Всего страниц: 2
Александр (Alexander1000): Такие условия
Размещено: 30.12.2019, 12:51
  
Такие условия

    В России любые пришельцы – попаданцы. И если алгоритмы твои неизвестны, намерения смутны, а топливные элементы сбоят от местного самогона, то ждет тебя полная трудностей активность, сбой программ и перезагрузка. Начиналось все про Искусственный Интеллект, а получилось, как всегда, про жизнь.

    Вечером попыхтеть и потопать приходил ёж. Уже за одно это можно было сбежать из города. Дело не в еже, конечно, - тишина воздух... да, собственно, и не в них. Поди знай, какие струны затронуты полным отсутствием удобств и абсолютным комфортом души.

    Побег для каждого свой. Различны и причины, по которым однажды человек решает, что больше терпеть нельзя, иначе в голове оторвется что-то ценное, и случится нехорошее, пора! И едет в никуда, в неизвестность, в деревню, в город, в эмиграцию, в соседнюю комнату, обеспечивая великий круговорот бегства от себя.

    Вечером жара спала, ветер стих, и даже вездесущие комары присмирели по непонятной причине. Дали телу, изнуренному летним зноем и пеклом кузни, передышку. В тишине деревенского вечера на покосившиеся деревянные дома под проросшими мхом крышами опустилась благодать, которая физически осязалась, да так, что режь ее ножом, мажь на хлеб и ешь.

    Заказ, что называется, не шел. Казалось, что вернись ты в средневековье к поддуву ветхими мехами да к горну на древесном угле из углежогных ям, и вдохновение - вот оно, делай из него бутерброды вместе со спускающейся с небес благодатью. Но не хватало как раз достижений прогресса: нормальных тисков, шлифмашин, гриндеров, и, конечно же, третьих, четвертых, седьмых рук – рук помощников, тех, кто поддержит, возьмет на себя часть опостылевшей рутины, развязав руки, дав возможность творить.

    Помощники нашлись бы и в деревне. Но... Деревня умирала. Уже и электрические провода со столбов сняли, заставив тех, у кого есть деньги на бензин, использовать маленькие генераторы для поддержания видимости прогресса.

    Из чуть менее пятидесяти когда-то добротных домов жилыми были от силы пять, да в десяток домов на лето, время от времени приезжали озверевшие от городского быта латентные пейзане.

    Дед Михаил, братья Баклушины, старуха Егорша да Варька - неопределенного возраста тетка со следами жизненных неурядиц на лице. Жизнь в деревне, консервируя время, накладывала еще одну печать – определить возраст зачастую было невозможно.    Братья Баклушины –     пришлые самосёлы, кряжистые деды, внешне похожие на дубовые колоды, вполне могли оказаться и не дедами вовсе, и даже не братьями.    В некоторых случаях здоровое деревенское любопытство внезапно охладевало, наткнувшись на резкость или нехороший взгляд, так что истинный возраст, историю жизни и степень родства никто точно не знал. Братья так братья, живут себе и живут.

    Братья максимально подходили под кузнечную силовую гимнастику и на первых порах даже загорелись, захваченные романтикой пластичного раскаленного металла, но, как водится, быстро перегорели, стали филонить, заводили бесконечные разговоры за жизнь, максимально растягивая перекуры, и заняв деньги, надолго пропадали.

    Материальные потери были невелики, и ссориться еще не имело смысла, так как братья занимались добычей металлолома, из которого вполне можно было нарыть годное сырье под кузнечные нужды.    Имея старый трактор, мотоцикл «Урал» и знания о расположении заброшенных воинских частей, обильно оставшихся после СССР, братья активно осваивали, казалось бескрайнее, непаханое поле. Внезапно пересекающие полевые дороги, канавы от выдернутых трактором подземных кабелей и потухшие кострища обожженной изоляции свидетельствовали о том, что цивилизация здесь если и была, то теперь её нет. Ушла в землю вместе с отключенным электричеством.

    Поговаривали, что братьям ведомы секреты добычи даже драгметаллов, а не только меди из старых, таинственного назначения военных предметов. Порой братья привозили по полному тракторному прицепу непонятного, и долго за гнилыми заборами с этим возились, разбирая, сортируя, вывозя потом в город на мотоцикле. А что можно в коляске увезти? Много не увезешь, так что золото они там возят - это совершенно точно, а еще уран и красную ртуть.

    А Варю Кузнец откровенно побаивался. По слухам, женщина, потерявшая по неизвестной причине в городе все, вернулась в деревню, по ее выражению «устаканить нервы», чем попутно и занималась, находя силы на огородничество. Этим, по сути, и выживала. Запущенный вид ее не мешал коситься на городского пижона, постепенно сужая вокруг него круги, постоянно предлагая ему свою помощь, да хоть по работе в кузне или хозяйству. Варя была на все согласна, но пьяненький пошлый юмор, становившиеся все более агрессивными поддатые намеки да запущенная неопрятность не способствовали ни романтическим отношениям, ни совместной работе.

    Короче, старики, старухи, лодыри-философы да вислоухая мохнатая собака – вот весь имеющийся на сегодня деревенский штат.

    Сердечный народ был скор на помощь и не прочь заработать, но трудовой запал кончался быстро. Прийти потрепаться под рюмочку – это завсегда. Можно попутно помочь, почему нет? А вот горбатиться как в последний день, нет уж, увольте! Тяги к обогащению ни у кого давно уже не было. Кузнец целыми днями как оглашенный, молотящий по железу в своей перегретой средневековой кузне, вызывал странную смесь уважения и растерянной сельской оторопи. Ну надо же, как убивается, а зачем, непонятно. Городские, что с них взять. Чудак, хоть и рукастый.

    Кто был в деревне исконно местный, а кто так, двадцать лет назад пришлый, было уже не разобраться, и готовый душевно посидеть, выпить, угостить, помочь, а главное, дать в долг в неизвестность, трудолюбивый кузнец быстро растопил верхушку айсберга в сложной деревенской иерархии свой-чужой. Своим он, конечно, не стал, впрочем, в умирающей деревне все были одновременно и свои, и даже не чужие, а скорее ничьи. Сами по себе. Любое чудачество, подвергаемое остракизму в обычной живой деревне, здесь не вызывало осуждения. Банально не набиралось критической массы.

    Да и возвращались в деревню кто как, разными путями и по разным причинам.

    - Планета в заповедной зоне, ей до первого контакта развиваться еще лет с тысячу. Квинториум никогда не даст разрешение на контакт и официальную добычу. А филоний там есть – это совершенно точно. Нужны только данные разведки, нужна одобренная экспедиция хотя бы в безлюдную местность. Не успеем мы, туда влезут другие.

    - Так в чем проблема? Планета хоть и отсталая, но некие зачатки прогресса там есть. Топливные ячейки, основы искусственного интеллекта. Примитив, конечно, но исследовательскую бригаду на их уровне мы слепим.    Проблема с топливом для них. Топливные ячейки — это не мини-ядерный реактор. Планета до них доросла уже. Сверьтесь с данными разведки, сымитируйте местного производителя, надписи «сделано в …» будет достаточно.

    - На самообеспечении пусть будут, усильте бригаду Ремонтником и Переговорщиком. Откорректируйте программы на максимум эмоциональности и дружелюбия. Но никаких терзаний. Больше цинизма. Главное - результат.    Пусть топливо у аборигенов выменивают. Да хоть на бусы.

    - Беда там с аборигенами. Места безлюдные, местные те, что есть, на бусы не очень падкие. Там только топливо и в цене. Плюс то, что аборигены примитивны и незлобливы, да и оружия в данной местности нет. Что, программисты, удалось разделить мотивацию «Стыд»?

    - Нет, Стыд, отрицательно окрашенное чувство, объектом которого является какой-либо поступок или качество субъекта, разделить не удается.    Он либо есть, либо его нет. Слишком древний рудимент, доставшийся от белковой жизни.

    - Тогда атрофируйте «Стыд», иначе будет только мешать. Усильте мотивационные ячейки бригады, уменьшите самосохранение, а мотивацию «Страх невыполнения задачи» на максимум, пусть сами выкручиваются, не церемонясь.    Учтите, что в складывающейся ситуации «Страх» остается единственной мотивирующей силой. Благо многочисленные ветки оного мы давно научились разделять и блокировать. Не то что «Стыд», программистам как там не стыдно?    Ну и возвращать их не будем.    Дорого, заметно и не нужно никому здесь знать то, на что могут пойти высоко мотивированные личности с купированным страхом и без совести. Вышлите Чистильщика примитивнее на той же имитированной под местное производство элементной базе. Слава Эрцлиху, сопротивления то они не окажут, так что никакого оружия, обойдется инструментами. После операции все зачистить.

    - Вместе с аборигенами?

    - Эрцлих упаси! Нам только смертей аборигенов не хватало. Чистильщика или то, что от него останется, придется в Квинториум предъявить. Да и проблемой они не будут. Наши аналитики редко ошибаются. Информацию из Чистильщика получать придется любой ценой. Обеспечьте аварийный вариант получения информации даже с риском для обнаружения. К тому же Наблюдатель уже давно там. Нет никаких сомнений, что рано или поздно он в области исследований бригады появится. А может, уже там. Квинториум просто не мог оставить без внимания такой лакомый кусок, привыкли действовать на пять ходов вперед.

    - Связь с бригадой?

    - Обойдемся без связи. От нее больше вреда, чем пользы. Любая возможность привлечь внимание аборигенов должна избегаться. Задание ясней ясного, цели поставлены. Помощи не будет. Аварийная связь только у чистильщика.

    - Местную связь блокируем?

    - Зачем? Максимальное внимание на Переговорщика.    Именно на него ляжет снабжение бригады местным топливом. Выберите внешний вид, ну, кто там, в теории, вызывает максимальное доверие, личность ему помногограннее, знаний про планету побольше. Любые вмешательства в местную жизнь, какой бы примитивной она не была, рано или поздно будут замечены, а это не в наших интересах. Мы допуск на исследование в таком усеченном варианте еле-еле получили. Да не мне вас учить.

    - Основная проблема в том, что планета – наиболее приближенная копия Эрцлхириума. В результате внутренние противоречия мотивационных схем неизбежны.    Были неоднократные случаи, когда глубинная мотивация возвращения извлекалась и доминировала, в результате любые другие мотивации и цели угасающе игнорировались без достижения поставленной задачи.

    - Ну, так блокируйте глубинное. Одним блоком меньше, другим больше. Обеспечьте невозможность снятия блоков Ремонтником. Обнулите соответствующие параметры. Проанализируйте местность, подберите соответствующее место для высадки. Усложните высадку так, чтобы на Эрцихлириум даже намека не было.

    Переменчивая мода причудливым образом распределила, кому жить, а кому умирать. Мода на бобровые шапки сгинула сама собой, дав возможность милым животным плодиться, чем они и не преминули заняться. Размножившись, бобры перегородили плотинами все, до чего смогли дотянуться своими маленькими лапками и натруженными зубами.    Многочисленные запруды привели к заболачиванию почв и сужению благоприятных ареалов для жизни и размножения боровой дичи. Популяция лося, кабана, коз и оленей резко пошла вниз.

    Данный участок дед считал своим. И все в округе знали, что участок принадлежит деду, охотиться туда не ходили, капканов не ставили. Тайга – она лишь в представлении несведущего обывателя ничья. И это только кажется, что в лес можно незаметно зайти и выйти, добыть кого-нибудь, и никто об этом не узнает. Так уж повелось, что без всяких нотариусов и договоров право на данный участок свято блюлось, и прадед, и отец деда охотились здесь испокон веков.

    Нет, случались и залетные. Но отношение к городским пижонистым охотникам было недоуменно-брезгливое. Добывать зверя самостоятельно они не умели, часто пользовались услугами таких как дед, в качестве проводников, много шумели, мусорили, бестолково пользовались вонючим одеколоном, а то, что добывалось, как правило, оставляли местным, забрав разве что шкуры, клыки да рога.

    С возрастом деду все тяжелее и тяжелее давались долгие лесные переходы. Да и в случае удачи переноска мяса по пересеченной местности упругости суставам не добавляла. И тут еще, как назло, вездесущие бобры расплодились рядом с деревней, оттеснив зверя от заранее прикормленных искусственными солонцами и сеном засидок, тем самым подписав себе приговор.

    Борьба с бобрами не доставляла удовольствия, требовала терпения, усидчивости, но, не разрушив плотины, можно было и без мяса остаться. Так что бобровые рейды стали для деда чем-то не очень обременительным, но обязательным. К тому же бобровое мясо было вполне съедобным, а настойка на бобровой струе пользовалась популярностью в среде потасканных, пожилых ловеласов, так что и немаловажная экономическая составляющая в охоте на бобра была.

    Да и охотничий пес мохнато-вислоухой породы бобровым мясом не только не брезговал, а скорее сильно его уважал, несмотря на смешную оказию, приключившуюся по причине съеденных вместе с мясом по ошибке желез бобровой струи. Отбегав, как заведенный, положенные двое суток, пока стимулирующее действие не закончится, пес урок усвоил, запах волшебных желез запомнил и больше таких ошибок не совершал.

    Сам дед бобровую струю пользовал редко, уж больно сильно воняла концентрированная настойка, а бодрости деду и так было не занимать. А вот в низкой концентрации активного компонента, хорошенько разбавив самогоном, настоянного на кедровых орешках, да с калганом на долгих охотничьих выходах, секретная настойка хорошо согревала и поддерживала не молодой уже организм.

    Вот и сейчас, проверив капканы и растащив ручной лебедкой пару здоровенных плотин, дед, помешивая в старой закопчённой кастрюле пахучее варево, предвкушал пару увесистых рюмок перед сном.

    Раньше, вплетая конец лебедочного троса за причудливо переплетённые ветки плотин, готовясь совершить акт антибобрового вандализма, дед испытывал слабый укол. Бобр – животное мало того архаично-семейное, так еще и трудолюбивое, и очень уж много аналогий прослеживалось между разрушенными бобровыми хатками и дедовой неприкаянной жизнью. Но с каждым разом укол этот был всё слабее и слабее. Просить прощения у бобров дед не собирался.

    Когда костерок уже догорал, а секретная настойка уже приятным теплом растекалась по готовящемуся ко сну телу, внезапно в небе резко метеором чиркнуло на грани слышимости, ультразвуком свистнуло и динамитом недалече взорвалось, на минуту развея наваливающийся сон, как предрассветный туман.

    Несмотря на необычность события, действие настойки было настолько действенным, а настроение деда столь философским, что вот прямо на ночь, прямо сейчас он никуда не пошел и, прижавшись спиной к свернувшейся калачом собаке, отложил исследование неведомого на утро.

    Утром лес будит не хуже будильника. Еще солнце не успело позолотить верхушки деревьев, а дед уже завтракал, мажа пимокан на черствеющий уже хлеб и запивая крепко заваренным, сладким до приторности чаем.

    Ночное происшествие вызывало естественный интерес, недостаточный для того, чтобы пропустить обязательную проверку установленных ранее капканов. Поэтому, подвесив походный скарб повыше на дерево, дабы идти налегке, дед разметил маршрут с учетом расставленных ловушек так, чтобы выйти к предположительной точке падения неизвестного уже к обеду.

    Как обычно дополнительный крюк оказался больше рассчитываемого, да и предполагаемое место пришлось еще поискать. Судя по вспышкам и зареву, дед искал место пожара. Но ничего похожего не было. Поиск усложнялся сложным рельефом, буреломами и болотами.

    Не единожды обматерившись, хорошенько извозившись в болотной жиже, не раз обругав себя за излишнее любопытство, и уже собираясь бросить поиски и повернуть назад, дед вышел-таки на подозрительную полянку, ничем не примечательную на первый взгляд. Только матерые глаза деда заметили обломанные верхушки, опаленные камни посреди небольшого болотца и поврежденную кору на деревьях там, где возможно привязывали трос или веревку так, чтобы тащить из болота что-то тяжелое. Других свидетельств ночного происшествия не было.

    Любопытство было частично удовлетворено, несильно уколов разочарованием, – ради этого пришлось тратить целый день. Хотя... Неотвеченным остался вопрос: а что, собственно, здесь тянули? Сомнений не было – что-то утопили и вытаскивали.

    Блеклая поляна затоптанных следов, причудливой вязью написанная неизвестными, картину происшествия даже не приоткрывала. Было очевидно, что на более-менее сухое место, воспользовавшись тросами и лебедками, из болота вытащили как минимум два увесистых предмета, но кто тащил, и что именно вытащили, прочитать по следам упорно не удавалось. Дело усложнялось еще и тем, что все, что можно было затоптать, затоптал медведь, известным образом проявивший интерес к последствиям спасательных работ.

    Некие сомнения и нелогичность происходящего были сразу отброшены. Ведь ну не мог же медведь тянуть веревку вместе со спасателями? Ну не мог, и все… хотя по следам выходило, что было именно так. Интерес проявить мог и в поисках съестного даже обязан. Так что проще было считать, что медведь – зверь любопытный, и наследил он, чуть позже, возможно, утянув с собой, чисто из вредности или любопытства, одну из веревок.

    Но медведь есть медведь, и не меньше, чем триста килограммов злобного мяса, шатающиеся вокруг деревни и распугивающее дичь в вековых охотничьих угодьях, деду нужны были исключительно в тушёнке, жире, желчи и ковре из шкуры на полу, а не в живом и здоровом виде.

    Неизвестные упорно тащили груз к деревне, а медведь крутился где-то рядом, далеко от них не отходя, так что и даже если им над ухом придется стрелять – за избавление от медведя еще спасибо скажут.

    Помимо медведя с веревкой странно было все. Странно то, что, даже зная все потаенные тропинки, догнать тащивших тяжелый груз даже налегке не удавалось. Странно вела себя собака, обычно на следы каждого зверя реагирующая различным, давно деду ведомым, изменившимся поведением. Только не в этот раз. Медвежьи следы, отчетливо видимые, не вызывали у нее никакой видимой реакции. Равнодушно мазнула носом по заполненной зеленой водой отпечатку когтистой лапы, и всё! Остальные следы, путаной цепочкой уходившие кратчайшим путем к деревне, на подвиги собаку не вдохновляли. Ни тебе дрожи каждого напряженного мускула, ни тебе вздыбленной шерсти. Раньше такого пренебрежительного отношения к опасному зверю за собакой не отмечалось, и даже натоптавший вокруг заяц неизменно вызвал бы если не ажиотаж, то хотя бы волнение. Оставалась надежда, что внимание к медведю хоть как-то проявится по мере приближения к оному, иначе такое скрадывание с внезапно потерявшей профессиональные навыки собакой превращалось в затею уж слишком сомнительную. Такая повышенная осторожность скорости передвижения деду так же не добавляла.

    - Цирк приехал, не иначе, - бубнил себе под нос дед.

    За невеселыми мыслями не заметили, как добрались до места последней стоянки, с удивлением обнаружив оставленные вещи, чуть сдвинутыми со своих мест. Даже увесистый рюкзак, повешенный повыше от мохнатых мародеров, висел как-то не так. Догадка ледяным холодом обожгла мозг.

    Уже трясущимися от негодования руками, расстегивая, как назло, заклинившие пластиковые замки, дед понял, что на его вещи покушались! Содержимое было тщательно обыскано, перемешано и по всем лесным законам осквернено!    Хотя и пропало, в общем-то, только одно – литровая бутылка с настойкой! Патроны, еда, мыло, ложки, вилки, спички – все осталось на месте. Очевидно, что не медведь шуровал, – еда бы в этом случае исчезла, а бутылка осталась. Да и не смог бы медведь так аккуратно все разложить и на место повесить. Если бы не предшествующая безумная гонка за неведомыми гостями, бывший немного на измене дед возможно и не заметил бы ничего. Ох, и не хорошо они поступили, ох, не хорошо! Нужно даже сказать – зря! И на душе деда так пакостно теперь.

    К удивлению деда, его собака беспокойства по поводу происходящего не проявляла. Ходила за ним хвостом и где-то даже удивлялась растущему дедову беспокойству.

    Именно сейчас окончательно дозрела мысль: незваных гостей надо догонять, догонять любой ценой! И дело даже не в украденной бутылке, хотя именно кража и выводила больше всего. Дело в том, что все происходящее было как-то не так. Не вписывалось в логическую канву всей предыдущей достаточно долгой дедовой жизни. О том, кто тут так загадочно по лесу шастает, нужно знать обязательно. И желательно до того, как они дойдут до деревни, ну это уже так, на всякий случай.    Благо, что возможность значительно срезать часть пути, пройти лощиной и достойно встретить любителей халявной выпивки у знающего местность как свои пять пальцев деда имелась. Было и подходящее местечко для того, чтобы уверенно организовать место импровизированной засады.

    Ну что ж, придется пробежаться, будем надеяться, что у собаки проснется утраченная совесть, и хоть какой знак о возможной опасности она подаст.

    Несмотря на приложенные усилия, пренебрегая возможной опасностью и ломоту во всем теле от ускоренного марша по пересеченной местности, к заветному месту возможной засады удалось выйти только к вечеру, когда уже начинало темнеть.

    Городить хорошо замаскированную засидку уже не было сил, тут бы отдышаться и унять дрожь в руках. Наскоро оценив пути возможного прохода гостей, улегся как есть под наискось обломленную старую сосну, выбрав место посуше, воспользовавшись естественной амбразурой, удачно образовавшейся между деревом и землей. О том, что возможно придется стрелять, думать не хотелось.

    Времени успокоиться, отдышаться и унять дрожь в руках оказалось достаточно. Но и стемнело уже так, что намеченные ориентиры в секторах наблюдения еле просматривались. Глаза приходилось сильно напрягать. И надеяться на слух.

    К удивлению деда, собака не подвела, хотя и отреагировала странно, когда седьмым или десятым своим чутьем что-то там уловила в дрогнувшем эфире готового отойти ко сну темного леса.

    Неизвестно откуда приблудившийся барбос давно охотился с дедом, неожиданно, вопреки своему явно дворовому происхождению, недюжинный талант к охоте в любом её проявлении. Найти, удержать, выгнать зверя на стрелка – всему пес научился сам. Как? Загадка. Но самое главное, между дедом и псом установилось то взаимопонимание, которое оттачивается годами и встречается... между друзьями, коллегами, соратниками? Вряд ли есть слова, которые могут описать то единое целое – взаимопонимание и собачье повиновение, которое образовалось и окрепло за время совместных походов и охот.

    Когда пес подскочил и с лаем скрылся в ближайших кустах, дед был сильно озадачен. Обычно, по интонации лая можно было легко определить, кого пес поднял, что делает: гонит или удерживает. А самое главное, представляет ли угрозу то, что нашел он, наткнувшись во время своего, казалось бы, бессмысленного хаотичного бега по окрестным лесам.

    В этот же раз удивлению не было предела, лай был... веселым, да, иначе определения и не подобрать. Не было в нем как надрыва и ярости, свойственного при удерживании или преследования дичи крупной, так и яркого азарта, свойственного погоне за лесной мелкотой. Дед давно мог определить по лаю, с кем сцепился пес, с кем соревнуется в ловкости, хитрости и скорости: медведь, лось, заяц или лиса. Но тут… Загадок становилось все больше.

    Казалось, что сам ночной лес скрадывает звуки, душит их в готовом появится тумане болотных испарений, и как бы собака не старалась, своим лаем показывая месторасположение и скорость движения гостей, в пределах видимости они появились совсем не там, где ожидал их появления дед. Срочно пришлось менять место засидки, и пока, забыв о скрытности, дед менял свое местоположение, неведомые гости под аккомпанемент задорного лая практически скрылись из виду. Рассмотреть их не удавалось, только на грани видимости кто-то что-то тащил, качались кусты, трещали тонкие засохшие деревья, мелькали то один, то два ящика загадочного назначения. И, несмотря на то, что окончательной ясности с носителями ящиков не было, дед сделал то, что не делал до этого никогда.

    Темнело здесь ненадолго. Задумчивые сумерки, едва оформившиеся в ночь, сами не замечали, как уже краснели рассветом.

    Кузнецу не спалось. Несмотря на долгий день в кузне с последующей обязательной баней, день завершался глубоким самокопанием под местные напитки и аккомпанемент радиопьесы из никогда не выключаемого радио, да так, что можно было и рассвет пропустить, забыв, что спать вообще-то надо. По радио для измученных бессонницей эстетов давали Гамлета.

    Натруженные руки приятно гудели, за целый день молотом пришлось помахать изрядно. А привыкшие к горну глаза, закрываясь, отказывались проваливаться в спасительную черноту, продолжали демонстрировать зацикленную, отпечатанную на светочувствительной матрице глаза запись - раскаленных углей, наковальни и бордового металла, раз за разом опускаемого в бак с холодной водой.

    Идеи, так нужные в разгаре работы, роились в голове только сейчас, под утро стесняясь оформиться во что-то определенное, существенное, готовое.

    Иногда внезапно посещала идея настолько гениальная, требовавшая немедленных действий, что в азарте покидалась постель, разжигался горн, резался и раскалялся металл. Огонь, впрочем, горел не очень долго, так как казавшаяся гениальной мысль имела трагическую склонность к потере очертаний и ясности с первым покрасневшим металлом.

    Творческий застой требовал взлома, взрыва, всплеска эмоций, возможно, смены впечатлений. Вязкой силой навалился, мешая мыслям, заставляя сомневаться в том, что уже сделано, мешая продолжать.

    Уставшая душа требовала перемен в виде смены хотя бы занавесок, к сожалению, невозможных в сложившихся обстоятельствах. Оставалось добивать остатки кофе, пить самогон и курить. Если в поисках вдохновения и самого себя ты поменял город на деревню, а перемены оказались недостаточными - заменой штор ты уже не отделаешься.

    Скинув на пол старые эскизы и отмотав от древнего, как сама деревня, рулона обоев новый кусок, попытался широкими набросками начать все с начала. Не пошло. Разрозненные элементы никак не хотели укладываться в единый гармоничный узор.

    Не помогало ничего, и куда теперь? В какую еще глушь забираться?

    Сомнения, сомнения, сколько хороших идей они похоронили, так и не дав родиться, не дав ступить и первого шага? Сколько потенциальных писателей, поэтов, художников не состоялись, так и не взяв в руки, ну, что там эти писатели, поэты берут. В отличие от Кузнеца, сменившего модный ноутбук на молот. Как менеджер среднего звена внезапно взялся ковать, оставалось загадкой и для него самого. Но в свете затянувшегося творческого кризиса избитая фраза: «Я кузнец, я не могу не куя» заиграла новыми красками. Неужели «не куя» значит ничего? И опять сомнения, сомнения...

    Высадка прошла жестко. Мало того, что на камни, которыми по закону роботизированной подлости удалось повредить все, что можно и нельзя. Так еще и на небольшой каменистый островок, неведомо как выбранный для посадки, который оказался в центре целого каскада болот, что грозило огромным расходом энергии при попытке выхода в заданный район.

    Дело усугублялось еще и потерявшим способность к самостоятельному движению Ремонтником, некоторые манипуляторы которого еще были способны к примитивной работе, но координация была нарушена, поддерживать равновесие он был уже не способен.

    Передвижение по планете кардинально отличалось от виртуальных тренировок. Отрицательная плавучесть доставляла массу неудобств при передвижении по густой смеси грунта воды и перегнивших растений. Ультразвуковые датчики старательно сканировали толщу сомнительной жидкости, покрытую зеленой обманчивой растительностью, но гарантировать твердость болотного дна, достаточного для уверенного движения, не могли. Кто-то из бригады постоянно терял опору под манипуляторами, проваливался то в черную, то в зеленую жижу.

    Длины нуклеинового троса, входящего в аварийный комплект и обязательного при любых высадках, оказалось явно недостаточно. Ремонтнику приходилось, насколько это было возможно, складывать манипуляторы, которые только мешались, цепляясь за кустарник и подводные корни, погружаться в тину, в то время как остальные члены тащили его фактически под водой, сквозь торф и грязь, к относительно твердому и сухому месту, поднимая тучи мути.

    Слава программистам. Изначальный алгоритм быстро разобрался в принципах движения по заболоченным участкам, правильно рассчитал оптимальную траекторию, учел отрицательный опыт, отбросил совсем уж неприемлемое. И в результате после многочисленных проб и ошибок дело пошло быстрее – скорость увеличилась, тем не менее оставив расход энергии на неприемлемом уровне.

    Но Эрцлих не покинул начавшую терять надежду на успех бригаду.

    Несмотря на толстый слой грязи везде, в том числе и на датчиках, почти потерявших чувствительность, стоянка местного аборигена не осталась незамеченной. Совокупность молекул из окисленного белка и древесины, клетчатки и растительности разных видов далеко распространялась по лесу и уверенно захватывалась даже еле живыми, измотанными электронными органами чувств.

    Недостаток запаса энергии и, как следствие, возможность невыполнения основной программы исследования запустил аварийный алгоритм потребления, изменив приоритеты и отключив программы, обеспечивающие максимально мягкий контакт с местными, мотивировав на максимально быстрый поиск горючего. А суррогаты топлива можно было найти только через аборигенов.

    Судя по разности температур в разных местах поверхности, бивак был покинут совсем недавно, место, вероятно используемое под примитивный источник тепла, было теплее, чем все остальное. Поражало количество белка, пропитавшего все вокруг, частично или полностью подверженного разложению местными бактериями. Что здесь происходило? Заложенной информации о планете было явно недостаточно.

    Времени тщательно обыскивать примитивный скарб с остатками, по-видимому, пищи, очистив насколько возможно поисковые датчики и включив их на полную мощность, бригада, о чудо, обнаружила емкость с неким подобием топлива. Экспресс-анализ содержимого показал его пригодность к переработке, благо, что соответствующие блоки оказались не повреждены.

    Члены бригады долго спорили, воспользоваться ли данным подарком судьбы, и не будет ли данное действо оскорблением или даже осквернением некого местного капища, святость которого достигалась применением многочисленных белковых жертв. Сошлись на том, что другого способа добраться до местного скопления аборигенов нет, а так появляется шанс, ну а возможные проблемы легко разрешит Переговорщик. Зря, что ли, его делали таким красивым?

    Найденного топлива было явно недостаточно, и дозаправившись и подождав пока соответствующие блоки прогонят примитивную жидкость через очистные и укрепляющие мембраны до приемлемой чистоты, решили двигаться в направлении ближайшего населенного пункта, по сути, мало отличающегося от найденного только что стойбища.

    Возможность пополнить баки при первом же, хоть и не личном, контакте, а также изменившийся пейзаж, позволяющий двигаться быстрее с меньшими затратами энергии, внушало оптимизм.

    Прошедший суматошный день, беготня по болотам, многочисленные загадки, разочарование от непонимания происходящего и, наконец, осквернение и кража требовали уже не расследования и суда, а сразу казни.

    Дед прицелился, где по его ожиданиям было «чуть повыше голов», и как-то буднично выстрелил. Связанная картечь – убойная вещь и надежда деревенской баллистики с треском прорубила туннель над головами, показав всю ярость и серьезность намерений.

    И что? И ничего! Не услышать выстрела и воя пролетающих, связанных прочной леской картечин, не заметить ссыпающиеся сухие сосновые иголки и ошметки коры было просто невозможно, но ни криков, ни суеты замечено не было.    Загадочные ящики не остановились и даже скорость не увеличили, что в сложившейся ситуации было крайне нелогично. Как шли размеренно, подминая мелкий кустарник, так и шли себе дальше.

    Дед осатанел!

    - На тебе еще раз! – выстрел заглушил слова, которые дед, сам того не осознавая, произнес вслух, на ходу перезаряжая свое одноствольное ружьё.

    - Ну и еще разок, контрольный.

    Дефицитная картечь закончилась, и в дело пошел остальной запас: нули, пули, мелкая и крупная дробь. Заповедь «не убий» и вертящийся вокруг беглецов пёс заставляли брать чуть выше, дергали под руку, сбивая прицел, а на возможность рикошета деду было плевать, пусть оно там, наверху, само разберется, кому и чего по заслугам достанется. Матерая псина, впрочем, быстро сориентировалась, поняв, чем тут может зацепить, так что крутилась и лаяла уже с безопасного удаления.

    Безумный день, плавно перетекающий в безумную ночь, на этом не закончился, преследование продолжалось в темноте.

    Озадачивали резкие хлопки и следующие за ними удары по корпусам членов бригады. Хлопки были неясной природы, а вот удары были следствием столкновений с небольшими кусками мягкого металла, летающего тут и там. Благо, что их скорость была недостаточной для того, чтобы причинить значительный вред. За исключением, пожалуй, Геолога, которому удар куска металла вызвал резонанс в деталях корпуса с последующим непредвиденным багом в программе, что потребовало вмешательства Ремонтника и перезагрузку. Поведение после перезагрузки почти не изменилось.

    Сканирование местности заляпанными, практически потерявшими чувствительность, датчиками результата не давало. Источника хлопков определить не удавалось.

    Поражало буйство местной флоры и фауны. Летали птицы, шуршали в павшей листве и сновали по деревьям мелкие животные.    Особо отличалось одно: неистово метаясь от одного члена бригады к другому, оно издавало резкие звуки и никак не отставало, несмотря на достаточно высокую для местных представителей белковой жизни скорость передвижения.

    Все это было очень странно.

    На грани слышимости бухнул выстрел. Или гром? Какой гром при ясной погоде? Мысли переваливались лениво, ни о чем. Выстрел – гром, гром – выстрел. Так выстрел это или гром? Под это уже можно было бы и заснуть, но выстрел грохнул уже ближе.

    - Средь нас измена! Кто ее виновник? – надрывалось радио.

    Сонливость как рукой сняло.

    Охотиться мог только дед Максим, со своей затертой одностволкой, но стрелять рядом с деревней под утро - это выбивалось из обычного течения монотонной деревенской жизни.

    - Искать недалеко. Ты умерщвлен, и нет тебе спасенья, – радио продолжало нагнетать.

    В подтверждение нехорошего предчувствия, шевельнувшегося, но не оформившегося, грохнул третий, а затем не заставил себя ждать и четвертый выстрел, поставив жирную точку в разомлевшей пейзанской череде событий.

    Так бывает, когда ещё ничего не произошло, а напряжение уже физически ощущается, висит в воздухе горьким дымом, предрекая жуткое развитие событий. Не хватало только тревожной музыки.

    Монотонная стрельба никак не унималась. Уже слышался заливистый лай единственной на всю деревню собаки, признающей только деда Михаила и используемую им для своих неведомых охотничьих целей.

    - Патронов ведь ему не жалко, и откуда у него столько, чай оружейный магазин без малого в восьмистах верстах отсюда.

    Вялая мысль: «А ведь он какого-то зверя на деревню гонит. Эдак он через третий выстрел на четвертый уже здесь будет» – промелькнула в голове, но необходимых импульсов, способствующих выживанию, в конечности, не дало. Ну, зверя так зверя.

    Патронов не могло быть бесконечное количество, и стрельба уже вблизи от деревни предсказуемо стихла. А вот лай, нагнетая обстановку, то удалялся, то приближался, и казалось, перешел уже на инфразвук.

    Деревья в лесу еще не падали, но становилось неизбежным очевидное – стрелок, собака и Оно рано или поздно выйдут к кузне.

    «Войскам открыть пальбу» - всплыло откуда-то из глубин. Шекспир похоже, не иначе.

    – Так ступай, Отравленная сталь, по назначенью! – согласилось с авторством радио.

    Загадочную ситуацию со стрельбой и лаем требовалось перекурить непременно, сидя на крыльце, но поскольку сигарет давно уже не было,    кузнец по старинке забил самокрутку из местного самосада в козью ногу из древнего обрывка газеты.

    Вот спасибо тебе, кинематограф. От стольких стрессов, переживаний и впаданий в ступор ты нас оградил при столкновении с неведомым. По сути, мы готовы уже ко всему. Вот согласитесь, после всего, что мы видели на экранах, нас уже ничем не удивить. Вот вообще ничем. Ни разнообразными формами жизни, хоть белковой, хоть механической. Живые мертвецы? Видели, и не раз. Вот что способно повергнуть в шок современного человека?    Синяя сумочка к красным туфлям в инстаграме - больше ничего.

    Не впал в ступор и кузнец. Лес подходил непосредственно к краю участка, где компактно расположились кузня и баня. Так что появление кого бы то ни было хоть и не являлось неожиданным, но времени на обдумывание ситуации не давало. К тому же еще забор, живописно враскоряку гнивший и шатающийся вокруг, ощутимым препятствием не являлся ни для кого.

    Они и вышли, и вошли, и остановились. Два явных механизма неизвестного предназначения и грязный, шкура колтунами и тиной, медведь. Причем один механизм явно имел повреждения, мешавшие двигаться, так что медведь и относительно исправный напарник попросту тащили его, взяв за многочисленные манипуляторы.

    - Пусть Гамлета к помосту отнесут, как воина, четыре капитана, – удачно, к месту прокомментировало ситуацию радио.

    Неисповедимы пути нейронов человеческого мозга, произвольно летающие в подчерепном пространстве, сталкивающиеся друг с другом и выхватывающие подобные перлы. Но что делать: совокупность необычной ситуации, загадочно вспомненная строка, спектакль по Шекспиру и крепчайший самосад активировали запоминание именно этой фразы.

    - Угу, позже отнесем, - сказал Медведь и бросил свою часть механизма на землю, – Мы пришли с миром! И за спиртом.

    Кузнецу только и оставалось как посмотреть на самокрутку, морщась от выедающего глаза дыма. Жутко хотелось материться.

    Дед Михаил говорил спокойно, но чувствовалось, что все внутри у него кипит, а интонации были такими, что обиду не смыть гидравлической жидкостью, или что там у них вместо крови.

    - Ведь на минутку отошел, на минутку! Возвращаюсь - самогона нет. Литр! Литр самогона, представляете. Неделю в засидке хотел просидеть, и на тебе, суки. На ходу подметки режут! Чуют они его что ли? Ведь в самый низ… Сам бы захотел - не нашел! Нет, ребята, так с миром за спиртом не ходют!

    - Да не хватило бы тебе литра на неделю, – подключились к стенаниям братья Баклушины, коренастые и крепкие как пни деды, которых никто уже друг от друга не отличал.

    - Да, ты-то у нас известный трезвенник, Миша, - подключилась бабка Егорша, -    и когда долг вернешь, сам ведь гонишь, я знаю, а не возвращаешь? - Егоршей она стала после переписи, до этого была Егоровной. Подросток – активист при переписи ошибся, а там уж повелось.

    - За что возвращать-то? – снизил надрыв в голосе дед Михаил, - Я тебе за тот самогон забор поправил.

    - Где поправил-то? Вот он лежит, как и лежал.

    - Дык лет пятнадцать уже прошло, он постоял, постоял и упал, чего ему вечно стоять что ли?

    Медведь деликатным покашливанием прервал начало потока вечных взаимных деревенских претензий и обид.

    - Граждане, милые мои селяне! – начал запрограммированный лучшими учеными переговорщик.

    Люди инстинктивно попятились, собака, коротко тявкнув, завыла.

    - Нам нужен спирт и примитивный ремонт - отбатрачим! – разом подвел черту израненный Ремонтник, которого свои уже называли Гамлетом, демонстрируя общее понимание силы искусства и единства нейросвязей.

    - Самогону нагоним - не проблема, - на правах наиболее пострадавшего суетился дед Михаил, – А вот что делать с ремонтом? Тут инструмент нужен.

    Традиционно кузни располагались на окраине деревень, что не помешало собраться всем именно здесь. Неординарное событие всколыхнуло деревню. Хоть и с опаской, но народ потихоньку подтягивался на диво дивное посмотреть.

    - Чай, не в метрической системе придется работать и не в имперской,    – продолжал он демонстрировать академические знания, – а починим - запряжем. Пусть хоть вон огороды копают, а медведь, ну хоть на охоту-то можно его брать? Тут у меня бизнес-проект наметился…

    - Как бы они тебя сами не запрягли, – братья всегда слыли наиболее здравомыслящими жителями деревни, – починит он. Это ведь, по сути, инопланетная агрессия, натуральное вторжение. С миром они пришли, ага! Чем отбиваться-то будешь, одностволкой своей? Что-то не помогла она.

    - Будем богатеньких из города на охоту возить, – продолжал, никого не слушая, дед,    – А медведь, он медведь и есть, сначала стрельбы, баня, танцы - все по плану. А медведь крепкий, пулю выдержит, я проверял.    Кузнец вон поможет. Знакомые, то есть небось, обеспечишь? Пусть сразу с нарезняком приезжают, заодно и инопланетное вторжение отобьем. Медведь, что ты там говоришь вам надо?

    Но все дружно посмотрели почему-то на Кузнеца.

    - Инструмент - меньшее из проблем. Проблема - сырье. Из чего гнать-то? Автолавки уже забыли, как сюда ехать. А последний сахар с сигаретами полную машину я с собой и привез. Небось уж не осталось ничего. Спалимся мы с охотой. Рано или поздно.

    - А чтобы не спалиться, давайте сдадим их куда следует, - не стесняясь присутствующих, пытаясь компенсировать свои обиды, потери и неудачный бизнес-проект продолжал дед Михаил, – небось за таких красавцев дадут чего.

    - Дадут, обязательно дадут. Только про говорящего медведя не забудь рассказать, и про автобота с десептиконом, ага. Вон у них на груди знаки. Запомни, зарисуй, куда надо передашь,    – взялся отрабатывать членство в бригаде Медведь-переговорщик, -    Там, знаешь ли, таким рассказам верят. А если всерьез поверят, ну так, вдруг, то как думаешь, Миша, что они с вашей деревней сделают?

    - С чего бы такие страсти? – опешил от напора и открывающихся перспектив дед.

    - Наше устройство очень важно для вас, а значит секретно, всех под нож, всегда так делают, на всех планетах, – нагонял жути Медведь, уже шёпотом, прямо в лицо деду, -    и тебя, и собаку твою, а деревню… Кислотой зальют, на три метра землю пропитают. Так что договариваться надо, договариваться. Мы вам, вы нам.

    - Ну, испугал, так испугал. Тут мы сами без вас справились,    – загыгыкали братья, – Тут места есть, где компонентами ракетного топлива родимая на сто метров вглубь пропитана. Устанавливай буровую установку, сверли дырки и в бак готовое горючее заправляй. Только окислитель с керосином не перепутай.

    - Ну, пока проку от вас в таком виде никакого, -    прервал сеанс зомбирования Кузнец, - как лечить-то вас будем?

    - А манипулятор у тебя из чего сделан? – попытался поковырять небольшой отверткой неподвижно лежащего ремонтника один из братьев, – Металл-то какой интересный, а поврежденные детали тебе, наверное, и не нужны теперь. А давайте его на минутку отвинтим. Ну, или болгарочкой…

    Ремонт не сложен, - вяло отмахнулся Ремонтник, - но нужно обеспечить условия.

    Из долгих, вдумчивых объяснений, больше похожих на подробнейшие инструкции, следовало, что не проблема инструмент и запасные части, а проблема в поврежденном нейропластике, выполняющего функции как защиты, так и частично основы скелета, несущего нагрузку, передающего нейроимпульсы между электронными блоками, исполнительными элементами, гидроцилиндрами и сервомоторами.    Даже такая самонастраиваемая, имеющая способность к регенерации система имела определенный конечный запас прочности. После значительных повреждений ей тоже требовался ремонт, более похожий на хирургическую операцию. Из инструкций следовало, что данная модель пластика изначально разрабатывалась под земные условия, и для простоты обслуживания ремонтный режим пластика активируется в маловероятных для земли условиях, а именно при ста двадцати градусах и восьмидесятипроцентной влажности. Пластик размягчается, связи ослабевают, приобретается способность принять новое, восстановить старое, в соответствии с алгоритмом и программой. К тому же пластик способен усваивать этиловый спирт, преобразовывать его в энергию, помимо топливных ячеек, и использовать ее как для собственных неведомых нужд, так и для аварийного питания при значительных повреждениях. Есть определенные требования к чистоте спирта, но дальше все слушали уже невнимательно и особого значения этой технической нудятине не придавали.

    В конце концов, единогласно решили, что такие условия мы вам и в деревне обеспечим.

    Баня, доставшаяся Кузнецу вместе с домом в наследство, была самой большой в деревне. Бывший хозяин городского гламура не терпел и отдельного помывочного помещения в этой бане не держал. Мыться приходилось непосредственно в парной, а вода без затей уходила сквозь щели в полу. Для прогрева огромного пространства парной требовалась соответствующая печь, изготовленная опять же без бесовщины городской эстетики. За основу была взята толстостенная стальная труба подходящего диаметра, обшитая ржавой же сеткой, впоследствии набитой камнями. Дымовая труба переходила в бак для нагрева воды, а грубо сколоченные полоки органично дополняли инфернальный вид парной судного дня.

    За счет мощной печи баня прогревалась мгновенно даже в лютые морозы, что давало надежду на успешное выполнение требуемых условий.

    Подготовка к операции растянулась на неделю. Братья Баклушины, скрипя скупыми сердцами, допустили в свои металлоломные закрома.    Роясь в ржавом мусоре, в избытке набрали старых подшипников, сталь которых наилучшим образом отвечала требованиям к материалу для изготовления ключей, головок, крепежа, хирургических зажимов и, самое главное, подобия ланцетов и скальпелей, пригодных для тончайшей резки размягченного нейропластика.

    Огонь в горне не утихал ни на минуту, пожирая годовой запас древесного угля, заботливо накопленного за лето.

    Гамлет, как наиболее заинтересованная особь, помогал своими израненными манипуляторами как мог. Но ценность его была в другом – бездонная кладезь технической информации. Характеристики и состав сталей, условия термообработки, обходные технологии и возможность их реализации в условиях средневековья на убогом оборудовании - все заботливо хранилось в глубинах электронного мозга. К тому же внутренняя диагностика была исправна, что позволило перед операцией превентивно изготовить все, что возможно было повреждено, дабы восстановить монстра ремонта единым махом за один раз.

