Всего страниц: 2
Андрей Круз (Cruz): Ар Деко
Размещено: 05.07.2016, 02:55
  
Андрей Круз (Cruz)
Ар Деко
Аннотация: Авантюрный роман в вымышленном мире, действие происходит в 1936 году.

Андрей и Мария Круз

Ар-Деко

авантюрный роман



1

Пароход «Дух Океана», огромный, с черными бортами и белыми надстройками, с тремя широкими трубами,    с красной полосой на каждой, подошел к гавани Порт-Саида с утра, как раз в то самое время, когда в ресторане на палубе первого класса заканчивался завтрак. Сновали одетые в белое официанты, в дальнем углу светлого просторного зала играла арфа, в воздухе висел запах кофе и ванили. Последний завтрак на борту, еще час или чуть больше - и я буду на берегу, а наша маленькая компания, образовавшаяся за время путешествия и занимавшая сейчас один шестиместный стол, разойдется по своим делам.
– Еще кофе? – спросил я у молодой, круглолицей курносой девицы, сидевшей слева от меня.
Она нарочито скромно улыбнулась, бросила украдкой взгляд на худую и высокую даму с длинноватым английским носом и птичьим профилем, сидевшую напротив, затем кивнула:
– Благодарю вас, Роберт, очень любезно с вашей стороны.
Я сделал знак официанту, который меня понял и немедленно подошел с кофейником. Наполнив ее чашку, он вопросительно посмотрел на меня:
– Сэр?
– Да, пожалуйста, – я чуть подвинул блюдце с чашкой чтобы ему удобней было лить.
– Роберт, вы надолго в Каир? – невысокий круглолицый пузатый человек лет пятидесяти, сидевший напротив, намазывал маслом тост, а розетка с клубничным джемом ожидала своей очереди.
– Не знаю, доктор, – повернулся я к нему. – Я даже пока не знаю по делам я в Каире или просто из любопытства.
– Никогда раньше здесь не были?
– Пока не приходилось, из Аргентины добираться долго. Вы ведь живете здесь?
– Именно так, – доктор Бромли важно кивнул и взялся, не скупясь, наваливать на масло джем. – Последние пятнадцать лет. И не думаю что когда-нибудь покину это место.
– Здесь так хорошо?
– Поначалу непристойно жарко, Роберт, но потом привыкаешь. Здесь самый центр мира, ты словно держишь руку на пульсе у всей земли. Нет ни одной сколько-нибудь богатой семьи в этом мире, которая не обосновалась в Каире постоянно или хотя бы на часть года. Как вы, кстати, сумели этого избежать?
– Слишком много работы. Отец один не справлялся с управлением активами, а кроме меня он никому не доверял.
– Ваш отец, простите, скончался? – доктор придал лицу выражение умеренного сочувствия.
– Да, в прошлом году. А теперь я намерен распродать семейные активы и куда-нибудь переехать.
– Вам не нравится Аргентина? – джем, не удержавшись горкой на масле, капнул на скатерть.
– Буэнос-Айрес великолепен, но наши шахты далеко от него. И это край мира, доктор, а в главном вы правы – хочется держать руку на пульсе жизни. Настоящей жизни.
– Какие-нибудь конкретные планы на жизнь в Каире?
Это уже спросил высокий седой человек с армейскими усами щеткой – полковник Уоллес, ныне отставной, сделавший карьеру на службе в колониях и сейчас решивший переехать в центр мира – в Каир.
– Пока никаких конкретных планов, – повторился я уже специально для него, Уоллес был туговат на ухо. – Хочу просто оглядеться, полковник.
– Не вздумайте вкладывать деньги в землю, она здесь явно переоценена, – сказал доктор, откусив и прожевав кусок тоста и запив его чаем с молоком. – Почему-то каждый новичок пытается инвестировать в нее и каждый теряет на этом деньги.
– Благодарю за совет. Нечто подобное мне уже говорили.
– Не хочу показаться назойливым, но вам говорили чистую правду. Каждый второй жулик, если даже не первый, пытается продавать недвижимость приезжим.
А то я не знаю.
– Как вы планируете развлекаться, Роберт? – спросила сидевшая рядом с девушкой женщина с длинным носом.
– Не думаю, что это представляет проблему в Каире, леди Бриггс, – любезно улыбнулся я ей. – Если бы здесь не было развлечений, то этот ресторан был бы пуст, – я обвел взглядом действительно заполненный до последнего места зал. – Кто бы сюда ехал? А так я был рад, что я успел купить билеты на «Дух Океана».
Баронесса Бриггс, жена вице-губернатора области Большого Каира, соответственно барона Бриггса. Рыжая девушка рядом со мной – ее дочь Маргарет, но она предпочитает звать себя Марго на французский манер. Впрочем, меня зовут Робертом на манер английский, хотя я Роберто, как и подобает аргентинцу. Впрочем, из меня что Роберто, что аргентинец... впрочем, неважно, об этом чуть позже. Или вообще в другой раз. Сейчас это неважно.
– Даже не сомневайтесь, – так же любезно улыбнулась она. – Я просто поинтересовалась какими-то конкретными планами. Планируете быть на Майских Дерби?
– Разумеется, – кивнул я. – К сожалению, пока не зарезервировал себе место. Но не думаю что это будет проблемой.
– Роберт, поверьте, это уже может быть проблемой, лучшие места давно разобраны, – всплеснув некрасивыми руками с толстыми пальцами, баронесса изобразила на лице заботу. – Впрочем, с этим мы можем вам помочь.
– Приходите, Роберт, – опять изобразила вежливую улыбку Марго. – Только там вы сможете познакомиться сразу со всем обществом.
А то я не знаю. Я сам хотел подвести разговор к этому, но вы начали его сами, за что вам немедленно от меня такое вот большое спасибо. И одно дело прийти на Большие Скачки самому, и совсем другое – в компании жены и дочери вице-губернатора, тогда сама проблема представлению обществу снимется автоматически.
– Неловко вас обременять, но... отказаться от приглашения не могу. Леди Бриггс, Марго... моя искренняя благодарность, – я даже прижал руку к сердцу.
Баронесса рассматривает всех мужчин моего возраста как подходящую или непоходящую партию для дочери. Совсем неподходящим, как я слышал, в категорической форме демонстрируется нежелательность развития знакомства. Совсем подходящих пока не нашлось, потому что Маргарет до сих пор не замужем. Почти подходящие идут на скамейку запасных, то есть «в круг общения», и могут надеяться на удачу в будущем, в случае если совсем подходящий на горизонте так и не появится, а незамужний статус Марго начнет напоминать о себе слишком настойчиво. Меня, похоже, баронесса планирует разместить на той же скамейке до лучших времен, про запас. Впрочем, в женихи я и не рвусь, меня вполне устраивает нынешний статус, о котором леди Бриггс знает довольно мало. Марго же знает куда больше, но делиться этим с матерью не спешит.
– Не стоит, Роберт, это мелочи. Мы будем рады вас видеть.
– Малик, как я слышал, выставит сразу двух новых коней, их заранее прочат в фавориты, – вступил в разговор пожилой джентльмен в круглых очках в золотой оправе и с блестящей лысиной.
Уолтер Мак-Кинтайр, какой-то большой начальник из «Скотс Ройал Бэнк», едущий в Каир, как я понял, с инспекцией местных филиалов.
– Вы ставите на скачки? – обернулся я к нему.
– Что за смысл ходить на них и не ставить? В моем возрасте уже приходится щекотать нервы искусственно, – он засмеялся, продемонстрировав неестественно белые и ровные зубы. – А вы?
– Я люблю лошадей, но совсем не азартен. Рассматриваю скачки скорей как выход в общество. Нет, ставлю, разумеется, но обычно неудачно, так что небольшие суммы.
Вообще-то лошадей я терпеть не могу, но говорить об этом вслух в британском обществе как минимум глупо. Это как признаться в том, что ты находишь лисью охоту невероятно скучной, а чай с молоком неуместным.
– Здесь входит в моду соколиная охота, не слышали? – спросил меня доктор.
– Довелось слышать, - я повернулся к нему. – Но не думаю, что я когда-нибудь стану ее поклонником. Если я охочусь сам, то предпочитаю делать это своими руками, а не доверять птице.
– А как охота в Аргентине?
– Неплоха, особенно в Патагонии. Если вы охотник, то вам следует когда-нибудь попробовать.
Никогда не охотился в Патагонии, но это неважно.
– Я пока не завершил свой поход за «Большой пятеркой», – явно загордился доктор. – И мы, в конце концов, сейчас в Африке, Роберт. Мой старый друг, еще по Оксфорду, живет в Кении, у него там плантация, поэтому мне проще всего раз в год навещать его. В прошлую поездку добыл на удивление крупного леопарда.
– В Африке мне охотиться пока не приходилось, к сожалению, – легко уступил я пальму первенства доктору. – Времени на путешествия оставалось очень мало.
– Но теперь, как я понимаю, его у вас прибавится?
– По крайней мере я на это надеюсь, – усмехнулся я. – Боюсь, что начну здесь какое-нибудь дело до того, как отдохну от прошлого. Впрочем, безделье развращает.
Это уже подача на сторону баронессы, пусть услышит. Нет, на руку ее дочери не претендую совсем, мне и так хорошо, но вот ей знать об этом не надо. Ей надо знать, что я наследник семейного состояния и готов приумножать его дальше. И я старше чем основная масса претендентов на руку Марго, мне уже за тридцать, что должно создавать мне некий ореол солидности, в отличие от богатых наследников из числа тех, с которыми ей приходится иметь дело. Или наследников титулов.
– Роберт, скажите, а почему ваша фамилия звучит настолько... гм... не по-испански? Это обычно для Аргентины? И вы не похожи на испанца.
– Аргентина населена всеми подряд на самом деле, – баронесса предсказуема, она уже задумалась. – Мой дед приехал туда из Нидерландов, с женой. Мой отец женился на местной, но местная была такая же как и он сам, то есть приезжая, польского происхождения.
Во мне нет ни капли голландской крови, насчет польской точно не скажу, но в сочетании с моей ненастоящей фамилией звучит это хорошо, голландцы и англичане испытывают друг к другу некий взаимный пиетет. Тут и родство королевских домов, и многое другое. Представься я немцем или французом, и уж тем более раскрой свое истинное происхождение, баронесса может потерять интерес. Нидерланды - это именно то, что надо. И лишних расспросов не будет.
Завтрак закончился. Я выразительно посмотрел на часы, поднялся из-за стола, всем разом улыбнувшись, сказал:
– Боюсь, что вынужден вас покинуть, мне надо успеть собраться. До прибытия всего тридцать минут, если судно идет по расписанию.
– Уилфрид может вам помочь, – сказала баронесса. – Наши вещи должны быть уже собраны.
Уилфрид – это их дворецкий, невысокий и натужно чопорный человек с лысиной.
– Там не так много, но за предложение спасибо. Я справлюсь, у меня на приисках дворецкого не было.
Да, вот такое вот небрежение статусом. Баронесса сейчас должна восхититься моей самостоятельностью, наверное.
– Вас встречают? Я имею ввиду в Каире?
– Должны. С парохода дали телеграмму о найме шофера.
– В любом случае мы еще увидимся перед сходом на берег, – она сдержанно кивнула, но при этом улыбнулась, демонстрируя расположение. Похоже, что меня немного сдвинули на скамейке запасных в начало очереди.
– Нам еще предстоит поездка на поезде, леди Бриггс.
– К сожалению, там мы вам не сможем составить компанию, мой муж пришлет за нами автомобиль.
Ну да, так даже удобней, наверное, а мне еще пересадка предстоит.
Толстый ковер на полу заглушал шаги. Салон понемногу освобождался, люди спешили в свои каюты для последних сборов. Через открытые двери салона снаружи, несмотря на морской ветерок, тянуло оглушающей жарой. Египет, никакая европеизация не смогла изменить здешний климат. Впрочем, чуть дальше от побережья и жара переносится легче, воздух сухой.
В коридоре, куда выходили двери кают, было тоже тесновато, несмотря на первый класс. Все суетились, бегала с озабоченным видом прислуга, кое-где уже тащили багаж к месту высадки. Я не первый раз путешествую морем, и даже первым классом не первым, хоть и не всегда получалось, так что могу подтвердить – всегда все так и происходит.
Замок щелкнул, дверь распахнулась, пропуская меня в каюту. Не самая просторная, потому что на одного, но и далеко не тесная. Снял легкий пиджак из сирсакера, повесив на вешалку, распустил галстук. Посмотрел на пиджак с сомнением. Пошив всего этого гардероба в Неаполе, в «Английском доме» Дженеро Рубиначчи встал мне в копеечку, пробив немалую дыру в бюджете. Это инвестиция в будущие прибыли, так что хорошо, чтобы она окупилась. Подошел к зеркалу над бюро, поправил волосы. Никак не привыкну к тонким усикам a-la Кларк Гэйбл, равно как и к прическе, но это даже хорошо.
Дверь за спиной распахнулась, я ее специально не запирал.
– Роби, у нас мало времени! – сходу объявила Марго. – Maman уже вся в нервах, боится что мы опоздаем или что-то потеряем, хорошо, что Уилфрид такой невозмутимый.
– Если времени мало, не надо его терять, – взяв Марго за плечи, я развернул ее к кровати. – Нагнись.
Вопросов не последовало, так что мне осталось лишь поднять на ней платье и спустить с нее шелковые панталоны, открыв круглую белую задницу. К счастью, в таком климате не носить с утра чулки допустимо в обществе, а то бы еще пришлось с подвязками возиться.

