| Всего страниц: 1 | Страницы: 1 |
| Алексей (Дзиньштейн): Жизнь в наследство | ||
|
||
Жизнь в наследство
Аннотация: Продолжение фанфика на ЭМ Андрея Круза "Еще один человек". Герои те же, место там же, время то же. (изданная версия, отредактировано)
Дежурить на Южном КПП было скучно. Поневоле с теплом вспоминалась разухабистая атмосфера на Седьмом форту. Оно понятно, что в государственные интересы наша вольница никак не вписывалась, да я и сам первый был за этот разгон… Но все же там было как-то… атмосферно. Собирались там самые настоящие «лихие люди» — и вовсе не разбойники… не только разбойники. Не совсем только разбойники. Да и то сказать — ну зачем сейчас душегубствовать и грех на душу брать, и проблемы на хвост вешать? А что проблемы будут нешуточные и нынешнее безлюдье не спасет, — Горсовет уже доказал. Дураков не осталось… почти. А хочешь лихость проявить — иди, тебя ждут голодные толпы бывших сограждан. Разной степени разложения или морфированности. Питер под боком, четыре миллиона зомбаков ждут своей пули в голову. Ну впрочем, уже не четыре, а меньше. Нашими стараниями в том числе. Однако теперь эти лихие, кому спокойно жить и работать скучно, таскаются по городу, вызывая нездоровый интерес патрулей… Даже нас дергали пару раз на разборки — и один раз получилось совсем нехорошо: решив, что «по старой дружбе» мы ничего не сделаем, ребятки продолжили быковать, а когда поняли, что мы не на их стороне — схватились за пушки. Ну и пришлось недолго думая пристрелить. Витек по сих пор вспоминает, как своему корешу полмагазина в грудь засадил… Говорят, Горсовет подумывает организовать им новую «территорию вне закона», Дикий Запад и все такое. Петропавловка от такого счастья отказалась и даже пригрозила ликвидировать гнездо разврата, буде такое рядом возникнет. Вроде как говорили про Крестовский остров, да и то больше слухи. По мне лично, так лучше бы попросту пристроить к делу кого можно, а остальных утилизовать. Впрочем, Горсовету виднее. Потому они там и наверху, что умные. Ни за что не полез бы я командовать и руководить, ну его на хер. Отвечать за все, прежде всего перед собой. Мне после командования группой погибшие ребята до сих пор снятся. Осенью, еще когда не перетащили нас с форта, сразу после разгона «Легиона», когда из лояльных формировали милицейские дружины, мне Борисыч предлагал на командира отделения сразу, «а там посмотрим, подучишься — и командиром взвода». Отказался я сразу, резко и решительно. Ну уж нет, сами командуйте и все решайте. И отвечайте за это. А я не хочу. Мне своего хватает. У меня дом, семья, хозяйство… потомство намечается. Да еще Дарья после бандитов совсем сдвинулась на безопасности. И ее эта идея с фортом… Одно меня пока спасает от необходимости реально начинать реализацию безумного замысла — лед все не встанет крепкий, декабрь не пойми какой в этом году… Перескочил мыслями на дом, и настроение совсем как-то упало. Вспомнил, как прощались. Что на нее нашло-то? В первый раз, что ли, на дежурство? Ну обещал уволиться, благо дело добровольное, да и все меньше нужна милиция — полицейские порядок держат, армейцы давно зачистили всех бандитов и тоже сократились, и с радостью полиции помогают, «чтобы форму не терять». Грандиозные планы по зачистке зимой города урезали по причине обыденной нехватки транспорта, да и не нужны там особо стрелки, там все проще и скучнее оказалось. Ну договорились же, после Нового года подам рапорт… Нет, вот эти слезы, обнимания… Я слышал, что на баб беременность воздействует, но все равно как-то… И вслед смотрела, на крыльце стоя, до самого поворота ее видел… Опоздал, конечно, ничего страшного, кому мы тут нужны теперь, но все равно. Не люблю опаздывать. Хотя, конечно, и сам виноват — не привык еще, что на Южный ехать. Это кронштадтским хорошо — особенно кто электромобильками обзавелся. Да тем, кто в Лисьем, — троллейбус вот-вот протянут, вообще халява будет. А у меня и горючка за свой счет, и пробег… Зато, конечно, и дом свой, и какой — хоромы! Были. Теперь все или на капремонт, или все же как Дарья придумала, с ее паранойей вовсе сменить место жительства… Ладно, хорошо хоть, не сожгли дом, как баню. Даром что кирпичный. А что пулями все побитое — ну так утеплились мы все одно хорошо, и, может, еще и лучше, чем было, а так… только что напоминает. По мне, так отремонтировали бы летом, да и жить дальше, но если ей в башку что втемяшится… Если не врут, то электроснабжение и к нам протянуть могут, даром что всего-то чуть и надо, на птицефабрику-то когда еще подали. Впрочем, там-то понятно: морфокуры — довольно неприятные соседи, да и даже урезанное производство — это жизненно значимый объект. То-то кронштадтские сразу пригребли… Даже как-то в глубине души радостно, что ломоносовскую фабрику не спасли, а то, глядишь, там бы сосновоборцы обосновались. Хотя нет. Эти куркули ленивые. Обрадовались своему счастью, сели на ЛАЭС и торгуются. Торговались. Пока зима не подошла. А после «навала», когда зомбаки по первому холоду ломанулись, то и вовсе сникли. Еще немного пыжатся, да недолго осталось, по всему. Сожрет их Крон, к бабке не ходи. Да и люди там все больше и больше ворчат — в Кроне жизнь налаживают, а там все еще «выживают», с питанием по карточкам и сплошным беспросветным тунеядством… Даром что выжило много, в разы больше, чем в других местах, ибо специфика города такая, а едут оттуда в Крон по первой возможности. Недолго осталось «атомной республике», недолго… * * * В караулке послышался шум — по привычке протянул руку за автоматом. Хотя здесь никаких бандитских налетов уже не бывает, но все же — служба. Как тоннель открыли, так мы, можно сказать, тут на переднем крае. И поток в Крон временами огромный — с перешейка по дамбе много кто ехал, и в порт — морем, через Кольцевую в объезд города добираться тоже мало желающих