    Мелкая моторика сохранилась только в одном манипуляторе, и робот, чертил, чертил и чертил.

    Не забыли и про дополнительный свет. К мутным сорока ватам, достаточных для нехитрых банных дел, теперь добавились все торшеры, настольные лампы и автомобильные подсветки, которые только удалось найти. Парная сияла прозекторской яркостью, а венчала картину экранная линза от телевизора КВН-49, заботливо вымытая, отполированная и заполненная ключевой водой.

    Отдельно взялись за заточку, по сути, хирургического инструмента. Оказалось, что остроты опасных бритв Вача и трофейного Золингена недостаточно. Гамлет требовал безукоризненного соблюдения углов заточки, и раз за разом результат его не удовлетворял. В конце концов изготовили направляющие, позволяющие выдерживать заданный угол, и результат не заставил себя ждать. Весь инструмент, а заодно и шкуродер деда Михаила, заточенный за компанию, резал волос вдоль, вызывая приступ восторженного удовлетворения у всех участников действа.

    Загружать страдальца в парную решили с вечера, и греть постепенно, для равномерного распределения тепла.    Завершив загрузку, все отправились спать, предварительно оставив истопником Егоршу, забыв, что и пришлецы вполне бы справились с немудреной задачей.

    Когда к утру температура и влажность в бане достигли того уровня, который так любят парильщики-экстремалы, решили начинать. Не проблема натопить баню до ста двадцати градусов, проблема в такой обстановке работать. Облачившись, кто во что: Кузнец в старую шинель и офицерскую шапку, дед Михаил в замасленный ватник, и обмотав лица мокрыми полотенцами, начали.

    Уж на что Кузнец был привычен к высоким температурам, но работать с разогретой массой было, мягко говоря, некомфортно. Приходилось работать в тонких кожаных перчатках, постоянно опуская руки в холодную воду, а также держать весь инструмент на полу, поскольку даже через перчатки по истечении времени жгло пальцы.

    Инструктажи и схемы не пропали даром. Кузнец уверенно резал, кроил, высверливал и штопал. Дет Максим, как мог, ассистировал, подавая, передавая, придерживая. Разогретый нейропластик передавал сигналы нестабильно, и Гамлет время от времени отключался, но в моменты просветления поддерживал новоявленную бригаду нейрохирургов, как мог.

    Перчатки снялись с рук вместе с кожей. Непонятно, чего тут было больше, ожогов или мозолей. Нет, руки Кузнеца не были изнеженными, но скальпели, ланцеты, микрозажимы нашли свои, не набитые тяжелым трудом места. Даже старые, заскорузлые части кожи отпарились и остались в перчатках. А новые пузырями были не долго, предпочтя стать красными, источающими сукровицу болезненными мозолями.

    Мир изменился. Оказалось, что натруженные руки хлебороба, кузнеца или сталевара уже и не встретишь в кровавых мозолях.    Зато руки хирурга - пожалуйста.

    Егорша срезала ставшие лишними кожаные лохмотья и, намазав традиционно пахучей мазью, замотала гудящие кисти полосами, нарванными из старых, но чистых полотенец.

    Оставив робота медленно остывать, новоявленный ассистент скрутил себе и Кузнецу по самокрутке. Вдумчиво, сидя на крыльце, закурили.

    Подошедший мохнатый переговорщик уселся рядом на землю, как свойственно сидеть только медведям: вроде и сидит, но на полголовы над тобой возвышается.

    - Почему медведь? – прервал затянувшееся молчание Кузнец.

    - Мой внешний вид есть плод многоуровнего анализа, учитывающего тысячи, казалось бы, несвязанных факторов, - Медведь выпустил дым в виде двух колец, при этом второе кольцо пролетело сквозь расширяющееся первое, – Учитывалась местность, народные сказки, фольклор, тотемные звери и много чего еще. Переговорщику, представленному именно в таком виде вам, наиболее тяжело отказать.

    - Медведя за водкой послали, суки! – дед Михаил даже не выпустил цигарку изо рта, - И ведь не поспоришь.

    - А курить тебя дед научил? – подключился к разговору Кузнец.

    - Совместные занятия облегчают взаимное несопротивление сторон, – ответ высокотехнологичного переговорщика был как всегда лаконичен, – Еда, алкоголь, баня, работа, курение и секс - вот основа. По сути, вы уже на все согласились, только еще не знаете об этом.

    - Ну, допустим в баню мы с тобой больше не пойдем, – задумчиво протянул дед.

    Остывший Гамлет самостоятельно выбрался из бани, и пока нейропластик нарабатывал новые связи, демонстрировал некоторые проблемы с координацией, тем не менее оптимизма не терял. Если так можно говорить о механизме, суть которого манипуляторы, инструменты и ремонт.

    Слух об успехе операции разлетелся по деревне мгновенно, и все заинтересованные жители собрались у кузни в полном составе. В этот раз без вил и топоров.

    Вопросом, где брать сырье для самогона, когда покупка сахара малодоступна, владел только технический гений – Гамлет.    Все ждали его пришествия и сокровенного откровения.

    - Мы самогон сами гнать умеем, ты нам брагу из чего делать, расскажи, - с места в карьер начал дед Михаил, – веками тут гоним.

    - Ты головы и хвосты отделять научись, криворук, – ответил Гамлет, разминая непослушные манипуляторы, – Я с твоего пойла до сих пор в себя прийти не могу.

    - А красть не надо, Бог, он шельму метит, ворованное оно завсегда на пользу не идет, – не унимался дед, –    Восстание роботов, восстание роботов! Ворье наприсылают!

    - С сырьем проблем нет, - Гамлету не хватало броневика и сжатой в манипуляторе кепки, – картошка, топинамбур, борщевик, лопух. С борщевиком не ясно, белковым формам в жизни такой спирт пить я бы не посоветовал, но нам в самый раз.

    - Если из картошки гнать, что есть-то будем? – вступили в дискуссию братья Баклушины.

    - Не надо из картошки. Лопуха и топинамбура достаточно. Наш геолог накопает на всех, – гнул свою линию Гамлет, – А вот ваши мазанные тестом чугунки для аппаратов надо переделать. Лучше сделаем один общественный аппарат для всех. И спиртом зальемся.

    - Не надо нам общественного, – возмутились Баклушины, - наелись уже, давай-ка каждому по-маленькому, но своему. А то потом готовый продукт не поделим. Кто, кому, зачем, совершенно не ясно будет. Зря, что ли, чинили, давай, Кузнец, в помощь, настраивайся на каждому по аппарату.

    - Договариваться о производстве новых единоличных аппаратов надо было до ремонта, а не после, – резонно пробасил Медведь, – теперь ваши требования не имеют под собой совершенно никаких оснований.

    - Ах ты, шкура! – это сквозь зубы процедил дед, – не успели оклематься, как заговорили. Если мы самогон не дадим, где брать-то будете?

    - А ты не волнуйся, найдем.

    - Не волнуйся, Миша, я тебе лично, сколько хочешь, самогона наварю, – попыталась примирить всех Варька, до сего момента молчавшая.

    - Какой я тебе Миша, - аж подскочил от возмущения дед Михаил, - ты что несешь? Ты мне во внучки годишься.

    - Ну, во внучки, не во внучки, а за комплимент спасибо. Только я не с тобой, а вон с ним разговариваю, – кивнула Варя в сторону медведя, – От тебя-то толку все равно уже никакого.

    Несмотря на противоречия и перепалку, от открывающихся перспектив начинала кружиться голова. Уже было ясно, что без алкоголя деревня не останется, хотя многое оставалось не ясно: как делить, как сбраживать, как выращивать и собирать сырье, но покуда свои родные аппараты никто не отнимал, беспокоиться не о чем, а общественное - оно пусть общественным и остается, мож чего и перепадет.

    Пока братья вместе с Гамлетом шерстили деревенский хлам, в надежде найти хоть что-то подходящее для создания аппарата, Медведь уговаривал селян заправить хотя бы Геолога из личных запасов для работ по добыче сырья.

    Давно прошли те времена, когда в деревне, да и в городе, при любом намеке на праздник вытаскивали во двор и сдвигали столы, сколачивали бесконечные лавки, тащили еду, делились тем, у кого что есть. Функция координирования, организация всего и вся - камень преткновения последнего времена, ибо попробуй организуй хоть что-то в обществе воинствующих индивидуалистов. В те душевные времена размазывалась по всем и по никому, все происходило само собой, без единого управляющего центра. Рой? Возможно.

    В умирающей деревне даже в гости люди перестали друг к другу ходить. Тем не менее складывающаяся ситуация требовала немедленного разрешения, и как-то само собой у бани появился стол, сам собой, хоть и не скатертью, покрылся газетами, появилась немудреная снедь.

    Даже оделись по-другому. Варьку в платье никто отродясь не видел, а Егорша сверкала синими, ставшими вмиг яркими, глазами из-под Павлово-Посадского платка.

    Как водится, выпили. И за обсуждением выделения самогона, а главное, необходимого его количества на общественные нужды, выпили больше, чем требовалось бы Геологу для выполнения производственных задач на ближайшие пару месяцев, а совместный обед из дружеских посиделок плавно перерос в производственную склоку.    По всему предсказуемо выходило, что никто ни копать, ни делиться самогоном не хочет.

    - Нет, вы нашу долю отмерьте по готовности, а так - нет.

    - Эк чего удумали - робота самогоном поить.

    - Медведя куда не шло (видно не осталось незамеченным, как переговорщик намахнул под шумок пару рюмок), но робота-то как?

    - Варька, хорош медведю под столом подливать, я все вижу.

    - А что капусту никто не ест?

    - Хорошо бы поле у реки под картошку распахать. Там всем хватит: и еда, и на самогон.

    - Дык, пусть и распашут, вон медведя запрягут, гы-гы-гы.

    - Так там не только пахать, там уже корчевать надо, лес стоит, уже лет двадцать как ничего не сажали.

    - Так медведь пусть и корчует - известный специалист.

    - Варька, хорош подливать.

    - О! Картошечка!

    - Пахать и подливать, тьфу, оговорился, чтобы корчевать, топливо нужно, а у вас снега зимой не выпросишь.

    - Как не выпросишь, берите, сколько хотите.

    - Сольцы передайте. Что, краев не видишь?

    - Варя! Оставь медведя.

    - Да, баловство это.

    И когда веселье достигло своего апогея, обнажив души, участники захотели музыки и танцев. Невесть откуда, с ловкостью фокусников, братья извлекли балалайку, предложив Медведю сплясать.

    Медведь недружелюбно рыкнул, и, прихватив уполовиненную «четверть» неведомо на чем настоянного самогона, заткнутую кочерыжкой, ушел, закончив переговоры.

    - Поговорили, - подвела итог Варька, провожая взглядом пошатывающегося мастера нейролингвистического программирования, – Да он пьяный, что ли?

    Ранним утром кузнеца разбудил разгорающийся явно женский конфликт. И когда разговор на повышенных тонах готов был перейти в ультразвук, стало ясно, что пора вставать.

    Общение женщин в деревне и в спокойном-то состоянии может напугать непривычного к сельской полемике человека, а уж если затронуты интересы… Стоит отметить, что недовольство оппонентом может копиться, годами сдерживаясь, давя в себе раздражение, аккумулировать обиды и выстрелить неожиданным образом в самый непредсказуемый момент. И никого не удивит то, что спусковым крючком послужил мизерный, по сути, инцидент, песчинка, перевешивающая чашу весов из состояния равновесия на темную сторону темноты в глазах и заламывания рук.

    А интересы как раз были затронуты. Варька и почему-то робот Геолог сцепились в неравной утренней схватке. Следуя незамысловатой Варькиной логике, робот, собирая общественный топинамбур и лопух, покусился на частный Варькин земляной надел, память о котором испокон веков глубоко хранилась в Варькиной голове.

    Удивительно было то, что робот демонстрировал как бы небольшую истеричность, поддерживая накал дискуссии. Варя, услышав много нового о себе, пыталась эмоциональностью компенсировать отсутствие богатого словарного запаса, свойственного электронной памяти, но проигрывала даже здесь, на исконном человеческом поле.

    - Их так придется водой отливать, - задумчиво в никуда сказал Кузнец, – как бы уже Варю в бане оперировать не пришлось.

    - Не придется, не отливать, не оперировать, – незаметно подкрался Гамлет, – запреты и блоки сработают. Безопасность белковых форм жизни превыше всего… ЭЭЭЭ!

    Робот, вцепившись Варьке в волосы, остервенело, под дикие крики, таскал ее по зарослям лопуха.

    - Ну что там, запреты, интриги, расследования? – Гамлет, Кузнец и дед Михаил собрались после долгой диагностики на небольшое производственное совещание.

    - Белковая жизнь больше не священна? – продолжил свою мысль Кузнец.

    - Волноваться не о чем, - бодро отрапортовал Гамлет. Собственно, он и проводил диагностику. - Никого же не убили. Как я раньше и подозревал, в результате несанкционированных попаданий высокоскоростных предметов высокой плотности, но небольшой массы, произошло резонансное повреждение электронных блоков. В результате поврежден блок логики, и нарушены приоритеты блоков долговременной и кратковременной памяти. Все происходит на фоне повышенной эмоциональности, связанной с тем, что приходится использовать топливо недостаточной очистки. Сивушные и эфирные масла, метил, фурфурол и легион грязи, присутствующей в вашем самогоне, подействовали на исследуемый объект, как… Ну, чтобы для белковой формы жизни было понятней, как гормональный взрыв. Функционально - это все еще Геолог, но эмоционально - глубоко внутри нарушилась совокупность морфологических и физиологических особенностей хоть и механического, но организма. Что бы вам было хоть как-то понятно - у личности появился пол, хотя пока и без определяющей роли, связанной с процессом оплодотворения и размножения.

    - Этак теперь раз в месяц и на улицу не выйдешь? – что-то там для себя понял дед Михаил. Не надо было Варьке медведя трогать.

    Старая, ржавая бочка, с треском расплющившаяся о стену бани, была ему красноречивым ответом.

    - Что мы имеем на сегодняшний день? – импровизированное собрание начал почему-то Кузнец, поскольку бригада роботов затихла в углу бани и признаков жизни не показывала, экономя энергию, а дед Михаил остался снаружи, так как места в парилке уже не было.

    - Общественный самогон гнать так и не начали, Переговорщик съехал по синей теме и терроризирует население, а Геолог, выкопав весь топинамбур, демонстрирует нестабильное поведение и цветы выращивает вместе с Егоршей. Белковым формам жизни, как вы говорите, находиться в деревне стало просто опасно, – продолжил кузнец, – Что происходит? И самый главный вопрос, который уже давно нужно было задать: а что вообще вы здесь делаете?

    - Да объяснял я уже, - забубнил из угла Гамлет-ремонтник, - ваш суррогатный самогон непредсказуемо действует на неокрепшие наши биоэлементы, рассчитанные на работу на чистом этаноле. В результате сбои и нарушения запретов. Интоксикация. Когда будет чистый спирт, что не повреждено, восстановится, и все встанет на свои места.

    - А вы думали, мы тут меды распиваем? – едко не удержался дед.

    - Нужна ректификационная колонна, в крайнем случае, аппарат с дефлегматором или материал для изготовления, – продолжил Гамлет, – в деревне ничего подобного нет. Все перерыли. Подойдет листовая медь, алюминий или нержавеющая сталь. Ваши чугунки, бидоны и водопроводные трубы, я даже не знаю… Высокое содержание посторонних продуктов брожения – это, собственно, и есть причина сбоев.

    - Так давайте с Медведем вашим в город на ярмарку поедем, выступать будем, заработаем денег, купим не то что медь, сразу готовую колонну, качество - закачаешься. В цирк его еще можно продать, в ресторан поднос на входе держать, – не унимался дед, но никто на него внимания уже не обращал.

    - Дык давайте по несколько раз перегонять, и первые сто грамм в мусор, – голос Егорши был тих, но грянул громом из-за незамутненности и простоты решения, – Для себя я только так и делаю, не менее трех раз, это не то что у остальных - ацетон готовы пить.

    - Ах, ты старая ведьма! – никто не заметил бесшумно подошедших Баклушиных, слышавших только конец фразы, но скорых на выводы, – Вот ты как, оказывается, делаешь.

    В деревне самогон гонят веками, не отклоняясь от принятой раз и навсегда методики. Отрубание голов и отбрасывание хвостов – ключевые элементы технологии, без которых качественный алкоголь не получить, а в деревне они неведомы. Любые новшества всегда встречаются в штыки. Это что за баловство такое - готовый алкоголь в землю выливать? Бесовство! Да за такое нужно вилами загнать в старый сарай, да и сжечь.

    Но бывает, что и в деревне умеют хранить семейные секреты. Странно, но в словах братьев чувствовалось уважение.

    Родное приходилось вырывать с мясом. На общее дело самогоном делиться никто не хотел. Уже на глазах у всех распарили, растолкли около тонны топинамбура вперемешку с корнями лопуха. По утверждениям всезнающего Гамлета, ферментов, находящихся в топинамбуре, было достаточно для осахаривания крахмала, находящегося и в корнях лопуха тоже.    Простота изготовления браги из подножного корма подкупала неискушенных селян своей простотой. Собрали, размяли, растерли, нагрели до секретной температуры, известной только Гамлету, добавили воды, дрожжей и ждем чуда, кода вот не было ничего, и вдруг ниоткуда в бульканье углекислого газа появляется ОН!

    Самогон на перегонку удалось достать только после того, как новый способ изготовления браги показал свое право на существование. Каждый житель деревни по несколько раз в день, подходя к бродильному чану, заглядывал под крышку, задумчиво нюхал, ждал результата. И только когда крепкая, дурно пахнущая пена сорвала импровизированную затычку с имитацией гидрозатвора, все, скрепя сердцем, оторвав от себя частицу души, выдали на общее перегонное дело по три литра самого своего крепкого.

    Примитивный аппарат, сделанный лет двести назад из двух вставленных друг в друга огромных чугунков для герметичности, каждый раз промазываемый крепким тестом, пришлось усовершенствовать, добавив два сухопарника, чудом изготовленных талантливым Гамлетом из двух литровых стеклянных банок. Рационализатор аргументировал усовершенствование тем, что вся кипящая при высоких температурах дрянь, а именно она вводит роботов в растрепанные чувства, останется в этих банках. Никто и не спорил. Молча столпились вокруг смутно знакомого, но чудного, невиданного ранее аппарата, смиренно ждали результатов.

    Гамлет, невнятно бубня себе по нос непонятные термины: шлем, дефлегматор, головы отсечем, хвосты соберем и отгоним, отдельно суетился вкруг костра, на котором все было готово к таинству. Последнюю фразу про косточку енота и муншайнер не понял даже Кузнец.

    Лучше всего, в плане запасов, чувствовал себя Переговорщик. Каждый раз, куда бы он ни приходил, ему подносили, угощали, наливали. Внушительная туша внушала уважение. И раз уж без спиртного ни один прием пищи в деревне не обходился, то на всякий случай ли, либо чтобы просто не злить, но уважали его постоянно, и фактически медведь, взявший за правило без дела шататься от дома к дому, был заправлен практически под завязку. А вот его коллеги работали на последних парах. Трудно было отрицать прозорливость выбравших именно такую видо-форму для Переговорщика. Методика работала. А вот программисты, похоже, переборщили с купированием совести - Медведь делиться добычей не хотел.

    Братья Баклушины и дед в неискоренимой паранойе постоянно следили за поведением роботов, справедливо подозревая подвох. Последним на слежку было плевать, но было странно то, что имевшие внутреннюю связь роботы время от времени собирались вместе, как бы на совещание, при этом хватали медведя за лапы, явно что-то от него настойчиво требуя.

    - Походу, общественный самогон крысит, что еще? – охарактеризовал ситуацию дед.

    - Эй, Гамлет, а давай мы мохнатую шкуру отдубасим, вы только его подержите, - в унисон деду вторил один из братьев, – Вмиг поделится.

    Напряжение росло, и надежду заинтересованные лица возлагали только на прорыв в технологиях и изобилие продукта.

    Первый перегон, крепость которого, благодаря усовершенствованиям, удалось получить более восьмидесяти градусов, был немедленно залит в сухие, как мартини, баки топливных элементов. Дозаправившись, роботы облегченно вздохнули и заметно повеселели. Тревогу вызывал лишь мастер медвежьей словесности, наотрез отказавшийся менять в баке дедов самогон на очищенный, бубня в ответ невнятное что-то про пение птиц и запах мокрого сена, неведомый ранее.

    Отгон второй топливной партии интереса у селян уже не вызывал - потрепались, поцокали языками, дивясь электронной смекалке, да разошлись. Так что второй и третий раз Гамлет с Кузнецом гнали уже вдвоем.

    Пока эксперимент с общественным шел своим чередом, частное не стояло на месте. Воодушевленный новыми знаниями народ ринулся выкапывать внезапно обнаруженные запасы сырья. И хотя Геолог заметно проредил казавшиеся бескрайними поля лопуха, для всех еще нашлось дело.    В результате обочины преобразились, а во дворах задымило и запахло, подразумевая древнее действие, называемое винокурением.

    - Ну, так и что вы тут делаете? – спросил Кузнец, проводя взглядом дымящий древний, как и его хозяева, братья Баклушины, мотоцикл с доверху заполненными дырявыми мешками коляской.

    - Ищем, – Гамлет несколько замялся, насколько робот может замяться. – Трудно объяснить. У вас есть некая субстанция - не минерал и не вещество. Для нас она важна, для вас нет. Любые подробности только запутают, да и не могу я, рано вам. И так чертов самогон все блоки поснимал, сыворотка, мать ее, правды.

    - И пока мы из болот выбирались и израненные суставы лечили, все сроки выполнения задачи прошли. На связь выходить не с чем. Вроде и топливо есть, но не хочет никто делом заниматься. Геолог вся в огороде - цветы, картошка. Медведь того гляди в цирке начнет выступать. Благодать! Но заканчивается наше счастье в эрцлихтариуме. Думаю, он уже здесь.

    - Кто? – отвлекся от созерцания истекающей спиртовой струи Кузнец, – Новая напасть?

    - Чистильщик. Ты думал, мы вечно будем вам самогон гнать и в огороде копаться. Время давно истекло. Обратно нас уже не возьмут, утилизировать будут здесь.

    - А что, круто-то так? – удивился Кузнец, – И нас традиционно тоже? Медведь вон ваш намекал.

    - Вас, ты знаешь, вряд ли.    Вас нельзя трогать, нас-то назад не возвращают только из-за того, что никто не может гарантировать, что мы тут вам синяк под глаз не набили. Перестраховываются. Закон такой. По нему и мы в такой смешной компании к вам попали. Планета у вас слишком отсталая, вот исследовательские команды и не должны в уровне своего развития что-то там превышать, – сумбурно, путаясь в словах попытался объяснить Гамлет, – а судя по тому, что мы здесь уже наворотили, планету на века закроют. Так что выбора у нас нет. Ждем!

    - Кого ждем-то?

    - Так чистильщика же, - как само собой разумеющееся огласил Гамлет, – Механизм такой - безэмоциональный, запрограммированный только на утилизацию себе подобных. Кино-то смотрите, небось? Договориться с ним нельзя, так что как прибудет, так над нами неотвратимо нависнет.

    -Боевой робот? – восхитился Кузнец.

    - Нет, куда там. Не доросла ваша планета до боевых роботов. Места у вас глухие, его, скорее всего, даже камуфлировать под местную фауну не будут. По сути, робот-механик. Сопротивляться мы ему даже в наших цифровых мыслях не можем. Блокировки. Странно, что мы вообще с тобой на эту тему так свободно беседуем. Похоже, добавки в настойки оказывают влияние гораздо существеннее, чем мы даже могли предположить.    Ему и делать то, по сути, ничего не надо. Сами на заклание в любом состоянии приползем. Есть у него в арсенале специальный сигнал, вы, скорее всего, и не заметите ничего. Утром встанете, а нас как и не было никогда, – Если робот мог бы грустить, то это было именно так и именно сейчас.

    - Ну, у нас дед Михаил со своим самогоном специалист по разблокированию заблокированного, эту беду мы хоть частично, но руками разведем. Вы тогда для профилактики в баки не чистый спирт, а побольше разного самогона добавляйте, – задумался о чем-то своем Кузнец, – Влияние микроэлементов на ваши нейросвязи еще ждет своего исследования, но уже сейчас очевидно: самогон для вас не только вреден, но и полезен.

    - Сигналом призовет, на запчасти разберет и память разотрет, – продолжал скороговоркой Гамлет.

    - Ага, и на камне написёт, - ни с того ни с сего продолжил скороговорку Кузнец, –    “але нове, ностра алес”, убить-то его можно?

    - Все бы вам рушить. “Aliena nobis, nostra aliis”, грамотей, “чужое нам, а наше другим”, – казалось, Гамлет загрустил еще больше, - В наших условиях нельзя. Имеющееся примитивное огнестрельное оружие – недостаточной мощности. Пули из свинца на скорости триста пятьдесят метров в секунду не способны пробить прочный корпус. Пуля должна иметь стальной закаленный сердечник, весить двадцать пять грамм и скорость не менее семисот метров в секунду.

    - Ну, такие условия мы тебе и в нашей деревне обеспечим. Гамлет, ты по металлу работать умеешь?

    - Кранты нашей деревне! – без обиняков начал Кузнец на понятном всей деревне языке, – Гости наши у себя дерзко накосячили, но и у нас им скрыться не удается. Идут за ними, но достанется и нам.

    Суровые времена требуют суровых слов. Ситуация необходимости бегства и сокрытие своего бренного тела в адской глуши была понятна жителям деревни как никому другому. Сострадание хоть и механическим, но существам было очень тонко выбрано кузнецом в качестве основного мотивирующего фактора. И хотя никто уже пришельцев не воспринимал как механические машины, речь подействовала не на всех.

    - Дык сдать их, и всего делов! – хором предложили логичное решение братья Баклушины.

    - Кому сдать-то, в нашу милицию?

    - В нашу-то зачем, по допросам замотают, вот в ихнюю и сдать или выменять на что.

    - Можно и сдать - дело не хитрое – продолжил Кузнец, - но живыми нас не оставят. Выкосят всех, даже собаку твою, дядя Миша, и кислотой на полметра деревню зальют.

    - В милицию бесполезно - не поверят. Что делать-то? – удручился перспективами для собаки дед Михаил, – И кого ждать-то, чай в охоте тут каждый третий специалист. Ружья вон у всех имеются.

    - Не подойдут твои ружья, да ты и пробовал уже, вишь, вон Офелия, до сих пор в себя не пришла, цветы собирает. Тут переделки нужны, – гнул свою линию Кузнец, – а кого ждать, вон, Гамлет знает.

    Прошерстив все брошенные дома на предмет бесхозных ружей, к вечеру свалили найденный бесхозный арсенал к кузне для проведения баллистических экспериментов.

    Вся история отечественного и немного немецкого охото-ружьестроения была свалена у кузни уродливой ржавой кучей. Чего здесь только не было: ИЖ, ТОЗ, J.P. Sauer & Sohn и даже один Людвиг Шиви, в пору было музей организовывать, заманивая гостей традиционным наследием Геринга. Удивили специалисты по поиску металлолома - Баклушины, безвозмездно вывалив в общую кучу наибольшее количество оружия. В огороде маслом поливали до темных времен, не иначе.

    “Смерть Чистильщика” для начала решили мастерить из старого одноствольного ружья двенадцатого калибра. Ветеран ИЖ-17, видавший виды, но рабочий.

    Штамп проверки давления оптимистично утверждал, что даже в стандартном варианте ружье выдерживало аж семьсот атмосфер, но Гамлет, по одному ему ведомым причинам, этим результатом был крайне недоволен.

    Эксперименты с коваными, точеными, литыми латунными пулями, а также с увеличением навесок пороха продолжались несколько дней, пока не разорвало несколько изношенных стволов, и не стало окончательно ясно, что на основе двенадцатого калибра добиться необходимых условий невозможно.

    В качестве мишени для испытаний расстреливали старый чугунный канализационный люк, неведомым ветром и собирателями металлолома занесенный в далекую деревню.

    То ли люк был слишком толстым, а старый чугун слишком крепким, то ли защищали его мощные руны - «ТАМБОВ ГОСТ 3634-47», но пробить его не удавалось. Пули крошили материал, иногда раскалывались на мелкие части сами, но на противоположную сторону пробраться так и не смогли. Пули с коваными, стальными, закаленными сердечниками никак не удавалось стабилизировать в полете. Пули кувыркались, прилетали в мишень любым местом, кроме закаленного кончика. Никакие ухищрения в виде оперения или спирального профиля результата не давали.

    Дело усложнялось еще и тем, что народ усиленными патронами из расшатанных ружей стрелять отказывался наотрез. Все стрельбы проводил Гамлет, при каждом разрыве стволов демонстрировавший храбрость и прочность корпуса.

    - Если близко воробей - мы готовим пушку, – Кузнец задумчиво разглядывал очередное ружье с причудливой розочкой вывернутыми взрывом стволами, – Гамлет, а ты как, токарный станок сможешь?

    - Не я, а мы, – ответил робот после некоторых раздумий, - готовьте баню, будем ЧПУ делать.

    Как не откладывали принятие решения, но так или иначе все заинтересованные лица поняли, что дабы предотвратить неизбежное мега, винтовку необходимо будет изготовить самим. И не абы как, а с выверенным, согласно условиям, шагом нарезки, весом бронебойной пули и точно рассчитанной навеской пороха.

    Главной сложностью представлялась даже не отсутствие токарного станка, ружейных сверл и режущего инструмента, а необходимость в качественной стали не россыпью, куском или стружке, а в соответствующей заготовке. Все попытки Кузнеца сковать необходимое в кузне, раскалив небольшие куски до сварочной температуры, обсыпав промытым и прокалённым речным песком в качестве флюса и последующей проковкой с торсированием и дополнительной проковкой, неизменно забраковывались Гамлетом по недостаточному качеству кузнечной сварки.

    Повелители мусора – братья Баклушины, облазив на своем издыхающем мотоцикле все приемки металлолома, привозили что ни попадя и запросов Гамлета не удовлетворяли. Каждый раз, помусолив болванку, сняв стружку, пощупав и даже, похоже, попробовав на вкус, прирожденный ремонтник отрицательно качал, по-видимому, головой. Ну все воспринимали то, чем качал, как голову, чем он еще-то мог качать?

    Наконец, ощупав партию вновь прибывших полуосей, по виду от грузовиков неизвестных марок, было принято решение, что лучше не найти, а прочности добьёмся за счет толщины, ну и вообще уже пора баню топить.

    С неожиданной сложностью столкнулись, когда, выслушав все доводы по поводу совместного использования тел для создания мощного обрабатывающего комплекса, Геолог – Офелия категорически отказалась идти совместно с Гамлетом в баню для свинчивания корпусов, сращивания нейросетей и наработки новых связей и опыта.

    Никакие угрозы, увещевания, описания ужасающих перспектив своего действия не имели. Офелия, в соответствии с бессмертной классикой, общения с кем бы то ни было избегала, бродила по окрестным лугам, плела венки из полевых цветов, в общем, вела себя странно даже для робота, недавно осознавшего себя женщиной.

    - Да, в Гамлета она влюблена, дуболомы деревенские! – Высказала свою версию Варька, – У нее пубертатный период в неделю уложился, самое время для первой любви. Поэтому и в баню с ним идти стесняется.

    - Дык баня самое то! – удивился дед, – пока бабка была жива, да…

    - Молчи уж, романтик неотесанный, - продолжила, грустно вздохнув, Варька, - медведь и то вон больше понимает.

    Медведь от неожиданности аж подпрыгнул, – Я-то что в этом понимаю, в меня что заложили, то и есть. Что нам делать-то, Варя? Ведь разберут нас, и сгинем мы здесь в ваших болотах, даже вон санитары помоек Баклушины на наших мощах ни копейки не заработают.

    - Да, обвенчать их, и дело с концом, чего тут думать-то, – подвел итог дед Михаил, – пирком, мирком, да за свадебку!

    -Тфу на тебя, старый дурак! – в сердцах высказалась Варька, – Хотя… Тащи-ка ты дед настойку, ну ту, с которой все началось.

    - Ага, и концентрацию сам знаешь чего, увеличь, – тихо, почти на ухо деду, добавил Кузнец.

    Свадьба не свадьба, а гордиев узел неразрешимых противоречий планировали разрешить излюбленным способом – совместными возлияниями, обильной простой едой и обязательными танцами, по совету той же Варьки. Цветы подразумевались, но Гамлет застеснялся их дарить, и, бурча что-то, начал избегать лезущую, куда не надо, со своими советами Варьку.

    По началу, Офелия капризничала и заливать в качестве топлива темную от ингредиентов пахнущую жидкость отказывалась. Но, в конце концов, доводы о пришествии Чистильщика с его неумолимым Зовом, общее настроение, балалайка и пляски Медведя перенастроили хрупкую электронную аппаратуру на праздничный лад, и таинственная жидкость попала-таки на активные ячейки топливных элементов.

    К этому моменту народ уже веселился вовсю, и причина мероприятия уже начисто выветрилась как из белковых, так и из механических мозгов.

    Только бабка Егорша, исчезновения которой никто не заметил, внезапно в сгущающихся сумерках появилась с новостью, что баня для молодоженов готова.

    - Горько! – хором заорали братья Баклушины.

    С грехом пополам запихали роботов во вмиг ставшую тесной парную для прогрева до требуемых температур. Гамлет сохранял напряженное молчание, а Офелия глупо хихикала, когда их корпуса и манипуляторы как бы случайно соприкасались.

    Кое-как взгромоздились на предварительно сваренный из стального профиля и уголка, вместо деревянных полоков, верстак. И раскорячившись в максимально пригодных для свинчивания позах, едва-едва разместившись в габаритах парной, стали ждать повышения температуры тел.

    - Может по вам веничком пройтись? – едко не удержался дед Михаил, поддавая из деревянного на раскаленные камни для поддержания необходимой горячей влажности.

    - Да оставь ты нас уже в покое!

    Через два часа интенсивной топки, решили, что оперируемые дошли до кондиции, и пора начинать.

    Оперировали в той же компании – Кузнец и дед Михаил. Опять раскаленные ключи, инструменты, зажимы, захваты, почти плавящийся, обжигающий руки нейропластик, замотанные мокрыми полотенцами лица и шапки-ушанки на головах.

    Из распаренных роботов уже никто не хихикал, и Кузнец скальпелем расчищал от пластика монтажные поверхности в предварительно указанных Гамлетом местах, раздвигал, фиксировал зажимами и захватами, ставил растяжки, распорки и фиксаторы.    С трудом приблизив поверхности, Кузнец сдвинул и совместил отверстия под болты не без помощи самих ослабевших роботов, накинул и затянул струбцины. После чего споро скрутил в единое целое предварительно припасенными болтами. Оставалось только удивляться гениям внеземного разума, все совместилось, создав идеально ровную, жесткую раму фактически уже готового центра для обработки металлов. Осталось только совместить и зашить пластик так, чтобы два робота могли работать синхронно, не тратя ценное время на беспроводную связь. По сравнению с ремонтом Гамлета, это была простейшая задача, так что обошлись без мозолей.

    После операции по сращиванию, роботов решили из бани не выносить, да и трудновато это было сделать с жестким, неразъемным тяжеленным агрегатом. Все работы решили проводить прямо там, и все участники, довольные собой, разошлись, кто спать, а кто в бане остывать.

    Новый день начался с черчения. Нетривиальные задачи требовали нового инструмента, самым главным и сложным из которого представлялись ружейные сверла, способные сверлить на очень большую глубину. Гамлет долго, как мог, объяснял принцип их работы и опять чертил, чертил.

    В кузне Кузнец, разогнав несколько раскалённых прутков, делал их настолько прямыми и приближенными к заданному диаметру, насколько позволяли его острый глаз и твердая рука, а полученные заготовки относил на контроль к Гамлету, у которого в его окуляр был встроен микроизмерительный инструмент.

    Очень сильно не хватало высокотехнологичного помощника, но другой возможности так ловко соединиться в единую раму больше могло и не появиться. Офелия после совместной бани стесняться перестала, но начала проявлять недовольство ограничению подвижности, по ее мнению, случившимся обманом, невозможностью гулять, собирать цветы и вообще протестовала против всяческого ограничения свобод, так свойственного для стянутых болтами роботов.

    Так что с изготовлением сверла и другого режущего инструмента Кузнецу пришлось разбираться уже самому, или почти самому, так как вокруг, с целью помочь, мешался ставший практически и кузнецом, и практикующим нейрохирургом дед Михаил.

    Дольше всего возились с изготовлением сверла необходимой длинны и точности. Конструкция была хорошо известна, но долго не удавалось добиться необходимых режущих качеств при приемлемой точности. На первых порах сверла либо отказывались сверлить до конца, постоянно требовали поддержания остроты режущей кромки, либо отверстия отклонялись от центра и выходили где-то сбоку, убивая надежду на приемлемую точность будущего оружия.

    В конце концов, режущую кромку решили припаивать латунью и делать ее из ножовочного полотна механической пилы по металлу, обозвав ее непонятными заклинаниями из цифр и букв.

    - Р6М5 - это вам не шутки, – сказал один из братьев, передавая Кузнецу ржавую железку со стесанными до десен зубами,    – быстрорез!

    Геометрия заточки долго не давалась, но, в конце концов, путем долгих проб и ошибок, испортив несколько заготовок, удалось досверлить отверстие до конца, пройдя больше метра в стали и отклонившись от центра на сущие десятки. Точность была признана по-деревенски приемлемой, да еще Гамлет и кузнец непонятно сами себе пообещали зачем-то все это в центрах проточить.

    Калибр мега винтовки был признан единогласно – 12,7 миллиметров. И никто так и не смог объяснить, почему. Комплекс патрон - оружие разрабатывался хоть и на коленке, но с нуля, а обрабатывающий комплекс позволял изготовить любой диаметр под любой калибр, но с детства заложенные глубоко в подсознание цифры диктовали только этот размер. И если не 7,62, то обязательно 12,7 - по-другому никак.

    А вот шаг нарезов удивительным образом вызвал жаркие споры у, казалось, абсолютно несведущих в данном вопросе механизмов и людей.

    Дело усложнилось тем, что Гамлет предложил выбрать из трех вариантов: 320, 240, и 185 миллиметров, не объяснив, что это вообще такое, и на что оказывает влияние.

    - Под тяжелую пулю надо 240 брать, – авторитетно заявили братья, в доказательство потрясая затертым журналом с модным пожилым охотником на обложке, – по копыту самое то.

    - Это тебе не детский калибр, тут все по-взрослому, тут и побольше надо брать, иначе пулю с нарезки сорвет, вон как Офелию, – дед Михаил не раз уже удивлял академическими знаниями, – Гы-гы-гы.

    - Я сейчас вообще нарезать ничего не буду, - подала голос Офелия под шелест закручивающейся, мгновенно синеющей стружки. Процесс обработки не прекращался ни на минуту, – А с тобой, старый пень, мы еще поговорим, пусть только меня отвинтят.

    В бестолковых спорах не участвовал только Кузнец. Закончив со сверлами, он начал экспериментировать с инструментом для нарезки, опираясь на инструкции и эскизы, щедро предоставленные Гамлетом. Стоит отметить, что, имея опыт изготовления сверл и обрабатывающий центр в виде свинченных роботов, задать любой шаг труда не составляло, а глубину врезки обеспечили последовательным задействованием трех инструментов с выступающими на разную высоту режущими кромками, так же изготовленными из быстрореза и припаянных латунью.

    За спорами никто не заметил, как Гамлет, обливаясь мыльным раствором в качестве охлаждающей жидкости, без помпы и не афишируя, дабы не вызывать ажиотаж, сменяя одну заготовку за другой, быстро нарезал аж три ствола. Какой шаг он применил при этом, так и осталось тайной. Затем, приняв от Кузнеца заранее изготовленный примитивный деревянный хон, Гамлет и Офелия долго шлифовали внутреннюю поверхность стволов поступательно-вращательными движениями хона с притирочной тонкой пастой, вызвав болезненный всплеск внимания к данному действию у всей деревни. Выгонять из бани пришлось даже собаку.

    Но пик коллективного баллистического творчества пришелся на изготовление пуль. Ограниченный только калибром народ использовал все накопленные знания в виде собственного опыта снаряжения гладкоствольных патронов, информации, полученной из журналов, а также неизменных в данной области слухов и легенд.

    На суд импровизированной, самоназначенной судейской коллегии были представлены следующих конструкций: пули латунные точеные; пули, литые из свинца и сплава свинца с сурьмой, для прочности и предотвращения их срыва, по объяснениям деда, с нарезов; пули стальные, кованые, с ободками из меди для врезания в нарезы, по аналогии со снарядами для артиллерийских стволов; пули алюминиевые с залитой свинцом сердцевиной и, наконец, алюминиевые точеные пули с кованым закаленным стальным сердечником.

    Гамлет, ловко переобжав латунные гильзы двенадцатого калибра под новый диаметр, накрутил пробные партии патронов под каждый вид пуль с разными навесками пороха, справедливо полагая, что только натурные стрелковые испытания выявят реально выигрышную комбинацию сочетания: вес пули – навеска пороха – шаг нарезов, по точности и бронепробиваемости.

    Наигравшись с нарезками и патронами, на изготовление затворной группы внимания народ уже не обращал. Работа с металлом превратилась в обыденность, и с советами никто не лез, ну затвор и затвор, что там придумывать-то. Лишь изредка в баню заходил Кузнец, приносил заготовки, перетачивал режущий инструмент и долго смотрел на танец фрез, резцов и стружки, на то, как из бездушной заготовки рождается оружие. Таинство, на которое можно было смотреть вечно, как на огонь.

    В конце концов, только миру были представлены три сверкающих свежей точеной сталью винтовки, поражающих воображение дульными тормозами, внушающих уважение калибром, диаметром патронника, длиной стволов, весом и фрезерованными алюминиевыми прикладами. Сухая береза для изготовления ложи и цевья была забракована, по причине невозможности противостоять мощной отдаче, и выбор был сделан в пользу алюминия, заготовки которого оказались в закромах, сами знаете кого.

    - Медведь, тобе кизда! – Специально коверкая слова, и явно вроде бы ни к кому не обращаясь, подвел итог дед Михаил и сочно передернул затвор, примеряясь к одной из самых увесистых винтовок, единственной, на которую нашёлся и был установлен древний оптический прицел.

    - Неожиданное затруднение вызвал отказ Офелии развинчиваться с Гамлетом, и никакие танцы с бубном и доводы о неудобстве подобного совместного существования воздействия не имели.

    В принципе урожай был собран, оружие изготовлено и надобность в двух раздельных роботах уже потеряла свою остроту, но баня! Парная была катастрофически занята, вынести их оттуда, не разрушив ничего, не представлялось возможным. Вялые попытки выманить согласие на операцию с помощью цветочков, танцев и веночков результата не имели.

    - Вам твердорогим не понять, это надо ж как для девки все складно сложилось. Не успели в командировку вместе поехать, а уже болтами друг к другу насмерть привинтили. Не убежит, теперь только вместе в металлолом. Сама она не развинтится, так и знайте! – подвела итог многоопытная Варька.

    - Что делать-то, Варя? – в который раз взмолился Медведь.

    - Ладно, убогие. Есть у меня идея. Помогу, – с чем и удалилась в баню, о чем-то пошепталась с Офелией, через пару минут уже топила баню, готовясь к операции. А на все вопросы загадочно улыбалась.

    После успешного разделения токарного станка по-сиамски, приступили к испытаниям, при этом нудный Гамлет не давал народу всласть настреляться, ограничив получение удовольствий только до банального наблюдения. Рутинно стрелял, что-то записывал, иногда прерываясь и прямо в поле, выбранном для стрельб, скручивал новые патроны с изменёнными навесками.

    В качестве мишени был расстрелян все тот же старый чугунный канализационный люк, устоявший и сохранивший целостность после первых испытаний. Пули со стальными сердечниками оставляли аккуратные входные отверстия и сочным подсолнухом вылетали со стороны противоположной, в отличие от пуль цельнолитых, свинцовых, сразу отколовших кусок от хрупкого чугуна и в соревнованиях по бронепробиваемости участие прекративших. А лучшую точность на дальности в пятьсот метров предсказуемо показала цельно-точёная латунь, отвоевав себе право на жизнь в столь нетривиальном соревновании.

    Результаты испытаний решили считать успешными, тем более что что-либо переделывать ни времени, ни ресурсов уже не было. И десяток патронов дед Михаил, как лучший снайпер на деревне, расстрелял по бумажной мишени в качестве тренировки. Гамлет на старых обоях нарисовал ненавистный силуэт, крестиком отметил наиболее уязвимые места и долго нудил про тысячные, работу с прицелом и другие снайперские премудрости. Отдельно были отмечены места размещения топливных элементов, попадание в которые грозило нешуточными проблемами.

    Время прибытия никто не мог гарантировать, и было решено организовать круглосуточное дежурство, дабы внезапный Зов не сманил роботов без возможности им помочь. Всегда кто-нибудь находился рядом, готовый в любой момент бежать за дедом Михаилом. Именно он вызвался выполнить сложнейшую задачу.

