| Всего страниц: 2 |
| Йоханнес Луми: Тёмная потерна 2 | ||
|
||
Тёмная потерна 2
Аннотация: Продолжение "Тёмной потерны". Действие книги происходит в Отстойнике, спустя пятнадцать лет после событий, описываемых в романах "На пороге Тьмы" и "Двери во Тьме".
. Wer mit Ungeheuern kämpft, mag zusehn, dass er nicht dabei zum Ungeheuer wird. Und wenn du lange in einen Abgrund blickst, blickt der Abgrund auch in dich hinein. Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя. Фридрих Вильгельм Ницше, немецкий философ Пролог. Избыток тестостерона был сброшен в неистовой борьбе, я успел побыть и эгоистом, и доставить ей удовольствие, и сейчас мы оба просто приходили в себя. - Ты изменился, - пробормотала Ольга, потягиваясь всем телом, и запуская пальцы в шерсть на моей груди. Меня словно прошил разряд электрического тока. Только ОДНОЙ женщине можно было так делать. Но её нет. Больше нет. - В смысле? - нарочито расслабленно спросил я, всеми силами стремясь казаться довольным. Но на смену блаженству уже пришло чувство стыда и грусти, невероятной грусти. Я предал? Изменил? Забыл? Нет! Нет и нет! Чёрта с два, просто... Просто так надо. - Не знаю, не пойму, - сказала она. - Но ты другой. И, по-моему, ты стал, мускулистей, что ли? Не могу понять, как я этого в прошлый раз не заметила. Прошлый раз был почти две недели назад, по местному времени. И год по-моему. Хотя там год, это всего лишь секунда, по здешним... Чёрт, как всё сложно! - Я мышцу вскачнул, по ускоренной программе, - голос даже не дрогнул от придуманной на ходу лжи. - Так лучше? - Лучше! - она подняла голову и посмотрела мне в глаз. - Мне очень понравилось в этот раз. - Я рад, - я притянул её к себе. - Я могу остаться у тебя? У вас? - Можешь, - прошептала она, касаясь моих губ своими. ГЛАВА 1. 31 декабря 2015 года, канун Нового года, весь дом пропах Оливье, мандаринами, томящимся в духовке гусиком. Постепенно подходят гости, Олины подруги с мужьями и детями, некий Джос, МЧ* Ольгиной старшей дочери, человек - ходячий источник раздражения, которого она завела исключительно из чувства протеста [*МЧ, сленг. – молодой человек, то же самое, что и бой-френд]. Вейпер, веган, хипстер, штаны с подворотами, дрэды, тоннель в левом ухе и туева хуча колечек в правом. Для него и Аньки отдельное, вегетарианское меню, которое я готовлю сам. Да, я тут прописался, можно сказать, старшая сначала очень сильно напряглась, младшей четырнадцать всего, и она, отчего-то не бунтарь, а вот Анечка - вечный источник жалоб и даже слёз. А потом как-то поговорили, по-нормальному, вначале с Ольгой, потому что нельзя как наседке опекать девятнадцатилетнюю девицу, и в присутствии чужого мужчины разговаривать с ней, как с нашкодившим подростком. Потом подвозил Аньку в город, ну и разговорились, пока в пробке стояли, она умная, чертовски умная для юной девушки, и в купе с красотой и обаянием молодости, это просто адски гремучая смесь. Ларчик открывался просто - девушке хотелось независимости, в том числе и финансовой, но мама жила в режиме жёсткой экономии. Нет, достаток в семье был, но девушке хотелось чуть большего, и вот тут проявился характер - она не хотела зависеть от мужчин, я думаю, Джос (прости Аня, но что это за имя такое? Наверняка Павлик какой-нибудь, или Серёжа. Джос! Хех!) поэтому и появился, что все деньги у него уходили на поддержание имиджа, так что оба были НЕЗАВИСИМЫМИ. Анька даже подрабатывала репетитором, и переводы делала, у неё с языками просто супер, английский, французский, испанский, немецкий, учит во всю итальянский. Одета со вкусом, тут мама не экономит, вещи фирменные, часть вообще из-за рубежа. Но вот Макбук - это уже баловство, а это для них, молодёжи, статусная вещь. Вот и копит, в кредит брать не хочет, тоже показатель, кстати. А что до меня - тут даже не ревность, оказывается, у них с покойным мужем не всё хорошо было, и Анна на стороне мамаши, как бы. И сейчас боится, что я тоже боль ей причиню. Так и сказала, открытым текстом. Купил. В смысле Макбук и... дружбу. Нет, всё не так, конечно, просто сделал, как считал нужным. Остановился перед первым попавшимся магазином, торгующим "яблочной" продукцией, попросил подождать, потом, по возвращении, протянул пакет. Сказал, мечты должны сбываться, и она поняла это как надо, потому что хорошая девочка, умница. Попал на бабло, разумеется, потому что младшей завидно, ей бэушный ноут от сестры в наследство перешёл, пришлось выяснить её тайные желания, тут всё было скромнее и даже умильней, что ли. Девочка хотела котёнка. Не абы какого, а мейн-куна, это такая животина размером с небольшую рысь, когда вырастает. "Енот из штата Мэн" переводится. В этом, (только в этом!) соглашусь с одним впавшим в раннюю старческую деменцию сатириком - тупые! По какой-то причине американцы верили, что именно в штате Мэн еноты не просто массово вступали в противоестественные сексуальные связи с домашними кошками, но у них ещё и потомство появлялось! Да не простое, а способное к продолжению рода. Механизмы, препятствующие межвидовому скрещиванию? Разный набор хромосом? Не, не слышали! Но кошки потрясающие, спору нет. У них раньше собака жила, как в песне "говорящая собака чау-чау", но пару лет назад отправилась на небесную псарню, горевали всей семьёй, да так и не вышли из траура. Вернее, Оля, тяготеющая к собакам, считала, что нужно ждать пять лет, пока аура другого животного из дома выветрится. Именно так! Катя так не считала, и Аня её тайно поддерживала, короче, мамаша осталась в меньшинстве и была просто поставлена перед фактом. Ну а в остальном - да всё хорошо в остальном, в первые же дни обожрался фруктами до, простите, расстройства желудка, ловил кайф буквально от всего - еды, машины, телевизора, интернета, одежды, даже зубной пасты! Потом ощущение эйфории прошло, меня начали упрекать в забывчивости, мол, постоянно за мной приходится свет выключать. Так, шутя, вроде, но я понял, что "Штирлиц близок к провалу", потому что я боюсь, нет, опасаюсь темноты, я ищу очки, когда на улице туман и я... жду. Жду, что ОНИ придут, жду, что тень возле дома сделает неправильный шаг и превратится в бабуина, встреченного в переходе индуса принял за адаптанта, и рука метнулась к поясу, а сердце провалилось в желудок, потому что пистолета не было. Я стал дёрганным, в постели случались неудачи и Оля, наконец, насела на меня, с требованием "всё рассказать". Я, разумеется, отбодался проблемами на работе, тем более что страна пробивала очередное дно, в своём перманентном падении в пропасть под названием "кризис". Ольга, как ни странно, успокоилась, ибо думала, что причина в ней и её девчонках, но тут, как раз всё было хорошо, это была не семья, но уже не чужие люди. Две недели назад я встретил на улице Диму. Нет, не того, но похож, как две капли воды, разве что чуть ниже и полнее, просто шёл по Лиговке, кутаясь от ветра в зимнюю куртку. - Дима? - выпучил я глаз. И тут же заозирался по сторонам. Словно молния пронзила мысль: "Нашли!" Рука нырнула под куртку, обхватила рукоять револьвера, я тут вооружился, между делом, и травматов прикупил аж две штуки, и Вепря, и СКС нарезной, гражданский, конечно. Дорого всё, но жизнь Там кое-чему научила, тут рискнул, там денежки в дело вложил, вроде как даже получаться стало, кризис такая штука, что кто-то разоряется, но кто-то и приподняться может. За делами мандраж уходить начал, перестал от теней шарахаться, бухать перестал, а то был месяц, мне даже замечание сделали. Револьвер подался из кобуры, а мужик неуверенно так улыбнулся и ответил: - Да? - Дима Шишкин? Ну знаю же, что невозможно это, но глаз-то не обманешь! Или обманешь? - Нет, извините, вы меня с кем-то перепутали, - теперь уже широко улыбнулся человек. И, ещё не веря до конца, я с облегчением выдохнул: "Не он!" Голос вообще другой, да и лицо, глаза другие, ещё какие-то мелочи. - Извини, мужик, обознался! - Бывает, - он дружелюбно похлопал меня по плечу. - Удачи. - И... вам, - вспомнил я про приличия. Посидели хорошо, было весело, Джос, под аккомпанемент укулеле*, спел что-то гавайские или таитянское, не знаю точно, но собственного сочинения [*Укулеле - национальный гавайский четырёхструнный щипковый инструмент, т.н. "гавайская гитара"]. Все из вежливости поаплодировали, а Оля, улучив момент, шепнула мне, что у юноши вообще нет слуха, и я с ней согласился. Потом по очереди терзали кота, уже достигшего угрожающих размеров и сурово взирающего на жалких двуногих, рожа у него уж больно серьёзная, не должна быть у котов такая морда. Но с ним мы были кореша, и он любит, к огорчению и ревности Катьки, спать у меня на груди. Сомнительное удовольствие, ибо туша в одиннадцать килограммов может вдавить грудную клетку внутрь, у меня, во всяком случае, было такое чувство. А ещё он знал, кто я такой, видел меня насквозь, сукин кот! И тоннель он чувствовал, никогда в кандейку эту не входил, а в первый и единственный раз замер на пороге, издал утробное, звериное урчание, и пулей вылетел из подвала. Есть Проход, есть, никуда он не делся, я помещеньице под склад своих вещей приспособил, и там ВСЕГДА горит свет. И верхний, от сети, и фонари. Два, на всякий случай, купил, кемпинговые, от аккумуляторов работают, один небольшой, хватает аж на две недели непрерывной эксплуатации, второй покрупнее, этого всего суток на пять, но я меняю через три. Хрен вы у меня пройдёте, ребят, вот хрен! Я даже подумывал типа ловушки тут устроить - наставить кольев заострённых, вылезет кто и упс! Но вовремя отказался - во-первых, нет гарантии, что кто-то из "моих" сюда не заглянет и тогда придётся изобретать нечто совсем грандиозное в плане лжи. А если ловушка сработает, то мне придётся избавляться от тела, и ещё неизвестно, как повлияет на Проход чужая кровь. Нет уж, да будет Свет, скоро я ещё и "перископ" сюда проведу, я уже придумал как, вообще хрен кто пролезет. Народ за столом смеётся, Оля сияет, всё же для женщины важно, чтобы "мущщина" был, а я вроде как даже брутален в чём-то, да и качество жизни улучшилось у них, и на курорт сгоняли, в пику "конртуристической" компании, развязанной нашим государством. Я уже и забыл вкус Той пищи, смешно, но более чистой, полезной, ЭКО, так сказать. И не скучаю, нет, захочу дичи - на охоту сгоняю. Норвежскую сёмгу запретили, так карельская форель есть, в сто раз лучше! Интересно, что Там на месте Карелии? Наверное, Ладога вся во Тьме, и Питер тоже. А блокада там была? Вывезли из Ленинграда много чего, была эвакуация, может, им не так досталось? В последнее время стал читать много про То время, очень много нестыковок с моими знаниями, причём непонятно, то ли это ложь, то ли разница в слоях. А лжи много, чудовищно, запредельно много, много спекуляций, много "если бы", много подтасовок фактов. Счастливые люди, охрененно же, сидя на диване, рассуждать на тему, напал бы Сталин на Гитлера, если бы, тот не напал первым. А можно в Твитуре писать под вымышленным ником гадости и упиваться чувством собственной безнаказанности, много всего можно. Уф-ф, нажрался как дурак на поминках, интересно, как Там отмечают сегодня? Город опять не поскупится на фейерверк и народные гуляния? Или я, всё же, разворошил паучье гнездо сильно, не до праздников им сейчас? С безвременной кончиной Сан Саныча, ни дна ему, ни покрышки, на политической шахматной доске интересная должна была ситуация сложиться. Советник Миронов "гебню" курировал, то есть крышевал, или она его, тут сложный вопрос, силовики, всё же отдельным блоком там были. Потом и генерала Салихова сняли, наверное, репрессии какие-нибудь последовали. Испортил я всем жизнь, да? У бородатых упырей бизнес развалил, а многие, в этой пертурбации жизней своих никчёмных лишились. Людям из контор Ромодановского тоже подсуропил, сколько тех, кто никак вообще в их грязных делишках не был замешан, лишились доходов, работы, будущего? Хотя, люди все взрослые, выберутся, ну а нет... Не повезло, значит, не с теми людьми связались. Чёрт, сам не заметил, как в подвале оказался, типа проверить спустился, всё ли нормально? Вроде, без изменений, нет смятых пустых коробок, которые я в определённом порядке на пол положил - появится кто и наступит сразу. Но не появился, и дверь не выломана, и свет горит. Можно поставить пистолет на предохранитель и спрятать в тайник в электрощитке. Оттуда пистолет, ТТ, тут именно таких просто нет. Интересно, чисто теоретически, если его менты найдут, то это будет что, с точки зрения закона? Незаконное хранение несуществующих боеприпасов и оружия? Или ещё и изготовление пришьют? Автомат Томпсона и Кольт в других тайниках, второй ТТшник тоже спрятан, как и деньги, и вещи Оттуда. Шьёрт побьери, я же знаю, что вариантов нет, знаю! Я же сюда прихожу не за тем, чтобы проверить, не проник ли кто, а чтобы узнать, не закрылся ли Проход! И всё, что я делаю здесь, все эти пострелушки в тире, бег по утрам, турнички-брусья во дворе, это же не для поддержания формы, точнее, для поддержания, но какой именно формы? Я же знал, всегда знал, что вернусь, ни черта это не "на всякий случай", а именно на тот случай, КОГДА я вернусь, КОГДА, а не ЕСЛИ. Какая-то часть меня осталась Там, нужная мне, важная, необходимая часть, без которой я здесь не смогу жить, как бы пафосно это не звучало. И я даже знаю какая, сердца моего кусок Там остался, большой кусок, значимый. Меня не просто тянет туда, вернее не так, я туда не хочу, будь у меня выбор - не пошёл бы, но я знаю, что выбора нет. Дело одно я не закончил, сбежал, только вот от себя не убежишь. И не будет мне тут ни покоя, ни сна, пока я не выполню, что обещал. Я же её кругом обманул, получается! Обещал, что выберемся - и не выполнил! Обещал, что всё будет хорошо и где оно, хорошо это? Обещал не предавать никогда и что? Да, можно оправдываться, что "так вышло", что "я был бессилен что-либо сделать", даже с Ольгой другого выхода не было, мне доступ к тоннелю нужен! Но одно дело, один обет я мог выполнить? Поквитаться с теми, кто убил Машу. Мог? Мог. И всё ещё могу. А раз так, может, хватит уже? Отдохнул, расслабился, восполнил дефицит всего, что Там недоступно, пора собираться, нет? Несмотря на принятое, вернее, озвученное для самого себя вслух решение (подспудно я это знал всегда), ни завтра, ни через неделю, ни через месяц я совершить переход не смогу. Там сейчас зима, машину уже давно нашли, а если и нет, то она в снегу по днище, наверное. Так что мне весны ждать надо по-любому, когда я пешком смогу выбраться из этой глухомани. Можно было бы взять лыжи, но следов я тоже оставлять не хочу. Хотя нет, я не прав, машина моя на месте стоит, никто в том подвале так и не появился, иначе прохода не было бы, фанерку мою откинули и всё, "засветили", так сказать, тоннельчик. А он жив, функционирует, активен, мать его! Я это ЗНАЮ. Но как бы ни был крут "Виллис", по снежной целине ему не проехать, так что ждём-с... Хуже нёт, чем ждать, да догонять - гласит известная пословица. Но есть ожидание и ожидание. Древняя мудрость эта, она вот про такое, мыслями я уже Там, а телом здесь, и да, я считаю дни. И их ещё чертовски много! Зато есть время хорошенько подготовиться, чем я и занялся, окунувшись в этот процесс с головой. Если принять в расчёт установленную эмпирическим путём закономерность перемещения между слоями предметов, то я могу взять Туда только то, до чего смогу дотянуться. Прибудут ли со мной другие предметы, если они будут касаться тех, что касаюсь я, это академический вопрос. Например, колышек, подпиравший фанерку в подвале в Якимове, где у меня точка Выхода, (она же Вход с Той стороны), даже будучи соединённым с моим запястьем посредством бечёвки, остался там, словно кто-то чиркнул по ней острой бритвой. Значит, если я хочу что-то Туда взять, это должно быть в моих руках или на моих плечах. Можно, конечно, нагрузить себя рюкзаками по-максимуму, на грудь и на спину, но тут такой момент - а если придётся отбиваться сразу по прибытии? Мне тогда подвижность важнее прокладки между моей плотью и посторонними предметами, летящими в неё. Значит, нужно брать только самое необходимое, плюс что-то, что сможет обеспечить мне некую финансовую поддержку, причём вне пределов Вышинской народной республики, хотя у меня с собой было порядка десяти тысяч рублей. Тамошних, разумеется. По снаряжению особых вопросов не возникало - автомат Томпсона, три пистолета, Кольт и два ТТ, "тамошняя" одежда. Наступит весна, так что можно, например, взять сапоги из ЭВА* они лёгкие, не весят ничего [*ЭВА – этилвинилацетат, композиционный полимерный материал, главные преимущества которого – небольшой вес и высокая теплоизоляция]. Но вот над тем, что можно быстро, и в любом квазигосударстве, превратить в местную валюту, пришлось поломать голову. В принципе, Там пользуется спросом всё Отсюда, даже шмотки с себя можно продать, что я и сделал, в своё время. В списке возможных товаров для мгновенного обогащения были и бритвенные станки, и женские колготки, и шоколад, и лекарства, и даже презервативы. Но всё это было не то! Нужно нечто, что Там поистине на вес золота, хотя само золото в Отстойнике и не в ходу. Кстати, золото я тоже рассматривал. Но выбор свой остановил на другом. В древности был один товар, дающий невероятные, баснословные барыши тем, кто торговал им. Маржа была столь гигантской, что некий Васко Да Гама* [*Васко Да Гама,1460 или 1469 – 1524 - португальский мореплаватель эпохи Великих географических открытий], вернувшийся из кругосветного плавания, в котором потерял почти все корабли и три четверти команды, сумел не только покрыть все издержки и выплатить компенсации семьям погибших членов экспедиции, но и стать очень состоятельным человеком. А всё потому, что трюм единственного уцелевшего корабля, был набит пряностями. Ради них Колумб поплыл в Индию с другой стороны земного шара и случайно открыл Америку, пряностями брали контрибуции, ими поощряли или, напротив, рубили головы за подделку. За год жизни в Отстойнике я, в принципе, не очень страдал без того же чили или мускатного ореха, тем более, что какие-то жалкие пряные крохи, в виде чёрного молотого перца иногда появлялись на столе. Но это было вынужденное воздержание, вызванное элементарным отсутствием этих продуктов. Наша средняя полоса родит очень мало "ядрёных" ингредиентов, способных добавить пикантности в не шибко разнообразный стол. Хрен, чеснок, укроп, петрушка, вот, пожалуй, и всё, ну ещё лук можно добавить в этот список. Горчица растёт плохо, можно сказать, вовсе не растёт в том регионе, а самая распространённая "пряность" Там, это чеснок. С ним делают колбасу, в нём запекают буженину, его маринуют, причём как головки, так и листья с побегами, хотя это уже черемша. Но мы все - люди двадцать первого века, мы знали, что существует огромное количество настоящих специй, мы помнили их вкус и мы, сами того не сознавая, тосковали по ним. Достопамятный Кристобаль Колон, между прочим, значительно расширил ассортимент пряностей, ради которых он и поплыл в неизведанное. До открытия Америки остальной мир "сидел" на так называемой золотой тройке - перец, тот, который чёрный горошком, гвоздика, и корица. Шафран, мускатный орех, и имбирь были доступны немногим, однако вскоре европейцы с удивлением узнали, что существуют такие штуки, как паприка, чили, халапеньо, и привычные блюда заиграли новыми красками. Там, в ВНР, рынок специй контролировала фирма "Сим-сим", принадлежащая, насколько я помню, азербайджанцам. Но ассортимент у них был скуден до крайности, ведь мы там лишены даже традиционных кавказских или среднеазиатских пряностей, таких как зира, хмели-сунели, аджика, того же кизила, алычи. Да что алычи, там даже лаврушки нет! Мадам Евстигнеева, провалившаяся вместе с витриной семян, чуть расширила этот список, добавив базилик и кинзу. Но вот жгучего стручкового перца у неё не оказалось, только обычный, так называемый "болгарский". Посему, хорошенько поразмыслив, я пришёл к выводу, что именно пряности обеспечат меня приличным капиталом, где бы я ни оказался. И, хоть я и собираюсь "слить" товар оптом, поскольку влезать в этот бизнес у меня нет никакого желания, цену я могу назначить любую, и всё равно оторвут с руками. "Чистых" специй Там просто нет, иногда, невесть откуда, всплывают маленькие пакетики чёрного молотого перца или аниса, из немецких полевых рационов. Такой пакетик, всего 0,25 грамма, стоит целый рубль. Сравните с ценами в своём слое, и вы всё поймёте. Но, в основном тамошние пряности - это смеси. Разные травы, сушёный чеснок, лук, плюс обязательный и основной ингредиент - соль. Соль по цене специй - невероятно выгодный бизнес. Пятьдесят килограммов чистых, НАСТОЯЩИХ, пряностей - чёрного перца, паприки, чили, гвоздики, корицы и шафрана, дадут мне не менее ста тысяч рублей, во всяком случае, я на это рассчитываю. Вроде как много, в смысле веса? Да, получается два баула, и это помимо, другого барахла, но я изобрёл способ, как и товар перетащить, и необходимый уровень подвижности сохранить. Просто, даже если меня выбросит не в Отстойнике, а ещё в каком-нибудь месте, даже похуже, первое время, пусть минуту, пусть полминуты, я буду один, ибо есть некая константа, неизменная для всех без исключения переместившихся - вы попадете в тёмное и ПУСТОЕ помещение. Пустое от других живых существ. А это значит, у меня вполне будет пара секунд, чтобы скинуть с плеч сумы и схватиться за автомат. В процессе подготовки к этой, без сомнения, авантюре, я, перебирая возможные варианты развития событий, постепенно отказался от очень многих предметов, которые хотел захватить с собой Туда. Лекарства, фонарики, батарейки, более удобный рюкзак, подвесные, обувь, те же сапоги из ЭВА, всё, в конечном итоге, было, отвергнуто. Очень долго я боролся сам с собой за бритвенный станок и запас кассет к нему, но, в конечном счёте и он был вычеркнут из списка. Дело в том, что мне нужно было исходить из того, что у меня ПОЛУЧИТСЯ то, что я задумал, а это значит, что я буду жить там. И ни у кого, ни у одной, образно говоря, твари, не должно возникнуть подозрения, что я только что провалился. Я даже додумался до того, чтобы отрастить трёхдневную щетину, и последние пару дней мыться каким-нибудь мылом без отдушки вообще, а накануне и вовсе обойтись без душа. И сумы я заказал "аутентичные", восстановив по памяти те, что были в ходу в Отстойнике. Их, собственно, и восстанавливать-то было нечего - стандартная "барыжная" сумка, она же "баул челнока", только не из клетчатого полипропилена, а из тонкого брезента, и не на молнии, а с таким клапаном, застёгивающимся на замок-хлястик. Швея-надомница немного подивилась такому заказу, но исполнила всё в лучшем виде, если не приглядываться с увеличительным стеклом, то хрен отличишь. А вот с ним, наверное, будет заметно, что и нитки тут другие, и швы на японской швейной машинке прострочены. Сами специи, закупленные на вес, оптом, упаковал в пакеты, тут уж ничего не попишешь, о сохранности продукта тоже нужно заботиться, но сами пакеты поместил в полотняные мешочки. Не думаю, что у покупателей возникнут вопросы, где я это взял, а если возникнут, то это будут уже не покупатели. После долгих раздумий и сомнений взял, всё же, некоторое количество медикаментов, в основном сильных антибиотиков, а так же кое-что из... косметики. Помаду, тушь, лак для ногтей, пару десятков микроскопических пузырьков с "духами" на разлив, да пяток покрупнее и не такой откровенной "шняги". Зачем? А для подкупа мелких должностных лиц из числа слабой половины человечества. С сильной будем по старинке, деньгами, контакты наводить, а вот женское сердце вполне может дрогнуть от маленькой пластмассовой гильзы с красной помадой внутри. НАСТОЯЩЕЙ. Или от флакончика Шанель. Пока возился со специями, провонял ими, словно торговец с рынка, Ольга даже удивилась, пришлось сочинять очередную конструкцию изо лжи, ещё более нелепую, чем предыдущие. Да, я погряз во вранье, и мне уже не терпится вырваться Отсюда, лишь бы не лгать этой женщине, ничем, абсолютно ничем не виноватой в том, что судьба свела её с таким мерзавцем как я. Мало того, она меня ещё и в дом к себе пустила, в семью, и я даже вошёл в неё. Почти. Девчонки мне поверили, доверились даже, Оля планы строит. Совместные. А я... Но что делать-то?! Рассказать правду? Ха-ха три раза! Оля, такое дело, я тут проход в другой мир, случайно, открыл. Он у тебя в подвале, кстати. Там у меня жена была, извини, я тебе не рассказывал, её, правда, убили. А я любил её. Нет, не так. Я ЛЮБЛЮ её. По-прежнему. А тебя нет, извини. Да, я врал тебе всё это время, и в постели у нас не всё хорошо, не потому что ты "толстая", а потому что я каждый раз ЕЙ изменяю, и я не могу так больше. В общем, я опять туда собрался, мстить, иначе тут с ума сойду. Как Там? В принципе, жить можно, но ОТСТОЙНО, да ещё эти Твари... Да, нет, не люди, монстры... Ой! Нет, ты не волнуйся, они через проход не пройдут (наверное). В общем, я пошёл, ладно? Как говорится, не поминайте лихом. Так рассказать? Или полуправду? Она же полуложь, получается, и чем она ото лжи тогда отличается? Это как немного беременна. Нет уж, никто ничего не должен знать. К тому же, если ЭТО действительно так работает, то здесь время остановится, и для Ольги и девчонок я буду отсутствовать всего секунду. Это в том случае, если вернусь. А если нет? Если меня убьют, что будет? Время возобновит бег или стрелки навсегда замрут на одной цифре? Время, это относительная категория? Альберт Эйнштейн, теоретически, доказал что это так. Значит, время Здесь будет неподвижно относительно меня. А если меня нет, то... О-ох, голова пухнет от такого! Нет, Константин, всё проще. Если тебя не будет, то тебе будет похрену, что тут со временем делается, так что переживать нечего. Да, ВОЗМОЖНО, Ольге снова придётся пройти через утрату близкого человека, потому что она ко мне привязалась. Как там сказал один французский мечтатель устами говорящего Лиса - ты всегда в ответе за всех, кого приручил* [*Ты навсегда в ответе за всех, кого приручил – цитата из произведения Антуана Де Сент-Экзюпери "Маленький принц"]? В ответе. Поэтому и тяжко. Но выхода нет, только такой. Как не вспомнить ещё одного мечтателя и Поэта - выхода нет, есть только вход, то не тот* [*"Ищу я выход из ворот, Но нет его, есть только вход, и то - не тот" - цитата из песни В.С.Высоцкого "Кругом пятьсот"]. Вход в портал, нет, скорее это лаз, потерна, Туда, в Отстойник, в мир, где осталась часть меня. И скоро я проверю, не завалило ли её с Той стороны. Вот и всё, все приготовления сделаны, выдумал командировку (снова ложь!), не мылся, не брился. Сегодня, якобы только приехал. Пора! Мандраж, вернее, адреналин, я словно слышу, как сердце гонит кровь по сосудам, заглушая все остальные звуки. Только бы Оля не заметила моё состояние, бросил на ходу: "Я щас", а сам шмыг в подвал. Ну? Всё? Готов? Вискас! Кота назвали именем корма, хотя эту отраву ему не дают. Вообще он Уильям, Уильям-чего-то-там-Третий, так в паспорте написано, он же у нас благородных кровей, из питомника. А стал Вискасом. Вообще его зовут Ахтытварь и Идижрать, он на эти имена очень хорошо откликается. Пришёл за мной, выглядывает из-за угла одним глазом. ЗНАЕТ! "Кот, я тебя прошу, объясни девчонкам, что так НАДО. Ты-то меня понимаешь, хоть ты и "просто кот", лишённый пары мужских атрибутов. Но иначе никак. Иди сюда, поглажу тебя напоследок". Не пошёл, глянул странным взглядом, развернулся и потрепал наверх. Ну и ладно, так даже легче, нечего сопли разводить, кошечку он погладить захотел, ути-пути... Дверь плотно закрыта, была мысль засов сделать, да что толку, если кто Оттуда придёт, он же откроет всё равно. Свет погашен, баулы рядом, оружие на мне, шмотки тоже. И даже берцы. Говнотопы, конечно, ИП Кезорян, ИП "Кирзоян", как мы их называем. Обувь для спецслужб - значится в его рекламном проспекте. Была мысль взять здесь что-то приличное, вон "Коркораны" американские, стоят, правда, как двадцать таких, но они того стоят. Только меня Там за такие ботиночки убьют, да и выделяться мне нельзя. Мыслей в голове рой, как не два, например, а что если Там вообще всё изменилось, Тьма, например, сдвинулась, и сейчас в Якимове адаптанты проживают? Или провалился кто-то с целым складом джинсов и сейчас все поголовно в синих штанах, а я один в защитного цвета "карго". Ладно, хватит тянуть. ПОРА. Щёлк. Падение, пол ушёл из-под ног, холод, лицо онемело, желудок как-то совсем уж к глотке подобрался, и вдруг остановка. Всё? Прибыл? Ноздри втянули воздух, вбирая запахи. Сыро, затхло. Уши ловят малейший звук, но слышат только шум крови. Баулы шлёпнулись на пол, автомат в руки. Ну? Щёлк. ГЛАВА 2. Я на месте. В смысле, это место очень похоже на то, откуда я сбежал полгода назад. Тот же земляной, усеянный мусором пол, гнилые доски в углу, ЛИСТ ФАНЕРЫ, закрывающий дверной проём, подпирающий его колышек, обрывок верёвки на нём. Я здесь? Получилось? Так, теперь очень осторожно и спокойно, не нужно резких движений. Мешки с товаром никуда не денутся (надеюсь), убираем фанерку... За дверью тишина, во всяком случае, ни одного звука сквозь деревяшки не проходит. Ручки, разумеется, нет, но есть дыра, так что тянем... Выглядываю в коридор, вроде ничего не изменилось, за окном день и... Лето? Э-эм, не понял! Как так? Снег должен был сойти, начало мая, "майские" на дворе, травы ещё практически нет, а тут... Ну да, лето, лето в разгаре, даже нет! Иван-чай вон, семена уже выбрасывать начал, а это август. Да, это вот издержки путешествий сквозь пространство и время, никогда не угадаешь, где и КОГДА окажешься! Значит здесь сколько прошло? Некая мысль вспыхнула в мозгу, заставила замереть на месте, а затем обругать себя последними словами. Я тупой, да? Дятел? Дебил? Не мог догадаться, хотя это напрашивалось само собой? Если, Там прошла всего секунда, пока я был Здесь, то логично же предположить, что Здесь пройдёт всего секунда, пока я буду Там? Логично? Логично! Только я рассмотрел десятка три вариантов, как не больше, а вот такой, самый естественный, по какой-то причине, мне даже в голову не пришёл. А вот бы я зимой полез! С лыжами и в тулупе! Ладно, хорош с себя же угорать, надо убедиться, что всё именно так, и рвать когти. Потому что за мной тут охота, если что. Выглянул из подвала, да, похоже, всё так, время замерло, "Виллис" стоит, даже мотор ещё исходит запахом горячего масла. А машинка-то рыдван... Надо же, как быстро я снова привык к хорошему, может, надо было УАЗик купить, бэушный какой-нибудь, чтобы заводился "кривым братом", а то отвык я от такого. Рычажок пневмопуска сдвинулся в положение "ВКЛ", двигатель моментально ожил, словно и не стоял полгода. Дьявол, Кость, он и НЕ стоял, харэ тупить! Так, теперь бегом в подвал, фанеру... Фанеру куда? А пусть стоит. Вот, у стеночки поставлю, дверь пошире, и вот сюда камешек. В угол косяка лёг обломок кирпича, теперь быстро не закроешь. Баулы на плечи и шнелле-шнелле. При выезде на дорогу повернул налево. Там, через пяток километров будет деревня, но мы свернём на север и просёлками выедем к Урмани, и, если повезёт, я найму или украду лодку, чтобы перебраться на другой берег, или даже доплыву до Орехова. План сработал лишь отчасти, на отворотке меня ждали. Вернее, люди в таком же "Виллисе" просто сидели, курили и болтали, но я-то ЗНАЛ, зачем они тут. Вывернул руль, уходя в занос на слабом грунтовом покрытии, колёса выбросили комья земли, вперемешку с травой, я утопил педаль газа, выравнивая внедорожник и пригибаясь к самому рулевому колесу. Хоть какой-то шанс уцелеть, если начнут стрелять. Хотя, о чём я? Если начнут стрелять, то мне хана! Лязгнула третья передача, мотор рыкнул, разгоняя машину ещё больше, в маленьком, трясущемся боковом зеркале не было видно ни черта, и я рискнул оглянуться, едва не свернув шею. Никого! Не понял! Ошибся, что ли? У страха глаза велики? Да ладно! Не бывает так, что именно там, где мне нужно проехать, стоят мужики и курят. И кстати, а мужики-то кто были? В смысле, вояки, "охотники" или... Память вытащила из хранилища нужные картинки - двое стоят у заднего борта, хэбэ, галифе, сапоги, фуражки-недофуражки, оба курят, на плече у одного автомат, у другого... Не помню, в смысле, не увидел я оружия у второго. Ещё двое в машине... Нет, один в машине, водитель, и он сидел, за рулём. А последний? А не было последнего, может, их всего трое было? Вояки, да, но... Что-то вяло они меня ловили, может, просто ждали кого? Вот изумились, наверное! И тут же новая догадка, словно ушат холодной воды за шиворот. Ничего они не изумились! Люди перекрыли дорогу, а они её перекрыли, из-за поворота появляется джип и уходит в разворот, их действия? Да в погоню надо, какие могут быть действия?! Минимум спросить - а ты чё, мил человек, от нас, военных, шарахаешься? Почему не гонятся тогда за мной? Вот и отворотка на Якимово, я проскочил её не задерживаясь, хотя мыслишка мелькнула - а не уйти ли обратно? Не уйти! Нет, я сюда не за этим вернулся. Прорвёмся! Не прорвался. Через десяток километров, когда до очередного поворота, уводящего на разбитый просёлок, оставалось всего ничего, навстречу показался ещё один собрат моего внедорожника, а за ним громыхал бортами немецкий Штайр. Да вы издеваетесь?! Как вы так быстро-то? А вот и не быстро, я там полгода назад, сколько времени потерял, пока выход себе готовил, да пока сейчас выбирался? Полчаса? А они всё это время ехали за мной. Нет, ну надо же, как обложили, суки! И что теперь? Я остановил машину, выхватил из зажима автомат. Обстрелять? И смысл? Разом навалилась апатия, словно весь мой раж, весь адреналин, ушли куда-то, и мне стало просто похрену, что будет дальше. Или нет? Головной "Виллис" приблизился, и я, вроде бы, узнал сидевшего рядом с водителем офицера. Майор Виноградов? Дежавю? Не совсем, но... Нет, не буду я стрелять, пусть как будет, так и будет. - Константин? - майор выглядел искренне удивлённым. А до меня только теперь дошло - это ведь не военные, а МГБ облаву устроило, а против них шансов совсем мало. - Здрасьте, - собрал я остатки сарказма, и даже сумел ухмыльнуться. - Вот, значит, кого мы ловим? - снова вроде как удивлённо произнёс гэбэшник. - Ловите? - удалось и мне изобразить удивление. - Ну, по описанию вы подходите, надо же, а почему они... А ну, давай-ка отойдём, - майор, нахмурив брови, выбрался из внедорожника. И я, секунду подумав, последовал его примеру. Вряд ли меня столь изощрённым способом хотят пленить, а, значит, я могу, как минимум узнать, что это за комитет по встрече тут организовался. Майор Виноградов первым протянул руку, которую я тут же пожал, в этом акте вежливости тоже не было никакой угрозы. Мы сделали несколько шагов по дороге, удалившись от машин на расстояние, позволяющее говорить, не опасаясь быть услышанными. - Спрашивать я тебя ни о чём не буду, - заявил особист, - ты же не расскажешь? "Не расскажу, - подумал я. И тут же сформировался вопрос: - Не расскажу чего?" И следом: "А почему не расскажу, собственно говоря, у меня что, варианты есть?" - Что те... вам хочется услышать? - спросил я, и тут понял, что ещё меня напрягало. Я расслабился, утратил дзансин*, как говорят адепты некоторых самурайских единоборств. Тогда, ДО моего побега, я был как сжатая пружина, мозг, тело, всё было в постоянном состоянии "боевой готовности" [*Дзансин, яп. – "оставшийся дух". Состояние, когда боец готов продолжить поединок, несмотря на то, что противник уже повержен. В более глобальном масштабе – состояние постоянной боевой готовности]. А сейчас я снова простой обыватель, угодивший в огромную кучу дерьма под названием Отстойник. Да, от меня из прошлого, того, что появился здесь год, полтора… Короче, В ПРОШЛЫЙ РАЗ! Перед тем мною у меня преимущество, я знаю, куда я угодил, но я снова растерян. Почему со мной довольно вежливо разговаривают? Почему со мной вообще разговаривают, а не бьют прикладами и кирзачами? И оружие! Никто не сказал - оружие на землю! Что за...? - Да как тебе сказать? - криво улыбнулся Виноградов. - Много чего, но я ж понимаю, не маленький. Не пойму только, почему фамилию твою не сообщили? "Фамилию? Я тоже не пойму! Я, если честно, вообще ничего не пойму! Спросить? Почему нет?" - А что до ТЕБЯ довели? - я принял правила игры, на "ты", значит на "ты". - Так только в части, касающейся! - с оттенком обиды воскликнул особист. - Так мол и так, необходимо задержать БЕЗ применения оружия и физической силы, такой-то, такой-то, описание, особые приметы. Взгляд скользнул по повязке на глазу: - Я, почему-то, сразу про тебя подумал, но потом, думаю, а чего фамилии-то нет? Ты, это, в контору, что ли, устроился тоже? Наш? "Наш? Чей? Контора? Костя! Не тормози! Майор считает тебя коллегой!" Ничего не понимаю, но нужно что-то отвечать. Покопался в мозгу, слава богу, вспомнил, как зовут моего собеседника. - Павел Максимович, давай так, я тебе всё расскажу, но... сам понимаешь, сначала..., - я состроил максимально серьёзную и загадочную физиономию, однако тон избрал доверительный. И это, похоже, сработало. - Да я чего? Не маленький! Ладно, чего, тогда, поехали, что ли? – повернул меня за локоть гэбист, направляя к машинам. Поехали. Наверное. Ничего не понимаю, но меня не арестовали и это уже вселяет надежду. Знакомая комендатура в Войкове, лужа грязи посреди двора чуть подсохла, а вот в корыте для мытья обуви, такое ощущение, то же самое количество утонувших бычков. Или это традиция тут. В учебке был у нас начальник штаба, очень порядок в казармах любил. И, например, чистоту воды в пожарных бочках (кто не знает, это обычные бочки из-под ГСМ, с вырезанной крышкой, в которые налита простая вода. Прикрыто это дело круглой фанеркой, крашеной в "пожарный" цвет. Так вот, вода эта имела свойство со временем цвести или терять прозрачность из-за большой концентрации ржавчины) он проверял, кинув в воду монетку в пятнадцать копеек. Если прочитал год или слово СССР, значит вода чистая. Со временем старшины привыкли, и монетки так и лежали на дне, ожидая проверки. А здесь, может, традиция, чтобы в корыте было шесть окурков? Знакомый коридор, сердце чуть дрогнуло при виде лестницы, ведущей вниз, в казематы, но нет, идём в кабинет майора. Пока я располагался на стуле, Виноградов, расстёгивая одной рукой верхнюю пуговицу на кителе, второй рукой набрал какой-то номер на телефонном аппарате. - Алё! - крикнул он в трубку, затем, зачем-то с силой дунул в микрофон, и снова гаркнул. - Алё! Да! Виноградов! Так точно, встретили! Да, у нас, здесь, да, я понял! Есть, тарищ полковник. Трубка легла на рычаги, и телефон едва слышно тренькнул. Особист замер, отбивая на столешнице одному ему понятную мелодию пальцами левой руки. - Та-ак, Костя, - обратился он ко мне словно к старому приятелю, - велено подождать, сейчас с тобой свяжутся. Он взглядом указал на чёрный аппарат, и уже другим тоном просил: - Ну, чего, чайку? По-прежнему нихрена не понятно, да и чаи гонять не хочется. Или согласиться, может, что ещё узнаю? До чая мы не добрались, пока Виноградов позвонил, пока сообщил, что ему нужен чайник, пока дождались, когда военный с погонами ефрейтора, но не тот пухловатый любитель "шрапнели", принёс жестяную ёмкость с носиком, пока заварили, прошло время. И едва я окунул в стакан ложку с прилипшей к ней вязкой янтарной субстанцией под названием мёд, аппарат пробудился от дрёмы и издал громкую трель. - Виноградов, - сказал особист в трубку. - Да, здесь, понял, передаю. Он с какой-то преувеличенной осторожностью передал мне трубку, словно она была стеклянной и могла разбиться от любого неловкого движения. И, пока я подносил её к уху, заодно поднимая чёрный витой провод, чтобы не зацепить стаканы с чаем, особист сделал ещё одну странную вещь - он встал и направился к двери. - Алло? - тихо спросил я в микрофон, провожая майора недоумённым взглядом. - Константин Александрович? Голос, искажённый качеством связи, я, всё равно узнал. И ответил: - Да-а. Майор, тем временем, добрался до двери, обернулся, сделал ладонью движение от себя вниз, словно проверял упругость матраса, и вышел вон. - Да? - повторил я в трубку, поскольку, кроме шипения и каких-то едва слышных щелчков оттуда больше не доносилось ни звука. - Константин Александрович, нам, всё же, придётся встретиться ещё раз, несмотря на ваше, гхм, нежелание, - продребезжал, наконец, знакомый голос. - Да я уж понял, Игорь Андреич, - ответил я. Ибо человек на другом конце провода был ни кто иной, как Игорь Андреевич Карташов, человек с внешностью гоголевского Акакия Акакиевича Башмачкина, но отнюдь не низкого ранга в местной иерархии. Так это что, вся охота, возня вокруг меня, это чтобы мы снова встретились? Ничего не понимаю! - Ну, раз вы всё поняли, то, жду вас завтра в столице, там ребята всё должны организовать. "Что организовать? Перевозку заключённого?" – а, впрочем, чего это я? Я не арестован и даже не совсем задержан, так что, может, хватит дрожать, словно заяц? - Я понял, - быстро ответил я, дабы не заставлять собеседника ждать. - Ну и замечательно. Э-э, такой вопрос. Это вы несколько дней назад угнали... - Да, - не дослушал я вопрос до конца, но поразился, что ему и это известно. - Машина цела? - Да, - опять лаконично ответил я. - Замечательно! Машину придётся вернуть. И, если у вас есть деньги, я бы посоветовал передать владельцу некую компенсацию. - Я понял. На сей раз я не врал, этот момент я действительно понял. Почти. Непонятным было подозрительно обходительное обращение с террористом, убийцей и государственным изменником. - Ну и замечательно, - повторил Карташов. - Тогда до завтра! И, не успел я и рта открыть, добавил: - И, Константин Александрович, давайте без глупостей, хорошо? - Я понял, - выдал я единственное, что пришло в голову. Я понял, что моя беготня закончилась. На сей раз точно, тут уже без вариантов. Но что дальше? И каков мой статус, вообще-то, хотелось бы прояснить! Меня не арестовали, даже оружие не отняли, автомат остался в машине, а вот Кольт в кобуре. В чём подвох? Он же есть, подвох, не может не быть! Неожиданно вспомнил древний анекдот, ещё из "лихих" девяностых. Там к бизнесмену, у которого дела шли всё больше под гору, явился Диавол. Ну и предложил ему что хочешь в обмен на душу. Коммерсант запросил вагон меди. Чистой, в смысле высшего сорта, и "чистой" по документам. Дошло до подписания договора, коммерс его даже прочитал. И говорит: - Давай просто уточним. Ты мне вагон меди сейчас, чистой, не палёной, с документами, а я тебе свою душу потом, когда умру? Так? - Так, всё верно, - отвечает Люцифер. - И помру я не сейчас и не завтра, а через много лет, будучи глубоким стариком, так? - уточняет коммерсант. - Всё верно, - соглашается Сатана. Бизнесмен подумал ещё пару секунд. - Не, я, кончено подпишу, базаров нет! Но ты мне скажи, я вот одного понять не могу - тут наебалово в чём? Вот и я понять не могу, в чём меня хотят... обмануть. А ведь хотят, не могут не хотеть. Но в чём? От рака мозга, хотя бы на время, меня спас мой почти что приятель, майор МГБ Виноградов, вошедший без стука. Подслушивал? Или у двери, или на параллельном телефоне, не зря же он иногда сам по себе издаёт едва слышное треньканье. - Ну что, вы закончили? - спросил особист очевидное, поскольку трубка давно уже покоилась на своём привычном месте. И мы опять на "вы"? - Ужин через час будет, потом в дежурке койку выделим вам, - сообщил он, усевшись на своё рабочее место. - А утром рванём в Вышинский, у нас колонна со вчерашнего дня стоит. - Вас ждут, - добавил он с упрёком. Я лишь слегка пожал плечами, мол, что поделать. Потом мы просто болтали, причём Виноградов не оставлял попыток приоткрыть завесу тайны над моей личностью, а я, в свою очередь, пытался узнать, как так вышло, что за мной организовали такую "лайтовую" охоту, аж с привлечением спецслужб, но без стрельбы, избиений и наручников. Вернее, как вышло, я догадывался, и даже узнал, кто за этим стоит, но всё же, всё же... Неужели власть господина Карташова простирается столь далеко, что он может гонять по своим делам целых майоров НКВД? Это, выходит, я его так сильно недооценил? Вот вам и "маленький человечек"! Виноградов кое-какой информацией поделился, в частности поведал, что неделю назад поступил приказ от руководства - подготовить операцию по блокированию некоего "объекта", как тут обезличенно называют людей, вызвавших пристальное внимание органов. Были разработаны предполагаемые маршруты передвижения объекта, в частности вероятность попытки прорыва к реке Урмань и к городу Орехово-Зарубино. А я-то раскатал губищу, типа я самый ловкий тут, всех обвёл вокруг пальца! Три раза "ха"! Позавчера пришла более чёткая ориентировка, включая особые приметы, и майор Виноградов повторил, что сразу подумал про меня, возможно, потому что я был единственный "пират", провалившийся на его памяти. И всё же он был сильно удивлён, увидев меня за рулём "Виллиса". Пришла пора мне сделать алаверды*, майор явно на это рассчитывал [*Алаверды - груз. приблизительный перевод – "передаю слово". Часто употребляется в значении "ответное слово", "ответный презент"]. Так что я состряпал кратенькую речь, в которой намекнул, что выполнял важное задание по поручению понятно кого. Особист с уважением кивнул головой. Ну что ж, прокатило и прокатило, надо будет, доведёт до него руководство, что сочтёт нужным, чай не маленький, сам всё понимать должен. Ужин был весьма скромным, но кормили меня явно по офицерской норме - салатик, картофельное пюре, бефстроганов, компот и даже плюшка с маком. Вкус, я вспомнил вкус Этой пищи, всё же различия есть, не знаю, может здесь всё вообще чуть другое, мельчайший нюанс, но на контрасте очень заметный. Любопытно было бы провести сравнительный анализ образцов Оттуда, из моего слоя, например, и местных. Что-то да вылезет, наверняка, хотя местную органику мы усваиваем без проблем, я не слышал, чтобы кто-то страдал от этого. И вот ещё вопрос - чем мы, люди из разных миров, отличаемся? Есть что-то, маркер например, встроенный в нашу цепочку ДНК, который может с уверенностью указывать на то, из какого слоя человек. Или кровь? Кровь тут переливают, и, вроде как тоже проблем нет. Хотя они должны быть, ведь только у нас в слое их 29, и это на 2015 год, а в сороковых сколько насчитывали? Наверное, четыре классические только. А ведь есть так называемая "бомбейская" кровь, её вообще всем можно лить, но вот человеку с такой группой подходит только такая же, а их всего 1 на миллион встречается. Попадёт сюда такой бедолага, приспичит ему перелить кровушку и "зажмурится" ведь. А врачи даже не поймут от чего. Или вот такой момент - то, что мы вполне спокойно совокупляемся друг с дружкой, невзирая на слои, говорит о том, что мы однозначно принадлежим к одному виду (не будем вспоминать про всякие сексуальные девиации), но как с потомством? Не является ли ещё и наши генетические различия причиной тяжёлых беременностей? Насколько мне известно, никто здесь не родил ребёнка, зачатого здесь же, все родившиеся дети, а их буквально единицы, попали сюда уже в материнских утробах. И если, чисто теоретически, отсюда можно выйти вдвоём, то будут ли у таких пар дети Там? От этих мыслей снова накатила невероятная грусть, потому что я этого не узнаю никогда. Надо же, у меня, можно сказать, личный "чёрный ход" имеется, можно было бы попробовать, только вот убили мою женщину. И мне не мечтам нужно предаваться, а о возмездии думать. Потому что теперь всё разом стало сложнее. А, может, напротив, очень упростилось. Можно просто затребовать себе убийц, или даже их головы в обмен на свою персону и плясать под дуду Карташова, или чего он от меня хочет? А он хочет, вон какую операцию "Перехват" развернул. И вот очередной вопрос - а если он потребует стать киллером, допустим, у него на службе, или даже этим, как его, "незнакомцем из Менга"* [*Незнакомец из Менга - Граф Рошфор, персонаж романа А.Дюма "Три мушкетёра"]? Так, вроде звали "порученца" на службе у кардинала Ришелье? И он тоже, вроде как был одноглазый, или это фантазии киношников уже? Да не суть. Просто, скажет Акакий Акакиевич: "Теперь ты, Костя, работаешь на меня и вот тебе первое задание - убить президента". Мои действия? А какие действия, какие действия? В обмен на головы тех ублюдков я готов на что угодно, тем более что, хе-хе, я же могу, потом, и слинять отсюда. И, кстати! Могут они вычислить, что я нырял в "потерну"? А фиг его знает. Максимум что могут узнать, это что я, возможно, заезжал туда. Фанера в подвале? И что? Ну да, там резина по периметру прибита, можно догадаться, что пытались создать хорошую светоизоляцию. Но, опять же, и чего? Ну пытались. Кто? Да хрен его знает кто. Хотя меня могли видеть с листом фанеры, но даже если и так... А вот тут стоп, Константин Александрович, ты снова, как тот Слайдшоу Боб* - опять наступаешь на грабли с бирками "самонадеянность" и "недооценка противника" [*Слайдшоу Боб - персонаж американского мультсериала Симпсоны, ходячее олицетворение человека, постоянно наступающего на грабли, зачастую буквально]. Люди там, в органах, далеко не глупые, тебя, если что, и Ромодановский просчитал, и Карташов, и неизвестно ещё кто. Нет, надо исходить из того, что они могут знать. А вот ЧТО они могут знать, это вопрос другой. Если полезут в баулы, то всё, сливай воду, рыбки сдохли. Если нет, то... А могу наврать, что пытался уйти, но ничего не вышло. Самый крутой специалист по "тоннелям", Олег Хренов, он же местный Йозеф Менгеле, сбежал, и, согласно его записей, никто точно не знает, что можно шнырять между слоями туда-обратно. Или может? Вот такой вопрос - подавляющее большинство проваливается только с тем, чего касается в этот момент, так? Хотя иногда даже помещения перемещались, но небольшие, типа кладовок. Но, опять же, так могло быть, если человек касался рукой стены, например. Ходили слухи, что кто-то переместился вместе со складом, забитым товаром. Может, имеет значение "дыра", в которую проваливается человек? В тех случаях, вроде, всегда несколько попавших было, и они могли, чисто теоретически, создать портал большего размера? Хотя Хренов считал, что тоннель строго индивидуален и пройти по нему может только один человек. Так может, это тоже ушлые ребята, которые прознали как-то, что можно ходить туда-сюда, вот и таскают всякие штучки. Насколько я понял, сам механизм перемещения вообще никому не понятен. Всё, что смогли, это разобраться, и то не до конца, как "активировать" проход. Да, я могу оперировать только личным опытом, и склонен считать, что те, кто воспользовался своим же проходом, попадают обратно, домой. А вот "пробитый" проход ведёт чёрт знает куда. Скорее всего, в такие же пустые миры. Ведь если подумать, это тоже некий способ восстановления системы. Наивно полагать, что если мы живём во множественной вселенной, они, вселенные, никак не взаимодействуют между собой. Это, если хотите, гиперсистема, и она вполне может самовосстанавливаться путём переброски людей из мира в мир. Случилась тут катастрофа, все люди разом вымерли, это слишком сильно может накренить чашу весов, и экосистема просто уйдёт в "штопор", вот и надёргали по паре человек из слоя, там не убудет, а здесь прибавка солидная. Впрочем, убыль может быть солидной такой, есть статистика, что ежегодно в мире бесследно исчезает до двух миллионов человек. Сколько из них провалились в такие вот миры? А есть ещё Тьма. Я много думал, Там, пока отдыхал, так сказать, после Отстойника, что это вообще такое. К определённым выводам пришёл, любопытно мнение, например, Загор-Загорского услышать. Вышинский встретил меня проливным дождём. Всё небо было затянуто свинцово-серыми тучами, словно сама Тьма придвинулась поближе, чтобы взглянуть, кто это тут такой наглый, ходит взад-вперёд по всяким тоннелям. Но тут же другая мысль: дождь - это же проточная вода, нет? Не может он быть союзником тёмных сил, не любят они такое, наоборот, сторонятся всячески. А мы, человеки, не понимаем, что непогода союзник наш, она словно говорит - всё нормально, этот мир ещё жив, вот, смотри, сегодня дождь, завтра вёдро наступит. Но нет, люди кутаются в плащи, и, шлёпая по разлившимся лужам, клеймят проклятую непогоду последними матерными словами. И я добавил свою лепту, получив порцию холодной воды прямо в лицо, едва выбрался из кабины "Блица", в которой проспал половину пути от Войкова до столицы Вышинской народной республики. Вещички мои, вроде как не тронутые даже, тряслись в кузове, укрытые брезентовым тентом. Колонна была сборной - тут и колхозники, и какие-то торговцы, и почтовый грузовичок. В охране только "Виллис" и грузовик с отделением солдат - бандитизм победили на отдельно взятой территории, выходит. Меня никто не сопровождал, не пас, так сказать, нашли место в кабине немецкого грузовика, перевозившего зерно, водитель, пожилой усатый мужик пытался развлекать меня разговорами, но очень быстро утомил. Тяжеловато слушать воспоминания шофёра, двадцать пять лет проработавшего на одном единственном маршруте элеватор - хлебозавод. Он и здесь специально просился на такую работу - возить муку. Но пришлось возить всё подряд, и он подробно рассказывал, как тяжело ему пришлось поначалу, ведь там, у себя в слое, он никогда не выезжал "на тракт", по его собственному выражению. И, похоже, ему было совершенно неважно, спит собеседник или нет, потому что когда я просыпался, утомлённый пребыванием в одной позе на не очень удобном сидении, то снова слышал его голос: - А мне, значит, начальник-ат и грит, ты, Михайло, выйди сегодня в ночную-ат. А я ему - Геннадий Палыч, его, значит-ат, Геннадий Палыч звали. Ну, мы то, шоферы, промеж себя его Палычем, значит-ат, звали. Хороший мужик был, его, правда, посадили потом... И я опять проваливался в царство Морфея, а когда выныривал снова, то понимал, что так никогда и не узнаю, за что посадили хорошего человека Геннадия Палыча. Потому что Михайло уже добрался до момента, когда у него лопнула рессора, а "муку-ат везти надо, ина́че хлебзавод-ат встанет". Поморщившись от ощущений влаги на лице, я накинул дождевик, служивший мне всю дорогу подушкой, и оглядел площадку грузового двора, куда прибыл весь караван. Здесь, по уверению майора Виноградова, меня должны были встречать. - Константин Александрович? - раздался голос за спиной и слева, разумеется. Рефлекторно повернув голову, я увидел только внутреннюю поверхность капюшона, так что пришлось выпростать руку и отогнуть край прорезиненной материи. - Да? Стоящий рядом мужчина был одет в такой же макинтош, что и у меня, из-под которого виднелись грязные сапоги, однако никакого головного убора, кроме капюшона, у него не было. Так что понять кто это - военный, чекист или гражданский было невозможно. Но держался он уверенно, властно, я бы даже сказал, так что вполне вероятно... - Я от Игоря Андреича, - прервал мои логические построения незнакомец. - Прошу за мной. - У меня вещички, - протянул я, с тоской ожидая фразы типа "не беспокойтесь, за ними присмотрят". Но нет, мужик кивнул головой, мол, согласен, и я даже заподозрил, что он поможет мне дотащить их до машины. Так и вышло, правда, сначала мне пришлось повоевать с мокрым и грязным тентом, болтливый Михайло вылезать под дождь не пожелал. Впрочем, к нему и претензий быть не может, доставил пассажира, и хорошо. Или, может, он оплаты какой ожидал от меня? Парень, имени которого я не удосужился спросить, принял из кузова баулы, затем я закинул за спину вещмешок, из-за чего дождевик собрался невероятными складками, повесил на шею автомат и спрыгнул на землю, вернее в лужу, потому что грузовой двор весь состоял из мелких водоёмов и островков грязи между ними. Серый "Кюбельваген", под тентованной крышей и с гражданскими номерами, ждал нас за воротами, так что мы даже немного вспотели, пока тащили моё барахло. Но, наконец, сумы улеглись на заднее сидение, а сам я разместился впереди, с грустью взглянув на брезентовый чехол, прикрывавший спинку и сидушку. Всё это сейчас будет мокрым, потому что дождь припустил с такой силой, что вполне подходил под определение "ливень". - А-аэх, ну и погодка, - с чувством произнёс мой спутник, тоже не спешивший представляться. - Курите? - спросил он, прежде чем приступить к процедуре запуска двигателя, и извлёк из недр плаща портсигар с каким-то украшением на крышке. - Не-а, - помотал я головой. - А-а, ну-у, ладно, я тоже, тогда не буду, - заявил парень. И я мысленно его поблагодарил - ехать в клубах махорочного дыма совершенно не хотелось. "Кюбель" вздрогнул, зажужжал моторчиком, тут же пробудив ворох воспоминаний, включая последние, связанные с такой же машиной - солнечный майский день, пыльная дорога, окровавленное лицо Маши. Настроение разом рухнуло, но я усилием воли удержал себя от падения в яму под названием депрессия. Мне предстоит серьёзный разговор и нужно сохранять ясность сознания, так что не раскисать! Водитель включил дворники, которые первые несколько секунд просто скользили по водной плёнке на стекле, ничуть не помогая с обзором. Но затем резинка издала пронзительный скрежет, стекло разом очистилось, и мой сопровождающий врубил первую передачу. - Давно льёт? - задал я самый логичный из всех вопросов. Когда людям не о чем говорить, они говорят о погоде. - Ой, второй день уже, - пожаловался парень, уводя машину в крутой вираж, дабы объехать слишком уж подозрительно выглядящую лужу. В этот момент движущийся навстречу грузовик въехал в такой же водоём, создав небольшое цунами, обрушившиеся прямо на наше транспортное средство. На секунду даже стало темно, и мы хором выругались почти одними и теми же словами, так как оба считали водилу грузовика "козлом" и "грёбаным мудаком". Удивительно, но тент такой напор воды выдержал, и в салон не попало ни капли, всё же фрицы умели делать машинки. ГЛАВА 3. После примерно двадцатиминутной поездки, во время которой стало совершенно очевидно, что ещё пару недель непогоды и дороги в городе смоет окончательно, мы остановились перед зданием, принадлежащим, судя по табличке, городской администрации. Что именно находится в двухэтажном доме, обшитом серой, уже покоробившейся доской, было неясно, табличка лишь информировал, что здесь располагаются некие "Отделы". - На входе покажете документ, - сообщил мне водитель, - я тут буду ждать. Да не переживайте, вещи ваши никуда не денутся, - "успокоил" он меня, заметив, видимо, быстрый взгляд назад. Меня это откровенно напрягло, но, с другой стороны, западня это или нет, я всё равно уже сунулся в неё по самые уши, так что трепыхаться сейчас бессмысленно. Посему я просто выбрался наружу, перебежал почти чистый тротуар, здесь он был вымощен плиткой, и потянул на себя тяжёлую дверь, снабжённую вытертой до красноты латунной ручкой. Тугая пружина нехотя подалась, затем, когда я проник в тамбур, дверь попыталась наподдать мне по мягкому месту, но я был начеку. ВОХРовец, вполне молодой ещё мужчина, а отнюдь не пенсионер, произвёл неизбежную манипуляцию с фонариком, затем, через небольшое окошко в решётке принял у меня документы и удалился в свою будку. Откуда вернулся спустя несколько минут, вложив в мой паспорт клочок бумаги с надписью "Пропуск". - Оружие есть при себе? - пробасил привратник, прежде чем открывать решётчатую дверь. Я к тому моменту уже успел снять плащ, который сейчас истекал ручьями, свисая у меня со сгиба локтя, так что достать Кольт получилось быстро. Вытащил магазин, оттянул затвор, демонстрируя отсутствие патрона в патроннике, затем протянул оружие охраннику. Он сунул ствол в ячейку хранилища, представлявшего собой пирамиду из небольших металлических ящичков, стоявшую рядом с дверью. Ячейка запиралась на замочек, но вместо ключа мне протянули круглый жестяной жетон с криво выбитыми номером "4". - Второй этаж, кабинет двадцать шесть, - известил меня охранник. И решётка, наконец, отошла в сторону, что характерно, без всякого зловещего скрипа, видимо, не пожалели солидола для смазки. Замок лязгнул позади, вызвав новый приступ беспокойства, теперь я ещё и безоружен. Хотя, странно тут охрана работает, никаких рамок металлоискателя, разумеется, у них нет, но и вручную никто не обыскивает. Или это такие "отделы", что сюда абы кто не попадёт при всём желании? Но я-то попал. Что мешало мне припрятать небольшой Вальтер или карманный Маузер? А и в самом деле - что? Деревянные ступени отозвались на мои шаги каким-то кряхтящим скрипом, в полутёмном коридоре на втором этаже пахло пылью и сургучом, и было тихо, словно в здании кроме меня и охранника больше и нет никого. Я принялся изучать таблички на дверях, но первая же, на которую я обратил взор, не имела никаких опознавательных знаков вовсе. Едва я сделал шаг по направлению к следующей двери, как дальше по коридору открылся кабинет, из которого вышла довольно стройная женщина, даже не взглянувшая в мою сторону. До меня донёсся женский голос: - Там такие хорошие кофточки... Остаток фразы отсекла захлопнувшаяся дверь, а женщина, сделав всего пару шагов по диагонали, без стука вошла в кабинет напротив, и в здании снова воцарилась тишина. Нужная мне дверь оказалась соседней с той, откуда вышла дама и я, ничтоже сумняшеся, потянул ручку, решив не утруждать себя стуком. Раз ждут, значит, не обидятся. Кабинетик за дверью был совсем небольшим, сложно даже представить, что именно делал здесь клерк, потому что единственный его обитатель сейчас никак на эту должность не подходил. Потому что из-за практически пустого стола встал не кто иной, как сам "Акакий Акакиевич". Впрочем, то ли под влиянием последних событий с его участием, то ли от того, что я проникся к нему известной долей уважения, мне больше не хотелось сравнивать его с гоголевским персонажем. Да, он не стал выше ростом, но рост - последнее, что имеет значение в делах, которыми ворочает этот человек, так что да, я, пожалуй, стал его уважать. И не перестал доверять, это я тоже только сейчас понял. - Константин Александрович! – вроде как искренне обрадовался Карташов, вставая из-за стола и протягивая мне для рукопожатия маленькую сухую ладошку. - Игорь Андреевич, - я постарался сильно не сжимать свою клешню. Карташов на секунду отвёл глаза, но, затем, снова уставился в моё единственное око. - Присаживайтесь, - указал он на стул, стоящий с торца стола. - Чаю? - Можно, - прикинул я степень "оголодания". По пути мы останавливались на постоялом дворе, где был вполне сносный обед. Михайло потом битый час рассказывал, где в республике лучшая солянка, видимо, это блюдо является сакральным для дальнобойщиков во всех слоях. В кафе "Славянка", где мы морили червячков, солянка была хорошей, но, всё же лучшую готовили в какой-то дыре под названием Щелупки. Что это такое, я не знаю, может быть это даже Шелупки какие-нибудь, говор у Михаила был странный - северные, "архангельские" "ат", "по-над", и "ш", звучащее как "щ". Но сейчас организм согласился, что небольшая подпитка не навредит, к тому же погода располагала к чаепитию. - Можно, - кивнул я головой. И, прежде чем сесть, повесил плащ на прикрученный прямо к двери крюк. Рядом с ещё одним, только кожаным и поменьше размерами, видимо принадлежавшим временному хозяину кабинета. - Девочки, чайку нам пару чашечек сделайте, - услышал я голос за спиной и, обернувшись, увидел, что Карташов говорит в трубку стоящего, почему-то на полу, телефона. Игорь Андреевич дождался, когда я устроился на жёстком стуле и, без всяких предисловий, перешёл к сути вопроса. - Константин Александрович, давайте условимся так - или мы доверяем друг другу, или нет. Вот эти игры в "использовал и выбросил" мне не по душе. Вот как! Ну, может, и давайте, только... - То есть, я не арестован и не задержан? - пустил я пробный шар. - Константин Александрович, - неожиданно жёстко произнёс советник, - у меня мало времени, чтобы выслушивать всякие глупости. Скажите мне, только откровенно, что именно заставило вас думать, что я ваш враг? На самом деле много чего, но, если разобраться, то... Я просто хотел сбежать, вот в чём всё дело. И сбежал, между прочим. Только Карташов об этом не знает. - Врождённая подозрительность, - заявил я. - А! Понятно, - Карташов дважды сцепил и расцепил руки, - это хорошее качество, признаю. И так же признаю, что не учёл такую возможность, посему прошу у вас прощения. Совсем уж не понятно. Прощения? За что? Однако вслух я не сказал ничего, предоставив собеседнику и дальше вести партию. А мы поглядим. Тут в дверь постучали и, не дождавшись разрешения, в кабинет вошла довольно молодая особа в сером трикотажном платье, обтягивающем её фигуру словно перчатка. Обтягивать было что, и от меня не укрылось, КАКИМ взглядом скользнул по девушке советник. Акак... Э-э, Игорь Андреич! А вы ходок, как я погляжу. И надо отвыкать от Акакия, а то мы, чую, часто будем общаться, так и ляпну, ведь, вслух как-нибудь. - Спасибо, Катенька, - с теплотой в голосе произнёс Карташов, дождавшись, когда два стакана с чаем, вазочка с вареньем, сахарница и небольшое блюдце с курабье переместились с подноса на стол. - Приятного аппетита, - пискнула девица, кинув на советника быстрый взгляд. Так-так, адюльтерчик тут у нас, да? Ну а мне то что, это ж обычное дело. Хех, советник! Я взял стакан, почувствовав исходящее от него тепло, хотя ручка подстаканника не нагрелась совершенно, и, чуть замешкавшись, опустил в него пару кусков сахара. Курабье, конечно, печенье вкусное, но оно слишком уж хрупкое, а стряхивать с подбородка крошки на подобных переговорах не лучший вариант поведения. Карташов же добавил в чай варенья, если я не ошибаюсь, сливового, и тоже не притронулся к печенью. Ну что, переходим ко второй части марлезонского балета? - Зачем я вам? - в лоб спросил я советника, отставив, пока, чай в сторону - слишком горячий. - Затем что вы мой, если хотите, джокер, - практически без раздумья ответил он, словно ожидая моего вопроса. - Это понятно, но зачем? Всё, что мог, я уже сделал. Или ещё кого-то нужно отправить полетать? Тогда я пас, я, так сказать, в отставке. Завязал. - Завязал? - переспросил Карташов, и сделал осторожный глоточек из своего стакана. Температура, видимо, была слишком высокой, потому что стакан был отставлен в сторону. Затем он снова сцепил руки перед собой и посмотрел мне в глаз. - Страну ждут перемены, начало которым, так уж случилось, было положено не без вашего участия. Это всё равно бы случилось, но вы своей... акцией в отношении Зазы Мирзоева заставили других людей совершить ошибки. Это в дополнение к самому факту устранения этого мерзавца. Будь вы на государственной службе, вам бы за это полагалась награда. И звание. Внеочередное. - Но я не на службе, - напомнил я. - Да, вы не на службе. Однако вы действовали в интересах государства, пусть и потому, что они совпадали с вашими. Методы... Да, методы мне не очень по душе, но, как я уже сообщал вам, я понимаю их необходимость. Дьявол, мужик! Ты же не знаешь, ЧТО именно я сделал в "интересах" республики. Пока не знаешь. И как ты запоёшь, когда узнаешь? - Открою секрет, - продолжил, между тем, Карташов, - страну ждут новые потрясения, надеюсь, искренне надеюсь, до раскола общества не дойдёт, но перемены будут. И вот вопрос - где будет в этот момент Константин Нагорнов? Где будет, где будет? Здесь, наверное, мне тут пару мразей найти нужно, а потом... Наверное, в Углегорск, подальше отсюда. Игорь Андреич, ну ни патриот я ни разу вашей грёбаной ВНР! - Вы, наверняка, уже продумали, куда уехать? - угадал часть моих мыслей советник. - Рискну предположить, что это Углегорск, куда навострил лыжи ваш Стыцко. Стыцко, это Стас, и тут ты опять угадал! А так же мне стало ясно, что я в шаге от провала, возможно, я уже провалился, и Карташов всё знает. - Он, конечно, надоил из Ромодановского достаточно, чтобы устроить себе новую жизнь, но давайте на секунду предположим, что и здесь вам, лично вам, может быть вполне неплохо. Поверьте мне, а если не верите, то подумайте, человек вы явно не обделённый интеллектом, если бы здесь, в Отстойнике, где-то было лучшее место, эдакая земля обетованная, неужели люди не стремились бы туда? Нас тут, в республике сколько, сто тысяч? У соседей примерно то же самое. И если в Углегорске или в Больших Солях лучше, что мешает гражданам переехать туда? Перенаселённости нет нигде, южнее нет Тьмы, это так, но там проблема с ресурсами, у них нет этой "волшебной" силы, восстанавливающей разрушенное временем. Западнее поствоенная разруха, восточнее всё то же самое, что и у нас. Люди, вот основной ресурс, и нас, людей, катастрофически мало! Так, ещё один ценитель "основного ресурса"! Но в его словах был резон. Миграций и впрямь не наблюдалось, каждый бултыхался в своём болоте, но я за год пребывания здесь, ни разу не слышал про место, где лучше, чем у нас. Хоть нас там и нет. Однако у меня есть персональные основания держаться подальше от ВНР. Хотя, по окончании "миссии" я же, вероятнее всего, снова уйду, так что в одном Карташов прав, мне нужно осесть именно здесь, потому что те, с кем я хочу поквитаться, тоже здесь. И нелепо искать их через пятые-десятые руки, находясь, тем временем, подальше отсюда. А ведь именно в этом состоял, изначально, мой план. Я-то рассчитывал выбраться из республики, продать специи в другом месте, и на вырученный капитал нанять людей для розыска интересующих меня лиц. Ну а потом уже действовать по обстановке, возможно даже я не убью их самолично, хотя и очень хочу. Карташов же недвусмысленно даёт понять, что мне как бы даже рады тут. И вообще, а с чего я решил, что для местных властей я враг? Да, я косвенно причастен к убийству Миронова, но именно косвенно, фактически я такая же жертва, как и он. Только доказать я это не могу. По "официальной" версии его убрал Салихов, я тут вообще никаким боком не фигурирую. Да, на мне "висят" трупы сотрудников "Эгиды", но и это недоказуемо, по большому счёту. Тут ведь именно вопрос, с кем ты - с братвой или с ботвой? В смысле, кто стоит за тобой? Если такой мастодонт как Карташов, то никто из тех, у кого на меня зуб, тронуть меня не посмеют, потому что они шелупонь, по сравнению с советником. А вот если я лишусь столь мощной протекции, то могут возникнуть неприятности. - И всё же, Игорь Андреич, зачем я вам? - задал я вторично вопрос, на который так и не получил ответа. - А если я скажу, что это моя благодарность вам за то, что вы сделали? Я писал, помните? Ваши заслуги никто не оценит. Почти никто. Мне кажется, я не дал вам повода сомневаться в моей порядочности, так что вот вам моё предложение - вы прекращаете игру в партизана, и возвращаетесь к обычной, нормальной жизни. - И? - спросил я, поскольку фраза осталась незаконченной. - И если, я подчеркну, если, мне потребуются ваши, гм, услуги, мы с вами обсудим возможность их оказания. Ну вот не хочу я быть у него на крючке! С другой стороны, чего такого он от меня может потребовать? Ну, хорошо, попросить? Я себя проявил как, скажем в открытую, удачливый бомбист-террорист, значит, меня могут ПОПРОСИТЬ заложить очередное СВУ под чью-нибудь неугодную задницу? И я буду вынужден согласиться! Нет, так не пойдёт! - Пейте чай, - посоветовал Игорь Андреевич, довольно шумно прихлёбывая из своего стакана. - А потом мы с вами дойдём до одного места. Ну, совсем заинтриговал ты меня, Игорь Андреич, мы же, вроде как условились в открытую играть, а тут опять недомолвки в ход пошли. "И всё же, зачем я ему нужен?" - думал я, глотая сладкий и в меру горячий напиток, и почти не ощущая вкуса. Потому что был поглощён мыслительным процессом. "Ну, хорошо, а вот всплывёт очередной Заза, а он всплывёт, свято место пусто не бывает, и тебе скажут - надо бы решить проблему. И что тогда? Почему нет? То есть, ты, Костя, на самом деле, не прочь быть киллером, весь вопрос в личностях "мишеней"? Эдакий убийца с собственным моральным кодексом. Нихрена так не пойдёт! Тут или да или нет, и никаких если. Согласишься и всё, ты на крючке". - Если вы думаете, что я буду привлекать вас в качестве наёмного убийцы, то хочу развеять подозрения, - произнёс, внезапно, Карташов, и я едва не подавился чаем. Он что, мысли читать умеет, или у меня всё на лице написано. - Я вам уже говорил, я не сторонник таких мер, - продолжал он, словно и не заметив моего смятения, - к тому же сейчас ситуация складывается так, что всё можно решить вполне мирным путём. - Тогда зачем я вам? - спросил я уже в который раз. - Я вам уже сказал - я хочу, чтобы вы остались здесь. Вы принесли пользу стране и, если возникнет необходимость, то принесёте её снова. Не по моей просьбе или указанию, а просто, потому что вы здесь живёте. Вы знакомы с Теорией пассионарности* [*Пассионарная теория этногенеза (теория пассионарности и этногенеза) Льва Гумилёва описывает исторический процесс как взаимодействие развивающихся этносов с вмещающим ландшафтом и другими этносами], или с Теорией "разбитых окон"* [*Теория разбитых окон (ТРО) — криминологическая теория, рассматривающая мелкие правонарушения не только как индикатор криминогенной обстановки, но и как активный фактор, влияющий на уровень преступности в целом. Сформулирована в 1982 г. американскими социологами Джеймсом Уилсоном и Джорджем Келлингом. Название происходит от приводимого авторами типичного примера действия теории: "Если в здании разбито одно стекло, и никто его не заменяет, то через некоторое время в этом здании не останется ни одного целого окна"]? "Наши слои настолько совпадают?" - подивился я, потому что читал и труды Льва Гумилёва* [*Лев Николаевич Гумилёв (18 сентября (1 октября) 1912, - 15 июня 1992,) - советский историк-этнолог, археолог, востоковед, писатель, переводчик], и про Теорию "разбитых окон" слышал не раз. - Знаете, что их объединяет? - спросил советник, после моего утвердительного кивка головой. - Э-эм, нет, - ответил я, подумав пару секунд и не найдя параллелей. - Гумилёв (о, он и у него в слое был!) считал, что в определённый период в обществе появляется достаточно большое количество носителей некой энергии, которую он называл "пассионарностью". И эти люди, условно говоря, "заражали" этой энергией окружающих, заставляя их идти за собой по "воле сердца". А в теории "разбитых окон" суть в том, что если общество попустительствует разрухе, то всё больше и больше членов общества будут вносить свою лепту в разруху, но если эти проявления пресекать, то эти же люди будут стараться поддерживать порядок. Понимаете? Чем больше в обществе "хороших" людей, тем здоровее общество! - То есть я, по-вашему, хороший человек? - хмыкнул я. - Я в этом абсолютно убеждён! - Спасибо, конечно, но... Нихрена ты не знаешь, Иван Снег* [*Отсылка к популярному сериалу НВО "Игра Престолов", снятому по циклу романов Джорджа Мартина "Песнь Льда и Пламени" – в оригинале фраза звучит так: "Ничего ты не знаешь, Джон Сноу"]! Вот сейчас как скажу ему про бронепоезд, так и рухнут все его теории! - Когда я говорил про джокера, я именно это и имел ввиду - вы будете жить здесь в соответствии со своими внутренними убеждениями, и это, я уверен, пойдёт на пользу стране. Дьявол, мужик, ты сам-то веришь в это?! С другой стороны - мне никто не ставит условий, а вот я их вынужден поставить. Нельзя утаить цель моего прибытия, раз такой расклад пошёл. - Тогда я вынужден вас разочаровать, - заявил я. - Я далеко не такой белый и пушистый, как вам представляется. Например, сейчас я вынашиваю планы убийства неизвестного мне, пока, круга лиц. - Это кого? - отставил стакан с недопитым чаем Карташов. - Убийц моей жены. Раз уж мы, Игорь Андреич, решили быть откровенными, то вот, получайте. - А, это! - как будто с облегчением произнёс советник, и внезапно решительно встал из-за стола. - Идёмте со мной, - он открыл дверь и жестом пригласил меня выйти первым. Мы прошли по коридору мимо двух или трёх дверей, за одной из которых я, всё же, уловил едва различимые голоса. Затем он остановился перед дверью с номером 23-а, постучал по косяку, приоткрыл её, но так, что бы я не видел, что там творится, произнёс что-то типа "одну секунду", и тут же захлопнул её. - Константин Александрович, сейчас вы войдёте сюда, и, я думаю, многое поймёте. Я знаю, что у вас возникнут вопросы, много вопросов, и я на них отвечу. Но позже, а сейчас... Он жестом предложил мне открыть таинственную дверь и даже сделал шаг назад и заложил руки за спину. И даже слегка улыбался, словно добрый дядюшка, приготовивший для племянников подарки и получающий удовольствие в предвкушении их восторгов. Что там может быть? А не трудно догадаться! Сукин сын просчитал меня насквозь, и там этот или эти ублюдки! Это и есть его благодарность? Государственная, мать её, награда? Или там уже только головы? А вот войду и узнаю! И я, глядя Карташову прямо в глаза, открыл дверь и решительно шагнул через порог. Кабинетик был почти точной копией того, где мы только что гоняли чаи, с той лишь разницей, что этот использовали ещё и как архив, завалив почти всё свободное место папками с какими-то документами. Однако небольшой островок пространства оставили, и на нём даже разместился стол, неизменный стул и даже что-то типа кушетки, смотрящейся здесь особенно чужеродно из-за весёленькой обивки в голубой цветочек. Однако именно на ней сидела единственная обитательница комнаты, и я почувствовал острое разочарование - женщина не могла быть преступницей хотя бы потому, что совершенно свободно читала какой-то допотопный журнал. Услышав звук открывающейся двери, она подняла голову и... Ну, так же не бывает! Так НЕ МОЖЕТ быть! Это всё... Это… Но КАК?! Я пытался что-то сказать, но спазм позволил издать лишь едва различимое сипение. - Ты где был, Кость? - спросила моя жена. Вопросы у меня были, их было так много, что я не задал ни одного. Я просто целовал и целовал обожаемые глаза и губы и не мог оторваться. В голове смешалось всё, вообще всё. Всё, о чём я думал, что планировал, разом потеряло смысл, и, в то же время, сама жизнь обрела его. - Ты почему меня бросил? - спросила Маша, улучив момент, пока я набирал воздух для очередной порции поцелуев. И я тут же уловил знакомые нотки - это притворный упрёк. - Потому что я думал... Я не мог сказать – "что тебя убили". Я так вообще больше никогда не скажу. Хоть чудес и не бывает, но это случилось, так что я тут же стал суеверным. - Ты думал, что я всё? Только сейчас я заметил у неё в уголках глаз слёзы. И почувствовал, что у самого щиплет там же. - Да, - снова какое-то сипение вместо голоса. - Я тоже. Тут мою сильную слабую половинку прорвало, и я был занят лишь её утешением. Наконец она успокоилась и даже выпила немного воды, вернее всё того же чая. - Поехали домой, - попросила она. - Домой? - не понял я. Куда - домой? Или она имеет ввиду - к ней домой? Ведь если она (боже мой, ЖИВА!) здесь, то, значит, где-то живёт? - К тебе? - глупо спросил я. - К нам! Я, между прочим, после обыска съехать хотела, но потом решила - хренушки! Буду тут Костю ждать. - Так ты...? Ты живёшь ТАМ ЖЕ? - Ну естественно! - слёзы уже высохли совершенно и это была опять прежняя Машка. - Погоди! - вспомнил я об одном важном деле. - Я ща репу одному мудаку начищу... - Если вы обо мне, то признаю, я не совсем порядочно поступил по отношению к вам, Константин Александрович, - раздался за спиной спокойный голос. Козёл даже вошёл без стука! - Но прежде чем вы пустите в ход кулаки, я попрошу Марию Александровну выступить в мою защиту! – добавил он. И, клянусь, мелкий гадёныш ухмылялся при этом! Ничего, сейчас мы тебе улыбочку подправим! - Костя, если бы не Игорь Андреевич, то я бы, наверное, не разговаривала сейчас с тобой. Маша совсем легонько удерживала меня за рукав, словно рассчитывая именно на моё благоразумие. - Что? - тупо переспросил я. - Понимаешь, когда ты оставил меня там, в машине... - Я не оставил! То есть, я думал... Я же был уверен...! - Да я и не обвиняю тебя, просто... - Но почему этот...?! – я даже протянул руки к невысокой фигурке у входа. - Да ты выслушаешь меня или нет?! - вскричала моя супруга, теперь уже с силой дёргая меня за рукав. - Э-э, извините, что влезаю в ваши семейные дела, но, может, вы поговорите дома? - елейным голосом поинтересовался Карташов. Дома кое-что изменилось. Исчез велосипед со стены, добавилось больше рюшечек и каких-то безделушек, и появился хорошо различимый запах курева, видимо, моя ненаглядная глушила одиночество с помощью никотина. А я, скотина такая... Но я ж не знал! И ни одна сука же не сказала! Боже, а если бы я остался там? Так, Машка ничего не должна об этом знать, вообще ничего, от слова совсем! Домой нас отвёз так и не представившийся парень, встретивший меня из Войкова, и, пока мы шли к машине я уже сочинил некую версию происхождения горы специй, запах которых, как я заметил, пробивался даже сквозь плотную упаковку. Версия была, разумеется, лживой насквозь, но даже близкое к правде я сказать не мог никак. Так что Маша думала, что это результат моих похождений, а точнее, благодарность от Стаса, спасённого мною из лап Ромодановского. Так себе объяснение, конечно, но другого не изобрёл, мыслительный аппарат и так отказывался работать из-за перегрузки всей нервной системы. Но Маша, вроде, поверила и даже обрадовалась, потому что денег по её, вернее моему выражению, которое она взяла на вооружение, остался последний мешок. Желание, столь сильное, что я едва себя сдерживал, возникло ещё в машине, так что мы даже не добрались до койки. Потом наступило какое-то оцепенение, не хотелось говорить ни о чём, а лишь гладить её обнажённое плечо и ощущать телом её прикосновения. Но я, всё же, спросил: - Тебя сильно ранили, да? Один шрам я видел, на груди примерно в области сердца, но, видимо, выше, раз она выжила. А что с головой? - Смотри. Машка откинула густые волосы, уже на треть отросшие в своём естественном цвете. На затылке слева виднелся шрам длиной сантиметра три, белый, в отличие от того, что на груди. - Тут пуля по касательной прошла, - сообщила она, пряча его под причёску, - я же уже в больнице очнулась, не понимаю ничего, врачи говорят, не волнуйтесь, мол, всё хорошо будет, пулю достали, повезло, что крупные сосуды не задело. Я про тебя спрашиваю, а они не в курсе вообще, говорят, меня мужики деревенские привезли какие-то. - А потом чего? - спросил я, поняв, что Маша заново переживает те дни. Но спросить было нужно. - А потом Ромодановский твой с Паламарчуком пришли. Где ты, да куда мог податься? Всё запугать пытались, угрожали и всё такое. А я не знаю, что и говорить. Ну и наврала, что, мол, вообще ничего не помню, типа контузия у меня и вызванная ей амнезия. И врач подтвердил что да, вполне возможно такое. А потом пришёл Игорь Андреевич. В общем, Карташов, конечно, гад, просто не передать словами какой гад. Но! Машу именно он из лап Ромодановского вытащил, перевёл её в какую-то закрытую клинику для ВИП-персон, я даже и не знал, что есть такая. Хотя, если подумать - ну не в простой же больнице партайгеноссе местные лечат свои хвори? Там она была избавлена от морального прессинга со стороны моих бывших шефов, к тому же ей понадобилось серьёзное лечение, потому что организм восстанавливался после ранения плоховато. Но больше всего её терзала полная неизвестность в отношении меня - где я, жив ли, и если жив, то в каком состоянии? В общем, наверное, я бы тоже сходил с ума от неизвестности, случись с Машкой такое. Потом Карташов намекнул, что я, судя по всему, жив и, вероятно, скоро смогу вернулся домой, потому что мои бывшие работодатели, имевшие ко мне серьёзные претензии, отправились прямиком в пекло. Но время шло, а я всё не появлялся и не появлялся, пока, в один дождливый августовский день за ней не заехала неприметная серая машина под брезентовой крышей, и не отвезла её по уже известному мне адресу. И там маленький человечек по имени Игорь Андреевич Карташов, попросил её подождать некоторое время в комнате, заявленной под потолок бумагами. Наступил мой черёд рассказывать историю, но внезапно захотелось есть, а дома оказался только пирог с черникой и пачка макарон, но мы довольствовались пирогом. Потом я решил, что мне мало, и мы на время были погружены друг в друга, порой буквально, особенно я. Сил осталось ещё меньше, а голод заявил о себе ещё сильнее, так что мы оделись и пошли на улицу, чтобы доехать до ближайшего кафе. Маша бережно хранила все мои вещи, да и не так много прошло времени здесь, это я всё меряю "своей меркой" - я-то в двух мирах побывать успел и прожил почти на полгода больше, чем Мария. Поразительно, но Карташов сумел вернуть Машке не только заблокированные денежные средства, но и машину. Счёт у нас с ней был общий, в смысле, у нас были оформлены взаимные доверенности, так что деньги у неё были. А вот машина числилась уликой в деле о причинении тяжкого вреда здоровью нерезиденту Нагорновой Н.А., и ржавела во дворе местного РОВД, ожидая, когда случится чудо, и дело с грифом "глухарь" будет раскрыто. Но советник потянул за нужные ниточки и машину ей выдали "во временное пользование". Это означало, что ездить она на ней может, а вот продать - нет. Поначалу Машка даже подойти к ней боялась, но я уже говорил, она у меня крепкая девушка, так что вскоре был отмыт салон, заделаны дырки в кузове и даже заменён простреленный тент. Движку тоже досталось, но не критично, хотя ремонт поуменьшил количество денежной массы. - Ты чего, ездить разучился? - едко поинтересовалась супруга, когда "Кюбель" дважды (!) заглох при попытке тронуться с места. А ведь и впрямь разучился. - Я это, волнуюсь, - соврал я, искренне надеясь, что это ложь во спасение. Тут машинёнка взревела всеми своими двадцатью пятью лошадьми, и мы покатили, разбрызгивая лужи, в ближайший кабак. Потом я рассказал ей про свои похождения. Без подробностей, да, и утаив значительную часть, например про бронепоезд и вообще сделку с большесольцами, не говоря уже о путешествии Туда. Потом снова говорили о ней, о нас, о своих переживаниях, страхах и волнениях. По возвращении я понял, что мне, по-прежнему, мало и она это поняла тоже. - Почему Карташов не сказал тебе, как ты думаешь? - спросила меня Маша, когда мы снова смогли спокойно разговаривать. И, не дожидаясь ответа, попросила: - Можно, я покурю? - Можно, - вздохнул я, но это не был вздох осуждения. На самом деле я ощущал, как распрямляется пружина у меня в душе и что мне по-настоящему становится легче. - Я думаю, он намекал мне, но я, дурак, не понял, - ответил я на её вопрос, любуясь линией тела, невероятно волшебно освещённого сейчас внезапно вышедшей луной. И отмечая, что Маша очень похудела, видимо и впрямь тяжело ей далось выздоровление. - Я, конечно, спрошу у него, я много чего спрошу, но, думаю, он свою игру вёл. И сейчас ведёт. - Думаешь, он нормальный? - спросила Маша, выпуская струю дыма в приоткрытую форточку. - По сравнению с другими политиканами - да, наверное, нормальный. Просто там же клоака, так что это лишь степень дерьмовости. Или нет? - задал я вопрос, почувствовав, что Маша в чём-то не согласна со мной. - Не знаю, может, ты и прав. Просто... Мне он помог. Тебе тоже... Так что... - Маш! Эти люди ничего просто так не делают! Не бывает благодетелей, понимаешь? Не бы-ва-ет! - Наверное, ты прав. Супруга захлопнула форточку и пару раз махнула ладонью, разгоняя остатки табачного дыма. - Холодно, - пожаловалась она, юркнув под одеяло и прижимаясь ко мне. - Да хрен с ним, с этим Карташовым, главное, что мы вместе! - заявил я, подкрепляя этот постулат поцелуем. И уже засыпая, вспомнил, о чём ещё хотел спросить, но более важные вещи постоянно отодвигали этот вопрос на задний план. - Маш, а куда велик делся? - М-м, Маринке дала покататься, - пробормотала супруга. - А-а, ну ладно, - улыбнулся и погрузился в сон. - Но его у неё украли, - донеслось до меня как сквозь вату. - И хрен с ним, - ответил я, а может это мне уже снилось. Вот так, одним дождливым днём я разом изменил все свои планы и вообще взгляд на жизнь. Если быть точным, планы изменились не все, например, по-прежнему актуальной оставалась проблема добывания хлеба насущного, который, в моём случае, грозил превратиться если не в торт, то в пирог точно. Другое дело, что тратить этот капитал мы будем вместе (господи, до сих пор не верится, что могу произвести это сладкое слово "мы") и отнюдь не на вендетту. В связи с тем, что Маша осталась жива, вопрос мести её обидчикам снимался с повестки дня. Возможно, кое-кто счёл бы это трусостью или очередным предательством своих же идеалов, но я рассудил, что разворачивать локальную войну в тот момент, когда я снова обрёл счастье, просто нелепо. Да, если бы я знал, кто эти ублюдки, то наведался бы к ним и начистил рожи, но специально искать их смысла нет. У меня других дел полно, НАМ свою жизнь обустраивать нужно. С Карташовым, всё же, состоялся серьёзный разговор и сукин сын признал-таки, что манипулировал мною. Якобы, он боялся, что я откажусь от планов устранить Ромодановского, если узнаю, что Маша жива, или же наделаю глупостей и попадусь им в лапы. А убрать его было необходимо, потому что он оказывал серьёзную финансовую поддержку министру внутренних дел, и героиновый поток, вернее, деньги от продажи наркотиков, упрочили бы его позиции ещё больше. Карташов считал, что это навредит государству, идеалист хренов! Сам он силовой поддержки лишился, так как основную задачу Сан Саныч выполнил - Миронова больше не было, и это послужило основанием для устранения шефа МГБ. Противостояние этих двух блоков не ослабло нисколько, но и осуществить небольшой внутридворцовый переворот у шефа МВД не вышло. Я думаю, Игорь Андреевич и тут подсуетился, шишки шишками, но таких как я, джокеров, а то и лишних тузов, в его колоде немало должно быть, такой уж он человек. Наверняка нашёл, на кого опереться в МГБ, и сейчас ситуация, фактически, опять вернулась на круги своя. Новый министр государственной безопасности, Касатонов, выходец из "гебни", а не со стороны, как планировали заговорщики, правда, сам министр внутренних дел, Изварский, пока ещё жив и даже на свободе. Но Карташов же открытым текстом мне сказал – будут ещё потрясения в этой стране. И надо помнить об этом, и быть готовым. Другое дело, что мы, фактически, выбираем меньшее из зол. Да, Изварский мразь, и по нему виселица тоскует, но и МГБ не ангелы. У меня, после знакомства с делишками чекистов, в частности, с деятельностью курируемой ими группы Хренова, возникло устойчивое желание послать всю эту шоблу с Карташовым во главе, в задницу, а может даже и дальше. Но он уверил, что втягивать в политику меня не будет и вообще, хватит мне его подозревать, он же извинился. Да, извинился, и, самое досадное, что в глубине души я понимал, что он, возможно, в какой-то степени спас меня, потому что совершенно справедливо посчитал - узнай я про Машу, помчался бы к ней сломя голову. И, вероятнее всего, сломал бы. Так что мы расстались, обменявшись рукопожатиями, а я ещё и с меркантильным чувством, что по-прежнему имею некий серьёзный административный ресурс за спиной. И, хотя я и дал себе очередной зарок, сформулированный как "нахер", в смысле "нахер всю вашу камарилью и ваши гнусные делишки, дальше я только сам", глубоко внутри сидело понимание - припрёт и снова побегу на поклон. Ибо одному в этом, да и в любом другом мире, выжить невероятно сложно. И все же сейчас я был настроен вершить свою судьбу лично, а первым шагом на этом пути должно было стать обретение финансовой независимости. Хватит работать на дядю, я сам дядя. И тётя у меня есть, шикарная такая тётя, и... имеющая опыт ведения бизнеса. Положение самой Марии Нагорновой было немного странным. Поскольку она провалилась в конце октября прошлого года, то до обретения ей гражданства Вышинской народной республики оставалось чуть больше двух месяцев. Напомню, что для этого нерезидент должен проработать не менее года на предприятиях страны, ну и не иметь проблем с законом. Моя же дражайшая половина часть этого срока провела на больничных койках, в подвалах и прочих, далёких от трудовых подвигов, местах. Она и сейчас числилась на больничном, ещё не восстановившись толком после ранения. Выглядела она и правда, не совсем здоровой. Нет, она по-прежнему была самой прекрасной женщиной на свете, но... Бросалась в глаза потеря в весе, резче обозначились черты лица, заострился нос, глаза провалились и появились чёрные подглазины. Маша заметно уставала, и, что мне особенно не нравилось, стала очень мало есть. К тому же, как я понял, ночью её мучили кошмары, хотя она пыталась обмануть меня, что совершенно не помнит, что её так напугало во сне. Конечно, всё это пройдёт, нужно время, какую-то часть этого времени она "проболеет", но потом всё равно нужно будет куда-то идти работать. Да, это формальность, я не слышал, чтобы хоть кому-то отказали в приобретении гражданства, ну, разве что преступникам каким, но, всё же, хотелось бы подойти к моменту получения паспорта с "чистыми" документами, а то мало ли, знаю я эту бюрократию. Идею "слить перец оптом и замутить какой-нибудь бизнес" Маша сразу отвергла, как крайне непродуктивную. - Зачем продавать такой дефицит за копейки? - удивилась она. - Открой фирму и торгуй, хочешь в розницу, хочешь - мелким оптом. - Для оптовой торговли у меня слишком мало товара, - усомнился я в таком "бизнес-плане", - а в розницу... Сколько времени пройдёт, пока всё продастся? Не, тоже не вариант, мне кажется. - Так ты не смотри на это, как на разовую операцию, изучи рынок, ассортимент, конкурентов, поставщиков, мне что, учить тебя азам бизнеса? - упрекнула меня супруга. - С поставщиками тут всё ясно - специй в Отстойнике нет, только если всплывут трофейные пайки. У немцев там был перец чёрный, анис, иногда корица, и всё, по-моему. Но это же крохи, чего там – пакетик 0,25 грамма? - А конкуренты чем торгуют? - Смесями всякими, в основном травы местные, чеснок и соль. - Ну и ты делай смеси. Только добавляй туда перец и чего там у тебя ещё есть? А, кстати, ты где, говоришь, взял-то это всё? Вопрос был задан самым невинным тоном, но я был начеку с самого начала, едва только мы начали этот скользкий разговор. Так что ответил столь же непринужденно: - Стас подогнал, вроде как в благодарность за спасение, я ж тебе рассказывал. Можно было или солью или перцем взять, я выбрал второе. Боже, боже, я лгу этой женщине! И даже не краснею! Но иначе нельзя, вот в чём засада. - А больше у него нету, случайно? Вроде бы не заметно, что у неё есть подозрения? Или я просто ничего не смыслю в женской психологии? Скорее второе, но игру придётся продолжить. - Нет, в чём и суть-то - я забрал, считай, все пряности подчистую, вроде как, и ему удобно и мне. - Нормально он намыл деньжат себе, - хмыкнула Маша. Так, надо срочно уходить с этой темы, иначе она сложит в уме два и два и всё моё шитьё белыми нитками вылезает наружу. - Я думаю в Орехово скататься, посмотреть, чего там и как, может, действительно найду ещё каких поставщиков. Поедешь со мной? - предложил я. На самом деле я планировал именно там всё и слить, но, возможно, в Машкиных словах было гораздо больше здравого смысла, чем в моей идее. Потому что я до сих пор не знал ответа на один очень важный вопрос - а сам я чем буду заниматься? Вот продам перцы-гвоздики, получу наличность и... А ещё такая штука - налоги, вообще-то, не помешает заплатить. Такой большой объём вряд ли фискалы мимо пропустят, придут и спросят и что тогда? По закону, это я уже выяснил, уклонение от налогов влечёт штраф до 100% от суммы недоимки. Правда, это и всё наказание, никакой каторги. Но в деньгах это аж 17% от суммы, и, если повяжут, то добрая треть уйдёт в карманы чиновников. А вот если учредить контору, то пряности можно оформить как уставной капитал и налоги платить не надо. Уже плюс. И всё же - чем заниматься-то? Во как! Совершенно не готов я оказался к такому повороту событий, рассчитывал просто потратить лавандосы на осуществление мести, а "мирного" плана-то и не разработал! Лох, что ещё сказать. - Э-эй, - Маша дважды провела ладонью у меня перед лицом, и я понял, что полностью ушёл в себя. - Извини, задумался, - я даже головой тряхнул, чтобы прояснилась. - Ну так что с поездкой? - Да я уже дважды тебя спросила - когда поедем-то? - Оу! ГЛАВА 4. Городок Орехово-Зарубино был нашими западными торговыми воротами, сюда по Урмани добирались купцы из низовий и дальше с юга, потому что через несколько сотен километров Урмань впадала в другую, более полноводную реку. И, хотя большая часть сделок осуществлялась всё равно в речном порту Вышинского, многие мелкие торговцы предпочитали продавать товар в Орехове и не тратить время на преодоления двух с половиной сотен километров вверх по Урмани, тем более что в ценах выигрыш был совсем копеечный. Поначалу я склонялся к тому, чтобы "слить" всё заезжим торговцам и не "светить" специи в республике вообще, но моя не по годам разумная жена сумела запустить в моём мозгу иные мыслительные процессы. И я стал ДУМАТЬ. И чем больше думал, тем больше приходил к выводу, что почему бы и нет. В смысле, а почему бы мне не стать торговцем пряностями. "Пряности, кохфе и другiя колониальныя товары. К. Нагорновъ и партнёры". А? Звучит? Закажу себе чалму, парчовый халат и туфли с загнутыми носами. Буду уважаемым человеком. Года два. Наверное, на столько можно растянуть мой запас, если нещадно "бодяжить" его солью и травой с огородов. А потом? А вот что потом, мы обдумаем во время поездки, заодно посмотрим, чем вообще живёт рынок. Выехали мы буквально на следующий день, прямо с утра, благо оказии в те края были постоянно. Пристроились в середину колонны из трёх грузовиков да парочки "Виллисов", на сей раз без военных, направление это считалось безопасным, их патрули катались по дороге сами по себе, плюс в двух местах стояли гарнизоны. И давно уже никто не слышал, чтобы кого-то грабанули, что на Ореховском, что на Усольском трактах. Груз в караване сборный, тут и мясо, и урожай кое-какой с огородов, и мёд, его всё чаще в новых бочонках перевозят, вроде как фирменная тара, "Вышинские мёды", бренд, не хрен собачий. В одном "Блице" какие-то железяки. А "Виллисах" частная охрана, ребятки из ЧОП "Щ.И.