было. А тут весь юг области получил возможность доехать относительно быстро. Потому скапливалось прилично машин по выходным, да после первых холодов наплыв «беженцев» был. По зиме, конечно, меньше, но все же бдим. И контроль серьезный, все-таки тоннель — сооружение такое… мало ли что и как. На том берегу уже и отстойник, и фильтраж… Все собираются сюда вынести, но, как всегда, нет времени и ресурсов. Как Рамбов осенью эвакуировали, так с тех пор и остаются только обещания — некому работать. Сирена боевой тревоги мигом выбросила лишние мысли. Схватив автомат и проверяя на бегу амуницию, следом за парнями выбегаю на двор. Тормозя с разбегу о траверс у выхода из бункера, мы поочередно отскакиваем в обе стороны, рассыпаясь по позициям. Примостив в бойнице уже снятый с предохранителя автомат, наблюдаю недоумевающих проверяемых — семейная пара у грузовика в шлюзе грамотно подняла руки и не двигается, изумленно таращится стоящий в очереди на шлюз фермер на «дутике» — четырехколесном пердикакере на пневматиках низкого давления, на Ржевке такие уже промышленно клепать начали, по зиме самое то — а летом разве по болоту хорошо, но защиты-то никакой, и так едва двух человек с полуцентнером груза тянет… Беру сразу на прицел какую-то навороченную тачилу, последнюю в очереди. Сегодня немного въезжающих, до темноты пару часов, все, кто хотел, с утра приехали. В тачиле какие-то укурки, судя по мельтешению, хотят сдернуть подальше от непоняток. Музыка из их колымаги аж сюда слышна, и наверняка кумар там стоит — мама не горюй. В Горсовете битвы насчет необходимости запретить всякую дурь давно идут, но пока на такие мелочи просто сил не хватает. В общем, раз тревога — если эти ребята попробуют сдернуть, то полмагазина только от меня им обеспечено. Ибо не хрен. Не знаю, что случилось, но любой, кто дернется, огребет. Укурки, похоже, сообразили, и суета в тачке прекратилась, водила даже через стекло руки показывает — мол, стоим, боимся. Вот это правильно. Долго жить будешь… Секунды тянутся, слышно, как скрипит на крыше в своем гнезде турель, с которой наконец скинули брезент. Ох, въе…ть бы Кастро, нашему пулеметчику, это его забота, чтобы все было смазано и не скрипело… Еще десять секунд тишина, ничего вообще, и это напрягает все сильнее. Вот сейчас точно лучше никому не дергаться и даже не дышать… Ну что за черт?! Сзади слышен топот — но не оборачиваюсь, по расписанию есть кому контролировать и выход во двор. Тут же слышу мат Борисыча, который, не стесняясь, орет на старшего дежурного звена. И только потом объявляет отбой. Кажется, сейчас кого-то будут бить… * * * Бить никого не стали. Борисыч, в компании какого-то мента, сухо приказал завершить проверку, зажечь красный сигнал на мачте (издалека видно, что въезд закрыт и соваться следует только в целях самоубийства, ибо стреляют не глядя) и собраться всем составом в зоне проверки. Исключение — пулеметчики и снайпер, они остаются на местах и слушают оттуда. Что-то они нам рассказать хотят? Быстро проверяем грузовик, потом фермера — там и проверять нечего, закупаться приехал, растаманов Борисыч завернул сразу, сказав, что не пропустит, и вообще советовал несколько дней в Крон носу не казать. А то и пропасть можно. Растаманы вняли и унеслись на всей возможной скорости, виляя лысыми покрышками по нечищеному накату. Все, готово… А на хрена Борисыч приказывает поставить «боевой» шлагбаум? Из той серии, что и танком не пробить (а скорее учитывая укрепленные на нем заряды, наоборот даже)? Интересные дела — переглянулся с Витьком, — тот нервно теребит свою бывалую финку. Опустил глаза — я тоже непроизвольно мацаю через карман тэтэшник. Симптомчики нехорошие, жопа чует приключения. Не иначе стряслось что-то в городе серьезное, если КПП закрывают так… Но почему только Борисыч? Где усиление от армейцев? Или все совсем плохо? Строимся неровно — в конце концов, строевщины в милиции нет, что бесит и армейцев, и ментов… но пока нас не расформировали, эту вольность мы себе выторговали. И даже такую немыслимую у армейских наглость, как нестройно вопрошать: «Ну что там? Борисыч, не тяни, не на плацу!» — и прочую ерунду. Оглядев нас, Борисыч поднимает чуть ладонь, чтобы, мол, заткнулись, и выдыхает одно только слово: — Война. * * * — Ситуация в целом проста и понятна, — ментовский капитан вызывал какую-то неприязнь прежде всего своим ухоженным видом. Особенно когда, скинув ушанку, поправил прическу — довольно длинную, а не под ноль, как у большинства сейчас — даже бабы стригутся коротко, кто живет на выселках. Ибо гигиена и тому подобное. А у этого еще и шевелюра не выглядит растрепанной или немытой… городской! И форма ладно сидит, и вообще… Но, с другой стороны, нас тут построили не мнение о нем составлять. Наши западные «друзья» после истории с Нарвской электростанцией остались без энергии. А в Кохтла-Ярве у них немалый анклав… Ну по их меркам — немалый. Замерзнуть им, конечно, не дали… Но соседушки оборзели… Точнее, сначала оборзело наше «Энергетическое Сверхдержало», а уж потом… — Александр, давай покороче, некогда, — прерывает его Борисыч. — Да, в общем, сейчас неважно… Дело такое… братцы. — Мы с Витьком кисло переглянулись — если такой пижон к нам в родственники набивается — дело швах… — Под Нарвой стоит лагерем их колонна. Типа пришла ГЭС отбивать… После их про… ба никуда техника не ушла. А не так давно пришла еще техника. РСЗО, самоходные минометы и даже ЗРК. БМП и БТР и так там до черта по нынешним меркам… хорошо хоть, танков у них никогда и не было. Кто еще не понял: оттуда несколько часов рывком через мертвый Кингисепп, и они выходят на ЛАЭС. — Там же у них охрана! — не выдерживает кто-то из наших, кажется, старший смены. Капитан морщится, но отвечает: — Там действительно есть и охрана и техники… чуть. Против такой колонны не сдюжат. Сосновоборские сами так