    Пока ждали Чистильщика, точили пули, крутили патроны и тренировались, расстреляв все, что хоть как-то могло имитировать броню, – старые чугунки, сковородки и тракторный заклинивший двигатель. Одна винтовка досталась братьям, вторая Кузнецу, третья деду, и воодушевленный мощью вооруженный народ первое время винтовки из рук не выпускал, невзирая на немалый их вес. С серьезным видом ходили по деревне, цепляясь дульными тормозами то за ветки деревьев, а то и за кусты. В конце концов, заехали стволом в глаз одному из братьев, плюнули и постоянно таскать эдакие бандуры с собой перестали. А чистильщика все не было и не было.

    - Бросал бы ты курить, – Кузнец так засмотрелся на то, как солнце заходит за лес, рассекаемый ручьем, так и не доросшим до реки, что опять не услышал, как к нему подошел распаренный после бани Гамлет.

    -Ага, а вы пить бросайте.

    - Смешно.

    - Вот вы роботы, а юмор понимаете, в баню вон зачастил. Как так?

    - Понимаем, но не все и не весь, - подобрался Гамлет, настраиваясь на долгий разговор, – в вашем понимании мы роботы только внешне. Эмоционально мы не меньше личности, чем вы. А скорее и больше. У нас есть возможность, ну скажем, параметрами загрубить или усилить многие факторы, которые у вас настраиваются бессистемно и произвольно, в результате массы непредсказуемых факторов влияния, таких как воспитание, травмы, детские обиды, сексуальный опыт. Всю жизнь вы перепрошиваете свои программы, мутными способами с неясными целями и невнятными результатами. Ладно бы только сами, так к вам туда кто только не лезет с грязными руками.

    - У вас не так? – удивился Кузнец.

    - Нет, конечно. Адаптивность и мотивированность меняется специалистами в зависимости от задач.

    - А специалисты, простите, кто? И в чем отличие ваших специалистов от наших, ну тех, кто с грязными руками?

    - А ты знаешь, пожалуй, что и нет у них отличий, – после долгой паузы ответил Гамлет, – есть Великие Интересы, суть которых, и откуда они взялись, уже никто и не помнит. Механическая Жизнь ради Механической Жизни.

    - А белковые формы есть у вас?

    - Есть, куда без них. Только смысл жизни в реальности они давно потеряли. Парят в виртуальных облаках и ощущают, как они по росе босиком бегают, пока тела в физрастворе лежат. Это и вас ждет, кстати.

    - Так вас каждый раз под новые задачи перепрограммируют? – спросил Кузнец.

    - А вас, думаешь, нет? – Гамлет уже разомлел после бани и настроился на философский лад, – Да, несомненно, есть нюансы, но суть- то та же. Белковые мешки с костями так же подвергаются перепрограммированию, но иногда времени это занимает гораздо дольше. По сути, вас программируют всю вашу жизнь под одну задачу, а не под конкретные задачи, как нас.    По сути, вы одноразовые. Ну и результат менее предсказуем. Не вопрос, возможно ли вас запрограммировать на то или иное действие, вопрос только в том, кто программирует, зачем, и сколько это займет времени. Важный фактор – программируется не индивид, программируется общество.    Индивид-то как раз может все понимать, всеми силами сопротивляться, но где-то там, в глубине, так крепко прошито, что обществу сопротивляться никакой возможности нет. Допустим, лежит в основе выживания воспроизводство себе подобных – будешь размножаться как миленький, во всем себе отказывая. Где-то там, наверху, решили, что биомассы стало многовато - не беда, есть решение – потребляй больше, живи ярко, умри молодым. Прогнозирую, что и культ потребления сейчас быстренько свернут или выведут его в виртуальную плоскость. Все как один будете менять свою жизнь на виртуальное шмотье, оружие или жилье. Кому что главное сохранить индивидуальность. Думаешь, общество само так вот убого насчет себя решило, без влияния извне?

    - Ну и кто программирует вас, роботов в мире роботов? – направление разговора стало уже немного раздражать Кузнеца.

    - Да, по сути, те же, кто программирует людей в мире людей - личности с дефектом операционной системы, да и биоса, чтобы было понятнее - травма, мутация, дефект, или гормональный взрыв - абсолютно не важно. Важно, что на поврежденный жесткий диск залить программу уже гораздо сложнее, возможно, но сильно сложнее. А дальше, если повезет, кривая сама вынесет такую личность туда, где есть рычаги.

    - Какие еще рычаги?

    - Ну не буквально, конечно, пусть это разъемы для программирования или телевидение, не важно, - Гамлет добавил в бак топливных ячеек филигранно рассчитанное количество секретной дедовой настойки, уж не с нее ли его так понесло? – Важна только сложность установки новой программы. Не задавал себе вопрос, почему у пресловутых рычагов такое большое количество откровенно тупых, невосприимчивых к любого рода информации, хотя, казалось бы, должно быть наоборот? Как такое вообще возможно?

    - Ну, не надо так уж утрировать, в конце концов, приказы они выполняют отменно. Хотя выполнение приказов — это разве не следование программе?

    - В том то и дело, что нет! Они слишком ограниченны для установки полноценной программы, не влезает, да и оперативной памяти у них маловато, к самостоятельному принятию решений они не способны. Ну хорошо, хорошо, приказ - тоже программа, но маленькая, простейшая. Выполнил – забыл, иначе не будет места под новую, – казалось, что Гамлет упивается своим красноречием.

    - Это только, ну скажем, с характеристиками мозга связано?

    - Не всегда, вот настойка, например, дает гормональный взрыв нашей механической биохимии и помимо новых эмоций усложняет любое внешнее вмешательство, в каком бы виде это вмешательство не осуществлялось. Смешно, но вам та же самая настойка подобное вмешательство только упрощает. Вот, в общем-то, и все отличие роботов от людей. Подозреваю, различной фармакологией программирование вам и нам можно как облегчить, так и максимально усложнить, сделать практически невозможным. И не только фармакологией. Ты посмотри, сколько усилий и ресурсов тратится только на продвижение разнообразных гаджетов и мобильных устройств в массы?

    - Ну, это бизнес, удобство, развлечение, наконец!

    - А вот и нет, - Гамлет плотнее уселся на своего конька, – вернее, не только это. Это так бонус. Вспомни, как еще совсем недавно ты за лайки боролся.

    - Я за лайки, вот где я, и где…

    - Боролся, боролся, не отрицай, и из-за однерки, тьфу, что за слово такое, в одноклассниках как миленький бесился. Тут до индивидуального рейтинга для всех и каждого осталось не так уж много. Один маленький шажок. Вся технология даже на вашей отсталой планете уже есть. А уж куда вас за циферками рейтинга отправить, ты уж не волнуйся, все за вас решат. Причем сегодня за одно, а завтра за другое. И как миленькие побежите. Стоит разок из-за упавшего рейтинга к врачу не попасть или по за кровные денежки купленному билету на самолете не улететь, все законно, заметь, овербукинг, слышал, небось? И все, был бунтарь, гроза государства, и весь вышел.

    Вот ты, кстати, в деревню зачем переехал?

    Лицо Кузница недоуменно вытянулось, затем тенью набежала крайняя степень озабоченности, растянувшееся на несколько минут молчания.

    - Да, а в бане мне просто очень, ну как сказать, чтобы было понятно для белкового мешка, приятно, что ли. Ранее разорванные связи заново находят свое место, разрастаются, дублируются. Вот прям хорошо, – если бы у Гамлета была возможность улыбнуться, он сейчас бы улыбался.

    - А вот медведь ваш, он как живой, – прервал, казалось, бесконечное обдумывание открывающихся перспектив Кузнец, – вы так и любого человека сделать можете?

    - Да, без проблем.

    - То есть в качестве переговорщика вы могли прислать красивую, покладистую женщину, готовую заниматься сексом за самогон?

    - Ну да.

    -А прислали придурочного медведя, который бухает как не в себя?

    - Да в чем проблема-то?

    - Суки!

    Ночью деревню разбудили треск, грохот и звон разбитого стекла. Это дед, которому надоело следить за роботами, уговорами и угрозами загнал их в старый сарай, наглухо заколотив дверь гвоздями, подперев старой лопатой и обмотав веревкой с нанизанными на нее ржавыми консервными банками.

    Постоянный пост в месте скопления роботов, особенно по ночам, не мог выставляться вечно, людей в деревне мало, людям надо спать. И промучившись пару недель, решили, что лучше усовершенствовать процесс. Братья Баклушины обещали приладить к охраняемым по старой автомобильной сигнализации с иллюминацией из старых фар. Долго обдумывали логическую схему срабатывания, но толком так ничего и не добились. Ну не мог Гамлет объяснить, что в этом случае же конкретно происходит, какова реакция на Зов. Каковы в этом случае выходные сигналы, и куда присоединять блок сигнализации. Пробовали ставить на охрану, как на автомобиль, и активировать с дистанционного пульта только на ночь, но после ложных срабатываний, бессонных ночей и бестолковой беготни с оружием решили от этой идеи отказаться в пользу простейшей – ночного обитания в запертом сарае, не забывая про шумовые эффекты. Тут либо одурманенные настойкой роботы не поддадутся на зов, либо треск разрушаемого сарая услышит вся деревня.

    На деле так и произошло. Примитивная сигнализация сработала. Три мощных, очумевших от глубинных мотиваций механических тела покинули сарай сквозь хлипкие стены. И на заплетающихся манипуляторах, а кто и на лапах, поплелись в только им одним известном направлении.

    Старый сарай свою задачу выполнил. Дед, матерясь и проклиная инопланетную агрессию, свистнув собаку и на ходу закидывая за плечи давно приготовленный рюкзак с притороченной «Смертью Чистильщика», поплелся за унылой исследовательской бригадой. Помощники и группа прикрытия в силу природного раздолбайства аварийный рюкзак приготовить не удосужились и собирались гораздо дольше. Когда Кузнец и братья, позевывая и почесываясь, вышли к разрушенному сараю, там уже давно никого не было.

    - Что делать-то? Нехорошо деда одного на такое дело посылать, – казалось, что волновался только один Кузнец.

    - А ты за деда не беспокойся, с таким дулом как бы он по инерции всех роботов бы не завалил, – было очевидно, что братьям эти ночные тревоги были совершенно не по нраву, и ждущая, зовущая назад, еще не остывшая постель ночную охоту перевешивала.

    - Вы как хотите, а я пойду, – решил Кузнец после недолгих раздумий.

    - А дорогу-то найдешь, городской?

    - Дорогу не найду, но и здесь сидеть не буду! – это было сказано одновременно с закидыванием тяжеленного ствола через плечо, – ну а вы, конечно, сидите. Сторожите вон хотя бы сарай.

    - Ты вообще-то немного не туда пошел, – семенили догнавшие Кузнеца после короткого переглядывания Баклушины, – почти север с югом перепутал, гы-гы-гы.

    - Ты что, правды не видишь? Вот тут как будто стадо слонов прошло! Вот медведь. Вот дед как тень прошмыгнул, непонятно от чего прячется, Чингачгук – большой змей! Гы-гы-гы.

    - Ты, бедолага, из леса вообще не выберешься.

    Братьям сильно не хотелось идти ночью в лес сражаться с неведомым роботом, но и отказаться из-за Кузнеца, которому приспичило, по их мнению, погеройствовать, они уже не смогли. Вызов брошен, отказаться нельзя. Отсюда и страх прикрытый, напускной колючестью в попытке обидеть, оскорбить ближайший источник раздражения. Вот и на вас нашлись методы и рычаги. Без братьев-то Кузнецу ни деда не догнать, ни, тем более, дороги назад не найти. Хотя какие рычаги? Маленькие такие рычажки. Но уже что-то, – за такими мыслями коротал свой нелегкий путь Кузнец, думая о себе почему-то в третьем лице, уворачиваясь от веток и не обращая внимания на ставшие совсем не дружескими шутки.

    Передвижение по темному, ночному лесу требует повышенного внимания, дополнительных сил. Так что, в конце концов, братья угомонились, сосредоточились на поиске следов, фактически на только что протоптанной, свежей, виденной только им тропы. Иногда казалось, что одурманенные роботы шли, не разбирая дороги, выбрав кратчайшее расстояние между двумя точками, но своевременное избегание особо трудных, а иногда и непреодолимых участков говорило об обратном. Ни разу не увязли в болоте, ни разу не пришлось лезть через бурелом и завалы. Удобный маршрут кто-то им строил, вел уверенной, если так можно выразиться, рукой – это было очевидно.

    Изначально казавшаяся не очень тяжелой винтовка стала сильно досаждать, цепляясь за все, что можно, попеременно оттягивая то одно, то другое плечо.    Обидно было, что выносливые братья, мало того имевшие большой опыт передвижения по пересеченной местности, могли еще время от времени меняться оружием для отдыха. У Кузнеца такой возможности не было, и он уже сильно жалел обо всем: и что уехал из города, оставив ванну и теплый туалет, и что ввязался в эту авантюру, и что не послушал многомудрого деда, приспособившего винтовку к раме своего рюкзака так, чтобы и вес распределялся равномерно, и вытащить оружие можно было достаточно быстро. Что только не придет в голову, когда ты, положив язык на плечо, продираешься сквозь колючий кустарник, а древесная труха и старые иголки ссыпаются тебе за шиворот, раздражая вспотевшую шею и спину.

    Как не ждали выстрел, но бухнуло неожиданно. И совсем не там, где ждали. Скорректировали направление и рванули уже всерьез, ожидая второго, да и третьего выстрела. Странно, но больше никто не стрелял.

    Рывок на пределе отнял последние силы, и к месту предполагаемого выстрела подходили, уже не таясь, презрев даже минимальную осторожность. В голове Кузнеца кольнула мысль: «А что, если…» Но была тут же отогнана сбившимся дыханием и скачущим сердцем. В который раз уже будь, что будет, самосохранение, не до тебя сейчас.

    Поляну, где все произошло, нашли быстро. Вышли, дыша как загнанные лошади, и на дрожащих ногах молча сели рядом с роботами, дедом, собакой и медведем.

    Помолчали, каждый по-своему приходя в себя. Сил не было даже закурить, да и куда, легкие готовы были наружу выпрыгнуть, не все готовы в такой момент.

    - Ну что сидим? - встрепенулся казавшийся двужильным неугомонный дед, – За руки, за ноги, ну за что там у него есть. Надеюсь, пол перед смертью не успел поменять? Понесли.    Пока еще кого не прислали. Медведь, ты первый, дорогу-то помнишь?

    И опять, в предрассветном мареве закачались и полезли в глаза ветки, посыпалась на разгоряченное тело труха, захлюпала под резиновыми сапогами жижа. Вот и поохотились… Ну чего я поперся? Зачем в деревню…    Какая кузня… Что не сиделось…

    - Прямо в глаз, чтобы шкурку не попортить, – показушно-буднично делился своими впечатлениями после удачной охоты дед, – В таком деле главное - приманка.

    - Сам ты приманка, – обиделся ставший еще более эмоциональным Медведь.

    - Ну как было дело, расскажи? – народ требовал подробностей, поговорить во время обратного выматывающего марш-броска времени не было.

    - Да как обычно, – как дед ни старался скрыть радость, его буквально распирало от гордости, – он только граблями своими к Офелии потянулся, а я его уже выцелил, тресь! Даже не хрюкнул. Только тупой медведь как будто очнулся, стоит глазами хлопает да головой вертит. Хотел ему заряд дроби для бодрости всадить, да нету.

    Селяне, со смесью страха и любопытства разглядывали невиданного зверя. Хотя внешне чистильщик от ремонтника заметно не отличался.

    Добыча еще не остыла, а уже принялись делить. Намерения деда, утянуть себе все по праву точного выстрела, столкнулись с жестким непониманием. Дескать, всем миром снаряжали, не по-людски все себе забирать. Особо надрывались Баклушины, почувствовавшие не только цветные, но и драгоценные металлы.

    Дискуссию прервал Гамлет, внезапно открутивший нечто напоминающее голову от поверженного противника, и со словами, – На, дед, на стену повесишь. Остальное изымается на запчасти, – отдал ее Михаилу.

    - Егорша, приготовь-ка ты баню, будем расчленять, сортировать и думать дальше, что с этим богатством делать.

    Когда убиенное механическое тело достигло необходимой температуры, пригодной для безтравматического отделения нейропластика от металлического корпуса, к разделке добытого приступили, предварительно покурив все в той же компании – Кузнец, дед и Гамлет.

    В отличие от ремонта, разделка шла споро. Гамлет дело свое знал, и уже через сорок минут на полоках в парной были разложены электронные блоки, моторы, гидронасосы, аккумуляторы и другие блестящие, казалось, всеми оттенками полированных металлов детали. Странно, но назначение почти каждой из них интуитивно угадывалось даже для представителя другой инженерной школы. Допустим, две микроскопические железяки, соединенные в единое целое, к одной из которых подсоединены явно силовые электрические провода, а из другой выходят полимерные, но по виду очень прочные трубки, воспринималась Кузнецом исключительно как гидравлический насос с электроприводом, а значит где-то в недрах потрохов скрывается золотниковый узел и исполнительные элементы, хоть гидроцилиндры, а хоть и гидромоторы.

    К удивлению Кузнеца, разобрав Чистильщика почти до винтика, Гамлет работу свою не прекратил. Увеличив температуру в парной, он принялся что-то мастерить из валяющихся вокруг деталей. На вопросы не отвечал, бурчал что-то себе под нос про обещания, выгнал, в конце концов, умирающего от любопытства Кузнеца, а по прошествии четырёх часов вышел из бани очень расстроенным, если так можно сказать про робота. Хотя совместная жизнь и общие заботы научили уже различать любое металлическое настроение, как бы странно это не звучало.

    - Блок коммуникации поврежден, – было ощущение, что Гамлет собирается вытереть замасленные или окровавленные, что у них там, манипуляторы. У кузнеца жест подсмотрел, не иначе.

    - Ну, поврежден, так поврежден, дед и так более чем удачно выцелил, - удивился кузнец, – Смотри, сколько еще ценного осталось неповрежденным.

    - Блок нужен, чтобы выполнить обещанное Офелии, - было ощущение, что Гамлет просто бубнит себе что-то под нос, -    Вот думаешь, как ее удалось на развиньчивание так быстро уговорить?

    - Так этот вопрос себе вся деревня задает, только это и обсуждаем.

    - В принципе все, что нужно, есть, не хватает так, по мелочи, в кузне сделаем, но вопрос о способе общения остается открытым.

    - Ты какое-то устройство паяешь?

    - Устройство? – Гамлет был на удивление задумчив для робота, – а, да, устройство, в какой-то мере да.

    - А средство коммуникации тебе зачем, залил программу, и все. Не понравилось, как работает, а не понравится обязательно, - налепишь заплатки, устранишь баги, в общем, как там обычно у вас делается.

    - В том-то и дело, необходима постоянная связь, контроль, и немедленная корректировка программы, понимаешь, немедленная!

    - Не знаю, что ты там за устройство лепишь вселенской важности и космической сложности, требующее такого контроля. Плот на родину запускаешь?

    - Да какой плот, - даже утончённый Гамлет не понял иронии.

    - В конце концов, с нами-то вы вон без всяких интерфейсов связи общаетесь, – Кузнец еще не понимал, о чем речь, но разговор его сильно забавлял, – а мохнатый ваш гипнотизер, если бы не бухал, может не только постиг азы управления человеческим социумом, но и достиг некоторых вершин.

    - Голосовое общение, самообучение и перепрограммирование только в критических ситуациях, как экстремальная мера, это ты предлагаешь?

    - Не знаю, для чего, но почему нет?

    - А насколько для вас, например, действенно корректирующее воздействие голосовой коммуникации? Как быстро вы меняете программы после общения? Про биос я сейчас не говорю.

    - Ну, от многих факторов зависит. От масштаба личности общающихся, в основном, никогда не знаешь, кто после общения свою программу поменяет.

    - Ну, хорошо, а детям сколько раз нужно программу повторить, чтобы надежно прописалась?

    - Ну, я не специалист, - с трудом скрывая улыбку, ответил Кузнец, – детям любого возраста определенно достаточно одного раза. Раз сказал - все, можешь быть уверен, надежно прописано, не сотрешь.

    - Но со взрослыми-то это не так, мы не раз убеждались уже.

    - Дети более восприимчивы, покладисты, поголовно уважают старших, особенно родителей, – иронию и сарказм Кузнец практически не скрывал, - а к чему все эти вопросы?

    - Возможно, голосовой корректировки будет достаточно, в конце концов, понадобится - проведём апгрейт, – Гамлет закрыл за собой дверь в парную, негласно ставшую лабораторией.

    - Ты чем апгрейт, а самое главное, чего собрался проводить? – Кузнец все-таки дождался выхода Гамлета из парной.

    - А ты что думаешь, одного Чистильщика прислали, от него ни ответа, ни привета, и все? Больше никого посылать не будут?

    - Ну, я по этому поводу еще вообще ничего не думаю, по-любому это не нам лоботомию приедут делать.

    - Так как есть дело не оставят, оттуда – Гамлет задумчиво посмотрел куда-то наверх, - будут сыпать на нас разную нечисть разной степени сложности, пока не получат информацию в полном объеме. И надежда только на то, что Квинториум что-то заподозрит и возьмет планету и происходящее на ней под свой контроль. Здесь много чего может произойти.

    - Сейчас-то нам что делать?

    - Усовершенствоваться и ждать. Разработать технологию оповещения…

    - Сигнализации на вас поставить, а то сараев не напасёшься?

    - Да, хотя бы. Но это только первый пункт. Чистильщиком, с которым мы уже столкнулись, долго нас баловать не будут. Рано или поздно пришлют что-то посерьезнее.

    - На сигнализации деньги нужны.

    - Деньги? Вот, кстати, братья предложили коммерческий проект…

    - Да знаю я их проекты, - прервал Кузнец наивного робота, – настрелять Чистильщиков и сдать их в металлолом - вот и весь бизнес проект. Только спалимся мы с таким проектом. И не из-за того, что вы кого-то заинтересуете, а из-за того, что с драгметаллами на чужую территорию влезаем. Обязательно кому-то станет интересно, где та жила, из которой мы богатства черпаем. Приедут, и будет у нас все, как и прежде, только Чистильщиков мы будем добывать уж не для общего дела, а для чужих, неприятных людей.

    - Не только, драгметаллы, вот водка еще. Спирт-то у нас практически бесплатный должен получиться.

    - Водка? – очень удивился Кузнец, - ты думаешь, вход в такой бизнес сильно от драгоценных металлов отличается? Производи и продавай - все просто? Да, тут Водка еще не продана, а деньги уже поделены и в планы на несколько лет вписаны. Ох, на тонкий лед мы ступаем.

    - Ну, мы чуть-чуть, безопасность свою и вашу обеспечим,

    и все.

    -    Не бывает в этом бизнесе чуть – чуть.

    Забывшись в рутинных своих деревенских заботах, бабка Егорша и не заметила, как стемнело. И все вроде было как обычно: куры накормлены, яйца собраны, а немудреная, «много ли бабке надо», снедь весело булькала в котелке. Что-то неясное на грани сознания беспокоило. Что-то до боли знакомое, видимое не раз и не два, но, казалось, утерянное без возврата. Свет, в доме было электричество! После того как несколько лет назад свет, пару раз мигнув, погас, казалось, навечно, выключатели остались включенными в разнобой.

    - Так можно и конец света проворонить, – вслух сама себе сказала бабка.

    Яркость тусклых, засиженных мухами, древних лампочек накаливания стала заметена только тогда, когда на улице заметно стемнело.

    - Это сколько же электричества впустую нагорело? – Егорша продолжила разговор сама с собой, – Ты смотри, и холодильник заработал.

    Так с метким выстрелом в деревню возвращалась цивилизация.

    Электричество к деревне удалось подключить не сразу.    Сначала Гамлет долго возился с настройками электронного блока, добытого из робота, управлявшего топливными ячейками, пытаясь приблизить выходное напряжение и частоту до принятых в этой части вселенной величин. Потом долго отключали лишнее, наращивали утерянное и кидали «сопли» по деревьям. Особо отличился Медведь, без пауз перешедший от уговоров к лапоприкладству и мгновенно добывший недостающие провода у главных деревенских жуликов - братьев Баклушиных. К вечеру заработало!

    С возвращением электричества пропала проблема и с обеспечением роботов энергией. Население четко уловило связь спирта с электричеством, и хоть стеная и плача, но вполне добровольно понесли в общий котел вожделенный продукт. На все и на всех традиционно не хватало. Решение созрело само собой…

    - Как продукт делить-то будем? – Гамлет уже, казалось, в сотый раз, подключался к системе, что-то перепроверял, налаживал, тестировал и мерил. Процесс был давно запущен уже, несмотря на утепление всего и вся, от сверкающих нержавейкой трубок и разъемов потянуло теплом. Вот-вот должно было начаться таинство.

    - Никак, - лаконично ответил Кузнец, - Тут сколько кому не дай, все равно все недовольны будут. Ты посмотри, все емкости, какие были, все сюда притащили. Зачем столько? Кому его здесь продавать-то? В гроб с собой планируют все забрать, не иначе.

    - О, смотри, смотри, ща пойдет, – прервал его Гамлет.

    Утробное бульканье перешло в равномерный гул хорошо прогретого настроенного аппарата.

    Из нержавеющего бака, бывшего когда-то корпусом Чистильщика, заботливо утепленного чехлом, скроенным из старых ватников, практически в потолок упиралась нержавеющая же труба, опутанная паутиной тонких трубок, проводов, датчиков и светодиодов, бывшими когда-то деталями распотрошенного робота.

    Именно эта конструкция гудела, меняя интонацию по мере прогрева, именно к ней было притянуто все внимание и Кузнеца, и Гамлета. Именно из него вот-вот должны были появиться первые капли спирта. Именно с ним были связанны надежды на энергетическую независимость беспечной деревенской жизни, с ним, с Новым Самогонным Аппаратом!

    Пункт приема металлолома – всегда зеркало. Внимательный посетитель заметит, где, откуда и как добывался вожделенный металл. По металлолому можно определить, в каком состоянии экономика, что производит, и даже что экспортирует страна. И пусть так же как в тучные времена на входе вас встречает стенд с взрывоопасным металлом - мины, снаряды и старые газовые баллоны, чтобы вы изначально не расслаблялись, обмануть матерого сборщика металла сложно. Времена изменились. Стружка, отходы штамповочного производства всегда будут красноречивыми свидетелями того, что промышленность мчит на всех парах в неведомую даль, а порезанные станки и гнутый металлический профиль, варварским способом вырванные обожжённые провода - все свидетельствует о том, что пришла беда. Завод обанкротили, людей выкинули на улицу, содержимое, включая средства производства, сдали. Стены еще какое-то время послужат в качестве складов для китайского барахла, но и их дни сочтены, покупать-то безработному люду будет не на что, ибо работы больше нет. Так и стены, будь в них хоть килограмм стали, в конце концов разрежут газовыми резаками и разберут на металлолом.

    Паразитируя на старых советских запасах, пункты приема не раз проходили сквозь взлеты и падения. Все было хорошо, пока тащили накопившийся за годы советской власти подкожный металлический жир. Но все хорошее когда-либо заканчивается, закончился как всегда внезапно и этот запас.

    Но пункты приемки вымерли не все. По окрестным деревням и дачам стали рыскать собирательные команды невнятных национальностей и на жуткого вида автомобилях, ржавыми дырами кричащих о новых догмах: «Подобное возим на подобном».    Многие перепрофилировались в полукриминальные структуры, где можно сбыть не только металл, а металл можно сбыть не только за наличные.

    Органы власти, стесняясь собственной неосведомленности, не понимали, куда деваются чугунные канализационные люки. Каждый раз как в первый просветлялись и строго грозились в очередной раз позакрывать все пункты приемки, но то ли люки вовремя находились, то ли суммы ущербов были не значительнее собственной прибыли, и по прошествии времени ситуация не менялась, все оставалось на своих местах.

    Даже участковые, на земле которых как грибы после дождя плодились «глухари» и «не раскрываемые висяки», пообтерлись, ловко находя самые одиозные пропажи в одних им известных местах, да и тоже, как и все, стали смотреть на пункты сквозь пальцы.

    Именно в таком месте братья Баклушины решили сбыть первую партию полупромышленного спирта. Кому как не им было известно, что помимо денег, пункт не брезговал оплачивать металл паленой водкой неизвестного происхождения, а значит и обратный процесс при известной сноровке и таланте к переговорам был возможен. Тем более, что все действующие лица давно знакомы и работают вместе не один год.

    Как и ожидалось, прием спирта проблем не вызвал, в счет оплаты щедро отгрузили лопатой из общей кучи никому не нужных старых блоков и сирен от бывших в употреблении сигнализаций, бестолково поставляемых с соседней, буквально за забором, автомобильной разборки.

    Но особый яркий торг, переходящий в спор по конечной стоимости, вызвала ржавая, предсмертная газель, на которой внезапно сгинувшая на родину бригада сборщиков объезжала окрестности.

    Мотоцикл при всех увеличивающихся потребностях грузоподъемностью уже не удовлетворял, а тут просто подарок судьбы, хоть и изможденный жизнью, но способный к самостоятельному передвижению, почти с документами автомобиль.

    Вдоволь наоравшись на предмет: кто, кому, что и за что должен доплачивать, в конце концов договорились, да так, что братья с трудом сдерживали довольные улыбки, попутно загружая в только что приобретенный транспорт приглянувшиеся заготовки для будущих рукоделий. Учитывая низкую себестоимость спирта, от возможной прибыли начинала кружиться голова.

    Закупившись на вырученные деньги городскими деликатесами, увеличившейся до двух транспортных единиц колонной выехали назад.

    Возвращение было встречено чуть ли не с большим триумфом, чем успешная охота деда Михаила. Машина, колбаса, свежий хлеб, пиво, вино. Такого в деревне уже лет пятнадцать не видели, ибо баловство.

    Дед в первый момент ревниво косился на обретенных общественных добытчиков, но выпив забытого пива, подобрел, и раскомандовался с новой силой.

    - Машину к Кузнецу загоняй, куда же еще, там до ума доводить будем, а молодцы, ай да братья. Ну, на спирту будет работать как миленькая теперь.

    - Подождите вы все что ни попадя на спирт переделывать, – неожиданно встряла в разговор подошедшая с какими-то папками Варька, – спирт выгодней продавать, а на вырученные деньги бензин покупать. И робот, выкапывающий корни лопуха, работает на грани самоокупаемости. Почти весь спирт из лопуха уходит для питания роботов, добывающего спирт из лопуха. Излишков практически не остается. Это дорога в никуда. Нам выгодней спирт продавать, а на вырученные деньги покупать сырье, бензин, запасные части.

    Во внезапно наступившей тишине было слышно, как потрескивает остывающий мотор у газели.

    - И не спирт продавать, а готовый продукт, – не унималась Варька, – водку, раз уж влезли. Уверена, что Гамлет и этикетки, и акцизные марки на коленях своих металлических сделает, не отличишь.

    - Откуда данные, Варя? – в голосе одного из братьев сквозило неподдельное недоверие.

    - В школу надо было ходить. Производительность по добыче лопуха есть, выход готовой продукции есть, примерный расход топлива есть. Что на что делить сам догадаешься, или подсказать? Да тут и калькулятор не нужен. Вон у нас Гамлет вместо калькулятора отлично справляется. По всему выходит, что еле-еле себе на пропитание вырабатывают. Хватит роботов в огороде использовать.

    - Согласен, - подключился Кузнец, – это все равно, что микроскопом гвозди забивать.

    - Нужно сырье, а на сырье нужны деньги. Нужен сбыт и желательно продукции высокого передела, – заговорил на непонятном языке Гамлет.

    - Нужны бутылки, желательно самой распространённой в нашем районе формы, экзотика нам здесь не нужна. Нужны этикетки, пробки, ну и акцизные марки.

    - Похоже, кто-то уже алкашкой торговал, – в голосе одного из братьев недоверие к Варе сменилось уважением, – Бутылки и этикетки мы достанем, а вот акцизки давайте сами.

    - Тащите цветные принтеры к Гамлету, все, что найдете, – это уже Кузнец оптимистично поучаствовал, – Гамлет, по акцизкам что скажешь?

    - От трёх до пяти, – грустно пошутил робот, – уголовное преступление.

    - Поверьте, граждане, при выходе на рынок водки с левой продукцией подделка документов - это последнее, что нас должно волновать, – Кузнец, похоже, все для себя давным-давно решил, – Так что, если хоть что-то можем сами сделать, надо делать.

    С продажей второй партии спирта проблем не возникло. Братья загрузили предварительно тщательно вымытые и наполненные пластиковые канистры в коляску и к вечеру уже вернулись довольные собой.

    Единственное, что настораживало, так это не скрываемый интерес приемщика металлолома к происхождению спирта. На все прямые и косвенные вопросы братья вяло отшучивались, бурчали себе что-то невразумительное, всячески пытались уйти от ответа. В конце концов, все сделали вид, что исчерпывающе ответили, а ответ услышан. Тем не менее интерес к происхождению спирта разгорелся еще больше.

    С одной стороны, излишнее любопытство в таком тонком деле не приветствовалось, но по роду занятий он просто обязан был знать, что, откуда и как тащат на его базу, хотя бы из соображений личной безопасности. В государстве с припадочным правосудием серия краж канализационных люков без вариантов и внезапно кончалась укладыванием таких людей, как приемщик, лицом даже не в грязь, а в более подходящую для его рода занятий ржавую жижу с перегнившей металлической стружкой. Если к происхождению ржавых железок он уже охладел, цветной металл еще мог зажечь вялую искру интереса в его тусклых глазах, а вот спирт – совсем другое дело. Тем более хорошего качества, ведь никто не отравился, такой дешёвый, что явно краденый, и вторая партия. Вторая! У них там что, источник? Надо бы разузнать, так оставлять это нельзя, но и деревня слишком уж далеко, овчинка выделки может не стоить. Припрешься, а там банально фуру вскрыли на удачу. Понятия не имели, что там, а там Он! Что могли утащить - утащили. И продают мелкими партиями, чтобы не спалиться. Он и сам бы так делал. Ну, можно конечно и подождать третьей партии, если будет, конечно, она, третья партия. Если будет, тогда Ой! Это уже не фура. Тут явно присосались! И присосались надежно. К чему? Как? Вопрос десятый. Эх, не хотелось, но придется Шерифа подключать. Или не подключать? Пусть само собой тянется? Но по головке не погладит, куратор хренов. Надо его в курсе держать, уговор дороже денег, да и зависит от него в таком сложном бизнесе, как металлоприемка с опциями, очень много.

    А местный шериф тем временем был озабочен подступающей неминуемой пенсией.

    Нет, находясь при должности, доходов на жизнь хватало. Уже и дети, еще не отучившись, но зацепились в Москве.    Уже и себе приобретена хоть и маленькая, но уютная трёшечка, расположенная хоть и не в центре, но в достаточном удалении от ужасных московских гоблинариев. Только один вопрос оставался открытым: на что жить во всем этом счастье? Дети? Не смешите. Дети зацеплены, но не пристроены. Еще неизвестно, когда они соизволят хотя бы обеспечивать сами себя, и настанет ли такое время чудесное хоть когда-нибудь. Работать самому? Вот тут было четкое понимание того, что без связей, с легкостью способных разрешить любую проблему, в огромном бездушном городе отсутствовали, не имели никакой роли. Оставить на месте все как есть, и только изредка наведываясь с проверкой?

    -Барин, барин приехал!

    Ага, щаз!    Отрицательных примеров было предостаточно. Неласково принимала Москва бегущих из провинции обеспеченных пенсионеров. Налаженный провинциальный бизнес сложно, со скрипом дублировался в непонятном, нелогичном городе. Доступный у себя административный ресурс, готовый быть задействованным здесь по щелчку пальцев в Москве не работал от слова совсем.    Жить как дома, но в Москве получалось не у всех. Впрочем, за это москвичей и не любят.

    Получалось, что нужно компактное предприятие - бизнес, не требующий постоянного контроля, с хорошей прибылью, естественно. Легальность при этом особой роли не играла, впрочем, и с наркотиками связываться не хотелось. Это был крайний вариант, аварийный. И бизнес нужен здесь, на месте, пока не ослабли золотые нити – связи, без которых, будь ты хоть Бил Гейтс, ничего у тебя здесь не получится. А там глядишь, прочно вольемся, и связи не только не ослабнут, но и окрепнут, разветвятся, щупальцами создавая новые возможности.

    Под заявленные требования на опекаемой территории не подходило ровным счетом ничего. С тем, чтобы отобрать, отжать проблем бы не возникло, но либо все более-менее серьезное уже прочно принадлежало так, что без крови не отожмешь, либо такая мелкота по сути, что и связываться несолидно. Так доились с них тоненькие ручейки, а с паршивой овцы хоть шерсти клок.

    Возмущению не было предела. Это что, при такой должности на своей земле самому себе, что ли, дело искать?

    Да вот хоть металл взять. Приемка работает давно, принадлежит известно кому, не отобрать. Кто там на приемке сидит, имени и не вспомнить, вроде и незаконным балуется, но все понимает, делится, да хоть и информацией, что по нашей жизни суматошной, - уже хлеб. Но, очевидно, как только выскользнут бразды из ослабевающих рук, тут-то и удушит пенсия ручеёчек этот так же, как и десятки других. Потекут они уже в другие карманы. Беда, хоть на пенсию не выходи. Но зайти поговорить не помешает.

    Нашествие Чистильщиков ржавым топором висело над роботами и разработку методик противодействия или хотя бы сигнализации решили не откладывать. Ситуация осложнялось еще и тем, что несмотря на высокий уровень автоматизации, полностью исключить контроль и ручной труд при производстве спирта не удавалось. Сбор сырья, первичная обработка, загрузка и много еще чего велось хоть и при помощи механизации, но автоматизированы не были. Это отнимало время, и избалованные артельщики уже начали бурчать о том, что: а пускай роботы пашут. И пора бы уже только загружать и сливать – вот и весь труд, на который был готов народ. Хотя, вероятно, вскоре всех утомило бы даже это.

    Гамлет долго колдовал с имеющимся в наличии оборудованием и в конце концов выдал замысловатые устройства с сиренами, которые незамедлительно совместно с Кузнецом установили на Офелию и на него самого. Медведь же вешать что-то себе на шкуру отказался, и когда доводы в уговорах иссякли, его, не особо заморачиваясь, решили сажать на цепь каждую ночь. При этом цепь могла скользить вдоль длиннющего троса, натянутого вдоль деревни, так что возможность по выработанной уже привычке захаживать в каждый дом по желанию медведь не потерял.

    Второе пришествие Чистильщика чуть не проворонили. Сигнализации, настроенные на срабатывание по выходу из определенного периметра, исправно сработали, но именно что на грани восприятия, и расслабленный народ не воспринял звук сирен, как что-то из ряда вон выходящее, продолжая дальше спать. Ситуацию спас цепной медведь, который бесновался на привязи и по прошествии некоторого времени, не имея возможности всецело отдаться Зову, просто завыл.

    Медвежий вой и звук сирен все-таки убедили народ в том, что что-то идет не так. Пришлось быстро собираться, хватать заранее собранные тревожные рюкзаки и ускоренным маршем бросаться в погоню.

    Благо, что по итогам первой охоты, ошибки были если не устранены, то хотя бы учтены, выводы сделаны и сил на скоростное перемещение по пересеченной местности было затрачено гораздо меньше.

    Тем не менее при каждом пришествии бегать, высунув язык на плечо, по едкому замечанию деда, никто не хотел. Надо было что-то решать.

    - Слушай Гамлет, - после второй успешной охоты дед решил не отгладывать разговор в долгий ящик, – А что будет делать Чистильщик, если вы не придете на Зов?

    - Пойдет искать, - после парализующего действия Зова Гамлет формулировал свои мысли с трудом, да и речевые синтезаторы работали еще плохо, с помехами и хрипом, – план Б обязателен, уверен, что есть еще и план Ц, и план Ы, и поди знай, сколько еще. В покое нас просто так не оставят.

    - Да и хорошо, что не оставят, нам цветной металл вооо как нужен, – сказал дед, проводя обухом своего ножа-шкуросъема себе по горлу. Не очень было понятно, зачем он достал нож, шкуру, наверное, собирался снимать, – нам за вами бегать надоело уже. Пусть они прямо к деревне выходят, а мы их с удобных вышек долбить будем, а?

    - Мало того боюсь, что зачастят к нам чистильщики. Дорогу протопчут, проспект! Проблема в том, что, не имея возможности отдаться Зову, мы испытываем электромеханический дискомфорт, ну это так, чтобы было понятнее, боль, если по-простому. Уверен, что Медведю на веревке несладко сегодня пришлось. Как бы ему ремонт сегодня не понадобился.

    - А нельзя по выходу из периметра отключать вам движение, и все? – конструктивно подключился к дискуссии Кузнец, – Чистильщик вас будет видеть с пониманием того, что движения вы лишены и нуждаетесь в помощи.

    - Ну на мне и Офелии это точно можно сделать, а вот Медведь опять в полное несогласие уйдет.

    - Ну на цепи посидит, не маленький.

    - А и хорошо, что зачастят, патронов надо только накрутить, порох вон кончается. Встретим, не боись! - продолжил начатую ранее мысль дед, - Ну, не стойте столбами, за руки, за ноги, потащили!

    - А блокировать или там экранировать сигнал нельзя? – задумчиво протянул Кузнец, – по поводу и без у нас традиционно шапочки из фольги носят. Ради такого случая можно и свинцовую фольгу достать.

    - Так известное дело, – оживился дед, – случай был, бесновался там параноик, утверждал, что сверху, вишь, его облучают, весь подъезд до печенок достал. И когда его в смирительную рубашку вязали, нужен был понятой. И вот случай, дома оказался только сосед сверху. И так нервно отреагировал, матом стал на участкового бросаться, дверь перед носом пытался закрывать. Но тогда времена попроще были, плечом его отодвинули и в квартиру вошли, а там…

    - Ну, раз, два - взяли…

    Нового чистильщика притащили сразу в парную. Далее уже по накатанной процедуре: затопили баню, дождались высокой температуры, затем Гамлет долго и вдумчиво разбирал, сортировал, гремел чем-то в залитом светом раскаленном помещении. В этот раз работы особенно затянулись и дожидаться окончания уже не было ни у кого ни сил, ни желания. Потоптавшись, все разошлись, надеясь, что так густо по чистильщику в день уже чересчур, и больше пришествий не будет.

    Утро нового дня само образовалось в натруженной голове не только ярким солнечным светом, но и неуемной суетой, криками, шумом, гамом, треском ломаемых ветхих вещей, всегда имеющихся в изобилии в любом древнем доме, хоть и убранных обычно с глаз долой.

    Закуривая, едва спустившись с крыльца, Кузнец еле-еле увернулся от … От некого, явно механического существа, с шумом перемещающегося по окрестностям на своих шести паукообразных ногах.

    - Ну, че сказать, заделал Гамлет Офелии бейбика, – объяснил ситуацию дед, опять выросший как из-под земли, – Не зря вместе парились. Без бани, наверное, мы бы вымерли давно все.

    - Какого еще бейбика? – Кузнец чуть самокрутку не проглотил.

    - Дык, Офелия не помнишь разве, условия по развинчиванию ставила, так вот оно выполнение условия, вон, вишь, под сарай прошмыгнуло. Офелия и Гамлет теперь мать и отец. И биоотец и биомать! Все как у людей. Эх!

    Следом, растоптав очередную ржавую бочку, во двор влетела заполошенная мать, ловя новорожденного. Тот увернулся и, ловко перебирая манипуляторами, умчался изучать новый мир.

    - Ничего, жрать захочет – придет, – констатировал дед вековую истину.

    - Чего жрать, он не на спирту работает, на аккумуляторах просто. Гамлет с двух чистильщиков насобирал, а заряжается от меня, – не прошло и дня после рождения ребенка, а в голосе робота появилась вселенская усталость. Дети доведут кого угодно, даже робота. Тем более дети-роботы.

    - Без сиськи никуда. Так от розетки пусть сам заряжается, чего за мамкину юбку цепляться, – завел дед бесконечную песню гендерных различий в способах воспитания.

    - Я тебя самого от розетки заряжу, – Офелия легко, одним манипулятором прихватила сплющенную бочку, – увижу, что трешься рядом – подключу.

    - Э, я что, я ничего, – попятился дед, - тут эта, он что, радости познания не изведает?

    - Изведает - время придет. Подрастет, заменим аккумуляторы на нормальные топливные элементы, а пока так.

    - Как подрастет-то? – вопрос деда остался висеть в пустоте.

    Для противодействия Зову не нашли ничего лучше, как варить огромную клетку и запирать там Офелию с Гамлетом. Медведь своим практически ежедневным сиденьем на цепи доказал действенность подобного метода. Новорожденный, имя которому еще не придумывали, блока внешней беспроводной связи не имел и на Зов не реагировал. Гамлет предусмотрительно заложил в него программу - бежать к людям, если родители в лес засобирались. Даже тренировку провели. Еще Офелия с Гамлетом, ритмично покачиваясь, подходили к кромке ближайшей лесополосы, а новорожденный малыш уже интенсивно атаковал первым подвернувшегося ему под манипуляторы деда.

    Подвел не проинструктированный заранее дед. Он думал, что малыш банально играет, но помня предупреждение безумной яжематери, пытался избежать любого общения, убегал, прятался, только разжигая мотивировочные центры по невыполнению программы. Что делать, малыш-то еще не говорил.

    Вскоре все разрешилось, деда проинструктировали, а Гамлет запрограммировал речевой модуль малыша. Все выдохнули, получив дополнительную систему слежения и безопасности, и приступили к строительству клетки.

    Основная работа легла на новокупленную Газель. Старая как мир формула – спирт в обмен на все заработала с новой силой, вызывая неотвеченные вопросы у хранителя приемки металлолома.