2

Гавань Порт-Саида, расширенная в середине двадцатых, поражала воображение своими размерами. Огромный «Дух Океана» почти потерялся среди множества других судов, медленно двигаясь к месту швартовки. Напротив, у восточного берега, выстроился флот Лиги Наций, с пару десятков военных кораблей самых разных размеров и типов, среди которых скалой возвышалась серая громада «Королевского Дуба» - британского линкора, на котором держал флаг командующий международной эскадрой. Государства, входящие в Покровительствующий Комитет, зорко следили за тем, чтобы никто не мог навредить их такой ценной собственности как Зона Большого Каира.
«Дух Океана», толкаемый двумя буксирами, пришвартовался у здания вокзала. В Порт-Саиде задерживались немногие, тут город рабочий, обслуживающий канал и торговлю через него, а подавляющее большинство пассажиров сразу же пересаживалось на поезд, которым они ехали уже в Каир. Мой багаж был оплачен до самого Каира, так что к трапу я подошел с одним саквояжем, пусть и объемистым.
Солнце. Такое яркое, что даже светлые поверхности, если на них смотреть, заставляют щуриться, так что даже шляпа-канотье, она же boater, не спасает. Пришлось надеть темные очки в черепаховой оправе. Ну и новому покрою пиджака «дроп кат» спасибо, по крайней мере под него чуть-чуть поддувает ветерок.
В «морском зале» вокзала с десяток кабинок из темного дерева, в которых сидят служащие таможенной службы Зоны Большого Каира, которые тут заодно уполномочены и паспорта проверять. Мой паспорт попал в руки невысокому красномордому толстяку, явно страдающему от жары даже здесь, в зале, судя по пятнам пота на его плотной форменной рубашке цвета хаки. Я специально встал в очередь к нему, потому что такие страдающие обычно еще и самые невнимательные.
– Цель вашего визита, мистер Ван Дер Меер? – скорей всего Ливерпуль или Манчестер, в иммиграционной службе работают в основном подданные Его Величества.
– Бизнес, – улыбнулся я, снимая очки. – Предположительно. Или отдых.
– Направляетесь в Каир?
– Именно так.
– Приятно провести время, сэр, – он вернул мне паспорт и кивнул следующему за мной в очереди, приглашая того, а я проследовал дальше, уже в зал ожидания вокзала.
Саквояжем никто не заинтересовался, таможня пассажиров первого класса почти никогда не проверяет. Впрочем, ничего особо криминального в моем саквояже нет, кроме, разве что, небольшого пистолета «маузер» модели десятого года, скромно упакованного в несессер для бритья вместе с запасным магазином.
Зал для пассажиров первого класса сейчас был пустоват. Многие уезжают на машинах, многие нанимают такси или лимузины. Может и мне стоило бы, а может и нет.
Выудив из кармана монету, вбросил ее в копилку газетного автомата, вытащив взамен свежий номер «Каирского Курьера». Поднимусь в бар, что на галерее зала ожидания, и почитаю под кофе. Кофе на судне был, если честно, так себе, не сказать худшего, а в баре, как я вижу, за стойкой египтяне в красных фесках, вот они сумеют сварить правильный кофе.
Две трети столиков в баре пока пустовало, а едва я уселся за один из них, тяжелый, на кованом основании и с гранитной столешницей, как ко мне немедленно подскочил официант.
– Кофе, – сказал я ему без всяких дополнительных объяснений.
Если просто кофе, то именно такой, какой мне и нужен.
Что у нас с новостями? Завершают строительство железной дороги в Александрию, которая стала одним из самых модных курортов на Средиземноморье. А заодно, отметил я про себя, замыкает северо-западный угол треугольника Большого Каира, области под покровительством Лиги Наций и управлением преимущественно британской администрации, ибо корона заодно приняла область в свой состав на правах доминиона. Забавно, учитывая тот факт, что египетский малик хоть и числится соправителем, но власть его начинается за территорией Большого Каира, а так ему страны-покровители просто платят ежегодно немалые суммы, не более, и уж на доминион реальный статус территории никак не похож.
Кстати, а в Александрию надо будет съездить, но только после того, как все дела свои завершу. Может к тому времени и поезда туда пустят, а то пока или машиной, или пароходом по Нилу.
Что еще? Генерал-губернатор области объявил о том, что совет утвердил зоны распространения анклавов и определил четкие границы зон самоуправления в центре города, поскольку уже не раз возникали конфликты между районными администрациями. Ну да, французский сеттльмент постоянно конфликтует с австрийским, это точно.
Принесли кофе и стакан воды со льдом. Божественно. Как бы на пароходе научиться так делать, а не в кофейниках разносить?
Криминальная хроника. В своем доме убит некто Михаель Зоммер, представитель швейцарского банка «Райхмут». Старший суперинтендант полиции города Каира Джеймс Окли сообщил прессе, что банкир стал жертвой ограбления, во время которого что-то пошло не так. Свидетели заметили светлый седан, стоявший возле ворот дома, но разглядеть номер или даже точно определить цвет машины они в темноте не смогли.
Светская жизнь. Ожидается брак Лоры Сеймур, наследницы огромного состояния в виде металлургических заводов, и старшего сына графа Конти, итальянского аристократа, даже не слишком обедневшего. Что-то я еще про Конти помнил интересное, но лень вспоминать сейчас.
Что еще? Судебные новости. Тяжба совета американского сектора и городского совета. Американцы собрались строить небоскреб, может просто по привычке, а городской совет наложил на проект вето, мотивируя тем, что подобные проекты можно осуществлять в центре города, как в пределах своих сеттльментов, так и в соседних, при наличии согласия, но утаскивать деловой центр в свой сектор недопустимо. К тому же это нарушит архитектурный облик города. Американцы возражают просто: земля куплена нами? Что хотим, то и строим.
Это уже не первый конфликт такого рода, пока городской совет побеждал, но сейчас высока вероятность того, что суд преодолеет вето, а именно он является здесь высшей инстанцией. И тогда создастся прецедент, согласно которому каждый сможет строить то, что ему в голову придет.
Крикет, результаты матчей, футбол… ожидается заплыв аутригеров по Нилу, дистанция в две мили, команды сеттльментов. Букмекеры принимают ставки, фаворитами считают немцев. Они последние три года выигрывали. Бой Марселя Тиля, действующего чемпиона в среднем весе, с Дэнни Брауном, претендентом из Америки. Все ставят на Тиля, но Браун считается серьезным противником, у него уже счет двенадцать-три, причем десять нокаутом.
Интервью с Томасом Мёрчем, австралийцем, который организует следующую гонку яхт от Александрии до Гибралтара и обратно. Ага, к ее началу и хотят подгадать с открытием дороги. И там же, в Александрии, строится кольцо для автогонок.
Два человека в светлых костюмах и шляпах, у одного канотье, у другого вполне американский стетсон, только не ковбойский, а ближе к «трилби», просто соломенному. Да и костюмы американского покроя, это заметно. Про акцент говорить точно не будем. Сели за два столика от меня, вместо кофе заказали виски, несмотря на ранний час. Но американцы могут пить в любое время, это не секрет ни для кого.
У одного из них шрам от ножевого пореза на лице, кто-то когда-то, похоже, хотел резануть его по глазам, да не сподобился, угодил по скуле, оставив горизонтальную черту. Да и сам он похож на натурального громилу. Второй моложе, улыбчивый такой, шляпа сбита лихо на левое ухо, но опытный глаз не обманешь – тоже гангстер.
В Большом Каире много преступников, огромный город позволяет им скрываться, а полиция берет взятки, никуда от этого не денешься. Много своих, но хватает как гастролеров, так и тех, кто решает сменить место проживания. В международном анклаве никто не выглядит чужеродным, тут вроде как все свои. Вот мне и интересно, эти сюда отдыхать, на одно дело, или переехали откуда-нибудь из Чикаго, где их жизнь прижала? Пару лет назад ФБР отстреляло и отловило самых известных грабителей, многие потом залегли на дно или сменили род занятий, кто смог. Рэкет грабителей к себе не берет, говорят, что за ними слишком горячий след, вот и мыкаются.
На всякий случай запомню лица. Я лица вообще хорошо запоминаю.
Я успел выпить два кофе прежде чем объявили посадку. Может и правда лучше было машину прямо отсюда нанять, так бы уже минут сорок как был в пути. Американцы тоже засуетились и направились на платформу первого класса, практически следом за мной. Сколько шел, столько слышал их разговор у себя за спиной. На платформе наши пути разошлись по разным вагонам.
Поездка недальняя, так что вагоны тут все сидячие, по два кресла в ряд с каждой стороны, обитые синим плюшем. Бесплатные журналы на входе, проводник-египтянин раздает напитки с сервировочного столика. Я взял себе колу и журнал «Нэшнал Джиогрэфик», пока долистаю, как раз и приедем.
Голос из динамиков объявил, что дизель-экспресс «Золотая пирамида» отправляется по маршруту Порт-Саид – Каир, сообщил что двери закрыты, а затем поезд и вправду тронулся, перрон медленно поплыл перед окнами. Почти опоздавшая немолодая дама изъявила желание протиснуться мимо меня и оказаться в кресле у окна, так что мне осталось пропустить ее и вежливо снять шляпу, повесив на крючок на спинке переднего кресла. Впрочем, высокая спинка кресла и так мешала сидеть в шляпе.
Промышленный пейзаж за окном быстро сменился полями и садами, дорога тянулась как раз по самому краю плодородной дельты Нила. Земля в этом месте, насколько я слышал, принадлежала в основном компании «Юнайтед Фрут», а местные крестьяне теперь больше работали на нее по найму. Впрочем, так же слышал, что по меркам ранее совсем нищего Египта они оказались не внакладе и зарабатывают больше чем раньше. Равномерный стук колес на стыках рельсов действовал усыпляюще, я даже пару раз задремал, просыпаясь только от того, что журнал выпадал из рук. Дама же рядом со мной была полностью погружена в журнал мод. Я даже заметил, как она быстро, чтобы я не заметил, пролистала раздел белья, а я краем глаза в рекламе «Сирса» заметил точно такие же шелковые панталоны, какие я пару часов назад сдернул с Марго. Кстати, вполне себе успели, хоть и несколько суетливо. Хорошо, что Марго если и не красавица, то хотя бы симпатичная, хоть и пухловатая, потому как если бы она была уродиной – мне все равно пришлось бы с ней этим заниматься. Я ведь не от страсти, я это все по делу.
Под крышу каирского вокзала «Кинг Тут» поезд втянулся через два с половиной часа, зато точно по расписанию. Я оставил журнал в кресле, сдернул канотье с крючка, подхватил свой саквояж с полки и поспешил к выходу, сунув проводнику монету в шиллинг, которую он с радостью принял.
Багаж могли доставить в отель, но я предпочел его дождаться, после чего с носильщиком мы направились к стоянке такси первого класса, еще одно преимущество или быть богатым, или богатого изображать, вот совсем как я. Компания «Фараон такси» работала с богатыми клиентами и оперировала исключительно новыми «ситроенами» с просторными салонами и достаточного размера багажниками, так что два мои чемодана разместились без проблем, один в сам багажник, второй на откидную решетку.
Каир и Большой Каир – разные города, хоть и рядом находятся. Каир по-прежнему скопление множества трущоб и небольшого количества дворцов, населенных египтянами, а Большой Каир отгорожен от них границей, которую так просто не пересечешь. И город на девяносто процентов европейский, если считать американцев еще одной версией европейцев. Он построен практически с нуля, по американской схеме с идущими с востока на запад улицами и тянущимися с севера на юг авеню, поначалу номерными и постепенно переименовываемыми, застроен новыми домами и даже трущобы тут совсем не похожи на египетские, равно как и их население. С тех пор как людям открылись источники Силы в Долине Фараонов и в Луксоре, сюда переселилось великое множество народу со всего света. Ну, у кого хватило денег хотя бы на билет.
Поэтому водитель такси оказался французом, а не местным, а на улицах, по которым ехала машина, люди выглядели так, словно мы ехали по Нью-Йорку, например. Или Берлину.
После недолгого пути, благо вокзал находится в центре, такси занырнуло под красный маркиз отела «Ритц», что расположился прямо на Гранд-авеню, считай что главной улице города. Подбежавший швейцар распахнул мою дверь, а посыльный уже выгружал мои чемоданы на тележку. Я лишь попрощался с таксистом, сунув ему пару шиллингов чаевых, и направился в роскошный, весь красный с полированный бронзой, подъезд отеля. Стоимость самой поездки включат в счет за номер.
Номер я забронировал по телеграфу с борта парохода, так что он меня ожидал. Номер как номер, ничего особого, не сюит, тут я все же сэкономил как мог, хотя в этом отеле много не наэкономишь. Дальше я сунул чаевые портье, который показал мне номер и принес ведерко льда для бара, сунул посыльному, поднявшемуся с моим багажом, и уже закрыл за ним дверь, вздохнул, наконец, с облегчением. Первый класс первым классом, но путешествие по жаре все равно выматывает.
Ладно, багаж горничная разберет, я ей тоже пару шиллингов на тумбочке оставлю, туфли сменю, а эти за дверь для чистки выставлю, но больше мне здесь особо делать нечего. Марго, полагая что расстраивает меня, сказала, что сегодня и завтра никак меня навестить не сможет. Не потеря, на самом деле, ничего страшного, пуст не расстраивается.
Итак, теперь о том, что горничной находить не нужно. Я выудил из саквояжа несессер, открыл, из него вытряхнул в руку небольшой черный пистолет с эбонитовыми щечками рукоятки, с маузеровским «бочонком» клейма на нем, запасной магазин, набитый желтыми маленькими патронами, и маленькую замшевую наплечную кобуру. Ничего криминального, в сущности, если не считать провоз через границу. Получи в участке справку о том, что ты не злодей, и покупай в магазине, но все же горничной это не нужно.
Надел кобуру под пиджак, посмотрелся в зеркало – нет, незаметно. Модный ныне покрой, при котором пиджак образует даже свободные складки, как нельзя лучше подходит для ношения оружия. А пистолетик маленький, двадцать пятый калибр, на мне он и вовсе теряется. Вторая проблема в том, что приличный люди того круга, принадлежность к которому я изображаю, с пистолетами не ходят. Могу сослаться на жизнь в далекой Аргентине и приобретенные там привычки, но все же лучше держать это в тайне. А совсем без оружия мне ходить не стоит, есть тут у меня… гм… потенциальные проблемы.