довели, чтоб наших там не стояло. Все «аннексии» опасались. Так что про них речи нет, да и вообще… если техника прорвется до АЭС… В общем, не должна она туда прорваться. Это и обсуждать глупо. Тем более есть мнение, что если техника захватит станцию, то и подкрепления пойдут к ним. В общем, техника не должна дойти до ЛАЭС. — Так и че? — влез Витек. — С нас-то че? — С вас… — Борисыч вздохнул. — В городе жопа с войсками. Как всегда. Если коротко — то не успеть собрать что-то серьезное. По… данным, к утру их колонна будет в Сосняке. Ночью выдвинутся — и утром там. У нас есть ночь, но за ночь едва успеют собрать бронегруппу. Вся же техника на консерве, большинство в Каменке. Подушечник после аварии под Выборгом все еще чинят. Вертолетчики свои машины тоже не расконсервируют так быстро. Короче, не успеваем. Есть один вертолет да обычный транспорт. Штук пять по городу соберем бэтээров, которым на глаза эстонским бээмпэшкам лучше не показываться. Ну по частникам по мобилизации что-то соберем… В общем, формируется передовая группа. Надо соседушек подтормозить. Сколько выйдет? — Сразу скажу — шансов выжить мало, — вмешивается мент. — Потому только добровольцы. Остальные как по контракту, остаются прикрывать блокпосты, и в бой, только если сюда дойдут соседи. А в группу только добровольцы. Агитировать времени нет. Кто согласен — шаг вперед. Остальные — оборонять КПП по красному режиму, усиление из милиции будет через три часа, как соберут. — Итак, кто желает стать добровольцем — шаг вперед! — подвел итог Борисыч. * * * — Какого дьявола ты-то полез? — чуть не орал на меня Борисыч. — Тебе, что ли, больше всех надо?! — А че такое-то, Борисыч? Вон на Витька ори, он тоже вызвался, и этот, Гринпис… — Почему «гринпис»? — запнулся Борисыч. — Зеленый потому что, жрать нельзя, пока не созреет. Че ты на меня вызверился? — А в самом деле, что не так? — подошел какой-то немолодой армеец, майор по погонам. — Что с парнем не так? Или шибко семейный? — А что, семейных не берут? — Витек фиксой скалится. — Все, Саня! Нивазмут! Останешься на капэпэ штаны проперживать! — А вы, уважаемый, так уж рветесь? — не обращая внимания на хамство Витька, спрашивает военный. — Там, вообще-то, не курорт… — Та не пугай, дядя! — откровенно уже хамит Витек. — Чай, не первый раз, поди в Ропше поинтереснее было! — Были в Ропше? — заинтересованно смотрит на хамло майор. — А, пожалуй что, я вас припоминаю. Вы, если не путаю, с котом приехали? Витек мнется, отводя глаза. Была у него привычка на зачистке котейку кидать в опасные места — зомбаки на кошек хорошо реагируют, да и кошки на них тоже. У Витька даже погоняло новое появилось в «Легионе» — Кацап. Точнее, Cat’s Up. Правда, как «Легион» разогнали и кликуха его пропала, тем более что практически в то же время ввели закон о защите полезных животных — то есть тех, что не зомбируются. Котов в том числе. И потому Витьковы фокусы с котейками сразу стали чреваты. А майор продолжает: — Там еще был какой-то товарищ больной, он, как я помню, самоподорвался с вражеским броневиком. И еще один был… — Так это я и был! — влезаю в разговор. Отчего-то то, что Борисыч меня решил отсеять или как-то иначе отговорить, действует как красная тряпка на тореадора. Наверное, это и есть те самые приступы неадекватности, про которые Дашка все твердит… вот же, гады, со своим интернетом — что бы понужнее восстановить, так они это! Нет, я понимаю, что полезно и даже самолечение иногда очень нужно — чтоб врачей не дергать на мелочи, но иногда бесит… — Я там тоже был, между прочим, старшим группы. Так что не вижу, отчего бы и сейчас нам вместе не прогуляться. — Ага! Точно! — тут же принимает мою сторону Витек. — Как в Ропше, дайо-о-ошь минаметы! Гыгы! — Миномет я вам не дам, — совершенно спокойно прерывает ржач Витька майор. — И вовсе не разделяю оптимизма. Я руковожу операцией и не буду скрывать — для многих это билет в один конец. А для передовой группы почти наверняка. * * * В помещении повисла тишина. Три десятка с бору по ниточке — военные, милиция, полиция, несколько охотников да гражданских двое, видать, из резерва. Оно и понятно: как-то вот сейчас жить все хотят — это раз. И второе — на самом деле нету лишних людей. Как только выяснили, что при минусовой температуре зомбаки замерзают и абсолютно беспомощны, а потому безопасны, начался просто бум работ во всех областях. В Питере на работах постоянно сейчас едва не треть всего трудового потенциала Кронштадта — и в Петропавловке и Лавре, и на Ржевке народ из Крона вахтует, и еще возникают стихийные временные лагеря — опасаются теперь разве что оттепели, а пока мороз, всем лафа. В подвалы и метро только лучше не соваться, а все остальное, промерзшее, безопасно полностью. Вот и идет демонтаж или консервация того, что может пригодиться или нужно сохранить, а что-то и вовсе чинят — прежде всего электрики сеть восстанавливают да дороги все расчищают. Поначалу бросились зомбаков мерзлых зачищать, да потом опамятовались — искать их долго и сложно, да и немного таких неудачников, — основная масса в метро и подвалы забилась. Плюнули на это дело и, пока холода, ринулись все на восстановление народного хозяйства. И то рук не хватает, постоянно всячески завлекают и агитируют, по области ездят, набирают народ. И какая уж тут армия… Вот и прокололись, похоже. — А что, тарьщмайор, — спросил я военного, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, больно уж тоскливое молчание вышло. — Вы думаете, мы вот этим количеством в принципе остановим гадов? Жидковато как-то… — Мне приказано не остановить, а лишь задержать их колонну, — холодно бросает майор — Задержать любой ценой. Потому здесь только добровольцы. Остальные будут сражаться тоже, но тут по сути смертники. Кого ситуация не устраивает — выход вон там. И никто никогда не посмеет по этому поводу что-то сказать — и я тоже, так как я в бой тоже не иду. Идете вы. Кто передумал — не поздно отказаться. Отказавшихся не было. Все, по-моему, смотрели себе под ноги, а я вот еще думал: а мне оно на кой хрен надо? Да и… если в самом деле край (что оно край — я не верю все одно… выкручусь, конечно), как-то неудобно получится. Что я Дашке скажу? Ну то есть не я, но что ей… То есть что скажут — понятно, а вот… Ну в общем, она же расстроится. Точнее, наверное, даже сильно расстроится. Нехорошо как-то. Я же ей обещал. А если на самом деле край? И больше не увижу ее? Грустно как-то, вообще-то… Не, стремно, но все равно не верю я, что пропаду. Поднял голову и посмотрел на майора: — Так я не понял, чем я-то не устраиваю передовую группу? Что семейный? А почему? — Компенсацию, поди, платить не хотят, — усмехнулся желчного вида старикашка, один из гражданских. — Ведь положено, а если некому передать, то весь прибыток государству! — Вы не совсем правы, — отвечает ему майор. — Хотя и не без этого. Но в принципе семейного дома ждут, он должен семью поднимать, а кто один… — Как перст! — выпятил грудь Витек. — Нет, баб-то много… — А что за компенсация? — перебил я его. — Много отвалят семье, если что? — Немного! — сердито ответил Борисыч. — Подкинем что-то по малости. Нету у нас лишнего много. Транспорт, оружие… Жилье… не знаю! Может быть. Если в городе. В Лисьем почти наверняка. — И пожизненная пенсия семейным, — твердо говорит майор. Пожизненная пенсия — это хорошо. Это есть гут. Это сейчас редко и просто так не дают. Это не деньги или ништяки, это всего лишь означает, что тебе государство не даст сдохнуть с голоду и холоду. Всегда найдет тебе место и миску похлебки. Всегда. Без ограничений. По нынешним временам это ой как немало… А компенсации, конечно, жиденькие стали — это не золотое времечко работы на «Легион»… Ну хорошо хоть, тогда успел что-то притащить… Жаль, во время налета нам машину сожгли, гады. Но пенсия семье — это ништяк… — Годидзе! Очень даже. Пишите меня в передовую группу, товарищ майор. Сапер из меня неважный, но с гранатомета стрелять умею, вы сказали — это нужно. — И меня! — шагает вперед Витек. — Бля буду, за энтим же присмотреть надо, молодой, горячий — а я человек в годах, жизнью битый, — он ненароком словно демонстрирует всем расписанные синевой кисти. — Мы с ним на пару эту чухну знатно попишем… — Так… Двое есть… еще четверо в передовую — есть желающие? Гранатометчики, сапер хотя бы один нужен… * * * Вышли трое, потом еще один. Желчный старикан, заявив, что он сапер, наш Гринпис вылез… по ухам ему, что ли, дать? Еще двое военных. Осмотрев нас, майор кивнул и велел остальным идти на двор принимать вооружение. А мы остались. — Итак, бойцы. Расклад прост и незамысловат, как секс в деревне. — Майор раскинул на столе карту. — За Нарвой их лагерь, и там началось шевеление. Причем гады, даже самолет наш едва не сбили — как в Империалистическую, перестреливались с их самолетиком из пистолетов, пилоты… Хорошо хоть, авиации у них, по ходу, другой нет. В общем, скрыть им не удалось подготовку — и то хлеб. Но и медлить они не станут. О ситуации у нас они хорошо осведомлены, у нас же «свободный въезд», развели либерастию, понимаешь… Ну да не о том сейчас. Вот Нарва. После наших морфов мертвее некуда. Но соваться туда смысла нет: почти наверняка в Ивангороде их секреты есть. Да и им там близко совсем. Потому план такой: тормознуть их в Кингисеппе. До Кинга им одна дорога, по Луге севернее мостов уже нет, им не пройти — техника, конечно, вездеходная, но вероятность всяких эксцессов велика. Да и техника у них так себе в плане проходимости. Финские сараи еще ничего, а шведские БМП не шедевр. Особенно если они обратно броню прицепят — так-то ее на склады снимали, дополнительные панели. Правда, с этими панелями и пушкой нашей БМП не возьмешь их. На то рассчитаны. И гранатомет не всякий. Но если с такой броней — точно без дорог не пройдут. Короче, вас бросаем вертухой с кучей мотлаха в Кинг. Там вы сделаете все, чтобы эти уроды потеряли как можно больше времени. Стоять насмерть не приказываю. Город мертвый насквозь, уйти теоретически можно. Практически же… Вы, большинство, не очень представляете себе, что такое рота бронетехники и пехота в атаке. Там пусть и эстонские, но армейцы. А еще у них РСЗО и минометы есть. И зенитка. ЗРК их хорошо бы приголубить… Но задачу такую не ставлю — малореально. В общем, разобьетесь на двойки — одна двойка вперед, с «агленями», сколько сможете утащить. Занимает позицию в застройке в Новопятницкой — и молотит по колонне, едва достать можно. Не старайтесь попасть, лишь бы эти гады стали разворачиваться для боя. Пуганете, сколько сможете, и отходите. Если получится… — Ну это мы с Саней мигом, — толкнул меня в бок Витек. — Точно? — А то, — буркнул я. — Хорошо. Далее. Вторая двойка минирует мост. Там три моста, считая железку, но в городе мосты забиты — танк не пройдет. Точнее, танк пройдет и даже БМП, но долго. А им главное — время. Потому пять против одного — они рванут в обход города на трассу. Благо там свободно. Сложность в том, что мост рвать нельзя. Все же… такой теперь не построишь. Да и не надо этого, а то развернутся и в обход как-то рванут. Василий Григорьевич, ты уж постарайся, Тэ-Эм восемьдесят третьих тебе наскребли, сколько нашлось — оприходуй сколько сможешь гадов. Если выйдет на мосту, так чтобы затор создать… — Не выйдет! — рубанул старикан, — Если там хоть немного не деревянные болваны — не выйдет! Негде на мосту маскировать мину или фугас! А там народу по всяким Иракам помотавшихся хватает, влет срисуют! Там лучше вон тех, что ты выгнал, — с «сапогом» и ракетами! — Не выйдет ничего, Василий Григорьевич. Снесут тот сапог с первого выстрела, а от ПТУРов у них защита может быть, да и птурщиков у нас нет толковых, меня не пускают… Приедут, но не успеть уже