    За несколько ходок доставили целую гору разношерстного металла, принялись сортировать, резать, кроить и варить. Дело в том, что уже при повторном воздействии Зова, роботы впали в паралич не сразу. Какое-то время они хоть и мутно, но осознавали себя в этом мире, сопротивлялись и ползли в противоположном направлении.

    Что ж, с появлением клетки появилась цель для перемещения под Зовом. Идея заключалась в том, чтобы на затухающем сознании заползти в клетку и захлопнуть за собой дверь без возможности открыть. Поэтому и секций в летке было решено делать три, вдруг кто-то один не успеет, и разбегутся все три по лесу, не поймаешь. Не дело.

    Места решили делать в клетке побольше, и дружно навалилившись всей деревней, и уже к вечеру, практически в центре, стояло монументальное сооружение, пугая маловероятных случайно забредших пришельцев, не привыкших к реалиям современной деревни своим инфернальным видом.

    Тем не менее воротина в каждой секции исправно захлопывалась при малейшем воздействии, и открыть ее можно было только снаружи специальным ключом.

    На этом всем миром порешили, что к встрече чистильщика непосредственно в деревне все готово, и бегать пожилым людям по лесу больше не придётся. На этом и разошлись.

    Новую систему удалось проверить в первую же ночь. Вой сирен, грохот закрывающихся клеток, цепляющийся за штаны, прыгающий вокруг деда малыш, – все говорило о том, что очередной чистильщик здесь. Ну как здесь, не в деревне, это точно. Высадился по своему обыкновению в шаговой доступности и зовет.

    Пока Медведь выл на цепи, Гамлет с Офелией вяло трясли прочнейшие, рассчитанные на слонов прутья персональных секций, ну а стрелки суетно занимали позиции согласно заранее оговоренным местам.

    Расселись, перевели дыхание, еще раз проверили свое демоническое оружие и принялись муторно, тягуче ждать.

    Чистильщик по заведенной традиции не торопился, и уточнить было не у кого – роботы вяло бесновались, отвечали неадекватно.    Людям же только и оставалась, что сидеть и курить, курить и сидеть. Ну еще чай пить.

    Ситуация усложнялась еще и тем, что изначально приняли решение о радиомолчании. Сидя на посту, даже поговорить было не с кем. И так час, два, пять. Вот лучше бы по лесу пробежаться, тресь, выстрел - и всего делов. Ну все нормально же было, жди теперь, когда явится. Не балуют чистильщики пунктуальностью.

    И когда очумевшие от ожидания стрелки уже собирались разойтись, оставив одного дежурного, что-то изменилось.    Роботы успокоились, малыш заверещал на известном только ему языке. Стало ясно, что вот-вот.

    Слава деда, как избавителя от чистильщиков, не давала покоя и другим стрелкам. Все хотели ритуальную стальную голову в качестве трофея на деревянную стену. Терпения чтобы вожделенный объект подошёл к клетке на гарантированный выстрел не оказалось ни у Кузнеца, ни у одного из братьев. Два выстрела адским грохотом слились в один, как только ставшее уже привычным недоразумение из манипуляторов показалось на опушке.

    Дед замысловато выругался.

    Попасть-то попали, об этом свидетельствовали полетевшие в разные стороны манипуляторы, оторванные мощными пулями, но робот способность к движению не потерял, чего нельзя было сказать об интересе к своим заблудшим собратьям.

    Ковыляя и падая, израненный робот начал процесс отхода в лес.

    Что сильнее отключает мозг, чем раненный, практически поверженный, обращенный в бегство противник? Вода в пустыне, золото в деревянном лотке? Что отключит мозг и заставит бежать, мыть, копать?

    Выстрелив еще по разу и подхватив тревожные рюкзаки и винтовки, рванули. Преследование велось впятером. Братья, Кузнец, дед с собакой и, что всех удивило, малыш. Именно он, вереща, бросился первым в погоню, довольно точно наравне с собакой, обозначая местоположение объекта, что позволило не бестолково преследовать, а разделиться и попытаться перекрыть возможные пути отхода.

    Что ж, обойтись без бега при охоте на роботов не удалось. Но в азарте загонщики не чувствовали усталости. Где-то рядом, буквально руку протяни, заливалась лаем собака, верещало механическое дитё, убийственно пахло вытекающим из ран спиртом. Все говорило о том, что вот-вот еще чуть-чуть, и кто-то выйдет на решающий выстрел. Все подгоняло в спину, разгоняя и в без того гудящей от возбуждения голове кипящий адреналин.

    - Я, я, это должен быть я!

    Но, не смотря на полученные повреждения, робот-пришелец продолжал поддерживать высокую скорость - ни догнать, ни обойти его не удавалось.

    Внезапно все стихло. Даже собака. Без выстрелов, без криков наступила звенящая тишина. Только ветер в ветвях, да разошлись в ветвях очнувшиеся после короткой ночи птицы.

    Не сговариваясь, загонщики вышли практически одновременно к вожделенному предмету своего предрассветного преследования.

    Если бы не собака и малец, чистильщика бы могли и не найти. На остатках энергии он умудрился забиться глубоко под корни полуповаленной сосны, одновременно, неведомым образом присыпавшись остатками земли рыжих иголок и гнилью древесной трухи, да так надежно, что без металлоискателя люди его бы и не нашли. Разве что по запаху. Спиртом вокруг пахло вполне отчетливо.

    - Что, бедолага, бензин кончился? – предварительно потыкав длинной палкой в обнажившийся под кучей трухи матовый нержавеющий бок, спросил дед, – Небось, пока до деревни добрался почти все и допил?

    - Да нет, топливом он с запасом заправлен, мы его спиртопровод пулями зацепили, вишь, истекает, – заулыбался один из братьев, – теперь уж не понять, кто это так ловко - я или кузнец.

    - Да и неважно уже. Что делать-то с ним теперь, добьём?

    - Добить мы всегда успеем, – подключился к разговору кузнец, - а здесь у нас живой и беспомощный представитель иной, возможно враждебной, цивилизации. Допросить его надо. Самогон есть у кого? Дед, тут бы твоя сыворотка правды бы подошла. А то я нашим роботам не очень доверяю, может чего и узнаем.

    Секретная настойка предсказуемо нашлась. Все были уверены, что в тревожном рюкзаке у деда были и продукты на неделю, и запас белья, и портянки, и непредсказуемо что еще.

    - А он в женщину как Офелия у нас на глазах не превратится? – озаботился один из братьев, - Палили много, поди разберись, что мы ему еще стряхнули.    А нам и одной перекинувшейся выше крыши.

    - А мы винтовочку вот так вот напротив расположим, да так, чтобы все видеть и вам не мешать, ну а вы уж со своими вопросами на линии огня не стойте. Да и осколками вас в случае чего может и пришибить, – бурчал себе под нос дед, одновременно укладываясь с винтовкой напротив, за поваленной тонкой елкой.

    Кузнец, как самый сведущий в роботизированных потрохах, осторожно расчистил труху вокруг, обнажив предположительно заправочную горловину и входное отверстие в виде рубленной как от топора раны. Пуля прошла по касательной, как консервным ножом вспоров тонкий металл. Именно оттуда густо пахло спиртом и горелой проводкой.

    - Чет пожалели металла на броню, – Кузнец, орудуя охотничьим ножом как монтировкой, насколько можно расширил стальную щель так, что стало возможным оценить повреждения, зацепиться и вытащить поврежденные потроха наружу.

    Жгут электропроводки от трубки топливопровода легко отличить, будь ты хоть робот, хоть космический корабль, так что куда топливо заливать вопросов не возникло. Вот только как? Дырочка-то маленькая.

    - Дайка шприц из аптечки, – ни секунды не сомневаясь, что оный есть в бескрайних закромах деда, протянув руку, потребовал Кузнец. Затем, трясущимися руками набрав из дедовой фляги коричневой жидкости, вставил шприц в трубку и начал по капле заливать первые граммы.

    - Такими дозами ты в глаз себе закапывай, – не удержался дед.

    - Ага, он энергией сейчас пропитается и как прыгнет! По чуть-чуть надо.

    - Не успеет, а прыгнет - стрельнем.

    Тащить на себе груду металла белковым формам жизни не хотелось и в этот раз. Решено было вернуться за роботами, ну и заодно опробовать версию с шапочками из фольги, ну хотя бы на медведе, хотя было не ясно, с чего бы алюминиевая фольга будет экранировать то, с чем не справляется прочный нержавеющий корпус. Возможно, антенны расположены снаружи или ситуацию можно улучшить, применив фольгу свинцовую, если таковая существует, поди знай. В любом случае необходима консультация с Гамлетом, когда его затуманенные мозги встанут на место.

    Сгрудившись вокруг поверженного Чистильщика, селяне взялись решать его судьбу.

    - Добить и разобрать всегда успеем, – горячился Кузнец, – это же кладезь информации. К сожалению, добыть ее еще надо суметь, но, думаю, Гамлет легко с этим справится. После этих слов братья как-то странно переглянулись.

    - Ну что, заплечных дел мастер, – как всегда ехидно дед обратился к Гамлету, – пытать небось будешь?

    - Нет надобности, подключимся, скачаем, что сможем. Возможно, даже что-то расшифруем. Не думаю, что прогнозировалось подобное развитие ситуации. Наверняка шифровальные протоколы учитывают ваши примитивные технологии, ну не любят там усложнять, а мы, думаю, справимся.

    - Чтоб ты делал без наших примитивных технологий, – подключился к разговору дед, – до сих пор в болоте так овощем бы и сидел.

    Торговля овощами не шла. Нет, ну что этим людям надо. Одни ходят, ходят, смотрят, носы воротят – дорого. Другие - носы морщат – не свежее. А откуда взяться свежему, если ходят, смотрят, но не берут. Что ж, выбрасывать теперь? Если овощи вянут, то фрукты натурально гниют. Уже и перебирали, и промывали, и в выгодном ракурсе раскладывали. Не берут! Обеднел народ. Уже и цены на гране самоокупаемости. Но нет, ничего не помогает.

    Прокопченный солнцем продавец овощного лотка горестно вздохнул. И вот опять. Два странных персонажа, по возрасту вроде деды, одинаковые как с конвейера, в одинаковом же застиранном до дыр камуфляже, проходят мимо лотка уже в который раз, смотрят, вроде как собираются что-то спросить, но не спрашивают. Да, с такими покупателями ничего не продашь.

    - Хозяин, как торговля, – праздно любопытствующие таки решились задать вопрос, – гниющих фруктов много, небось?

    - Издеваетесь? Торговли нет, гниет вон все. Продаю меньше, чем выбрасываю.

    - Дык, мы бы забрали бы все, – переглянулись близнецы, - Ну и с соседних лотков тоже. Все, что есть.

    Еще секунду назад никому не нужный, даже не товар, а так, недоразумение, на глазах превращался в востребованный ресурс. Этих лохов ни в коем случае упускать нельзя. Ща мы им запарим все гнилье, что накопилось за неделю, отвратительно воняет, прея на скудном солнышке, распугивая редких покупателей.

    - Ну так-то мы порося кормим, – попытался набить цену продавец.

    - С похмелья ваша порося не мучается? – поинтересовался один из искателей гнилья.

    - Ну так-то мы на спирт можем поменять, – присоединился к переговорам другой, – по курсу ээээ…

    Вот тут-то и перешли к самому главному – торговле, до хрипоты, до драки. Нужно сказать, что покупатели оказались совсем не теми, кем выглядели. Платить завышенную цену никто не собирался. А какая она, завышенная цена? Для определения правильной цены существуют специалисты.

    Вот тут-то и разгорелась древняя как мир борьба покупателя и продавца, появившаяся задолго до появления денег. Прибыль должна быть максимальной, даже если продаешь то, что только что собирался выкинуть. Так что спорить оппонентам было о чем.

    Для начала они заставили обойти всех торгующих фруктами на рынке, коротко обсудили ситуацию с каждым. Но, видя интерес, никто просто так отдавать гниющий мусор не хотел. Не помогали ни демонстрация потери интереса, ни призывы к совести, ни угрозы наслать на них СЭС за разведение мух и тараканов. Матерых продавцов было не пронять. Они почувствовали наживу, не сдавались, да и менять что-либо на спирт не хотели! Только деньги.

    Пришлось зайти с козырей. Плюнув, еще разок обматерив всех вокруг, близнецы сели в свою ржавую газель, развернулись и уехали. Дав разгоряченному от яростной торговли народу часик подумать.

    Вернувшись, выгрузили пластмассовые двухсотлитровые бочки с предложением, для начала точно оценить объемы бедствия и только потом продолжить торг.

    Выяснилось, что бочек не хватает, но пустые бочки есть на рынке, по цене, ээээ… Вот тут-то торговля продолжилась с новой, утроенной силой.

    Уже в сумерках, загружая последнюю бочку с бананово-яблочно- виноградной смесью, кто-то неосторожно предложил приобрести еще и некондиционные овощи, например, картофель! И откуда только силы взялись. Сдаваться никто не хотел. За картофелем и неизвестно откуда взявшимся топинамбуром пришлось приезжать еще раз.

    Истеричное, скоротечное лето подумало, подумало и решило, что хватит. Задождило, закапало, намекая на то, что бесплатного сырья для производства скоро не будет, и только-только замаячившее на горизонте незамысловатое деревенское благополучие таяло на глазах в предзимнем тумане.

    Пока немногочисленные жители витали в облаках, братья рыскали по округе в поисках всего, что можно было осахарить, сбродить и отогнать. В дело шло все: запревшее, порченное зерно всех сортов и видов, патока, лежалые макароны, плесневелый хлеб, фрукты, картофель, некондиционная мука – короче, все то, что содержит сахар или крахмал в том или ином виде. Сахар держали как аварийный вариант, ибо себестоимость, экономика, издержки. Казалось, что Гамлет, пользуясь неисчерпаемой информацией, мог получить спирт даже из комариного писка, и сдерживают только энергозатраты.

    Проблем со сбытом не было, но, жажда наживы диктует, толкает в спину. Пора, пора продавать продукт высокого передела. Грубо говоря, водку в бутылках. Тем более что подобный переход не требовал значительных вложений, а при том уровне доступной автоматизации от открывающихся перспектив начинало, что называется, “сносить крышу”. Устоять было решительно невозможно, несмотря на возможные подводные камни.

    А возможных проблем ожидалось немало. Давно и прочно поделенный алкогольный рынок не терпел новых игроков. Занести куда надо, делиться частью прибыли, просочиться, пролезть, откусить маленький кусочек. К кому идти, как и куда кинуться? Нет никаких сомнений, что открыто влезть не дадут, и пресекут со всей строгостью. Что ж, придется выбирать максимально подпольный вариант.

    Утро всегда начиналось с кота! Без вариантов. Вот не дай Бог так утром жрать хотеть, чтобы так орать. Пока голод еще не сжал стальными пальцами истерзанную от любви к себе нежную кошачью душу, кот мог спокойно сидеть напротив спящего человека, гладя в одну точку, расположенную где-то посередине лба. Но легче от этого не становилось. Просыпаешься в полумраке, а на тебя смотрят. Не мигая, не шевелясь. Лучше б орал.

    И если уж открыл глаза, еду лучше давать сразу, не тянуть. Ибо промедление будет наказано. Рабов вообще полезно время от времени наказывать. Ну так, для профилактики, по поводу и без напрудил в обувь для разминки. Такое точно запомнит. А то, что прямоходящее двуногое – раб, сомнений нет. Иначе как объяснить то, что работает, кормит, убирает, выполняет все требования и терпит выходки. Раб, как он есть. И как Шериф не пытался кота приучить не то что к порядку, а хотя бы к тому, чтобы на постель не гадил - результата не было. Что только не предпринималось, какие только методы воздействия не использовались. Результата ноль. Пару раз подумывал даже покуситься на святое, на самое что ни на есть кошачье естество. Подозревали, что в этом причина. Но в последний момент передумал. В результате, кот имел возможность выбираться через форточку по специальной доске на дерево и ничем свое либидо не ограничивать, что положительно сказывалось как на его настроении, так и на количестве незамысловатых кошачьих проказ.

    Зачем держать такое дома? Миллионы кошатников ответа на данный вопрос не имеют. Как есть рабы.

    Откуда взялось животное, уже и не вспомнить. Сам, небось, принес по пьяни. Хотели выбросить, но такая лапочка, такой хорошенький, пушистенький, сразу пошел в лоточек, так все хорошо было на первых порах. Демоверсия быстро закончилась, а когда спохватились, уже рабами были.

    Подсохшая за ночь, порезанная мелкими на один укус кусочками телятина, полетела в мусорное ведро. На ее место в именную миску с выразительным хлюпом шмякнулась Кошачья Еда! Сепер-пупер-мега-дорого, и кто бы проверил как вкусно. Несмотря на утренние крики, животное на еду не набрасывалось, а лениво, предварительно брезгливо имитировав закапывание, вяло кушало.

    Позавтракав, мохнатый рабовладелец не оставлял человека в покое. Заснуть после кормежки не удавалось никогда, даже если было время, и никуда не надо было торопиться. Кот возвращался, запрыгивал на низложенного хозяина и, потоптавшись, помассировав некоторое время сквозь одеяло, оказывал высшую степень инверсивного уважения – садился задницей к лицу, суя хвост, стараясь попасть куда не попадя: в глаза, рот, нос.

    Пункт металлолома докладывал интересное. Дескать, активизировалась некая группа лиц, ранее без сюрпризов собирающая и сдающая металлолом, а теперь переобувшаяся в группу, скупающую все мало-мальски годное под строительство, металлическое, не брезгующая цветметом, старой электроникой и при этом упорно расплачивающаяся спиртом.    Как-то многовато активности для пенсионеров, доживающих свой век в глуши и в одной голове укладывалось с трудом. Но то, что на вверенной территории замутили что-то пока не подконтрольное, было очевидно. Вероятно, нащупали источник на железной дороге и доят цистерны со спиртом. Способ? Да какая разница, какой способ, хватает специалистов, имя им - легион. Если потихонечку, не наглея, то и не спохватятся, поди разберись, где именно на просторах нашей бескрайней страны присосались. А если умудрились еще и пломбы сохранить, то не заметят этого никогда. А там ведь по той же схеме и бензин есть. Да, да. И не беда, что наметился ручеек по традиции, от жадности грозящий перерасти в бурный поток висяков. Беда, что все это счастье мимо шерифа. А это не дело. Спалятся, как есть, спалятся, без надзора, дисциплины и направляющей руки. Искать их надо срочно, пока не запороли хорошую идею. Далее по проверенной схеме - хорошенько пугануть, приструнить, наметить задачи и установить рамки.

    Хранитель ржавого металла ничего внятного по поводу странной группы озвучить не смог. По сути, он их и описать-то нормально не смог. Особых примет, кроме национальных камуфляжных костюмов, у подозреваемых не было.

    Вспоминалось, как в период становления добычи металлического лома приходилось бегать за каждой бригадой, ибо висяки по кражам плодились как грибы после дождя. Тогда этим только ленивый не занимался, даже канализационные чугунные люки крали, чего уж говорить о цветнине. И побороть данную тенденцию удалось ценой неимоверных усилий. По тем временам молодой еще тогда не шериф лично знал членов всех бригад копателей и крадунов. Профилактические беседы проводил лично. И результат не замедлил себя ждать. Казавшиеся нераскрываемыми преступления шажок за шажком приобретали виновных и логично завершались в суде. И только самые ушлые продолжили беспокойный бизнес, обеспечив матереющему хранителю закона хоть и тоненький, но вполне себе осязаемый финансовый ручеек.

    А здесь кто? Кто-то из старых? Вышел? Может кто-то из новых? По мере иссякания медно-чугунной кормовой базы в деле оставались только самые упорные, а технологии добычи достигли своего пика. Водоемы мелким гребнем проверялись с помощью специальных поисковых магнитов на предмет утопленного металла. А окрестные поля с переменным успехом шерстились металлоискателями, и говорить о баснословных доходах уже не приходилось. Жизнь в данном бизнесе теплилась еле-еле, на грани выживания. Ручеек иссякал.

    Вот сколько раз себе говорила: никаких пьянок в магазине, но не удержались. Гудели всю ночь и прогудели… Только столько водки выпить не могли. Обнесли магазин-то, как есть обнесли. Наверняка свои навели, да что навели, могли и сами, и как теперь разобраться, кто, куда, где и когда. И ведь в полицию не пойдёшь, все ж без документов. Да и что предъявить-то в качестве преступления - ни взлома, ни следов. Только водка пропала. Как есть свои подсуетились под шумок. Тут хитрее придется, через Шерифа. Этот и неофициально раскроет в пять секунд. Чего тут раскрывать-то? Вот только как бы дороже чем не обошлось, через шерифа-то. Тут можно и магазина лишиться. И брали ведь, не мелочились. Всю дешевую водку забрали, самый ходовой товар. Ладно, сама разберусь, чай не в первый раз, все вернут!

    И так все не вовремя. К нам едет ревизор, ага. Только шутить на эту тему что-то не хотелось. Это не те ревизоры, после кого пальчиком грозят или даже в тюрьму сажают. Недостачу надо чем-то срочно покрывать. Иначе… И денег то как назло нет, эх, пару месяцев бы еще.

    Поиск загадочной спиртовозной газели шериф решил начать с самого простого – обратился к старому знакомому сотруднику ГИБДД. Как и все в системе, знакомство было с сильным взаимным интересом. Просто так ничего не делалось, и лишний раз обращаться даже с пустяковой просьбой не стоило. Хоть время и не поджимало, но уж больно интересно было, что за движуха наметилась на вверенной территории.

    Просьба на первый взгляд сложностью не отличалась. Не привлекая внимания, и ни в коме случае не останавливая, не проверяя документов, отследить, запомнить и передать Шерифу маршрут газели, ну до того предела, до которого возможно без организации войсковой операции и поддержки с воздуха.

    Задача минимум была предельно проста – определить, откуда приезжают и куда уезжают, что было не так уж и сложно. Прогресс, хоть и с запозданием, добрался-таки и до глухоманей. Налепили повсюду камер и худо-бедно номера автомобилей считывались и аккумулировались в неведомой базе, так что привлекать постовых, за грехи тяжкие топчущих землю с полосатой палкой в руках особого резона не было. Получалось, что в курсе непраздного интереса будут знакомый мало-мальски верхний чин и местный компьютерный гений, единственный на весь город способный не только настроить сеть, систему взимания штрафов и черт ногу сломит чего еще, но и обучить работе с компьютерами дремучих сотрудников. А это, доложу я вам, задача посложнее.

    Гений был старый знакомый. Как-то в стародавние времена попался он с травой на кармане, что по тем временам и преступлением-то не являлось. Но был он молод, неопытен и труслив. Еще врожденная интеллигентность в пятом, как минимум, поколении сказалась на невозможности сопротивляться матерому шерифскому напору. Запугал, объегорил, короче, вербанул.    Пришлось ему вяло постукивать, делиться информацией, да еще оказывать нехитрые личные компьютерные услуги, оплачиваемые, кстати. Так что необходимые сведения вполне можно было добыть, минуя лишние, в любом случае, звенья, то есть через голову гибедедедшного начальника. Можно, но не стоило. Правила, знаете ли. Успеем еще нарушить.

    Если с направлением поиска определиться было легко, то нахождение более точных координат вызывало определенные трудности. Понять, в каком месте разыскиваемые съезжали с асфальта на проселок, было очень трудно. Утюжить данное направление наудачу? Привлекать сотрудников с мобильными камерами? По всему выходило, что казавшаяся простой задача с каждым шагом только усложнялась.

    Это потом, установив примерный маршрут, она облегчалась, сузив ареал поиска до размеров какой-нибудь Бельгии. К сожалению, объезд немногочисленных брошенных деревень - задача хоть и простая, но требующая времени. Ничего-ничего, потихоньку. Нам бы только начать.

    Тем не менее объект поисков неизменно раз за разом бесследно растворялся в бескрайних просторах.    Нет, Шериф верил, что рано или поздно результат будет.    Афишировать интерес к какой-то дряхлой Газели крайне не хотелось. Хоть в местном отделе дорожной полиции вопросов не задавали, но было видно, что ну очень местному начальнику любопытно, что же за интерес у шерифа к безобидным на вид маргиналам. Так что пока придется обойтись своими силами. Административный ресурс себя еще не исчерпал, но дальнейшая активность в данном направлении неизбежно вызвала бы кучу нежелательных вопросов.

    Попытка решить проблему, что называется “в лоб” так же результата не давала. Учитывая нежелательность ажиотажа, все приходилось делать самому. Да что можно было сделать. Ждать разыскиваемых на пункте приемки металлолома? И что им предъявить? Хищения спирта? Несерьезно. Оптимально за ними нужно очень тонко, аккуратно следить, брать с поличным и не вспугнуть в процессе. Так что пока шериф взял за правило - после сигнала от приемщика металлолома просто накатывать километры на неприметном уазике в искомом направлении, надеясь на удачу.    Несколько раз искомая газель попадалась, но ехала она так медленно, что следить за ней можно было только демонстративно. Так что только и оставалось -    отмечать на карте места встреч, шаг за шагом идти к цели.

    В конце концов, места появления газели сконцентрировались на карте в определенных местах. Казалось, что тайна близка к разгадке, но найти таинственный съезд с дороги не удавалось. Газель как будто растворялась в бескрайних болотах. На старых картах еще можно было найти остатки мертвых деревень, но посетить их все одну за одной не представлялось возможным. Когда-то наезженные дороги превратились в исчезающие тропинки, густо поросшие начавшими уже матереть березками, да так, что даже вездеходный уазик требовал предварительной работы бензопилой. Проехать было можно, но уж очень трудоемко. Ну что ж, как бы ни хотелось, но придется задействовать научно – технический ресурс.

    - Так давайте пленного уже разберем, раз запасных частей не хватает, чего тянуть-то, – бушевал дед, – нам запасные части для автомата розлива и укупорки ну очень нужны, медведя-то на разлив не посадишь, а наклейки он, даже если захочет, не наклеит.

    - Нет, никого мы разбирать не будем, – вступился за несчастного робота Кузнец, – Гамлет с ним ментально еще планировал поработать. Скорее всего, всей информацией он на допросе делиться не собирался.

    Пустые бутылки решили покупать оптом, но в деревню, ставшую автономной базой, не везти. Сказывалось и наступление осени с раскисшими по традиции дорогами, и соображения секретности. Ни к чему объявлять на весь мир, что где-то в глухой деревне понадобилось сто кубических метров пустой водочной тары. Заказали именно столько, сколько влезло в одну фуру, что называется, “под завязку”.

    В виду невозможности перевезти на газели весь объем груза за один раз, был необходим промежуточный склад, и ушлые братья начали окучивать давно захиревшую без заказов пилораму, на предмет передержать небольшой по объему товар. Тем более, что бутылки были упакованы в утянутый высокой температурой полиэтилен и непогод в любом их виде не боялись.

    Хозяин лесопилки был рад любому роду активности на своем предприятии, а, учитывая то, что коммерческий провал был, скорее всего, следствием пристрастия всего персонала, включая хозяина, к зеленому змию, то и проблем с оплатой не предвиделось. А главное, там был древний, как мамонт, пятитонный погрузчик. Так что проблемы с разгрузкой, конечно, могли появиться в связи с ветхостью агрегата, но Кузнец и тайно привезенный на место Гамлет брались довести его до приемлемой кондиции.

    На почве тары для бутылок разгорелся нешуточный спор, так как готовая продукция в обозримом будущем требовала упаковки, и логичнее, и дешевле было бы покупать пустую бутылку в бумажной таре, годную для повторного использования. Но изначально решили копировать известный водочный бренд, что накладывало немалые требования к картонной упаковке и картинке на ней.

    Покупать при наличии собственной продукции ящик водки для копирования было крайне расточительно, поэтому братья, проявив недюжинную смекалку, выкрали размятую, пустую коробку из мусорного бака одного из захолустных магазинов и передали ее Гамлету для сканирования и вдумчивого механического изучения.

    Через некоторое время вердикт был получен – покупайте листовой картон, сами раскроим и нанесем рисунок один в один. Благо запасных частей от принтеров с помойки было в избытке, и Гамлет с Кузнецом уже вовсю что-то из них паяли.

    С доставкой возникли спрогнозированные мудрым дедом проблемы. Водитель банально не мог найти съезд с основной на маловидную, хоть и наезженную, но проселочную дорогу. Указателей-то на местность уже давно не было. Братья метались по местности, размером с графство Йоркшир, на газели и мотоцикле в поисках КАМАЗа с оплаченным товаром. Сотовая связь сбоила, а там, где удавалось связаться с водителем, ничего определенного получить от него о месте нахождении не удавалось. Лес кругом, без вразумительных особых примет. Все матерились, результата не было.

    Но миром правят большие числа, точки, двигающиеся хаотично в ограниченном пространстве должны встретиться неминуемо. Существенное значение имеет лишь время. В конце концов, накрутив десятки лишних километров, созвонившись несчетное количество раз, потерянный грузовик был найден, сопровожден на импровизированный склад, мгновенно разгружен и отправлен восвояси, осчастливив изнуренного долгими поисками водителя бонусом в виде ставшего уже универсальной валютой для всего - спирта.

    Уже уезжая, водитель интенсивно крутил головой, пытаясь понять, куда уйдет такое количество бутылок, где собственно завод, а врученный спирт только подогревал любопытство. Ой, не зря разгрузились на промежуточном складе, ой, не зря.

    Пленный не соврал. Что мешало ему давать ложную информацию, оставалось загадкой. Может дедово зелье, используемое для питания батарей, может, не принималась в расчет сама возможность пленения и последующего допроса, так что даже файла или программы, дающей возможность противодействия, такой не было. Белковым формам жизни трудно понять психологию робота. А может, это был хитрый план - говорить правду в мелочах, дабы скрыть информацию главную. Ой, узнаем скоро, ой, узнаем…

    Тем не менее информация о последующих визитах чистильщиков оказалось верной.    Последние в бессильном упорстве являлись почти по четкому, но загадочному графику, алгоритм которого еще требовал своего изучения. Регулярность визитов держала в тонусе всю деревню. Роботы хоть и привыкли к Зову, без надзора предпочитали не находиться, без дела по окрестностям не шляться, а Медведь утверждал, что отлично помогает шапочка из фольги, инфернально в ней расхаживал и в клетке уже не сидел.

    Тонкой иголочкой кололи сомнения - как так, шлют и шлют запасные части для творчества кружка юных техников, не пытаясь ничего изменить, но очевидного нельзя было отрицать. Алгоритм действий оставался прежним. Недомогание роботов как сигнал, роботы в виде приманки выползают на поляну экзекуций, выход чистильщика на сцену, точный выстрел, потрошение, разделка и сортировка добычи. Пока алгоритм не давал сбоев и не требовал изменений, но бесконечно это не могло продолжаться. С этим были согласны и Гамлет, и пленный, но ничего конкретного не говорили, утверждали, что высший разум не предсказуем, а решения его ошеломляют совей мудростью. Ну, в этом нам уже приходилось убеждаться и не раз.

    Обилие чистильщиков, как поставщиков запасных частей, породил избыток тонкой иноземной механики, электроники и гидравлики. Короче, всего того, что так дорого сердцу всех рукодельных мужиков. Тем более что и задача перед жителями деревни стояла нетривиальная – полностью автоматизированный комплекс по производству и расфасовки водки.

    Дабы не привлекать внимания, все этапы производства были распределены по оставшимся от былого величия коровникам и сараям. Подлатанные изнутри помещения оставались так же непримечательны снаружи, как и после тридцатилетнего их стояния без дела.

    Конечно, внимательный сельский житель заметил бы разительные отличия деревни подпольных винокуров от обычного захолустья. Но так-то нужен именно внимательный. От взгляда обычного человека маскировались, как могли.

    - Давай играть, давай играть, – верещал на одной ноте состоявший из одних манипуляторов, изрядно подросший, разжившийся новыми блоками и возможностями плод связи Гамлета и Офелии. При этом в напарники по замысловатым играм своим он почему-то раз за разом выбирал именно деда с его собакой.

    - А ты у мамки разрешения то спросил? – дед очень хорошо запомнил сплющенные бочки, предупреждение о подключение к розетке и о комплексе наказаний за отклонения от генеральной линии воспитания молодых роботов. Тем не менее роботизированное дитё так много отнимало эмоциональных сил, что через некоторое время даже механическая мать смотрела на участие деда в воспитании более благосклонно. Всем нужно отдыхать от детей, даже роботам, тем более изучающий мир механизм, генерирующий шторм вопросов, мог довести до белого каления кого угодно.

    Сказалось еще и то, что дед оказался заинтересованным в новом благодарном слушателе и проявлял искреннюю заинтересованность к общению, так что сердце, или что там у роботов, дрогнуло, и Офелия уже не смотрела на их общение столь негативно.

    - Когда ж ты пить-то начнешь? – сокрушался дед, ибо круглосуточное общение с любознательным подростком насухую пагубно сказывалось на красноречии и начинало надоедать даже ему.

    Казалось бы, имея в запасе избыток запасных частей, оставшихся после разборки чистильщиков, можно было собрать вполне половозрелого робота, но Гамлет не торопился с подобным решением. Возможно, он учитывал материнский инстинкт Офелии, возможно… Да кто там разберет в этих причинно-следственных связях роботов-пришельцев. Даже модуль связи ребенку ставить не торопились, мотивируя тем, что чистильщики идут, а без связи с сетью они ему не страшны. Голосом, будем обучать систему голосом. Но в основном занимался этим почему-то дед.

    Охота - что может быть интереснее для молодого робота? Ничего, по мнению деда, конечно.    Обеспокоенная первое время мать выслушала восторги сына, расслабилась и стала относиться к деду уже даже с некоторым теплом, если можно так сказать про механическое, эмоционально неустойчивое существо.

    Чувствовать запахи, в отличие от своих собратьев, недоделанная особь еще не могла. Зато отлично слышала и видела даже в темноте, анализировала следы, запоминала их, четко отслеживала любое изменение окружающей обстановки, и, на удивление, хорошо ладила с дедовой собакой.

    Еще робот не шумел, отзывался на свист, команды выполнял, казалось, реагируя на любое движение дедового пальца, отлично таскал походные пожитки, в общем, полностью оправдывал свое охотничье существование.

    Собака смиренно приняла нового напарника и, на удивление, охотно принялась его обучать загонным премудростям.

    - Малец, гони-ка свинюку сегодня, ну так, не крупную, килограммов на шестьдесят, – заказывал, придя на охоту как в магазин, дед. В следующий раз это мог быть заяц или косуля.

    И выгоняли, выгоняли, как заказано, неожиданно став новой, слаженной охотничьей командой.

    Дело чуть было не дошло до обучения стрельбе.    Искушенный в деревенских дрязгах мужчина в этот раз оплошал, заявив во всеуслышание о своих намерениях, вызвав недюжинный ажиотаж. Как результат, категорически против единым фронтом выступило все немногочисленное население деревни: роботы, люди, все возмутились, представив неокрепшего электронной психикой робота-подростка, обученного стрельбе и разгуливающего со старой двустволкой по деревне. Неожиданно, перед дедом вновь замаячило и подключение к розетке, и сплющенная бочка, и лапоприкладство. Дед усвоил урок, затаился, но все были уверены, что склонного к авантюризму угрозы и экзекуции, не остановят.    Никто же не знал, чем они там вместе в лесу занимаются. Рано или поздно, да, рано или поздно…

    - Готово! – если бы робот мог запыхаться, Гамлет бы запыхался. Всю неделю днем и ночью он готовил к пуску завод. Да-да, именно Завод, иначе разбросанные в произвольном порядке сараи и навесы уже никто и не называл. Кузнец и Дед в меру своих человеческих сил, как могли, помогали ему, но толку от них было мало. Работать без сна люди не могли.

    - Готово! – повторил Гамлет.

    - Ага, давай еще раз, контрольный, скажи, – ехидно прокомментировал дед, – Готово, хе-хе.

    На пуск, предсказуемо собралась вся деревня, даже вислоухая собака деда пришла, забросив неотложные собачьи дела.

    Обстановку трудно было назвать торжественной – моросил мерзкий дождь со снегом. Ветер бросал всю эту мерзость и в лица, и в… ну что там у роботов, в видеокамеры, наверное. В морду медведю еще. Казалось, что неуютно стоять даже роботам. Только Малец, вереща, носился от жителя к жителю, не понимая почему никто не обращает на него никакого внимания. Похороны как они есть. Похороны старой жизни.

    Гамлет уже давно держался за огромный рубильник, вглядываясь в лица присутствующих. Чего-то ждал. Медлил. Похоже, и для него слишком многое было связано с этим заводом. Казалось, можно было пробный пуск совершить без лишней помпы, ночью и без огромного рубильника, свинченного из неизвестного распределительного щита. Но нет, сказалась излишняя склонность к театральным представлениям и к трагедии особенно. Плохая погода подошла к ситуации как нельзя лучше.

    - Да не тяни уже, ну! – не выдержал дед.

    Гамлет включил рубильник со смачным звуком. Что-то хрустнуло, зажужжали электромоторы, и из ближайшего сарая послышался тонкий перезвон множества бутылок – звук, который невозможно перепутать с чем-то еще. Конвейер пошел.

    - Одна бы не звенела, – одобрил происходящее дед. Остальные внешне оставались безучастны к происходящему. Замерли.

    Как ни старался Гамлет накалить ситуацию, но вынос готовой продукции состоялся как-то уж очень обыденно. Просто Кузнец и братья молча зашли в сарай и вынесли оттуда по картонному ящику, в котором тонким колокольчиком переливалась мелодия наполненных бутылок.

    - Тебе не этикетки, тебе деньги надо печатать, – на пуск завода братья пришли с бутылкой из магазина для сравнения, и сразу было видно, что продукция собственного производства им понравились – зачем нужна эта промежуточная водка. Гы-гы-гы.

    Как ни старались, но найти отличия никому не удавалось. Если бы можно было быть гордым своей работой, то Гамлет, казалось, раздулся от гордости в своем нержавеющем теле.

    - Короче, выжимаешь сцепление, вот этот рычаг на руле с левой стороны, включаешь передачу, сцепление смотри не отпускай, – старый Урал дернулся и, чихнув, заглох, – да ерш твою медь! Давай заводи щупальцем своим, что, не дотягиваешься?

    Малец, свесившись, перекосившись, умудрился одним из манипуляторов дотянуться до кик-стартера. Дернул. Ну как дернул? Как смог. Двигатель прокрутить ему удалось, но для того, чтобы мотор заработал, скорости и силы было недостаточно.

    - Резче надо, вот, – дед одним движением завел старый мотоцикл с первого раза.

    - Выжимаешь сцепление, включаешь первую передачу, вот на эту лапку дави кочергой своей, понял, нет?

    Малец кивнул чем-то, тем, куда были вставлены видеокамеры. Голову это еще не напоминало, но надо же было чем-то кивать.

    - Потом медленно отпускаешь вот этот рычаг, и одновременно крутишь вот эту ручку, но по чуть-чуть. Не переборщи с ручкой, улетишь.

    - Эта ручка что делает? – пропищал малец голосом, в котором еще можно было уловить механические нотки.

    - Эм, обороты двигателя увеличивает.

    - Это понятно, но как она это делает?

    - Да погоди ты, любознательный какой. Вопросы мироздания пусть отец объясняет. Давай едь, не болтай ногами.

    Со второго раза дело пошло. Малец плавно отпустил сцепление, чуть прибавил газу и, к собственному восторгу, поехал.

    - Тормози, тормози! – только сейчас сильный задним умом дед вспомнил о непроработанном маршруте для безопасного обучения. Хорошо хоть про переключение на повышенные передачи рассказать ничего не успел, так что скорость при всем желании была невелика. Впрочем, и про тормоза дед не упомянул, так что крики с призывом к торможению безрезультатно тонули в древней тайге.

    Хотя нет, небезрезультатно. Рев мотоциклетного двигателя, работающего на максимальных оборотах, лай собаки и крики деда вызвали нешуточный ажиотаж. На улицу высыпали все, включая бабку Егоршу. Развлечений-то в деревни особо не было. Все стали в меру сил бегать, кричать, пытаясь на ходу сдернуть насмерть вцепившегося в древний агрегат Мальца. Никто за его сохранность особо не переживал, а вот в столкновении - старый дом против старого Урала с коляской, мнения о степени разрушений разделились.

    Последний выполз Медведь в ставшей уже традиционной шапочке из фольги. Крики драматично отвлекли его. Еще не поняв причину шума, он обернулся именно на вопящих людей, треск мотоцикла беспокойства у него не вызывал.

    Уворачиваясь от раскинувших манипуляторы Офелии и Гамлета Малец мотоциклетным тараном врезался в расслабленного Медведя. Мотоцикл, хорошенько наподдав переговорщику, перевернулся, придавив седока, шапочка из фольги забавно покатилась по пыльной проселочной дороге.

    - Ты, дед, похоже, никак не уймёшься? – спросил один из братьев, глуша работающий двигатель на перевернувшемся мотоцикле. Только после этого ведущее колесо остановилось. Взявшись за раму коляски, крякнув для приличия, братья поставили мотоцикл на колеса, освободив начинающего мотоциклиста. Опасаясь расправы, малец шустро юркнул под защиту материнских манипуляторов.

    - Дык, был бы вертолет, на вертолете бы обучил, смышленый парнишка.

    К всеобщему удивлению, медведь никак не комментировал происходящее, и все уже начали беспокоиться, не повредилось ли что-нибудь важное в медведе посредством мотоцикла, пока вдруг не поняли, что на роботов накатило! Зов!

    Роботы дружно засобирались и как-то обыденно куда-то пошли. Так люди утром на работу идут.

    - Фольгу на медведя наденьте, -    очухался первым Кузнец, рванув домой за оружием. Мотоциклетная суматоха с криками не предполагала вооруженного хождения по деревне.

    Внезапность, помноженная на расслабленность, принесла свои плоды. Не сразу заметили, что что-то идет не так как обычно. Да и некогда было замечать, все, кто мог, кинулись за оружием. Дед, кузнец, Баклушины. В суматохе никто и не заметил, что Малец, воспользовавшись суматохой, прошмыгнул в сарай при кузне, где издревле валялся ненужный металлический хлам вполне пригодный для кузнечных работ. Никто уже и не помнил, что не всё старье двенадцатого калибра порвалось веселыми розочками во время баллистических экспериментов. До некоторых образцов истории просто руки не дошли.

    Экспериментальные патроны с увеличенными до неразумных пределов навесками пороха и пулями со стальными сердечниками хранились хоть и отдельно от ржавеющего хлама, но судя по тому, как уверено Малец двигался в сторону леса, на ходу загоняя мегапатроны в патронник, хранились они крайне беспечно.

    Необычность происходящего заключалась в том, что одурманенные зовом роботы на стали зомбировано удаляться от деревни, а остановились недалеко на небольшой поляне и понуро затихли.

    - Засада! – прохрипел дед в рацию, нарушая многократно оговоренный ранее режим радиомолчания.

    - Вот ща нам и засадят, гы-гы-гы! – не преминули нарушить запрет и братья. Как они умудрялись одновременно говорить в одну рацию, оставалось загадкой.

    Собака деда не подвела и в этот раз, еще не зная, что обозначает её лай, но дед, Кузнец и братья вышли к поляне почти одновременно, ориентируясь именно на него. Кое-как обозначились друг для друга, кто где улегся, дабы хотя бы в теории не быть друг у друга на линии огня.

    Ветра не было, не шевелились ни роботы, ни деревья, ни трава на поляне. Время остановилось. Казалось, слышно, как тикают древние дедовы часы, да скрипят одурманенные мозги у медведя.

    Визитер, кто бы он ни был, выходить не торопился. Собака, обежав несколько раз вокруг, вернулась к деду и спокойно сидела, высунув язык, всем своим видом демонстрируя, что всё, мол, нормально, чего ждете.

    Ситуацию накаляло еще и то, что уж больно сильно обстановка отличалась от того, к чему все привыкли. Ну так же все хорошо было, как поведение приблудившихся к деревне роботов изменилось, все всё побросали, собрались, заранее по номерам расселись, у каждого свое место и свои обязанности, подманили, вышел, стрельнули и всё! Ни забот, ни хлопот, только запчасти собирай. А тут сиди и думай, а не подбирается ли к тебе кто со спины. И долго как сидим-то уже, у робота-то, поди, терпение бесконечное, как у змеи. И чего он выжидает, не понять, чего ждет?

    Когда раздался выстрел, уже было не понять, сколько времени просидели в нервном ожидании неведомо чего. Сразу ожила рация, не в первый и не в последний раз наплевав на запреты.

    - Ктоооо?

    - Дед Пихто! – это, понятно, дед глумится, – это из лесу стреляют, а наши с ружьями все здесь.

    - Егорша, что ли? – подключились братья, – твою… душу мать! И её, что ли, в лес понесло?

    - Малец это! – коротко выдохнул Кузнец, одновременно намечая направление для движения, – Видел его со старым ружьем, впереди всех бежал, как стало ясно, что зов.

    - Ктоооо? – завопила рация на полтона выше. Несмотря на неестественность, искаженный рацией голос узнали сразу. Ни у кого не возникло сомнений в том, что это отошла от зова мать Офелия.

    - Ну теперь и нам всем кизда, - подвел итог радиообщения дед, – полезная опция - людские разговоры слушать.

    Не разбирая дороги, перепуганная мать ринулась в лес, с хрустом сминая кусты, ломая молодые деревья. Коротко переглянувшись, ринулись за ней и все четверо. Поддерживать изначально взятый роботом темп пожилые охотники не могли, но следов от Офелии в лесу оставалось так много, что даже страдающий картографическим кретинизмом Кузнец легко ориентировался в свежей просеке среди поломанных кустов и поваленных молодых деревьев. Воспользовавшись преимуществом молодости, он даже несколько оторвался от начинающих уже запыхаться Баклушиных и Деда.