2

Второй кэб привез меня в Латинский квартал – на самом деле сразу восемь кварталов на границе французского и американского секторов города. Нет, между ними никаких заметных границ нет, деление условное, отчасти, потому что в каждом секторе свой совет, но границы всем местным хорошо известны. С парижским Латинским кварталом это место внешне совсем не схоже, но вот по наличию богемы нечто родственное между ними есть. Такси высадило меня на углу Авеню Наполеон и Тридцать пятой улице, откуда я отправился дальше пешком, больше пользуясь проходными дворами чем улицами.
Вот подворотня за булочной-пекарней, откуда божественно пахнет ванилью и сдобой, мне туда, и вот я в небольшом дворе, у заднего входа в дом, который я открыл ключом. Короткая лестница – и вот я в прихожей своей собственной квартиры. Именно так, тут я обычно и живу, когда нахожусь в городе. Я, практически, местный.
Далеко не трущоба, но ничего особенного. Приличный район, в которым живет кто угодно, от художников до банковских менеджеров. Две спальни наверху, гостиная на первом этаже. Там же и кухня. Ванна наверху.
Теперь переодеться. В этом квартале костюм от Рубиначчи выглядит излишеством, не нужно сильно выделяться. Другой костюм, попроще, но приличный, со спортивной курткой вместо пиджака, серый, хлопок, вместо канотье надел шестиклинную кепку в стиле «ньюсбой», легкую, как раз для жары. И темные круглые очки в черепаховой оправе в карман, в таком сочетании меня и узнать трудно будет. И да, маленький «маузер» пока дома полежит, а вместо него будет «сэвэдж», под .380, то есть девять миллиметров. Мне с ним чуть спокойней.
Спустился вниз, вышел опять через черный ход, спугнув какого-то рыжего кота, во двор, потому что у каждой квартиры тут еще и гараж имеется. Отпер ворота, распахнул – вот он, тот, кто меня ждал. «Форд Ви-Восемь», «трехоконное купе», нежно-палевого цвета. Два года назад я отдал за него сто двадцать фунтов. Может быть баронесса Бриггс и не моргнет при упоминании таких сумм, но мне машина нравится. Семьдесят пять лошадиных сил, большой мотор, она разгоняется до пятидесяти миль в час за одиннадцать секунд. Недаром Клайд Барроу, грабитель, написал Генри Форду благодарственное письмо за эту модель. Он только их и воровал в качестве «машины отрыва», разве что седаны, на них они с Бонни и убегали от полиции, которая обычно безнадежно отставала.
Открыл, распахнув назад, водительскую дверь, сел на мягкий диван, обтянутый бежевым плюшем. Ореховая приборная доска, в нее вставлена панель приборов из полированного алюминия. Такая же деревянная облицовка на дверях, модель-то «делюкс», я за опции двенадцать фунтов доплатил. Шестьдесят долларов, в общей сложности, немало.
Ключ в замок, кнопка стартера – рыкнул под капотом фордовский «флэтхэд», две трубы сзади выбросили облака дыма. Дать прогреться, не залить, и можно ехать. Дым, кстати, быстро исчезает, мотор хороший. Надо бы смазать все как положено, постояла машина, но не сейчас же, в костюме, лезть? В гараж заеду, там сделают.
Машину на улицу, ворота закрыть. В окне второго этажа соседней квартиры показалась соседка. В руках тряпка, явно окно мыть собралась.
– Андре? Ça va? Давно вернулся? – она говорила с сильным французским акцентом.
– Только сегодня, мадам, – улыбнулся я ей. – Был в Лондоне. Погода просто отвратительная, все время дождь.
– Там осень уже много лет, вы просто от этого отвыкли.
Мадам Леруж невысокого роста, худая, с узким лицом и острым носом, замужем за чиновником из мэрии французского сектора. Когда мужа дома нет, она начинает оказывать мне всякие знаки внимания при встрече.
– Все верно, здесь нетрудно отвыкнуть от осени, а от лондонской в особенности. Как у вас дела? Как Пьер?
– У нас, слава богу, все хорошо, – немного тускловато улыбнулась она. – У Пьера был сердечный приступ, даже вызывали доктора, но, к счастью, все обошлось.
– Передавайте привет, – пустил я последнюю стрелу целомудрия в ее замыслы и снова уселся за руль.
Все, теперь к делам. Дела не ждут, дела зовут, а зовут особенно громко, потому что деньги заканчиваются. Вести долго жизнь богатого наследника у меня уже не получится. Машина выехала через арку на улицу и там я свернул направо. Пока мне недалеко, в американский сектор, как раз на другую сторону невидимой границы. Навстречу тут же попался еще один «Форд V8», только модели «фордор», седан, в красно-белой полицейской окраске и с эмблемой Каир Метро полиции на дверях. Их тут пару лет назад в некотором количестве закупили после попытка ограбления бриллиантовой биржи. Тогда банда грабителей хоть и ушла без добычи, но все же ушла, убив двух охранников и двух констеблей. А так они ездят больше на «Шевроле Стандарт», они подешевле. Но и помедленней. Правда, новые «шеви» идут с моторами помощней, но в полиции их пока нет.
Поворот, еще один, и вот я остановился у тротуара, прямо перед витриной антикварного магазина «Сокровища Фараонов». Но пошел не туда, а в маленький бар рядом, с парой зонтиков у входа, под которыми, за плетеными столиками, с чашками кофе сидели три человека, и длинным, пустым сейчас полутемным помещением, разделенным на четыре кабинки. Во весь зал вытянулась стойка, за которой сидел на высоком стуле грузный мужик в белой сорочке с закатанными рукавами и надетом поверх нее переднике. Мужик, зажав в зубах дымящуюся сигарету, читал результаты скачек в спортивном приложении к «Курьеру».
– Не ставь, Джимми, на скачки, останешься без штанов, – сказал я с порога.
– Босс не допустит, – усмехнулся тот, отложив газету. – К нему?
– Именно так. Чем угостишь?
– Могу продать пинту пива, – снова кривовато усмехнулся он.
Не кривовато усмехаться у него не получается. Джимми раньше был боксером, а заодно участвовал в подпольных боях, это где совсем без перчаток, и там ему повредили какой-то лицевой нерв. Теперь левая половина лица у него почти что неподвижна.
– Продавай, – согласился я. – Счет открой.
Джимми накачал мне пинту «Чаррингтона», стараясь долить до самого края бокала, аккуратно поставил его на стойку.
– Пять пенсов.
– Подорожало, что ли? – забеспокоился я.
Джимми ничего не ответил, лишь продолжал молча смотреть на меня.
– Ни души, ни сердца, – вздохнул я. – Sin alma, sin corazon, как говорят у нас в Аргентине. Держи, – я выудил монетку в таннер1 и хлопнул ее на стойку. – Оставь пенс себе на чай, не нужен он мне. Не жалко.
---------------------------------------------------------------------------------------
1 Tanner – шестипенсовик.
---------------------------------------------------------------------------------------
– Да как скажешь, – Джимми смахнул своей ручищей деньги в кассу. – Звать босса?
– Зови.
Джимми неторопливо вышел из-за стойки и исчез в подсобке. И через пару минут вернулся в компании невысокого седовласого джентльмена, одетого в мятый льняной костюм и полосатую сорочку с голубым галстуком-бабочкой. Джентльмену было под шестьдесят и работал он антикваром, как раз в магазине за стенкой, который ему и принадлежал. Бар принадлежал ему тоже, хотя официально владельцем числился Джимми.
– Эндрю, наконец-то! – явно искренне обрадовался он мне. – Присаживайся. Ты уже заказал? Джимми, мне апельсиновый сок выдави. Присаживайся, – джентльмен показал мне на дальнюю от входа кабинку.
Мы уселись друг напротив друга, Джимми сдвинулся за стойкой подальше от нас, словно желая продемонстрировать как он не подслушивает. Может и вправду не подслушивает, потому что верен он был Майклу Бенцу, как звали антиквара, почти что патологически. Поговаривали, что Бенц когда-то его спас, выкупив его голову у какого-то совсем безбожного рэкета в Чикаго.     Хотя сам Бенц родился и вырос в Нью-Йорке.
– Какие новости?
– Мы уже встречаемся с Маргарет Бриггс. Втайне от мамочки. Правда, мне пришлось прожить в Лондоне два месяца до того, как нашел к ней подход.
– Это хорошо, – удовлетворенно кивнул Бенц. – Это очень хорошо.
– Дорого обошлось, – намекнул я.
– Ну а как иначе? – старательно не понял намека Бенц. – Такую жизнь вести недешево. В случае чего могу ссудить какой-то суммой.
– Ссужать не надо, – я не настолько псих, чтобы брать кредит у Бенца. – Нет ничего интересного, денежного?
– Может и есть, дай подумать. Назначена дата аукциона, состоится через два месяца. Так что тебе следует проявить активность.
– А лорд Бриггс точно хранит эти документы дома?
– Точно. Источник надежный. Кстати, тебя искали.
– Кто-то хороший или кто-то плохой?
– Ну зачем тебя искать кому-то хорошему? – усмехнулся Бенц, затем вдруг стал серьезным. – Люди Антенуччи заходили. Сам понимаешь, что прикрыть тебя от них я просто не могу, не моя весовая категория.
Это точно, не та. Антенуччи работает на некий союз сицилийцев, приехавших сюда как с самого острова, так и из Америки. И они тут неплохо развернулись, контролируя подпольную лотерею, ссудный бизнес, игры и продажу героина в Америку, полностью забив сицилийский транзит. Это не те люди, с которыми хочется связываться, и знай я заранее, с кем имею дело, может быть и повел бы себя по-другому. А может и нет. К счастью, они точно не знают где я живу. Никто не знает, я думаю. При моем роде занятий вовсе не следует раздавать визитные карточки с адресом всем подряд. Думаю, что это меня пока и спасало.
Ладно, убивать они меня сразу точно не будут, а если меня сразу не убивать, то ситуация по-всякому может повернуться. Так что не будем терять бодрости. К тому же они редко без нужды выходят за пределы Маленькой Италии, так что риск столкнуться случайно тоже минимален.
– Еще слух прошел, что какие-то боевые артисты из Америки тоже хотят навестить аукцион.
– Это нереально, – пожал я плечами. – Безопасность будет невероятной.
– Они пока этого не знают. Информация точная.
Я вдруг вспомнил тех двух гангстеров, которых видел сегодня на вокзале.
– Знаете кого-нибудь со шрамом вот здесь? – я показал пальцем. – Рослый такой, крупный, носит стетсон?
– Хм, – Бенц задумался. – Выглядит как Гусь Шихан, он раньше хлопал банки по всему Мидвесту. Ты не обратил внимание как он ходит?
– Нет, видел сидящим только.
– Походка у того… поэтому его и назвали Гусем. Ладно, давай к нашим делам. Я достал схему, как и обещал. Тоже недешево обошлось, – он с немым укором посмотрел мне в глаза, словно и вправду рассчитывая вызывать сочувствие. – Канализация идет прямо под соседнее здание, и это, как я понял, там даже не особый секрет. Люк стальной, мощный, выход в подсобку и в дежурную комнату, куда выходит сигнализация. Поэтому никто и не портит себе нервы. В соседней комнате как раз вооруженная охрана, будет забавно, если кто-то проломит пол снизу и выберется прямо туда.
– Сколько охранников?
– Вроде бы двое постоянных. Но больше в этом месте нет смысла и держать, – Бенц вытащил из внутреннего кармана пиджака бумагу и протянул мне. – Бывает больше, но в тот день они все как раз на аукционе будут.
Я не стал даже смотреть здесь, сразу убрал подальше.
– Есть что-то на сейчас? Деньги заканчиваются.
– Было, – Бенц поморщился. – Слышал про швейцарского банкира? Которого хлопнули при грабеже?
– Гм… Зоммер? Из банка «Райхмут»?
– Точно. Кто-то навел на него до меня. А так могла быть несложная работа, он часто держал дома наличные. И те бриллианты, что не прошли отбор, у него часто оставались. Из-за них его и замочили. Обидно.
Несмотря на благородное занятие антиквара, Бенц был личностью насквозь криминальной. Говорят, что это именно он несколько лет держал знаменитый кабак «Синяя лампа» в Сент-Пол, Минессота, где собирались как на биржу почти все основные грабители банков. Вся полиция округа была куплена на корню и гангстеры скрывались там после ограблений без всякой опаски, подбирали помощников, делились планами.
Кроме того, Бенц умел купить «горячие» деньги за восемьдесят процентов от номинала и отмыть любую добычу, пристроить драгоценности и даже искусство, что сложней всего. И еще Бенц скупал любую информацию, чем и был особенно полезен. То, что я сейчас изображал любовь с Марго Бриггс – следствие того, что Бенц купил очередную новость.
– Деньги нужны, – повторил я. – Я потратил почти все запасы на эту операцию.
– Да, с деньгами сейчас тяжело, – старательно вздохнул он. – Дай мне подумать до завтра. Есть кое-что, но нужно проверить. Заезжай сюда к перерыву на ланч в магазине.
– Хорошо, я заеду. Кстати, а что в той букмекерской конторе сейчас, из-за которой весь шум?
Антенуччи не просто так на меня взъелся, понятное дело, причина у него есть. Хотя на самом деле он не знает точно, я это сделал или нет.
– Ты же не хочешь наведаться туда снова? – явно поразился Бенц.
– Если они работают как и раньше, то почему нет? – я улыбнулся. – На днях будет бой, у них там куча денег должна накопиться. А они меня так и так ищут. К тому же пока никто не знает что я в городе, я же уехал.
Все верно, выехал я три месяца назад по своему паспорту, а сегодня въехал по поддельному. Так меня отследить не получится. Нет, авантюра, конечно, но они меня и так ищут. И вовсе не для того, чтобы мило побеседовать. Но деньги, опять же, нужны.
– Я бы не хотел, чтобы ты это делал, – Бенц покачал головой. – По крайней мере до аукциона. После него что угодно, но если ты разозлишь всех этих «гвидо» и они тебе замочат – мой проект развалится. Не лезь туда.
– Постараюсь. Деньги нужны. Если я не смогу изображать из себя светского льва и богатого наследника до того, как получу нужное – наш, – я надавил на слово «наш», – проект не состоится с тем же успехом. Подумайте об этом.
Да, набрел на нужное Бенц, купив информацию, но все техническое исполнение идеи на мне, Бенц сам этим не занимается и никогда не занимался. Он работает «преступным умом» и наводчиком, не более, а главная его защита от воротил «нижнего мира» – исключительно его ценность. Именно поэтому он не может мне реально помочь в проблеме с итальянцами.
– Я могу частично финансировать проект, – вздохнул он наконец. – Но тогда мы пересмотрим доли.
– Доли мы не будем пересматривать, потому что кроме расходов я еще беру на себя весь риск, а ты дальше сидишь на руках, – я чуть прикрутил уровень вежливости. – Но мы сначала покроем свои расходы и лишь потом поделим доход как договорились. Так что твои затраты вернутся прежде всего.
– Могу прямо сейчас отдать двести гиней, – вздохнул Бенц и полез в другой внутренний карман пиджака.
Похоже, что он разговора ждал и был готов к такому развитию событий. На столе появилась стопка пятифунтовых банкнот. Я быстро их пересчитал, хмыкнул:
– Ты сказал гиней1, а здесь двести фунтов.
-------------------------------------------------------------------------------------
1 Гинея — один фунт и один шиллинг. Денежная единица, использовавшаяся больше в «выражении особой благодарности». Художнику за портрет, например, платили в гинеях. Запросил десять фунтов, а дали десять гиней, например.
--------------------------------------------------------------------------------------
– Я оговорился, – ухмыльнулся он. – Никак не привыкну к деньгам лайми, мозги с ними свихнешь.
– Жлоб, – вздохнул я, убирая деньги в карман.
– Что? – не понял он слова.
– Жлоб, – повторил я. – Слово с родины, там всегда его произносили по заключении сделки.
– Как deal, - кивнул Бенц.
– Примерно. Или даже лучше.
– Чем лучше? – не понял он.
– Конкретней. Ладно, я пошел, – добавил я, отставляя недопитое пиво. – Еще много дел.
– На «гвидо» не нарвись, осторожней. Да, к слову, у них в той конторе стоит теперь «Лилли энд Мэйкер», шестая модель. На прежнем месте. Купили там же, где и старый ящик.
Я лишь благодарно поклонился.

Затем пришлось проехаться подальше, почти к самой Гизе, к границе Египта и Зоны Большого Каира, в еврейский квартал, заселенный на четверть правоверными евреями в черном, еще на четверть бывшими ливанскими евреями, перебравшимися сюда тогда, когда Большой Каир увел у Ливана положение финансовой и торговой столицы этой части света. Сам район был и раньше еврейским, застроенным давно, еще во времена османского правления, так что остальную половину населения составляли бывшие турецкие и сирийские евреи, бежавшие сюда после падения Османской империи, под защиту британских войск и местного малика, то есть короля Ахмеда Фуада, евреев защищавшего.
Несмотря на пыльность и внешнюю запущенность, район считался богатым, но богатство в основном скрывалось за высокими заборами и стенами. Загляни почти что в любой двор и ты увидишь там автомобиль и все остальные признаки процветания, но автомобили здесь ездят редко. Квартал не такой большой, всюду дойдешь пешком, а его обитатели вообще не склонны покидать его пределы, так что    машины не нужны, их покупают для подтверждения статуса. Ездят тут больше грузовички, возят товар.
Ехал медленно, открыв окно, потому что жара давила всей своей силой, какой она достигает только в середине дня. Даже обычно оживленные улицы района выглядели пустовато, все прятались от зноя кто где мог. Западная часть района считалась деловой. Улицы стали чуть шире, дома сменились скоплением магазинов, лавок, мастерских, кошерных ресторанчиков. Я пропустил несущуюся через дорогу стайку учеников еврейской школы, одетых в черное и похожих уже на маленьких старичков. Впрочем, проехавший по улице бело-красный полицейский «шеви» с двумя констеблями внутри напомнил кто тут главный.
Я остановился возле неприметного подъезда с массивной дверью и бронзовым молотком на ней. Небольшой, но явно старинный особняк, иначе это здание никак не назовешь, одна дверь внутри и совсем узкие, как бойницы, окна первого этажа.
Молоток, трижды ударившись о дверь, издал гулкий и резкий звук. Затем в двери открылось окошко, а за окошком показалось бородатое круглое лицо с длинным толстым носом.
– Цви, – улыбнулся я. – Как дела?
– Ой, вы такой заботливый, молодой человек, – окошко захлопнулось, зато открылась сама дверь. – Заходи.
Внутри было если не прохладно, то вполне терпимо. Люди, живущие в таких краях поколениями, знают как создавать тень и сквозняки в домах. Тот, кто строил этот особняк, тоже знал. Я оказался в полутемной конторе с большим столом, покрытым зеленым сукном, у дальней стены друг против друга, зажав маленький столик, стояло два диванчика. На одном из них сидел еще бородач, габаритами примерно с Джимми, просто тот был начисто выбрит, а этот зарос до глаз и на макушке имел черную кипу. Рядом с ним у стены стоял помповый дробовик «винчестер» с кустарно укороченным стволом. На меня бородач не обратил никакого внимания, раз Цви впустил, он созерцал шашечную доску, стоявшую на столике. Я их от игры оторвал, получается.
Пахло мастикой для мебели, чем-то еще и какой-то едой с луком, но самой еды нигде не видно. Фаршмак был, небось. И стрескали уже, наверное, только запах остался. Пропустивший меня Цви был невысок, осадист, тучен, страдал одышкой. Говорят, что на иврите «цви» означает оленя, но на оленя носитель имени был похож в последнюю очередь. И еще он был вооружен, через вырез жилета виднелась рукоятка револьвера в наплечной кобуре.
– Взять или положить? – спросил Цви.
– Взять. Держи, – я выудил из кармана четыре пятифунтовые банкноты и протянул ему. – Это вперед.
– Я люблю когда вперед, – он довольно ухмыльнулся.
Вообще Цви переводил деньги. Неофициально, но надежно, и на любой счет в швейцарском или ливанском банке, то есть туда, где не принято интересоваться происхождением денег. Он не заполнял бумаг и лишь требовал, чтобы деньги не были «горячими», то есть с грабежа или чего-то подобного. «Помой в другом месте» – говорил он обычно, так что лично я «мыл» у Бенца. Цви деньги считал, проверял, затем в твоем присутствии набирал телефонный номер и говорил что-то на идиш. И после этого ты мог быть уверен, что на указанный счет поступит сумма, которую ты отдал, минус пять процентов. Так что никакое расследование не было способно проследить эти деньги, цепочка просто обрывалась во многих местах, а номерные швейцарские счета никак не привязать к конкретному человеку.
Но еще Цви хранил вещи. Любые, какие принесут. В подвале этого дома, в маленьких шкафчиках. Кажется в подвале, потому что туда никого не пускали, Цви сам относил и приносил хранимое. И за это ему и платили. Он не задавал вопросов, не делился ни с кем информацией и у него никогда ничего не пропадало. И он точно не сотрудничал с полицией, но при этом она всегда избегала наносить ему визиты, что делало ему честь как дипломату.
Беседы о высоком здесь не поощрялись. Даже когда человек говорит о погоде, он все равно что-то выбалтывает, а у Цви первым лозунгом было «Знать ничего не хочу!». Знать он может и хотел на самом деле, но для его бизнеса это плохо. Индифферентность нужно изображать. И еще он не вел никаких записей, он помнил всех и то, что они приносили.
– Подожди, сейчас принесу.
Нес он всегда довольно долго, я каждый раз задумывался над тем, как же он это все хранит. Просто взять из шкафа или в шкаф положить я бы смог в пять раз быстрей чем он. Охранник, его звали Шмуэль, так на меня внимания и не обращал. Я тут не в первый раз, он меня знает. И Цви пока еще никто грабить не пытался, Цви нужен всем, к тому же никому непонятно что именно он хранит. Он и сам не знает в большинстве случаев.
Открылась железная дверь подвала, показался Цви с моим докторским саквояжем из коричневой кожи, поставил его на стол.
– Уносишь или что-то возьмешь? – это он к тому, закрывать дверь в подвал или нет.
– Закрывай, все забираю. Спасибо, я пошел, – и с этими словами направился к выходу.
Цви выпустил меня на жаркую улицу, за спиной гулко задвинулся тяжеленный засов. Я сел в машину, ключом отпер саквояж, заглянул внутрь. Да, все на месте. Не то чтобы я Цви не доверял, но это как наличие патрона в патроннике проверить. Ладно, теперь надо проехать через одно место, оглядеться, затем навестить кое-кого и затем можно домой. Ночевать в отеле сегодня не обязательно.

Следующим пунктом назначения был «Гараж Хупера» в британском секторе. Мне и сам гараж нужен, машину бы обслужить, и еще один человек, этот самый Хупер. Дело у меня к нему, к Хуперу этому самому.
Район здесь не богатый и не бедный, а Четырнадцатая улица, на которой гараж расположился, вся как раз и заполнена небольшими бизнесами. Тут и гараж не один, на самом деле, так что большого процветания добиться было бы сложно. Если бы Марк Хупер не занимался чем-то еще.
Работа у них была. В самом гараже стояла пара машин, старенький «остин» и довольно новый «бьюик», да и перед входом ждали очереди еще две. У машин крутились двое механиков. Сам Марк – рыжий и конопатый, невысокий, тощий, подвижный, одетый в синий комбинезон, увидев меня, направился навстречу, вытирая тряпкой замасленные руки.
– Заехал просто навестить или что-то с машиной? – спросил он меня еще на ходу.
– Машину можно посмотреть, но вообще у меня работа есть, – я пожал протянутую руку.
– На когда? – он тут же заговорил тише и деловитей.
– Прямо сегодня.
– Что делать?
– Довезти, дождаться, увезти.
– Куда?
– Уотерфронт-роуд. Мы там уже были.
Он фыркнул и покачал головой. Затем сказал с явным удивлением:
– Второй раз в то же место?
– Я там был сегодня. Все реально. Новый ящик я знаю, проблем совсем не будет.
– И сколько можно взять?
– Трудно сказать, но они уже на бой Тиля с Брауном принимать начали. Должно неплохо получиться.
– А потом нас найдут и отрежут нам яйца, – задумчиво сказал Марк. – И не просто отрежут, а тебе скормят мои, а мне – твои. Что меня совершенно не радует.
Это он еще не знает, что сицилийцы меня еще и ищут. А вот его не беспокоили, так что я уверен, что ищут наугад, просто по роду занятий, никаких реальных доказательств у них нет. Хотя они им и не всегда нужны.
– Можешь отказаться.
– Нет, а вот отказываться я не стану, – заявил он решительно. – Грузовичок взять?
– Именно так. Он нам как раз и понадобится.
В Марке я уверен, он точно не откажется. И главное – когда у него появляются деньги, он не пляшет в борделях с шампанским. Внешне ничего не изменяется, так что вероятность того, что тебя так вычислят минимальна. Сам я тоже даже после удачных дел с ума не схожу, живу как жил, мне пока всего хватает.
– Во сколько ждать?
– Около полуночи подъеду.