толком, счет на часы пошел. Думали, что двинут они поутру, а похоже, в ночь. Так что постарайся. Не на мосту, так около. Лишь бы подтормозить. Пока вы там их тормозите — автомашинами кинем еще ребят в засады по дороге. Жаль, в темноте вертушкой рискованно, вас бы успеть добросить. А дальше к Воронке уже заслоны с Каменки подойдут. Ну и если зенитки не будет — вертушка наша, и еще одна с Высоцка. Да ополчение в Сосняк попрет прямо сейчас, только у них противотанкового почти ничего, с «коктейлями» разве. А это несерьезно. Только если вовсе край. Так что постарайся. — Да понял я! — махнул рукой старикан. — Так, третья двойка — ты и ты! — прямо ткнул в Гринписа и военного помоложе майор. — Берете шестнадцатый РПГ и гранат до дури. И у перекрестка, где к городу и в обход дорога, займите позицию подальше за домами и лупите в белый свет, как колонна покажется. Чтобы в город соваться и не думали. Если сунутся — отходите, толку от шестнашки мало по их броне, если только БТР зацепить сможете. Всем все ясно? Тогда выходите к машине. Через четверть часа обещали вертушку приготовить, а арсенал вам уже туда подвезем. Мать бы его так, говорил же я им, чтобы ми-восьмой оставили, так нет же — этот, мол, экономичнее и ресурс больше… А так едва тонну тянет… * * * — Значит так, пехота, — летун в этом гражданского вида вертолете был один, усатый дядька в кожанке совершенно затертого вида, со здоровенной деревянной кобурой на боку — ни дать ни взять революционный комиссар. — Не бзди, долетим нормально! В полете сидеть тихо, если будем падать — не дергаться! Помочь не поможете и сами не спасетесь — а мне помешать сможете. Потому сидеть и сраться, а помирать молча! Высажу вас на перекрестке, вытряхайтесь быстро. Никакого облета делать не стану, до Нарвы там больше пятнадцати камэ, заметить не должны. А если они уже вышли и нас заметят — то их ЗРК нас завалит на раз. Вертолет-то и я — хрен с нами. Но вас приказано на геройскую гибель довезти любой ценой. Потому на бреющем пройдем прямо на место и там плюхнемся — хоть под огнем выгружайтесь. Всем все ясно? Тогда держитесь! * * * Может, этот майор специально так все придумал? После полета в сумерках на вертолете с сумасшедшим Мак-Кряком за штурвалом об опасности, исходящей от эстонских броневиков, как-то уже почти не думалось. Из этой проклятой стрекозы мы в прямом смысле вытряхнулись как мусор из мешка — с одним желанием поскорее уже встать на твердую землю и никогда больше не летать. Вертушка еще не успела толком взлететь, а Гринпис уже сблеванул на снег. Мерзейший свистящий рокот быстро удалился, и мы остались наконец в полной тишине. Тишина была мертвейшая, в полном смысле слова. Живых на километры вокруг нет, а мертвые все замерзли. От этой тишины морозец в каких-то пять градусов словно стал сильнее. Жутковато, уж на что мы у себя в лесу привыкли, а и там Первомай слышно из-за горизонта… — Ну че, начальничек, — оскалился Витек Василию Григорьевичу, назначенному формально старшим группы (на случай непредвиденного только, так-то у каждого своя задача). — Командуй, штоле, фельдмаршал! А то вон молодежь от страха харч метать вздумала! — Я не… Меня с детства укачивало! — возмутился Гринпис. — Я в норме! — Да я вижу, зеленый и снаружи стал! Ты присмотри за ним, ваеный, а то в детсаду его заругают! — Вы б унялись, — парировал молодой вояка. — Я понимаю — страшно, нервы… — Че? Это мне-то страшно?! Ха, да я… — Заткнулись! — гаркнул вдруг пожилой вояка. — Григорьич, не греми! — А? — недоуменно повернулся наш «командир». — Хера! — рявкнул вояка. — Тихо всем! * * * Мы недоуменно притихли. Сначала ничего не происходило. Но спустя несколько секунд мы все хорошо различили, пусть и на пределе слышимости, рокот дизельных моторов. — Это что? Уже? — недоуменно воззрился на вояку Василий Григорьевич. — А как же?.. У нас же… Что делать? — Срать кирпичами, чтоб бежалось легче! — рявкнул вояка и, обернувшись к нам, добавил: — Чего встали? Бегом! — К-к-куда? — вылупился Гринпис. — На муда! Ты приказ забыл? — оскалился военный. — Так! Прекратить истерику! — вспомнил о своем командирстве Василий Григорьевич. — Концепция меняется, мы всрались. Встречать будем здесь. Вы, как и говорили, вперед, вы — к городу, недалеко. А мы прямо тут начнем. Лесок вокруг способствует. И радиостанцию распакуй, как начнется, выходи на связь, все нашим обскажешь. Не раньше. Двинули! * * * Смотанные скотчем по четыре штуки одноразовые гранаты оттянули обе руки, пока бежали. Еще две гранаты на ремнях за спиной, грохают друг о друга, автомат на груди, пара подсумков… Хорошо хоть, бронежилет не стал брать, а то сдох бы давно. На бегу я считал — пятнадцать километров, скорость шестьдесят (не знаю, может столько танк по дороге дать или только «по паспорту», но пусть будет шестьдесят) километров в минуту. Пятнадцать минут. А нам еще позицию занять. И хоть немного отдышаться — а то ведь никуда и попасть не выйдет. Бежать нам километра полтора, по карте если судить — там какая-то хрень, бывшая уже — автосервис, чи шо, напротив поворота на кладбище… Смешно — и далеко тащить не надо будет. Хотя, конечно, не смешно. Никто и не потащит. Мимо кладбища там как раз дорога в сторону моста, на машине на мост не проехать, а вот техникой военной — запросто… Это хреново. Если мы начнем, как планировалось, сразу — то они туда свернут, если вообще сразу так не пойдут. Не должны бы, там же дорога не пойми какая, и неезженая — снегу почти по колено, а тут все же ровное шоссе, снег накатан. Ну а если пойдут? Тогда вся наша засада на перекрестке — мимо. Плохо. Надо что-то придумать. Разговаривать на бегу нельзя, но мы уже и не бежим, а имитируем бег. И выхода другого нет. — Вить-ка! — выдыхаю, припадая поочередно на каждую из ног — это типа бег такой получается, смешно, зомби и то изящнее передвигаются, особенно шустрики. — Че