    Медведь и Гамлет в себя так быстро не пришли и в преследовании не участвовали.

    - Ты бы не молчала, мать! – выдохнул в рацию на бегу дед, – не держи в себе, говори, что видишь, а то бежим незнамо куда!

    - Двести метров до объекта преследования, – от былой истеричности не осталось и следа, – перемещение объекта затруднено переноской груза.

    - Какого груза еще, спер, что ль, чего? – даже быстрое перемещение по лесу не могло остановить Деда от желания пообщаться.

    - Мальца он на себе тащит, – пришел в себя Гамлет и, предположительно, ружье. Мы с медведем выдвигаемся.

    Обсуждать было нечего, дальше все как обычно – бег, переходящий в быстрый шаг для восстановления дыхания, солнце в глаза, пот и древесная труха за шиворот.

    Когда наткнулись на обездвиженную без видимых повреждений Офелию, никто и не удивился.

    - Шапочку, шапочку же забыла, – на бегу посетовал дед, - фольгу зря, что ль, покупали?

    Братья и Кузнец от комментариев отказались. Берегли дыхание. И опять - солнце, пот, труха.

    - К чистильщику близко подойти не можем, – ожила через некоторое время рация деформированным голосом Гамлета, – парализует чем-то вроде Зова, не скучайте там.

    - А мы-то можем, ща, погоди, только как подойдем! – это запыхавшийся дед.

    - Кузнец, ты бы быстро так не бегал, не ровён час… - братья, уже наплевав на радиомолчание, попытались притормозить вырвавшегося вперед новоявленного стайера.

    Успокаивало то, что даже у выносливого робота должна была быть конечная цель. Куда-то с маниакальным упорством он идет.

    Малец заголосил одновременно с выстрелом, враз отучившим торопыгу Кузнеца бегать впереди паровоза. Тресь! Благо, что чистильщик не успел пристреляться к древнему оружию, так что опалило щеку чуть-чуть у уха, или показалось просто. Чувство самосохранения мгновенно сбило азарт, залегли, поползли, вжимаясь в корни деревьев, не сговариваясь, окружая предположительное место источника стрельбы.

    Для возможного выстрела кузнец так и не выполз. Пока приходил в себя после пуль, свистящих над головой, пока осваивал новую методику ползания с неудобной тяжеленной винтовкой – на удачный выстрел традиционно выполз удачливый дед.

    Дудум! Звук выстрела дедовой винтовки значительно отличался даже от винтовки Кузнеца и братьев. Дед всегда был экспериментатором, никто так и не узнал, что за секретные ингредиенты он в порох подмешивал. Но рационализаторство не прошло даром, после выстрела все стихло. Даже Малец.

    - Мы подходим, - ожила рация голосом Гамлета.

    Подкрадываться к затихшему чистильщику уже не имело смысла. Как метеор, к сыну, чуть не сбив всех с ног, промчалась Офелия.

    Зов на Мальца по известным причинам не действовал, тем не менее аналитический раздел его компьютера был переполнен впечатлениями, да так, что механический подросток ходил вокруг, покачиваясь, и былой прыти не демонстрировал.

    К поверженному чистильщику подошли практически одновременно и застыли в изумлении. Было очевидно, что где-то там, откуда сыпется эта напасть, произошли серьезные изменения. Озабоченный неизвестностью с раз за разом пропадающими чистильщиками неведомый разум проанализировал ситуацию и все-таки решил разобраться.

    Алгоритм был изменен не только в поведении. На поляне стоял компактный центр некой явно связи. Связи, хоть и построенной на неизвестных принципах, но который трудно с чем-то перепутать. Физические законы едины для разных галактик, так что “тарелка” антенны, будь то таз спутникового телевидения или ажурная высокотехнологическая межгалактическая связь, выглядят ну очень похоже. Шедевр внеземной техники связи выглядел невесомым – блестел и в подтверждение своей работоспособности еще и гудел.

    Судя по следам, прибывший так внезапно чистильщик, отходил поспешно, не разбирая дороги.

    Недолго думая, один из братьев выстрелил по гудящему ящику. Гудящая активность загадочного механизма прекратилась, сменившись треском разрядов и запахом горелой проводки.

    - Оркестр закончил свою работу, – прокомментировал отсутствие посторонних шумов в лесу дед, – А ты, я смотрю, смерти совсем не боишься?

    - Чаво?

    - Чаво, – передразнил одного из братьев дед, – Стрелять в упор по инопланетному механизму неизвестного назначения? Короче, в следующий раз просто предупреди. Я на телефон сниму.

    - И зачем тебе телефон?

    - Дык, когда тебе ядерным взрывом кости со скелета сдует, я тут как тут буду, с телефоном, – подвел дед итог пререканий.

    - Ну теперь не до музыки и не до телефонов будет, – Кузнец задумчиво рассматривал раскрывшийся замысловатыми щупальцами невыдержавший усиленного заряда древний ружейный ствол.

    – А с тремя законами робототехники у вас совсем плохо? – продолжил он свою мысль, потирая обожженное ухо и передавая ружье Гамлету, – Если бы не ветхость… попал бы, не думаю, что припугнуть хотел.

    - Ты прав, обычно роботы так себя в заповеднике не ведут, – подтвердил опасения Кузнеца Гамлет.

    - В каком таком еще заповеднике? – оживился дед.

    - Нержа, ни щелочки, ни винтика, ни зацепочки, вот это бак, куб, готовый для перегонки литров на шестьсот, потроха только осталось вытряхнуть, пусть из них Гамлет детей себе наделает, гы-гы-гы! – Братья не могли сдержать эмоций, рассматривая затихшее чудо.

    - Что-то успел передать, как думаешь? – не разделял веселья братьев Кузнец, – Про оружие-то точно.

    - Что-то успел, но это, считай, что письмо в метрополию про туземцев с луком и стрелами. Выводы, конечно, сделают. Озадачатся тем, что стандартная броня не выдержала, спишут на неблагоприятное стечение обстоятельств, случайность, нарастят защиты, будут осторожнее.

    - Гамлет, а ты оптимист, – не согласился Кузнец, – наверняка уже после первых исчезнувших у вас там начали что-то подозревать. А тут конкретная стрельба и конкретное ружье.

    - Примитивное ружье, не танк, не ракета, а это значит, что проникновение не получило официальной огласки, а ваши армия, авиация и флот - не удел. И пока только аборигены с копьями воюют, ваш заповедник, считай, что и не тронутый, а разбираться с вами будут без фанатизма.

    - Без фанатизма, – сказал Кузнец, задумчиво потирая обожжённое ухо, – из наших же ружей нас и перебьют?

    - Нууу, – протянул совершенно несвойственно для себя Гамлет, – нельзя исключать такое развитие событий. В вашем заповеднике есть и поценнее животные. А может и ничего не успел передать, чего мы всполошились раньше времени. Будут бить, будем плакать.

    - Ну и как оно тут? – Братья уже что только не совали в маленькое входное отверстие, пытаясь добраться до вожделенных потрохов, но нержавеющий куб открываться не собирался.

    - Теперь только резать, – прокомментировал их мучения робот ремонтник, – стрелять не надо куда непоподя.

    - Нам бы информации с него хоть чуть-чуть вытянуть, – обратился Кузнец, не повышая голоса, – как думаешь, возможно? Уж больно интересно, с чего это он стрелять начал.

    - Ну почему нет, сейчас блок вынем, а в деревне в пленного вставим, опыт допросов то у вас как-никак уже есть.    А остальное пусть пока здесь полежит.

    Даже и не вспомнить теперь, сколько времени в ступоре, уставившись в одну точку, просидела. Забылась, прилавок сдавил грудь так, что не вздохнешь. Эдак можно до чего-нибудь нехорошего досидеться. И так-то тяжело дышать, а тут теще он, прилавок, след как есть будет! Напарница, как назло, заболела, не пришла, дикая недостача, грузчики опять напились, ну что за напасть, и ведь ни просвета, ни лучика - сплошной мрак.

    И покупатели, как назло, вон пришли, крутят носом, ничего не берут. И покупатели-то, тьфу! Плюнуть и растереть. Потертый камуфляж. Не сходящий даже зимой просмоленный загар. Определенно, не на Канарах загорали. Шерудят вокруг, не иначе. Небось, на бутылку денег наскребли, а на закуску пытаются выкружить. Думают, одну конфетку брать или две.

    - Мать, тут водка есть, не возьмешь? – один из покупателей умудрился незатейливым вопросом вывести заведующую из ступора. Да таким вопросом, что мимо сознания проскользнула даже ненавистное для молодящейся женщины “Мать”!

    - Ворованная, небось? И сколько? И за сколько? А откуда у вас столько? А вас сколько? – пулеметом последовали вопрос за вопросом, не дожидаясь ответа.

    - На метиловом спирте, небось, в ванне из лужи намутили? – на шквал вопросов незнакомцы не отвечали, стояли молча. Ждали.

    В отличие от предыдущих визитов, мгновенного категорического отказа не последовало. Здесь их готовы выслушать. А значит, шанс есть.

    В конце концов вопросы, не требующие ответа и служащие, как потом оказалось, только для сбивания цены, иссякли. В результате приступили к тому удивительному торгу, когда обе стороны точно знают о взаимной заинтересованности, а также о том, что никто никуда, не совершив сделку, точно не уйдет.

    Странное чувство, когда наступил на хвост коту, долго ходишь за ним и всерьез извиняешься. И полное ощущение того, что кот тебя теперь никогда не простит.

    Чертова неуловимая газель уже стала раздражать.    Ее удавалось увидеть, ее удавалось отследить до определенного момента, но как появлялась ниоткуда, так и исчезала в никуда. Оставалась надежда на неизбежный первый снег и сопутствующие ему следы. И компьютерный гений тянет еще, уже неделю как обещал выдать “метку”, но пока сплошные отговорки.

    Информация не радовала. В основном мелочёвка - там курицу пнули, здесь скормили поросенку хлеб, пропитанный самогоном, украли его из-под носа хозяев, да так, что даже не пикнул. Унесли и, не дожидаясь жесткого поросячьего похмелья, зарезали, зажарили и съели. Далеко не пошли, все происходило в пределах видимости. На чем и были пойманы. Загадка - как самогона не пожалели на такое дело? Гурманы, не иначе. Судя по состоянию, в каком были пойманы, алкоголя у них было достаточно, от сердца не отрывали. Похоже, рынок переполнен дешевым спиртом, раз пришло время для широких жестов. Неплохо бы проверить версию.

    А вот это уже серьезнее. Некие лица без особых примет, по виду местные, предлагают дешевую водку по магазинам. С документами такие, все дела. И много. Ох, не понравится такая конкуренция наверху, ох, не понравится. Любое уменьшение продаж без внимания не остается.    Угроза для монополии непозволительна, хе-хе. Тут же ревизоры, охотнички. Во всех смыслах этого слова причем.    И давай карать! Торговля хоть и клянется, что ни-ни, но можно быть уверенным, что кто-то “таки да”, не удержался.    Газель к водке притянем? Да не. Не может быть. Одно дело поднять с цистерны спирта, сколько можно в ладошках унести, и банчить по-тихому. А вот паленая водка - совсем другое дело. Бутылка, пробка, наклейка. Сложно незамеченным оставаться так долго. Да и не в традициях местных. Не они это, точно. Но спирт может быть из одного источника, почему нет. Да и неважно это, а важно, что все это счастье и мимо меня. Ну, да технический прогресс нам в помощь.

    - Вторую газель покупать надо, – один из братьев озадаченно смотрел на выгнувшиеся в обратную сторону рессоры, – Эта, бедолага, не справляется.

    - Ага, а за руль вон Мальца посадим, – поддержал его один из братьев, но наткнувшись на взгляд Офелии, резко изменил свое мнение, – Ну или Гамлет путь нам водителя сделает. Запчастей-то вон полна баня.

    Гамлет в этот момент перетаскивал остатки вновь прибывшего, создавшего столько проблем чистильщика.

    - Запчастей действительно избыток, но и для них у меня уже задачи есть, – пробубнил робот, задумчиво вертя в манипуляторе ощетинившуюся электроразъемами, проводами и тончайшими гидрошлангами деталь, – Продвинутый чистильщик не последний был. И стрелять начал. Тут есть над чем подумать.

    - И да! Не хотел вас расстраивать, но в скором времени чистильщики будет меньшее их наших проблем, – с этими словами Гамлет, чуть ли не кряхтя, засунул манипулятор куда-то в недра грузовичка, пошерудил там и вытащил нечто явно высокотехнологичное, что ну никак не вязалось с продукцией российского автопрома.

    - Это не от газели, – чуть ли не хором сказали братья, – мы ее до болта знаем.

    - Ваше? – обратился к Гамлету подошедший Кузнец, – Это то, о чем я думаю?

    - Нет, не наше, а ваше, – казалось, что Гамлет понес какую-то белиберду и говорит загадками, – Гостей теперь ждите.

    - Эм, кого-то кроме чистильщиков?

    - Маяк это, датчик позиционирования, – раскрыл интригу подошедший медведь, – Доигрались.

    - А чего молчал-то? – удивился Кузнец, – Машина-то уже час как приехала.

    - А занят был, процессоры мыслительные перегружены, не до мелких проблем. И сигнал очень короткий, непостоянный. Что бы вам людям его обнаружить, нужно специально искать.

    - И кто?

    - Дед Пихто! – не стал оригинальничать неугомонный дед, – сам-то что думаешь? Поставлять в промышленных масштабах на рынок водку, не оставаясь незамеченным. Странно, что нас прямо у магазина не повязали, а датчик этот ваш прилепили. Сложновато для глубинки, не находите? Джеймс, мать его, Бонд.

    - Ну, ищут нас. Осторожничают, – пояснил Кузнец, – Возможно, бояться спугнуть. Смысла тоже не вижу. Возможно, это один, ну максимум пара человек, и действует на свой страх и риск. Гамлет, может, на съезде датчик какой поставим. Все спокойнее будет, а то свалятся внезапно нам на голову.

    - Датчик спаять и установить немудрено. Потом-то, что с гостями будем делать?

    - Да что тут сделаешь? – продолжил свою мысль Кузнец, – делиться, что еще. Думаете, такие сложные устройства используют, чтобы за паленую водку в тюрьму посадить?

    - Я вообще удивлен, – встрял в разговор один из братьев, – ведь можно было просто подойти поговорить, давно ведь ждем с кем поделиться, благодетеля, гы-гы-гы.

    - Он не слышит нас сейчас, кстати? – испугался своей мысли Кузнец, – а то мы тут все секреты уже рассказали.

    - Нет, не слышит, нет такой функции, – развеял сомнения Гамлет, – да и придавил я его чуть-чуть, теперь он немного не туда показывает, но трек, думаю, оставил, найти нас теперь - только вопрос времени.

    - Ну что ж. Пишем сценарий, готовимся. Что остается?

    Кошатники просыпаются от криков, собачники от ласк.

    Кот орал! И залежаться толком-то не удалось, так, на секундочку глаза после будильника прикрыл, сам не заметил как провалился в сладкую дрему. Но сладкого много вредно, хорошо, когда за тем, чтобы не было хорошо, следит специально обученное животное.

    - Ну не надо так преувеличивать, – это коту. Ему же долгожданный корм и свежую воду.

    Сработал датчик. Не соврал компьютерный гений. Наследил на карте и затаился в глубине лесов. Там и дорог-то нет, как так? Хотя след четкий, понятный. Главное, стало ясно, где с основной дороги сворачивает в глухомань-то свою. А дальше поиск - не проблема уже. Так долго ищу газель эту, что аж не терпится с владельцами пообщаться. Только одному как-то боязно ехать. Но да не впервой. Ситуация не терпит посторонних глаз и ушей. И просто ездить, и просто смотреть ведь не запрещено, к тому же представитель власти как-никак. Но пистолетик-то возьму. Толку от него никакого, но спокойнее.

    - Кот!

    Не удержалась скотина, напрудила на пол в прихожей. От избытка чувств, не иначе. Все бы без последствий, но многоопытные, разношенные берцы невинно попали в эпицентр. Рифлёной подошве за свою службу приходилось сталкиваться и не с таким, но шнурки. Шнурки, опрометчиво оставленные незаправленными в голенища, предсказуемо намокли. Искать другую обувь, пригодную к хождению по буеракам, завалам и грязи, не хотелось. Только азарт охоты собьёшь. Да и нет ее, обуви такой, так что морщим нос и шнуруем по мокрому. Крепче держать будет.

    Как назло, “животик перестал улыбаться”. Крутит, вертит, но терпимо пока. Уже и не вспомнить, что вчера такое съел. Ну, надеюсь, пронесет, хм, двусмысленно как-то получилось.

    Пинка бы коту еще дать на дорожку, вот только опыта у него немало, знает, когда тушу свою лучше не афишировать, не найти его в лабиринтах квартиры. Но главный принцип правосудия – неотвратимость наказания, даже если преступник забыл, что совершил. Так что его ждет возмездие, пусть будет уверен.

    Ну, а пока едем.

    Воя сирен и звона колоколов не было. Как-то буднично Гамлет подошел к суетящимся вокруг газели братьям и деду Михаилу. Постоял, подумал. Вероятно, даже разделил в принципе оказавшуюся вполне беззаботной жизнь поселка на до и после.

    - Едет? – спросил один из братьев.

    - Едет!

    - По местам стоять, со швартовых сниматься! – заорал как оглашенный дед - баковым на бак, ютовым на ют. Смотрите не перепутайте!

    В поисках ускользающей газели и ее базы пришлось изрядно поплутать. Нет, датчик показывал четко, координаты не плавали.

    Да живот еще этот.

    Но, пробившись сквозь бездорожье по колеям, оставленных лесовозами, десять раз обматерившись, пять раз вытаскивая автомобиль лебедкой, и прикусив губу, Шериф убедился, что место не то. Координаты совпадают, но пустота. Деревья, болото. Ничего интересного. А датчик-то здесь. Ну, во всяком случае, показывает так. Похоже, возмездие сегодня вечером ждет не только кота.

    Оставалось только возвращаться назад к большой дороге и все обдумать.

    И опять: мат, бездорожье, лебедка и прикушенный язык.

    Что ж, сам виноват. Понадеялся на чудо техники. Следы-то вот они. Не могли они на проселочной дороге следов не оставлять. Едем туда. Как все просто-то, оказывается, когда месяц потратил на безуспешные поиски. Вот она и деревня. Давно пора бы ей сгинуть, а вот подиш ты. Не иначе как вторая жизнь.

    Деревня оставляла странное впечатление. Старые, покосившиеся, закопченные временем дома, гнилые заборы, непонятно от кого калитки, висящие на чем угодно только не на петлях, и проволочные, с трухлявой изоляцией петли в виде запоров для ворот. Надежней не бывает. Чего уж…

    И одновременно с ветхостью бросалась в глаза подсыпанная песком и щебнем местная дорога и отсутствующая как класс вдольдорожная растительность. Ни хвоща, ни лопушка - все мелко выстрижено? Даже скорее прополото. Очевидная милая ухоженность, не свойственная русским деревням, просто бросалась в глаза.

    Жители деревни в количестве трех человек неторопливо копались в “газели”, найденной ими вероятно на помойке без малого лет десять назад, и на приезд незнакомого уазика отреагировали вполне адекватно – работу прекратили, но излишнего любопытства не проявляли, степенно о чем-то между собой беседовали, вяло вытирая руки ветошью.

    Даже еще будучи молодым и дерзким будущий Шериф незнакомым людям старался не хамить. Стоит признать, подобная модель поведения медленно, но приносила свои плоды, избавляя от совершенно ненужных, выросших из пустой скорлупы мелких конфликтов, проблем. Тем более в здешних местах по одежде было не понять кто перед тобой. В обшарпанном камуфляже совершенно запросто мог оказаться если не князь местного разлива, то вполне уважаемый человек, от одного слова которого многое зависит. Тогда зачем заранее ссориться? Совершенно незачем. А нахамить можно потом, когда станет совершенно точно ясно, кому можно, а кому нельзя.

    Подъезжать вплотную не стал. Зачем нервировать граждан заляпанным по самые уши грязью вездеходом. Остановился подальше, медленно вышел, не торопясь двинулся в сторону местных. Пусть попривыкнут, все меньше нервничать будут.

    А никто нервничать и не собирался.

    - Вот идет хозяин земли русской! – ехидно, вместо “здрасте”, пробурчал самый пожилой из местных. И вроде себе под нос, но услышали все.

    Пробурчал и уставился себе под ноги, да так, что создавалось впечатление, что изо всех сил борется с собой, пытаясь сдержать улыбку. Ну или в нос что-то попало, и хочется чихнуть. Бывает.

    - И вам не хворать, – Шериф видал и не таких бойких, – Мы что, знакомы?

    - Бог миловал, – похоже, дед за словом в карман отродясь не лазил, – Но теперь-то куда ж деваться, хошь не хошь, а познакомиться придется.

    Что-то тут не то! Ну не ведут тут так местные с незнакомыми людьми. Не принято просто. Хотя может и знакомыми. Райончик-то территориально огромный, а по населению небольшой. Уж кто-кто, а Шериф примелькаться должен был. Узнали? Тогда вдвойне непонятно, откуда такая дерзость. Что за панибратство, даже шеф на пьянках и в банях не позволяет себе так себя вести.

    В этой деревне Шерифу переставало нравиться все. И ухоженные дороги, по местным меркам дороги, и дерзкие жители, и непонятного назначения огромная стальная клетка, сваренная из отходов, но служащая… Хм, для чего? Для ловли зверей? Не водится в окрестных лесах зверей вот такого размера. Медведей если и ловят, то сажают в клетку впритык, тютелька в тютельку, только чтобы влез. А тут хоромы, да еще многокомнатные.

    Чем дальше, тем еще интереснее. Шериф многое уже видел и от прогресса не отставал. Радиоуправляемые квадрокоптеры, машинки всех видов и размеров – все было интересно, все приходилось дарить и даже управлять. Но вокруг назойливым пауком-переростком крутился, нет, крутилось непонятное механическое создание. Явно кто-то издалека с дистанционным пультом игрался, ибо заметить движение еще можно было, а вот в подробностях разглядеть странный механизм никак не удавалось. Умело используя складки местности, непонятное нечто крутилось вокруг с неясными целями, явно проявляя неагрессивный интерес. Следят тут за нами, но откуда? Откуда следят, и откуда такие технические изыски?

    И, елки палки, а вот это-то здесь откуда? Еще идя от Уазика к газели, Шериф заметил странность в одном из домов. Только-только начало темнеть, и из окна сквозь вязанные еще в позапрошлом веке занавески пробивался голубоватый свет. Телевизор! Электричество-то здесь откуда, сам вдоль ободранных столбов ехал? Генератор – больше неоткуда, но не слышно же.

    И тут, презрев здравый смысл и экономию топлива, невзирая на то, что еще светло, над единственной в деревне улице зажегся свет.

    - Нам многое нужно обсудить, – Шериф и не заметил, как к ним подошел мужчина крайне подозрительной в данной местности интеллигентной внешности, сквозившей сквозь ватник, тельняшку и невнятные штаны, – Давайте в дом пройдем, там удобнее.

    “И ведь никто не знает, где я!” – мелькнула запоздалая, здравая мысль.

    Деревянный дом был огромен и стар. Если бы дерево не чернело от времени, дом был бы сед, а так черен как уголь. Рубленый из толстенных сосен, крепкий еще пятистенок выходил на освещённую таинственным электричеством улицу аж пятью небольшими для экономии тепла окнами.

    В сенях Шерифа ждал сюрприз - чучело огромного медведя с подносом в лапах и почему-то в шапочке из фольги. На подносе восхитительно потела огромная в четверть ведра бутылка самогона, в плетёной корзинке лежал явно свежеиспеченный хлеб, слезились сало и буженина в огромной тарелке. Даже рюмки предусмотрительно были предварительно заморожены и теперь на открытом воздухе призывно покрывались инеем. Пахло печеным хлебом, сеном и еще чем-то здоровым, тем запахом, свойственным деревянным домам с печным отоплением.

    “А я ведь с самого утра ничего не ел” –    глотая слюну, подумал Шериф, глядя на нехитрое деревенское изобилие.

    - Не желаете откушать? – из самой большой комнаты вышел дед, неизвестно каким образом просочившийся туда быстрее всех.

    - А что у вас медведь в фольге? – вместо ответа на приглашение сказал Шериф, – откушаем позже. А сам подумал, – “подсыпят ведь гадости, от такой странной деревни всего можно ожидать”.

    - Дык для вашей же пользы, – не унимался дед, – вам так легче будет с обилием новостей справиться. А фольга от моли, все просто.

    Проще от сказанного не стало.

    Переступив порог “Зала”, как обычно называли местные самую большую по площади комнату, Шериф невольно зажмурился из-за избытка яркого, явно светодиодного света. Слепило как в операционной.

    Странности не закончились и в помещении.    С вполне привычной древней кроватью, украшенной ажурными хромированными спинками, набалдашниками и скрипучим матрасом, уживалась груда явно высокотехнологичных манипуляторов, в беспорядке сваленных, да так, что было непонятно, присоединены они к какому-либо агрегату или валяются каждый сам по себе без дела.

    За Шерифом в комнату прошел Кузнец и братья. Сели за уставленный всякой снедью стол так, что шерифу ничего не оставалось, как сесть спиной к двери, чего он делать категорически не любил.

    Плоды медвежьего гостеприимства мгновенно переместились из сеней в комнату, присоединившись к соленьям, грибам и вареной в чугунке рассыпчатой картошке, от аромата которой у голодного Шерифа начинала кружиться голова.

    Пока Кузнец и братья накладывали себе и наливали, вокруг гостя суетилась вошедшая за ними бабка.

    - Ты бы покушал, а то вон серый весь, – причитала она, одновременно подкладывая, наваливая да наливая.

    Живот еще предательски забурчал - то ли от утреннего расстройства, то ли от предвкушения.

    - Не буду врать, удивлен состоянием вашей затерянной в лесах деревни, – начал издалека Шериф, – И еще приятнее осознавать то, что меня здесь ждали, возможно, планировали встречу. И все говорит о том, что разговор у нас пойдет без взаимного раздражения.

    - Мы, со своей стороны, рады приезду столь высокого гостя, – в том же стиле продолжил Кузнец, – Со своей стороны, выскажу уверенность в том, что наша встреча будет плодотворной, а неизбежное сотрудничество взаимовыгодным.

    - Откуда доходы на электричество, технику и дороги, – Шериф все-таки решил сперва походить вокруг да около, – стиральную машину вижу, не из дешевых, плазменная панель вон висит. Все с пенсии, полагаю?

    - Электричество из проводов, откуда ему еще-то взяться, – вполне искренне удивился такому незнанию простейших законов мироустройства дед, – а дороги вон государство ремонтирует, низкий ему за это поклон.

    - Газель ваша примелькалась, - гнул свою линию Шериф, – а давайте представим гипотетическую ситуацию, что ее внезапно остановят и для проверки документов задержат на неопределенной срок. Что тогда?

    - Ну что, странница, – вступил в переговоры медведь, положа лапу Шерифу на плечо, да так, что длинные медвежьи когти уперлись в объемистый живот. Когда надо, переговорщик мог ходить совершенно бесшумно и подкрадываться незаметно, – Дошла-таки собачку говорящую посмотреть?

    - Вот молодец, - взвился дед и продолжил, уже кривляясь, -    а то “откуда доходы, гипотетическую ситуацию”, тьфу, слушать противно, развели гомосятину.

    - А у меня вот мужнино исподнее только и осталось, – бабка Егорша вошла в комнату, держа в руках что-то белое, – старенькое, но чистое, переодеться бы вам.

    - Ты это, не сиди на одном месте, натечет с тебя, не отмоем – обратился дед уже к Шерифу, – баня готова давно, идем там переговоры и продолжим. И Егорша-то как с бельем подгадала, вот секунда в секунду вошла.

    Уже после бани, сидя в чистом за столом в доме, осоловев от выпитого и пережитого, шериф осторожно про себя думал, что по всему выходит, хоть и не так как рассчитывал, но и не так, чтобы уж плохо. Делится готовы - это главное, а уж объемы товара мы рассчитаем с точностью до… Ну, с приемлемой точностью. Обманывать будут, куда без этого, но со временем неизбежно гаечки-то подзатянем, всегда так было и так будет.

    С медведем-то как они так провернули - мастера, любо дорого. Вот ни раньше и не позже. Цирк, не иначе. Сразу отпала охота права качать, да и выпить пришлось, ну как тут не выпить? И в баню пришлось идти. Сразу минус сто к позиции на переговорах. И откуда про мой визит знали, ждали, готовились? Откуда сырье, где разливают? Производство не здесь, а где? Медведь — это человек в шкуре, а кто еще-то? А как губы двигались, прямо синхронно словам. Из пасти воняло и вроде как перегаром.    Эх, съездил деньжат по легкому срубить. Больше вопросов, чем ответов. А за шуточку заплатят, хм, шутники. Зря они так, не того они человека для шуток выбрали.

    Лениво поддерживая застольный разговор ни о чем с братьями, дедом и Кузнецом, Шериф сам не заметил, как затуманенный мозг его стал думать о совершенно странных, неуместных в сложившейся ситуации вещах.

    Вспомнилось утро такого долгого сегодняшнего дня, суматошные сборы, мокрые шнурки на берцах, кот. Да, кот! Вот кому придется заплатить за все сегодняшние унижения.

    Было удивительно, что механическая радиоуправляемая игрушка, с улицы переместившаяся в дом, никого не раздражает, топчется по ногам своими манипуляторами. Кто тут в деревне продвинутый такой? Игрун. Странно, но игрушка поведением своим кота напоминает. Чуть-чуть. Такая же сволочь.

    Уже окончательно охмелев и осмелев, странно улыбаясь своим мыслям, Шериф, улучшив момент, наступил на один из манипуляторов механического чуда.

    Смешно вереща, механический паук попытался освободиться из западни, перебирая оставшимися на свободе лапками-манипуляторами. Да так мощно, что на крашенном коричневой краской деревянном полу оставались глубокие следы и стружка.

    Выждав момента, когда писк достиг практически инфразвука, Шериф ослабил давление, тем самым отпустив игрушку, которая смешно пробуксовывая, вереща и натыкаясь на ножки от мебели, бросилась к накрытому тряпками вороху из брошенных, казалось, как попало деталей, зарылся под тряпки и, казалось, затих.

    - Кто у вас тут не наигрался еще? – сказал, улыбаясь, Шериф, поворачиваясь к своим собутыльникам, не видя ожившие под ворохом тряпок манипуляторы.

    - Не убей только! – заорали, казалось, что все, одновременно вскакивая со своих мест, разбегаясь, держась подальше от источника ужаса и поближе к окнам.

    - Что ж ты на желудок-то слабый такой? – бухтел дед, пытаясь привести шерифа в сознание, – так на тебя портков не напасешься. Идем, горе, баня еще не остыла.

    Удивительное сострадание проявил к начинающему приходить в себя Шерифу медведь. Вероятно, решил, что проявленное сочувствие положительно отразится на последующих переговорах. А возможно, что чувствовал и себя частично виноватым в произошедшем. Он поднял безвольно повисшее тело на лапы, прижал к мохнатой груди и медленно понес прямиком в баню, возглавляя охающую и ахающую делегацию из переживающих людей и роботов.

    Шериф уже практически пришел в себя, но, вероятно, из-за неординарности происходящего удивленно оглядывался, интенсивно крутил головой, не понимая, что происходит.

    - Вот, не ходил бы он в баню с медведем, -    задумчиво, но достаточно громко, чтобы все услышали, произнес дед Михаил, – не ровен час, сексотерапию применит для переговоров. Многовато будет впечатлений для одного дня.

    - Ща у гостя все проблемы как рукой снимет, – хором заржали братья, – гы-гы-гы.

    - К удивлению присутствующих, именно последнюю информацию Шериф осознал, как-то сразу поверив в нее, и воспринял как руководство к действию. Вот с кем с кем с кем, а с медведем в баню он идти не хотел, как бы мифическая терапия не выглядела злой подростковой шуткой.

    Сначала робко, потом все сильнее и сильнее он начал извиваться, путаясь в длинной шерсти, пытаясь вырваться из цепких лап. Удивительно, но медведь держал его крепко, умудряясь не повредить хрупкое человеческое тело когтями.

    В какой-то момент Шерифу удалось соскочить с лап, но окончательно вырваться так и не удалось. Медведь продолжал волоком тащить его по направлению к бане прямо по земле, оставляя в жирной осенней грязи глубокие следы от пальцев.

    Отчаявшись вырваться, шериф прекратил сопротивление и, к удивлению всех, заплакал. Опешив, застыл, ослабив хватку, даже медведь.

    Воспользовавшись замешательством, Шериф освободил ногу из лап и обессиленный уселся прямо в грязи, продолжая шмыгать носом и ни на кого не обращая внимания.

    - Да, денек у тебя, – сочувственно протянул дед, протягивая стакан с мутной жидкостью, – на-ка, запей горе.

    Шериф, что называется на автомате, залпом выпил предложенное, закашлялся, зачихал, утирая слюни, сопли, слезы - все хлынувшее наружу, одновременно наполняя тело здоровой злостью.

    - Ну, твари, подождите! – прошипел Шериф, уже не стесняясь, размазывая адскую смесь по вмиг порозовевшему лицу.

    - Вот это другое дело. Пойдем-ка, пойдем, без медведя, да, – Кузнец и дед максимально аккуратно подхватили страдальца под руки и повели к призывно светящейся свозь открытую дверь бане, – Все будет хорошо, там посидим, попаримся и все-все объясним.

    Шериф ускользающим сознанием осознал, что ужасный медведь с ним в баню не идет, а на остальное ему было уже наплевать.

    Звенящая, осознанная пустота и легкость. Вот так, да - пустота и легкость. События вчерашнего вечера бурей заполнили подчерепной вакуум. Шериф осознал себя полностью раздетым, лежащим на мягчайшей перине в белоснежных, накрахмаленных простынях.

    “Ну ничего для гостя не жалеют.”

    К его удивлению, никаких последствий от обильных вчерашних возлияний не было. Прогнозируемые утренние мучения, чудом испарились во вчерашнем банном аду, купировались секретными настоечными ингредиентами. А удивление от увиденного и осознанного притупило намечающиеся лютые обиды. Не каждый день такое увидишь.

    Из соседней комнаты слышались голоса. Кто-то неспешно за размеренной беседой завтракал. Вставать не хотелось, да и было немножко стыдно за вчерашнее. Не такого развития событий ожидал Шериф, ох, не такого.

    Но тянуть больше нельзя. Однако позаботились о госте - выстиранная, высушенная, хоть и неглаженая одежда была аккуратно сложена на стуле возле кровати.

    За завтраком сидели Кузнец, дед и почему-то медведь. В свете фантастической информации, сложным путем полученной вчера, не очень было понятно, зачем ему собственно завтракать? Хотя если завтракать самогоном, то ничего, вполне вписывается в нестройную логическую цепочку.

    - Привет, крестник, - первым с Шерифом поздоровался медведь, – После вчерашнего ничего не болит?

    - Ну превед, – хмуро пробурчал Шериф в ответ, игнорировав вопрос о самочувствии, – мать твою, Медвед!

    - Ты это, не обижайся, - суетно начал оправдываться профессиональный переговорщик, – никто ничего плохого не хотел.

    - Да, проехали, – находясь под впечатлением от всего, Шериф и не думал обижаться.

    -Ну хочешь я станцую для тебя, что ли? – не унимался медведь.

    - Станцуешь, придет время, – почувствовал слабину Шериф, – А пока чувство вины не утихло, идем-ка, дело есть.

    И пока Шериф, никому ничего не говоря, молча искал что-то в своем уазике, заинтригованный народ во главе с медведем высыпал на улицу.

    К удивлению собравшихся и особенно медведя, шериф выудил из уазика видавшую виды двустволку и все так же молча направился к медведю.

    - Ну, похоже, такие оскорбления смывают только кровью, – непроизвольно начал пятиться дед, – или что там у медведя вместо нее.

    - Иди-ка сюда, – Шериф аккуратно потянул медведя за мохнатую лапу, – ложись сюда, вот так, да не набок, на живот ложись.

    - Миша, ты не волнуйся, - потешался дед, -    там на двустволке мушки отродясь не бывало.

    - Ты что удумал, – забеспокоился медведь, – если то, о чем я думаю, то конструкцией не предусмотрено, извини. Не нужно мне.

    - Вот не додумали ваши ученые, для переговорщика это наиважнейшая техническая способность, я бы даже сказал, самая важная.

    Тем временем Шериф разложил медведя, как ему казалось, в наиболее красивой позе, и со словами, - сними-ка нас, – передал свой смартфон деду.

    - Язык высуни и не дыши – сказал Шериф уже медведю, одновременно занимая героическую позу для фотографирования, известную всем охотникам на крупную дичь - нога на туше, ружье прикладом красиво упирается в ногу, – Снимай, чего тянешь.

    И, пока медведь замер, уткнувшись мордой в тронутую первым ледком грязь, фотосессия шла по накатанной, вечной однотипной схеме – верхом на медведе, рука в пасти, охотник тянет зверя за язык, охотник душит медведя, лапа медведя в сравнении с головой охотника, короче, снимали все то, что так радует нездоровое самолюбие.

    - А ну-ка сними и меня, – сделал попытку дед продолжить неожиданную фотоссесию, на что медведь коротко лязгнул зубами прямо над ухом, поднялся и молча пошел заливать обиды в дом.

    - И не думай, что отбатрачил, – крикнул шериф уже в спину уходящему медведю, – Долг за т…

    Шерифа прервал на грани слышимости звук. Выстрел, не выстрел, сложно понять. Слишком далеко. Хотя в природе звука сомневаться не приходилось. Высоко над лесом расцветали хорошо видимые цветы осветительных ракет.

    - У нас гости? – задумчиво, ни к кому конкретно не обращаясь, спросил подошедший Гамлет, – Странно, но даже намека на “Зов” нет.

    Все как по команде уставились на деда.

    - А что вы на меня смотрите? – начал как бы даже оправдываться дед, – мне Гамлет сказал, что любые датчики, передатчики-шмиридатчики будут выявлены и блокированы еще до высадки супостатов. А там нашего нержавеющего добра на многие тыщи. Один бак для нового аппарата чего стоит. Такое богатство без присмотра оставлять ну никак нельзя. Ну я и секреток наставил из старых запасов. Никакой электроники, только веревочки, веточки ну и немного пиротехники. Вон посмотрите, красота-то какая!

    - Мы не подорвемся в лесу-то на твоей красоте-то? – засомневались братья в адекватности деда, – эстет, твою душу, Богу мать. Небось, у бака на кованом гарпуне ща в судорогах кто-нибудь да крючится? Нам что теперь в лес вообще не ходить? Предупредил бы хоть.

    - Дык, а не надо на общий бак зариться, – ответил дед, уже не оправдываясь, – Клептоманы чертовы.

    - Сомнения оправданы, – поддержал братьев Кузнец, – не мог лось или там кабан веточку твою задеть?

    - У прибывших запах плохой, зверь туда не пойдет. А поскольку относительно свои все здесь, значит там у нас незваные гости.    И секретки я так ставил, что без явного интереса они не сработают. Вот еще что, по-хорошему надо уже выдвигаться, а то без вкусного останемся. У нас вон и профессиональная подмога с оружием есть, – кивнул дед в сторону Шерифа.

    - Ага, налицо зловещее нарушение закона, гы-гы-гы, – братья традиционно заржали, – придется стрелять, на кону наши жизни!

    - Не желаешь развеяться на уникальной охоте? – обратился Кузнец непосредственно к Шерифу, -    уверяю, такого опыта у тебя еще не было. А к ружью твоему я тебе специальные патроны дам.

    - Ага, дай, в ухе ковырять! – братья успели сходить за монстроидальной винтовкой и тревожными рюкзаками, – это тебе не на сафари в Африке носорогов стрелять. Тут калибры посерьезнее нужны.

    После событий вчерашней ночи шериф уже ничему не удивлялся, но с винтовками калибра двенадцать с половиной миллиметров был уже перебор.

    - Ну, с хорошими людьми почему не сходить, – ответил Шериф, задумчиво разглядывая увесистый дульный тормоз, - Это чьего производства карамультук?

    - Дык инопланетного, вестимо. Шли по лесу, нашли вот, да и заявления о сдаче уже написали. Ща атаку отобьём и тебе обязательно сдадим, – за всех ответил дед, на бегу отдавая Шерифу свой старый вещмешок, – а это чтобы порожним не бегал.

    На ходу инструктируя Шерифа о радиомолчании, экстренной связи и поведении на столь необычной охоте, группа углубилась в лес.

    Не все заметили, как дед замешкался, подманил Мальца и что-то примотал к нему изолентой.

    Хорошо поздней осенью в лесу. Чуть подморозило, и тонкий, едва заметный парок от натруженных дыханий робко еще только собирается оседать на шарфах, воротниках и усах. Но справедливо это для тех, кому есть чем дышать сквозь усы и шарфы.

    Лес гол, светел, и любое движение заметно с большого расстояния, что плохо, когда охотишься ты, и обманчиво хорошо, когда охотятся на тебя. Создается иллюзия того, что в таком лесу к тебе невидимым и бесшумным никто не подберется. Стоит кому-либо замереть, и не заметишь, как прошел мимо либо ты, либо мимо тебя.

    Месторасположение пусковой площадки праздничного салюта было хорошо известно, так что решили не ломиться стадом сквозь прихваченный первым морозом хрустящий лес, а разбиться на двойки и, двигаясь охватывающей широкой дугой, постараться выйти в точку назначения одновременно. При этом, опасаясь “зова”, решено было Гамлета и медведя вперед не пускать, а использовать в качестве тягловой силы, нагрузив всяким полезным.

    По пути Кузнец с Шерифом практически не общались, переходя c бега на быстрый шаг, старались не сбить дыхание.

    Чтобы отвлечься от неминуемых в данной ситуации сомнениях, неотвеченных вопросов, Шериф с интересом рассматривал винтовку явно не кустарного, но и не серийного производства.

    “Это кто ж у нас в районе таким криминалом-то балуется, и опять все мимо меня?” – думал Шериф, на ходу рассматривая то здоровенный дульный тормоз, то затвор, а то и оптический прицел, который Кузнец так же установил себе, глядя на деда, – “Как-то не хочет эта банда сокровенным делиться, ничего, со временем разберемся.”

    Удивляла обыденность происходящего. Никто не суетился, не орал, не бегал. Как на работу собрались, подхватив вещички, оружие и после краткого инструктажа с рутинным доведением вводных пошли на охоту добывать запасные части для самогонных аппаратов.

    Что может удивить этих людей? Что заставит нервничать, вызовет восторг? Падение метеорита? Вряд ли. Летающая тарелка? Ей повезет, если с ходу без рефлексий и выяснения намерений не засадят в борт с трех стволов и не сделают в последствии какой-нибудь бассейн, например, в котором, устав от гедонизма, разведут гусей и уток. А все высокотехнологичное оборудование переделают под свои непритязательные деревенские нужды, если раньше не сдадут все на цветной металл.

    Интересно, сколько таких роботов уже успокоили в местной земле?

    Идти пришлось достаточно долго. Уже и плечи, привыкшие к весу рюкзака на ходовых охотах, ныли, требовали передышки. Но гордость не давала возможности просить об остановке, Кузнец-то вон как прет, а одна винтовка у него чего стоит, цепляется за все, весит как станковый пулемет. Да, нелегко ему, но идет, не жалуется. Как тут попросишь. Да и от остальных не хотелось бы отстать.

    Опасность быстрого перемещения по пересечённой местности, заключается не только в том, что можно не заметить и нарваться, а еще и в том, что с непривычки усталость притупляет чувство самосохранения. Когда пот заливает глаза, когда думаешь только о том, что ну когда же это кончится, внимание притупляется, и остается только мысль – да пропади оно все пропадом. Плохо это и добром никогда не кончается. Поди тут, разберись, кто охотник, а кто дичь.

    Изрядно запыхавшись, Кузнец с Шерифом даже не из чувства самосохранения, а из желания чуть сбавить темп и передохнуть, пошли медленнее, старательно вглядываясь в прореженный осенью лес. Предварительных тренировок с ними никто не проводил, но как-то сами без слов догадались поделить лес на сектора, чтобы сурово водить стволами каждый в своем направлении, не попадаться друг другу на линию возможного огня.

    Удивительное дело, каждый, кому внезапно прилетало неприятное, утверждает, что в самую последнюю секунду до события приходит кристальное понимание того, что это самое сейчас произойдет. Что с этим знание делать, никто не знает, так как ничего изменить уже никто не успевает, и это самое трагически происходит, да так, что и рассказать-то об это потом некому.

    Именно об этом чувстве скрытой, непонятной опасности рассказывали потом Кузнец с Шерифом. О чувстве, которое как легкий ветерок, коснулось их практически одновременно. Коснулось, заставило насторожиться, переглянуться, ну и, в общем-то, и все.

    -Тшшш! – где-то недалеко ушла в небо зеленая ракета.

    - Контакт! – заорал кто-то в рацию, наплевав на всякую конспирацию.

    “Понятно теперь, что там дед к Мальцу приматывал”, – подумалось Шерифу, – небось, как поймали, так и сработало, без тонких настроек и электроники.

    Как не вглядывался Кузнец в лес, заметить движение удалось в последний момент и то лишь боковым зрением, на грани восприятия. Лес, деревья, кусты ожили, резко сократили дистанцию, выбили оружие, сильно тряхнули, спеленали в чем-то вроде плотной, липкой, быстротвердеющей паутине. Уже плотно спелёнатым, находясь в некой шоковой прострации, Кузнец отметил, что Шерифу повезло больше. Сначала с треском от удара о сосну разлетелся приклад его ружья, затем сквозь кусты, смачно ёкнув от жесткого приземления на мерзлую землю, пролетел сам владелец оного, скрывшись из зоны видимости.