Т", наши конкуренты. Бывшие. Хорошо, всё же, ощущать себя свободным человеком, сам себе хозяин, сам себе голова. Есть подобие финансовой независимости, на наш капитал, без учёта ароматного груза, мы можем, вполне спокойно и достойно, прожить год, или даже больше. И никаких тебе выездов в Первую Зону, стрельб и прочей хреновой романтики. Хорошо! Погода дерьмовая, правда, наверху кто-то кран забыл закрыть, льёт третий день почти без перерыва, так и дороги развезёт раньше времени. Ну да у нас машинка хорошая, проходимая. Когда садился, всё прислушивался к ощущениям, всё же не самые приятные воспоминания с ней связаны. А их и нет, ощущений, отметил только новые чехлы на сидении и, вроде бы, чуть более свежий цвет тента, но тут могу ошибаться, потому что тент был сырой. И в машине чем-то пахло, не пойму чем, но приятно. Ароматизатор, что ли, какой? - Чувствуешь? – спросила Машка, заметив мои раздувающиеся ноздри. - Нравится? - Да-а, - согласился я, - не пойму только, чем пахнет. Но приятно. Маша внезапно наклонилась, и положила голову мне на колени, так что я даже напрягся, но того, о чём я подумал, не произошло, она всего лишь достала из-под водительского сидения небольшой мешочек из грубой дерюги. Аромат тут же усилился. - Маринка бизнес пытается раскрутить, вот такие "вонючки" делает, хватает ненадолго, правда, тут же только натуральные ингредиенты, но берут хорошо. Себестоимость копейки, а маржа огромная выходит. Учись! Она легонько стукнула меня мешочком по голове и сунула его обратно под сиденье. В этот момент к нам подошёл охранник и весьма громко сказал: - Гм, извините, документы ваши можно. Мы оба взглянули на него так, словно нас застали на месте преступления, но я даже не покраснел, хотя уверен, чувак расскажет потом, что наблюдал сцену орального секса. Да и плевать. Пацан из охраны отметил наличие пистолетов и внимательно прочитал бумаги. У меня осталась лицензия охранника и то оружие, что я приобрёл за собственные деньги. Да, пришлось мне ещё раз посетить "родную" контору, ЧОП "Эгида", где мне выдали даже оклад за всё время моих скитаний по лесам. А так же вернули изъятое, к слову, незаконно, оружие – тюнингованный СКС, Тульскую двустволку шестнадцатого калибра, и карабин Мосина. К счастью, у покойного Паламарчука не хватило ума, куда всё это девать, и все стволы тупо хранились в оружейке, откуда их мне и выдали. Ну а я написал объяснительную, что потерял служебный пистолет во время нападения на нас "неизвестных" восьмого мая тридцать третьего условного года. Именно так. Это тоже было частью нашей с Карташовым сделки, вернее, он сообщил мне, что все вопросы уже решены, мне нужно лишь появиться в конторе и соблюсти формальности. И да, никому не говорить, что именно произошло тогда на лесной дороге. Вот так, снова всё шито-крыто, хорошие люди, а Дима был хорошим человеком, погибли зазря. Да и пассажиры ВИП-"Доджа" тоже не заслужили такой смерти. И мы опять молчим, потому что это, мать её, политика. И за молчание моё кинули мне кость в виде лёгкого увольнения из бывшей конторы. Все делали вид, что так и надо, хотя напряжение в воздухе можно было буквально потрогать руками. Руденко, а именно он "рулил" сейчас вместо Паламарчука, всё же не сдержался, швырнул на стол трудовую книжку с отметкой "уволен по с/ж", собственному желанию, значит. Клокочет у вас внутри, ребят? Предателем меня считаете или шкурой? Это вы ещё не знаете, ЧТО я сделал. Да хрен с вами, расстались и забыли, пора переворачивать эту страницу и идти дальше. А в караване так себе охрана, "профессионально" отметил я, и не в том плане, что мальчишки-дилетанты, а в том, что ни брони, ни серьёзного оружия у них нет, например пулемётов. Только карабины и ППШ, "ЩИТы" не заморачиваются на счёт разнообразия вооружения, всё унифицировано под принятый здесь армейский стандарт. Ладно, волноваться нечего, это не север, где все тридцать три удовольствия - Тьма, Твари, адаптанты, и бандиты, до кучи, и не юг, где недобитые разбойники по лесам рыщут, тут стратегическое направление, можно даже в одиночку кататься. Стоящий впереди грузовик вздрогнул и выбросил клуб сизого дыма. Ага, выдвинулись, стало быть? Я тоже врубил передачу и "Кюбель" медленно тронулся, подстраиваясь под скорость впереди идущего транспорта. Как выедем за черту города, надо будет увеличить дистанцию, хоть "Шевроле" и не фура, и тут не асфальтированная трасса, но грязь из-под колёс у него тоже летит, а щётки и так еле с водой на лобовом стекле справляются. - Машунь, - я, как будто случайно промахнулся, и вместо рукоятки переключения скоростей ухватил её за колено. - Да-а? - вынырнула она из каких-то своих мыслей. Но руку мою не сбросила. - Я о чём поговорить хотел. Мне пришлось вернуться к управлению транспортным средством, потому что сейчас мы с черепашьей скоростью переваливались по колдобинам, в которые превратилась дорога на выезде - и впрямь, совсем плохи дела у местных дорожников, видимо, из бюджета уже выпилили всё, что могли. - Ты сама-то, чем думаешь заниматься? А то мы всё что-то обо мне, да обо мне говорим. Через пару месяцев паспорт же выправишь. - Буду сидеть у тебя на шее, - не раздумывая ни секунды, ответила моя супруга. - А! О! Мы так ещё не пробовали, - мечтательно произнёс я. - Нагорнов! Тебе бы только одно! - Слышала анекдот, как пара через суд разводилась? Там жена, на вопрос судьи о причине развода, сказала - неуёмная сексуальная активность мужа. Мол, она уже просто не может. Ну а вы что скажете? - спрашивает судья у мужика. - И что он ответил? - спросила Машка, видя, что я не спешу с продолжением. - А что я могу сказать - я и сейчас хочу! - Костя! Слабый шлепок по плечу был воспринят как одобрение. - Ну а если серьёзно? - спросил я минут через пять, когда мы, наконец, вырвались на тактический простор, и скорость движения увеличилась до сорока километров в час. - Думала над этим? Нет, ты не подумай, хочешь сидеть дома - пожалуйста! - поспешил я снять возможные обвинения в меркантильности. - Просто, мне кажется, ты со скуки скиснешь, это не в твоём характере. - Плохо же ты меня знаешь, - заявила Машка, - я очень хорошо умею ничего не делать, можно сказать, эксперт в этом. Но, вообще, ты прав, конечно, сидеть дома ещё скучнее, чем работать. Так что займусь чем-нибудь. Наверное. Может, ты меня на работу возьмёшь? - О! Ну, можно рассмотреть вопрос. Только... - Что? - Да, понимаешь, такая штука..., - я опять выдержал паузу, - у нас в слое была такая традиция, я бы даже назвал её деловой практикой... В общем, обычно такие вопросы решались у нас через постель. - Маниак! Новая оплеуха была только в радость. Но за этой фривольной игрой я, на самом деле, тянул время, подыскивая наиболее деликатные слова, чтобы отказать ей в приёме на работу. Дело в том, что у меня была твёрдая внутренняя установка - не работать с родственниками. Я знаю, что полно примеров успешных семейных предприятий, но не меньше, а у меня впечатление, что даже больше, примеров, когда бизнес разваливался именно потому, что в команде работала родня. Степень родства в данном случае вторична, тут дело именно в том, что с них нужно спрашивать так же, как и с других работников, а родственник, в свою очередь, не должен считать, что находится на привилегированном положении. Так что я, откровенно говоря, боюсь работать с Машей, вернее, боюсь испортить отношения. А сейчас она мне просто помогает, это, всё же, разные вещи. Но озвучить свои мысли я не успел, жена сама заговорила об этом и я, в которой раз, поразился, насколько мы с ней подходим друг другу. - Ты только не вздумай обидеться, - произнесла она, роясь, одновременно, в своей сумке, - но я бы и сама не стала у тебя работать. - Обоснуй! - свёл я брови к переносице. - Потому..., чёрт, не взяла что ли? - Чего забыла? - Да помаду. Приготовила же! Вот дура! - Ну-ну, полегче, - потрепал я её по коленке. И тут кое-что вспомнил. Странно, всё же, работают у нас мозги, или, это только мой так устроен? У меня в загашнике куча, ну хорошо, кучка косметики и парфюмерии Оттуда. Далеко не всё там откровенная дешёвка, и предназначалось это изначально для мелких презентов должностным лицам, для "смазки", что называется. А вот про собственную жену и в голову не пришло! - Маш, - обратился я к ней, отмечая, попутно, что правый "дворник" совершенно истёрся и уже не справляется со своими функциями, - там сзади моя сумка лежит. Я разрешаю тебе в ней покопаться. - Ох, ты! Спасибо, ваше высочество! - Маша отвесила шутливый полупоклон, затем перегнулась через спинку и через секунду вернулась в прежнее положение, но уже с моей сумой в руке. - И что мне искать? - Там, - я ткнул пальцем куда-то, - такая шкатулка, в ней увидишь. Пару флаконов с духами, помаду, лак и тушь для ресниц я упаковал в бакелитовую коробочку из под немецких хлебцев, формой напоминающую крышку от армейского котелка. Они тут вместо контейнеров используются под самые разные нужды, только я ватой ещё проложил товар, чтобы не побился в дороге. - О-о! - подивилась супруга. - Откуда это? - Да от Стаса тоже, - опять соврал я. - Взял немного, для подкупа мелких должностных лиц, а про тебя-то и не подумал. Каюсь. Я мало что в этом смыслю (снова ложь!), но, может что-то и подойдёт. - А-вон, - почитала Машка по слогам. - Или как правильно, "Эйвон"? - Не знаю, - продолжил я тонуть во вранье, - "Эйвон", наверное. - Не знаю, что это такое. А это что - Пу-па? "Пупа" какая-то, - хмыкнула она. - Цвет, вроде, ничего, можно я возьму? - Да конечно можно, хоть всё забирай! - тут уж я душой не кривил. - Дома у меня ещё есть, выберешь всё, что понравится. - Тогда ещё вот эти духи, - мне под нос переместилась пробка от флакончика. И в самом деле, ей пойдут такие. - Спасибо! Вместо оплеухи я был награждён поцелуем в щёку. - Да, жалко, что халява со Стасом у вас закончилась, - заявила Маша, убирая остальную косметику в коробку, - больше такого, наверное, уже не будет. - Да, - согласился я, - вообще, надо думать, как существовать, не надеясь на старые ресурсы. Смотри, ведь люди здесь уже три десятка лет живут, почитай, а толком ничего не наладили, только прожираем запасы. Вернее, жратва-то как раз уже вся свежая, а вот это, - я постучал по "баранке", - сколько он ещё пробегает? Хорошо, немцы большой ресурс в технику закладывали, но ведь не вечный же! На чём ездить будем, когда последний движок из строя выйдет? У нас даже лошадей нет, будем как индейцы, пешком передвигаться. - У индейцев мустанги были, ты чего? - воскликнула Маша. - Это они потом были, когда белые приплыли, а до этого только пешком, всё на горбе таскали. - Да ладно! - не поверила девушка. - Что, вообще без вьючных животных жили? - Некоторые племена в Перу одомашнили ламу, но это лишь небольшая территория. А так, всё на себе. В северной Америке ещё собак использовали, некоторые племена вообще не понимали, что это такое лошадь, когда им рассказывали те, кто их уже видел. Поэтому назвали их "большие собаки", вроде как тоже для перевозки грузов используют, значит собаки. - Надо же, - хмыкнула Мария, - значит, и мы на собак перейдём. - А у вас в слое корейцы собак ели? - перескочил я на другую тему. Но что предпочитали корейцы у неё на родине, я так и не узнал. Дорога в этом месте полого уходила в небольшую ложбину между двумя холмами, поросшими густой и высокой травой, и впереди, в самой нижней точке, она была перекрыта вставшей почти поперёк полуторкой. Видно было плоховато, но, похоже, у колымаги отвалилось переднее колесо, оно валялось рядом, а двое мужиков в брезентовых дождевиках растерянно стояли подле него и чесали репы. Обычное дело, не уследили, вот и результат. Просто странно, что машина тут одна оказалась, хотя, может, это крестьяне из ближайшей деревни. Головной "Виллис" остановился метрах в десяти от места поломки рыдвана, вся колонна тоже встала, и я подумал, что будь это засада, очень неудобно получится сматываться отсюда - надо будет развернуться на склоне вверх, да ещё и на повороте, мало места для манёвра. Из "Виллиса" вышел охранник, накинул на голову капюшон и потопал к бедолагам. Кто в него выстрелил, я, честно говоря, не понял. "Крестьяне" одновременно откинули полы дождевиков, в руках у них появились автоматы, но парнишка, мне даже показалось что это тот, что проверял у меня документы, уже падал в грязь, держась руками за лицо. На дульных срезах оружия заплясали огоньки, ветер донёс звуки очередей, а я уже выпрыгивал из машины, сжимая в руке Кольт. Машка, повинуясь моей команде, выскочила со своей стороны и сейчас мы оба скорчились позади "Кюбеля". - Держи, помнишь, как стрелять, я надеюсь? - я протянул "её" пистолет, Вальтер ПП, хоть и зарегистрированный на меня. Но купил я его именно для того, чтобы девушка училась обращаться с оружием. Вот и вспомнит навыки, хотя лучше бы не надо! - Угу, - кивнула она головой. В лице ни кровинки. Не, так не пойдёт, БОЛЬШЕ я не допущу никаких ранений! Я быстро высунулся из-за машины, оглядывая картину боя. Головной "Виллис" стоял чуть под углом к траектории движения, тело охранника в плащ-палатке так и валялось на дороге, но остальные трое, похоже, были живы, во всяком случае, из-за джипа огрызалось огнём не менее трёх стволов. Нападавшие из вида исчезли, но, по меньшей мере, один стрелял из-за полуторки. Чёрт, да тут расстояние - палкой докинешь! Бам-м! Что-то ударило по американскому внедорожнику так, что он заметно качнулся. Звук выстрела долетел чуть позднее, и я не узнал оружие. Что-то слишком мощное. Неужели ПТР* [*ПТР – противотанковое ружьё]? А откуда лупят? И где второй джип? Второй "Виллис" ехал замыкающим и сейчас бойцы из него, по идее, должны были спешить на помощь своим товарищам. Но, вместо этого им, судя по всему, тоже пришлось вступить в бой, потому что с той стороны внезапно донеслись звуки яростной перестрелки. Так, это хреново. Это ОЧЕНЬ хреново! Мы в тисках, на машине не вырваться. Бежать? Куда. А вон туда, на правый холм, он более пологий, и метров через сто пойдут кусты, и мы не побежим, а поползём, трава достаточно высокая. - Маш! Давай за мной и придётся ползти. Хорошо, что она тоже оделась по погоде, то есть в "полевые" брюки из тонкого брезента, курточку и почти изящные "походные" ботинки. - Ага, - поджала девушка губы. Ничего, прорвёмся, - успел подумать я. И тут заметил, что из кустарника, который я наметил как первый рубеж для укрытия, выскочили несколько человек и помчались вниз по склону. - Назад! - я схватил её за руку и затащил за левый борт "Кюбеля". В этот момент водитель замыкающего грузовика выскочил на дорогу, но тут же, упал, развернувшись лицом в нашу сторону. Стрельба позади стихла, зато снова рявкнуло неведомое оружие, и я опять услышал звук, с которым снаряд из него ударил по металлу машины. Вслед за этим кто-то страшно закричал и Маша тихо ойкнула. Появившаяся из-за грузовика фигура была облачена в короткую штормовку, и я, не задумываясь, выстрелил, у наших водителей не было автоматов, только пистолеты максимум, а у этого был. "Пустоголовая" пуля сорок пятого калибра превратила его лицо в кровавое месиво, и тут из-за кабины "Блица", справа, высунулся ещё один бандит. Я снова выстрелил, но не попал, зато меня заметили спешащие на помощь разбойники и по "Кюбельвагену" забарабанили пули. Я едва успел упасть на дорогу и утянуть за собой жену. - Так, валим туда, - я показал на другой склон, более крутой. И мы там будем как на ладони, но выбора нет, убьют ведь нахрен! Злость затмила разум, я высунулся из-за "Кюбеля", послал две пули в сторону кабины грузовика, за которой прятался один из нападавших. Затем, не обращая внимания на свист пуль вокруг, расстрелял остаток магазина по подбегающей подмоге, заставив их залечь. Попал - не попал, не знаю, но атаку сбил, пусть хоть на пару секунд. Сменить магазин, пустой, дорогущий восьмипатронный упал в грязь, поднимать некогда. В карманах ещё четыре - два на восемь, и два на семь, стандартные, плюс один в стволе. Мало! ТТ в машине, в кобуре прямо на двери, надо забрать, пока есть возможность, к нему всего пара запасных магазинов. У Машки восемь пуль. Мало! Опять высунулся, двойку в сторону "Блица", прижать огнём тех уродов из кустарника. Бандит, что скрывался за грузовиком, от чего-то решил, что может высунуться безнаказанно. А вот это зря. Две пули в грудь и он рухнул в лужу, моментально подкрасившуюся красным. Из его руки вылетел автомат и словно специально пролетел в мою сторону пару метров. "Куда ты!" - мысленно заорал я сам себе, и кинулся за оружием, паля из Кольта в сторону бандитов на склоне. Схватить брезентовый ремень, теперь рывок назад. Глаз успевает зафиксировать движение позади "Опеля", вытянул руку с пистолетом в ту сторону, и тут подошва проскальзывает на размытой глине, пуля уходит вверх, а я падаю на спину, успев, в самый последний момент согнуть левую ногу так, что упасть получилось на бедро. Автомат опять шмякнулся в грязь, человек, в которого я стрелял, скрылся за задним бортом грузовика, я, по-крабьи, нелепо перебирая руками и ногами, попятился назад, и тут чей-то пистолет захлопал со стороны "Кюбеля", заставив мужиков на склоне снова залечь. - Молодец, - успел я даже поблагодарить супругу, именно она отыграла для меня драгоценные секунды. Теперь что? Теперь попробуем выбить хотя бы парочку нападавших. Я перебрался к кабине, высунулся из-за капота, поймал в прицел согбенную фигуру, потянул спуск и... ничего. Нырнул обратно, вытащил магазин - полный, вставил, передёрнул затвор, щёлк. Ничего. Дьявол! Убогая техника! Что это за оружие, если боится воды и грязи. Так, валить надо отсюда. А если... Я схватил Машку за руку, и мы перебежали к стоящему впереди грузовику. Там у колёс жались двое мужиков, у одного в руке ходуном ходил Наган, второй был вооружён обрезом двустволки. - Сиди здесь, - велел я жене. - Ты, - это тому, что с наганом, - смотри в ту сторону. И показал назад. Впереди ещё один "Блиц", возле него только водитель, я его запомнил, такие рыжие шевелюры нечасто встретишь. И лицо столь густо покрыто веснушками, что кажется забрызганным коричневой краской. Сопровождающего не видно. - Чеши туда, - показал я ему на машину сзади. Но водила только упрямо помотал головой. Охрана у головного джипа ещё сопротивлялась, но выстрелы звучали всё реже и реже. Или патроны заканчиваются, или люди. ПТР, если это оно, изредка лупило по ним, но воплей, подобных тому, что прозвучал недавно, больше не повторялось. - Беги! - толкнул я рыжего. Затем подтянулся в кабину, снял грузовик со стояночного тормоза, чуть вывернул руль вправо, и выскочил обратно. Заодно узнал, где напарник "огневолосого" - мужчина сидел в кабине, приложившись щекой к пассажирской дверце. Очередь из автомата прошила лобовое стекло и сидящего за ним человека. "Опель" пару мгновений постоял, словно раздумывая, стоит ли трогаться с места, но затем в действие вступили физические законы и он нехотя покатился вперёд. Если я правильно рассчитал, то вскоре он упрётся в склон холма, чуть прикрыв с этой стороны останки головного "Виллиса". Оттуда, словно в ответ на мои мысли, донеслась длинная, патронов на десять, очередь, которую оборвал хлёсткий выстрел из ПТРа. Теперь там огрызался только чей-то карабин. Ох, как плохо! Мой план строился на предположении, что нападающие отвлекутся на движущийся грузовик, и мы сможем попытаться убежать. Больше я ничего придумать не смог. Едва зубастые колёса грузовика пришли в движение, я кинулся обратно к Машке, теперь у нас были считанные секунды. - Беги туда, только пригнись, - показал я на склон холма, - никуда не сворачивай и, как только скажу "падай" - падай. Поняла? - А ты? - Я буду сзади, - "успокоил" я женщину. - А нам чё? - спросил вооружённый Наганом водила. - Хотите, тоже бегите, - предложил я. Играть в героя и организовывать оборону у меня не было никакого желания, мне нужно спасти одного единственного человека. Единственную! И мы побежали. Каждую секунду, каждую долю секунды я ожидал удара в спину, вспышку пронзительной боли, и даже пытался прикинуть, сколько смогу пробежать раненый. Машка вполне по-спортивному бежала в трёх-четырех шагах впереди, согнувшись и едва не ударяя себя коленями по груди. А вот я лишь чуть сгорбился, стремясь прикрыть собой более высокую супругу. Позади кто-то вскрикнул, но я даже не обернулся. Ещё пара секунд и я крикнул: "Падай!". Упала она неловко, пыталась самортизировать вытянутыми руками, в результате, похоже, ободрала левую ладонь, но это всё мелочи, теперь ползти, но не вверх, а влево, тут травища гуще, авось скроет. Мужики, те, кто бежал следом, тоже попадали в траву, по нам стреляли, я слышал, как свистят пули над головой, и даже звук, с которым они впивались в землю, такое ощущение, прямо перед носом. Снова кто-то вскрикнул, мне показалось, рыжий. Нет ни времени, ни возможности посмотреть, надо ползти, Машка устала, сил у неё совсем нет, но потерпи, милая, ещё чуть-чуть, вон уже кроны деревьев виднеются. Есть! Спасительный лесок, совсем небольшая рощица, ельник вперемешку с берёзками, они тут совсем тонкие. И густой подлесок, он-то нас и скроет. Отдышаться, осмотреться. Пропал мужик с обрезом, а рыжий живой, хромает только, пуля засела в бедре. Ладно, это перевязать можно и ходу отсюда, ходу! Через три километра, примерно, мы вышли к деревне, там уже раненому оказали более квалифицированную помощь, мужики вооружились, кто чем, видимо ожидая нападения, но я сомневался, что оно вообще состоится. Банда была небольшой, я убил двоих, возможно, охрана ещё кого-то, на холме было четверо, плюс сколько-то сражались с нашей охраной у головной машины. Десяток-полтора? С такими силами деревни не атакуют, тут все поселения словно мини-форты выглядят. Дома стоят глухими, без окон, стенами наружу периметра, иногда в них типа бойниц прорубают, а огороды и хозпостройки внутри находятся. Промежутки между избами колючей проволокой перекрыты, а зачастую и вовсе глухим забором, с той же колючкой по верху. Ворота с вышками, иногда что-то типа ДЗОТов* устраивают [*ДЗОТ – дерево-земляная огневая точка]. Всё это от сил Тьмы делается, но и против людей такая защита вполне хорошо работает, не по зубам бандам деревни тут. Вообще странно, что на нас напали, слишком нагло, слишком близко от города, беспредел какой-то. И засаду грамотно организовали, словно ждали именно нас. А может и ждали! Мёд и брюква их вряд ли интересовала, а вот что в последнем грузовике было? Эх, погибли мужики-то, не у кого спросить. Или эти в курсе? Оказалось, что нет, не в курсе. Машина была со стороны, не "колхозная", но потом рыжий вспомнил, что, вроде как охранники удивлялись, почему фирма-владелец не выставила свою охрану? Значит, ценное что-то там было? И об этом знали те, кто засаду организовал? Вполне могло быть, вполне. Но это уже дело правоохранительных органов, не наше, нам бы до города только добраться, да конопатому нашему помощь нужна, хирурга в деревне нет, а время идёт. Наконец староста принял решение - выехать колонной из трёх машин до следующего села, там увеличить силы ещё минимум двумя машинами, и людьми, соответственно, и уже в таком составе двигать в Вышинский. Когда на место засады прибыла опергруппа МВД, усиленная военными и даже бронёй, бандитов уже и след простыл. Уроды сожгли всё, что не смогли угнать, а это оба "Виллиса", напоминающие сейчас решето, "Шевроле" и нашу машинку! Это было очень досадно, хотя мы оба пытались обмануть себя стандартным "хорошо хоть живы остались". Да, с этим не поспоришь, восемь человек охраны и четверо водителей уже вообще ни о чём спорить не будут, их тела так и остались мокнуть под дождём, а вот своих погибших бандиты унесли. Загадкой было содержимое кузова того грузовика, но, я так понимаю, это для меня загадка, менты всё знали, только нам не говорили, что, впрочем, вполне понятно. ГЛАВА 5. Вот так начался мой путь в мир большого бизнеса. Машину было откровенно жалко, всё же привязались мы к ней, да и пешком ходить отвыкли. А вот чтобы купить другую, мне нужно сначала обратить товар в деньги, потому что, в противном случае, на это уйдёт вся наша наличность. Так что пришлось мне изъять немного товара и идти на поклон к Абульфату. Абульфат Беркероглу "держал" весь рынок специй в ВНР, это был, по сути, монополист, и, выходит, мой единственный потенциальный покупатель. Как я уже говорил, специи "нонче дороги", пакетик фашистского молотого перца фирмы "Metz" весом всего в четверть грамма, стоил рубль. Немного, казалось бы, но в пересчёте на килограмм мы имеем уже 4000 рублей. Я планировал выручить за свои пряности, изначально, тысяч сто, но сейчас понимал, что это просто непозволительная расточительность, потому что за счёт всяких добавок, в первую очередь копеечной соли, цена чистого перца может увеличиться в разы. Так что сейчас меня откровенно душила жаба, причём конкретно душила. Абульфат парень не промах, вряд ли он купит у меня перчик по розничной цене, хорошо если по три тысячи за килограмм удастся загнать, а то и вовсе на две рассчитывать надо. Мне нужно хотя бы восемь штук, чтобы не дёргаться и не уходить в режим жёсткой экономии, это четыре килограмма чёрного молотого, а у меня их всего десять! Вот засада, а! Поймать бы тех уродов и вытрясти из них душу! Беркероглу, пожилой уже мужчина, худой и невысокий, с ястребиным носом и какими-то хищными, волчьими чертами лица, встретил меня крайне неприветливо. Переговоры мы вели у него в "офисе" - обычной кандейке на складе, где тяжело было находиться из-за сильной концентрации пикантных ароматов. Да, не так уж и скудна ассортиментная линейка тут, раз так шибает в нос. Ещё двое "бизнесменов", по виду самые натуральные абреки, только без ваххабитских бородищ, сидели тут же и строили мне зверские рожи, изредка перебрасываясь короткими фразами на своём языке. Помню, в армии за это можно было и огрестись, невежливо в присутствии других так разговаривать, может тебя сейчас нехорошими словами кроют? Уже позже я узнал, что так оно и было, ушлые выходцы из других республик вполне могли на обращение к ним ответить "котакты жеме"* [*Котакты жеме. казах. руг. – буквально: "не ешь мой х***", смысл – от "не е*** мозги" до "пошёл на х***"]. Но кореша-казахи научили меня плохому - в том числе и как отвечать на такие реплики. А вот друзей-азербайджанцев у меня не было, и о чём они сейчас гутарят, оставалось лишь догадываться. - Много у тебя такой перец? - спросил, наконец, Абульфат, как бы даже брезгливо подвинув ко мне самодельный пакетик, изготовленный из куска папиросной бумаги. Я, после раздумий и консультаций с Машкой, решил показать им только одну позицию, самую распространённую тут. - Не много, где-то четыре килограмма, - ответил я. - Приноси, вазьму по пятьсот рублэй килограмм. Деньги сразу атдам. - Не, так не пойдёт, - усмехнулся я, сворачивая пакетик. - Э-э! А ты скока хочешь? Как магазин - рубл за баглама*, да [*Баглама, азер. – пакет, кулёк]? Как Мэц-шмэц, да? - Ну не как "Метц", но за три тысячи уступил бы. Торгаши разом загомонили, а Беркероглу вытаращил глаза: - Три тысяча за этот гавно? Эта не перец ващпе! Ты знаешь, какой перец должна быть?! Мне ли не знать, если я сам его покупал у себя Там, и этот был хороший, НАСТОЯЩИЙ чёрный молотый, без всяких примесей, а их, как я понял, довольно много бывает. Так что я переждал выброс экспрессии, затем демонстративно убрал пакетик в плоскую металлическую коробочку из-под фашистского сахарина, и сунул её в карман. - Гавно, значит гавно, - вздохнул я. - Ладно, извините, что отнял время. - Э-э, - вытянул в мою сторону ладонь Абульфат, - куда ты пошёл, а? Здесь кроме меня ты эта перец никому не продащь. Сядь! - он хлопнул по столу ладонью. - Кто так таргует, а? Садиться мне по хлопку не хотелось вовсе, с другой стороны - уходить не солоно хлебавши, тоже не вариант. Посему выбрал альтернативу - остался стоять, но снова вынул образец товара из кармана. - Семьсот рублэй дам, эта, - Абульфат что-то пробормотал по-своему, - два восэмсот будет, даже три тыща дам, бабе своей купишь что-та. Три тысяча! Он вытянул вперёд руки, со сжатыми кулаками и отогнул на правой два пальца и большой на левой. - Не, мужик, - помотал я головой, - меньше чем за десятку не уступлю. Это тебе за "бабу". - Э-э, мужики знаещь где? В деревня пашут! За такой слова атветить можно! - с угрозой произнёс один из "партнёров" Абульфата, толстогубый и небритый крепыш, сидевший на стуле в углу. Ноги он расставил столь широко в стороны, что я заподозрил у него воспаление или грыжу в паху. - Значит, не выйдет у нас разговора, - принял я решение. Не хватало мне ещё бизнес по "понятиям" вести. - Э-э, пагади, - сдался Абульфат, когда я уже направился к выходу, - Что ты как, а? Знаещь такой поговорка - на обиженный воду носят, а? Вообще-то возят, и да, знаю. Но уточнять не стал, тем более что местный "пряный магнат" уже перешёл к очередному предложению. - Палавина килограмма вазьмём у тебя, по две тысяча, больше не дам, это самый высокий цена. Если перец хароший, то всо вазьму. Такой вариант устраивает? Маловато, конечно, но, похоже, больше я ничего не выторгую, так что вынул из сумки один полотняный мешочек, как раз на полкило, азербайджанцы тут же вскрыли его и столпились вокруг стола. - Где такой взял, а? - вкрадчиво спросил Абульфат. - Где взял, там больше нету, - усмехнулся я, и поймал недобрый взгляд пухлогубого. Перец с величайшей осторожностью был пересыпан из мешка в деревянный ящичек, уже стоящий на весах, затем последовала процедура взвешивания и весы показали даже несколько граммов сверху, но я великодушно "подарил" их торговцам. Затем мне выдали пачку купюр достоинством в один червонец, перехваченных узкой бумажной полоской, проверка показала, что денег ровно тысяча, так что можно было считать сделку состоявшейся. - Через три день приходи, - сообщил Абульфат. - Через три дня суббота, - напомнил я, в ответ. - Э-э, суббота-шмубота, мы без выходной работаем! - опять воздел руки азербайджанец. Ну, без выходной, так без выходной, как скажете. Рук, что показательно, мы друг другу не пожали. Может, это у них обычай такой? В субботу решил ехать к моим покупателям прямо с утра, а сразу после сделки податься на авторынок, он только в выходные работает на полную, в будни если запчасти какие приобрести. Были в городе и "автосалоны", целых два, но там цены заоблачные, а мне попроще сейчас чего-нибудь надо. Всё же, как жалко тачку-то, ведь почти новая была, сколько я на ней проездил, меньше года? Уроды, одно слово! А сейчас кота в мешке куплю, купим. Купим. Мы снова вместе, и мне пора уже к этому привыкнуть. Кстати, Машка что-то захандрила совсем, уж не особые ли дни приближаются, которые здесь, (о ужас!) годами длятся? Надо спросить поделикатней. Но сначала надо вывести девушку развеяться, благо в городе есть настоящий ночной клуб, а сегодня пятница. С администратором заведения мы, правда, не кореша больше, слухи быстро распространяются, так что все, кто со мной раньше по делам контактировали, старательно делают вид, что вообще впервые меня видят. Да и бог с ними, я и не переживаю, пойдём на общих основаниях. - О чём задумался? - полюбопытствовала Маша, видя моё явное замешательство. - Да вот, как в том фильме - не знаю, какой пистолет с собой взять, - вспомнил я одну "чёрную", во всех смыслах, комедию. Там негр так же пытался решить дилемму: что выбрать сегодня - эти кроссовки и вот этот пистолет, или эти кеды и вот этот Узи* [*Узи - пистолет-пулемёт израильского производства]? - Просто Кольт и ТТ здоровы больно, возьму твой Вальтер, а? - решил я. Под него была удобная кобура, которая вешалась на ремень так, что была почти незаметна, с лёгким пиджаком будет самое оно. Лето доживало свои последние дни, но дожди, наконец-то, закончились, вернее, сделали перерыв, чтобы обрушиться на землю через месяцок. Но сейчас было ещё лето и можно было вырядиться в нечто светлое и льняное, правда, пиджаки с подбитыми ватой плечами вызывали у меня неизменную улыбку. Но такова была местная мода - дичайший сплав фасонов сороковых годов, каких-то осколков тенденций двухтысячных, причём из разных слоёв, плюс сами шмотки Оттуда. Правда, это был настоящий шик, их носили, в основном, "стиляги". И, удивительное дело, такой винегрет абсолютно не напрягал. Что касается пистолета - охрана в таких заведениях на оружие смотрела косо, но у меня было разрешение, так что вопросов быть не должно, просто любая наплечная кобура выдавала ствол сразу, тем более что я предпочитал носить пиджак расстёгнутым. Маша выбрала из гардероба бутылочно-зелёное закрытое платье с короткими рукавами, и чёрные туфли с открытыми носами. Наконец, сборы были закончены, а комендант, по моей просьбе, уже вызвал "таксо". К слову, в будке привратника сидел уже другой пенсионер, Михалыч, едва узнал, через что пришлось пройти Машке, попросил о переводе, вроде как не мог ей в глаза смотреть. Это он ещё в мой не заглядывал. Вот и клуб, даже вывеска с подсветкой, некий условный полярник с мужественным, но радостным лицом взирает на надпись - "Челюскин". Прошли внутрь, музыканты в углу сцены уже что-то наигрывают, официант, молоденький и немного "педиковатый" парнишка, проводил нас к свободному столику, заказали напитки, Машка свой любимый вишнёвый бренди, я пиво, чего-то более крепкого сегодня не хотелось. Взяли ещё миску сухариков, и так называемую "Сырную тарелку" - обычный сыр, тут он один - Комсомольский, а так же сулугуни, в том числе копчёный, и козий с травами. Ну а что вы хотели, это Отстойник. Да, на счёт бренди. Народ здесь, стремясь максимально расширить скудный ассортимент всего, возродил к жизни древнюю и довольно необычную технологию изготовления крепких спиртных напитков. Выглядит это следующим образом – берётся любое вино, вернее то, что подразумевается под этим делом в Отстойнике, но не водка, это важно. Затем ёмкость с напитком помещают в морозильник или даже на улицу, если дело происходит зимой, и за окном не сильный минус. Молекулы воды кристаллизируются быстрее молекул вина, так что вскоре в сосуде образуется своеобразная "снежная" шапка. Её вынимают, но не выбрасывают, а используют для приготовления всяких прохладительных напитков. А вот оставшаяся жидкость имеет уже более высокую крепость, по сравнению с исходным продуктом. Понятно, что при этом объём вина уменьшается, и, соответственно, увеличивается его стоимость, но напиток того стоит. Говорят, уже начали экспериментировать с пивом, так что скоро и я смогу насладиться новым букетом вкусов. В середине вечера к нам подсела Машкина подруга со своим спутником, мне, впрочем, совершенно не знакомым. Мужика звали Эдик, разговаривать в условиях ночного клуба, пусть и с поправкой на местные реалии, было почти невозможно, и, в какой-то момент я поймал себя на том, что в помещении очень душно. - Пойду глотну свежего воздуха, - чуть ли не прокричал я Маше на ухо. - Мы тоже хотели! - проорала она в ответ, потому что в этот момент ансамбль заиграл что-то крайне популярное и первые же аккорды потонули в восторженном рёве. - Идите тогда! - предложил я. - Не! - потрясла она головой. - Послушать хочу! И принялась подпевать солистке, как и добрая половина зала. - Тогда я на пару минут? В ответ на меня замахали руками, мол, не мешай наслаждаться мелодией. Эдик тоже отказался выходить из-за стола, так что я протолкался к выходу, там также преодолел небольшую толпу из желающих поговорить и покурить в чуть более тихой обстановке, и выбрался на улицу, оказавшись в довольно обширном световом прямоугольнике, который образовывали направленные сверху светильники, внешне похожие на прожектора. Вход в клуб напоминал чем-то американские заведения, такой же полог над входом, настолько обширный, что под него может заехать автомобиль, что очень удобно во время дождя, например, и я встал с самого краешка, где было свободное место. Вспомнил про своё "шестое чувство", ни разу себя не проявившее за время моего второго визита в этот мир, попытался прислушаться, но понял лишь, что умудрился весьма сильно захмелеть от пива. Какая-то компания подошла сзади, я услышал ломанную русскую речь, обернулся, и в этот момент что-то с невероятной силой ударило меня в живот, выбивая дух. Не в силах вдохнуть, я согнулся пополам, свет, внезапно, померк, что-то напоминающее ткань коснулось лица, чьи-то руки подхватили меня под локти и куда-то поволокли. Тащили недалеко, буквально через десять шагов меня поставили на ноги, ткань с лица исчезла, но разглядеть толком ничего не удалось, потому что вокруг было темно. В живот снова погрузился кулак, я, хоть и напряг пресс, всё равно вынужден был охнуть и тут чьи-то пальцы начали пихать мне в рот кляп. Я понял одно - если не вырвусь сейчас, не вырвусь никогда, клуб рядом, я слышу музыку, слышу даже голоса людей, там охрана, там милиция. Я напряг кисти, выворачивая их по правлению к себе, одновременно закручиваясь вокруг своей оси, чуть приседая и наклоняя тело вперёд. Правую руку я завёл над головой и держащий меня за запястье противник был вынужден разжать захват, потому что удержать моё предплечье в таком положении было проблематично. К тому же он столкнулся со вторым бандюком, схватившим меня за другую руку и тщетно пытавшимся не упустить её сейчас, мешая тем самым своему напарнику. Создалось небольшое столпотворение, я почувствовал, что свободен от захватов, ударил ногой в пах ближайшую фигуру, сунул руку за спину, схватился за рукоятку пистолета, и тут что-то обожгло левый бок, словно огнём. Я, всё же, успел выстрелить, не прицельно, и даже куда-то вверх, но боль в боку всё разрасталась и разрасталась, забирая на себя все мои силы, и мне уже хотелось только одного - лечь, сжаться в комок и ждать, когда эта боль уйдёт. Нападавших словно ветром сдуло, и последним усилием воли я заставил себя сделать несколько шагов до угла, где был свет, где были люди, где меня не достанут Твари, потому что вся сорочка и пиджак уже пропитались чем-то чёрным, и я каким-то образом знал, что это на самом деле не чёрное, а красное, и это красное - кровь. Моя кровь. Последнее, что я помню, это размытое лицо надо мной и голос, очень знакомый и родной голос, требовавший от меня: - Не смей умирать, Нагорнов! Ты слышишь меня? Не смей умирать! Но я не мог выполнить это требование, у меня просто больше не оставалось сил. И я провалился во Тьму. Я, всё же, не умер. Провалился в кому, что, иногда, считается пограничным состоянием между жизнью и смертью. А может это вообще была просто потеря сознания и провал в Ничто. Там действительно не было ничего, ни звуков, ни запахов, ни боли, ни страха. Вообще ничего. Возвращался я дважды - первый раз, видимо, на операционном столе, потому что видел яркий, бьющий в глаз свет, и фигуры людей с марлевыми повязками на лицах, которые склонялись надо мной. Затем мне на лицо положили что-то, обладающее резким, пряным запахом, и я снова провалился куда-то. Последней мыслью, что я запомнил перед тем, как сознание померкло - это НЕ тоннель. Второй раз глаза у меня открылись спустя какое-то время, как оказалось, прошли почти сутки с момента, когда меня пырнули ножом. Да, это был нож, и даже не один, доктор зашил три раны. Одно ранение, самое болезненное, но самое безвредное, пришлось на левый бок, лезвие скользнуло по рёбрам, распахав значительный участок кожи. Второй удар пришёлся в почку, и это было плохо, третий достал до лёгкого. Я потерял много крови, и огромной удачей было нашедшееся в кармане удостоверение охранника, где была указана моя группа. Поэтому переливание мне сделали быстро, но дальше процесс выздоровления застопорился. Маша и доктора хмурились день ото дня всё больше и больше и, наконец, прозвучало слово "сепсис". - Ему нужны мощные антибиотики, - объяснял пожилой врач моей супруге, говоря при мне, обо мне же, в третьем лице, словно я был уже списан в расход, - а здесь таких просто нету. - Но есть же пенициллин! - воскликнула Маша. - Мария Александровна, пенициллин изобрели более полувека назад, во всяком случае, в большинстве слоёв, возбудители болезней тоже хотят жить, они эволюционируют и адаптируются, у нас, например, его не применяют уже лет десять как. И Константин Александрович, судя по всему, из такого же слоя, ему этот пенициллин как мёртвому припарка, извините за прямоту. - Но мне же кололи! - не сдавалась Маша. - Воспаление лёгких вылечили! - Вы не сравнивайте, тут речь идёт о заражении крови! Понимаете, его организм просто не справляется с таким объёмом инфекции. Пенициллин, возможно, помог бы, будь у нас хотя бы неделя, но её нет. Увы. - И что же делать?! - в отчаянии вскричала моя жена. - Молиться, - последовал мрачный ответ. Хоть я и слышал весь разговор от начала и до конца, воспринял я его очень отстранённо, словно это не обо мне шла речь, а о некоем абстрактном пациенте, по воле случая оказавшимся моим тёзкой. Мысли шевелились вяло, больше всего мне хотелось взять Машку за руку, но сил на это уже не хватало. - Не сдавайся, - прошептала моя женщина, склонив надо мной залитое слезами лицо. "Чёрт, а вот плакать ей не идёт", - вяло подумал я. И ещё где-то на самых далёких задворках сознания высунула голову некая мыслишка. Высунула и тут же юркнула обратно в дебри синапсов. Но я успел поймать её за хвост и усилием воли удержал на месте. Теперь мне нужно чтобы Маша мне не мешала, но и не уходила далеко. - Пить, - просипел я так тихо, что сам не был уверен, слышно ли меня. Но Машка поняла. - Что, воды, морсу? - Морс, либ... либ-ли-пи-ховый, - ухитрился я пошутить. - Какой? - не поняла, а, может вообще не знала, что это такое, моя жена. Объяснять сил не было. Мне нужно было сосредоточиться на Мысли, так что я просто сделал слабое движение кистью. Всё равно, какой. Кисленькая жидкость попала на язык, и это придало мне сил. Ровно настолько, чтобы я притянул Марию поближе. - Моя сумка. Мешок с гвоздикой. Найдёшь какой. Внутри таблетки, - я произнёс название. - Их три в…, - слово "блистер" произнести было трудно, - в пачке. Прочитай инструкцию. Поймёшь. Иди. Иначе я сдохну. - Вот и не верь после этого в чудеса, - бормотал обескураженный доктор, глядя на градусник, показывающий вполне нормальную температуру, - да, сколько живу, не перестаю удивляться возможностям человеческого организма. - А как же молитва? - не могла не подколоть Машка. - А! - отмахнулся хирург. - Молитва для тех, кто уже отчаялся. Но вы... Остаётся только развести руками. Чудо-препарат, он же сильнодействующий антибиотик из другого слоя и другого времени, действительно сотворил маленькое чудо, даровав мне ещё один шанс. Я, по-прежнему, был очень слаб, но жар спал, и исчезло состояние полной разбитости и апатии, я буквально ощущал, что возвращаюсь к жизни. Спустя неделю меня отпустили домой, прописав диету, прогулки и осторожные физические нагрузки. - В постели, гм, прыть особую не проявляйте, дождитесь, когда швы сниму, - напутствовал врач, и я собирался последовать его совету. Почти. - Константин, - произнесла Маша таким тоном, что я сразу всё понял, - ты ничего не хочешь мне рассказать? И я рассказал. Рассказал правду. Разумеется, первой мыслью было опять наврать, но, кроме Стаса, ничего логичного на ум не приходило, а это уже становилось просто смешным. Такой великий "доставала" Станислав Степанович Стыцко, и всё-то у него есть, и специи дефицитнейшие, и косметика и лекарства. И всё это досталось мне в качестве оплаты за спасение его шкуры из лап Ромодановского. Лажа ведь! Однако один ушлый немец сказал - чем чудовищнее ложь, тем легче в неё верят. И, хоть он и был законченным мерзавцем, постулат работал. Проблема была в том, что я просто больше не мог её обманывать, ложь всегда порождает ещё большую ложь и это нагромождение кривды, в конце концов, обрушится и похоронит под собой наши отношения. А они были для меня самым важным в этой жизни, так что я отринул все сомнения и, набрав побольше воздуха, выложил всё. И про Тоннель, и про Ольгу, и про мою жизнь Там, и про причины возвращения в Отстойник. Маша слушала, не перебивая, а у меня сердце сжималось каждый раз, когда по её лицу пробегала тень. И теней этих было немало. Наконец я закончил исповедоваться. Девушка молча встала, прошла на кухню и вернулась с пачкой папирос - надо же, опять закурила, хотя, мы, вроде, бросили. - Ты самый большой негодяй, кого я когда-либо знала, - заявила она, наконец, выпустив последнюю порцию дыма за окно. Я молчал, ожидая продолжения. - Ты обещал не обманывать меня! - последовал справедливый упрёк. - Обещал! Как я могу верить тебе после всего этого? - Не знаю, - упавшим голосом ответил я. - И ты изменил мне! - Это не была измена! - попытался я защититься, хотя бы в этом. - Я думал... - Думал... Думал он! И как она? Лучше, чем я? - Маш! Ну я прошу тебя! - Ты меня просишь? Ты?! - Да я! - сделал я попытку перейти в наступление. - Тебе что, будет легче, если ты... - Если что?! - Если ты узнаешь, что ты лучше?! - Ха! Кто бы сомневался! Она отвернулась к окну, и я даже задержал дыхание в ожидании следующей фразы. - Мне следовало бы развестись с тобой немедленно и запретить тебе приближаться ко мне минимум на сто метров! И если бы я не любила тебя, то так бы и сделала! - Э-э, то есть..., - рискнул я уточнить. - Что есть? Что есть? - она внезапно подбежала ко мне и схватила за горло. - Говори, гад, кто лучше, я или она! - Ты, - прохрипел я, старательно изображая удушье. Ну а потом сграбастал её и, преодолев слабое сопротивление, впился-таки, в губы. - Прости меня, я... - Ни за что на свете! - Больше никогда меня не обманывай, - прошептала она мне на ухо, когда мы снова смогли разговаривать. - Никогда, - искренне пообещал я. С того самого момента, когда изнуряющий меня жар пошёл на спад и я обрёл способность думать не только о смерти, меня не отпускал один вопрос - кто были эти ублюдки, едва не отправившие меня на тот свет? Интересовало это не только меня, но и Машу, что естественно, а так же сотрудников так называемых правоохранительных органов. Справедливости ради должен сказать, что милиция и в самом деле пыталась расследовать этот инцидент, хотя их первой версией была банальная драка. Ну как же - ночной клуб, выпили, слово за слово, повздорили, потом в ход пошли кулаки, ножи, пистолеты. Да, имело место причинение тяжких телесных, всё же я чуть не помер, и отмахнуться от этого факта было сложно, так что дело возбудили. Однако нашлись свидетели, кто видел, как меня утащили за угол, и они в один голос утверждали - никакого конфликта не было, а была самая натуральная попытка похищения, к тому же бандиты обронили мешок, который надевали мне на голову, а так же недоделанный кляп. Похищение человека это уже бандитизм, а с этим в республике и так дела шли по нарастающей плохо, поэтому за дело взялись профессионалы, но тут у них вышла заминка. У меня не было никакого желания рассказывать о своём давнем конфликте с ваххабитами, тем более что о них ничего не слышали уже несколько месяцев. И всё же у меня они были в списке первыми. Вторыми шли бывшие работодатели. Больше никто в этом мире не имел на меня "зуб". Но затем я стал думать. И чем больше думал, тем больше понимал, что я мыслю не в том направлении. Кляп, мешок на голову, избиение, но не сильное, а чисто чтобы сломить сопротивление и связать. Зачем? Меня хотели похитить. Зачем меня похищать ваххабитам? Ну, как вариант, поквитаться за Зазу, подвергнув мучительным пыткам. По этой же причине меня могли похитить, или заказать похищение, бывшие боссы, только расплата меня ждала бы за Ромодановского. Но для этого они должны были точно знать, что это сделал я. Могли они узнать? Да легко! Я не настолько наивен, чтобы думать, что система абсолютно непробиваема, дыры есть и их полно, надо только уметь их находить. Для ваххабитов похитители действовали слишком уж дерзко, всё же они, в буквальном смысле слова, вне закона, так что вряд ли стали бы так откровенно светиться. К тому же за последние месяцы о них вообще никто ничего не слышал, последнего упыря из моего "расстрельного" списка - Шарипа - нашли с дырой в башке ещё в начале лета, и охота за абреками перешла в фазу травли, дошло до того, что уже бороды стали чуть ли не противозаконными. Во всяком случае даже славяне, носившие подробные волосяные украшения на своих лицах, урезали и подровняли их так, чтобы не вызывать ненужных ассоциаций. Вот "ромодановские" вполне могли нанять для этих целей людей со стороны, причём специально не славян, чтобы отвести от себя подозрения. Но тут тоже момент - у меня было ощущение, что ни у Руденко, ни у Батурина на это, грубо говоря, яиц не хватит, к тому же дела у них и так не очень, контора буквально борется за выживание и, похоже, проигрывает. И вряд ли они решились бы привлечь к себе дополнительное внимание, "крыши" у них сейчас нет, это я точно знаю. И тогда вопрос - кто? Кто настолько отмороженный, что решился на киднеппинг? Похищение ради выкупа? Я никогда не ходил в олигархах, так что брать с меня, по большому счёту, нечего. А затем я вспомнил. Вспомнил фразу, услышанную дважды, что-то типа "анову сиким", или "анов сиким". Помогла параллель со словом "сыктым"*, пригодилось-таки знание иностранных крепких идиом [*Сыктым, в тюркских языках, ругат. - половое сношение, е***ть]. А вот слышал я её один раз, когда меня избивали, вернее, когда я уже сумел вывернуться из лап похитителей, а до этого она же прозвучала двумя днями раньше в "офисе" некоего Абульфата Беркероглу. И это выводило на очень интересные размышления. Недолгие расспросы помогли узнать перевод словосочетания* и подозрения переросли в уверенность [*Анову сиким, азерб. ругат. - ***твою мать]. Более того, я, кажется, видел среди нападавших того толстогубого крепыша, хотя тут я не уверен, всё же было тёмно и суетно. И всё же постепенно азербайджанцы, а, вернее, господин Беркероглу, переместился у меня в списке на первую строчку. Ментам я, разумеется, ничего не сказал, зато сам попытался немного проследить за торгашами и с удивлением понял, что толстогубый исчез. Ну, исчез и исчез, попыток и поползновений в мою сторону больше не было, так что острота момента постепенно начала пропадать. Зато я укрепился в решимости открыть собственную "пряную" компанию. Не знаю, точно ли он стоял за этим нападением, или нет, всё же стопроцентной уверенности у меня не было, но один положительный моментик в этом эпизоде, всё же, имелся. Из-за ранения я не продал остальную партию перца и теперь уже не собирался делать это вовсе - это мой товарный запас и разбазаривать его глупо. Разумеется, проблема наличности никуда не делась, мы, по-прежнему, были "безлошадными", плюс я со всей ясностью осознал, что в одиночку с этим делом не справлюсь. Не, Машка никуда не делась, и желание помогать мне у неё не пропало, но Маша не боец, а картина складывается такая, что третьего нападения я могу и не пережить. Так что нужны бойцы, охрана или хотя бы мужики, на кого я могу положиться, и вот тут была "засада" - таковых в ВНР не существовало. Даже благодетелю Игорю Андреичу Карташову я не доверял полностью, самый близкий товарищ, которого я, наверное, мог бы уже называть другом, погиб, со Стасом у нас были чисто деловые отношения. А больше и нет никого. - А ты же говорил, что мальчишки у тебя в подчинении нормальные были? - спросила Маша как-то за ужином, во время которого мы добрались до обсуждения этой проблемы. - Мальчишки? - переспросил я и тут же понял, что супруга абсолютно права. Да, они служили в "Эгиде", а для меня все, кто работал на Ромодановского, априори попали в раздел "держаться подальше". Но разумно ли это? Гоша Щукин - отличный водитель и очень даже неплохой человек, мне он точно не сделал ничего плохого, равно как и Ромка и Влад. Конечно это ещё вопрос, как они меня воспримут? Как я понял, для "Эгиды" и вообще остатков структуры Сан Саныча я стал чем-то вроде прокажённого, от кого так же нужно держаться подальше. Но попытаться стоило. - Грёбаный унитаз! Человек ударил по колесу полуторки зажатым в руке баллонным ключом, но воздух в скате спружинил, железка вырвалась из его руки и, по идеально выверенной траектории, отлетела прямо в лоб. - Ау! - завопил человек, хватаясь за ушибленное место, после чего разразился потоком нецензурной брани. Каждое ругательство он сопровождал пинком колеса, которое безучастно и абсолютно без последствий переносило экзекуцию. Я появился во дворе автохозяйства Горкомхоза буквально за минуту до этого, выспросив у привратника, где могу лицезреть некоего Егора Щукина. - Вон тама, с машиной сношается, - доброжелательно указал мне рукой пожилой бородатый страж, применив, разумеется, несколько иной речевой оборот. - Чё, Гош, не заводится? - просил я, улучив момент, когда он набирал побольше воздуха для очередной порции ругательств. - А? - обернулся мой бывший "руль". И я едва удержался, чтобы не прыснуть в кулак, так как лицо у него было сплошь перемазано чем-то чёрным, а на лбу так и вообще остался отпечаток ладони. - О, КОМАНДИР, привет, - мгновенно перешёл он от гнева к состоянию искренней радости, и протянул мне свою жёсткую ладошку. Грязную до невозможности. - Не-е, - я вовремя отдёрнул руку. Но Егор не обиделся, а, наоборот, принялся оттирать грязь и мазут с ладоней. Правда процесс этот больше походил на взаимный обмен этими субстанциями между кожей и тряпкой, которую он использовал. - Ты какими судьбами сюда? - спросил он, добившись, по его мнению, приемлемого результата, то есть, втерев часть грязи в кожу, и сунул тряпку в карман. - Да вот, пришёл глянуть, чем занимается один из лучших водителей в Отстойнике? Гоша бросил на меня тоскливый взор. - Видишь, на какой рыдван посадили! - с обидой в голосе пожаловался он, и снова пнул ни в чём не повинное колесо. Уж не знаю, что именно вызвало приступ такого гнева у, вообще-то, спокойного Гоши, внешне полуторка выглядела как типичный ГАЗ АА, то есть вот-вот готовая развалиться колымага. Но это их обычное состояние, и именно в таком виде он не только ездят, но и перевозят грузы. Где искать Егора Щукина мне подсказал один знакомый водила из бывшей конторы, с которым мы встретились случайно на улице и перекинулись буквально парой слов. От него я узнал, что "фирма разваливается, народ увольняют, а кто-то уже и сам бежит. Только вот работы нормальной не найти, Гошка вон в ассенизаторы подался от безысходки, и, кстати, нет ли у меня какой работы"? Работы у меня не было, вернее, не было вакансий для малознакомых водителей, а вот с Гошей я бы пообщался. - То есть, чё делать-то надо будет? - спросил Егор, выслушав мои, несколько туманные, предложения. - Так, э-э, рулить. Возможно, иногда, стрелять, лицензия у тебя ещё действует? - Не, не смог продлить, денег не было, думал, контора оплатит, а там, сам знаешь, как сейчас. Была бы лицензия, неужели я сюда бы подался. И он снова наградил пинком колесо полуторки. Его удары, видимо, всё же оказывали какое-то воздействие, и этот явился той самой соломинкой, что ломает хребет верблюду. Баллон издал громкое "пш-ш!" и на глазах начал сдуваться, а мы от неожиданности отпрыгнули в сторону. - Чего морщишься? - спросил Гоша, видя мою скривившуюся физиономию. - Да-а, так, фигня, - неубедительно соврал я, держась за ещё не совсем заживший бок. После чего рассказал Егору всё как есть. То есть, что у меня, пока, нет ни машины, ни людей, ни помещения, ни достаточного наличного капитала, зато есть чёткий план, товар и твёрдое намерение осуществить задуманное. - Скока денег? - спросил он, выслушав меня. - Ну, смотри, если ты будешь просто водителем, то рублей двести я тебе положу, если водитель-охранник, то триста, плюс "боевые" или разработаем сетку, тут я ещё не до конца определился. - Ну, охранником я не могу быть, - напомнил он мне про отсутствие лицензии, но я это уже обдумал. - Разрешение тебе восстановим и с оружием решим, мне нужны бойцы. - Тогда, - он снова протянул мне ладонь, которую я, на сей раз, пожал без всякой брезгливости. О судьбе остальных ребят из моего отделения мне уже поведал сам Гоша. Оказывается, после гибели Димки и моего "пленения" они сразу угодили в некий "чёрный список". Выразилось это, прежде всего, в переводе обратно в городскую охрану, с понижением в окладе, разумеется. Впрочем, рейнджеры, как структура, вообще почти перестали существовать в "Эгиде", четверо погибли, включая командира Крысина, я был в бегах, ни о какой деятельности, связанной с "экстремальными" поездками к Тьме, не могло быть и речи. Так что остатки этого "крыла", временно, объединили с мародёрами, оставив лишь две урезанные группы по три человека для охраны "Точки" в Синих Бродах. А вот моих пацанов из этого "крыла" вывели, дав понять, что они утратили часть доверия. Ну а потом наступил "Хмурый день" и "империя" Ромодановского пошатнулась. Да так сильно, что начала разваливаться, и процесс этот, судя по всему, вовсю набирает обороты. Первым ушёл Влад, подавшийся в... охотники-профессионалы. Со слов Гоши его туда сманил какой-то приятель, пообещав вольготную жизнь на свежем воздухе, дичь на обед, и полный кошелёк денег, вырученных от продажи "мягкой рухляди", то есть пушнины. И сейчас наш штатный снайпер кормил комаров где-то в окрестностях Белого озера. А вот Ромка Назарук остался в городе, устроился охранником в какую-то забегаловку, где у него даже появилась пассия. - Всё серьёзно, - заявил Гоша, споласкивая руки в мятом ведре, из которого несло бензином. Я так понимаю, смолянисто-чёрная жидкость в нём и была бензином, в котором растворилось всё, что осело на кожном покрове моего вновь обретённого водителя. - Попал, Ромка, походу, - продолжил он делиться своими наблюдениями, - бабец у него ничего, я бы вдул, она, правда, старше его лет на пять, но фигура! Тут он изобразил руками бюст, объёмом с пару баскетбольных мячей. - Понятно, - ухмыльнулся я. - А в каком кафе-то он работает? - Так в "Пьяной лошади"! Хороший кабак. Не элитный, но с претензией, там, по моему, единственные ребята в городе пытаются делать своё пиво. - Ну чего, в "Лошадь"? - предложил я Егору, многозначительно приподнимая брови. - Э-э, такое дело, командир, - замялся парень, - я, как бы, на мели, сейчас. Бабок вообще нет. - Пошли, я угощаю. ГЛАВА 6. Заведение под названием "Пьяная лошадь" было уже открыто, но посетителей там было мало, не совсем оно подходит для "бизнес-ланчей", хотя надпись мелом на штендере* извещала, что сейчас для него самое время [*Штендер - небольшой рекламный щит, одно или двусторонний, так называемая "раскладушка"]. В полутёмном зале без окон было десятка полтора столиков, вдоль одной стены была длинная стойка, за которой можно было сидеть на высоких табуретах из морёного дерева. Такие же табуреты стояли у барной стойки, тоже тёмной, и уже слегка отполированной локтями посетителей. Крашеные побелкой кирпичные стены и сводчатый потолок наводили на мысль, что тут и раньше был трактир, во всяком случае, при царе-батюшке, уж больно характерным выглядело помещение. Столик был занят всего один, в самом углу, где какой-то чернявый парнишка что-то внушал блондинистой девице с весьма курносым носом. Вид у неё был довольно потасканный, к тому же создавалось впечатление, что она вообще не слушает своего кавалера. За барной стойкой восседал парень постарше, уже ближе к тридцатнику, одетый в потрясающую смесь стилей - джинсы, довольно уродливые полуботинки, продукт местного легпрома, и приталенный светлый пиджачок с чёрным воротником и широкими подкладными плечами, явно оставшийся тут после Разделения. "Стиляга" цедил пиво, о чём-то беседуя с барменом, а у дальнего конца стойки отирался как раз тот, кто был нам нужен. И, едва я разглядел, с кем он там уединился, как сразу понял - Гоша ничуть не преувеличил размеры "достоинств" Роминой избранницы. Я даже подумал, уж не вместе ли с силиконом попала сюда эта дама, настолько огромным был её бюст. Однако точный ответ на этот вопрос мог дать только мой бывший подчинённый, но мы его об этом, разумеется, не спросим. - Командир? - выпучил он глаза, а я, признаюсь, с некоторым трудом оторвался от созерцания невероятных персей его девушки. - Здорово! - протянул я ладонь, которую тот сжал, словно в тисках. - Тай - это Костя Нагорнов, о котором я тебе говорил, Кость, это Таисия, - представил он нас друг дружке, не пожелав, впрочем, указать статус Таисии. - Очень приятно, - синхронно произнесли мы, и я опять приказал себе перестать пялиться на рвущееся сквозь ткань блузки содержимое её лифчика. Ответ хором вызвал у нас такие же синхронные улыбки, и я отметил, что Таисия вообще довольно приятная девушка. - Побазарим? - предложил я, кивая на столики в зале. - Нам нельзя, вообще-то, - замялся Роман, - хотя... Начальство нескоро подъедет, пошли вон туда, - он указал на стол, стоящий ближе всех ко входу в зал. - Я украду у вас молодого человека на полчасика? - спросил я у Таисии, намекая, что разговор будет чисто мужским. - Ой, да пожалуйста, - всплеснула она руками и я, каким образом, понял, что она его любит. Вот прямо любит и всё. Чёрт, стоит ли мне влезать в намечающееся семейное счастье ещё одной пары в этом отстойном мире? Ведь я пришёл сюда потому, что одному мне стало слишком рискованно существовать. А это значит, что, фактически, я хочу перенести часть этого риска на других людей. Имею ли я на это право? С другой стороны, Рома мужик взрослый, скрывать от него я ничего не буду, ну, почти ничего, но в части, касающейся, никакого утаивания информации не будет. А дальше пусть решает сам. Мы заказали по пиву, мясную тарелку, а, затем, я, к своему удивлению, понял что голоден, поэтому попросил ещё бульон с куском мясного пирога и салат. Гоша, хоть и отнекивался из чувства ложной скромности, тоже сподобился на бизнес-ланч, а вот Роман ограничился стаканчиком морса, всё же человек при исполнении. - Вот такой расклад, - закончил я своё предложение. - Скажу сразу, парни, чтобы не было непоняток, партнёрства вам не предлагаю, потому что есть чёткие рамки - здесь бизнес, - я слегка ударил ребром левой ладони по столу, - а здесь работа, - вторая ладонь заняла параллельное положение. - Да, вы для меня несколько большее, чем подчинённые, мы служили вместе, и я вам доверяю, но вы должны осознавать - это будет именно работа. Спокойно ходить по улицам не получается, так что нужно иметь реальное прикрытие. Сложится всё замечательно, выгорит дело, появится возможность - поговорим о расширении и изменении вашего статуса, если, конечно, потянете. Но пока речь идёт именно о сохранности моего бренного тела, моего, моей жены и, если вы согласитесь, то и ваших тоже, будем, так сказать, присматривать друг за другом. Расходы по лицензиям, боеприпасам и даже оружию я беру на себя, а по деньгам, как я и говорил - триста в месяц плюс "боевые", плюс оплата командировочных, ну и так далее. - А график какой будет? - спросил Гоша, закончив расправляться с довольно тонким бифштексом, и пытаясь кончиком вилки вытащить застрявшие между зубов мясные волокна. - Пока стандартный, пять на два, с девяти до восемнадцати, суббота-воскресенье выходные. Сверхурочные оплачиваются дополнительно. Ну, что скажете? Вопрос, вообще-то, предназначался Роме, Гоша уже дал своё согласие, но сейчас я, фактически, заново предоставил ему возможность подумать. - А что у тебя вообще с Санычем вышло? - спросил меня, наконец, Рома. А я всё жду, когда мы к главному-то подберёмся. - А что вообще говорили в конторе? - задал я встречный вопрос. Частично ответ на него я уже получил от Гоши, пока мы ехали в такси до "Лошади", я после ранения ещё не оправился настолько, чтобы ходить пешком на дальние расстояния. Теперь предстояло узнать чуть больше. - Да разное, - расплывчато ответил Роман. - Сначала, что ты, видимо, попал в плен, потом прошёл слух, что тебя в городе видели, кто-то карабин твой в оружейке узрел, потом парни слышали, как Паламарчук по телефону с Санычем собачился, и поняли, что ты в бегах. Тут нас, - он кивнул на Егора, - гнобить начали. Но непонятно всё было, вроде ты и скрываешься, а почему - не говорит никто, плюс из-за Миронова все на ушах стояли. Потом слушок прошёл, что вы со Стыцко дела мутили, а его, якобы, прессуют на даче у Ромодановского. Потом дача сгорела, и всё вообще непонятным стало, начальство как с цепи сорвалось, Влад не выдержал, ушёл, мы ещё как-то держались. А потом был тот взрыв в Советске и всё пошло по п***де. Пацаны подсказали, что всё очень плохо в конторе, и надо рвать сейчас, иначе даже расчёт не смогут выплатить, ну мы и сдёрнули. Потому же узнали, что Саныч "хмурым" хотел торговать, но его конкуренты под фугас подвели, хотя, больше говорили, что это МГБ, вроде как они сами хотят наркотрафик оседлать. "Такая версия событий была для меня предпочтительней, - мелькнула мыслишка, - так вообще вне подозрений буду". - И про тебя забыли все, - продолжил Рома. - Ну, не все, мы-то часто вспоминали, всё же, ты был, наверное, лучшим командиром из всех, с кем я пересекался. Гоша солидно кивнул, подтверждая всё вышесказанное, и это было приятно слышать. Затем я, кратко, поведал о своих злоключениях, но в этом повествовании я пленён не был, а бежал после нападения на нас наёмников (а отнюдь не адаптантов). Это была скорректированная Карташовым ложь, предназначавшаяся как раз для всех, кому я буду вынужден хоть что-то рассказать. В этой версии мы убрали предателей-своих, заменив их киллерами, нанятыми Салиховым для устранения Миронова, и мои скитания начались, фактически, сразу после того, как я чудом избежал смерти, то есть эпизод с Машей в "официальную" версию тоже не попал. И скрывался я, "не зная, что делать дальше" до тех пор, пока не наткнулся на военный патруль, от которого и узнал, что Ромодановский "всё". Из МГБ меня отпустили, продержав неделю (какая чудовищная ложь!), пока не разобрались, что я невиновен ни в чём. Знающий человек мог бы найти нестыковки в моём рассказе, но всё дело было в том, что я не собирался общаться со "знающими" людьми. Парни, ну, может, ещё Богатырёву когда-нибудь расскажу, и то урезанную версию, вот и весь круг посвящённых. Маша стоит особняком, мы ВМЕСТЕ, поэтому она и знает всё. - А ведь Влад сразу сказал, что в лесу ты скрываешься, - воскликнул Ромка, - да и я вспомнил, как ты меня учил костёр с одной спички поджигать. Было такое, в прошлом году и уже в прошлой жизни. Хотя нет, не прав я, это не прошлая жизнь, прошлая - это Там, в другом слое, а здесь это наше общее прошлое, и жизнь, как это ни пафосно звучит, продолжается. - В общем, смотри, командир, какой расклад, - Рома взял пустой стакан из-под морса, заглянул в него и опрокинул в рот, видимо несколько капель там, всё же, осталось, - предложение твоё интересное, тут без базара, и по деньгам выйти нормально может, я тут две с половиной сотни получаю, плюс харчи, но это уже наши со сменой дела. Работа эта мне не нравится, скажу откровенно, только что Тайку вижу чаще. Но. Ты мне вот честно скажи - ты нас под "молотки" подставлять не будешь? Не, не то, что я там боюсь или чего, просто... Понимаешь, не только ты семейной жизни хочешь. О, да! Я его понимал, хорошо понимал. Поэтому ответил со всей откровенностью: - От бандитов на дороге не застрахован никто, это вы и так знаете прекрасно. А вот что касается моих, так сказать, дел, - тут я почесал через рубашку рубец на боку, напомнивший о себе внезапным зудом, - здесь вам уже решать. У кого-то "зуб" на меня есть, это факт. Менты роют, но надежды на них, сами понимаете. Есть у меня подозрение, кто за этим может стоять, но одному доказательства сложно собрать, а вот втроём... И я поведал о своих умозаключениях. - А нафига ему это? - удивился Гоша. - Не знаю, может, конкуренции боится, или, наоборот, думает, что у меня дофига этого перца и хотел, чтобы я ему всё слил, ещё и в деньгах бы сломал. А может, и вовсе хотели отнять всё, их хрен поймёшь, вроде торгаши, а рожи у всех, как у абреков. И базар такой, типа на "понятиях". - Это у всех у них, - махнул рукой Егор, - я вон за запчастями мотался, как "чёрный", так полубандит какой-то. - Правда, русские тоже любят в братву поиграть, - добавил он, чуть подумав. - Так что может, это типа фишка у них, у барыг, такая? - А сколько ты, говоришь, у тебя перца этого? - перескочил на другое Роман. - Если всё удачно сложится, года на два-три торговли, - обтекаемо ответил я. - За это время надо будет на местные ресурсы подсесть поплотнее, ну и ещё выходы искать. - А местное тут чего? - с сомнением поинтересовался Гоша. - Хрен, что ли? - Хрен тоже, но есть ещё сельдерей, кориандр, горчица, кардамон, это, правда, южнее растёт, но связи можно наладить. - А Абу Оглу этот чего не наладил? - продолжили разбираться в вопросе парни. - А он и наладил, но у нас преимущество - у него нет такого количества и ассортимента натуральных пряностей, что у меня. Поэтому всё, что растёт здесь, оно никуда не денется, а вот дефицит... - А если он тоже найдёт чё-нибудь такое? По новой "официальной" версии, специи остались у меня от прошлых дел со Стасом. - Не найдёт, - уверенно сказал я, - такого больше нет! И это была сущая правда. - Ну, хорошо, вот соберём мы доказательства, что это он на тебя наехал. И чего? Валить? - вернулся Роман к предыдущей теме. - Не, зачем? Нам боевые действия ни к чему, сдадим ментам, пусть работают. - Можно подумать, как к ним в контору или на склад попасть? - пробормотал Гоша, многозначительно качая пустым пивным бокалом. Вроде как намекает на добавку? А почему нет? В рейс ему сегодня не ехать, колымага находилась в состоянии хронического ремонта ещё у его предшественника, так что вряд ли его уволят за пьянство. А после встречи с Романом он всё равно собирался идти и писать заявление, единственной головной болью была двухнедельная отработка. Но тут я мог помочь – как выяснилось, непосредственный начальник Егора был весьма охоч до водочки, а вот зарплата в Горкомхозе была не очень большой, и работать "по левому" у него не выходило никак, так что небольшой взятке, una mordida*, как сказали бы в Мексике, он будет только рад [*Una mordida, исп. – маленький кусочек. Сленговое название небольшой взятки в Латинской Америке]. Да, я обеднею на двести-триста рублей, но ведь это капиталовложение в собственный бизнес, нет? - Можно, - согласился я. - Мне тут надо будет замену найти, но это быстро, пара дней - место козырным считается, - сообщил Рома, и я понял, что нас трое. - Ну, чё, по полтинничку? - предложил я. Возражений не последовало. Спустя пару дней мы уже полностью погрязли в кипучей деятельности. Парни, сменяя друг друга и тратя деньги на такси, следили за Абульфатом, мы же с Машей окунулись в бюрократическое болото, познав на себе все трудности, через которые приходится пройти желающему открыть собственный бизнес. Несмотря на провозглашённый президентом принцип трёх "О" - один комплект документов, одно окно, один день - в реальности одним днём дело никак не ограничивалось. И первое, с чем мы столкнулись, это необходимость подачи всех документов, кроме заявления, в печатном виде. Причём документов этих нужно аж четыре комплекта - Устав, решение о создании Товарищества, и прочие бумажонки. Компьютеров, напомню, тут ещё не изобрели, так что только печатная машинка "Ундервуд", которой у нас не было, а, значит, нужно идти в машинописное бюро. В общем, как вы, вероятно, догадались, стопы привели нас в некую юридическую контору "Равинович и Равинович", подвизающуюся, кроме всего прочего, ещё и в таких вот делах. Всего тысяча рублей, и вы через три дня (а как же третье "О" - ОДИН день?), становились не просто каким-то заштатным гражданином ВНР, а владельцем собственного бизнеса. Причём услуги включают в себя уже открытие собственного расчётного счёта, и даже предоставление юридического адреса. Дело в том, что любая контора должна иметь официальный адрес. Съёмная квартира или комната в общаге для этой цели не годятся, можно зарегистрировать фирму на адрес принадлежащего вам частного жилья, но у нас такового не было. Можно ещё арендовать некое помещение, правда, зарегистрировать контору в сарае вам тоже не дадут, это должен быть именно офис. Но тут проблема - арендовать его можно, лишь будучи юрлицом, а стать им можно, только арендовав офис. Замкнутый круг! Как из него нашли выход "Равинович и Равинович", я не знаю, но факт остаётся фактом - мы были зарегистрированы по адресу: город Вышинский, улица Понедельникова, дом 8, ком. 3. Что там находится в реальности и где вообще такая улица, я не представлял. Единственным условием "Равиновичей" было расторжение договора аренды через тридцать дней, с обязательным предоставлением им копии нового договора аренды и бумаги из налоговой, что мы не забыли сообщить им свой новый адресок. В случае же нарушения этого, весьма странного, договора нам грозили нешуточные штрафные санкции и я, от чего-то, был уверен, что их с нас взыщут. Впрочем, в этой же конторе был внушительный список реальных контор на любой вкус и кошелёк, так что проблемы тут я не видел. Самое интересное, что я там встретил некоего Антона Подневольного, бывшего юриста из конторы Ромодановского. Чем он занимался у Сан Саныча я точно не знаю, мы с ним только по делам выправления лицензий пересекались, видимо, на подхвате был, да и здесь тоже в младших клерках числился. Но он тут же предложил мне, по старой памяти, помощь в любых юридических делах. Минуя, разумеется, контору. - Вот это всё, - похлопал Антон по папочке с тесёмками, в которой лежали вожделенные бумаги с гербовыми печатями, - можно было рублей за семьсот сделать. Произнесено это было практически не разжимая губ, так что я едва разобрал, что он говорит, зато и прочие обитатели адвокатской конторы нас не услышали. А вот раньше ты не мог это сказать?! - Я там адресок вложил, - Антон прикрыл глаза, - обращайся, если что. Если что. Если что? А ведь и вправду, чего я разбухтелся, связь полезная, мало ли. - Договорились, - медленно кивнул я головой, и прикрыл свой глаз. Сегодня едем в Усольск. Поездке предшествовала весьма эмоциональная сцена с участием моей благоверной, и повод был самый что ни на есть насущный - деньги. Едва я решил стать официальным купцом, как наличность начала таять с катастрофической быстротой, и мне даже пришла в голову мысль о кредитовании под залог тех же специй. Оставить, к примеру, годовой запас, получить под остаток кредит, а залог пусть себе лежит на складе банка. Но план этот таил в себе несколько скользких моментов. Во-первых, банк оценит товар по самой низкой ставке, то есть я выручу хорошо если полтинник. Во-вторых, меня немного волновала сохранность залога. А если пожар, наводнение, нашествие грызунов? Понятно, что в этом случае, я просто не буду возвращать кредит, но кто вернёт мне пряности? А без них весь наш бизнес-план летит в тартарары. И ещё момент - мало ли как всё сложится, что-то случится, и я не смогу вернуть деньги. И что, подарить им перца на сотку? Не, это не вариант! Выход снова подсказала моя умная жена. - Кость, а сколько Стас получил за бронепоезд? - невинно поинтересовалась она. - Э-эм, дохрена, - медленно произнёс я, потому что понял, зачем она спрашивает. И тут же попытался пресечь разговор в корне: - Маш! Это не вариант! - Почему? - Потому что так не делают! Я от своей доли отказался, и вопрос этот закрыт! - А не жирно ему будет, а? И ты не сказал, сколько? - Сто двадцать штук. - Фига! То есть, твои шестьдесят, да? Кость! Ты чё, миллионер, такими деньжищами швыряться? - Ну, я там десятку забрал, чтобы обратно вернуться, - промямлил я. - И чего? Полтинник всё равно твой! Тот же самый, что ты в банке хотел получить. Не треснет там у Стасика в одном месте, а, от таких подгонов? - Маш! Мы с ним по рукам ударили! Это не обсуждается. - Да что ты говоришь? А вот ответь-ка мне, и себе заодно, Стас за такую гору соли что сделал? Идея чья была? Твоя? Твоя. Из страны вас кто вывел? Твой контакт, а не его! Из лап Ромодановского кто его вытащил? Да он вообще всё тебе отдать должен за это, ещё и в ножки поклониться! - Без его контактов мы бы не смогли провернуть всё это, - напомнил я. - Ох, ты! Без его контактов... Ну ладно, хорошо, двадцать процентов за посредничество. Двадцать четыре штуки! За глаза и за уши! Остальное пускай отдаёт. - Маш! Так дела не делаются! - А ты вообще знаешь, как они делаются?! - вскричала моя женщина. - Ты много был бизнесменом? А? А я тебе скажу - с таким подходом ты разоришься через год, а то и раньше. Там, Костенька, нифига не карасики плавают - акулы и барракуды, да ещё и мурены за яй... гм, в общем, за всякие места цапнуть хотят. Она весьма наглядно показала наманикюренными ногтями, как может атаковать снизу мурена. - И если ты каждому проходимцу будешь дарить по пятьдесят штук, то можешь просто пойти к этому Абульфату и продать ему всё за копейку, больше толку будет! - Он не проходимец! - упрямо стоял я на своём. - Да-а? А кто же он? Самый натуральный проходимец! Доил контору за спиной у шефов, вот такие люди и пускают на дно самый раскрученный бизнес. Это крысы, Костя, понимаешь, крысы, которые подтачивают здание изнутри. - А, то есть это не предприниматель лох, а сотрудники у него такие негодяи? – перешёл я в атаку. - Никто не спорит, если ты лох, и проморгал такую крысищу у себя под носом, то пенять надо, прежде всего, на себя. Но это не отменяет факта крысятничества. - Но он же не у Ромодановского крал! - вступился я на защиту своего бывшего "делового" партнёра. - Парень просто имел свой маленький гешефт, СВЕРХУ. И мы, кстати, тоже с этого имели. То есть, я, по-твоему, тоже крыса? - А ты себя в этой ситуации кем считаешь? Порядочным сотрудником? Честным и лояльным? - Нет, но... - Вот именно! - победно воскликнула она. - Но и не крысой! Это был наш маленький бизнес, и вреда Ромодановскому мы не наносили! - То есть, бояться вам было нечего? А за что тогда он Стасу зубы выбил? Крыть было нечем, нет, всё, конечно, было не так, вернее, Маша представила всё в двух цветах - чёрном и белом, а есть же ещё оттенки... И это не отменяет факта, что мы ударили по рукам. И как я теперь буду выглядеть, если приду к Станиславу и скажу - ты знаешь, чувак, я передумал. Хм-м. А, кстати, как я буду выглядеть? Ну, чисто гипотетически? Допустим, просто допустим, на секунду, что такая ситуация возможна. - Стас, такое дело, я тут умирать передумал, ты не мог бы, это, в общем, я там бизнес мутить собрался. Так что, это, давай ты мне, гм, отдашь... Да кошмар какой-то! Я там же от стыда сгорю! Или нет? В чём-то ведь Машка права, по вложениям, даже не финансовым, а чисто, если посчитать, кто что сделал, выходит, что я больше. Даже, если отринуть благодарность за спасение, это, так сказать, само собой разумеющееся. Я нашёл товар, а Стас его реализовал, так? Фифти-фифти, получается. Но я вывел его за пределы страны! Или это входит в "пакет "Спасение"? А он меня, получается, отблагодарил, рассказав, как Отсюда уйти можно. Так что тут мы квиты? Но пятьдесят штук! Этого хватит на всё и даже чуть-чуть останется. И часть вообще можно в виде соли оставить, а там цена-то оптовая! Да-а, жаба аж задними лапами душить помогает. Но, чёрт возьми, стыдно это! Парень, наверное, уже распланировал всё, а я тут со своими трудностями. А денежки-то он ТВОИ распланировал - прошептал меркантильный рассудок. И у него там и так припрятано было, он сам тебе говорил, и вообще, Машка права, не ЖИРНО ли? В конце концов, я решил пойти на компромисс с самим собой. Попытаться найти Стыцко (а вдруг он уже укатил в Углегорск? Да точно укатил!), и посмотреть на его реакцию. Встанет на дыбы, значит, не буду настаивать, не судьба. А вдруг нет? Вдруг он лучше, чем я о нём думаю, и никакая он не крыса? В общем, я сдался. Сборы были недолгими. Машку в этот раз оставили в тылу, да она и сама не очень рвалась, загрузились в "Мерседес"-полуторку, да и тронулись, как тут принято, с рассветом. Дожди, слава богу, прекратились, и мы, вроде как, наслаждались бабьим летом, так что поездка не сулила особых проблем. Да, машину мы, всё же, купили. Здесь уже очень сильно выручил Гоша, какой-то его приятель имел в собственности трофейный немецкий грузовичок, да только гонял, всё больше, на другом - тоже "Мерседесе", но трёхтоннике. Человек занимался извозом, то есть работал, по сути, свободным дальнобойщиком, а полуторатонная машинка для "межгорода" была маловата. Вот Гоша и уговорил его уступить нам транспорт не только по сходной цене - за десять штук, да ещё и в рассрочку, половину денег сразу, а половину в течение двух месяцев. За само транспортное средство он ручался. - Кость, знаешь, сколько я под ним провёл? Мы же с Толиком все его тачки вместе чинили. И эту я как свои яйца знаю, - привёл он весьма скабрёзное сравнение. Машина, разумеется, была далека от "Кюбеля" по комфортабельности, но до неё было так же далеко газону-полуторке, а нам, под наши задачи, вполне хватит и этого чуда фашистского автопрома. Я бы, конечно, от "Доджика" не отказался, но это потом, с больших денег купим. Взяли мы в дорогу и половину моей оружейки, у Ромы был свой ТТ, такой же купили Гоше, ну и у меня было аж четыре пистолета, если Машкин Вальтер считать. Однако "тяжёлого", в данном случае, длинноствольного оружия, у парней не было. А у меня имелся модный СКС, тюнингованный до неузнаваемости, Мосинский карабин, и даже двустволка. Её мы, впрочем, оставили дома, а вот винтовки взяли, открыто ходить с ними нельзя, но в машине держать можно - это тоже моя собственность. А на счёт применения всё просто - если возникнет (не дай, боже, конечно) ситуация, подобная недавней засаде, то палить будем из всего, что имеется, и ничего нам за это не будет! Колонна собралась побольше, всё же это Усольск, грузовиков семь штук, включая наш, вояки выделили "Скаут", ну и охранники на трёх "Виллисах". "Гражданских", то есть тех, кто на легковушках решил присоединиться, ещё три машины добавилось. Вряд ли кто на такой караван посмеет напасть. Да и та засада, была, по мнению милиции, заранее спланирована. В грузовике был некий "ценный" груз, номенклатуру которого, "в интересах следствия" не разглашали, но выяснилось, что в фирме-владелице товара в день нападения исчез сотрудник, который имел доступ к информации о планируемой поездке. Так что это был уже не дорожный разбой, а натуральный коммерческий бандитизм, но сейчас у нас в колонне был даже ДШК*, так что пусть только попробуют сунуться [*ДШК – Дегтярёв-Шпагин крупнокалиберный. Пулемёт калибром 12,7 мм]. Проблемы начались спустя час, примерно, после выезда, Гоша вдруг странно заёрзал, задёргал правой ногой, затем выдал длинную непечатную тираду и, наконец, повернулся ко мне, сидящему между ним и Ромкой. - Чё-то с тормозами, не пойму, надо бы остановиться, - со скорбной миной сообщил он. Ну что делать, раз надо, значит надо, тормоза дело такое. Мы посигналили условным кодом - два коротких, длинный, два коротких гудка, это значит "поломка". Водители впереди нажали на клаксоны и не отпускали их, пока колонна не встала полностью, такой тут способ передачи сообщений, рации-то не работают в Отстойнике. - Что у вас? - спросил старший в джипе охранников, мужик с двумя тёмно-красными "кубарями" на рукаве, что соответствовало званию лейтенант в армии. - С тормозами что-то, - ответил я, как старший машины. - Долго чинить? Я посмотрел на Гошу, но тот лишь пожал в ответ плечами: - Смотреть надо. - Есть чем ремонтировать, если что? А вот про это можно было не спрашивать, тут редко у кого нет специального ящика в кузове, где хранится примерно половина деталей автомобиля, а так же канистры с маслами и прочими жидкостями. Всё, что приводится здесь в движении не мускульной силой, требует ремонта примерно раз в два-три дня, и это здесь норма. - Мы не можем ждать, давайте чинитесь и догоняйте, мы помедленней поедем, тут до Ивановой Пустыни спокойно вообще, там стоянка будет у нас, догоните. Или, если что, возвращайтесь с оказией обратно. "Лейтенант" сплюнул на дорогу и похлопал водителя по руке: - Поехали. Да, всё просто, семеро одного не ждут, можно было попроситься на буксир, но машины тут все гружёные, ещё несколько тонн вряд ли кто захочет тащить за собой. Так что придётся своими силами обходиться. Гоша, не дожидаясь приказа, уже залез в кузов, и вскоре на дорогу упал кусок грязного брезента, после чего наш "руль", постелил его под днище машины и скрылся там сам, вооружившись, пока, лишь фонариком. Я же во время его манипуляций предпринял некоторые меры предосторожности, а именно - Рому оставил у машины, подавать ключи и всё такое, а сам, прихватив винтовку, нырнул в кусты на обочине, выбрав местечко, откуда дорога более-менее просматривалась в обе стороны. Карабин, как более скорострельный и многозарядный, оставили Роме, и он повесил его на грудь, "по-боевому", то есть стволом чуть вниз, но правая рука лежит на рукоятке управления огнём. В любой момент он может или подхватить оружие левой рукой за цевьё и открыть огонь или, отпустив карабин, выхватить пистолет. Гоша тоже проверил, легко ли вынимается ТТ из кобуры. Приготовления, может, и излишние, только вот нехорошие дела имеют привычку происходить в тот момент, когда их совсем не ждёшь. Минут десять или пятнадцать не происходило ничего, лишь Гоша о чём-то переговорил с Романом, показывая ему какую-то запчасть, извлечённую из нутра машины. Как собственные яйца, говоришь? Ну-ну... От язвительных размышлений меня отвлёк звук двигателя, грузовик ехал со стороны столицы, парни тоже услышали, и тут же заняли удобные позиции для отражения возможного нападения. Но это оказался "Студебеккер", гружёный цементом, водитель, добрый человек, всё же остановился, они с сопровождающим даже вышли из машины, переговорили с Гошей, покрутили в руках ту же запчасть, покачали головами, затем обменялись рукопожатиями и двинули дальше. - Что там у вас, Ром? - спросил я через кусты, у которых остановился мой "телохранитель", якобы по малой нужде. - Тормозной шланг перетёрся, сейчас поменяем. - Ну, это фигня, - облегчённо вздохнул я. Больше возни со сливом и заполнением системы тормозной жидкостью, чем с самим ремонтом. - Да... фигня, - как-то неуверенно протянул парень, и я услышал характерный звук. Ничего не якобы он тут встал. - Что ещё? - заволновался я. - Второй шланг тоже перетёрт, только этот лопнул первый. - А есть, чем чинить? - Это-то есть, только... Гошка кричит, не мог он так перетереться, типа не обо что ему тереться там. - Да? Подозрительно это и в самом деле, да и доверяю я Егору, вряд ли он пропустил такое, когда машину брали, я помню, они вместе с приятелем его под днищем лазили. - Ага, - ответил Ромка и тут же обернулся, потому что к нам приближалась новая машина. На сей раз со стороны Усольска, и, судя по звуку, это был "Кюбельваген". Роман уже бежал к машине, а я перекинул левый локоть через ремень винтовки "в упор", и поднял оружие на уровень глаз. Серый "Кюбель" с выцветшей брезентовой крышей показался из-за поворота, снизил скорость, и я осторожно положил указательный палец на спуск. Машина проехала несколько метров, и остановилась буквально в пяти шагах от нашего грузовика. Открылась водительская дверь, мужик за рулём, не вылезая, что-то спросил у Гоши, и тут я заметил какое-то движение с противоположной стороны "Кюбеля". Вернее, сначала я обратил внимание, что машина качнулась, а уже потом глаз уловил какую-то суету по правому борту, ближе к корме. Что за? Из-за машины показалась согбенная человеческая фигура, сжимавшая в руках пистолет и я, больше не раздумывая, потянул спуск. Бах! Мосинка лягнула в плечо, я быстро перекинул затвор, загоняя в ствол очередную пулю, глаз в это время оценивал ситуацию. Человек с пистолетом уже сидел, прислонившись к заднему бамперу, правая рука, так и не выпустившая оружие, безвольно покоилась рядом, левой же он сжимал одежду на груди, в том месте, где быстро распространялось тёмное пятно. Мгновением позже и левая рука упала вниз, а голова опустилась на грудь. Карабин Ромы к этому моменту успел выплюнуть пуль пять, не меньше, и водитель "Кюбеля" тоже был или мёртв, или тяжело ранен. Пару раз хлопнул ТТ, но больше выстрелов не было, лишь чьи-то крики, и я через секунду понял, что это парни орут: "На дорогу, руки в гору, и на дорогу!". Пассажирская дверь слева приоткрылась, в дорожную пыль полетел автомат, затем она отворились полностью, и из машины выбрался человек, тут же поднявший руки вверх. А вот последний пассажир решил, что у него есть шанс и, выпрыгнув на обочину и прикрываясь "Кюбелем", ломанулся в кусты. Бах! Словно получив удар дубиной по спине, мужчина упал ничком, затем попытался встать, отжимаясь от земли обеими руками, но винтовка снова лягнулась, и из его кучерявой головы вырвалось красное облачко. За грохотом Мосинки я, всё же, различил, сухой треск СКС и, глянув на дорогу, понял, что последний оставшийся в живых бандит тоже передумал сдаваться, и, видимо, решил бежать. Но Рома всадил ему пулю в бедро и теперь он, с громким воем, катался в пыли, держась за ляжку. А вот не надо было так опрометчиво поступать. Минуту или две я ждал, но больше никаких звуков, кроме воплей раненого, не нарушало тишины придорожного леса. Всё? Можно выходить? Я быстро затолкал в магазин три патрона, загнал один в ствол, тем временем Рома, уже подошёл к "Кюбелю", следом из-за грузовика появился Гоша, сжимающий в руках пистолет. Мальчишки сноровисто осмотрели тела, вытащив водителя на дорогу, затем связали раненому руки за спиной, и парой пинков заставили его прекратить вопить. Вот теперь можно выйти. Если бандитов было бы больше, то они бы уже проявились. Так-с, что тут у нас? О! А это не старый ли мой знакомый, тот самый губастый партнёр Абульфата, которого я, вроде, видел, в тот вечер, когда меня порезали? И который потом таинственным образом исчез? Ну точно, это я ему башню прострелил. Остальных бандитов я видел впервые в жизни и все они были, скажем так, славянами. Как же я этого губастого прозевал, а? Ведь "Кюбельваген" из нашей колонны был, и парни его вспомнили, у него на крыше пятно осталось, как будто машина долго без движения стояла, брезент провис, там скопилась вода, а потом она высохла, оставив характерные следы. Ну что, болезный, поговорим? Но бандит, внезапно, решил поиграть в героя и даже принялся угрожать нам. Тогда я прострелил ему ступню на раненой ноге. Не уверен, что болевой импульс был слишком уж сильным, всё же нервные окончания на этой конечности и так уже надрывались, сигнализируя о повреждениях, вызванных, пулей из карабина. Так что это, скорее, психологическое воздействие было. Парень, молодой совсем, взвыл, и лицо его исказила гримаса плача. Жалко стало себя, любимого. Я навёл пистолет на колено. Бандит часто и мелко задышал и, наконец, простонал: - Не надо! - Говорить будем? - поинтересовался я, уперев ствол в коленную чашечку. - Да, - лицо снова некрасиво исказилось, и он повторил, - да! Подтверждая согласие сотрудничать ещё и кивками головы. - Хорошо! Ром, - обратился я к своему помощнику, - перевяжи его. - А ты, - это опять к пленному, - рассказывай. - Что... рассказывать? - всхлипнул паренёк. - А всё, - хмыкнул я, - кто вы такие, зачем вас Абульфат нанял, чего хотели? Всё, как на исповеди рассказывай. Раненый отнекиваться не стал, но сообщил немного. Якобы их нанял Ярик, он же Ярахмет, тот самый губошлёп, которого я грохнул пять минут назад. А никакого Абульфата он не знает, и даже имени этого не слышал. Ярик же предложил им некую сумму денег за пленение одного "одноглазого члена", то есть, меня. С его слов выходило, что я "должен денег, но настолько ох***ел, что не собираюсь отдавать". - Сколько денег? - спросил я. - Да, тебе лучше знать, - усмехнулся, вдруг, раненый, - ты же должен, не я. Видимо, к нему начало возвращаться самообладание. Пинок по раненой ноге вернул нас на прежние позиции, паренёк снова пролил слезу и взмолился о пощаде. - Сколько вам, уродам, заплатили, я спрашиваю? - уточнил я. - Сколько? - мой ботинок снова оторвался от земли, приготовившись встретиться с его израненной конечностью, но бандит сломался окончательно. - Штуку! Штуку каждому! Пятьсот сразу и пятьсот потом обещали! И действительно, у каждого из бандитов нашлось по пять сотен, у кого-то даже побольше, но было видно, что это уже их личный капитал. А вот у Ярика в карманах была лишь пара сотен, и коробочка с зеленоватой смесью куриного дерьма, табака и соцветий конопли. Насваем тут многие балуются, хотя, в основном, это всё же уроженцы Средней Азии и Кавказа. Увидев, что я засовываю экспроприированную наличность в карман, бандюган решил возмутиться, мол, не по понятиям поступаю, но очередной пинок вернул его на грешную землю. Понятия... - Кто тормоза нам испортил? - продолжил я экспресс-допрос. - Не знаю ни про какие тормоза, Ярик тачку дал, стволы наши были, бабки выдал. Когда вы отстали, мы за вами вернулись. Про тормоза не знаю ничего. - А что с остальными вы собирались делать? - задал я очередной вопрос. - Меня в плен, а их? И я кивнул на стоящего рядом Ромку, Гоша к этому моменту уже снова скрылся под грузовиком. - Валить хотели, - пробурчал пленник, опустив голову. - Ярик кричал, вы коммерсы обычные, лошки. - Ага, лошки, - подтвердил я, - вишь как лоханулись, счёт три - ноль, и всё в нашу пользу. Ну чего, чувак, думаю я, киздишь ты нам, так что, наверное, мы тебя сейчас в кустики отнесём, и к дереву привяжем. Знаешь, кто придёт за тобой? Парень побледнел как полотно. - Я же всё рассказал вам! - взмолился он, проглотив, наконец, комок в горле. - Всё, да не всё. Вы сами-то кто такие? - Просто люди, - отвернул он голову, избегая моего взгляда. - Не, чувак, ты ошибся. Вы - не люди. Вы куски дерьма. На этих словах он вскинулся, глаза зажглись нездоровым огнём, видать и впрямь жил по понятиям, но пинков больше не потребовалось - сам вспомнил, в какой ситуации находится, и снова сник. - Под Гочей Киевским мы ходим, - пробурчал он, наконец, - была у нас бригада, да постреляли... Тут он, видимо, осознал, что сболтнул лишнего, потому что по этим сведениям можно уже выяснить гораздо больше. Не так много тут боевых действий с бандитами, хотя бывает, бывает. Вот не так давно, например... - Грузовик из "Выштехпоставки" вы брали? - выстрелил я наугад. Именно так называлась контора, из которой исчез "ценный груз". Парень снова отвернулся, и я понял, что попал в цель. И это было замечательно. В голове уже родился план, как обернуть всю эту ситуацию с максимальной выгодой в свою сторону. Денег мы с них собирали немного, около двух тысяч, было ещё оружие, и был автомобиль. Убитый и даже пробитый пулями, но на ходу, а по местным законам, если есть виновник причинённого ущерба, то с него можно этот ущерб взыскать. Я там машину потерял, если что, и, хотя пострадавших в нападении было гораздо больше, я получался в списке на компенсацию первым, потому что эти же бандиты напали на меня снова. А Гоча был личностью известной, один из "воров", перенёсших и поддерживающих здесь свои уродские воровские традиции Оттуда. Авторитет. Несмотря на "погоняло", ни грузином, как могло показаться, ни украинцем он не был, а был, напротив, самым натуральным русским, не помню уже откуда, то ли из Тамбова, то ли из Твери. В уме ему не откажешь, это да, в отличие от многих "коллег по цеху", Гоча сам никаких преступлений не совершал, числился бизнесменом, и проворачивал свои дела столь ловко, что местной Фемиде все никак не удавалось его зацепить. Но, в отличие от покойного Зазы Мирзоева, Гоча под местную власть не лёг, а нашёл какой-то собственный путь, позволяющий ему жить по "понятиям" без ущерба для здоровья. Хотя, кто знает, может и его "курирует" какой-нибудь чин из силовых ведомств. Вот и сейчас, показания этого оборванца никак нему не навредят, он просто в лицо рассмеётся и заявит, что впервые его видит. Что, кстати, вполне может быть правдой. Меня же в этом деле очень напрягало появление фигуры такой величины. Бандиты, конечно, могли взять частный подряд, но, что-то подсказывает мне, что тут вполне может быть связь Гоча-Абульфат. Может он быть крышей азербайджанцу? А почему нет? Национальность здесь имеет, конечно, значение, но кавказцев тут, всё же, очень мало, и не надо забывать, что для них очень важны родственные связи и "землячество". А вот на соседа, но из другого слоя, они смотрят как на чужака. Так что, вполне могло быть так, что никакой азербайджанской диаспоры тут не сложилось, сильных этнических бандформирований тоже, и Абульфат Беркероглу угодил под протекцию ОПГ Гочи Киевского. Теперь вопрос, что с эти всем делать? Понятно, что ни о какой поездке в Усольск речи быть не могло, Егор уже закончил ремонт, так что мы, открыто матерясь, закинули трупы в кузов, я сел в "Кюбель", а Рома усадил исстонавшегося пленника в кабину. В конце концов, нам его нытьё надоело, и в рот ему был забит кляп. ГЛАВА 7. Следователь, ведущий уголовное дело по факту нападения на колонну, обрадовался подарку как ребёнок, и даже велел везти раненого в больницу, заодно приставив к нему охрану, чтобы волосок с головы не упал. Видимо очень ценным был тот груз, если он чуть не плясал от радости, что дело сдвинулось с мёртвой точки. А вот с компенсацией нашего ущерба возникла заминка, вместо благодарности мент попытался переместить оружие и автомобиль бандитов в категорию "вещдоки", а это значит, что они будут ржаветь у них до окончания расследования, то есть до скончания века. Знаю я эти дела, одно потянет за собой другое, за это время из-под капота "Кюбеля" исчезнет всё содержимое, ещё и колёса упрут. И тут я вспомнил про Антошу. А если? Антон Подневольный сработал, правда, денег взял за это целую тыщу, да ментам отдали полторы, зато всё захваченное имущество было передано нам в качестве компенсации сразу, не дожидаясь окончания расследования. Он уцепился за то, что в последнем нападении пострадавших с нашей стороны не было, а в прошлом это оружие и автомобиль не участвовали. Вернее, оружие вполне могло участвовать, но за полторы сотни червонцев милиция решила, что нет. Автоматы мы себе оставить не могли, пистолеты тоже были не в лучшем состоянии, так что я выставил всё это в комиссионку, хоть затраты отобьём. Ну а патроны мы прикарманили ещё раньше, вместе с деньгами. И по поводу денег, тех, трофейных. Подумав немного, я разделил изъятые у разбойников наличные в следующей пропорции - пацанам по пятихатке, остальное себе. "Боевые" - это, конечно, хорошо, но это всего сорок рублей, а тут мы взяли кое-чего в виде трофеев, так что парни имеют право на долю. Так будет правильно. Как я и боялся, связать это нападение с Абульфатом не вышло. Он с таким негодованием отверг все обвинения, что я окончательно уверился - это он. Но одно дело быть уверенным, даже на 200 процентов, и совсем другое - доказать это. Нашлась куча свидетелей, с пеной у рта доказывающая, что никогда в жизни Ярахмет Саидов в фирме "Сим-Сим" не появлялся, видят они его впервые в жизни (своей, не его). И вообще, господин Беркероглу уважаемый бизнесмен, и только врождённая порядочность удерживает его от того, чтобы не подать на меня в суд за клевету. Разумеется, никакого суда я не боялся, и вообще, мне кажется, на Абульфата можно плюнуть слюной. "Крыше" его сейчас не до разборок, я так понимаю, перешёл, всё-таки, Гоча ту невидимую черту, что позволяла ему быть неуязвимым до сего момента. Но, поскольку все они суть фраера, жадность их и губит. Разинул пасть на кусок, который не смог проглотить, теперь огребайся по полной. А мы сосредоточимся на своих личных проблемах. Когда в нашей жизни происходят определённые события, мы, анализируя их по прошествии времени, говорим, порой - как хорошо, что я тогда-то не сделал, того-то и того-то. Или - если бы тогда не случилось того, что случилось, то потом не случилось бы вот этой замечательной вещи. И так далее. И, зачастую, людям приходят в голову всякие глупости на счёт Рока, Судьбы или даже приглядывающего за ними ангела. На самом деле всё это цепь случайностей, кроме, разумеется, наших целенаправленных деяний. Доберись мы тогда, 25 сентября, в Усольск, вероятнее всего я так бы не встретился со Стасом Стыцко. А вот когда мы, всё же, добрались до него через неделю, на сей раз без происшествий, то оказалось, что Станислав Степанович сейчас в Больших Солях, только приехал, но, вроде как, собирается уезжать и, на сей раз, уже домой. В Углегорск, в смысле. И сообщил мне это тот самый "контакт", через которого Стас и связался с большесольцами во время нашей с ним эпопеи. "Контакт" работал в официальном торговом представительстве Больших Солей на территории ВНР, торговал солью, ну и шпионил, не без этого. Самое интересное, что формально, Стыцко вообще никто не преследовал. Всё его преступление заключалось в незаконном, то есть незарегистрированном пересечении границы, но это штраф до двух тысяч рублей. Перед законом он был чист (пока закон не узнает о его и, гм, моих, делишках), Ромодановский с того света до него мог дотянуться только инфернально, поэтому он тоже мог бы вполне спокойно вернуться в Вышинский, и жить там простой и честной жизнью. Но у него было своё видение ситуации, и я вовсе не собирался уговаривать его вернуться. Нет, отнюдь, мне просто нужно было решить один очень неприятный для меня вопрос, в связи с чем я и передал ему записку с просьбой встретиться. Встреча состоялась, разумеется, не на территории ВНР, для этого я, на сей раз официально, получил разовую трёхдневную визу, равно как и мои товарищи. Затем мы совершили небольшое путешествие до города Большие Соли, где я имел счастье лицезреть полностью отправившегося и даже, по-моему, набравшего вес Стаса. - Какими судьбами? - явно обрадовался он моему появлению и сверкнул полноценной улыбкой. Вернее, не так, свети сейчас солнце, оно бы отразилось от двух золотых зубов, заменивших ему выбитые несколько месяцев назад приспешниками Ромодановского. Но солнце сейчас скрылось за тучами, опять собрался дождь, и погода, похоже, окончательно заворачивала на осень. Беседовали мы с ним вдвоём, "тет-на-тет", поскольку это были только наши с ним дела. Уединились за угловым столиком в кабаке поприличней, уж в этом Стасу можно было доверять, где я выложил, ужасно смущаясь и красная, суть своей просьбы. Стас деланно рассмеялся, видно было, что никакой радости услышанное ему не принесло, но потом, под водку и закуску мы разговорились. И в процессе этого разговора он словно убеждал сам себя, что я поступаю совершенно правильно и вообще, если честно, ему от силы положено было процентов тридцать (Машка считала, что хватит и двадцати!), и вообще, если бы не я, то ничего бы этого не было. - Ты где зубы-то новые сделал? - спросил я, поскольку мы перешли к воспоминаниям о тех событиях. - Ой, ты не поверишь, сюда пару месяцев назад стоматолог провалилась, вместе с креслом, бормашиной и какой-то приблудой ещё. Говорит, сверлила зуб клиенту, свет погас, ждала-ждала, потом говорит ему - мужчина, я сейчас узнаю, в чём дело, а вы рот не закрывайте. А в ответ тишина. Потрогала - нет клиента. На ощупь дверь нашла, а её выбросило на старом маслобойном заводе. Тут же оборудование древнее, нет ничего почти, и стоматологи не так часто проваливаются. Короче, один мужик тут же ей сотрудничество предложил, помещение, денег, всё что нужно, в общем. Протезиста нашёл, я так понял, это ювелир какой-то. Золото теперь до небес взлетело в цене, металлокерамики тут нету, сам знаешь. И очередь уже на год вперёд к ней. - А ты как успел? - Ну, как? - усмехнулся Стас, и свет лампы отразился-таки, от кусочка золота у него во рту. - Связи, Кость, связи, сам понимаешь. Он самодовольно ухмыльнулся и добавил: - И золотишко у меня было, правда уж никак не думал, что жевать им придётся. - Ну а как, сам-то доволен? - Да ты чё?! Конечно! - и он снова продемонстрировал мне свою "голливудскую" улыбку. Но затем нахмурился и, постукивая ладонью по столу, произнёс: - В общем, Кость, давай закрывать эту тему, я вижу, и тебе это в напряг, и мне. Но, я полагаю, ты имеешь право на это. Так будет правильно. Видимо не зря я не вывез всё отсюда, как чувствовал, что всё по-другому сложиться может. Правда транспорт уже нанял, теперь на бабки попаду, неустойку платить придётся... - А чего платить-то? Транспорт какой, баржи? – с невероятным облегчением спросил я. Соль тяжёлая и её на дальние расстояния, обычно, рекой перевозят. - Ну, да, - подтвердил Стыцко. - Так пусть к нам везут, им какая разница?! - воскликнул я, радуясь, что хоть немного удастся сгладить остроту момента. - А верно, так можно тоже, - согласился Стас. За это мы и выпили. С грузом соли дела пошли проще, быстрее и веселее, что ли. Собственно, вышло так, что я продал почти весь объём там же, в Усольске, это мне уже Стас подсказал. Рынок соли, именно торговлю ей на территории республики, контролировали несколько фирм, но довольно часто в этот процесс вмешивались всякие случайные люди, типа меня. То долг солью отдадут, то бартер какой всплывёт, и тут несознательные граждане, желающие поскорее получить денежки, начинали отчаянно демпинговать, ломая весь рынок "нормальным" торговцам. Чтобы избежать таких потрясений "соляные магнаты" приняли Соломоново решение, и сами выкупали такие партии, платя при этом вполне нормальные деньги. Посему я оставил себе лишь несколько тонн, прикинув возможности нашего свежеарендованного склада, а остальной груз превратил в вексель на кругленькую сумму. Теперь можно отремонтировать "Кюбель", потому что машинка была не в очень хорошем состоянии, но у нас был спец, и были деньги, так что вскоре трофейную немецкую машинку было не узнать, новая, металлическая крыша, свежая краска, заодно и утепление сделали. Красота! А потом Машуня подкинула мне очередную идею. К этому моменту она уже закончила отсиживаться на больничном, и даже взятка врачу не помогла, слишком уж подозрительным выглядело столь медленное выздоровление, тогда надо больную обратно в стационар помещать, а она дома "идёт на поправку". В общем, Машка вышла на работу, и спустя какое-то время поделилась со мной такой информацией. Оказывается, к ним на комбинат взяли свежепровалившегося специалиста, женщину уже в годах и даже с каким-то заболеванием опорно-двигательного аппарата. Взяли её на должность технолога, но технологом она была не совсем по муке, а как бы даже по колбасе. У себя в слое она работала на мясокомбинате и была абсолютно в курсе всего, что идёт в колбасы и сосиски вместо мяса. В том числе и... специй. Специй, смесей, а так же какой-то дряни под названием "комплексная пищевая добавка", превращающая невкусное, жилистое мясо в ароматные сочные сардельки и сервелат. - Кость, вот бы тебе её к себе заполучить, - у Маши аж глаза разгорелись. - Тётечка грамотная, говорит, в пищёвку тонны смесей этих уходят, она и составы и рецептуру всю наизусть помнит, тридцать пять лет на одном месте проработала. - А откуда она сама-то? - Ой, из..., - Маша щёлкнула пальцами, - Великих Лук, вот! Да, у нас в слое тоже есть такой город и вроде как мясокомбинат там имеется. Только как я её выдерну, это ж год надо ждать? - Давай возьмём её, Кость, - супруга даже за руку меня потрясла, - это ценный кадр, поверь мне! А там её сожрут просто, она уже жаловалась, что загоняли бабулю, ей же шестьдесят три года уже. И в муке этой она не смыслит нифига. - А ты как с ней пересеклась? - полюбопытствовал я, одновременно пытаясь сообразить, как обойти систему. - Да случайно, она в бухгалтерию с какими-то бумажками пришла, у людей тоже, ни стыда, ни совести нет, женщина с клюкой ходит, а они её гоняют по этажам. Ну а я там чай с девчонками пила, вот мы её и угостили. - Так а как я вытащу-то её? - с отчаянием вопросил я, поняв, что ничего не придумывается. - Да я уже всё прикинула, - оживилась она ещё больше, и тут же отвлеклась на другое. - Ко-ость, а у нас сладенькое что-нибудь есть? Сладенькое в доме было, Машка, наконец, стала проявлять хоть какой-то аппетит, а то сердце кровью обливалось, глядя на её порции, как котёнок ела ведь. Я вынул из "еврейского" холодильника кулёк с эклерами, и тут же сурово спросил: - Ты когда нормально питаться начнёшь? Тебе мясо надо есть, а не это вот баловство! - Ты меня не кормишь мясом, приходится вот этим, - нагло заявила супруга, ловя пальцем выскочивший с противоположного конца эклера крем. - Давай чай ставь, - скомандовала она спустя пять секунд, когда одно пирожное исчезло у неё во рту полностью. - Слушаюсь, белая госпожа, - покорно произнёс я, развернулся на табуретке и, не вставая, подпалил конфорку с уже стоящим на ней чайником. Площадь кухни позволяла это сделать без проблем. - В общем, смотри, - продолжила моя супруга, когда угроза голодного обморока миновала, - кадрами у нас рулит Альфия, это такая... Она попыталась руками и мимикой изобразить, кто это такая, но я уже имел представление, видел её в свой первый день в этом городе. - К ней так просто не подъедешь, и я даже пытаться не буду, она всех баб ненавидит лютой ненавистью. - Это почему это? - заинтересовался я. - Ты её не видел... - Видел. - Видел? Я кивнул головой. - Тогда зачем спрашиваешь? - Ну, может я её мало видел, - пожал я плечами. - Это благодаря ей я на твой комбинат не попал, инвалид, видите ли... - Ой, нашёл на кого обижаться! В общем, ты как думаешь, у неё мужик есть? Я подумал. Если и есть, то это должен быть любитель ну очень экзотических женщин. - Во-от! А она винит в этом всех нас, таких худых и красивых. - Но у меня жиголо тоже на примере нет, да ещё и такого, кому всё равно кого трахать... - Ох, Кость, ну вот ты иногда таким тормозом бываешь! При чём тут трахать? Нет, понятно, что она от этого с ума сходит, но ты сам подумай, может, если ей над собой немного поработать, она не настолько монструозно будет выглядеть? - Но я не стилист ни разу! - воскликнул я. - Нет, - устало сказала Маша, - ты не стилист, и ещё ты бываешь до ужаса тупым. - ? - нахмурил я брови. - Денежку ей предложи. Денежку и чего там у нас из косметики осталось. Духи для неё, так и быть, я тебе помогу выбрать, а то она своим амбрэ просто с ног всех валит. - Думаешь, она возьмёт? - с сомнением протянул я. - Кость! - теперь жена смотрела на меня с укором. - Как ты думаешь, какая зарплата у кадровички на заводе? - Ну-у, не знаю, - пожал я плечами. - Ну не тыщу рублей, так? С этим я согласился, вряд ли эйчар тут столько получает. - Переработок нет, премии копеечные, заработка на стороне нет. Я думаю, пятьсот рублей за глаза хватит, плюс парфюм. Ну, ещё можно лак для ногтей добавить. Так оно и вышло. Альфия Надировна Апсеитова была легко доступна. Нет, не в этом плане, конечно, хотя в этом, как я теперь понимал, она тоже вряд ли бы сопротивлялась. Но я имел ввиду, что попасть к ней на приём было проще простого, потому что вход в отдел кадров Мелькомбината был отдельный, не через проходную, посему отпадала необходимость униженно ждать, пока у вас выспросят, куда вы и зачем, а затем выпишут пропуск. В отделе кадров не было ни единого посетителя, видимо никто не горел желанием стать профессиональным мукомолом, так что я решительно постучал по косяку двери с табличкой "Начальник ОК, Апсеитова А. Н.", дождался раздражённого "Да?" из-за двери, и вошёл, набрав в грудь побольше воздуха. Сами переговоры были очень непродолжительными. Подумав немного, я избрал в качестве тактики приём "тупо, без прелюдий и обиняков", то есть сходу выложил, что мне нужно. Вторым вопросом было - КАК мы можем решить этот вопрос? Альфия явно растерялась, видимо это был первый случай, когда у неё хотели "купить" человека. Пока она обмахивалась пустой картонной папкой, в бой были введены резервы. - Кстати, - непринужденно заметил я, открывая сумку, - мне тут по случаю удалось достать кое-что Оттуда. С этими словами из торбы были извлечены пара флакончиков с лаком для ногтей, и лишь потом два пузырька с духами. Тут был тонкий расчёт, не надо сразу намекать даме, что у неё, гм, проблемы с запахом пота. Альфия вцепилась именно в тот лак, что и предполагала Машка, а именно тёмно-бордовый. Но тут лицо у неё приняло страдальческое выражение. - Это в подарок, выбирайте, что понравится, - верно прочитал я отразившиеся на её лике эмоции. - Да? - неожиданно тонким голосом пискнула она. - Да, - солидно кивнул я головой, - А это, я думаю, вполне поможет решить вопрос с Камушкиной. Альфия с недоверием взяла в руки конверт из серой бумаги, который я передвинул по столу, раскрыла его, пошевелила внутри сосископодобными пальцами с ногтями, лишёнными, пока (!), лакового покрытия, и воззрилась на меня, видимо калькулируя в уме. Затем нахмурилась, сунула конверт в довольно элегантную сумочку, и спросила: - Как, говорите, её зовут? - Камушкина, Ираида Михайловна. Хромая такая. - А! Эта? Так она у нас технолог! Ты, мать, торговаться, что ли, со мной будешь? – подумал я. И нанёс коварный удар: - Вы, кстати, духи-то выбирайте. - Ой! Так тоже можно? - встрепенулась Альфия. - Ну конечно! - воскликнул я, демонстрируя широту души. С духами Мария Нагорнова (Невская) тоже угадала, хотя я видел, что госпоже Апсеитовой очень хочется заполучить оба флакона. Но условия были озвучены - один технолог за ОДИН пузырёк лака, ОДИН флакон духов и десять "зелёненьких" с портретом Ильича* [*Напомню, банкноты в ВНР соответствуют денежным знакам СССР 1937-1938 года. Десять рублей назывались "червонец", и имели следующие номиналы: 1 – основной цвет серый, 3 – красный, 5 – зелёный, и 10 – чёрный. На лицевой стороне всех червонцев имелся портрет В.