те? — так же выдыхает в ответ Витек. — Кар-ту пом-нишь? — Ну? Да стой ты! Хрен с ним, не успеем, так тут сдохнем, какая на хер разница! Говори! — сгибаясь, дышит и отплевывается он. — Там впереди дорога… в обход… тьфу, с-с-сука! — Ну? И че? — Если они там сразу пойдут… то минеры наши в пролете… расстроятся… — Ах-ха! И Гринпис не повоюет! Хах! — Ото ж! Ты рубишь! Надо… один туда в лесок или на кладбище… если что… хоть как-то… Второй тут… — Я понял… Кто? — Давай ты в лес. Только. Это. — Чо? — Давай так — в первые не бей. — Чо так? — Да толку… Не успеем же ничего сделать. Я видел, как БМП воюет. — И? — Да хоть задних пощипать. Как они там говорят — зенитка? Наверное, отличим ракетницу-то? Да эти… ракетные тоже, как их… — А тема! А они если вперед ломанут? — Живы будем. — А если нет? — Того и надо. — Идет! Че стоишь, побежали! * * * Совсем темно, но это наплевать. Витек ушел направо — занимать позицию на кладбище, — естественно, с шуточками. А я начал обустраиваться в сгоревших развалинах. Жаль перекрытия обвалились, с первого этажа совсем несподручно будет. Подумал: а если они пойдут все же к городу? Совсем же в упор, сколько мне выстрелов сделать дадут? Два, три? А потом? Пробежал — проверил, среди скелетов горелых дальнобоев наметил проход к дальнему зданию, по пути положил вторую связку гранат, заранее подняв прицелы на всех четырех. А дальше как пойдет. Там какое-то кирпичное здание торчит, и даже негорелое, хотя и без окон. Внутри вполне могут быть мертвяки — они сползались даже в такие дома, но бояться их незачем. Если пожара не будет, конечно. А его, сдается, не будет: здание, по-моему, просто недострой — фонариком издалека толком не видно, бежать смотреть уже некогда. Рычание дизелей в звенящей тишине слышно уже вполне отчетливо, хотя и не сказать чтобы близко. И приближаются небыстро. Я, пожалуй, насчет шестидесяти в час переоценил. И никакого юмора про эстонцев — дорога нечищена, хоть и накатана немного, мы пока бежали и то едва не падали. А тяжелой технике, наверное, и вовсе разогнаться сложно. Ладно, примерно я себе план «войны» наметил: отстрелять первые четыре в упор в хвост колонны, потом бежать ко второй связке — не глядя между домами отбить, и далее ныкаться в кирпичку недостроенную, а там смотреть — может, и дальше рвать, отстреляв последние две трубы. А если к Витьку пойдут… То тут уж судьба. Хватать связку — и бегом, чтобы хоть как-то успеть на дистанцию выйти. Если не пристрелят. По идее от перекрестка до той дороги метров двести пятьдесят — предел по дальности для гранат. И вряд ли я куда попаду… Но ближе не подойти все равно — чистое поле. И так-то уйти, отстреляв, шансов мало. Витьку до «моей» дороги и вовсе триста метров — придется ближе подбираться. Хорошо бы выбежать вперед да заранее глянуть, куда свернут, да, во-первых, могу и обратно не успеть, а во-вторых, нас майор строго предупредил, что всяких тепловизоров у этих гадов полно. А это такая паскудная дрянь, особенно зимой да ночью… Причем касательно зомбей, они совершенно бесполезны, а вот против морфов помогают, те теплокровные вполне, пусть и умеют в спячку впадать тоже. Ну и против людей весьма хорошо. В общем, делать нечего, сидеть и не рыпаться. А это я уже умею. И Витек даром что шебутной, а по своей старой профессии тоже, когда надо, часами ждать может. Еще раз проверил связку гранат, стоящую у простенка, присел на груду мусора у стенки. Ждать, больше ничего не остается… * * * Кто разрабатывал соседям операцию, я не знаю, но он все же решил двинуть колонну по шоссе. Скорее всего, кто-то катался тут для разведки и оценил заснеженные и обледенелые склоны насыпи у моста не лучшим маршрутом даже для военной техники. Что колонна идет «ко мне», а не к Витьку, я понял по свету фар. Не стали, выходит, заморачиваться с ночниками. С другой стороны, оно и понятно — не до того уже, а терять технику из-за какой-то глупой аварии… Это, впрочем, не значит, что нет там тепловизоров — этой дряни засветки не страшны… Примостив поудобнее на груди автомат, перевалил осторожно себе на руки увесистую связку гранат, примерился, как бы побыстрее выстрелить все их. Рокот дизелей уже был оглушающим в здешней тишине, и даже вибрация пошла по грунту. Сердце начало увеличивать ритм, в щеках и ладонях кольнуло — попер адреналин, нормально все, дело будет… Как я ни ждал, а первый броневик показался неожиданно. Совсем не так быстро, как мне казалось, хотя и не сказать, что полз — километров тридцать давал. Проскочил — и увидел я уже только его удаляющуюся корму. Высовываться было попросту страшно: если это разведка, то точно с тепловизорами… вообще-то они могут иногда и через стены высмотреть засаду, но только если б я тут часа два просидел. А так хрен там. Однако все одно страшно. Вот пошел второй броневик… нет, БМП — на гусеницах, квадратная, маленькая угловатая башня с тонкой пушкой. За ней, почти сразу, с совсем небольшим промежутком — вторая, за ней третья… все, поперлась колонна! Со включенными фарами идут, а первая-то бронемашина в темноте шла. Пора на позицию, благо десанта ни на одной машине нету. Ну оно и понятно: пятьдесят километров на броне зимой ночью ехать — нет дураков. А из-под брони они меня вряд ли успеют и приборами заметить, чай, это уже не разведка. Сколько уже прошло? Меньше десяти, точно… Пора? Едва выглянув, сразу увеличив себе угол обзора, вижу гораздо больше — вот еще две бээмпэшки, а за ними какие-то огромные, похожие на автобусы, бэтээры на трех осях. Ждать зенитку? Или пес с ними? А чего торопиться — ведь идут прямо куда надо. Витьку и стрелять не придется. Или наши там не успеют? Да ладно, мы тут почти полчаса валандались, а они если никуда бегать не будут, то поставят все, у них там мин штук восемь всего, да пехотные какие-то. Должны успеть. Опа, а вот и она! Точно, если это не зенитка, то я отдам