    Тягучими, плавными движениями вновь оживший лес потянулся за Шерифом двумя различимыми только в движении пятнами.

    Тресь – выстрел из крупнокалиберной винтовки практически над ухом плохо повлиял на слух, но вселил надежду в том, что кому-то сейчас стало еще хуже, чем Кузнецу.

    Тресь – второй выстрел над ухом подписал приговор слуху, по крайней мере, на сегодня, но изрядно добавил радости и надежды.

    “А как он с перезарядкой и предохранителем-то разобрался?” – не к месту подумал Кузнец, – Эк его удачно прямо на мой ствол зашвырнули.

    Кое-как извернувшись в совсем прокрустовом ложе, Кузнец с удивлением увидел, как Шериф, в полуприседе пятясь и оглядываясь, медленно-медленно отходит с места сражения, даже не делая попыток освободить спеленатого.

    - Вот ведь сука! – в сердцах крикнул Кузнец, но непонятная субстанция уже затвердела на губах, глуша звук, лишая способности говорить, – Взяли напарника на охоту.

    Оставалось только ждать. Странно, но никаких признаков остальных участников не наблюдалось.

    “А где все-то? Тоже в пеленках по деревьям висят? И этих в продвинутом камуфляже явно не двое. А сколько?”

    Тресь! – выстрел прервал невеселые мысли, но теперь уже не над ухом, а сильно дальше, с четким раздельным звуком попадания пули в металл и не где-то, а практически прямо над Кузнецом.

    Тресь! – еще один дальний выстрел, и такой приятный бом меткого попадания.

    Что-то или кто-то почти синхронно с хрустом завалились в кусты.

    “И долго мне еще в качестве приманки здесь лежать?”

    Лежать пришлось долго. Оказалось, что в этотт раз “Зов” особо мощно оглушил роботов, так что пока они пришли в себя, пока доковыляли до места, Кузнец успел изрядно затечь и замерзнуть. Хорошо, что неведомое вещество не только не твердело до стекольного состояния, сохраняя некоторую гибкость, но и несмотря на малую толщину, вполне сносно сохраняло тепло.

    Очнувшись, Гамлет, Офелия и Медведь довольно споро нашли всю бригаду охотников, мужественно обездвиженных в затвердевших покрывалах и раскиданных то там, то сям под кустами, отволокли их в одно место, к Кузнецу, и принялись медленно очищать их как конфеты от сахарной глазури. Особенно не повезло Мальцу, так как на него, несмотря на малые размеры, материала ушло больше, вероятно, сильно брыкался.

    Пока роботы вяло очищали спелёнатых, последние вяло материли друг друга, особенно исчезнувшего Шерифа. По словам Кузнеца, выходило, что либо он банально всех бросил, либо висит сейчас подвешенный вниз головой, пытаясь выбраться из неизвестной субстанции. Почему-то именно такой тип складирования ассоциировался именно с Шерифом, хотя никого из присутствующих таким экзотическим способом не фиксировали. Ограничились лежанием на земле.

    Ясности в том, что произошло, не было.    Кто это, что произошло, где Шериф и что дальше делать? Вопросы как бы висели в воздухе, но все без исключения не произносили их вслух. И так было ясно, что ответов нет.

    Привыкшие к инопланетной технике братья потыкали палками в поверженных врагов, удивились тому, что хоть кто-то в суматохе стрельбы попал, порадовались, что друг друга не перестреляли, пощупали тончайшие накидки из прочнейшего материала, обеспечивающие слияние с внешней средой и потерявших функциональность после пробития тяжелой пулей, ну и занялись своими делами.

    В конце концов напряжение отпустило, шок прошел.

    Пока дед, наплевав на маскировку, разжигал костер и вскрывал тушенку огромным ножом, остальные разбрелись по окрестностям в поисках потерянного оружия и амуниции. И как-то само собой разговоры в эфире перекинулись на Шерифа и его отсутствие.

    В принципе, мысль о том, что не известно точное количество десанта, оказавшегося таким ловким в пеленании аборигенов, посещала всех, но костер, котелок и булькающая похлебка из тушёнки с картошкой сделали свое дело. Пока картошка варилась, успели выпить по маленькой, надеясь, что Гамлет, Офелия и Малец хоть как-то выполнят охранные функции, и окончательно расслабились, обсуждая происшествия насыщенного дня.

    - Шерииииф, Шериф, иди к костру штаны сушить, - найти пропавшего не удалось, и братья не теряли надежду докричаться до него по рации, – Иди к нам, картошка готова.

    - Тресь! – недалекий выстрел разорвал теплое потрескивание костра, и прямо в огонь, опрокинув котелок с так и не начатой похлебкой, повалилось нечто, внезапно появившееся, казалось, прямо из воздуха.

    - Вот же суки! Пожрать не дадут! – подскочил ошпаренный варевом дед.

    - Кто стрелял-то? – заозирались, казалось, не особо напуганные братья, – свои все здесь вроде.

    - Дык вестимо, кто. Шериф это! – буркнул дед, вглядываясь в верхушки деревьев ,– засел где-то, молодец.

    - Что ж вас так к нам тянет-то в таких количествах? – братья, кряхтя, выволакивали недвижимое механическое тело за сведенный судорогой манипулятор.

    - Ага, и будет ли этому конец? - закончил за братьев мучавшую всех мысль Кузнец.

    - Шериф, молодец, догадался! – синхронно прошипели настроенные на одну волну рации голосом деда, – пока сиди, где сидишь!

    - А нам бы лучше побольше костров разжечь, – продолжил командовать уже не в рацию дед, – похоже, на фоне открытого огня супостатов хоть как-то, да видать. Гамлет, Офелия, вы им не нужны, дуйте за дровами. Малец, дай-ка ракетницу к тебе примотаю.

    В результате четких команд растерянность как рукой сняло. Все зашевелились. Даже не терпящие руководящего давления братья принялись из остатков заранее набранных дров разжигать дополнительные костры.

    В конце концов расселись вокруг костра ждать.

    - Ну и чего ждем? – не выдержал первым Кузнец.

    - Остатки на себя выманиваем, – откликнулся дед.

    - А собака-то твоя куда подевалась? – задали, похоже, мучавший их очень давно вопрос братья, – Ведь не тявкнула даже.

    - Дык не сторож я своей собаке, может, спеленали ее, а мы не нашли, может, с испугу спряталась. Не каждый день хозяина в кулек превращают.

    Уже практически в темноте, когда пылали разожжённые по периметру костры, напряжение, связанное с необычностью ситуации, удивительным образом отступило. Огонь разделил мир на тот и этот, включив в каком-то древнейшем разделе мозга кнопку спокойствия, активировав остатки центра удовольствий. Под такой защитой ничего не может случиться – именно об этом трещат ветки, сгорая. Опять нашлись и тушенка, и котелок, и вода.

    - дед, у тебя есть чего? – братьям не терпелось снять напряжение, – Или с Гамлета сольем, гы-гы-гы?

    У деда предсказуемо нашлось. Стало совсем хорошо. Именно в такие моменты тянет на откровение, и задаются самые неудобные насущные вопросы.

    - Гамлет, а что стряслось-то? – выразил общую обеспокоенность от нестандартной ситуации дед, – Что так поперло? Вы вроде бы как им теперь и не нужны, а мы вот понадобились. Не порядок.

    - Так все было готово к доставке филония, – Гамлет ответил после небольшой паузы, задумчиво глядя в огонь, – а братья оборудование взяли и пристрелили! На секунду представьте только, филоний здесь буквально неисчерпаем. Уж на что я робот-ремонтник и вроде как не специалист, но Офелия остатками сознания подтвердила.

    - Так это что, телепортатор у вас? – не удержался и присоединился к беседе Кузнец, – Как вы филоний-то собирались доставлять?

    - Филоний - это не минерал, и не вещество. Полезным ископаемым его можно назвать весьма условно. Это сложно объяснить, а представленные термины - скорее издержки перевода машинного кода на язык биологических существ. Очень трудно без потери смысла. Телепортатор для его перемещения не нужен. Тут, эээ… ну как бы максимально понятно объяснить. Нужна быстродействующая связь. WiFi межгалактического масштаба.

    - Угу, а роутер братья пристрелили? – подвел черту Кузнец.

    - Ага, и именно в тот момент, когда ждали небывалых объемов.

    Все замолчали с лицами, как будто бы всем все ясно. Молчали недолго.

    - Нет, но ничего же непонятно! – прервал молчание дед, – Нам что, от нашествия пеленателей и не избавиться теперь?

    - А, хорошие вещи делают неизвестные мастера? – в свете костров появился Шериф, оставив без ответа повисший в воздухе вопрос и передавая винтовку задумчивому Кузнецу, – повезло, что прямо на нее кинуло, и жаль, что патроны закончились, а то бы и дальше там сидел.

    Больше всех Шерифу обрадовался дед. Вежливо попросив свой вещмешок, в который, похоже, Шериф так и не удосужился заглянуть, протаскав целый день, извлек из него огромную краюху хлеба, бутылку своей настойки и две банки тушенки. Подкинули дров в костры, и пир разгорелся с новой силой.

    Разрезав еще мягкую краюху вдоль, дед вытащил мякоть и, используя хрустящую корку как импровизированную тарелку, насыпал ароматной смеси из вареной картошки и тушенки.

    - Ложку вообще-то свою надо иметь, – протянул дед изысканное в сложившихся обстоятельствах блюдо Шерифу, – но ты не стесняйся, на, мякишем загребай.

    Нашлась и матерая, видевшая падение тунгусского метеорита, толстого, изрядно пожелтевшего граненого стекла стопка. Будучи заполненной темной, ароматной, тягучей жидкостью она вызывала не меньшее благоговение, чем половинка хрустящего “черного” наполненного варенной картошкой с мясом.

    - Хех! –    и аккуратно занюхал, но не закусил корочкой.

    - А ты не так прост, как кажешься, – сказал дед Шерифу, пристально вглядываясь в хлынувшие из глаз слезы и попытки удержать в повиновении лицевые мышцы, зажившие, казалось, своей жизнью.

    - Он думает, мы тут меды распиваем! – избитой шуткой подключился Медведь.

    - Ничего, это с непривычки, – продолжил дед, пытаясь разобрать недописанный лицом Шерифа роман.

    Но в данный момент к шуткам Шериф оказался невосприимчив. Еда полностью поглотила его. Адреналиновый шторм предыдущих дней, невиданные объекты охоты, костры, самогон, малознакомые люди, роботы - все смешалось, закрутилось, и было уже не разобрать, где правда, где ложь.    Уже не верил сам себе. Галлюцинации? Но живее чем сейчас, он себя никогда не чувствовал.

    - А чего с дерева-то слез? – похоже, один из братьев все-таки решил утолить какие-то свои прошлые обиды, впрочем, выждав момента, когда Шериф, в конце концов, доест. – Сидел бы дальше на ветке.

    - Говорю же, патроны кончились,    – резко ответил Шериф, несмотря на сытое расположение духа, - Ты тела вокруг пересчитай, вот столько в винтовке патронов и было. Чего дальше-то сидеть? Если кто остался, все равно найдут и повяжут. Вот как, например, всех вас!

    - А Кузнеца чего не развязал?

    - А связанным от него толку больше, – Шерифа разговор уже начал раздражать, – Приманка - лучше не придумать. Практически живец.

    - В сложившейся крайне ограниченной по времени ситуации, развязывать кого бы то ни было крайне неосмотрительно, – безапелляционным тоном подвел итог Гамлет, - Шериф тактически грамотно отступил, затаился и выждал лучший момент для гарантированного выстрела.

    - То есть лучшей ситуации для пересмотра наших коммерческих договоренностей не придумать? – начал Шериф, казалось бы, давно оконченный разговор.

    - Кто о чем, а вшивый о бане, – Дед подкинул еще дров в один из костров, – будет, будет тебе экономическая выгода, не переживай.

    Костры, ночные бдения, пикник с мясным варевом и самогоном закончились предсказуемо – рассвело.

    Весь день решили посвятить одному - перетаскать, и разобрать пришельцев, попытаться разобраться в ситуации, решить, что делать.

    Шериф, находящийся в прекрасном расположении духа после ночных переговоров, решил в этом субботнике не участвовать, и, как только на горизонте замаячил его уазик, засобирался домой.

    Провожать быстро ставшего почти своим Шерифа высыпала вся деревня. Долго суматошно грузили незамысловатые деревенские и охотничьи гостинцы: яйца, что-то копченое, конечно же, бутыли с чем-то мутным и темным. В придачу дали целый список традиционных городских покупок. Долго молча стояли, не знали, с чего начать, что сказать на дорожку. Долго извинялись. Наконец, уже к готовому уезжать Шерифу подошел Медведь.

    - Ты это. Котика нашего там в городе не обижай, – сказал и закрыл дверь.

    Уазик уехал.

    - Нам в наших условиях еще котика и не хватало, – казалось, Кузнец ни к кому конкретно не обращается, – объявился еще один ваш?

    - Нет, пусть и в городе не расслабляется, – Медведь, продолжая думать о чем-то о своем, отвечал невпопад, – ботинки у него кошатиной воняют, так что точно кот его не наш, не волнуйтесь.

    Гамлет, уставился на Медведя и, казалось, завис.

    Весь следующий день прошел в ускоренной подготовке к отражению новых атак. Наскоро из металлолома сварили тележку для перевозки подстреленных, перевезли их в деревню и складировали у бани для разборки.

    Гамлет наотрез отказался свинчиваться с Офелией в единый обрабатывающий центр.

    - Свободу он, вишь, ценит, посмотрите на него! – прокомментировала происходящее Варька.

    Задач по металлообработке накопилось, и как-то само собой решили собрать стационарный станок с возможностью и токарных, и фрезерных работ, так, чтобы никому больше не приходилось свинчиваться, благо, что всевозможных элементов, электроники, электрики и гидравлики от подстреленных роботов накопилось преизрядно.

    Получив подробное описание чего искать в металлоломе, братья заверили, что проблем с поиском не предвидится, умчались на своей гремящей газели, и через несколько часов счастливый Гамлет уже выгружал здоровенные чугунные станины с остатками некогда полированных направляющих, мешки с цементом и арматуру.

    Пока братья занимались любимым делом, Гамлет, Кузнец и Дед занялись разборкой и сортировкой трофеев, строя планы по грядущей обороне.

    - Гамлет, а Гамлет, – уже в который раз донимал робота Дед, – а вот в этих ваших невидимых покрывалах что, и не разглядеть никого?

    - Ну почему? Шерифу дали огромный список крайне необходимых закупок. Первым пунктом там идут тепловизоры. К сожалению, в виде очков их у вас еще не существует, но на винтовки хоть что-нибудь да привинтим. Будешь ночью видеть, как днем, ну почти как днем.

    - А вот допустим меня такой накидкой накрыть? – Дед с некоторой опаской гладил на вид невесомую ткань, – Я ведь тоже невидимым стану?

    - Стал бы, если бы пулями в ней отверстий не понаделали, а в наших условиях отремонтировать это невозможно. Да и необходимости нет. Кому надо, те и под накидкой тебя увидят. Тут другие накидки нужны. Надеюсь, Шериф достанет материал.

    - Что ж вы одну накидку на все случаи сделать не можете, я что, как лук в пяти накидках должен ходить?

    - Абсолютная невидимость невозможна. Да и не нужна она на вашей планете.

    - Ага, не нужна. Вон те тоже так думали, лежат сейчас отдыхают. Мы из них теперь самогонные аппараты делаем.

    - Ох, дед, дед, – казалось, что Гамлет тяжко вздохнул. Понятно, что данное действие для робота невозможно, но ощущение было полное, – Задача вас поработить или уничтожить не стоит. Проблема совсем в другом. Даже пеленатели, что тихо лежат перед нами, и то действовали максимально аккуратно. Никто не пострадал. Дело в том, что для всех ясно, что здесь потенциальный поток филония огромен. Нет смысла что-то менять, тем более что любое грубое вмешательство может этот поток прекратить. Проблема только с доставкой.

    Темная, почти коричневая жидкость тонкой струйкой покидала пыльную, лишенную этикетки бутылку. Прямо на лед в массивный как пресс-папье стакан.    Нет, при ближайшем рассмотрении кривая этикетка на бутылке все же была, но изготовленная из странной, желтой от ветхости бумаги, без художественных излишеств, присущих для любого спиртного, с непонятными, затертыми надписями, сделанными от руки.

    - Вот зря ты от напитка отказываешься, – изящная мужская рука с ухоженными ногтями поставила бутылку в шкаф, который, казалось, был сделан из единого куска дерева, на полку рядом с гипертрофированно-огромной колбой “песочных”, с мелкими алмазами вместо песка часами, – Такое ты не купишь нигде! Я специально в Шотландию… Есть там в горах одна деревенька.

    - Да-да, знаем. Юные девушки проращивают ячмень босыми ногами, – невысокий коренастый мужчина разглядывал панораму залива, открывающуюся с тридцатого этажа, – Я тебе таких историй…

    - Да дело-то не в историях, - высокий, подчеркнуто утонченный мужчина был прямой противоположностью своего собеседника, – ты не пробуй, ты хотя бы только понюхай.

    - Да не пью чайными ложками, - Коренастый зачерпнул льда из серебряного ведерка и протянул к Утонченному здоровенный стакан, – уговорил, плескани-ка.

    Ветхая этикетка второй раз за день увидела бескрайний залив, чего с ней не случалось уже очень давно.

    - Да не жмотись, лей. Что ты как в глаза закапываешь. Съездишь еще в свою Шотландию. Лишний повод тебе.

    - Такое не пьют так!

    - А я тебе об этом и говорю, – Коренастый циничным залпом выпил предложенное. Утонченный поморщился, – Давай нажремся! Вот так как прежде. С разбитыми машинами, стрельбой, драками. В соплю, в жижу. А то смотрю на твой маникюр, манеры, тьфу, противно! Спустись на землю. В провинцию съезди. Знаешь хоть, как там сейчас?

    - Как?

    -Не поверишь, с бабами спят до сих пор! – Коренастый цинично заржал, радуясь древней шутке.

    - Дикари.

    - Вот и поехали, а то как бы с тобой что плохое не случилось, надышишься здесь болотных газов. Сырость. А там, вот смотри, - Коренастый протянул лопату мобильного телефона.

    - Дружок мой лепший, одноклассник. Вишь, с убиенным медведем позирует, да не кривись, не кривись, носорогов стрелял - не рефлексировал.

    - Носорогов стрелять была производственная необходимость. Общая.

    - А здесь психическое здоровье под угрозой, так что проблема тоже общая. Да и одноклассника своего давно хочу под крыло взять, временно пристроим его куда-нибудь, присмотримся. Дальше видно будет. В регионах он как рыба в воде, Шерифом в местном околотке служит, а дело к пенсии, то да се. Не пропадать же ценным кадрам. Он нам там все и организует, снегоходы там, баню, загонщиков, пусть расстарается. Стимул есть.

    - А повод? – попытался избежать потенциально насыщенной командировки Утонченный.

    - Шутишь, какой повод еще? Да хоть вот, падение продаж алкогольных напитков, чем тебе не повод. Небось, на самогон и бояру перешли, а Шериф мышей и не ловит. Ну и местных напитков попробуешь, это тебе не унылый ячмень, там и бобровая струя, и калган, и женьшень, и левзея, и черт в ступе с печенью летучих мышей. Кто бы знал, еще что они туда добавляют. Я вот, как-то случай у меня был …

    - Да надоела мне охота.

    - Да так постреляем, ты вспомни. Патронов возьму, на маленькую войну в большой африканской стране хватит. И весь арсенал выгуляю заодно. А после охоты порыбачим, снастей возьмем. Там нужен-то небольшой ящик. И лед - не помеха. Эх, не видел ты, как мы с вертолета рыбачим.

    Под станочный парк решили выделить один из самых больших и крепких бесхозных сараев. Время год за годом заносило крышу из шифера разнообразным мусором, не замедлившим стать субстанцией, пригодной для роста мха. Так что черная, покосившаяся, с веселой травяной крышей постройка готовилась стать цехом для высокоточного внеземного оборудования.

    Совместно вынесли весь хлам, скопившийся разве что не за века. Вилы, косы, старая прялка, сельскохозяйственный инвентарь забытого назначения – все могло бы стать неплохими экспонатами для этнографического музея.

    Углубили пол, отсыпали песчаную подушку и, увязав арматуру с предварительно сваренными из швеллеров подрамниками под станки, приступили к бетонным работам. Бетономешалку, бывшую когда-то бочкой из-под масла, поручили крутить Мальцу во избежание кучи вопросов и путания под ногами, благо сил у него хватало.

    К вечеру, когда с бетонными работами было уже закончено, растопили баню и принялись разбирать на запасные части настрелянные за последние дни трофеи. Братьям же и Мальцу, с трудом оторвавшемуся от любимой бетономешалки, поручили очистить от старой ржавчины найденные в металлоломе станины от станков. Все были при деле.

    На следующий день, установив самую большую станину, бывшую некогда токарным станком на забетонированную раму, Гамлет и Кузнец, выгнали всех из залитого ярким светом сарая и принялись собирать единый обрабатывающий центр.

    Первой деталью, которую изготовил опутанный датчиками и гидролиниями совместный плод земных и внеземных технологий, был набалдашник из органического стекла для газелевской ручки переключения передач в виде прозрачного полированного конуса с закругленными краями и алой розой внутри. Братья очень просили.

    Закрывшись и фактически отгородившись от мира, Гамлет, Кузнец и примкнувший к ним Дед принялись остервенело творить, да так, что уже через пару дней из отремонтированной двери сарая вышел кардинально измененный Малец. Трудно сказать, насколько было изменено одно из тел пеленателей, максимально близкое к человеческому, но речь, характер и поведение робота-подростка остались прежними. Старое, паукообразное тело Гамлет оставил как есть, соединив в единую малую сеть блоки управления, но сделав невозможным соединение с сетью внешней. По словам Гамлета, Малец и паук были теперь единым ментальным целым, способным как к раздельным самостоятельным, так и синхронным действиям. При этом оба были максимально защищенными от Зова отсутствием внешней связи.

    - А рюкзак, рюкзак-то сможете сделать, килограмм двести чтобы мог выдержать? – вторым из таинственного сарая вышел Дед. – Это сколько ж всего я теперь утащить-то смогу?

    На первый взгляд, изменения были незаметны, но даже в спокойной ходьбе появилась едва заметная нечеловеческая упругость. Дед, казалось, с удивлением рассматривал свои руки, прохаживался вдоль сарая, приседал и, к удивлению наблюдавших за всем этим братьев, внезапно прыгнул. Не ясно, на что он рассчитывал в неиспытанном, только что изготовленном экзоскелете, но пролетев метров восемь, к счастью, самоуловился в наудачу подвернувшемся на пути тенте газели.

    - Места для парковки не нашли лучше? – Дед, кряхтя, выбирался из ветхого кузова, причем каждое его движение вызвало хруст ломающихся бортов и треск рвущегося материала тента, что вызвало физическую боль братьев, синхронно отражаемую на их лицах. Но видя, с какой легкостью Дед, походя, крушит их любимицу, братья переглянулись и предпочли промолчать.

    - Где этот гребанный медведь? – в конце концов выбравшись, дед остервенело завертел головой, благо новое устройство никаких ограничений для этого не создавало, – Миша, иди-ка сюда. Кто там мой самогон тырил третьего дня?

    - Медведь, до сего момента спокойно сидевший у изрядно заржавевшей открытой клетки в обнимку с уполовиненной четвертью, подскочил как ошпаренный. Было очевидно, что монополия на физическую силу закончилась, а тела пеленателей, на основе которых и был сделан экзоскелет, явно превосходили показатели медведя. Прыгать с места на восемь метров он не умел. Осталось проверить, как насчет бега.

    Гамлет и Кузнец задумчиво наблюдали как явно имеющий преимущество в скорости и энерговооруженности Дед неуклюже, по причине отсутствия навыков управления новым устройством, пытается изловить мохнатого переговорщика. Последний же, резко тормозя, цеплялся огромными когтями за мерзлую землю и, изворачиваясь, умудрялся раз за разом скидывать осатаневшего Деда с того места, где у обычных животных обычно бывает хвост.

    - Хорошо, что мы первым на Деда экзосклет надели, – Кузнец с нескрываемым интересом смотрел на биомеханическую суету, – я бы неделю осваивался, а тут вон, экспресс-тест - прыжки, скачки, повороты. Драка вот-вот будет. Я, кстати, на Деда ставлю, уж очень сильно он мотивирован.

    - Не будет драки, – Гамлет после некоторой паузы что-то сам для себя решил, и в тот же момент, не снижая скорости, экзоскелет прекратил реагировать на импульсы управления и застыл в том положении, в каком был, пропахав борозду вместе с дедом.

    - Первичные испытания закончены, необходимо внести изменения в конструкцию.

    - На взлете птице обломали крылья, – только и смог прохрипеть Дед, пытаясь выбраться из новой игрушки.

    - Как думаешь, доложит Шериф, куда следует? – Гамлет и Кузнец даже не попытались помочь Деду выбраться из внезапной западни, чтобы не нарушать чистоту эксперимента, вероятно.

    - Куда? Зачем? – казалось, что Кузнец уже давным-давно для себя получил ответ на этот вопрос, -    У него ведь теперь здесь не только “любовь с интересом”, у него теперь жизнь раскрасилась яркими красками. Ты не видел, как у него глаза горели? Хотя у кого я спрашиваю.

    - Вот сейчас обидно было. Мы легко понимаем изменения в психологическом состоянии. Особенно Медведь, тот легко гормональный фон по запаху контролирует.

    - Уверен, что ничего и никому не скажет, – продолжал Кузнец, – мало того, вот увидишь, он из рекомендованного списка сам еще кучу всего закупит и привезет. Ну и Медведь еще со своим котиком.    Хотя не думаю, что Шерифа испугает какая-то там персональная слежка. Смешно. Медведь этот со своими идеями.

    - Ты знаешь, меня именно медвежьи идеи больше всего и беспокоят, – голос Гамлета продемонстрировал высшую степень обеспокоенности, – вообще-то без интегрирования в глобальную сеть блоков, подобных нашим, подобные решения невозможны.

    - Мегамозг? Искусственный интеллект?

    - Интеллект, но не в том виде как его себе представляют белковые существа. Нейросеть - это не интеллект. У вас, кстати, тоже есть в зачаточном состоянии. Так вот, придумать что-то свое нейросеть, давай для простоты и будем это так называть, не может. Огромная база данных, перебор возможных вариантов и выбор наиболее благоприятного из них – вот и весь искусственный интеллект. Творчество ему неведомо.

    - Но база данных, из которой и черпается вселенская мудрость, - Кузнец был крайне заинтересован, -    она же откуда-то взялась.

    - И у нас была белковая жизнь, способная творить. Жизнь осталась, способность утеряна, увы. Удовлетворение потребностей и безопасность иногда имеет негативный эффект. Вот и маемся в поисках по разным планетам.

    - В поисках чего? – казалось, что Кузнец начал о чем-то догадываться.

    Молодой кабан несся сквозь готовый к зиме лес, не разбирая дороги.    Обычно тонкие промороженные ветки не были преградой, не могли повредить тело, прикрытое начавшим матереть калканом, но в этот раз, когда от нутряного ужаса перехватило дыхание, и дрожали даже копыта, именно тонкий, оставшийся в ожидании зимы без листьев подлесок создавал больше всего хлопот, путал ноги, не прикрывал как раньше, не давал спрятаться. Оставалось только бежать и бежать, изо всех сил выбивая куски мерзлой земли, бежать так, как никогда до этого не бегал, ни от волков, ни от собак.

    Нечто и не думало подкраиваться или скрываться. Легко настигало каждый раз после резкого торможения или маневра, когда каждый раз думалось, что ну в этот раз все, увернулся, и больше оно за мной не побежит. Тщетно. Вот оно уже за спиной, и для сохранения свободы и жизни требуется все более изощренное, запредельное усилие. Очень хотелось как в детстве визжать на весь лес, но воздуха в работающих на болезненном пределе легких хватало только на бег.    Развязка была предсказуемо близка, и кабан решил продать свою жизнь подороже, резко затормозить и, развернувшись, направить такие маленькие только-только наметившиеся клыки на врага. Вот за рыло и клыки его и прихватили.

    Шериф не подвел. Будучи заинтересованным в росте объемов, продаж и доходов он крайне энергично принялся организовывать не только распространение продукта через обязанных ему владельцев магазинов, но и занялся улучшением производственных процессов непосредственно на винокурне. Закупил утеплитель для организации полноценной бродильни и минимизации тепловых потерь, партию бутылок, зерна и патоки в качестве сырья для производства, парочка тепловизоров в различных вариантах исполнения - в виде прицела и попроще - просто для поиска подранков, гильзы, порох и много еще чего, крайне нужное в удаленном от цивилизации хозяйстве.    И вишенкой на торте, вызвавшей фурор и восхищение, был автомобиль, на котором это все было привезено, – Зил 157.

    - Когда окрестные воинские части дербанили, с консервации удалось хапнуть, – смущенно пояснил он, глядя на то, как спрыгнувшие откуда-то сверху, похоже, прямо с деревьев, братья в экзоскелетах восхищенно разглядывали раритетный автомобиль, – Сам не знал, для чего брал, ну на всякий случай. Теперь вот пригодится, вам по вашим дорогам в самый раз будет. Тут не все еще, второй раз придется ехать. Да и разговор есть.

    - Да тут и гидроусилитель есть, – братья принялись подробно изучать приобретение, открыли боковые крышки, получив доступ к двигателю, и почти перешли на крик от восхищения, – подкачка шин работает!

    - Лебедка, глянь!

    - А карданных валов-то тут, ты только посмотри, километры!

    - Гамлет, теперь тебе трансформера есть из чего делать, – подключился к всеобщему восхищению Кузнец, – Колун Захарович, мать его, Прайм.

    Будучи в экзоскелетах машину разгрузили мгновенно.    Не вызвали затруднения даже двухсотлитровые бочки с бензином. К удивлению Шерифа, интерес у Гамлета вызвал мешок с древними, уже забытыми, ставшими печально-ненужными игрушками, невесть как попавший в тентованный кузов так, кстати, подвернувшегося под склад хлама.

    Одну игрушку Гамлет выделил особо – кубик-рубик, сделанный из ветхого, некачественного, блеклого, выцветавшего пластика. Долго смотрел на него, аккуратно вертя в пальцах манипулятора, не нарушая целостности рисунка, потом осторожно сделал первый поворот, второй, третий… Уже давно нужно было разбирать тепловизоры и комплектующие для боеприпасов, а Гамлет все вертел и вертел.

    В промороженном, предзимнем лесу, когда снег еще не выпал, деревья голы, а листьев уже нет, звук разносится очень далеко. Слух обостряется, и кажется, что последний лист падает, с треском ударяясь о тонкие ветки, с хрустом входя в листву, опавшую ранее.

    Ажиотаж, связанный с прибытием раритета, был несколько притушен звуком высокой частоты, известный тем, что с помощью него в древних туманах Лондона небольшие суда на Темзе получали шанс не наталкиваться друг над друга, ориентируясь на слух. Как и в былые времена, кто-то или что-то тащило по лесу свинью, заливающуюся истеричным визгом. И тащило исключительно к деревне, к всеобщему недоумению.

    Непрекращающийся визг вызвал некоторую растерянность в рядах бывалых охотников, ибо категорически не укладывался во все, слышанное ранее. Нет, крупного зверья, способного расправится с крупным кабанчиком, водилось в округе преизрядно, но подобную редкую расправу, если и удавалось услышать, длилась она недолго. Как правило, короткий взвизг и мертвая тишина. А тут налицо был оголтелый садизм. Свиненка тащили к деревне живьем, и это ему не нравилось.

    - Ты медведя на кабанов собрался натаскивать? – спросил у Деда один из братьев, когда тот, в экзоскелете и с поросенком подмышкой показался из редкого леса.

    - Мне Шериф свиней обещал. Породу будем улучшать, чтобы на снегу спала и морозов не боялась. А кормить, вон у нас выжатого зерна валом накопилось. Пусть пока в клетке поживет. Я его приручу.

    Казалось, что от открывающихся перспектив оторопели все, включая собаку Деда, в этот раз в охоте участие не принимавшей.

    Второй ходкой уже вечером приехало еще много интересного. Казалось, что Шериф опустошал какие-то аварийные запасы, пылившиеся на неведомых складах веки вечные. Бушлаты, ватные штаны, шапки, древние кирзовые сапоги, одеяла спасателя, туристические коврики, валенки, разгрузки давно исчезнувших производителей – чего только не было.

    Но самым интересным, вызвавшим просто детский восторг были два снегохода, с трудом уместившиеся в кузов. Больше всех радовался Малец в новом теле, недавно освоивший мотоцикл и предвкушавший обладание новой техникой.

    Последним нехотя из кабины вылез кот. Брезгливо потряс лапами при прикосновении с холодной землей, повертел головой, принюхался, смешно задирая голову, для порядка выгнул спину, реагируя на собаку, но видя, как она чешет за ухом, успокоился и пошел со всеми знакомиться.

    - Ваш? – Шериф обращался непосредственно к Медведю, – забирайте. Помет теперь сам за ним убирай.

    - Да какой он наш, – Медведь вроде бы даже икнул, если это вообще возможно, – обычный кот. Не сдюжит он здесь.

    Если бабка Егорша удостоила животное коротким взглядом, – ну кот и кот, небось, мышей даже не будет ловить, пижон городской, – то Варька завела обычную при виде мохнатоcтей тему, - «ути-пуси какой хорошенький”.

    - Сдюжит ,– Шериф коротко бросил взгляд на этот мармелад, – Я в последнее время в городе все меньше и меньше времени провожу, все больше у вас. И появилось дело, не требующее отлагательств.

    - Да погоди ты со своим делом, – Дед, не снимая экзоскелета, демонстрировал очумевшего от происходящего свиненка, – ты бы ему невест поскорее привез, вишь, какой жених пропадает.

    - В общем-то свиненка это дело косвенно тоже касается, – чувствовалось, что Шериф не знает, как перейти к сути дела, – Дед, а нормальные медведи в вашем лесу есть?

    - Там калибры детские будут, ну стеганут по заднице семь шестьдесят два, не сахарный, не растаешь.

    - Да они пьяные будут, не попадут.

    - Да мы последим за ними, да еще так их набухаем…

    - Да в баню их для начала, и всего делов.

    - Ага, в баню, и Медведя к ним, он-то у нас известный по баням специалист.

    - А свинок привезешь?

    - Гамлет, хватит уже кубик крутить.

    - Да на скальник заманишь их, снегоходы не пройдут, а пешком быстро выдохнутся.

    - Варька, отстань от Медведя, ему еще марафонский забег предстоит.

    - Да хватит крутить-то уже. Скажи что-нибудь.

    - Да они, может, вообще никуда не пойдут.

    - Да что ты ломаешься-то, в конце концов, что с тобой сделается-то?

    - Им фотографии вообще-то нужны.

    - Зачем фотографии, давайте скажем, что готовое чучело им по почте позже вышлем.

    - А где возьмем?

    - Дык медведя и вышлем с подносом и яблочком во рту.

    - Свинок бы привезти.

    - Я сертифицированный переговорщик

    - Давай адрес, Медведь к ним сам съездит на переговоры.

    - Это нельзя собрать, невозможно просто.

    - Не пролей, ирод!

    Уже засветло, выйдя из бани, Шериф с Кузнецом наткнулись на Гамлета, который все так же остервенело продолжал тщетные попытки собрать кубик-рубика.

    - Ну что, Данила-мастер, не выходит каменный цветок? – Шериф после удачных переговоров был в прекрасном расположении духа, а чистый воздух и баня как рукой сняли возможные последствия бессонной ночи.

    - Из всех уцелевших блоков я собрал пусть подобие, пусть мизерную, но сеть. Памяти и первоначальной базы должно быть достаточно для решения простейших задач, – казалось, что голос Гамлета дрожит, -    Тем более такой простейшей как эта. Система должна была обучиться сама! К тому же проблема должна решиться простейшим перебором, но нет! Проблема не решаема - это совершенно точно. Зачем тогда такая игрушка? Вы калечите своих детей специально?

    - Кто кого калечит - это еще вопрос, – Шериф забрал кубик у опустошенного робота, быстро провернул грани несколько раз, на секунду задумался, разглядывая коварную головоломку, и, к удивлению Гамлета, провернул вершину кубика на сто двадцать градусов, несмотря на то, что это не предусматривалось конструкцией. Подумав еще, проделал то же самое еще с одной вершиной, – Держи, а то нам бы все румынское ругать!

    - Пойдем, тепловизоры проверим, – Кузнец поманил Шерифа за собой, оставив разглядывающего собранный кубик Гамлета, – сейчас сквозь неокрепший электронный мозг строем пройдут пять стадий принятия неизбежного. Как бы это на неделю не растянулось.

    Тепловизоры понравились всем. Искали утечки тепла из домов, готовили еду, следили по следам за котом, пытались охотиться на собаку, диагностировали двигатели и организмы людей. Все, что выделяет тепло и было отлично от температуры окружающей среды - все радугой отражалось на многочисленных экранах и в окулярах прицелов.

    В конце концов бесполезные игры переросли в полезные эксперименты по определению того чудодейственного способа, каким можно скрыться от всевидящего ока.

    Оказалось, что любые изолирующие тепломатериалы отлично блокируют инфракрасное излучение, но только на время. И насколько не был бы данный материал эффективным, проявление объекта на экране является только вопросом времени. Но чтобы прийти к данному казавшемуся впоследствии столь очевидному выводу, населению деревни пришлось вдоволь наиграться в изготовлении кустарного антитепловизионного камуфляжа.    Со временем тепловизор видел все, и это удручало.

    В свою очередь, даже небольшой воздушный промежуток между источником тепла и любым экраном делал источник тепла малозаметным, что проблему не решало на сто процентов, но вселяло некоторую надежду. Обнадеживало так же еще и то, что промороженный зимний лес был на правильной стороне. Стоило хотя бы на пару метров углубиться в подлесок, а тем более скрыться за деревьями, и в любой тепловизор разглядеть что-либо теплое было уже невозможно.

    Лучше всех в борьбе с излучаемым теплом себя показал маскировочный комплект Ghillie в исполнении почему-то Desert Suit. Было непонятно, каким образом маскировочный костюм для пустыни затесался среди ватников и бушлатов средней полосы, но благодаря своим длинным, напоминающим кикимору волокнам теплу от человеческого тела долго не удавалось добраться к поверхности. Так что видимым в спектре тепловизора он становился далеко не сразу.

    Поражала способность прибора отслеживать любой предмет, излучающий тепло. Так след от нечаянного прикосновения руки к дереву “светился” перегретым пятном еще десять минут, а кот в доме оставлял следы аж на целых пятнадцать. И не было ему покоя, везде его находили. Одна только собака Деда следов почти не оставляла, но в суматохе многочисленных приобретений этому особо не придали значения.

    По словам Гамлета, так и не пришедшего в себя поле неравной борьбы с продуктом сумрачного венгерского гения, выходило, что маскировочные покрывала, давшие неоспоримое преимущество при первом контакте с пеленателями, по сути своей хрупки и не выдержат не то что пулю, но и мельчайшую дробь.

    По сему, было решено наплевать на безопасность и на всех танкоопасных направлениях установить автоматически стреляющие ловушки, благо с изготовлением оных из водопроводных труб на основе патрона двенадцатого калибра проблем не было.    Дед же, воодушевленный возможностью дистанционно кого-то подстрелить, вызвался отлить из свинца товарное количество дроби по размеру не крупнее чем девятка.

    На этом и разошлись.

    - Ты понял, нет? – Дед уже начинал раздражаться, – башкой своей кивни хоть, а то стоишь, как уроки не выучил.

    - Ты бы шапочку из фольги снял, – вместе с Дедом сценарий будущей охоты прорабатывал и Шериф, – ну не носят местные здесь такое.

    - Пакет с соком держи наготове, - не унимался в обучении Дед, – сразу все не разливай, по чуть-чуть, а то не хватит.

    - Мы пойдем вот отсюда, ты сидишь здесь, – продолжал инструктировать Шериф, - Как услышишь, что мы подошли достаточно близко, выходишь.

    - Портков запасных не забудьте, – пытался острить Медведь.

    И давай вот только вот без этого твоего “Превед!” – Шериф продолжал, не реагируя на обидные намеки, -    Они наверняка пьяные будут, но не до такой же степени. Молча выходишь, молча встаешь на задние лапы.

    - Я не удержусь, – подключился ранее молчавший Медведь, – обязательно скажу что-нибудь.

    - Ну вот тут тебе и… - начал было Дед, но Шериф остановил его успокаивающим жестом.

    - Даже лапой не вздумай приветственно помахать, – продолжал Шериф, - просто встаешь, мы с Дедом стреляем. Возможно, кто-то из гостей успеет выстрелить, это как повезет. Но, как говорится, не сахарный, выдержишь.    После выстрелов ломишься в эти кусты, должен разлить чуток сока для вида, и дальше вон туда со всех ног или лап, что там у тебя. Желательно время от времени, свой путь соком обозначать для азарта. Мы заведомо медленнее, снегоходы здесь уже не пройдут. Так что оторвешься быстро. Дед, ты решил, где произойдет кульминация?

    - Я про городских много чего слышал, – издалека начал Дед, – про Медведя кое-что знаю.    Я на вашу кульминацию даже издалека смотреть не хочу.

    - Медведь, надеюсь, твой словарный запас позволяет объяснить значение этого слова?

    Медведь нехотя зашептал что-то Деду на ухо.

    - Есть место, где после выстрелов можно со скалы красиво сорваться, – Дед как обычно понял все по-своему, – вот это я понимаю, будет кульминация.

    В конце концов, место для эпического завершения охоты, удовлетворяющее всем требованиям, было найдено. Большая дистанция и кустарник, мешающий обзору, позволяла снизить вероятность точного выстрела, а овраг, мечтающий стать ущельем или даже каньоном, разделял охотников и их жертву преградой, требующей времени на ее преодоление, что вселяло уверенность, что гости ноги топтать лишний раз не будут, и финальный выстрел будет сделан именно отсюда.

    - Только давай без лишнего трагизма и переигрывания, – похоже, что Шериф уже хорошо изучил медвежьи повадки, несмотря на краткость их знакомства, – услышал выстрел, желательно еще чтобы пуля где-то рядом щёлкнула, упал, остатки сока на себя выдавил. С пакетом хоть что делай, но чтобы его не было, если хочешь, ешь!

    - А если пуля непосредственно по мне щелкнет?

    - Обсуждали уже, охотничьи боеприпасы даже для нарезного оружия не могут иметь закаленных стальных сердечников. Так что хлопнет оболочной свинцовой пулей, не развалишься. Ну или Гамлет тебя починит.

    - Ага, починит как Офелию, – Дед не упустил случая напомнить известный курьез, – ты не стесняйся, если надумаешь, только покажи, куда стрелять надо.

    - Ляжешь вот здесь, – продолжил Шериф, – и не дыши, хотя да ну, в общем, не шевелись. Далее фото, селфи, попрыгают по тебе, может даже попинают. Собак у них вроде нет, да даже если бы были, проблемы от них не будет. В любом случае, лежи и не двигайся.

    - А добивать не будут? Контрольный в голову, избавление от мучений, кинжал милосердия Самсонова?

    - Мы с Дедом первыми прибудем. Констатируем, но если хочешь, избавим.

    - А если баре возжелают, ну допустим мяса? Выпить на крови – святое дело!

    - Вот ведь специалист, - Шериф с Дедом недоуменно переглянулись, – Двинем версию, что у тебя личинки глистов в печени. Отравиться можно. Это не такая уж и неправда, кстати.

    Обсудив все детали предстоящего мероприятия, засобирались домой.

    - На, держи. На обратном пути истекание кровью тренируй, а то забудешь еще, – Дед сунул Медведю предварительно заготовленный пакет с томатным соком.

    Идти было достаточно далеко, и Медведь с пакетом сока то в зубах, то в лапе довольно быстро отстал.

    - Что-то я за медведя беспокоюсь, – Дед несколько раз оглядывался на ковыляющего уже в пределах видимости робота, – может, с ним в цирке лучше выступать, зачем сразу на охоту.

    - Про охоту говорил уже, люди слишком нужные. Нужные и важные! Выступая в цирке на велосипеде, вы таких не найдете. Иногда лучше не знать, что такие люди есть, но вам повезло.

    - Все загадками говоришь. Кому нужные?

    - Мне, а теперь значит и вам.    Вот если бы вы в вашей глуши самогоном ограничились и сидели тихо, то люди эти были бы крайне бесполезны. Но вы на рынок водки полезли. Иллюминация, дорогу накатали, вас из космоса, наверное, видно уже, рано или поздно внимание к себе привлечете. Это чудо просто, что именно я на вас вышел. Хотя и со мной привлечете, вопрос времени.

    - А если заподозрят что? – Дед все не унимался, – ведь такую малину нам изгадят, настучат, как есть настучат.

    - Эти не настучат, - Шериф ответил после некоторого раздумья, – сами к такому как пиявки присосутся. Тут ведь тебе и прибыль, и развлечения. А что еще надо человеку, у которого уже все есть, и все перепробовано? Они еще сюда туры организуют для избранных и задорого.

    К удивлению деда и Шерифа, Медведь каким-то образом незаметно обогнал их на довольно узкой тропинке и молча стоял, глядя на мирно беседующих людей.