И.Ленина]. - А она захочет у вас работать? - спросила покладистая кадровичка, после того, как я заручился её принципиальным согласием. - А это мы сейчас узнаем, - сообщил я. - Я с ней ещё не беседовал. Альфия выпучила глаза, и мы оба рассмеялись, уже как почти друзья. - Я щас вызову её, - пробормотала она, хватаясь за телефон, - если что, сразу и перевод оформим. Это было бы идеальным вариантом. Ираида Михайловна сначала тоже не поняла, что от неё хотят, видимо она всё ещё находилась в состоянии жёсткого когнитивного диссонанса и вообще не совсем осознавала, что с ней происходит. Минут десять я объяснял ей, что у меня не колбасный завод, и даже не цех, а всего лишь оптовая торговля специями. Затем прозвучало знакомое для неё слово "смеси", бабуля встрепенулась, и мне пришлось даже унять её пыл, с которым она объясняла мне различия между смесью "Праздничная" и "Особая Праздничная". И тут, как гром среди ясного неба, прозвучал вопрос: - А жить она у вас где будет? Об этом мы не подумали совершенно. У нас с этим проблем не было, парни тоже устроились в общагах, только не ведомственных, а частных, типа хостелов. Наверное, и Камушкину тоже нужно селить в такую, но мы даже не смотрели варианты, а ведь её сейчас выставят на улицу вместе с нехитрыми пожитками. - Есть возможность оставить её в вашем общежитии? - спросил я. - Ну-у, я не знаю, - протянула Альфия, - ВООБЩЕ, так не делается. Два оставшихся пузырька снова оказались на столе. - Месяц... - Два, - я сделал "вилку" из пальцев, и указал ею на флакончики. - Но только не подводите меня, - почти просящим тоном откликнулась кадровичка, убирая добычу всё в ту же сумочку. - Ни в коем разе! - уверил я её. Уж за два-то месяца мы жильё бабуле подыщем. Ираида Михайловна Камушкина оказалась и впрямь ценным кадром. Я бы сказал, она была ходячей энциклопедией всего, что касалось переработки мяса в разнообразнейшие гастрономические продукты. Но и в специях она "шарила" от и до. Я вот не уверен, что господин Беркероглу, который Абульфат, знает столько, сколько она. Её главным минусом была невероятная болтливость, она словно стремилась выложить любому слушателю всё, что знала сама, при этом, я заметил, не была лишена тщеславия, так что я уже сделал себе пометку - объявить ей, при случае, благодарность или даже выписать почётную грамоту. Зато у неё вообще не наблюдалось признаков маразма, она ПОМНИЛА всё, и первое, с чего мы начали, это переложение её знаний на бумажные носители. Вернее, первое, что сделала Ираида Михайловна, это набросала план производства, а вот потом уже приступила к созданию некоего справочника по всяким составам, с учётом местных реалий. Писалось это всё, между прочим, преимущественно у нас на кухне, или этажом выше, у экзальтированной Марго. Причём я даже через потолок слышал взрывы хохота оттуда, в которые тут же вплеталось пронзительное тявканье Кнопы. Так мы плавно подошли к необходимости снять не просто складик, а нормальное помещение под производство, с возможностью хранить как сырьё, так и готовый продукт. Хорошо ещё тут нет требований СанПиН*, типа исключения пересечения потоков готовой продукции и сырья, или отдельных ворот для загрузки и выгрузки [*СанПиН – санитарные правила и нормы]. Нет, с этим всё проще, я уже упоминал про саморегулирование, делай, как считаешь нужным, главное людей не потрави. "Менеджер" опоздал минут на двадцать, мы уже собрались уезжать, когда из-за угла послышалось характерное тарахтение, затем появилась серая морда "Кюбеля", и через пару секунд из него с трудом выбрался высокий, полноватый мужчина в серой толстовке, и тёмных, заправленных в короткие сапоги, брюках. Выбравшись, он сунулся обратно в салон автомобиля, предоставив нам возможность обозреть его обширный зад, чего мы, разумеется, делать не стали. Расчёт с таксистом занял около минуты, дверца с "шашечками" захлопнулась и "Кюбельваген", задорно рыкнув моторчиком, выехал со двора. - Константин? - вместо извинений за опоздание спросил мужчина, протягивая ладонь. Вялую и, что особенно неприятно, мокрую от пота. Видимо, у мужика с этим были серьёзные проблемы, он не просто потел, он ПОТЕЛ, распространяя вокруг себя резкий "мускусный" запах. - Ну что, идём смотреть помещение? - спросил менеджер, которого, как я узнал ещё накануне, звали Савелий. Я был не против, и жестом предложил ему двигаться первым, что Савелий и сделал, а вот мы с Ромой чуть задержались, стремясь хоть как-то увеличить расстояние между ним и нами. Судя по мимолётным гримасам, мой спутник испытывал те же муки, что и я. Савелий очень долго возился с навесным замком, перебирая ключи из внушительной связки, которую извлёк из кармана. Нужный всё никак не находился, и я уже почти принял решение расстаться с ним, поскольку мне совершенно не улыбалось и дальше вести дела со столь "пахучим" и каким-то "неволошным" арендодателем. И вообще, он меня уже подбешивал. Тут ключ, наконец, нашёлся, Савелий победно хрюкнул, дужка замка откинулась, и он потянул на себя тяжёлую дверь, усиленную коваными металлическими полосами. Из подвала пахнуло затхлым, но прохладным воздухом, что принесло всем нам заметное облегчение. - Подвал хороший, - сообщил Савелий. И добавил: - Сухой. От мысли, что я теряю время на формальный осмотр помещения, которое всё равно не буду снимать, настроение несколько упало. Надо было сказать ему, что мы передумали или найти другие слова, но я, злясь на себя ещё больше, вместо этого шагнул в тёмную прохладу. Самое досадное, что подвал был почти идеален для наших нужд. Возможно, не так много места, но ведь и мы только начинаем. Но вот этот Савелий... Ну не нравится он мне! Это каждый раз мини-стресс будет от встречи с ним. "Ладно, подумаю", - принял я ещё не окончательное решение, когда мы снова вылезли на свет божий. - А там что? - спросил Рома, показывая на почти такую же дверь, только в здании напротив, через двор. Первый и единственный этаж его пребывал в состоянии ремонта, и взирал на нас провалами окон без рам. Правда, ремонт был каким-то вялым, например, сейчас, в разгар рабочего дня, там не было ни одного человека. Хотя некое подобие строительных лесов у стены имелось, и кто-то даже покрыл часть этой стены свежей штукатуркой. - А, там у мальчишек холодильник, - сообщил Савелий, выбросив в атмосферу новую порцию "феромонов". - А вам подо что? Ну, в смысле, хранить-то чего будете? А вот это была коммерческая тайна, так что я, вместо ответа, спросил: - А там что хранят? - А! Так мясо. Вроде, - не очень уверенно ответил менеджер. Нет! Не нравится мне это место! А раз так, то и нечего на него время тратить. Севе вежливо скажу, что подумаем... Что-то бухнуло в подвале напротив, и мы синхронно повернулись в ту сторону. Пару секунд стояла тишина, а затем я увидел, как дверь, прикрывавшая вход в него, подалась вперёд и тут же спружинила обратно, удерживаемая таким же, как у нас, навесным замком. Раздался громкий хлопок, и эхо от него заметалось по двору. Кто-то пытался выбить ту дверь ИЗНУТРИ. Кто-то, обладающий недюжинной силой. Мы переглянулись, Савелий слизнул почти белым языком пот с верхней губы, я сунул руку за спину, вытаскивая тяжёлый Кольт из кобуры. Рома без слов последовал моему примеру. - Мужики, вы чего? - севшим голосом пробормотал менеджер, но я не удостоил его ответом. Упавшее настроение сменила ярость, и я понял, КТО именно пытается вышибить дверь из мясного склада. В эту секунду последовал очередной удар, ещё более сильный, проушины, удерживающие замок, не выдержали, громко и противно застонал металл, выдираемый из дерева, и дверь широко распахнулась, выпуская на свет порождение Мрака. Первый выскочивший бабуин получил двойку сорок пятого калибра и зашёлся в инфернальном визге, ТТ Ромы тоже бабахнул пару раз, но Тварей было слишком много, казалось, склад был переполнен ими, и сейчас на нас просто выплеснулась целая река Тьмы. - Вниз! - заорал я, не прекращая посылать пулю за пулей в летящие в нашу строну чёрные силуэты. В пистолете оставалось два или три патрона, нужно бежать, я повернулся и... натолкнулся на потную тушу Савелия. Мужчина замер, просто остолбенел, выпучив глаза и слегка приоткрыв рот. - Беги! - заорал я, срывая голос. Пистолет Ромы грохотал уже из дверного проёма и тут Сева очнулся от ступора. Лицо его исказилось в невероятной гримасе, на меня пахнуло "мускусом", и, вместо того, чтобы бежать в подвал, где был хоть какой-то шанс на спасение, он, отпихнув меня в сторону, бросился прочь из двора. Его ладонь каким-то образом заехала мне в горло, пусть не сильно, но ощутимо, я закашлялся и, чуть не взвыв от ужаса, прыгнул к подвальной двери, почти ощущая, как чёрные когти впиваются в спину, пронзив тонкую ткань куртки. Чей-то вопль достиг ушей, заставил остановиться, при этом руки, что характерно, сами по себе сменили магазин, сбросив предыдущий на землю. Рома матерился в голос, но не стрелял, я рискнул обернуться и понял, почему - бабуины облепили несчастного Савелия, словно псы медведя, но, в отличие от Топтыгина, у него не было ни малейшего шанса. Он ещё стоял на ногах, но уже всё понял. По какой-то причине ни одна Тварь не прыгнула ему на голову, и я видел его искажённое мукой лицо и открытый в диком крике рот. - Прости, мужик, - пробормотал я. А может, только подумал, и потянул спуск. Пистолет привычно дёрнулся в руке, а лицо Савелия вдруг превратилось в кровавую маску - "пустоголовая" пуля попала ему прямо в переносицу. Затем мы расстреляли остаток патронов в бабуинов, воспользовавшись дарованным нам такой невероятной ценой шансом. Верно говорят, у страха глаза велики - из пяти штук адского отродья в живых оставалось всего три, и мы разделась с ними в считанные секунды. Потом мы дождались МЧС, их вызвал комендант из здания на соседней улице, услышавший стрельбу и характерный предсмертный визг Тварей. А потом следователь попросил слово в слово повторить, что именно говорил покойный Савелий про владельцев здания напротив. Сказал он немного, и мы сказанное воспроизвели, следак покачал головой, и я рискнул спросить: - Что-то не так? Старлей закусил нижнюю губу, секунду пожевал её, а потом решительно махнул рукой. - Пошли, - и сделал мне знак следовать за ним. Подвал напротив внутри кардинально отличался от того, что мы осматривали недавно, здесь вся площадь была разделена на десяток мелких помещений, некоторые размером со шкаф всего, и часть этих клетушек была снабжена дверьми. Почти все они были распахнуты настежь и я, поначалу, не понял, в чём тут странность. А потом дошло - все они были изготовлены совсем недавно, причём представляли собой приколоченную к раме из бруса фанеру. И ни одна из дверей не имела даже намёка на замок или засов. Если их закрыть, они довольно плотно вставали в дверную коробку, и открыть их снова можно было лишь изнутри - ручки тоже отсутствовали. Я сразу вспомнил дверь в подвале с "потерной", там тоже ручки не было, и закрывалась она плотно, обеспечив условия для моего прохода. А вот здесь, судя по всему, она помогла проникнуть Тьме. Пять дверей были открыты, ещё одна затворена и припёрта парой досок, взятых, видимо, снаружи, со строительных лесов. Прямо напротив неё стояли двое "пожарников", направив на фанеру лучи подствольных фонарей. - Как там? - спросил у одного старлей. - Есть шевеление, но вялое какое-то, - ответил тот, и, словно желая подтвердить его слова, в фанерку кто-то поскрёбся, но действительно как-то слабо совсем. А может там не Тварь вовсе, а человек? Провалившийся, например? - Не, - помотал головой младший из "пожарников", - мы двадцать раз спросили, если бы был человек, хоть что-то ответил. - Может он не понимает вас? - выдвинул я очередную версию. - Ладно, - принял решение старший лейтенант. - Иван, убирайте доски, и пробуем дверь открыть. - Вы, - это уже мне, - встаньте туда, - он указал на место позади своих бойцов, - если что, стреляйте, но в самом крайнем случае. - Понял, - кивнул я головой, и переместился на новую позицию. Кольт уже был в руке, так что я поднял его на уровень груди и обхватил левой ладонью правую, одновременно снимая с предохранителя. - Давай, - коротко командовал старлей. Боец по имени Иван ударил по фанере обухом топорика, у которого он был выполнен в виде гвоздодёра, металл легко пробил шпон, дверца выгнулась и внезапно широко распахнулась. Лучи света выхватили какую-то тень, метнувшуюся в угол, но очень уж медленно, словно существо особо и не спешило. Загрохотали автоматы, Тварь, это была, всё-таки она, издала короткий визгливый звук, перешедший в натуральный предсмертный хрип, а затем установилась тишина. - Всё? - спросил командир спустя пару секунд, за время которых "пожарники" обшарили лучами фонарей каждый закоулок в комнатёнке. Однако скрыться там, особо, было и негде - комнатка едва превышала размеры шифоньера, в самом углу стояли какие-то ржавые вёдра, да ещё я заметил, как осыпалась под лучом фонаря Чёрная Травка. Возле вёдер валялась тёмная тушка, непривычно маленькая, но что это Тварь, сомневаться не приходилось - сейчас она исходила Тьмой. - Первый раз такое вижу! - изумился офицер, когда МЧСники вытащили труп в коридор, используя инструмент, сильно напоминающий совковую лопату, только больше раза в два. С этими словами он извлёк из сумки противогаз, нацепил его, предварительно сняв очки, затем из этой же сумки достал пару толстых диэлектрических перчаток, облачился в них, и погрузил руки в чёрную вуаль, скрывающую монстра от наших глаз. Пару минут из противогаза доносилось лишь нечленораздельное мычание, затем старшой МЧСников выпрямился, сделал шаг назад и принялся стаскивать краги. - Ничего не понимаю, - пробормотал он, стянув с лица противогаз. И принялся протирать его изнутри тряпочкой, которая у него была припасена, видимо, как раз для этих целей. - Это не бандерлог, точно. - Так а кто тогда, Андрей Николаич? - спросил Иван. - А хуй его знает, кто это? Какая-то трёхлапая хуйня, - по-простому объяснил офицер. - Трёхлапая? - настал мой черёд изумляться. - Ну да, две задних лапы есть, когти слабо развиты, левая передняя нормальная, а вот вместо правой обрубок какой-то. - Может, отстрелили? - предположил ещё один боец. К этому моменту вокруг нас собралась уже небольшая толпа. - Может, конечно. Только куда конечность делась? В комнате её нет. - Может, урод просто? - выдал я версию. - Недоразвитый какой-нибудь? - Да-а, может, конечно, - с сомнением протянул старлей, - только я за три года такого ни разу не видел, да и вообще никто, насколько я знаю. И... - Что? - Не похож он на бандерлога, другой какой-то. Вообще другой. Я их штук пятьдесят, наверное, вот так обмацал, с закрытыми глазами скажу, кто есть кто. А вот это... Он развёл руки в стороны, признавая поражение. МЧСники сгрудились вокруг тушки, некоторые даже осторожно пинали Тварь, но разгадать загадку это не помогало никак. Ладно, для этого есть целый научный отдел, и даже не один. Насколько я был в курсе, в МГБ Тварей, как и Тьму, изучали самостоятельно, отдельно от МЧС, и я не уверен, что они делятся этими сведениями с кем либо, кроме своих хозяев. Кто знает, сколько ещё "групп Хренова" создано в недрах этой конторы? Что-то ещё не давало мне покоя и я, наконец, понял что. Принявший мученическую смерть Савелий говорил, что здесь размещаются холодильники, хотя и не очень уверенным тоном. Но сейчас я видел, что никакими холодильниками, равно как и мясом, которое должно тут храниться, здесь и не пахнет. Странно, не правда ли? Соображения свои я изложил офицеру, который выслушал меня немного рассеянно, как мне показалось, но затем попросил повторить, и даже записал что-то в блокнотик. Вскоре нас отпустили, попросив быть на связи, то есть, читай, не уезжать из города без предупреждения, на что, мы, разумеется, не возражали. Неприятное происшествие вскоре забылось, хотя первые пару дней я, периодически, прогонял из головы видения искажённого лица несчастного Севы, за миг до того, как пуля сорок пятого калибра прервала его мучения. Единственное, что я предпринял, это заставил Машу снова взяться за пистолет, хотя уроки стрельбы теперь, в некотором роде, превратились в пальбу деньгами, ведь покупать патроны приходилось за свой счёт. Всё же неистребима в нас тяга к халяве! Но потуги земноводного я унял, потому что на безопасности, что своей, что близких мне людей, экономить не собирался, и капитан Богатырев вскоре должен был принимать у всех нас зачёт. Без всяких поблажек! Ну а кто покажет слабые результаты, будет наказан. Я, правда, изобрёл, пока, наказание только для Маши, да и то, как бы помягче-то… короче, вы поняли... Помещение мы, вскоре, нашли, вполне приличное, на территории бывшей картонажной фабрики, была тут такая до Момента Разделения, но сейчас владельцы сдавали там площади в коммерческую аренду, потому что производить коробки было не из чего, увы. К ней даже дорога была не сильно разбита, и, хотя фабричонка была в черте города, вокруг была какая-то сплошная промзона, рядом медленно восстанавливали ещё какую-то мануфактуру, я так понял, там тоже будет "офисно-складской центр", плюс какое-нибудь мелкое производство. "Сим-сим" находился севернее нас, но в стратегически более выгодном месте, в грузовом порту, рядом с главной транспортной артерией этого мира, но это, возможно, и к лучшему, а транспортные издержки покроет маржа, она у меня побольше будет. Сейчас мы погрязли в распутице, осень, всё-таки, но это тоже нам на руку, как раз переживём организационный период, а как встанут дороги, попытаемся наладить первые контакты. Камушкина разработала уже десятка три составов смесей, оказывается, на мясокомбинатах целые лаборатории были, которые занимались поиском новых рецептур, постоянно экспериментируя с ингредиентами, и такие же лаборатории были у крупных фирм, торгующих всякими добавками в пищу. Поэтому Ираида, фактически, изобрела, ну, или вспомнила, несколько рецептов колбасы, которой тут ещё нет. И вся идея заключалась в том, что мы будем предлагать не просто смесь специй, а смесь для нового продукта, рецепт которого покупатель получит бонусом. Работа становилась всё интересней. ГЛАВА 8. Однако кое-какие насущные проблемы оставались нерешённым, и тянуть с этим было нельзя. Во-первых, таинственным образом скончался захваченный нами в плен бандит. Просто взял, и умер в больнице от острой сердечной недостаточности. Вроде бы и не такая уж редкость, бывает, пусть он был молодым вполне и вроде даже здоровым человеком, но сердечнососудистая система штука такая. Особенно с учётом уровня здешней медицины. Но как только вспоминаешь, на кого он мог дать показания, так сразу это событие предстаёт в ином свете. А для нас всё это имело особую важность, потому что мы умудрились дважды уже перейти дорожку Гоче, и теперь вполне логично было бы ожидать каких-то действий с его стороны. И я решил не ждать. Визит в одно заброшенное местечко показал, что мои запасы неких компонентов, идущих, обычно, в начинку авиабомб, тихо и мирно лежат и ждут своего часа. Парни, тем временем, изучили, более-менее, маршруты передвижения потенциальных "целей", и я сел за составления Плана. Да, я отказался от намерения решить вопрос с Абульфатом в "правовом поле", потому что его, поля, просто не существовало. Была система, которая позволяла всяким мерзавцам творить свои делишки, чувствуя себя, при этом, в полной безопасности. И надеяться, что она же защитит меня, было бы верхом наивности. Был вариант идти на поклон к Карташову, но тут было сразу два "но". Первое - я, вообще-то, решил справляться своими силами. И второе - а не об этом ли говорил мне Игорь Андреевич, намекая на мои "методы"? Джокер, говоришь? Значит, буду джокером. Спустя пару дней тщательного планирования я осознал, что дело это может оказаться очень сложным. Грохнуть Абульфата труда не составит, у него, разумеется, есть охрана, но он, всё же, обычный торгаш, а не воин. И охрана у него такая же. А вот Гоча был крепким орешком. Видимо понимая, что желающих отправить его к праотцам даже в этом мире достаточно, он перешёл, фактически, на подпольное существование, а именно - вообще не выходил за пределы своей резиденции. А проживал он не абы где, а в элитном микрорайоне "Новый путь", да ещё в таком месте, что захочешь - не доберёшься. Один КПП на въезде в посёлок, второй, фактически уже его личный, перекрывает улочку, где, кроме него, больше никто не живёт. Высоченные заборы, охрана, собаки, в общем, это не "заимка" Ромодановского. И сантиментами он никакими не страдает, к друзьям на могилы не ездит, и даже в церковь не ходит. Зато сам о. Зосима в его резиденцию наведывался, у Гочи там и часовенка выстроена, для отпущения грехов без отрыва от производства, так сказать. Да, крепко сидит мужик, ничего не скажешь. Фактически, он последний остался из "великих" гангстеров прошлого, тех, кто вживую общался с Быком и прочими. Все остальные давно уже червей кормят, а этот зажился, прямо. Как же тебя достать-то, гадёныш? Как-то под утро, когда я видел, наверное, десятый сон, нас разбудил требовательный стук в дверь. Скатившись с кровати и схватив лежащий на тумбочке Кольт, я прошлёпал босыми ногами к двери, попутно отмечая, что пора уже стелить "пылесборники", как называла Маша всякие ковровые изделия. Да, пыль они, действительно собирают и мне же её придётся выбивать, но и против холода другой защиты нет, а осень в этом году аномально ранняя, того и гляди, "белые мухи" полетят. - Кто? - прорычал я сквозь дверь, разглядев в глазок неизвестного мне мужчину. Встал я, разумеется, так, чтобы меня нельзя было подстрелить через тонкую деревяшку. - Константин Александрович? - спросил мужчина, и требовательные нотки просочились даже сквозь дверной утеплитель. Но я их проигнорировал. - Чё надо? - Поговорить. - О чём? - О нападении на вас. Помните? Когда вы бандита в плен захватили. - А ты кто такой? - спросил я, по-прежнему нарочито грубо. А нечего в шесть утра будоражить людей. - Оперативный сотрудник МГБ, откройте, пожалуйста, я покажу удостоверение. Час от часу не легче, "гебня" пожаловала! Подумав секунду, я решил, что так тупо меня ещё убить не пытались, так что можно рискнуть и посмотреть на "корочки". Так что я загремел засовами, затем приоткрыл дверь на ширину "цепочки" и высунул в щель единственный глаз. Быстрый взгляд убедил меня, что предполагаемый чекист на лестничной клетке один. - Чего надо? - снова повторил я вопрос. Одетый под "братка" мужик сунул мне под нос удостоверение, но, что показательно, в руки его не отдал. Или действительно чекист, или знает, что так настоящие сотрудники органов не делают. "Смаглий Александр Петрович, капитан", - прочитал я. Фото, вроде, соответствовало. - И дальше что? - воззрился я на капитана Смаглия. Или как там его фамилия склоняется? - Вы не могли бы...э-э...одеться и проехать с нами. Это ненадолго, - довольно вежливо, для гэбиста, попросил он. А, одеться? Ну, да, спать я предпочитаю в костюме Адама. - Ладно, сейчас, - буркнул я и захлопнул дверь. Была мыслишка пустить человека внутрь, угостить чаем, заодно и самому выпить чашечку, но я задавил этот порыв в зародыше. Ибо нехер! В смысле, нечего в такую рань без приглашения заявляться к незнакомым людям. И вообще, мы с вами никакие не друзья. - Что там, Кость, - пробормотала Машка, высунув из-под одеяла кончик носа. - Мусора пришли, ща в кутузку повезут, - пробурчал я, натягивая штаны. - Ну серьёзно? - супруге, как видно, было не до шуток. - Фамилию запомнишь - капитан Смаглий? По красноречивому взгляду я догадался, что - нет, и написал данные на листочке, вырванном из блокнотика. - Говорит, по поводу того бандюка, что мы изловили. Короче, солнце моё, если я не вернусь к обеду, дёргай всех. Хорошо? - Будь осторожен, - попросила она, отворачиваясь и избегая поцелуя в губы. Она, видите ли, считает, что у неё утром неприятный запах изо рта. Глупая женщина, неужели она не знает, что у неё не может быть ничего неприятного? Я с унынием посмотрел на мельчайшую водную взвесь, висевшую в воздухе и со вздохом сделал шаг прямиком в лужу, разлившуюся у нашей парадной. Как ни старался Григорий Семёныч, наш новый комендант, как ни наводил мостки из досок, за ночь стихия покрывала переправу полностью. Выделанная кожа сапога, усиленная пропиткой из ваксы, выдержала испытание, второй шаг был уже на относительно сухой участок, опер помахал мне рукой от неприметного серого "Кюбеля", и я потрусил к машине, ругая себя за то, что нацепил громоздкий дождевик, хотя вполне мог бы добежать без него. Нет, дождь никуда не денется, полчаса-час, и он снова пойдёт, но именно сейчас была совсем крошечная передышка. Всю дорогу до "Серого дома", как в народе звали здание МГБ, мы не обмолвились ни единым словом. В том, что это чекист, я не сомневался нисколько, слишком явной была у него печать на лбу, и потом, косить под братка, это не значит быть им в действительности. Братва, сиречь бандиты, здесь предпочитают не афишировать себя. Да, есть кабаки, "шалманы", где "братва гуляет, и не мешают мусора" и там они ведут себя достаточно раскрепощённо, но на улице вы, вряд ли, отличите "блатного", вернее, "приблатнённого" от обычного обывателя. Инстинкт самосохранения заставляет их маскироваться под порядочных людей, иначе ведь и арестовать могут. Тут с ними разговор, как правило, короткий. Бандит? На "понятиях"? В каменоломню будь любезен. Это если ты просто "шнырь" или "шестёрка". А если преступления за тобой какие, то вчинят показательный расстрел, как в Китае у нас в слое. Или, как в средневековье любили забавы для народа устраивать. Так что косить под бандитов могут или дебилы или оперативные сотрудники правоохранительных органов, и в данном случае мы имеем второе. "Серый дом" был, действительно, серым и, в отличие от многих других зданий в городе, был целиком из камня. Не знаю точно, как называется этот стиль в архитектуре, возможно это и есть модерн, вроде он был популярен у промышленников и купцов в начале 20-го века. А этот точно был экспроприирован у какого-нибудь фабриканта, все эти вычурные линии, лепнина, витражи, видно, что построено по индивидуальному проекту. Что здесь было потом, в промежутке между историческим материализмом и Моментом Разделения, сейчас уже не узнать, ибо единственная табличка на воротах гласила, что здесь расположено МГБ ВНР. Всё. Нас запустили внутрь, проведя стандартный световой тест, затем я сдал пистолет, на что мой сопровождающий вытаращил глаза. Да, а ты как хотел, чтобы я только на вас, голубчиков, полагался? По настоящей кованой лестнице мы поднялись на второй этаж, и мне на миг показалось, что здесь до сих пор гуляет эхо от топота множества чекистских сапог, громыхающих по ступеням, когда дежурная группа спешила загрузиться в "чёрный воронок", чтобы мчаться арестовывать очередного "врага народа". Но это была лишь иллюзия, в здании было очень тихо, возможно, в силу раннего часа, но мне думается, сейчас в МГБ гораздо меньше работы, чем раньше. Или позже, если бы Те люди дожили до нынешнего времени. По истёртому и рассохшемуся паркету мы дошли до кабинета с табличкой "Городской отдел", капитан без стука отворил дверь и сделал мне знак проходить. Отдел был довольно небольшим, для города-то, всего три стола, между которыми можно было протиснуться с большим трудом. Всё те же два портрета, Сталина и Орлова, только в отличие от подобных кабинетов в том же Войкове, здесь было чуть меньше казёнщины, что ли. Возможно, этому восприятию помогало отсутствие людей в форме, хотя самих людей, несмотря на ранний час, было аж трое. И все трое держали в руках кружки с чем-то, исходящим паром. Судя по запаху, витающему в кабинете, это был кофе. Кофе и застарелый запах табака. В животе внезапно заурчало и мне показалось, что все присутствующие слышали этот звук, но я состроил каменное выражение лица и, сделав пару шагов, замер посреди крошечного пустого пятачка. - О, Нагорнов? - спросил один из чекистов у моего сопровождающего. И, не дожидаясь подтверждения, поблагодарил: - Спасибо, Саш. - Да ладно, должен будешь, - махнул рукой капитан Смаглий и вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь. - Проходите, Константин Александрович, присаживайтесь, - предложил мне тот же чекист, указывая кружкой на пустой стул. - Кофе хотите? "В доме врага и мёд горек", - подумал я. И ответил: - Не откажусь. - Значит так, Константин Александрович, - совершенно другим тоном произнёс, видимо, хозяин кабинета, когда передо мной появился исходящий паром стакан с мутной жидкостью оттенка кофе с молоком. Да, здесь пьют только такое, и состав у него следующий - цикорий, ячмень, сгущённое или обычное молоко. Есть ещё варианты с желудями, корнем одуванчика, рожью и даже сушёной свёклой. - Значит так, - словно чеканя слова, произнёс гэбэшник, забыв, почему-то, представиться, - нам нужно, чтобы вы как можно точнее вспомнили, что именно говорил вам Калёнов про Гочу. Вот вообще всё. Калёнов, это как раз тот бандит со слабым сердцем, который выжил в перестрелке с нами, но помер, вот незадача, в больнице, окружённый целой армией ментов и врачей. - Так а чего вспоминать, - я пригубил живительного напитка и понял, что сахарку положить забыли. - Он утверждал, что входил в бригаду Вовы Самарского, но того завалили во время нападения на колонну, когда грузовик с "Выштехпоставки" взяли. От бригады остались только трое, их и было-то, я так понял, всего пятеро или шестеро. Они подписались на то, чтобы захватить меня, вроде как заказчиком выступал некий Ярахмет Саидов. Его я видел один раз точно, а ... - Где? - перебил меня чекист. - Где, когда, при каких обстоятельствах? Пришлось, соблюдая известную осторожность, посвятить их более подробно в мои дела. Впрочем, ничего особенного я им не рассказал, просто сообщил, что предлагал товар Абульфату и там-то и увидел Ярика. Но мы с ним даже словом не обмолвились, хотя это было не так - вообще, он пытался меня развести на понятия. Но я решил, что это несущественная информация. Услышав имя владельца "Сим-Сима" опера переглянулись и одни из них, невероятно высокий, и немного сутулый, тут же черкнул что-то у себя в тетради. Как я заметил, левой рукой. - Так, а второй раз? - спросил главный. - Второй? - я сделал вид, что не понял. - Да, вы сказали, первый раз. Значит, были ещё контакты? - Ну-у, - протянул я, сообщая, стоит ли знакомить их со своими предположениями. Ведь я не уверен на сто процентов, что пухлогубый был в тот вечер у ночного клуба. Но, потом, всё же решил, что большой беды не будет, если я сообщу о своих подозрениях. Чекистов мои умозаключения не впечатлили, что меня не удивило, зато они тщательно, буквально по словам разобрали всё, что удалось выжать из раненого бандита. И, судя по всему, услышанное им понравилось. - Можете быть свободным, - произнёс, наконец, старший в этом сборище, которого коллеги, иногда, называли Виталием Георгиевичем. – Если идти тяжело, то можете вызвать такси. Он указал на один из телефонных аппаратов, стоявших на столе. Идти было недалеко, минут двадцать - двадцать пять, но я посмотрел в окно, вздохнул, и придвинул к себе аппарат. - Але, здрасьте, девушка, машинку будьте добры... Откровенно говоря, всю дорогу до дома я терзался некими сомнениями - зачем меня выдернули? То, что это произошло на рассвете, это нормально, фирменный стиль, традиция, можно сказать. Говорят, расстреливают тоже на рассвете, но тут утверждать не берусь, за всё время моего пребывания в Отстойнике здесь не произвели ни одной казни. Во всяком случае, публичной. Интерес органов к моей персоне мог возникнуть не только в связи с инцидентом на дороге. Меня могли подтянуть из-за старых дел, а могли даже вычислить, что я готовлю очередной "теракт". Это, между прочим, было первое, о чём я подумал, когда увидел в глазок того опера. Но в таких случаях, обычно, "гебня" и менты действуют по другому - либо силовой захват на улице, чтобы показать, как рьяно они стоят на защите закона, либо "маски-шоу" с выбиванием дверей и воплями "Всем лежать, бля!". И сейчас, трясясь в пропахшем табачным дымом, замызганном салоне "Кюбельвагена", я думал о том, что мне, всё же подали знак. "Не надо". Не надо делать то, что я задумал. Есть другой путь, я просто не вижу или не хочу его видеть. Беркероглу, конечно, чудак на букву "м" и даже презерватив, но убивать за это... Да, я сам чуть было не отправился на тот свет, причём дважды, и всё же, и всё же... Надо подумать, серьёзно подумать. Но за меня подумали другие люди. Буквально на следующий же день Гоча Киевский был убит при попытке ареста. Как было сказано в официальном заявлении пресс-службы МГБ, он "… оказал вооружённое сопротивление сотрудникам министерства, и был убит в ходе перестрелки. По счастью, среди сотрудников правоохранительных органов обошлось без потерь. Лишь один боец получил лёгкое ранение, но его жизни ничего не угрожает". По слухам, которые множились, как мухи на трупе, Гочу завалили сразу, как и всех, кто был в его резиденции, и никакого сопротивления он не оказывал. Акция эта имела сразу несколько последствий, в том числе и для нас персонально. Прежде всего, у Абульфата исчезла "крыша", и если он не совсем идиот и отморозок, то можно было предполагать, что угрозы с этой стороны нам можно не опасаться. Боевика его мы убили, тем самым дав понять, что сами можем быть смертельно опасными, Гоча больше не защитит, так что теперь у нас лишь конкурентная война. Тоже не увеселительная прогулка, и расслабляться нельзя ни на секунду, но, всё же бомбы в ход вряд ли пойдут. Я, во всяком случае, на это надеялся. А вот на политическом Олимпе снова начались перестановки. Сняли министра внутренних дел Изварского, который, опять же по слухам, застрелился у себя в кабинете из табельного оружия. И, хотя я дал себе зарок держаться от этой политической выгребной ямы подальше, совсем избегать политики мне не удавалось. Если я всё верно понял, мой "административный ресурс", господин Карташов, сильно укрепил свои позиции, ведь именно Изварский был его главным противником. И это не могло не радовать. Не об этом ли говорил он тогда, намекая на некие "потрясения", которые ждут нашу многострадальную республику? Вскоре мои предположения получили новое подтверждение, в местной газетёнке, в разделе "официальные новости" промелькнула заметка: "Указом Президента Виктора Сергеевича Орлова г-н Карташов Игорь Андреевич назначен первым вице-премьером. На новой должности он будет курировать, прежде всего, энергетический и сырьевой сектора экономики, а так же работу министерства государственной безопасности. Этим же указом Президент Орлов освободил от занимаемой должности г-на Петренко О.В., в связи с его заявлением". Вот так. Мелькнула мыслишка позвонить, поздравить человека с новым назначением, но так и осталась лишь минутным порывом - ну его, в баню. Зато теперь мы со спокойной совестью могли развязать торговую войну компании "Сим-Сим". Разумеется, едва дело дошло до практического воплощения плана озолотиться на торговле пряностями, словно грибы после дождя начали вылезать самые разнообразные проблемы. То людей не хватало, то транспорта, то упаковочного материала, то влажность на складе не соответствовала нормам, то ещё какая-то хрень. И я всё больше и больше ловил себя на мысли, что вся эта рутина - не моё. Торговля, продажи, переговоры - это да, в этом я спец, у меня был опыт и профессионализм, который не пропьёшь, но болото мелких дел засасывало меня с каждым днём всё больше и больше. Наконец я обратился к супруге с предложением взять на себя весь административный блок вопросов, для чего, соответственно, устроиться официально на работу. Более того, я предлагал ей долю в предприятии, фактически, полноправное партнёрство. Но тут она, к моему удивлению, проявила упрямство, и наотрез отказалась влезать в это дело на официальных основаниях. Смех смехом, но девушка ничуть не кривила душой, когда заявила, что будет сидеть на моей шее, потому что, получив паспорт гражданина ВНР, она через пару недель уволилась со своего мукомольного комбината, и с тех пор нигде не проработала ни дня. Нет, я не против, тем более что она оказала мне огромную помощь на начальном этапе, и даже сейчас продолжала оказывать. Более того, она прекрасно понимала, что это, фактически, НАШ бизнес, наш источник дохода, посему у меня даже мыслей не было упрекнуть её в чём-то. Но, всё же, помощь это одно, а вот работа - это, используя одесскую идиому, две большие разницы. И сейчас я ломал голову, где взять толкового управляющего, которому можно доверять, что немаловажно. Погружённый в эти мысли, я машинально, объезжал наиболее глубокие лужи, из которых, преимущественно, состояли сейчас городские дороги. "Надо же, вообще забросили городское хозяйство", - раздражённо подумал я, тормозя перед подозрительно выглядящим водоёмом. Что скрывалось в его мутных глубинах, выяснять не хотелось совершенно, а объехать лужищу было просто невозможно. Капец какой-то! Я со злостью врубил передачу, так что "Кюбель" протестующие заскрежетал внутренностями, и, внезапно, понял, что причина злости отнюдь не в плохих дорогах. - Что? - вскинулся сидевший рядом Рома, увидев в моей руке ТТ, который я достал из кобуры на дверце. - Не пойму, пока, - пробормотал я, крутя головой и пытаясь понять направление "сигнала". Да, мой "барометр" снова показал Тьму. - Сидите в машине, - повернулся я к двум женщинам-фасовщицам, которых вёз знакомиться с новым местом работы. После чего вылез из "Кюбеля", сделав напарнику знак следовать за мной. - Что? - спросил он снова, сунув руку под куртку, но так и не достав пистолета. Дождь, на наше счастье, прекратился, однако небо по-прежнему было затянуто плотными, серыми, низколетящими облаками, и от этого было не менее мерзко, чем от недавних осадков. - Не пой..., - хотел я повторить ответ, но тут осознал, где именно опасность. Мы встали в самом начале "промки", промзоны, где располагался наш склад, цех, офис и основное производство. Метрах в двадцати начинался забор из горбыля, покосившийся и зияющий дырами, вообще непонятно, как его ещё не разобрали на дрова или другие заборы. За ним, буквально в пяти-шести метрах, стояла будка из красного кирпича, кое-где покрытого пятнами ещё дореволюционной штукатурки. Сараюшка, или что это такое, вплотную примыкала к более высокой стене из того же кирпича, бывшей, когда-то, торцом более грандиозного сооружения, потому что метрах в пяти от земли она начина сужаться, переходя в равнобедренный треугольник. Вероятно, на неё укладывали стропила крыши. Второй торец, вернее его останки, возвышался метрах в пятнадцати, а вот пространство между ними сплошняком заросло бурьяном. Наверное, когда-то здесь были деревянные стены и крыша, но потом всё или сгнило, или сгорело, а восстанавливать постройку было уже некому. Или незачем. Но сейчас именно в этой будке завелось что-то нехорошее, и именно это я и уловил своей "суперспособностью". Разум, та его часть, что отвечает за сохранность бренного тела, говорил: "Езжай отсюда! И вызывай МЧС". Но упрямство и куча других эмоций вступили в пререкания и я, вопреки здравому смыслу, попёрся в заросли, чтобы поближе взглянуть на подозрительное строение. В будке, размером от силы три на три метра, имелось маленькое окошко, заколоченное сейчас досками, а так же дверь, выходящая прямо на дорогу. Дверь была закрыта и, внешне, выглядела такой же потрёпанной и старой, как и сарай. И да, здесь когда-то бушевал пожар, потому что я увидел кусок закопчённой стены, не досягаемый моему взору с другого угла. Когда до постройки оставалось шагов десять, я остановился. Чёрт, всё это просто нелепо! Куда я, нахрен, потащился? Но в будке кто-то был, я услышал глухой удар, поднял пистолет на уровень глаз, наводя его на дверь, и тут крытая потрескавшимся рубероидом крыша взорвалась изнутри, только вместо пламени оттуда вырвался сгусток абсолютной черноты. ТТ забился в ладонях, я отсекал двойки, считать уже не успевал, и пистолет очень быстро встал на задержку. Вбил в рукоятку новый магазин. Тварь, судя по виду, бабуин, уже верещала, скатившись с крыши, а в дыру лезло очередное чудовище. Пистолет снова захлопал, одна, а может, и обе пули угодили монстру в голову, и он свалилась внутрь, но тут же попыталась выбраться снова. ТТ не подвёл и, пока бабуин вытягивал своё, окутанное чёрным саваном, тело из дыры, я вогнал в него четыре пули. Снова скинуть магазин, пусть там и остались патроны. Секунда, вторая, я, не спускаясь глаза с дыры в крыше, опустился на корточки, на ощупь нашёл оба магазина, сунул в карман куртки. Тихо? Вроде. Бабуины, как и все Твари, существа осторожные. Но ровно до того момента, пока не увидят человека, я уж не говорю про свежую кровь. И в такие моменты они не способны на слишком уж разумные поступки, типа затаиться в сарае. Нет, видимо мерзкого отродья было всего два. Оказалось три. "Полуразвоплотившийся" труп третьего бабуина обнаружили в самой будке, когда её вскрыли приехавшие по вызову МЧСники. Уже знакомый мне старший лейтенант, нащупавший в прошлый раз неведомую Тварь в подвале, не побрезговал пожать мне руку. - Ты их притягиваешь, что ли? - хмыкнул он, когда мы обменялись приветствиями. - А что, кроме меня никто с Тварями не сталкивается? - парировал я, внутренне поёжившись от ощущения, насколько старлей близок к истине. - Да сталкиваются, сталкиваются, - с явной досадой ответил он. - Замучались уже, что-то дохуя больно прорывов стало. Прорывами, на их профессиональном жаргоне, обозначалось появление в пределах поселения, любого, не обязательно в городе, более одной Твари. - Даже зимой такого не было, - пожаловался МЧСник, - осень, что ли, так действует? Осень? Ну, хрен его знает. Меня другое интересовало - вот за этим сараем кто должен был следить? То, что Тьма тут завелась, это, можно сказать, естественный процесс, это её свойство. А вот кто прое... э-э... проморгал появление Травки? - Разберёмся, - ответил офицер на мой вопрос, - и накажем. Вот рапорт напишу, очередной, может, начальство, наконец, вынет головы из задниц, и начнёт хоть что-то делать! - Так вы, вроде, и так делаете? - не понял я печали старшего лейтенанта. - Вроде, вроде, - пробурчал он, - мы-то делаем, а вот народ... Расслабились все, понимаешь? Привыкли, что ли, не пойму. Еби, не еби, - перешёл он на окончательный русский устный, - похуй всем. А раз не понимают, то надо закручивать гайки, я так считаю. Мало штрафа в штуку за "непросвет", значит надо три ебошить, или пять. А то, как не в Отстойнике живём, ей богу! Как оказалось, случаи, подобные этому, в городе происходили регулярно. Но этой осенью МЧС отметило явную тенденцию к увеличению числа прорывов. И, разумеется, все они происходили именно там, где пресловутый "человеческий фактор" позволил Тьме вывести своих монстров. Так что это была, скорее, эпидемия разгильдяйства, или, как выразился мой собеседник "допиздизьма", чем какая-то активизация Аномальной Зоны. - Ладно, Кость, бывай, - протянул старлей мне ладонь, - спасибо за бдительность, как говорится. - Да, ладно, - отмахнулся я, но руку, разумеется, пожал, - удачи, Андрей. - А я вот не понял, - улучив момент, спросил-таки, Роман, - командир, а как ты услышал-то Тварей этих? - Это потому, что я наполовину индеец, - отшутился я, - и слышу всё, что доносит до меня ветер. А если серьёзно, то утрата одного органа восприятия, очень сильно развивает остальные. С этой концепцией Рома был знаком, и причин не верить мне у него не было. Тем паче, что это, возможно, было правдой. Ведь я до сих пор не разобрался в том, что такое мой "дар". Ясно было лишь одно - штука эта очень полезная, надо только быть крайне осторожным при её, скажем так, применении. И да, надо усилить бдительность на своём предприятии. Так родился очередной приказ, назначивший Романа Назарука ответственным за противопожарное, а, заодно, и "противотёмное" состояние наших объектов. Да, делегировать полномочия я тоже умею. Спустя некоторое время стало понятно, что мы снова подошли к черте, за которой уже виднелась пропасть, та самая, в которую можно падать всю жизнь. Потому что деньги снова подошли к концу. Проблема была в том, что мы, пока, ничего не заработали, поскольку единственной нашей продажей была партия соли, изъятой у Стаса. Специи же лежали на складе, ожидая, когда их смешают с десятком других ингредиентов, и части этих компонентов у нас, пока не было. Мы очень рассчитывали, что с наступлением морозов сможем закупить необходимое сырьё по деревням, а уже затем, смешав всё в нужной пропорции, будем предлагать переработчикам мяса нашу рецептуру. Абульфат, видимо, немного успокоился, поскольку на рынке он так и оставался единственным торговцем пряностями. Пока оставался. Он даже пытался, я так понял, выкупить у меня сырьё, подослав какого-то левого покупателя, но я даже слушать его не стал. Вот когда всё будет готово, тогда... Но до этого момента нужно ещё дожить, а у меня опять финансы собрались исполнять очередную арию. И куда только деваются?! А я скажу, куда! Аренда, зарплаты, машины, запчасти, топливо, сырьё, мои запасы Оттуда, это всего 5-10 % от массы самих смесей, а то и меньше. Ираида задачу поняла чётко и дня не проходит, чтобы мне под нос не сунули очередной перечень, с указанием пропорций: перец, соль, эстрагон, сушёный лук, чесночный порошок и прочая и прочая. А ещё нужно оборудование, всякие дробилки, сушилки, молотилки. И ещё масса всего. А ещё Ираида стонет, что нужна собственная лаборатория, где она сама будет готовить колбасы, потому что только так правильно, теория теорией, но надо же самим знать, что мы предлагаем. И она права, чертовски права. Только я вчера полночи сидел, при свете лучины (ну хорошо, хорошо, мы можем себе позволить, пока, жечь электричество, хотя цены за киловатт тоже кусаются) и калькулировал в столбик. И выходило, что если мы не приступим к продажам через пару месяцев максимум, то мне придётся идти в банк. Или продавать "Кюбель". При этом продажи должны сразу "выстрелить", маржа там была солидной, неприлично солидной, но мой опыт подсказывал, что все планы надо аккуратно делить надвое, а то и на четыре части. Звонок от Карташова прозвучал совершенно неожиданно, я даже внутренне вздрогнул и, видимо, изменился в лице, потому что все присутствующие в офисе разом замолчали и уставились на меня. Но, вопреки ожиданию, Игорь Андреевич меня никуда не вызывал, а, напротив, очень просил заехать в управление МЧС и поговорить там с неким полковником Полывянным. Так и уточнил - Полывянный, с двумя "н". Четвёртое исключение из правил русского языка - оловянный, деревянный, стеклянный. И теперь вот Полывянный. Ну-у, ладно, встречусь. Подробности, как обычно, по телефону, мне не сообщили, но в конце прозвучала странная фраза. - Вы уж помогите им там, Константин Александрович. - Помочь с чём? - пробормотал я, холодея. Неужели сукин сын знает про мои скрытые таланты? Да не, это уже из области фантастики и паранойи. - Там объяснят, это с вашей воинской специальностью связано, - пояснил, всё же, первый вице-премьер. - Ну, всё, не буду отвлекать, Марии Александровне поклон, - проквакала трубка. - Э-э, спасибо, - обескуражено пробормотал я, - и я... заеду. - Да, да, не тяните, я поручился за вас. В трубке что-то щёлкнуло, и я услышал далёкие, еле слышные гудки отбоя. С воинской специальностью? Опять кого-то взрывать? Но при чём тут МЧС? И вот это - я за вас поручился? Да-а... Ну чего гадать, ехать надо, сказали же – не тяните. Рому оставил "на хозяйстве", Гошу за руль, сам за пассажира и погнали. Осень всё никак не хотела сдавать позиции, уже дважды выпадал снег, но оба раза таял, так что дороги были исключительно под технику, подобную нашей. И это в столице! Здание МЧС размещалось в бывшем городском доме пионеров. Что тут было раньше, определить было сложно, но двухэтажный дом с мезонином, и довольно обширным вестибюлем, был явно дореволюционной постройки. Новая, вернее, предыдущая власть, разместила в холле мозаичное панно, изображавшее мужественную пионерку, но, почему-то, с весьма развитой грудью, которую украшал красный угловатый галстук. Девица взирала из-под мужественно сведённых к переносице бровей в светлое завтра, а может, и на портрет Сталина, который тут висел, я так понимаю, уже лет сорок. Остальную часть панно занимал девиз всех пионеров во всей множественной вселенной "Будь готов - всегда готов". Но здесь, то ли нарочно, то ли по случайному совпадению, кусочки мозаики выпали так, что читалось "Будь гот - всегда гот". Полковник Полывянный был невысоким, немного суетливым субъектом, имевшим странную привычку смотреть на вас, склонив голову к левому плечу. Впрочем, это объяснялось, видимо, особенностями его зрения. Дело в том, что решительно невозможно было понять, куда смотрит этот человек, поскольку один его глаз ужасно косил. Я не знаю, если честно, может у него и оба глаза были, скажем так, расфокусированы, но ощущение при диалоге с ним возникало странное. - Ага, ага, - засуетился он, услышав мою фамилию, порылся на столе, нашёл какую-то бумажку, прочитал её каким-то образом. Затем посмотрел, как мне показалось мимо меня, и спросил: - Вам говорили, зачем вы понадобились? - Э-эм, нет, - ответил я. Снова "ага, ага", опять поиск бумажки, потом попытка позвонить по телефону, тихое "занято", рывок к двери, и громкий вопль: - Жарков! Зайди ко мне! Жарков появился спустя минуту, молодцевато выглядевший подполковник, чуть младше меня, с довольно сильным рукопожатием. - Вот, Анатолий, тот самый Нагорнов, - всплеснул ручками Полывянный, и снова посмотрел куда-то мимо меня. - Ага, - присел на свободный стул подполковник Анатолий, - сапёр? - Да-а, - осторожно протянул я. - Воевал? Там, у себя? - Было дело, - не терял я бдительности. - Дом взорвать можешь? Я чуть не брякнул - чей? Но вовремя одёрнул себя: - Какой дом? - Да любой. Рассчитать мощность заряда сможешь? Так чтобы завалов внутри как можно меньше было? - Завалов? - не понял я. Жарков уставился на Полывянного. - Сергей Юрич, а чего, человеку не объяснили ничего? Полывянный перевёл в мою сторону свои невозможные глаза. - Вам не объясняли? - спросил он у окна за моей спиной. - Нет, - ответил я за него. И добавил: - Попросили приехать, и всё. МЧСники опять переглянулись. - Ну-у! - воскликнул Полывянный, и снова посмотрел в окно у меня за спиной. - В общем, Константин Александрович, нам вас рекомендовали как очень грамотного специалиста, - на этих словах он умудрился закатить глаза так, что остались видны лишь белки, - и мы надеемся, вы нам поможете. Зрачки вернулись к своему обычному состоянию "не скажу куда гляжу". Но пусть лучше так, чем жутковатые бельма. - Помогу в чём? Дома взрывать? - Именно! - вскричал Полывянный, и победно посмотрел на подпола. Видимо, это было условным сигналом, потому что тот сразу взял слово: - Принято решение о ликвидации Сортировки, слишком много Тварей оттуда полезло. Военные нам спецов в помощь выделять отказались, так что ищем сейчас со стороны. Вас, вот, рекомендовали. - В смысле - отказались? - не понял я опять. Как можно отказаться уничтожать Тьму? Это, вообще-то, государственное дело, нет? - А-ай! - замахал руками полковник. - Межведомственная конкуренция. Армия хотела весь подряд себе взять, но там же Твари! А это уже наша епархия. В общем, рапортуют теперь, что у них нет сапёров вообще. Предлагают пройтись техникой и сровнять всё с землёй. А там же подвалы! Вы представляете, что там завёдётся потом? И он снова закатил глазки. - А вы хотите всё взорвать? - с сомнением спросил я. - Да! - опять обрадовался Полывянный. И я, внезапно, подумал, что если соглашусь на эту авантюру, то только с условием, что его там не будет. А то у меня, такое ощущение, что в нём не до конца умер подрывник-затейник. - Ну, не знаю, - поскрёб я двухдневную щетину на подбородке. - В смысле, смотреть надо. И чем взрывать, тоже вопрос? - У нас целый склад бомб! - сообщил он портрету пожарного в каске, похожей на кайзеровский шлем без шпиля, висящему на стене позади меня. Бомб! Это я и сам знаю. Бомб и снарядов. А что, может и получится чего? - А у вас что, совсем спецов нету? - Откуда? - изумился полковник. - У нас пожарных-то, настоящих, я имею ввиду, по пальцам пересчитать можно. - Так я один тут целый год взывать буду, - прикинул я объем работ. - А мы вам помощников выделим. У армейцев возьмём! - Так они же отказались? - совершенно запутался я. - Мы люди военные, прикажут, и пойдём! - безапелляционным тоном заявил полковник. Ладно, это, в конце концов, ваши дела, а меня вот что интересует... - Бюджет выделил на это двадцать тысяч! - сообщил мне Полывянный, успевший опять закатить глаза и вернуть их обратно. Может, он таким образом с подкорки головного мозга считывает информацию? - Двадцать тысяч? - хмыкнул я. Да на эти деньги вы и десятой части не очистите. - А вы сколько хотели? - спросил полковник МЧС, каким-то чудом поймав мой взгляд. - В смысле? - очень осторожно спросил я. - Ну в прямом! Сколько вы хотите за свои услуги специалиста-подрывника? Я выбил двадцать тысяч. Половину сразу, вторую часть... Ну, тут мы с вами обсудим. Нет, я понимаю, - опять засуетился он и даже вскочил со стула, - нужно посмотреть на объем работ и всё такое! Но вы не переживайте, бюджеты я выбью! Дело очень важное, понимаете? И он почти с мольбой прижал ручки к груди. Двадцать штук, чтобы взорвать Сортировку? Или даже больше? Хм-м. И червонец сразу? Хм-м... - Хорошо, - вздохнул я, надеясь, что получилось натурально. - Отлично! - вскричал Полывянный. Затем шмыгнул за стол, склонился над левой тумбой, и через пару секунд выпрямился, держа в руках тарелку с нарезанными кружочками солёными огурцами, и три лафитничка тёмно-зелёного стекла. Ещё один нырок, и в руке появился такого же цвета графинчик, наполненный на одну треть тёмной жидкостью. Разлил напиток он, несмотря на полный разброд и шатания в органах зрения, очень точно, и я уже по запаху заподозрил, что товарищ полковник очень даже не простой МЧСник. Чокнулись, выпили. Ну, точно, коньяк! Натуральный! Не крашеная сивуха, а именно что коньяк. - Великолепно! - потёр руки начальник городского отдела МЧС. К чему именно относилась реплика, он не уточнил, возможно - отдал должное напитку, он и в самом деле был великолепен. Я так подозреваю, это был НАСТОЯЩИЙ коньяк из Франции, попавший в СССР в качестве трофея. Скрепив, столь неожиданным образом, наш союз, мы перешли к официальной части, я извлёк из кармана паспорт, а подполковник Жарков сбегал в свой кабинет и принёс черновик контракта, отпечатанный на неизменной сероватой бумаге. Условия были довольно простыми и даже более выгодными для меня, чем я предполагал. Меня нанимали на работу в качестве "специалиста", для выполнения неких "работ", объёмы, сроки и прочие детали которых излагались в отдельном приложении. За это я получал "___" рублей, и я так понимал, что в эту строчку будет от руки вписана сумма, оговоренная нам десять минут назад. По условиям контракта 50% я получал сразу, в виде аванса, остальную сумму – по выполнении работ, "если иное не предусмотрено условиями договора". Мы сразу внесли карандашом пункт, что сумма договора может быть увеличена по итогам выполнения "работ", штрафные санкции тоже были стандартными, так что никаких подводных камней я не увидел. "Приложение 1", в котором как раз перечислялось, что именно мне предстоит делать, тоже было составлено довольно грамотно, всё было прописано чётко, и выходило так, что во время подготовки и осуществления самого подрыва зданий я там был вообще самым главным. Никто меня не торопил, сроков не было вообще нигде не указано, "до полного выполнения" и всё. Но был указан объём – 204 объёкта на территории микрорайона "Сортировка". Немного необычным в контракте, помимо самого договора, был пункт о неразглашении, как самой сути договора, так и его деталей. Ну, я и не собирался болтать, хотя кое-кто сегодня же всё и узнает. После того, как отредактированная версия договора украсилась нашими подписями и даже гербовой печатью, мы, уже с подполковником Жарковым, выехали на место, причём Гошу мне пришлось отправить в контору одного, ничего не попишешь, дело-то секретное. ГЛАВА 9. - Фугас закладываем вот сюда, - ткнул я карандашом в довольно подробный план подвала, который нам предстояло взорвать. Чертёж был укреплён на кульмане, и все присутствующие в кабинете могли хорошо видеть, что именно мы сейчас обсуждаем. Все, это целый майор, командир инженерно-сапёрного батальона армии ВНР, два лейтенанта и я, главный среди них, но имеющий самое низкое звание, к тому же, запаса. Майору Капкову очень не нравилось, что им командует гражданский, но, как верно заметил полковник Полывянный, они были людьми подневольными. И им, действительно, приказали оказать содействие. Почему власти не могли приказать им делать то же самое, но без моего участия, я так и не понял. Видимо, всё же, имели место межведомственные трения, о которых упоминал МЧСник, во всяком случае, сейчас здесь "рулило" именно Министерство по чрезвычайным ситуациям. Впрочем, частично отгадка на вопрос крылась в личности самого майора, а, равно и в его офицерах. Дело в том, что сам он действительно был подрывником, причём довольно грамотным, как я понял, но после срочной службы он проработал несколько лет в полиции, а потом уволился, уж не знаю, почему, и подался в подрывники, на… гранитные карьеры. И лет восемь взрывал породу, уродуя ландшафт Карелии, пока не поехал в гости к тёще с тестем, ну а дальше уже стандартно – тёмное помещение, гаснет свет и здравствуй Отстойник. И выходило, что кроме очень скудных армейских знаний, весь его опыт ограничивался аммоналом, как раз применяемом в горновзрывном деле. Летёхи и вовсе были "детьми" в этом плане, один, по фамилии Бражников, едва успел отучиться на первом курсе училища. Второй, с простой русской фамилией Белозерцев, был не сапёром даже, а просто инженером, то есть, по сути, стройбатовцем. Они даже местные мины и гранаты изучали с нуля, у майора в слое вообще мины ещё годах в шестидесятых почти повсеместно запретили, как негуманное оружие, он в армии только муляжи и видел. И всё же, сложного в этом деле ничего нет, если знать основы. Остальное, это уже дело расчёта. Мы здесь уже четвёртый день, и здесь, это в полусгоревшем здании местной школы, в которой уцелело часть классов на первом этаже, вот в них-то и разместился наш штаб. Полывянному пришлось напрячь кого-то, и через день здесь заново застеклили окна, забив, впрочем, большую их часть досками, а так же привезли буржуйки. Один класс выделили мне под личный кабинет, и я даже нашёл пару кусков мела, чтобы чертить на доске всякие умные схемы. И да, я пропадаю здесь каждый день с утра и до вечера, а семейным бизнесом рулит жена. Машка, конечно, посопротивлялась немного, но двадцать штук, это двадцать штук, так что, вскоре мы перешли к самому насущному, то есть перебрались в постель. Повезло мне, всё-таки, с этой женщиной, невероятно повезло. Я вам так скажу – только ради неё стоило провалиться сюда, безусловно, стоило! - Есть возражения, товарищи офицеры? Возражений не было. Объём ВВ* [*ВВ – взрывчатое вещество] фугаса был рассчитан, я ничего туда не добавлял, есть начинка от авиабомбы, вот её и используем. Сегодня наш первый "БУМ", так что все пребывают в некотором возбуждении. Последние приготовления сделаны, провода прикручены к "адской машинке" и право утопить ручку предоставлено майору Капкову, как старшему по званию в нашей группе. БУМ! Жахнуло сильнее, чем я предполагал, доски и обломки разлетелись на несколько десятков метров вокруг, ну а на месте дома зияла аккуратная воронка. Да, сильно дело-то! - Таким образом, мы существенно сократим расход взрывчатки, плюс это будет даже быстрее, чем подрывать каждое здание, - закончил я излагать свой план полковнику Полывянному. Первый опыт показал, что обычный дом с погребом вполне можно превратить в воронку, окружённую кучей горелых брёвен, и за день мы сможем уничтожить примерно три-четыре дома максимум. Потому что взрывать можно лишь по одному зданию за раз, моей квалификации хватит, чтобы устроить одновременный подрыв и десятка домишек, но это будет уже очень большой "БУМ", и волны, взрывная и сейсмическая, обрушат другие хибары. А это уже создаст нам проблемы в плане закладки зарядов в нужные точки. Часть же построек вообще не имеют подземных помещений и их вполне можно снести грейдером, раз уж тут приняли решение не разбирать руины, а тупо вывезти всё как мусор. Серьёзных зданий, кирпичных, с фундаментом, и даже в несколько этажей, здесь немного, десятка полтора всего и их мы взорвём последними. Но полковник был иного мнения. - Нет, нет, Константин Александрович, - всплеснул он ручками, - нужно всё взорвать! - Да там простые сараи есть! На них-то чего бомбы тратить? - попытался я достучаться до здравого смысла. И нам лишняя работа, ведь, по большому счёту, неважно, стокилограммовый заряд мы закладываем или двухсоткилограммовый, работы столько же. И, опять же, какой смысл взрывать сараи и уличные сортиры? Я понимаю дома с погребами, рассадники Тьмы, но такие постройки? Оказывается, смысл был. - Хорошо, - Полывянный сумел сфокусировать взгляд на моих выкладках, - возможно, нужники мы снесём силами пятнадцатисуточников, но остальное нужно взорвать. А вот в акте, понимаете, в акте! - он посмотрел через моё плечо. - Нужно будет указать чуть-чуть другие цифры. Понимаете? Интонации приобрели заговорщический оттенок, и я понял. Вот вам и вся межведомственная конкуренция! Когда же я перестану "тупить", а? Понятно, что взрыв сносит здание быстрее грейдера или бригады рабочих, ну или сопоставимо по времени, потому что завал всё равно нужно убирать. А вот по стоимости работ, расходу ГСМ и прочим вещам... Самый банальный распил бюджета. Вот откуда и моя возможная прибавка к жалованию. Интересно, Карташов знает об этом? И тут же пришёл ответ - конечно знает, возможно и сам получил кусочек от этого, откатец, так сказать. Просто ему нужно было, чтобы контракт достался МЧСникам, а раз так... Я выразительно посмотрел на Полывянного, пытаясь поймать ускользающий взгляд. Поймал. На подвижном лице полковника отразилась сложная гамма чувств, затем он подбежал к окну, выглянул вниз, для чего пришлось приложиться носом к стеклу, затем так же быстро вернулся к столу, схватил листок бумаги, нарисовал на нём какие-то каракули и подвинул листок мне. - На каждое здание, гм-гм, заложено, - он вытянул вперёд указательный палец, и я уставился в бумажку. "3 т". Три тысячи? Наверное. - Если вы, - тут полковник изобразил руками взрыв, - то нам остаётся, - указательный палец вытянулся вверх. Штука? - Ваши, - он подвинул бумажку к себе и снова что-то начертал на ней. "15%" - с трудом разобрал я. - А что, нет разницы, дом это или сарай? - Есть, - сложил руки в замок Полывянный, - по крупным объектам отдельный расчёт, индивидуальный. Но вы всё увидите. А всё деревянное идёт по усреднённой сетке. Вы же сами видели, там руины, чёрт его разберёт, дом это или пакгауз какой. Так что..., - он вдруг посмотрел мне прямо в глаз. - Сергей Юрьевич, вы смотрели фильм "Побег из Шоушенка"? - вспомнил я один разговор, состоявшийся у меня в самые первые дни моего пребывания в Отстойнике. - Э-э, нет, а что? - Там был один персонаж, такой весьма ушлый мужик. Он брал за свои услуги, - я воспользовался системой обмена информацией и написал на листочке - "20%". - Интересное кино, - прокомментировал Полывянный. После чего смял листочек в плотный комок, положил в надраенную до блеска бронзовую пепельницу с львиными мордами по углам, достал из кармана зажигалку и поджог его. - Договорились? - спросил он у кого-то слева от меня. - Договорились, - немного неуверенно ответил я. Потому что не совсем понял - символический акт сожжения, это "да" или "нет". - Только, - Полывянный нырнул к левой тумбе стола, - чтобы ни одна живая душа... - Что вы, что вы, - я хлопнул себя по левой стороне груди, - честное благородное слово... - "Иван Васильевич меняет профессию"? - абсолютно верно угадал он мою интермедию. - У вас тоже такая комедия была? И мы, под трофейный коньячок, углубились в воспоминания. БУМ! Чёрное облако поднялось над пожарищем, и вскоре весь свежевыпавший снег вокруг очередной воронки покрылся ровным слоем гари. Работа шла довольно быстро, на десятом домишке мы уже отточили технологию, так что дело спорилось. Первыми на место подрыва возвращались мы, если результат нас удовлетворял, то переходили к следующему зданию, осматривали его на предмет новых повреждений или обрушений, всё же тут мало чего капитального оставалось. Если вход в подвал был завален, то в "бой" шли рабочие бригады, а мы осматривали другие здания. Дом рядом с воронкой был двухэтажным, причём первый и цокольный этажи были из кирпича, а вот верх - из дерева, и дерево это большей частью превратилось в головёшки. Но оно нас сейчас не интересует, всё капитальное будем сносить потом. Следом шла сплошная полоса присыпанных снегом руин, огонь здесь хорошо поработал, а вот бревенчатая хибара дальше каким-то образом уцелела. Пламя лишь выгнуло жесть на крыше и крайние, порыжевшие от ржавчины, листы теперь торчали под разными углами, да лизнуло стену, вырвавшись из окон, и оставив на ней чёрные, обугленные, разводья. В доме был довольно глубокий погреб, так что сюда пойдёт полноценная бомба, в смысле, начинка от неё. - Завалило, Кость! - крикнул из чёрного провала лейтенант Белозерцев, тот, который "стройбатовец", и я, подняв на лицо самодельный респиратор, потащился внутрь. Мы все давно уже выпросили у пожарников брезентовую форму и даже каски, потому что лазить по этим развалинам можно было только так. Глаза защищали очки, а вот органы дыхания приходилось прикрывать повязками, потому что угольная пыль висела в воздухе постоянно. - Чего тут? - я осветил фонариком груду брёвен и досок как раз на месте спуска в погреб. Гадство! Эта халупа была ключевой в плане на сегодня, а тут работы на день, слишком уж сильно обрушился потолок. - Стреляют? - спросил летёха. Но я и сам уже слышал очереди из автоматов и одиночные хлопки. Вот чёрт! Мы бросились к выходу, при этом я умудрился зацепиться за какой-то ржавый гвоздь и пропороть штанину до самого бедра. Но рассматривать повреждения было некогда, пальба усилилась, правда она была далеко, на западной окраине Сортировки, а мы были в юго-восточном углу. Прорыв? Похоже. Надо выбираться, у нас только пистолеты, а МЧСники сейчас за периметром взрывных работ, это двести метров минимум. То, что Твари бегут в нашу сторону, я уже понял, сработал "барометр". Плохо было, что я распахал ногу до крови и сейчас был натуральной ходячей мишенью, ещё и "подсвеченной". Стрельба у оцепления означала, что порождения Тьмы уже совсем близко и нам нужно подумать об укрытии. - Туда! - показал я на почти целую дверь в полусгоревшем двухэтажном доме. Раз дверь уцелела, возможно, там есть закрытое помещение. Но мы не успели. Чёрные тени появились сразу с двух сторон, казалось, сами обугленные руины порождают их, настолько неуловимо для глаза они перемещались. Бабуин прыгнул с провалившейся крыши на лейтенанта Бражникова, мы, каким-то чудом сумели сбить Тварь в воздухе, но ко мне уже неслись сразу пять или шесть теней. Магазин опустел предательски быстро, я на бегу сменил, рванул на себя приоткрытую дверь, и едва не напоролся на обугленные обломки, торчащие из проёма, словно колья в западне. Дьявол. За спиной стоял визг, пистолеты грохотали не переставая, я даже расслышал чей-то мат. До ближайшего бабуина оставалось всего три или четыре шага, когда он поймал две пули сорок пятого, перевернулся в воздухе и шмякнулся на снег. Ещё двойка, ещё, Тварь визжит, две или три тени невероятными прыжками переместились на стены, и я понимаю, что это конец. Лихорадочно оглядываюсь и вижу нечто вроде лаза, норы в куче обвалившегося мусора, ведущей вглубь дома. Шанс? А вот сейчас узнаем. Едва не повизгивая от страха, ныряю в угольную черноту, света снаружи едва хватает, чтобы разглядеть хоть что-то, но за ноги никто не цапнул, и уже через пару мгновений я оказался внутри, где даже смог выпрямиться в полный рост. Магазин долой, вбил новый, в карманах ещё три, и ещё ТТ под робой, к нему четыре в запасе. Так, вот окно, кто-то забил его досками изнутри, значит, полезут только со стороны двери. Я опустился на колени и тут же с диким воплем упал назад, разряжая весь магазин в клубящийся Тьмой лаз. Визг Тварей ударил по ушам, сменил, не заметив как, магазин, и снова все восемь патронов в черноту. Тьма остановилась, в тусклом свете, проникающем в дом через многочисленные щели, я видел, как вверх поднимаются чёрные струйки, но, может, это была всего лишь угольная пыль. Пальба снаружи, вроде, тоже стихла. Я скинул каску, лихорадочно расстегнулся, достал из наплечной кобуры ТТ, пару магазинов к нему переложил в карман робы, туда же сунул и пистолет. Так, чего тут у нас? Свободный от мусора пятачок, на котором я стоял, был совсем небольшим, метра три-четыре в поперечнике, единственное окно было, как я уже отметил, забито досками, на полу валялся мелкий мусор, но выход отсюда, похоже, был только один, и там сейчас "растворялись" убитые мною Твари. Дальше был только ход на лестницу, но она была плотно завалена обгоревшими обломками. Мозг вяло отметил - кому могло понадобиться заколачивать тут окно? Однако выяснять это я не собирался, мне бы выбраться отсюда, по возможности живым и целиком. Тут же обругал себя, достал из другого кармана упаковку бинта, и перемотал ногу прямо поверх штанины, авось поменьше кровью разить будет. Так, ну чего, там живые-то есть? Где-то точно есть, далёкую стрельбу всё ещё слышно. А мои мужики как? Неужели все погибли? Чёрт, жалко-то как! Или позвать? - Эй! - гаркнул я, стянув, на секунду, повязку с лица. - Есть кто?! - Костя? - донёсся приглушённый голос майора Капкова. - Ага! - Живой?! - Да живой, живой! Парни как там? - Володю Белозерцева порвали, ничего не смогли сделать, а мы с Павлом живы. Эх, летёха, летёха! А всё наша беспечность! Автоматы надо носить с собой! И мне тоже положен! И людей побольше в охрану! Чёрт, ну как же так-то?! Мы решили не дожидаться, пока Твари полностью "развоплотятся", или что с ними после смерти происходит, а попробовать извлечь меня через окно. Вояки нашли какой-то дрын, выбили им пару досок в окне, ещё одну я сумел оторвать сам, после чего уже спокойно выпрыгнул на снег. Истерзанное тело лейтенанта Паша Бражников прикрыл своей робой, и теперь мы встали подобием почётного караула вокруг него, не выпуская из рук оружия. Через пару минут к нам подоспела помощь. Выводы из нападения Тварей были сделаны. Нам, в смысле МЧСникам, придали чуть не роту солдат в усиление, а непосредственно нашей группе выделили охрану в виде четырёх офицеров, больше похожих на спецназовцев. Но эти были уже из ведомства Сидорина, свои, у них опыт борьбы с Тварями поболее будет. Одним из "спецназовцев" оказался знакомый мне старший лейтенант Кочетов, разразившийся непечатной, но восторженной тирадой при виде моей одноглазой рожи. Кроме охраны мы усилили и собственные средства защиты - военные стали постоянно носить с собой ППШ, а мне выписали временное разрешение, и выдали уже хорошо знакомый автомат Томпсона. Но работа шла, а таких эксцессов больше не повторялось, хотя бдительности никто не терял, такие вещи бесследно не проходят. Спустя неделю в одном месте разведчики вспугнули очередной выводок, на сей раз бандерлогов, двоих МЧСников даже порвали немного, но, по счастью, не смертельно. Мне уже самому не терпелось покончить с этим мрачным рассадником Тьмы, слишком уж зловещее это место. К вечеру это особенно заметно - едва различимые остатки полуобвалившихся стен, торчащие тут и там обугленные балки или одинокие закопчённые печные трубы, какие-то кучи мусора, испятнанные грязным снегом. И полная тишина, нарушаемая лишь изредка недовольным карканьем ворон, которых кто-то спугнул в этом царстве гари и Тьмы. Именно Тьмы, потому что активность Тварей значительно возросла в последнее время, да мы и сами испытали это на своей шкуре. А зима уже на пороге, осень, я думаю, предприняла последнюю, отчаянную попытку задержаться, температура опять поднялась почти до нуля, с неба не сыпалось ничего, ни снега, ни дождя, но серая облачность давила на самую душу. Тяжёлое время... Тяжкое. Машка погрязла, или погрузилась, что вернее, в наш бизнес с головой, я немного рассеянно выслушивал её "доклады" вечерами, но понимал, что меня на это просто не хватает уже. А дела, с её слов, шли очень неплохо, уже нашли поставщиков нужного сырья, и как только встанут дороги, можно будет катить в деревни и везти первые партии лука, моркови и чеснока. Если всё сложится удачно, первые продажи пойдут уже в этом году! Хорошо бы, Сортировку я, когда-нибудь, снесу, в конце, правда, бонус нехилый ожидается, но другой Сортировки в городе нет, так что это разовая работа. И быстрее бы её закончить! С проблемным районом управились до нового года. Работали как проклятые, без выходных, полностью используя световой день. Погода выкинула очередной фортель, наступили морозы, несильные, градусов десять-двенадцать, но, зато, кто-то наверху забыл про снег. И теперь мы ездили по замёрзшим дорогам в клубах пыли, хорошо хоть дорожники выгнали грейдеры и выровняли полотно, срезав все колдобины, а то конец подвеске пришёл бы, к гадалке не ходи. Радость от окончания столь масштабных и сложных, чего уж тут говорить, работ, была смазана одним серьёзным изменением в общественно-политической жизни республики. Буквально за пару дней до того, как прозвучал последний взрыв, превративший в руины остатки школы и наш штаб, ушёл в отставку президент Орлов. Вот так, взял и ушёл, не как Боря, конечно - "я устал, я ухожу", перед народом он вообще не появился. Просто по радио, а потом и в газете, зачитали его обращение к "нации". В нём он благодарил всех, кто в него верил, извинялся перед теми, кого разочаровал, и сообщал, что "по состоянию здоровья не может, более, служить народу". Откровенно говоря, слухи о его возможной отставке ходили уже с месяц, даже говорили, что его давно уже никто не видел. Что точно произошло на нашем республиканском Олимпе, мне, лично, неизвестно, возможно, господин Карташов поделился бы, информацией, но я умерил любопытство. Оно мне надо? Нет, вот если серьёзно? Главное, лично для нас с Машей, что нашего покровителя не сняли, он сейчас стал, ни много ни мало, ВРИО премьера, а премьер, согласно конституции, сел в президентское кресло. Через полгода будут внеочередные выборы, сейчас ещё неясно, кто сменит Смирнова, а его сменят, это просто марионетка, насколько я понял. Но, по большому счёту, плевать, кто там будет нами рулить, на выборы я всё равно не пойду, это всё фарс и показуха. Карташов явно приложил лапу к этим движениям, видимо вот это как раз и есть те самые потрясения, о которых он говорил. Значит, у небожителей всё идёт по плану? Ну и хорошо, вы только наряды нам закройте, да денежку за взрывные работы выплатите. С деньгами проблем не возникло. Мы добили коньяк с Полывянным, признавшись во взаимном уважении друг к другу, которому в немалой степени способствовала сумма отката, которая вылилась, для меня, ни много ни мало, в две зарплаты. Потом мы отмечали окончание работ в "Русском столе", объединённой компанией подрывников и охраны, и офицеры из разных ведомств доказали, что умеют не только взрывать и стрелять, но пить. Майор Капков набил морду какому-то гражданскому, а потом мы с побитым пили на бурдершафт. Старший лейтенант Кочетов боролся на руках с Бражниковым, и проиграл ему ящик пива, в общем, праздник удался. Военные признались, что ради такого опыта стоило потерпеть гражданского начальника, то есть меня, за это тоже выпили. Помянули и лейтенанта Белозерцева, и я, совершенно расчувствовавшись, попросил передать его вдове тысячу рублей. Майор Капков сообщил, что, вообще-то они не были женаты, но это уже дело десятое. В общем, домой меня привезли, и я едва помню, как оказался в кровати. Я смотрел в окно на то, что осталось от города. Привычный пейзаж - обугленные развалины, торчащие, словно кости огромного, неведомого существа, обломанные балки, горы щебня и мусора. Ветер гонит чёрную, смешанную с золой, пыль по улицам, и я понимаю, что это не пыль, а Твари вышли на ночную охоту. Чёрные тени скользят по закопчённым ущельям, взбираются, ничуть не снижая плавности бега, на остатки строений. Кто-то бежит по чудом уцелевшей стене, словно это горизонтальная поверхность. Вот одна гончая поднялась на холм, бывший когда-то пятиэтажными домом, и села рядом с высокой, мрачной фигурой, закутанной в тёмный плащ. Существо обернулось, и я понял, что оно видит меня, смотрит мне прямо в глаз, или даже в самую душу. Но я не отвёл взгляд. Человекоподобная фигура вытянула в мою сторону лапу, и все Твари разом остановились, и повернули морды в мою сторону. Тоскливый вой вырвался из сотен глоток, проник мне в уши, в мозг, и в самое сердце, и выносить этот вой не было никакой возможности. И я... проснулся. Рывком сел на кровати, чувствуя, как бешено колотится сердце. - Кость? - Маша в темноте нашла мою руку. - Ты чего? - Ничего, - пробурчал я, - пить надо меньше. И потопал на кухню - принятое "на грудь" уже заявило о себе начинающимся сушняком. Жизнь продолжалась, долгожданный снег выпал и, похоже, больше не собирался таять. Его, правда, было немного, но вечерами стало чуть светлее, и исчезла вездесущая пыль, а ещё в воздухе уже витало ощущение праздника. Мы начали ещё 27 декабря, повод более чем законный - первая продажа! И хотя в длинной, минут на пять, речи, я утверждал, что это заслуга всех нас, то есть сотрудников предприятия "Пряности и другия колониальныя товары" (ну да, тщеславие), в глубине души хорошо понимал – главная виновница торжества скромно стояла где-то на заднем плане, держа в длинных, тонких пальцах стаканчик с лёгким вином. Если бы не Маша, ничего бы этого не было. И за это ей огромнейшее спасибо. А повод порадоваться был, старт оказался настолько хорошим, что тут же подписали контракт на поставку смесей в течение всего 34 года. Антон, за малую мзду, договорчик посмотрел и посоветовал включить пункт о запрете перепродажи наших специй другим покупателям. Вроде ерунда, оно это надо, колхозникам? У них вон планы серьёзные со своими колбасами на рынок выйти, но нам прикрытие, мало ли. Конечно, никто не застрахован от "серых" сделок, но пункт это имел смысл. В середине января пришли тревожные известия с севера - появились первые признаки, что Тьма сдвинулась. А раз тревожные, значит, двинулась она на юг. Возросшую активность Тварей внутри страны связали именно с этим явлением, тем более что военные в Жабино теперь чуть не ежедневно вели боевые действия против порождений Аномальной Зоны. Наконец исполняющий обязанности президента официально заявил, что да, действительно есть признаки "подвижек" Тьмы, поэтому он принял решение о создании резервной стратегической базы в Синих Бродах. Под это дело сразу изыскали и деньги, и специалистов и даже начали восстанавливать мост через Урмань, привлекая рабочих из деревень по всей стране, благо работы у крестьян сейчас было не так много. Я, всё же, собрался нанести визит Игорю Андреевичу. Во-первых, надо было поблагодарить его за "подгон", он не мог не знать о финансовой составляющей этого дела с Сортировкой, во-вторых, я решил, что есть смысл разузнать, что вообще творится в стране из, практически, первых уст. Интерес был у меня не праздный - военные придут в Синие Броды, через сколько дней они наткнутся на "Объект 17С"? И что будет дальше? Не всплывёт ли моё участие в одном очень скользком деле? Да и вообще, слишком много событий случилось за последнее время, надо войти в курс. Встретиться Карташов согласился без проблем, поблагодарил за бутылку настоящего коньяка, которую мне удалось с невероятным трудом достать через Полывянного. Но распивать ценнейший презент мы не стали, секретарша, та самая Екатерина, принесла нам традиционный чай со сливовым вареньем - Катенька, меня ни для кого нет, кроме, Смирнова, разумеется, - с необычной теплотой в голосе попросил и.о. премьера. - Я поняла, Игорь Андреевич, - прощебетала девушка, с обожанием взглянув на шефа. Хех! А ничего он себе секретутку подобрал, я ещё в прошлый раз отметил. - Обеденный перерыв, имею право, - пояснил он мне, и я понял, что у меня времени ровно до конца чаепития. Поэтому спросил в лоб - чего ещё намечается в нашем славном государстве? Игорь Андреевич выглядел уставшим, даже вроде как уменьшился в размерах, но на губах блуждала странная полуулыбка. - Если мы всё правильно сделаем, то всё будет хорошо, - туманно ответил он, - Тьма, вот, правда, коррективы вносит... С другой стороны, Орлов очень вовремя подал в отставку, представляете, что бы сейчас началось, будь он у власти? А что бы началось? Ничего бы не началось, я думаю. Мост не начали бы ремонтировать? Или базу в Броды не перенесли? Мне кажется, просто сменились рыла у государственного корыта с надписью "бюджет", а суть не изменилась. Или в этом и есть смысл сменяемости власти? Спросил я о другом. - А что, Тьма и в самом деле сдвинулась? - Есть признаки, - осторожно ответил Карташов, - в том числе и возросшая активность мутафауны внутри страны, хотя тут ещё много вопросов. - Вам бы с соседями перемирие какое заключить, да аэропланов у них прикупить, - осторожно произнёс я, кося под "кухонного" эксперта, - глядишь, за Тьмой можно понаблюдать с безопасного расстояния. - Уже, - заулыбался Карташов, зачерпывая ложечкой варенье, - пока это, гм, секретные сведения, но, не думаю, что вы начнёте трепаться на каждом углу. - И...что за сведения? - рискнул спросить я, тоже сделав глоток чая из своего стакана. Температура была как раз подходящей, то есть времени осталось совсем немного. - Дело в том, что прошлая власть была слишком озабочена набиванием собственных карманов, - внезапно злым голосом заявил ВРИО премьер-министра, - а многие реальные, жизненно-важные вопросы не решались. Дошло до того, что соседи спёрли из-под носа генерала Шаповалова целый бронепоезд! Я, всё же, поперхнулся и закашлялся, едва успев закрыть рот рукой, иначе забрызгал бы весь кабинет. - Как, бронепоезд? - попытался изобразить я изумление, что было не так уж и сложно. - А вот так! Военные в Синих Бродах видимо, хорошо знали дорогу только до ближайшего борделя, а что в округе делается, их не интересовало совершенно. А вот большесольцы поинтересовались. И нашли у нас целую железнодорожную станцию, о которой мы были ни сном ни духом. А потом совершенно спокойно прибыли туда по железной дороге, и угнали целый бронепоезд, и ещё кучу всего, что там было. Судя по тону, происшедшее Карташова больше веселило, чем расстраивало, а я вот сидел ни живой, ни мёртвый, даже чаю расхотелось. - Да, ладно, - махнул он рукой, - это уже дело прошлое, ворошить никто не будет, было и было. Слава богу, власть поменялась, сейчас надо поскорее исправить, что они успели наворотить. Меня, конечно, подмывало спросить, а где вообще сейчас господин Орлов, жив ли? Но гораздо больше волновало собственное будущее. Как он сказал - не будут ворошить? Точно не будут? - И как же теперь с соседями? - спросил я, и сделал быстрый глоток до того, как Карташов что-то ответит. А то опять подавлюсь. - Ну-у, как, ведём переговоры, вы же и сами понимаете, всё это бряцанье оружием и угрозы агрессии или аннексии, это просто смешно! У нас один единственный враг - Тьма, с ней и нужно бороться. Сообща. А политика... Нет здесь сильного государства, нету! Никто ничего не сможет сделать, ни мы, ни Большие Соли, ни Углегорск, ни Москва... - Москва? - удивился я. Про столицу нашей Родины здесь говорили крайне редко, и всегда в прошедшем времени, это был город Оттуда, из других слоёв и другой жизни. - Да, Москва тут тоже есть, и люди там живут, и неплохо живут, город богатый, ресурсов много. И у них были попытки подмять под себя соседей, только первая же война сократила численность мужского населения чуть ни на треть, а восполнение идёт крайне медленно. Вот и всё. Я думаю, мы, всё же, придём к объединению, ресурсная база не вечна, более того, она уже заканчивается. Остались лишь недра, но для этого нужна полноценная промышленность, а мы думаем, как у соседей соляные прииски оттяпать. - А что на юге? – решил я расширить свои "горизонты". Оказывается, мир действительно гораздо больше, чем мне представлялось. Я имею ввиду мир людей, пусть и провалившихся сюда, но живущих и контактирующих друг с другом. - А ничего, на юге всё гораздо хуже, - огорошил меня Карташов. - Мы, по сути, в самом комфортом месте находимся. И Тьма даёт нам возможность жить, и выращивать что-то можем, то есть с голоду не сдохнем, и о достижениях цивилизации думать не надо, только подбирай, что валяется. А на юге Тьмы нет, там никто механизмы и оружие не консервировал. Всё износилось, развалилось, кончилось. Люди живут маленькими обособленными анклавами, обрабатывают землю вручную, обороняются от соседей, кто как может. Выживают, как и мы, да, и им даже нужно меньше топлива или тёплой одежды, но это же путь вниз, к деградации. - А... откуда эти сведения? - спросил я, немного шокированный открывшейся картиной. - Мы тут живём уже почти тридцать лет, как вы думаете, где ещё люди не побывали? Ну, да, логично. - А почему они не идут на север? - задал я очередной вопрос. - Или, я не знаю, почему не торгуют с нами? - По поводу идти к нам. Вы бы пошли пешком за тысячу километров в другую страну, где живут совершенно чуждые и даже враждебные вам люди? - Э-эм, наверное, нет, - согласился я с таким набором вводных. Но не все же враждебно настроены. - Не все. И разумеется, кто-то всё равно пытается, и какая-то миграция в приграничных районах есть, - ответил Игорь Андреевич. - Только вот кроме естественных трудностей путешествия, есть ещё и искусственные. - Банды? – догадался я. - Именно. Порой легче захватить человека в плен и заставить работать за еду, чем самому что-то производить. Банд там много, более сильные анклавы сдерживают их экспансию на север, а они, в свою очередь, терроризируют юг. И торговать южане с нами не могут. Что они могут предложить для обмена? Сельхозпродукцию? Так им едва хватает того, что вырастили. Мясо? Наверное, в какой-нибудь Монголии зреет новое племя завоевателей-скотоводов, только, опять же, не надо забывать про лошадей. Которых нет. Да и не нуждаемся мы в продуктах питания, всё, что нужно, мы выращиваем сами. Они, южане, нуждаются в наших ресурсах, даже в бензине... - Но ведь на юге, я имею ввиду всякие Арабские Эмираты, нефти полно, - перебил я министра. - Вы в каком времени живёте? - напомнил мне Карташов. - Весь расцвет Ближневосточной нефтяной экономики начался после Второй мировой войны, а тут она только-только закончилась на Момент Разделения. Насколько мне известно, российские нефтеперерабатывающие заводы на Каспии были разрушены, непонятно, то ли немцами, то ли наши, отступая, взорвали всё. И потом, много ли проку будет от специалиста-нефтяника из двадцать первого века, если ему придётся работать на оборудовании первой половины двадцатого? - Но ведь из угля бензин делают? И перегонять нефть несложно, я так понимаю, это типа самогонного аппарата, если упрощённо. У нас в слое горцы так делали, и ничего. - Можно, - согласился мой собеседник, - но, снова повторюсь, мы с вами где оказались? Здесь полно брошенной техники, словно специально законсервированной. Там, - он махнул рукой, как ни странно, на юг, видимо знал направление, - ничего этого нет и, видимо, не было. И угля у них нет, чтобы альтернативу найти. Люди просто брали и использовали, что есть, и не заметили, как все потратили. И анклавы стали съёживаться. Карташов руками наглядно показал, как это происходило, сведя вместе ладони, пока они не образовали кольцо. - Сильных центров нет, многие ушли в банды, потому что не хотят копаться в земле. И нам это грозит, - добавил он после небольшой паузы, - более того, может так случиться, что Тьма выдавит нас на юг. - Тогда война? - уже понял я. - Да, тогда война. Если мы сумеем возродить промышленность, то есть выпустим сами хоть один полноценный автомобиль, например, или винтовку. Не из готовых запчастей, а целиком, от руды до готового изделия, тогда да, тогда у нас есть шанс. - Если Тьма не поглотит, - выдал я мрачное предсказание. - Если не проглотит Тьма, - медленно повторил Карташов. - То есть, с соседями у нас сейчас мир? - решил я внести немного позитива в беседу, а то всё слишком уж мрачно вырисовывалось. - Мир, - хмыкнул он, и одним глотком допил свой чай. - Думаю, ещё до весны заключим соглашение, они уже выделили нам два самолёта-разведчика, там даже фотооборудование стоит, вылеты к Тьме каждый день осуществляем, как погода позволяет. При упоминании специального оборудования у меня снова что-то сжалось внутри, уж я-то прекрасно знал, о чём идёт речь. Сам и снимал на такую камеру. Но вида не подал, сумел совладать с собой. - В общем, Константин Александрович, будем и дальше выживать. Вместе. Он, встал, протянул мне руку, и я её пожал. - Да, кстати, - задержал он мою ладонь, - там у ваших бывших работодателей довольно серьёзные неприятности начались. - Начались? - воскликнул я. - Я думал, они уже кончились! - Нет, дело только раскручивается, тут вскрылось многое. И утаивание ресурсов от государства, - он пристально посмотрел мне в глаз. Сукин сын! И что теперь? - И убийства, - добавил Карташов, по-прежнему не выпуская моей руки. - Убийства? - спросил я севшим голосом. - Да, покойный Ромодановский был натуральным душегубом, как выяснилось. Вас, возможно, вызовут на допрос в МГБ. Да не волнуйтесь, - видимо, углядел мелькнувший в моём взоре страх министр, - ненужных вопросов вам не зададут, я же не с другой планеты. Мародёрили, и вы и другие, и утаивали от государства, это же не тайна, на самом деле. Кстати, эту систему мы тоже будем пересматривать, потому что вместо сохранности тех же машин люди думают, как их разобрать и продать в виде запчастей. Что неправильно изначально. И система оплаты была неправильной, да много всего... Но, я вам уже говорил, дела эти ворошить не будет никто, перевернули страницу. А вот за убийства и другие тяжкие преступления люди должны ответить. Возможно, вы чем-то поможете следствию. - Да-а-э, - я лихорадочно пытался сообразить, кого у нас в конторе можно было назвать убийцей. И выходило, что я чуть ли не больше всех народу на тот свет отправил. Но не будет же он меня вот так вот "сливать"? Или будет? Да нет! Смысл тогда предупреждать меня? - Ну, не смею задерживать более, - Карташов ещё раз сжал своей ладошкой мою длань, - Марии Александровне поклон от меня. - Непременно передам, - пообещал я и вышел из министерского кабинета в полном смятении чувств. ГЛАВА 10. Однако страхи мои были напрасными. Меня действительно вызвали в МГБ, только не в шесть утра и не под конвоем, а вполне мирно, позвонив на работу и попросив (!) заехать, как будет время. Следователь, уже другой, не тот, что пытал меня про помершего в больнице бандита Калёнова и Гочу, задал очень неожиданный вопрос. - Вам такая фамилия - Бегимов, знакома? - Бегимов? - переспросил я. - Знакома, а... в связи с чем вопрос? - Бывшие ваши коллеги утверждают, что вы пересекались с ним в конце августа 32 года? Было такое? Ерказы Кобыландыевич Бегимов? - Ну-у, отчество мне неизвестно, но да, было такое, - подтвердил я, теряясь в догадках. - Вы можете вспомнить обстоятельства, при которых видели его в последний раз. - Так э-э... В последний раз, говоришь? А в последний раз я его видел в Синих Бродах, на "Точке" и он... А я не помню, вернее, не видел, куда он делся потом. Мы, как-то в прострации некоторой все были. Пришлось рассказать и про это, и про то, как казах с катушек слетел. - То есть, последний раз вы его видели входящим в ворота базы ЧОП "Эгида" в посёлке Синие Броды, Комсомольского района? Так? - Так, - согласился я. - И что с ним стало потом, вы не знаете? - Ну-у, Николай Крысин сказал, что он, типа, с катушек слетел, в общем, не выдержал стресса и застрелился, - сформулировал я более литературным языком, что мне известно про Ерказы Бегимова. - Ага, - кивнул головой следователь, делая какие-то пометки. - А когда он вам это сказал? - Так на следующий день. - Ага, - снова забегал он карандашом по бумаге. - А что, там не так всё было? - осмелился я на вопрос. - Да-а…, - следак аж кончик языка высунул от усердия, продолжая выводить каракули на бумаге. Наконец он поставил точку и поднял на меня взгляд. - Судя по всему, Бегимова этого убили, если только он сам себя в сердце ножом не пырнул. Вот, пытаемся понять, кто это сделал. Ваши бывшие коллеги валят всё на Крысина. А там ещё четыре трупа всплыло. "Вот сука! С собой покончил! А ведь глазки он отвёл тогда!" - подумал я, чувствуя, что закипаю гневом. - Не знаю на счёт Крысина, - сказал я, всё же стараясь не выдавать волнения, - но тогда их осталось всего четверо, сотрудников "Эгиды" я имею в виду. Он, Пак, Васенин, и Ишеев. Васенин с Петром, Ишеевым, - чекист кивнул, мол, в курсе, о ком речь, - почти всё время на виду были, к тому же все напились к вечеру. А вот Ерказы... Он сразу исчез. Так что... Я развёл руками. Да и есть ли смысл гадать? Я сообщил, что знал, пусть копают. Хотя один момент я решил уточнить. - А как вы узнали, что его зарезали? - стало мне любопытно. - Так в Синих Бродах у фирмы вашей бывшей объект же. Был. А там базу резерва создавать будем, так что встал вопрос отчуждения. И тут выяснилось, что оформлено там всё как-то с нарушениями, в общем, возбудили дело. Дело возбудили? Отчуждение? Понятно, зачем покупать, если можно официально отнять, "отчуждить" или как правильно сказать? Вроде бы и наплевать, но всё равно коробит от такого цинизма. С другой стороны, как у нас в слое говорили - жаба трахнула гадюку? - Во время осмотра территории служебная собака нашла могилы, - продолжал, между тем, чекист, - а тела там, вы в курсе, наверное, не портятся. Вот и узнали, кто и как погиб. Бегимова вашего зарезали, кого-то задушили удавкой, двоих застрелили. - Да-а, - впечатлился я. То есть мы, считай, на погосте жили? Удивил, немного, способ, которым Ерказы на тот свет отправили. Это уж совсем мясник какой-то работал. - И что, одним ударом, прямо в сердце? - Да, - следователь покопался в папке и выложил на стол не очень качественное фото. На нём, в обрамлении каких-то мрачных пятен, крупным планом был взят разрез на теле человека, но, не зная, что это такое, даже сразу и не скажешь, что смотришь на труп. Ниже пореза лежала маленькая линеечка со странными чёрными "шашечками". Благодаря ей я и понял, что рана шириной всего около двух сантиметров. Прикинул на пальцах - а узкий клинок-то. - Чем его, как думаете? - спросил я гэбиста, потому что у меня родилось подозрение. - А хрен его знает, кинжал какой-то, эксперты говорят, обоюдоострый. Или типа стилета. - Или кортика… - Кортика? - Да, как у моряков. Только немецкого. - Х-мм, а возможно, - поглядел следак на фото. - Это Пак его убил, - уверенно сказал я. - Андрей Петрович Пак, у него был такой кортик, он его в ножнах на сапоге носил. - Ну, может и так, - философски заметил чекист после непродолжительного раздумья, и убрал фото в папку. - Только это же не проверить, правда? Пака этого тоже убили, вы же присутствовали при этом, насколько я помню? Я снова напрягся. - Да, присутствовал. Но я и не настаиваю, это так, мои предположения, не более. - Ну и хорошо, - прихлопнул он папку с "Делом", обозначая, видимо, конец разговора. - Если что ещё вспомните, - гэбист протянул мне на прощание квадратную бумажку с фамилией и номером телефона, - позвоните. - Хорошо, - пообещал я, и поехал на работу. Видимо, гэбисты рассчитывали, что я на Руденку или Батурина укажу, а я опять это дело в "глухари" отправил. Да и хрен с ними, пусть сами разбираются, мне, главное, чтобы в других делах не копались. А то, хоть Карташов и уверял, что не будут поднимать эти вопросы, но всё равно стрёмно как-то. Отец Зосима, шлёпая задниками мягких домашних туфель, спускался по ступеням в подвал. Многогрешная Ольга снова вытянула из него все силы, так что пришлось даже вздремнуть полчасика. "Надо же, какая сила в этой тихой и, внешне, забитой девице", - думал он, скользя рукой по отполированным перилам лестницы. - Нет, всё же есть у него чутьё на таких, есть. Он происки Диавола сразу углядел, и на исповедь тогда не просто так надел епитрахиль* на голое тело, ибо знал - если есть в ней бес, то сразу проявит себя" [*Епитрахиль - принадлежность богослужебного облачения православного священника. Длинная, широкая лента, огибающая шею и обоими концами спускающаяся на грудь. Во время исповеди епитрахилью покрывают голову исповедующегося]. От сладострастных воспоминаний отец Зосима почувствовал слабое томление в паху и, в который раз, подивился на самого себя - Там, в своём слое, он такими "подвигами" похвастать не мог, а здесь словно обрёл вторую молодость. Да, пожалуй, пора приступить к объяснению падшей грешнице сути "содомского греха", только вот сначала он возьмёт из погреба винца. Виноделие было страстью Зосимы, его главным и единственным хобби, которым он особенно увлёкся именно здесь, в "преддверии Чистилища", как он сам именовал Отстойник. Господь не послал на эту землю виноградной лозы, зато было много других даров Его, и из них получался вполне приличный продукт. Да, по церковным канонам, для Таинства Причастия годился лишь кагор, но в какой момент обычное креплёное красное вино превращается в кровь Его? Правильно, когда над ним, в свою очередь, тоже совершено Таинство. И, в отсутствии продукта брожения виноградного сока, церковники были вынуждены искать заменители. У себя Там Зосима весьма уважал ежевичное вино, а так же разного рода наливки на основе этой ягоды. Здесь Господь лишил их и ежевики тоже, но упорство и изобретательность патриарха принесли свои плоды - сейчас в подвале настаивалась партия чудесного напитка по вкусу очень напоминающего божественный ежевичный нектар. И Ольга, хоть и грешна душой и телом, тоже заслужила бокальчик-другой, к тому же вино поможет ей расслабиться, потому что далеко не все легко переносят первое проникновение "туда". Похотливо улыбаясь и уже чувствуя нарастающее возбуждение, отец Зосима отпер дверь погреба и толкнул тяжёлую дверь. Внутри был абсолютный мрак, так как вино должно вызревать без доступа солнечного света и при постоянной температуре. На секунду ему показалось, что тьма шевельнулась, и он задержался на пороге, пытаясь побороть невесть откуда взявшийся страх. Исчадия ада тут завестись не могли, служки и казаки из охраны три-четыре раза в сутки светят в погребе фонарями, Зосима на Бога, конечно, уповал, но и мерами предосторожности не пренебрегал. Тогда почему ему