кому-нибудь свой паек! Па-а-анеслась, родная! Я вскинул связку гранат, примостив ее на бывший подоконник. Вот так, за спиной места хватит, глуханет, конечно, но ничего. Забор у дороги повален, ничего делать не надо — тут едва пятьдесят метров, просто нажать на спуск… Сдвоенно грохнули гранаты, уши сразу как ватой забило, из-за спины выметнуло пыль, сажу и снег. Но я даже не обратил внимания. Наплевать. Главное — я попал! На борту несуразной машины с какой-то этажеркой сверху расцвел двойной вспышкой взрыв, не особенно и серьезно смотрящийся на фоне высокого бронекорпуса. Но это уже наплевать, я сейчас добавлю! Пока переворачивал связку — машина, как-то резко замедлившись, остановилась, а потом вдруг в ее средней части вылез робкий язычок пламени. От это да! До оно ж горит! Додумать мысль я не успел — шедший следом за подбитой машиной БТР, едва не воткнувшись в уже буквально на глазах разгорающуюся зенитку, спрятался за нее и затормозил. А следующий с ходу открыл огонь в мою сторону. К счастью, только лишь в сторону, и всего-то из крупняка. Впрочем, если у них так, как на восьмидесятках все, то и с крупняка с ходу толку не будет. Но медлить некогда, жахнув уже даже не глядя на результат в его сторону последние две гранаты из связки, я рванул из развалин. Бегом-бегом-бегом, на хер из этого рая… Петляя как заяц, уже под грохот пары крупняков, разносивших, похоже, на кирпичи развалины, доскакал до остова сгоревшей фуры, где оставил вторую связку. Подхватил ее, развернулся, осматриваясь. Однако судя по фарам и крикам, получилось! Колонна остановилась, по крайней мере ее хвост, и разворачивается к бою. Это хорошо. То есть для меня лично это плохо, а в целом хорошо. Но ждать не надо, надо побольше шума… или попробовать повоевать уже? Как-то неприятно поразил высунувшийся слева в бывший двор бронетранспортер. Нагло, со включенными фарами, уверенно так. Ах ты ж, сука! Дистанция вполне-вполне — н-н-на! И вторую! Есть! РПГ, конечно, та еще шняга, но на сто метров промахнуться по такому сараю сложно. Словно в ответ мне вдоль борта задымившего густо бэтээра засверкали звездочки очередей, и тут же запел рикошетами металл вокруг. Отскочил за соседнюю сгоревшую кабину и уже не глядя высадил в сторону дороги остальные две гранаты, тут же бросив пустые стволы в снег. Все, ходу-ходу-ходу! …А неплохо ведь получилось! Я как-то и не думал, что смогу вот так поджечь БТР! А оно даже как-то просто вышло. А у меня еще две гранаты! Ну гады, я вам еще покажу… Скинув с шеи автомат, пристроился на новом месте — БТР разгорелся и чуть-чуть подсвечивал местность, правда, колышущееся пламя каждую тень превращало в ложную мишень. Да только эти парни мне сами помогли — зимний камуфляж, пусть и в черных пятнах, отлично выделялся на фоне черных скелетов горелых машин. Даром что присыпаны снегом, а для фона достаточно. Вот так, снизу слева прицел, и короткая, на три патрона — есть! А вот и еще, не успеешь! Минус два, сменить место, теперь не сверху рамы, а чуть в сторону и из-под машины, ага, есть цель! Не иначе как пулемет — то-то… башит длинными, что кабина вся гудит от попаданий. Стреляй-стреляй, ты ж не туда, куда надо, а куда тебе проще целиться… вот так, короткая и еще одна — кушай, не обляпайся! И бежать, бежать на карачках на фиг, на следующий рубеж, по пути магазин сменить… Все, автосвалка кончилась, и похоже, рубеж у меня последний — кучи стройматериала… как только никто не позарился — видать, далековато. Вот тут между двух поддонов со шлакоблоками — отличное место. Все, тут «принимаю бой» — и в домик… А там уже посмотрим. Две гранаты отстрелять — и рвануть на отход? Так дальше местность — голяк, пристрелят… А в доме сидеть — с гарантией пристрелят. С другой-то стороны, приказ какой? Задержать. А если они будут тут стоять, пока меня гробят… нет, могут, конечно, оставить кого-то, но если немного оставят, то еще посмотрим… Ага, некогда думать, вот они! Ты посмотри на них, как же, стандарт НАТО, тактическая подготовка. Бегут почти в полный рост, на полусогнутых, пушки у плеча чернеют… Отличные ростовые мишени. Короткая, еще… Идиоты как есть — ну толку, что ты на колено присел? Н-н-на, как был мишень, так и есть… И ты такой же? Ай, сука! Все ж попал почти, крошка от шлакоблока резанула по щеке… не зря все же каску надел, хоть она и пластиковая и толком ни от чего не спасет — а вот от такого дерьма как раз. И ведь, сучара, почти нащупал меня быстро. Но не попал, а мишень изображает прилежно, и потому — н-н-на! Готов, еще один остался… Ага, ты типа умный, залег? Ну и лежи, а мне пора… Я в домик. В доме пришлось осмотреться. Нет, увы, — подвал не катит. Окон мало и не туда, да и не могу контролить вход — не вариант. И темно совсем — глаза хоть и привыкли, но в подвале придется фонарь включить, а после этого ничего не увижу вовсе. На первый этаж, вот так, тут окна как надо, и стены толстые… Ох, мать его! Справа через частный сектор прет БМП! А как раз в ту сторону ну никак отсюда — стена за спиной близко, контузит отдачей. Придется на второй, хотя стремно, но некогда думать, это вам не шахматы. На втором этаже и стены-то не доведены до верха, тут раздолье, и поскорее — гранаты с шеи, обе. Одну рядом, вторую на взвод… так, тут метров сто с лишним, да я чуть сверху… а, пес его поймет, главное, не забыть «зимним» прицелом целиться… Ну н-н-на! Мать его, мимо?! Низковато взял… Вторую, скорее… Выстрелить я не успел. С БМП загрохотала пушка — и я, полуослепнув и оглохнув в полсекунды, буквально откатился за недостроенную перегородку. Его ж мать, никогда бы не подумал, что их смешная пушка так может… Граната осталась где-то там, хорошо хоть автомат при мне. Тут же подумалось: а что ты им против брони сделаешь? БМП дала еще очередь, сверху посыпались обломки кирпичей и крошка. Надо, по ходу, линять, иначе крышка. Проблема