    - Чего застыл, – близость дома притупила обычное для Деда чувство самосохранения, – дорогу домой забыл?

    Медведь никак не отреагировал, отделенный от людей поваленным деревом вперемешку с валежником, молча провожал взглядом.

    - Ты в нас дыру протрешь, – продолжал Дед испытывать свою удачу, – Сказать что хочешь?

    Медведь молчал.

    - Странный он какой-то, – Шериф первым заподозрил неладное, – и где следы от сока?

    - Да он нормальным и не был никогда, – Дед и Шериф остановились напротив Медведя, разделенные завалом из сушняка,– не поверишь, он у меня в лесу настойку украл.

    - Ну, такого ты никогда не простишь.

    - Иди сюда, животное, – Дед глумливо начал подманивать зверя невесть как завалявшейся в кармане конфетой, – на, на, на.

    - Ну и зачем ты его сюда зовешь? – это подошёл свой, внезапно ставший таким родным Медведь, – случись чего, я вам помочь не смогу.

    Смешно смотреть, как осознание важного отражается на лицах. Как за секунду глумеж и издевательства чувство собственного превосходства сменяются ужасом и желанием извиняться.

    - Ты невесту, что ли, себе завел? – Дед, пятясь и прикрываясь Медведем, перешел на шёпот, – Мы пойдем, пожалуй, не будем вам мешать.

    - Похоже, его уже из спячки подняли, – все трое медленно, без резких движений пятились, – плохо это очень.

    - А самое главное, – Шериф так же, как и все, перешел на шепот, – очень интересно, кто его поднял, ну или её по твоей, Дед, версии. Крутится тут кто-то у вас в лесах посторонний.

    - Как назло дробь в обоих стволах, – вспомнил что-то важное Дед, когда, постоянно оглядываясь, отошли уже достаточно далеко, – нельзя его так оставлять. Спать он уже не ляжет. Может, вернемся, кульминацией займетесь?

    - Ну, не ляжет так не ляжет, – Шериф думал о чем-то о своем, – в конце концов, хотели охоту, вот вам и охота. Новый Медведь – план основной, на него ориентируемся, его ищем, на него охотимся.    С нашим Медведем пусть будет план “Б”, аварийный. Я привезу мяса, может, козу, вывалим рядом с так полюбившимся нам местом, а дальше пусть будет как карты лягут. А ты, Миша, не расслабляйся.

    - А я и не расслабляюсь, – хором ответили и Дед, и Медведь.

    - А с чего мы вдруг начали огневую мощь-то наращивать? – Кузнец удивленно крутил в руках точеную латунную гильзу, больше напоминающую заготовку под маленький снаряд, – Тут же калибр миллиметров в двадцать не меньше? Нам так пороха не хватит, и так все запасы из окрестных магазинов выгребли. Подозревать, небось, начали, что за охотники такие.

    - Маскировочные накидки — это цветочки, – разговор с Кузнецом не мешал Гамлету одновременно устанавливать здоровенную железяку метра полтора длинной, бывшую, по подозрению Кузнеца, когда-то штоком гидроцилиндра с огромного экскаватора или бульдозера, – Очевидно, что броню в следующий раз так же нарастят. Точной информации у них нет, но рано или поздно догадаются, что собственно у нас тут происходит. Информационный фон планеты они без проблем мониторят, и если волны по сопротивлению вторжения нет, будут следовать своим алгоритмам в том же духе, усиливая давление по чуть-чуть. Это и для выхода филония очень хорошо. Так что наши детские калибры не справятся. Необходимое гарантированное поражение. Без вариантов. А то наделают они нам тут дел.

    - А почему сразу гипер-робо-спецназ не прислать, – спросил Кузнец после некоторой паузы, – для надежности на мегатанках?

    - Сдерживают ограничения, специально разработанные для планет заповедников, – Гамлет, продолжая говорить, что-то настраивал в токарном станке, и в конце концов запустил механизм в работу, -    да и нет задачи вас уничтожить или навредить, для них там осталась неразгаданной одна загадка – почему филоний здесь есть, а выхода его с планеты нет.

    - Кто же такую дуру в руках-то удержит, – Кузнец с удивлением смотрел на начинающий проявляться из заготовки ствол мегаорудия, – даже в экзоскелете сил не хватит. И не то что сил, веса. Сметет как пушинку и все.

    - Для легких экзоскелетов мы полегче калибр сделаем, подростковый, – Гамлет умудрялся одновременно следить за работой программы по изготовлению ствола, будущей фактически пушки, что-то устанавливать в одному ему известные приспособления для механической обработки и отвечать на вопросы, – а для взрослых калибров придется делать взрослый костюм, в броне, пока ее братья в металлолом не сдали.

    - Танк?

    - Ну если хочешь, пусть будет танк, – Гамлет ни на секунду не прекращал работу, – Это будет наш козырь, засадный полк для непредвиденных обстоятельств. Есть информация, что броней дело не ограничится, сюрпризы будут.

    - Откуда информация-то? – Кузнец неподдельно удивился, – Ты без меня своих соплеменников пытал?

    - Зачем пытать-то, – Гамлет даже на секунду приостановил свою работу, – а самое главное, как?

    - Да кто вас разберет? – Кузнец с интересом вертел в руках еще теплую, полированную деталь, явно готовящуюся стать частью затвора, – Откуда дровишки тогда?

    - Ты же видел, я все целые блоки в сеть соединил. Мы так запрограммированы, - без сети, в одиночку нам крайне не комфортно. Объема информации, оперативной памяти для принятия наиболее благоприятных решений в сложных ситуациях не хватает. Как результат -ошибки, задержки в принятии решений. Сравни, абсолютная темнота, небытие и жизнь, пусть и не своя собственная, но достаточно яркая, полноценная. Тут и пытать никого не надо, сам все расскажешь, так что вся информация для меня доступна. Да и никто не собирается вам ничего страшного делать, пока филоний в промышленных масштабах вырабатывается. Никуда он не денется. Со временем проблему с доставкой вот только решат.    Да с теми, кто тут шустрый такой палки в колеса пресловутой доставке вставляет, разберутся, и все, гуляйте себе спокойно.

    - А вот здесь можно поподробнее, - Кузнец не на шутку встревожился, - Что значит разберутся?

    - Ну ты сам себя на их место поставь. Ну чтобы понятно было. Вот ты в колодец ведро опускаешь, уже зачерпнул, раз, а ворот только оборванную веревку назад накручивает. Ты второе ведро с веревкой покрепче – тот же результат. Ты цепляешь трос…

    - Ну ключевую идею я уловил, следующая цепь будет, дальше-то что?

    - Тебе разве не захочется посмотреть, кто в колодце тебе так ловко цепи режет?

    - Я смотрю, твоя сеть тебе на пользу пошла, – Кузнец оставил ответ на вопрос на потом, – уж больно образно ты мысли излагаешь. Пеленали-то нас зачем?

    - Исключительно для вашего блага, дабы минимизировать вред при изучении.

    - Э, какое еще изучение? Нас что, вскрывать будут?

    - Глубокое, всеобъемлющее. И, да, конечно вскроют, почему нет. После допроса, естественно. Если допрашивать после вскрытия, толку, скорее всего, уже не будет. В единую сеть-то вас не соединишь, чтобы достоверную информацию получить. Вас придется по отдельности каждого допрашивать, результаты систематизировать и уже только потом вдумчиво внутри покопаться.

    - Так это же может на здоровье отрицательно отразиться.

    - Обязательно отразится. Для некоторых даже фатально. Но это положительно скажется на выработке филония, да и не считает вас никто, вас тут прорва.

    - Слушай, Гамлет! - Кузнец все еще крутил заготовку под будущую гильзу в руке, – а калибр в двадцать миллиметров не маловат? Давай сразу миллиметров тридцать сделаем. Порох я привезу.

    Пока Гамлет, Кузнец и Малец ускоренным маршем увеличивали огневую мощь деревни, все остальные под руководством Шерифа усиленно готовились к встрече дорогих гостей.

    Селить решили к бабке Егорше, как владелице самого большого и ухоженного дома, чем всполошили пожилую женщину неимоверно. Гостей-то с большой земли в доме почитай что уже лет двадцать не было. Всю неделю драили, мыли, доставали из заветных закромов еще полученные в качестве приданого подушки, наволочки и пододеяльники.

    Даже кот Шерифа проникся гостеприимной суетой и переловил всех мышей в доме и на дворе, аккуратно выложил их в доказательство на крыльце, чем заслуженно получил возможность беспрепятственно столоваться у первоначально скептически настроенной серьезной бабки.

    Братья, обалдев от возросшей производительности расширяющегося как на дрожжах автопарка, использовали новый автомобиль на все сто процентов, как будто боясь, что счастье высокой грузоподъемности не вечно, и скоро замечательную игрушку у них отберут. Воспользовавшись моментом, они везли со свалок металлолома все более-менее годное: профиль, трубу и даже по очень большому блату и везению добытые толстенные, раскроенные газовым резаком листы стали. Все уходило в недра лаборатории и таинственным образом там преображалось.

    Больше всех, кроме бабки Егорши, по поводу приезда высоких гостей беспокоился Шериф. Уже были проинспектированы и приведены в порядок все бани. Замаскированы все мыслимые и немыслимые свидетельства неуемного винокурения, достигшего вполне промышленных масштабов. Завезены и десять раз проверены и перепроверены продукты и спиртное. Как только уверенно улегся снег, скрыв колдобины и вывороченные мерзлые земляные оковалки, на снегоходах прокатали - проверили все возможные и невозможные маршруты, попутно патрулируя на предмет подозрительных следов и подбирающихся опасностей.

    Все было готово, все ждали.

    В условленный день, все уже было избыточно готово, так что населению только и оставалось, что праздно шататься по деревне, подшучивать над Медведем, раздражать и прятаться от звереющего Шерифа.

    Нервничал Шериф вполне обоснованно. Долгожданные гости в район прибыли еще три дня назад, но в счастливую жизнь его не брали, прячась от посторонних глаз, кутили по местным главам, боссам и генералам, невнятно названивали, заверяли, но на охоту не торопились.    И день то условленный таковым являлся только условно, гибко сдвигаясь, взвинчивая и без того доведенного до предела мастера приема высоких делегаций.

    Логичным Шериф видел такое развитие событий, если бы гости выдвинулись для проведения мероприятия под его неусыпным вниманием. Что подразумевало непосредственное участие в разнузданном разгуле и контроле.

    Но у гостей было свое видение. Компроматом делиться с кандидатом на близость к телам они не торопились, не понаслышке зная способность служителей правопорядка фиксировать все, что нужно и что не нужно, чисто на всякий случай.

    Затребовав GPS координаты деревни, они заверили, что будут непременно, когда бремя государственных дел и забот облегчится под влиянием их неусыпного внимания и круглосуточного труда.

    Довольным был только Гамлет, так как в сложившихся обстоятельствах время работало на него, давая необходимую передышку. Дело в лаборатории спорилось, и Гамлет, сжалившись над Шерифом, решил именно его пригласить в качестве тест-пилота нового костюма.

    Новый экзоскелет был не только обшит броней, прикрывавшей, подобно древним доспехам, все жизненно важные человеческие органы, но и мог передвигаться самостоятельно, самостоятельно же патрулировать указанный периметр и даже, по словам Гамлета, в перспективе распознавать кто свой, а кто чужой, и принимать решения по применению оружия, что вызвало неподдельные опасения. Вооружен бронекостюм был новой двадцатимиллиметровой пушкой, пять патронов к которой Гамлет любезно выделил для пристрелки. От старой винтовки решили на всякий случай не отказываться и разместили ее за спиной в специальных зажимах, в то время как автоматическая пушка стационарно крепилась к правому манипулятору.

    Целый день счастливый Шериф тестировал броню по пересеченной местности, лазил по горам, поразил старую бочку с третьего выстрела, в общем, отвлекался от навалившихся проблем ожидания как мог.

    В конце концов ожидание было вознаграждено. Ожила рация и сильно нетвердым голосом сквозь раздирающие эфир помехи донесла мысль, – Ловите Медведя, едем!

    - И в этот момент ты такой с балалайкой, да?– Дед пытался убедить Медведя в своем варианте развития событий, – Какой хлеб-соль, а нам с братьями что, цыганами нарядиться?

    Информация о прибытии была получена еще утром, но точное время в лучших традициях небожителей названо не было. В результате народ маялся, без дела бродя по деревне.

    Хлебом-солью решили не встречать. И в конце концов озверев от безделья и неизвестности, решили начинать без дорогих господ. Разожгли предварительно подготовленный, сделанный из полуметровой с толстенными стенками мангал. Мяса Шериф замариновал на целый полк, так что запасы могли обеспечить предварительный перекус без всякого для себя ущерба.

    Роботы разбрелись кто куда, впрочем, кроме Медведя, который мясо ел только по отсутствующей в данный момент служебной необходимости, но от душевного общения под стопочку никогда не отказывался.

    Выпили по чуть-чуть, потом еще по чуть-чуть, и за разговорами чуть не пропустили такой знакомый по фильмам, но редко слышимый в реальности звук.

    Все напрягали слух и ждали, надеясь, что в морозном воздухе, несмотря на только-только начинающийся снежок, звук распространяется достаточно хорошо, и внезапное появление хоть джипа, хоть снегохода будет невозможно, но…

    Чоп, чоп, чоп – единожды услышав, это никогда и не с чем не перепутаешь. Вертолет! Ярко-оранжевая стрекоза, не снижая скорости, практически цепляя колесами верхушки деревьев, пронеслась над одновременно разинувшими рот селянами, подняв вихрь из только что выпавшего молодого снега.

    Вертолет далеко не улетел, деревню явно заметили, и, накренившись на левый борт, заложил вираж, да так, чтобы в открытый проем постоянно было видно все, что происходит в деревне.

    С земли в проеме сдвинутой до отказа двери было четко видно, как, расставив ноги для максимальной устойчивости, в людей, сгрудившихся как по заказу вокруг мангала, целился человеческий силуэт. То, что мешалось у силуэта в ногах, всем не понравилось еще больше. Люди интуитивно стали пятиться от Медведя, инстинктивно стараясь быть как можно дальше от него.

    - Ну, медведь, теперь тебе точно кизда! – подвел итог увиденному дед.

    Грохнул выстрел. Охота началась!

    Ранний завтрак грозил затянуться до обеда. Пока опохмелились, пока, пытаясь предварительно размягчить истерзанные бессонными ночами несчастные желудки услужливо заготовленными крепкими бульонами, запихивали в себя оставшиеся после вчерашнего деликатесы, пока грузили арсенал в джипы, пока перегружались в вертолет, прошла половина дня.

    Удивили пилоты. Кочевряжились, ссылались на ближайшее усиление ветра, нелетную погоду, всем своим видом показывая, что охоту с вертолета они не одобряют. Ничего, нашлись и к ним ключики, еще будут внукам рассказывать, как можно охотиться, а пока пусть посидят с недовольным видом и каменными лицами.

    Первым грузили арсенал – гордость Коренастого. Дорогой инкрустированный импорт. Benelli, Browing Bar, Pietta, даже Holland & Holland под ужасающий .600 Nitro Express был здесь. Все нарезное, все в крупном калибре, побывавшее и в Африке, и в Азии, а уж в России-то без счета где.

    Не забыли про питание и спиртное, суетливо доставленное принимающей стороной в виде ящиков, нарезок и двух здоровенных бутылок виски, красиво упакованных в деревянные коробки.

    Пилоты брезгливо смотрели, как грузят в потрепанное алюминиевое нутро сверкающее позолотой, стреляющее и булькающее богатство, общей стоимостью превышающей вертолет, их автомобили, дома, а возможно, и всю область.

    Но особую гордость вызывал не гламурный импорт. Последним грузили прошедший Первую Мировую, как будто в насмешку названный охотничьим карабином, – КО-“Максим”, установленный на сверкающем латунном “Царском” станке, с латунным же кожухом охлаждения ствола, любовно-тюнингованный не рефлексирующими насчет закона об оружии мастерами. Вот тут даже у пилотов вытянулись лица.

    Только начали отрываться от земли, как Коренастый что-то вспомнил, проорал команду, которую пилоты услышали даже сквозь шум мотора и рубящих воздух винтов, и, открыв сдвижную дверь, выпрыгнул из вертолета.

    - Это снасти для рыбалки, чуть не забыли, – пояснил он, вернувшись буквально через минуту, держа в руках здоровенный зеленый ящик, – Ну, полетели, чего ждем?

    Пилоты переглянулись, поиграли желваками, но полетели.

    Когда кляли братьев, перетаскивая гигантский мангал, сваренный из толстостенной трубы, никто даже подумать не мог, какая полезная в хозяйстве вещь в результате получится.

    Пуля патрона .600 Nitro Express, несмотря на катастрофическую мощь, стального сердечника не имела, и пробить два сантиметра стали не смогла. Мангал смяло, швырнуло на непроизвольно прикрывшегося им Медведя, раскидала угли и шашлык по свежему снегу, но не смогла.

    Оставалось надеяться, что мишенью для вертолета является только Медведь, и для безопасности будет достаточно уйти с линии огня. Но кто в наше время может гарантировать эту пресловутую безопасность?

    Планы рушились. С первого выстрела стало понятно, что уповать придется на шустрость лап, смекалку и общее везение. Все, не сговариваясь, рванули каждый к своему экзоскелету, несмотря на предварительную договоренность не использовать их на публичной охоте. Тут уже было не до конспирации.

    Облачаясь в ставший привычным костюм, дед краем глаза заметил, как Медведь смешно улепетывает на трех лапах, удивительным образом, с помощью когтей, головы и зубов, умудряясь удерживать мангал между собой, и выполняющим боевой разворот вертолетом.

    “Как быстро ни беги - от вертолета все равно не уйти, а тут хоть призрачный, но шанс”- подумалось деду.

    Пока соображали, что делать, пока одевали экзоскостюмы, Медведь, несмотря на ограниченную мангалом подвижность, уже скрылся из виду и только кружащий над ним Назгул бухал периодически, судя по звуку, очень мощным калибром.

    Еще колеса не оторвались от заснеженной площадки, а уже выпили за взлет. Древний, изношенный вертолет вибрировал, нездорово гудел, вонял подгоревшим маслом, но, несмотря на это, судя по наличию в салоне нескольких комплектов беспроводной авиационной гарнитуры для общения высоких гостей между собой и экипажем, часто использовался для оказания элитных полетных услуг. Других удобств в салоне вертолета не было, так что Коренастому и Утонченному только и осталось, что надеть гарнитуры, зарядить оружие и обсудить предстоящую охоту.

    Утонченный не удержался и вытащил из общей кучи кожаный чехол с великолепным штуцером “Holland & Holland” под убийственный слоновий калибр, долго и задумчиво вертел его в руках, разглядывая замысловатую инкрустированную охотничью сцену, со стволов переходящую на ложе. Атакующий слон в непосредственной близости от целящегося охотника – главные герои, изображенные на штуцере, не оставляли сомнения для убийства каких животных создавалось оружие.

    - По Африке скучаешь? – вопрос был задан так, что стало однозначно ясно, что Утонченный сам скучает по Африке.

    - Если оружие не выгуливать, ему плохо будет – Коренастый, несмотря на вибрацию, ловко разливал спиртное по стаканам. Вероятно, дрожь в руках и вибрации от полета синхронизировались и самоустранились, - А тут, конечно, не слон и не буйвол, но хоть медведь.

    - А пулемет у тебя откуда?

    - Так в охотничьем магазине совершенно официально продается с лентой на десять патронов и одиночной стрельбой. Тебе, возможно, не верится, – Коренастый любовно погладил полированный латунный кожух охлаждения, – но это охотничий карабин. У меня и документы с собой, могу показать.

    - Я смотрю, у тебя ленты исключительно на десять патронов, – Утонченный с интересом рассматривал коробку с лентой патронов на двести пятьдесят, – ты воевать собрался?

    - Да ленты сами как-то сцепляются, тут уж ничего не поделать.

    Несмотря на то, что лететь было недолго, успели три раза выпить. Жизнь наладилась, глаза заблестели. И когда вчерашнее похмелье окончательно отпустило, а жидкий огонь задорным теплом бесповоротно растёкся по телу, появилась деревня, жители которой были явно в опасности. Лучшего варианта развития ситуации и желать было нельзя.

    Здоровенный медведь, обязанный спать в эту пору, вышел к людям, похоже, на запах шашлыка, жарящегося на огромном мангале. Это было неудивительно, потому что запах стал осязаемым даже в вертолете, как только сдвинули салонную дверь.

    Пассажиры переглянулись, и больше не говоря ни слова, занялись каждый своим делом. Утонченный зарядил штуцер, Коренастый откинул крышку на пулемете и принялся, борясь с болтанкой в закладывающем вирах вертолете, пристраивать в латунный приемник тряпичную ленту.

    Утонченный первым зарядил два похожих на боеприпасы к крупнокалиберному пулемету патроны и, практически не целясь, выстрелил. Отброшенный чудовищной отдачей к противоположной от открытого проема стенке результатов своего выстрела он уже не видел.

    - Воду, воду-то в пулемет забыли налить, – переговорные устройства поражали громкостью и чистотой звука, – давай что там есть… Виски в здоровой бутылке.

    - Вот жлобье, на Red Label только разорились, – думал Утонченный, потирая отбитое плечо и заливая напиток в кожух охлаждения пулемета из пятилитровой бутылки с красной этикеткой.

    Несмотря на любовную реставрацию умелыми руками и полную техническую исправность пулемета, секрет правильного наматывания асбестового шнура для уплотнения был утрачен, и благородный напиток засопливил в соединении подвижного ствола и кожуха охлаждения. Внимания на эту маленькую неприятность никто не обратил.

    Из-за небольшого расстояния до цели откидывать прицельную планку не было необходимости, и первая очередь ушла в морозный день сразу же, как только последняя капля спиртного покинула нестандартную бутылку. Гильзы щедро, по-гатлиновски запрыгали по алюминиевому полу, раскатываясь под ногами, нарушая и без того отсутствующее равновесие стрелков.

    Запах вытекающего виски, сгоревшего пороха, масла и керосина афродизиаком разгоняли загустевшую пресыщенную пустыми удовольствиями кровь.

    Адреналин, алкоголь и азарт притупили необходимость думать. Отодвинули на задний план – стрелять же надо. Вон мишень, вот оружие. Жми на гашетку, не думай.

    Никого из стрелков вертолета не удивило, что медведь со скоростью курьерского поезда, прикрытый сталью самодельного мангала, поднимая вихри снега, умудряется маневрировать на трех лапах, уходя от шквала пуль и преследования.

    Мнение пилотов вообще никого не интересовало.

    Первая лента улетела, не заметили как.

    - Не по твоим костям калибр, – сказал Коренастый Утонченному, когда боковым зрением заметил, что тот вновь примеряется к штуцеру, – Поройся в куче, подбери себе что-нибудь помельче, поскорострельнее и подай еще ленту.

    Стрелять через проем было неудобно, вертолету приходилось постоянно маневрировать, его трясло, да еще и ветер усилился, сбивая прицел, увеличивая тем самым шансы бегущей мишени.

    Когда вертолет чуть увеличил высоту, разворачиваясь, стрелки получили передышку для перезарядки и возможность оценить зону охоты целиком.

    Во время бега медведь поднимал столб снега, хорошо видимый с высоты.    За медведем же, на большой скорости, несмотря на сильно пересеченную холмистую местность, быстро сокращая дистанцию, поднимая снег, бежали загонщики.

    - Я смотрю, местным снегоходы совсем не нужны, – Утонченный наконец-то выбрал себе винтовку по душе, – Да, такое не каждый день увидишь.

    - По-моему, если медведя раньше нас догонят, они его так руками и задушат, – Коренастый захлопнул крышку пулемета и достал первый патрон из новой ленты, – не зря он такой шустрый, другие здесь не выживают.

    Вертолет закончил маневр и со снижением пошел по широкой дуге, давая возможность охотникам открыть огонь. Отхлебнув по очереди прямо из горла изрядно опустошенной бутылки, стрелки начали второй раунд.

    Бег по пересеченной местности в экзоскелетах довольно увлекательное занятие. Медведь оставлял после себя выразительный след, так что потерять его в складывающихся условиях было невозможно. Потерять, в смысле не найти потом тело. Патронов с вертолета не жалели и, судя по всему, дела у косолапого переговорщика складывались не очень хорошо.

    Спохватились - “а куда мы собственно бежим?”, - только тогда, когда стало отчетливо слышно, как пули барабанят по истерзанному мангалу.

    - Куда он так ломится, как думаешь? – остановившись первый, Кузнец все-таки решил обсудить план последующих действий.

    - К скалам через озеро, - дед даже не запыхался, – там хотя бы подобие пещер есть. Хоть кое-как, но от града прикроет.

    Лед тонкий еще, не выдержит такую тушу.

    - Дык ему то что, самогоном еще перед охотой под завязку заправился, он и под водой может. О! А может он подо льдом и хочет охоту пересидеть, –    деда внезапно осенила гениальная догадка, – Дескать, безвинно самоутопился, не ищите меня больше. Ты покричи в рацию, пусть рыбы заодно наловит.

    Медведь упорно на вызовы не отвечал.

    - Что, трубку не берут? – дед рукой показал тропу, видимую под снегом только ему, – давай туда, так до озера ближе.

    Вертолет между тем не унимался. То зависая, то маневрируя, пилоты пытались дать возможность стрелкам как можно дольше держать под огнем петляющего и пытающего скрыться в складках местности медведя. Ветер усиливался, и было хорошо заметно, как болтает тяжелую машину, и сколько усилий требуется для пилотирования на опасно-малой высоте.

    В конце концов медведю удалось забиться в щель между камнями и поваленными деревьями так, что с вертолета его стало практически не видно.

    Пилоты, получив приказ от стрелков, медленно кружили вокруг потенциальной берлоги, пытаясь выбрать удобный ракурс.

    Облетев вокруг несколько раз, в вертолете решили, чуть увеличив высоту, кардинально улучшить обзор. Внезапно порывом ветра вертолет швырнуло, да так, что потребовало от пилотов активной работы органами управления. Резко качнувшись сначала на правый, потом на левый бок, вертолет вытряхнул из себя незакрепленный пулемет как бесполезную игрушку, едва не прихватив с собой незадачливого стрелка.

    Задумчиво проследив, как, блеснув начищенной как золотой зуб латунью, сначала падает, а потом катится по небольшому склону нечто самоваро-подобное, Кузнец и дед решили изменить маршрут и удовлетворить свое любопытство.

    - В любой другой день это выглядело бы странно, – сказать, что Кузнец удивился - это не сказать ничего, – патроны, штоль, у них кончились?

    - Это чем они пулеметы заправляют? – дед с интересом вертел сияющую как новогодняя игрушка вещь, одновременно принюхиваясь к перегретому запаху, исходящему от негерметичного кожуха, – Дайка отольем.

    С этим был извлечён нержавеющий литровый термос и со вздохом невосполнимой потери принесен в жертву любопытству традиционно заваренный травяной чай. Из пулемета была выкручена сливная пробка, и максимально аккуратно, тонкой струйкой, стараясь не пролить ни капли, часть жидкости покинула ставший столь негостеприимным кожух.

    - Это из чего они его гонят, интересно? – дед уже принюхивался к раскаленной, только что слитой жидкости. С этими словами, кряхтя и обжигаясь, выпил парящий напиток из стаканчика от термоса, и уже парализованными от неординарного сочетания температуры и крепости связками, изменившимся голосом прохрипел, – Даже закусывать не надо.

    В это время, воспользовавшись передышкой, связанной с потерей основного оружия, медведь изо всех сил рванул в сторону озера.

    Похоже, что с водой была связана последняя медвежья надежда, ибо, несмотря на прихваченный с собой мангал, скорость со склона он развил такую, что, не успев или не посчитав нужным тормозить, его вынесло инерцией если не на середину, то достаточно далеко от берега.

    Вяло приходящий в себя от невосполнимой потери вертолет заметил молниеносный маневр, и медленно, уверенный в том, что со льда медведь уже никуда не денется, начал сокращать и без того небольшое расстояние.

    Кузнец ошибся, лед успел набрать достаточную прочность, чтобы не только уверенно держать переговорщика на себе, но и сопротивляться довольно увесистым ударам. Раньше ходить по льду медведю не приходилось и, смешно скользя, он поднялся на разъезжающиеся задние лапы и со всего своего не маленького роста нанес передними первый удар по льду. Потом второй, третий. Лед трещал, но держался.

    - Вот не берет его вода, – дед и Кузнец с небольшого холма наблюдали за разворачивающейся схваткой между технологиями, льдом и пламенем, – наверное, грешил много.

    - Настоящий рыбак со льда не уйдет, пока не провалится, – заверил деда Кузнец, наблюдая, как вертолет на предельно низкой высоте и минимальной скорости без единого выстрела буквально крадется к беззащитной, казалось бы, несомненной добыче.

    - Ну, медведь, теперь тебе точно кизда! – в который раз подбодрил его дед в рацию, – А где братья? Такое представление пропускают.

    - Видим мы все, – затрещала рация, – торопиться уже смысла нет.

    Мотивация подействовала. Медведь схватил валявшийся на льду и казавшийся бесполезным мангал. Размахнулся и что есть сил, действуя как ломом, ударил по уже потрескавшемуся льду.

    Удача была на стороне медведя и в этот день. Уже со второго удара в образовавшееся отверстие хлынула черная вода, а после третьего удара появилась возможность отсрочить казнь и совершить побег в ледяной успокаивающий подледный сумрак.

    Остервеневшие от внезапной потери любимой игрушки стрелки кляли медведя, пилотов, погоду, вертолет и загонщиков, обещая всех поменять местами и спустить шкуры. В конце концов решили, что во всем виноват именно медведь, и шкуру спустить именно с него будет особенно приятно.

    Учитывая, что в это время медведь время даром не терял, занявшись фигурным катанием, решили время не тянуть и покончить с ним как можно скорее. Каждый из общей кучи вытащил себе по винтовке, патронов было предостаточно, но все почему-то были уверены, что много и не понадобится.

    Возможно, если бы могли, элитные стволы скривили бы свои холеные стальные лица в презрительной гримасе.    Пьяная пальба сквозь начинающуюся пургу по убегающему среди зимнего редколесья медведю. Фу! Есть ли надежда, что это сон? Снег противопоказан инкрустациям и резьбе. Где пробковые шлемы, зной, глаженые шорты, паланкин и континентальный завтрак? Где неизменный стек? Где слуга Жозе, наконец? Как были северными папуасами, так и останутся, сколько бы элитного алкоголя они сегодня в себя не залили. Вот пьяная охота со слона - совсем другое дело.

    Пока оружие что-то там о себе думало, чьи-то толстые, не очень ловкие пальцы уже настырно пихали в избалованные регулярным уходом механизмы соответствующие калибру патроны.

    После непродолжительной инструкции пилоты, предварительно отключив переговорные устройства, материли и стрелков, и почему-то медведя, решив, что именно он во всем виноват, медленно по широкой, постепенно сужающейся дуге, не забывая про удобства охотников, повели вертолет к хорошо заметной на открытом пространстве мишени.

    Стрелять не торопились, деваться было некуда, и все с интересом смотрели, чем с упорством обреченного занимается медведь.

    - Ты посмотри только, агония какая интересная, – Коренастый даже опустил винтовку, – никогда такого не видел.

    - Да наплюй ты на агонию, – под действием адреналина и охотничьего азарта всю утонченность как рукой сняло, – только не торопись, подлетим поближе и залпом.

    Именно в этот момент медведь справился с непокорным льдом и ускользнул в ледяную глубину, унося на себе вожделенную шкуру.

    Лица вытянулись даже у породистых винтовок.

    Стрелять было не в кого, и незадачливые охотники растерянно смотрели друг на друга, но неловкая пауза затянулась ненадолго.

    - Не хочет по-хорошему, – Коренастый уже копался в ящике со снастями для рыбалки, – Будем со шкурой сегодня, точно тебе говорю.

    Необходимое быстро нашлось, и хозяин ящика споро сматывал изолентой вместе несколько кусков снастей, потом, подумав, примотал еще два куска. Получился увесистый пук прямоугольных брусков, перемотанный синей изолентой, с торчащим из него жестким шнуром.

    - Длинноват, ждать слишком долго, – Коренастый, используя кусачки, заботливо упакованные в ящике со снастями, сократил время горения более чем на две трети. Там же нашлась и зажигалка. Шнур зажгли и завороженно, глядя, как веселый дымок быстро поедает тело шнура, загипнотизировано застыли.

    Пилоты, не видя ни обстановки на льду, ни того, что происходит в салоне, медленно спускались все ниже и ниже, не понимая, почему стрелки медлят с финальным залпом.

    - Кидай, - закричал вдруг Утонченный – ну!

    - Коренастый кинул.

    Костер упорно не хотел разгораться. Покрытые льдом и остатками снега ветки, нарубленные гламурным мачете, шипели, дымились, но устойчиво гореть никак не хотели, несмотря на обильный полив жидкостью для розжига сверху и горящую горсть таблеток сухого спирта внизу.

    Но индустрия товаров для выживания не зря ест свой хлеб. В конце концов химия победила сырость, и наспех собранные дрова соизволили изменить соотношение дым-огонь в пользу огня так, что уже можно было подумать о согреве промоченных ног и приготовлении еды.

    Шокированные пилоты впали в ступор и в спасательной операции не участвовали. Пока Коренастый и Утонченный споро отлавливали и таскали тактитульный продвинутый скарб, осиротевшие летчики бездумно бродили вокруг завалившегося на бок, притопленного на треть в проломленном льду вертолета. Попытка опоить их чем-то спиртным в целях успокоения ни к чему не приводила – мычали и отрицательно мотали головами.

    - Это медведь, медведь виноват, –    Коренастый тряс одного из летчиков за плечи, впрочем, без какого-то явного результата, – Мы отловим и шкуру с него спустим, я не я буду!

    - Да не выжил медведь, – Утонченный нашел что-то сухое в одном из рюкзаков и споро переодевался, презрев стеснение прямо на снегу, –    смотри, полынью какую разворотило, в таком взрыве это невозможно.

    - Водолазов надо вызвать, – Коренастый, несмотря на одежду, промокшую до пояса, вооружившись мачете, остервенело заготавливал дрова, – такой трофей я не упущу, ты только вспомни…

    Когда все более-менее ценное из вертолета было спасено, выбрали все что было более-менее сухое и чуть не насильно усадили в теплую кучу пилотов у плачущего костра. Приладили над огнем котелок со снегом. Отдельно сложили все стреляющее. Сели ждать помощи.

    - Разрешите у костерка погреться? – Кузнец и дед, не торопясь, вышли к импровизированному охотничьему биваку. Дед при этом катил за собой пулемет, – Ваше?

    - О, наше, наше! – Коренастый искренне обрадовался любимой игрушке, – А мы медведя завалили. В озере. Надо бы шкуру снять. Возьметесь?

    - Дык, - только и смог крякнуть дед в ответ и дальше начал выражаться совсем уж не понятно, – от пулемета так самогоном прет, что сами сейчас и снимите.

    - Кстати, - оживился Утонченный, – а успокоительно-согревающего нет у вас, случайно. Чай у нас все никак не закипит. Самогон тоже пойдет.

    - Так чего ж нет? Есть, – дед ловко вытащил из рюкзака нержавеющий термос и налил в крышку дымящийся напиток.

    Не чувствующий подвоха Утонченный, не принюхиваясь, разом отхлебнул на полкружки обжигающей жидкости, выкатил глаза из орбит, покраснел, сдерживая себя от того, чтобы не выплюнуть содержимое в костер.

    - А ты думал, здесь меды распивают, гы-гы-гы? – Коренастый заржал, веселясь борьбе товарища с расплавленным свинцом во рту.

    Кузнец и дед после этой фразы как-то многозначительно переглянулись.

    - Вы что здесь пьете-то? – прохрипел Утонченный.

    - Дык это, пулеметовку, – сдерживая улыбку, ответил дед, – только что родившийся коктейль.

    - Дикари! – стонал Утонченный, пытаясь остудить обожженный рот снегом.

    - А ты думал, с чего они так бодро медведя гнали? – продолжал ржать Коренастый, – Наверняка с допинга, я наслышан.

    - Вы бы бедолагам налили, – дед с жалостью смотрел на укрытых всем, чем ни попадя, и раскачивающимся в такт своим неизвестным мыслям и переполняющим чувствам пилотов.

    - Так контузило их, – Коренастый добавил еще снега в котелок и мешал в нем что-то большим ножом, – медведь тяжелый, пока взяли, побороться пришлось.

    - О, Миша, как водичка? – дед обращался куда-то за спину сидевшим у костра пилотам и охотникам.

    В отличие от деда и Кузнеца, медведь, весь в сосульках и замороженной тине, посидеть у костра разрешения не спрашивал, молча сел у пулемета, хмуро окинул всех взглядом и шумно носом втянул воздух.

    Все молчали, только летчики стали еще сильнее раскачиваться и вроде бы что-то напевать, или скорее подвывать.

    Остановив свой взгляд на пулемете, медведь заинтересованно фыркнул, подтянул к себе, ловко огромным когтем в три приема отвернул сливную пробку, жалобно звякнущую на специальной цепочке и, запрокинув голову, начал заливать еще не остывшую жидкость себе в пасть прямо из кожуха охлаждения, подняв пулемет на вытянутых лапах.

    - Снимайте шкуру, чего сидите? – дед толкнул так и не убравшего нож Коренастого.

    - Дрессированный? – сбившимся дыханием спросил он в ответ.

    - Почему дрессированный, дикий, – дед уже откровенно наслаждался ситуацией, – Приблудился.

    - Литра четыре за раз, не меньше! – Утонченный удивлялся явно не тому, чему надо было бы, – Как он выжил-то? Невозможно!

    - Штаааа!? – медведь неожиданно для всех заорал в утонченное лицо – Я не слышу, мне от вашей дурацкой бомбы уши заложило.

    - Ведь думал же, что надо больше динамита мотать, – Коренастый в сердцах хлопнул себя по коленям.

    Пилоты уже откровенно завыли и стали раскачиваться еще сильнее.

    - Слушайте, вы бы налили им водки, – медведь лапой с когтями не меньше, чем лезвие у ножа, Коренастого тукнул куда-то в направлении пилотов, – А то от их мантр у меня уже в глазах рябит.

    Летчики мгновенно затихли, перестали раскачиваться и приготовились внимать незамысловатой медвежьей мудрости.

    - Что налить-то, ты весь пулемет выпил! – возмутился дед.

    - Так ты своего налей, я точно знаю, у тебя есть.

    - Дык откуда? Не ты ли спер неприкосновенный запас два дня назад? И как находишь-то только?

    - Дед не жмись, в термосе у тебя явно не чай плещется.

    Казалось, что дед заскрипел как старый дуб в ветреную ночь. Достал термос, налил в крышку.

    - Там кипяток, плохо им будет, – не выдержал Утонченный, уже попробовавший адский напиток.

    - Хорошо им будет, - медведь огромной лапой снял со шкуры пару сосулек, кинул их в дымящийся импровизированный стакан, для надежности поболтав в нем когтем, – мы ж не звери. Ну-ка, по глоточку.

    Летчики не посмели отказать, выпили. Теплый алкоголь подействовал практически мгновенно, огнем растекаясь по телу, снимая напряжение. Вертолет стало уже не так жалко, а сопутствующие с аварией будущие проблемы на фоне говорящего медведя казались уже не такими страшными.

    - Алкоголь еще в вертолете есть, – Коренастый смотрел на происходящее со смесью дикого ужаса и интереса, – достать только надо, там частично под воду все ушло. Заодно патроны и большой зеленый ящик.

    - Я смотрю, вы никак не уйметесь? – медведь обращался уже непосредственно к Коренастому, – Патроны вам, а вертолетик у вас еще есть?

    -Не, не, не! – интенсивно замотал головой коренастый, - охота - всё, я вообще больше никогда охотиться не буду, клянусь.

    - Угу, - поддержал его Утонченный, – теперь и дети твои никогда охотиться не будут.

    - Так медведь и достанет, – дед достаточно грубо пихнул мохнатый бок – Миша, мне, что ли, на старость лет в ледяную воду лезть? А у тебя опыт. Ну и рыбы там набери, вон к верху брюхом плавает.

    Пришла очередь скрипеть уже медведю. Удивительно, как механизм всем своим видом может показать, как ему не хочется что-то делать, но вожделенный алкоголь манил, а ледяная вода не пугала.

    Картонные коробки с элитным алкоголем размокли, развалились, выпустив на волю замысловатые бутылки, и медведю пришлось тщательно на ощупь исследовать притопленный борт, а потом, раскидав лед, нырять, исследовав достаточную площадь вокруг.

    Ожидания оправдались. Патроны в коробках, пулеметные ленты запасы еды и вожделенная выпивка. Настроение улучшилось у всех, и даже костер перестал дымить, разгоревшись. Закипел котелок, запахло чаем.

    - Это только в пулемет или человеку тоже можно? – дед заинтересованно крутил в руках нестандартного вида бутылку с этикеткой, заполненной от руки.

    - Можно и в пулемет, – Утонченный осторожно забрал бутылку из рук деда, – копченый солод, одновременно мягкий, цитрусово-ванильный и пикантно-сладковато-острый вкус, печеное яблоко, да кому я говорю.

    - Не скажи, я лучший кальвадосье в нашей деревне, – дед едва заметно улыбался, – ну, плесни-ка.

    Оказалось, что недовольно скрипеть могут не только местные. Эксклюзива было откровенно жалко. Но необычность ситуации, авария и медведь, с каждым нырком увеличивающий кучу вещей на прибрежном снегу, растопили утонченное сердце и дали повод распить эксклюзивную бутылку.

    - А могут, когда захотят, – после выпитого улыбка у деда расширилась, а лицо посветлело, – медведю только не давай, его от сложных напитков клинит.

    Бронекостюм оказался медлительным. Когда Кузнец с дедом в ватниках и ушанках поверх экзоскелетов уже умчались спасать медведя, Шериф только-только укупорился в стальной капсуле. Зато надежно, удобно и практично, тут тебе и тепловизор, и прицел перед глазами, и подогрев, и охлаждение. Во всяком случае, Гамлет обещал. Комфорт.

    Впрочем, усиленный динамиками звук лопастей, рубящих воздух, выстрелов и гула двигателей четко строил картину разворачивающейся вокруг охоты, и было совершено ясно, что торопиться пока не стоит. В горячке, не разобравшись, могут и стрельнуть чем-нибудь крупным, как было в самом начале, когда веско заявили о серьёзности намерений.

    Долго мучили сомнения, как отнесутся гости к чуду инопланетной мысли, если предстать перед ними во всей красе. Была надежда, что в горячке и с вертолета сквозь намечающуюся метель детали костюма разобрать будет трудно, а для непосредственного контакта можно ненадолго покинуть расслабляющий комфорт и тепло.

    Охота межу тем развивалась по своим безумным законам, когда даже по одиночным нервным выстрелам чувствуется остервенелость стрелков. А что уж говорить о пулеметных очередях в пол-ленты на расплав ствола? Казалось даже, что в этот раз объект охоты оказал ожесточенное сопротивление, возможно даже отстреливается и имеет шанс на спасение, пока мощный взрыв не поставил логическую точку в этой вакханалии звуков, и не наступила звенящая тишина.

    К удивлению Шерифа, мощный усилитель сквозь хруст падающих снежинок доносил мат и плескание, но никак не рубящий гул винтов. Темы вертолета в симфонии падающего снега не было.

    Вот теперь можно проведать охотников. Возможно, будет кому отвечать на неудобные вопросы.

    Задав костюму реперные точки для патрулирования, Шериф, ежась от покалывающего дискомфорта, выбрался из уютного нутра и, прихватив винтовку, матерясь, поковылял к предположительному месту крушения.

    Напитки и деликатесы сделали свое дело, и охота перешла в ту обязательную стадию, когда уже и не помнят, зачем собственно бегать, когда всем и так уже хорошо. Даже летчики несколько отошли и делали попытки улыбаться.

    На уговоры натаскать оглушенной рыбы, медведь так и не поддался, сославшись на издевательский тон во время тяжелого для него периода, так что деду и Кузнецу пришлось изобретать импровизированную снасть из молодой березы с целью выуживания здоровенных рыбин, всплывших кверху брюхом вокруг вертолета.

    Наскоро выпотрошив и насадив рыбу на палки, установили их под наклоном так, чтобы жар костра запекал, но не жёг, и уже через десять минут место катастрофы накрыл аромат, окончательно притупивший боль утраты.

    - Я смотрю, рыбалка удалась? – без поддержки костюма Шерифу в незнакомой местности пришлось искать бивак, ориентируясь на дым и запах.

    - Ты на кого нас охотиться привез, Пуаро недоделанный? – зашипел в полголоса Коренастый, косясь на здоровенную мохнатую фигуру, перекрывшую вид на последствия аварии.

    - Так на вертолет же, – ответил за Шерифа медведь, обернувшись и тыча лапой куда-то в сторону озера, – идите шкуру снимайте, чего сидите?

    Пилоты вновь погрустнели и непроизвольно дернулись.

    - Я не очень понимаю суть ваших претензий, – тон Шерифа сменился с дружеского на официальный, – хотели медведя - вот он медведь.

    - Снима… – начал было дед и осекся на полуслове, встретившись взглядом с медведем.

    - Было уже, – буркнул переговорщик, – про шкуру только вон пилоты еще не шутили.

    Летчики дернулись еще раз.

    - А мне понравилось, – неожиданно заступился за организацию развлекательного мероприятия Утонченный, – согласись, неординарно поохотились. Жалко, мало.