так страшно? Тьма снова шевельнулась, и в пятачке света от лампочки в коридоре появилась тень. "Господи! Прости меня многогрешного! Дай мне силы!" - со всей искренностью взмолился отец Зосима и зашарил на груди, дабы вооружиться распятием. Но потом вспомнил, что всегда снимал с себя атрибуты Веры, когда приходилось вплотную заниматься заблудшими душами, и вовсе не потому, что это может осквернить священные регалии. Нет, просто тяжёлый золотой крест мог поцарапать нежную девичью кожу, и вообще мешал процессу. "Господи! Спаси меня, Господи!" - тихо прошептал отец Зосима, хотя в душе он вопил так, что его должно было быть слышно во всех уголка царствия небесного. Но Бог в этот момент был занят чем-то другим. Чёрная тень вытянулась, обрела подобие формы, что-то коснулось головы ересиарха, и через мгновение его череп лопнул, словно гнилая тыква. - Ты слышал? - поднял глаза на приятеля усатый мужчина лет двадцати пяти. Тот оторвался от созерцания карт, и секунду-другую пытался понять, о чём говорит его товарищ. - Нет, - неуверенно ответил он, наконец. - А чего? - Да вроде внизу вскрикнул кто-то? - усач в форме казачьего урядника положил свои карты на стол, рубашкой кверху, и расстегнул кобуру с Наганом. - Батюшка веселится, - предположил второй казак, тоже усатый, но в звании подхорунжего. - Не, у него баба наверху осталась, - напряжённым голосом сообщил урядник, пытаясь уловить хоть какие-нибудь звуки. Но в доме царила тишина. Наконец до обоих дошло - в доме-то тихо, а вот собаки на улице уже пару минут захлёбываются лаем. Охранники переглянулись и, не сговариваясь, вскочили, почти одновременно достав револьверы. - Вниз? - спросил подхорунжий. - Угу, - кивнул головой урядник, и взвёл курок. Казаки двинулись к выходу из комнаты, при этом один из них смахнул лежащие на низком столике карты сабельными ножнами, но даже не заметил этого. В коридорчике обоим, вдруг, стало не по себе, потому что собаки во дворе просто бесновались, а в доме, напротив, стояла какая-то зловещая тишина. - Ваше Святейшество? - позвал урядник патриарха, подойдя к лестнице, ведущей на второй этаж. Тишина. Затем оба услышали скрип ступеней, обернулись, и их крики потонули в грохоте револьверный выстрелов. Гигантская чёрная тень прыгнула вперёд, взмахнула длинной лапой, и подхорунжий с ужасом вытаращился на вываливающиеся у него из живота внутренности. Его товарищ, расстреляв весь барабан, откинул пистолет в сторону и выхватил из ножен шашку. Законы здесь не запрещали оттачивать это оружие, и казаки в ВНР были вооружены отнюдь не бутафорскими клинками. А урядник ещё и мастерски владел им, вызывая при каждой демонстрации восторженные возгласы товарищей. Чёрная конечность метнулась в его сторону, казак изо всех сил ударил по ней шашкой и почувствовал, как оружие соприкоснулось с чем-то упругим. Чудовище взревело, оглушая его инфернальным визгом, он попятился, почувствовал под каблуком ступени и, как был спиной, поднялся на пару шагов вверх по лестнице. Тварь предприняла ещё одну атаку, казак взмахнул шашкой, заранее просчитав траекторию удара, но вдруг что-то с силой рвануло его оружие из ладони. Он повернул голову и с ужасом уставился на клинок, застрявший в вертикальном брусе, поддерживающем всю конструкцию. "Писец", - мелькнула мысль, и тут кинжалоподобные когти вонзились ему в живот, причиняя невероятную боль. Он закричал и кричал ещё долгий миг, пока монстр не вырвал ему трахею вместе с голосовыми связками. Смерть патриарха-ересиарха, разумеется, породила волну слухов. Хотя большинство верили в официальную версию, а именно, нападение Тварей, находилось немалое количество конспирологов, очень убедительно доказывающих, что тут имеет место заговор. В убийстве винили МГБ, мол, отец Зосима был духовником самого Орлова, а, значит, знал все государственные секреты, которые президент выболтал ему на исповедях. Не менее популярной была теория о происках некой секты сатанистов, якобы они поклонялись самой Тьме и даже умели управлять чудовищами. Причём по одной из версий, рулил ими некий "чёрный волхв", но человек, а по другой – то же самый волхв был адаптантом. А вот сами члены секты были обычными, если это слово применимо к сатанистам, людьми. Что до меня, я думаю имело место банальная человеческая беспечность. Монстры же выпрыгнули из погреба, где патриарх хранил запасы вина? Их, говорят, в категорию "вещдоков" перевели и теперь вся верхушка МВД не просыхает, поминая отца Зосиму. А в погребах, обычно, очень темно. Не уследили, не просветили вовремя, на Бога понадеялись, как вариант. Немного странно, правда, что целый полуэскадрон казаков не смог совладать с Тварями, говорят, в резиденции патриарха была натуральная кровавая баня, трупов два грузовика вывезли. С другой стороны, у казачков только пистолеты и винтовки, могли и не отбиться. И всё же странно, столько людей полегло, это сколько же Тварей там, в подвале завелось? Старая самка подняла голову, на секунду перестав рыхлить клыками мёрзлую землю. Здесь, в лесу, снега было ещё не так много, и в промёрзшей подстилке из опавших листьев и перегноя было много корма - жуков, червей, полусгнивших корешков и прочего. Хорошее место. Что-то встревожило лесную свинью, и она повела испачканным в земле пятачком, вбирая в себя окружающие запахи. Но ветерок приносил только ароматы леса и родного стада, которое она возглавляла уже пятый год. Что же её насторожило? Звук? Да, что-то было там, за редкими деревьями, слабое зрение не позволяло увидеть деталей, и великолепно развитое обоняние тоже не сигнализировало об опасности, но вот слух... Самка издала фыркающий звук и всё стадо, как по команде, перестало рыться в земле, и подняло головы. Новое фырканье, и самки захрюкали, призывая детёнышей. Бежать! Бах! Что-то грохнуло именно там, откуда и исходил подозрительный звук, и альфа-самка знала, что это такое. Двуногие каким-то образом умели убивать на расстоянии, и этот звук очень часто нёс боль и смерть. Командовать больше не было необходимости, стадо уже неслось в спасительную чащу, лишь одна молодая самочка лежала на боку, словно не слышала сигналов опасности. И старая кабаниха знала, что самочка эта уже мертва. Она повернула голову в ту сторону, где скрывались двуногие, маленькие глазки зажглись злобой, захотелось сбить врага с ног, распахать ему брюхо своими клыками, пусть они и не столь велики, как у самцов. Но в следующий миг она уже неслась по тропинке в снегу, догоняя стадо - они важнее, сегодня погибла всего лишь одна свинья, но она может спасти десятки. Трофим Олимпиевич опустился перед подсвинком на колени, снял рукавицы и, положив ладони на рыжеватую шерсть на боку, что-то зашептал. "Прости нас, многогрешных" - разобрал я. Молится? Всё-таки мы все суть язычники, налёт цивилизации слишком тонок и сквозь него постоянно пробивается дикарь-охотник - наш не такой уж и далёкий предок. Если посчитать, сколько тысячелетий мы ходили в плоховыделанных шкурах и спали у костров, и когда заявили, что мы "цивилизованные", и переложить это на среднюю продолжительность жизни, то мы ещё из пелёнок не выбрались. И, как и во времена неолита, мы, чуть что, обращаемся к неведомым силам, или духам. Странные мы существа, всё же - убили, попросили прощения, и, вроде как, уже не убийство? Не думаю, что волки извиняются перед своей добычей, а мы... А подсвинок хорош, самочка, но упитанная, осень была долгой и зима всё никак не наберёт обороты, а уж февраль на дворе, вот они и жируют на подножном корме. Жёны Олимпыча очень специям образовались, наверное, сегодня нас ждёт нечто совсем уж грандиозное из кабанчика. Серёга Богатырёв, как "автор" выстрела, делит добычу, да тут и делить-то не надо особо, традиционно, полтуши хозяину, нам с ним остаток. Но рачительный дядя Трофим забирает и потроха, и кишки, и желудок, и голову, и шкуру, и копыта. Холодец, колбаса, много всего можно приготовить. Ладно, кровь уже стекла, пора двигать назад, распределили мясо, взвалили на плечи лыжи, в лесу можно и так, пока, ходить. Трофим шёл первым, он и подал сигнал остановиться. Осторожным и плавным движением снял с плеча Мосинский карабин, пустился на колено, поднял его на уровень глаз. Затем поднял правую руку и пару раз махнул ладонью. Мы с Богатырёвым так же осторожно подошли ближе. Олимпыч указал куда-то вперёд, я вгляделся и вдруг увидел несколько серых теней, стоящих среди деревьев. Животные были крупными, серый, с чёрными или рыжими подпалинами, мех отлично маскировал их, и сейчас они все смотрели на что-то, неразличимое за заснеженным кустарником. Я поднял к глазу бинокль. Головы чуть наклонены к земле, морды вытянуты вперёд, и у всех "волчья улыбка" - поднятая к самому носу верхняя губа, обнажившая клыки. Это они против кого так? Здесь у них, кроме людей, только рыси враги. Ну, ещё медведи, но "шатуны" тут редкость, кормовая база хорошая, мишки зимой дрыхнут. Рысь? Волки не любят этих кошек, и предпочитают уйти из их охотничьих угодий. Может старая какая или подранок? - Чёрное что-то, - шепчет Богатырёв. - Сломанная берёзка и от неё правее, видишь? Я навёл бинокль на указанное место но, прежде, увидел, что волки тоже услышали Сергея. Один зверь смотрел прямо на меня и, внезапно, мотнул головой, словно показывал - смотри, мол, туда. И да, там, на снегу виднелись что-то чёрное. Неестественно чёрное для леса, где всякая тварь старается быть незаметной. Только вороны плюют на маскировку, полагаясь на высоту и силу крыльев. Но это не ворон, существо крупнее. Что же? Что-то сдвинулось на самой границе зрения, я перевёл бинокль - волки исчезли. Секунду назад были и вот уже бесшумно растворились в лесных зарослях. Нападать на нас они не будут, нет необходимости, к тому же у меня было подозрение, что ТАМ лежит. И, если я прав, мы с волками на одной стороне сейчас, мы - живые, а это... Тварь издыхала. Вернее, она уже издохла, потому что исходила Тьмой. Такое я видел впервые, чтобы темнота выходила из неё не струйками, а равномерно, она словно "парила" Мраком. Трогать существо руками не было никакого желания, но палкой тушу мы пошевелили. "Недогончая" какая-то. Или детёныш, если у них таковые бывают. Но откуда? И что с ней случилось? Других Тварей в округе нет, я это чувствовал, вернее, НЕ чувствовал, а мой "барометр" ещё ни разу не подвёл. А вот и следы. Вот как выглядят твои лапы, урод! Да, это не волк и не кошка. Стопы лишены подушечек, больше всего след похож на отпечаток когтистой ладони, только пятый палец выше, видимо. Но в более глубоком снегу отпечатался и он. - Пройдём? - спросил я у своих спутников, указывая на извилистую цепочку следов. Мужики лишь кивнули головами - Твари в окрестностях деревни, это тревожный знак, пяток километров всего до людей-то. Гончая, видимо, была или ранена, или больна, или умирала от старости. Потому что шла очень неуверенно, часто ложилась, словно отдыхала. И ещё она была холоднокровной, если у них вообще есть кровь - снег под телом не таял вовсе. Что же ты какое, сука? Спустя примерно километр дядя Трофим хмыкнул: - Из Воровки, что ль, пришла? Мы вопросительно посмотрели на него. - Деревня там, в паре вёрст, Воровка, не живёт никто, дворов десять всего осталось, - пояснил он, - более неоткуда взяться. Ну, вот сейчас и проверим. Тварь действительно пришла из деревеньки. Десяток изб с прогнившими крышами зияли чёрными оконными провалами, у многих даже двери отсутствовали - рачительные соседи вывезли оттуда всё мало-мальски ценное. Но в стоящей на отшибе баньке кто-то сколотил новую дверь, хлипкую и легко открывающуюся наружу, но достаточно плотную, чтобы обеспечить появление там Твари. И сделано это было недавно, люди, трое, пришли с востока, и ушли туда же. Взрослые мужчины. С Андреем Кочетовым я связался, прежде всего, потому, что мы были знакомы. Сначала пару раз пересеклись, когда он приезжал на прорывы, которые нам удавалось ликвидировать своими силами. Потом немного послужили вместе, пока взрывали Сортировку, и, хотя он был жуткий матершинник, но показался мне грамотным спецом по всяким порождением Мрака. А сигнализировать о нашей находке было нужно, ни у кого из нас не было сомнения - Тварь вывели здесь специально. Возможно такое? Да легко! Профессор Загор-Загорский и не скрывал особо, что эксперименты в этом направлении ведутся уже давно, и Хренов в своих записях упоминал, что они выводили Тварей и скармливали им людей в попытках разобраться, как ЭТО вообще работает. Вопрос был в другом - зачем? Зачем кому-то тащиться в глухомань, готовить место для появления Твари и, потом, уходить, не дождавшись конца эксперимента? А они ушли за день или два до того момента, как существо выбралось из бани. Фактически, эти люди пришли, сколотили из подручного материала дверь, даже, скорее, щит, которым закрыли дверной проём, и ушли восвояси. А Тварь выбралась позже, сегодня, уже полудохлой, потому что сразу начала падать в снег. Район этот относился уже к Первомайску, но я решил, что расследованием должны заняться именно столичные спецы. Потому что в бане было ещё кое-что. Я встречал эти знаки и раньше, просто не обращал на них внимания, считая элементом уличной субкультуры, типа граффити и всяких "наскальных" надписей, навроде "Зенит-чемпион" или "Цой жив". А вот обнаружить их в заброшенной деревенской бане было, по меньшей мере, странно. Их, это нарисованный углём странный символ, похожий на зеркально написанную единицу с лишним "носиком" пониже основного. А под ним схематичный рисунок глаза, разделённого диагональной чертой на две части, причём они изображены чуть сдвинутыми по отношению друг к другу, словно не до конца совмещённые части мозаики. И верхняя часть глаза полностью закрашена чёрным, а вот у нижней имеется нормальной зрачок. В точности такие же рисунки я видел в сарае у въезда на нашу базу, а ещё в том доме, на Сортировке, где мне удалось отбиться от бабуинов. Я уже говорил, что в совпадения не верю? Да, я не всегда вижу очевидное, и дело отнюдь не в отсутствии глаза, но тут не нужно быть Эркюлем Пуаро, чтобы понять - дело нечисто. Старший лейтенант Кочетов разразился потоком заковыристой брани, едва увидел символы на полу хибары, куда я привёл его спустя всего день после нашей охоты. Пришлось отказаться от бани, и даже от угощения из кабанятины, слишком важной я посчитал нашу находку, так что, пока ещё было светло, мы с Машкой прыгнули в "Кюбель" и помчались домой. А на следующий день я уже трясся по той же дороге обратно, правда, на сей раз, в обществе парней, на всякий случай. Дошли мы и до места, где обнаружили саму Тварь, там не осталось вообще ничего, даже тёмного пятна, только вмятина в снегу, по счастью ещё не засыпанная снегом. Старлей долго выписывал круги по поляне, измерял рулеткой следы и саму ямку от тела, и матерился не переставая. На обратном пути я затащил его к себе в машину и насел с требованием рассказать, что это ещё за чертовщина. Потому что я не просто имею право, я обязан знать, что ещё за напасти нас поджидают в этом чёртовом Отстойнике. Андрей сопротивлялся недолго, и уже на полпути назад мы знали всё. Во всяком случае, он заявил, что больше добавить ему нечего. И вырисовывалась такая картина - примерно год назад в поле зрения МЧС попал некий "волхв". Вернее, тогда впервые они услышали это слово применительно к некоему человеку, по слухам обладающему властью над Тварями. Слухов вокруг этой персоны роилось немало, и где среди них правда, а где откровенный бред, понять было невозможно. Поначалу к этим слухам отнеслись скептически, можно сказать, что даже проигнорировали их. Просто кто-то из офицеров отразил это в своём рапорте, поскольку они обязаны фиксировать всё, имеющее хоть какое-то отношение к Тьме. Но время шло, и "волхв" стал мелькать всё чаще и чаще, а затем, примерно полгода назад, они наткнулись на явные признаки искусственного выведения Тварей. Как именно их выводят, Кочетов нам, разумеется, не сказал, но сообщил, что с тех пор они всё чаще и чаще фиксируют такие случаи. Так, например, они считают, что в том инциденте, когда погиб Савелий, Тварей явно вырастили специально. И там тоже были такие знаки. И в хибаре, где я расстрелял бабуинов, они тоже были, и там, в точности так же помещение специально подготовили для появления Тварей. Были и другие случаи. Но сейчас "волхв" впервые вышел за пределы Вышинского, и это весьма беспокоило старшего лейтенанта. - Так, может, он давно уже тут ошивается, просто вы не в курсе? - спросил я. - Статистика есть какая по регионам? Кочетов сморщился, словно проглотил лимон и я понял, что со статистикой тоже не всё хорошо. Расстались мы на обещании усилить бдительность и сообщать ему обо всём подозрительном, вообще обо всём, даже если это, на первый взгляд, и не связано с Тьмой. А спустя неделю зима, наконец, вспомнила, что она зима и решила завалить всё снегом. Снегопады, что характерно, сопровождались довольно сильным ветром и низкой температурой, настоящая вьюга, и такая погода стояла уже вторую неделю. Проклятый ветер находил мельчайшие щели в окнах, выдувая из жилища тепло, и в комнате на куске брезента выросла куча брикетов торфа, хоть и сухого, но наполнившего квартиру горьковатыми запахами земли и болота. Булерьян раскалился чуть не до красна, и всё равно в кухне было так холодно, что приходилось надевать свитер и тёплые носки, а сама мысль о душе вызывала содрогание. - Маш, пошли в баню! - заявил я как-то, осознав, что холодрыга просто достала уже. Мы даже на работе почти не появлялись, потому что улицы за ночь засыпало снегом так, что даже "Кюбельваген" отказывался ехать. - Ой, пошли! - с радостью подхватилась моя супруга. Спустя всего каких-то полчаса мне удалось дозвониться из "привратницкой" до сауны, и даже сделать заказ прямо на сегодня. Цены ушлые предприниматели задрали на пятнадцать процентов, но это меня не остановило. Комендант, словно заправский фокусник, заставил исчезнуть в руке пятерку, полученную за пользованием служебным телефоном, а я, в очередной раз, задумался о том, чтобы провести домой отдельную линию. Дорого, да, две тысячи, плюс двести рублей в месяц абонентская плата, но мы коммерсанты или где? Кстати, на счёт где. Надо с Машкой поговорить кое о чём. Поговорить удалось далеко не сразу, из четырёх арендованных часов два мы потратили на себя и на всякое хихиканье, наконец, удовлетворённые и расслабленные, мы заказали чай, поскольку пива в такую погоду не хотелось совершенно. Он тут хороший, особый, с добавлением настоек на спирту. - Маш, я хочу задать тебе один вопрос, но не знаю, как. - Какой? - спросила она, поправляя простыню на груди, в которую завернулась, словно в тогу. - Пообещай, что не обидишься и, если разговор будет неприятным, то оборвёшь его в любой момент. - Ну-у, ты меня пугаешь! Опять что-то случилось? - Нет, нет! - поспешил я её успокоить. - Просто... Есть одна тема, которую мы с тобой вообще никогда не затрагивали. - Это какая? - встрепенулась супруга. - Дети, - выпалил я. - А-а, - Маша разом погрустнела, - ты хочешь детей? - Э-э, да. От тебя - хочу. Мария странно посмотрела на меня. - Я не смогу, - очень тихо произнесла она, наконец. - Ты представляешь, семь с половиной лет беременности?! - Я не об этом, - мягко ответил я. - А... вообще. В принципе. - В принципе? Кость, а какие могут быть принципы? Конечно, я хочу, чтобы у меня были дети от любимого мужчины, но это просто невозможно... В глазах у неё блеснули слёзы и она, вместо того, чтобы вытереть их, начала, зачем-то обмахиваться руками, словно пытаясь высушить потоками воздуха. - Ну прости меня, солнце! - я кинулся утешать супругу и на какое-то время мы закончили этот неприятный разговор. Но спустя час, может чуть раньше, она сама заговорила об этом. К этому моменту мы уже выпили пару чайничков "чаю", и я даже немного захмелел. - У меня был ребёнок, девочка, но... Порок сердца, - Маша, на сей раз, вытерла кончиком простыни крупные слёзы, катившиеся у неё по щекам. - Не надо, - остановила она мой порыв, - не утешай меня... Сейчас. Мне... Надо выговориться. Да, девочка прожила всего несколько часов, но для Машки это был серьёзный удар. И понадобилось несколько лет, чтобы она решилась на вторую попытку. Но тут умер Слава, её муж, а с новым мужчиной они даже ни разу не были вместе, неведомая сила забросила её в Отстойник как раз в самом начале романтического свидания. Ну а потом некий одноглазый "рыцарь" в ржавых доспехах спас её из лап разбойников, причём спас в буквальном смысле слова. - А у тебя дети есть? Там? - спросила она, когда слёзы удалось остановить. - Да, - кивнул я головой, - сын. Он уже взрослый. Но мы... редко видимся. Виделись... Так вышло. И я был ей благодарен, что не стала развивать эту тему, потому что для меня это тоже тяжело. Но заговорить об этом стоило, в том числе и потому, что появилась у меня одна мысль, и её следовало обсудить. Я часто вспоминал наш последний разговор с Карташовым, особенно ту его часть, в которой он описал наше вероятное будущее. Вернее то, что уже произошло где-то южнее - люди прожрали ресурсы и скатились до стадии родоплеменных отношений, замкнутых анклавов-общин, озабоченных лишь собственным выживанием. Ведь нас ждёт то же самое, и, что самое досадное, это произойдёт на нашем "веку", ибо век этот долог, сотни лет. Да, я верю, что буду любить её вечно, но я так же знаю, во что превращается жизнь двоих людей. Дети, это связь, цемент, если хотите, и это наш инстинкт, это, на самом деле, единственное, зачем мы рождены. И не наступит ли такой момент, что придётся бежать? Нет, я не откажусь от неё и не расстанусь, даже если у нас не будет детей, мы же не знаем, на самом деле, возможно ли потомство между нами, людьми из разных слоёв, но обсудить это было нужно. И даже если бы Маша была чайлдфри*, я бы всё равно был с ней до самого конца [*Чайлдфри, от англ. childfree - свободный от детей, те, кто сознательно не желает иметь детей]. О чём и заявил. - Но куда уйти? - воскликнула она. - Туда, в "потерну", - серьёзно ответил я. И сразу пояснил: - Это, пока, лишь теория. Намётки, если хочешь. Велика вероятность того, что ты не пройдёшь там, возможно, тоннель настроен только на меня. Но я собираюсь выяснить это. - Как? - вытаращила она глаза. - Через Карташова. Он курирует "гебню", - напомнил я, - а МГБ изучает эти вопросы. Представится момент, попрошу информацию. - А он предоставит её? - усомнилась она. - Кто знает, - пожал я плечами, - но у меня есть, что предложить на обмен. Мой персональный лаз. - А ты уверен, что он ещё не схлопнулся? - Не знаю, - медленно ответил я, - но как сойдёт снег, сгоняем туда вместе. Заодно проверим кое-что. - Что? - нахмурилась Машка. - Да-а... В общем, я его чувствую, тоннель этот. Не смейся, - я заметил у неё улыбку и, неожиданно, улыбнулся сам, - это на самом деле так. И ты тоже поймёшь, если почувствуешь. И ещё к месту твоего провала съездим. Помнишь, где это? - Примерно, - она немного подумала. - Но вспомню. - А как ты вообще себе это представляешь? - спросила Маша спустя ещё какое-то время, когда мы совершили очередной "нырок" в парилку. - Вот мы выходом из подвала этой, ТВОЕЙ... - Да, именно так, - рассмеялся я на столь явную демонстрацию ревности, - выйдем из подвала, и будет немая сцена. На самом деле, как выбраться из дома незамеченными, это вопрос десятый, тут можно продумать. Главное другое - ты же там вообще никто будешь, в смысле, ни документов, ничего. У тебя, кстати, паспорта с собой нету, Оттуда? - Нет, какое там? В халате на голое тело вышла. И в одном тапке. Я почувствовал укол ревности при словах "голое тело", но быстренько задушил эмоции. Сейчас это тело сидит напротив меня, а тот лошок... хе-хе, он же до сих пор сидит у неё дома в одной позе! Надеюсь, в очень неудобной. И рот открыт, как у дебила. - Так вот, - отвлёкся я, наконец, от своих собственнических инстинктов, - документы тебе можно сделать и там, у нас. Вопрос в другом. Это немало стоит, а я, скажем так, здесь я богаче, чем там. И нам с тобой надо немного подготовиться для вероятной эвакуации. - Это как? Здесь же нет ни черта? - Есть. - Что? - Золото. Золото и бриллианты. Это здесь они ничего не стоят, а у нас... Кстати, здесь золото уже кое-что стоит. Помнишь, я рассказывал про Стаса и его новые зубы? Но брюлики, да и рыжьё... - Это что? - перебила она меня. - Это золото на жаргоне. Рыжее - рыжьё, серебро белое - бельё, стало быть. - П-фф, - фыркнула она, - что только не придумают! - Кость? - с какими-то саркастичными интонациями спросила она вдруг. - А это тебя разговор о золоте так возбудил? - Оу! Это? Э-э, нет. Просто он же видит то же, что и я, а вот помыслы у НЕГО одни. - Да-а? И что же ОН видит? - Самую роскошную женщину на свете! - Мороженое, - сказала Маша, когда мы уже подъезжали к дому, распаренные, расслабленные, и очистившиеся душой и телом. - Да, я бы тоже не отказался, - согласился я. Несмотря на ветрище, находивший щели в кузове машины, мне было нисколько не холодно. - Я буду делать мороженое, - произнесла моя жена, и мы медленно повернули головы друг к дружке. - Что? - спросила она. - Ну-у, не знаю... Ты серьёзно? - Более чем. Ты много мороженого здесь ел? Я задумался. Вообще, один раз. На новый год Женька Богатырёва делала сама. Всё. Знаю ещё, что в "Челюскине" подают, но тоже сами делают. - Думаешь, будут покупать? - засомневался я. - Это же детский продукт. - Ты бы купил, если бы продавалось? Я опять подумал. И понял, что купил бы, и не обязательно летом. Сам же только что сказал - не отказался бы, а за окном метель. - Слушай, а что... Технология не сложная, чё там, молоко, да сахар. А мы и так по деревням будем гонять, считай, на транспорте уже экономия! - Именно! - щёлкнула она пальцами, словно сломала сучок. - Только с сахаром проблема, но нужно поговорить с Ираидой... Зима не сдавалась до середины марта, заваливая всё снегом так, что даже активность Тварей сошла на нет. За это время мы ещё дважды пересекались с порождениями Тьмы, причём оба раза помог "барометр", и даже спасли жизни ничего не подозревающих дамочек, пробирающихся с кошёлками по сугробам. Абульфат не беспокоил меня совершенно, и можно было полностью посвятить себя бизнесу. ГЛАВА 11. Едва улеглась весенняя непогода, как к Тьме возобновились разведывательные полёты и через некоторое время власти опубликовали официальное коммюнике – Аномальная Зона прекратила движение, хотя общая граница, по сравнению с прошлым годом, сдвинулась более чем на пять километров. К югу. Для тех же Синих Бродов это было не критично, но вот Жабино опасно приблизился к границе Тьмы, поэтому создание резервной базы возобновилось, едва подсохли дороги. Что касается прорывов Тварей в городах, то, похоже, усилия МЧС принесли свои плоды, их активность упала, что связывали, в первую очередь, с профилактикой помещений. Основной рассадник - Сортировку, снесли, и сейчас на этом месте был покрытый мелкими озерцами пустырь - талая вода заполнила многочисленные воронки. Но летом их засыплют землёй, а уж что там будет дальше, решать властям. Думаю, пока ничего, в городе осталась ещё одна "зона отчуждения", непосредственно примыкающая к проблемному району. Раньше никто не хотел там ни селиться, ни работать, здания пришли в негодность, да и нет в городе дефицита площадей. Жилья мало, нормального, человеческого жилья, чуть не половина города живёт в общагах! Вот о чём голова должна болеть у властей. Хотя с Тварями тоже нужно бороться, спору нет. В начале мая мне нанёс визит Абульфат Беркероглу. Приехал сам, на довольно потрепанной "Эмке", но машина статусная, ничего не скажешь. Разумеется, он прознал про все наши телодвижения, засуетился, но без сырья, а именно - без настоящих специй, ничего сделать не смог. И, не смотря на это, предложил мне поделить сферы влияния, то есть, тупо разделить республику на две части, и не залезать на территорию друг друга. - Так можно хароший прибыл получить, - увещевал он меня, - тибе харашо будит, нам тоже. Страна балшой, места всем хватит. Зачем воевать, а? Зачем воевать, говоришь? А кто мне за кровушку мою ответит? За ножики в почках и в лёгких? Кто бандитов подослал, которые парней в расход хотели пустить и неизвестно что со мной бы сделали? Вон как ты запел, "прибыл" хочешь наравне со мной получить? Как там, в анекдоте: - И ти есть будешь получать... как это по-русски? Са... Сал... - Сало?! - О, ja, ja, salupu! Вот и тебе, мой неудачливый друг, этот предмет по морде, и ещё на воротник. Тень пробежала по волчьему лицу Абульфата, когда я открытым текстом ему сказал, что с бандитами никаких соглашений и никаких переговоров никогда не вёл и вести не собираюсь. Поэтому сейчас он встанет, доедет до ближайшей скобяной лавки и купит там хороший навесной замок. А потом поедет к себе и повесит его на свой склад. Под чёрной, с проседью, щетиной заходили желваки, глаза гордого торгаша зажглись огнём, но мне было похрену. Молнии метать и я умею. И не только молнии. На этом и расстались. Забавный эпизод приключился с нами в Первомайске. Приехали на переговоры к местному колбаснику, Армену Ходжяну, мужик вовсю подгребал под себя мясопереработку в районе, очень удачно переговорили, радушный хозяин накормил нас шашлыками из медвежатины, причём какой-то совсем уж хитрый рецепт, с почками, салом. Человек обрадовался жгучему перцу как ребёнок, говорит, без него вся жизнь здесь пресной кажется, купил у меня сто грамм по бешеной цене, чистого, не разбавленного, но не продать было нельзя - слишком лакомый был кус. А на обратном пути, прямо на выезде с территории его "мясохладобойни", нам перекрыл дорогу побитый жизнью "Виллис", в котором сидело четверо. И прямо на лбах у них было написано - братки. Невысокий, я бы даже сказал, плюгавый паренёк, весьма уверенно заявил: - Слы, мужик, ты с Арой дела мутить собрался? - А что? - спросил я, едва сдерживая улыбку. - Ничё, ты сам-то под кем работаешь? Мы с Романом переглянулись. Я даже не слышал, что здесь есть такое, все эти "крыши-мрыши" канули в небытие вместе с Вовой Быком ещё десяток лет назад. Но, видимо, нет, на периферии не всех ещё перевешали. - Это ты под кем-то работаешь, если это можно называть работой, - ответил я, нагло ухмыляясь, - а я человек свободный. - Слы ты, барыга! - плюгавый ловко выстрелил слюной мне прямо на ботинок. - Ты за помелом следи. - Ты нам уже должен за базар такой! - подал голос ещё один браток, выше ростом, и мощнее раза в два. То ли специально, то ли он действительно был "перекачан", но руки держал немного на отлёте, словно ему не давали опустить их вдоль тела широчайшие мышцы спины. - О! - я поднял ладони. - Должен? Сколько? - Чё? - угрожающе прорычал качок. - Я говорю, сколько я тебе должен? - чётко повторил я вопрос. А то, может, глуховат парень? Гопники переглянулись. - За базар гнилой пять косых с тебя. И если с Арой работать хочешь - десятку в месяц отстёгивать будешь. - О, десять тысяч? - поразился я. - Хорошо. Только вопрос - я вам десять тысяч ежемесячно, а вы? - Что, мы? - переспросил мелкий. Но бугаю, видимо, не понравился мой тон, потому что он внезапно пришёл в движение. И упёрся взглядом в чёрный зрачок пистолетного дула. Руки у бандитов полезли под одежду, но я уже сказал "красный". Это был наш условный сигнал. Самая примитивная система условных знаков. Слово "зелёный" - отбой тревоги. "Жёлтый" - код на максимальное внимание. "Красный" - сигнал на применение оружия. Таким же сигналом явился бы мой выстрел, если бы я был, допустим, на расстоянии. Три пистолета были быстрее четырёх бандитских рук. Качок получил пулю в лоб, ещё один, примерно такой же по комплекции, двойку в грудь от Ромы, Гоша подстрелил "шныря", причём подло ранил его в нижнюю часть живота и теперь тот оглашал своими воплями всю округу. Четвёртый же браток, водитель "Виллиса", пистолет достать успел, но, видя какая участь постигла его товарищей, выронил его из лапок и поднял их повыше. - Сюда иди! - поманил я его дулом Кольта. Пока мужики ставили его на колени и вязали, я обшарил тела, без зазрения совести изымая наличность и патроны. Все четверо были вооружены Парабеллумами, но "девятка" мне тоже сгодится. Патрончиков, что характерно, было немного, по магазину в стволах, их я не тронул, и по паре в карманах. Видимо, такие разборки нечасто случаются. На выстрелы собрался народ, прибежал Армен, вытаращил глаза и заохал, картинно воздевая руки. - Вай, Костя! Щто ты наделал, а? Вай, вай! - Твоя крыша что ли? - поинтересовался я, награждая "шныря" пинками, чтобы он перестал вопить. - Э-э, какой крыша! Это ребята Краба! Вай, что теперь будет! Зачем стрелял, а? Сказал бы мне, я бы решил вапрос! Краб такой не прощает! Вай! Краб какой-то? Что тут за край непуганых идиотов? Тем временем кто-то уже вызвал ментов, потому что к воротам базы приближалось сразу три автомобиля с характерными синими полосами по бортам. Проблесковых маячков я тут не видел, и спецсигналами не злоупотребляли, все и так знали, едут менты - уступи дорогу. Из первого "Виллиса" выскочили двое, капитан в белом кителе, вытащив из кобуры пистолет, уже орал: - Оружие на землю! Всем стоять! Нас окружило целое отделение милиционеров, наставив стволы разнообразного оружия, а мы и не трепыхались. Выложили оружие, достали документы. Капитан, просмотрев лицензии, нахмурился, и ещё больше засуровел, когда увидел, кого мы тут положили. Раненого бандита уже запихивали в карету скорой помощи, и он, наконец, перестал скулить, я так понял, вырубился. Если бы сдох, то, наверное, накрыли бы тряпкой, а так даже головой вперёд сунули в кузов "Доджа". - Смотри, какое дело, капитан, - говорил я милиционеру спустя полчаса, уже в отделении, куда нас привезли, изъяв и оружие, и патроны, да ещё и связав руки за спиной. Последнее, что я увидел, прежде чем "Виллис", в который меня усадили, сорвался с места, это как кэп беседовал с двумя джентльменами в гражданской одежде. И я готов был поставить тысячу рублей, что это был или сам Краб, или его "правые руки". - Смотри, какое дело. Мне же положен один телефонный звонок, так? Капитан ничего не сказал, но и говорить мне не запретил. Просто молча ждал продолжения. Хорошо, продолжим. - Я позвоню в республиканское МГБ, телефон человека меня в бумажнике имеется. Как ты думаешь, через сколько сюда приедет половина ВЧК из столицы, когда узнают, что у вас тут бандиты в открытую по улицам ходят? И что будет, в этом случае, с тобой лично? Капитан, не меняя каменного выражения лица, разложил на столе изъятое из моих карманов, открыл бумажник, покопался в нём, пока не нашёл нужный клочок. Здесь впервые на его лице проявились эмоции - лоб собрался складками, словно гармошка и это, видимо, спровоцировало движение ушами. Он повторил этот финт дважды, постучал краем листочка по столу и, наконец, поднял телефонную трубку. - Конвой сюда, - бросил он единственную фразу. Через минуту в кабинет вошли двое ментов в звании сержантов, кэп велел им не спускать с меня глаз, и куда-то удалился. Ждал я долго, руки уже затекли совершенно, но каждый раз, когда я пытался сменить позу, меня останавливал суровый окрик: - Сидеть! Не двигаться! Суки, гестаповцы, прямо, какие-то! Наконец в кабинет вошли люди, умеющий двигать ушами капитан, и целый подполковник. Конвойные, повинуясь жесту, удалились, но в самый последний момент подполковник воскликнул: - Руки-то ему развяжите! Что вы с человеком как с преступником обращаетесь! Путы ослабли, и я с наслаждением принялся растирать запястья. - Вы свободны, Константин Александрович, все ваши вещи вам будут немедленно возвращены, - заявил подпол, - и я уже дал команду, чтобы освободили из-под стражи ваших людей. - А что, расследования не будет? - полюбопытствовал я. - Будет, - уверенным тоном заявил мент, - с вами всё ясно, необходимая оборона, у ба... у пострадавших претензий нет, так что можете ехать домой. В Вышинский. Тон, которым было произнесено название города, ясно давал понять - езжай домой, а мы тут без тебя разберёмся. Это МОЙ город. Так, так... А ведь нихрена они тут не разберутся. Но обострять конфликт я, сейчас, не буду, мы уедем. Но в МГБ я всё равно "настучу". Нафиг мне это надо, ещё от каких-то Крабов бегать! И на бизнесе это может сказаться, наедет он Армена и я лишусь покупателя. Оно мне надо? Так я и сделал. И, если у меня, поначалу были сомнения, стоит ли влезать ещё и в это дерьмо, то сами же местные мусора их и развеяли. Нам вернули всё, кроме... образцов товара. Примерно половина пряностей прилипла к чьим-то нечистым рукам. Крысы вы крысы... Уже позже я узнал, что МГБ в это дело не полезло, по своим каналам передали в столичный главк МВД, и уже сами менты почистили свои же конюшни. Но, вроде как, никого даже не сняли. А Краба застрелили при задержании. Это здесь, как я понял, традиция. - Антон, а что там у нас лицензией? - С лицензией? - переспросил Антон, наш, теперь уже штатный, юрист. - Константин Александрович, а вы в курсе про новый закон? Да, переманил я господина Подневольного. Работы у него здесь побольше, чем у "Равиновичей", зато жалование в три раза выше. Но арифметика, в этом случае, была очень простой - Антон экономил нам деньги. И мы отдавали ему часть сэкономленного, в виде зарплаты. Бюрократия цвела в республике махровым цветом, а Антоша был опытным законником, причём именно местным, хорошо знающим здешние реалии. Одна экономия на налогах трижды перекрывала его оклад. И это помимо всяких других подводных камней и ям, которые он помогал нам избегать. - Э-эм, нет, - выдал я, быстренько прошвырнувшись по закоулкам памяти. А потом напомнил: - Ты же у нас законник. - Это да, - согласился Антон, и зачем-то переставил похожую на мясорубку механическую точилку для карандашей на пару сантиметров левее. - В общем, Госдума закон приняла, теперь, чтобы заниматься этой деятельностью, нужно платить за лицензию шестьдесят тысяч единовременно, и потом двенадцать штук ежегодно. Если ещё не подымут. - Так а в чём смысл? - не понял я. - В стране, считай, одна единственная контора осталась из крупных! Они что, всех на ВОХРу хотят перевести? Так у тех людей столько нет, и ВОХРовцы, на сколько мне известно, не работают по частникам, только если по-левой как-то? Нет? - Так в этом и суть! - агрегат для заточки карандашей переместился на прежнее место. - Останется только "Щ.И.Т"! Вторым пунктом закона запрещена индивидуальная охранная деятельность! - Проплатили хорошо, видать, - добавил юрист. - Когда Саныч был, в пять раз меньше за перерегистрацию отдавали. И охранники могли наниматься к кому угодно! А теперь всё. Или в "Щ.И.Т" или на улицу. Во как! Эх и ган... так и хочется ругаться матом. То есть теперь все мелкие конторки, которым нужна была лицензия на охрану, чтобы законно вооружить сотрудников теми же автоматами или карабинами, и охранять свой же бизнес, сдуются, потому что эта деятельность не приносила им и половины требуемой суммы. И мы, лицензированные охранники, превращаемся в бесправных ронинов, самураев без хозяина, да ещё и с одними пистолетами в карманах. Ну, ещё двустволку можно взять, типа дед с "ружжом". А, хрен, теперь даже сторожем не устроиться! - А пистолет-то носить можно? - спросил я у замолчавшего Антона, ещё даже не осознав до конца масштабы последствий этого нововведения. - Пистолет можно, но только для самообороны. Или если кому-то на ваших глазах будет угрожать опасность. Кстати, хорошо, что спросили, надо перерегистрацию будет сделать всего оружия... Я закатил глаза. Опять расходы! Да сколько ж можно?! - Я с девочками в разрешительном договорюсь, чтобы оптом, - Антон выжидательно посмотрел на меня. - Договаривайся, - не понял я чего ему нужно. Может, думал, что я против буду. - Надо будет... это, - он сделал быстрое движение бровями вверх-вниз. - А, господи! - дошло до меня, наконец. - Ну конечно, какой вопрос! Чё там понадобится, скажешь. - Так это..., - юрист опять замялся, - Константин Александрович, понадобится известно что. - И? - У вас из косметики осталось чего? - А-а! Это моя прозорливость всё плоды приносит, запас, правда, тает на глазах, да и Маше нужно оставить кой чего, но девчонки в ментовке нужны, так что выделю "лак-помаду", не вопрос. А Шнеерзон с Тарасюком молодцы, конечно. Нет, презервативы, кто спорит, но и молодцы. Разом весь рынок под себя подмяли. Правду говорят - где хохол прошёл, там еврею делать нечего. А тут сразу весь набор, оба из Украины, разных, правда, слоёв. Видел я их, пересекались, даже звали к себе, знали уже к тому времени, сукины дети, что примут "их" закон! Да, весёлая парочка, один "с Одэссы", второй "з Мариуполя", и вовсе не так, как вы, возможно, подумали. Виктор Тарасюк как раз одессит, причём без всяких этих штучек, типа "шоб вы так жили, как я на это смеялся". Среднего роста, очень худой, уже за шестьдесят, но держится бодряком. Очень много внимания уделяет своей внешности и выглядел бы даже стильно, если бы не пристрастие к шейным платкам, из-за чего он напоминает постаревшего плейбоя. Кем, видимо, и является. А вот Семён Шнеерзон "типичный" еврей, тут и шнобель, и кучерявая голова, дающая обильный урожай перхоти, и "еврейский" прикид, типа сюртука, и обязательная ермолка. И штуки. "Витя! Вы таки хочете, шо би я заболел инфарктом?". Но при этом в нём столько харизмы и какой-то подкупающей искренности, что общение превращается в настоящее удовольствие. Важно только не забывать, что это акула, причём такая, что схавает тебя и даже на отрыжку не сподобится. И что мне с этим законом теперь прикажете делать? А что делать, что делать - считать надо, вот что! Берёшь калькулятор, в смысле счёты, ну или листок бумаги и карандаш, и вперёд. Объектов сколько, два? Два. Каждый из нас, то есть я, Рома и Гоша, имеем лицензии и право на применение оружия, которое местная власть только что урезала. И я хотел нанять ещё четырёх охранников, выправить им лицензии, и посадить на объекты. Да, Маша вовсю развивает новый бизнес, денег снова почти впритык, но уже вот-вот первая партия мороженого выйдет из цеха, который, к слову, рядом, буквально через двадцать метров. Не всё гладко у неё, но девушка упорная, так что всё получится, я не сомневаюсь. Денег, правда, не знаю где взять, у неё уже планы по развозным фургонам возникли. А тут такой "головняк" вылез. Я-то рассчитывал создать эдакое мини-агентство, чтобы получить, наконец, автоматы и карабины законно, но сейчас... Раньше мы могли охранять сами себя и свой бизнес, а теперь этот список сократился до нас троих, и у нас, по факту, остались лишь пистолеты. Это проблема. Нанимать людей со стороны я не хочу. Не потому, что жаба душит, хотя она душит, а потому, в первую очередь, что чужой человек сунет нос в наши секреты. А мы и так имеем головную боль в лице господина Беркероглу. Тому всё неймётся, побежал по нашим клиентам, даже поставщиков переключить на себя пытается. Шестьдесят штук! Сколько стоит охрана, если брать на стороне? Рублей пятьсот? Мы, вроде, за пятихатку в месяц охраняли. Это один охранник, разумеется, без командировок и всяких сверхурочных. Просто нанять парня с пистолетом посидеть в офисе - рублей двести пятьдесят-триста. "ЩИТы", разумеется, цены взвинтят, монополисты, мать их, но будем, пока, считать пятьсот. Четыре человека... А вот и не четыре, больше надо! Или пока по минимуму? Хорошо, четыре умножить на пятьсот - две штуки в месяц, то есть двадцать четыре в год. А так я бы платил те же деньги - двенадцать штук в год сотрудникам, и двенадцать штук за лицензию. Шило на мыло? Но нельзя забывать о шестидесяти косарях единовременно. И всё же? Неужели никто больше не потянет и "Щ.И.Т" останется в одиночестве на этом рынке? Да, шестьдесят тысяч сразу вынуть, это тяжело, плюс переоформление оружейки, это ещё бабки, если десятка два людей в конторе работает, вот и сотню готовь. Чёрт, ненавижу грёбаных продажных политиканов! С горя решил взять выходной и пойти с Машкой на пляж - погоды установились дивные просто. Начало июня, а жара уже чуть не тридцать градусов, вода прогрелась, там где "плёсо", так тут, по-древнерусски, зовут плёс и расположенный напротив него городской пляж. Слово и впрямь архаичное, но здесь так говорили до нас, с тех времён осталось кафе с таким названием. Оно и сейчас есть - отремонтированный, но сохранивший довоенный облик, павильон из дерева и стекла, с летней площадкой и даже древними конусообразными ёмкостями для соков на разлив, в которых сейчас плещется морс: красный - клюквенный и... красный - брусничный. В третью же колбу, как правило, наливают морковный сок, только сейчас его нет, моркови мало, поэтому напитков всего два. Откровенно говоря, мне не очень нравится этот пляж. Вход сюда свободный, за порядком почти никто не следит, как за общественным, так и за уборкой территории, в выходные, когда самый наплыв народу, тут натуральный свинарник. Хотя на пляже есть кафе, многие предпочитают нести съестное и выпивку с собой, хотя всюду висят предупреждающие таблички о запрете распития спиртных напитков. И в кафы их нет, даже пива, а какое купание без пива? Или даже без водки? Мангалы, шашлыки, гитары, гармошки, даже балалайки! И, разумеется, пьяные разборки, крики-вопли, в общем, гораздо лучше ехать или на карьеры, или на Урмань, только дальше, за город, выше по течению есть ещё хорошие места. Но сегодня четверг, рабочий день, гегемон трудится, так что можно, наверное, позагорать спокойно. Шашлык, если что, возьмём там. Пива? Ну, можно заскочить, взять баклажку на разлив. Баклажка, это изделие местных стеклодувов, и их несколько видов - из стекла или глиняные. Стеклянные ваяют, между прочим, в Сальцево, там стекольный заводик имеется. Грубоватые и кривоватые, но, в принципе, это полноценные бутылки, есть даже типа тех, в которых классическую горилку подают, литра на два, наверное, и с длинным узким горлом. Только затычка из дерева, а не из кукурузного початка - не растёт тут кукуруза. А вот глиняные даже выглядят поинтересней, есть как амфоры маленькие, а есть типа бутылок из-под грузинского вина. В таких, считается, дольше сохраняется нужная температура и вкусовые качества продукта. Главная проблема - пробка, но и её решили. Пусть не совсем правильно, с использованием резины, но приделывают такую конструкцию из проволоки, которая при нажатии плотно фиксирует затычку. Что нам и нужно. Маша после ранения сильно похудела, просто кожа да кости, я даже опасаться начал, не развилась ли у неё анорексия на нервной почве. Но нет, девушка сильная, лишний раз убедился (лучше бы не убеждался!). Я уж из кожи вон лез, лишь бы порадовать какой-нибудь сладостью мою ненаглядную. Пока не получил по мозгам, фигурально, разумеется, выражаясь. - Нагорнов! - свирепо уставилась на меня, как-то, супруга. - Ты хочешь, что бы я была ЖИРНАЯ? - Нет, но..., - попытался уйти я в жалкую оборону. - Вот и нечего соблазнять меня всякими тортиками! Знаешь же, что не могу устоять! Гляди - я опять начала поправляться! Из-за тебя, между прочим! Маша с трудом ухватила складку кожи на боку. Если там и был жир, то в ничтожных количествах. Но я выводы сделал, выручка в кондитерских магазинах резко упала, зато Маша стала потреблять чуть больше обычной пищи. И вскоре я опять заметил и, главное, почувствовал, приятные округлости именно там, где надо. А теперь её телу предстояло покрыться золотистого цвета загаром, чтобы уже окончательно разбивать абсолютно все мужские сердца одним своим появлением. Коричневое покрывало, исполняющее роль пляжной простыни, легло на песок, прикрыв собой, заодно, мелкие щепки, окурки и даже фрагменты рыбьих скелетов, которые невоспитанные граждане кидают, по пролетарской привычке, там же, где и жрут. Ветра почти нет, как и кровососов, что особенно радует, ибо эти твари могут испортить самый прекрасный отдых. Плетёная кошёлка легла на угол, чуть слышно стукнув баклагами с пивом, вторая сумка, полотняная, прижала другой угол - там у нас полотенца, всякие мелочи и мой пистолет. Теперь долой одежду, и я бы сразу окунулся, воду я люблю, только не сильно холодную. Народу, несмотря на будний день и ещё не наступивший полдень, было довольно много, что удивляло. Хотя, чему изумляться - мало, что ли, людей, кто в сменах работает, а день и вправду прекрасный, грех упускать такой. Купаться пришлось по очереди, не нашлось знакомых, кого можно было бы попросить присмотреть за вещами, а полагаться на сознательность граждан просто наивно, тут, насколько мне известно, целые бригады работают, могут сумку стащить прямо из-под носа. Водица, всё же, была холодной, я это понял ещё до того, как окунулся - слишком мало было тех, кто отважился на заплыв. Вот и я, буквально пару раз нырнул и тут же поплёлся по колено в воде к берегу, тут мелко, плёс же. Но вода проточная, вот и не нагрелась, да и неважно, солнце есть, позагораем, а возникнет угроза теплового удара - сбегаю за холодными напитками. Когда пиво кончится. Подходя к нашему месту, невольно залюбовался идущей мне навстречу девицей. - Нагорнов! - укоризненно произнесла Маша, которая, разумеется, заметила, что я пялюсь на другую женщину. И я, устыдившись, покраснел, что смутило меня ещё больше. Но не пялиться было невозможно. Девушка была невысокой, с небольшой грудью, довольно развитыми плечами, плоским животом, на котором рельефно приступал пресс, и такими же мускулистыми ногами. Явно или спортсменка или фанатка фитнеса, к тому же её тело было покрыто ровным, густым загаром. "Где только успела?" - подумал я ещё до того, как получил нагоняй от жены. И тут же понял – Там, она только провалилась. Вот откуда загар и... купальник. Собственно говоря, если бы не эти два фактора, девушка вряд ли собрала бы столько восхищённых взглядов, потому что личико у неё было... Деликатно скажем, не сильно привлекательное. Не уродина, нет, но какое-то слишком уж простое, что ли, совсем уж без изюминки, и вот его загар откровенно портил. Ей бы мейкап хороший. А вот тело, да ещё в бикини, оставляющем минимум для воображения, взор притягивало. И пробуждало некие потаённые желания. - Чёрт, я тоже такой купальник хочу! - капризно заявила Маша, вовремя оторвав меня от ненужных мыслей. Морок мгновенно рассеялся, и я даже не устыдился - это была НОРМАЛЬНАЯ реакция здорового гетеросексуального мужчины на обнажённую женскую плоть. Да, в этом я её понимаю и полностью ней солидарен - местные фасоны костюмов для купания вызывали бы улыбки, не будь это суровой реальностью, нашей реальностью. - Маш, а ты же на дизайнера училась? - вспомнил я её специальность, полученную в институте в городе невест. - Займись, открой..., - я запнулся, подыскивая слово, - салон. - У дизайнера - мастерская, - просветила меня супруга, - к тому же я тебе рассказывала, как я училась. Это да, я помню примерно как я на биолога, причём я, похоже, всё же чуть больше вынес из стен родной академии, а вот Машка просто выполняла необходимый минимум, чтобы не отчислили, зачастую за малую мзду, да проводила время на различных тусовках. Не считая короткого, но яркого, периода замужества. - К тому же тут нет нужных тканей, - продолжила она моё просвещение в этом вопросе, - там же синтетика, а тут, сам знаешь. Знаю, как не знать, скоро и эта девушка узнает. Хорошо бы ей сразу нормальный мужчина знаки внимания оказал, ну и что, что личико подкачало, всё равно она хорошенькая. Отрадно, что не грозит ей насильно быть вовлечённой в не очень чистый бизнес, связанный с плотскими утехами, к этому я, не без помощи Маши, лапу приложил. Рынок сей, конечно, никуда не делся, не зря же эту профессию зовут древнейшей, но хоть рабства нет, во всяком случае, я ни о чём подобном не слышал, а я слежу за этим. Не пристально и не "изнутри", не надо меня подозревать, моё счастье вон, рядом на солнышке нежится. Но уши "грею" везде, и даже иногда спрашиваю кое о чём у знакомых девиц. Знакомых ещё по прошлому эпизоду, когда мы информацию на мразь по имени Зина собирали, а, заодно, и на ублюдка Зазу накопали. И, хотя его давным-давно шайтаны в задний проход имеют, и играют его головой в футбол, не все из бывших тружениц "постельного" фронта ушли из профессии. А я и не осуждаю, люди взрослые, главное, что у них ВЫБОР есть, а тогда его у многих не было. Я так, собственно, с Машкой и познакомился* [*Имеются в виду события, описанные в первой книге]. Потом мы, с купальников, перескочили на насущное. - Вот гляди, сколько людей, - обвела Маша взглядом пляж. Сотня, а то и больше, прикинул я. - Как думаешь, сколько из них купили бы мороженое? Я думаю, что все. Но это я думаю, потому что мороженое моей жены. А так... Наверное, надо брать половину в расчёт? - Во-от! Ты понимаешь? - глубокомысленно протянула она. Да я-то давно уже понял. И идея хорошая, и конкуренции нет, и "выхлоп" неплохой может получиться. Не успеваем мы мальца, вот какая штука. Уже жара наступила, сезон в разгаре, а у нас всё ещё технологические сложности. Но уже почти всё. Почти! Гоша откопал где-то грузовичок, даже не полутора, а однотонник, "Опель", и привод задний. Зато недорого, всего семь тыщ, и состояние нормальное, эксплуатировали мало. Это для развоза по городу, а для провинций мы "Мерса" эксплуатируем. Гоша, к слову, в начальники "транспортного цеха" выбился, оклад жалования я ему поднял, и подчинённый у него появился, водитель с "Опеля", как раз. И Роману я хотел обязанностей подкинуть, с теми же охранниками... гм... сношаться. Фигурально, разумеется, выражаясь. А вот теперь как быть? Э-эх, опять мысли на проблемы завернули... За разговорами не заметили, как пиво закончилось, солнце нещадно палило, на небе ни облачка, но вода явно ещё не успела прогреться. А пить хочется. Есть не хочется, а вот пить. - Маш, схожу в кафе, тебе чего взять? - спросил я, выгружая барахло из сумки. Пистолет брать не брать? Машка, хоть и имеет личный пистоль, упорно не хочет его носить с собой, вечно или дома оставит или на работе. Из моего не будет ведь палить, да и в кого? Тут же пляж, вода проточная. А мне он в кафе нафига? С другой стороны - а нафига я его вообще тогда таскаю? Не, возьму, чего это я, в самом деле? - Возьми мне морсику бутылочку и пирожное. Последнее слово было произнесено заговорщическим шёпотом. - Два, - сказал я и, не дав сорваться притворно возмущённому возгласу, чмокнул её прямо в губы. Поцелуй вышел чуть более долгим, чем просто чмоканье. И что? Я люблю эту женщину и не считаю нужным это скрывать. Смешно, но пока шёл, а это всего минут пять, проголодался. Только что не хотел есть, а как запах жареного мяса учуял, так желудок и издал тихую, но вполне понятную руладу. Эх, сейчас бы гамбургер хороший! Бифштекс, сыр, соус, огурчики маринованные, лучок... м-м... Но с бургерами тут полный швах, там же фишка не только в соусе и сыре чеддер, хотя соус, я считаю, делает весь вкус хорошего бургера. Бифштекс и прочие ингредиенты важны, но это, так сказать, стандартный набор заготовок. А вот соус! И сыр. Да, сыр важен, если уж вы хотите чизбургер, тут "Пошехонским" не отделаешься. И третья важнейшая составляющая - это хлеб. Та самая "булка", как её называют ничего не смыслящие в этом ханжи, или "булочка", как любовно зовут её знатоки фаст-фуда. Круглая, не обязательно с кунжутом, главное, что она невероятно воздушная. Вроде и корочка есть, и слой хлеба, а сожми - и пальцы соприкоснутся друг с другом. Потому что в хорошем бургере хлеб должен быть незаметен. Он есть, но ты ешь само блюдо, а не хлеб. Да, такой продукт невозможен без таблицы тов. Менделеева, и здесь, в эпоху разгула подлинных ЭКО продуктов, такие булочки испечь невозможно. Даже банальные хот-доги тут не прижились - хлеб, увы, всё портит. Так что возьму-ка я пару беляшей. НЕ МЕНЕЕ вредные, чем гамбургеры, но вкусные, а шашлык не хочу сегодня. В кафе была очередь, охладиться и унять муки голода хотел не только я, но обслуживали быстро. Слегка напряг сервис - беляши и пирожные мне положили на одну бумажную тарелку, они тут не то что в дефиците, но их мало, и делают не у нас, а у соседей. В республике же освоили только выпуск туалетной бумаги, и гонят её из вторсырья, причём такими темпами, что скоро этого самого сырья и не останется. А знаете, что чаще всего идёт в переработку? Нет, понятно, что макулатура, но что именно? Отвечаю - книги! Старые газеты и всякую никому не нужную документацию уже давно превратили в дефицитный товар, и теперь дошла очередь до книг. Единственный печатный орган в стране - газета "Вышинской вестник", потребности в макулатуре закрывает лишь на пару процентов, к тому же многие её сразу используют по назначению, не утруждая себя складированием и последующей сдачей в пункты приёма. Так что остались только книги и, по-моему, это как-то не правильно. Не, я не против, вон, полное собрание сочинений Ленина, их в каждом красном уголке по 55 томов, бери и перерабатывай. Но полно же другой, полезной и интересной литературы, которая исчезает за воротами фабричонки на окраине Вышинского, чтобы выйти оттуда в виде сероватого рулончика длиной 60+/-1 метров. Товар нужный, спору нет, газетная краска, особенно местная, вредна для ж... гм, в общем, вредная штука. Но книги! Однако ИП Геворкянца это, судя по всему, совершенно не волнует. Но мужик, ёлы-палы, книг же тоже не бесконечный запас, ты бы освоил посложнее технологию-то. А с тарелками этими, ну прям беда! Цена же включена уже в сумму, но алчные торгаши удавятся за лишнюю копейку, тем паче, на мне она аж три тарелки сэкономила. За день, глядишь, вторую зарплатку сделает. Сука! Почему-то уже на выходе обратил внимание на ларёк с шавермой. Здесь её неправильно называют шаурмой и, что самое ужасное, продают через ларьки, оформленные в едином стиле, видимо это целая сеть. Ужасен не сам факт сети, а то, что первая буква - "Ш" в слове выполнена в виде перевёрнутой "М" из названия самой известной сети фаст-фуда, тех самых "золотых арок". По мне, так это ужасный, чудовищный моветон. И даже если бы слово было написано правильно, я бы всё равно никогда не подошёл к такому ларьку. К тому же то, что продают в них под видом, прости господи, шаурмы, есть всё равно нельзя. Про себя я таких торговцев называю Достабль* [*Себя-Режу-Без-Ножа Достабль, (англ. Cut Me Own Throat Dibbler) — персонаж книг серии "Плоский мир" Терри Пратчетта. Уличный торговец товарами вразнос]. Кому интересно, кто это, почитайте Терри Праттчета*, если таковой есть в вашем слое [*Сэр Теренс Дэвид Джон Пратчетт более известный как Терри Пратчетт 28 апреля 1948 года - 12 марта 2015 года, английский писатель. Наибольшую популярность ему принёс цикл сатирического фэнтези про Плоский мир]. На самом деле, с фаст-фудом тут всё печально, от "фаста" остался только "фуд". Пиццы нормальной, ну хорошо, не нормальной, но хотя бы близкой к таковой, нет. Вместо неё какие-то ватрушки с резаной колбасой сомнительной свежести и абсолютно безвкусным сыром. Да, я понимаю, что без помидоров и томатного соуса пиццу не сделаешь, ну так и не делайте, чего позориться-то! Хот-доги превратились в уродливые пирожки со сморщенной сосиской внутри, острословы зовут их "сиськи в тесте", бургеров нет, вместо шавермы вот ЭТО. Э-э Кость, угомонись! Вот Машуня твоя, лежит вся голодная, ты чего, сам себе настроение пор... Тарелка с нашим обедом полетела в песок, рука метнулась в сумку, нашла рубчатую рукоятку, большой палец скинул предохранитель. Где? Взгляд заметался по сторонам. Где?! Машка? Лежит попой к верху, опасность НЕ там. Где? Вот девица в бикини, стоит, треплется с каким-то парнем, руки сложены на груди, одна дёрнулась вниз, одновременно правая нога согнулась в колене. Хлоп по икре, и снова руки на груди. У парня руки в таком же положении, нет, не в таком, он сунул ладони подмышки так, что бы бицепсы выкатились наружу. Ну-ну. Всё это глаз отметил за долю секунды, а часть мозга обработала, проанализировала и убрала в нужную ячейку. Где? Не вижу. Никого подозрительного! Но я же чувствую, оно здесь, рядом, но где? "Радар" сбился? Где вы, мать вашу?! Девчонка? Там? Парень? Нет. Или там? Ну, нет, только не так! Девица стояла ко мне лицом, парень боком, чуть в пол оборота, и женщина шла к девушке со спины. Я потому и не обратил на неё внимания поначалу, подсознательно выискивал мужика, а это оказалась одержимая баба. Немолодая, толстая, в сером вязаном купальнике. Безжалостная природа силой притяжения опустила содержимое бюстгальтера вниз, остановившись где-то на уровне довольно внушительного живота, толстые, целлюлитные бёдра колышутся каждый раз, когда она поднимает белую, словно сметана, ногу. Она? Оружия нет, но это и неважно, я вижу лицо, гримаса безумной ярости. Где ты Призрака-то словила средь бела дня, да ещё на пляже, тётка? Сумка упала на песок, бутылки звякнули, но не разбились. Вроде. Пистолет в правой руке, вторая поддерживает, поднимаю на уровень глаза. Девушка видит это. Глаза у неё расширяются так, что грозят выскочить из орбит, губы, словно обрамлённые белой полосой, вытягиваются в трубочку. Парень с запозданием замечает изменения в лице своей собеседницы, что и понятно, не на физиономию пялился. Тётка пытается ускориться, но вязнет в песке, одна сандалия у неё слетела, парень в недоумении оборачивается, видит меня с пистолетом и, вместо того, чтобы закрыть собой девушку или как-то защитить, прыгает назад, словно кенгуру. Бах! Тяжёлая, "пустоголовая" пуля попадает женщине прямо в то место, где отвисшие груди начинают расходиться в стороны, образуя лишённую всякого эротизма ложбинку. Этот выстрел убьёт её, внутренние повреждения будут слишком обширны, временная полость, которая возникнет от проникновения такой пули, вполне может разрушить сердце, но нужно убедиться. Девица кричит, нет, визжит на одной ноте, прижав кулачки к щекам. Кричат ещё, сзади и слева. Кажется, Маша громко произнесла моё имя. Не сейчас! Мне нужно убедиться. Мимолётный взгляд на девицу, страх совершенно лишил её очарования. А где кавалер? О, как далеко! Вот и женщина. Мертва и да, я не ошибся - в глазах уже клубится Тьма. Всё, можно ставить на предохранитель? Почему нет? Почему мой "барометр" всё ещё на отметке "темно"? Где? Крики. Испуганные, но это не из-за меня. Машка? Стоит, смотрит куда-то в сторону кафе. Там? Да. Я ускорил шаг, переходя на бег, но возле Маши задержался. - Кость? - Маш, иди туда, - кивок головой в сторону трупа и, кажется, замолчавшей, наконец, девицы. Да, там мёртвое тело, но там сейчас безопасно. - Кость, что... - Иди! - рявкаю я. И где-то на периферии сознания возникает укор: "Помягче, мужик. Не сейчас!" - затыкаю я ненужные эмоции. Всё потом. Снова бегу, в шлёпанцах неудобно, но без них есть риск пропороть чем-нибудь острым стопу. У кафе крики, и мне навстречу бежит народ. Опасность там и её, ИХ много. Два, три? Откуда? Вооружённый топором мужчина в широких белых брюках и белой же сорочке с короткими рукавами, несмотря на внушительное пузо, легко догнал убегающую от него женщину, удар, второй, рука отделяется от плеча, люди кричат от ужаса. Бах! Голова одержимого взрывается, словно перезрелый арбуз. Где ещё? Там, по мощёной тротуарной плиткой дорожке бежит поджарый мужичок с внешностью типичного алкоголика. В руке "розочка" - горлышко от разбитой бутылки. Руки до локтя в чём-то буром, как и грязно-розовая футболка. Бах! Бах-бах! Двойка в корпус, алкаш падает лицом прямо на тротуар, я даже слышу шлепок. Всё? Нет! Где ещё? В магазине три патрона, запасного магазина с собой нет. Где? Крики сбоку, за живой изгородью. Не вижу. Но тональность сменилась, радостные и даже победные нотки. Сами справились? А вот и кавалерия. В какофонию звуков ворвалась трель милицейских свистков. ГЛАВА 12. - Кость. - А? - Я Алёну к себе на работу возьму. Алёна - это та самая девица с пляжа. Как-то так вышло, что Маша оказала ей первую психологическую помощь и даже отпоила морсом. - Кем? - спрашиваю я в темноте, следя за тем, как по стене медленно ползёт прямоугольник света - где-то на улице едет запоздалая машина. - Не знаю ещё, не придумала. На телефоне будет сидеть. - Ты сама сидишь на телефоне постоянно. Жарко, очень жарко, но мы не рискуем открыть окно - никому не хочется проснуться одержимым. Особенно после сегодняшнего происшествия. Что бы вот так, средь бела дня, да ещё аж шесть человек сразу! Да, одержимых было шестеро, трое на моём счёту, одного убили отдыхающие, говорят, просто забили первым, что подвергалось под руку. Одного пленили, тщедушный парнишка, похожий на ребёнка, но уже со звёздами-партаками на плечах. И ещё одну женщину убили подоспевшие менты. Она в этот момент грызла глотку своему мужу, видимо, совсем достал он бедную бабёнку. Кроме мужчины, которого спасти не удалось, и женщины, зарубленной на моих глазах, ещё две жертвы были на счету алкоголика с "розочкой". Такая же алкашня, возможно даже собутыльники. - У меня других дел полно, - отвечает супруга и откатывается от меня. Мне становится чуть прохладнее, ей, видимо, тоже. - Она же ребёнок ещё, понимаешь? - объясняет своё решение Мария. - Наивный, неиспорченный ребёнок. Я с ней поговорила и себя прям увидела. - М-м, - комментирую я, потом до меня доходит. - Она же только провалилась. - Да, - соглашается Маша – И надо придумать, как её с твоего родного завода вытащить. - А-а, - невпопад отвечаю я, поскольку голова занята другим. - Она там в какой-то бригаде, они то ли моют, то ли чистят какие-то бочки... Ты слушаешь меня? - лёгкий тычок в бок обрывает построение логической цепочки в моём мозгу. - Моют бочки, - повторяю я кусок последней фразы. - Ты придумаешь, как её вытащить? - Ага, - обещаю я, не подумав. - Она хорошая, - сообщает мне Мария через минуту, - из Санкт-Петербурга, как и ты. - Да? - чуть оживляюсь я. - Даже не думай! Сжатый кулачок, едва различимый в темноте - вышла луна, и стало чуть светлее - появился у самого носа. - Она уродина, - бесцеремонно заявляю я, - в отличие от тебя. - А вам что, так важно лицо? - спрашивает моя женщина. Вам, это нам, мужикам. - Угу, - подтверждаю я. - А сиськи? - Сиськи тоже, - соглашаюсь я. - Но у неё и сисек нет. - А ты разглядел? - А ты нет? - Всё равно она хорошая, - сообщает Маша спустя полминуты. - А вам бы как у Таисии надо? - Ну-у, - неопределённо мычу я, - не обязательно такие, но... Я ж не спорю, размер бюста никак не связан с личностными качествами. Мне даже интересно стало, надо покалякать с ней. Земляки, всё-таки. В каком-то смысле. А может она из "моего" Питера? - Даже не думай! - в голосе у неё притворная угроза. - И не из твоего, я выяснила уже, у них Ленина ещё в девяностые закопали. - А-а, - разочарованно протянул я. - Ну всё равно, надо пообщаться. - Только в моём присутствии! - Да кто против-то? - соглашаюсь я. - Кстати, в моём слое была такая традиция - жёны сами выбирали любовниц мужу, ну знаешь, что бы... Договорить мне не дали, на плечо и грудь обрушился град несильных ударов, но натиск удалось погасить лишь минуту спустя. - Убери лапы, - пресекли мои поползновения. - И вообще - я на тебя обиделась. А-а, ну ладно. Тогда я спать. - Кость? - М? - Ты мне ничего не хочешь рассказать? - Х-ррр. - Не притворяйся! - в бок мне вонзился острый локоток. - Ты вообще не храпишь! - Правда? - удивляюсь я. - Нет! Храпишь! Причём ужасно. - Ты тоже, - сообщаю я, - не ужасно, но... - Не уходи от темы! Я обещал не обманывать? Не говорить, неважно, правду, кривду, это одно, но сейчас меня припёрли к стенке. И я рассказал. Всё. На сей раз действительно всё. - Кость, сходи к Марго за сигаретами, а, - попросила Маша, когда я закончил. - Ты же бросила? - С тобой бросишь! Курила Маша мало, в основном или после стресса, или после акта любви, но в последнее время сигареты, вернее папиросы, из дома исчезли вовсе. И вот, пожалуйста. Видимо, действительно этот стресс для неё. И, несмотря на то, что на дворе ночь, я поднялся с нашего ложа. С Маргаритой Викторовной, что жила этажом выше у нас сложились настолько тесные отношения, что мы и впрямь могли вот так, ночь - не ночь, постучаться в дверь, попросить сигарет, или обратиться с просьбой купить завтра Кнопе мясной обрези на рынке. Мерзкая собачонка зашлась неистовым лаем, едва я постучал в дверь. Марго не открывала, хотя лай прекратился, зато я услышал, как за соседней дверью выругался сосед, Филипп Геннадьевич. "Грёбаная дура" - сообщил он, использовав, конечно, нецензурный вариант словосочетания. Кому именно предназначался эпитет, было не совсем ясно, потому что Филипп Геннадьевич был женат на женщине лет на восемь старше его, а ему самому было уже под шестьдесят. И его благоверная тоже вполне подходила под эту идиому. А так оба они были вполне интеллигентными людьми, трудились в местном отделе ЖКХ на каких-то кабинетных должностях. - Кто там? - послышался из-за двери приглушённый голос. - Маргарита Викторовна, эт Костя. - Ой, Костенька, - Марго загремела засовами, и в этот момент унитаз в квартире Филиппа Геннадьевича издал клокочущий, трубный звук. - Проходите, - Марго открыла дверь, и сделала шаг в сторону, давая мне возможность пройти. В прихожей, копия как у нас, квартиры-то типовые, было тёмно, но света с лестницы, который на ночь не выключали, вполне хватало, что рассмотреть кое-какие подробности. Для встречи ночного гостя, то есть меня, Маргарита накинула пеньюар, застегнув его на одну-единственную пуговицу на груди. Но одеяние это, и без того практически прозрачное, было скроено так, чтобы нижние края разлетались в стороны, являя на обозрение... э-э... Глаз, хоть и один, успел разглядеть и дряблый животик, пусть и небольшой, и даже частично скрытые кисеёй груди, с тёмно-коричневыми сосками и... В общем, Марго нельзя было надевать бикини, будь они здесь. Я знаю, есть любители таких кущ, но не я. И вообще! - Маргарита Викторовна, Маша сигаретку у вас просила. В долг. - О! Марго, нисколько не смутившись, повернулась, предоставив возможность оценить её плоский зад, скрылась в недрах квартиры, но вскоре появилась снова, на сей раз с Кнопой на руках. - Вот, - она протянула зелёную пачку "Лаки Страйк". И где только она их достаёт? - Можете не возвращать. Марии Александровне привет. - Спасибо! Непременно! - О чём задумалась, - я подкрался сзади, обнял моё счастье и прижал к себе. Маша в этот момент курила, приоткрыв окно и нацепив очки. - Я думаю, что правильно сделала, когда вышла за тебя замуж. - Хе-хе, - издал я самодовольный смешок, и развернул женщину лицом к себе. - Ты меня любишь? - спросила она, отведя в сторону руку с сигаретой. - Я тебя люблю, - признался я и, подхватив её на руки, потащил в койку. - Тебе нужно открывать агентство, - заявила Маша за завтраком, состоявшим из французского омлета, гренок и эрзац-кофе. - Не знаю, - буркнул я, намазывая совершенно растаявшее масло на гренок. Похоже, всё, со "скоропортом" в доме пора завязывать, даже в кастрюльке с водой масло едва не расплавилось. "Вот бы холодильник изобрести - мелькнула мысль, - озолотились бы". - Вот бы платили за головы Тварей, - произнесла супруга, и с хрустом проломила поджаренную корочку своими крепкими зубами, - мебе можно быбобы жабабатывать... - Что? - я протянул ей очередной хлебец. - Я говорю, - Маша сделала глоток из чашки, - ты мог бы заработать на своём таланте. Знаешь, типа ездить и вычислять, где Твари прячутся. Или консультантом в МЧС. А они бы тебе платили. - Не, - хмыкнул я на такие глупые фантазии, - о моём таланте, как ты выразилась, ни одна живая душа не должна знать, а то я тут же попаду в лапы очередного Хренова из "гебни". И как частнику на этом заработать не получится, мы, в смысле охранники, по закону их обязаны убивать. - Да вообще за это никому не платят, - добавил я. - Ты представляешь, что бы тут творилось, если бы за каждого монстра денежку давали! Но я ошибался. Буквально через два дня после ужесточения правил игры на рынке частной охраны, вышел новый указ и.о. Президента. И назывался он "О дополнительных мерах по усилению борьбы с мутафауной на территории Вышинской народной республики". В частности, увеличивались штрафы за "непросвет", то есть за создание условий возникновения Тварей, но, одновременно, людям обещали премии как за "выявленные факты умышленного или неумышленного создания условий", сиречь за стукачество, так и за убитых Тварей или одержимых. Правда, деньги платили за убитых лишь в пределах поселений. То есть, сгонять к Тьме и настрелять гончих не выйдет, но зато в городе за убийство бандерлога полагалась премия в сто рублей. Бабуин котировался за полторы целковых, гончие - две сотни. Коата стоила уже пятьсот, а вот голову Тёмного оценили в полтора десятка "чёрненьких Ильичей", то есть в тысячу пятьсот рубчиков! И я специально уточнил, вернее, уточнил наш юрист, "бесплатно" убивать тварей было положено только сотрудникам государственных служб. Частная охрана в эту категорию не попадала. Видимо, власти и впрямь решили объявить Тьме войну по всем фронтам. Злоупотреблений на этом поприще можно было не опасаться, хотя исключать их нельзя, всё же, народ у нас ушлый, дыры будут искать. Но акт, фиксирующий факт убийства Твари должны подписывать менты или МЧСники, это с ними в сговор постоянно вступать нужно, но, я думаю, тут сложно будет. Ведь на пальбу, по факту, приедут оба ведомства, и тут уже со всеми надо делиться. А вот можно ли на этом заработать, мы сейчас прикинем. За неполный второй год моего пребывания в Отстойнике я убил: бандерлогов - пять штук, это пятьсот рублей. Бабуинов - не менее двенадцати, это одна тысяча восемьсот пиастров. Гончих - три, то есть ещё шесть сотен, коат - ноль, гориллоидов, соответственно, тоже ноль. Итого - две тысячи девятьсот крузейро. Не густо... Стоп! Три одержимых, в законе их ликвидация деликатно называется "нейтрализацией". Хотя, чего я ёрничаю, их же пленить можно, как и адаптантов, а платят одинаково - семь сотен за скальп. То есть мы имеем в общей сложности пять тысяч местных "деревянных". Мало? Разумеется. Но! Я же не искал этих встреч специально. А если поискать. И если я найду "факты умышленного или неумышленного", как на том складе, или в бане в заброшенной деревне, мне же за это заплатят тоже, нет? Сколько там за "стук, стук - молодец" полагается? Расплывчатое - "в зависимости от степени важности", но Антон выяснил уже - в среднем полторы сотни, минимальная зарплата. А и то хлеб. Никому ничего не сказав, я прыгнул в "Кюбель" и поехал в город. Один. Ехал медленно, часто останавливался и прислушивался. К себе. А спустя два часа мы уже сидели с Машей на летней площадке кафе и ждали салаты - из-за жары есть, особо, не хотелось. - Понимаешь, это чистейшей воды авантюра, - объяснял я супруге, - мы вряд ли отобьём затраты за год даже, но... Маш, Твари в городе. Я, за неполный час нашёл три таких места. Кстати, надо ехать туда и валить всех, а у нас даже автоматов нет. Тут ведь как может выйти - власти проплатят этот проект сейчас, Тварей повыбьют, заодно места их выведения сильно сократят. Потом лавочку прикроют. - Ну и что. Прикроют, значит, не будет в этом необходимости. Но ты получишь свои автоматы, для тебя это, как я понимаю, очень важно. И охрана у нас вся своя останется. Не, ты сам думай, мне это самой не больно нравится, ты, я надеюсь, один против Тьмы не попрёшь? - Нет, - успокоил я супругу, - мне есть ради кого домой возвращаться. Просто... - Что? Я не знал, как это сказать. Я хотел... Нет, не так. Я чувствовал себя обязанным применить свой "талант". Сегодня ночью Твари выйдут из тех гнёзд, что я нашёл. И кто-то не вернётся домой к своей Маше, Даше, Саше, неважно. Я МОГУ это предотвратить. Значит, я ОБЯЗАН это сделать. И при этом да, я ОБЯЗАН уцелеть. Другой момент - меня же вычислят. Рома сразу задал вопрос, Машка тоже. На каком вызове МЧСники или менты сложат в уме два и два? И мужикам я буду обязан рассказать, что я за "индеец" такой. "Говорящий с Тварями"* [*Отсылка к фильму "Говорящие с ветром", рассказывающему о роли индейцев-навахо во Второй мировой войне, где их использовали в качестве радистов. Сами себя они поэтично называли "говорящие с ветром"]. Чёрт! И где взять денег на это дело, потому что нужны автоматы? А ещё лучше - пулемёты! - Мне банк уже два раза звонил, - сообщила Маша, аккуратно промакивая салфеткой уголки губ - помада тут очень дефицитный товар, - можно кредитануться. Кредит? Я сморщился. "Я не лох, совсем не лох, но где-то есть в ипотеке подвох", - всплыла в мозгу сценка из какого-то комедийного шоу Оттуда. И тут же разум кое-что выдал. "Нет", - сказал я. "Почему?" - спросил рассудок. "Потому что нет!" - очень неубедительно ответил я. "Потому что да", - сказал я сам себе. - Ты чего? - спросила Маша, заметив, что я озираюсь по сторонам. - Тут же есть телефон? - спросил я, досадуя, что официантов никогда нет поблизости, когда они нужны. - Карташов? - спросила она. Я замер на секунду. - Я тебя обожаю! - Вот такая хрень, Игорь Андреевич, - закончил я своё "чистосердечное" признание. - Хотите верьте, хотите, что называется, проверьте, но я их чую. И сейчас мне действительно нужна ваша помощь. - И какая же? - очень тихо спросил и.о. премьера. - Я не хочу быть подопытной крысой, а так же вообще объектом хоть каких-то исследований. Это мой дар, если хотите, но исследование его не даст ничего, кроме удовлетворения болезненного любопытства какого-нибудь Загор-Загорского. Вы хотели, чтобы я приносил пользу? Вот я и собираюсь её приносить. Но при этом очень хочу уцелеть. Так что мне нужно оружие, тачку бы неплохо попрочнее. И, самое главное, мне нужно, что бы вы сделали так, чтобы ни одна сука не спросила - а как это у вас, Константин Александрович, так ловко выходит Тварей находить? - И как вы это себе представляете? - хмыкнул он. - А это уже вы придумайте. Да, если что, я уже три "гнезда" обнаружил и мне, если честно, хотелось бы туда до вечера наведаться. - Три? - вытаращил он глаза. - А! Вы думаете, я пытаюсь вас "развести"? Хорошо. Давайте сделаем вот как. Позвоним вашему другу Полывянному, и сообщим адреса. Чёрт с вами, не надо мне денег за "сигнал". Но если там будут Твари, вы придумаете, как мне помочь. Причём так, чтобы я не влезал в долги при этом. - Ну, насколько мне известно, у вас с Сергеем Юрьевичем тоже довольно тёплые отношения установились, - съязвил Карташов. Но адреса взял. Спустя всего сутки я получил лицензию на осуществление охранной деятельности категории "А", то есть имел право на приобретение лёгких пулемётов и, внимание, легкобронированной техники. Затраты на эту бумагу составили ровно ноль рублей. Кроме того, мне было передано в аренду за символическую плату один рубль в месяц несколько единиц вооружения, а именно - автоматы Томпсона - десять штук, пистолеты ТТ, Кольт 1911, Зауэр 39Н и Вальтер ПП - двадцать четыре штуки в ассортименте. Карабины СКС в гражданском варианте, то есть без гранатомётов - десять штук. Винтовка Мосина со снайперским прицелом ПУ - одна штука. Пулемёты: РПД - две штуки, ДТ-29 - две штуки. Патроны в ассортименте, в количестве, достаточном для организации локального военного конфликта. С транспортом вышло сложнее, подходящей легкобронированной техники не нашлось, зато нашлось два автомобиля "Додж", один с открытым кузовом, а второй... Тут я уже ржал в голос. Практически всё переданное мне имущество было изъято у моих бывших работодателей. А авто, на котором я теперь мог вполне законно выслеживать Тварей, принадлежало раньше самому Александру Александровичу Ромодановскому. Как я не взорвал его тогда в Советске, даже не представляю, может, на ремонт встала машинка? За транспорт, к слову, я тоже должен был перечислять в бюджет по рублю в месяц. Итого пятьдесят один рублик. Что касается моей персональной тайны, то Карташов сказал одно - работайте. Работайте и... берегите себя. - Входим! Рома светит подствольным фонарём вниз по лестнице. Где-то там, в подвале, притаилась Тьма. Минусом моего дара было то, что я совершенно не мог различить, сколько Тварей "чувствую", одного бандерлога или пяток гончих. "Барометр" лишь показывал - порождения Мрака здесь. И всё. Да, удалось установить примерный радиус действия моего "чутья" - четыреста метров максимум. Это была зона "уверенного приёма", а потом "сигнал" просто пропадал и всё. Но дистанция эта тоже колебалась, и от чего зависели эти колебания, я, пока, не разобрался. Наверное, всё же, к зоне уверенного приёма можно отнести радиус метров в сто, или даже пятьдесят. В городе это было не так важно, тут нет больших пространств, главное - не спешить и отличать собственные эмоции от проявления "суперспособности". Я же, всё таки, человек, со своими слабостями, могу разозлиться от не вовремя лопнувшего шнурка на ботинке, например. А бывало и так, что эмоции накладывались на проявление дара. Тварей в городе было не так чтобы много, но они были. Вроде как меньше, чем зимой, я уж не говорю про осень прошлого года, когда даже видавшие виды МЧСники удивлялись количеству нечисти, атакующей город. И всё же они были. И примерно в семидесяти процентах случаев имело место "умышленное создание условий". Попросту говоря, какая-то тварь выводила Тварей. И везде, где были созданы эти условия, то есть, в специально изолированном от света помещении, были те самые символы, "сдвоенная" обратная единица и глаз, разрубленный надвое. По поводу первого знака меня просветили - это была руна. Скандинавская "Ансуз" и чего только она не означала – и маг, и провидец, и жрец, и послание, и предупреждение, и получение. Хотя, как послание и или предупреждение это символ вполне подходил. Мол, бойтесь меня, ибо я есть Тьма! А вот на счёт глаза единого мнения не было, кто-то говорил, что это символ какого-то древнеегипетского божка, кто-то, что это "Око Сварога". Единственное, в чём ни у кого не оставалось сомнений – это есть знаки таинственного "волхва". Кто это такой, один ли это человек, или секта одержимых - никаких путных сведений на сей счёт ни у кого не было. Но желание изловить мразей, разводящих этих монстров, крепло с каждым разом. Помните нападение Призраков на пляже? Все те люди "подцепили" их в общественном сортире, то есть, кто-то поймал или вырастил эту субстанцию в маленьких ящичках, навроде тех, в которых раньше посылки пересылали, принёс эти ящики в туалет, благо там был полумрак, и открыл. А Призракам осталось только дождаться своих жертв. И мы находили такие же ящички, и пустые, и с Призраками внутри. Призрак, между прочим, тоже в семь сотен оценивался. - Внимание! - кричит Рома, опускаясь на колено. Я сам вижу, что кто-то, или что-то есть внизу, темнота шевельнулась, появились тени там, где их не должно быть. Наш третий член команды, Юрий Щегол, прижался к самой стене, и сейчас вниз светят три фонаря сразу. Гоша страхует с тыла и у него в руках РПД. - Контакт! - кричим мы все трое и разом открываем огонь по сдвинувшейся темноте. Эхо заметалось в замкнутом пространстве, ударило по ушам, и тут же его перекрыл визг Твари. Непривычно звучащий, отметил я, ловя узким лучом монстра. Внезапно он прыгнул вперёд, возможно рассчитывая достать хоть одного из своих убийц в отчаянном прыжке, но тупые пули сорок пятого калибра сбили прыжок, отбросили тело к заплесневелой стене, следующая очередь выбила целое облако Тьмы и визг неожиданно оборвался. Всё? Нет. Есть ещё, я уже научился абсолютно чётко считывать показания "барометра". Как только враждебные существа гибнут или уходят за пределы "видимости", наступает нечто вроде расслабления, словно внутри меня распрямляется некая пружина. А сейчас она всё ещё на взводе, так что надо идти. Сменили магазины, фонарей хватит ещё на полчаса, но есть и портативные, так что осторожно идём вниз. Мельком глянул на чёрную кучу на ступеньках. Странный какой-то. Ладно, потом рассмотрим, разложиться всё равно не успеет. Коридор внизу уходит в обе стороны и нам... А нам налево, направо ничего. Фонари обшаривают всё - пол, стены, потолок, для Тварей всё едино, прыгнет сверху на голову и привет. Но коридор без единой лампочки пуст. На стенах и потолке лишь плесень, на полу - мусор и битое стекло. Ага. А лампочку кто-то разбил, она за решётчатым "плафоном" висела, и всё равно кокнули. Хотя, может, перегорела и лопнула, кто знает. Справа глухая стена, слева какие-то помещения, дверей нет, не должны быть, дом нежилой, двери должны были снять. Но не сняли. Или "волхв" и его адепты повесили новые, одна из них открыта и под лучами фонариков начинает осыпаться Чёрная Травка. Тот урод отсюда выполз? А рядом у нас? А рядом ещё одна комната и сколоченная из обломков дверь. Грубая, но, видимо, отвечающая главному требованию - обеспечить полный Мрак. И за ней у нас... Хм... Там что-то есть, и я даже знаю, что. Это наш камень преткновения с властями, потому что за Чёрную Травку денег не платят. А за дверью именно она, я на девяносто девять процентов уверен, один процент на то, что там - калека. Как тогда старший лейтенант Кочетов из комнатушки в подвале вытащил. Мы тоже находили таких, и "недогончих" и недоразвитого бабуина убили как-то. Но они всё равно себя проявляют, скребутся в дверь или выбить пытаются, а когда тишина, то это Травка. Её я тоже чувствую, только радиус меньше гораздо, метров двадцать максимум. Плохо, так бы, сколько гнёзд на стадии "вылупления" обнаружили. Не, деньги тоже важны, спору нет, но лучше уж вот так, нашёл Траву, выжег её светом и пошёл домой. Очередь патронов на десять дырявит гнилые доски, удар топориком, копия как у МЧСников, Рома тянет на себя. Да, пусто, Травка опадает серыми невесомыми хлопьями, и, вместе с ними уходит ярость. Здесь всё. - Квазимода! - радостно орёт Кочетов, словно увидел старого знакомого. Это он про нашу Тварь. Я-то думал, урод какой-то, мутант-мутант, так сказать, а это Sicut Pongo, "подобный орангутану" в переводе с латыни, или, по-человечески - квазимода. Именно так, с окончанием на "а". Вроде как имя нарицательное. На орангутана она (он, оно?), откровенно говоря, мало похоже, а нечто антропоморфное в облике проглядывает, только уродливое и горбатое. Очень редкая и осторожная Тварь, настолько редкая, что даже матершинник Андрей её всего второй раз в жизни видит. - Ёбана, Кость, ты, бля, по запаху их, что ли, находишь? - спрашивает он уже раз в пятый, наверное, собственно, в каждый его приезд на стрельбу. И каждый раз я отвечаю одинаково: - Это они, суки, меня чуют. На самом деле, не такая уж я и аномалия, как выяснилось. Едва парни услышали, что мы будем теперь, в перерывах между продажами специй, убивать Тварей и в этом нам будет помогать моё особое чутьё, как Гоша заявил: - Ха, Ромк, помнишь Жеку из первого взвода? Ну, в городской охране парень был, сутулый такой? - Ага, - вспомнил Роман. - Вот он тоже чуял их. Прямо так и говорил - я их чувствую. Тока это, у него мальца по-другому было, чем у тебя, командир. Короче, он их боялся. Так, что мог вообще оружие бросить и бежать, прямо в панику впадал. Мы ещё и не видим ничего, а он уже чешет за угол. - И чего с ним стало? - полюбопытствовал я. - Да ничё, выгнали нахер. Он бухал ещё по страшной силе, может, за это и выгнали. Говорят, вскрылся он, в конце концов. Кто не в курсе - это значит, вены себе вскрыл. - Во-во, - присоединился к обсуждению Рома. - У нас в общаге, ну, когда я ещё первый год тут работал, был мужик. Он, короче, мог место прохода почувствовать. Идём, как-то, отработку сливать, а он и говорит: "Кажись провалился кто-то". Там старый цех был, вот там баба и провалилась. - Красивая, - мечтательно добавил он. - Рома! - чуть не хором осудили мы парня. - Ты же почти женатый человек! - А я чё? - тут же сдал он назад. - Я так, просто... Просто! Тая за него крепко уцепилась, под каблук пока не загнала, но держится всеми руками и иными частями тела. Хотя Рома, к его чести, повода для ревности не даёт, всё же богата у него невеста на... гм... прелести, вряд ли во всём Отстойнике есть другая такая. - Так, а ты как их чуешь, командир? - допытывался Гоша. - Да-а, сложно сказать, - соврал я. Ибо всё мужикам знать абсолютно не обязательно. - Это... Знаете, как на охоте, вот знает человек, что там есть зверь. Просто знает. Пацаны кивнули. На самом деле такое есть, но это не предчувствие, это, скорее, именно совокупность факторов - опыт, мельчайшие детали, знание повадок, мест обитания и так далее. Из этого и складывается уверенность, что добыча в этих зарослях. А вот у меня другое, это именно "чутьё". Квазимода котировалась подешевле коаты, то есть в четыре сотни рублей. Плюс сто пятьдесят за обнаружения следов "волхва". Андрей Кочетов разразился обычным, то есть, семиэтажным матом при виде ненавистных рун и вдруг заявил: - Ты в курсе, что за его голову награду назначили? - Нет, - ответил я, мысленно делая пометку - дать Антону пинка. - Ну, официально, наверное, завтра объявят, - сам того не подозревая реабилитировал он нашего юриста. - Десять штук за любые сведения, способствующие поимке, и пятьдесят за голову. Ну, или живого, если удастся поймать. - Ха! - воскликнул я. - А как они узнают, он это или нет! Любого забулдыгу убьют и скажут, вот он, сука! Где наши бабосы? - Кость, ебаный по голове, ты вот чё думаешь, у нас в управе одни долбоёбы сидят, да? - встал на защиту родного ведомства старлей. - Есть приметы. Татуировки и... В общем, приметы есть. - Какие татуировки? - заинтересовался я. - И, погоди, выходит, вышли на след, да? - Ну так ёпт! Не всё же вола ебать, работаем иногда! Поймали гаврика, который тащил ящик с Призраком, случайно, капитан один наш увидел, идёт по улице мужик и несёт ящик. Ну и решил проверить. Короче, сам он волхва этого не видел, но дело хуёвейшее. Их целая секта, хуй знает, чего хотят, вернее, хуила этот главный, волхв, кричит, что все живут нихуя неправильно, а он, типа, знает как надо. И Твари эти ебучие, это, типа, благо на самом деле, они помогают мир от скверны очистить. Короче, полная хуерга. Но сам он, якобы, может этими Тварями управлять и даже призывать, педрила. - Адаптант? - уточнил я. - В том-то и хуй, что нет! - хлопнул МЧСник тыльной стороной правой ладони об левую. - Человек, сука! Обычный. И на руках у него эти ебучие руны и набиты. А вот особую примету я тебе сказать не могу. - Андрей! - Не, не, не, даже не проси! - Андре-ей... - Да бля, дохлого заебёшь. Короче, если волхва поймаешь... - С меня пузырь! - тут же откликнулся я. - Пузырь? Ящик! - возмутился старлей. - Без базара! - моментально дал я своё согласие. - Короче, - Кочетов понизил голос, и едва слышным шёпотом сообщил мне особую примету. - Так вот поче... - Тихо! - зашипел он. - А, ну да, - одёрнул я сам себя. И тут же спросил: - А я не понял, а почему это тайна такая? Я не думаю, что таких людей тут много, сообщили бы во всеуслышание, и дело с концом. - Дело в том, что таких людей здесь нет, - заявил старлей, - вернее есть. Один. Но это не он. - Точно? - Сто пудов! Потому что это баба. А тот хуйлан - точно мужик. Да и проверили её, точно не она. А если примету эту сообщить, то её тут же ёбнут. Сечёшь? - Секу, - признал я наличие резона. - Так, а этот чувак с ящиком, он много вообще рассказал? - задал я очередной вопрос. - Да, короче! Хуйлан этот самого уёбка этого не видел, только его начальник, у них хитрая система. Круги, типа. Ближний круг, дальний и так далее. Он был так, шнырь, хуета из под ногтей, и в лицо знал только ещё четверых таких же задротов, и своего старшого. Бабу, к слову. А вот она уже волхва видела, она ему и рассказала. Я немного запутался в "хуйланах", но, вроде понял, что сейчас шла речь именно о пленном адепте. И немного усомнился, что начальник "звена" или "круга" мог вот так запросто разболтать рядовому члену важные сведения. Если волхва до сих пор не поймали, то это очень глубоко законспирированная тоталитарная секта, выходит. - Так вот и рассказала? - поведал я о своих сомнениях. - Ну, он же ебал её, это она его и втянула в это секту, - пояснил МЧСник. - А её, чего, взяли? - Опоздали! - сплюнул тот на пол. - Взяли, вроде, а она по дороге обратилась, пизда такая. Призрака поймать успела. Мистика какая-то, волхвы, управляющие Призраками, сектанты. С другой стороны, вот они, свидетельства их деятельности, налицо, что называется. - А как могло получиться, что человек с такой... э... приметой, мимо спецслужб прошёл? Это же невозможно! Эти вещи врождённые, насколько я знаю. Или... - Ага, - подтвердил мою догадку старлей, - пришёл откуда-то. Он изобразил пальцами идущего по воздуху человека. - Сейчас в соседние области ориентировки разослали, может, ещё чего узнаем. - То есть вы, я так понимаю, хотите его из норы выгнать, заставить суетиться и совершить ошибку? - Ну! - щёлкнул он пальцами. - Только Кость, об этом... - Да чё я, маленький, что ли? - возмутился я. - Ну ладно, ладно, - примирительно отозвался МЧСник, и протянул руку, - давай акт сюда. Я достал из планшета официальный бланк, по которому нам выплачивали вознаграждение. Процедура была не быстрой, и уже обросла бюрократическими проволочками, но основой всего была именно эта бумажка, и подпись официального представителя государства на ней. В данном случае - старшего лейтенанта Кочетова. - Четыреста рэ, - пробормотал он, - четыреста рэ. Нихуя он не четыреста рэ стоит! Штуку за него должны платить, не меньше. Это такая мразь! Тихой сапой в квартиры пробирается, ну или куда может проникнуть и давит там всех. Я видел, что такая мерзость может натворить. И осторожные, бляди такие, хуй увидишь. Давай, трёх бабуинов тебе впишу, нормально? - Вполне, - сказал я, вынимая из кармана бумажник. Полторы сотни сменили хозяина, акт улёгся в планшет, и мы пожали друг другу руки. ГЛАВА 13. К августу наша деятельность начала приносить ощутимые плоды. Причём по всем направлениям. Как не отнекивалась Маша, как не делала вид, что у неё свой бизнес, а пришлось ей взвалить на свои хрупкие плечи весь наш торговый "блок". Нашла она и управляющего, какого-то мужичка, работавшего Там директором производства. Лимонада, правда, но это не так уж и важно. Его хватало на организацию производственных процессов на двух наших предприятиях, Маша рулила продажами, ну а я обеспечивал охрану и... охотился на Тварей. Находились мы рядышком, оккупировав почти две трети территории фабричонки, и я уже пару раз задумывался о выкупе у города каких-нибудь заброшенных руин, чтобы иметь собственную базу. Всё же мы планируем расширяться, Гоша вон с ног сбился, ночами не спит, выискивает варианты, где машины взять подешевле на развоз мороженого. Товар идёт, очень хорошо идёт, просто на ура идёт. Но есть проблема - у него очень маленький срок хранения. Оказывается, чтобы мороженое долго хранилось, его "закаливают", то есть подвергают быстрой заморозке при температуре ниже минус 20 градусов. А мы можем лишь создать морозильник с температурой примерно 15-18 ниже ноля по Цельсию. И мороженое получается мягким. Поэтому продаётся только шариками, в вафельных рожках или в креманках, если это кафе. А с машинами проблема, мало их, и, в основном, это грузовики. А гонять "Блиц" с пятьюдесятью килограммами мороженого просто смешно. Вроде, есть вариант оборудовать холодильным ларём коляску мотоцикла, но тут тоже проблема - мотоциклистов маловато. Гошка нашёл какого-то байкера, сейчас тот учит ещё четверых, и надо готовить бабло под "Цюндапы"*, нарыл он где-то немецких трофеев [*Цюндапп нем. Zündapp (сокращение от "Zünder und Apparatebau G.m.b.H") — немецкая компания, в годы Второй мировой войны поставляли Вермахту мотоциклы]. - Константин Александрович, тут вас спрашивают, - томным голосом произнесла Марго, войдя в кабинетик Марии, где мы "обсуждали" текущие дела. - Кто? - спросил я, очень надеясь, что результат обсуждения не очень сильно заметен. - Какой-то крестьянин с внешностью Льва Толстого, - ответила Маргарита. Да, она тоже у нас работает. Вскоре после того, как Машка взяла под своё крыло обладательница спортивной фигуры Алёну, у нас состоялся ещё один разговор, по традиции, поздно вечером. - Кость, - оторвала меня супруга от просмотра уже начавшегося сна. - М? - Я хочу Маргариту к себе на работу взять. - М-м? Как я упоминал, мы никогда не видели, чтобы эта дама работала. Вроде как у неё было достаточно ухажёров, чтобы не беспокоиться о таких мелочах, как деньги. - Её очередной мужик бросил, - сообщила мне Маша очередную новость. - Ей плохо сейчас. "Может быть, стоило побрить одно место?" - подумал я, но вслух ничего не сказал. - Ей ведь совсем не на что жить, - продолжала описывать состояние нашей соседки супруга. То-то я гляжу, она, вроде, чаще у нас столоваться стала. Не, мне не жалко, просто теперь понятно почему. - Бери, - "разрешил" я. - Только кем? В прошлой жизни Маргарита Викторовна Иванушкина была преподавателем домоводства в школе. Я, если честно, не представляю, чему она учила девочек, разве что, как курить папиросы через мундштук? Готовить она, такое ощущение, не просто не умела, а нарочно портила продукты, превращая их в малосъедобное месиво. Её коронным блюдом был "Еврейский" салат, представляющий собой натёртую на тёрке варёную свёклу, смешанную с рубленым чесноком и приправленную сметаной. Просто верх кулинарного искусства. При этом да, она обладала какой-то странной, мягкой харизмой, её общество НЕ было неприятным. - Секретарём, посажу на телефоны, - объяснила Маша. - Ты же Алёну на телефоны посадила? - напомнил я. - Алёна ещё молодая, опыта нет, ей тяжело такая работа тяжело даётся. И потом, у нас в офисе из-за неё не протолкнуться, я не пойму, что вы в ней находите? Вы, это, разумеется, мы, то есть мужики. И тут Машка права, Алёна молодая и, назовём вещи своими именами, глупая. При этом она умудряется выделять такое количество сексапильности в окружающее пространство, что мы, то есть мужики, действительно, уподобляемся каким-то зомби. Тем паче, что Маша сумела подправить, с помощью косметики, кое-что в её простоватом личике, и теперь это просто секс-бомбочка какая-то ходячая. - Я её в личные помощницы переведу, - продолжила делиться она планами, - будем вместе на переговоры ездить. Чтобы вы более покладистыми были. Эх и коварна! Ну это же в буквальном смысле, удар ниже пояса! С другой стороны - совершенно правильно делает, есть у нас в арсенале такое оружие, надо его на полную использовать. А на телефоне и в офисе пусть Марго сидит, к ней тоже "ходоки" потянутся, не лишена она шарма, далеко не лишена. Глядишь, шоколад начнут дарить, а там и кавалера очередного захомутает. В общем, я, как генеральный директор холдинга, решение это одобрил. Заснуть удалось лишь час спустя. - А с чего вы взяли, что я смогу решить эту... проблему? - спросил я у сидящего напротив меня мужчины, очень верно описанного Маргаритой Викторовной. - Слух прошёл, что вы очень удачливый охотник на Тварей этих, - отчётливо "окая" произнёс "Лев Толстой". Звали его, впрочем, Захаром Игнатьевичем, и был он целым старостой сельского поселения Сыромяги, что в Комсомольском районе нашей республики. Так эдак в ста пятидесяти верстах к северо-востоку от столицы. Деревня, даже село, хоть и без церкви, имела два десятка дворов, и жила за счёт мёда, сельхозпродукции и мяса. Весьма крепкое хозяйство, люди работящие там, много чего выращивали, и даже имели пару древних тракторов, на таких стальных колёсах без шин. И вот случилась у них напасть - в окрестностях деревни завёлся Тёмный. До этого Тварей там было мало, можно сказать и не беспокоили почти, поскольку за этим делом следили очень тщательно. И главными их противниками были кабаны, разоряющие поля с брюквой и морковью. Что, в свою очередь, являлось почти бесперебойным источником мяса. Но вот уже две недели, как они живут, практически, на осадном положении. Тёмного видели несколько раз в окрестных полях, причём в окружении своры гончих, а несколько дней назад он предпринял попытку прорваться за периметр. Дело было уже поздним вечером, атаку отбили, к счастью, никто не погиб, но люди боятся выходить в поле, а на носу уборочная страда. Обратились в районный МЧС, те прислали объединённую с вояками группу. Сутки гоняли на танках по округе, разбили дороги, ещё два дня простояли в самой деревне, но толку не было. А едва военные ушли, как Тёмный нарисовался снова, и, на сей раз без жертв не обошлось - двоих мужиков гончие порвали в клочья. - Охотники наши говорят, Тварь эта разумом обладает, - басил староста. - Как видит, что не по зубам ей добыча, уходит, прячется. А как ушли армейские, тут же вылез. Ты бы помог нам, Константин Александрович, а? - Так а с чего вы решили, что именно я смогу этого вашего Тёмного подстрелить? - очень мне было любопытно. - Так, слухами земля полнится, - изрёк Захар Игнатьевич. - Говорят, вы боле всего Тварей извели. - "Словно мухи тут и там, ходят слухи по домам, а беззубые старухи их разносят по умам"*, - процитировал я своего любимого поэта [*В.С.Высоцкий. Песенка о слухах]. Но на заросшем седой бородищей благообразном лице старосты не отразилось ничего. Или не было в его слое Владимира Семёновича Высоцкого, или он не знаком с его творчеством. - Не, мы попробуем, конечно, - выдал я осторожный ответ, - только... - По поводу оплаты не волнуйтесь, - староста полез за отворот пиджака и достал довольно пухлый кошелёк. - Тварь эта полторы тысячи стоит. У государства, - продемонстрировал он свою осведомлённость. - Мы готовы оплатить и бензин, и постой, само собой разумеется. И вот, - он ловко пересчитал толстыми, заскорузлыми пальцами пачку банкнот, - тут ещё две. - А... если у меня не выйдет? - я не торопился брать деньги, хотя предложение выглядело уже заманчивым. - Выйдет! - с таким убеждением в голосе произнёс староста, что я понял - поеду. И постараюсь убить. Оставив крестьянина на попечение юриста, оформлять договор, поскольку мы официальная контора, я перебежал через двор, и ворвался в кабинет супруги. - Маш, я от тебя позвоню? - Да, пожалуйста, - она сделала знак Алёне, и обе дамы вышли из комнатки. Я поймал себя, что пялюсь на едва прикрытые юбчонкой мускулистые ноги Машкиной помощницы, и отвёл глаз. Дьявол! Она это нарочно, да? - Игорь Андреевич, это я, извините, что беспокою, есть пара минут? - произнёс я в трубку, едва Катенька, личный секретарь премьер-министра, соединила меня со своим шефом. Да, Игорь Андреевич больше не "и.