3

Работяги не одеваются как джентльмены, а джентльмены как работяги. Никто не ожидает увидеть меня в рабочем комбинезоне, рубашке в клетку и просто кепке, особенно за рулем трехоконного купе, поэтому хорошо, что из дому я выехал уже с темнотой. К гаражу подъехал чуть раньше полуночи, но Марк был уже на месте, возился с чем-то под капотом грузовичка «Шевроле Конфедерат». Причем номера на грузовичке были уже фальшивыми.
– Готов? – спросил я, выбираясь из «форда» и вытаскивая сумку с инструментом из-за спинки сидения.
– Готов. Грузись, – Марк даже гостеприимно распахнул правую дверь кабины передо мной.
– Лестницу не забыл?
– В кузове.
– Огневая поддержка?
– За сиденьями.
Я заглянул за спинки и увидел два одинаковых дробовика «Винчестер 12» со стволами, обрезанными чуть за магазином.
– Нормально, – кивнул я. – Надеюсь, что до этого не дойдет.
Боковые стекла опущены и даже переднее приподнято, ночная прохлада сменила дневной зной, душа и тело отдыхают. Грузовик фыркнул двигателем и покатил по дороге, чуть погромыхивая всяким в кузове и поскрипывая креплением тента.
Улицы до сих пор не пусты, тут многие начинают жить «по-испански», то есть устраивают сиесты днем, зато долго не ложатся спать, выходя из домов на улицу после того как солнце сядет где-то за Нилом. У испанцев это не от лени, а от жары, да и не только у них. На Сицилии, не к ночи будь помянута, без сиесты никуда. Днем крестьянин просто не мог работать в поле, помер бы, вот и шел домой поспать, перекусить и произвести еще ребенка, а к вечеру, когда самый зной спадал, возвращался к работе. И отдыхал дальше ночью.
А так и в английском секторе сейчас пабы многие открыты, а в самой Британии самый последний закрылся уже давно. Говорят, что много бриттов сюда рвануло еще и поэтому.
Британский сектор закончился, мы краем пересекли Маленькую Ирландию, еще более шумную и пьяную, и въехали в Маленькую Италию. Тут тоже пока особо не спали. Из открытых дверей траттории слышалась патефонная музыка, перед кофейней за столиками на тротуаре до сих пор сидели пожилые итальянцы с бокалами вина.
Район «маленьких всех» находился у самого Нила, за его излучиной у Нижнего острова. Там были и маленькая Италия, и Маленькая Ирландия, и Маленькие Балканы, и Чайнатаун, то есть там собрались все, кто не хотел растворяться в секторах и сеттльментах, а старался селиться кучей, жить среди своих.
Когда-то Каир на этом месте уже заканчивался, а вот Большой Каир теперь только начинался. Огромный, гигантский город, размерами своими обогнавший любой другой на планете, он за пару десятилетий расползся сначала вдоль реки на север от Каира старого, а потом рывком прыгнул сначала вглубь полей на востоке, а потом, перепрыгнув через Нил, раскинулся так же широко и по западному берегу, до самой Гизы.
«Маленькие все» селились поближе к порту и докам, по Нилу шел огромный поток грузов в Александрию и обратно, и даже рыбная биржа была огромна, каждый день в ней разгружались суда с морской и лодки с речной рыбой. Такой город запросто не прокормишь. И вот итальянцы быстро захватили почти все работы в доках, на пристанях и заодно рыбные биржу и рынок. Чисто инстинктивно, я думаю, как в Нью-Йорке, попутно вступая в конфликты с буйными ирландцами, жившими по соседству. Итальянская, как и ирландская организованная преступность быстро проросла корнями в эту благодатную почву. В полиции они кого надо держали на окладе, а самой полиции важно было лишь то, чтобы во вверенном районе не безобразничали на улицах. А там и не хулиганили, за этим следили.
Уотерфронт-роуд, куда нам нужно было, тянулась параллельно Восемнадцатой Восточной авеню, по которой мы сейчас ехали. На грузовик, равно как и на нас в нем, никто не обращал внимания. И темно, и машина не интересна такая никому, а на опущенных брезентовых боках тента над кузовом видны эмблемы электрокомпании, а их грузовики в любое время кататься могут.
– Второй поворот направо.
– Ты псих, – вместо подтверждения вздохнул Марк.
– Ничего подобного.
– Они после того твоего скачка сейчас у сейфа в засаде сидят.
– Ничего подобного, – повторился я. – Это сицилийские мобстеры, они знают, что их все боятся, а тот, кто это сделал, уже дрожит и прячется. И обычно так это и бывает. Поэтому они просто купили новый ящик, поставили его туда и заодно поставили железные двери, не больше. Лучшая защита – это нападение. Они хотят найти того парня, разрезать его на куски, а куски разбросать по городу, и тогда уже никто не будет подламывать их ящики.
– Тогда это мы психи, – вздохнул Марк. – Причем конченные.
– Все будет нормально.
Надеюсь, я прозвучал уверенно. Вообще-то я сам понимаю, что делаю не то чтобы полную глупость, но и не «умность». Но я вообще специализируюсь по кражам у плохих ребят. Обворовать рэкет – для меня это как подарок. Даже с поправкой на риск. И вообще я рисковать люблю, это добавляет пряности в пресную нашу жизнь. Плохо, если это добавляет перчику в жизнь тех, кто об этом не просит. Но одному мне сегодня не справиться. Хотя бы потому, что у меня своего грузовичка нет. Надо бы купить, наверное.
– В ту аллею.
Имеется ввиду «задняя аллея», то есть проезд за рядами магазинов, откуда обычно мусор вывозят. Там, где его обычно вывозят. Тут сразу стало темно, звук двигателя отразился от забора и дал по ушам. Получилось так громко, что, кажется, нас и за Нилом сейчас слышно.
– Вон тот домик…, – я показал пальцем вперед. – Стой, прямо к стене прижмись. Выпусти меня, – добавил я, когда Марк притер машину так близко к стенке, что мне со своей стороны дверь было не открыть.
Я выудил из кармана черную шелковую маску, надел. Не надо нам никаких случайных узнаваний. И резиновые перчатки натянул – отпечатки оставлять тоже не будем. Если бы я, кстати, маску не надел в прошлый раз, то очень вероятно, что меня искали бы куда целенаправленней, потому что на обратном пути столкнулся с двумя зашедшими помочиться как раз в эту аллею пожилыми синьорами. Могли и запомнить лицо.
Марк выбрался из кабины, выпуская меня с водительской стороны. Так, для начала без лестницы… Я встал на бампер, крыло, капот, оттуда перебрался на крышу машины. Нет, так дотягиваюсь, но у крыши наклон сильный и отлив хрупкий, могу свалиться.
– Подай лестницу.
Марк кивнул, вытащил рабочую стремянку из кузова, протянул мне на крышу. Крыша тента тут фанерная, прочная, на серьезных ребрах, и достаточно высокая. Стремянка встала чуть с наклоном, так и соскользнуть могла бы, но край крыши ее зафиксирует, так что не страшно.
– Два часа мне нужно, – сказал я Марку. – Встань на Восемнадцатой, сотня ярдов от этого угла, лицом на север. Я помигаю фонариком.
– Помню.
– Если мигаю сериями по три – уезжай, сам выберусь, значит что-то не так. Если по два – подъезжай, если одиночными – жди на месте.
– Помню.
– Ну и отлично, тогда начали. За часами следи, – и я перебрался на черепичную крышу одноэтажного флигеля.
Путь, по которому в контору букмекера «Кабана» Пачетти я собирался пробраться, был намечен мной еще во время прошлого визита. Тогда я подломил сейф, прикинул, что они сделают для того, чтобы закрыть уязвимые места, и заранее нашел способ войти сюда снова. Крыша флигеля, с нее опять по стремянке на крышу дома. Крыша черепичная, что с ней делать – и так понятно.
Тихо и пусто вокруг, эта стена на задние дворы выходит, так что я неспешно, резиновым молотком и зубилом отодрал несколько плиток черепицы, причем вышло это без всякого заметного шума. Стук, стук, край отошел, под него фомку, потянуть – вся плитка и отходит. Дальше тоже несложно, так что проход на чердак здания я проделал себе за несколько минут без особых усилий.
Выловил из кармана рабочего комбинезона фонарик, посветил – пусто, никого. Проскользнул в дыру, следом затащил черепичные плитки, сложив в аккуратную стопку. Мне не надо чтобы они вдруг разом поехали по крыше, упали во двор и с треском разбились. Пусть все будет тихо. Люк в дальнем углу должен быть, туда аккуратненько по балкам, чтобы не треснуло ничего, не хрустнуло. Вот он… да, я все правильно помню. Вот сложенная лестница на роликах, ее надо будет придерживать, чтобы она просто не вывалилась.
Аккуратно опускаю… тихо-тихо, понемногу. К сожалению, тут надо на удачу, из-за такой конструкции лестницы, привинченной к люку, не получится сначала заглянуть и лишь потом ее разложить, тут все само по себе делается. Лестница разложилась, коснувшись пола. Спускаюсь. Быстро спускаюсь, потому что шум уже случился, так что изображать из себя малоподвижную мишень на лестнице не нужно. Почти скатился вниз, отскочил в сторону, за шкаф, вытащил из-под нагрудника комбинезона «сэведж», сбросил большим пальцем тихо щелкнувший предохранитель. Патрон в стволе, ударник взведен.
Тихо. Никто не шевелится. Запаха табачного дыма нет. Я не курю, а так курят все. Почти все. Но все же осторожней надо.
Одна большая комната, в ней шесть столов, все завалены бумагами. Самый дальний от меня стол справа – бухгалтерский, за ним сейф. Деньги из сейфа вынимают по пятницам, каждую неделю. На стене несколько досок, похожих на школьные, на них пишут на что и какие принимаются ставки. И отсюда же разносят билеты «чисел» – нелегальной лотереи, розыгрыш по субботам.
Да, в комнате никого. Теперь только уборную и кладовку проверить. И шторы задернуть.
Ну да, так и есть, «Лилли энд Мэйкер», шестая модель. В ней не так просто проделать проход к механизму, туда как раз вставили вольфрамовую плитку, задолбаешься сверлить. Но мы именно там сверлить и не будем. И плитка не поможет, потому что сам механизм остался прежним, и воздействовать на него можно разными способами. Но сверлить все же придется, просто в другой точке.
Достал из сумки рулетку, отмерил от верхнего края дверцы ровно тридцать дюймов. И от ее бока одиннадцать. Вот точка, намечаю мелком. Тут и будем сверлить. Где розетка? Ага, вон рядом настольная лампа воткнута… ее долой, туда вилку от электродрели, спасибо Блэку и Декеру за такое удачное изобретение. Или кто там ее на самом деле изобрел, главное что они ее делают. Фонарик только направить точно на нужное место… запасные сверла есть… начали.
Сталь у этих сейфов добротная, даже такие сверла как у меня грызут ее медленно, мучительно. Если бы вручную сверил, то убил бы вообще несколько часов. Громко получается, правда, но тут уже ничего не поделаешь, дрель не укроешь, а то перегреется сама. В воздухе пахнет нагретым металлом и вроде как трансформаторным маслом, хотя откуда ему тут браться?
Глубже, глубже. Мне еще и отверстие нужно пошире, так что диаметр сверла максимальный. Но сначала тонким, потом диаметр побольше возьму. И охлаждать сверло постоянно, чтобы заточка не слизалась. Впрочем, сверл у меня много, запас, я всякие случаи учитываю.
Есть, прошло первое, ставим теперь потолще…
За час с небольшим я рассверлил нужную мне дыру в стальной плите верхнего слоя. Посветил внутрь фонариком, убедился, что попал куда надо. Теперь самая ответственная часть. Вот арифмометр на столе подходящий, тяжелый, его и использую. Из припасенной веревки сделал петлю, продел под ручку прибора и повесил его на рукоятку сейфа, закрепив веревку скотчем, чтобы не соскользнула. Теперь вроде как на рукоятку давят постоянно, что мне и требуется.
После этого извлек из сумки тонкую палочку чего-то напоминающего зеленоватую глину, запиханную в трубку из толстого целлофана. Если принюхаться к «глине», то можно уловить слабый запах миндаля. «Нобель 808», пластичная взрывчатка из британских военных запасов. Краденая, конечно, но много ущерба я арсеналу воинства Его Величества не нанес, мне ее совсем чуть-чуть надо. Я мог бы и обычным порохом обойтись, просто его нужно больше, сложней расположить его правильно и так далее. Тротил тоже подойдет, но его сперва надо или порезать на палочки, или отлить их в форме.
Капсюль-детонатор… вдавливаем в торец палочки, разматываем проводки. Все, воткнул. И теперь целлофановую трубку в отверстие, до конца… и снизу проволочкой подпереть, чтобы горизонтально стояла. Есть, получилось. Теперь шторы с окна, что выходит во двор. Окно зарешечено и в него сигнализацию вмонтировали, как раз после прошлого раза, поэтому я в него и не полез. С этой решеткой много возни бы было.
Со шторами быстро справился, просто срезал их с колец отточенным как бритва складным ножом, вот они и свалились. Теперь их складываем во много слоев и кладем на крышку сейфа, так, чтобы они свисали на дверь. Это для того, чтобы шума было меньше, с этой стороны только слой металла, громковато получится. Шторы прихватил липкой лентой чтобы не упали. Затем, разматывая провода детонатора, отошел в дальний угол комнаты, присел за стол. Излишняя предосторожность, там очень маленький заряд, но если работаешь со взрывчаткой, правила все равно лучше соблюдать.
Теперь машинку с ручкой и винтами-контактами. Провода под них и прижать, чтобы случайно не сорвались. И упруго сопротивляющуюся рукоятку магнето теперь покрутить, пока лампочка на загорится. Да, вот теперь все нормально, подрыв.
Широкую эбонитовую кнопку большим пальцем до упора – и тут же глухой хлопок. Шторы дернулись, затем из-под них поплыл легкий дымок. Послышался металлический щелчок, рукоятка повернулась. Есть!
Подбежал к сейфу, потянул дверцу – открылась без проблем. На внутренней стороне никаких повреждений, содержимому сейфа ничего не угрожало. Я же не врывал его, я просто взрывом подбросил вверх тягу, вот она и соскочила, дав рукоятке провернуться. И все. Все гениальное просто.
И что тут у нас? Луч фонаря осветил полки. Так, вот тут пачки фунтов, трудно пока сказать сколько, но немало, рейд уже окупился наверняка. В сумку их, одну за другой… мешочек с крупными монетами, а совсем мелочь не берем, нечего тяжесть таскать. Что это за свертки?
Ножом разрезал бумагу, а там… да героин это. Килограмма три его тут, не меньше. Черт, я не люблю героин, но сжечь его прямо здесь не получится, так что тоже в сумку. Что-то еще? Опять деньги, уже доллары, новые. Шесть пачек по сто, двадцатками. Это сколько получается? Двенадцать тысяч… большие деньги… но вот не нравится что они такие все новые, прямо как из типографии. Как бы они и вправду… нет, номера купюр не совпадают, но все равно подозрительно. Потом разберусь, Марк свою долю с них подождет. В сумку. Что-то еще?
Книги. Бухгалтерия. Оставить? Зачем они мне? Нет, возьму, почитаю на досуге. Вот теперь точно все, можно сваливать. Сумку на плечо и…
Звук мотора, даже двух моторов за фасадным окном, скрипнули тормоза, захлопали автомобильные дверцы. Голоса, сицилийский диалект ни с чем не перепутаешь, нет в нем той мелодичности, какая отличает нормальный итальянский, грубый это диалект, крестьянский какой-то. Я рванул к лестнице, стараясь не топать. Быстрей наверх, быстрей на чердак, главное лестницу успеть втянуть… они сначала запах горелой взрывчатки почуют, потом к сейфу кинутся. У меня есть совсем чуть-чуть времени, чтобы успеть свалить с чердака, до того, как они догадаются обежать этот дом со стороны задней аллеи.
Входная дверь щелкнула в тот же момент, как я затянул лестницу внутрь чердака и закрыл люк. Теперь к дыре, опять по балке, медленно, только бы не нашуметь. Потолок тонкий, я слышу голоса снизу, хоть и приглушенно. Есть, заметили сейф, уже разорались, понеслось.
Вот дыра, плитки черепицы ступенькой, тоже ведь специально так уложил, вот как раз на такой случай. На ступеньку эту, с нее на крышу. Аккуратненько, дальше не ногами, а съезжая на заднице, чтобы никаких звуков, до стремянки. Вот она, рога торчат, еле разглядел в такой темноте. С другой стороны здания тоже шум, сицилийцы горланят, они не все внутрь зашли, похоже.
Лестница, не скрипи… вниз, на следующую крышу. Стремянку в руки, теперь мне на забор по ней спуститься, а дальше можно и спрыгивать. Перебрался на дальний край крыши флигеля, опустил лестницу… тут не слишком устойчиво, конечно, но вниз – это не вверх. Нет, тихо слезть не получится, придется так, на руках на забор и с него уже на землю. И перчатки долой руки у в них потом исходят, те скользят на пальцах, можно и сорваться. На черепице отпечатки не оставлю, не тот материал, так что с рук их долой, в карман.
Теперь тихо свеситься на руках. Совсем рядом открылось окно, которое за решеткой, голоса сразу стали громче, но меня угол закрывает. Но они точно сейчас побегут сюда в обход, не могут не побежать, так что быстрей, быстрей… Повис, поймал ногами чуть закругленный верх оштукатуренной кирпичной стены, встал, придерживая себя рукой за стену. Опустился, сел, свесив ноги вниз – и все, дальше прыгать. Нет, не высоко, но могут услышать.
Ладно, других способов отсюда смыться все равно нет, так что вперед, штанов не мочить.
Вроде и тихо приземлился, но все равно в сумке звякнул инструмент, да и звук приземления был. И это все точно услышали. В здании заорали снова, кто-то повторял: «Vitti vitti!», тут же послышался топот, быстро приближавшийся. Я рванул вдаль по аллее, попутно выхватив «сэведж» из-под комбинезона и сбросив предохранитель. Вот сейчас у меня никудышная позиция, даже свернуть некуда, все вокруг закрыто. Теперь просто отбежать как можно дальше, надеясь на то, что гангстеры стрелки паршивые, я куда лучше… да вот не надо бы в перестрелки влезать.
– Chiddu! Gigghiu!
Не знаю, что это значило, но первый выстрел хлопнул сразу. Пуля ударила в землю метрах в десяти передо мной. Я развернулся рывком, вскидывая «сэведж», упал на колено, уронил руку с оружием на согнутую левую, прицелился, как смог, в два темных силуэта, а затем опорожнил в них весь магазин, все девять и десятый из ствола, затвор на задержку встал.
– A-a, chuinnutu! – явно от боли заорал кто-то.
Один силуэт согнулся, второй отскочил за угол и тут же выстрелил в мою сторону, но опять не попал. А я подскочил и рванул дальше что было сил, попутно стараясь вилять из стороны в сторону. Даже перезарядить пистолет не могу на такой скорости, ноги аж из задницы выламываются, несусь что есть сил. Вон уже поворот, рядом совсем, мне туда надо, потому что слышу как где-то сзади завелась машина. Если они рванут на ней за мной по аллее, то просто задавят, я тут как в туннеле бегу, даже запрыгнуть некуда.
Еще чуток, еще… бегом, бегом… А выстрелы все еще слышны, причем двое стреляют. Что-то рвануло левый рукав рубашки, обожгло руку выше локтя, но сейчас даже не до этого… есть, вот поворот. Рывком за угол, уходя с линии огня. Куда теперь? Вон грузовичок стоит, но если они погонятся за мной на машине, а я побегу к грузовичку… нет, не годится. Не хочу их на Марка выводить, пусть даже в машине номера фальшивые. И дробовики не помогут, не устраивать же здесь перестрелку на улицах. К тому же это их район, их много, так и подкрепления еще подтянутся.
Тут грузовичок вдруг тронулся с места и решительно направился в мою сторону, несмотря на то, что никаких сигналов я не подавал и вообще не имел возможности достать фонарик. И звук автомобильного двигателя из аллеи тоже приближался.
Что успел – сменил магазин в «сэведже». Он тут, к сожалению, не как в «кольте» сбрасывается, а защелкой на рукоятке, не всегда сам выпадает. При этом все же продолжал бежать по тротуару в сторону разогнавшегося уже «шеви». Едва успел дослать патрон, как из аллеи выкатил большой белый «студебейкер», встал резко, в окнах силуэты людей в шляпах, и по этим силуэтам я, присев за чугунный фонарный столб, открыл огонь, попутно проклиная себя за то, что не взял пистолет серьезней.
«Студебейкер» дернулся вперед, потом резко встал, качнулся, из него несколько раз выстрелили в мою сторону, одна пуля ударила прямо в столб, который издал на удивление мелодичный звон. Тут справа от меня пушкой бухнул дробовик, борт белой машины осыпало крупной дробью. Опять кто-то вскрикнула, «студебейкер» рыкнул двигателем и вдруг дернулся назад, прячась в аллее.
– Держи!
Марк, выскочив из-за руля, кинул мне второе ружье. Слава богу, он вспомнил про маску и был сейчас в ней.
– Давай за руль! – крикнул я ему. – И за мной!
И затем я рванул к повороту, за которым укрылся противник. Нам нельзя погоню устраивать, «студебейкер» наш грузовичок как самолет телегу догонит, тут надо все на месте заканчивать.
У самого угла упал на колено, снижая силуэт, выглянул рывком, увидел троих в белых костюмах и белых шляпах у белой машины, пальнул ближнему в ноги, тот заорал и свалился. Двое других бросились за машину, что-то крича, а я, даже не отпуская спуска, просто рванул цевье взад-вперед и ружье выстрелило само, на этот раз в переднее колесо «студебейкера», тут же лопнувшее с хлопком и клубом пыли. Затем еще выстрел, снова в ноги упавшему. Не убивать, а я вообще не убийца, пусть лучше с раненым возятся.
Грузовик остановился прямо за спиной, я дважды пальнул в стекла белой машины и, обежав капот «шеви», запрыгнул на пассажирское сиденье.
– Гони!
Грузовик – это не гоночная машина, разгонялись мы медленно. Я нашарил за сидениями коробку с патронами, начал по одному заталкивать их в магазин ружья. Заполнил под край, досылать не стал, в стволе патрон уже есть.
– Уходи «лесенкой», не давай перехватить!
– Да знаю я! – огрызнулся Марк и вдруг крикнул: – Вон они!
И действительно, впереди слева из боковой улицы вывернул большой черный автомобиль, чуть не встал на два колеса в повороте, а затем рванул нам навстречу, быстро набирая скорость.
– Стреляй! – закричал Марк.
– Тихо! Просто езжай!
Если у них нет «двухстороннего радио», то они просто не знают что произошло. Им сначала надо доехать до расстрелянного «студебейкера» и лишь потом гнаться за нами, если мы будем еще в поле зрения.
Машина все ближе, включенные фары режут глаза как прожектора. Затем большой седан, оказавшийся «роудмастером», пронесся мимо нас. Тут, наконец, случился поворот направо, и Марк свернул туда, да на такой скорости, что я испугался за покрышки. Или того, что мы просто ляжем набок. Мотор чихнул, но сразу выправился, «шеви» проскочил до следующего перекрестка, ушел налево, на следующем направо… понятно, поэтому и «лесенкой», так трудней всего перехватить.