в том, что лестница-времянка как раз на той стороне. За перегородкой. Как крыса, выглянув на секунду из-за стены, увидел лишь облако пыли и изгрызенные стены. Надо решаться, но теперь подожду — если сразу еще очередь не даст, больше, наверное, не станет, а в этой пыли меня хрен увидят. Дождался я совсем другого — в стороне дороги раздался довольно громкий выстрел и знакомый уже скрип-вой. Миномет, так его мать. Плохо, миномет хорош, только когда он за тебя воюет… Грохнуло взрывом в стороне. Это солидно, это не восемьдесят два, это все сто двадцать. Ну да ничего. Если и край, то уже не стыдно. Если меня у… барят аж стодвадцатым — значит, не совсем уж лох последний… Но ждать такого финала не дело — пора и вниз. Вот в таком раскладе подвал — самое оно. В пару секунд на карачках метнулся к лестнице, но наткнулся на куски кирпичных стен, размолоченных бээмпэшкой, и завозился, переползая. Переполз и уже успел поставить ногу на шаткую ступеньку лестницы, как за спиной что-то оглушительно лопнуло, меня кинуло вперед, грудью на край люка, и свет погас. * * * Боль была какая-то очень сильная и оттого уже переносилась легко. Ни кричать, ни стонать сил эта боль не оставляла. Боль разлилась по всей спине, словно меня жгли паяльной лампой. Но страшно было не от этого. И даже не от того, что ноги не болели. Точнее говоря, они вовсе не чувствовались, хотя наверняка им должно быть не менее больно. Страшнее всего было то, что я вообще не мог пошевелиться. Меня по грудь засыпало битым кирпичом, досками и черт еще знает чем. Каска с головы куда-то исчезла — наверное, это ремешком так ободрало подбородок и щеку. И даже руками не пошевелить — я попробовал, но кроме усилившейся боли иного результата не было. Хреново, автомат неясно где, да и до тэтэшника мне теперь не добраться. Сделал еще одну попытку, дернулся изо всех сил — и отключился от нахлынувшей боли… * * * — Э, живой, что ли? — вырвал меня из блаженного беспамятства чужой голос. Картинка перед глазами плыла, долго не желая фокусироваться. Да лучше бы и не фокусировалась вовсе… Приплыли. В темноте на фоне припорошенных пылью обломков домика чернела фигура в незнакомой униформе. Черный комбез, берцы, непривычный шлем. Разгрузка с подсумками, на плече короткий автомат. Эмблема на рукаве, в темноте толком не видно. — Живой, спрашиваю? — Ты… кто? — Смерть твоя, русский, — спокойно так отвечает, гад. И по-русски говорит без акцента практически. Жаль, сука, что у меня даже гранаты нет, да и была бы — не дотянуться. — Пошел ты… — Быстро помереть хочешь? — Х… ха, — сплюнул я нехорошо: кровищи полон рот, это плохо… — Давай, русский, говори быстро — сколько вас тут всего было и какие задачи, и так далее. Скажешь — умрешь. Сразу. — А если не скажу? — я запрокинул голову, напоследок посмотрев в небо. — Допрашивать станешь? А успеешь? — Надо больно, — с явным превосходством отвечает, ну что ж, имеет все основания. — Тебе же хуже. Нас вы все равно не остановите. По тем, кто на перекресте был, тоже отработали. Пришлось пакет выпустить, но зато наверняка в кашу. А кто в город отошел, те уже не сунутся. И второго дурака на кладбище уже раскатали. Так что все равно зря вы тут подохли. — Да пошел бы ты… Тебя там твои уже ждут, наверное. Ехать пора. Вот и ехай. — Ну и дурак. Ведь так бы сразу помер, я б честно — в башку. — Ехай-ехай. В плен попадешь — нашим от меня приветы передавай… может, пожалеют тебя, не сразу расстреляют. — Ах ты ж, сука! — выругался тот, хватаясь за оружие. Ну, давай, давай уже, болит же так, что сил нет терпеть… Черный вдруг засмеялся, поправил на плече автомат и, насвистывая какой-то мотивчик, пружинисто пошагал по развалинам… * * * Закончилось все, конечно же, хорошо. Наши, как и положено, победили. Колонну, изрядно пощипанную в Кингисеппе, еще дважды огорчали засады по дороге (выживших среди засадников было ровно два человека). А когда, про…бав все графики и сроки, умывшаяся кровью эстонская колонна, под утро уже, вышла к Керново, на рубеже реки Воронки их, как и их предшественников в сорок первом, встретили успевшие наспех окопаться ополченцы. Иллюзий у эстонцев уже не оставалось, но и отступать они не хотели. Неприятным сюрпризом для них оказались вовсе не ПТУРы, расчеты которых эстонцы быстро уничтожили огнем пушек БМП. Самое скверное, что у защитников оказалась пара стодвадцатимиллиметровых минометов и управляемые мины «Грань». Против такого оружия их тяжелобронированные БМП оказались бессильны, да и самоходные минометы быстро были русскими приведены к молчанию. А окончательно исход боя решил подошедший русский танк, с ходу начавший творить беспредел в рядах незваных гостей. Танк эстонцы все же сожгли управляемыми ракетами, но к тому времени было ясно, что жалким остаткам их бронегруппы даже через жидкую оборону ополченцев не пройти. А то, что танк у русских явно не один и остальные на подходе, они тоже понимали. Оставалось одно — отходить. Но, поскольку и вторая самоходная зенитная установка сгорела в бою, далеко уйти им не позволили сразу два боевых вертолета. Оставшиеся в живых сдались в плен. Почти сразу же «сдалась в плен» Кронштадту и «Сосновоборская Народная Республика»: под давлением вышедших на митинг горожан руководство «республики» торжественно объявило о решении воссоединиться — и тут же ушло в отставку. В Кронштадте, впрочем, тоже произошли немалые перемены и в верхах, да и во всей жизни… А Дашка в январе родила мальчика (пенсию, кстати, оформили только на нее — ведь ребенок родился позже, ага). Дела и заботы закрутили ее, и тем не менее в погоне за срочно потребной для текущих нужд бронетехникой, хоть бы и битой-горелой, в начале марта она оказалась на месте боя передовой группы с эстонской бронеколонной. И даже… …Впрочем, как принято говорить, «это уже совсем другая история». | ||
|
| Всего страниц: 1 | Страницы: 1 |