о.", состоялись выборы, на которых с большим отрывом победил господин Сидорин, бывший МЧС, и теперь мне полностью стал понятен весь расклад. Карташов сплёл-таки, свою паутину, и, хотя сам он в центре, вроде как и не сидел, реально все нити власти были в его руках. Да, это действительно "жучара", как охарактеризовал его покойный Николай Крысин, ни дна ему, ни покрышки. Но я, волею судеб, оказался у господина Карташова в фаворе. И, иногда, немного злоупотребляю этим. - Только пара, - проквакал чёрный динамик. - Мне нужно разрешение на тяжёлое вооружение и противотанковое ружьё! - выпалил я. - Это исключено! - практически без раздумья ответил Карташов. - Не хватало ещё в городе палить из пушек! У вас и так, насколько я в курсе, замечательно выходит сокращать поголовье мутафауны. - Да я не в городе! Я на Тёмного собрался. И в двух словах, изложил суть своей просьбы. - Вы уверены, что это хорошая идея? - спросил Карташов, и мне показалось, что через помехи пробилось нечто вроде заинтересованности. - Надо попробовать, Игорь Андреевич, и мне понадобится ещё ДШК. И "Скаут"! Из трубки донеслись дребезжащие звуки, которые в равной степени могли быть кашлем или смехом. Однако требуемое я получил. Не всё, со "Скаутом" вышла заминка, всю технику угнали на фронт, то есть на границу с Тьмой, и лишних броневиков для частного охотника за Тварями у государства не нашлось. А вот ДШК мне выделили, пока на месяц, причём уже установленный на шасси артиллерийского тягача "Шнауцер". Гоша аж вздрогнул, увидев такое чудо, колёсная база 4х6, то есть сдвоенные задние колёса являются ведущими, кабины нет, в кузове, рассчитанном на перевозку отделения солдат, лишь Дегтярёв со Шпагиным поместились, ну и боекомплект. Но, как там поговорка - на безрыбье и рыбу раком? Тем более что было ещё кое-что. Леонид Степанович Шпаро был местной оружейной легендой. Магазин у него был небольшой, и даже не очень известный в широких кругах, но среди определённой публики он был непререкаемым авторитетом. Довести до ума винтовку, сделать из обычного армейского карабина снайперку, подогнать под анатомию заказчика ложу и приклад, снарядить "особые" патроны - со всем этим шли к нему в "Карамультук", так назывался его магазинчик. Услуги его были недешёвыми, я, в своё время, тюнинговал СКС у мастера попроще. А Шпаро обслуживал местную элиту, превращая обычные ружья в инструмент ВИП-охоты. - Я от Игоря Андреевича, - произнёс я кодовую фразу, и невысокий, щуплый мужчина лет пятидесяти, поднял на лоб очки в чёрной оправе. - Ага, - хмыкнул он, с минуту поизучав моё лицо, - да, да, мне звонили... С этими словами он удалился куда-то в недра магазинчика, а я, от нечего делать, принялся изучать ассортимент. Витринка с пистолетами была заполнена почти сплошь револьверами Смит-Вессона, хотя имелась парочка каких-то длинноствольных моделей, судя по виду, так прямиком из вестерна переместились. И тут же лежал Маузер. По удлинённому магазину я понял, что это и есть Schellfeuer, то есть скорострельный. Отдельная витрина была посвящена магазинам для оружия, в основном для пистолетов, и я выпучил глаз на странный, круглый барабан с причудливо изогнутым подавателем. Это для чего такое чудо, интересно? Два диска, принятых мною, поначалу, за магазины от ППШ, на самом деле оказались для автомата Томпсона. Интересно, сколько в них патронов? Я вот ни черта не помню. Ружей тоже было немного - пяток двустволок, две из которых оказались трёхстволками. Богато инкрустированные, наверное, целое состояние стоят. Ценников, что характерно, не было ни на одном изделии. На всё договорная цена? Или те, кто сюда заходят, уже знают, сколько это может стоить? Всё равно чудно, словно в музее оказался. Тут вернулся хозяин, неся в руках длинный полированный ящик тёмного дерева. С видимым усилием он взгромоздил его на стойку, причём мне пришлось ему помогать, иначе одна из витрин точно бы разбилась. Оружейник щёлкнул пружинными замочками и поднял крышку чемодана. Внутри на тёмно-бордовой бархатной подложке лежала ВИНТОВКА. Длинная, с необычно выглядевшим прикладом, с шишкой тормоза-компенсатора на конце ствола, копия как у ДШК. Но это была уже винтовка, а не противотанковое ружьё. - Ствол не изношен вообще, как и механизм, оружие не использовалось, - голосом музейного смотрителя рассказывал хозяин магазина. - Это, как вы видите, ПТРС, то есть противотанковое ружьё конструкции Симонова, образца 1941года. Я этого, разумеется, не видел, но кивнул с миной знатока. Ну как же, кончено Симонова! (А чьи ещё, стесняюсь спросить, противотанковые ружья были?) - Магазин не отъёмный, на пять патронов, - он легонько постучал по внушительной металлической коробке, закреплённой снизу. - Снаряжение пачечное, по пять патронов. Я приподнял брови - несколько необычное решение, нет? Хотя, смысл есть – так по любому быстрее заряжать, правда, есть минус – нельзя "добить" магазин до полного, пока не расстреляешь всю пачку. Но в таком оружии это не критично. - Что я сделал? - перешёл он к деталям. - В приклад, - он постучал по нему, - встроен демпфер. Моя конструкция. Тут я, наконец, различил кое-какие эмоции. Не лишён человек тщеславия. - По ощущениям, смягчает отдачу примерно на треть. Стреляли когда-нибудь из крупного калибра? - спросил он меня. - Из такого нет, только из пулемётов. Двенадцать и семь. - Тогда рекомендую немного потренироваться, обратитесь к Богатырёву, это ... - Мы знакомы с Сергеем, - сообщил я. - О, тогда проблем нет. Что ещё? Прошёлся по механизму, проблем быть не должно. Да, Игорь Андреевич патроны заказывал, я подобрал ему десятка два, - мастер снова исчез в недрах магазина, но, на сей раз, вернулся гораздо быстрее, неся в руках небольшой чемоданчик. По виду, так "сынок" футляра от винтовки. Внутри, на такой же подложке, тускло поблёскивали похожие на снаряды патроны калибром 14,5 миллиметров, уже скреплённые металлическими зажимами по пять штук. Это и есть пачка? - У меня есть ещё десятка два, могу продать вам. Или у Богатырёва купите, цена такая же. - А-ээ, сколько? - спросил я, ибо был абсолютно не в курсе цен на снаряды для "слонобоя". - Пятьдесят рублей за один патрон, - ответил оружейник, и я чуть не выронил из рук ящик с боеприпасами. Полтинник выстрел?! Три раза пальнул и минус зарплата рабочего?! Нихера себе! С другой стороны, я ведь не на кроликов собрался охотиться. Так что нечего "жабиться". - Несите, - решительно произнёс я. - Прицел здесь простой, ПУ* [*ПУ (от Прицел Укороченный) — советский оптический прицел, изначально созданный в 1940 году, для совместного использования вместе со снайперским вариантом самозарядной винтовки Токарева (СВТ-40).Конструкция оказалась настолько удачной и востребованной, что выпуск не останавливали и после войны], - он вынул из гнезда невероятно куцый, на фоне пушки, прицел. - Крепление простое, но неубиваемое. Как и сам прицел. Ну, вы понимаете, при такой отдаче любая оптика рассыплется. А эти даже на зенитные орудия ставили. - Вот здесь, - он показал на скрытую полость, - чехол для переноски. Ну, знаете, если будете, гм, бегать с ним по лесу. Нацепили, - он ловко надел чехольчик брезента поверх прицела, - и порядок. Когда я его снял, то увидел, что внутри имеется подкладка из чёрного мягкого материала. Во всём чувствовалась рука мастера. - Простите моё любопытство, - задал я ещё один вопрос, когда получил более-менее исчерпывающую информацию про это орудие, - а что, Игорь Андреевич это для себя заказывал? Я просто представить не мог Карташова с таким ружьищем. Его же отдачей снесет, и никакой демпфер не поможет. - Я так понял, это в подарок? - ответил Шпаро. - Разве не вам? - Да, э-э, мне, только... Видимо, немного неожиданный вышел подарок. Для нас обоих, - туманно объяснил я. Интересно, кому этот монстр изначально предназначался? И, самое главное, на кого охотиться? Тут слонов, если что, отродясь не водилось. На медведя? У патрончика-то дульная энергия раза в два выше, чем у пятидесятого калибра. То есть, если ДШК отрывает руки-ноги, то эта хреновина в клочья порвёт! А как же шкура? - А вы на кого с такой, если не секрет? - словно прочитав мои мысли, спросил мастер. - На Тёмного, - ответил я, и посмотрел ему в глаза. - О! - воскликнул Шпаро, поняв, что я не шучу. - Тогда... просьба. Сообщите о результате... охоты. - Непременно, - пообещал я. Искренне надеясь, что сообщать буду лично, а не через некролог. - Э-э, такой вопрос ещё, - остановился я. И тут же поставил футляр с "Убийцей Бигфута" на пол - двадцать килограмм это вам не шутка. - Вот это для чего? - показал я на чудной барабаный магазин. - О, это? - Шпаро достал раритет. - Это тридцатидвухпатронный дисковый магазин Леера, так называемая "улитка". "А и впрямь похож ", - согласился я. - Подходит как для пистолетов Люгер, так и для пистолета-пулемёта МП-18. Но их я тут, пока, не встречал. А вот с Люгером, особенно с удлинённым стволом, очень любопытное сочетание выходит. Да, 32 патрона. Полноценный автоматный магазин. Шпаро достал из-под прилавка Парабеллум, воткнул в рукоятку "улитку" и протянул мне. Понятно, что с патронами эта конструкция будет весить больше, но причудливый изгиб магазина удивительным образом помог избежать дисбаланса. Пистолет был тяжелее, но неудобства не ощущалось. - И сколько такой, - полюбопытствовал я. - Пятьсот рублей. Однако! Увеличенный на один патрон магазин стоит сотню, "улитка" заменяет собой четыре. Обычных, которые по полтиннику идут. С другой стороны, ты не тратишь время на перезарядку. Ну, не знаю... Баловство ведь. И Люгера у меня нету. Не, нафиг. Но штука любопытная. - А вот это для Томпсона, как я понял? - показал я на заинтересовавшие меня "блины". - Да, это дисковый магазин для пистолета-пулемёта Томпсона, ёмкость - пятьдесят патронов. Цена такая же - пятьсот рублей. Если возьмёте четыре, скину сотню. - С каждого? - образовался я. - Нет, со всей покупки, - поджал губы владелец "Карамультука". Пять сотен? Обычный магазин стоит семьдесят рублей, здесь, грубо говоря - полтора, или два, если на тридцать и двадцать патронов использовать, тут и такие есть. То есть, ещё большее обдиралово. С другой стороны, иногда нужно именно чуть больше, чем тридцать пуль, а времени на перезарядку нет. - Скиньте ещё сотню, - прикинулся я сиротой. - Как хотите, товар редкий, и у меня не горит, - упёрся продавец. - Ладно, что с вами сделаешь, - вздохнул я, - давайте. И полез за бумажником. - А у вас какая модель Томпсона? - спросил оружейник, глядя на меня поверх очков. - Э-э... - С дульным тормозом-компенсатором? - пришёл он мне на выручку. - Да, - вспомнил я, хотя в оружейке были и другие, попроще. - Тогда подойдёт. Это модель 1928А1, а вот в модели А1М1 один уже убрали боковою прорезь, поэтому такой магазин туда не вставишь. Но имейте ввиду, быстрой перезарядки не получится, магазин вставляется сбоку, а не снизу, так что подумайте. - О, тогда извините, мне скорость перезарядки тоже важна, - немного расстроенным тоном сказал я, всё же хотелось иметь что-то более ёмкое. - Я это уже понял, поэтому и предупредил вас, - сообщил честный торговец. - Спасибо за столь внимательное отношение к покупателю, - поблагодарил я хозяина и, слегка крякнув, оторвал от пола чемодан с гаубицей. Б-бах! Винтовка рявкнула, лягнула копытом в плечо, вырвавшиеся из шишки компенсатора пороховые газы подняли вокруг ствола маленький шторм из пыли. Глянул в прицел - ростовой мишени на полукилометровом удалении видно не было, снесло снарядом. Что можно сказать? Орудие интересное. Это, разумеется, никакая не крупнокалиберная снайперка, хотя, с учётом местных реалий, что-то из этого класса, всё же. Бьёт она... Я не знаю, может километров на пять? И наверняка смертельно опасна на всей дистанции. Другое дело, что шанс попасть даже в такую крупную мишень, как Тёмный, на таком расстоянии измеряется тысячными долями процента и относится к категории "случай". Прицельная дальность, пожалуй, километр. Кучность так себе, вот почему это не снайперское ружьё. Оптимальная дистанция, думаю, как раз до полукилометра, дальше уже начинаются проблемы. Скорострельность... Тут момент. Винтовка автоматическая, то есть перезаряжается за счёт отвода части пороховых газов, но через пять выстрелов, которые можно сделать в течение двадцати-тридцати секунд, нужно зарядить магазин. Это ещё секунд десять, так что, наверное, выстрелов восемь в минуту. Разумеется, это прицельные выстрелы, то есть реальная скорострельность, если же просто палить в белый свет как в копеечку, то пачки три можно расстрелять. Богатырёв рассказал, что в войну эти ружья называли "Прощай Родина". Предназначались они для поражения лёгких танков, которых у фрицев было до трети на первоначальном этапе. Но эффективной стрельба была с расстояния метров 150-200, и первый же выстрел демаскировал позицию стрелков. Вспомнил один фильм про Великую отечественную, там был расчёт такого оружия, но, как я теперь знаю, у них было ПТРД, то есть противотанковое ружьё Дегтярёва, однозарядное. И стрелок, старший в расчёте, всё командовал: "Патрон, салага". А салага как раз и вкладывал эти патроны в казённик по одному после каждого выстрела. У меня же более продвинутая модель, можно воевать одному. Но там, на полях сражений, эффективность этого оружия была неоднозначной. И в самом деле, каковы шансы попасть в танк так, чтобы убить водителя или вывести из строя двигатель? А, как я уже говорил, первый же выстрел указывал фашистам, где наши истребители танков засели. И по ним начинают лупить "Косторезы". Вот поэтому и "Прощай Родина". Отдача у ружья не такая уж и страшная. Нет, с винтовкой не сравнить, но, подспудно, ждёшь большего. Не знаю, может демпфер играет свою роль, или всё же сама конструкция довольно удачна, у солдат же на фронте никаких демпферов не было, а стреляли. Всю тысячу рублей, то есть двадцать патронов, извёл на тренировку, дал и пацанам по паре раз стрельнуть, мало ли, тоже должны представлять, что это такое. Так, с оружием понятно, частично, но проблемы на этом не заканчиваются. У нас мало людей. То есть, в бригаде "охотников" нас всего четверо и для тех задач, что мы выполняли, этого хватало. Но сейчас мы собрались на охоту, которая вполне может обернуться охотой на нас, и четыре человека - это мало. И такой момент - у нас есть целый пулемёт пятидесятого калибра. И нет пулемётчика. Я разобрался, как с ним управляться, но это я, прыгать от "слонобоя" к пулемёту и обратно - не вариант. Значит, нужен пулемётный расчёт, причём второй номер должен ещё и уметь водить такую технику, как "Носатый"* [*Шнауцер, нем. Schnauzer, - носатый]. Теперь ещё момент - во что выльется такая поездка, я имею ввиду финансово? В случае удачи мы получим на выходе три с половиной штуки. Из них тысячу я уже потратил на обучение обращения с "матерью всех винтовок". Нанять людей - это минимум пятьсот рублей на рыло, то есть ещё шутка. И даже если я возьму в поездку парней из своей охраны, вроде есть подходящие кандидатуры, мне нужно им платить отдельно. Эх, жалко Влада нет с нами, я бы ему уступил пушку, а сам бы встал за ДШК. Но, увы. Гоша его, по моей просьбе, всё же разыскал. И даже отсоветовал встречаться, ибо Владислав Поперечный спился. Да, вот так закончилась его карьера охотника-промысловика, видимо, совсем там, в лесах нечем было заняться, и Владик пристрастился к зелёному змию. А жаль, снайпером он был хорошим. Ну да чего горевать, надо о деле думать, там всякая нечисть деревни терроризирует! Итак. Мы имеем риск получить на выходе минус в графе "прибыль". А! Ещё есть гончие, которые по двадцать червонцев идут. Представителем власти там является сам Захар Игнатьевич, он и акты подписывать будет. И хотя, вероятнее и предпочтительнее завалить Тёмного за пределами деревни, в официальных бумагах будет обозначено, что мы убили его именно в границах поселения. Иначе не видать нам премии, как своих ушей. Если, конечно, убьём. И, возвращаясь к трофеям, мы упоминали гончих, которых вокруг этого конкретного Тёмного, по словам старосты, "огромная стая". Значит нам, желательно, ещё бы десяток-другой "собачек" подстрелить, чтобы хоть на пару штук "выхлоп" увеличить. Деньги за охоту мы делим в следующей пропорции - я забираю половину в казну предприятия, остальное равными долями получают пацаны. Убили мы квазимоду, ну ещё двух бабуинов нам Кочетов приписал (вообще трёх, но один пошёл ему в качестве отката. Мужики про это расчёты в курсе и не возражают). То есть мы получили 700 рублей, из которых мальчишкам достанется по 116 рэ с копейками. Это помимо основного оклада. Правда, никаких "боевых" и "командировочных" они уже не получают. Вроде, всех такая система устраивает. По идее, на этой охоте надо тот же принцип применить, так честно будет. И правильно. Ещё день у нас ушёл на подготовку, к счастью, нашли мы и водилу на тягач, и пулемётчика, из своих же. Причём один из водителей, на кого я изначально рассчитывал, ехать отказался, мол, дёшево слишком я их жизни ценю. Запросил пятихатку, без учёта результата поездки. Ну, ладно, учтём. В смысле, по возвращению уволю, нахер таких работников. На постой нас разместили в пустующей избе, которую, как я понял, хотели использовать под готовое жильё для желающих посвятить себя крестьянскому труду. Была у сёл в республике такая возможность - строить дома и другие постройки из окружающего леса бесплатно. И на остальные материалы государство ссуды выделяло, не совсем уж Орлов алчным коррупционером был, о подданных тоже думал. Иногда. Деревню, вот, развивал, чтобы было чем городское население кормить. И автоматы у них были для обороны, и пулемёты лёгкие, другое дело, что не очень крестьяне с этим делом умели управляться. Как говорил наш начальник заставы в учебке - чтобы бегать, надо бегать. Перефразируя этот бессмертный афоризм - чтобы стрелять, надо стрелять. Хотя бы регулярно. А это расход патронов. Казна выделила определённые лимиты, и пополнить их - целая проблема, как и со всем, что касается бюджета. Это слуги народа могут потрошить его как хотят, а с обычного человека три шкуры спустят за каждый казённый рубль. А за свой счёт прижимистых крестьян жаба душит тренироваться, вот и выходит, что вроде как оружие и боеприпасы для отражения нападений есть, а толку от этого мало. Но это я отвлёкся. К счастью, за время отсутствия старосты в деревне ничего не случилось, хотя Тёмного накануне видели буквально в полукилометре от села. Обслуживать нас поручили двум сурового вида женщинам, находящимся в промежутке между тридцатью и сорока годами. Бабы споро накрыли на стол, снедь была простой, но сытной - тушёный с картошкой кролик, капуста и другие соления, включая мои любимые маринованные подосиновики, чай с шанежками. Это такие открытые пирожки, чем-то напоминающие ватрушки. Может, потому что с творогом, но эти были ещё и с рубленым яйцом. И ни капли спиртного. Посыл мы поняли - сначала дело, пьянка потом. Да я и не против, более того, сам запретил под страхом лишения премий. Дело-то серьёзное! Тьма проявилась на следующий же день. Перед рассветом, около половины пятого, когда утренний туман поднялся с полей, чтобы через полчаса раствориться в воздухе, из молочной кисеи вынырнула огромная призрачная фигура. Вынырнула, и, прежде чем я успел приложиться к винтовке, скрылась снова, заставив сильнее биться сердце, да прогнав остатки сна. Днём мы дважды выезжали на разведку, один раз я уловил "тёмные эманации", но Твари ушли за пределы видимости "радара". Ночь опять прошла спокойно, но ещё с вечера я заметил изменения на небосклоне, обычно такие облака к перемене погоды, и если сегодня мы даже загорали, то надо ожидать дождей. Так и вышло, причём уже к полудню всё небо затянуло низкими тучами, готовыми вот-вот пролиться влагой. Твари пришли с дождём, ни черта он им не помеха, хотя и ЛЬЁТ. "Шнауцер" с ДШК мы поставили внутри деревни, напротив главных, южных ворот. Вторые же были не строго на противоположном конце, а почти на западной стороне, такая тут особенность местности. О них до речки Шаши было рукой подать, и вот с неё, от ПРОТОЧНОЙ воды нас и атаковали. Заборы здесь редко превышают четыре метра, и ветер валит, и Твари не могут перепрыгнуть, потому что по периметру сёла огорожены рядами рогаток из заострённых кольев, опутанных неизменной колючей проволокой. Она же увеличивает высоту забора ещё на добрых полметра. Ворота, зачастую, ниже тына, но их защищают вышки с пулемётами. И всё же это самое уязвимое место в деревенской обороне, и гончие в очередной раз решили проверить её на прочность. Сразу трём Тварям были приданы дополнительные силы за счёт других членов стаи, монстры полезли по створкам ворот, словно это была горизонтальная поверхность, но на высоте трёх метров шла полоса направленных вниз тридцатисантиметровых, заострённых металлических прутьев в палец толщиной. Расположены они были столь часто, что между ними могла протиснуться разве что кошка. Второй ряд шипов шёл почти по самому краю ворот. Твари имели нехорошую привычку прыгать по наклонным поверхностям, словно это была земля, но, всё же, не далеко. Как раз, чтобы напороться на гостеприимно торчащий кол. Первую Тварь сняли часовые, я уже не отвлекался, высматривая с вышки гоминида, но видел лишь мечущиеся метрах в ста чёрные тени. Затем что-то слишком крупное отделилось от зарослей ольховника, я припал к прицелу и увидел знакомый силуэт. Б-бах! Дульная вспышка, казалось, испарила влагу метра на два вокруг набалдашника компенсатора, но никакого воя или визга я не услышал. И не почувствовал, а ведь в прошлый раз я как-то понял, что попал в гориллоида. Зато Твари пришли в движение. Сразу десятка полтора особей понеслись к нам, загрохотали пулемёты и через секунду им отозвались орудия со стороны главных ворот. С двух сторон пошли? Или это всё отвлекающий манёвр? Я поворачивал ружьё, пытаясь разглядеть в прицел как можно больше, но поле зрения там довольно узкое, по-хорошему второй номер нужен... Снова что-то чёрное заняло почти всё перекрестье, я потянул спуск и ружьё рявкнуло, заглушив инфернальный визг издыхающих гончих. Кто-то коротко взвизгнул там, куда полетела пуля, но гориллоид был слишком крупным, что бы валяться незамеченным, убей я его сейчас. Внезапно я осознал, что гончие в окуляре прицела бегут ОТ деревни, да и стрельба начала стихать. Результатом атаки было семь чёрных трупов и куча потраченных боеприпасов. Двух Тварей я записал на свой счёт, потому что оба раза попал. И теперь видел, что такой патрон делает с плотью, пусть и потусторонней - оба отродья были в буквальном смысле разорваны на части. Несмотря на это, всех убитых поделили пополам, половину на наш счёт, половину деревенским. Это мы тоже обговорили заранее, хотя и не включили в контракт. Ведь деревенским тоже премия полагалась, будь мы одни - нет вопросов, но сейчас оборону держали вместе, так что трофеи тоже делим. До вечера было ещё две атаки, но уже слабее, хотя четыре Твари остались исходить Тьмой из многочисленных дырок. Ночь, вопреки ожиданиям, прошла совершенно спокойно, и утром, несмотря на моросящий дождь, на нас никто не напал. К обеду я принял волевое решение и снова выехал за ворота, но Твари словно испарились. Так прошло ещё два дня. Никаких атак, "барометр" молчит, и даже дождь прекратился. - Командир, ты ёбнулся? - спросил Гоша. Возможно. Но появилось ощущение, что план может сработать. Три дня мы впустую прожираем запасы деревенских, но, при этом, я знаю, что Тёмный никуда не ушёл, сучёныш ждёт, когда мы уйдём. Или когда наступят благоприятные условия. Я ловил их присутствие во время вылазок, но Твари всегда убегали, едва мы направлялись в их сторону. Значит, Тёмный и впрямь соображает. А вот как у него с силой воли? Сможет преодолеть тягу к крови? В прошлый раз, у лагеря зэков, он тоже не бежал сломя голову к раненым бандитам, и даже удрал, но уже после того, как я его ранил. А что будет сейчас? Выйдет он под выстрел? Высунется, чтобы глянуть, чем это тут пахнет? Мой план состоял в том, чтобы пустить себе немного крови и приманить, таким образом, Тварей. Роман, после того как я в грубой и непечатной форме изложил свои соображения, предложил пустить кровь ему. Но я отверг этот благородный порыв - идея моя, мне и быть приманкой. Задача же парней - не дать меня схавать. В паре километров от деревни, на краю картофельного поля, мы и решили организовать засаду. До Сыромяг дорога тут почти прямая, хотя и сильно изрытая гусеницами - следы попыток вояк разделаться с гориллоидом и его стаей. И всё же тут можно набрать хоть какую-то скорость, да и до деревни рукой подать. "Додж" мы взяли закрытый, я уже понял, что это ошибка, потому что из кузова можно было бы стрелять на ходу, или пока машина стоит. А сейчас я могу лишь как-то пристроить "слонобоя" на капоте и, в крайнем случае, буду вынужден бросить дорогущее оружие здесь, буде придётся спасаться бегством. Да, с двухметровой дуренью в машину быстро не нырнёшь. Короткое движение рукой и остро отточенное лезвие ножа разрезает кожу на левом предплечье. Резать себя - сомнительное удовольствие, рану защипало, но крови, почему-то, появилось, немного. Я уж хотел, было, резануть ещё раз, но тут рана набухла красным и я сказал: - Красный! Всё, ждём. Гоша за рулём, я с винтовкой на капоте, Рома рядом, крутит головой, обозревая окрестности через бинокль, Щегол у задней двери. У них РПД, сейчас ставка на боекомплект, но в машине припасено два танковых Дегтяря. "Носатый" остался в деревне, я не мог рисковать жизнями людей, подставляя их под когти и клыки в открытой машине. И да, мы остались без ДШК. Уловка сработала и Тьма пришла. Минут десять ничего не происходило, а потом я почувствовал. Плохо было то, что Твари шли с разных сторон, но тут уж как вышло. Ну, давайте, идите, суки! Пулемёты уже вовсю лохматили картофельную ботву, шпиговали клубни свинцом, и, иногда, попадали по гончим, а Тёмный всё не появлялся. В конце концов, я отложил гаубицу в сторону и взялся за Томми-ган. Атаку мы не просто отразили, а выкосили первую волну полностью, уложив десятка два Тварей. И тут он пришёл. Человекоподобная фигура возникла на самом краю поля, там, где я и не ожидал, и увидел-то его первым Юрка. Гоминид брёл по полю, словно плыл по зелёному морю, потому что его нижние конечности полностью скрывала Тьма. А гончие у его ног клубились чёрной пеной, и внезапно эта пена ринулась в нашу сторону. - Команди-ир! - сквозь сжатые зубы пробормотал Рома. Да, я понимаю, стрёмно. И страшно. Но ещё хоть полминуты. Не пятьсот, четыреста метров. Чтобы наверняка. Уже замолотили пулемёты, а я всё тянул, и тянул, пока, наконец, "пенёк" перекрестья прицела не улёгся Тёмному на грудь. Б-бах! Винтовка сильно ударила в плечо, я даже подумал, что хана пришла самодельному демпферу, но всё внимание забрал на себя вопль хором - ЕСТЬ! Снова приложился к прицелу - да! Чёрная бесформенная куча, это, видимо, и есть наш друг, и гончие крутятся вокруг него, словно не понимая, что им теперь делать. Б-бах! На сей раз ружьё почти не дёрнулось и я, кажется, даже успел разглядеть взлетевшие в воздух ошмётки. Б-бах! Б-бах! И ещё раз. Магазин опустел, я схватился за автомат, но всё было кончено. Всё? Нет! Я ещё чувствую Тварей. Так, перезарядить ружьё... Или, чёрт с ним, в машину его, а в руки пулемёт. Так, надо бы перевязать себя, а то я сейчас со всей округи отродье Тьмы приманю. А вот и они! - Бля, Кость, ещё один! - испуганно произносит Роман, и я вижу бегущую в нашу сторону гигантскую фигуру. Бег Тёмного не отличался быстротой и изяществом, он, скорее, пытался совершать что-то типа прыжков, размахивая при этом, вполне по-человечески, передними конечностями, словно руками. Зарядить ружьё! Успею? - Держите периметр! - ору я парням, и вытаскиваю из салона "Доджа" ПТР. Мельком отмечают, что Гоша, выскочив из машины, с ловкостью обезьяны взлетел на крышу и улёгся там, присоединив дудуканье ДТ к стрекотанию ручных пулемётов. Откинуть вниз крышку магазина, воткнуть килограммовую связку снарядов, закрыть крышку. Затвор с лязгом встал на место, загоняя патрон в патронник. Я, подняв вверх ствол, семеню к морде машины, а слишком тяжёлое оружие опасно раскачивается. Сошки с грохотом падают на крышку капота, и я даже успеваю зафиксировать вмятины в крашеном металле. Вырвавшуюся вперёд гончую срезал чей-то выстрел буквально в пяти шагах от нас. Целиться некогда я просто навожу оружие на огромную тень и тяну спуск. Гориллоид замер и я, поначалу, не понял, что произошло. Что-то изменилось в его облике, но что? И тут пришло понимание. И вопрос - а голова у тебя где? Тяжёлое тело рухнуло навзничь, нанося ещё больший ущерб крестьянским посевам, но это были мелочи. Гончие снова смешались, словно пребывая в крайней растерянности, зато мы не пребывали. Пулемёты делали своё дело, им вторил мой автомат, пока я не почувствовал - всё. На сей раз точно всё. Деревенские, во главе со старостой, вытаращили глаза, когда мы подъехали к воротам и позвали их полюбоваться на результаты охоты. Сорок семь гончих и два гориллоида, таков был результат этой вылазки. У первого Тёмного пуля из ружья оторвала правую лапу вместе с половиной грудной клетки и сейчас его останки обильно "парили" Тьмой из этих ужасных ран. А второй да, лишился головы, я думаю, будь у него наша анатомия, можно было был сказать, что пуля попала в рот или переносицу, но как выглядит этот урод в действительности мы, видимо, не узнаем никогда. ГЛАВА 14. Вечером жители села Сыромяги показали, как они умеют праздновать. По настоящей деревенской традиции на улицу были вынесены столы, которые расположили под внушительным навесом, поскольку опять начал накрапывать дождь. И они просто ломились от обильнейшего угощения – свежая зелень, салаты, картофель всех видов, караси в сметане, холодец, буженина и даже прошутто из кабана, колбасы, запеченные с яблоками утки, какие-то пироги, пирожки и плюшки, соленья. Разумеется, передо мной поставили целую лохань с подосиновиками, и примерно полугодовой запас в банках уже переместили в "Додж" – это были дары благодарных селян. Ну и спиртное – от самогона, до невероятного напитка под названием "Спотыкач", который гнали из тернослива особой степени недозрелости. Якобы только пять или шесть дней эти плоды были способны выдать такую комбинацию молекул спирта и воды, что человеку хватало ста граммов, чтобы достигнуть состояния "в ляпок". Я выпил микроскопическую, с напёрсток, стопку и действительно получил весьма ощутимый удар по мозгам. Не знаю, что туда добавляют, но штука действительно коварная. Правда, эффект длится недолго, примерно через пятнадцать-двадцать минут мир перестал описывать вокруг меня восьмёрки, и я даже сумел удержать внутри съеденное и выпитое. Захар Игнатьевич произнёс проникновенную речь, из которой явствовало, что теперь мы являемся пожизненными почётными гражданами Сыромяг, и в любой момент можем рассчитывать на кров, стол, бутылку самогона и бесплатный проезд на муниципальном транспорте. Последняя фраза потонула в дружном хохоте и звоне бокалов. А с юморком староста-то! Примерно в середине пиршества из поля зрения исчез Гоша, но спустя полчаса появился снова, ухмыляющийся, словно кот, нашедший крынку со сметаной. Я позыркал по сторонам глазом и вскоре нашёл "сметану", оказавшуюся одной из наших хозяек. Женщина кидала в сторону нашего "руля" столь красноречивые взгляды, что всё стало понятно. Однако! А я-то полагал, что нас поручили заботам самых морально-устойчивых. Праздник продолжался чуть не до утра, и ни одна Тварь нас не потревожила. Поездка принесла "грязными" 15 500 рублей, три тысячи за Тёмных, две штуки от деревенских и десять тысяч пятьсот за пятьдесят две с половиной гончих. Потому что, напомню, убитых, совместно с деревенскими, Тварей мы делили пополам. В свою очередь, наш гешефт распределялся в следующей пропорции – половину я забирал в кассу, а остаток поделили поровну между остальными участниками экспедиции. Да, это вызвало недовольные гримасы и даже бурчание Гоши, потому что парни, из расчёта ДШК вообще не сделали ни одного выстрела, а получили по одной тысяче и ещё по пятьсот пятьдесят рублей наравне со всеми. Не честно? Не честно было бы изменять правила в конце игры, вот что было бы нечестно. То, что крупнокалиберный пулемёт оказался невостребованным, целиком и полностью мой косяк, это я плохо подготовился к поездке, но ребятам были озвучены условия, и изменять их я не буду. Но выводы сделаю, и их, этих выводов, уже набралось на пол-листа. Тут и острое желание иметь броневик, и оборудовать открытый "Додж" вторым ДШК, откуда вытекает необходимости выбить из Карташова этот самый пулемёт. И команду нашу нужно расширить, и тренировки проводить по боевому слаживанию, тактике и прочему. Много всего. А ещё, я постоянно возвращался к вопросу, который не давал мне покоя – почему два Тёмных? Такого, ведь, никогда не было вообще! Или я чего-то не знаю? Кто они вообще, эти гориллоиды? Вот эти два кто были – друзья, братья, половые партнёры? Насколько мне известно, этих Тварей избегают вся остальная мутафауна, даже адаптанты их сторонятся, и только гончие выносят их общество и даже служат им. А охота была полезной, была. Выходит, они ими и впрямь управляют, это не просто "компаньонство", как у людей и собак, эти вон как растерялись, когда "хозяина" убили. Правда, спустя пару минут, нет, даже меньше, минуту, наверное, Гончие приходят в себя, но это целая минута, шестьсот выстрелов из пулемёта можно сделать. Если ленту такой длины найдёте. Да, надо поговорить с Кочетовым, он, правда, больше по "городским" Тварям спец, а Тёмных в городах никогда не видели, и всё же, знает мужик очень много. И надо как-то к секретным архивам нашего МГБ подбираться, наверняка у них тоже много любопытного имеется. Вероятно, именно эта наша охота и явилась толчком для активного роста такого явления как "свободные охотники за Тварями". Слух о том, что мы не только выследили и убили Тёмного, а ещё и неплохо нажились на этом, превратился в "городскую легенду" буквально за месяц. Количество убитых гориллоидов варьировалось от одного до трёх, тут народная молва, пока, старалась соблюсти достоверность. А вот число прочих Тварей поражало воображение - не менее сотни гончих, десятки бандерлогов с бабуинами, пяток коат. В общем, по мнению народа, из Сыромяг мы уехали с чемоданом наличности. А это значит, что и другие отчаянные головы могут подзаработать на истреблении монстров. И началось. Спешно организовывались охотничьи артели, по документам занимающиеся отстрелом белок и лисиц, что позволяло им официально иметь автоматическое оружие, а в реале рыщущих в поисках порождений Мрака. На сколько мне было известно, даже "ЩИТы" организовали у себя "подотдел по очистке Вышинского от бродячей мутафауны и проч.". Так что следующий шаг был вполне предсказуем, и являлся лишь вопросом времени. На эту встречу меня пригласили практически официально, так что не ехать означало проявить неуважение. Бар "Тройка" раньше имел формат кафе, и носил вполне нейтральное название "Весна". Однако уже с год, как у него сменился владелец, и это место стало популярным среди людей, скажем так, авантюрного склада характера. Мародёры, охотники, и не только за рогами и шкурами, частные охранники, нанимающиеся на разовые работы, вот такая публика тут и собиралась. Ничего криминального в самом заведении не происходило, кроме, разве что, подпольных сделок между посетителями. Скорее, это было что-то типа клуба по интересам, посидеть, попить пивка или чего покрепче, потравить байки на близкие душе темы. Случайного же клиента здесь не жаловали. Нет, вас не побьют, и даже не будут угрожать, но обслуживание будет столь отвратительным, а пиво по вкусу настолько приблизится к моче, что у вас самих отпадёт охота ещё раз прийти сюда. Я там завсегдатаем не был, хотя и среди нежелательных элементов тоже не числился, так как лик у меня запоминающийся, а авторитет кое-какой в городе уже имелся. Завернул я туда случайно, поскольку методично обходил все кабаки в городе, как с Машей, так и с парнями. Всё, знаете ли, не получалось у нас выбрать "наш". И всё же, приглашение на встречу именно в этот кабак надлежало расценивать как знак особого уважения, и не ответить было нельзя. В тёмном, насквозь прокуренном помещении с парой десятков столиков, находились не менее пяти десятков человек. Сквозь сизый табачный дым я разглядел даже несколько женщин, парочка из которых обладали весьма брутальной внешностью. Полувоенная-полуохотничья одежда, отриконенные немецкие берцы, это сейчас просто писк моды, короткая стрижка, у одной так вообще абсолютно лысый череп, покрытый замысловатой татуировкой. Но основная масса завсегдатаев была одета серо и неброско, тут и там виднелись чёрные кожаные куртки - универсальный "прикид" для всех слоёв населения Отстойника. И я, в очередной раз, подумал, что недалёк тот день, когда мы перейдём на домотканые холсты и грубо выделанные шкуры. Потому что все местные вещи, доставшиеся нам в наследство, ИЗНАШИВАЛИСЬ, а новых тканей не производилось. Моё появление было встречено внезапно наступившей тишиной и, пока я пробирался к стойке, чтобы спросить у бармена, здесь ли Арсен Бессонница, меня провожали настороженные взгляды. Спрашивать не пришлось, Арсен был здесь, видимо разглядел меня через смог, что заполнил помещение, встал из-за столика в дальней части бара и заорал, перекрывая возобновившийся гомон: - Костя! Нагорнов! Я поздоровался с двумя или тремя знакомым, отметил ещё пару рож, которые раньше служили у Ромодановского. Но эти, хоть я знали кто я, рук протянуть не спешили. Да и больно надо. Пока пробирался, ноздри пару раз уловили специфичный аромат "ханки". Эх, ментов на вас нет. Или есть, заходят сюда за своей una mordida. Кроме Арсена, за массивным столом сидело ещё трое, так что мне пришлось позаимствовать стул у соседей. Их столик стоял чуть в стороне, а здесь было типа ниши какой-то, словно специально сделанной для такого рода переговоров, и можно было говорить, почти не опасаясь быть услышанными. Пожали друг другу лапы, познакомились. Клок, Серый, Лоцман, только клички, никаких имён. Хотя нет, ко мне по имени обращаются, и меж собой тоже, то имя, то погоняло мелькает. Лоцман, он же Миха, видимо бывший мореман, потому что даже здесь раздобыл тельняшку, крошечный кусочек видно в расстёгнутый ворот одежды. Серого зовут Николай, он раньше работал в "Щ.И.Т.е", но уже год, как не больше, на вольных хлебах. Клок, это Виктор Клочко, мерзкий тип. Есть такое насекомое - палочник, видов много, больше трёх тысяч, но есть именно похожие на сучки. Тело - веточка, и тонкие конечности - отростки, абсолютно безобидное существо, "косящее" под ветку, чтобы его не пожрали, и двигается оно своеобразно, медленно, словно ноги и впрямь задеревенели у него. Вот Клочко ходит почти также, и сам он похож на этого палочника, не очень высокий, но худой и весь какой-то нескладный, ноги постоянно чуть согнуты в коленях, руки двигаются как-то асинхронно, словно сами по себе. И даже пальцы шевелятся, словно он пытается ухватить ими невидимые выступы и подтянуть своё сутулое тело вперёд. На непропорционально маленькой голове выделяется лишь крючковатый нос и смешно торчащие уши. Но если посмотреть ему в глаза, то сразу становится не до смеха - это глаза убийцы, причём убийцы подлого, не гнушающегося ничем. Основная его профессия – шулер и кидала, но, как выяснилось, теперь он ещё истребителем Тьмы заделался. Бессонница - это тоже кличка, Арсен раньше работал в такси, причём чуть не круглыми сутками, оттуда и погоняло пошло. На столе у них бутылка "Зубровки", то есть настоянный на траве Зубровка душистая самогон, весьма крепкий, здесь его до пятидесяти градусов догоняют, почти что сакральный напиток местных охотников. Эти, стало быть, тоже в охотники подались? Официантка, невысокая, но весьма фигуристая женщина в очень короткой юбке и клетчатой, мужской, рубашке, принесла ещё стопку, а так же тарелочку с вяленой щучьей икрой, она здесь как снеки идёт. Странная закуска для "Зубровки", но у мужиков на столе и её-то нет. Клок разлил пахучую, светло-жёлтую жидкость по гранёным стопарикам, чокнулись, выпили. Пятидесятиградусный дистиллят прожёг пищевод, ухнул в желудок, через секунду волна добралась до мозга. - А-а-рх-х! Я схватил кусочек вяленого ястыка, вдохнул солёный, рыбный запах. Но откусывать не стал, способность дышать уже вернулась, да и мозг, кажется, перенёс удар без последствий. - Вот такой план, Костян, - закончил излагать Бессонница. - Предлагаем тебе поучаствовать. Дело верное. По деньгам... Ну, смотри. Их там сотни полторы. Мужиков, ну, половина будем считать. Это на кругло пятьдесят косарей. Баб... Тут моментик. Если всех положим, то, считай, ещё полтинник. Но если хоть десяток поймаем, то плюсом двадцать штук. В общем, от сотни до двухсот тысяч можем поднять. - Это не считая хабара всякого, у них же и оружие есть, и так барахло какое-то, - добавил Лоцман, использовав, почему-то, термин из компьютерной игрушки. Только вот дело, которое они задумали, совсем не игрушечное, потому что меня зовут на охоту за скальпами адаптантов. Кто-то из охотников обнаружил их деревню, и сейчас эти люди всерьёз рассуждают о том, сколько денег они смогут поднять после уничтожения её обитателей. - Нас сорок рыл набирается, - продолжал знакомить меня с планом Бессонница. - Ты со своими, это ещё шестеро. Ну, может, ещё четверых подтянем. То есть, по две шутки на рыло минимум, но выйдет больше, сто пудово! Главное, баб побольше в плен взять, пусть даже подраненные будут. - И как вы их планируете ВЗЯТЬ? - выделил я слово интонацией. - Всё продумано! Серый с победным видом сунул руку в нагрудный карман, и вытащил латунную гильзу от дробовика. - И что? - спросил я, когда её со стуком поставили в середину стола. Вместо ответа Серый показал на патрон пальцем, и я взял его в руки. Снаряжённый, капсюль целый, но... Лёгкий, что ли, какой-то? - Резиновые пули, - понизив голос, сообщил он, - из покрышек нарезали. С десяти метров из обреза валит, аж тапки в стороны. Синяки во, - Серый показал размер гематомы, - бывает, рёбра ломает, но фигня. Я даже знать не хочу, чьи рёбра они ломали при испытаниях. - Баб берут по две штуки, главное, чтобы живые были, и не старые, хотя и на них можно договориться. - Кто берёт? - с подозрением спросил я. - Есть люди, - проскрипел Клок, и я едва не отвёл глаз под его взглядом. Не страшно, но... неприятно, словно на тебя смотрит таракан. Чёрт, мужики, я с вами только из-за этого ублюдка дел иметь не буду, не говоря уж про это конкретное. - Смотри, - Бессонница достал из кармана замызганный листок бумаги, и развернул его. Судя по состоянию, "план" не раз и не два побывал за этим столом, и в него даже вносили коррективы. - Вот их деревня, - кончик невесть откуда взявшейся финки, словно указка прошёлся по схематичному изображению построек, - дорога идёт вот так, - финка скользнула между двумя параллельными линиями. - Здесь овраг, - острие упёрлось в вытянутый овал, - тут можно засаду поставить. Наступаем отсюда, - Бессонница отложил нож и двумя пальцами, указательным и средним, показал направление, - а ты, со своими пулемётами, перекрыл бы им пути отступления, - пальцы постучали по прямоугольникам, изображающим, судя по всему, дома, с противоположной стороны от направления атаки. - У нас пятнадцать-шестнадцать снайперов, есть и Мосинки, и "Светки", и оптика, так что их мужиков мы выбьем легко. Пулемётов маловато, два всего, так что если бы ты со своей артиллерией присоединился, плюс "Дашка"* твоя, то... [*"Дашка", сленг. – пулемёт ДШК] - А что, военные про эту деревню не знают? - поинтересовался я. - С военными всё нормально, - ответил вместо Арсена Серый. - Ну, что скажешь? - Бессонница подвинул бумагу ко мне. - Глянь, может ещё чего дельное подкинешь? Я глянул. Просто перевёл взгляд на карандашные каракули, даже не силясь понять, что здесь изображено, потому что решение принял ещё пять минут назад. Собственно, сразу, как только услышал, во что меня хотят втянуть. - Я пас, - озвучил я свой ответ. Троица переглянулась. - Чё так, зассал? - скривил свою уродливую физиономию Клок. - Нет, - даже не обиделся я. - Просто это..., - я мгновение подыскивал слово, - херня полная. Так что, пацаны, без меня. Я встал, собираясь уходить, но паучьи пальцы Клочко прикоснулись к моей руке. Едва не содрогнувшись от омерзения, я красноречиво посмотрел на него сверху вниз. Не надо меня трогать руками! Тем более, такими. - Говорят, ты Тёмного с одного выстрела завалил? - тихо, но отчётливо спросил "палочник". - И что? Ну, завалил. Там, - я показал пальцем на листок бумаги, который в этот момент складывал Бессонница, - не Тёмные. Там люди, которые умеют стрелять, и способные жить там, где никто из нас не продержится и суток. Это полная херня, мужики. - А я вот не верю, что ты его убил, - произнёс Клок, и я почувствовал сильнейшее желание вогнать ему пулю промеж столь мерзких глаз. Порыв возник, затмил разум, угас и умер за ничтожную долю секунды, но Клочко увидел его, прочёл в моём глазу, и едва заметно улыбнулся своими тонкими, словно нитка, губами. И я понял, что только что нажил себе врага. Поэтому я тут же перешёл в атаку: - Мне абсолютно похуй, веришь ты мне или нет, - заявил я, по-прежнему взирая на него с высоты своего роста, - но ответь мне, сколько Тварей, и сколько адаптантов убил лично ты? Клок на сей раз позволил себе чуть больше эмоций, и улыбка зазмеилась по его лицу. Но ответил мне Серый. - Кость, не кипятись, - он тоже коснулся моей ладони, упирающейся в стол. - Мы почему и зовём тебя, всё же ты самый опытный в этом деле, тут без базара. - Дело не в опыте, - я, наконец, убрал руку, чтобы меня больше не трогали. - Я убил некоторое количество Тварей, это так, но там - НЕ Твари. Это люди, а человек, это самый страшный противник. Адаптантов я убил немного, и у них тогда, кстати, тоже был ДШК. - Но ведь убил! - словно убеждая самого себя, воскликнул Лоцман. - Не они тебя, а ты - их! - У нас была броня, три коробочки*. И одну они подбили! И пулемёты были, и снайпер, - я осознавал, что все мои доводы звучат очень неубедительно, потому что эти люди уже всё решили для себя. Поэтому решил оборвать этот разговор. - Короче, мужики - без меня. И, не прощаясь, протолкался к выходу. На следующий день нам предстояла поездка в Орехово-Зарубино, в составе официальной делегации правительства ВНР, ни много ни мало. Оказывается, к нам ехал целый торговый караван с юга, вернее, не ехал, а плыл, потому что двигались они по реке. Вроде как люди из самой Астрахани добрались до наших чипыжей, но кто они точно, и чего хотят, было не совсем ясно, поэтому принять их решили в нашем западном форпосте - в Орехове. Мы уже числись как "крупные предприниматели", так что вошли в официальную делегацию наравне с торговцами цементом, мёдом, мукой и мехами. Возглавлял посольство сам Карташов, и отказать было решительно невозможно. Я бы, наверное, лучше остался в городе, ведь это не на один день, а Твари не дремлют. Но Машку одну посылать тоже не вариант, так что взял с собой Рому, открытый "Додж", и поехали, раз надо, значит надо. По дороге я рассказал о вчерашней беседе, и все поддержали меня, что затея эта - полный бред и даже не авантюра, а лажа. - И кому они собрались адаптанток продавать, мне вот что непонятно? - озвучил я мучивший меня вопрос. - Это что за спрос такой на них? - А ты не слышал, командир? - спросил сидящий у окна Рома. - Слышал что? - Ну-у, есть... места... - Какие? - уже более настойчиво поинтересовался я, и мы с Машей переглянулись. - Да-а... Не, я сам там не был, - тут же начал оправдываться Роман, - просто слышал... В общем, трахнуть адаптантку стоит от штуки и выше. - Трахнуть? - мы опять переглянулись. Спрашивать у жены, слышала ли она что-то подобное, было неудобно, тем более что ответ был бы, скорее всего, нет. Иначе я бы знал, мы, всё же, немного "приглядывали" за этим сегментом общественной жизни, дабы вовремя заметить появление очередного Зазы с его рабовладельческими методами. Но, видимо, плохо приглядывали, потому что рынок этих услуг немного, скажем так, расширился. И сейчас желающий получить нечто неизведанное мог, за немалые деньги, попробовать, как это бывает с синекожей женщиной. Поясню - адаптанты, это отнюдь не милые хвостатые на'ви из фильма "Аватар"*, они, такое ощущение, поголовно страдают цианозом, то есть в их крови очень мало кислорода [*"Аватар" (англ. Avatar) — американский научно-фантастический фильм 2009 года сценариста и режиссёра Джеймса Кэмерона]. Или же в их крови присутствует Тьма. Вид жутковатый, и вовсе не эротичный, но извращенцев полно, так что чему я удивляюсь? Другое дело, что только сексом дело не ограничивается. - Разное рассказывают, кто-то специально за этим делом едет к Тьме, потому что денег нету таких, - просвещал нас Рома, - а у кого есть... Говорят, десятку это стоит. "Это" - это сделать с адаптантом, чаще всего женского пола, всё, что пожелаешь. Вот что твоя фантазия подсказывает, то и делаешь. И как к этому относиться, я, пока, не понимал. Формально, это даже не люди, и находятся они вне закона. Но ведь закон, во всяком случае, в развитых странах, даже животных защищает от издевательств, а здесь... Да, наше псевдогосударство трудно назвать развитым, его даже полноценным государством-то не назовёшь, и статус "вне закона" он работает именно так. И да, адаптанты никакие не лапочки, я видел, на что они способны, но, выходит, что мы от них ничем не отличаемся, только цветом кожи. История снова идёт по кругу? Ладно, подумаем ещё, пока ясно одно, я от этой мерзости буду держаться подальше. Увижу синерожего - убью. И премией не погнушаюсь, но вот так, на охоту, да ещё и ловить, для реализации больных фантазий всяких извращенцев? Увольте! Без меня. Торговая делегация была внушительной - три судна, настоящий военный катер, и два пароходика, вместившие кое-какой груз и человек пятьдесят народу, включая палубные команды. Катер имел на вооружении пулемёты, в том числе крупнокалиберные, а так же спаренную зенитную установку калибром 23 миллиметра. Пароходы тоже снабдили крупнокалиберными пулемётами, оборудовав на носу и корме настоящие огневые точки с противопульными щитками. Караван был именно купеческим, Астрахань не имела такого статуса, как Вышинская народная республика, это было некое сообщество анклавов, сумевших договориться между собой о границах, торговле и совместному противодействию бандам. Север для них был почти легендой, сказочным краем, населённым чудовищами, и не менее жестокими людьми. Регион тот сильно пострадал во время войны, у них тоже был свой Сталинград, и, как я понял, бои тут были ещё более яростными. Практически все города в нижнем течении Волги лежали в руинах, в том числе и сама Астрахань, так что люди жили не в самом городе, а восточнее, в селе Красный Яр, менее пострадавшем от бомбёжек. Хотя война и закончилась, сил у страны на восстановление ещё не было, а потом стало и некому восстанавливать разрушенное. Поэтому выживать там провалившимся было тяжело, пожалуй, даже, тяжелее чем нам, поэтому долгое время люди были заняты решением собственных проблем. Собственно, об этом мне уже поведал наш нынешний премьер, и сейчас я видел живое подтверждение его словам - и одежда, и техника у людей была более потрёпанной, оружие, правда, содержалось в должном порядке, и людей с луками и самодельными мечами среди них не было. Но сами люди были другими, это чувствовалось, за три десятка лет и у них и у нас успели сложиться некие поведенческие стереотипы, и теперь, на контрасте, они были очень заметны. Само "посольство" было сборным, и, скажем так, полуофициальным - два купца наняли охрану, и на свой страх и риск поплыли вверх по Волге, а, потом и по Урмани. Путешествие заняло у них почти месяц, рассказали они много всего - и в стычки вступали, и пятно Тьмы видели очень близко от места впадения Урмани в Волгу. И города – разрушенные, где кроме птиц и диких зверей и не жил никто. Но были и другие – обжитые, некоторые совсем малонаселённые, а где-то и под десять тысяч человек. А вот товар у них был интересным. Арбузы, дыни, даже виноград, вина, коньяк и... пряности. Я так понимаю, Игорь Андреевич знал заранее, что везут к нам гости, иначе, зачем тут мы? И специй было богато, не так много, если мерить на килограммы, но ассортимент! Кавказские смеси - хмели-сунели, аджика, отдельно кардамон, майоран и прочие. А так же лавровый лист, по которому мы просто истосковались. Владельцем груза пряностей был очень толстый, дородный грузин с совершенно непроизносимой фамилией Паркацатишвили. К счастью, обращаться к нему официально необходимости не было, звали его Мамука, и мы довольно быстро перешли на "ты". Судя по взглядам, которые торговец кидал на Машку, кровь и гормоны ещё играли в этом пожилом, но могучем организме, тем более что делегация была исключительно мужская. Супруга моя эманации эти тоже уловила, и слегка приоткрыла вентиль, выпускающий определённого рода флюиды. Мамука, внезапно, заёрзал на стуле, глазки его заблестели, а я прилагал максимум усилий, чтобы не улыбаться. Расторговались мы хорошо, хоть Мамука и был расстроен откровенным обломом, когда Маша, в конце переговоров встала, томно потянулась и внезапно произнесла: - Любимый, ты помнишь, что у нас на вечер запланировано? - О, да! - воскликнул я, глядя с обожанием на коварную обольстительницу. Потому что ни черта у нас запланировано не было, эта фраза предназначалась исключительно для нашего торгового партнёра, дабы он не совершил каких необдуманных поступков. Мамука аж в лице переменился, а Машка, возбуждающе качая бёдрами, отправилась на выход из ресторана, где мы и проводили переговоры, оставив нас разбираться с глазу на, гм, глаз. А разбираться, собственно, было, особо и нечего. Всё основное уже обсудили, Мамуку интересовал бензин и, в меньшей степени, цемент. Муки и мёда у них было завались и без нас, с солью тоже проблем не наблюдалось, а меха относились к категории предметов роскоши - не до них сейчас. Ещё купцов очень интересовало оружие и техника, но тут Карташов сразу расставил точки над "i" - эти ресурсы обмену и продаже не подлежали. Бензин - да, бензином мы могли поделиться, хотя сами его не производили, а вот про оружие и технику - увы, придётся забыть. Так же гостям недвусмысленно дали понять - им здесь рады и ждут снова, но дальше Орехова они пройти не смогут. Устраивает такой вариант – значит, будем торговать, нет - ну, стало быть, не судьба. Немного удивила ситуация с топливом, у них же рядом Каспий и Кавказ, в той же Чечне нефти полно, но снова подтвердились слова Карташова - вся нефтедобыча и нефтепереработка в регионе была уничтожена в ходе войны. Они до сих пор жили только на том, что удавалось найти в чудом уцелевших танкерах или цистернах. Заводик какой-то сумели наладить, но это именно типа самогонного аппарата, просто гигантских размеров, и на нём перегоняют найденную нефть. А в Чечне не существует ни одной действующей скважины, и для бурения у них просто нет ни оборудования, ни специалистов. Теоретически, мы можем наладить поставки топлива из Углегорска, весь вопрос - будет ли вторая сделка? Гости уезжали не очень довольными, на самом деле - видимо, на большее рассчитывали, машинок прикупить явно хотели. Они вон, дожили, пашут на волах, оказывается, даже ослы исчезли в этом мире, вот какая штука. А грузы внутри региона перевозят на... верблюдах, уцелевших, каким-то образом, в степях. Но в плуг дромадеров и бактрианов не запряжёшь, хотя он может переносить на себе две - три сотни килограммов. Смех смехом, а не за ними ли будущее? Может и нам заняться, между делом, "верблюдиеводством"? Они же выживут тут, нет? Нарядим их в псевдоарабскую сбрую с кистями, и будем развозить мороженое и специи по округе. А что, затраты минимальны, живёт он лет сорок, подножного корма полно, конюшню, или как там их жилище называется, сколотить не проблема, и дороги ему особо не нужны, тропинки хватит... Хм-м, надо подумать... Мамука, всё же, оказался настоящим джентльменом, при расставании пробормотал: "Костя, извини меня, дарагой", затем прижал к пузу, продемонстрировав, что под слоем жира у него волне приличная мускулатура. И презентовал нам несколько бутылок настоящего вина – "Киндзмараули" и "Хванчкары". Мы тоже в долгу не остались - подарили ему медвежью шкуру и винтовку Каркано с двумя сотнями патронов. Всё это я купил накануне здесь же, в Орехове, почему-то совершенно не подумал об этом дома. А, с другой стороны, кто знал, что так всё сложится, ехали же в полную неизвестность. Винтовке Мамука обрадовался, тут же, ничтоже сумняшеся, пальнул в воздух, вызвав неоднозначную реакцию со стороны окружающих. Оружие явно пришлось ему по душе, потому что он резво умчался по сходням и, спустя пару минут появился снова, сжимая в руках кинжал. Настоящая кавказская Кама, не знаю точно чья, но щедрый купец объяснил, что это кубачинский клинок, якобы самый лучший из всех кавказских вариантов этого оружия. Выглядел он и в самом деле богато, красивая серебряная насечка на рукояти и ножнах, да и само лезвие невольно заставляло любоваться собой. Без алаверды было не обойтись, поэтому в ход пошёл один из запасных пистолетов ТТ и пары пачек патронов к нему. Новой кобуры, к сожалению, не было, а бежать в магазин было уже некогда, так что подарил ствол прямо так. В общем, расстались мы с обещанием встретиться здесь же в начале следующего лета. Дай-то бог. На следующее утро, после того как мы вернулись из Орехова, к нам на базу пожаловали гости. Мы как раз болтали с мужиками во дворе, и я только-только собрался вскрыть полосатый арбузный бок настоящим "канжялом", когда со стороны ворот появился "Виллис", мягко переваливающийся на ухабах, покрывающих наш двор, а, следом за ним и второй, причём в каждом сидело человек по пять, не меньше. Это кто это? Из головной машины выскочил Бессонница, и решительным шагом направился в мою сторону. Я протянул руку, чтобы поздороваться, и лишь в самый последний момент увидел плотно сжатые губы и кулак, летящий в мою физиономию. Успел только мотнуть головой назад, удар всё равно достал до носа, во рту появился привкус меди, разом загомонил народ, Бессонницу оттащили за плечи, мои парни уже достали стволы, но и у гостей было кое-что под полой. - Тихо все! - рявкнул я, сплёвывая на землю кровь. - Тихо! Убрали оружие! Парни команду выполнили не полностью, убрать не убрали, но немного опустили. Люди Арсена последовали их примеру, так что стрельбы прямо сейчас можно было не опасаться. Наверное. - Это что? - спросил я, показывая Бессоннице окровавленную ладонь. - Ты знал, сука! - зло выкрикнул он. - Ты знал! Поэтому не пошёл, да? - Знал что? - спросил я, подозревая, что знаю ответ. - Пацаны из-за тебя погибли! - продолжал вырываться Арсен. В этот момент все отчётливо услышали лязганье затвора, а из-за "Доджа" показался Гоша, держащий наперевес РПД. - А ну, убрали пистики! - скомандовал он людям Бессонницы. Возникла заминка, они явно ждали команды от своего старшего, и тогда Гоша решил их немного подстегнуть. Короткая очередь над головами заставила всех присесть и разразиться потоками брани, но Гоша лишь улыбнулся на это, и навёл оружие прямо на людей. - Уберите стволы, - нехотя пробормотал Бессонница, и я повторил то же самое своим. - Вот теперь говори, - произнёс я, когда мы немного разобрались с этим вопросом, - что я знал? - Да нихуя! - окрысился Арсен. - Скажи ещё, что ты не в курсе был, что там всё могло так закончиться? - Где и что могло закончиться? – по-прежнему не понимал я. - А чё ты не поехал-то тогда? - протиснулся вперёд Клочко, раздвигая народ своими паучьими руками. - Так не делают, если что? Сказать что, в падлу было? За это и ответить можно... - Сказать что? - разозлился я. Ненавижу эти базары по понятиям, ненавижу и не ведусь никогда. Ответить, не ответить, пацан сказал - пацан сделал, херня какая-то. - Или вы сейчас нормальным языком мне объясняете, чего вам надо, или валите отсюда нахер! Понятно? - А мы нормально тебе объясняем, - прошипел Клочко, - это ты, шкура, не по-пацански поступил. За это и приехали побазарить с тобой. - Так, нахуй! - окончательно вышел я из себя. - Вам минута, чтобы убрались отсюда, и больше чтобы я ваших мерзких ёбл не видел. Всё ясно? - Пацаны из-за тебя погибли! - с надрывом произнёс Арсен. - Серый на больничке, Лоцман всё. А ты же за одним столом с ними сидел! - Из-за меня?! - вскричал я. - Ты хочешь сказать, что вы, всё же, попёрлись туда?! - Да! - с вызовом ответил Бессонница, и даже вышел вперёд, поскольку его уже никто не удерживал за руки. - И если бы ты поехал, то этой бы херни не было! Или сказал бы, что они... - Они что?! Что они могут порвать вас, как ссаный матрас? А вы этого не знали?! Тогда куда, вы долбоёбы, полезли? - Ты за помелом... Я не дал ему договорить, сделал быстрый шаг, и впечатал кулак в тощий живот Клока. - Хы-ы, - застонал он, сгибаясь. Кто-то из "охотничков" дёрнулся, но Гоша тут же повёл стволом пулемёта. - Повторю, - я был чуть выше ростом, чем Бессонница, поэтому смотрел сейчас сверху вниз ему в глаза. - Если вы долбоёбы, то я тут не причём. Четырьмя десятками без пулемётов хотели взять полторы сотни адаптантов? Так вам премию Дарвина надо выдавать, знаешь, кто это? - Ты мог предупредить! - упрямо повторил он. - А я и предупредил. - Когда? - Когда сказал, что мы едва вырвались от них, так у нас броня была! Я же русским языком сказал - эти люди умеют стрелять, и живут там, где вы не продержитесь и пары часов. Что я ещё должен был сказать? - Люди? - проскрипел Клок, видимо снова обретя способность дышать. - Люди? Ты их людьми считаешь, да? Может, тебе их жалко стало, а? Может, ты вообще за них, а? - Иди нахер, - почти беззлобно сказал я. Клок зло зыркнул на меня исподлобья, но промолчал. - Что там стряслось-то? - спросил я, чувствуя, что напряжение спадает. - Ничего, - отвёл глаза Бессонница, - порвали нас. Из сорока шести человек только половина ушла, и то семеро на больничке. - Харя помер, - пробасил кто-то сзади. - Во, видишь, уже шестеро осталось. - Арсен, ты, вроде, нормальный мужик, поэтому я тебе скажу ещё раз, и мне похрену, обидитесь вы, или нет. Вы - дурачьё! Все до одного. Эти... адаптанты, - я едва не сказал "люди" но, почему-то, одёрнул себя, - они как... Как индейцы были в моём слое. Вы вторглись на их территорию... - Хуя с два, - перебил меня Клок, - это наша земля! - Да что ты? - воздел я брови. - Что же ты там не живёшь-то? Наша земля... Вы знаете, кто они вообще? - Ну, кто, кто..., - заюлил Арсен, - известно кто - люди, которых Тьма изменила. - Извини, ты сейчас что сказал? Люди? Люди, да? Значит, всё же, люди? Хорошо, с этим разобрались. И да, как ты верно подметил - их Тьма изменила. Я видел, что они могут сделать с нами, неизменёнными, поэтому я понимаю необходимость их истребления. Так что, наверное, сравнение с индейцами не совсем корректное, в отличие от краснокожих, с синерожими мы договориться не сможем, и здесь, кто бы чего не пиздел, - я выразительно посмотрел на Клочко, - я целиком и полностью на нашей стороне. Но если у вас нет ума, то я тут при чём? Вы полезли на чужую территорию... - Это наша территория, - тут же вякнул Клок, и у меня снова возникло острое желание заткнуть его с помощью кулака. - Это ИХ территория, они там живут! И знают её гораздо лучше нас. И прекрасно знают, чего можно ждать от нас. Вернее знали. Мои оппоненты уставились на меня, ожидая продолжения. - Потому что представляю, как они недоумевали, что мы можем быть такими долбнями, и так тупо угодить в засаду. Вы же в засаду попали, так? - Я говорю, он знал, - убеждённо заявил Клок, обращаясь к своим, - а нам не сказал. Крыса адаптантская! Я рванулся, было, чтобы врезать по мерзкой харе, но "палочник", когда было надо, проявлял удивительную поспешность, так что тут же скрылся в толпе. Вот гнида! - Вещи эти настолько очевидны, - повернулся я тогда к Бессоннице, - что о них даже говорить не надо. А если вы этого не понимаете... Знаете такую поговорку - горбатого могила исправит? В вашем случае сколько, двадцать, тридцать человек? Вот их уже исправила. А вы... Если выводы не сделаете, то последуете за ними. - Ты за базаром следи! – возбух кто-то из толпы. - Пацаны погибли! Двенадцать человек в плен попало! Ты знаешь, что с ними сейчас делают! Чё, уважения вообще нету, да? - Нету, мужики, - развёл я руками, - увы, но нету. Поэтому давайте вы сейчас погрузитесь в машины, и поедете в другое место, где подумаете над моими словами. Мне нужно было решить этот вопрос сейчас, решить раз и навсегда. Чтобы ни завтра, ни через месяц, ни через год, ни один из этих идиотов не пришёл ко мне с чем-нибудь подобным. Я не желаю иметь с ними ничего общего, и они должны это понимать. - Ладно, ясно всё, - потухшим голосом заявил Бессонница, - поехали, пацаны. - Сень? - тихо позвал я его. - Чё? - обернулся он, и тут же мой кулак впечатался ему прямо в губы. Вот теперь всё. ГЛАВА 15. Подробности этой вылазки я узнал позже и уже от других людей, скажем так, из официальных источников. Всё произошло именно так, как я и предполагал - адаптанты вычислили горе-разведчиков, позволили им подобраться довольно близко к деревне, а потом, когда вся ватага попёрлась за лёгкими деньгами, заманила их в ловушку. Из сорока шести человек вернулись двадцать семь, в больнице умерло, всё же, трое, то есть потери составили 22 человека. Да, около дюжины попали в плен живыми, кто-то раненым. Тела только трёх пленных нашли в самой деревне, и все они приняли жуткую смерть, что стало с остальными - покрыто мраком неизвестности. О судьбе этой троицы поведали военные, которые, разумеется, отправились мстить. Но, как и следовало ожидать, слишком поздно - за тридцать лет адаптанты прекрасно нас изучили, поэтому сразу после нападения они, видимо, снялись с места и ушли во Тьму. Оставив обезображенные тела трёх дураков-неудачников в качестве послания. Вот и вся охота. Вместо горы денег и пленённых адаптанток получили двадцать два трупа и кучу потерянного во время бегства оружия. Даже два грузовика умудрились прое... э-э... оставить, а синерожие их сожгли. Видать, на них планировали добычу вывозить. Идиоты, одно слово. Всё же, неспроста я параллели с коренными жителями Америки провожу. В чём-то наши взаимоотношения похожи, хотя у нас эдакая крайняя степень антагонизма получается. На Американском континенте, жёсткая, вплоть до геноцида, экспансия разбавлялась отдельными эпизодами человеческого отношения к индейцам. Многие сумели встроиться в новый социум, когда этот стало возможным, конечно, были просто дружеские отношения между краснокожими и белыми. Иногда индейцы даже предупреждали своих белых друзей, что мол, завтра придем с вас скальпы снимать, достали вы уже со своей алчностью, но ты, бледнолицый, мне друг, поэтому беги. У нас так не получится, мы даже говорить не можем с ними. А вот интересно, они нас понимают? Что касается платы за "скальп", тут, вроде как, тоже явная параллель - правительство США, или власти на местах назначили вознаграждение за убийство индейцев, но это не носило массовый характер, на самом деле. Но сам момент показателен, индейцев не считали за людей, их жизни ценились так же, как жизни опасных хищников, типа волков. И уничтожать их надлежало так же - убивать везде, где увидишь. Да, в те времена само понятие "человек" было весьма размытым. Были люди и люди. Одних Бог создал белыми, и сделал властелинами мира, других - чёрными, у них участь быть рабами. Третьих – красными, но это и не люди, в Библии же о таких ни слова не сказано. Ну а с индейцами всё трагично вышло. Хоть это и были, в большинстве своём, мужественные и отважные люди, чудовищная технологическая пропасть между ними и захватчиками не оставила им ни малейшего шанса. Технологии и болезни, вот два слагаемых "успеха" экспансии европейцев в Новом свете. Непосредственно от пуль погибло, на самом деле, не так много аборигенов, большая часть вымерла именно от болезней и голода. Здорово же отправить племя чероки пешком за две тысячи вёрст, на новое место жительства через земли, уже заселённые белыми. Чтобы не поохотиться, ни рыбы половить. Ну а что не все перенесли тяготы путешествия, и до пятнадцати тысяч навсегда остались лежать там, где упали - на то Божья воля. Или нападут на поселение, индейцы сбегут в прерию и смотрят оттуда на гигантский костёр, который обращает в дым всё их имущество и припасы. Ну, да, зима, холодно, жрать нечего. Но ведь не убили же! Замёрзли насмерть? Бывает, чё... Были и акции, подобные вот этой, окончившейся у нас полным фиаско. Там, правда, в основном убивали женщин и детей. И это была кавалерия против мирных дикарей. Именно мирных. Чейенн Чёрный Котёл во время резни в Санд-Крик, стоял под американским флагом, сложив руки на груди и надеясь, что солдаты увидят знамя и всё поймут. Не увидели. А, может, и увидели, но Чёрного Котла всё равно убили* [*Бойня на Санд-Крик — нападение американских регулярных войск и волонтёров под командованием полковника Джона Чивингтона на мирный лагерь чейеннов и арапахо на реке Санд-Крик 29 ноября 1864 года. Соотношение сторон: армия США 700 человек; индейцы - около 200. Потери: армия США - 24 убитых, 52 раненных; индейцы – 163, в основном женщины и дети]. Последней такой бойней была резня в Вундед-Ни, когда индейцев лакота сначала разоружили, а затем расстреляли, в том числе из пушек* [*Бойня на ручье Вундед-Ни, 29 декабря 1890 г., была последним крупным вооружённым столкновением между индейцами лакота и армией США, и одной из последних битв Индейских войн. Соотношение сторон: армия США - 438 солдат, 4 горных пушки; индейцы - 20 мужчин, 230 женщин и детей. Потери: армия США - 25 убитых, 39 раненых, считается, что часть погибла от "дружественного" огня; индейцы – до 300 убитых, 50 раненых. Несоответствие количества убитых изначальному числу индейцев объясняется тем, что в этом месте находились другие, мирные племена. Когда началась резня, кавалеристы разили уже всех без разбора]. Из немногих же случаев индейских побед самой знаменитой является битва у Литтл-Бигхорн, которую армия США до сих пор считает своим самым серьёзным поражением. Именно там полковник Кастер навсегда вошёл в историю, потеряв больше двухсот пятидесяти человек из своего полка. И где погиб сам. Но это был случай, помноженный на глупость и самонадеянность командира седьмого кавалерийского полка. Он увлёкся преследованием краснокожих и наткнулся на объединённый лагерь сразу нескольких племён. Шести с половиной сотням американцев противостояли более 2000 индейцев* [*Битва при Литтл-Бигхорн— сражение между индейским союзом лакота—северные чейенны и Седьмым кавалерийским полком армии США, произошедшее 25—26 июня 1876 года у реки Литтл-Бигхорн, Монтана. Битва закончилась уничтожением пяти рот американского полка и гибелью его знаменитого командира Джорджа Кастера. Соотношение сторон: армия США - 652 человека; индейцы – 2000. Потери: армия США - 266 убитых ,55 раненых; индейцы – до 136 убитых, до 200 раненых]. И вот вопрос - адаптанты, это местные "индейцы", или нет? Вроде как очевидные параллели есть. Но. Я не зря заострил внимание на вопросе территории. Они живут там, где мы не можем жить. В Америке белые считали всю индейскую землю своей, несмотря на договора. Здесь немного иначе - нам там делать нечего, если Тьма отступит - адаптанты тоже уйдут, если двинется в нашу сторону - уйдём мы. Но там, на ИХ землях, честь кое-что ценное для нас - ресурсы. И за них мы будем воевать, так что это Фронтир, пограничная территория. И правительство, своим указом о вознаграждении за уничтожение порождений Тьмы, открыло ящичек Пандоры. Так что такие эпизоды будут происходить снова и снова. Вот только в такой, именно в такой войне, кто выйдет победителем? Был ещё один момент, который привлёк моё внимание именно в связи с этими событиями. А что это за развлечения такие, с истязаниями и убийством адаптанток, у нас предлагают? Кто это такой ушлый нашёлся, что ещё и зарабатывает на этом. И нехило, я так понимаю, зарабатывает, если затраты на "товар" составляют две тысячи, а на выходе имеют десять. Это 500% прибыли, так? Не, я не заглядываю в чужой кошелёк, у меня тоже маржа нехилая, но способ! И нет ли там, кроме синекожих жертв, ещё и обычных, местных? Если это дело на поток поставлено, то, значит, спрос есть устойчивый. Но у кого? Неужели так много латентных маньяков, которые увидели возможность спокойно реализовать свои фантазии? А почему нет? "За речкой" много разговоров было не только о том, что духи с нашими парнями делали, но и о наших "ответах Чемберлену". И пацаны не скрывали даже, что хотели бы попробовать, как оно - ухо отрезать, или яйца. Живому. Посыл, вроде как, почти благородный - месть. Только право на такую месть имеет, мне кажется, только сам пострадавший, или его ближайшие родственники. А так, это и есть оправдание собственных низменных инстинктов. Про Чечню я тоже слышал, что истязали и пленных, и над трупами глумились, и в Великую Отечественную это было. Тут ведь ещё фактор стресса имеет место, война не прогулка, и одно дело побывать в бою, а потом вернуться в нормальную жизнь, и совершенно другое - жить на войне неделями и месяцами. Алкоголь, наркотики, нервные срывы и попытки хоть как-то снять чудовищное моральное напряжение, всё это имеет место быть. А мы здесь, даже на "гражданке" как на войне, плюс сам Отстойник, с его бытовой неустроенностью и отсталостью, да сам факт, что ты провалился в такую дыру. Люди будут искать выход эмоциям, в том числе и на ком выместить всё накопившееся. Так что же, пусть веселятся? Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало? Или лишь бы людей не убивали? Вот хрен его знает. Ну неправильно же это! Повторю, мы, в своём развитии, как личности, как ЛЮДИ, пришли к тому, что даже издевательства над животными, это плохо. И неважно, человек адаптант, или представитель мутафауны, мы-то ЛЮДЬМИ должны оставаться. Однако подобраться к извращенцам оказалось не так просто. Мерзавцы, всё же понимали, что их деяния не совсем праведны, поэтому шифровались не хуже "волхва". Рома, кроме уже пересказанных слухов, ничем помочь не мог, и слухи эти ходили ещё в "Эгиде". Бывшие и практикующие проститутки тоже лишь слышали о чём-то подобном, причём сами ваххабиты этим, вроде как, тоже занимались. Но кто сейчас организовал подобное, установить не удавалось. За другими делами вопрос этот отошёл на задний план, пока однажды, одной дождливой ночью, моей супруге не приспичило покурить в окно после... э-э... в общем, это вам знать не обязательно. - Кость, - шёпотом произнесла Машка, - посмотри, там у нашей машины кто-то крутится. Я моментально скатился с кровати, где отдыхал после трудов праведных, схватил, по пути, с тумбочки Кольт, и преодолел два шага по "пылесборнику" до окна. - От суки! - так же шёпотом выругался я, потому что какая-то, едва различимая фигура суетилась около нашего "Кюбеля". Что может делать человек возле чужой машины в два часа ночи, в дождь? Отвечаю - красть запчасти или сливать бензин. Расстояние тут метров тридцать, видно плохо, но в бензобак я точно не попаду. - Ты что? - воскликнула супруга, но я уже нажимал на спуск. Кольт грохнул, на секунду ночная темнота озарилась яркой вспышкой. Человек у машины издал кашляющий звук, и выронил что-то, издавшее металлический звон. Где-то залаяла собака, и ей тут же ответила Кнопа из квартиры Марго. Но я услышал ещё один звук - где-то за углом со скрежетом врубилась передача, и характерное, удаляющееся, тарахтенье двигателя засвидетельствовало, что у воришки были подельники. Которые его бросили на произвол судьбы. Человек был жив, я слышал, как он что-то бормочет, правда слов не мог разобрать. Наконец он встал, сделал пару шагов в сторону дома, выйдя полностью из тени "Кюбеля", я опять навёл на него пистолет, но тут он опустился на колени и, затем, ткнулся лбом в тротуарную плитку, словно молящийся мусульманин. Когда я вышел из подъезда, он уже сменил позу, перевалившись на правый бок, и сейчас развлекал себя тем, что кряхтел и сучил ногами. Пуля пробила ему левую ягодицу и застряла где-то внутри, я думаю, повреждения очень нехорошие там. А вот не надо по чужим машинам шарить по ночам. Равно как и днём. Прибывший наряд полиции зафиксировал обстоятельства дела, воришку закинули в карету скорой помощи, но когда мы взялись осматривать нашу машину на предмет повреждений, то увидели странную вещь. Вор вскрыл дверцу салона, вместо того, чтобы лезть под капот. Что ему могло понадобиться в самом авто? Тут только идиот или очень рассеянный человек что-то оставляет в машине, всё мало-мальски ценное забирают с собой. Да и брать с "Кюбеля" нечего, я даже запаску снял, только если за город едем, беру её. Аккумулятора нет. Движок разбирать? Ну, это долго и муторно. Обычно у них колёса снимают, но у меня "секретки" стоят хитрые, чуть не в четверть стоимости колёс. Зато хрен отвернёшь без насадки. Нафига полез? Парнишка выжил, его прооперировали и даже пообещали, что будет отправлять естественные надобности не через катетер. А спустя два дня машину сожгли. Мы проснулись уже от криков на улице, поначалу показалось, что это горит сам дом, настолько ярким было пламя. Рванул бензобак, да так, что на первом этаже выбило стекло, и через несколько минут всё было кончено. Мне даже не понадобилось заключение эксперта, чтобы понять - это был поджог. На покорёженной крыше так и остались осколки бутылки - кто-то кинул в машину "коктейль Молотова". Милиция занялась расследованием, но я уже знал, что без "смазки" дело будет стоять на месте, и через месяц уйдёт в пожизненные "глухари". Можно было бы использовать административный ресурс, но я поступил проще. Следователь стал богаче на полсотни "сереньких", и через день у нас уже были приметы подозреваемых. Кто-то даже запомнил кусок номера "Кюбеля", на котором приехали и уехали потенциальные поджигатели. Но это не дало ровным счётом ничего, номер был или левый, или свидетели что-то напутали и я начал всерьёз волноваться. Что это было такое? Месть за подстреленного подельника? Машины "бомбит", в основном, шелупонь, они на такие вещи не способны. Абульфат Беркероглу? Ну, это же нелепо просто, он не будет так рисковать. Дело в том, что кража колёс и даже взлом машины, это не очень серьёзные преступления. Если ущерб будет компенсирован, то можно вообще обойтись принудительными работами в городской черте - септики кому-то же надо вычерпывать. Но это если ты один. Группе могут впаять и полгода в каменоломнях. Поджог - это уже серьёзней, умышленное уничтожение чужого имущества, одной компенсацией не отделаешься, а если он нанял кого-то, то это организация преступления, считай - ты уже автоматически становишься бандитом в глазах местной Фемиды. И вряд ли азербайджанец будет рисковать бизнесом, жизнью и свободой, ради такого способа "насолить" мне. Тогда кто? Ответ знал подраненный мною воришка, но доктора разрешили провести лишь пятиминутную беседу, в ходе которой он заявил, что просто хотел "украсть что-нибудь ценное". По факту, это месяц в "Главговне", и даже без компенсации мне - ущерба-то не было. Тогда. А сейчас очень даже был! Мне эта машина тоже не просто так досталась! И Маше она нравилась, а "Додж" для неё больно громоздкий, и вообще, это что мода такая - машины жечь? Доктор согласился на пятьсот рублей и мои клятвенные заверения, что состояние больного не ухудшится после моего визита. Парнишка забегал глазами и даже начал приподниматься с кровати, когда мой кулак встретился с его зубами в первый раз. Хрясь! Он рухнул на спину, буквально утонув в подушке, но тут же вынырнул, потому что я схватил его за грудки и снова нанёс удар, метя, на сей раз, в глаз. Хрясь! Воришка заскулил, схватился за щеку, я снова рванул на себя застиранную пижаму, и остановил кулак у самых ладоней, которыми он пытался защитить лицо. - Говори! - прорычал я, тряся его, словно грушу. - Что... говорить? - всхлипнул он. - Кто тебя послал, и что ты там вообще делал? Всё говори! Прежде всего, имена! - Я... один... был! Хрясь! Хрясь! Из носа потекла кровь, пачкая пижаму. - Твои дружки у меня машину сожгли, - сообщил я ублюдку, и увидел в его глазах нечто вроде испуга. Не того, что мелькал перед моими ударами, а другого, настоящего. Кто же ты такой, сучёныш? - Я людей за меньшее убивал, - сообщил я ему, награждая очередной оплеухой, - если ты мне не расскажешь всё прямо сейчас - забью до смерти! На пятом ударе он сломался. - Наняли нас, - простонал паренёк, после того, как я ударил его в живот. Видимо, отдалось куда-то в повреждённые внутренности. - Кто? - Не знаю! Не бей больше, - попросил он. - Тогда говори! - Наняли нас, неделю назад. Договаривался не я, старший наш, Капа. Санёк Капитонов, - поспешил добавить он, видя мою нахмуренную физиономию. - Тормоза тебе надо было испортить. - Вот как? - удивился я. - И зачем? - Не знаю! - с мольбой воскликнул избитый подонок. - Капа базарил с ним, я в стороне стоял. - Капу этого, где найти? И сколько вас вообще? - Трое! Капа, я, и Гаврила. Ну, это Гарик. Мы в общаге на Карла Маркса живём, во втором корпусе. Знаешь, Бухта Тикси? "Бухтой Тикси" здесь называли комплекс из четырёх общежитий расположенных в перестроенных трёхэтажных домах как раз на улице основоположника утопического учения о классовой борьбе. Почему именно Бухта Тикси я, честно говоря, так и не узнал. - Как выглядел заказчик? - задал я очередной вопрос. - Я... не знаю, темно было! Видно плохо! И он в плащ-палатке был. - Ну хоть что-то ты видел? Высокий, низкий, толстый, худой? Парнишка задумался. - Пониже тебя будет. И да, наверное..., - неуверенно выдал он, наконец. - Что, наверное, жертва ты аборта? - встряхнул я его снова. - Худой! Худой, да. Голова... - Что? - Голова, не знаю, - он сжал кулак, и посмотрел на него одним глазом - второй стремительно заплывал гематомой, - маленькая, какая-то. - Маленькая? - мелькнула у меня догадка. - А он не делал, случайно, вот так? И я пошевелил в воздухе пальцами. Шпанёнок вытаращил на меня уцелевшее око. - Капа в точь-в-точь так же показал! – выдал он корявую фразу. - Знакомый твой... ваш, что ли? - Ага, - медленно кивнул я головой, - знакомый. И ответил ему на прощание ещё одну оплеуху. - Док, там, у больного чё-то швы разошлись, видимо, - заявил я, кладя на стол ещё пять сотен, - гляньте, а то мало ли... И вышел, сопровождаемый изумлённым взглядом. Теперь вопрос - куда теперь? В Бухту Тикси? А смысл? Я и так знаю, кто это. Причём не факт, что машину сожгли именно они, это мог быть и Клок. Со слов этой шантрапы, они специализировались именно на угонах или "раздевании" автотранспорта. И всё же исключать месть именно с их стороны нельзя. Значит, нужно трясти именно Капу и Гаврилу. Но этим пусть занимаются менты. А я поищу Клока, этот таракан явно забился в какую-то щель. Зато я знаю того, кто может знать, где эти самые щели. И я направился к ближайшему телефону. Бар "Тройка" встретил нас, а на сей раз, я пришёл в компании парней, напряжённым молчанием. Людей тут было значительно меньше, чем в прошлый мой визит, и ни Бессонницы, ни, разумеется, Клока, там не было и в помине. И бармен, сука такая, абсолютно не знал, где они могут быть. И нет, он не помнит, когда они тут были в последний раз, и не в курсе, когда появятся снова. Мы вышли на улицу, жадно вдыхая свежий воздух, хотя народу там было и меньше, жжёной верёвкой несло, по-моему, даже больше. - Ты Клока ищешь? - раздался из темноты сиплый голос. И тут же добавил: - Не поворачивайся, тупица! Через час подъезжай к старой почте на Афанасьева. Знаешь, где? Я коротко кивнул головой. - А ты кто, вообще? - спросил я, но ответом была тишина. Осмотр подворотни показал, что там никого нет. Неизвестный меня заинтриговал, вернее, заинтриговала. Потому что голос, хоть и сиплый как у законченного алкаша, принадлежал женщине. Засада? Очень возможно. Но у нас целый час, какой смысл ему (им) тянуть? Туда за десять минут можно доехать. В темноте шарахаться по заброшенному микрорайону удовольствие то ещё, но у нас всё оружие с собой, в том числе карабин с оптикой. - Ну чего, парни? Погнали? Возражений не было. Улица Афанасьева начиналась почти у самой границы с Сортировкой, и шла, чуть извиваясь, до самых обжитых районов, упираясь в улицу 1905 года, которая была своего рода границей между буферной зоной и самим сгоревшим посёлком. Сейчас на месте пожарища был пустырь, а вот несколько непосредственно примыкающих к нему улиц пока так и не привели в нормальное состояние. И примерно половина нашей добычи на охоте за Тварями приходилась именно на эту полосу пустующих домов. Именно там, в паре кварталов от улицы 1905 года, и стояло здание почты, известное, главным образом, потому что очень уж напоминало здание большого театра в Москве, только в миниатюре. Не все знают, что это такое? Зато сторублёвая купюра во многих слоях имела схожий дизайн. Мы уже с полчаса наблюдали за местностью, но вокруг была полная тишина. Звуки города остались где-то сзади, иногда до нас доносилось тарахтение автомобильного мотора, но потом опять наступало безмолвие. Лажа какая-то! До меня только сейчас дошло, что нас развели как лохов. Я потерял целый час, ожидая встречи с таинственной информаторшей, а Клок тем временем спокойно сделал ноги! Н-да, лошара! Пара секунд мне понадобилась, чтобы понять - это не досада на себя, это Твари. - Где? - засуетились пацаны, когда я созвал всех к машине условным свистом. - Там, - палец уверенно показал в направлении "цивильных" районов. Чёрт с ним, с Клочко, Твари сейчас важнее. "Додж" медленно двинулся по улочке, я всматривался в темноту и вскоре сделал знак остановиться. - Здесь! Трёхэтажный кирпичный дом, похож на тот, в котором мы живём с Машкой. Пустые окна, одна парадная, дверей нет. Всё давно снято и вывезено. Внутри даже могут быть сняты полы, я уже насмотрелся на подобные здания. Достали фонари, рюкзачки с аккумуляторами закинули за спину. Входим? Внутри полный мрак, пахнет мокрой паклей и общественным сортиром, очень у нас уважает народ такие здания использовать под это дело. - Куда? - шепчет Рома. - Ту... Чёрт! Два гнезда! Внизу и где-то наверху. И что, куда нам? А наверх, если что, лестницу удержим. - Гош, иди в машину, - отправил я нашего "руля" от греха. - Свети на парадную фарами. Тут два гнезда, походу. Поднимаемся по засыпанной мусором лестнице, глаз успевает отметить битое стекло, застарелое дерьмо, голубиные перья, ноги сами уже находят место, куда наступить, что бы издать меньше шума, или не вляпаться во что-то нехорошее. Хотя мы уже вляпались, и красться сейчас смысла нет, Твари нас чуют. Хорошо бы это была Травка, стрёмно как-то в "клещах" находиться, да ещё этот Клок, презерватив штопаный! Не он ли нас и заманил сюда? Второй этаж, от лестничной клетки вправо и влево идут коридоры, куда уже выходят двери квартир. Внутри дом отличается от нашего, но и эту планировку мы хорошо знаем. По пять квартир на крыло, три выходят окнами во двор, две - на парадную. Куда? Выше? Нет, это здесь, нам направо. Я уже вижу, где это, потому что луч фонаря выхватил чёрные провалы вместо дверей и скользнул по чему-то светлому. Вторая дверь слева, однушка с микроскопической кухней и стоячим душем, в комнату вмещается только двуспальная кровать, стол и шифоньер. А, ещё останется немного места, чтобы сделать утреннюю гимнастику. Надо же, как обычно, всякая хрень в голову лезет. Ну чего, в ванной стоячей вас вывели, да? Подходим к дверям в квартиру, это даже не дверь, а щит из кусков фанеры и реек, ударом кулака можно пробить. Роман замахивается топориком, и тут у Юрки гаснет фонарь. Бля! Грёбаные аккумуляторы! Грёбаный Отстойник! Минута уходит на то, чтобы открутить кабель от фонаря, воткнуть в специальный зажим контейнер с батарейкой и подсоединить её к фонарику. Убогая конструкция, но лучше, пока, не придумали. Всё, свет есть, Рома бьёт по фанерке, и тут хлипкая преграда взрывается изнутри. Чёрные лапы, окутанные кисеёй Тьмы, просунулись в дыру, расширяя её на глазах, автомат забился у плеча, я моментально оглох от грохота выстрелов и визга циркулярок, встроенных в голосовой аппарат Тварей. Пули изрешетили дверцу, и она внезапно рухнула вниз, а Тьма вырвалась из квартиры. Натиск Тварей разделил нас - парни оказались в том конце коридора, что вёл на лестницу, а я отступил вглубь. Автомат встал на задержку, некогда менять магазин, просто отпускаю его, "трёхточечный" ремень позволяет такие вещи, и выхватываю Кольт. Бам! Бам! Бам! Чёрный клубок сбит, но я почти ничего не вижу, луч фонаря шарится где-то внизу, освещая лишь пол под ногами. Спиной вваливаюсь в квартиру позади, полы сняты, и я, потеряв равновесие, падаю на спину. Мысль одна - только бы не удалиться головой о какую-нибудь балку. Успеваю немного самортизировать левой рукой, пребольно обдираю обо что-то бок, и вижу в неверном свете луны, как темнеет дверной проём. Кольт бьётся в руке, очередная Тварь визжит. А я получаю несколько долей секунды, чтобы перезарядить пистолет и подняться. Быстрый взгляд через плечо, дверной проём в комнату, лунный свет идёт оттуда, прыгаю на балку, чёрт его знает, из чего тут перекрытия, ещё не хватает провалиться на первый этаж, здесь полы тоже сняли, но вдоль стены идёт толстый брус, ступаю на него и отхожу задом, контролируя вход. Через секунду понимаю, что в коридоре установилась тишина. - Командир? - зовёт Роман. - Здесь! У вас как? - Норм! Все живы, все здоровы. Счёт: Твари – ноль, охотники - сколько? Штук пять-шесть было? Вот твари! Ладно, пора вниз, перезаряжаю оружие, и тут слышу, что двигатель "Доджа" внизу изменил тональность. В квартире имелся балкон, вернее, это был такой огороженный декоративной решёткой выступ, на котором мог разместиться ровно один человек. Зачем вообще были созданы эти архитектурные излишества, непонятно? Максимум, что можно было сделать на этом "балконе", это покурить, прижимаясь спиной к двери, или выставить какой-то мелкий хлам, типа лыж или детских санок. Или взглянуть вниз, во двор, что я и сделал, в два прыжка преодолев зияющий провалами пол комнаты. Машина к этому моменту начала движение задом, но остановилась, и в свете фар очень хорошо было видно выскочившую из парадной коату. Монстр не прыгнул на машину потому, что его отвлёкла другая цель. Маленькая фигурка пятилась от Твари, пистолет в её руке хлопнул дважды, коата взревела и, прыгнув вперёд, махнула невероятно длинной клешней. Человек ушёл от удара в боксёрском нырке, согнувшись вдвое, но Тварь успела повернуть лапу и чёрные отростки полоснули прямо по обтянутой кожаной курткой спине. Неизвестный слабо вскрикнул и отлетел в сторону, прямо под передний бампер "Доджа". Видимо, у порождений Мрака, всё же, есть органы зрения, потому что монстр отшатнулся, и даже поднял передние конечности, словно закрываясь ими от бьющего в глаза света. И тогда я открыл стрельбу. Очередь на десятом патроне ушла в сторону, коата завизжала, обернулась, выискивая новую опасность, узрела её, и неестественно ловко прыгнула, изменяя в воздухе траекторию движения. Пули летели ей прямо навстречу и, возможно, это чуть сбило её полёт. Тварь промахнулась, и, вместо того, чтобы приземлиться на балкончик, она сумела лишь ухватиться за его нижний край. Рёв огласил округу, но тупые кусочки свинца сорок пятого калибра уже входили в её голову, превращая в месиво то, из чего состоял мозг. В наступившей тишине я услышал сначала звон гильз где-то внизу, а потом тяжёлый шлепок, с которым чёрная туша соприкоснулась с асфальтом. - Парни! Зелёный! - ору я, потому что пружина внутри начала распрямляться. Здесь всё. Первое, что я увидел в свете фар сдавшего назад "Доджа", это немецкие горные ботинки. Потом ноги в камуфлированных штанах, чёрную кожаную куртку и, последней, практически лысую голову, покрытую цветной татуировкой, изображающей какую-то птицу. А ведь я видел эту девицу! Тогда, в "Тройке", когда Бессонница позвал меня, чтобы втянуть в свою безумную авантюру. Она-то что тут делает? Парни уже вытаскивали из машины портативный софит, дающий сильный свет и работающий от автомобильного аккумулятора. Гоша вызывал по рации МЧС, да, мы оборудовали машину средствами связи, военная, "портативная" УКВ-радиостаниция А-7, дальность невелика, но по городу вполне хватает, некоторые таксисты пользуются такими. Главное, что в городе не глушится радиосигнал, как это наблюдается у Тьмы. Потрогал сонную артерию, пульс есть, на голове ссадина и шишка, видимо, приложилась, когда падала. А вот на спине всё плохо, когти Твари располосовали толстую, выделанную кожу, словно тряпицу, свитерок под ней уже пропитался кровью, одежду придётся снять, и мы вдвоём укладываем бесчувственное тело девушки на её же куртку лицом вниз. Две рваные раны на спине выглядят ужасно, навсегда изуродовав ещё одну птицу, занимающую всю левую сторону. И Тьма с когтей коаты уже расползается вокруг ран, тоненькими ручейками вплетаясь в узор татуировки. Яркий свет софита останавливает этот процесс прямо на глазах. Надо как-то остановить кровотечение, я промакиваю кожу вокруг ран бинтом, Юрка трясёт над ними пакетиком с толчёным стрептоцидом, это здесь лекарство номер два после пенициллина. Уже уехала скорая, увозя так и не пришедшую в сознание девицу, Гоша рассказал, как она вылетала из парадной и, следом за ней, выпрыгнула коата. МЧСники осмотрели дом, опять нашли руны "волхва", сегодня приехал малознакомый офицер, так что в акте только шесть бабуинов и "пауко-обезьяна", а так же ОДНО свидетельство "умышленного выведения", хотя гнёзд было два. Крохоборы! На обратном пути решили, всё же, заехать в больницу, вдруг любительница птиц и тату пришла в себя. Пришла, но врачи не пустили, светотерапия и вообще, кто мы такие? И тут я, повинуясь наитию, решил выставить у больницы пост охраны. Связана она с Клоком или нет, не знаю, но что-то она знает, это точно. А раз так, надо бы подежурить, мало ли кто навестить придёт. Внутрь нас, разумеется, никто не пустит, хотя в больнице есть вполне приличный вестибюль, куда выползают ходячие больные, чтобы перекинуться парой слов с пришедшими их навестить, и забрать кошёлку с нехитрой снедью. Ну, ничего, мы, вернее, пацаны, в машине посидят. А я домой, даже таксо могу вызвать, не выходя из автомобиля, прогресс, мать его. ГЛАВА 16. - Маш, такое дело, у меня тут очередная потенциальная любовница нарисовалась, - сообщил жене я как-то за ужином, состоявшим из чая и бутербродов с бужениной. Больше мы не успели ничего ни купить, ни приготовить. - Нагорнов! - с укором посмотрела на меня супруга. - Ты когда угомонишься? И тут же, без всякой паузы: - Ой, Алёнка, жениха себе нашла! - Да-а? - поднял я брови, и пристроил на кусок булки развалившееся запечёное мясо. - И кто это на сей раз? В среднем, у Алёны было от пяти до семи кавалеров в неделю, именно с такой скоростью она разбивала мужские сердца. Причём я никак не мог понять, она дурочка, или прикидывается? И чем больше я с ней общался, тем больше подозревал, что вероятнее всего второе. Практически каждый мужчина в возрасте от семнадцати до семидесяти лет, кто хотел бы поближе с ней познакомиться, а хотели абсолютно все, даже я, проходил примерно через следующее: - Привет. - Ой, привет! Огромные серые глазищи смотрят с выражением, по меньшей мере, восторга. - А вы недавно здесь? (Тут возможны варианты, типа - а я вас раньше тут не видел) - Ой, я провалилась тогда-то. Я из Санкт-Петербурга, а вы? - А я из... - Меня Алёна зовут! - перебивает девушка, и узкая, нежная ладошка ложиться в грубую, мозолистую длань. - А меня Стас (Вася, Коля и далее по списку). Флюиды, посредством тактильного контакта, проникают через кожу, вступают в реакцию с железами, мужчина млеет, появляется обильное слюноотделение. IQ опускается на десять-двенадцать процентов. - Правда? Стас? Серые глазищи расширяются ещё больше. Возникает ощущение падения. Часть мозговых функций забирает на себя пенис, IQ опускается ещё на десяток пунктов. - А вы откуда? - спрашивает невероятно возбуждающий голосок. Следует сбивчивый рассказ, зачастую содержащий недостоверные сведения, с обязательным упоминанием Ленинграда (изредка - Санкт-Петербурга). Каждая фраза воспринимается с нарастающим восторгом, в середине рассказа Алёна смеётся искренним, серебристым смехом, и её ладонь непринуждённо касается груди говорящего. Тело жертвы прошибает разряд сексуального тока, температура тела поднимается на два градуса, учащается пульс, систолическое и диастолическое давление выходят за пределы нормы. Человек забывает таблицу умножения. Наконец несчастный самец, прикинув содержимое кошелька, решается: - Алёна? А что вы делаете сегодня вечером? Мы могли бы сходить... куда-нибудь... В голосе надежда, хотя проклятое либидо орёт - да завали ты её прямо на этом столе! - Ой, - без раздумья отвечает девушка, - я сегодня не могу. "Э-э, что? - вопрошает шокированное либидо. - То есть, КАК?" Самец силится подобрать слова, чтобы хоть как-то спасти положение, он отказывается верить, что свидания не будет, но мыслительные функции в этот момент существенно ограничены. Собственно, весь доступный словарь сократился до слов "трахнуть" и "когда". Ничтожный остаток рассудка не даёт им сорваться с языка, потому что скукожившийся до размеров головки члена мозг понимает - тогда точно КОНЕЦ, и "когда" превратится в "никогда". И ему никогда не познать этого молодого и великолепного тела, не сорвать эти глупые одежды! Неужели совсем нет надежды? (Да, приблизительно 98,7% влюблённых мужчин обретают кратковременную способность слагать вирши, чего потом ужасно стыдятся). Наконец, через тестостероновый шторм пробивается спасительная фраза, родившаяся из рифмы "когда - тогда". - Тогда... завтра? В этом вопросе такое количество надежды, что её можно резать ножом, заворачивать в бумагу, и убирать в сухое, прохладное место, до лучших времён. - Ой, завтра я тоже занята. Глазки делают "хлоп-хлоп". "Тебя прокатили, лошара! - орёт уязвлённая гордость. - Пошли её нахер! Давай! Скажи ей какую-нибудь гадость!" "Заткнись! - вопит испуганный фаллос". Неужели всё? ОБЛОМ?! Да нет же, НЕ-ЕТ!! Во! Впереди выходные - займи сотыгу (пятихатку, косарь), пригласи её в самый крутой кабак, или даже в "Челюскин" (сука, надо штуку занимать!), купи ЦВЕТЫ. Ну, давай! - Тогда, может (жалкое существо проглатывает предательский комок в горле), в "Челюскин", в пятницу? - Ой, я уже пообещала ДРУГОМУ ЧЕЛОВЕКУ на пятницу! Эти слова подобны удару лошадиного копыта. Как - другому? Неважно, что в русском языке "человек" - это не обязательно мужчина. Ключевое слово "другому". "Так у тебя кто-то есть?! Тогда какого...?! Ты же...! Но...?!" – и без того загнанный в угол мыслительный аппарат силится найти хоть какой-то выход. "Что "но"? - издевается самолюбие, уже перешедшее к фазе самобичевания. - Ты что, действительно думал, что ТАКАЯ девушка пойдёт с тобой? Ха! Ха-ха-ха!" "Да заткнись ты!" - едва не плача, думает посрамлённый мужчина и, не прощаясь, уползает в нору отчаяния. "А чё, - думает он вечером, приняв внутрь некоторое количество горячительного напитка, - чё я, в самом деле? Да пошла она, эта Алёна! Вон Дашка с мукомольного, ну и что, что толстая. Ну и что, что даёт всем. Зато - ДАЁТ. Да! Пойду отжарю её сегодня, вот прямо сейчас и пойду. И штуку сэкономлю! "Челюскин"! Ну надо же, какая только херня в голову не придёт!" И опрокидывает в глотку очередной стопарь. Фаллос угрюмо молчит. И вот наступил момент, когда крепость, возведённая из непробиваемой непосредственности, и выдержавшая такое количество штурмов и осад, пала? Кто же это счастливчик? - Ой, такой же спортсмен. Где она только нашла его? Провалился неделю всего как, прямо из раздевалки в спортзале. - И как он? - Ну-у, - Машка лукаво посмотрела на меня, - говоришь, новая любовница у тебя? Я тогда его к себе на работу возьму. - П-фф, кем? - Грузчиком. На большее он, увы, не способен. - Что, даже так? – заржал я. - Да вообще, - Маша закатила глаза, - я послушала, о чём они говорят - трицепсы, дельтовидные, гак-станок*. В общем, они нашли друг друга [*Гакк-станок, машина Гаккеншмидта - тренажёр для силовых приседаний. Назван в честь российского культуриста Георгия Гаккеншмитда, который их и изобрёл]. - Так это замечательно, нет? - Да, наверное, - Маша, внезапно, погрустнела. - Жалко их. - Почему? - удивился я. - Потому что они хорошие. А попали - в Отстойник. - Ну, мы с тобой тоже не совсем плохие, поэтому и у них всё может быть хорошо. - Да, да, - растерянно отвечает она, и тут же вспоминает. - Так что там за сучка очередная у меня мужика собралась увести? Столовый нож угрожающе торчит из кулачка. - Её зовут Инга, - сообщаю я. Девушку звали Инга, и фамилия у неё была Клейн. Наверное, в предках были немцы, хотя тут я не уверен. Поговорить нам удалось лишь на следующий день, и то, поначалу, в присутствии Кочетова, потому что врачи, после того, как я побил того шпанёнка, внесли меня в чёрный список, и не пускали внутрь даже за деньги. А вот старший лейтенант Кочетов, воспользовавшись служебным положением, легко проник через кордоны, важно бросив: "Товарищ со мной". Девушка нежилась под светом ламп, и, видимо, чувствовала себя неплохо, хотя шрамы на спине выглядели впечатляюще. Хирурги зашили порванную кожу, и сейчас к черноте вокруг рубцов добавился коричневый оттенок йода. Но угрозы для жизни не было, а шрамы... Ну, что поделаешь, будет вечное напоминание о том, что выжила при нападении коаты, этим, честно говоря, мало кто может похвастать. Ответ на один вопрос я получил сразу, ещё даже не задав его - именно она разговаривала со мной из темноты, это она заманила нас в заброшенную часть города, где едва не погибла сама. Потому что этот голос я узнаю где и когда угодно, сиплый, словно она все свои сколько? Двадцать, двадцать пять лет? В общем, с младых ногтей курила по пачке сигарет в день, и усугубляла это спиртными напитками. Я думал, поначалу, что это часть имиджа, всё же брутальность была её главной "фишкой", но потом понял, что это просто проблема голосовых связок. Сообщила девица немного - оказалась в доме случайно, зашла туда по малой нужде, тут подъехали мы, она испугалась, спряталась, а потом из подвала вылез монстр, и пришлось спасаться бегством. Что мы имели реально - Инга Марисовна Клейн была гражданином ВНР уже три года, провалилась, соответственно, четыре года назад, из Рязани. Пару-тройку раз была замешана в мелких правонарушениях, даже отработала пять суток на уборке улиц. Сейчас ей грозили неприятности за незаконное ношение пистолета Люгер, но девушка была явно подкована в этом вопросе, потому что убедительно врала, что нашла оружие в этом же доме. И просто не успела сдать его в милицию. Так что, в реальности, ей грозила лишь утрата оружия, а если менты проявят благосклонность, то и премия, рублей пять-десять, за "добровольную" сдачу. Я, разумеется, ни слова не сказал о своих подозрениях и даже намекнул, что такое вполне возможно. Ну, захотела девушка пройтись одна, в темноте, по кишащему Тварями району, что в этом особенного? Что касается её возможной причастности к выведению этих Тварей, то даже самый тупой следак догадался бы - никто в здравом уме не пойдёт проверять, как они там поживают, потому что это, в буквальном смысле слова, смертельно опасно. Затем Кочетов догадался, что я желаю поговорить со спасённой "тет-на-тет" и, хмыкнув и кинув в мою сторону красноречивый взгляд, вышел из палаты. - Поговорим? - спросил я. - Поговорим, - просипела девица. - Ну, - предложил я, - рассказывай. И уселся на шаткий стул, потому что ей явно было неудобно, лёжа на животе, смотреть мне в глаз. - Это не я, - прохрипела девица. – В смысле, ты, наверное, подумал, что это я вас туда заманила, но это не я. Короче, ты понял.... И, это... Спасибо, короче... Что спасли... - И что не сдали, - добавил я. - И что не сдали, - ещё более сиплым голосом согласилась она. - Слушай, Кость, ты можешь почесать мне спину? - внезапно попросила Инга. - Я боюсь, что швы разойдутся, но чешется капец просто! Я в удивлении приподнял брови, но со стула встал. - Вокруг швов, - уточнила девица. - О-о, а-а! Если бы не сипы и хрипы, можно было бы предположить, что девушка испытывает оргазм. - Капе-ец! Спасибо! Теперь дай попить, а... Так, я не понял, у нас допрос или где? Но, чёрт возьми, не могу же я истязать девушку жаждой. Стаканчик с водой переместился к губам, бумажная трубочка, которые медсёстры крутят сами, опустилась в стакан, второй конец был аккуратно вставлен между покрытых белым налётом губ. - Утку выносить не буду, - заявил я, осознав, что физиология будет функционировать как ей положено, невзирая на лампы за спиной. - Хы-хы-хы, - зашлась в