Первым делом в гараже мы сменили тент с эмблемой и номера. Это для таких вот выездов как сегодня. Был тент черный, стал хаки, брезентовый, с рекламой гаража. Таких грузовичков много, их хорошо берут. Другие компании делают пикапы на рамах легковых, и только «шевроле» выпустил вот такой. Он и грузит больше, и по весу и по объему, поэтому их из новых чуть не половина в городе, устанешь искать. И цвета всего два, так что…
Потом удалились в конторку Марка, который, не говоря ни слова, налил два скотча нам обоим. Так меня от виски чуть ли не мутит, но вот в такие моменты нужно.
– Что мы взяли? – спросил Марк.
– Считать сейчас будем, – я поставил сумку на стол и открыл клапан. – Начнем с фунтов.
– А там еще что-то?
– Есть и еще, но об этом потом.
Фунтов оказалось больше тысячи семисот, по восемьсот пятьдесят на каждого. Немало. Я ожидал меньшего. Но я вообще много чего не ожидал от это вылазки, тут сплошь сюрпризы. Марк забрал свою половину, завернул в газету зачем-то.
– Вот дальше интересное, – сказал я, доставая пачки долларов. – Здесь, считай, еще двадцать четыре сотни, если пересчитать. Но делить пока их не будем, не нравятся они мне.
– Чем?
– Новые и номера подряд.
– Не фальшивые же?
– Могут быть переписанными, например. Или с какого-то большого скачка. Сгорим ненароком.
– Что хочешь сделать?
– Продадим. Восемьдесят центов за доллар. Но зато получим фунты и ношеными купюрами.
Марк задумался, потом кивнул:
– Согласен. Сколько это получится?
– Если купят, то чуть больше девятнадцати сотен на каждого, – прикинул я    уме.
– И эти, – Марк показал на газетный сверток. – Неплохо получится. Лишь бы только не нашли.
– Не болтай, не сори деньгами – и не найдут, – пожал я плечами. – Будь готов на всякий случай. Держи ствол под рукой. И от меня пока подальше держись, – усмехнулся я, – на меня первого выйдут, если вообще на кого-то выйдут.
На этом и разъехались. Про героин я ничего не сказал, а Марк в сумку не заглядывал. Залез в машину, завелся и поехал домой. Дело к утру уже, даже утро, надо бы и поспать.
Найдут меня? Ну вот как судить: я вроде бы и криминальный элемент, но я сам по себе. Какие дела делаю, с чего зарабатываю – никто не знает, с преступным миром Большого Каира я стараюсь как можно меньше пересекаться. Нет, не брезгую, а просто из чувства самосохранения.    Про то, что со мной работает Марк, не знает никто, наверное. Он не бандит, я его сам сбил с пути истинного. Механик, человек решительный, повоевать еще в Великую Войну успел. Так что «нижнему миру» он просто незнаком.
Больше всего обо мне знает Бенц. Не знаю только сколько людей знает о том, что я с ним дела какие-то имею, но не думаю что много, он сам тоже очень осторожный. Но… контактов у него много, он так живет. Люди Антенуччи приходили к нему не потому что он мой наводчик и иногда работодатель, а потому что он торгует знаниями, информацией. Если бы они нашу связь вычислили, то прессанули бы они Бенца без жалости. И он бы им все выложил. Но меня здесь не было больше трех месяцев и я мог об этом не знать. Так что держимся пока настороже.
Полиции опасаться не стоит. Во-первых нас трудно опознать, а во вторых в Маленькой Италии с полицией не общаются, там все сразу слепоглухими оказываются. Газеты что-то напишут, конечно, им та же полиция информацию продаст, но они даже расследовать не станут стрельбу, в которой участвовали люди Антенуччи. Так что да, с этой стороны опасаться нечего, но только с этой одной.
Центр Большого Каира уже уснул, наконец, только на «Гран-Казино» еще бегали огоньки и двери были открыты. Но стоянка перед ним была пуста, а в очереди такси стояли всего две машины. На улицах уже появились мусорные грузовики, то есть кто-то уснул, а кто-то вот-вот начнет просыпаться. Трамваи вот-вот поедут, а автобус уже попался навстречу.
Ближе к французскому сектору запахло булочками, французы здесь монополизировали пекарское дело по всему городу, развозят грузовиками. Кстати… вон булочная, в которую я заезжаю обычно.
Свернул к тротуару, остановился. Сама булочная пока закрыта, но через окошко в стене он уже продают, а так активно пекут на развоз. Поздоровался с женой пекаря, маленькой и круглой как булочка, она продала мне четыре круассана в картонке, два рогалика и две «спиральки». С кофе на завтрак употреблю с большим удовольствием.
Вот и арка, въезд во двор. Вскоре «форд» встал на своем место в гараже, а я поднялся в квартиру. Спать пора, но для начала надо решить что делать с героином. Проще всего в канализацию спустить, труд невелик. Чем я и занялся, разрезая свертки ножом и высыпая понемногу их содержимое в раковину, под струю льющейся воды. Потом, скомкав свертки, сжег их в ведре, выйдя на терраску на крыше. И сам подальше отошел, а то еще надышусь.
И, наконец, завалился спать. Очень веселая и содержательная у меня была ночь, после которой нервный откат начался. Все, спокойной ночи, хоть это и утро.

4

Долго не спал, потому что дела, а к вечеру мне неплохо бы снова стать Роберто Ван Дер Меером и оказаться в отеле. Поэтому, позавтракав и побрившись, я сразу поехал к Бенцу, прихватив с собой сверток с долларами.
Парковаться у бара на этот раз не стал, оставил машину на параллельной улице и пришел сюда пешком, стараясь попутно обнаружить признаки засады. Но не обнаружил. В самом баре опять было пусто, сидели только под зонтиками на улице, а Джимми был на прежнем месте, все так же с сигаретой в зубах, только вместо результатов скачек он листал журнал фривольного содержания, причем французский.
– Джимми, ты выучил французский? – удивился я.
– Тут картинки, – он повернул журнал разворотом в мою сторону. – Французская и американские сиськи выглядят одинаково.
– Не был бы таким категоричным, – усомнился я. – Босс здесь?
– Позову, – кивнул Джимми, поднимаясь с табурета и откладывая журнал на стойку. – Вот, почитай пока. Или картинки посмотри.
Картинки я смотреть не стал, а сам достал себе бутылку кока-колы из холодильника и с ней пересел за столик. Джимми вернулся, посмотрел на меня, хмыкнул, но про деньги почему-то не напомнил. Лишь сказал, что Бенц занят с клиентом и подойдет сразу как освободится.
Ждать пришлось с полчаса. Сидел лицом к входу, на случай если кто-то нехороший придет меня сюда поискать, но за это время зашел только один человек, попросивший пинту лагера и усевшийся у самого входа, с газетой. И уже потом появился Бенц.
– Пошли ко мне, там поговорим.
Мы через подсобку прошли в магазин, закрыв за собой железную дверь. Магазин был закрыт на ланч, табличка на двери, так что помешать никто не должен.
Вообще интересное место, его магазин, сюда как на выставку ходить можно. Правда, сам Бенц честно говорит, что реальных древностей у него хорошо если треть, все остальное сплошь фальшивки. А его кабинет, довольно просторная комната за торговым залом, так и вовсе настоящий склад. У дальней стены стол, на нем на кронштейне огромная лупа с лампой. Кресло у Бенца размерами с храмовое крыльцо, наверное, настоящий трон из зеленоватой, чуть вытертой кожи. В него он и уселся.
– Садись, – он показал на диван с высокой спинкой, стоящий напротив. – Уже половина города говорит о стрельбе в Маленькой Италии. В вечерние газеты попадет точно. Хотя бы удачно?
– Хочу продать, – я выложил сверток с долларами на стол.
Бенц развернул его, вытащил пачку долларов, просмотрел.
– Не фальшивые, – сказал он. – Но прямо из казначейства. Могут быть проблемными. Семьдесят за доллар.
– Восемьдесят.
– Это очень горячие, – вздохнул Бенц. – Ты же сам знаешь у кого ты их взял.
– Ты только с горячими и работаешь. И Антенуччи точно не сможет их отследить до Южной Америки, или куда ты их пошлешь.
– Мне придется ждать, – пояснил Бенц. – Я боюсь даже использовать свои каналы сейчас, вдруг кто-нибудь сдаст меня сицилийцам. То есть я заплачу тебе своими, а вернутся они ко мне очень нескоро. Соглашайся, семьдесят хорошая цена.
– Ну, хорошо, – кивнул я. – Согласен. Что вообще слышал?
– Пока мало. К вечеру буду знать больше, сам не хочу никого расспрашивать специально.
С улицы послышался шум, перед магазином остановилась какая-то машина. Хлопнули дверцы, Бенц чуть насторожился. Затем, примерно секунд через тридцать, под его рабочим столом негромко прожужжал зуммер.
– Кто-то пришел, – чуть задумчиво ответил Бенц.
– Я понял.
Джимми предупреждает звонком о тех гостях, в которых он не совсем уверен.
Бенц вышел из-за стола, прошел в дальний угол своей комнаты, сдвинул гравюру в рамке, за которой оказалось одностороннее зеркало, то самое, что висит за стойкой, за спиной у Джимми. Затем Бенц хмыкнул негромко, покачал головой, вернулся к столу. Отодвинув ящик, вытащил из него маленький револьвер и воткнул его сзади за пояс.
– Кто-то из сицилийцев? – спросил я.
– Да. Ты лучше тут пока посиди. Но не думаю, что там проблемы, их всего двое.
Все верно, если бы они приехали трясти Бенца, их было бы больше. Машина подъехала только одна, двери хлопнули дважды. То есть их там двое. Бенц пошел к двери, а я между делом проверил, как пистолет выходит из кобуры. Нормально выходит, легко. Когда Бенц вышел, я сам, стараясь не шуметь, подошел к гравюре на стене и отодвинул ее в сторону.
Да, с Бенцом двое, сидят за столиком. Одеты классически, один в белом костюме, второй в светло-сером, соломенные панамы, сделанные на манер «федор». Их тут, кстати, в Новом Каире неплохо делают, снабжая тех, кто привык к «федорам»1 в других местах, но тут не надевает из-за жары. Оба невысокие, коренастые, смуглолицые. У того, что сидит ближе к проходу, большая родинка на подбородке.
--------------------------------------------------------------------------------------
1 «Федора» – классический «гангстерский» фасон шляп, популярный в тридцатых.
--------------------------------------------------------------------------------------
Ведут себя вроде бы прилично, тот что с родинкой говорит, второй кивает, Бенц вроде как с интересом слушает. Вот спросил что-то, говорящий ответил. Нет, на угрозы и прочее не похоже, спокойный разговор. Все, прощаются. Тогда гравюрку на место и обратно на диванчик.
Сначала уехала машина, я еще похвалил себя за то, что не стал парковаться у бара. Не уверен что они вообще знают мою машину, но не стоит никого недооценивать. Затем вернулся Бенц.
– Смотрел? – показал он на скрытое зеркало.
– Конечно, – не стал отпираться я. – Познавательно.
– Про тебя все же спросили, я сказал, что ты уехал в Европу давно, с тех пор мы не встречались. Но за головы грабителей предложили три тысячи фунтов. У них один легко раненый и второй при смерти. Или умрет, или останется без ноги. Сколько у них ушло денег так и не сказали.
Да, это тот, в кого я из дробовика стрелял. Теперь это для них еще и личное. Впрочем, для них все личное, так что ничего нового.
– Хорошо. Когда деньги?
– Завтра будут готовы. Но тебе бы пока сюда не надо приезжать. Если они что-то подозревают, то могут начать следить.
– Они могут уже сейчас следить.
– Могут, – Бенц вздохнул. – Зря ты сюда пришел сегодня, кстати. Надо было просто позвонить.
– Согласен. Выпусти меня тогда через заднюю дверь.
Черный ход бара вел в небольшой дворик и оттуда уже на заднюю аллею. Там я никаких наблюдателей не заметил и быстрым шагом направился на выход. Солнце уже вошло в полную свою полуденную силу и пекло немилосердно, я был рад тому, что надел сегодня панаму сам, от нее хоть тень на шею и на лицо. На выходе из аллеи снова проверился, опять угроз не обнаружил, перебежал дорогу и пошел к машине в обход квартала, на всякий случай.
Да, не подумал я о том, что за Бенцем уже могли начать следить, если сицилийцы что-то подозревают. Надо было просто позвонить. И у Джимми уточнить, не сидел ли кто-нибудь на террасе слишком долго. Но уже поздно.
У машины врагов тоже не было, но плохо то, что она стояла на солнцепеке, внутри теперь как в печке. Нагнувшись, я открыл сперва окно пассажирской двери и лишь потом водительской, так хотя бы насквозь продувать будет. Да, кстати, я припарковался рядом с красной, совсем лондонской, телефонной будкой, а мне бы позвонить Марку.
Выбрался из машины на улицу снова, нашарил мелочь в кармане, зашел в будку. Попытался закрыть за собой дверь, но тут же передумал это делать, как в духовке оказался. Ладно, никто не подслушивает, а я прямым текстом не буду.
Марк снял трубку сам и быстро, где-то рядом был, наверное. На заднем фоне слышен автомобильный двигатель, который гоняют на больших оборотах.
– Привет. Товар уйдет послезавтра, платят по семьдесят за ящик.
Короткая пауза, затем ответ:
– Понял, нормально. Цена упала?
– Да, немного. Покупатель руки выкручивает.
– Бывает. Какие-нибудь еще новости?
– Нет. Читай газеты вечером. И поаккуратней там.
– Ты тоже.
Теперь к Цви, убрать инструмент и взрывчатку, которые ездят у меня в машина за спинками    дивана, и дальше переодеваться и в отель. Пора перевоплощаться в светского льва.