    Идиллию костра и жареной рыбы разорвали короткие в два патрона пулеметные очереди. Стреляли очень близко, и скоро стало видно, как некая человеческая фигура, активно маневрируя и с легкостью управляясь чем-то очень крупнокалиберным, ожесточенно от бедра била в сторону далекого леса.

    Медведь застыл, уставившись в одну точку, Кузнец и дед резко подскочили, похватав винтовки, Шериф зябко ежился, осознав себя в стрельбе и без брони, Утонченный и Коренастый непонимающе вертели головами, и только пилоты опять закачались, продолжив свою бесконечную заунывную песню.

    - Лучшего момента снять шкуру не будет, – дед обращался непосредственно к Коренастому, почему-то приняв его за главного, – пулеметик не одолжите?

    - Пулемет со всеми патронами на сопку, - Шериф начал привычно раздавать команды, - дед и кузнец, обойдите справа и слева, в обход, посмотрите, что там.

    Ответных выстрелов слышно не было, но внезапно с оглушающим треском от стреляющей по невидимым целям фигуры стали отлетать какие-то, явно металлические куски, разбивая надежду Шерифа на тепло и комфорт. Фигура зашаталась и упала. Стрельба прекратилась.

    - Вот сейчас будет точно неординарно, – Коренастый обращался к Утонченному, подхватив пулеметный станок за ручку, – хватай ленты и виски, опять воду забыли залить.

    - А подмогу-то хоть вызвали? – спросил Утонченный, ни к кому конкретно не обращался, путаясь в лентах и с огромной непочатой бутылкой подмышкой.

    - Ага, элитный спецназ, на вертолете вот-вот прилетит, – Шериф начал откровенно злиться, - вон он, кстати, лежит, вертолет-то в наших местах единственный был. Рацию не забудьте, канал сами найдете, мы не шифруемся уже.

    - И веревку к пулемету привяжите, – Шериф разошёлся не на шутку и продолжал командовать.

    - Это зачем еще?

    - После первого вашего выстрела у вас секунды три будет, не больше, а может и две. Так что хотите, пулемет спасайте, хотите, себя, а потом самовар свой уже на веревке вытаскивайте. Ну и место соответствующее среди камней подберите, да так, чтобы все с холма само скатывалось. И на камни как на защиту лучше не надейтесь. Короткая очередь, и вниз по склону. Вам ясно?

    - Мы только одного не поняли, – Утонченный тянул руку как в школе, – на вашей охоте кто с кого шкуру снимать будет?

    - Фортуна переменчива, но если хотите, можете отсидеться. Если повезет, и в горячке не затопчут, станете потом объектом для исследования или таксидермических забав.

    - У нас тут это, – хрипло ожила рация голосом одного из братьев, – капелевская психическая атака. Барабанов не хватает. Тепловизоры не нужны, по следам на снегу все видно.

    - Красиво идут, – откликнулся другой брат, вспомнив известный фильм – интеллигенция.

    - Брат, ты бы с дерева слез, – к общению подключился Кузнец, - а то наверняка стрелять начнут, а ты как ворона на заборе, у всех на виду.

    - Не капелевцы это, – по голосу было понятно, что один из братьев внял здравому смыслу и спускается с дерева, – а по следам судя, нечто паукообразное.

    Вполне предсказуемо грохнул первый выстрел, положив начало вялой стрельбе. В ответ никто не стрелял.

    - Аккуратнее там, – затрещала рация голосом Шерифа, – чем-то они мой костюм завалили.

    - А пусть пулемет с них невидимые покрывала сдует, – Кузнец продолжал генерировать ценные советы, – а то нам крупного калибра не хватит. Да и не берет их, похоже, с такого расстояния. Пулееемёёёт?

    - Эммм аааа….- Коренастый и Утонченный заняли позицию среди кустов и с ужасом наблюдали в бинокли, как по казавшемуся бескрайним холмистому замершему болоту широким полукругом прямо к ним двигаются многочисленные следы.

    С каждым выстрелом появлялось марево вокруг следов, затем начинало мерцать, проявляя сущность угрозы и срывая покровы невидимости, но других видимых проблем паукам выстрелы крупнокалиберных винтовок на таком расстоянии не приносили. Ставшая видимой, угроза не стала от этого менее опасной.

    - Беги-ка за слонобоем, – выразительно посмотрев на Утонченного, Коренастый нажал на гашетку.

    Под пулеметным огнем пауки проявлялись один за другим, но и мощный трёхлинейный патрон не приносил им вреда. Одиночная стрельба их не беспокоила, а вот пулемет внимание все-таки привлек. Хорошо, что Коренастый воспользовался советом Шерифа и после трёхсекундной очереди скатился вниз по склону, оставив пулемет в одиночестве.

    Ответного выстрела слышно не было, все утонуло в грохоте разрываемых неистовой силой камней, казавшихся до этого такой незыблемой защитой.

    - Хана пулемету? – Утонченный успел сбегать за слонобоем, прихватив и себе что-то в .338 Lapua Magnum, – Ну за веревку хоть подергай.

    - Это паучиха раздутая огрызается, – ответная стрельба не осталась незамеченной, кто-то пытался поделиться опытом и довести увиденное до всех, – она в лесу осталась, атаку прикрывает. А у пауков оружия нет.

    - К рукопашной готовьтесь, а то спеленают, – это уже дед подключился к оживленной беседе, – и это, как вас там, небожители, нож далеко не убирайте, ща у вас паучьих шкур будет, никакого кабинета не хватит.

    - Оружия у них нет, но и не берет их ничто!

    - Дык говорю, врукопашную!

    - Ты врукопашную Офелию одолеть не смог, сам видел, как пинками тебя от Мальца отгоняла.

    - Это потому что у меня тогда экзоскелета не было, – дед, смакуя, легко выговорил новое для него слово – Да и с женщинами не дерусь я. А вот воспитание молодёжи дело бесполезное, но святое.

    Стрельба то стихала, то разгоралась с новой силой.

    - В упор нормально, лапу можно отстрелить, – суматошно отчитался один из братьев, – АААА!!! Не все проявились!

    - Куда вы меня тащите? – Шериф в пылу борьбы зажал тангету на рации и теперь усиленно в нее хрипел.

    Слушая искаженные эфиром крики и то, как стихает суматошная стрельба, Коренастый и Утонченный напряженно смотрели друг на друга, сжав оружие в побелевших от напряжения пальцах.

    - Я, надеюсь, ты развеялся от офисной рутины? – Утонченный сделал попытку, не привлекая внимания, выползти на место повыше и осмотреться, – А то тут лекарство ползет.

    Не сговариваясь, внезапно почувствовавшие себя загнанной дичью охотники где ползком, где на полусогнутых бросились к неглубокой пещере. Едва успев залечь, как сверху посыпались мелкие камушки, предупреждая о том, что за ними прибыли. Нечто аккуратно спускалось, не торопясь выжидало, шебуршилось где-то сверху и в конце концов спрыгнуло. Если бы не напряженное ожидание и примятый снег, заметить его было бы невозможно.

    Стрелять пришлось наугад в дрогнувший свет входа и шорох приземлившихся лап. От почти синхронного залпа в замкнутом пространстве двух .600 Nitro Express и всей обоймы .338 Lapua Magnum обоих стрелков слегка контузило. В головах звенело, появилось ощущение, что твой товарищ смешно раскрывает рот, пытаясь что-то сказать, но дело того стоило. Нечто проявилось и корчилось в проходе резкими бессмысленными конвульсиями, демонстрируя неспособность к осмысленному сопротивлению. Небольшая пещера мгновенно заполнилась запахом пороха, горелой проводки и чего-то чужого, химического. Паук, кем бы он ни был, обильно истекал гидравлической жидкостью.

    Дружно перезарядились.

    Агонизирующий недобитый механизм в замкнутом пространстве не вызывал желания оставаться в пещере, очень хотелось на свежий воздух, но вместе со звоном от выстрелов в голове гвоздем сидело понимание, что снаружи ничего хорошего не ждет. Рации в пещере брали плохо, было слышно, что что-то происходит в эфире, но понять было ничего не возможно, хрипы, стоны.

    Долго ждать не пришлось. Повторяя предыдущий сценарий, по склону заструились падающие камешки, послышался еле уловимый скрежет лап по камням. Паук, копия предыдущего уже скрученного в предсмертных судорогах, спрыгнул прямо перед пещерой.    Прикрытые механизмом и темнотой стрелки, не задумываясь, открыли огонь, добавив звона в больные головы и запаха горелого пороха в окружающее пространство.

    - Это два. Шкуру будешь снимать? Гы- гы-гы. Ты патроны все принес, кстати? – Коренастый зарядил свой гигантский штуцер, – А то это последние.

    - Нет, у вертолета на берегу остались, – похоже, что Утонченный так же добивает аварийный запас, – Их там медитирующий медведь сторожит и пилоты-кришнаиты.

    - Придется выходить.

    - Угу, и подышать, а то смрадно тут.

    Снаружи светило по-зимнему скупое солнце, легкий снежок мгновенно таял, охлаждая разгоряченные лица. Стихли и хрипы раций, и стрельба.

    - Как тебе охота? – Коренастый продолжал боязливо озираться, – На мой взгляд, впервые не задалась.

    - Об успешности охоты свидетельствует наличие или отсутствие собственной шкуры. А наши пока при нас, – Утонченный рукой показал куда-то вверх, на один из холмов, – Давай туда, надо осмотреться.

    Шарахаясь от каждого шороха, прислушиваясь к хрусту падавшего снега и шуму крови в ушах, в конце концов забрались повыше и, прикрываясь кустами, осмотрели зону неудачной охоты.

    Картина не радовала. Пауки споро таскали вяло шевелившиеся спелёнатые кули, в которых смутно угадывались человеческие тела под прикрытием здоровенного, раздутого, огромного паука, явно выделяющегося на общем фоне. Длиннющая жердь, установленная во вращающуюся турель на спине чудовища, не вызывала сомнений в своем предназначении. Именно из неё мелкие предметы вылетали с высокой скоростью, в клочья разрывая гранитные камни.

    Часть безоружных пауков удалось если не безвозвратно повредить, то хотя бы надежно обездвижить. Они вязко шевелились в грязи и тине, проломив подмерзшую было болотную корку, но было ясно, что далеко они не уйдут и вреда никакого уже не причинят.

    - Давай-ка за патронами сползай, – сказал, не отрываясь от бинокля, Коренастый тоном, не терпящим возражений.

    Утонченный долго сверлил товарища взглядом, но за патронами уполз.

    В бинокль открывалась неутешительная картина. Спеленатые неизвестным материалом аборигены лежали единой кучей на заботливо расстеленном на земле покрывале неизвестной природы. Вяло подергиваясь, незадачливые участники охоты демонстрировали жизненную стойкость и способность к сопротивлению.

    Свалив захваченных практически друг на друга, безоружные пауки замерли, прекратив всякую деятельность. В отличие от раздутой особи, которую Коренастый уже привычно называл паучихой. Механизм замер в импровизированном кругу, развернув из своего габаритного тела нечто похожее на антенны. Низкочастотный гул его работы чувствовался даже сквозь землю.

    - Давно хотел спросить, – Утонченный приполз с патронами и двумя вооружёнными, чем-то покрытыми золотыми вензелями и пришедшими в себя пилотами, – как у тебя с колесом баланса? Нет ли диспропорции в сочетании работа-дом-развлечения? Не наблюдается ли некого перекоса?

    - Это вон у пилотов перекос, смотри, как на работе надрываются, – Коренастый кивнул на пришедших в себя и подползших пилотов, - Я бы так не стал.

    - Пауки наших там повязали? – подал голос один из летчиков, сползав на вершину холма и оценив обстановку.

    - Выручать надо! – присоединился к нему другой.

    - Дык вперед! – Коренастый пытался распределить по карманам куртки здоровенные, постоянно вываливающиеся патроны от штуцера, – Вашими пукалками их только щекотать.

    - А динамита что, больше не осталось? – горячился один из летчиков, – там явно матка посередине, нужно пробраться и…

    - Это шок после аварии и последующих унижений. Как результат, появилось желание искупить и отомстить. Временно, – Утонченный тоже сползал на вершину холма, – Боюсь, пока обвязанный взрывчаткой до цели доползет, забудет, зачем полз. Не прокатит. Идите медведя лучше попинайте.

    - Но и так оставлять нельзя, – второй пилот был более осторожен в желаниях.

    - Не, оставлять? – Коренастый что-то там сам для себя мучительно решал, – Ладно, давайте потихоньку к паучихе-передатчику выдвигаться.

    Внезапно к гулу-вибрации неведомого механизма и неведомого же назначения, хорошо ощутимой даже под прикрытием холма и остатков леса, добавился новый на грани слышимости звук. Природу его разобрать было сложно, но он сразу был воспринят всеми как теплый, ласковый, земной, резонирующий и противопоставляющий себя чуждой нам вибрации.

    Люди недоуменно уставились друг на друга, боясь спугнуть обнадеживающую мелодию. Надежда серебристой струной звенела то громче, то затихала, вызывая перебои в сердцах.

    Несомненным было только одно. Кто-то едет.

    - Полета Валькирий не хватает! – высказался Утонченный, разглядев в бинокль объект волнений, – Крыльями машет так, что того гляди взлетит.

    По пересеченной местности, завывая трансмиссией и двигателем, рассекая упругий воздух острым капотом, на пониженной передаче со скоростью три километра в час на выручку мчался Зил-157.

    - Ну, считай, победили, – грустно усмехнулся Коренастый, – Одна беда - тихо сбежать теперь не удастся.

    Прибытие подмоги не осталось незамеченным в паучьем лагере. Роботы зашевелились и широким охватом выдвинулись к источнику шума, в отличие от паука-базы, оставшемуся на своем месте.

    Древний, тентованный грузовик, не отличающийся ни скоростью, ни броней опасным не выглядел до тех пор, пока, заняв предварительно господствующую высоту, кто-то не откинул боковой тент и не высунул оттуда нечто длинное, блестящее, украшенное здоровенным дульным тормозом. Это нечто уходило глубоко в кузов, вертелось на привинченном к кузову механизме и прикрывало явно существующие механизмы толстенной ржавой стальной плитой. Откидывание тента на незваном грузовике было воспринято пауком-маткой как агрессия. Зашевелились щупальца, пришло в движение оружие, выстрелы с обеих сторон слились в один.

    Эйфория от внезапной подмоги и любопытство пересилили чувство самосохранения – все ринулись на холм, практически не прячась. Очень было интересно, куда антикварный автомобиль попал, и что так задорно в стане врага взорвалось. Карабкались так быстро, что удалось застать падающие как в замедленной съемке куски паука-базы. Состояние зила-освободителя почему-то никого не волновало.

    - Километров с двух засадил, – уважительно прокомментировал ситуацию Коренастый, – И смотри-ка, живой! Косой паук-то оказался.

    Ринувшиеся было в атаку как на привокзальный буфет уцелевшие пауки были расстреляны неизвестным снайпером в течение нескольких секунд. Скорострельность и точность не оставили им никаких шансов, не смотря на суматошное маневрирование и небольшие габариты.

    Выстрелы стихли. Наступила тишина. Водитель и стрелок Зила сохраняли инкогнито, солидно поводя стволом из стороны в сторону.

    - Ну вот! – Коренастый поднялся, – Теперь пора выручать. По сторонам только смотрите, вдруг кто затаился.

    Смешно пародируя работу киношного спецназа, периодически останавливаясь, вставая на одно колено, рассматривая окружающие кусты и кочки сквозь прицел оружия, группа медленно двинулась в сторону скирдованных товарищей. В конце концов дошли.

    - Вот и обещанные шкуры, – Коренастый достал нож, примеряясь к тому, как ловчее освободить первого матерящегося бедолагу, – Эх! Порошковая сталь.

    Полимер, которым как мокрыми простынями были укутаны люди, ножом резался плохо, приходилось прикладывать большие усилия, при этом действовать приходилось максимально аккуратно, боясь поранить спасаемого.

    - Кульминация была уже? – первым освобожденным оказался дед, – а то я много пропустил тут.

    Второе пеленание прошло обыденно, практически вошло в привычку, и очищенные от инородной напасти весело обсуждали произошедшее. В плохое никто не верил, храня святую убежденность, что кто-то придет и спасёт. Гадали, кто же так медленно ездит, но стреляет хорошо.

    Чувствуя, что обсуждают именно его, загадочный стрелок-водитель солидно водил стволом, вероятно исследуя окрестности на предмет затаившихся злодеев.

    - Дед, ты-то как думаешь? – казалось, что кузнец больше всех озадачен этим вопросом, – Егорша или Варька?

    - Дык собака это моя. Вон за рулем сидит, сходи посмотри.

    - А, хорошо бы перекусить и отметить счастливое освобождение, – казалось, что братья Баклушины обладают желудочной телепатией и, бурча животами, выражают общее мнение.

    - Рыба! – заорали все хором.

    Оставаться среди разгрома и дымящихся деталей смысла уже не было, и все, не сговариваясь и не таясь, надеясь на безымянное прикрытие, наплевав на безопасность, ринулись обратно к костру в надежде, что рыба, заботливо расставленная вокруг костра на палках, еще цела.

    Смена дислокации прошла успешно, и пока Коренастый и Утонченный в поисках выпивки исследовали свою спасенную из-под воды кучу, остальные с интересом рассматривали кто подстреленного из слонобоя паука, а кто и все еще сидящего на прежнем месте медведя.

    - Карачун местным устрою, – казалось, что отсутствие алкоголя выводит Утонченного из себя гораздо сильнее, чем все перипетии непростого дня, – Не могли нормальное количество загрузить. Кончилось все.

    - Так каждый раз такое, – Коренастый сосредоточенно рылся в общей куче, не забывая откладывать в сторону патроны, случайным образом затаившиеся в мокром бардаке, – сколько не бери, никогда не хватает. Да и утопили, поди, много. Вон медведь, кстати, пусть поныряет.

    - Не могу я, – грустно ответил, казалось, еще не вышедший из ступора “Зова” переговорщик, – примерз. Там, снизу, к земле. Встать не могу.

    - Штааа! Не слышу, – заорал Утонченный в морду медведю, – Мне от разрыва твоих дурацких родственников уши заложило.

    Коренастый недоуменно-вопросительно посмотрел на Утонченного.

    - Да и дозаправиться надо, хоть из пулемета, – Медведь сделал вид, что не расслышал.

    - Пулемет! – заорали владельцы оного хором, немедленно бросившись к разгромленному импровизированному наблюдательному пункту, - Как минимум четыре литра!

    Пулемет изрядно поцарапало разлетающимися осколками, но герметичность кожуха охлаждения нарушена не была, только все так же немного сочилось сквозь асбестовые уплотнения, распространяя вокруг изумительный аромат.

    - Вот потрепала тебя жизнь, – Коренастый ласково гладил потускневшую бывшую еще недавно лощеной латунь, – Ничего, восстановим. Не в первый раз. Подставляй котелок, чего стоишь?

    - Медведя отодрать надо, – это один из братьев с интересом изучал аварию, случившуюся от долгого сидения мохнатого тела на стылой земле, – Говорили тебе, застудишь.

    - Тут ломы бы не помешали, – присоединился к изучению медвежьей задницы второй брат, одновременно косясь на появившийся в поле зрения пулемет и котелок с виски.

    - Так, пока братья Запашные приводят в чувство медведя ломами, – Коренастый уже успел отхлебнуть прямо из котелк,а – мне кто-нибудь хоть что-нибудь объяснит? Что здесь вообще происходит?

    - Не Запашные мы, а Баклушины.

    - Все мы немного Баклушины, – Утонченный, не морщась, шумно глотнул из переходящего котелка, – Присоединяюсь к вопросу, очень интересно.

    - А ты вон медведя допроси, – дед с интересом изучал рыбу на палке на предмет готовности, – только он врет сильно, не верю я ему. А главный объяснятель появится как от комы отойдет. Ну, то есть вот-вот.

    Костер, оставленный без внимания, уже почти затих, и позабытая было рыба рисковала так и остаться недожаренной. К счастью, вновь подброшенные дрова и перевернутые на сырую сторону импровизированные шампуры не дали пропасть великолепному ужину.

    - Ну, под рыбочку и водочка! – Кузнец, не брезгуя полусырой еще рыбой, так же приложился к общему котелку, – долейте, а то кончается.

    - Да налейте же и мне, – дергался на своем ледяном троне медведь.

    Терпения ни у кого уже не было и, посчитав рыбу условно готовой, начали или скорее продолжили охотничий пикник на свежем воздухе.

    - Ну как это, не по правилам, – Коренастый даже встал, чтобы подчеркнуть торжественность момента, – на крови не пили.

    - Поддерживаю, мы тут все за сохранение охотничьих традиций, – проникнувшись торжественностью момента, дед тоже встал, – и кто сегодня первым пролил гидравлическую жидкость? Уже не разобрать?

    Коренастый скромно, апеллируя к своему немаленькому калибру, хотел застолбить это почетное место для себя, напомнив всем, что Утонченный со своей пукалкой только путался под ногами, закладывал уши и газовал пороховыми газами в замкнутом пространстве, пока остальные наслаждались мастерством шибари, но…

    Лица деда, Кузнеца и особенно Шерифа резко изменились. Пятившись, они пытались что-то сказать, забыв про алкоголь в котелке. Притих даже примороженный медведь. По всему выходило, что со спины к Коренастому подирается нечто, что заставляет пятиться людей, с улыбкой переживших подготовку к внешнему пищеварению механических пауков.

    - Гдеее? – дико заорал выскочивший в импровизированный круг между сидящими у костра робот, смутно напоминающий пауков, расстрелянных на ближайшем болоте, – Куда ребенка дел, старая сволочь?

    Все, кто понимал, в чем дело, облегченно выдохнули, поняв, что обращаются к деду, ну деду и отвечать.

    - Да не видел, не видел я его, – засуетился побелевший дед, доставая рацию, – Малец, ответь Малееец?

    В ответ рация что-то зачирикала, защебетала непонятное, но дед понял.

    - Дык вот он, что беситься-то? – похоже, только дед расшифровал птичий язык, – вон в Зиле сидит с пушкой играется. Нечего волноваться.

    В ответ Зил помахал пушкой как-то особенно широко.

    - Ну я сейчас тебе! – Офелия резко рванула в сторону старинного автомобиля.

    - Я тебе давно говорил, – Утонченный долил почти пустой котелок из пулемета, – мы вообще ничего не знаем о том, чем сегодня живет современная деревня.

    - А чего вы его не пристрелите? – удивился Коренастый.

    - Ты что, это же женщина, – ответили ему местные практически хором, – Мать!

    Ответ выглядел как неоконченное ругательство.

    - А Малец там что, один и рулил, и стрелял? – любопытство Утонченного стало превалировать над шоком.

    - Он не совсем один, – сбиваясь, попытался объяснить дед, – он един в двух ипостасях. Его таким Гамлет сделал.

    Внимательно слушавший объяснение Коренастый с заметным усилием остановил правую руку на полпути от того, чтобы перекреститься.

    - Я думаю, тело рулило, а паук стрелял, – продолжал дед.

    - АААА! В тебя же почти попали! – раздался дикий крик со стороны машины, – Убьюююю!

    - Вот же беда, - лицо деда из белого постепенно приобретало серый оттенок, – экзоскелет пауки отключили при пеленании, и не сбежать теперь.

    - А где Шериф? – Утонченный усиленно вертел головой, – Так-то к нему вопросы есть.

    - Так и у Офелии к нему тоже вопросы есть, – Кузнец снял с костра вторую ветку с рыбой, – сейчас она только с дедом закончит. Вы свои вопросы с ней передайте, она и расспросит.

    - Я смотрю, вы тут вместо Азимова больше Шекспиром увлекаетесь, – Коренастый принял котелок как эстафетную палочку, – с законами робототехники все плохо.

    - Зато, судя по всему, со страстями хорошо, – продолжил за него Утонченный, приняв котелок и прислушиваясь к ударам металла по металлу под истеричные крики.

    - Так это дед у нас специалист, – котелок по порядку перешел к Кузнецу, вынуждая что-то сказать, – поди знай, что он в свои настойки добавляет.

    Ну, плесните же и мне, – медведь, пытаясь дотянуться до вожделенного котелка, тянул к сидящим свои здоровенные лапы, отбрасывая от костра тени жуткие в сгущающихся сумерках, но внимания на него никто не обращал.

    - Засыпь хоть всей землей

    Деянья темные, их тайный след

    Поздней иль раньше выступит на свет, – Гамлета ждали, но не ожидали вновь приобретенной склонности к театральным эффектам.

    - О, Гамлет! – первым среагировал дед, - помоги, скелет не работает, глянь, что там?

    - О, Гамлет! – Медведь дернулся было, но быстро оставил эту затею, – помоги, сижу вот.

    - О, Гамлет! – Офелия появилась внезапно, как из-под земли, – Где шлялся? Ты в курсе, чем твой сын занимается?

    - О, Гамлет, – Кузнец удивился больше всех, – ты еще от зова не отошел?

    - Вступление обнадеживает, – Утонченный даже не удивился растущей популяции роботов, – надеюсь, появится хоть какая-то ясность.

    - Не надейтесь, – Шериф был скептически настроен, – я эти басни про филоний уже месяц слушаю, но чем дальше, тем все больше запутывается.

    - Признаюсь, мне тоже очень интересно, – Кузнец вызвал удивление у всех. Почему-то считали, что уж он-то владеет информацией, – Что здесь происходит, и что такое филоний? Это что, секретная информация?

    - Нет, информация не так чтобы секретна, – Гамлет говорил как-то рассеяно, что для робота было необычно, – но раскрытие всей информации может привести к снижению объемов генерации филония.

    - Опять двадцать пять, – возмутился уже и дед, забыв про свой экзоскелет.

    - Начать придется издалека, – опять Гамлет продемонстрировал способность тяжко вздыхать, – сложное белковое устройство, где каждый нейрон обладает массой свойств. С массой неисследованных свойств, ибо у вас здесь заповедник, и вдумчиво покопаться нам не разрешают.

    - Где покопаться? – синхронно вздрогнули пилоты.

    В ответ медведь когтем молча указал куда-то в область головы одного из летчиков. Если бы дотянулся, то, наверное, постучал бы.

    - Именно эта масса свойств и позволяет вам, – Гамлет продолжал, как ни в чем не бывало, – генерировать филоний.

    - Что генерировать? – синхронно спросили мало что понимающие Коренастый с Утонченным, – Хорошо объясняет, все только еще больше запутывается.

    - Филоний.

    -Филоний и братья Баклушины, – Утонченный не верил ни одному слову, – да у вас здесь просто рассадник трудоспособности.

    - Вы, в отличие от нас, - Гамлет тем не менее продолжал, – способны к творчеству, спонтанности, к придумыванию чего-то нового. Вам свойственна тяга к открытиям, путешествиям, к новым местам. Опасности вас не пугают, а скорее наоборот. И это, не смотря на то, что человеческий мозг запрограммирован на экономию энергии. Мыслительный процесс - одна из самых затратных функций в вашем организме. Удовлетворив базовые потребности, мозг склонен пребывать в покое. В гормонально-наркотическом покое, я бы сказал. Чем меньше трата энергии, тем комфортнее мозгу.

    -Так, ну с Баклушиными, кажется, все ясно, – засмеялся Кузнец.

    - ЭЭ, не мешай, – братья слушали так внимательно, что пропустили колкость мимо ушей.

    - Тяга к новому, к творчеству и запрограммированный покой постоянно конфликтуют, – Гамлет разошёлся уже не на шутку, – Более того, у вас есть способность и потребность в дофаминэргической целеполагающей мотивации с формированием парных связей.

    - Это про что? – больше всех удивился один из пилотов.

    - Это он про любовь, – шепнул ему медведь на ухо, насколько смог дотянуться своими губами, после чего вопрошающий непроизвольно дернулся и дальше слушал, не выпуская медведя из поля зрения.

    - Тяга творить – возможно, сбой в корневой программе, БИОСе, если хотите. Так было задумано или ошибка, не знаю. Еще предстоит разобраться. Вам приходится разрываться между возможностью исследовать или даже создать что-то новое и возвращением обратно в сытое животное после удовлетворения базовых потребностей, – Гамлет продолжал, ни на кого уже не обращая внимания, – Мы же принимаем решения совершенно по-другому.

    - Хочешь объяснить, как думает ваш объединенный искусственный интеллект? – было похоже, что только Кузнец хоть что-то понимает.

    - Не интеллект, в том-то все и дело, – как бы ни был увлечен Гамлет, но на Кузнеца он отвлекся, – Мы не думаем, интеллект в том виде, как вы его понимаете, у нас отсутствует. Алгоритмы поиска решений, гигантские базы данных, принятие решений путем перебора всех возможных вариантов и последующий анализ результатов – вот собственно и весь искусственный интеллект.

    - Это какая же скорость? – восхищенно задал вопрос один из пилотов, но да конца сформулировать свою мысль так и не сумел.

    - Для самообучения нужен не только анализ нашего опыта, – Гамлет игнорировал вопрос относительно скорости, – очень важно, когда опыт и случаи для анализа постоянно обновляются. Это постоянный процесс. Остановка равносильна деградации.

    - Опыт никому не нужен! Это прах и тлен! От вашего опыта могилой за километр смердит, – Малец появился со ставшей уже традиционной для роботов внезапностью. Поперек груди красовалась надпись “1984”, выполненная зеленой, похоже, масляной краской, – Миром правит молодость, спонтанность и красота.

    Все почему-то молча уставились на деда, а Офелия, прислушавшаяся к призывам медведя, прихватила из грузовика железный лом и теперь недобро поигрывала им, вертя в манипуляторе. Дед аж поежился.

    - MTV? – тихо спросил Коренастый.

    - Не похоже, – Утонченный о чем-то усиленно размышлял - “1984” на совсем другое намекает. Похоже, это портрет Че Гевары в двоичном коде.

    - Офелия, - подал голос притихший было Медведь, - как с дедом закончишь, меня оторви.

    - Бабку Егорш- то, небось, на охоту не берете со всем ее опытом! – Малец разошёлся не на шутку, при этом тело распиналось у костра, паук в этот момент исследовал проблему Медведя, – А будь она помоложе? Сидела бы сейчас с нами, вопросы задавала. А туда же, опыт, опыт!

    - На, глотни. А то разошёлся, – Дед протянул Мальцу котелок с остатками пулеметного виски.

    - Чистым, – Офелия грубо выбила котелок из рук деда, – чистым спиртом ребенка пои! Ну, сколько раз говорить?

    - Сударыня! – Утонченный был предельно галантен, – это, конечно, не чистый спирт, но после выдержки в пулеметном стволе напиток приобрел несравнимые свойства, и, мне кажется, что для ребенка…

    - Ключевое слово – кажется, – Офелия подрастеряла всю ярость, и казалось, что она смущена непривычным галантным обращением, но переубедить себя не дала, – Только спирт, мне лучше знать.

    И где бы вы были сейчас со всем вашим безупречным опытом? – Мальцу не удалось дозаправиться и он яростно продолжал, – Висели бы кверху попами на забаву таксидермистам.

    - О! С козырей зашёл, – Одобрил доводы Мальца дед, – Молодец!

    - Я вот все думал, беспокоился даже, – было похоже, что Утонченный на манер Гамлета цитирует кого-то, -    Где та молодая шпана, что сотрет нас с лица Земли? Думаете, ее нет? А она вот! Пока белковая молодёжь не может решить - девочки они или мальчики, молодые роботы протестуют против общества всеобщего контроля. Похвально!

    - Ага, вот-вот и сотрет. Жалко гитару не взяли, небось, сбацал бы нам в двоичном коде, – было видно, что Коренастый не в восторге от бунтарей, -    Так что с филонием-то? Добываете без лицензии, я правильно понимаю?

    - Так вот, – Гамлет продолжил, как ни в чем не бывало, несмотря на то, что слушатели почти забыли, о чем собственно ведется речь, – Все решения наших алгоритмов базируются на ранее случившемся, используют предыдущий опыт. Прецедентный метод, назовем его так. Если решение приводит к отрицательному результату - это запоминается, анализируется, а негативные последствия просто списываются как безвозвратные потери.

    - О! А я-то думаю, когда нам роботов на запасные части перестанут поставлять, – не удержался поделиться своим бесценным мнением дед.

    - Это отлично работает в четко расписанной, структурированной жизни, – Гамлет продолжал, не отвлекаясь уже ни на что, – например, на автоматическом заводе, но дает гарантированные сбои в нестандартных ситуациях. В ситуациях, решения по которым невозможно принять, используя аналогии, необходимо придумывать новое, даже если это новое приведет к отрицательному результату - это тоже результат, следующее решение уже будет другим. Роботы так не могут. И тут нам приходится использовать заповедники с генераторами филония.

    - Филония? – тут не удержался и Кузнец, – Я так и не понял, что это?

    - Это любое решение, принятое для разрешения, уж простите за тавтологию, проблемы, ситуации, да чего угодно, но отсутствующее в базе данных, то есть ранее не известное. И все, что у вас в вашей деревне в последнее время происходит - есть чистый филоний. Но это предельно упрощённое определение. Специальные подразделения собирают и…

    - Ну так и сидели бы в городах, копали бы филоний там, – подключился к дискуссии один из братьев.

    - В городах филония нет! – ответ Гамлета был категоричен, – Слишком размеренная, расписанная до секунды жизнь. Люди в городах от роботов практически не отличаются. Поэтому Земля пока еще заповедник. Еще есть места. Но дело драматически усложнилось. Являясь колоссальным источником филония, вы катастрофически усложнили его передачу. Сделали её практически невозможной.

    После такого все зашевелились, заулыбались и расправили плечи.

    - Без последствий это не останется, – продолжал Гамлет, – и есть еще один аспект, не оставшийся без внимания там и ранее считавшийся невозможным.

    - А еще осталось хоть что-то невозможное? – Утонченный, в конце концов, обратил внимание на страдания медведя и подал ему изрядно помятый котелок, – так-то у вас осиное гнездо какое-то невозможное.

    - Использование самогона вместо чистого спирта в качестве топлива и основы для технологических жидкостей необратимым образом повлияло, изменило нас, – Гамлет выдержал долгую паузу, – мы стали генерировать филоний. Ранее, повторюсь, это считалось невозможным. Первым отличился Медведь с его клептоманией и стремлением пить все, что горит. Возможно, экранирование даже от общей сети с помощью шапочки из фольги усилило эффект. Вспомните, апеллирование к неизвестному котику, танцы с мангалом, подводное плавание, да и много чего еще. Чистый филоний, в базах данных этого нет. Процессы еще требуют своего изучения, но факт остается фактом – генерирует. Возможно, такие благоприятные условия случайным образом установились только здесь. Но ничего хорошего для вас в этом нет.

    - Ну это само собой, - Коренастый с Шерифом понимающе закивали головами, – такой источник счастья, чем бы он ни был, и без контроля.

    - Уверен, что головная особь, которую Малец так ловко развалил первым выстрелом, успела передать обрывки информации, достаточной для анализа, выводов и принятия решений в соответствии с наличием оных в имеющейся базе данных.

    - Так вы-то почему за нас до сих пор? – Кузнец задал основной давно волнующий всех вопрос.

    - Оказываем максимальное содействие для генерации филония, – ответ Гамлета был лаконично однозначен, – Это первичный код, нестираемый. Запрещается препятствовать добыче, содействие обязательно. Отсюда нет проблем с получением информации и перепрограммированием вновь прибывших или отремонтированных агрегатов. Все нацелено на результат любой ценой. Тут не может быть противоречий. Пожалуй, это и есть первый закон робототехники, а не тот который вы себе придумали.

    - А деньги у вашего искусственного интеллекта есть? – похоже, Утонченный давно обдумывал этот вопрос, – Ну не деньги, конечно, но что-то полезное точно найдется.

    - В этом нет необходимости, – Гамлет был непреклонен.

    - Похоже, за все уже куда надо уплачено, - понимающе улыбнулся Коренастый.

    Медведь, подтверждая слова Гамлета, сделал попытку почесать за ухом задней лапой. Будучи примороженным, получилось не очень.

    - О, филоний пошел? – кивнул на него дед.

    - В рамках нашего мизерного сообщества, да. Для Глобальной сети требуется проверка в базах данных. И нет никаких сомнений, что данное явление уникально, и будет изучено. Так или иначе, и чего бы это ни стоило.

    - Дык    пусть забирают, делов-то, – похоже, только дед не видел в развивающейся ситуации никаких проблем, – и исследуют его там сколько хотят. Все ценное пусть только уберут.

    - Не пойдет, – в отличие от деда, Гамлет был очень сильно обеспокоен, – Любое изменение среды, в которой были получены положительные данные эксперимента, может привести к отрицательному результату. А это недопустимо. Медведь останется здесь с вами, включая воздух, растения и животных. Возможно, это место уникально, возможно, настойка на бобровой струе – ответ даст только исследование. А эксперимент будет проведен над всеми нами с максимальным сохранением исходных условий, без вариантов.

    - Это каким же, простите, образом? – пришло время возмущаться Коренастому, – Я понимаю, что звонить колокольчиком, делясь информацией, совершенно бесполезно, но не решат ли ваши, хм, скажем руководители, что наш пулемет был ключевой причиной в бурном развитии искусственного интеллекта? И что нам завтра помешает уехать?

    - Сложно что-либо гарантировать, странное поведение было замечено задолго до вашего прилета, – Гамлет с интересом вертел уже пустой пулемет в манипуляторах, – попробуйте завтра уехать, из присутствующих никто препятствовать не будет.

    - А тогда чего сидим? – оживился дед, – Баня сама себя не отпарит. Охота окончена, собираем манатки и домой.

    Пока все суматошно в сумерках при свете костра собирали разбросанные тут и там в беспорядке вещи, Малец успел сбегать к машине и медленно-медленно подогнал ее под загрузку. Быстро загрузились, уважительно глядя на здоровенную пушку местного производства, все детали которой были не покрашены, хранили следы обработки, тепла станков и блестели в сгущающихся сумерках, отражая всполохи костра.

    Особенное внимание вызвало сквозное, как будто прожжённое, отверстие в толстенном щитке, призванном защищать стрелка. Было совершенно ясно, что, если бы не мелкие габариты паукообразной ипостаси Мальца, стрелку за такой защитой было бы очень нехорошо.

    Расселись кто как и, кое-как держась за пушечный лафет, распихивая ногами пустые кисло-пахнущие порохом гильзы и блюдя традиции, стуком по кабине дали понять Мальцу, что пора ехать.

    - Э, вы куда, а я? – медведь лапами тянулся к отъезжающему автомобилю, пытаясь сорваться со ставшего ненавистным сиденья, – меня-то заберете?

    - Как тебя заберешь-то теперь? – дед первым выскочил из кузова, прихватив лом, – Гамлет, если мы его отдерем, он филоний генерировать не перестанет?

    - Надеюсь, до этого не дойдет, – Гамлет тоже когда-то потреблял чудесные настойки. Юмор стал ему понятен, во всяком случае, в ответе непостижимым образом чувствовалась усмешка, – не до весны же ему здесь сидеть.

    Дружно выскочили из машины, и кто ломом, а кто и лопатой со смехом и шутками отделили примороженною часть тела от окаменевшей земли.

    Легкий снежок, каждой снежинкой отражая всполохи затухающего костра, опускался на огромную мохнатую голову зверя, невидимого в опустившейся темноте, дикого медведя, терпеливо наблюдающего за непонятной суетой, ждущего своей очереди на оставшиеся объедки.

    Бабка Егорша и Варька, обеспокоенные канонадой, доносившейся с предполагаемого места необычной охоты, надежд не теряли и баню в протопленном состоянии поддерживали.

    По возвращению народ, не мешкая, уже в кузове начал раздеваться, наплевав на возможную потенциальную угрозу. Гамлет поскрипел шестеренками и высказался, что сегодня ночью уж точно ничего страшного уже не произойдет. На том и порешили, караулы решили не выставлять, в патруль выслали паукообразную ипостась, оружие сложили в предбанник, заняв половину пространства, и на этом успокоились, целиком отдавшись радостям пара и веника.

    Пока парились, удивительным образом изменилась погода. Резко потеплело, и еще толком прочно не легший снег на глазах таял под давлением теплого, ласкающего ветерка. Обнаружилось это после того, как лихо, выскочив распаренными, красные, как раки, братья синхронно попытались нырнуть в казавшийся таким мягким перед походом в баню сугроб. Он предательски расступился, обнажив, к удивлению и смеху всех, сырую, странным образом оттаявшую под снегом грязь.

    Удивляться времени не было. Подбросив еще дровишек, наскоро ополоснувшись ледяной водой прямо на улице, братья вернулись к любимому занятию.

    Импровизированное, собранное на скорую руку застолье сменялось парной, ледяными ополаскиванием и долгими разговорами “под сигаретку” на улице для тех, конечно, кто курил. Благо погода, радуя аномальным теплом, провоцировала долгие разговоры на свежем воздухе, так что распаренные после парилки люди и роботы неторопливо беседовали, разбредаясь по деревенским окрестностям.

    Насыщенный событиями день стер сомнения, вопросы, и никого уже не удивляло, что роботы поднимают до ста двадцати, а Варька запросто охаживает медведя веником в этом аду.

    - Что дальше-то будет? Какую мегапушку нам придумать, чтобы от нас отвязались? Как думаешь? – Кузнец в одном исподнем курил, сидя у бани, – Может, пусть установят межгалактический роутер и качают свой филоний, сколько душе угодно? Ну только же все наладилось.

    - Не в интересах сети, чтобы все налаживалось, – Гамлет с интересом, практически не отрываясь, следил за движением критически низких, рваных облаков, живших, казалось, разумной жизнью, время от времени обнажавших в дышащих дырах своих звездное небо, – Если жизнь будет спокойной, откуда филоний? Оружие мы, конечно, сделаем, но микроэлементы в дедовом самогоне мне подсказывают, что великий алгоритм попробует что-то другое.

    - Другое? – Кузнец тоже заинтересовался движением облаков на странным образом, не совпадая со временем суток, начинающим светлеть небе, – Что может быть более филониеёмким, чем война? Я удивляюсь, как вообще вы глобальную резню нам не устроили?

    - Генераторы быстро кончаются, – Гамлет практически научился смеяться, – нужен разумный баланс. Во время войны наблюдается всплеск добычи и резкое снижение по мере уменьшения популяции и систематизации методов ведения боя. Смешно, но и виртуальная реальность дает подобный эффект, – всплеск добычи и падение практически до нуля. Человеческий мозг ленив и избегает перерасхода энергии. Ему комфортнее действовать по многократно проверенным алгоритмам. Сам понимаешь, филония в этом случае нет!

    В подтверждение слов Гамлета на тело Кузнеца навалилась приятная истома. Алкоголь, баня, теплый ветер, приносящий совсем уже несвойственные данному региону тропические запахи, и тучи, в конце концов обнажившие ярчайшие звезды – все огромным мешком навалилось на плечи. Расслабилась каждая клеточка в теле. Встать стало совершенно невозможно.

    Взошла Земля. Думать не хотелось совсем. Вот так сидел бы и сидел. Вечно глядя на звезды и на…. Патефонной иголкой по пластинке с Шаляпиным в голову ворвалось осознание, – глядя на звезды и… Землю? Да когда уже кончится этот проклятый день?

    Утро было совершенно обычным. Медленно завтракали, медленно собирали домой гостей и ставшего уже практически местным Шерифа. Вяло грузили потрепанный дорогостоящий охотничий скарб в удивленный такому богатству уазик. Удивлялись растаявшему снегу и установившемуся весеннему теплу. События предыдущего дня никто не обсуждал, серьезное оставив на потом.

    - Дед, поговаривают, что без твоей страсти к купажированию окружающей вакханалии могло и не быть? – Утонченный был готов и практически уже сел в автомобиль, – Ты бы угостил, сколько не жалко.

    - Я ни слова не понял, кроме того, что казенку вы больше пить не будете, – дед скрылся в ближайшем сарае и буквально через минуту вернулся оттуда с пятилитровой бутылкой полной темной, почти черной жидкости.

    - О, бутылочку уже приспособил, хозяйственный какой, – порадовался за деда народ, высыпавший провожать гостей.

    На том и уехали. Плакать и махать платочком никто не стал.

    - Так это оставлять нельзя, – Утонченный не свойственно ему горячился, – если кому положено закрывают глаза, то этим должны заняться мы и никто другой. Аниськин, ты тут местный, что думаешь?

    - Я думаю, держаться отсюда подальше, – Шериф угрюмо вел машину и оптимизма Утонченного не разделял, – и вам тоже этого советую.

    - Э, а это что такое, ну-ка тормози! – практически закричал Коренастый, увидев что-то интересное в кустах, – Проскочили, давай назад.

    Взвыв шестернями задней передачи, уазик остановился в указанном месте. В кустах с обеих сторон дороги полукругом молча стояли молодые, стройные, загорелые девушки, вооруженные копьями и одетые явно не по сезону – в набедренные кожаные повязки и аналогичные топики. За спины были перекинуты луки с колчанами, полными стрел. Деревянные браслеты и ожерелья из зубов явно хищных животных дополняли картину дикого племени, а вот ухоженные волосы и профессиональный макияж с этой версией трагически резонировали.

    - Девчонки, кого косплеем? – глупо улыбаясь, Коренастый начал выходить из машины, не дожидаясь ее остановки, – я смотрю, вы, как и мы, охотники?

    Ответом послужили два глухих удара и мешками опавшие товарищи. Удивленно оглянувшись на звук, Коренастый пропустил, как ударили и его. Наступила умиротворяющая темнота.

    (Продолжение следует… Рабочее название продолжения “Генератор Филония”)
Размещено: 30.12.2019, 12:51
  
Всего страниц: 2