смехе девица. А я отметил, что волосы на голове у неё уже порядком отросли, и подумал, что бритьё всего черепа в наших условиях - это маленький подвиг. Шишка, к слову, уже начала исчезать, и только багровые ссадины указывали на место удара. Хорошо, что не пробила голову. Трубочка издала булькающий, всасывающий звук, свидетельствующий, что стакан опустел. Я заметил, что графина или иной ёмкости с питьевой водой в палате не было, видимо санитарки следили за тем, чтобы больные потребляли как можно меньше жидкости. Утку-то выносить им приходится. - Всё? - спросил я, имея в виду просьбы. - Или ещё что-то пожелаете? - А пожрать у тебя нет ничего с собой? – пожелала наглая девица. - Нет, пожрать ничего, - ответил я, и уселся на скрипнувший подо мной стул. - Твоя очередь, - предложил я девушке добровольно и чистосердечно признаться. - Я знаю, ты думаешь, я тебя подставить хотела, но я ж не конченая, чтобы под Тварей лезть. Херово вышло, знаю... Извини... - Инга, - я чуть шевельнулся на стуле, оказавшимся на редкость неудобным, - давай по порядку. Зачем ты меня позвала? - Ну, ты же искал Клока, нет? - Искал, - согласился я. - Ну... вот, я знаю, где он может быть. - Да? И где? Инга уткнулась лбом в подушку. - Шея устаёт, - пояснила она через полминуты, снова подняв голову. Может и так, а может - очередная уловка. Когда-нибудь мне это надоест, и я перестану изображать из себя джентльмена. Не хотелось бы до этого доводить, потому что... Да, девица мне нравилась. Не как женщина, хотя с этим у неё тоже было всё в порядке, я успел рассмотреть многое, пока мы ей первую помощь оказывали. Было в ней что-то... В принципе, я уже принял решение, и сейчас лишь молил Будду, чтобы я в очередной раз не ошибся в человеке. - Мне нужна помощь, - вместо ответа заявила обладательница сиплого голоса. - Да? И какая? - я встал, и уставился на стул. Что с ним не так? - Мне нужны деньги. - Оу! – повернулся я к ней. - Деньги? И сколько? - Пять штук. - А! Пять штук? То есть, я тебе пять тысяч, а ты мне Клока? - Ну-у, да... - Но это же не помощь. Ты мне продаёшь информацию, вот как это называется. А помощь в чём? - Мне нужно, чтобы ты защитил меня, - Инга посмотрела мне в глаз. И я только теперь увидел, что один зрачок у неё очень странной формы. Каким-то образом он сумел "просочиться" в радужку в нижней части, и теперь в серо-голубом круге имелась небольшая, почти идеальная вытянутая трапеция чёрного цвета. Вкупе со зрачком это выглядело как настоящая замочная скважина. Зрелище было немного жутковатым, и я подумал, что в средние века на неё бы обратила пристальное внимание инквизиция. Ведьмин глаз? А ещё подумал, что она видит мир через замочную скважину. И это, наверное, нелегко. - Защитил от чего? - От него. - О! Он настолько страшен? - Да. - То есть, ночью шарахаться по заброшенным домам ты не боишься, а Клока боишься? - Да. - О! Я подумал немного. - Может, ты, всё же, расскажешь, что и как? - Так мы договорились? - спросила она, и тут я различил характерный звук. Девица поняла, что я его услышал, и... покраснела. - Я же говорила, что жрать хочу, - просипела она. С тем, диапазоном, что был доступен её голосовым связкам, ей трудно было передавать эмоции, но мне показалось, что в голосе прозвучал упрёк. Это был уже удар ниже пояса. Раненая обнажённая женщина (да, нижняя часть тела у неё прикрыта простынкой, но я-то знаю, что под ней ничего нет!) страдает от голода и жажды! Какой тут, к дьяволу, допрос? Пожилая санитарка состроила недовольную мину, когда я спросил, когда будут кормить больную. - Не положено, - прошамкала она. - У ней нулевой стол. - Бабуль? - я вынул из кармана пару червонцев. - Это ты чевой-то? Взятку, штоль, мне предлагаешь? Совсем обнаглели уже! - загремела вдруг она в порыве праведного гнева. Да что за хрень, что за больница такая? Где Розенблад, который Абрам Моисеевич? Уж он-то точно поможет, хороший же дядька. Абрам Моисеевич в ситуацию вник, куда-то позвонил, потом дождался ответного звонка, печально посмотрел на меня и вздохнул. - Да знаю я, знаю, виноват! - развёл я руками. - Мало дал, да? - Ну-у, п-фф, - Абрам Моисеевич побарабанил пятернёй по столу. Я отсчитал пятьсот рублей. Однако, как дорого экспресс-допрос встал мне! - У доктора проблемы были, - пояснил врач, лечивший в своё время, Машку от воспаления лёгких. Деньги он прикрыл каким-то служебным журналом и опять взялся за телефон. - Юрич, - произнёс он в трубку, - ну чего, всё у меня. Да. Да. Да я тебе говорил, это приличные люди! Ну, бывает. Надо было сказать. Да. Нет. Что? - Как фамилия больной? - посмотрел он на меня. - Клейн. Из светотерапии. - Клейн. Да, Клейн. Не Кляйн, а Клейн. Да. Всё. Ему к тебе подойти? А к кому? Хорошо, будешь должен. Хе-хе, - усмехнулся он, глядя на трубку, после чего положил её на рычаги. - Идите в ординаторскую, спросите доктора Шубину. Всё ей объясните, что у вас за проблемы. В это время три его пальца отбивали на крышке стола какой-то мотивчик. Понятно, ещё три сотни. И надо бы Абрама Моисеевича отблагодарить, он теперь, между прочим, зам главного врача. Полезная связь. Эх, Мамука, как вовремя ты коньяк привёз. И как мало! После того, как я стал беднее ещё на триста пятьдесят рублей (полтинник взяла принципиальная санитарка), Ингу перевели на первый стол, и покормили с ложечки куриным бульоном на первое, и пюре с чем-то, подозрительно напоминающем уже пережёванное мясо, на второе. Но бабуля уверяла, что это суфле (!), и девушка проглотила его в один присест. - Сигарет у тебя, конечно же, нет, - констатировала обнаглевшая в конец девица, и тут же осоловело зевнула. - Так, ты погоди на тихий час уходить, - я снова уселся на "прокрустов" стул, на сей раз верхом, и облокотился на спинку. - Твой обед встал в восемьсот пятьдесят рублей, если что. А я, пока, всего лишь почесал тебе спину за это. - О, кстати! - она поелозила на кушетке, и тут боги решили её немного проучить. Простыня внезапно скользнула вниз, Инга издала сиплый вскрик, но поймать её не успела. Я медленно встал, поднял тряпку и накрыл её прелести, чуть дольше, чем нужно, задержав её в руках. - Тебе не кажется, что у нас установились слишком тесные отношения? - спросил я девушку. - И тебе пора уже переходить к главному? - Ты же не будешь вычитать из моих пяти тысяч эти восемьсот пятьдесят рублей? - опять вопросом на вопрос ответила она. Из МОИХ! Ещё ничего не сделано, а уже из моих. Я снова встал, подошёл к кушетке, и заскрёб ногтями почти впритык к швам. - Рассказывай! - У меня был парень, - начала она, ёжась от удовольствия, - его звали Саша. Он попал в плен к адаптантам. - И? - я перестал чесать ей спину, и опять оседлал стул. - Что ты с ним сделаешь, когда найдёшь? - спросила она, и я заставил себя смотреть прямо в эту "замочную скважину". И честно ответил: - Убью. - Хорошо, - она вздохнула, и снова зевнула во весь рот. - Ты, это, не отвлекайся, - напомнил я ей о деле. - А-а, ты про то, где его искать? Я думаю, он сейчас в городе ещё. И она назвала мне пару мест, где Клок мог находиться с вероятностью девяносто процентов, и ещё два, где шансы уменьшались до пятидесяти. - Откуда ты это знаешь? - спросил я. - Мы... Саша... Он работал на него. Попал на бабки, вот и... Я знала, что эта движуха с адаптантами выйдет раком, говорила ему... Но... Мы слишком много задолжали. - Пять тысяч? - догадался я. - Что? О! Нет, больше. Пять штук мне нужно, чтобы свалить из города. Ты же не думал, что я ему что-то собиралась отдавать? Тем более что ты обещал его грохнуть. - И что, твой парень поехал за скальпами из-за долга? - спросил я. - Если честно, - Инга совсем по-детски почесала нос, - я его перестала понимать. Был же нормальным мужиком, а как с Клоком связался... - Он будет тебе предлагать бабки, - внезапно сообщила девушка, - но ты не ведись. Вообще ни на что не ведись. Если у тебя к нему нет вопросов, просто завали его, и всё. - А если есть? Мне пришло в голову, что кое-что я бы у него спросил. - Тогда…, - она щёлкнула языком. - Это важное? - Наверное, - обтекаемо ответил я. - Лучше забудь. Он всё равно не скажет. - Это как спросить, - хмыкнул я. - Ты же не знаешь, да? - Инга нашла мой взгляд. - Не знаю что? - Что он не чувствует боли? - Что? Это как? - А вот так. Вообще. Какое-то заболевание, он и ходит, поэтому так. Года три назад он так лохов разводил, протыкал тело в разных местах на спор, его даже по яйцам пинали. - Такое возможно? - усомнился я. Несколько я помнил, при определённой стадии проказы атрофируются нервные окончания, но это уже почти труп. А Клок… Клок тоже почти труп, потому что я взялся за него, но, всё же, это оборот речи. - Раз есть, значит, бывает, - чуть пожала она плечами, - я читала о таком. Там, дома. Дома. - А где ты сейчас живёшь? - спросил я. - Так, - неопределённо ответила Инга. - Погоди, - вспомнил я кое-что, - я ему тут вмазал недавно, так он явно испытал боль. Это я про эпизод во дворе нашей базы, где Клочко получил от меня кулаком в живот. - Запомни, - просипела Инга, - никогда не верь ничему, что говорит этот кусок говна. Вообще ничему. Просто убей его, и всё. Он будет тебя уговаривать, и стоит его начать слушать, как всё, считай, что ты попал. Ну, я бы так не сказал, на меня его "чары" не подействовали, более того, они произвели обратный эффект. Или... А что, если он специально этого добивался? Если он так умеет убалтывать, то почему не применил свой талант в переговорах со мной? Очень любопытно. Нет, всё же я задам ему пару вопросов. И если он действительно не чувствует боли, то... То придумаю что-нибудь. - Что было на почте? - спросил я, пока Инга не ушла на "боковую", а то, того и гляди, челюсти вывихнет. - А, на почте? - подавила она очередной зевок. - Там у меня, типа, хата. - О! А что, другого места... - А на что? - откровенно спросила она. - Как Сашка с Клоком связался, так бабосы кончились, байк мой продали, жили... Я ела последний раз позавчера. - О! Извини, - мне стало неловко, но затем пришло в голову ещё кое-что. - А я не понял, ты, вроде, ну, крутая такая, байк, говоришь, у тебя был. Ствол, вон, где-то надыбала. А что, еду найти не могла? - Могла, - согласилась она, - только... Воровать я плохо умею, только в супермаркетах, а меня туда не пустят. Отсосать какому-нибудь мудаку в туалете? Я ещё не пала так низко. - А ты работать не пробовала? - спросил я. А то прямо вся такая бедная, несчастная, гордая и голодная. - А кто меня возьмёт? Ты вот взял бы меня? - При чём тут я? Ты, когда попала сюда, где работала? - На мельнице. - Ну вот, всяко лучше, чем жить в подворотне и жрать раз в три дня. - А ты знаешь, сколько раз за год меня там пытались трахнуть? - почти выкрикнула она. Почти, потому что, видимо, вообще не могла кричать и издавать громкие звуки. - Не так, что на свиданке под куртку полез, а когда тебе бьют по затылку мешком и валят. Они же думают как, в татухах баба, голос пропитой, ходит как пацанка, значит шмара. Значит, обязана давать. По первому слову. Я уж под "лизу" косила, всё равно лезли - тебе, типа, мужик нормальный не попадался. Всё было, ты даже представить не можешь, через что я там прошла. Однажды опомнилась, когда уже бритву у руки держала. Тогда разозлилась на всех, решила - хрен! Ингу Клейн вам, уродам, не сломать. Только паспорт получила, так сразу ушла, и больше никогда к этим конторам и близко не подойду. - Ну, и куда же ты поедешь? - спросил я, шокированный такой откровенностью. - Подальше отсюда, - пробурчала она, - туда, где меня не знают. - И для этого тебе нужно пять штук? - Нет, пять штук стоит байк. - О! То есть ты, как правильно, байкерша? - Мотоциклистка, - усмехнулась она. Но потом добавила: - Это я уже здесь научилась, вернее, Сашка научил. - А у себя, Там, чем занималась? - Работала в ветеринарной клинике, - отвела она взгляд. - Да? Ветеринар, значит? - Типа того. Закончила сельхозакадемию, устроилась вроде как медсестрой. Так, уколы ставила, да яйца с ушами резала. - Что, не нравилась профессия? - Не знаю, - пожала она плечиками, - можно было работать, врач нормальный мужик был, не рефлексировал при виде... такого. Это она, я так понял, про себя. - А потом здесь оказалась. - Понятно, - я опять встал, потому что стул был, видимо, специально сконструирован так, чтобы на нем не засиживались. - А лет тебе сколько? - А тебе зачем? - Работать у меня будешь? - О! Что, задело тебя? Или я понравилась? - усмехнулась девушка, но глаза говорили, что она более чем серьёзна. - Понравилась, - не стал я скрывать. - Если про Клока не наврала, после выздоровления велкам. - Да-а? И кем? И я так понимаю, про бабло мне забыть? - Кем? А кем бы ты хотела работать? - Не знаю... Тварей убивать? - Да? - удивился я. - А ты и стрелять умеешь? - Ну, так, в страйк-клуб ходила. - П-фф, - фыркнул я, - забудь. Кроме игрушек, и Люгера, из чего стреляла? - Из "Ка две тысячи". - Это что? - Полуавтоматический дробовик двенадцатого калибра, на основе автомата Калашникова. - А, типа "Сайги", - догадался я, и пояснил, - у нас так назывался. - Из автомата стреляла, из пистолета, даже из пулемёта, - продолжала она перечислять. - Да? И где, здесь уже? - Нет, у меня папа военный был, от него, наверное, тяга к оружию. Я, на самом деле, хорошо стреляю, - заволновалась, вдруг, девушка, - просто коате этой мои пульки что горох были. Но я даже лучше его друзей стреляла. - Да? - как попугай повторил я словечко. - А у тебя, вот это? - я показал на глаз. - Не мешает? - Нет, - вздохнула она, наверняка каждый второй спрашивал, что это такое. - Это просто нарушение пигментации радужной оболочки, на зрение вообще не влияет. И уж сразу отвечу - я не прокурила голос, это у меня с пятнадцати лет, связки застудила. - Понятно, - я, всё же, улыбнулся, потому что как раз собирался спросить об этом. - Тогда вот тебе ответ на второй вопрос. Про пять тысяч, - пояснил я, видя недоумённый взгляд. - Если хочешь, отдам деньгами. А хочешь - у меня есть несколько мотоциклов, выберешь, что понравится. Но! Только после того, как поймаю этого урода. Ладно, пора было закругляться, утомил я девушку. - Последний вопрос - а ты Тварей, вообще, убивала? - Да, несколько. Но только бандерлогов и бабуинов. Однажды с Сашкой бандерлога вообще забили - он цепью, а я - битой. - О! Понятно. Я вспомнил своего первого бандерлога. Тоже забил до смерти, только трубой. - А в людей приходилось стрелять? - Нет, - покачала она головой. - Но однажды я перерезала горло одному мудаку. - О! - Он этого заслуживал. Клочко обитал во втором логове, обозначенном Ингой, квартира на последнем этаже четырёхэтажного дома, вполне приличное, почти элитное жильё. Со слов девицы, хозяин квартиры, вернее, человек, который платил за её аренду, тоже был за что-то должен "палочнику". И таких должников в городе было немало, люди попадали в его тенета разными путями, кого-то он ссуживал деньгами под грабительский процент, кого-то втягивал в заведомо провальные авантюры, как это вышло с парнем Инги. Мы крайне осторожно следили за домом, но Клок не зря был похож на то насекомое - он умел ждать. Хозяин квартиры наведывался туда через день, явно принося своему хозяину жратву в кошёлке. Наконец мы вычислили, как они обмениваются сигналами - "связной" всегда, перед тем как перейти дорогу перед домом, докуривал папиросину и тщательно тушил её каблуком. Время посещения всегда было разным, видимо, Клок назначал его каждый раз заново, и, наверняка наблюдал из-за занавески за своим человеком. Квартира была тоже хитрой, угловая, тут парадных было больше - целых три, и на лестничную клетку выходили по четыре двери. Кухня смотрела окном во двор, а вот в комнате окон было два, и второе выходило на торец дома, и из него было рукой подать до ржавой пожарной лестницы. Решётка на окне явно отпиралась, и по лестнице, в зависимости от желания, можно было или подняться на крышу, или спуститься вниз. Заканчивалась она, правда, на высоте трёх метров от земли, но, если повиснуть на руках, то останется преодолеть совсем ничтожное расстояние. На крышу можно было попасть и через чердак, вход на который был как раз напротив его логова. Всё это мы узнали, посетив похожий дом в другой части города, но можно было спорить на деньги - планировка там в точности такая же. В принципе, в том, чтобы его грохнуть, проблем я не видел. Выбить дверь, хотя бы даже зарядом тротила, куда он денется? В окно сиганёт? Ну так с улицы его и снимут. Другой вопрос, что надо будет очень быстро сматываться или готовить кошелёк, чтобы закрыть вопрос с ментами, всё же, это стрельба в городе, в жилом доме, я даже в случае обнаружения гнезда не рисковал сам операции проводить. Всегда сообщали в МЧС, они проводили эвакуацию, и только потом вышибали двери подозрительной квартиры. Мы, в таких случаях, только полторы сотни за "сигнал" получали. Поэтому тут не прокатит наврать, что "почуял" Тьму. Но дело даже было не в этом, мне Клок живым был нужен. Тянуть и ждать тоже был не вариант, что мешает ему сейчас готовить против нас какую-нибудь пакость? Марионеток у него достаточно, денег тоже надоил с людей немало, насколько я понял, и доходный бизнес имеется, той же ханкой его должники банчат. Наконец был готов черновик плана. Комендант в парадной, где была квартира Клока, оказался упёртым старым дятлом, и ни в какую не шёл на контакт. Прощупывал его не я, пришлось договориться с другими людьми, и они подкатили к нему с невинным вопросом - нет ли в доме свободных квартир? Но старик оказался склочным, беседовать отказался и даже на денежные знаки среагировал неадекватно - пригрозил вызвать милицию. Однако в соседних парадных нам улыбнулась удача, и именно в той, где имелся второй выход на крышу, дедок очень благосклонно отнёсся к возможности пополнить бюджет за счёт добрых людей. Гоша сумел проникнуть внутрь, и даже осмотреть люк, ведущий на чердак. И на этом мы упёрлись в тупик. Чердаки здесь, как правило, не запирали, привратники-коменданты верно стояли на страже частной собственности, квартиры грабили редко, в основном по вине самих же слишком доверчивых хозяев. Но именно здесь, в этом доме, жильцы сами перекрыли выход на крышу. С точки зрения МЧС - явное нарушение, потому что это путь эвакуации, но, видать, местному инспектору или пофиг, или они сумели договориться на малую мзду. Замок можно взломать, это не такая уж проблема, но велик шанс, что кто-то выйдет на шум, и тогда возникнут дополнительные сложности. В конце концов, я пришёл к выводу, что ничего у нас без официальных структур не выйдет. Слишком много факторов, которые могут сорвать всю операцию. Судите сами - нужно проникнуть в дом через одну парадную, подняться на крышу, вскрыв замок, пройти по ней до другого чердачного люка, который вообще неизвестно, в каком состоянии. Возможно, взломать и его, спуститься на лестницу, выбить дверь клочковской хаты, повязать его, причём не обойдётся без стрельбы, затем выйти обратно, повторить весь маршрут. В какой момент кто-то из жильцов вызовет ментов? Дом хороший, там пролетарии не живут, так что далеко не все отсутствуют с восьми до семнадцати, слишком опасно всё это. Так что я, в конечном итоге, остановился на плане под кодовым названием "гнездо Тьмы". Тоже не лучший вариант, потому что придётся привлекать МЧС, и Клок попадёт не в мои руки, а в камеру. Но иного выхода я не видел. Существенным минусом являлось отсутствие у нас надёжных связей в правоохранительных структурах. В министерстве по чрезвычайным ситуациям я таковыми обзавёлся, как в лице старшего лейтенанта Кочетова, так и лице полковника Полывянного. А вот в ментовке и "гебне" было лишь шапочное знакомство, ничего серьёзного. И Карташова к этому делу я не хотел привлекать, не тот это уровень. В результате, на выходе план выглядел следующим образом - мы сообщаем в МЧС, что имеем сведения о вероятном появлении Тьмы в доме по адресу улица Правды, дом 7. Входим туда вместе с пожарниками, причём сигнал будет официальным, то есть нужно быть готовым к тому, что приедет не Кочетов, а кто-то другой. МЧСники вскрывают интересующую нас квартиру, там, разумеется, никаких Тварей нет, кроме Клочко. Мы обвиняем его в организации поджога моей машины, вызываем ментов, везём его в отделение. Там они проводят очную ставку с Капой, который сидит вместе с подельником (третий член их "бригады" всё ещё на больничной койке), после чего все едут дробить известняк. Переговорить с глазу на глаз у нас может получиться или прямо в квартире, или уже в отделении. Минусом было то, что Клок, если Инга ничего не выдумала, невосприимчив к боли, и тогда я лишаюсь главного инструмента убеждения, поэтому допрос вполне может не получиться "экспрессом". И всё же, таким образом мы хотя бы выкурим эту мразь и запрём его в менее комфортном помещении. А там уже нужно будет искать выход на не слишком щепетильных сотрудников МВД, вон, следак по делу о поджоге очень лояльно взятку воспринял. Да, пожалуй, что так и сделаем. На операцию подтянул все наличные силы - пять человек охотников, и я сам. Двое контролировали лестницы с торцов дома, Юрка, Гоша и Роман - выходы из парадных, ну а я вошёл в состав тревожной группы МЧС, прибывшей к дому по нашему вызову. Коменданты, по требованию МЧСников, врубили сигналы тревоги, очень напоминающие школьные звонки, жильцы, которых оказалось совсем немного, выскочили на улицу, похватав документы и кое-какие вещи. Но всё прошло довольно быстро и организованно, тренировки по ГО и ЧС тут регулярно проводят, так что все знают, что надо делать. Клока, как и следовало ожидать, среди эвакуировавшихся не было. Наверняка ублюдок видел в окно, что пожарных машин на улице нет, только "светильники", то есть оборудованные прожекторами и пулемётами. Значит, приехали за Тварями, а ему они точно не угрожают. Вот и нужная дверь, рыжеусый капитан даёт отмашку бойцу с кувалдой и тот с размаху лупит по личине замка. Раздаётся хруст и скрежет, но дверь лишь чуть-чуть подаётся в коробке, здесь они, по советским правилам, в основном внутрь открываются. МЧСник толкает её плечом, но дверь заклинило, и он снова изо всех сил бьёт по ней кувалдой. Что-то трещит, стонет металл, но дверь держится. Удар в середину полотна пробивает её насквозь, боец уже устал ворочать тяжеленный молот, ему на смену приходит другой, с трудом высвобождает инструмент из дыры, и мы замираем, наведя на отверстие оружие. Я-то знаю, что тварь, находящаяся внутри, не выпрыгнет на нас, возможно, у него даже хватит ума не стрелять, но МЧСникам это не известно, они ждут именно порождения Мрака. Спустя полминуты становится понятно, что за дверью никого нет, потому что Твари уже пытались бы расширить дыру, но, может, там Травка? Ещё один удар, и кувалда едва не отлетает от дверного полотна, словно попав на участок, покрытый каучуком. Молотобоец, нахмурившись, опускает орудие на пол, и тихонько стучит по двери костяшками пальцев. Звук получается разный - где-то откровенно "деревянный", а где-то глухой, как будто сразу за доской разместили что-то плотное. На то, чтобы выбить дверь, ушло около двадцати минут. Да, Клок был далеко не дурак, и подготовился хорошо - укрепил полотно изнутри коваными полосами железа, настоящей решёткой, и запиралась дверь не только на обычный замок, а ещё и на мощный засов из такого же метала. Система довольно примитивная, но против вот такого способа проникновения действенная. Входим. В квартире тишина, дверь в ванную приоткрыта и всем сразу становится понятно - Тьмы здесь нет. Ну, разве что в шкафу завелась, и я первым открываю створки шифоньера. Травки там нет и быть не может, потому что в дверцах зияют дыры, но там так же нет и Клочко! Последнее место - под кроватью! - Что, Константин Александрович, ошибочка вышла? - спрашивает меня капитан именно в тот момент, когда я на карачках заглядывал под неубранную койку. - Да-а, - растерянно протянул я, поднимаясь с колен, - ошибочка... Мне даже не нужно было изображать недоумение - Клока в квартире не было! Как так? Уйти он не мог, мы следили за домом круглосуточно. Вчера вечером и сегодня утром в окнах горел свет, хотя довольно плотные шторы он не раздвигал никогда, видимо, чтобы никто не смог подсмотреть в оптику. Мы пришли сюда в десять утра, время ничуть не хуже любого другого, так куда же он делся? Прояснить ситуацию мог бы связной, и нам нужно рвать за ним сейчас, у них рандеву сегодня вечером должно было состояться, но мы, разумеется, знали, где он обитает. Да, он многое мог бы нам рассказать, и про дверь хитрую, и явно ещё про какие-нибудь сюрпризы, но брать его раньше было слишком рискованно - кто знает, какая на самом деле у него система безопасности? А если за связным тоже следят? Возможно такое? ГЛАВА 17. Инга много чего про этого ублюдка порассказала, денег у него нехило должно быть, по меньшей мере, трёх человек он кинул на кругленькие суммы, причём один вскоре исчез при подозрительных обстоятельствах. Урод не гнушался ничем. Например, он был очень устойчив к воздействию Тьмы, во всяком случае, "лечился" он там не один раз. От чего? От заболеваний, передающихся половым путём. Говорят, сюда он провалился, уже имея гепатит и СПИД, потому что был ещё и героиновым наркоманом. От ВИЧ и желтухи его спасла Тьма, но он сам любил рассказывать, как заражал СПИДом неугодных ему людей. Как мужчин, так и женщин. И здесь он так делал, мог сам заразиться чем-нибудь нехорошим, вступить в контакт с жертвой, а потом уехать на север и вернуться оттуда, как ни в чём не бывало. А вот заразившиеся от него не всегда могли себе позволить такое, потому что были людьми из определённых слоёв, как правило, без особых сбережений. Несмотря на кажущийся бисексуализм, Клок, на самом деле был асексуалом. Его заболевание, кстати, не подвластное Тьме, кроме плюсов имело и минусы. Например, он мог наступить на гвоздь или стекло и не заметить этого. Мог обжечься, мог ошпариться кипятком, но не чувствовать боли, и незаметно истекать кровью, к тому же его раны затягивались гораздо хуже, чем у обычных людей. И его осторожная походка, это не только проблемы с суставами, он и впрямь ОСТОРОЖНО двигается. Второй, серьёзнейший минус, это проблемы в сексе. Его хрен (хоть это и мерзко - говорить об этом применительно к такой мрази) не утратил способности к эрекции. А вот кончить, как нормальный мужик, он не мог - видимо нервные рецепторы на головке тоже утратили чувствительность. Посему на женские чары он не вёлся, получая, видимо, лишь садистское удовольствие от самого факта заражения своих жертв столь нетривиальным способом. Ещё он обладал каким-то врождённым чутьём на всякие тёмные делишки и при любой возможности влезал в них, выворачивая ситуацию в свою пользу. Например, мог подслушать чей-то неосторожный разговор, и узнать, что некое не слишком умное ворьё решило "подломить" магазин. За определённую сумму он сливал их владельцу, дураков брали прямо во время ограбления, Клок входил в доверие к хозяину торговой точки, а через месяц у того выносили весь товар. Инга со своим молодым человеком именно так в его паутину и угодили, слишком неосторожно болтали в баре, а Клок сидел за соседним столом и "грел" уши. И дельце-то у них было вполне законным, разве что налоги они платить не собирались. Санёк узнал, где можно разжиться запчастями, денег на выкуп товара у него не было, так что он элементарно хотел срубить бабла за посредничество. Но Клочко, на их беду, услышал слишком много, влез, что называется, без мыла, подал парочку, на правый взгляд, дельных советов. А потом Саша оказался должен. Причём так, что неотдача грозила серьёзными проблемами. Клок проблему решил, Инга не знала точно, как, но решил, от них отстали, зато теперь они были должны Клочко. И потом, буквально за год, сумма долга из трёх тысяч выросла до восемнадцати. Продали оба мотоцикла, вернее, продал их Клок, они даже денег не увидели, и всё равно долг каким-то образом рос. И сколько таких Саш и Инг попало к нему в кабалу, оставалось лишь гадать. Оставив МЧСников вместе с комендантом писать акты, мы прыгнули в машины, и помчались в сторону общежития, где обитал арендатор логова Клока. Несмотря на договор найма вполне приличного жилья, сам он ютился в бедной общаге почти в трущобах на севере города. Там обитали, в основном, биндюжники из грузового порта или с железной дороги, и прочие маргиналы, из последних сил цепляющиеся за статус "работающего человека". Уже подъезжая к общаге, я заподозрил нехорошее - у дверей суетились зеваки, несмотря на разгар рабочего дня, среди них, в островках пустоты, выделялись стражи порядка, стояла машина скорой помощи и патрульный автомобиль. - Чё случилось-то, - спросил я у забулдыжного вида мужика, вытягивающего тощую шею в попытке рассмотреть что-то из-за спин других праздношатающихся. - Горляк кому-то вскрыли, - ответил вместо него другой субъект, парень лет двадцати пяти, в потрёпанной одежде, небритый и с одутловатым лицом, которое украшал фиолетовый фингал. В этот момент санитары вынесли из дверей носилки с накрытым простынёй телом, и загрузили его в автомобиль вперёд ногами. - А кого, не в курсе? - поинтересовался я у забулдыги. - У тя курить есть? - спросил он в ответ, и поскрёб грязноватый подбородок. Курить я не курил, но пачку папирос таскал с собой, они частенько помогали развязать язык. - О! - пьяница ловко выбил из пачки две папиросины, одну сунул за ухо, а вторую, предварительно дунув и смяв гильзу, вставил в рот. Похожие на обрубки пальцы изобразили чиркающую по коробку спичку, я уже достал зажигалку к этому моменту, так что через секунду он уже блаженно выдохнул вонючее облако дыма. - Кла-асс! Щербатая улыбка продемонстрировала отсутствие переднего зуба, и я, наконец, получил интересующий меня ответ. - Димон это, из восемнадцатой комнаты. Пошёл посцать, и кто-то его… Он провёл большим пальцем себе по горлу, старательно изображая звук разрезаемой плоти, и, если судить по нему, то Димону горло вскрыли чем-то вроде пилы, причём тупой. Но это не суть, главное, что связного Клока звали Дмитрий Жильцов, и обитал он как раз в восемнадцатой комнате. И я даже не собирался уточнять, не было ли там, случайно, его тёзки. Каким-то образом Клочко не только ускользнул у нас из-под носа, но ещё и оборвал единственную реальную ниточку, ведущую к нему. Сразу стало не до смеха, потому что теперь я верил всему, что рассказывала о нём Инга, и нам следовало озаботиться собственной безопасностью. Кто знает, не собирается ли вон тот, ничем не примечательный субъект, воткнуть мне в бок заточку, проходя мимо. Или не проснёмся ли мы в следующий раз от того, что бутылка со смесью бензина и мыла разобьёт наше окно? Сутки напролёт я думал, где мы ошиблись и, наконец, понял, что нужно посетить ту квартиру ещё раз. Что-то мы упустили, что-то, находящееся у нас под носом. Проникнуть туда без ордера я не мог, а вот старший лейтенант Кочетов – без проблем. Во всяком случае, мы так думали. Но комендант считал иначе и затребовал официальную бумагу, одних "корочек" ему было мало, видите ли. Впрочем, деда тоже можно было понять, дверь в квартиру выломали, ответственный квартиросъёмщик убит, жилище заперто лишь на узкую бумажную полоску с фиолетовой печатью. Нет уж, давайте ордер! - Открывайте! - сурово произнёс старлей. - Буду у вас подъезд проверять на предмет противопожарной и противотёмной безопасности. - Так недавно проверяли, - хитро сощурился дедок, - вот, и актик имеется. Он удалился в свою будку и вскоре вернулся в руках заполненный под копирку бланк. - Вот, пожалуйте, нарушениев нет, - ткнул он пальцем с пожелтевшим ногтем в бледно-фиолетовые каракули. - Внеплановая проверка! - отчеканил Кочетов, даже не взглянув в бумагу. Дед замешкался, но, видимо, отказать в этом требовании прав не имел. Ключ заскрежетал в замке, решётка приоткрылась, но, едва я сделал шаг вслед за старлеем, как он попытался закрыть её снова. - Товарищ со мной, - выдал Кочетов кодовую фразу. - Не положено! - привратник упорно пытался закрыть решётку, невзирая на мой ботинок, препятствующий этому процессу. - Это не вам решать! - командирским голосом рявкнул МЧСник и я понял, что в арсенале у него остались только матюки. Дед опешил, на секунду замешкался, и мне удалось протиснуться внутрь. - Не положено, гражданским не положено, - бормотал он, но поделать уже ничего не мог. Два более молодых и сильных наглеца уже были на его территории. Когда Кочетов срывал бумажку, препятствующую входу в нужную нам квартиру, привратник лишь издал нечто вроде всхлипа, и я едва разобрал мантру "не положено". В квартире было пусто. В смысле, там не было людей, хотя следов их присутствия было полно. Я медленно обвёл взглядом довольно убогую обстановку, отметил, что мы, в прошлый раз, лишь добавили свинарника к уже заведённому здесь. Да, Клочко аккуратностью не отличался, постель была скомканной и, такое ощущение, её не меняли месяца два. Кругом пыль, мусор, крошки, Клок питался не только в кухне, но и в комнате. И не сильно утруждал себя мытьём посуды, в кухне так вообще невозможно было находиться из-за вони от разлагающихся объедков. Ещё хуже обстояли дела в сортире, жилец, видимо, не подозревал о существовании такой штуки, как ёршик. Загаженный унитаз, расколотая раковина, ржавое пятно в короткой, "сидячей" ванне, в том месте, куда лилась вода из смесителя. В углу гора грязного белья, я, посмотрел по сторонам, узрел, к немалому удивлению, деревянные щипцы для кипячения белья и, преодолевая отвращение, поворошил ими в тряпье. Ничего. С личной гигиеной у господина Клочко тоже были проблемы и я, содрогаясь от омерзения, отбросил деревяшки и открыл кран, чтобы скорее смыть даже намёк этой мерзости с рук. - Нашёл чего? - спросил Андрей, изучавший всё это время пейзаж за окном. Старик-привратник к этому моменту уже удалился, его пост был там, внизу, так что поговорить мы могли спокойно. - Я не могу понять, как он от нас ушёл! - озвучил я мучивший меня вопрос. - Смотри. За два часа до нашего налёта он был здесь... - А ты уверен, что это он? - перебил меня Кочетов. - Да... Почти... Могло такое быть, что мы всё это время следили не за тем человеком? Могло, но тогда он прямо-таки дьявольски хитёр. Я сам видел его в окно, правда мельком и один раз, иногда на занавеске возникал лопоухий силуэт, нет, я уверен, что это он. Почти. А что я вообще о нём знаю, кроме того, что это редкостная мразь? Рост? Примерно сто семьдесят сантиметров. Вес, килограммов пятьдесят, наверное, вместе с трусами. Размер обуви? О! Инга говорила, что у него очень маленькая нога, ей даже казалось, что её боты больше, чем его штиблеты. Ну, там ещё триконы, но всё же. Инга метр шестьдесят примерно, какой у неё размер может быть? Тридцать пятый-шестой? У этого урода, что, ещё меньше? Нет, это иллюзия, фашистские берцы просто массивные, наверное, у него размер тридцать девять - сорок. - Андрей, у тебя какой размер ноги? - А? - оторвался он каких-то своих мыслей. - Сорок два. - Иди сюда, - позвал я его спустя минуту на кухню, где нашёл довольно чёткий отпечаток ноги на пыльных крашеных досках. - Сними ботинок и встань сюда, - показал я пальцем. Ну что, пожалуй, что сороковой. Есть в доме другие следы? Димон, чьё знакомство с Клочко закончилось перерезанным горлом, всегда находился здесь недолго, минуть пять от силы. Проходил он в комнату, или их контакты ограничивались прихожей? Я ползал по полу, заглядывал в щели, светил фонариком, и постепенно Клок становился не просто насекомоподобным субъектом, а реальным человеком. Вспомнилось, что видел у него на подбородке всего пять или шесть довольно длинных волосин. Я встречал таких мужиков, у них, как правило, и на теле, кроме лобка и подмышек, волосы не растут. Я вот весьма волосат, не как пальто, конечно, но и грудь, и спина и плечи, Машка периодически бросает фразы типа "Нагорнов, ты линяешь, что ли, везде твои волосы". Здесь таких мелких волосков не было. С головы да, там у него русые патлы, чуть вьющиеся, и здесь только такие, хотя в ванной я нашёл длинный чёрный, явно женский, волос. Но это ничего не значит, мы же не знаем, кто здесь жил раньше. Что смутило? Клок был героинщиком, но следов его пристрастия тут было очень мало. Пожалуй, лишь блюдце с отколотым краем, в котором часто что-то жгли. Что? Вату, бумагу? Возможно. Там ведь немного надо, только чтобы порошок растворился в воде. Одноразовых шприцов здесь нет, так что у него, видимо, свой, постоянный. Я снова вооружался щипцами, вытряхнул прямо на пол мусор из переполненного ведра. Ага. Вот согнутая игла от шприца, это у него вены такие непробиваемые, или случайность? Постепенно я утвердился в мысли, что здесь, по меньшей мере, неделю жил один человек, и 99,9%, что это Клок, а до него эту квартиру посещали очень редко. Как же он сбежал? Причём успел подготовиться, тот же шприц взял с собой, я видел, нарики часто носят с собой что-то вроде несессера из нержавейки, в которых раньше стерилизовали те же шприцы и другие инструменты. Там у них и "баян", то есть шприц, и ложка, и зажигалка. И доза. Этот ублюдок всё утащил с собой. И одеться успел, и деньги забрал, и оружие. Оружие у него есть, Инга видела пистолет, видимо или Маузер карманный, или что-то ещё небольшое, и здесь он его держал на виду, я нашёл отпечаток на пыльном столе. И даже чистил его и смазывал, потому что я нашёл масляную ветошь. Ещё Клок читал, томик Чехова был раскрыт на середине пьесы "Дядя Ваня". Ну надо же, какой интеллигентный мерзавец. Как? Как ты, гнида такая, скрыться сумел, и обвёл вокруг пальца старого пограничника? Из парадных он точно не выходил, и по пожарным лестницам не спускался. Тогда как? А что если... - Бронислав Евгеньевич, вспомните, точно из той квартиры жилец не выходил? - в третий раз спросил старлей у надувшегося коменданта. - Это важно! Для подтверждения важности интересующих нас сведений он держал карандаш напротив бланка протокола осмотра места выхода мутафауны. Но сторож этого не знал, так что можно было продолжать спектакль. - Я вам в третий раз повторяю - Жильцов тут был накануне, вот, смотрите, я всё фиксирую, - он раскрыл толстую, "амбарную" книгу на нужной странице. - Пришёл - в 16-42. Ушёл - в 16-50. Всё. - Это вы всех сюда вписываете? - подивился я. - Положено, - важно заявил привратник. - Я и вас вписал, не извольте сомневаться. Да уж, кто бы усомнился. - А это что за пометки? - спросил я, заметив какие-то буквы напротив фамилий людей. - А, это..., - старик смутился, - это я так, для себя... - И всё же? - сурово произнёс Кочетов. - Что значит "Т"? - "Т", стало быть, трезвый, - нехотя пояснил дед, - был бы пьяный, было бы "П". "НБ", значит, на "бровях". Шибко укушался, стало быть. - А "ПР" что значит? - поинтересовался я, заметив такое сокращение напротив фамилии некой Неверовой. - Ну-у, - комендант смутился ещё больше. А затем, внезапно, гордо выпятил грудь: - Потому что совесть надо иметь, а то совсем сраму не имут люди. - Проститутка, что ль? - догадался Кочетов. - Ну-у, со свечкой, как говорится, не стоял, но поведения соответствующего. - Интересный у тебя кондуит, папаша, - хмыкнул старлей. - Я вам, молодой человек, не папаша. Будь я вашим отцом, вы бы у меня... - Ну ладно, ладно, - бесцеремонно оборвал его МЧСник. - Вы лучше скажите, а зачем вам вообще этот талмуд? - Память у меня, - дедок издал губами лопающий звук, - забываю многое, вот и взял в привычку записывать всё. А как гляну - так и вспомнить легче. - Погоди... те… ка, - я потянулся к журналу, - а неделю назад, примерно, в эту квартиру кто приходил? - Неделю? - старик перелистнул несколько страниц. - Неделю назад никто. Вот, пожалуйте. Жильцов... Жильцов..., - водил он по строчками заскорузлым пальцем, - Жильцов появился в аккурат на следующий день, да, а до этого я его, дай бог памяти, видел, может только в начале месяца. Ну да, как раз когда за газ деньги собирал. - Бронислав Евгеньевич, - внезапно спросил я, - а вы водку пьёте? - Но, но! - строго погрозил он мне пальцем. - Я на службе, при исполнении! - Я после службы? - Ну-у, - черты лица коменданта внезапно смягчились, - мы тоже имеем право на гражданский отдых. - Ага, - сказал я, и выскочил из привратницкой. - Это обычная, это на травах, - сообщил я через пару минут, протягивая ему бутылки, что возил с собой в машине. Мы же в России, и "пол-литра" по-прежнему является второй валютой, универсальной, между прочим, для всех слоёв. - Тут и для памяти кое-что есть, - приврал я, потому что совершенно не помнил, чем из народных средств можно остановить склероз, да и можно ли вообще. Дедок умоляюще посмотрел на Кочетова и тот важно кивнул головой. - Я не на службе, я на службе ни-ни, - повторял он, убирая бутылку в тумбочку. - Ну, так чем могу быть полезен? - после того как крашеная тёмно-синей краской дверца была заперта на миниатюрный крючок. Мой посыл он разгадал совершенно верно. - Вам встречался такой человек? И я кратко описал Виктора Клочко. - Так это ж Володя! - обрадовался Бронислав Евгеньевич. - Володя Иванов из сорок четвёртой квартиры! - Сорок четвёртой? - хором переспросили мы. - Ну, да, на третьем этаже, как раз под квартирой Жильцова. Мы переглянулись. - А он сейчас не у себя, случайно? - очень осторожно спросил я. - Так... э-э... Вот, - нашёл дед нужную запись. - Ушёл в аккурат на утро, после того как вы, ну, дверь у Жильцова, стало быть, выломали. Вот, в половине, стало быть, девятого утра и ушёл. И больше..., - он снова зашуршал страницами, - а больше и не появлялся. - А скажите, - решил я ещё кое-что уточнить, - вы же не постоянно тут сидите? - Ну, бывает, и во двор выходим. Мы, коменданты, стало быть. Если кому в магазин, там надо, или ещё куда, то подменяем, вот, табличку такую вешаем. Он показал написанное плакатным пером на куске картона объявление "Ушёл на тридцать минут. Обращаться в соседний подъезд". - О! А как же, если выйти надо? - спросил старший лейтенант. - Так вот, звонок, - комендант показал на архаичный дверной звонок, укреплённый на оконной раме его будки. - Все знают, раз меня нет, значит, я дома, я ж тут же, в тридцать шестой квартире живу. Постучались, я и открыл, стало быть. Ну, а если табличка висит, то позвонить надо, тогда Егор Сергеич, из второго подъезда придёт. Все знают, у нас проблем нет. - Ну а не мог этот Жильцов, или как вы сказали, Иванов? Вот, Иванов, прийти, когда вас нет? - Не, - помотал комендант абсолютно седой головой. - У нас система, обязательно сообщить, кто, чего, как, всё как положено. - Понятно, - пробормотал я. - Ключей от квартир у вас, разумеется, нет? - Отчего ж, ключи есть, вот они, - старик выдвинул верхний ящик тумбочки, в котором действительно лежало десятка два связок, снабжённых деревянными бирками. - Куда? - остановил он мою руку. - А ордер? - Ага, - покачал он головой, внимательно прочитав вписанный Кочетовым прямо тут же документ. – Вот, теперь пожалуйте. Он нашёл нужный ключ, и протянул его старлею. - А что значит "ВП"? - спросил я, рассмотрев пометки напротив фамилии Клочко-Иванова. - Вежливо поздоровался, - пояснил привратник. И, в свою очередь, спросил: - А он вам зачем? Жильцов, тот... в общем, понятно было, чем кончит свою жизнь, а Володя очень вежливый всегда был, я его даже пьяным не видел никогда. Всегда поздоровается, о здоровье спросит. Начитанный, я ему даже книги давал. - Чехова? - Ага, - подтвердил привратник. - Вы, в следующий раз, когда его увидите, сразу в ногу стреляйте, а потом вызывайте наряд, - посоветовал я. Дед с удивлением перевёл глаза на МЧСника. - Вторую ногу тоже прострелите, - посоветовал тот. - А чего ты ему сразу ордер не выписал, - спросил я, пока мы поднимались по лестнице. - А потому что нехуй, - объяснил старший лейтенант. В квартире было пусто. Пусто совсем. Обвёл он нас вокруг пальца элементарнейше – арендовал две квартиры, жил, видимо, только в одной, другую же использовал только в самом крайнем случае. Как, например в этом. Увидев, что к дому подъехало МЧС, он не стал рисковать, метнулся на этаж ниже, времени у него было более чем достаточно, благополучно пересидел наше вторжение в квартиру наверху, и преспокойно удалился утром следующего дня. Нашёлся ответ и на вопрос, как он так быстро сумел расправиться с Жильцовым – в квартире был телефон. Милиция, возможно, установит, кому был сделан звонок, вернее, куда – потому что вряд ли он звонил на частный номер. Вероятнее всего, в ту же общагу, где обитал несчастный Димон. Оставалось последнее – проверить его вероятные места обитания ещё раз, но уже на предмет вот таких сюрпризов. Разумеется, мы посетили "явочные" квартиры сразу после того, как он сбежал, но следов его не обнаружили. Правда, как выяснилось, он мог быть, в случае необходимости, невидимкой. И паспорт у него был липовый, и, вероятнее всего, не один. Как и следовало ожидать, осмотр вероятных мест обитания "палочника" не дал ничего. Проблема была в том, что у меня не хватало людей для организации наблюдения за всеми его потенциальными норами, так что мне пришлось: а) сдаваться в милицию, и объявлять его в официальный розыск, б) лихорадочно думать, как его разыскать собственными силами, и в) усилить меры безопасности. Сгоревший автомобиль штука очень неприятная, но, как выяснилось, у него действительно "длинные" руки, и я всерьёз опасался за жизни близких мне людей. Инга уже оклемалась от "тёмной заразы" и теперь оставалось лишь подождать, когда ей снимут швы. Да, она была в списке потенциальных мишеней, потому что Клок явно вычислил, кто его "слил". Так же в приоритетных целях были я, Маша, следом, думаю, пацаны из "охотничьей команды". Но ведь этот урод и склад мог поджечь, и другой транспорт. Чем же я ему так насолил? Неужели всего за один удар в живот, который для него был безболезненным, человек готов идти на такой беспредел? Инга говорит - вполне. Он даже за косой взгляд или неосторожное слово мог жестоко отомстить, а тут я его унизил при всех. Самолюбие у него было ну очень болезненным, как я понял. Хреново. Вместо того, чтобы дела делать, мы какого-то отморозка ловим. Была к нему ещё одна ниточка, даже две - это его компаньоны по той, крайне неудачной операции с адаптантами, те, с кем он это дело замыслил, или, по крайней мере, обсуждал. Из них, правда, Лоцман так и не вернулся из поездки, Серого, увы, врачам спасти тоже не удалось, а вот Бессонница был жив, и, вроде как, здоров. Мы, конечно, очень эмоционально тогда поговорили, ударами по мордасам обменялись, и мой человек даже пострелял немного, но Арсен мне показался адекватным мужиком. Эмоции улеглись, так, может, мы сумеем посидеть ещё раз за одним столом? Опять же, алка́голь очень способствует преодолению разногласий... Но Бессонница исчез. Не так, как Клок, но тоже скрывался, по слухам, от правоохранителей. Шухер, который, они навели тогда, не остался незамеченным, правда, расследование шло как-то совсем уж вяло, вроде даже не арестовали никого. По большому счёту, криминала ведь там не было, а статьи за то, что ты дурак тут ещё не изобрели. Но, видимо, к организаторам "охоты" вопросы были, и Арсений отвечать на них не горел желанием. Ладно, будем думать дальше. Ингу из больницы выписали, но у девчонки реально было лишь то, что на ней, и ещё пара сумок барахла, которые она хранила в здании заброшенной почты. Ни денег, ни жилья, ужас просто... В общагу я её поселить не рискнул, с квартирами была напряжёнка, пришлось обратиться к Марго с просьбой приютить ребёнка на пару недель. Возможно и дольше, я уже не уверен, что Клока так быстро удастся вычислить, но пока хоть так. Маша долго смотрела на меня немигающим взглядом, после того, как я представил ей мою новую сотрудницу. - Что? - не выдержал я. - Тебе нравятся ТАКИЕ девушки? - Ну-у... Дальнейшие слова так и не были произнесены, потому что её изящная ручка сложилась в такой же изящный кулачок. - Я не буду набивать себе татуировки! - заявила она следом. - Так... И не надо! - удивился я. - Глаз ужасный, - выдала супруга очередную претензию. - Да, да, - произнёс я таким тоном, что она поняла. - Ой, извини, я не это имела ввиду. - Да я знаю, - я обнял её и притянул к себе. - Машунь? Ты что, в самом деле, ревнуешь? - спросил я через минуту, потому что понял, что она очень напряжена. - Ну, я не знаю, - она попытались вырваться, но я не позволил. - Просто... - Что? - Ты никогда не брал женщин на работу... - А Камушкина?! - воскликнул я. - Это я тебя надоумила! К тому же не сравнивай, эта твоя Клейн молодая. А я... - Ну-ка, ну-ка, - я прижал её к себе так, что мы почти соприкоснулись лбами. - Ты что, В САМОМ ДЕЛЕ, ревнуешь? - Ну-у, пусти! - Маша сделала ещё одну попытку вырваться. СЛАБУЮ. - Мне неприятен этот разговор, и... перестань, я сейчас... не... хочу. Да, зачастую, когда женщина говорит нет, это значит - да. - Прости меня, - сказала она спустя минут двадцать. - За что? - удивился я, застёгивая рубашку. - Ну, что я такая... дурочка. - Ты не дурочка, - сообщил я. - На самом деле, ты молодец, что сказала мне об этом сразу, потому что нет ничего хуже домыслов. А теперь серьёзно - Инга мне нравится. Как человек! - поспешил я воскликнуть, увидев почти муку в её глазах. - Как человек, и как... боец. И я бы очень не хотел, чтобы между вами были трения. Скажи-ка мне, я тебе вообще хоть раз дал повод сомневаться в своей верности? - Нет, - согласилась она. - Но это всегда случается. Вы так устроены. Да, мы, то есть мужчины, так устроены. Но я так же знаю, что очень не хочу, чтобы на моём горизонте появилась женщина, которую я буду желать больше, чем свою жену. Алёна не в счёт, это чистейшей воды работа желёз. К тому же она всё равно проигрывает Машке всухую. - А ты? - спросила она, уже достав из сумочки помаду и зеркальце. - Что, я? - Ты меня что, совсем не ревнуешь? - Я?! Если честно, я записываю каждого, кто смотрит на тебя дольше минуты в расстрельный список. И он уже очень велик! - Ой, да ладно! - отмахнулась она. - Список! У тебя же никогда не проявлялось это? - Ну, да, я не очень подвержен собственническому инстинкту, - признал я её правоту, - но у моего прадедушки отчество было Отеллович. Так что выводы дела сама. На этом скользкий разговор был окончен. Если откровенно, Инга гораздо больше беспокоила меня как работник, чем как потенциальная угроза нашим семейным отношениям. Какая-то она слишком себе на уме, да и её бойцовские качества я, возможно, несколько преувеличил. Вернее, именно как боец она могла дать сто очков вперёд любому мужику - вступить в схватку с коатой, это надо быть очень смелым человеком. Или глупым. Но вот с дисциплиной у неё были явные проблемы, и в команде она не привыкла работать. И с боевой подготовкой тоже не всё в порядке, это надо срочно исправлять. Разумеется, я нихрена не выполнил свою часть сделки, в смысле, отдал ей мотоцикл ДО того, как изловил Клочко. И аванс выдал, и лицензии выправил. Байку она ещё и не очень довольна была, видите ли, "Харлей Дэвидсон" круче. А тут всего лишь отстойный немецкий БМВ. Цена на них, если что, почти одинаковая, и мне они по три тысячи восемьсот рублей достались, но там человеку очень срочно нужны были деньги. А так да, новый мотоцикл в районе пяти тысяч стоит. С коляской. Но ведь мы - байкеры! Нам коляска по статусу не положена! В общем, одни проблемы. И расходы. Которых стало так много, что я всерьёз мечтал о новой поездке за Тёмным. Вот, к примеру, давеча Маша завела очередной разговор про своих протеже. - Кость? - спросила она меня, уже по традиции вырвав из лап Морфея. - У? - ответил я, не совсем поняв, приснилось мне это, или я и в самом деле разговариваю. - Я толстая? "О боги! - взмолился я. - Только не это!" Но, вместо ответа, приступил к активной пальпации. Наконец, удовлетворённый осмотром, вынес диагноз: - По-моему, нет. - А, по-моему, толстая, - возразила супруга и, нашарив мою руку в потёмках, приложила к своему боку. - Смотри... Да не здесь! Следом за этим последовал шлепок, потому что я переместился на более интересное место. - Я серьёзно! - Не знаю, с чего тебе быть толстой? - удивился я. - Сладкого ты почти не ешь. Это была чудовищнейшая ложь и самая неприкрытая лесть, потому что сладкое она ЕЛА. При этом, вот странная штука, на боках откладывалось ровно столько, чтобы вызывать мой неизменный восторг. - Всё равно, мне кажется, я стала поправляться, - с невероятной грустью произнесла супруга. И спросила: - Может, мне спортом заняться? - Ага, - тут же согласился я, - борьбой под одеялом! - Тебе бы только одно! - ударила она меня кулачком в плечо. - А я серьёзно! - Ну, если серьёзно, то что мешает? - я прекратил похотливые поползновения, и приподнялся, положив голову на согнутую в локте руку. - Так а чем? В городе же нет ни одного путного спортзала! Я же не могу гири поднимать, или на турнике подтягиваться. Да, с бодибилдингом и прочим фитнесом тут тоже всё отстойно. Наши предшественники оставили только гири и гантели, а так же довольно многочисленные спортгородки, поскольку к труду и обороне страна готовилась в те времена активно. Но там были лишь ржавые брусья и перекладины, и такой уникальный спортивный снаряд как конь. - И что ты предлагаешь? - спросил я, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, потому что, кажется, уже знал ответ. - Ну-у, знаешь, Алёнка могла бы подтянуть мне фигуру... Только, в общем, я тут прикинула... - Сколько? - спросил я, уже в открытую хихикая. - Не, ты зря смеёшься! - возмутилась она. - Я бы и сама вложилась в это дело, просто у меня сейчас сам знаешь, что с наличкой! Но проект интересный! У неё же парень, помнишь, я тебе говорила? Вот, он же фитнес-инструктор! И всякие тренажёры может сделать. Ну, не сам, конечно, надо заказать, но он может чертёж нарисовать. Давай, а? - она придвинулась вплотную. - Я прикинула, максимум штук пять могу выдернуть сейчас. - А надо? - Ну, если они сами ремонт будут делать, то в десятку уложимся. - Ремонт? - подивился я. - Вы уже и помещение нашли? - Ага, там, на самом деле, немного надо, только душ нормальный сделать и так, по мелочи. - Ясно, - уже понял я, - то есть, с меня червонец? - Я тебя обожаю! Меня наградили поцелуем. - Так а я не понял! - опомнился я, слишком поздно осознав, что меня только что развели. - А кто на переговоры будет ездить? - Ну, она же не всё время там пропадать будет, и потом, ты не понимаешь! Мужики пойдут туда ради Алёнки, а женщины - ради её мужика! - Что, настолько хорош? - усомнился я. - А вот завтра и узнаешь, я пообещала, что ты их примешь часов в двенадцать. Ты же сможешь, да? ГЛАВА 18. Высокий, голубоглазый гигант с фигурой Арнольда Шварценеггера и лицом сказочного Ивана, вошёл в мой кабинет ровно в полдень. - Валера, - произнёс он, лучезарно улыбаясь, и протянул мне свою анатомически идеальную ладонь. - Константин, - ответил я, совершая ошибку. Потому что Валера, улыбнувшись ещё шире, сжал мою ладонь в пневматических клещах, которыми у него заканчивалось запястье. Ни один мускул не дрогнул на моём лице, но я подумал: "Дьявол, я же стреляю этой рукой!" - С Алёной вы знакомы, - констатировал он очевидный факт. - Здрасьте, - скромно потупилась девушка, совершенно потерявшаяся на фоне своего кавалера. - Здрасьте, здрасьте, - хмыкнул я, - присаживайтесь. И, пока посетители размещались на стульях, быстренько сжал и разжал правый кулак. Хм-м, странно, переломов нет, хотя я явственно слышал хруст костей. Ну, тогда уже легче. - Вот! Валера не стал ходить вокруг да около, а сходу выложил на стол мятый листок в клеточку, на котором был изображён какой-то план, и прихлопнул его ладонью. Стол отозвался гулким звуком, словно это был полый ствол дерева. - Мария Александровна говорила, вы можете помочь. Мы тут посчитали, - он метнул быстрый взгляд на Алёну, - нам нужно двадцать тысяч. Но это на всё! - быстро добавил молодой "Иван Шварценеггер", заметив мою нахмурившуюся физиономию. - Маша... гм... Мария Александровна говорила - десять? - заявил я. Валера с мольбой посмотрел на свою возлюбленную. - Константин Александрович, - девушка слегка изменила позу. В этот момент непонятно откуда взявшееся солнце осветило её ножки, затянутые, по случаю холодов, в облегающие леггинсы из какой-то чёрной, блестящей ткани. Вещь Оттуда, секонд-хенд, но элитный, мать его, хенд. И купила это Машка, ей нравится, как она говорит, ребёнка одевать. Парнишка-то вон попроще одет. - Константин Александрович, - она, видимо по привычке, включила свои чары, - мы вчера весь вечер считали, мало будет десяти тысяч... Хлоп-хлоп глазками. - Нужно же ремонт нормальный сделать. Валера на счёт тренажёров разговаривал, тоже не всё так выходит, как мы планировали... А почему это Валера на счёт тренажёров разговаривал, а не Алёна? Ладно, чего я разбухтелся-то? Решил помогать подрастающему поколению, значит надо помогать. Денег, так и быть, выделю, Машуня в прожектёрстве замечена не была, а по оргвопросам, это к ней. - Ну, ремонтом сами займётесь, - парочка переглянулась. - Да, а вы как хотели? Сразу директорами? Не, ребят, всё, что можете делать сами, будете делать сами. Ручками. Ну а по финансам... Я, с трудом сохраняя серьёзную мину, выдержал паузу. - По финансам, я думаю, решим. Валера с обожанием взглянул на свою пассию, и та ответила точь-в-точь таким же взглядом. Да это что же, любовь, прямо? - Всё, - я отодвинул "бизнес-план" на край стола, - можете идти, остальное к Ма... рии. Александровне. - Ну, спасибо, Константин Александрович, - Валера порывисто поднялся и опять протянул свои тиски. - Идите, - махнул я рукой, словно заправский монарх. Второго сжатия ладонь могла не выдержать. Но Валера, внезапно, заменжевался. - Ален, я, это, щас. Он завертелся на месте, потом, видимо поняв, что это вызывает подозрение, замер и, покраснев как варёный рак, пробормотал: - Константин Александрович, мне бы с вами... переговорить. Лично. - Да? - я посмотрел на часы. Хрен с ним, обед пропущу. "Что?" - сказал мой взгляд, едва за Алёной закрылась дверь. До этого он, взгляд, провожал её до двери, потому что коротенькая замшевая курточка оставляла неприкрытой одну часть её тела, обтянутую чёрной, с отливом, тканью, похожей на вторую кожу. - Я, это, чего поговорить-то хотел. Гигант совершенно не знал, куда деть ручищи, и, в конце концов, сложил их на могучей груди. - Алёна говорит, вы ей жизнь спасли? - А, это, - отмахнулся я, - было дело. Ну, уж не жизнь. Так, от неприятностей, скорее. - Вот, вот, и потом, вы... В общем, я это... Поблагодарить хотел... И вообще... Вы, если что, обращайтесь, - вдруг оживился он, - я программу вам индивидуальную составлю! С питанием тут, правда... Но всё равно, можно за три месяца... - Валер, - прервал я его излияния, - ты о чём поговорить-то хотел? - А! Это? - он снова смутился. - Я, это, недавно тут. Алёнушка говорит, вы, это... В общем, хороший, гм, мужик. В общем, у нас всё серьёзно. Он, внезапно, преобразился, и стал похож на какого-то викинга, и сообщил: - Мы пожениться хотим. "Алёнушка! Ёлы-палы, где вас, таких неиспорченных, штампуют?" - В общем, вы не могли бы немного помочь нам, мне? Лично? - выдохнул он, наконец, и снова покраснел. - Помочь в чём? - холодно спросил я. Я, конечно, человек добрый. Иногда, когда выпью. Но с благотворительностью, это не ко мне. - Квартиру снять хотим. Алёнка хорошо зарабатывает. Но... Это же я должен, понимаете? Клуб хорошо, если через месяц откроем, и там пока доход пойдёт. А мне... Не, вы не подумайте! - с жаром воскликнул он. - У нас серьёзно всё! Мы и детей хотим! Если мальчик будет... - Валер, Вале-ер! - снова прервал я его. - Забудь. На счёт детей - забудь, - пояснил я, заметив гримасу отчаяния на его открытом лице. - Тебе не говорили, да? - А-э, нет. Про что? - до него, видимо, дошло, что ещё не всё потеряно. - Про это самое. Про детей. Семь с половиной лет. Девяносто месяцев. Столько здесь длится беременность. - Так это, - он посмотрел по сторонам. - Девять же, всего? - Это там девять, - я показал пальцем в потолок. - А здесь девяносто. - Так, это…, - он явно мне не поверил. - Не, я узнавал. В смысле, я в курсе, что слои, и там…, разные. В общем, что мы с ней не с одной планеты. Но я спрашивал, у них тоже беременность девять месяцев. Так что мы... Это... В общем, всё нормально у нас будет. "Не с одной планеты?" Вот как ты в своём мозгу факт множественной вселенной уложил. Что ж, тоже вариант. И тут меня пронзило одно подозрение: - Валер, так вы что, не предохраняетесь? Он отшатнулся, как от пощёчины, видимо обсуждать со мной такие вещи было для него верхом кощунства. Но если не я, то кто? Алёна? Так она сама овца тупая! Капец просто, за детьми они собрались, сами ещё дети! - Валер, слушай меня внимательно, потому что кроме меня, тебе об этом не скажет никто. В смысле, скажут, конечно, но слишком поздно. Ты тут детей много видел? Молодой атлет подумал. - Мало, - признал он, наконец. - Мало?! - изумился я. - В твоём слое ноль - это мало? Я продемонстрировал ему на пальцах как выглядит ноль. - Запомни! Очень хорошо запомни, можешь даже зарубить себе это на носу. Если ты действительно её любишь - предохраняйся всеми силами! Понял? Это только от тебя зависит - залетит она, или нет. С контрацепцией тут полный швах, так что всегда помни, туда - ни-ни! Он уставился на меня, словно не понимая, о чём речь, а потом, снова покраснев и понизив голос, спросил: - А презервативы здесь есть? - Есть, но... В общем, лучше без них. - Так, а как тогда? - выпучил он глаза. - Бля, Валер! - я уже не выдерживал, столько наивности за один раз, это, пожалуй, перебор. - Ты порнуху когда-нибудь смотрел? Он столь яростно замотал головой и так густо покраснел, что я понял - смотрел, и не раз, вот только мама с папой внушили сыночку, что это плохо. И сыночек верит до сих пор. - Вот вспомни, как они там делали и... Да короче! Разберётесь, не дети, - разозлился я. - А на счёт хаты и свадьбы - решим. И иди, иди, тебя там уже твоя Алёнушка заждалась, - замахал я руками, с ужасом наблюдая приближающуюся механическую клешню. Терминатор, мада фака, молодой, наивный Терминатор. - Ну и как тебе Валера? - спросила, ухмыляясь, супруга. Я, всё же, выкроил время на обед, и сейчас мы ждали, когда Таисия принесёт нам заказ - уха казацкая, котлеты де-воляй с картофелем по-деревенски, морс, и по пятьдесят грамм аперитиву. - Да, пиздец, - кратко сформулировал я свои впечатления. И перешёл к деталям: - В общем, Маш, по конторе - с Антоном реши, как чего с регистрацией. Я думаю, их можно в учредители ввести, только доли распределил так, чтобы мы без штанов не остались. И это, там они жениться надумали. Машка кивнула головой, словно лиса, уже отведавшая колобка. Ну, разумеется, она была в курсе! - Короче! Валера у меня денег попросил, вроде как стрёмно ему на шее будущей жены сидеть, хату подыскать хочет. Ты ему аванс выпиши какой-нибудь, сама прикинешь, в общем. Ну и на свадьбу денежку тогда подарим. Денежку, денежку. Где их взять только, этих денежек. Придётся переходить к менее приятной части. Но, тут сама виновата, нечего всяких детей спортивного телосложения под крыло брать! - И, это, с "Кюбелем" пока подождать придётся, - мрачно выдал я. Потому что лишних двенадцати штук у меня не было. Вот совсем. - Ну-у, ладно, - пожала она плечами. - У меня уже таксист персональный завёлся. - Да-а? - зыркнул я из-под нахмуренной брови. - Ты смотри... - Ой, Нагорнов! - закатила она глазки. - Актёр из тебя просто никакой! - Зато я кое-что другое умею! - попытался я защититься. Этот тезис оспаривать уже не стали. Как в воду глядел! В смысле, с Ингой. Будда! Я же просил! Просил не дать мне ошибиться в людях? Неужели было так сложно, ну, я не знаю, подсказать, что ли? На ухо шепнуть, мол, не будь лохом, Костя, пусть даже на санскрите. Я бы понял. Потому что Ингочка, получив мотоцикл и некую сумму наличными, скрылась в неизвестном направлении. Об этом нам сообщила Маргарита Викторовна, нанеся, уже поздним вечером, дружественный визит в обществе Кнопы. Тут-то я и узнал, что татуированная девица не появляется дома уже сутки, как ушла вчера вечером, так и с концами. А мне и не до ума, у неё сегодня, как бы, выходной - швы снимать и ещё какие-то дела. Вот сучка! Или... Неужели Клок дотянулся до неё? Чёрт, но не девочка же она, и пистолет я ей выправил уже. Да, если бы, не дай бог, конечно, случилось бы чего, я бы уже знал, менты бы сообщили. Нет, скорее всего, получив вожделенный байк, маленькая дрянь смоталась из города, как и планировала изначально. Ну и чёрт с ней, вперёд мне наука! Не зря она Машке не понравилась. Инга объявилась под утро. Бледная, какая-то посеревшая, с запавшими глазами. От неё несло дымом и бензином. - Я нашла его, - просто сказала она. И, без разрешения, открыла "еврейский" холодильник. Нож отхватил толстый шмат колбасы, грязные пальцы в обрезанных перчатках схватили его и отправили прямиком в рот. Маша, зябко кутаясь в халат, хмуро взирало на всё это безобразие. Я тоже начал замерзать, стоя в одних "лыжных" штанах на голое тело, поэтому вернулся в комнату и подкинул в печку пару брикетов торфа. Да, уже начало октября, и, хотя в этом году стоит долгое бабье лето, ночью уже холодно. - Чё ждёшь, Кость? - спросила девица, глотая пищу почти не разжёвывая, Поехали, а то опять съеб... ой, excusez moi*, - она прикрыла рот ладошкой, и бросила на Машу быстрый взгляд [*Excusez moi, фр. – извините]. Клок, наверное, не был бы Клоком, если бы не имел ещё нор, куда можно забиться, в случае опасности. Как его нашла Инга, это вопрос даже не второй, я, разумеется, узнаю это, но не сейчас. Потому что сейчас мы готовили штурм двухэтажного дома барачного типа с уникальной, для этих мест, планировкой. Вообще, это было некое архитектурное чудовище Франкенштейна, собранное, такое ощущение, из фрагментов разных домов, и даже сараев. Единым в облике было одно - цвет. Неизменный серый цвет исхлёстанных непогодой досок, разных по ширине, длине и толщине, которыми было обшито это строение снаружи. Что скрывалось под ними - кирпич ли, или сосновые брёвна - осталось лишь гадать. Не знаю кто, новые люди, или наши предшественники, ухитрились устроить индивидуальный вход практически в каждую квартиру, а их тут было восемь. У кого-то это была "парадная" прямо с улицы, выполненная в виде покосившегося тамбура, напоминающего дачный нужник. Кто-то довольствовался открытым навесом над двумя ступеньками перед дверью. На второй же этаж вели наружные лестницы, и их тоже попытались защитить от осадков и ветра, в результате чего дом покрылся наростами, словно страдал последней стадией варикоза. Один ушлый жилец даже расширил жилплощадь, пристроив нечто вроде эркера, подперев конструкцию снизу рамой из швеллера. Клок жил в квартирке на первом этаже, и, зная о нём гораздо больше, чем пять дней назад, я готов был поспорить, что из неё можно было проникнуть либо к соседям, либо в подвал. Населён этот уродливый дом был какими-то базарными торговцами и подобной им публикой, так что поддержку Клочко они вряд ли окажут. Инга утверждала, что в квартире он один, и, на этот раз, еду ему не носит никто. Видимо, там есть какой-то запас, или, как вариант, мы опять чего-то не знаем. Два разнокалиберных окна забраны решёткой, ещё одно, крошечное, в которое пролезет разве что ребёнок, даёт скудное освещение в душевую комнату. А вот сортир тут на улице, что совершенно непонятно. Вход в квартиру прямо напротив будки туалета, буквально три шага, и оттуда ощутимо разит. Серая, обитая потрескавшимся дерматином дверь, вся в каких-то дырах и заплатах. Через неё мы попадём в пристройку размером чуть больше шкафа, без окон, но я снова готов ставить деньги, что смотровых отверстий там предостаточно. Дальше полная неизвестность. Вероятно, эта дверь укреплена, и за ней есть вторая, и она точно укреплена. Вышибать тротилом? Можно полдома развалить. - Командир, а что, если вырвать решётку? - предлагает Гоша. - Подъедем на "Додже", лебёдку кинем и рванём назад, тут же дерево, капитального нет ничего. - Получится, как думаете? - спрашиваю я у парней. - Да, хрен его маму знает, - озвучивает Роман общее мнение. - Надо пробовать. - Погоди, - сипит Инга, - я разведаю. И, прежде чем я успеваю что-то сказать, бесшумно удаляется в сторону дома. Совсем скоро рассветёт, небо на востоке уже посветлело, в холодном воздухе особенно отчётливо ощущаются запахи - земли, жухлых листьев и выгребной ямы. Инга возвращается спустя пять минут. - Пойдёт, - шепчет она, а, может, и просто говорит, ей нет необходимости понижать громкость, - решётка говно, от Тварей только. И добавляет: - Там он. - Ты откуда знаешь? - Храп слышала. А-а, храп. Это обнадёживает. То есть, дрыхнет он под окном. Распределяем роли. Гоша подъезжает к дому, мы, к этому моменту, должны быть уже там. Кидаем на решётку крюк с передней лебёдки, вырываем. Это две-три минуты. Клок проснётся сразу, как только услышит звук двигателя. Его действия? Лаз у него из хаты есть, к гадалке не ходи. Но вот куда? Во дворе дома сараи, их довольно много, такое ощущение, что раза в два больше, чем квартир, потом понимаю, что так оно и есть, один - угольный, или дровяной, отопление тут печное и тоже у каждого своё, а второй под всякий хлам. Мог он прокопать подземный ход из погреба в сарай? Да легко! Теперь вопрос, а где чей сарай? Этого мы так быстро не узнаем. Значит, делаем так. Рвём решётку. Я вхожу в квартиру, один. Без "бума" не обойтись, у меня самодельная свето-шумовая граната на основе РГ-42. Гоша контролирует входную дверь, парни и, выходит, Инга, дом с двух сторон и сараи. Вряд ли он проделал лаз под всем домом, так что на другую сторону не перебежит. Наверное. Ох, сырой план! Ох, чует моё сердце, накладки будут. Но придётся рискнуть. Клок, если это он, выдавал такие рулады, что я подивился, как стёкла не дребезжат. В армии, или другом мужском коллективе ему бы давно уже подушка прилетела, а то и кирзовый сапог, но здесь он был один, так что храпел во всю силу лёгких. Но, едва я заслышал звук двигателя, как храп за окном оборвался. Мне даже показалось, что я различил, как скрипнули пружины. Всё, игра началась. Крюк лебёдки стукнул по ржавой решётке, я придержал его рукой, пока трос не натянулся и поймал себя на том, что жду выстрела через окно. Но Клок не был героем, никто стрелять в меня не стал, "Додж" рыкнул мотором, решётка с треском отлетела от деревянной облицовки, я ударил по окну принесённой заранее доской, вырвал кольцо и кинул туда гранату. Шаг за стену, нагнуться, зажмурить глаз, открыть рот. БАМ-М! Остатки стекла вышибло взрывной волной, где-то наверху загрохотало жестяное ведро, дом мгновенно ожил, загомонили люди. Пошёл! Удар по остаткам рамы, упереть доску наклонно в стену, включить подствольный фонарь, шаг, луч в окно. Прямо под ним смятая постель, усеянная мусором и битым стеклом, опрокинутый стул, квадратный, крытый клеёнкой стол, больше в комнате ничего, вообще ничего, дверь слева. Запрыгиваю, нога проваливается в провисшую сетку кровати, словно в болото. Как он спал на этом? Звон в ушах уже прошёл, я слышу всё, что происходит в доме, наверху матерятся, женщина громко сказала "милицию", выглядываю в дверной проём, кухонька проходная, потому что прямо в неё ведёт дверь снаружи, и из неё же есть ещё одна дверь, и она открыта. Туда, и вот и ответ на вопрос - куда он делся? Раньше здесь была самая обычная планировка - двери квартир выходили на обычную лестничную клетку, туда Клок и выскочил. Я различил хлопок пистолета, кто-то закричал, захлопало другое оружие, внезапно напротив открылась такая же дверь, и оттуда показался пузатый мужик в майке-алкоголичке, в руках у него была двустволка. Увидев меня, он издал сдавленный звук и, прижав палец к губам, отступил вглубь квартиры, и прикрыл дверь. Где Клочко? Там? Или на улице? Раз стрельба там, значит на улице. Кидаюсь к выходу из парадной, в десятке метров лежит тело, рядом с ним на коленях стоит Щегол, Инга выбегает из-за угла, я кручу головой и вижу удаляющуюся нелепыми прыжками долговязую фигуру. Вскидываю автомат, у которого по-прежнему горит фонарь, короткая очередь, Клок спотыкается, быстро перебирает ногами, и я только теперь понимаю, что он в одних подштанниках. Вторая очередь, "палочник" падает, но мне кажется чуть раньше, чем я потянул спуск. - Командир! - кричит Щегол и лицо у него искажено мукой. - Командир! Быстрый взгляд на тело... Ну, нет! Ну, нет, же!! Ромка лежит на спине, часто и мелко дыша, глаза у него широко открыты, правой рукой он вцепился Юрке в руку, а левая роет землю, как будто он пытается найти в ней что-то, что поможет ему удержаться в этом мире. Потому что Рома умирает. Я такое видел, почти один в один, он говорит что-то, но мы не понимаем ни слова, врачи называют это "загружается". Взгляд в сторону подстреленного Клочко, тела не видно. Дьявол! - Вызывайте скорую! - ору я своим, хотя Гоша, скорее всего, уже вызвал. Бегу, подняв автомат на уровень глаза, но Клока нет, вот место, где он упал, вот кровь, вот его босые следы. Дальше идут вот такие домишки, это не трущобы, каждый дом окружён сараями, у некоторых даже машины стоят, во дворах мангалы, столики, лавочки, люди здесь ЖИВУТ. Где ты, тварь? У тебя тут ещё нора, да? След, внезапно, оборвался. Крови больше не видно, я кручу головой, и вижу кровавый мазок на стенке сарая. Подпрыгнул, ухватился пальцами на край крытой рубероидом крыши, подтянулся. Скособоченная фигура спрыгнула вниз на дальнем конце ряда сараюх, бегу туда, еле слышно матерясь. Трачу секунду на то, чтобы отключить фонарь, потому едва различимый луч света внезапно стал раздражать. Вот крайний сарай, прижаться к стене, дикая злоба накатила волной, даже дыхание перехватило, и в этот момент постройка содрогнулась от удара изнутри. С выпученным от испуга глазом отшатываюсь в сторону и, матерясь уже в голос, тяну спуск. Рожок опустел в момент, скидываю его вниз, вбиваю второй, снова дырявлю стены. В этот момент из-за угла появляется мужик восточной наружности, что-то громко произносит, и вдруг достаёт из кармана фуфайки пистолет. Я, даже не убирая пальца со спуска, перевожу ствол на него, лишь в самый последний миг опустив его чуть ниже. Пули хлестнули мужчину по ногам, сарай содрогнулся от очередного удара, я выпускаю туда остаток патронов, и, наконец, визг Твари перекрывает крики раненого мужика. Что он говорит, я не понимаю, но, такое ощущение, материться на своём языке. Тварь внутри замолчала и я чувствую, что пружина внутри меня начала распрямляться. Клок ушёл. Раненый, причём довольно сильно, судя по вылившейся крови, в одном исподнем, босой, но ушёл. А Рома умер. Когда я вернулся, Гоша уже накрыл его лицо своей курткой. Потом мы ждали милицию, приехавшая скорая увезла раненого мужика, и какие-то бабы на плохом русском кричали мне что-то злобное. МЧСники не нашли никаких следов "волхва", но сам сарай был подозрительным – угольный, но "ничей", и кто-то принял меры для того, чтобы в ней завелась парочка бабуинов. Видимо, одного я убил сразу, а вот второй долго метался, спасаясь от моих пуль. Но всё это было не важно. И даже то, что Клок ушёл, было не важно. Что точно произошло, мы так и не узнали. Юра, находившийся с противоположной стороны дома, прибежал на выстрелы, и увидел лишь, что Ромка уже падает на землю, а Клочко удирает. Выстрелил по нему, но не попал. Судя по гильзам, Клок выстрелил в Ромку с порога, в спину, потому что одно ранение было туда, но втрое, смертельное, он получил в грудь. Рома тоже стрелял, но, видимо ранение не дало ему возможности прицелиться. Я думаю, он ждал появления Клока из сараев, слишком привлекательной казалась идея с подземным ходом. А эта мразь поступила проще, тупо использовав второй выход из квартиры. Потом была тяжелейшая сцена с Таисией, с Машкой у них близких отношений не сложилось, так что поддержки у меня не было. Я так и ушёл под крики: "Ненавижу тебя, Нагорнов! Ненавижу вас всех!". Да, и похороны за наш счёт, и деньги вдове, и даже готовность выплачивать ей пособие. Но это не вернёт нашего боевого товарища. Потерю Ромы тяжело перенесли все, Гоша сник, Юра ходил мрачнее тучи, я и сам был почти что в депрессии. Только Инга вела себя так, словно ничего не произошло. Ну да, она же его почти не знала, так что осуждать её нечего. И именно она привела ко мне Владислава Поперечного. Я видел его на похоронах, мы даже поздоровались, но на поминки он не остался. А вот Инга его разыскала и привезла в контору на заднем сидении своего мотоцикла. Выглядел он, мягко говоря, не очень. Похудевший, небритый, причём в стадии "первый шаг к облику бомжа". Грязная и рваная одежда, и трясущиеся руки. Да, Влад, снайпером тебе больше не бывать. - Поговори с ним, Кость, - просипела девица, и вышла из кабинета. - Ну, присаживайся, - я указал на стул. - Жрать хочешь? - Не, - мотнул он нечёсаной головой, - это, командир. Я на счёт Квока. А вот тут я удивился. - Клока? Ты тоже в его лапы угодил? - Не, - снова покачал он головой, избегая моего взгляда. - То есть, быво... В общем, я тоже быв там. - Где? - Да в Вывгино этом! Вылгино, это как раз та деревня, где наши охотнички за скальпами своих скальпов лишились. - О! И? - Ну чё, и? Порвави нас там, сам всё знаешь. Я сам не знаю, как ушёв. В общем, многие считают, что это быва подстава со стороны Квока. Это же он замутив всё, по факту. Он и Серый. - А Бессонница и Лоцман там каким боком? - Ну, Воцман вообще, считай, не при девах, у него просто бригада быва, чевовек десять, с оружием. А Арсен довжен быв тебя приввечь. Весь пван строився на том, что у нас будешь ты со своими пувемётами, особенно с "Дашкой". И когда обвом вышев, они, типа, чуть не разосравись, но Квок кричав, что пувемёты будут. Поэтому и пошви. А потом нас начави вавить. - А Клок был там? - спросил я. - Не, ты чё, он, типа, довжен быв добычу ждать, баб, чтобы покупатевю везти. - То есть, ты хочешь сказать, он был с адаптантами связан? Я, если откровенно, в такое не верил - ни один человек с ними общаться не мог, кроме как на языке оружия. - Не, тут такая тема. Квок кинув этих покупатевей, типа денег у них взяв авансом, а когда обвом вышев, начав стревы на других переводить. В том чисве, на тебя. Говорят, и Серый не сам кони двинув, помогви ему. А он тоже много знав. На Бессонницу наехави, вот он в бега и подався. - То есть, ты хочешь сказать, что он изначально не хотел поставлять этим покупателям товар? - Хер его знает, - пожал он плечами, - его же не поймёшь. Может и собирався, но я, вично, думаю, что нет. Сам прикинь - он обещав минимум два десятка адаптанток. Это сорок штук. Аванс - пововина, то есть, двадцать. А в свучае удачи он бы сковько повучив? Штуки три-четыре? А так, типа, аванс потративи на операцию, ну, не вышво, бывает. Ты, вот, гандоном оказався, не поехав, ещё на кого-то стревы перевёв. Все виноваты, вишь он один Д'Артаньян. Да, это вполне в духе этой мрази. - А ты это всё откуда знаешь? - задал я очередной вопрос. - Я довжен быв покупатевям товар перевозить, - глухо пробормотал он. И, видимо уловив вспышку моего гнева, воскликнул: - Да знаю я, знаю! Тварью я посведней став, знаю! Я чего приехав-то, - он поднял голову и посмотрел мне в глаз, - помоги мне, командир! На секунду это стал прежний Влад, спокойный, флегматичный, с одного выстрела уложивший коату. Там, внутри, под этой опустившейся оболочкой ещё оставался человек. Но я, так же, знал и другое - алкоголизм, это болезнь. Такая же, как наркомания. С2Н5ОН тоже умеет встраиваться в наш метаболизм, и у каждого это происходит по своему, но результат, практически всегда один - человек спивается. Организму нужно всё больше и больше алкоголя, происходит разрушение личности, и у Влада этот процесс уже начался. Вылечить это? Я не верю в "торпеды", кодирование и прочее шаманство. Да, излечиться от алкоголизма можно, это легче, чем от наркотической зависимости, но нужна невероятная сила воли, а этот человек уже сломался. Я не могу ему помочь. Дать денег? Дам, хотя я знаю, что он их пропьёт. - Чем я могу тебе помочь, Влад? - Вывечи меня! - с жаром воскликнул он. - Хех, - я издал грустный смешок, - это про меня уже такие слухи ходят, да? Что я ещё и экстрасенс-кудесник? - Не, - он подался вперёд на стуле. - Отвези меня к Тьме! - Оу! А что? Дьявол, может ведь получиться. Для "лечения" нужно время, а там... Там время назад бежит. Только сколько нужно, что вернуть прежнего Владислава? И будет ли он прежним? "Не попробуешь, не узнаешь", - ответил я сам себе. И понял, что поеду. Хорошей погоды оставались считанные дни, надо ехать сейчас. Одной машиной, или двумя? Двумя, ДШК переставим на второй "Додж", возьму с собой "Убийцу Тёмного". Да, может получиться. Рак вылечивают за две, три поездки, беременность... Ну, тут зависит от срока, а вот алкоголизм... Вот и узнаем. Только куда ехать, в Броды? Там сейчас армейские, дадут нам возможность полазить по округе? А почему нет, мы истребители Тварей, или где? В крайнем случае, помогут денежные знаки. - Хорошо, я отвезу тебя туда, - сообщил я своё решение, - попробуем, может, что и выйдет. А ты, давай, рассказывай всё, что знаешь. Невысокий, чуть скособоченный человек лет пятидесяти, сидел напротив меня в ресторане "Сен-Жермен". Одет вполне прилично, хотя и по местной моде, коричневый костюм, светлая сорочка, галстук. Серые, чуть на выкате глаза, полноватое лицо с наметившимся вторым подбородком, который тщетно пытается прикрыть щёгольская бородка. А вот усов нет. ПРИРОСШИЕ мочки ушей какие-то рыхлые, он и сам весь рыхлый, словно непропечённое тесто. Григорий Георгиевич, так он представился, и даже пожал мне руку, после чего я едва не вытер её о скатерть. Да, этот человек тоже редкостный мерзавец, но сейчас мы, как ни парадоксально, на одной стороне. Он очень хочет вернуть свои двадцать тысяч, или, хотя бы, получить моральную компенсацию, потому что именно его кинул Виктор Клочко. И да, этот человек содержит подпольный бордель, в котором клиентам оказывают очень специфичные услуги. Собственно, деловая часть уже закончена, мне предложено двадцать пять процентов от суммы украденного Клоком, то есть пять тысяч. Либо из той суммы, что удастся вернуть, либо господин Родин мне выплатит их сам. Постепенно мы переходим к разговору о его бизнесе. Григорий Георгиевич предлагает мне поучаствовать в поставках "товара", или, если есть желание, посетить его заведение. - Честно говоря, я боюсь за будущее этого бизнеса, - доверительно сообщает он, - мы же тут первопроходцы, можно сказать. А сейчас, когда тема раскручена, обязательно найдутся подражатели. Некоторые уже пытаются, я знаю об этом, только, вы же понимаете, без определённого РЕСУРСА, такой бизнес не организовать. - А что, кто-то оттуда, - я чуть приподнял указательный палец, - тоже ваш, гм, клиент? - Ну, Костя, такие вещи джентльмены не обсуждают, - вальяжно заявил он. Во как! Джентльмены? - Но, открою вам тайну, - тут же добавил "джентльмен", - Отстойник, это уникальное место. Представьте себе, что вы маньяк. Допустим, сексуальный маньяк. Это же психическое расстройство, болезнь, таких людей нужно лечить, и более развитые государства уже идут к этому. Но вам-то каково? В определённый момент вы просто сходите с ума от невозможности удовлетворить свою естественную тягу. На самом деле, это же условность! Мы все маньяки, если разобраться. Тяга к убийству заложена в нас генетически. Никто же не считает извращенцами волков или тигров? И людям, в определённых обстоятельствах разрешено убивать, например, на войне, или на бойне. Понимаете, не суть важно, кто на другом конце ножа, человек или животное. Сам факт лишения жизни, вот что важно. И у кого-то эта естественная тяга сильнее, чем у других. Кто-то идёт в мясники, кто-то в патологоанатомы, кто-то в солдаты. Но что делать тем, кто не обладает должными физическими кондициями или квалификацией? В морг или на войну его не возьмут, а тяга есть, и человеку всё труднее и труднее сдерживаться. Пока наконец, - он попытался щёлкнуть пальцами, но сальная кожа не позволила издать громкий звук, - он не выходит на охоту. И тут начинается другая история, потому что это однозначное зло. Его жертва невиновна, она запретна, и это совершенно справедливо осуждается обществом. А если бы у него была возможность снять своё напряжение законным способом? Ведь даже самые жуткие маньяки на время становились обычными людьми, получив возможность удовлетворить свою страсть. Вернее, нет, обычными они не были, потому что был страх. Страх, что общество узнает, осудит и даже казнит, поэтому человек начинал деградировать как личность. Он прервался, сделав глоток из своего бокала - господин Родин предпочитал вино. - Здесь мы можем предоставить возможность реализовать свои самые потаённые желания. Причём человек, клиент, прекрасно понимает, ему за это ровным счётом ничего не будет, потому что он не преступает закон. И никто, ни один человек его не осудит за, гм, содеянное. Это уникально, понимаете? Я понимал. Понимал, что передо мной сидит ещё более страшный монстр, чем Клочко. И ему я уйти не позволю. Рука с зажатым в ней Кольтом, вынырнула из-под стола, Родин, делавший в этот момент очередной глоток, вытаращил глаза, пистолет дёрнулся, затвор подался назад, и жёлтый стаканчик гильзы, кувыркаясь, полетел в сторону. Тяжёлая пуля, с выемкой на самом кончике, ударила его прямо в переносицу, разваливая голову на две части, по лицу прошла волна, словно оно было из жидкого геля, глаза начали разбегаться в стороны, потому что между ними образовалась тёмная, всё увеличивающаяся и увеличивающаяся трещина. Внезапно его затылок взорвался красно-серым гейзером, а из провала на лице хлынула ярко-красная кровь. Видение было настолько реалистичным, что я, кажется, перестал слышать своего собеседника. - Что, заинтригованы? - самодовольно произнёс он, опуская бокал на стол, и совершенно неправильно истолковав выражение моего лица. - Я понимаю, десять тысяч не каждый может выложить. Но можем договориться, приведите мне Клочко живым, и я позволю вам сделать всё, что пожелаете, с любой из "синеньких" на ваш выбор. - А он есть, выбор? - чтобы скрыть волнение, я залпом осушил свою стопку. В отличие от "джентльмена" Родина, я пил пролетарскую водку. И в этот момент понял, что всё, о чём он мне рассказывал, про страдания маньяков, и про осуждение общества, это же про него. Он сам извращенец, и да, здесь для него шикарные условия, потому что он не только творит, что хочет, но ещё и зарабатывает на этом. И Клока, если я его поймаю, ждёт очень нехорошая смерть, особенно если учесть, что он не чувствует боли. Такой человек будет умирать очень долго. - Было бы любопытно посетить ваше, гм, заведение, - я попытался изобразить сальную улыбочку. - Ну, как говорится, добро пожаловать, - и господин Родин продиктовал мне адрес. - Да, Игорь Андреич, Родин, Григорий Георгиевич. Намекал, что у него ресурс административный, видимо, кто-то из ваших не просто в БДСМ игры играет. Вы уж решите это сами, а то я не знаю, как не завалил его прямо там, в ресторане. Да, я не стал марать руки, хотя очень хотел (сукин сын был кое в чём прав, все мы немного маньяки!), и денег мне его поганых не надо. Но решил, что им органы им должны заняться. И скорее всего, по заведённой здесь традиции, его грохнут при задержании, и все свои тайны он унесёт в могилу. Ну и хрен с ним. И да, это никак не спасёт адаптанток от смерти, возможно, не менее страшной, чем в подвалах этого урода. Хренов упоминал о вивисекции в своих опытах, в том числе и на обычных людях, так называемые "научники" из "гебни" или МЧС тоже, я уверен, "изучают" адаптантов всеми возможными, и невозможными, способами. Мерзко всё это, мерзко и тяжело. Но это наша действительность. ГЛАВА 19. А нам нужно ехать на Север. Заодно это отвлечёт всех от мрачных мыслей, когда люди делом заняты, оно легче переносится. Перед поездкой забежал в "Карамультук" к господину Шпаро, забрать готовые патроны. Просьбу его я выполнил на следующий же день, как вернулись с охоты на Тёмного, пришёл и отчитался, во всех, так сказать, подробностях. Шпаро был в восторге, я просто прочитал в его глазах зависть, дорого бы, наверное, он заплатил, чтобы оказаться в тот момент на моём месте, и самому снести башку гориллоиду. Рассказал я и своих впечатлениях об оружии, в том числе про необычайно сильную отдачу во время одного из выстрелов. Оружейник поцокал языком, осмотрел демпфер, даже разобрал его, но никаких дефектов не увидел. - Возможно, неплотно прижали приклад, - высказал он предположение, - тем более, сами говорите - потом всё было в порядке. - Возможно, - согласился я, и поделился ещё кое-какими соображениями. - Тяжеловато оно, конечно, тяжеловато и громоздкое очень. По сути, с закрытой позиции только вести огонь, именно как снайперу, хотя пятипатронный магазин очень выручил, по одному патрону очень некомфортно было бы. В общем, на Тёмного самое оно, хотя я бы попробовал и что-то полегче, типа пятидесятого калибра. Нет, у вас, случайно, ничего такого? - В принципе, сделать не проблема, - ответил Шпаро, любовно поглаживая ствольную коробку монстра, - только смысла особого я не вижу. Снабдить ДШК прикладом, убрать кой-чего, сошки приделать. Только это будет чистой воды однозарядное ружьё, причём для стрельбы вам понадобится второй человек. У него же патронник далеко расположен, а с прикладом вы ещё дальше от него будете. То есть, второй номер будет оттягивать затвор, вкладывать патрон, а снайпер только делает выстрел. Зато можно нажимать на спуск и левой рукой, так? Ну да, у него же спаренные спусковые крючки. - Но вес! - воскликнул оружейник. - Тридцать с лишним килограммов, если мне не изменяет память, это куда годится? Да, это никуда. - Вы бы поговорили с Игорем Андреевичем, в арсеналах есть любопытные образцы, - мечтательно произнёс Шпаро, - я-то туда не вхож, а вот вы могли бы получить доступ. Ну а я проконсультировал бы вас, что и как. А то и выбрать бы помог. Да уж, арсенал для тебя как пещера Аладдина, наверное, - подумал я, а вслух заявил, что попытаюсь решить вопрос. А что, может и впрямь, что-нибудь интересное накопаем? - Такой вопрос, Леонид Степанович, - я вынул из кармана гильзу, - переснарядить сможете? - О, без проблем! С вашими гильзами встанет, - он чуть замешкался, - рублей в двадцать пять, может побольше. Только, - остановил он мою реплику, - это будет просто пуля со стальным сердечником. Понимаете? Здесь, в основном, БС-41 используют, бронебойно-зажигательные с карбид-вольфрамовой начинкой, а я вам, пожалуй, от двенадцать и семь простой сердечник возьму. Или, может, попробую что-то поэкспериментировать, вам же не против танков воевать? - Нет, - согласился я, - не против. - Да, пожалуй, даже интересно будет, - оживился мастер, - попробуем что-то разное. Ну и хорошо. Я принёс из машины мешок гильз, оставил аванс, на том и попрощались. Вот за этими патронами мне и нужно было забежать к Шпаро, потому что с этим Клочко я совершенно забыл о своём заказе. В магазине пришлось подождать несколько минут, пока два прилично одетых господина приобретали дорогое трёхствольное ружьё, как я понял из разговора, в подарок. Наконец, наступила моя очередь, я, прежде всего, извинился, что пропал, но Шпаро, вроде бы, не обиделся. - Что, на очередную охоту? - глянул он на меня поверх очков. - Нет, то есть, возможно, - туманно ответил я, - не факт, что Тёмного встретим, но орудие возьму. - Ну, понятно, понятно, - покивал он головой, и скрылся в подсобке. - Вот, смотрите, - взгромоздил оружейник на прилавок деревянный ящик без крышки, - вот эти, - он достал первую пачку снарядов, - бронебойные, стальной сердечник. - Здесь, - он показал на кончики пуль, выкрашенные непривычной, оранжевой краской, - внутри латунь. Вот эти - целиком свинец, ну вернее сплав. У них головки были помечены серо-чёрным, но приглядевшись, я понял, что это сам свинец. - С "рубашкой" тоже поэкспериментировал, - рассказывал, между тем мастер, - которые целиком свинцовые - выдавил прессом из трубки с начинкой внутри. По большому счёту, медная оболочка нужна ведь только для соприкасающихся с каналом ствола частей пули. - А вот эти, - он положил руку на две другие пачки, - сложной гальваникой пришлось покрывать. Сначала в цианистом электролите, а уже потом нарастил слой в сульфатном. Просто, если так не делать, то слой меди будет очень рыхлым. Для меня это все было сплошной алхимией - электролиты, гальваника, сульфатный... Из школьного курса химии я запомнил лишь формулу спирта и воды. А, ещё что такое "царская водка", хотя формулу не помню. - В общем, из ваших гильз я там забраковал кое-что, и плюс работа сложнее оказалась. Но, - опередил он мои возмущённые мысли, - за эту партию возьму, как договаривались, но далее, если всё нормально будет, уж извините, по три червонца встанут. - Что делать, - вздохнул я, отсчитывая деньги. - После испытания привезите ружьё, я осмотрю ствол, - попросил Шпаро напоследок. - Обязательно, - пообещал я. Ну вот, снова я еду по знакомой дороге, правда, сейчас она укатана гораздо сильнее, больше ям, больше колдобин - разбили её снующими туда-сюда грузовиками. Мы и сами могли примкнуть к такой колонне, но ехать, глотая пыль, не хотелось совершенно, поэтому вырвались на тактический простор, да и помчались. Со скоростью сорок километров в час. Инга, проигнорировав мои возражения, оседлала свой драгоценный байк, хотя согласилась, что когда поедем к самой Тьме, то, так и быть, пересядет в "Додж". Поэтому сейчас она устремилась вперёд, и вскоре скрылась из виду, оставив после себя лишь шлейф пыли, который лёгкий ветерок тут же развеял. Вот оторва! Ни дисциплины, ни субординации, и почему я её теплю? Ну, хорошо, согласен, стреляет она и правда неплохо, Богатырёв даже уважительно отозвался о ней, что, вообще-то, надо заслужить. Но опять же, в какой-то момент, видимо от избытка адреналина, вскочила, начала что-то сипло орать, и выпустила весь остаток рожка чёрт знает куда. Это что? Вообще, она суетная слишком, как это называется - гиперфункция щитовидной железы? Ну, когда у человека в одном месте шило? Вот у неё там, хотя... видел я это место. Ничего так, тату интересное, но шила нет. Значит, всё же, гормоны. Снайпера из неё не сделать при всём желании, автомат да пистолет, вот самое подходящее оружие, причём девушка испытывает тягу к Люгерам, так что выдал пару, пусть пользует. Автомат, разумеется, Томпсона, у нас это стандарт, можно сказать. Ещё она очень ловко с ножом умеет обращаться, Гоша уже должен ей полтинник, потому что она обыграла его в "ножички". Это когда человек кладёт на стол пятерню и очень быстро тыкает кончиком ножа между пальцами. Мне вот мои сардельки дороги, а эти дебилы развлекаются так, иногда. Гоша продул, и больше, насколько я знаю, никто на её пари не ведётся. Но при этом, Клока-то она выследила. Да, получила нагоняй, что не сказала, куда пошла, объяснил, что она теперь в КОМАНДЕ, что, вот какая неожиданность, есть люди, которые за неё волнуются. Говорит, что поняла, а сама умчалась куда-то. Ладно, тут с бандитами проблем нет, слишком много транспорта стало гонять на север, не поозорушь. И всё же... Синие Броды изменились до неузнаваемости - сама деревня нет, там, пока ещё, добывают мёд, так что село не тронули, а вот на месте "Точки" вырос настоящий посёлок. "Отчуждили", всё же? Что там именно находится, мы не узнали, шлагбаум из бревна на повороте и зевающий часовой дали понять, что нам там делать нечего, поэтому покатили дальше, в деревню. Надо найти, кто пустит нас на постой, а завтра с утра поедем к Тьме. На въезде в деревню устроили настоящий блокпост, мешки с песком, "Скаут" с тремя пулемётами, пяток солдат, под командованием совсем молодого лейтенанта. В принципе, закон не запрещал нам здесь находится, гарнизон от деревни был в полукилометре, железнодорожная станция вообще в трёх, туда вот нам вход заказан. А в деревню... Кому какое дело, зачем мы приехали? Летёха внимательно прочитал мои документы, заглянул в салон машин, задержав взгляд на Владиславе. Он, хоть и побрился, всё равно выглядел маргинально, к тому у него, единственного, не было униформы, и на нашем фоне его поношенное тряпьё особенно бросалось в глаза. Но ещё больше бросалась в глаза Инга, которая, едва мы остановились, стянула с головы танкистский шлем, который она использовала вместо каски. Весь личный состав блокпоста тут же выполз из своих закутков, где они боролись со сном, парни молодцевато перехватили автоматы, один даже небрежно прошёлся в двух шагах от девушки, демонстрируя стать и начищенные до блеска сапоги. Я представляю, что бы тут началось, если бы с нами была Алёна! Лейтенант, отчаянно кося глазом, на Ингу, поинтересовался целью нашего визита, на что я, не скрывая, ответил: - Завтра утром к Тьме на разведку хотим скататься. Есть закрытые зоны? Может, адаптанты или ещё что? - К Тьме? - удивился военный. - Да, личный состав немного поднатаскать надо, а то кое-кто даже и не видел, что это такое. Такая версия была ничуть не хуже любой другой, а сказаться воякам было необходимо, мало ли что, хоть знать будут, где нас искать. - Так а зачем ехать, вон она! - и он, вроде как случайно, повернулся в сторону нашей амазонки. - А, девушка? Видели такое? Тьма и в самом деле завораживала, как и любое проявление стихии, грозное, страшное, враждебное, но, всё равно, притягивающее. По сравнению с прошлым годом чёрная стена, такое ощущение, чуть сдвинулась и изменила очертания самой границы. - Видела, - прохрипела Инга, и я заметил, как переглянулись солдаты. На лицах появились сальные улыбочки. Что парни, думаете, шалаву с собой привёз? Уже прикидываете, как она, по очереди нам даёт, или сразу группой? Ну, гадайте, гадайте, у Дуни Кулаковой можете спросить ещё. Летёха тоже немного обескуражено посмотрел на меня, потом, зачем-то, ещё раз раскрыл документы и, внезапно, пристально на меня посмотрел. - А это не вы... - Я, я, - не дал я договорить офицеру. Что бы он не спросил - это было правдой. Или не правдой, но пусть он считает, что правда. - А, ну тогда вы здесь округу хорошо знаете, ведь? Адаптантов тут давно не видели, можно, в принципе, в сторону Клинцева ехать, там Тьма чуть больше сдвинулась, или сами прикиньте, тут только в сторону железки закрытая зона. Клинцево. Это там я познакомился с Тьмой поближе, и узнал, кто такие адаптанты. Можно сказать, оттуда начался мой путь, который сейчас снова привёл меня в эти места. И я не суеверный, почти, так что можно будет и в Клинцево. - Тогда мы туда с утра рванём. Если к вечеру не вернёмся, высылайте патруль. - Ну-у, - лейтенант бросил в сторону Инги тоскливый взгляд, - девушка, а вы тоже поедете? Там же страшно. - Ты себя в зеркало видел? - просипела Инга. - Вот где страшно. Кто-то из вояк хихикнул, летёха метнул в ту сторону испепеляющий взор и... покраснел. - Гм, езжайте, - он протянул мне документы. - Последний вопрос - в деревне на постой где можно встать? - Езжайте, там спросите, - обиженно поджал он губы. Я только хмыкнул в ответ - а ты как хотел, мужик? Это Инга Клейн. С постоем было очень сложно. Бывший бордель превратили в гостиницу, его даже расширили, насколько это возможно, но все "нумера" были заняты специалистами, трудившимися на строительстве резервной базы. Работяги, как я понял, жили даже в палатках, прямо у железнодорожной станции, а вот инженерам и прочему важному люду позволили селиться в более цивильных условиях. Если найдут. Я уже отчаялся арендовать хотя бы сеновал, и всерьёз раздумывал об организации ночлега под открытым небом, но тут увидел знакомое, ещё по службе в "Эгиде", лицо. Мужик жил в деревне вместе с женой, и раньше показался мне вполне адекватным человеком. Так и оказалось, пара согласилась пустить всю нашу ораву, только места у них было маловато, поэтому сами они перебрались, на время, в баню. Разумеется, стеснённые условия принесли им сотню наличными, да плюс я изъявил желание прикупить медку пару бочонков. Среди ночи я услышал, как Инга скрипнула хозяйской кроватью, как единственной даме, ей уступили спальню, то есть занавешенный тканью угол. Еле слышно стукнули каблуки её горных ботинок, заскрипела кожей "косуха", и едва различимая тень почти бесшумно двинулась к выходу. Куда это она? По нужде? Как-то слишком уж тщательно оделась. Ждал-ждал, но так и не дождался, заснул. Проснулся часа через два, прислушался, понял, что за занавеской никого, и, возмущённо бормоча, начал обуваться. На улице было темно и холодно, осень, такое ощущение, заворачивала на зиму, минуя сезон дождей. Электричество здесь расходовали очень экономно, так что включил свет на крыльце, этот же тумблер подавал ток на тусклую лампочку в туалете, добежал до сортира, спустя пару минут вернулся. Постоял ещё немного, и уже собирался идти спать, когда уловил какой-то шорох. - Что, Инга, не спится? - Да, так..., - ответила девица, поднимаясь на крыльцо. - Чему лыбишься? - Да, так..., - повторила она. - Всё нормально? - спросил я, жестом приглашая её первой пройти в дом. - Да-а... Бывало и лучше, - шире улыбнулась она. - В смысле? - я взялся за дверную ручку, не пуская её в избу. - Да-а, лейтенантик этот... - Инга?! - деланно возмутился я. - Ну а чего, Кость? Вроде симпатичный, нет? Губастенький... - И что, разочаровал? - хмыкнул я. - Да-а, - она махнула рукой, - робкий какой-то. Вот вам и "амазонка"! Выехали часов около семи, уже рассвело, хотя здесь, на севере, этот процесс отличается некоторой условностью. Светило было скрыто за высокой облачностью, или каким-то постоянно висящим смогом, потому что марево это было здесь всегда, только рано утром или поздно вечером солнце могло сверкнуть своим истинным светом, и то очень недолго. В остальное же время оно скрывалось за "матовым стеклом", очень сильно сокращающим поток фотонов, но свободно пропускающим ультрафиолет, потому что растения от такого освещения абсолютно не страдали. А мы страдали. Я уже отвык от давления, которое Аномальная Зона оказывает на людей, раньше мы тут по две недели жили, потом минимум на месяц уезжали на юг. И сейчас я вспомнил все свои ощущения тогда, в первый приезд. И парни вспомнили, судя по кислым рожам и раздражению, висящему в воздухе. А вот госпоже Клейн, такое ощущение, Тьма была нипочём. Навернула с утра добрую порцию запечённого в молоке картофеля, да ещё и с ливерной колбаской, выпила чуть не пол-литра чая с хлебом и мёдом, выкурила сигаретку, угостив даже Славку Полощука, нашего второго "руля", и спросила своим невозможным голосом: - Ну, чё, мужики, долго титьки будем мять? Мяли недолго, я ещё раз проверил у всех оружие, задержав чуть подольше взгляд на Владиславе. Совсем плох парень-то, кожа серая, вокруг глаз чёрные круги, будто он словил пару хороших плюх, пот чуть не ручьём течёт, и это несмотря на пар, идущий изо рта. Кислый, неприятный запах вокруг него ощущался уже за пару шагов. - Сможешь? - спросил я его. Он лишь молча кивнул. - Влад? Сможешь? Смотри, все эти люди ради тебя сюда приехали. Сможешь? - Командир, - прохрипел он едва слышно, - как бы ни быво мне там хреново, не уезжай. Вяжи меня, бей, но не уезжай. - Ну, хорошо. По машинам! Вот и руины Романцева, ничего тут не изменилось, а вот и мост, по которому мы ехали в тот памятный раз, дорога сейчас более наезженная, в том числе и гусеницы танков её побили, видимо, патрули регулярно катаются. Ну что, плюнем в лицо Судьбе и подъедем на то самое место, где я принял свой первый полноценный бой в этом мире. Из тех, кто выбрался тогда отсюда, живы только Петя Ишеев и Серёга Васенин. А Валеру Суходола, моего первого командира, которого я из-под адаптантских пуль вытащил, весной