В отель я попал к пятичасовому чаю. В это время за столиками в холле собрались все пожилые светские леди местного британского общества, в небольших, чаще соломенных, шляпках и уместных ко времени платьях, все больше с длинными по возрасту и статусу рукавами. Официанты в белых фраках тихо скользили между столиками, музыки не слышно, только тихий гул голосов.
На портье фраки были черными, с серыми брюками, как во всех отелях «Ритц» по всему миру, один из них, молодой и румяный, отдал мне ключ от номера, пожелав приятного дня.    Вместе с ключом он протянул мне небольшой конвертик, сказав, что это доставил посыльный. Я сунул слегка пахнущий духами конверт во внутренний карман пиджака.
Так, вот еще что… я направился к стойке консьержа.
– Мне нужна машина напрокат.
– С шофером, сэр?
– Нет, я сам буду за рулем. Предпочтительней седан. Пусть положат карту города.
– Вы предпочли бы платить за милю или за день?
– За день.
– Одну минуту, – консьерж взялся за телефон.
Разговор с кем-то на другом конце провода занял минут пять. Затем консьерж прикрыл трубку ладонью и обратился ко мне:
– Они могут предложить «Бюьик» или «форд-восемь». И есть седаны «ласалль», сэр, они дороже. По специальному заказу они могут зарезервировать даже «ягуар» или «роллс-ройс», если угодно.
– Я возьму «ласалль».
Тут надо золотую середину выдержать. Машина должна быть такой, чтобы не стыдно подъехать к кантри-клубу, и в то же время чтобы на нее на окраинах не оборачивались. И в пир, и в мир, так сказать. «Ласалль» вроде как претендует на статус, но все равно это не «кадиллак». Мне, как богатому бездельнику, к лицу купе, но… седан может понадобиться.
Консьерж назвал марку собеседнику, положил трубку и кивнул мне:
– Машина будет через двадцать минут, сэр. Я вам позвоню…, - он придвинул к себе обтянутый в кожу журнал с эмблемой отеле и вопросительно посмотрел на меня.
– Комната шесть — пятнадцать.
– Благодарю вас, сэр.
Так, машина у меня будет.
И направился к лифту. Стоящий в глубине отделанной мореным деревом и красной тканью кабины, лифтер в униформе вежливо улыбнулся, когда я вошел в лифт, спросил:
– Какой этаж, сэр?
– Шестой.
Мы дождались двух немолодых дам, идущих следом за мной, те попросили четвертый. Лифтер закрыл двери и повернул рычаг. Лифт, лязгнув какими-то железными потрохами, плавно поехал вверх. На четвертом пожилые леди, продолжая болтать о чем-то, к чему я не прислушивался, дружно вышли, а лифтер сдвинул рычаг на деление с цифрой «6».
– Всего хорошего, сэр.
– Спасибо.
Толстый ковер в коридоре совершенно заглушал шаги. Так вот злодеи к номеру прокрадутся, а я и не услышу, нехорошо тогда получится. Но вот в самом номере никаких злодеев не оказалось. Вещи из чемоданов разобраны и висят в шкафу, обувь выстроена на полке, те туфли, что я оставлял почистить, надраены до блеска.
Так, послание… судя по запаху духов, это от Марго… ну, точно.
«Звонила тебе весь день вчера, но тебя не было в отеле. Ничего не случилось? Люблю, Марго. P.S. Как бы то ни было, а ты приглашен в лодочный клуб «Сассекс» на вечеринку в честь его десятилетия, твое имя уже в списке. Начало в 8 пополудни, пляжный костюм. Увидимся!».
Не заявится сама сюда? Нет, не заявится, ей придется спрашивать у портье в номере ли я, она не замужем, это недопустимо, даже она не решится. К тому же половина тех пожилых леди, что пьют чай с молоком внизу, может ее знать. Встречаться еще придется, но не здесь, в других отелях, где можно зарегистрироваться под чужим именем.
Переодеться к… лодочному клубу. Пляжный костюм. Можно допустить не цельный костюм, но попробую быть чуть формальней чем нужно. Цельный костюм, однобортный пиджак. Я вытащил из шкафа вешалку с костюмом цвета «светлая терракота», в клетку. Шляпа… канотье с красно-белой лентой, тогда и галстук… «бабочка», красноватая, в белый горошек. Туфли… двухцветный «оксфорд», белый верх, побольше дырочек. Сорочка просто белая потому что костюм достаточно пестрый. Никаких цветочков в петлицу, просто белоснежный платок в нагрудный карман. Вот так будет нормально. Соответствовать.
Звонок. Консьерж.
– Сэр? Ваша машина уже здесь. Хотите ее посмотреть или пусть оставят ключи у меня?
– Пусть оставят ключи.
Машина наверняка новая и светлая, другую в этот отель и по такой жаре не привезут. «ласалль» я знаю.
– Спасибо, сэр.
Да, кстати, напомнил. Я открыл небольшой саквояж, который принес из дома, вытащил оттуда очередную замшевую кобуру с пистолетом, на этот раз не с таким маленьким.    «Правительственная модель», только не сорок пятый калибр, а «38 супер», пули этого патрона способны разбивать двигатели машин, для чего этот патрон, собственно говоря, и придумали. А я «кольт» люблю за удобство и то, что этот пистолет, несмотря на размер, очень плоский, его легко скрыть под одеждой. Только пока спрячу в машине, пусть в ней и лежит. Маленький «маузер» тоже со мной, кстати, его и на щиколотку можно.
Все, теперь оставшееся время с пользой провести. Табличку «Не беспокоить!» на дверь, ключ в замок, с полупроворотом, чтобы даже случайно его не вытолкнуть, и за бюро. Вот теперь надо разобраться в тех схемах, что Бенц передал.
Итак, начнем от печки, то есть от самого здания «Аукциона Де Бирс». Компания, основанная еще самим Сесилом Родсом, перенесла свою штаб-квартиру сюда, в Большой Каир, где у самых больших и чистых бриллиантов образовалась новая стоимость, поднявшая их и без того немалую цену в несколько раз. Ты добыл камень весом в несколько карат без единого изъяна? Тогда тебе сюда, общие цены для тебя уже неприменимы. Только «Де Бирс», скупая камни по всему миру, сами подняли закупочные цены на высший цвет и чистоту против тех, что были недавно. Но когда камни проходят Долину Фараонов и принимают в себя Силу – вот тогда начинается аукцион, на который съезжаются все толстосумы мира. Никогда не было такого спроса на бриллианты, никогда в истории.
Камни много места не занимают, так что находятся в одном единственном хранилище, но проникнуть в него не сможет ни один взломщик. Там даже земля защищена от подкопа, а сама комната-сейф собрана из бронеплит такой толщины, что нечего и надеяться на то, что их получится прорезать хоть чем-нибудь, что доступно обычным взломщикам. Да и недоступным.
В соседней комнате двое вооруженных охранников. Всерьез вооруженных. Ключей, кодов и других способов попасть в хранилище у них, понятное дело, нет. Каждая новая партия бриллиантов приезжает в здание аукциона в броневике, в сопровождении других броневиков и мощнейшей охраны. Камни оценивают, убирают в хранилище и больше не достают оттуда до самого аукциона.
Во время аукциона хранилище открыто. Весь день. Камни выносят в аукционный зал партиями, поднимаясь на два этажа по лестнице. Но к сейфу все равно не пройти, потому что добавляется вооруженная охрана по всему пути проноса камней, и еще там есть и дополнительные стальные двери, через которые так просто не прорвешься, и дополнительные решетки. В них даже замков нет, насколько Бенц сумел узнать, там просто окошко с бронестеклом, и через него смотрит вооруженный охранник, который отодвигает засов.
Рядом со зданием биржи, вплотную к нему, здание агентства «Пинкертон», которое и охраняет аукцион. Из здания агентства есть проход в здание аукциона, закрытый толстой бронированной дверью с кодовым замком, какую даже в лабораторных условиях вскрывать автогеном – пара часов уйдет, наверное.
И вот тут начинается самое интересное: по каким-то там правилам коды от этой двери в обязательном порядке передаются генерал-губернатору, вице-губернатору и, что объяснимо, старшему суперинтенданту полиции Большого Каира. И вот тут мы вспоминаем про papa Марго, который сам этим вице-губернатором и является.
Но и тут не все так просто. Где-то в доме у вице-губернатора Бриггса тоже есть скрытый сейф, причем не простой, а изготовления компании «Хаффнер», который тоже вскрывать долго и мучительно. И это не букмекерская контора в Маленькой Италии, весь квартал, где находится резиденция вице-губернатора под охраной, в доме всегда люди, есть сигнализация… да и никто не рискнет нападать на второго человека в правительстве Большого Каира. До этого даже самые бесшабашные бандиты не додумаются.
Но вот Бенц, скупающий любую информацию, попутно узнал, что у лорда Бриггса плохая память на цифры. И он все записывает. И при этом много работает дома, то есть часто пользуется сейфом. Значит, где-то в его кабинете просто обязан быть записанным код, не может быть по-другому.
Как анекдот про смерть Кащееву получается, но… попытка того стоит.
А вот Бенц молодец. Он покупает и покупает информацию, кусочками паззлов раскладывает ее по папкам. Разную информацию, обо всем и обо всех. А потом эти кусочки вдруг начинают складываться у него в картинки. И оказывается, что он знает нечто такое, чего не знает никто больше. Кстати, где он держит свой архив? Никогда его не видел.
Так, к схеме… тоннель идет под всем районом, под многими зданиями. И вот теперь надо решить, откуда в него спуститься. И еще предупреждают, что в тоннеле могут быть решетки. К этому тоже следует быть готовым. Причем готовиться надо заранее.

Портье принял у меня ключ от номера, а консьерж выложил ключи от машины.
– Вам надо подписать здесь, сэр, – он выложил передо мной лист контракта.
Я бегло посмотрел его, подмахнул, взяв авторучку со стойки, протянул обратно, приложив пару фунтов.
– Спасибо, сэр, – заулыбался он. – Машина на стоянке, посыльный вас проводит, – он жестом подозвал подростка в круглой шапочке.
Подросток, круглолицый и конопатый, получил от меня на стоянке шиллинг и убежал, довольный донельзя. А я же остался у светло-голубого «ласалля». V-образная «восьмерка» в сто двадцать пять сил, два ряда мягких плюшевых сидений, большой багажник. Панель из эбенового дерева с хромированными вставками в стиле «ар деко», руль на «пружинных спицах», фигурка на капоте. Машина совсем новая, этого года. Может для светского льва это и так себе машина, но для настоящего меня очень хороша. Нет, даже для льва вполне себе, соответствует статусу.
Так, полный бак, все показатели на уровне… заводим и поехали. Пора, лодочный клуб «Сассекс» меня приглашает, а там меня ждет… ну, представим, что потенциальная невеста и я весь горю страстью. Ну и она тоже этой самой страстью горит. Только вот «кольт» уберу под сиденье, пусть там полежит, прямо в кобуре.
До клуба недалеко, минут десять езды, не больше. Солнце уже село, тут оно рано садится, вдоль Нила, на набережной Гран-Променад горели фонари, и на каждом здании гирляндами переливались сотни лампочек, собираясь в рекламу, названия, очерчивая контуры подъездов и маркизов. Дорогие машины едут в обе стороны, публика на тротуарах, веселая и довольная – знойный день закончен, жара спала, теперь можно идти развлекаться хоть до утра, если есть деньги и время. А время есть у многих, так как тут как нигде много всяких богатых наследников, благополучных рантье и всех прочих, кому ежедневный труд не нужен. Как мне, например. Впрочем, именно меня богатым можно назвать с большой натяжкой.
Лодочный клуб разместился прямо на воде, на четырех огромных дебаркадерах, к которым и рядом с которыми было пришвартовано множество моторок и катеров. На входе, под огромной переливающей надписью «10 лет» висела афиша, извещавшая о том, что на вечеринке играет джаз-оркестр Джо Ламара, и действительно, на всю улицу раздавался свинг Бенни Гудмэна «Sing, Sing, Sing». Стоянка вдоль набережной сплошь забита машинами, но меня встретил валет в ярко-красной куртке с бронзовыми пуговицами и в шоферской кепи, выдавший бронзовый жетон, сменивший меня за рулем и угнавший «ласалль» дальше.
У входа в клуб, у перегороженных красным канатом на золотистых столбиках сходен, собралась маленькая толпа. За стойкой, сверяя имена со списком, стоял высокий худой человек в стилизованной морской униформе и в шкиперской фуражке.
– Роберт Ван Дер Меер, – назвал я себя.
Высокий пробежался взглядом по списку, удовлетворенно кивнул, стоявший рядом дормэн отомкнул канат.
– Приятного вам вечера, сэр.
– Благодарю вас.
Широкие, чуть пружинящие сходни вывели меня на центральный дебаркадер, в котором собралась толпа гостей. По углам выставили передвижные буфеты, где разливали напитки, между людьми сновали официанты с подносами, разнося ледяное шампанское в высоких узких бокалах. Один сразу же остановился возле меня, а я немедленно схватил холодный, влажный на теплом воздухе бокал.
М-м, хорошее шампанское, между прочим. Я чуть заметно отсалютовал бокалом проходившей мимо яркой блондинке, которая максимально загадочно улыбнулась в ответ, и в этот момент заметил торопившуюся через толпу Марго.
– Роберт, кому ты подмигиваешь? Я буду ревновать, – допустимая в обществе шутка.
– Просто в глаз что-то попало, – заулыбался я навстречу. – Новая прическа?
– Женщины должны меняться, – она тоже загадочно заулыбалась.
Забыл в каком кино в этом году так улыбались. Может и не в этом, но вот поветрие пошло с этого. Чуть с наклоном головы и глаза еще так в пространство.
Как бы то ни было, выглядела она очень симпатично. Шелковое, золотистого цвета платье из струящегося шелка, заколотое на плече брошью, на голове тоже «лодочная» шляпа, условия выдержаны. Браслет из сцепившихся между собой золотых рыбок с глазами из мелких алмазов на руке.
– Некоторые умеют менять исключительно в лучшую сторону. Причем каждый день. С кем ты здесь?
– Целой компанией, я тебя представлю, – она взяла меня под руку. – Но сначала пошли поздороваемся с maman.
– Где она?
– В ресторане, разумеется. С остальными старыми клушами.
– Марго, ты несправедлива, она совсем не старая.
– Тогда просто клуша, – вздохнула Марго.
Марго – почти бунтарка. Она хотела даже уехать в Париж и там приобщаться к искусству и богемной жизни, но ее не отпустили, и даже пригрозили урезать наследство, а то и вовсе оного лишить. На это она не была согласна и осталась, и теперь вынуждена ждать удачной партии для замужества. Хотя сама замуж не рвется и, как мне кажется, нынешний статус ее вполне устраивает. Всегда в центре внимания, хвост кавалеров, светская жизнь. Может и не такая развеселая как богемная в Париже, но все равно со скуки не помрешь.
Ресторан на соседнем дебаркадере. Огромная открытая терраса, все белое, от пола, или палубы, я не знаю как на дебаркадерах правильно, до навесов над белыми же столиками. Столиков свободных нет, их заказали заранее. Не знаю, сколько каждый стоил, но наверняка не меньше двадцати фунтов.
Столик, за которым сидела баронесса вместе с компанией мужчин и женщин, был из лучших. Maman встретила меня доброжелательной улыбкой. Ну, тем, что в ее понимании является обворожительной улыбкой.
– Роберт? Я рада что вы здесь. Как вам первые дни в Большом Каире?
– Леди Бриггс, благодарю, очень приятно вас видеть тоже. Прекрасно. С каждым часом место нравится все больше и больше.
– Где успели побывать?
– Пока больше ездил по городу и вокруг, побывал в Долине Фараонов, проехался по Нилу, – перечислил я первые стандартные развлечения новичков в этом городе.
– Было бы хорошо, если бы вы решились поселиться здесь. Уверена, что вам бы понравилось. Вы говорили, что жили в Париже?
– Да, пару лет.
Я тут не соврал, точнее — соврал не до конца. В Париже я вырос и иногда там бываю. По своим делам.
– Поверьте, Латинский квартал во французском секторе – это просто кусочек Парижа здесь.
Ну, не совсем, я бы поспорил. Но все же недалеко от истины, отчасти поэтому я там и поселился.
– Насколько там приличное место? – баронессы не живут в неприличных местах, вот и я тоже не должен.
– Мне трудно судить, я там редко бываю, если честно, – она пренебрежительно усмехнулась. – Возможно, вам было бы лучше поселиться в даунтауне или в Оазисе. Не были в Оазисе?
– Пока не довелось.
– Мы там живем. Это чудесный спокойный район, много зелени и воды, прекрасные виллы. Джордж может вам помочь с поиском собственности, –    леди Бриггс повернулась к сидящему за тем же столом высокому худому джентльмену в благородных сединах, – у него самое большое агентство в Большом Каире. Кстати, Джордж, познакомься, это друг Маргарет, Роберт Ван Дер Меер, он приехал всего пару дней назад.
– Джордж, – джентльмен белозубо улыбнулся, поднявшись из-за стола и протягивая мне руку. – Джордж Махони, вот моя карточка, – он протянул мне визитку с логотипом «Кинг Тут Проперти».
Говорил он с заметным американским акцентом.
– Живу в отеле, пока нет постоянного адреса, так что нет своих карточек, – вроде как оправдался я. – Но в любом случае не премину воспользоваться предложением. Думаю, что вероятность того, что я останусь здесь жить, высока.
– Никто не подберет собственность лучше нас, Роберт, – снова заулыбался Джордж. – Есть много домов, которые просто не вышли на открытый рынок, мы ищем на них покупателей среди своих. В некоторых местах не хотят соседей без рекомендаций. Много тонкостей.
– Спасибо, тогда мне точно понадобится опытный гид.
– Кстати, играете в гольф?
– Разумеется, – кивнул я. – Слышал, что здесь хорошие поля?
– Великолепные, особенно в частном «Грин Филдс». Если есть свободное время на этой неделю, буду счастлив пригласить на игру. Куда вам позвонить?
– Благодарю, не откажусь, – я просто весь благодарность и дружелюбие. – Я остановился в «Ритце».
– Как со свободным временем?
– У меня все время свободно, – заулыбался я.
Образ богатого наследника, который не знает куда деть деньги и время – самая добыча для агентов по продаже недвижимости, поэтому и срочное приглашение на игру, там все можно будет обсудить «по-дружески», предложить варианты.
– Обязательно позвоню вам послезавтра. Думаю, что завтра, после сегодняшней вечеринки, должно быть спокойным.
- Никогда не думал, что американцы еще и такие деликатные!
За столом засмеялись.
– Роберт, пошли! - потянула меня за руку Марго. – Познакомлю тебя с остальными!
– Леди Бриггс, господа, – я слегка поклонился всем сразу.
– Идите, Роберт, там вам будет веселей, – заулыбалась баронесса.
Чтобы попасть к «остальным», пришлось покинуть ресторан и пересечь «дебаркадер-вестибюль». На следующем дебаркадере находились бар, дансинг и эстрада, на которой оркестр Ламара наяривал что-то незнакомое, но опять свинговое. Ну и там танцевали, активно. Но оказалось, что нам не сюда, а в «чилл аут ланж», то есть на следующий дебаркадер, где на широких диванах за низкими столиками сидели целый толпы публики помоложе.
– Пошли со мной! – тащила меня Марго. – Мы сидим вон в том углу.
В компании было не меньше десятка человек, мужчин и девушек примерно поровну.
– Друзья, это Роберт, – Марго представила меня уже без фамилии, признак свободы нравов и неформальности в отношениях. – Роберт, а это вся наша банда бездельников, но уверена что ты всех полюбишь. Это Найджел, он бездельничает так активно, что у него почти не остается свободного времени, – мне протянул руку высокий худой блондин с итонской осанкой. – А это моя подруга Жанин, – Марго представила хорошенькую шатенку с худеньким, чуть скуластым лицом, курносую и большеглазую. – Жанин из Парижа, я чуть было не уехала жить к ней в гости.
Ага, так вот кто вредно влиял?
– Роберт жил в Париже два года, – Марго пояснила уже для Жанин.
– Как приятно, - заулыбалась та. – А где жили?
– В отеле «Лютесиа», что на бульваре Распай. Знаете такой?
– Конечно! Там прекрасное кафе в соседнем доме, лучшие круассаны в городе!
– Вы ели круассаны? – воскликнул я с притворным удивлением, оглядев Жанин с головы до ног. – Или просто делали вид что ели, чтобы не расстраивать парижан, а сами скармливали их голубям?
– Я просто прятала их в сумочку и уносила с собой, – засмеялась она. – Когда вся моя квартирка ими заполнилась, мне пришлось искать другую
– Роберт, я намерена ревновать! – заявила Марго. – Знакомимся дальше.
Сестры Роуз и Летишия, типично британская внешность, бледная кожа, светлые глаза. Живут в Сюррее, сюда приехали на каникулы. Брэдли – пухлый, рыхлый, в очках, работает в адвокатской фирме, в которой его родитель за главного партнера. Уильям – рано лысеющий, худой, носатый, насколько я понял – наследник пароходной компании «Луксор Лайнз», монополизировавшей все речное сообщение от Луксора до Порт-Саида. Кстати, вроде бы кавалер Жанин. Мэриэл Бромли – маленькая, круглая и круглолицая, непривычно смуглая для англичанки, смеющаяся на любую шутку. Оказалась дочерью того самого доктора Бромли, с которым я делил стол в салоне «Духа Океана». Перси Канингэм – спортивный, подвижный, среднего роста, в Порт-Саиде стоит его яхта, на которой он собирается принять участие в гонке. С ним друг, Хэнли, он в его экипаже, чей-то наследник, успел немного послужить во флоте, но, с его слов, быстро заскучал и устал слушаться кретинов, так что сейчас бездельничает, потому что так проще всего планировать будущее.
К компании подходили, болтали, люди сбивались в быстрые болтающие группки, которые тут же распадались, и дальше все снова тасовались как карточная колода. Марго повисла у меня на локте, оттащила в сторону, сказала громким шепотом:
– Роберт, завтра же найди нам отель. Твое подружка сгорает от страсти.
Ну надо же как я угадал.
– Где лучше?
– В австрийском секторе, британское общество с ними общается мало, – ответила она сразу же, видать, обдумывала долго. – В немецком не вздумай, там могут в отеле потребовать подтверждение что мы женаты.
– Какие-нибудь особые пожелания, мисс? – изобразил я дворецкого.
– Не паясничай. Есть хороший отель «Кайзерин», он на Шестой улице, но чуть в стороне от всего, мою машину там даже случайно никто не заметит.
– Надо же, какой опыт? – тут я изобразил удивление.
– Даже не вздумай! – она фыркнула от смеха и ткнула меня локтем в бок. – там божественные пиро-ожные, меня подруга туда возила. Кстати, после любви будут очень кстати.
– Даже во время, – поддержал ее я.
– Еще одно предложение и я наймусь агентом, чтобы пристроить тебя в клоуны. И тогда тебе уже не надо будет думать чем здесь заниматься. Жанин! - махнула она рукой. – Поболтай с нами.
Жанин, покачивая бедрами, подошла к нам, чокнулась поочередно с обоими шампанским.
– Прекрасный вечер, жара, наконец, спала, – сказала она. – Днем дышать невозможно.
– Впервые здесь?
– Да, Марго буквально похитила меня из Парижа. Но думаю, что придется задержаться.
– Понравилось место?
– А разве плохо? – засмеялась она, показав бокалом на веселящуюся толпу. – К тому же мои друзья намерены открыть здесь галерею, так что я буду ждать их здесь. Кстати, заранее приглашаю на открытие.
– И когда оно состоится? – заинтересовался я.
– Примерно через месяц, в Вернисаже на Пляс де Фош. Вам понравится, это несколько художников под покровительством самого Фернана Леже. Но открытие будет в «Ксанаду», это варьете на той же площади, знаете? Будет петь Моник Франсуа. Только это пока секрет, – она прижала палец к губам. – Страшный секрет!
– У тебя все секреты страшные, только ты первая их и выбалтываешь, – хихикнула Марго.
– Когда это я их выбалтывала? – картинно возмутилась Жанин.
– Сейчас. Например.
– Вам можно, – Жанин снова засмеялась. – А то вдруг не придете на открытие.
– Мы обязательно придем, дорогая, – Марго поцеловала ее в щеку.

5

Марго была права, предложив найти гостиницу в австрийском секторе. Британский свет имел меньше всего связей со светом германским и австро-венгерским. Но в отелях германского сектора правила были почти казарменные, так что для свиданий они подходили плохо, а вот австрийцы успешно сочетали в себе и отдаленность от британцев, и бесшабашную простоту нравов.
«Кайзерин», несмотря на чопорное название, был отелем популярным среди тутошней богемы, какая побогаче, так что видел всякое. Главное, что в нем как назвался, так тебя и записали. Мы с Марго записались как «мистер и миссис Браун» и никто слова не сказал, хотя даже по глазам портье было понятно, что он нас раскусил в момент. Да, и еще здесь с удовольствием принимали наличные.
В этом отеле легко затеряться, потому что на первом этаже кафе, бар и ресторан, и все куда как популярны. И даже если кто-то опознает Марго, то у нее всегда будет оправдание – коробочка из глянцевого картона, в которой аккуратно уложены миндальные пирожные. Заходили и выходили мы все же порознь, хотя номер я держал за собой постоянно, просто потому, что именно так поступил бы наследник большого состояния и к тому же аргентинец, не мелочась. Так что прибыль с налета на букмекерскую контору ничуть лишней не оказалась.
Машина Марго, ее ярко-красный «Делайе 135», бросалась в глаза, конечно, но я даже не пытался уговорить ее приезжать на такси, все равно не согласится. Мне лишь бы от дома не отказали до того момента, как я сделаю все, что мы с Бенцем запланировали. У Марго же планы были смутные, но тревожащие. Однажды, когда мы сидели в кафе за столиком у оградки террасы и слушали журчание фонтанчика, она вдруг сказала:
– Роберт, ты знаешь, maman о тебе отзывается все лучше. Даже если она вдруг узнает чем мы тут занимаемся, самое худшее что нам грозит – свадьба.
– Какой ужас! – в преувеличенном шоке всплеснул я руками.
– Да, я тоже так думаю, – Марго захохотала, откинувшись на спинку плетеного кресла. – Мне даже кажется, что она была бы рада такому исходу, ее очень беспокоит мой образ жизни.
– Надеется, что ты исправишься после замужества?
– Вероятно, – Марго сцапала миндальное пирожное и откусила краешек. – Пока она страдает от того, что меня уже нельзя отшлепать.
– Ну почему? - я пожал плечами. – Позвать в помощь лорда Бриггса, Уилфрида и пару горничных…
– Роберт, боже мой, ты вообще можешь быть серьезным?
– Зачем?
– Ну, не знаю, хотя бы ради разнообразия.
На самом деле я очень серьезен. Марго только что сообщила, что леди Бриггс, по всему судя, переместила меня со скамейки запасных в лист потенциальных женихов. Это хорошо и одновременно плохо. Хорошо для дела, а плохо потому, что Марго и сама в глубине души может на что-то подобное рассчитывать. А обижать ее мне не хочется, она добрая и веселая, и пока я рассматривал нашу связь как необременительную для нее, без серьезных планов. Тогда будет не так обидно, если Роберто Ван Дер Меер вдруг неожиданно уедет в Аргентину в силу неожиданно возникших обстоятельств неодолимой силы.
– Я попытаюсь, хоть и не вижу в этом никакого смысла.
– Пригласи меня куда-нибудь.
– Может быть в кино? В «Вавилонской башне» премьера картины.
– «Додсворт»? – спросила Марго. – Да, я слышала. Я согласна. А еще в «Нью Сохо» дают «Мою прекрасную леди», лондонским составом. Пошли?
– Сегодня же закажу билеты.
– Отлично.
Все же очень много времени приходится проводить с ней. Пока не наткнулся ни на кого, кто бы меня узнал, но даже в этом огромном города подобная встреча лишь вопрос времени. Хотя… боюсь, что после всего, если это самое «всё» получится, мне все равно придется город покинуть. Куда потом? На самом деле в Буэнос-Айрес? Или в Америку? Париж? Вообще-то я уже привык к Большому Каиру, обжился здесь, жалко будет покидать такое удобное и хорошее место.
– Да, дом пока не нашел?
– Пока нет.
С Джорджем Махони мы уже дважды играли в гольф и он дважды возил меня в Оазис показывать виллы на продажу. Я старался выглядеть заинтересованным, задавал много вопросов, обещал много думать. Пока мой провожатый в сложном мире торговли недвижимостью был откровенно оптимистичен. То есть я хороший актер. Но виллы и вправду впечатляли. Будь я и в самом деле наследником огромного аргентинского состояния – непременно купил бы. А так нет, не куплю.
– Да, чуть не забыла! – вдруг отвлеклась Марго и полезла в сумочку. – В пятницу Уильям устраивает вечеринку на пароходе. Ланч, небольшой круиз, ужин, музыка и танцы. Вернемся в город к утру. Будет в основном молодежь. Ты там желателен вместе со мной, – она улыбнулась и выложила на стол карточку приглашения.
– Хорошо, - я взял карточку, бегло пробежал взглядом.
Пляжный костюм до ужина, более формально на ужин и после.
– Думаешь, будет весело?
– Наверняка, там все общество. Познакомишься с теми, с кем еще не успел.
– А с кем я не успел?
– Увидишь, – фыркнула она. – И если попробуешь снова подмигивать блондинкам – столкну за борт и возвращайся в город вплавь. Да, насчет плавания! У нас во дворе достроили бассейн, так что на следующей неделе будет вечеринка по этому поводу. Придешь?
– Ну а куда я денусь?
Вот туда я точно приду. Это уже движение в правильном направлении. А так да, новая мода на бассейны дома перескочила океан и пришла сюда. Из четырех вилл, что я смотрел с Махони, в двух были новенькие бассейны.
А так да, вечеринки, вечеринки, вечеринки. Основным занятием друзей Марго было ходить на них, потом их обсуждать, ждать следующих и идти уже туда, чтобы потом снова было что обсудить. Ну и сплетни, сплетни были настоящим цементом общества, все следили за всеми и всем перемывали кости. При этом им все равно было весело, хотя я находил подобный образ жизни весьма скучным.
Кстати, пора и самому что-то устроить, для дальнейшего, так сказать, слияния с обществом. Остается только придумать повод. Без этого нельзя, не поймут. Надо с Марго посоветоваться, пусть придумывает, не все же ей о свадьбе размышлять.

В «Ритце» меня ждал сюрприз – в номере кто-то побывал и поинтересовался содержимым моих чемоданов. Нет, ничего не было разбросано, все оставалось на своих местах, и доступ горничной в номер вовсе не был запрещен, но горничные не лезут в уже разобранные чемоданы. Но маленькие клочки бумаги, словно бы случайно зажатые крышками, сейчас лежали на дне. То есть кому-то было интересно что я держу в номере.
Так, а что с сейфом? Ага, тут крошечная бумажка на полу, то есть дверку открывали, причем без всяких следов взлома. Вытащив из кармана маленький ключ, я открыл сейф, заглянул внутрь. Все лежит в том же порядке, в каком я оставил. Паспорт, вторые часы, несколько пар запонок и булавки для галстука. Немного наличных, так я деньги здесь не держу. Золото все же, но никто не взял. Да и деньги. То есть, это не грабители. Интересно.
Кто-то смотрел мой паспорт. Чем это мне грозит? Почти ничем, если не связываться с аргентинской полицией и не просить ее разыскать настоящего Роберто Ван Дер Меера, который даже не подозревает, что так раздвоился. Он не знает, что у него есть счет в «Барклиз», на который деньги поступают из Швейцарии, что он тут спит с дочкой вице-губернатора Большого Каира и присутствует на всех светских вечеринках.
И все же… что можно было обо мне узнать, порывшись в вещах? Ничего. Кроме того, что я посещал Неаполь, потому что пошить весь этот гардероб можно только там. Но это не секрет. Даты на этикетках не стоят, так что не поймешь, что все пошито разом, что могло бы вызвать подозрения. Может быть. Оружие у меня с собой или в машине. «Кольт» в машине, а маленький «маузер» подмышкой, Марго про него знает, но ей объяснил, что «аргентинская традиция» и вообще привычка. Ей это даже показалось романтичным.
Хуже другое – это знак. Признак того, что за мной могут следить, и это последнее, что мне нужно. Это не люди Антенуччи, однозначно. Если бы они проникли в мой номер, то в нем бы меня и дождались. Полиция? Сомневаюсь. Не их стиль, они действуют более прямолинейно, хоть полностью исключать и нельзя.
Вообще-то так могут действовать кем-то нанятые частные детективы, но вот кто мог их нанять? Тут я совсем теряюсь, потому что именно для детективов я не очень интересная мишень. Лорд Бриггс? Хм… опять сомневаюсь, у него вся полиция в кармане. Что расследовать, мою связь с его дочерью? Никакого смысла, она совершеннолетняя. Если я им не нравлюсь, то проще дать от ворот поворот, чем посвящать в свои семейные дела кого-то еще.
Или вице-губернатор решил копать глубже? Поискать для начала что-то компрометирующее? Ему все равно потом придется посылать официальный запрос, а аргентинские власти не очень любят сотрудничать с британцами, так что не думаю, что просто так что-то выйдет… хотя, если бы они нашли в номере что-то подозрительное, то, может быть, с запросом что-нибудь и получилось бы.
Но как я уже сказал, хуже всего возможная слежка. То есть мне теперь надо оглядываться. Неважно, кто собирается за мной следить. Плохо то, что я уже наметил три дома со спусками в тоннель и мне обязательно надо в них заглянуть. И вот если за мной кто-то при этом наблюдать будет, то ему мое поведение точно покажется подозрительным. Ну очень подозрительным.
Как бы то ни было, в остальном мне лучше вести подчеркнуто обычную жизнь. Обычную для Роберто Ван Дер Меера, богатого наследника из Аргентины. И уж точно не показывать своего знания о том, что кому-то моя персона показалась интересной.
В общем, сейчас потенциального наблюдателя надо «покатать». По городу, как можно больше и дальше. Чем заняться? Шоппинг! Даешь заезд по магазинам!
Впрочем, все хорошо в свое время, я заехал в отель чтобы переодеться к вечеру. Никаких особых планов нет, но кто знает куда занесет? Где-то и ужинать придется, возможно. Так что шамбрэ, костюм с двубортным пиджаком, он просторней и кобура точно теряется, тонкая полоска, двухцветные «оксфорды», галстук в горошек, в тон с полоской на костюме, канотье. Вообще я не люблю канотье, но она сильно меняет человека, так что пусть запоминают меня в ней. А так я предпочитаю панамы.
Выудил из кобуры пистолет и проверил – патрон в стволе, предохранитель включен. Мало ли кто у меня в комнате шарил. И вот теперь можно идти.
Да, и еще у консьержа заказать билеты на премьеру. «Додсворт», кажется так. Это уже на завтра.