Тварь порвала. Ещё троих - Сырова, Пака и суку Крысина я лично на тот свет отправил. Зато они убили моего друга Диму Шишкина, раздолбая, но хорошего человека. Это Тьма так действует, наваливается всякое, мысли, воспоминания, переживания. Вот и ржавый остов броневика, у него и встанем, заодно поведаю личному составу, что это за памятник такой. Надо же, рассказываю, а сам словно со стороны себя вижу, как поливал адаптантов из пулемёта, как ударила в бронещиток пуля, даже след нашёл. Инга, как ребёнок, сначала засунула палец в дыру от пули пятидесятого калибра, потом собрала в кузове позеленевшие гильзы и парни, к моему удивлению, взяли у неё из рук по одной. Видимо, на память. Ну, тогда и я захвачу сувенир, только не эти, а вот с земли, это из моего пулемёта они сюда прилетели. Через пару часов Владислава начало тошнить, лицо раскраснелось, руки тряслись, словно в приступе болезни Паркинсона. - Командир, поехави нахер! Не могу бовьше! Не могу! - умолял он через каждые десять-пятнадцать минут. Но я ждал. Даже когда самому было невмоготу, ждал. И даже когда парни взмолились - ждал. К этому моменту Влад был уже связан, и тихо скулил, лёжа в кузове открытого "Доджа". И единственным человеком, кто сидел рядом с ним, несмотря на кислую вонь блевотины и пота, была Инга. Что она шептала ему своим сиплым голосом, я не знаю, но губы у неё шевелились, да иногда она отжимала тряпицу, которую смачивала водой из фляги и протирала ему лицо. Наконец, она выпрыгнула из кузова и, доставая на ходу сигарету, подошла к нам. - Поехали, Кость, - она отвернулась, прикрывая огонёк зажигалки. - Давай ещё хотя бы час. Я прикинул время - до темноты точно успеем вернуться. - Не, я думаю, что всё, - она выпустила струю дыма в небо. - В смысле? - похолодел я. - В прямом. Владик спит, так что, думаю, пора валить? - Спит!! - хором воскликнули мы, и кинулись к машине. И точно, Влад натурально спал, положив голову на сложенный бушлат, и даже рот приоткрыл. И что-то в его лице поменялось, я опять увидел прежнего Поперечного. Что же ты такое, Тьма, а? Вечером пошли в баню, вернее, повели туда Влада, хозяин дома подсказал, к кому обратиться, дали денежку и отправили парня выгонять остатки алкогольного прошлого дубовым веником. А сами, по-быстрому, выпили водки, закусили, выпили ещё, и, потом, ещё. Затем я строго настрого наказал спиртным перед ним не светить, по возможности, перегаром не дышать, и вообще, обращаться с человеком помягче. Всем пришлось несладко, знаю, на себе испытал, но ему, думаю, в разы тяжелее было. И сейчас важно психологический момент не упустить. Пьянство и алкоголизм такая штука... Вот, например, долгое время считалось, что азиаты не умеют пить. Вроде как да, пьянеют от кумыса, а это, по сути, кефир. У японцев самый крепкий напиток - сакэ, по факту - рисовое вино, крепость всего 18 градусов. Индейцы, которые принадлежат к монголоидной расе, на раз спивались, отведав "огненной воды", да и наши северные народности очень быстро деградировали под воздействием алкоголя, которым их снабжали ушлые купцы, чтобы по дешёвке скупать "мягкую рухлядь". Вроде как да, их организм не вырабатывает фермент, отвечающий за расщепление алкоголя, поэтому они очень быстро пьянеют и гораздо тяжелее переносят последствия приёма сорокаградусного дистиллята. Но. Всё не так просто, на самом деле таких ферментов два, один превращает этанол в ацетальдегид, а второй окисляет его с образованием безвредных продуктов, которые выводятся из организма. И у азиатов эти процессы работают так, что первый процесс происходит очень быстро, и они действительно быстро пьянеют, а вот второй этап тянется гораздо медленнее, чем у европейцев. И организм получает тяжёлое отравление ацетальдегидом. То есть, похмелье они переносят тяжело, зато получают стойкое отвращение к водке. Кстати, принцип действия так называемой "торпеды", которую вшивают желающему избавиться от зависимости, основан как раз на подавлении активности альдегиддегидрогеназы, после чего алкаш на некоторое время приобретает "азиатский" тип реакции на алкоголь. И эффект получается столь сильным, что человек просто боится пить. Однажды я прочитал статью одного учёного, не нашего, "не русского". И в ней он выдвинул смелую гипотезу, что в основе пьянства лежит психология, а не генетика. Да, индейцы массово и быстро спивались, превращаясь в самое жалкое отребье. Но. Все они жили рядом с белыми или достаточно часто контактировали с ними. Основная масса же преспокойно жила в прериях и лесах (ну, пока их белые не перебили) и даже не помышляли об "огненной воде". Вроде как да, пьяницы жили рядом с бледнолицыми, потому что это был источник алкоголя. Но дело в том, что индейцы бухали и до прихода бледнолицых. Кукурузное пиво, различные вина, получаемые за счёт сбраживания плодов и мёда, мескаль, из которого мексиканцы потом стали гнать текилу. У мексиканских индейцев даже бог был – Ометочтли, и он отвечал как раз за употребление горячительных напитков. Но, с приходом европейцев многое изменилось, индейцы видели, как живут белые. Дома, повозки, оружие, одежда, кучу всяких вещей, которые они даже постичь не могли. И это было рядом, перед глазами и... недоступно. Человек каменного века, а индейцы не знали обработки железа, оказался в развитом индустриальном обществе. Это же чудовищный стресс! А бренди помогает, хотя бы на время, забыть об этом. Сомнительно? А у нас кто самый пьющий? В России? Деревня. Разваливающаяся, загнанная в экономический тупик деревня, где нет ни работы, ни перспективы. И живут там никакие не азиаты с без ферментов в печени а обычные русские мужики, у которых водка уже должна была встроиться в гены, потому что и деды пили, и прадеды. "Руси есть веселие пити" - это, между прочим, святой князь Владимир ляпнул, аж тыщу лет назад. И в других странах то же самое - самая пьянь живёт в самых неблагополучных районах. И одно там цепляется за другое - люди пьют, потому что всё хреново, а всё хреново, потому что они пьют. Замкнутый алкогольный круг. Да, и среди благополучных людей есть алкаши, и немало. И опять это никакие не азиаты, а всякие европейцы и их потомки. И снова причиной пьянства у них являются всякие психологические проблемы. Прав тот учёный, или нет, я не знаю. Разумное зерно в его словах есть, хотя бы потому, что пьянство интернационально. И сейчас нам надо постараться, чтобы Влад не ушёл в "штопор" именно из-за морального груза, потому что Тьма, она, конечно лечит, но и из глубин памяти достаёт такое, о чём вы уже даже позабыть успели. Или надеялись, что позабыли. Хотя Влад и выглядел несоизмеримо лучше, чем сутки назад, следовало подождать хотя бы денёк, а то и пару и посмотреть, не будет ли рецидивов. Алкаши, они такие - придумают сто и одну причину, почему они выпили, вплоть до того, что кто-то налил им вместо воды водки. У него, как я надеюсь, снялась физиологическая зависимость, психологическая тоже на 80-90 процентов зависит от физиологии, организму нужен спирт, в мозгу формируется образ стакана, и так далее. Не зря существует выражение - душа просит. Но есть ещё один фактор - это как раз то самое психологическое бремя, когда человек, обретя способность мыслить здраво, вспоминает, всё, что он натворил по пьяни, и от стыда снова ищет выход в алкогольном забвении. И вот, чтобы этого не произошло, мы Владика немного отвлечём, заодно сами развеемся - поедем на охоту. За Тёмным. Знаю я тут одно местечко, где один такой обитает. Выехали опять утром, ни свет, как говорится, ни заря. Думаю, последний день сегодня хорошей погоды, потом всё, вчера закат уже в облаках был, придут дожди, придут, никуда не денутся. Так что сегодня мы ещё здесь, а завтра утром двинем домой, иначе дорога превратится в кашу. Инга прыгнула в седло своего байка, в машине с мужиками ей не интересно, я, кстати, ещё не разговаривал с ней, она зимой тоже на нём рассекать будет? С неё станется. Гоша, выдерживая невысокую скорость, рулил, мы с Владом болтали на отвлечённые темы, дорога к бывшей зоне тоже была сильно разбита гусеничной техникой, поэтому нас периодически сильно потряхивало. - Инга едет, - сообщил "руль", я повернулся вперёд, поскольку в этот момент что-то рассказывал Поперечному. Мотоцикл действительно ехал в нашу сторону, причём довольно быстро, иногда даже подлетая на ухабах. - Во девка! - восхитился Гоша такой манерой езды. - Тормози-ка, - велел я, и даже приоткрыл дверцу, так что к тому моменту, когда она подъехала, уже наполовину высунулся из салона. - Всадники! - просипела она, заглушив байк, потому что иначе я бы ничего не услышал. - Где?! - Километра два, там лес заканчивается, они через поле ехали. - Много? Всадники тут одни - адаптанты. - Много. Я четверых сначала увидела, но вдалеке ещё колонна целая. Колонна? Так, два километра, это они сейчас будут здесь, Ингу они явно видели и слышали. И мы по такой дороге не оторвёмся, перестреляют нас. - Разворачивай тачку, - я показал Гоше, как поставить автомобиль. - Ты, - это уже Инге, - гони в деревню. - Да я... - Гони! Гони как можно быстрее! Она всё поняла, ударила ногой по кикстартеру, мотор рыкнул, и тяжёлая машина скакнула по дороге, быстро набирая скорость. - Пацаны, к бою! Вы, - это второму экипажу, - сдайте чуть назад, но чтобы видеть дорогу как можно дальше. - Гош, - водитель к этому моменту уже развернул "Додж", частично перекрыв дорогу, - давай с пулемётом под машину. - Юр, туда, - я показал направо, - бери РПД. - Я? - Влад нервно сжимал и разжимал пальцы, но я через секунду понял, что он их просто разминает. В эту поездку мы его немного вооружили - выдали СКС и ТТ. Не уверен, что к нему вернулись все его навыки, но чем чёрт не шутит. - Бери Мосинку, и давай туда. Я показал на почти идеальную позицию слева, где старая берёза лет пятьдесят назад отрастила ветку слишком близко к земле, и сейчас она сама напоминала ствол дерева. Под ней рос небольшой кустик, для начала пойдёт, даже маскироваться не надо, сам же, к тому моменту, уже выбросил на землю чемодан с "Убийцей Тёмного". Ударить мы должны хорошо, из всех стволов, чтобы враг как можно дольше не узнал, сколько нас. Сошки с лязгом опустились на капот, и я, потратив мгновение, передвинул их на вмятины, образовавшиеся на прошлой охоте. Магазин со щелчком принял пачку патронов с оранжевыми головками, щёлкнула крышка, затвор довольно клацнул, загоняя первый снаряд в патронник. Ну, Леонид Степаныч, не подведи со своими пулями. Верховые показались спустя считанные секунды, топот копыт послышался одновременно с появлением сначала одного всадника, нахлёстывающего лошадь. Метрах в пяти от него скакали ещё трое, чуть растянувшись по дороге. Давайте, суки! Адаптанты увидели машины, первый натянул поводья, лошадь под ним присела на задние ноги, поднимаясь на дыбы, и в этот момент моя портативная гаубица рявкнула. Коня сбило с ног чудовищным ударом, и, как я и надеялся, пуля поразила ещё и ехавшего следом синерожего. Человек откинулся в седле назад, и конь под ним, видимо от испуга, бросился прямо в чащу. Загремели пулемёты, ещё один адаптант сполз на бок и мешком свалился в траву, самый последний же, пригнувшись в седле, пытался развернуть лошадь на месте, отчаянно колотя её пятками по бокам. Со звуком ломающейся доски грохнула винтовка, и человек вскинулся в седле, выгибая спину и пытаясь дотянуться рукой до лопатки. Чьи-то пули попали в него ещё, и он упал на круп, свесив руки. Лошадь, внезапно успокоившись, встала на месте, словно не зная, что теперь делать. Всадник под убитым конём был ещё жив, я видел, что он уползает в сторону спасительного леса. И тут понял, что у Влада не такая уж хорошая позиция - он его, скорее всего, не видит. Чёрт, целый патрон, но... ПТРС лягнулся, гильза, тускло сверкая в воздухе, вылетела вверх из выбрасывателя, а синерожий, словно получив пинок в бок от великана, отлетел на добрых полметра, и остался лежать без движения. Хорошо, первый контакт со счётом 4:0 в нашу пользу. Я решил пока свою позицию не менять, у колёса уже стоял готовый ДТ, если что - просто упаду на землю. Ничего, повоюем, главное, чтобы нас с тыла не обошли. Синерожие сейчас опять сунутся, не могут не сунуться, они слышали пальбу, но что произошло, не знают, живыми никто не ушёл. Одна лошадь, та, что без мёртвого седока, носилась кругами, отвлекая внимание, а вот вторая флегматично принялась щипать траву, словно и не было у неё на спине мёртвого тела. Жалко, конечно, Савраску, только это НЕ НАШ конь, чуждый. - Влад? Лошадь угомонишь? - кричу я снайперу. Вместо ответа грохнула Мосинка, лошадь, издав жалобное ржание, начала заваливаться на бок, перебирая ногами в тщетной попытке сохранить равновесие. Наконец задние конечности у неё подломились, она ещё пыталась встать, но тут Влад выстрелил ещё раз, и конь, мотнув головой, словно отгоняя овода, медленно лёг на бок. Так, у нас есть пара минут, чтобы подумать. Адаптанты сейчас ждут, и скоро поймут, что с головным дозором что-то не так, потом вышлют разведку, если они, конечно, не утратили способности мыслить как люди. А недавние события в Вылгино показали, что не утратили. Может, нам свалить, преимущество внезапности они утратили, глядишь, вообще не полезут? И что это было, вообще, несостоявшийся налёт? Быстрый кавалерийский рейд? Прискакать, пострелять, ускакать? Об этом я раздумывал, одновременно раздавая команды парням - загрузиться в машины и ехать до дома. Ну а я... Да, мне бы тоже надо, и обещал не рисковать головой, только... Кто знает, как они поведут себя, на такой дороге лошадь вполне может догнать машину, и стрелять с неё удобней, чем из подпрыгивающего на ухабах автомобиля. Поэтому возьму-ка я пулемётик, и засяду вон в тех кустах, там, вроде деревце поваленное лежит, как раз прикроет меня, в случае чего. - Я с тобой. Владислав, поправил на плече карабин, а винтовку так и держал левой руке. Я лишь кивнул головой. - РПД возьми один, и тащи всё туда, - я показал на выбранную позицию, - Юр, пушку мою упакуй, а я... А я побежал к убитым - пару сюрпризиков успею приготовить. Пуля из ПТРС вырвала из крупа лошади кусок размером с футбольный мяч. Тело седока тоже было практически разорвано на части, уже другим зарядом, и держалось лишь на обрывках одежды. Вот ещё один упавший, я снял у него со спины СВТ, патроны забирать некогда, вытащил из гранаты чеку, и подсунул под тело так, чтобы прижать спусковой рычаг запала. Один труп "ускакал" в лес, ещё один так и покоился в седле, но, едва я приблизился к чёрному как смоль коню, он издал тихое ржание и как-то боком отбежал в сторону. Да и чёрт с тобой, так даже лучше, синерожие подумают, что тут уже нет никого. У убитого из крупнокалиберной винтовки при себе был СКС, его я тоже подобрал, а вот из "Светки" соорудил вторую ловушку, прикрыв гранату вырванной травой и прижав рычаг ствольной коробкой. Теперь всё, бежать. Минут пять не происходило ничего, полная и абсолютная тишина, в этих местах даже птицы не водятся. Потом Влад тихо прошептал: - Скачут. Надо же, а я вот не слышу. Всадники, двое, показались ещё через пару минут, ехали они уже шагом, держа в руках оружие и озираясь по сторонам. Я приложил палец к губам, заметив, что Владислав вопросительного смотрит на меня. Мы лежали метрах в трёх друг от друга, он - у самого конца обломанной и уже замшелой сосны, а я почти посередине, готовый в любой момент открыть огонь из пулемёта. В крайнем случае, мы, прикрываясь деревом, вполне можем отползти вглубь леса и уже там, под защитой деревьев, попробовать оторваться. Один из синерожих спешился и, оглядываясь по сторонам, осторожно приблизился к телу своего сотоварища. Наклонился, потянул за плечо. Взрыв взметнул в небо ошмётки плоти и комья земли, пронзительно заржала лошадь, грохнула винтовка Владислава, но второй адаптант не упал, а лишь схватился на плечо. Влад выстрелил снова, но тот, словно заправский джигит, свесился на бок, прикрываясь лошадиным крупом, а потом и вовсе упал на траву. Но отнюдь не убитый, потому что тут же резво пополз к трупу коня, убитого мною. Ещё одна пуля из Мосинки тоже не достигла цели, и адаптант полностью скрылся из глаз. Ладно. Посмотрим, что дальше. Что-то хлопнуло с его стороны, в воздухе раздался приближающийся шелестящий звук, довольно громкий и необычный, и тут сосна шагах в десяти от нас взорвалась на высоте примерно шести-семи метров. Дьявол! Дульный гранатомёт! У нас таких нет, не положено, а вот им положено. Я открыл огонь из пулемёта, посылая короткие очереди в чёрную тушу - дохлая лошадь, конечно, хорошая защита от пуль, но закон больших чисел должен же работать! Хоть одна, да прошьёт её навылет. Карабин у адаптанта снова хлопнул холостым выстрелом, граната улетела куда-то далеко вправо, Влад мой замысел понял и принялся дырявить труп коня из своей винтовки. Эх, сейчас бы пушечку мою! Враз бы отбил охоту кидаться бомбами. Закон больших чисел всё никак не срабатывал, я уже полдиска израсходовал, Поперечный откатился за бревно и набивал магазин очередной порцией, тут что-то грохнуло позади меня и сразу два или три раскалённых уголька ужалили меня сзади. Во всяком случае, ощущение было именно таким. От неожиданности я едва не подпрыгнул, выматерился, и прижал руку к тому месту, которое жгло сильнее всего - к левой ягодице. Левую руку тоже жгло, в районе плеча, чуть выше локтя, но терпимо. Третий осколок попал в правый бок, пройдя вскользь по рёбрам. Что это осколки, я понял уже после, когда с удивлением уставился на окровавленную ладонь. Это откуда? У меня из жо...? Снова хлопнул гранатомёт, но тут Влад, всё-таки, достал этого урода, потому что после его выстрела раздался сдавленный вскрик. Хорошо, чёрт, у меня кровь! Кровь, это Твари. А Твари, это конец. - Ты как, командир? - громко шепчет Влад, видимо понял, что что-то не так. Вместо ответа я показал ему ладонь, которую, хоть и вытер о траву, но всё равно не до конца. - Валить надо, - сообщил я ему. Ещё пару минут мы для своих отыграли, теперь можно самим попробовать спастись. Чёрт, оба пулемёта и пулемётные диски с лентами придётся бросить. И винтовку тоже, но Влад, упрямо мотнув головой, оставил карабин, всё же снайпер - это состояние души. Минирую пулемётную сумку, и мы стартуем. Ранения не особо беспокоят, жжение в ягодице есть, в боку больше чешется, хотя в определённом положении что-то колет, словно иголкой. Руку просто больно, если трогать, но так я ей вполне могу управляться. С километр, может меньше, пробежали в хорошем темпе, может даже норматив сдали, но затем Владислав начал отставать. - Давай, - рычу я, хотя сам уже думаю, может, стоит чуть уменьшить темп. Бежим ещё какое-то время, и тут я понимаю, что не слышу топота позади. Оглядываюсь, Влад стоит, согнувшись вдвое и упёршись руками в колени. Ясно, сдох. - Давай! - хватаю я его за локоть. Рука у меня странно потяжелела, я трогаю её правой ладонью и брезгливо отдёргиваю - рукав пропитался и набух кровью. Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт! Ещё этот алкаш на мою голову, как можно так пропить своё здоровье? Внезапно я понимаю, что дело не в алкоголизме Влада, и не в пропитанном кровью рукаве. Дело в самой крови. Потому что за нами пришли. Скидываю с плеча автомат, предохранитель вниз. Где? Знаю, что сзади, идут, бегут по нашим следам. Всё? Отбегались? Или ещё нет? Повоюем? - Давай туда, - я толкаю Влада в спину, и показываю на довольно высокую ёлку шагах в двадцати от дороги. Ветви толстые, выдержат нас, залезем повыше и Твари не допрыгнут. Правда, адаптанты допрыгнут, вернее, дострелят, но умирать в когтях гончих я не намерен. Во всяком случае, у нас ещё есть гранаты, и последнюю я припасу для себя. - Зачем? - хрипит Владислав, по-прежнему жадно хватая ртом воздух. - Сейчас Твари придут, - объясняю я и, вдруг, спотыкаюсь на ровном месте и чуть не падаю. - Давай, лезь! Ветки начинаются ровно на двадцать сантиметров выше наших вытянутых рук. Есть и ниже, но все они тоненькие и сухие, а настоящие лапы, толщиной в руку, выше, и нам их никак не достать. Я сцепляю кисти в замок, Влад встаёт правой ногой, рывок вверх, одновременно я подкидываю его, насколько могу, и едва не теряю сознание. В глазу темно, все звуки исчезли, словно в ушах толстый слой ваты, остались только запахи - леса, еловой смолы, и чего-то неприятного, знакомого, но что это, я не хочу вспоминать. Не хочу знать, потому что это нечто очень плохое, то, из-за чего я умру. Умру? Нет! На волне ярости я выныриваю из омута дурноты, в который погрузился почти полностью, Влад орёт что-то сверху, но я не понимаю, зато знаю, что мне делать. Оборачиваюсь, вскидываю автомат, первая очередь уходит выше, гончая прыгает, но в полёте встречается со свинцовыми друзьями. Моими друзьями. Визг Твари словно придаёт мне сил, следующие выстрелы точнее, третьей гончей пуля перебивает позвоночник. Теперь я знаю, что он у них есть, потому что Тварь ведёт себя именно как при повреждении спинного мозга - крутится на одном месте лишь за счёт передних лап, задние слились с телом под чёрным покрывалом, и сейчас она просто нарезает круги вокруг собственно оси. И визжит. Хорошо. Есть секунда, чтобы залезть на чёртову ёлку и прожить ещё пару минут. Это же много, пара минут? Сто двадцать секунд! Влад опустил мне карабин, прикладом вниз, и я хватаюсь за брезентовый ремень. Рывок вверх, я подтягиваюсь и... падаю на спину. Это как я так ослаб-то? Я же могу подтянуться пятнадцать раз в полной выкладке! Видимо, мог... Сколько там, секунд двадцать из моего лимита я уже потратил? Надо вставать. Или хрен с ним? Или нет? Я снова вытягиваю руку, просовываю кисть в ременную петлю и поворачиваю карабин на 180 градусов. Втащит он меня? Втащил. Кричал от напряжения, и я вторил ему, потому что, собрав весь остаток сил, тоже пытался подтянуться, левая рука ухватилась за толстую, коричневую ветку, но пальцы сорвались, и лишь в последний момент я схватился за такую же ветвь правой. Нет! Не упаду! Я карабкался вверх, срывался, и снова карабкался, мелкий лесной мусор из-под ботинок Владислава попал мне в глаз и я почти ослеп, но всё равно полз. Правая рука вляпалась в свежую смолу, это, почему-то взбесило ещё больше, но я карабкался и карабкался, пока ветки не стали слишком тонкими. Кое-как проморгавшись, посмотрел вниз. Да, максимум второй этаж. А казалось, я чуть не на шпиль Петропавловского собора лезу. Но этого хватит, потому что одна из гончих, от которых внизу уже было темно, подпрыгнула вверх, но не достала минимум метр до моих ног. Ах да, мы же умеем лазить по вертикальным поверхностям. Мы же не собаки, а как бы даже немного кошки. Ну, так получайте. От выстрела Мосинки сверху я чуть не оглох, такое ощущение, что Влад пальнул мне прямо возле уха, но визг Твари внизу всё равно услышал. А вот ещё! У Поперечного уже хлопает ТТ, некогда перезаряжать винтовку, я отсекаю короткие очереди и, чтобы не отключиться, шепчу "двадцать два, двадцать два", словно молодой погранец в учебке. Рожок кончился, достаю из подвесной второй, тут пальцы странно слабеют и он просто падает вниз, даже попадает по чьей-то чёрной башке, но сейчас это просто тридцать безобидных желтопузых патрончиков в металлическом пенале. Я целую секунду, а, может минуту, смотрю вниз, не понимая, как это могло произойти, потом флегматично достаю гранату, почему-то с трудом вытаскиваю чеку, и кидаю её вниз. Пока она летит, думаю: "Тут ведь высота - метров шесть. А радиус поражения у неё метров тридцать, и взрыв, это явление объёмное, то есть, нам тоже прилетит? Ну и чёрт с ним", - родился какой-то апатичный ответ. Внизу громко бумкнуло, ствол дерева содрогнулся, словно в него врезался грузовик. Взрыв разметал Тварей, хотя и не на тридцать метров. И ни одного осколка в нашу сторону! Теперь можно вставить магазин и упс... Автомат, даже не понятно как, падает к подножию дерева. Он же был на ремне? Или я снял его? Не помню. Надо достать пистолет, там восемь пуль, а потом ещё гранатой. Гончие снова собрались в кучу, Влад скосил сразу штук пять из пулемёта, я очень тщательно прицелился и попал в одну, уже начавшую карабкаться по стволу. И тут из вязких, тёмных волн, которые заполняли мою голову, вынырнул вопрос: "А откуда у Владика пулемёт? И, вроде как, не один? Он же кричит что-то, да?" Только я не могу поднять голову, она у меня тяжёлая. Визг внизу внезапно оборвался, вслед за ним перестали молотить невесть откуда взявшиеся пулемёты, кто-то появился под деревом, невысокий, вроде как баба. "Рожа у тебя не синяя, но что с башкой, а?" Девица что-то сказала, но что? Да и не важно. "А это кто? Этот, как тебя, Гоша? Гоша, да? И этот, как его Инга назвала, губастенький?" С дерева я упал. Пытался слезть, но сорвался, летел долго, всё ждал, когда ударюсь о землю, и никак не ударялся. А потом очень грязно выругался. Или это мне уже казалось. ГЛАВА 20. Первое, что я почувствовал, когда проснулся, это дикое желание посетить сортир. Собственно, это меня и оторвало от просмотра очень интересного сна. Там были... Эти... Как их? Ну, ещё это... Сон стремительно удирал по закоулкам памяти, прыгал в какие-то подворотни, путал следы, и к моменту, когда я принял сидячее положение, исчез полностью, оставив после себя лишь ощущение утраты чего-то хорошего. Тут мочевой пузырь окончательно вернул меня на грешную землю, я встал, но комната предательски закружилась, стены и потолок поменялись местами, и я рухнул обратно, ударившись головой о спинку кровати. - ..., - сказал я, и тут же сделал попытку подняться. - Куда ты, лежать же надо, - раздался над ухом незнакомый голос, и кто-то подхватил меня под правый локоть. - Поссать, - сформулировал я желание. И, видимо, зря, потому что клапан внизу уже был на грани аварийного сброса, и это слово вполне могло стать триггером. - А, эта, вот же, утка. Молодой человек в серой больничной пижаме загремел чем-то под моей кроватью, я увидел в его руках эмалированное судно с пятнами отколотой краски и, немного смущаясь, использовал предмет по назначению. Стало значительно легче, но это естественное действо отняло очень много сил, так что я опять опустился на кровать. И тут же встал, потому что сидеть было больно. Тело уже проснулось окончательно и теперь напоминало мне о результатах моих похождений... А когда, когда они были, эти похождения? За окном палаты, а я уже понял, что нахожусь в какой-то больнице или лазарете, потому что по ряду признаков заподозрил, что это военная больница. Ну, или правильно - госпиталь. Так вот, за окном палаты был обычный серый день, и, приглядевшись, я понял, что угадал с прогнозом - по стеклу струились капли дождя. Значит, нас спасли, меня, видимо, подлатали, потому что болит в боку, в руке, и в левом полуж..., ну, в общем, в ягодице. Болело ещё в паре мест, но не сильно, это, видимо, ушибы. Ещё очень хочется пить и, о боги, на тумбочке целый графин с водой! Я, словно страдающий от алкогольной абстиненции пьяница, припал губами к горлышку и пил, и пил, и проливал на себя, и снова пил, пока громкая отрыжка не прервала этот волшебный процесс. - Как звать? - спросил я у молодого человека, как я заметил, с перебинтованной грудью. Его лопоухое лицо слева было густо намазано зелёнкой. - Богдан, - протянул он мне руку. - Фамилия, звание? - сурово свёл я брови. От эйфории, что я жив и, можно сказать, здоров, напал какой-то кураж. - Младший сержант Таволгин, - вытянулся он во фрунт, но затем, видимо вспомнил, что я гражданский и стушевался. - Вольно, - махнул я рукой. И представился сам: - Старший сержант Нагорнов. Можно Костя. - А я знаю, кто вы, - пожал мне руку сержантик. - Да? - поднял я бровь. - А скажи-ка мне, тарищ младший сержант, где это мы? - А? - он, видимо, опять заподозрил подвох. - А, эта, в госпитале. В Синих Бродах. - Да? Хорошо. А скажи-ка ещё вот что - сегодня число какое? - А, эта, одиннадцатое октября, - "малёк" по-прежнему недоверчиво смотрел на меня. Ага, то есть, я провалялся в отрубе сутки? - А ты тут чего, от службы косишь? - Не! - в голосе у него просквозила гордость. - Я, эта, ранение, типа, получил. - Да-а? - удивился я. - Где уж успел? - А, эта, адаптанты же напали на нас. Вчера. - Да ты чё? - поразился я. Значит, всё же, совсем они безбашенные, раз сунулись в деревню. И тут же неприятно пронзила мысль - а как мои? - Чего, как было, рассказывай? Погибшие среди наших есть? - Не-е, - радостно махнул он рукой, - только меня зацепило. Ну и тебя, вас... Вот. Вы же один отряд у них обнаружили, а он должен был на деревню напасть. Мы бы туда ломанулись, а тут они основными силами, - младший сержант Таволгин хлопнул тыльной стороной кулака по ладони, - по станции бы. - Но, - он состроил разочарованную гримасу, - облом вышел. Мы им тут, - теперь он постучал ладонью по сложенному в трубочку кулаку. На универсальном языке жестов это означало натолкать полную жо..., ну, вы в курсе. - А тебя как же подстрелили? - полюбопытствовал я. - Да..., я не понял, как, - смутился он, - лежали на позиции, вдруг раз, и прилетело. - Понятно, - хмыкнул я. - Чё, сильно задело? - Да, не, по касательной, можно сказать, - отмахнулся он, но было видно, что ранением гордится. Ничё, ничё, всё правильно, шрамы украшают мужчину. Не везде, правда. - Ну а у них чего, у адаптантов? Много положили? - Не, тоже не много. Они тока сунулись, мы сразу из танков дали, так и всё. Потом уже преследовать хотели, но те ушли быстро. На лошадях все. На лошадях, говоришь? Это ведь, если что, кавалерийский рейд называется. Военная операция. И отвлекающий манёвр задумали.... - А ты откуда знаешь, что они отвлекающий манёвр задумали? - спросил я у сержантика. - А, эта, командиры говорили! А, ну раз командиры... Но вполне похоже на правду. Одним отрядом атаковать деревню, оттянуть силы на себя, а вторым - ударить по строящейся станции. Это что же, война, выходит, у нас? Полноценная? И как они точно подгадали - погода поменялась, их сейчас ловить никто не потащится, танками много не наездишь, а грузовики застрять в любой момент могут. Да, не хорошо сие, очень нехорошо. Чего там с авиацией-то, теперь разведку надо в разы усиливать, они же так жалить нас до снега будут. - Слушай, Богдан, а чё тут, жрать дают? - озвучил я очередное своё желание. - Да, только, эта, рано ещё. В час, тока. Ага. А у нас? А у нас, если не врёт мой хронометр, лежащий на тумбочке, всего лишь половина одиннадцатого. - Слушай, Богдан, а как с деревней отсюда связаться? - С деревней? - задумался он. - Не знаю, только через командиров как-то, полевой связью. Нет, интересно! Я тут, понимаешь, от голода едва не в обморок падаю, а мои там на деревенских харчах жируют? Непорядок! Такая несправедливость вызвала у меня приступ кипучей деятельности, и уже спустя час в нашей небольшой палате было не протолкнуться. Первой в помещение ворвалась Инга, и кинулась мне на шею, словно мы были по меньшей мере, родственниками. Следом подтянулись остальные, запахло снедью, на что особенно бурно отреагировал желудок, младший сержант Таволгин был насильно усажен за импровизированный стол из составленных вместе тумбочек и я, наконец, узнал все подробности. Инга, по её словам, гнала так, как никогда не гоняла, влетела в деревню, и тут же кинулась к своему губастенькому лейтенанту. Он был поставлен перед выбором - лишиться тестикул, или ехать нам на выручку, и выбрал второе, получив на это согласие командования. Которому, разумеется, всё доложил. Инга бесцеремонно выкинула из "Скаута" одного из вояк, и броневик покатил обратно, на полпути они встретили наши машины, парней обругали сиплыми матюками, и теперь уже усиленная колонна двинулась нам на выручку. Вскоре они услышали стрельбу, визг гончих, ну а потом я всё видел. Да, когда я вырубился, упав с ёлки (этот эпизод был встречен взрывом хохота), в пределах видимости появился ещё один конный разъезд, но очередь из ДШК заставила их развернуть лошадей. Меня на одной машине повезли в госпиталь, а "Скаут" и наш второй "Додж" поехали дальше, но до самого лагеря зеков дорога была абсолютно пустой. Только свежие следы и кучи лошадиного навоза указывали на то, что здесь прошло не меньше эскадрона верховых. А тем временем, вторая, гораздо более многочисленная группа действительно ударила по станции, но военные были уже начеку, и план на случай нападения у них имелся. Так что первая же атака была последней, и синерожие, забрав тела погибших, ушли к Тьме. Преследование, как и следовало ожидать, не дало никаких результатов. Примерно через час я захотел спать, беседы свернулись, и Таволгин проводил тоскливым взором нашу "амазонку". Проснулся я от чьего-то требовательного, я бы даже сказал, командного голоса в нашей палате. О! Да это же наш старый знакомый, полковник Хану собственной персоной! Не спился ещё? - Ну что, херой? – бодро спросил меня командир местного гарнизона. - Как себячувствие? - Всё пучком, - сообщил я ему, и мы обменялись рукопожатиями. - Даже не знаю, как благодарить вас? - извиняющимся тоном произнёс он. - Зато я знаю! Полковник бросил быстрый взгляд в угол, молния из его глаз прожгла койку, где сидел по стойке "смирно" младший сержант Таволгин, но тот хорошо усвоил воинскую науку и ровно за мгновение до этого телепортировался в коридор. Хану довольно хмыкнул, и, обладая безошибочным чутьём, открыл мою тумбочку, где лежали остатки нашего пиршества, и стояла полная бутылка "Командирского" "коньяка". Полная, потому что мы, помня о нашем уже снова товарище Владиславе, пили до этого только морс. Под стопки пошли гранёные стаканы, колбаса и прочая буженина были уже порезаны, разлили, чокнулись, выпили. - Ну? – спросил он, твёрдой рукой наливая ещё по пятьдесят. - Акт подпиши, что мы адаптантов и Тварей в деревне убили. - Ну-у, я не знаю, - полковник отвёл глаза, - это у вас в столице такая херня случается, а мне за это… - Виталь, - я с укором посмотрел ему в глаза, поскольку он, всё же, нашёл в себе силы повернуться, - мозги не еби. Я там, меж прочим, пулемёты потерял, и карабин. И трофеев нихера не взял. Ещё и это, - я показал на раненое место, и Хану хмыкнул. - Пусть твой летёха, который на КПП стоял и к нам на помощь подъехал, акт подпишет, и староста завизирует. Я у себя сам решу – никто не будет проверять. А если будут, то тогда скажешь – что всё так и было́. Потому что, по факту, так и было́. С меня магарыч. - Ящик. - Без базара. Чокнулись, выпили. Ящик "Командирской" сивухи стоил 480 рублей, ну лейтенанту что-то отслюним. Считай, "скальп" одного адаптанта, а мы их шесть уложили. И Тварей десятка два, надо будет, кстати, у Влада уточнить, сколько. Пулемёты жалко, хоть и не личные, но всё же, особенно ДТ, почти сакральное для меня оружие. Ну да ладно, хоть какая-то компенсация будет, и люди не зря скатались. И, наверное, я Поперечному тоже полную долю выпишу, без него я бы хрена с два выбрался. Хотя, с другой стороны, без него я бы эту переделку и не попал. И всё же – мужик проявил себя как мужик, и снайперские навыки не совсем пропил, поэтому тоже доля. - Сопьюсь я тут, - внезапно сообщил Хану, задумчиво жуя стебелёк маринованной черемши. - Так переводись, я не знаю, чего ты здесь гниёшь? Или платят хорошо? - Платят? – оторвался он от своих мыслей. - Платят да, платят. Догоняют и ещё раз платят. А переводиться… Не знаю. Понимаешь, я жопы лизать не умею. Понимаю. - А хочешь перевестись? – спросил я его. - Хер знает, привык, вроде, уже, - пожал он плечами. И точным, аптекарским движением, достигаемым лишь долгой практикой, разлил по стаканам ровно одинаковое количество коричневатой, ароматной жидкости. И даже не совсем поганой на вкус. - Смотри, бойца мне тут не спои, - бросил он напоследок. Через секунду его голос уже гремел к коридоре: - Таволгин! Ты знаешь, с кем в одной палате лежишь? Сержантик появился в палате лишь полчаса спустя, как-то странно взглянув в мою сторону. Я достал из тумбочки остатки "коньяка", разлил по стаканам. - Давай, боец! - Да я…, - попытался он возразить. - Пей! Те старший по званию приказывает! Аргумент был весомый, так что вскоре бутылка окончательно опустела. Видимо, даже такая доза придала молодому человеку смелости, потому что он, вздохнув, спросил. - Константин Александрович? - Костя, - напомнил я. - А, ну да, Костя, я, эта, чё спросить-то хотел? Вот… Инга, она… Ну, она, вам… Тебе, эта, кто? - Инга? – я тоже вздохнул. - Инга, это брат… В общем, я тебе так скажу, шанс у тебя конечно, есть, но, как бы это помягче… В общем, примерно один из миллиона. - Да-а, - только и сумел выговорить младший сержант. Как я понял, Терри Пратчетта он тоже не читал* [*Отсылка к афоризму Терри Пратчетта – Учёные подсчитали, что шансы реального существования столь откровенно абсурдного мира равны одному на миллион. Однако волшебники подсчитали, что шанс "один на миллион" выпадает в девяти случаях из десяти. "Мор, ученик Смерти"]. Молодой лейтенант, неожиданно, тоже начал брыкаться. Команду от полковника Хану он получил, с этим проблемы не возникло, проблемы начались, когда стали уточнять количество наших трофеев. С шестью адаптантами он, кое-как согласился, хотя и не видел их лично. А вот с гончими вышла заминка. Оказывается, они как-то успели счесть трупы, и цифры у нас разнились – Влад утверждал, но мы уложили не менее двух десятков, лейтенант же настаивал на семнадцати, причём не менее четырёх уложили сами военные. - Это же я их уложила, - просипела Инга, присутствующая при подписании столь важного документа. Это тоже было правдой, она не просто самовольно залезла в броневик, так ещё и отняла у пулемётчика орудие. - Вот, тем паче! – обвинительно ткнул я пальцем. - Давай…те, пишите! Тут девушка что-то прошептала на ухо офицеру, он затравленно посмотрел на меня, густо покраснел, и подмахнул акт не глядя. - Пишите, что хотите, - пробормотал он. Ну, раз так, то пусть гончих будет двадцать пять. Нет, двадцать шесть. Я, было, полез за бумажником, но Инга, верно разгадав мой манёвр, едва заметно покачала головой. Даже так? Ну, ладно, как скажете. Со старостой же проблем не возникло вовсе, я только что лично у него купил бочонок мёда, к тому же мы, всё таки, успели прославиться, в хорошем смысле этого слова. Так что его подпись вскоре легла рядом с первой. Вот и чудненько. На обратном пути я испытал все прелести езды на мотоцикле под осенним дождём в условиях российской распутицы. Дело в том, что моё, гм, ранение, не позволяло мне ехать сидя на автомобильном сидении. Мотоциклетное же седло идеально подходило для такой деликатной раны, и я, натянув плащ и очки, обнял нашу байкершу. и мы вырвались далеко вперёд. Должен сказать, что езда на мотоцикле в качестве пассажира, даже в обществе такой девушки, удовольствие ниже среднего. Наверное, лихо было бы прокатиться на таком раритете по какому-нибудь ночному хайвею, но когда железный конь на каждом ухабе взлягивает, и пытается выкинуть вас из седла, словно бык на родео, согласитесь, это куда как менее приятно. К тому же, у Инги была странная манера вождения, свойственная, кстати, не только мотоциклистам. Она резко ускорялась, завидев более-менее ровный участок, и так же резко тормозила перед очередным озером грязи. В результате, моя голова постоянно совершала хлыстообразные движения, либо отлетая назад, либо упираясь носом в мокрую спину "амазонки". Ей самой, я думаю, было гораздо более комфортно, потому что байк, как и автомобиль, изначально спроектирован именно под водителя, и её трясло гораздо меньше. К тому же, водитель держится руками за руль и это создаёт своего рода "раму жёсткости", что, как раз, и препятствует колебанию туда-сюда головы. Этим, повторюсь, грешат и многие автолюбители, и абсолютно все водители маршрутных такси во всех множественных вселенных. - Так что, у тебя теперь жених на дальнем гарнизоне? – спросил я у Инги, когда мы сделали короткую остановку. - Что? Ой, не, это… так, - она выпустила струю дыма, и кинула окурок в лужу. - В смысле, так? – не отставал я. - Ну, так, чисто для здоровья. - Да? Я был в шоке. Немного. - А как он это воспринял? Ну, ваше расставание? - Ой, я не знаю, - девица ухмыльнулась, - я уехала "по-английски". То есть, не прощаясь, если кто не в курсе. Да-а! Это вот Инга Клейн. На въезде в город нас остановили на КПП. Военные проверили документы, попросили подождать, минут через десять подъехали сразу две патрульные машины, и человек в милицейской фуражке и неизвестном звании, скрытом дождевиком, протокольным голосом поинтересовался: - Гражданин Нагорнов, Константин Александрович? - Да, - согласился я. - Вам надлежит сдать оружие и проехать с нами. - Куда проехать? – спросил я. - Вам объяснят. Тон, каким это было сказано, а так же суровые лица стражей порядка говорили только об одном – у меня крупные неприятности. Не помню уже, в каком фильме услышал фразу: "Для чего человеку даётся тюрьма? Тюрьма человеку даётся, чтобы он мог спокойно подумать". Когда у меня за спиной, уже в третий раз, закрылась дверь камеры, я, поначалу, не оценил эту уникальную возможность. Психовал, нервничал, требовал адвоката и вообще вёл себя как самый обычный невиновный арестант. Но затем, когда стало ясно, что я попал в жернова государственной машины под названием "правоохранительные органы", я стал мыслить более конструктивно. Что мы имели? Меня, без объяснения причин и предъявления обвинения арестовали, связали руки, усадили в "чёрный воронок", и привезли в главное управление МВД по городу Вышинский. "Воронок", к слову, здесь не чёрный, а самая обычная полуторка с самодельным кунгом, обитым жестью изнутри и снаружи, и снабжённым решёткой, которая отделяет загон для арестантов от загона для конвоя. Моих товарищей аресту не подвергли, и последнее, что я видел, это их озадаченные лица. Их действия? Поедут в контору, доложат супруге, уже она начнёт что-то предпринимать, Антон Подневольный оторвётся от своих дел, и... И они не знают, где я, потому что менты, нарушив все протоколы, увезли меня в неизвестном направлении. И тут же разум подсказал - менуточку! Как это в неизвестном? Ты же слышал треск мотоциклетного мотора, который прорывался через завывания трансмиссии полуторки? Готов спорить, что это была Инга? Готов. Значит, уже легче, они знают, где я. Теперь вопрос - зачем я? В смысле, зачем я здесь? Городское управление рулит райотделами, и всеми серьёзными преступлениями, совершёнными в городе. Потому что райотделы сформированы по принципу дореволюционных околотков - на каждые примерно пять тысяч жителей есть участок, где несут службу патрульные, главная задача которых - избивать дубинками пьяных дебоширов. Всё серьёзнее мелкой поножовщины забирают себе городские следователи. Значит, меня подозревают в преступлении городского масштаба, будь я птицей более высокого полёта, например мошенником-"гастролёром", то сидел бы сейчас в областном КПЗ. Итак, город. Что я мог натворить в городе? Много чего, если разобраться, но ничего такого, за что меня следует сажать в камеру. Незаконно проник в квартиру Клока, где нёс службу страдающий склерозом комендант? Ничего подобного - я был с официальным лицом. Ворвался в квартиру, где он ныкался, в том, уродливом, домишке? Ну-у, да, теоретически, всё это не совсем законно, но я же ясно указал в протоколе - было подозрение, что в квартире Тьма. Правда, оказалось, что там скрывается разыскиваемый преступник, но это уже детали. Гранату взорвал? Это не я, это он (докажите обратное!). А Твари действительно были, только чуть дальше. Ранил того дятла? Ну, так не надо под пули-то лезть, видишь же, человек делом занят! Да ещё и пистолет достал! Случайность, неприятно, согласен, но пусть радуется, что не прострелил причиндалы, и что вообще жив остался. Что ещё? Да ничего! И всё же, я здесь. Значит, что-то есть. Требовать соблюдения прав от этих людей, когда они их уже нарушили, глупо и бессмысленно. Это машина, тупая, бездушная, машина, существующая, на самом деле, сама по себе - параллельно жизни социума. Это для нас случившееся трагедия, для них же это ещё одна неприятность, потому что надо РАБОТАТЬ, а работать не любит никто. За исключением тех счастливчиков, которые ухитрились совместить хобби и профессию. В большинстве своём их личность деформировалась ещё до того, как они закончили "школу дураков" и нацепили форму. И здесь нет никакого оскорбления - менты сами так называют учебное заведение, где штампуют патрульных и постовых. Надо понимать, что всех людей они делят на начальство, блатных и прочих. И вот этих прочих охватывает абсолютно людоедский постулат - то, что вы на свободе, это не ваша заслуга, а наша недоработка. Все вы, то есть те, кто не мент, и кто не уголовник. Если в системе живут и здравствуют ОВД "Дальние", практикуются такие меры дознания, как "бутылочка", "слоник", "ласточка", "пресс-камеры", избиения, унижения, запугивание, пытки, изнасилования, убийства, то о каком охране права можно говорить? Да, зачастую мент, защищая "честь" заляпанного мундира с остервенением бросает в лицо - что же вы, чуть что, бежите в милицию? Помогите, нас ограбили! Мол, если мы такие плохие, то зачем же идёте к нам за помощью? И это является очередным свидетельством полного и окончательного разложения сознания этих людей, потому что они забыли главное - это их РАБОТА. Искать тех, кто совершил преступления. Не думать, на кого это повесить, не говорить изнасилованной девчонке, что она сама виновата, что надела короткую юбку, не искать в соцсетях, кто там постит картинки и, о ужас, ставит под ними лайки, не шмонать карманы пьяных, а служить обществу. Но, как я уже говорил, это существующий вне социума, но, вот странная штука, паразитирующий на нём, организм. Посему, нет смысла злить и без того недовольных "стражей порядка", а лучше прилечь на нары и подумать. Камера моя очень сильно напоминала гауптическую вахту, где я отдыхал после стычки с бандитами в мой первый день в этом мире. Такой же узкий "пенал", так что можно, при желании, упереться ногами в одну стену, и плечами в другую. Небольшое оконце под потолком, постоянно горящая тусклая лампочка в абажуре из проволоки. Но были и отличия - вместо откидывающейся койки здесь был вмурованный в пол топчан, даже вполне нормальной длины. Правда, по ширине он был ровно пятьдесят сантиметров, так что спать можно было лишь на боку, что, в моём случае, было даже плюсом. Вместо ведра тут был настоящий туалет, а именно дыра в полу, заткнутая деревянной пробкой с короткой цепью в верхней части, копия как пробка для ванны, только побольше размером и омерзительного вида. Газеты, как и туалетной бумаги, здесь не было, видимо, подразумевалось, что заключённые будут справлять только половину естественных надобностей. Разумеется, в камере не было и рукомойника, да и вообще, единственным предметом, кроме меня, здесь был топчан. Чтобы арестантам было удобно, его обили дерматином, изрядно порванным, но тщательно залатанным. Никаких матрасов, одеял и простыней, разумеется, не было тоже, а роль подушки выполняло поднятое изголовье. Дабы уберечь голову от контакта с не очень чистой поверхностью, я снял с себя рубашку и соорудил из неё примитивную "наволочку". Спустя пару минут стало ясно, что изголовье сконструировано таким образом, чтобы у вас заболела шея. Наверное, на топчане было удобно читать, в положении полулёжа, но книги тюремщики тоже забыли принести. И поскольку у меня изъяли абсолютно всё из карманов, а так же поясной ремень, и даже шнурки, мне не оставалось ничего, кроме собственных размышлений. Им я и предался, периодически ворочаясь и меняя положение тела. Думал я о разном. Например, о своей профессии здесь. Кто я? Торговец пряностями? Бизнесмен "широкого профиля"? Или охотник за Тварями? Выходит, что последнее, потому что именно эта работа приносит мне наибольшее удовлетворение. Нет, если откровенно, наибольшее удовлетворение мне приносит ничегонеделание, я даже подумывал организовать здесь орден Прокрастинаторов, и, возможно, стать его магистром. Но мне было лень заниматься этим, плюс, эта самая приятная из работ совершенно не приносит дохода, а человеку нужно питаться. В общем, если бы была такая возможность, я целиком посвятил бы себя очищению этого мира от всякой мутафауны. Понятно, что он бы не очистился, потому что, я так подозреваю, Твари, как и Тьма, часть этого мира, часть экосистемы. Что же такое Тьма и её обитатели? Первое, что приходит на ум - это очевидное, классическое, противостояние Тьмы и Света, Добра и Зла, и Тьма, как ей и положено, олицетворяет собой всё злое, враждебное и чуждое для людей. Так ли это на самом деле? Мы, человеки, давным-давно привыкли к таким понятиям, как "Свет", "Огонь", и прочим, обобщающим всё, что несёт нам положительный посыл. Антипод этого, даже, скорее, антагонист – это как раз "Мрак", "Темнота", "Тьма". В ряде доктрин Свет, вернее его ипостась в виде Огня, является стихией и присутствует наравне с тремя другими, Землёй, Воздухом и Водой, образуя некую сакральную четвёрку, являющейся первоосновой мира. И каждая из этих стихий может быть для человека как другом, так и смертельным врагом. Огонь согревает нас и даёт тот самый свет, но стоит ему разгуляться, как он превращается во всепожирающее пламя. Вода даёт саму жизнь, приносит нам вожделенную прохладу и утоление жажды, но есть так же цунами и наводнения, а так же в ней, в воде, можно тупо утонуть, даже когда она вовсе не буйствует. То же самое и с воздухом, без него вообще невозможно наше существование, но стоит подуть сильному ветру или урагану, как мы в испуге прячемся в надёжном укрытии. Земля нас скормит, мы, в буквальном смысле, топчем её ногами и уходим в неё, когда наступает момент произнести "прах - праху". Однако самые сильные разрушения приносят ЗЕМЛЕтрясения, способные стереть с лица Земли целые города. То есть, все эти стихии, по большому счёту, никакие нам не друзья, мы просто можем каким-то образом подстроиться под них, не более. А что же Тьма? Может она быть пятой стихией, пятым, да простят меня Люк Бессон и поклонники культового кинофильма, элементом, превратив квартет в квинтет? А почему, собственно, нет? Сейчас её много, избыток даже, она развернулась если не во всю мощь, то вполне достаточно, чтобы заявить о себе. И да, она пугает людей. Но в точности так же, как не больше, нас пугала бы стена огня или воды. А как же с "дружеской" составляющей? Пожалуйста – Тьма поворачивает время вспять, даёт людям возможности излечить тяжкие недуги, возвращает вещам первоначальное состояние, и даже в разы продлевает жизнь! При этом, заметьте, ни в одной из других стихий люди жить не могут, а во Тьме - вполне. Что вы говорите, это не люди, а "адаптанты"? То, что человек выглядит иначе, ещё не означает, что он не человек. Люди, именно люди, а не какие-то "создания Тьмы", адаптировались под её условия, а много мы знаем примеров, когда люди адаптировались для жизни в воде или в огне? Только Ихтиандр, русалки, и кое-кто из вселенной Марвел* [*Вселенная Марвел – вымышленная вселенная, где происходит большинство историй, издаваемых Marvel Comics, американской компанией, издающей популярные графические романы]. А, они людей пытают и подвергают мучительным казням? Так вы почитайте про похождения некоего Торквемады, и после него адаптанты покажутся просто нашкодившими детьми. Уж в чём в чём, а в деле причинения ущерба здоровью ближнему своему человечество поднаторело, не одна книжка вышла про историю физических наказаний, и это только на Руси. Проблема в том, что такое деление явлений окружающего нас мира - на стихии, первоэлементы, и прочее, не только антинаучно, но и уводит в сторону от ответа на поставленные вопросы. Ибо первая троица "квартета" – Земля, Вода и Воздух – это совокупность химических элементов, а Огонь, и его "продукт", то есть свет или тепло, это процесс. Оно, может быть, и годится для натурфилософии или обыкновенного язычества, но, согласитесь, никак не поможет проникнуть в суть проблемы. Таким образом, Тьму придётся рассматривать как отдельное "явление", пока, временно, используем этот термин. И что мы имеем? Есть некая территория, на которой происходит необъяснимое, пока, явление, которое из-за прямого визуального сходства назвали "Тьмой". Внешне она очень сильно напоминает грозовой фронт, только эпических масштабов. И категорически враждебна для человека. Только практика показывает, что это не совсем так. Нет ни одного подтверждения, что сама Аномальная Зона наносит человеку вред, как было бы, будь она, скажем, ядовита, или внутри неё была слишком высокая температура. Отнюдь. Более того, уже упоминалось о явной пользе для людей от соприкосновения с Тьмой, а некоторые и вовсе сумели к ней приспособиться. Однако негативное воздействие, всё же, есть. Перво-наперво, это воздействие на психику, и определённый физический и психологический дискомфорт, который испытывают подобравшиеся довольно близко люди. Но вот странная вещь, Тьма не стремиться убить нас, она словно "говорит" - не ходи сюда! То есть, фактически, даёт нам, как минимум, шанс уцелеть. Почему так? Ведь кроме "психического" воздействия есть ещё и физическое, посредством так называемых Тварей, и вот тут мы уже имеем дело с откровенным антагонизмом. То есть Тьма как будто сначала предупреждает человека – "ты туда не ходи, ты сюда ходи", а уж потом, с теми, кто не понял, разбираются всякие монстры. Зачем? Зачем Тьме "не подпускать" к себе людей, если Твари нападают на нас даже там, где Тьмы непосредственно нет? Не имеем ли мы дело с собственными страхами? Или, иными словами – не предупреждает ли нас собственный разум, что там ОПАСНО? Ведь страх, это, прежде всего, защитный механизм, направленный на выживание конкретной особи вида Homo Sapiens. И когда мы не внемлем голосу собственного рассудка, на нас нападают Твари. С ними тоже много вопросов, включая главный – что это такое? Пока можно точно сказать, что: а) это материальные существа, потому что мы можем осязать их, измерить и даже взвесить; б) это живые существа, так как они вполне спокойно погибают от механического воздействия; в) они всеми силами стремятся причинить вред нам; г) они абсолютно индифферентны по отношению к другим биологическим видам. Рассмотрим, сначала, несколько непоследовательно правда, пункт "в" ибо с ним возникает неясность. Что именно они делают с людьми? В любом, скажем так, взаимодействии живых существ, друг с другом всегда есть некая цель. Одни служат другим кормовой базой, это может быть защита потомства, или одному виду нужна кровь другого. Что же делают Твари? А, как выясняется, ничего. В смысле, они убивают людей, да, но они не едят их плоть и даже кровь не выпивают, во всяком случае, не всю. Маньяки? Убийство ради убийства? Возможно. Проблема в том, что мы не можем их толком разглядеть, несмотря на их "материальность", поскольку они окутаны неким тёмным облаком, скрывающим детали. Но совершенно определённо можно сказать, что у этих существ имеются когти и клыки. И вот вопрос - зачем отращивать себе кинжалоподобные зубищи и такие же когти, если ты не ешь свою добычу? Твари же явные охотники, причём сходящие с ума от запаха крови, но, что характерно, исключительно человеческой крови. Ещё вопрос – как они размножаются? В то, что они приходят в наш мир через "тёмные порталы" я не верю, хотя сам попал сюда через такой. Но я пришёл из другого мира, а Тьма – здесь, вон она, двести километров, и ты можешь любоваться ей хоть до посинения. Любая система, экосистема, должна как-то поддерживать себя, то есть размножаться. И я знаю, что их можно вывести искусственно, вот только как? Надо, всё же, подобраться к архивам "гебни", наверняка там полно ответов на мои вопросы. Но, пока, что знаю я? Тварь заводится там, где абсолютная темнота, и где раньше побывал человек. В пустой бочке из-под бензина её не появиться. Почему? Говорят про какие-то отпечатки ауры. Что это за "отпечаток ауры" такой? Хотя сам термин "аура" не признан официальной наукой, наиболее близким к научному, объяснением, будет - электромагнитное поле. Мы состоим из химических элементов, все процессы, происходящие внутри нас, это всё химия, пусть и с приставкой "био". Метаболизм, ходьба, бег, секс, приём пищи, сон - всё химия. И эмоции наши тоже химия, всё это работа желёз. Химия и электричество, без него тоже никуда, так что мы не можем не создавать поля. Может ли ЭМП создать "отпечаток"? Вот это очень сомнительно. Сам процесс появления Тьмы в закрытых помещениях противоречит этому утверждению, потому что поле создаётся вокруг нас, а Травка где заводится? По углам. И её губит свет, не метафизический Свет, а самые банальные потоки фотонов. Вспомним ещё такой момент - при контакте с Тварями, если человеку посчастливилось уцелеть, он, всё равно, подвергается некоему "заражению Тьмой", места вокруг ран чернеют, затем, если не принять меры, человек сам становится Тварью (?). Но есть лечение, и оно... Да, всё тот же свет. Хорошо, вот она завелась, но что потом? Как из "травки" получается монстр? И как получается, что при прочих равных условиях из темноты выходит или бандерлог, или бабуин, а то и коата? Объём? Нельзя впихнуть невпихуемое? Возможно, но почему тогда, в равном по объёму помещении может завестись или пяток бандерлогов, или пара бабуинов? А не имеем ли мы дело с неким организмом, способным на быстрые изменения внутри популяции, подобно рою насекомых. В муравейнике все яйца одинаковы, однако из одних выходят "солдаты", а из других "рабочие". И происходит это по мере необходимости. Так и тут, возможно, имеется некая условная "королева", или же система просто сама реагирует на нюансы окружающей среды. Например, есть лягушки, которые в зависимости от необходимости, могут в течение жизни менять пол, причём без всякого хирургического вмешательства, так же как и многие виды коралловых рыбок. Мало, пардон, баб? Ладно, чёрт с вами, член долой, мечет икру. Мужчин цапли пожрали? Всё приходится нам, женщинам, делать, даже мужиками быть. Поднатужилась, отрастила пенис, и давай резвиться. И, в отличие от транссексуалов, секс у них полноценный выходит, в смысле, потомство родится. Но вот вопрос – как? А не может быть так, что Твари выводятся из… нас? В смысле, не так, как в фильме "Чужой"*, но из нашей крови [*"Чужой" (англ. Alien) - научно-фантастический фильм ужасов режиссёра Ридли Скотта. Название отсылает к главному антагонисту фильма - Чужому, чрезвычайно агрессивному инопланетному существу, которое выслеживает и убивает экипаж космического корабля. Премьера фильма в США состоялась 25 мая 1979 года]? Вот так вышло, так нам "повезло", что только наша кровь подходит им для размножения. Кровососов же полно в природе, которым она нужна только для того, чтобы воспроизвести потомство, всякие комары и клещи не питаются ей, а лишь пьют, чтобы потом совершить акт любви. И, зачастую, сдохнуть после этого. Что в нашей крови может быть такого? Состоит она из плазмы, лейкоцитов, эритроцитов и тромбоцитов. Назначений у неё несколько, в том числе и борьба со всякой заразой. Что же в ней есть такого, что делает её столь желанной для Тварей? Состав? ДНК? Наша ДНК? А теперь вспомним, что Тварь может завестись только в месте, где побывал человек, пусть и довольно давно. Что мы могли оставить там, кроме "отпечатка" электромагнитного поля. И что там есть сейчас кроме мусора и пыли? Знаете, из чего состоит пыль? Обычная домашняя пыль? Среди всего прочего, минимум на 20 процентов из человеческой кожи. А в коже тоже есть наша ДНК. Не происходит ли там процесс сродни "бак посеву", когда некие микроорганизмы выращивается в определённой среде? Именно поэтому Травка и заводится по углам, где пыли больше всего. И в этот момент она очень уязвима к воздействию света. Итак, мы имеем - для появления Твари нужна темнота и наша ДНК. Можно сказать, что Твари размножаются, выращивая некие, назовём их "яйцеклетки", или "споры Тьмы", удобряя их нашей ДНК? Почему нет? Вуаль, облако чёрного дыма, скрывающее очертания, это что? Не может ли это быть облако из "спор" вокруг особи, готовой к размножению? И эти же "споры", попадая внутрь нашего организма, размножаются там, потому что два главных условия соблюдены – есть ДНК и, да, внутри нас тоже темнота, и не только в душе. То есть мы, в некотором роде, генетические родители этих монстров? Да-а, вот так номер! Ну да вернёмся к Тьме. Не имеет ли место ещё такой факт, что "человеческий" мир не очень для неё подходят, не нравится ей тут. Поэтому в местах, где Тьма укрепилась, формируется особый микроклимат, создающий более комфортные условия для выживания. И они уже не годятся для человека, отсюда и "давление Тьмы", физический, и порождённый им психологический дискомфорт. Там и атмосферное давление другое, и световой фильтр мощный, хотя именно непроглядного мрака нет. Может быть Тьма таким же пришельцем в этот мир, как и мы, провалившиеся люди? И, так же как и люди, она пытается выжить, что свойственно всем живым существам. Адаптантам, в какой-то степени, повезло, их организм подстроился под другие условия, правда не обошлось без некоторых изменений, как в плане физиологии, так и в плане сознания. Возможно, при столь быстрой мутации повреждаются определённые отделы головного мозга и люди, условно говоря, "тупеют", и им приходится заново овладевать определёнными навыками, носителями которого являются те немногие из них, кто как-то избежал этой участи. Отсюда и отсталость в технологиях, они сумели разобраться, как стрелять из ружья, но не знают, как его изготовить. Или же имеет место табу на определённые технологии, потому что кое-какими механизмами они пользуются, тем же оружием, пашут, запрягают лошадей в телеги, значит, есть и кузницы. Лошадей, между прочим, как-то вывели. В процессе этих размышлений я, внезапно, осознал, что адаптанты никакие не Твари. В смысле они твари, но не Твари. И вот почему. Ответ был у меня под носом ещё несколько дней назад, просто я, как всегда, за лесом не видел деревьев. Сейчас же моя логика проложила к этому выводу довольно извилистый маршрут, и начался он с лошадей. Да, с тех самых вороных, на которых адаптанты прискакали за нашими головами и внутренностями. Вернее, с мыслей о новой породе – адаптантская вороная – выведенной синерожими, я перескочил на наши финансы, отметив тот факт, что если бы не приписки и коррупция, то прибыль от уничтожения Тварей была бы ещё меньше. И вдруг подумал - а чего это нам не платят за лошадей? Это же мутафауна, нет? В брошюрке про всяких Тварей они находятся в разделе "Адаптанты", наравне, кстати, с коровами. Сведений, традиционно, не много - адаптировались, мутировали, "одомашниванию" человеком не подлежат. Но в перечне премий за их уничтожение стоит не просто пробел - их нет в перечне! А почему? Это же мутафауна! Да, коники не нападают на людей, но они служат транспортом адаптантам, то есть, логично же было бы платить за их уничтожение некую сумму, рублей триста, к примеру? Вот тут-то я и осознал, что никакие они не Твари, и адаптанты не Твари. Почему? Потому, что я их не чувствую! Они были близко, лошадь так вообще на расстоянии вытянутой руки, а мой "барометр" молчал. И заработал лишь, когда примчались гончие. Любопытно! Говорить об этом, конечно, не стоит, разве что Маше. И да, ни за какими скальпами я никогда не поеду. В том числе и по этой причине. А ведь корячится большая война, раз адаптанты на такие вылазки решились. Такого же никогда не было, насколько я знаю, самое известное их нападение было лет восемь назад, когда они вырезали целую деревню. А тут гляди, какую силу собрали, минимум три эскадрона, это сколько - сотни три-четыре? У нас вооружённые силы составляют, насколько мне известно, порядка трёх тысяч человек, плюс какое-то количество ментов и МЧСников. Конечно, такую атаку мы отобьём легко, кавалерия не сможет ничего противопоставить танкам. Но сам факт! Для нас же, если рассмотреть это дело через меркантильную призму, имеется потенциальный плюс - армию оттянут на север, уничтожение Тварей станет исключительно делом МЧС и граждан, то есть нас, стало быть, работы у нас прибавится. Надо бы броневичком каким обзавестись, что ли, имею же право. Если меня этих прав не лишат. Нет, у меня есть мощный административный ресурс, и я им воспользуюсь. Но, сначала, придётся подождать и выслушать, что за претензии ко мне возникли у нашего МВД. ГЛАВА 21. А претензии были. На допрос меня вызвали уже поздним вечером, почти в 23-00, как явствовало из протокола. Хмурый, неизвестный мне майор с суровым, волевым лицом, суконным голосом задал несколько стандартных вопросов, после чего потребовал рассказать, что именно произошло в то утро, когда погиб Рома. Я уже открыл, было, рот, поскольку решил, что есть подвижки с Клочко, но тут мой разум отвесил ментальный эквивалент подзатыльника. Осторожно! Эти люди тебе никакие не друзья. Будь это так, ты бы не сидел на нарах как король на именинах. Посему... - Позвольте, для начала, уточнить, в чём конкретно, меня обвиняют? Мужественное лицо мента исказила злобная гримаса: - Здесь вопросы задаю я! - Тогда мне нужен адвокат, - откинулся я на стуле. Для мусоров это была проблема. Статьи 51* в местной Конституции не было, хотя гражданам было гарантировано право на защиту [*Статья 51 Конституции РФ даёт право не свидетельствовать против себя и своих родственников]. А в присутствии адвоката уже гораздо сложнее загибать пальцы и орать, кто здесь главный. У них была одна единственная лазейка - граждане ВНР были ОБЯЗАНЫ давать показания в качестве свидетелей, и в этом случае, адвокат, получается, не нужен, поскольку вас ни в чём не обвиняют. Но свидетелей не сажают в камеры! Интересно, как он выйдет из этой ситуации? Вышел! По-иезуитски просто, и даже не нарушая закона. - Вас допрашивают в качестве свидетеля по факту убийства гражданина Назарука, - сообщили мне. - А, то есть, я не задержан? - обрадовался я. - Вы задержаны в связи с другими обстоятельствами, - отчеканил майор. - Какими? - Об этом вы узнаете в своё время. Ну что на это скажешь? Система. - Хорошо, - я сделал вид, что сдался, - что вы хотите знать? - Расскажите, что именно тогда произошло, все обстоятельства и как можно подробнее? - Произошло что? - уточнил я. - Вам же ясно сказали - убийство гражданина Назарука! - прорычал следователь. - А, это! Ну, так я ничего не видел, меня там не было в этот момент, - сообщил я. На лице следака заиграли желваки, он уставился в стол, и, наверное, секунд тридцать собирался с мыслями. - В ваших же интересах, гражданин Нагорнов, сотрудничать со следствием, - прошипел он, наконец. - Да я и не отказываюсь! - воскликнул я. - Вы спросили о подробностях гибели Романа Назарука, я ответил, что не знаю этих подробностей, потому что ничего не видел. Когда я вышел из дома, он уже умирал. - Из какого дома? - уцепился тот за фразу. - Из дома... э-э... адрес я запамятовал, - тут я врал напропалую, потому что нифига я не запамятовал, но в версии для "правоохранителей" это должно было быть именно так. - Из дома по …, - он продиктовал адрес. - Да, возможно, - осторожно согласился я. - Что вы там делали? - Пытался убить тварь. Тут я уже ничуть не кривил душой. - Откуда вам было известно, что она там? - угодил он в мою ловушку, потому что с этого момента мы говорили о разных существах. - Увидели что-то подозрительное, когда проезжали мимо, - снова ложь. - Что вы там вообще делали? - Охотились за Тварями, - ложь, но не совсем. - У нас официальное агентство, лицензия категории "А", - добавил я. - Как называется ваше агентство? Вот тут небольшой нюанс. Лицензию мы получали в спешке, открывать новую контору времени не было, поэтому документы мы оформили на действующее предприятие. Изменения в устав мы внесли ранее, в порядке диверсификации* расширив сферы деятельности, поскольку изначально я хотел всего лишь иметь охрану для нашего бизнеса [*Диверсификация, новолат. diversificatio — изменение, разнообразие; расширение ассортимента выпускаемой продукции и переориентация рынков сбыта, освоение новых видов производства]. Но название осталось прежним. - "Пряности и другия колониальныя товары", - недрогнувшим голосом сообщил я. Следак снова заиграл желваками, но опять нашёл в себе силы сдержаться. Вообще, возможно, не такой он и лох, и мы сейчас в буквальном смысле слова ведём интеллектуальный поединок, потому что цель этого допроса явно ведь не установление обстоятельств гибели Ромы. Срать этому менту на него с высокой колокольни, потому что он не записал ни одного моего слова. Возможно, конечно, что где-то стоит магнитофон, хотя я их тут не видел, или у него диктофонная память в голове, но хоть что-то он должен записать! Далее мы с полчаса лениво пикировались, я, по кусочкам, выдавал ему информацию, предельно лаконично отвечая на вопросы. Он даже, вроде как успокоился и перестал скрежетать зубами, как вдруг дверь открылась, и в кабинет без приглашения вошёл ещё один милиционер, на сей раз в гражданской одежде, но с печатью "мент" на лице, которую не вытравить ничем, как ни маскируйся. А он и не маскировался, просто встал рядом со столом, взял в руки какую-то папку, полистал её, кидая на меня периодические взгляды. И, в какой-то момент, вдруг, спросил: - Может, вас в общую камеру перевести? Вот оно как? То есть, этот майор с лицом сталевара был "хорошим", а сейчас пришёл "плохой"? Ну-у, ребят, чё как дёшево? - Ваше право, - я посмотрел ему в глаза. - Наше, - он снова посмотрел в папку, кинул её на стол, и сказал своему коллеге, - наверное, так и надо сделать. После чего вышел из кабинета. Мне же стало ясно следующее - он слышал всё, о чём мы говорили. А, значит, будут ещё каверзы. Допрос длился часа два, под конец я настолько захотел в туалет, что стало невтерпёж. К тому же, из-за ранения, я не мог нормально сидеть на стуле, и повреждённая половина филейной части свисала с краю, уж извините за подробности. И это было частью психологического давления на меня, потому что они прекрасно знали, что я был недавно ранен, я заявил об этом, когда меня ещё только оформляли в камеру. И мои слова записали в акт, вот только реакции они никакой не вызвали. И сейчас этот урод наслаждался моими мучениями, и игнорировал мои просьбы отпустить "по-маленькому". В конце концов, мне это надоело и я, поёрзав, расстегнул ширинку и достал кран, благо руки мне связали впереди. Мусор выпучил глаза и побледнел от гнева. - Вы что себе позволяете? - зашипел он. - Собираюсь поссать, - сообщил я. И спросил, в свою очередь: - Что? Я вам пять раз сказал - я хочу в туалет. Вам похуй. Получите. Следак, вероятно, подумал, что я прямо сейчас всё и сделаю, и даже могу попасть на него, поэтому очень резво вскочил и, опрокинув стул, метнулся в угол. - Охрана! - заорал он. В кабинет влетел дюжий молодец с погонами сержанта. - Выведите его в туалет, - с видимым облегчением скомандовал мент, заметив, что мой змей скрылся под одеждой. Эта выходка стоила мне определённого комфорта. Хотя моя камера и не была номером в отеле "Хилтон", но всё познается в сравнении. После допроса меня перевели в другое место, где томилось сразу семеро арестантов. Два или три человека были настоящими маргиналами, я даже не знаю, как они выживают в этом мире, потому что бомжевать тут не получится, слишком суровые условия для этого, и экономические, и погодные, и природные, я имею ввиду Тьму и Тварей. Но эти были натуральными бомжами, грязными, вонючими и оборванными. Один из них спал прямо в луже блевотины и его это, судя по всему, совершенно не беспокоило. Ещё трое были из "блатных", этих тоже видно сразу. Они оккупировали часть топчана подальше от бомжей, а он тут был один, словно гигантская кровать, и занимал всю ширину камеры от стены до стены. В отличие от моего "номера" ни дерматина, ни какой другой подложки на нём не было - только голые доски, отполированные чьими-то телами, и впитавшие в себя всю их грязь и испражнения. Параша в углу была даже без затычки и в камере сформировалась очень специфичная атмосфера. Седьмой же арестант, к моему удивлению, оказался знакомым, пересекались по прошлой работе, бывший сотрудник компании "Призма", которая занималась у моих бывших работодателей официальной мародёркой. Звали мужика то ли Архип, то ли Аристарх, какое-то архаичное имя, в общем. Он меня тоже узнал, поздоровались, затем меня представили смотрящему. - Сыч, это Костя Нагорнов, - чуть поклонившись, обратился мой знакомый к сидевшему в центре уголовнику. - А Костя чё, говорить не умеет? - насмешливо спросил тот меня. - Умеет, - сообщил я. - А-а, - обрадовался он, - ну давай, присаживайся, поведай нам, как тебя занесло в такое место? Присесть мне было сложно. Уркаганы сидели у самой стены, и мне пришлось бы или повернуться к ним в пол оборота, при этом нагрузив как раз раненую часть тела, или усесться с ногами, как они, по-турецки. Что же не было вариантом, поэтому я остался стоять. Но объяснил, что ранен. - Гы-гы-гы, - заржал один из зеков, молодой парнишка лет двадцати, идеально подходящий под определение "шнырь". - Один раз – не пидорас? - Не пидорас, - подтвердил я. - Точно? – спросил Сыч. - Ты за закон в курсе? - Какой закон? – поинтересовался я. - Если ты, это…, - вместо него начал отвечать Архип (так его, вроде, зовут), но Сыч перебил. - Если ты "петух", то должен сказать об этом, чтобы непоняток не было. И не ссы, тут тебя дрючить никто не будет. Ну, если сам не захочешь. На этих словах шнырь снова заржал. - Нет, я не "петух", - ровным голосом ответил я. - Ну, как скажешь, - вздохнул Сыч. А я заметил, что третий уголовник, по виду так не многим уступающий Валере "Шварценеггеру", очень нехорошо зыркнул в мою сторону глазами. - Сюда за что попал? – продолжил расспросы смотрящий. - А хрен их знает? – пожал я плечами. - Хрен ничего не знает, - тут же заявил шнырь, но Сыч бросил в его сторону быстрый взгляд, и тот утух. - Следователь у тебя кто? – спросил он меня. - Полторацкий, майор. - Знаю, - кивнул он головой, - сука ещё та. Короче, присаживайся, за правила тебя Демид просветит. Демид! И почему я думал, что Архип? Сижавые в полголоса завели свои разговоры, а мы с Демидом присели на середину топчана, и завели свои. Сначала перебросились парой фраз, потом повспоминали общих знакомых, сам он угодил сюда за какие-то финансовые махинации, что было неудивительно. Там каждый второй был Стасом Стыцко. - В общем, смотри, - вполголоса бормотал Демид, - тут, на самом деле, правильное много. Тут, это в тюрьме, потому что мы перешли к моему ликбезу в этой части. - Главное, за базаром следи. Вот сказал ты кому-то – пошёл нах…, а здесь это буквально понимают. "Опускают", на самом деле, только чушков всяких, ну или насильников, там. Но обычного человека нельзя просто так опустить, это не по понятиям. Поэтому если ты так говоришь, то ты его, стало быть, в пидоры метишь. За это отвечать придётся. Поэтому всегда думай, прежде чем сказать. Лучше, вообще, спросить, что и как, если в хату, ну, в смысле, в камеру попал. Кто, мол, старший, есть ли нюансы какие. Тебе всё расскажут, это блатным нельзя не знать эти вещи, а с обычного человека спроса нет. Но если ты пидор, то должен сказать, неважно, в зоне тебя опустили, или ты с воли пришёл, типа гомосек по жизни. Такие люди отдельно сидят, и их касаться нельзя – зашквар. Поэтому никогда не жми руку незнакомым людям, потому что зашквар, это всегда зашквар, без разницы, знал ты или нет. Много чего поведал мне Демид, видимо богатый у него опыт отсидок, только непонятно, когда успел, здесь же нет тюрем, только КПЗ, или зоны на известковых карьерах. Но оттуда редко кто живым выходит. И уж второй раз точно не попадается. Под конец я начал клевать носом и, в какой-то момент, несмотря на ужасную обстановку, задремал. Проснулся же от того, что топчан, несмотря на кажущуюся монументальность, содрогался от какой-то яростной возни. Открыл глаз и увидел такую картину – в углу жались бомжи, все трое, причём они каким-то образом ухитрились занять минимум места, словно это была одна вонючая кучка тряпья, но с тремя одинаковыми головами. На половине уголовников всё было иначе – шнырь лежал на спине и держал Демида за шею, одновременно обвив его тело ногами. Вторая рука зажимала парню рот. Громила держал ему ноги, причём размера его ладони вполне хватило, чтобы прижать к топчану обе лодыжки разом. Второй ручищей он держал левую руку Демида. Сыч держал его правую руку, повернув ладонью вниз, и из-под её предплечья вытекало что-то густое и тёмно-красное. Часть этого просочилась через доски лежака, но основная масса, не в силах проникнуть через отполированный слой грязи, медленно растекалась по топчану и уже почти добралась до меня. Рядом с этой рукой я заметил тускло блестевший осколок стекла. Превозмогая боль, я вскочил, как ошпаренный, громила злобно зыркнул на меня из-под нависших надбровных дуг, но Сыч, отняв правую руку от запястья Демида, поднёс к губам, вытянув указательный палец. Демид умоляюще смотрел на меня широко открытыми глазами, раза два или три он попытался дёрнуться, но уголовники держали его крепко. Наконец, глаза у него закрылись и голова, с глухим стуком, упала на доски. Шнырь ловко вылез из-под обмякшего тела, а бугай, легко, словно куклу, повернул его так, что создалась иллюзия, будто человек спит, вытянув правую руку. Правда, спать ему пришлось рядом с лужей крови, но это же ничего, бывает? - Тебя мусора прессануть хотели, - тихо сказал Сыч, подойдя ко мне вплотную, - подписали нас. Год рудников скостить обещали. Год, это много. Он вздохнул. - Только… Люди говорят, только Костя Одноглазый волхва поймать может. Поэтому, когда поймаешь, от Сыча привет передай. Он протянул мне руку, и я её пожал. - А Демид сука был, его Полторас "наседкой" к тебе подсадил, так что… Да? А я и не подумал об этом, впрочем, для меня его смерть всё равно ничего не меняла, нечего мне было ему рассказать. Но всё же стало противно, и даже не жалко - собаке собачья смерть. - Вскрылся Демид, понятно? – это он уже громче сказал обитателям вонючего угла. - И вы ничего не видели! Трёхголовый бомж закивал нечёсаными бородищами. - Ты тоже не видел. - Чего не видел? – спросил я. В глазах у Сыча что-то мелькнуло, но затем он понял, о чём я, и слегка улыбнулся. - И ещё, люди говорят, у мусоров предъява к тебе какая-то есть. Так что будь осторожен. - Спасибо, - ответил я, ещё не придя в себя окончательно от увиденного, и вообще произошедшего. - Начальник! – заорал, тем временем, шнырь, барабаня по двери камеры ладонью. - Начальник! Тут у тебя арестованный вскрылся! Непорядок, начальник! Рассвет я встретил в "своей" камере, и даже мою рубашку - наволочку никто не украл. Антон проник через милицейские кордоны только к полудню, беседовали мы в присутствии конвоира, поэтому сообщил он мне только самое основное – на меня написал заявление господин Закиров, тот самый, что сунулся под мои пули, и которому я прострелил ноги. Дело возбудили по статье "Покушение на убийство" и это было серьёзно. Со следователем Антон ещё не разговаривал, и сейчас мне нужно было подписать прошение о предоставлении мне адвоката. Адвоката он уже нашёл, разумеется, в своей бывшей конторе, но самого лучшего, одного из Равиновичей. К слову, единственного. Вторым на вывеске значился его брат, оставшийся дома, в их слое. У самого Антона опыта ведения уголовных дел не было. И это были не дешёвые услуги, между прочим, на стадии следствия минимум десять тысяч. Однако у нас были хорошие шансы на перевод меня или под домашний арест, или под наблюдение врачей, потому что выписку из госпиталя в Бродах я, предусмотрительно, забрал. Прокурор, гнида, на диагноз военных врачей внимания не обратил, но отмахнуться от факта ранения не смог, поэтому назначил врачебную экспертизу, которая и должна была определить, где мне будет комфортнее восстанавливаться – на тюремных нарах, или дома? И, понимая своё состояние, и тот факт, что врачи, даже за деньги, против ментов не пойдут, готов был спорить, что вердикт будет однозначным – камера. А вот кого ещё наймут мусора, чтобы меня "прессануть" - это вопрос. Хорошо хоть разрешили свидание с близкими, то есть с женой, она даже слезу пустила, правда, совсем чуть-чуть. - Кость, может Карташову позвонить? – с отчаянием спросила она. - Может, - согласился я. - Только тогда мы не узнаем, где именно и кому я дорожку перешёл. И чего нам ждать в дальнейшем. Закиров этот не сам же "телегу" накатал. - Не сам, - встрял Антон. - Инга видела у больницы машину Беркероглу, мы проверили, к нему он приходил. Вот, значитца, как? Мой старый враг из норы вылез? Сука, надо было взорвать его тогда, к хренам собачьим, и не имели бы сейчас головняка! Сколько же он ему заплатил, если тот от двадцати штук компенсации отказался? А он отказался. Заявил, что только когда я буду за решёткой, он почувствует себя отомщённым. Проблемой было то, что мы, пока, не могли даже сунуть нос в материалы дела, обвинения-то мне не предъявили. И этот прессинг? Что, Абульфат и ментам отбашлял нехило? Ой, как плохо. Закон, он ведь, как известно, что дышло – куда повернул, на то и вышло. И кто сейчас поворачивает это дышло? Может, пора звонить Игорю Андреевичу? Или погодить? Господин Равинович денег зря не брал. Уже к вечеру у нас были кое-какие сведения, а к обеду следующего, пока мы ждали решения врачебной комиссии, он рассказал ещё кое-что. Включая главную новость – поймали Клока. Оказывается, его подобрали добрые люди в нескольких километрах от того места, где я его подстрелил. Сучёныш истёк-таки, кровью и потерял сознание. Пока он приходил в себя на больничной койке, его опознали, и вот тут начались странности. Городское УВД тут же изъяло его под свою ответственность и сейчас он проходит курс реабилитации в медпункте при СИЗО, что, вообще-то, нонсенс. Вообще, всё, что с ним связано, очень сильно засекречено, но ему удалось разговорить следователя, который вёл дело о поджоге нашего "Кюбельвагена". Кстати, это обошлось мне ещё в тысячу рублей. Его самого от дела отстранили, забрав все материалы, и всё выглядело так, что Клок этот очень важен для ментов. Тогда за что меня прессуют? Я же тоже хочу задать Клочко пару вопросов, и, если что, это благодаря мне его и поймали. Вернее – нам, Инга выследила, я – ранил, а Рома Назарук вообще свою жизнь на это дело положил. Что же за хрень-то такая, а? Гадал я недолго, всего пару дней, потому что, вопреки моим ожиданиям, врачи вынесли однозначный приговор – в палату. Да, я лежал прикованный к койке, оказывается, у них тут есть и наручники, и отпирал меня караульный мент, просиживающий штаны в коридоре. Но я, хотя бы, мог не так опасаться за своё здоровье и питаться нормально, а то тюремная баланда восторга у меня не вызвала. И ещё я видел Машу, пусть всего полчаса, но каждый день, и это придавало мне огромный запас сил. Отпустили меня внезапно, на третий день, уже целый подполковник, лично распорядившийся снять наручники. Он получил моё согласие заехать сегодня же в ГУВД "на беседу". И на мой вопрос – почему это правоохранительный флюгер вдруг развернулся на 180 градусов – ответил: - Вам знакома такая фамилия – Клочко? - Да-а, - медленно подтвердил я, уже подозревая, что услышу дальше. - Вчера ночью он сбежал. При этом погиб наш сотрудник. Есть ещё кое-что, но…, - он посмотрел на адвоката, - я бы хотел обсудить это лично с вами. Невероятно, но факт – Клок совершил побег из-под стражи, будучи ещё не совсем оклемавшись от ранения. При этом погиб угадайте кто? Да, мой знакомый, майор Полторацкий. От этого дела уже и так разило, как от выгребной ямы, так в неё ещё и свалились, каким-то образом, все мои недоброжелатели – Клок, Абульфат, Закиров, хотя мне его, в чём-то, жаль. Фактически, он попал под горячую руку, только вот какая странность – пистолетика-то при нём не оказалось, а я, хоть и одноглазый, очень хорошо могу разобрать, что человек держит в руках. И он достал ТТ. А вот в протоколе никакого ТТ не фигурирует, и жена его утверждает, что никогда не видела у него оружия, равно как и её сестра. И я готов поставить свой Кольт, что это она пистолет муженька и припрятала. Так что не совсем жертва господин Закиров, врать нехорошо, поэтому хрен ему, а не компенсация. Было же ещё что-то, было, мне Сыч в камере открытым текстом сказал – у ментов на меня зуб, это они и Беркероглу подтянули, видимо он спонсором компании против меня выступал, и Закирову объяснили, что и как. Вот только что делал Полторацкий у Клочко? Ну, как вариант, брал показания. И тут выяснилось нечто любопытное. Об этом мне поведал подполковник Зорин, начальник всего "убойного" отдела ГУВД по городу Вышинский. Беседовали мы в его кабинете, с глазу, на глаз, без свидетелей и посторонних. - Скрывать не буду, - пробурчал он, отводя глаза, - опозорились мы по-крупному. Мне о вас кое-что известно, тов… господин Нагорнов, - здесь он решил, что будет правильным найти мой взгляд, - поэтому скажу как есть – хотите, раздувайте дело. Ваше, как говорится, право. Но, если вы готовы меня выслушать, то вот вам моё слово – это была частная инициатива нашего сотрудника, проверку мы уже проводим, выводы будут сделаны. Поэтому вам больше нечего опасаться неправомерных действий сотрудников нашего ведомства. Более того, по любым, подчёркиваю, по любым вопросам, вы можете обратиться ко мне лично. Под "частной инициативой" подполковник имел в виду некую комбинацию, которую провернул майор Полторацкий под носом у начальства. Подробности этого дела они сами до конца не разгребли ещё, потому что главные действующие лица сошли со сцены, один в землю, второй – в неизвестном направлении. Как именно этой гниде Клочко удалось сбежать, тоже непонятно, майор, зачем-то собрался везти его на некие "следственные действия", раздал конвою противоречивые указания, и, в какой-то момент, их подопечный выпал из поля зрении. А потом они увидели лишь истекающего кровью Полторацкого, которому кто-то, вероятнее всего Клочко, перерезал горло. Исчез служебный пистолет, деньги, документы, и, как выяснилось, личный автомобиль мента-неудачника. Были у меня некоторые подозрения, самыми очевидным напрашивались алчность и коррупция, и это было вполне в духе Клока – наобещать золотые горы, а потом кинуть, в том числе и вот так, чтобы обрубить концы. Но любопытно было послушать, что ещё выложит господин Зорин. Ещё меня терзали смутные сомнения, что моё столь быстрое освобождение связано с одной фамилией, на это, кстати, вполне мог намекать сам подпол, говоря о том, что он знает, кто я такой. И очень не хочет, чтобы я поднимал волну. Вон, даже договориться пытается, почти что дружбу предлагает. Нет, иметь такой чин в знакомых дорогого стоит, только… Долго он просидит в этом кресле? - Что с Закировым? – спросил я. Подполковник сморщился, словно ему попалась целиком горошина перца. - Вопрос закроем, - он снова отвёл глаза. - Да я уже понял, что закроете, но, всё же. Как так вышло, что через него на меня давить стали, и самое главное – зачем? - Вот мы и пытаемся понять! – с отчаянием в голосе воскликнул начальник покойного Полторацкого. - Он лопочет теперь, что это наш сотрудник его подбил, якобы обещал избавить от ответственности за незаконное хранение оружия. - А Беркероглу? - А-а, он в отказку пошёл, но Закиров утверждает, что слышал разговор о крупной сумме, тысяч пятнадцать, якобы. - Погодите, то есть, Закирову денег не предлагали? – уточнил я. - В том-то и дело, что нет! Когда ваш человек пришёл к нему с предложением компенсировать ущерб, майор Полторацкий вызвал в больницу Беркероглу и велел Закирову повторить слово в слово, что ему говорили. А потом потребовал увеличить сумму. На что Беркероглу сказал, что они договаривались на пятнадцать. Разошлись они, по словам Закирова, злыми, и наш сотрудник, гм, бывший, пригрозил ему, что бы тот молчал о том, что слышал. - То есть, пистолет был? – снова уточнил я. - Выходит, был, - подтвердил подполковник. - Только, непонятно, куда делся. Сейчас снова женщин этих трясём, кто-то из сотрудников, прибывших на тот выезд, вспомнил, что пистолет точно был. Выходит, это Полторацкий его из материалов дела изъял. С этим тоже разбираемся сейчас. То есть, ушлый майор решил срубить денег, договорившись с Беркероглу, что посадит меня, и подтасовал материалы дела? Могло так быть? Похоже, о нашей "дружбе" с Абульфатом полгорода знает, и нападение на меня было, и подозрения свои я не скрывал, так что он вполне мог состряпать эту комбинацию. Только, такой вопрос - при чём здесь Клок? Дело, изначально, вёл не Полторацкий. Его вообще не было, дела, была проверка по факту причинения вреда здоровью и правомерности применения оружия мною. И вдруг, Закиров пишет заявление, и машина очень быстро набирает обороты. А это значит, что Полторацкий действовал не один. И снова мы возвращаемся к главному – при чём здесь Клочко? - Товарищ подполковник, а ведь Полторацкий не мог провернуть всё это один, - выложил я свои соображения, - поэтому, вы меня, конечно, извините, но вашему обещанию грош цена. Тот побагровел, но сдержался, даже не сказал ничего. - У меня есть сведения, что у кого-то в вашем ведомстве на меня конкретный зуб, и… - Откуда? – перебил он меня. - Птичка на хвосте принесла, - улыбнулся я. – Неважно это, на самом деле, я уже и так понял, что меня именно раздавить пытаются. Или даже устранить. Согласитесь, это же не стоит простреленных ног? Максимум, что мне грозило – год каторги, ну хорошо, хорошо, исправительных работ, - поправился я, видя настоящую муку в его глазах. Надо же, какие мы щепетильные. - Но это не отменяет главного вопроса – кому это было нужно? - Вот с этим мы и разбираемся, - ответил подполковник Зорин, - и разберёмся. Даю вам моё слово. Ну-ну, как там поговорка про слова и уши бога? Но обострять конфликт всё же, не стал – обещают разобраться? Ну, хорошо, поверим, тем более что это мне, по большому счёту ничего не даст. Ну, подниму я вонь, мой враг в этой конторе уйдёт в тень, а потом нанесёт коварный удар. Нет, тут по-другому надо. Думать надо, очень хорошо думать. Может, мне ещё пару дней в одиночной камере провести? - Это ты? – спросил я Машу, когда с трудом закончил исполнение супружеского долга. Не знал, что эта часть тела так важна при, гм, этом. - Да, - не стала она юлить, - просто… Кость, я всё понимаю, но ты мне нужен целый и невредимый, ты уж извини меня. И я тебе не могу обещать, что не поступлю так и впредь. Да, моя жена просто взяла, да и позвонила Игорю Андреевичу. По роковому стечению обстоятельств, в это же время Клочко перерезал горло Полторацкому, так что всё вышло как нельзя кстати. Не знаю, может она и права, может, это нужно было сделать раньше, а не играть в казаков-разбойников, рискуя собственной шкурой. Хорошо, мне попался "честный" вор по кличке Сыч, а так ведь это я вполне мог лежать на месте Демида. Да, вопросы так и остались без ответа, но ведь лучше искать эти ответы на свободе, чем в тюремной камере. Конечно, сейчас для нас всё усложнилось, потому что Клочко проявил себя уж полным беспредельщиком, три трупа на нём, и это за неполный месяц. Питаю я надежду, что менты хотя бы в этот раз не облажаются, и будут по-настоящему ловить этого упыря, всё же погиб их коллега, хотя и гнида порядочная. Да, что-то я действительно, в самое дерьмище угодил. А всё Бессонница, он меня в это втравил! Кстати! А не подписать ли ментов, чтобы они и его поискали, мало ли, может, Арсений тоже знает кое-какие ответы. Точно, это идея! Дождь хлестал так, словно природа перепутала лето с осенью, и случайно перескочила на отметку "ливень". Только ливни имеют свойство быть кратковременными, а этот хлещет уже почти сутки. Так и ждёшь, что вот-вот грянет гром, но в это время года гроз, обычно, не бывает. Наш "Додж" остановил патруль, я, опустив окно, раскрыл документы и хмурый милиционер посветил в салон машины фонариком. - Дальше нельзя, - сообщил он. - Машину поставьте вон там. Постовой показал лучом фонаря на покрытую слоем воды площадку, где уже стояло несколько автомобилей, преимущественно "Эмки" или "Опели". - Вы останьтесь, - опустил он голову пониже и обращаясь к Гоше, - разрешение только на вас. На "вас" - это на меня. Ну, ничего не поделаешь, зелёный макинтош уже на мне, только накинуть на голову капюшон и всё, я почти недосягаем для осадков. Второй раз документы у меня проверили уже на КПП, устроенном на въезде в микрорайон "Маленькая Венеция", или, официально – "Посёлок Прибрежный". Я спросил, куда мне идти, получил направление, протёр очки, поскольку дождь умудрялся заливать лицо, и потопал по покрытым слоем воды тротуарным дорожкам, выложенным серой плиткой. Возле интересующего меня дома был устроен ещё один кордон, было очень много людей, но большая их часть, казалось, ничего не делает, а лишь слоняется просто так, или о чём-то беседует друг с дружкой. У сходен, ведущих с мостков на понтон, стоял ещё один страж порядка, в таком же, как у меня, плаще и я подумал, что мы сейчас, как в бане, все равны - нет ни сержантов, ни лейтенантов, ни полковников, ни гражданских, ни чекистов, а есть только мрачные фигуры в одинаковых мокрых плащах. Милиционер включил фонарик, вытащив его из-под макинтоша, но чей-то голос позади меня громко сказал: - Пропустите его! Милиционер сделал шаг в сторону, я ступил на трап и почувствовал, как понтон едва заметно качается на волнах. Да, я пришёл в самое закрытое место в городе, где обитает элита элит нашей республики – посёлок небожителей на воде. На пороге дома стоял ещё один стражник, этот снова проверил документы, посветил мне в глаз, хотя я был в очках, чуть дольше, чем нужно, пригляделся к повязке, но, всё же, пропустил меня внутрь. Там я столкнулся с проблемой – единственная попавшая в моё поле зрения вешалка была сплошь занята зелёными дождевиками. Под ней уже натекла изрядная лужа, и я, внезапно, подумал, что прислуге Карташова придётся попотеть, чтобы убрать весь этот свинарник. И ещё я не совсем понял, как мы разберёмся, где чей плащ, разве что у служивых они все пробиркованы. Как там гласила армейская поговорка? Солдат без бирки, что п… - ну, кто служил, тот в курсе. А вот мой плащик без всяких опознавательных знаков, так что повешу-ка я его на вот этот чудесный стул, явно прибывший сюда прямиком из Германии. Пристроив верхнюю одежду, накрыв её "бейсболкой" и задрав на лоб очки, я пошёл туда, где наиболее громко звучали голоса, то есть на второй этаж. В какой-то момент мне показалось, что лестница уходит из-под ног, но затем я вспомнил, что это плавучий дом, и это здесь норма. Интересно, каково тут в шторм, они на Урмани, хоть и редко, но бывают. Карташов беседовал с каким-то генералом и я, спустя пару секунд, понял, что это сам Касатонов, новый шеф МГБ. Игорь Андреевич заметил моё появление, извинился перед чекистом и поспешил в мою сторону. - Идёмте, - коротко бросил он вместо приветствия, и провёл меня по небольшому коридорчику к дверям кабинета. - Игорь Андреевич, - окликнул его ещё какой-то чин. Но Карташов лишь махнул рукой: - Не сейчас. Выглядел премьер-министр, прямо скажем, не лучшим образом. И без того невысокого роста, он, казалось, уменьшился ещё больше, плечи проникли, черты лица заострились, и я подумал, что красные глаза у него, это не от недосыпа. Час назад меня оторвал от важных дел стук в дверь, и пришлось на самом интересном месте топать в прихожую, выслушивать извинения коменданта, одеваться и спускаться вниз, где ждала снятая телефонная трубка. - Константин, это Карташов, - проквакала она, едва я сказал "да". - Приезжайте ко мне домой. Прямо сейчас. - Что-то случилось? - спросил я, уже и так понимая, что да. И дело не только в самом факте звонка - даже ужасное качество связи не смогло исказить отчаяния в его голосе. - Да, случилось. Катю убили. Приезжайте, вы мне нужны. Охренеть! Катерину-Катеньку! Ну ё..., ну бл...! Да что ж за жизнь-то такая! Я коротко ответил - "еду", нажал на рычаг, отпустил, дождался гудка, и набрал новый номер. Объяснил коменданту общаги, где жил Гоша, что нужно, дождался, когда он добрался до аппарата, и, уже без объяснения причины, велел гнать ко мне домой. - Маш, Катерину, ну, подружку Карташова, убили, прикинь! - сообщил я супруге, едва вошёл в квартиру. - Да ты что! - воскликнула она, прижав ладони к губам. - Да, просит приехать, подробностей не знаю, так что я, наверное, не скоро обратно. Может, это, Ингу попросить здесь побыть? - Кость, - Машка состроила гримаску, - я не маленькая, справлюсь. Да уж, Инга ей едва до плеча достаёт. И ещё, моя жена её недолюбливает, не знаю, может ревность в ней говорит, хотя, клянусь вам, оснований для этого нет. Странный они народ, бабы, к Алёне не ревнует, а "амазонку" на дух не переносит, хотя поставь их рядом, и сразу всё понятно будет. Но самое-то главное, что все они внизу будут, потому что пьедестал занят одной-единственной. А вот у моего хорошего знакомого такую единственную кто-то забрал. Хреново! ГЛАВА 230. - Это была Тварь, - заявил Игорь Андреевич, едва я уселся в удобное полукресло. Сам он остался стоять, нервно сцепляя и расцепляя руки. Пока я выпучивал глаз, он произнёс: "Да, к чёрту!", подошёл к вырезанному из цельного куска капы* огромному глобусу, нажал на невидимый мне рычажок и откинул верхнюю его половину вверх [*Кап, капокорень – нарост на дереве, часто служит материалом для различных поделок]. Внутри был устроен мини-бар, в специальных выемках стояли разнокалиберные бутылки, а ближе к "экватору" разместились небольшие серебристые стопки, тоже разного размера. Он вытащил необычно выглядевшую бутылку тёмного стекла, пару стопок, по виду грамм на сто, и, не закрывая крышки, поставил это всё на стол. Тёмная жидкость плеснулась в стаканчиках, Карташов продвинул мне один, и мы, не чокаясь, опрокинули их содержимое в глотки. Тут я узнал бутылку - это был мой презент ему за Сортировку. Да, это коньяк. Прости, Мамука, но у тебя - бренди. А это - коньяк. - Трясёт до сих пор, - произнёс Карташов, хотя я никакого тремора у него не заметил. - Вы понимаете, я её впустил. Я! Я не перебивал и не торопил, пусть выговорится. - Катя была наверху, ну, в..., - он тяжело вздохнул, - в спальне. Я открыл дверь, и эта... это... Я испугался, понимаете? Испугался и... Я не знаю, почему она не тронула меня. Не знаю! За всё время нашего общения я никогда не слышал, чтобы этот человек кричал. Да какое кричал, он даже голос не повышал, а сейчас... - Потом я услышал, как... Как она кричит... Там... И я не мог... Понимаете, я ничего не мог сделать! У меня было ружьё, и пистолет, но... Я не понимаю, мы же на воде! Я был не готов, всё оружие было наверху. И когда я поднялся... Карташов налил себе почти полный стаканчик и выпил залпом. Секунду или две он стоял, зажмурившись и сморщив нос, но потом сделал вдох, и его взор странным образом прояснился. - Костя, мне нужно, чтобы ты нашёл, тех, кто это сделал. Это я уже понял, едва прозвучало слово "Тварь". И да, я приложу все усилия, чтобы выполнить его просьбу. И начинать надо прямо сейчас. Вопросов было много, я потратил некоторое время на то, чтобы упорядочить их в голове и, наконец, спросил: - А куда Тварь делась потом? - В этом и странность, - он, наконец, решил сесть, вернее, упасть в кожаное кресло, я так понял, беседовали мы в его рабочем кабинете. - Ещё коньяк? Я помотал головой. - А я... хотя нет, меня развезёт, а сейчас я должен... В общем, что... А, да, Тварь... Он уставился на что-то, видимое лишь ему одному. - Я не могу понять, почему этот монстр не тронул меня, не могу! Я же открыл ему... - Э-э, извините, Игорь Андреевич, давайте по порядку, это во сколько было? - А, часа два, нет, уже три назад. Боже, - прошептал он вдруг, закрывая лицо ладонями, но быстро совладал с эмоциями. - В общем, мы ждали... кое-кого... И... Костя, я могу считать вас своим другом? - Да, - без раздумья ответил я. - Вот и вы считайте меня своим другом. В общем, это была игра... Понимаете? Ну, мы позволяли себе... Разное... В постели... И мы ждали, что придёт ещё одна, гм, девушка. Карташов не краснел, но было видно, что говорить ему об этом неловко. - Игорь... Андреевич, вы рассказывайте, просто. И всё. - Да... Я не стесняюсь вас, это... Это моя личная жизнь, понимаете? Моя! Наша! Была... И, если это всплывёт... - Не всплывёт! - заявил я. - Не всплывёт. Но, раз уж вы начали говорить, то продолжайте. Вы ждали, гм, гостью, так? Кстати, где она? - Она опоздала, из-за дождя такси застряло, пока водитель выбрался, уже... Уже всё случилось. И её... Её уже не пустили сюда. Официально она моя домработница, так что вопросов возникнуть не должно. Ну, я бы так не сказал, для себя уже обозначил первого, вернее, первую подозреваемую. - Мне понадобятся все данные на это женщину и... Мне нужно будет задать ей пару вопросов. - О! - Карташов на секунду задумался. - Не вижу проблем. - Где она сейчас? - О, так... Дома... Наверное? - Попросите её приехать. - Но... Понимаете, я... Я скрыл это от... От следствия. - Плевать. Она кто официально, домработница? У вас там, внизу, срач. Его кто, вы убирать будете? - О, да, это, действительно, разумно. Он тут же взялся за стоящий на столе телефонный аппарат. - Всё нормально, она приедет, - сообщил премьер спустя пару минут, хотя я и так слышал почти весь разговор. - Итак, пока она едет. Вы ждали, что она придёт, открыли дверь... Как? Давайте по секундам вспомним, как всё было. - Ну, я был внизу, раздался стук в дверь и я... Я открыл. Понимаете, здесь... Здесь не бывает чужих. И если стучат, то только свои. Охрана всегда звонит... - О, охрана! - я сам перескочил с одного на другое. - А где была, кстати, охрана? И кто они, охранники эти? - Э-э, в общем, здесь смешанная охрана получается. Прибрежную зону охраняет милиция, там стационарный пост. Я кивнул головой, видел. - У моего дома ещё один пост, перед мостками. Там уже госбезопасность. Обычно два человека, как они меняются я, честно говоря, не знаю, но люди одни и те же, человек шесть, наверное. - А... Президент, он где? - сунул я нос в государственную тайну. - О, Сидорин, он в другой части посёлка, понимаете, так нужно для безопасности. Я понял - чтобы, если не дай боже, что-то случился, то хотя бы один выжил. - Ясно. Итак, в дверь постучали и вы... Просто открыли? - Ну, да, я же говорил... - И... Что потом? - Потом? - Карташов снова сцепил и расцепил пальцы. - Я понял, что что-то не так, потому что за дверью никого не было, вернее, за дверью было темно, хотя там должна была гореть лампа. Но она, видимо перегорела, потому что... В общем, я как-то понял, что там... опасность, и попытался закрыть дверь, но оно... Это ударило по ней и меня отбросило в сторону, а она, Тварь ворвалась в дом, и... - Погодите, погодите, - остановил я его сбивчивый рассказ, - то есть, Тварь ворвалась в дом, и не напала на вас, так? На каком расстоянии вы были? - Ну, я не знаю, метр, полтора. Я упал, понимаете, и был, фактически, за дверью. - Так, Игорь Андреевич, я понимаю, что это всё для вас очень тяжело, но давайте пройдём через это ещё раз. Вот вы упали, Тварь что? Ворвалась в дом, и…? И вы можете хоть как-то её описать? - Описать? - министр задумался. - Не знаю, не уверен. Чёрное, чёрная тень. - Ну, размер, - я показал ладонью высоту от пола. С размерами тоже было непонятно. Выходило, что или это неизвестное мне существо, или у страха глаза велики. Судя по словам Карташова, это был какой-то бабуин-переросток. Не "недокоата", и не гончая, после детальных расспросов всё же удалось выяснить, что это был, скорее всего "примат". Игорь Андреевич даже попытался его нарисовать, но вышел лишь какой-то клубок черноты. Ладно, продолжим. - Она кидалась в вашу сторону? - задал я очередной вопрос. - Э-э, нет, - ответил тот, чуть подумав, - нет. Сразу помчалась наверх. - Вот как? Это было странно. Ладно, разберёмся, возможно, он просто не говорит всего. - И потом вы услышали крики? - Да, - Карташов тяжело вздохнул. - Через сколько вы поднялись наверх? - Минуты через две, вспомнил, где у меня ещё оружие, пистолет, взял его и побежал. - А охрана? Тут до берега сколько, метров десять всего? Охрана-то где была? - А, да, охрана! Там, у дома спикера, тоже заметили Тварь, они побежали туда... - Ага! То, есть, Тварей было несколько? - Да, вернее... Тут странно, Савосин говорит, что они никого не видели, и охрану не звали, у него только личные секьюрити, но они в доме были. В общем, когда постовые вернулись, тут... Тут уже было всё. - А Тварь, Тварь куда делась? Премьер лишь пожал плечами. - В смысле? - откинулся я на спинку стула. - Что, исчезла? - Выходит, да, - он растерянно взглянул на меня, - видимо, сумела выскочить из спальни, и... Как-то сбежала. Это была уже мистика какая-то. Или чувак мне врёт. Но зачем? Сейчас ему какой смысл? А что, если это он сам? У меня по затылку пробежали нехорошие мурашки, и я перевёл взгляд единственного ока на пол, чтобы Карташов, грешным делом, не догадался, о чём я думаю. Потому что всё, о чём он говорил, противоречило моим знаниям о Тварях. Тварь всегда атакует ближайшего человека, или... Или того, у кого идёт кровь. - Игорь Андреевич, такой вопрос - на Катерине не было свежей крови? - Что? - вытаращил он глаза. - Крови? - повторил я. - Порезы, ссадины, я не знаю. Вспомните. - Нет! - он помотал головой. - Да и откуда? - Ну, я не знаю, вы, там, в БДСМ игры не играли? Или, может, били её? - Константин! - Что - Константин? Что - Константин?! Вы меня извините, но то, что вы рассказали, это лажа, понимаете - ла-жа! Понятно, что это было покушение. Причём на вас. Вся эта движуха, отвлекли охрану, постучались к вам, не сама же Тварь постучалась. Как они сделали, что монстр не атаковал самих организаторов нападения, это второй вопрос. Но на Катерину монстр мог наброситься, игнорируя вас, лишь в одном случае - если на ней была свежая кровь. Поэтому повторю свой вопрос - на ней были свежие раны, порезы, ссадины? - Нет, - министр сник и уменьшился в размерах ещё больше, - мы... Мы не практиковали ничего такого. Только традиционный, гм, секс. Ага, втроём! - И я никогда её не бил, я вообще никогда не поднимал руки на женщину. - Ну, хорошо. Допустим. Но, вы понимаете, что так не бывает? Ладно, может быть, вода дезориентировала Тварь, - пришло мне на ум объяснение, - и она, допустим, побежала наверх, чтобы быть как можно дальше от водной поверхности. Но почему она не атаковала вас, когда... когда расправилась с Катей? - Я не знаю, - пробормотал он. Не знаю! Я тоже не знаю. Ладно, что ещё? Пока не приехала девица... Кстати, что-то подозрительно, что она задержалась именно в тот момент, когда в дом премьера пожаловал монстр. Не верю я в такие совпадения. - Как зовут эту вашу дом... работницу? - О-Ольга. - Кто она, вообще? - Ну-у, ну не думаете же вы, что она... - Игорь Андреевич! Вы, вроде, умный человек? Такие комбинации замутили, на самый верх поднялись, мне кажется, вы вообще всех подозревать должны, нет? - Вот именно! Это по поводу ваших слов о комбинациях, - воскликнул премьер, - я очень осторожен в подборе, гм, людей. И её проверял не только я. - Ага, геб... э-э... МГБ? Они знают о... Ну? - я сделал движение бровью вверх-вниз. - Э-э, нет, не думаю, - пробормотал министр, и я понял, что, скорее всего, знают. Хотя, это же Отстойник, тут на одного профессионала приходится десять дилетантов и сто дебилов. Но, недооценивать противника не стоит. Итак, мы имеем домработницу, вовлечённую в личную жизнь премьер-министра. Как и личную помощницу Катеньку. Кстати! - Такой вопрос - ваши, э-э, отношения с Катериной, они были как? Насколько официальны? - Ну, мы не были женаты, если вы это имеете ввиду. Но и секрета из наших отношений я не делал. С определённого момента, - уточнил он. - Понимаете, это всё, э-э, могло бы мне навредить, будь я в официальном браке. Но мы... Она была моим личным официальным помощником, так что ни у кого не возникало никаких вопросов. С Ольгой же, да, тут сложнее, вернее, могут возникнуть сложности, хотя... Если честно, мне всё равно, кто чего обо мне скажет. Не хотелось бы, чтобы имя Катеньки полоскали по углам. Голос у Карташова дрогнул и он, немного суетясь, налил себе ещё коньяка. Быстрый взгляд в мою сторону, и вторая стопка тоже наполнилась янтарной жидкостью. Выпили, опять без закуски, у меня в голове слегка зашумело, а вот моего собеседника, похоже, даже не зацепило. - Сделаем вот как, официально я буду от этого в стороне, но мне понадобятся все материалы дела. Это можно устроить? - спросил я. - Да, думаю, проблем не будет, - ответил Карташов, и пристально посмотрел на меня: - Мне нужно, чтобы вы переехали сюда. - Куда, сюда? - не понял я. - Сюда, ко мне. Можете даже с Марией Александровной, так будет даже лучше, - заявил он. О! Но, резон в этом был, он знал, что я могу чувствовать Тварей, и, будь я здесь сегодня, то... Мои размышления прервал телефонный звонок, столь громкий и неожиданный, что я вздрогнул. - Да? - спросил в трубку Карташов. - Да, пропустите! - Ольга приехала, - сообщил он мне. - Где мы можем поговорить без свидетелей? Так, чтобы нас вместе не видели? - О? Ну-у, я встречу её внизу и провожу на кухню, это, если спуститесь по лестнице, то прямо по коридору из холла будет. Там, вторая дверь справа - это, её комната. Подходите туда минут через пять. Пока Карташов спускался, я решил немного осмотреться, сунулся, было, в спальню, но там сейчас работали эксперты, ярко полыхнула вспышка фотоаппарата, поэтому решил не мешать людям, и отправился вниз. Вот входная дверь, сейчас она закрыта, а если открыть? Он упал вот так? Я отошёл на предполагаемое место падения премьера, прикинул угол обзора. Тварь, получается, влетела в дом, повернула налево, пробежала мимо него к лестнице и... Да, вот следы когтей на отполированных светлых ступенях, я попытался прикинуть размеры Твари. Да, это не бабуин, побольше будет. Но кто? Вышел на улицу, кинув взгляд на безучастного милиционера в плаще. Тот флегматично курил, пользуясь тем, что дождь не заливал под навес над крыльцом. Лампочка? Сейчас пространство перед домом освещено лишь светом из окон, но этого хватило, чтобы понять - лампу не разбили, кто-то перекусил провод, ведущий к плафону, или перерубил. Коротнуть должно было, но, если у них заизолирована рукоятка, то похрену. А это что за пятно? На стене дома, в том месте, где ливень, всё же, проник под крышу, расплылось что-то тёмное, едва различимое в неверном свете. - Есть фонарик? - спросил я у стражника. - Посвети вот сюда. Часовой достал из-под плаща фонарь, включил его и направил луч на указанное мною место. Дождь уже хорошо потрудился, и большая часть рисунка смылось. И всё же, по тем остаткам чёрной каски, а так же по свежим царапинам на досках обшивки, можно было понять, что здесь изображено - некий символ, напоминающий зеркальную единицу с лишним "носиком". Я потрогал пальцем краску, потёр подушечками, и пригляделся. Могу ошибаться, но напоминает обычный древесный уголь. Мы с ментом переглянулись. Опрос, или допрос "домработницы" практически ничего не дал, она слово в слово подтвердила слова Карташова о том, почему задержалась, правда, был нюанс. Он, вроде, говорил, что такси, на котором она ехала, застряло по пути, а Ольга сказала, что они заглохли прямо посреди лужи. Мелочь, возможно и ничего не значащая, но я её зафиксировал. Девица была явно напугана случившимся, но особых подозрений не вызывала, хотя, я ещё тот эксперт по людям. Разумеется, о её отношениях с премьером я не спрашивал, но не мог не отметить, как она держится. Несмотря на испуг, и, даже, шок - весьма уверенно. Эх, Игорь Андреевич, возможно, вы и разбираетесь в людях лучше, чем я, но чует моё сердце - девица уже поняла, что место освободилась. И она, уж извините, держит вас за яйца, и не только фигурально. В доме Карташова она жила не постоянно, хотя, частенько, задерживалась на несколько дней. Сегодняшний визит был согласован заранее, но время было примерным, не до минуты - в девять вечера и всё. Могли ли заговорщики, а это уже целый заговор, рассчитать всё с точностью до минуты? Допустим, она тоже замазана? И лжёт на счёт такси, кстати, надо ещё это как-то проверить. Но какой-то сигнал она должна была подать своим сообщникам? Что, мол, я выехала, или давайте, действуйте. Как? По рации? Как вариант, не сама конечно, до "радистки Кэт" не будем скатываться в своих подозрениях, но, у её сообщников вполне могла быть рация, я бы даже сказал - должна быть. Интересно, "гебня" эфир сканирует? Итак. Один человек даёт сигнал - мол, можно начинать. Теперь уже целая группа проникает на территорию посёлка, хотя это очень непросто сделать, создаёт шум у дома спикера, отвлекает охрану, и... Как они протащили монстра к дому? И вообще, что происходит с Тварью, если она попадёт в проточную воду? Я знаю лишь то, что это для них непреодолимая преграда. И они НИКОГДА не приближаются к рекам и ручьям. Кстати, откуда такая избирательная гидрофобия? Пруд или закрытое озеро им нипочём, а река, видите ли, почём. Ладно, на этот вопрос я, может, вообще не получу ответа, поэтому вернёмся к нашим баранам. Итак, одна группа отвлекает охрану, в это время вторая группа, или один человек (?) тащит ящик с Тварью к дому министра, рисует углём руну, стучит в дверь и... Был ящик? Не мог не быть, или этот волхв и в самом деле умеет управлять монстрами? Но, тогда, почему Тварь не порвала Карташова? Ни черта не понятно! У меня слишком мало данных, мне нужен эксперт! - И чего, чё за нахуй? - с ходу, вместо "здрасьте" заорал Кочетов. Орать было от чего - его вызвали засвидетельствовать уничтожение Тварей в заброшенном доме, а, вместо Тварей там была лишь наша команда. - Садись, - я указал на колченогий табурет, с которого заранее смахнул пыль и грязь, - совет твой нужен. На убогий кухонный стол, прикрытой газетой, легла тонкая папка без каких-либо надписей. Внутри было лишь несколько фотографий, и обычному обывателю их смотреть не рекомендовалось. - Можешь определить, чья это работа? Старший лейтенант Кочетов взял одно фото, на котором было изображено растерзанное тело молодой женщины. Перебрал остальные, задержав взгляд на том, что было взято крупным планом. - Квазимода, - уверенно сказал он. И тут же спросил: - Где ты это взял? - Где надо, - грубовато-шутливо ответил я. - Сейчас вас, товарищ старший лейтенант, посвятят в государственную тайну, так что имей в виду. За разглашение смерть и кастрация. - Мозги не еби, - посоветовал мне МЧСник. - Это Екатерина Фальчевская. Да, именно та, - подтвердил я, заметив, как расширились его глаза. Следствие, а может и более высокие инстанции, решили засекретить все подробности этого дела, так что в официальной сводке оно значилось как "попытка проникновения в жилище одного высокопоставленного чиновника". И всё. Ни о гибели девушки, ни о Твари, ни о волхве - ни слова. Слухи, разумеется, по городу циркулировали, только, я так понял, был очень грамотный вброс этих самых слухов, потому что чего только я за эти два дня не услышал. Мы с Машей перебрались, как и просил Карташов, к нему в резиденцию, пустив, пока, в наше гнёздышко, Алёну с её Гераклом по имени Валера, а то молодые уже извелись, не имея возможности быть вместе 24 часа в сутки. И я их понимаю, сам через это прошёл. Официальный отчёт о произошедшем, фигурирующий в деле, был гораздо менее информативным, чем мои сведения, пожалуй, только фотографии самого места происшествия и трупа я ещё не видел. На мой взгляд, Ольгу эту надо было в оборот брать тоже, но у Карташова были свои соображения на сей счёт, и её фамилия даже не упоминалась. Следователям он сообщил минимум, к слову, дело это вело целиком и полностью МГБ, ну да, я ещё тогда обратил внимание, что ни одного МЧСника не увидел вообще. Вот почему и Кочетов не в курсе, что это за фотографии, хотя слухи и до него дошли, как видно. - Хуя! - только и выдал он, услышав, что там случилось на самом деле. - Вот именно, - согласился я с такой оценкой. - И теперь скажи-ка мне, друг мой, это, вообще, возможно? - Что? - не понял старлей. - А вот это, - я постучал ногтем по фотографии, - чтобы Тварь одного человека порвала, а второго нет? - Знаешь, что невозможно? - высказал он, наконец, минут пять изучая фотографии. - Что? - Чтобы Тварь туда проникла. - То есть, вообще без вариантов? - решил уточнить я. - Не, ну жопу свою я бы на это не поставил, но... - А если её принесли? В ящике? И вообще, что с ними не так? В смысле, почему они проточной воды боятся, а обычная им пофиг? - А хуй их знает, - пожал МЧСник плечами. - Вот ты спросил! - А вы что, у себя там, в МЧС, опыты не ставили над ними? - не поверил я. - Не, ну ставили! До сих пор ставят, только... Короче, сдохнет она на открытой воде, вот что с ней будет. Как ступит, неважно, в воду, на воду, лёд, доски - так всё, начинает "парить", а потом, - он высунул кончик языка в уголке рта и закатил глаза, изображая агонию. - А сколько живёт? - задал я очередной вопрос. - Если её в воду бросить? - Минут пять, не больше. Я прикинул. - То есть, теоретически, квазимода могла забежать в дом и успеть убить девушку, а потом, выходит, просто сдохла? - Ну-у, да, но ты же сам говоришь, что Карташов ей дверь открыл, так? - Так, - подтвердил я. - Я и сам не пойму, не сходится что-то, понимаешь? - Да ясен хуй, что не сходится, - воскликнул он. - А ты мне вот что ещё скажи - этих Тварей вообще, как выводят? Что запирают кладовку и ждут, когда появится? - Не, - он усмехнулся, но, вдруг, засуровел, - это государственная тайна! - Андрей! - я с укором взглянул ему в глаза. - Тебе не кажется, что моя тайна главнее твоей. - Да, да, давай ещё пиписьками мериться! - осклабился он. - Короче, слухай сюды. На самом деле, Тварь можно вывести в любом месте, главное, это объём, темнота и кровь. - Кровь? - Да, обычная кровь, наша, разумеется. Пары капель даже хватит. Почему-то я даже не удивился, сам почти додумался до этого ведь. Сутки бы ещё в одиночке просидел, точно бы догнал! - И происходит это всё гораздо быстрее, чем если просто пустое помещение закрыть, - продолжил просвещать меня старлей. - Так пару дней надо, минимум, а с кровью за полдня можно монстра вырастить. Этот хуила, волхв, он же руны кровью рисует, ты в курсе? Нет, я не был в курсе, вернее, опять же, видел рисунки чем-то коричневатым, но никак не соотносил это с кровью. Вероятно, потому что так было не всегда - знаки могли и мелом нарисовать, и углём. - Там тоже без него не обошлось, - и я поведал про свою находку на стене. - То есть, волхв, ну или его подручные, притащили ящик с квазимодой к дому премьера, постучались, и когда дверь отворили - открыли ловушку. Так? - спросил я у своего "эксперта". - Да хуй знает, - опять пожал он плечами. - Может и так, только всё равно хуйня это. Почему она Карташова не тронула? - А если Катерина в крови была? Они же даже малые количества чуют, так? Могла тогда Тварь на неё сразу навестись? - Тогда могла, - тут же согласился старлей. - Теперь вопрос - квазимода сколько весит? - Хуй знает, - сообщил мне матершинник Кочетов. - Они вообще загадочные какие-то, нам в лаборатории вообще не удалось их вывести. - А от чего зависит, это? Ну, кто появится? - Хуй знает. Я даже не удивился. Этот всезнайка и у нас в слое был экспертом во всём, в любой непонятной и загадочной области. - И всё же? - поднажал я. - Да-э, я тебе говорю - непонятно. Есть чёткая привязка только к объёму. В шкафу коата уже не заведётся. Но может быть и так, что в одном ящике появится два бабуина, а в соседнем, таком же - три бандерлога. С этим, пока, не разобрались. - И всё же, - продолжил я терзать МЧСника, - сколько она может весить? - Ну, не знаю, килограмм пятьдесят-шестьдесят. - Ага, плюс ящик. То есть, я это к чему. Смотри, - изложил я Кочетову свои соображения, - тут ведь дохера народу задействовали, выходит, так? Шухер у дома спикера навели, минимум двое ящик этот притащили, так его ещё через КПП нужно пронести, или провезти. Лажа какая-то! - Да я тебе сразу сказал! - согласился он. - А, может, этот волхв и правда управляет ими, а? - высказал я осторожные соображения. - Подошёл к дому, свистнул, типа как собаку, квазимода примчалась, он ей пинка и всё? Адаптанты же как-то могут гончими управлять? - Гончими! Но не другими Тварями! - возразил Кочетов. - К тому же ни один адаптант в городе и пяти минут не продержится. - Да-а? Почему? - удивился я. - По кочану! Ты у них в деревне сколько тусить сможешь? - Ну-у, не знаю, если рожу синей краской намазать, то... - То сколько? А и в правду? Краска это одно - живут-то они у самой Тьмы, там тяжело, плюс вокруг тебя один синие хари. - Во-от! - верно разгадал он мои мысли. - И им тут хреново, дёргаться начинают, вести себя неадекватно. Так что волхв этот обычный человек. И выходит, Костя, что твой Карташов пиздит как Троцкий. О, и Лейба Бронштейн* в его слое был [*Лейба Давидович Бронштейн - настоящие имя и фамилия Льва Давидовича Троцкого - революционного деятеля XX века, идеолога троцкизма - одного из течений марксизма]? И, судя по всему, прав Кочетов, что-то не сходится в показаниях Игоря Андреевича, вообще никак не сходится. Весь вечер я ходил в раздумьях, пока, наконец, не поделился сомнениями с женой. Карташов выделил нам гостевую спальню, раза в полтора превышающую нашу квартиру, и велел не стесняться и чувствовать себя как дома. И мы были сейчас одни, премьер где-то задерживался, Ольгу, временно, отправили в отпуск, вполне можно было заняться кое-чем приятным, но это дело заняло все мои мысли. - Значит, ты чего-то не видишь, - заявила она, не разделяя моих подозрений на счёт Карташова, - знаешь, говорят, чтобы спрятать вещь, надо положить её на самое видное место. Почитай ещё раз дело, подумай, ты же умный у меня. Умный, умный. Не такой уж и умный. - Может, ты глянешь? - додумался я до гениальной идеи. - Знаешь, свежий взгляд, и всё такое? - Я? - скривилась Машка. - Ну, гадости всякие читать! - Ну ладно, давай, - смилостивилась она через минуту, видя мою страдальческую физиономию. С полчаса она шуршала бумагами, иногда произнося "хоссподи" или "ой, мамочки". А затем позвала меня. - Ты не мог понять, почему квазимода бросилась на Катю? - спросила жена, держа руку на какой-то бумаге из папки. - Вот тебе ответ. Она ткнула пальцем в какую-то строчку. Документ назывался "Заключение патологоанатома" и содержал множество специфических и жутких терминов, но то, что я прочитал, не говорило мне ровным счётом ничего. "Яичники находятся в самом начале фолликулярного цикла". - И что? - спросил я. - У неё только-только начались месячные. - О! Погоди, погоди… Я вскочил, с кровати, на которой, в положении полулёжа, Машка и изучала документы, и кинулся к выходу. Второй этаж, коридорчик, вот и спальня, где всё случилось. На двери бумажка с синей печатью, до окончания следствия это место преступления. Но мне же похрену. "Контрольку" долой, внутри всё без изменений, только разрешили убрать окровавленные простыни, а вот матрас так и лежит, явив на всеобщее обозрение безобразное бурое пятно. Где, обычно, прячутся монстры? Я опустился на колени, заглянул под кровать, даже провёл рукой, но ничего не увидел, кроме клочьев пыли. Попробовал поднять матрас - слишком монументальная конструкция. Тогда, кряхтя, приподнял траходром за один угол, и быстро перебирая ногами, развернул кровать примерно на сорок пять градусов. - Ма-аш! - позвал я супругу. - Ну, вот тебе и ответы, - словно так оно и должно быть заявила жена, увидев чёрное, словно вытравленное пятно на полу, напоминающее очертаниями свернувшегося в позе зародыша человека. То есть, монстр, всё же, предназначался для Карташова, неизвестные выпустили его, уже умирающего, поскольку тот был на проточной воде, и жить ему оставалось всего несколько минут. И если бы не физиологические особенности женского организма, то он вполне мог успеть убить Игоря Андреевича. Но, на его счастье, вернее несчастье, потому что он, скорее всего, действительно любил Катерину, у неё случились регулы, и квазимода устремилась наверх, почуяв свежую кровь. А потом заполз под кровать, издох, и "развоплотился" гораздо быстрее, чем обычная Тварь, Кочетов говорил, что они буквально заживо "парят", если их перетащить на воду. Вот почему Карташов не смог его толком рассмотреть - тот буквально исходил Тьмой. А к моменту, когда прибыли следователи, он уже исчез, и, заглянув под кровать, они ничего, кроме пыли, не увидели. Теперь вопрос - как? Как они пронесли ящик с монстром к дому премьер-министра через двойной кордон? Это что, действительно глобальный заговор? Но, тогда, не легче ли просто пришить его прямо на рабочем месте, или, я не знаю, дома? Отравить, снайпера нанять? Как-то слишком уж сложная схема вырисовывается, нет? Поглощённый этими мыслями, я вышел на улицу. Было темно, но, хотя бы, дождь прекратился. Из-за угла вынырнул охранник, сейчас здесь усиленные наряды службу несут, как всегда, после драки кулаками машем. - Это я, - сообщил я милиционеру в разгрузке и вооружённому автоматом. Местный ОМОН, типа. Он лишь кивнул головой. - Идите чаю попейте, - предложил я им. Не май месяц, всё-таки, но стражники отказались - не положено. Ну, дело ваше, мёрзните дальше. Я прошёлся пешком до КПП, метров четыреста, если по дорожкам идти. Допустим, проехали на машине к самому дому премьера. Он стоит особняком, до ближайшего жилья, спикера, пятьдесят метров, примерно. Охрана не могла не видеть машину, но, с другой стороны, если её пропустили на первом КПП, то она могла и не вызвать подозрений. Только вот в их показаниях никаких машин не значилось. Хорошо, допустим, они участвуют в заговоре. Ящик с монстром прибывает к площадке перед вторым КПП, охрана удаляется... Или помогает его тащить. Ставят ящик перед дверью, отбегают на безопасное расстояние, потом один стучит в дверь, дожидается, когда кто-то в доме загремит засовами, откидывает щеколду, конструкция у ящика должна быть такой, чтобы он легко открывался, если убрать запор. И... Ему надо сигать в воду, потому что шансы, что Тварь прыгнет на своих тюремщиков очень и очень высоки. Затем кто-то уносит ящик и... И всё это шито белыми нитками. Хорошо, могли его привезти по воде? Нет. Посёлок с воды огорожен плавучими мостками и по ним курсирует патруль. Есть речные ворота, но там тоже постоянное КПП. Да и сдохнет Тварь, пока её везут, тут же нету глиссеров или гидроциклов. А могли вырастить квазимоду прямо здесь? Где-то поблизости? И, допустим, проплыть по воде на лодке, подгадать, когда пройдёт патруль, подплыть к дому, вытащить ящик и... И далее по сценарию. Я осматривался по сторонам, даже заглянул в пожарный ящик с песком, который стоял у крашеного красной краской щита с багром, ломом и двумя топорами, а так же конусообразными жестяными вёдрами. Ничего. Мокрый, слежавшийся песок с пляжа, им, при всём желании, ничего не закидаешь. Но и Тварь внутри не выведешь. На самом краю сознания, где у нас обитают всякие сумасбродные мысли и тёмные желания, родилась идея. Маленькая и робкая, словно молодой таракан, она высунулась из под камня рассудка и пошевелила усами. Я попытался прихлопнуть её тапком с надписью "Да, не!", но идея увернулась. Я вооружался штиблетом потяжелее, уже с биркой "Бред". Но удар вышел вскользь, даже мимо, потому что за это время она успела обрести сторонников в лице аргументов. И все они были "за", пусть немного, но "за". А "против" была лишь самая жалкая и нелепая из всех фраз, тормозящих развитие любой идеи в принципе - а если ты ошибаешься? Ну и что, это же я полезу голой ж... в холодную воду. - Маш! - заорал я с порога. - Ставь чайник! - Парни, мне нужна ваша помощь, - сообщил я бездельникам, которые делали вид, что охраняют дом премьер-министра. Одному я сунул в руки фонарик, второй держал наготове спасательный круг, ну а супруга, с выпученными от удивления глазами - толстое одеяло и огромное банное полотенце. У-ух! Тёмные воды показались ещё более холодными, чем были в действительности, дыхание перехватило, и, чтобы успеть выполнить задуманное до того, как погибну от гипотермии, я протянул руку. Охранник сунул мне включённый фонарик и я, держась левой рукой за доски мостков, направил его луч на покрытые слизью доски. Так, кажется, ноги уже теряют чувствительность? И что это скользнуло по икре, мерзкое и холодное? Страхи, дремлющие в сознании, страхи перед омутами, чёрными бочагами, огромными пиявками, скользкими гигантскими рыбинами, акулами, муренами и пираньями разом вылезли из своих нор, но я упрямо продвигался под мостками, цепляясь за обратную сторону настила. Плыл, содрогаясь от омерзения от комьев слизи под пальцами, выплёвывая кажущуюся тухлой воду, попадающую в рот, и, наконец, достиг нужного места, всего лишь в полутора метрах от края подмостков. Так вот как вы сделали всё? Всё даже проще, чем я думал. Да, Твари действительно не переносят проточной воды. Но! Если в дно вбить сваю, неважно какую, деревянную, бетонную, она перестаёт быть проточной. И теперь вы можете прикрутить к ней, например, шурупами, некую деревянную конструкцию, представляющую собой клеть. А в эту клеть уже поместить что угодно, например герметичный ящик, капнуть туда крови и, вуаля... Остаётся лишь вынуть ящик, протащить его под мостками, закинуть на понтон, где стоит дом нужного вам премьер-министра и... профит. Минута, пусть две, уйдёт на доставку, а чтобы убить человека, монстру хватит и тридцати секунд. Когда я вылез из воды, у меня, что называется, зуб на зуб не попадал. Сил, чтобы выбраться самому уже не хватило, но сильные руки ОМОНовцев подхватили под локти, река, нехотя, отдала свою добычу, я завернулся в полотенце, и потопал к дому. - Что там, увидел ли чего? - спросил меня один из стражников. - Нет... там... ни... хера, - сумел я вплести слова в стаккато, выбиваемое зубами. - Нашёл? - спросила Маша, когда я, кряхтя от наслаждения, осушил чашку горячего чая с настойкой. - Ага! - широко улыбнулся я, и посмотрел на свои ноги. Ну надо же, даже ни одной пиявки! ГЛАВА 22. - В общем, так, Игорь Андреевич, - я ознакомил своего "шефа" со всеми выкладками. Он слушал, не перебивая, и, такое ощущение, очень внимательно следил за движением моих губ. - Данных у меня, по-прежнему, мало. Поэтому... Мне нужен доступ в архивы МГБ! На самом деле я не так уж и лукавил - знал я, и в правду, немного. Например, я не верил, что никто не установил закономерности в появлении Тварей. Контор, изучающих порождения Аномальной Зоны, было две - "гебня" и МЧС. Что-то подсказывало мне, что у чекистов ответов будет побольше, да и сами ответы будут полнее, подробнее. Заодно, разумеется, и свою базу данных пополню, я же хотел сунуть рыло в их бумаги? Конечно, и в страшном сне я не мог представить, что это произойдёт при таких обстоятельствах, но, раз уж случилось... К тому же, у меня была ещё одна мыслишка, и её я уже тапками не гонял, а, наоборот, обмозговывал всячески. И даже, частично, озвучил Карташову. - И, самое главное, о наших с вами открытиях, пока, никому ни слова! - О! - нахмурился он. - Да! - Вы думаете... - Я много чего думаю, - сообщил я, - равно как и вы. Так? Вот и ищите ответ на вопрос - кому это выгодно? А я буду искать ответ на вопросы - как и кто это сотворил? И когда мы додумаемся... Я сжал руки в кулаки и сделал скручивающее движение, словно сворачивал голову курёнку. - А... Вы уверены, что МГБ этим столь плотно занимается? - с сомнением произнёс премьер. - Игорь Андреич, - я с укором глянул на него, - ну... - Нет, я узнаю! - поспешил он оправдаться. - Не, не, Игорь Андреич! Не "узнаю", а потребуйте эти отчёты! И внимательно следите за реакцией людей. - Но... Боюсь, у меня нет должного уровня доступа... - Да ёлы-палы! - разозлился я. Что, всё, дружба кончилась? Но психовать не стал, а мягко, словно обращаясь к ребёнку, спросил: - А у вашего карманного президента есть такой уровень? Он бросил на меня взгляд исподлобья, и внезапно, улыбнулся: - Я, иногда, думаю, что мне очень повезло, что вы на моей стороне. - Я думаю то же самое в отношении вас, - вернул я ему комплимент. Архивы я получил. Не сразу, разумеется, дня два чекисты подчищали там хвосты, и прятали растраченные на алкоголь и падших женщин бюджетные деньги за нагромождением липовых цифр, но нас интересовало совсем другое. Ещё двое суток я, тратя на сон всего по паре часов, изучал эти бумаги. После чего решил хорошенько напиться. К сожалению, я не мог себе этого позволить, потому что нужно было сохранять ясность мысли, но как же всё это мерзко, а! Вот, вроде, понимаешь, что иначе никак, но... Ну, например, как узнать, что точно Тварь делает с человеком? Всё, от начала и до конца, когда ей никто не мешает, и не шпигует тело свинцом. Для этого берётся Тварь, одна штука, и человек, одна штука. Да, это был, вероятнее всего, плохой человек, какой-нибудь преступник, убийца или насильник. И начальники лабораторий писали "записки-требования" своему руководству - необходим новый биологический материал, кошки, собаки, свиньи, "объекты". Не сразу я понял, что за этой абстракцией скрываются живые люди. Да, япошки в Отряде 731 пошли ещё дальше в своём цинизме, и называли людей "брёвнами", но это нисколько не обеляет наших последователей Йозефа Менгеле. "Объект 12, рост, вес, пол, возраст. Антагонист - Sicut Papio, выв. 12.06.27. Начало эксперимента: 13.06.27, 11:18. Воздействие на кожные покровы и мягкие ткани. Воздействие прекращено в 11:19. Время воздействия - 30 секунд. Объект жив, в сознании, зрачки расширены, пульс, давление, непроизвольная дефекация". И фото - голый мужчина привязан широкими ремнями к обычному деревянному топчану. Лицо искажено мукой, рот открыт в немом крике. Тело в чёрных пятнах, и не понятно, где здесь кровь, а где тёмная отрава. На языке протокола она называется "мутагеном". А вот более подробные фотографии, крупным планом, рваные раны и проколы, кто-то уже вытер кровь, и видно, как мутаген проникает в капиллярную сетку. Тот же "объект" спустя час, два, три, фото, пульс, давление, реакции организма, фото. "Бессвязная речь, отсутствие реакции зрачка на свет". И вот фото, что стало с этим человеком спустя двое суток. А вот, как он теперь выглядит изнутри. Другой "объект", тоже мужчина (немного порадовало, что эти вурдалаки на женщинах опыты не ставили. На человеческих. А на адаптантских - ставили), антагонист - Sicut Macaca, воздействие - 20 секунд, фото повреждений, показатели тела. На нём исследовали влияние света на мутаген. Светили, изменяли силу света, убирали свет, использовали фильтры, и смотрели, что будет. Я понимаю, что это нужно. Наверное. Но где грань между Менгеле и "именем Науки", вот вопрос? Отдельные папки содержали отчёты по Тварям, то есть то, что меня интересовало в первую очередь. Тут, хотя бы, обходилось без человеческих жертвоприношений, во всяком случае, на фазе выведения. Да, действительно, вывести Тварь вообще несложно и это, если честно, пугало. Если Волхв (после известных событий это стало именем собственным, во всяком случае, у нас) додумался до этого, то ведь любой, теоретически, сможет. И что мы получим? Сколько ещё социопатов, подобных Клочко, бегают по стране, виня кого угодно в своих бедах, и готовые выместить злобу на несправедливость мира любым способом? Или будет такой маньяк выпускать по Твари и, вместо нелепых каббалистических знаков, оставлять вполне читаемые послания - десять тысяч рублей мелочью, оставить там-то, там-то, иначе будет ещё хуже. Кроме общего впечатления и знаний о некоторых повадках и особенностях Тварей, из прочитанных материалов следовало ещё одно - мы ни на шаг не приблизились к поимке Волхва и тех людей, кто стоит за ним. Или рядом с ним, поскольку я ни минуты не сомневался - это заговор, и Волхв лишь инструмент. Более того, существовала вероятность, что в этом нападении он вообще не причём - руну вполне могли нарисовать, чтобы пустить нас по ложному следу. Ведь второго знака - глаза, там не было, а вырастить Тварь не столь и сложно. Но Карташов считал, что отсутствие рисунка глаза на стене ничего не значит, у преступников элементарно не было времени на художества, счёт шёл на секунды. И, по-прежнему, было неясно, как они сумели избежать нападения квазимоды, вернее, как рискнули, ведь не могли же они знать, что у подружки их жертвы начнутся "критические дни". И ещё меня беспокоила эта домработница Ольга, слишком уж подозрительным было её "опоздание", правда, Игорь Андреевич заявил, что всё равно открыл бы дверь, если бы кто-то постучал, поскольку, как он уже говорил - прийти могли только "свои". В двери не было "глазка", видимо не изобрели ещё, и максимум, что он мог сделать, это спросить, но, как уже говорилось – там жили только "свои". И всё же, стал бы, допустим, рисковать, и стучать в дверь, будучи не уверенным на сто процентов, что откроют? А сундук с издыхающим монстром уже достали и время тикает. Нет, либо Оля эта замазана, либо они очень хорошо знали повадки именно обитателей "Маленькой Венеции", и лично Игоря Андреевича. За этими событиями я, как-то, отодвинул на второй, а то и на третий план моего "приятеля" Клочко. Милиция разводила руками, по делу Полторацкого тоже подвижек не наблюдалось, и как-то утром я осознал, что уже почти неделю занимаюсь, по сути, тем, что опустошаю кладовые премьер-министра и обрастаю подкожным жиром. По счастью, у меня были верные помощники, и они, в отличие от некоторых, не сидели сиднем, а работали. Известия принесла наша "амазонка" с "прокуренным" голосом. Оказывается, она ухитрилась проследить не только за автозаком, в котором меня везли в УВД, но и за майором Полторацким, пока он был жив, конечно. И выяснила интересную деталь - ублюдок был женат, но, кроме того, имел связь на стороне, попросту говоря - любовницу. Женщина довольно неприятной наружности, но тут, как говорится, на вкус и цвет, к тому же она была довольно скандальна по характеру, и соседи и комендант дома, где она проживала, её очень недолюбливали. После смерти своего спонсора она немного поумерила амбиции, но, вот странная штука, по-прежнему не работала. Нет, вполне возможно, что она нас... э-э... накопила достаточно, чтобы безбедно существовать, это её дело, в конце концов, но вот не могла ли она дать ответы на некоторые интересующие меня вопросы? Мужчины часто доверяют свои секреты женщинам именно такого статуса, ведь что-то же заставило цельного майора милиции бегать от приятной и миловидной жены к такому крокодилу. План под названием "Вечерняя прогулка" составлялся втайне от всех посторонних. Соучастников преступления, а похищение человека есть преступление даже в таком месте как ВНР, было шестеро - Инга, Мария Нагорнова, Егор Щукин, Юрий Щегол, Владислав Поперечный, и ваш покорный слуга. Собственно, Мария лишь присутствовала при обсуждении и, формально, её соучастие состояло лишь в "недоносительстве", а вот остальным грозила минимум каторга, осуществи мы задуманное и попадись на этом. Так что следовало продумать всё до мелочей. Доводить дело до крайности, то есть до убийства женщины, я не собирался, напротив, я всеми силами стремился этого избежать. То, что она внешне страшна как смертный грех и сукерия по характеру, ещё не повод для лишения жизни. Нет, мы собирались всего лишь немного попугать её, получить ответы и отпустить, запугав ещё больше. Потом она обратится в милицию? Возможно. Но дело в том, что менты, такое ощущение, не знали о её существовании. Во всяком случае в деле она никак не фигурировала, подполковник Зорин, прекрасно зная, У КОГО я сейчас живу, чуть не ежедневно информировал меня о ходе следствия, да и сам Полторацкий настолько осторожно пробирался к их конспиративному любовному гнёздышку, что было ясно - он скрывает эту связь ото всех. Кстати, именно эта его осторожность и навела Ингу на подозрения, как выяснилось, у девушки был богатый опыт в деле слежения за самыми разными субъектами, при этом она, когда хотела, умела становиться абсолютно невидимой - платок на голову, дождевик и грубые резиновые сапоги фабрики "Красный Треугольник" и всё, перед вами самая обычная девушка с рабочего посёлка. А чтобы заметить "замочную скважину", нужно заглянуть ей прямо в глаза, и их она тоже умела прятать, как это делают женщины во всех множественных вселенных. В общем, менты будут только рады, если госпожа Курочкина придёт к ним. И в этом случае я, думаю, смогу решить вопрос с подполковником Зориным. Как мы узнали, Алевтина Курочкина имела привычку совершать моцион по маршруту дом - ближайший сквер – "Маркет" - сквер - дом. Да, жила она в небедном районе, и, видимо, могла себе позволить закупаться в магазинах категории "маркет", где цены были выше раза в полтора-два против "Гастронома". В периоде дождей образовалась пауза, выходу на улицу ничего не мешало, и мы придумали невероятно дерзкий и простой план похищения. Около трёх часов дня невысокая, худая женщина с вытянутым лицом, выпученными блёклыми глазами и чуть выступающими вперёд зубами, вышла из парадной дома, где она проживала, и, не спеша, направилась по усыпанной жёлтыми листьями дорожке сквера в сторону проспекта Ударников, где и находился магазин с вывеской "Маркет, 24 часа". По пути ей попадались лишь редкие прохожие, один мужчина бросил в её сторону заинтересованный взгляд, но тут же отвернулся. Женщина заметила его реакцию, и опустила глаза, всеми силами стараясь не выдать бушующие внутри страсти. И вот так каждый раз! Почти каждый! Девяносто девять мужиков из ста реагируют на неё одинаково - так, словно увидели змею. Ну и чёрт с ними! Она-то всё про себя знает, знает, какая она на самом деле. И Серёжа знает! А больше ей и не нужен никто. Работяги впереди что-то делали вокруг открытого канализационного люка, женщина взяла левее, чтобы не попадаться им на глаза и не испытывать новых неприятных эмоций, но в этот момент один из них поднял длинную грязную доску и женщине пришлось уклониться вправо. Вот уроды! Неужели сложно огородить место работы! Она, внимательно глядя под ноги, поспешила проскочить опасный участок, но перед ней вдруг выросли грязные кирзовые сапоги, он подняла голову и отшатнулась, чтобы не соприкоснуться, ненароком, с замызганным ватником рабочего, но тут же почувствовала, как упёрлась спиной ещё в кого-то. В руке пролетария появился нож, и он зловеще прошипел: - Ни звука, сука, если жить хочешь! Звук она издать собиралась. Она вообще не переносила на дух весь этот гегемон, и так обращаться с собой не позволяла никому. Но тут что-то с силой ударило её в почку, дыхание разом сбилось, боль острой волной распространилось по всему телу, и следом за ней пришёл страх. Она жалобно всхлипнула, вяло отметила, что на плечи ей легло что-то тяжёлое, чья-то ладонь, с кислым прикусом, зажала ей рот, её подхватили её под локти и куда-то потащили. Отчаянно борясь с заполоняющим её ужасом, Алевтина поняла лишь, что её буквально зашвырнули в кузов какого-то грузовика, оборудованного будкой. Там какая-то девица, совершенно непотребного вида, двинула ей кулаком в живот, и, едва она разинула рот в попытке глотнуть побольше воздуха, как ей запихали туда омерзительную на вкус тряпку. А после и вовсе надели на голову мешок. Спустя минуту машина дёрнулась с места, и Алевтина с ужасом осознала, что её только что похитили. За то время, что её везли, боль в ушибленных местах поутихла, а вот страх, напротив, липкими, противными волнами заполнял изнутри, мешая думать, мешая злиться, мешая ей быть собой. Самым ужасным было то, что она совершенно не представляла, зачем её похитили. По поводу своей внешности у неё не было никаких иллюзий, хотя она и несколько преувеличивала свои кондиции. Сексуального насилия она не очень боялась, тут ещё вопрос, кто кого, что называется, потому что Серёжа часто умолял её дать передышку. При мыслях о Сергее Полторацком накатила новая волна страха - её любовник и покровитель уехал в командировку, несколько дней назад он предупредил её, что его не будет пару недель, сложное дело попалось. Может, это связано с ним? Но они же были так осторожны! И Сергей милиционер, "коп", как она любила его называть, следователь высочайшего класса, они уже два года обманывали всех, меняли "конспиративные" квартиры, и ни одна живая душа не знала, что они вытворяют за дверями спальни. Да и вообще, никто, даже её подруга, не знала, кто её возлюбленный. Подруга! Светка! Вечером она не выйдет на связь, та забеспокоится, но Света - тупая корова, и розыск она не сможет организовать. И всё же - зачем её похитили? Громко заскрипели тормоза, женщина едва не упала, но чьи-то сильные руки бесцеремонно вернули ей вертикальное положение, затем хлопнули дверцы кабины, будка, где её везли, открылась и сквозь ткань, что закрывала ей обзор, Алевтина Курочкина разглядела пятно света. Её начали поднимать, она, рефлекторно, попыталась взбрыкнуть, но новый удар по почке причинил такую боль, что вызвал слёзы. Да, с этими мерзавцами лучше не шутить и делать, как они скажут. Спустя несколько минут её усадили на какой-то стул, прикрутили верёвками и, наконец, сняли с головы проклятый мешок. Она зажмурилась от слишком яркого света, хотя за окном было серо и пасмурно, а когда открыла глаза снова, то увидела самую мерзкую рожу из всех, что ей встречались. Бандит, а это мог быть только бандит, был в нелепой шляпе, его худое лицо заросло многодневной щетиной, и было грязным, словно он работал трубочистом, но вот глаза, вернее глаз приковывал всё внимание. Она даже не могла потом вспомнить, какого цвета был у него другой глаз, потому что так и не смогла оторвать взор от уродливого багрового шрама на месте левой глазницы. Громила что-то спрашивал её, а она думала лишь о том, как его угораздило лишиться глаза, и как он вообще выжил с таким ранением? Наверное, поэтому он и стал таким злобным? Или это издержки его "профессии". Внезапная пощёчина была не столько болезненной, сколько обидной и Алевтина почувствовала, как глаза у неё наполнились слезами. - Слушай сюда, овца! - прорычал одноглазый. - Слышишь? Хорошо слышишь? Она закивала головой, пытаясь вызвать в душе злость, обычно это помогало решить большинство конфликтов, потому что именно в таком состоянии её мыслительный аппарат работал очень хорошо. "Злость - моё оружие", - часто говорила она Светке, когда та восхищалась, как ей удавалось морально раздавить всяких скандалистов. Но сейчас оружие всё никак не покидало своих ножен, а вот одноглазый её откровенно пугал. - Сейчас я задам тебе несколько вопросов, - снова раздался его рык, - если ты на них ответишь правильно, то пойдёшь домой. Если не правильно - останешься здесь. Знаешь, кто придёт за тобой? "Вопросы? Домой? Придёт? Куда придёт?" Она огляделась по сторонам, и её едва не вывернуло наизнанку, потому что взгляд остановился на застаревшей кучке дерьма, в которую погрузился листок отрывного календаря. Такие вещи её всегда шокировали, она была брезгливой до паранойи, а сейчас её притащили в какую-то помойку и, о боже, могут оставить тут. Она часто задышала, стараясь подавить рвотный рефлекс, и невероятным усилием воли заставила себя отвести взгляд от мерзкой кучи в углу. И тут с ужасом поняла, что дышит этим запахом. Накатила дурнота но, странное дело, очередная оплеуха не только обожгла щёку, но и прочистила мозги, дурнота прошла, и она даже не заплакала. - Ты поняла меня? - спросил одноглазый. - Мы-мы-ы, - промычала она через кляп. Тут чьи-то грубые руки ослабили узел у неё на затылке, она языком вытолкнула пропитавшийся слюной ком, набрала побольше воздуха (плевать на дерьмо!) и закричала: - Ты зна... Удар был такой силы, что у неё зазвенело в ушах. - Заткнись, сука! - просипел какой-то алкоголик ей в ухо. - Ещё раз вякнешь... Что будет, если она "вякнет" Алевтина осознала, но злость уже покинула свои "ножны" и теперь она была вооружена. - Вы даже не понимаете, уроды, с кем связались! Кто придёт за мной, говорите? Кто придёт?! Давайте, подождите ещё пять минут, и вы узнаете, кто за мной придёт! Меня уже ищут, дебилы, и если... Да что ж такое! Ну почему они её бьют! Так не... честно, она же не может ответить! И синяки будут! Ну ладно, ладно, пускай... Ответы, говоришь? Будут тебе ответы! Будут, а потом, когда Серёжа вернётся, она попросит, чтобы он позволил ей выцарапать этому уроду последний глаз. - Кто тебя ищет? - спросил одноглазый. - Майор Полторацкий, что ли? Услышав фамилию своего любовника, Алевтина замерла. Это из-за него! То дело, о котором он говорил, сложное, но после которого ему дадут подполковника, и они даже смогут съездить вдвоём в короткий отпуск, на озеро. Там уже всё готово, там будут только они вдвоём. Это из-за него её похитили, значит, через неё будут пытаться надавить на Сергея. Но как они узнали? Страх снова проник в душу, неприятно холодя и путая мысли. - А ты вообще, в курсе, что с ним? - задал урод странный вопрос. Что значит - в курсе? А, они не знают, где он! - Сейчас он уже едет сюда, уроды! - злобно прошипела женщина. Одноглазый подошёл к ней вплотную, наклонил свою ужасную харю, так что она почувствовала исходящий от него запах, уставился на неё своим жутким шрамом, и вкрадчиво спросил: - Правда? А потом произнёс ещё более ужасную фразу: - С того света, что ли? "С того? Что это значит? Сергей что, мёртв? Нет. Нет!! Этого не может быть, он уехал... О боже! Они убили его! Убили... Его..." - Ты не знала, да? - в голосе бандита проскользнуло сочувствие, и она ухватилась за него, как за соломинку. "Может, он не такой урод? Может, её не будут больше бить? Ведь что-то человеческое в нём осталось!" - Знала, что? - прошептала Алевтина, не узнавая собственный голос. - Твоему любовничку горло перерезали, - радостно сообщил безжалостный бандит. "Нет, это ложь! Ложь, чтобы запугать её! Он жив! И он... Да, он не приедет её спасать, но зато потом..." - Я вам не верю, - заявила Алевтина, и тут же обругала себя. Этот мерзавец подумает, что она обратилась к нему на "вы", а она имела ввиду всю их блядскую шайку. Вот! Давай мать, злись! Говори "плохие" слова! - Дело твоё, - хмыкнул головорез, - скоро всё равно узнаешь. В общем, так, мадам, давай перейдём ко второй части марлезонского балета. И это, хорош кончить из себя крутую бабу. Ты знаешь, что твой Серёжа за тобой не приедет, я это тоже знаю, так что не будем больше отвлекаться на всякую херню. Из всей реплики Алевтину больше всего задела интонация, с которой одноглазый произнёс имя её возлюбленного. Словно о таракане каком-то говорит. Да как он смеет! Он... Но разум уже предательски выложил кое-что про её Серёжу. "Ты знаешь, кто он такой, твой Сергей! - нашёптывал он. - Сколько раз ты задавалась вопросом - откуда у него столько денег? И жену свою он обманывал. И коллег! И суждения его тебе не всегда нравились! Да и сам он. Кем ты была для него? Хоть раз за два года он произнёс слово "люблю"? А ты? Ты любила его? Или это был секс в обмен на материальное благополучие? И сколько раз ты, удовлетворяя себя в ванной, после того как ТВОЙ Серёжа уходил домой, к ЖЕНЕ, говорила себе, что это ты имеешь его, а не он тебя?" Алевтина даже и не заметила, что размышляет о своём любовнике в прошедшем времени. Потому что безошибочным женским чутьём поняла ещё тогда - никакая это не командировка, он бросил её, потому что ему надоело врать жене. Бросил, как бросали её все мужчины! Просто она не хотела в это верить, обманывала себя, лгала самой себе, потому что это ужасно - остаться в этом грёбаном мире одной. А сейчас её ещё и бьют из-за этого мерзавца! Как он сказал - горло перерезали? И правильно сделали! А если нет, то она сама ему перережет! - Что вам... тебе нужно? - ледяным тоном спросила она. Нефига, никаких "вы". - Информация, - хмыкнул одноглазый, - ответы. Полторацкий обсуждал с тобой дела? Алевтина задумалась. Только не бейте сейчас! Вообще, Сергей рассказывал довольно много, иногда просто делился "наболевшим", иногда досадовал на тупость начальства или коллег. - Какие именно дела? - спросила она, наконец, чтобы её молчание не было истолковано неправильно. - Он упоминал фамилию - Клочко? Женщина вздрогнула. Фамилия была созвучна с одним прозвищем, словом, которое Сергей произносил не иначе, как с ненавистью - "Клок". Кто это был, она могла лишь догадываться, но знала, что этот человек играл в его жизни очень нехорошую роль. - Н-нет, - запнулась она на ответе. - А Клок? - похититель снова приблизил свой ужасный шрам к её лицу. Она нервно сглотнула, и тут головорез опять вспомнил, что крохи человеческого в нём остались. Он кивнул головой кому-то за спину, и ей в губы ткнулась фляжка с водой. Пить было неудобно, часть воды пролилась на пальто и Алевтина подумала, что надо бережней относиться к вещам, потому что она опять осталась одна. От этого вдруг стало так грустно, что захотелось взвыть в голос. - Так что на счёт Клока? – голос злодея вернул её в не менее ужасную реальность. - Да, про Клока он говорил, - произнесла она, понимая, что злость окончательно растворилась в её душе и теперь она совершенно безоружна, и целиком во власти этих негодяев. Но, странное дело, чем дольше они общались, тем меньше страха оставалось у неё внутри. Похоже, одноглазого интересовал именно Клок, а не сам Сергей, и Алевтина даже подумала, что вовсе не обязательно было её похищать. Могли бы и по-человечески обратиться, она и так рассказала бы всё, что знала. Женщина уже забыла, что ещё пять минут назад Сергей Полторацкий был "её мужчиной", и она была готова грудью встать на его защиту. Самым скользким моментом было упоминание домика на озере. Бандит, оказавшийся не таким уж и тупицей, очень умело вытягивал из неё сведения, да она и не скрывала особо, уже решив для себя выложить всё, что знает. А, заодно, избавиться от всего, что связывало её с этим человеком. Конечно, это произойдёт не сразу, но первый шаг она сделает именно сейчас. Но упоминание об их, так и не состоявшейся, поездке причинило боль, она попыталась увильнуть, оставить "на память" ничтожно малое, мечту, которая уже никогда не осуществится, однако головорез разгадал её манёвр и даже намёк на теплоту исчез из его голоса. Нехотя она поведала, что Сергей строил дачу на Кукушкином озере, в тридцати километрах от города, они были там вместе всего лишь раз, года он показал ей место их будущего дома. Тогда она ещё верила, что это будет "их" дом. Но одноглазый, вдруг, повёл себя очень странно, слушал явно в пол уха, и, в какой-то момент сиплый голос сзади спросил: - Что? - Твари! - ответил головорез. И дальше события развивались совершенно по другому сценарию. - Инг, освободи её и будь рядом, - отдал он команду, натягивая на глаза, вернее на глаз, очки. Путы на руках и ногах внезапно ослабли, та самая непотребная девица протянула ей её сумочку и просипела: - Очки надень. Сама она уже защитила глаза, и тут Алевтина заметила, что бандитка вооружена автоматом. До неё, наконец, дошло, что одноглазый не выругался, а имел в виду именно Тварей, тех самых ужасных монстров, что превращают жизнь в этом месте из преддверия ада в сам ад. И ей стало страшно. Главарь уже выбежал из комнаты, где её допрашивали, и его голос раздавал команды где-то внизу. Загрохотали автоматы, визг мутантов ударил по ушам, и Алевтина зажала их ладонями, потому что выносить эти звуки было выше её сил. Девица, хоть и была невысока ростом, оказалась на удивление сильной, подхватила её под локоть, больно прищемив кожу даже через ткань пальто, и буквально швырнула в угол. Женщина не удержалась на ногах, споткнулась, упала прямо в кучу мусора, и в ужасе сжалась в комок, уже не помышляя о сохранности одежды. На улице грохотало оружие, визжали Твари, а она молилась лишь об одном - чтобы одноглазый выжил, потому что только он может защитить её сейчас от этого ужаса, сути которого она так и не поняла за все годы жизни в Отстойнике. Знала лишь, что это абсолютное Зло, и против них у неё нет вообще никакой защиты. Девица прохрипела - "сука" - и внезапно её автомат забился в руках, выбрасывая из ствола вспышки пламени. Тварь заверещала, словно в комнате включили циркулярную пилу, но визг быстро оборвался. Девка ловко сменила обойму в автомате, тут стрельба стихла, и Алевтина услышала, как бандиты перекликаются на улице. Потом послышался топор ног по лестнице, в комнату вошёл одноглазый и женщина, собрав остатки достоинства, поднялась с пола. - Так, Аля, - бесцеремонно обратился он к ней, - слушай меня внимательно. Любовника твоего, судя по всему, пришил Клок. У меня к нему есть вопросы, как ты поняла, поэтому мы, можно сказать, на одной стороне. Но, чтобы ты не обольщалась - Полторацкий был гнидой, потому что хуже коррумпированного мента только педофил, а их тут нет. Если хочешь, можешь идти в мусарню, они будут только рады побеседовать с тобой. Но мой тебе совет - забудь. Забудь и не дёргайся. Узнают менты, узнает и Клок. А этот ублюдок очень не любит оставлять свидетелей, так что подумай, кто защитит тебя, если твой мусор себя защитить не сумел? Сейчас тебя отвезут домой и... Извини уж, что так вышло, но... Ты оказалась не на той стороне. Потом её усадили на сиденье мотоцикла, за спину той самой девки с прокуренным голосом, и она, едва не вылетев из седла раз десять, впервые в жизни прокатилась на "железном коне". Уже расставаясь и ещё не придя в себя окончательно от всего случившегося, Алевтина вдруг вспомнила ещё кое-что. - Скажите этому вашему главному, что у Сергея была ещё одна квартира, - прокричала она на ухо девице, поскольку та и не думала глушить мотор своего мотоцикла. - Он называл её "явочной", говорил, там он со "стукачами" встречается. Мы... я была там пару раз. И, - она порылась в сумочке, достала связку ключей, нашла нужный, и едва не сломав ноготь, сняла с кольца, - вот. Там вход прямо с улицы. И она назвала адрес. ГЛАВА 23. Алевтина Курочкина оказалась настоящим подарком, просто кладезью информации. Уж не знаю, как они оказались вместе, это уже вопрос десятый, но майор Полторацкий много чего поведал своей любовнице. И женщина, пусть и не ахти какая интеллектуалка, много чего запомнила и уложила у себя в голове. Включая главное - мы узнали, что связывало Клока с продажным ментом. Собственно, я это подозревал - именно продажность, алчность, и сгубила очередного фраера, и именно через неё они и сошлись. Однажды, ещё до знакомства с Алевтиной, один тогда ещё капитан милиции задержал некоего мошенника по кличке Клок. Что именно тот наобещал следаку, уже не узнать, но результатом их беседы была свобода Клока и... "несвобода" продажного мента, потому что Полторацкий вляпался в дерьмо под названием Виктор Клочко. Будь у него побольше мозгов, или чести, он бы держался от такого субъекта подальше, а может даже и отправил бы его в рудники, и сейчас продолжал бы потрахивать эту, гм, страшненькую Курочкину, а так же сохранил бы жизнь ещё многим гражданам Вышинской народной республики. Но Полторацкий сам был мерзавцем, поэтому решил, что их сотрудничество принесёт ему выгоду. Это его и сгубило. Вместе они провернули пару крупных дел, и теперь я, например, знал, куда исчез один предприниматель из Коминтерновска пару лет назад, отправившийся за грузом сырья для табачной фабрики с крупной суммой наличными. Были и мелкие дела, без убийств и членовредительства, но в результате кто-то лишался денег или имущества, а "слуга закона" всё больше и больше попадал в тенета Клочко. Палочники не умеют плести паутину, но этот был уникальным. Обо всём этом, а так же о других делах и делишках Полторацкого я узнал из его записей, это не было дневником, скорее нечто вроде журнала, в который убористым почерком майора вписывались даты, события, фамилии и цифры. Зачем он это делал, тоже не совсем ясно, возможно, чтобы не забыть, или это была его особенность, способ самоорганизации. Были в этих блокнотах и фамилии его коллег, и даже подполковника Зорина, и я злорадно ухмыльнулся, понимая, что был прав, когда спрашивал - сколько ему осталось сидеть в своём кресле? Ещё в "явочной квартире" были деньги и кое-какие материальные ценности, а именно - золото и серебро, судя по весу, примерно на пару миллионов в деньгах моего слоя. И это не считая камней, а в некоторых кольцах были явно бриллианты, да и красные камушки так и напрашивались назвать их рубинами. Было тут и оружие - три пистолета, включая тот, из которого был застрелен предприниматель из Коминтерновска. Денег было не так много, всё же майор содержал двух женщин, потому что его жена тоже не работала, да и строительство дачи высасывало достаточно много ресурсов. Но порядка двадцати пяти тысяч мы нашли. Я полагал, что будет честно, если мы отдадим бумаги МГБ, они же обрадуются такому подарку, нет? А нам, за труды наши и потери, отойдут ценности и деньги. С деньгами, правда, была проблема, и её следовало решить прямо сейчас. Шмон мы проводили вдвоём с Ингой, Гоша сидел в машине на шухере, а парни были заняты другими делами, так что разговор у нас состоялся именно с ней. Вы помните, как я, обычно, делил добычу - половину в кассу, остальное - прочим участникам концессии в равных долях. Это было, на мой взгляд, справедливо, потому что именно из кассы мы финансировали все наши телодвижения, и далеко не всегда добыча от уничтожения Тварей покрывала затраты на охоту за ними. Поэтому был некий "общий котёл" куда мы с Машей вкладывали деньги, и из которого их изымали на всякие, в том числе и свои, нужды. Это конкретное дело, фактически, касалось лично меня, но затронуло всю мою команду, поэтому они имели полное право на долю. Но. Кроме денег было ещё золото и "брульянты". Всё это тоже можно было превратить в денежные знаки, однако я имел на них другие виды, и сейчас мне нужно было очень деликатно и осторожно объяснить Инге, что: а) всё рыжьё, бельё, и камни я присвою себе, и б) об этом никто не должен знать. За это я отдам пятнадцать тысяч им, а десять штук мы передадим Таисии, вдове нашего погибшего товарища. Инга выслушала меня, не перебивая, хмыкнула, и, внезапно, заявила: - Нам всего десять штук останется. - Почему? - не понял я. - Потому что пять штук я отвезу Курочкиной. - А ей-то за что? - удивился я. Нет, понятно, что она пострадала чутка, но... Пять тысяч! - Потому что она изгой, а изгоям всегда хреново. А тут - особенно, - просипела Инга, и я не нашёлся, чем возразить. - И об этом тоже будем знать только ты и я, - добавила она, когда купюры были разложены на кучки. Я заглянул в "замочную скважину" и мы скрепили нашу сделку рукопожатием. Последствий присвоения чужих денег я не опасался - это чистой воды трофеи, и никаких угрызений совести по этому поводу я не испытывал. И от такого дележа тоже - машину Клок сжёг именно у нас с Машкой, да и не только в ней дело, просто золото здесь занимает очень странную нишу, пожалуй, это единственный случай, когда на экономически развитой территории оно НЕ служит эквивалентом валюты. Да, пусть и смешно, но мы - экономически развиты, наверное, у каких-нибудь апологетов "марксизьма-ленинизьма" были бы затруднения с определение строя или формации, но дикарями-то мы не стали. Пока. У нас, в ВНР, золото - это только ювелирные украшения, причём весьма дорогие. Но, например, в ломбард кольцо не заложить, хотя сами ломбарды есть. Яворский или Шпикельгауз могут купить у вас цепочку или серьги за бесценок, но и то, если вещь действительно стоящая. Правда, в последнее время цена золотишка пошла вверх, у соседей наладили протезирование зубов, наконец-то в Отстойник "упал" путный стоматолог, но этот процесс лишь набирает обороты. Поэтому, даже сложно сказать, на какую сумму тут драгоценностей. Зато они очень могут пригодиться нам с Машей, если события в этом мире примут совсем уж отвратительный оборот. Или, как вариант, я смогу обратить их Там в нечто ценное Здесь, снова в те же специи, или лекарства, и мы сможем перебраться южнее, будучи состоятельными людьми, если Тьма вынудит нас уйти. В общем, мы хотели создать "золотой фонд"? Вот он и создаётся. Происхождение клада тоже любопытно - это часть общака ещё Вовы Быка, изъятого у него в ходе цивилизованного передела власти. Все эти сокровища числились в уликах по уголовному делу, так, видимо, и не закрытому, несмотря на смерть главного подозреваемого и давность лет. Как именно золотишко попало в нечистые ручонки Полторацкого, из записей было неясно, зато, думаю, следователи МГБ очень удивятся, если найдут тайник в доме подполковника Зорина. А мы, пожалуй, попробуем извлечь из этого дела её кое-какую пользу. - Игорь Андреевич? - спросил я вечером у своего, как ни странно, подопечного. Подопечного, потому что Карташов находился под моей опекой, я его от Тварей опекал. - Игорь Андреевич, как думаете, геб... МГБ обрадуется, если им компромат на МВД подкинуть? Премьер с тоской посмотрел на меня и тяжело вздохнул. Да, смерть Кати сильно ударила по нему, боль, такое ощущение, не только не утихла, а, напротив, лишь усиливается день ото дня. Он ищет забвение в работе, иной раз сутками не появляется дома, но, когда приезжает, почти всегда пребывает в состоянии чёрной меланхолии. И всё же? - Что у вас? - проскрипел он, наконец. Я поведал, разумеется, опустив скользкие финансовые моменты, а так же, не указав источник моих сведений. - Господи! - он закатил глаза. - Это, видимо, никогда не закончится! - Да, - согласился я, - коррупция, она такая, разъедает, понимаешь, общество. Разлагает. Но и не бороться нельзя. - Да знаю, знаю..., - он опять вздохнул. - Ладно, позвоню Касатонову, пусть сам решает. Он, прямо при нас с Машей, набрал номер на телефонном аппарате, минут пять говорил на отвлечённые, но государственные темы, и, наконец, произнёс: - Всеволод, ты пошли надёжных людей по одному адресочку. Да, да, можешь прямо сейчас, я думаю. Да. Увидишь. Ну, давай, не смею боле отвлекать. - Всё? - посмотрел он на меня. - Довольны? - Вполне, - сообщил я. - Но? - спросил Карташов. - А! - я не смог сдержать улыбки. - Такое дело. Я же принёс пользу обществу? - Ближе к делу, - посоветовал министр. - В общем, там общество не может поделиться с одним из своих членов кое-какими благами? - Какими? - мрачно спросил он, но мне показалось, что уголки губ у него чуть дрогнули. - Да-э, нам бы броневичок, какой-нибудь. И, это, там, в оружейных закромах не завалялось ничего трофейного, там пулемётов, или, может, винтовки какие есть, мощные и дальнобойные? Ну, знаете, на армию их маловато, а одной охотничьей команде такая вполне пригодилась бы. Ваш подарок, он, конечно, супер и выше всяких похвал, но это двадцать три килограмма железа! - Костя! - Карташов опять тяжело вздохнул. - Вы снова куда-то собираетесь? - Да-э, тут, недалеко, туда-обратно чисто, но... В общем, броневик бы очень хотелось, да и вообще... - Это связано с нашими делами? - Нет, - честно ответил я. - Это связано с человеком по фамилии Клочко. Существует большая вероятность, что он находится именно там. И если это так, то мне бы не хотелось, чтобы я или мои люди нарвались на очередную пулю. И если нам улыбнётся удача, то я вообще буду целиком и полностью в вашем распоряжении, потому что вы сами понимаете - пока эта мразь жива, Мария, мои люди и я сам находимся в опасности. Да, мы имели все основания полагать, что Клочко скрывается именно там, в дачном посёлке на берегу Кукушкина озера, потому что в бумагах Полторацкого было ещё кое-что. Год назад он переписали недостроенное домовое владение на некоего Заварзина, Владимира Валентиновича. А из других бумаг выходило, что это одна из личин Клока, вероятно, последняя, больше "левых" паспортов у него не было, если он, конечно, ещё какого-нибудь тупого мента не захомутал. Это-то мы и хотели проверить, причём в самое ближайшее время, в идеале завтра бы, тут же всего тридцать километров на север, чуть не доезжая Комсомольска. Можно было бы и ментов послать, но, что-то мне подсказывает, что в ближайшие дни им не до Клочко-Заварзина будет. Премьер снова вздохнул, глянул на меня печальными глазами, потом посмотрел на Машу и произнёс: - Ну что вот мне с ним делать? - Ой, Игорь Андреевич, - подхватилась Машка, - а вы представляете, каково мне? - Да, уж, - он, наконец, улыбнулся, пусть на мгновение, и едва-едва, но это была улыбка. Рука снова потянулась к телефону, на сей раз абонент не отвечал дольше, но, наконец, мембрана задребезжала от сочного баритона министра обороны. Здесь беседа длилась дольше, генерал Шаповалов что-то объяснял, Карташов надавил, наконец, трубка довольно внятно ответила: "Понял, Игорь Андреевич, сделаем", после чего Карташов назвал мою фамилию. - В общем, так, - потёр он руки, словно только что обтяпал выгодное дельце, - с бронемашинами сейчас тяжело. Я замер. Очень не хотелось бы остаться без, пусть противопульной, но защиты. - Но, нам пошли навстречу, поэтому завтра поедете в министерство обороны, найдёте там, - Карташов сверился с записью, - полковника Зубанова, он всё решит. Но вообще, вы наглец, скажу честно. - Игорь Андреевич! - попытался я защититься. - Вы знаете, какая сейчас обстановка на севере? - перебил он меня. - Мне ли не знать! - воскликнул я. Раны, вон, до сих пор ноют. - Так вот, стало ещё хуже, - заявил премьер. - Да, враг активизировался, было ещё две попытки нападения, такое ощущение, что адаптанты прощупывают нашу оборону. С соседями мы заключили военный союз, у них тоже нечто подобное наблюдается, уже бомбили один раз колонну адаптантов, представляете! Сейчас всё, что можно, пойдёт в обмен на самолёты. Но, как вы слышали, что-то поищут. С оружием проще, а вот броневик! - Но, Игорь... - Да я понимаю! - опять перебил меня Карташов. - Поэтому и настоял. Вы мне тоже нужны, причём целиком, а не ... Шутки не вышло, поскольку в доме повешенного о верёвке не говорят, простите уж за мрачный каламбур. Однако настроение у меня всё равно поднялось, и я, испросив у хозяина разрешения, взялся за телефонный аппарат сам. Покопавшись в бумажнике, нашёл нужную карточку, набрал номер и через два-три гудка трубка проквакала: - Магазин "Карамультук". - Леонид Степанович, это Константин Нагорнов. Да, здрасьте. Звоню вот, хочу пригласить вас завтра на экскурсию в оружейный арсенал. На том конце установилась тишина, затем мне показалось, что я слышу, как на стойку капает слюна. В десять утра мы были уже у входа в здание министерства обороны, которое занимало немалых размеров особняк, расположенный в глубине небольшого парка. Что тут было раньше, я уже знал, ещё от "краеведа" Дмитрия Шишкина – давно, при царе Горохе, здесь размещались казармы казачьего полка. Потом часть зданий перестроили, например, в конюшни "прописались" железные кони, но и при новой власти трудящихся там что-то военное. К началу Второй мировой там разместился городской военкомат, плюс военная же комендатура, в общем, сам бог, как говорится, велел, чтобы новые люди тоже организовали там что-нибудь, имеющее отношение к армии. К сожалению, за ворота на автомобиле нас не пустили, и вообще, как оказалось, пропуск заказан лишь "на Нагорнова", так что остальным пришлось ждать в машине метрах в трёхстах дальше по улице. Парковаться у здания тоже было запрещено, о чём красноречиво извещали соответствующие знаки, выполненные в виде натуральных противотанковых ежей, и наставленных столь густо, что создавалось впечатление, что они ожидают танковую колонну генерала Роммеля* [*Эрвин Ойген Йоханнес Роммель, 15 ноября 1891 — 14 октября 1944 — немецкий генерал-фельдмаршал и командующий войсками Оси в Северной Африке. Командовал 7-й танковой дивизией, Африканским корпусом, танковой армией "Африка", и группой армий "В". Генерал танковых войск]. Пришлось сдать оружие и топать под дождём по извилистой аллее до здания, помеченного на схеме как "Управление РАВ"* [*РАВ – служба ракетно-артиллерийского вооружения, в ведении которой находится всё вооружение и боеприпасы в вооружённых силах]. Полковник Зубанов, по счастью, был на месте и даже в курсе, что я приду, но, видимо, дослужился до трёх больших звёзд из прапорщиков, потому что начал столь отчаянно уклоняться от выполнения сделки, что я хотел уже звонить Карташову. Однако к кое-какому консенсусу мы, всё же, пришли, и я выписал несколько пропусков, а так же узнал фамилии военных, с которыми придётся контактировать дальше. Одним из которых, к моему удивлению, оказался капитан Богатырёв. Потом мне вернули пистолет, отняли пропуск и выпустили за дверь КПП, я добрёл до тунеядцев, отсиживающихся в тепле и сухости комфортабельных автомобилей, и раздал "цэу". Оба "руля", получив листочки с подписями и печатями, должны были ехать в сторону бывшего Тракторного завода, один из цехов которого был приспособлен под хранилище военной техники, а мы с Шпаро помчимся к Серёге на стрельбище, именно у него "хранится, боже, что нам негоже". Два оружейных маньяка нашли друг друга, и мне даже стало завидно от того, сколько всего они знают, и как могут с полуслова понять друг друга, даже не слова, а набора букв. Наряд-требование у меня был приличным: пулемёты ручные - 3, пулемёты станковые - 3, пулемёты крупнокалиберные - 3, пистолеты-пулемёты - 20, винтовки - 10, снайперские винтовки, включая прицельные приспособления - 3, карабины - 10, пистолеты - 40, и загадочные "прочие стрелковые системы по усмотрению заказчика" - не более 10. Гранаты - 10 ящиков, боеприпасы - "в количестве, эквивалентом десятикратному боекомплекту на каждую единицу оружия". Поясню. Например к пистолету ТТ полагалось всего два магазина, то есть шестнадцать патронов. Соответственно, я получу 160 патронов калибром 9х23 мм. К Мосинке бойцу полагается 120 патронов, и мы получим 1200 на каждую винтовку. Если я вооружусь Maschinenpistole vierzig, oder Maschinenpistole achtunddreißig*, то мне полагается по шесть магазинов (2 подсумка по 3 магазина), это 192 пульки, соответственно, умножаем на 10 [*Maschinenpistole vierzig, oder Maschinenpistole achtunddreißig, нем. - Пистолетом-пулемётом сорок или пистолетом-пулемётом тридцать восемь. Произносить следует с ярко выраженным "лающим", тевтонским акцентом]. И я обязательно возьму, может пяток, потому что патроны Para подходят к пистолетам. А вот к пулемёту вообще шикарно получается - стандартный боекомплект для РПД - 600 патронов, три ленты. Улавливаете? К ДП-28, правда, всего 141 патрон, три диска по 47, зато к ДТ, внимание - 30 дисков, причём по 63! Да, он же ТАНКОВЫЙ, вообще-то! 1890 чудесных патрончиков калибром 7,62х54R. И я такой обязательно возьму, потому что один безнадёжно прое… э-э… утратил в боях с синерожими. А ещё хочу "Косторез"* [*МГ-42 - MG 42 (нем. Maschinengewehr 42) - немецкий единый пулемёт времён Второй мировой войны. Разработан фирмой Metall-und Lackwarenfabrik Johannes Großfuß в 1942 году. Калибр – 7,92х57 мм, скорострельность 1200-1500 выстрелов в минуту, из-за чего получил прозвища "Косторез" и "Пила Гитлера"]. Да, знаю, что баловство, и на пулемёты у меня лимит, это я, в том числе и для нового транспорта выбил, потому что-то, скорее всего, выделят что-то "голое". Но хочется. Патроны там нестандартные, "фашистен калибрен", и их, я выяснил, две тысячи на единицу оружия положено. Или ещё что нарою. Что касается "прочих стрелковых систем", то, как раз за этим тут господин Шпаро и присутствует, я ему полностью доверяю. Такая неслыханная щедрость со стороны нашей власти, в лице премьер-министра, образовалась не просто так. Да, у нас сложились определённые отношения, и без них я бы не бродил сейчас среди ящиков с ничего не значащими аббревиатурами. Но само количество оружия и боеприпасов, на первый взгляд, непомерное, для одного человека, на самом деле не столь и велико. После слов Карташова, про ухудшение ситуации на северном фронте, я понял, что мы ещё на шаг приблизились к войне. Нет, мы, пока, не на пороге, потому что он бы не стал утаивать от меня такую новость, да и в стране бы это чувствовалось. Накануне Великой отечественной в стране велась усиленная пропаганда, что, мол, войны не будет, Гитлер наш друг и брат, а кто говорит обратное, тот паникёр и враг народа. Почему "великий стратег" не хотел верить, что Адик его предаст, мы, уже не узнаем никогда, но факт остаётся фактом, Сталин сам поверил в ту "лапшу", что скармливал подданным, и тупо просрал начало войны, что обернулось чудовищными жертвами. Здесь же пактов "Молотова-Риббентропа" никто с синерожими не подписывал, иллюзий на их счёт никто не питает, но и паники нет. Думаю, минимум до следующей весны мы протянем, но вот такая халява с вооружением и техникой, видимо, в последний раз происходит. И этим нужно воспользоваться по полной. Агентства, подобные нашему, или тому же "Щ.И.Ту", вооружаются по определённой процедуре – им выделяют квоты на приобретение оружия и, затем, уже на законных основаниях они покупают у государства необходимое вооружение и боеприпасы. По государственным расценкам, которые на порядки ниже, чем коммерческие. Например, автомат ППШ, новый, в "пушечном сале", стоит всего 22 рубля, пистолет ТТ, в таком же состоянии – 8 рублей, мой любимый пулемёт ТД-29 – 150 рублей, и так далее. Б/у оружие, стоит, разумеется, дешевле, тут цену определяет экспертная комиссия. Свой первый арсенал я получал в спешке и, скажем так, несколько нестандартно, поскольку я тогда был "нишч", то есть не имел свободных денежных средств. Мне пошли навстречу, и предоставили невероятный лизинг на более чем шикарных условиях. Сейчас я не мог настаивать на таком подарке, это было бы слишком большой наглостью, я и так выморщил невозможное – после выкрутасов Ромодановского броневики у частников вообще отобрали, только те, кто официально занимается мародёрством, имею право на такую технику. Я, фактически, тоже имел такое права, потому что у меня была категория А, с небольшим индексом "1". Для сравнения – самое крупное агентство, Шнеерзона и Тарасюка, имело просто "А", и ДШК у них в арсенале не было. И вот сейчас, если я правильно понял внешнеполитический расклад, государственная кормуха закрывается. Значит, нужно хапнуть оттуда всё, что можно, и побольше! Я же это выкупаю, так? Ну так продайте, что вам, жалко, что ли? Правда, потом, прикинув на бумажке затраты, особенно если дадут бронетранспортёр, я понял, что опять ввергаю нас с Марией в нищету, и запросил отсрочку платежа. В результате, Карташову пришлось звонить генералу Шаповалову ещё раз, уточнять список и объяснять условия. В общем, за всё, что мне удастся вытащить со складов, я должен буду рассчитаться в течение 364-х дней с момента подписания акта приёмо-передачи, с обязательным внесением первого платежа в течение первого месяца, в размере не менее 10% от суммы договора. Это было приемлемо, главное, чтобы с техникой не прокатили, и выдали что-то колёсное и полноприводное, потому что эти формулы "гусеницы плюс" или "6х4" вообще не вариант. Есть очень хорошие, проходимые броневички, способные нести приличное вооружение, вот мне такой, пожалуйста. Спустя пару часов у дверей склада выросла приличная гора ящиков. - Нафига тебе МГ? – спрашивал меня Сергей, проверяя акт. - А что, вроде ничего машинка? – задал я встречный вопрос. - Ну, как бы, да, но… - Что? - Капризный, бывает… Хотя, я тебе сорок второй выдам, он попроще и понадёжней* [*Богатырёв, вероятно, имел ввиду пулемёт МГ-34, первый единый пулемёт, когда либо принятый на вооружение. Хотя в 194 году Вермахт официально принял на вооружение МГ-42, его продолжали выпускать вплоть до конца войны. Конструктивно, МГ-34 был более сложным в производстве, и более требовательным в эксплуатации]. И, пожалуй, выпишем вот что. Он накарябал что-то в акте, поднялся со стула и исчез в недрах склада. - На, держи, - протянул он небольшой чемоданчик с готическим шрифтом и немецким орлом с распростёртыми крыльями. - Это что? - Оптический прицел. На два километра сможешь стрелять. А, кстати, ты, вообще, стрелял из такого? - Нет, только по мне стреляли, - честно ответил я. - Понятно, - вздохнул Богатырёв. И позвал одного из бойцов: - Александров! МГ переложите вон туда. Он указал карандашом, куда именно нужно отложить МОЙ пулемёт, и, завидев мою возмущённую физиономию, хмыкнул: - Учить буду, что с тобой сделаешь! - А-а, - отлегло у меня от сердца. В эту же кучу переместились и прочие "покупки", как то: пулемёты Браунинга, модели М1919 и М2, калибрами, соответственно 7,62х63 и 12,7х99 мм, пулемёт Брен, МП-40, и изобретение Хуго Шмайссера под названием Sturmgewehr 43, он же StG-43* [*В оригинале – StG-44, нем. Sturmgewehr 44 - штурмовая винтовка 1944 года, немецкий автомат под промежуточный патрон 7,92х33 мм, разработанный во время Второй мировой войны. Среди автоматов современного типа стал первой разработкой, производившейся массово]. Ходят упорные байки, что именно с него Калашников и "слизал" своё оружие. Вот и проверим, внешне они похожи, но винтовки Маузера и Мосина тоже похожи, а как приглядишься... Вся тема - что у них внутри? Уж "Калаш" я помню на ощупь, так что в скором времени один из мифов будет или подтверждён или опровергнут. Да, всё это новое оружие надлежало изучить, освоить, и поднатореть в попадании хотя бы в мишень размером со слона. В этот момент Шпаро, с видом Шлимана* [*Иоганн Людвиг Генрих Юлий Шлиман, 6 января 1822, — 26 декабря 1890, — немецкий предприниматель и археолог-самоучка, один из основателей полевой археологии. Прославился пионерными находками в Малой Азии, на месте античной (гомеровской) Трои, а также на Пелопоннесе — в Микенах, Тиринфе и беотийском Орхомене, первооткрыватель микенской культуры], откопавшего золото Трои, вынес со склада какой-то ящик, пробормотав то ли мне, то ли себе под нос: - Я потом. Мой вопросительный взгляд остался без ответа, и мне оставалось лишь наблюдать, как МОИ раритеты разбегаются по сторонам, словно выводок крыс. Да подписывать, уподобившись профессиональному зицпредседателю, акты с ничего не значащими аббревиатурами и бессмысленными наборами цифр. И Богатырёв, гад, вступил в сговор, и лишь ухмыляется в усы. Увидишь! Это что за ответ такой - увидишь? Увижу, конечно, куда они денутся. - Ему-то понравилось чего-нибудь? - спросил я у капитана, улучив момент, когда Шпаро был отвлечён утрамбовыванием награбленного в свой "Кюбель". - Пошли, покажу, - хмыкнул Сергей и снова повёл меня внутрь. - Там, чего, лимиты не исчерпаны ещё? - уточнил я, хотя и так знал, что нет. Под "не стандарт" я застолбил пару винтовок Каркано, патрон там редкий достаточно, 6,5х52 миллиметра, так что можно пополнить запас, а сами винтовки можно потом списать и продать или подарить. Часть оружия я не могу продать кроме как обратно государству, потеряв на этом процентов 15-20, но всё, что подходит под категории "гражданское оружие", находится в свободном обращении. Под эти цели я и часть пистолетов взял, даже пяток Наганов. Приедет очередной Мамука с товаром, а у меня уже подарки есть, вот какой я ушлый. А могу взять сейчас одну винтовку Каркано, и вот это. - Как так вышло, что его никто не прибрал к рукам ещё? - спросил я, крутя в руках ещё одно легендарное оружие. - Патронов нет, - пояснил Богатырёв. - Я думаю, это он ещё с довоенных времён здесь, клеймо видишь? Он ткнул пальцем с траурной каймой под ногтем в какой-то значок. Ниже стоял год - 1897. - Видимо, у кого-то на чердаке хранился, а потом, когда война началась, сознательный гражданин сдал его в милицию. Новые люди эти оружейки разграбили, а этот не нужен никому. Хотя, я уверен, что у Лёни для всего гильзы найдутся. - Ну, тогда впиши в акт, когда он уедет, лады? - я подмигнул приятелю. - Ох-ты! - верно понял он мои знаки. - Да, это хороший презент будет. - Хороший, хороший, - пробормотал я, водя глазом по сторонам, - глядишь, скидку мне даст в следующий раз, а то у него патроны по полтиннику штука. - Ну, так! - хмыкнул Серёга. - А ты как хотел? Зато - фирма́! - Это да, - признал я его правоту. Испытание новых боеприпасов для ПТРС, пусть и частичное, поскольку я потом лишь дострелял магазин, было признано неудовлетворительным. Шпаро, обследовав ствол, нашёл следы свинца на нарезах, а это значит, что гальваническое напыление медью, несмотря на сложный алхимический процесс, недостаточно. Патрон мощный, пусть и стрельба ведётся не так часто, так что ствол будет освинцовываться. И он очень щепетилен в этих вопросах, другой бы сказал - да всё гут, Кость, зашибись патроны, а этот - нет. Уважаю. Заставил меня вернуть вторую пачку с таким же напылением, а вот прессованные пули в медной "рубашке", которые мы с ним расстреляли вместе, оказались вполне приемлемыми. Танк они не остановят - пуля не просто расплющилась о ржавую башню какого-то небольшого танчика, доживающего свой век в качестве мишени, а разлетелась на кусочки. Но мне и не на танки охотиться, а на монстров, и тут вот такая пуля самое то, мне кажется, да и Шпаро с Серёгой такого же мнения, теперь ждём очередной охоты. А что касается подарка - я же понимаю, это для него пытка, зайти вот сюда и ничего не унести в клюве. То, что он забрал, это, я так понял, будет подвергнуто "тюнингу" и отдано владельцу, то есть мне. А потом будет ему сюрприз. Арсенал карабинов пополнился американскими М1, в принципе, не очень отличающимся от СКС, но Богатырёв уверял, что у наших патрон мощнее. Возможно, однако америкашки воевали и таким оружием, и ничего. Вообще, вот эта тема оружейная, она странная весьма. Оружия - тьма (упс), много, в общем, очень много. Есть удачные системы, есть - не очень, опять же в сравнении. Но вот странная вещь, мне просто понять хочется, как так вышло? Вот есть немецкое пехотное отделение, 10 человек. Пулемёт МГ, винтовки Маузера, командир вооружён МП. Есть наше отделение, 11 (!) человек - пулемёт Дегтярёва, винтовки СВТ, или Мосина, 2 автомата ППШ. Если сложить суммарные характеристики оружия, и посчитать количество выпущенных пуль в минуту, допустим, то мы кроем немцев. Начинаешь разбирать ТТХ - у нас всё лучше. Да, МГ по праву считался лучшим пулемётом Второй мировой, но тот же Максим или СГ не очень-то ему и проигрывал. Зато у нас были СВТ, а немцы лишь к концу войны внедрили StG-44, а в начале охреневали от количества самозарядных винтовок в наших частях. ППШ лучше чем МП, да, Люгер у них получше ТТ, но не пистолеты же войну выигрывают. И вот вопрос - с какого, стесняюсь спросить, члена, родился людоедский Приказ № 227* [* Приказ № 227 - "О мерах по укреплению дисциплины и порядка в Красной Армии и запрещении самовольного отхода с боевых позиций" или в просторечии "Ни шагу назад!" — приказ № 227 Народного комиссара обороны СССР И. В. Сталина от 28 июля 1942 года. Является одним из приказов, направленных на повышение воинской дисциплины в Красной армии. Запрещал отход войск без приказа, вводил формирование штрафных частей из числа провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости — отдельные штрафные батальоны в составе фронтов и отдельные штрафные роты в составе армий, а также заградительные отряды в составе армий]? Почему мы так проигрывали фрицам на начальном этапе войны? Куда ни ткни, у нас всё лучше - танки, оружие, пушки. Ну, да, они превосходили нас в новейших самолётах, но мы, опять же, брали количеством, да и союзники помогли. С какого потери-то такие? Ведь по любой военной науке нападающая сторона теряет больше людей, чем обороняющаяся, а у нас просто несопоставимые пропорции вышли по итогам. А, может, всё дело в людях, а не в пушках? И не столь уж важно, четыреста пуль в минуту выпустит пулемёт, или шестьсот, или на километр бьёт винтовка, или на восемьсот метров? Под наши задачи важна, скорее, безотказность системы, атакующая Тварь доступна на дистанциях метров сто и ближе, тут уже не принципиально, что у тебя в руках, СКС или М1, лупи, чтобы оборвать инфернальный визг, и не думай о калибре. Вот против синерожих огневая мощь уже важна, тут пулемёты играют огромную роль. И броня. Когда я увидел, что к нам едет, то, поначалу, подумал, что над нами подшутили. Вернее, сначала я подумал, что это вообще не к нам, но когда из люка сверху вылез Славентий Полощук, я понял, что это и есть "подарок" генерала Шаповалова и всего нашего министерства обороны. "Конь" был не совсем дареным, так что в зубы ему можно было смотреть не стесняясь. И чем дольше я смотрел, тем больше понимал, что всё не так уж и печально. Просто я привык к "Скаутам" и, подсознательно, ожидал чего-то похожего. А этот железный ящик существенно отличался от американского броневика. Короче на добрый метр и выше почти на сорок сантиметров, он казался кургузым обрубком, в том числе и потому, что не имел длинной морды, как у "Скаута", но я тут же догадался, что двигатель у него сзади. Вообще, он производил впечатление броневичка, на который присобачили башню от танка, что, собственно, было недалеко от истины. Но, чем больше я на него смотрел, тем больше понимал - эта штука будет получше американца. Да, он выше, но выше именно за счёт башни, а оттуда можно вести огонь, не высовываясь, то есть под вражеским обстрелом. И если производители небыли дурачьём, то башня должна иметь солидное бронирование. Тут, СПРАВА, открылась квадратная дверца, замаскированная укреплённым на ней запасным колесом, и из чрева НАШЕГО бронетранспортёра вылез ухмыляющийся Гоша. - Ну, чё, командир, принимай технику! - он, словно девушку, погладил борт машины. - Это что? - спросил я, подходя ближе и заглядывая внутрь "праворульного" бронеавто. Н-да, тесновато, как и положено броневичку и, похоже тут... Три места, что ли? Если с башней. Да-а, маловато, я думал, хоть как в БРДМ* будет [*БРДМ, бронированная разведывательно-дозорная машина - советская боевая разведывательная машина, экипаж состоял из 4-х человек]. - "Хамбер", - произнёс Гоша, и замолчал, словно этим всё было сказано. - Хам...? - Хам-бер, не Хам-мер, а Хам-бер. Английский бронеавтомобиль, по их классификации - лёгкий колёсный танк. - Так, а где пушка? - тут же подхватился я на слово "танк". Вместо орудия башня зияла лишь пустой амбразурой, а рядом с ней красовалось меньшее по диаметру отверстие, и я понял, что с пулемётом нас тоже "пустили по бороде". Гоша мои подозрения подтвердил, скорчив гримасу, означавшую "облом". Да, я, собственно и не рассчитывал на это, вон у нас есть чем заменить, правда, пушку мне не продали, а здесь, со слов Егора, изначально стояло 37-ми миллиметровое орудие. Но, вроде как, можно присобачить ДШК. В общем, "колёсный танк", неведомо какими ветрами войны занесённый из Туманного Альбиона в российскую глубинку, был вполне в духе всей военной техники тех лет - нечто недоделанное, недодуманное, с точки зрения нас, людей 21-го века. Как я и ожидал, броня у него была потолще, башня - 20 миллиметров, лоб - 16, борта - 14. Против пятимиллиметровой бронезащиты "Скаута" смотрелось солидно, однако это привело к увеличению веса машины более чем на полторы тонны, движок здесь стоит менее мощный, и, соответственно, скорость это чудо могло развить всего около 70-ти километров в час, против 80-ти у американского броневика, разумеется, по хорошему шоссе. Для грязи же, то есть для обычных наших дорог, имелась колёсная формула 4х4, полный привод и высокий клиренс. Формально, "Хамбер" был именно бронеавтомобилем, а вот "Скаут" уже бронетранспортёром, поскольку был способен перевозить людей, десант. И, скорее, именно вот этот броневичок и был "Бардаком"* тех лет, выполняя исключительно разведывательные функции [*"Бардак" - на армейском сленге БРДМ]. - Ну, а минусы? - перешёл я к неприятной части. Они же должны быть, не бывает всё хорошо. - Запчастей хрен найдёшь, - развёл Гоша руками. И, видя мою физиономию, попытался защититься: - Не, ну а чё было брать-то, Кость? Ляньчию ещё предлагали, так тот же хрен по запчастям, и привод задний, и броня тоньше. Или какое-нибудь полугусеничное говно. Этот вот один был, говорят, его с консервации всего два месяца, как сняли, машина новьё, муха не сношалась. Чё, пробегает какое-то время, там поглядим, может, ты чего по своим каналам выбьешь. Они его МЧС хотели передавать, типа для внутренних нужд, но те на дыбы встали, ремонтировать нечем, и всё такое, вот... Я и взял. - А что за "Лянча"? - название итальянской фирмы я произнёс, как это принято у меня в слое. - Да старьё! - махнул он рукой, и его коллега подтвердил такую оценку. - Рыдван, на таком ещё Ленин речи толкал. - Ясно. Я решительно потёр руки: - Ну чего, парни, прокатимся в одно место? - А с вооружением чего, как? - заволновался Гоша. Понятно, не хочет под "молотки" без прикрытия лезть, броня, это, конечно, хорошо, но броня с пулемётом в разы лучше. - Вон, гора лежит, давай, пулемёт какой-нито воткните, с капитаном Богатырёвым, а с главным калибром потом разберёмся. На роль "какого-нито", не мудрствуя лукаво, пошёл ДТ-29, я привлёк часть подчинённых Сергея для снаряжения магазинов, а сам вызвонил людей с грузовиками с нашей базы, для вывоза полученных ништяков. Мы же, двумя машинами – "Хамбером" и "Доджем", выдвинулись в район Кукушкина озера, где, как я надеялся, скрывался один очень нехороший человек. ГЛАВА 24. Ход у броневика, несмотря на кажущуюся кондовость, был даже помягче, чем у "Скаута", хотя ехать в башне было не очень комфортно. Впрочем, военная техника редко бывает комфортабельной, например, тут однозначно нужно использовать шлем, иначе шишек и ссадин не избежать. Возможно, они входили изначально в комплектацию, но это же не ленд-лиз, скорее всего трофейный трофей, в смысле - немцы захватили его у англичан, а мы - у немцев. Поэтому пришлось цепляться руками за что только возможно и напрягать мышцы, чтобы не получить, ненароком, гематому. Третьим человеком в броневик уселась Инга, выгнав оттуда Юрку, и ему пришлось, с побитым видом, брести в "Додж". Ну, ничего, накатаются ещё, девица вообще рвалась в башню, но я, пока она не сдаст нормативы, до пулемёта её не допущу. Да, странное ощущение - ехать в замкнутом пространстве, обзор тут минимальный, из приборов наблюдения только смотровая щель или люк сверху. "За речкой" я, дай бог памяти, раза три, от силы, внутри "коробочки" перемещался, так всё время на броне. И положено, и вообще... Техника та, тоже, честно говоря, далека от идеала. Броня противопулька, но уже ДШК и даже бронебойные 7,62 доставали парней внутри. А ещё, если мина или фугас, то внутри будет месиво, а так, когда ты наверху - всё есть шанс, что выживешь. Ну а мне по службе было положено сидеть на морде головной машины, вперив очи (их тогда у меня полный комплект был) в дорогу, на предмет всяких сюрпризов. Заметил чего, или орёшь "Стой!", или дубасишь по броне каской, потом спрыгиваешь, берёшь или щуп, или миноискатель и вперёд. Иногда находил что-то, чаще всего - нет. - Гош! - крикнул я водителю, скрючившись в башенке, и заглянув внутрь броневика. - Сколько у вас толщина брони у БТРа* была [*БТР – бронетранспортёр - боевая колёсная плавающая бронемашина, предназначенная для транспортировки личного состава мотострелковых подразделений и их огневой поддержки. Вероятно, речь идёт о БТР-80, советском бронетранспортёре, принятом на вооружение в 1986 году. Однако сам рассказчик вполне мог застать предыдущую модель – БТР-70, у которого, в том числе, была более тонкая броня корпуса – 6 мм]? - Десять! - проорал он в ответ. - Лоб - десять, борта - семь. У нас, вроде, то же, и мы, выходит, тут понадёжней, защищены? Так, а у бронебойного 12,7 какие параметры? Двадцатимиллиметровую броню на пятистах метрах шьёт, если я не ошибаюсь? Значит, ДШК нас и тут достанет, не говоря уже про ПТР. И всё же, если дистанция будет больше, или угол попадания удачный, то шансов больше! Плюс, не нужно вылезать под пули, и можно вести прицельный ответный огонь. И это огромный плюс! Ха, я даже не посмотрел, во что они оценили эту машину! Во как, быстрей-быстрей обновить, не терпится. На самом деле - мне не терпится Клочко найти, достало уже ходить, оглядываясь по сторонам. Надо же, какие нехорошие люди встречаются, порой, на жизненном пути, и как причудливо работает теория вероятности. Это я к тому, что каковы шансы, что один редкостный мерзавец из всей множественной вселенной провалится именно в этот мир, конкретно в этот регион, да ещё и пересечётся с неким одноглазым типом? Это уже не один из миллиона даже. Никакой разведки мы решили не проводить, а тупо подъехать на броне прямо к дому, мне его местоположение Алевтина подробно описала. Я же не знаю, как у него сейчас организована система безопасности, и какие пути отхода. Курочкина говорила, что дом на берегу озера стоит, рядом соседи есть, но я не удивлюсь, что этот ублюдок какую-нибудь деревянную подводную лодку сконструировал. И если он заметит хоть какое-то подозрительное движение, то опять смоется. Нет уж – буря и натиск! Возможны, правда, проблемы на КПП, но, я думаю, мы эту проблему решим, в крайнем случае - разнесу, нахрен, ворота. По счастью, до этого не дошло, охранники, из "Щ.И.Та", выпучили глаза на такое чудо, потом, немного недоверчиво, глянули в документы, но запустили нас на территорию без проблем, потому что я назвал совершенно другую фамилию, к кому мы едем "в гости". Да, подготовился, нашёл знакомых, у кого там дачка, их именем и прикрылся. А вот дальше могло начаться интересное. "Хамбер", меся грязь уже разбитой до нас дороги, без всяких усилий катил вперёд, я нырнул обратно в башенку, "Додж" поотстал, и, наконец, впереди показался похожий, по описанию, дом. Территория была обнесена грубым забором из горбыля, видимо - временным, но постоянного владелец уже не поставит. С высоты бронеавтомобиля было видно, что стройка ещё не закончена, рядом с домом стояло два куба из силикатного кирпича, лежали доски и брёвна, но в доме жили - из трубы курился дымок, который дувший с озера ветер относил в нашу сторону. Ну что, наглость - второе счастье? - Давай, Гош! - крикнул я. "Хамбер" рыкнул двигателем, подался вперёд, я вцепился обеими руками за выступающие железяки, но удара почти не ощутил. Ворота не открылись, а просто рухнули с громким треском, и машина, чуть качнувшись на рессорах, взобралась на доски своим зубастым протектором. В доме открылась дверь, кто-то выскочил на крыльцо, не Клок, успел отметить мозг. Мужчина побежал нам навстречу, затем остановился, в руках у него было оружие, похоже, карабин, он поднял его к плечу, но я дал короткую очередь, метя ниже, метров за десять до него. Просто, дырявить дом тоже не хотелось, вдруг мы ошиблись и там живут вполне порядочные люди. Человек всё понял, положил оружие на землю и поднял руки. - Какого? - пробормотал я. - Бессонница? - Бессонница? - крикнул я, высунувшись из люка. - Ты какого... Что-то стукнуло по башне, с визгом уйдя в сторону, звук выстрела, пришедший через мгновение, был каким-то глухим, я упал вниз, ударившись обо что-то локтем, по башне ещё дважды ударили молоточки, и я увидел, что Арсений схватил карабин и развернулся, чтобы бежать в дом. Вот, значит, как? Очередь из десятка пуль выбила фонтанчики грязи из подъездной дорожки, догнала убегающего человека, он споткнулся, словно перед ним натянули проволоку на уровне голени, упал, нелепо взмахнув руками, тут же попытался встать, но вдруг что-то красное вылетело у него из головы, и я уставился на ствольную коробку пулемёта. Это же не я! Через секунду пришло понимание - это действительно не я, это его стрелок из дома. Я не знал, есть у него (у них?) тяжёлое оружие, фаустпатроны* или противотанковые гранаты [*Фаустпатрон - Панцерфауст (нем. Panzerfaust, "Танковый кулак") — немецкий одноразовый гранатомёт времён Второй мировой войны. В связи с появлением проекта Люфтфауст (прототип ПЗРК) на фирме-прародительнице произошло изменение названия с фаустпатрон на панцерфауст]. И не собирался это выяснять. Пулемёт задудукал, посыпались стекла, Гоша, верно поняв мои намерения, плавно тронулся вперёд, а я поливал и поливал двухэтажный дом, заставляя укрывшихся в нём людей запаниковать. Да, толстое сосновое бревно держит винтовочную пулю, но когда по вам, с расстояния меньше тридцати метров, лупит пулемёт, нужно иметь очень крепкие нервы, чтобы сохранить хладнокровие. - Давай слева, Гош! - крикнул я, меняя, заодно, магазин. Дом как раз с этого направления огибала дорожка, судя по состоянию, укатанная какой-то техникой. Долговязая фигура метнулась из-за стоявшего под навесом "Виллиса", джип качнулся, приняв на себя порцию свинца, но человек сумел укрыться, дальше было ещё одно строение - судя по всему - баня, а от неё мостки уходили в воды озера, сейчас серые и холодные даже на вид. Клок не стал использовать баню как прикрытие, а кинулся сразу к мосткам. Я, обдирая колени и матерясь, выбрался из люка, в два прыжка оказался на земле, едва не налетев на Ингу, которой приспичило именно в этот момент тоже покинуть броневик. В руках у неё был автомат, глаза горели охотничьим азартом. - Дом проверьте! - крикнул я, вытаскивая из кобуры Кольт. Не хватало ещё словить пулю в спину. Клок уже достиг края мостков, я выстрелил, промахнулся, выстрелил снова, двойкой, опять промазал, подумал, что он сейчас нырнёт с разбегу, но тот задержался на самом конце настила и упал на одно колено. Что за...? Я тоже опустился на колено, прицелился, задержал дыхание. Бах! Клочко дёрнулся, как будто его ткнули в спину, но, не упал, а, напротив, поднялся с колена, и я увидел в его руке конец верёвки. Лодка! У него там лодка! Он её отвязывал или перерезал канат. Бах! Клок опять дёрнулся, но даже не обернулся, а осторожно спрыгнул с края мостка, скрывшись из виду. Я рванул вперёд, тут его голова поднялась над настилом, появилась рука с пистолетом, я разглядел дульную вспышку, но пуля ушла далеко в сторону, ещё три прыжка, три выстрела с его стороны, что-то обожгло левое бедро, я схватился за это место, а мой враг снова исчез из вида. Глянул на ладонь - красно. Опять ранен! Тут он появился снова, уже в лодке, грёб, сидя ко мне лицом, изо всех сил стремясь увеличить расстояние между нами. Где-то позади грохнула винтовка, лодка странно вильнула в сторону, а Клочко схватился за левую руку. Бах! Словно сухая доска сломалась за спиной. Лодка по инерции продолжила движение, но грести перебитыми руками он не мог. Да, он не чувствовал боли, но обойти физиологические законы был не в силах - для совершения определённых действий нам нужны целые кости и мышцы. Влад передёрнул затвор, но я остановил его. Всё время, пока мы искали, на чём добраться до "палочника", пока посылали на три буквы подбежавших охранников, пока Инга бинтовала спустившего штаны командира, Клочко безучастно сидел и ждал. Наконец, Юра подтянул к мосткам лодку с нашим заклятым врагом. - Кость, побазарим? - почти весело спросил этот урод, хотя был бледен, как простыня. Словить четыре пули, это не шутка. - Базарь, - разрешил я, когда мы втянули долговязое тело на мостки. Сил стоять у него уже не было, и он сидел, широко раскинув ноги, и откинув голову назад, чтобы видеть наши лица. - У меня есть сто штук, - произнёс он, и тут по его лицу прошла судорога. Клок состроил изумлённую гримасу, словно случилось нечто, невозможное в принципе, и в его глазах промелькнул страх. - Кость, мужики, я понимаю, что всё... Всё вышло криво, но, мы же можем договориться. Кость, сто тысяч! Просто... Просто перевяжите меня! - Хочешь жить? - поинтересовался я. - Кость! - он с трудом сглотнул, и вдруг качнулся, словно под порывом ветра. Примерно полминуты ему понадобилось, чтобы найти силы для очередной фразы. - Кость! Просто... перевяжи... останови... кровь. - Что тут делал Бессонница? - задал я вопрос, даже не двинувшись с места. - Что? - нахмурил он брови, а затем сделал ещё одну попытку. - Помоги! И я всё расскажу, я много знаю! И... Мужики! Двести тысяч! Я уже понял, что через минуту или раньше он потеряет сознание. Потом... Потом его подлатают и где гарантия, что не найдётся ещё один Полторацкий, Бессонница, или ещё кто-то, кто поможет ему уйти, или, действуя по указке, не попытается навредить нам? Так ли уж важно, что тут делал Арсений? Сто тысяч, двести, да хоть миллион? Засунь ты их себе... Я поднял руку с пистолетом, и Клок всё понял: - Я знаю, кто такой во...! - заорал он, но тут слева хлопнул ТТ. - За Ромку, - сказал Гоша. Клочко лежал, глядя остановившимися глазами в серое небо, по которому ветер нёс рваные, набухшие влагой облака. Через минуту пошёл дождь, спеша смыть с дощатого настила кровь и мозги того, кто никогда не был человеком в истинном значении этого слова. Эпилог. Восемь попарно запряжённых, могучих лошадей остановились, словно единый организм, едва идущий впереди упряжки человек взял одного из коней под уздцы. Повозка, которую они перемещали, тоже остановилась, примяв большими чёрными скатами жухлую траву. Это была очень необычная повозка, на восьми колёсах, и с железными бортами, способными выдержать попадание винтовочной пули. Круглая башня у неё наверху была снабжена пушкой, заканчивающейся набалдашником размером с человеческую голову. Дуло шевельнулось, башня пришла в движение, плавно повернувшись на девяносто градусов. Минуту или две ничего не происходило, затем пушка, внезапно, рявкнула, выбросив сноп огня. Железный экипаж содрогнулся, а два последних битюга в упряжке присели на задние ноги. Далеко в поле, заросшим полынью и прочим разнотравьем, сейчас одинаково серым, взметнулись комья земли. Пушка чуть двинулась, приподняв набалдашник вверх, снова изрыгнула пламя, чёрная земля взлетела дальше и правее метров на пятьдесят. Люди, стоящие на небольшом холме, метрах в двухстах от восьмиколёсного монстра, переглянулись. Пушка грохнула ещё раз, и через пару секунд находящаяся примерно в полукилометре постройка из брёвен взлетела в воздух. Это событие было встречено радостными криками, но не на самом холме, а чуть ниже, где стояла довольно большая толпа. Люди на возвышении снова переглянулись, и на их лицах промелькнуло удовлетворение. Между тем, метрах в тридцати от бронированного восьмиколёсника развернулось другое действо - сразу две парные упряжки вывезли на условный рубеж два небольших орудия, возле них засуетились люди, и, видимо, отцепили ломовиков, потому что их сразу увели под уздцы. Сами орудия развернули в боевое положение, то есть, широко разведя упоры, затем возникла пауза, но вскоре, без всякой команды или отмашки, пушки открыли огонь. Звук выстрела был у них гораздо слабее, чем у оружия на броневике, да и земли в воздух их снаряды поднимали меньше, но, зато, первый же выстрел одной из пушек разворотил ещё одну постройку. Минут пять воздух содрогался от канонады, пока, наконец, последнее сооружение в поле не превратилось в груду брёвен. Собственно, это и были груды брёвен, едва скрепленных между собой с помощью металлических скоб. Основание, габаритами примерно три на шесть и высотой чуть ниже двух метров, поддерживало небольшую надстройку, метра полтора в поперечнике и высотой около метра. Из каждой такой надстройки торчала длинная жердь, толщиной в руку взрослого мужчины. Вероятно, внутри этих сооружений были ёмкости с чем-то горючим, потому что каждая из развороченных куч вскоре начала дымить, выбрасывая в серое небо чёрные клубы. Их появление было встречено новыми восторженными воплями. Люди на холме опять переглянулись, и их лица озарились улыбками, смотрящимися на синей коже особенно зловеще. *** | ||
|
| Всего страниц: 2 |