Наблюдение я вычислил достаточно быстро. Светло-серый «Ситроен Траксьон-Авант» следовал за мной, стараясь не держаться близко, в машине я разглядел одного человека. И сразу отмел версию о сицилийцах, потому что гангстеры на этом «ситроене» ездить не будут. Разве что совсем на мокрое дело, на краденой машине, но тогда меня бы свалили прямо на выходе из отеля, зачем ездить следом? Похитить? Тогда бы все равно на своей машине приехали. Да и не поеден никто похищать в одиночку.
Тут надо сказать, что рынок машин в Большом Каире поделен между Америкой и Францией, в основном. Британские машины здесь все больше дорогие спортивные или «роллс-ройсы», германских, несмотря на качество, не так много – дороговаты при сходных с другими характеристиках, на австрийских ездят только граждане Австро-Венгерской империи, да и то совсем любители. А вот новый «ситроен» – он как раз самый популярный в последние два года, даже в такси половина таких. Легкий, шустрый, с сорокасильным двигателем, с довольно просторным салоном, и на таком в потоке проще всего затеряться, а заодно и не отстать. То есть для частного детектива или полицейского агента – то, что нужно.
Но полицейские агенты на «ситроенах» не ездят, полицейский контракт плотно поделен «фордом» и «шевроле», да и не рискуют обычно полицейские залезать в чужие места без ордера. А вот для частного детектива это как раз вполне себе обычно. И машина подходящая.
Тогда вопрос: кто мог его нанять? В лорда Бриггса не верю, я уже говорил и сказал почему. А больше никто на ум и не приходит. Не пользуются в моем окружении услугами частных расследователей… Или у Марго другие кавалеры есть и их мучит ревность? Так не нужно, я верну ее сразу после аукциона в том самом виде, в котором и брал. Да и какой смысл? Мы с ней скрываем лишь факт того, что регулярно «предаемся страсти», а в остальном общество видит, что мы держимся вместе, ну и родители Марго относятся к этом благосклонно, так что все приличия соблюдены. И даже если тот, кто за мной следит, вскроет факт наших встреч в «Кайзерин», то никакого большого скандала не получится. Ну, сразу не получится, пока богатый аргентинский наследник внезапно не исчезнет. Но и потом скандал будет тихим, внутрисемейным, я все же человек преимущественно порядочный и специально наносить ущерб репутации Марго не намерен.
На Парк-Авеню я пару раз резко прибавлял скорость, восьмицилиндровый мотор разгонял «ласалль» как паровоз, но серый «ситроен» не отставал, хоть и по-прежнему старался оставаться незаметным. Нет, это не полицейская слежка, точно, у них хотя бы две машины было бы, а это одиночка. И нет, это не наемный убийца, потому что возможности убить меня были, а сицилийцы убийц не нанимают, они предпочитают делать все сами. Да и не станут они меня сразу убивать, они не уверены в том, что это я ограбил их контору, да и похищенные деньги с героином сперва вернуть захотят.
Так, магазин «Фостер энд Сан», почему бы не зайти? Парковка перед ним удобная, а главное – там дальше перекресток, на котором можно не только свернуть, но и развернуться. То, что мне и нужно, так или оторвусь, или совсем их вскрою. Тем более, что я вообще планировал сюда заглянуть.
В магазине, уставленном мужскими туфлями по деревянным полкам, сидел один человек – невысокий, полный, лысоватый, одетый лишь в жилет и рубашку с резинками на рукавах. Он курил и слушал радио. Почти так же выглядит их магазин на Джермин-стрит в Лондоне, только тот чуть больше. Знаменитые обувщики открыли филиал в Большом Каире совсем недавно, но, похоже, что процветают здесь не хуже чем на родине. А вот модели отличаются, тут больше под жаркий климат, что мне и нужно.
– Сэр! – толстячок вскочил навстречу. – Чем могу помочь?
– Хочу заказать броги и «блюхерс» для жары. Как быстро вы сможете выполнить заказ?
– Вы хотите иметь постоянную колодку? – толстячок вытащил из-под прилавка хитрую мерную машинку с полузнками.
– Желательно.
– Все верно, тогда вы сможете заказывать даже по телефону или через посыльного, – закивал тот. – Прошу в кресло, – он показал на кожаное кресло с высокой простеганой спинкой.
– Давайте    я сначала выберу модели.
– Разумеется, сэр! – толстячок жестом пригласил меня к полкам. – Могу посоветовать броги с парусиновым верхом, низ – кордобская кожа. Посмотрите, – он чуть отогнул шнуровку, – под парусиной кожа как решето, все продувается, и перфорация по всему низу. – Такие у нас заказывают очень многие, сэр, очень удачный покрой.
Я крутил ботинок на фоне окна, чтобы удобней было смотреть. «Ситроен» никуда не делся, стоит чуть дальше по улице. Так мне его не видно, но бок витрины здесь зеркальный, так что все равно его засек.
– Отлично, – я вернул ботинок. – Эти я закажу точно. И что-нибудь белое?
– Вот такие броги, сэр, – продавец взял другой, совершенно белый ботинок. – Стопа дышит в них великолепно. Если вы их испачкаете так, что их не смогут очистить – просто пришлите их сюда, мы снимем краску и нанесем новую, никто ничего не заметит.
Водителя «ситроена» так и не получается рассмотреть, уже темновато и лицо в тени от крыши и полей шляпы, только силуэт и виден.
– Прекрасно. Именно эти я и закажу.
А что тут особо выбирать? Покрой классический, неизменный.
– Туфли для палубы вы не делаете?
– Нет, сожалею, сэр. Но могу адресовать вас в другой магазин, это чуть дальше по улице, «Конкер», сэр. Мы делаем только туфли для гольфа. Вы играете?
– Я играю, но давайте начнем с колодки.
Обмерял мои ступни толстячок долго и тщательно, а я размышлял над тем, что делать дальше.
Есть соблазн присесть к следящему в машину, ткнуть пистолетом в бок и вежливо поинтересоваться кто его послал, но это, наверное, все же неправильное и скороспелое решение. Потому что я несколько ломаю свой образ светского человека. Хотя… я, вроде бы, аргентинец, мне можно, я человек горячий.
С другой стороны… с другой стороны мне все равно надо терять слежку, а сделаю я это активно, то есть преследователь все равно поймет, что я его вскрыл. То есть не грех и побеседовать заодно, так? Но делать это на Парк-Авеню, в разгар вечера… если он не дурак, а всегда лучше исходить, что твой противник не дурак, то он поймет, что я не выстрелю, так что угроза превратится в фарс. И я действительно не выстрелю, потому что не убийца, и потому что вокруг множество свидетелей. Сейчас они, может быть, ничего и не заметят, но когда полиция начнет опрашивать всех вокруг… нет, тут делать ничего нельзя.
А где можно?
Можно было бы завести его к «Маленьким Всем» и там тормознуть в узком переулке, например. Но тогда нарушится образ скучающего богача, который катается лишь по чистым, светлым и богатым местам, я дам лишнюю информацию. А просто оторваться… да кто угодно может так поступить на самом деле. Что-то заподозрил и убежал.
Так и сделаю, не буду форсировать события. Просто учту на будущее. Да и вообще о чем я, их там двое.
Я обулся снова, оплатил аванс в половину стоимости заказа наличными, не вызвав при этом абсолютно никакого неудовольствия у продавца, надел шляпу и вышел на улицу, все более шумную с наступлением вечера, который нес в одуревший от зноя город вечернюю прохладу. Дневная деловая жизнь сменяется ночной бездельной. Вон компания молодых людей, одетых «айви стиль», топает к клубу «Рамзес», откуда слышна уже музыка, а на веранде перед ним собралось немало людей. Мужчины, одетые для вечера, с ними дамы, куда-то целеустремленно идущие или просто праздношатающиеся. Здесь самые дорогие магазины, клубы и рестораны, здесь самая жизнь. Ну, еще и на Гранд-Променад, а весь район между ними – самое дорогое место в Большом Каире.
Сидит, наблюдает. Встал за три машины за мной. Но я проявлять интереса не буду, пусть пока все как обычно.
«Ласалль» утробно заурчал мотором, солидно и важно отъехал от тротуара. «Ситроен» тоже тронулся следом, сразу прикрывшись другой машиной. Я неторопливо разогнался, перестроился в левый ряд, чуть подсбросил даже скорость, подъезжая к перекрестку со светофором, и когда вот-вот должен был загореться красный, утопил газ и резко свернул влево, уходя на перпендикулярную улицу. «Ситроен» даже не дернулся, потому что две машины перед ним остановились.
Все, ушел. Оторвавшись, сбросил скорость до приличной, после чего попетлял по району, для того, чтобы преследователь меня точно не нашел. Теперь по своим делам. Доехал до «Гранд-отеля», поставил машину рядом, а затем прошел к стоянке такси, где и сел в стоявший первым желтый «ситроен» с шашечками.
– Сэр? – водитель был шотландцем, судя по акценту.
– Латинский квартал, угол Авеню Наполеон и Тридцать пятой.
– Понял, сэр, – водитель сбросил флажок счетчика и тронул машину с места.
Вот так, сбрасываем хвост окончательно. У меня дел полно на сегодня и на завтра.

В квартире меня никто не ждал, что уже хорошо, хоть я и вошел туда со своим маленьким пистолетиком наготове. Сторожки тоже никто с места не сдвинул. То есть сюда никто в мое отсутствие не забирался. Хотя бы берлогу мою пока не вычислили. Может быть. То есть пока не увязали личность Роберта Ван Дер Меера со мной настоящим.    Тогда меняем внешность на сегодня. Льняной пиджак синего цвета, светлые брюки, панама в стиле «федора», пониже на глаза, тень укроет лицо. Усики эти дурацкие еще… Первым делом сбрею когда все закончится, терпеть их не могу.
Теперь оружие. Маленький «маузер» на щиколотку, там ему самое место, а вот подмышку опять «сэведж». Но плоский, компактный, но все же девять миллиметров. Надел кобуру с ним, посмотрел на себя в зеркале – нормально, незаметно. Впрочем, он вполне легальный, настоящий я в преступниках не числится, в полиции справку о благонамеренности дают без всяких вопросов. Для всех я удачливый коммивояжер, торгующий конторским оборудованием. Скучно, просто зевать всем хочется. Пока ехал, никакого хвоста не заметил, хотя на этот раз искал его специально. Попетлял, пару раз рванул с места под самый светофор, сделал откровенно нелогичный круг, но хвоста не приметил. Сбросил я тот серый «ситроен» на Парк-Авеню, потерял он меня.
До нужного места тоже доехал по странной дуге. На самой границе американского сектора с «Маленькими всеми» расположился польский район. Никакого специального названия у него не было, но населено место было почти полностью поляками. И настоящими, польскими, и теми что числились американцами, но все равно предпочитали селиться поближе к своим. Причем, чем дальше от границы внутрь сектора, тем «американистей» были поляки, а чем ближе к границе, тем «природней». Впрочем, австро-венгерские поляки селились и в австро-венгерском секторе, германские – в германском, ну а в этот район больше ехали те, которые из бывшего «Царства Польского», что входило раньше в Российскую империю.
Район не числился в совсем уж бедных, хоть и расположился вприжимку к фабричному, и опять же, чем дальше в «Америку», тем благополучней он выглядел, а главная улица, Тадеуша Костюшко, и вовсе была богата кавярнями, магазинами и вполне американскими с виду барами, разве что подавали помимо пива и бурбона еще и польскую водку в них.
В этом месте мой «форд» чужеродным не выглядел, пусть подобных автомобилей тут было немного, все больше старые машины, но они были, хватало, разве что купе выглядело чуть выпендрежно, но это потому, что семьи католиков поляков были богаты детьми, так что все семейство в двухместную машину не уместишь. В свое время, когда покупал купе, обругал себя пару раз за то, что не беру вообще не лезущий в глаза фордор, но тут тяга к удовольствиям победила разум.
Рабочий день на окрестных фабриках уже закончился, так что на Костюшко было людно и машинно. По устоявшейся привычке я не стал парковаться прямо у нужного мне места, а встал подальше, неподалеку от кинотеатра «Варшава», сунув двадцать пенсов солидному дедку, за машинами присматривавшему. Малолетние хулиганы все же могли напакостить, так что вот так надежней. Район преступным не считался, но вот на пьяную удаль был богат.
Идти пришлось кварталов пять, при этом я все равно несколько раз проверился. Том Малек, он же Томаш Малиновский, в моем кругу профессионального общения считался слабым звеном. Мной считался, понятное дело. Официально Том работал электриком, держал лавку, торгующую пылесосами, электрическими утюгами и прочим подобным, а заодно чинил все эти атрибуты сытой жизни по всему району. Это было, так сказать, витриной. А кроме этого он подрабатывал тем, что умел добыть схемы сигнализаций в немалой части города, потому что у него кто-то работал в фирме, которая эти сигнализации ставила. Том знакомством не делился, но я и не настаивал, потому что работать через посредника во многих случаях безопасней.
Обратной стороной медали являлось то, что он торговал своими тайными знаниями достаточно широко, то есть, в принципе, через него можно было выйти на меня. Но именно что в принципе, потому что он даже моего имени настоящего не знал, а человек, который нас познакомил, вынужден был срочно покинуть Большой Каир и теперь обретался неизвестно где, скрываясь от железной руки закона. И все же я никогда не подъезжал к его магазину на свой машине, а подходя, был настороже.
Магазин располагался не на самой Костюшко, а в переулке рядом, в двух домах. Для того, чтобы туда дойти, я свернул за два переулка вправо, обошел кварталы по параллельной улице, и вышел с другой стороны.
Закрыто, но я точно знал, что Тома застану на месте, он редко куда-то выходит и даже живет в квартире на третьем этаже, над магазином.
Стучаться в парадный вход я не стал, обошел со двора и позвонил в дверь черного хода, обитую жестью. Почти сразу послышались неровные шаги, глазок в двери на момент потемнел, а затем послышался звук отодвигаемого засова.
– Бернар, – ухмыльнулся он, пропуская меня и протягивая руку.
– Том. Как дела?
Да, он знал меня как Бернара и считал, что я из Парижа, француз. И вообще полагал, что я «гастролер», потому что я несколько раз в разговоре намеренно ронял такие фразы, из которых можно было сделать подобный вывод.
– Какие у нас могут быть дела? – вздохнул он. – Хотя бы кризис заканчивается, и за то спасибо.
Вообще он не бедствовал, но придерживался мысли, что если хвалить жизнь, то она от тебя отвернется и вообще удачу спугнешь. Человек, что меня с ним познакомил, рассказывал, что Томаш раньше жил в Кливленде, и хотя вроде бы тоже чинил утюги, но при этом и сам занимался взломами. Точнее, работал со взломщиком как специалист как раз по сигнализациям. Как-то они взяли заказ на добычу неких важных документов, куда-то залезли, а там все пошло не так, нагрянула полиция, пошла стрельба, самого взломщика убили на месте, а Том ухитрился выпрыгнуть в окно, повредив ногу, и даже доковылять до оставленной неподалеку машины, на которой и скрылся. На этом ему удача изменила, потому что заказчик резонов знать не хотел и решил Тома строго наказать, а наказанные им обычно отправлялись плавать с чем-нибудь тяжелым на ногах, а заодно травма оказалась серьезной и Том охромел. После чего он решил сменить американский климат на каирский и перебрался сюда.
Хромал он заметно. Так ему было около сорока, наверное, и независимо от американизированного имени выглядел он типично по славянски, при этом постоянно носил круглые очки с простыми стеклами и длинные шляхетские усы. И думаю, что не из патриотических побуждений, а потому, что в совокупности очки с усами его сильно меняли.
Задняя комнатка магазина представляла собой смесь склада подержаного товара, мастерской и «мужского логова». Жена Тома, с его слов, отличалась сварливостью, так он здесь от нее прятался. И курить она ему дома не позволяла, а здесь хоть топор вешай, и на столе в пепельнице тлеет сигарета. Впрочем, гостеприимный хозяин сразу распахнул маленькое зарешеченное окно, ведущее во двор, хотя дым от этого не развеялся.
– Садись, – предложил Том, показав на расшатанный стул с плетеной спинкой. – С чем пожаловал?
Сам он уселся напротив, через угол стола.
– С чем я могу пожаловать? – вроде как удивился я вопросу. – Вот здесь три адреса, – я вытащил из кармана листок и протянул ему. – Надо узнать, если ли вообще у них сигнализация, а если есть, то какая.
– Ты всегда печатными буквами все пишешь, – хмыкнул он, разглядывая написанное через свои ненужные очки. – Боишься почерк оставить?
Я только улыбнулся доброжелательно.
– Понимаю, – кивнул он. – Осторожность – первое дело, как раз поэтому с тобой дела веду. Я тоже осторожный.
Вообще-то он больше суеверный, чем осторожный, обходить квартал если черный кот перешел дорогу все же суеверие, но спорить я с ним не стал. Пусть и вправду думает, что я с ним согласен. Кстати, среди взломщиков вообще много суеверных.
– В этом мы друг друга понимаем.
– Только из Парижа?
– Ну, вот давай без лишних вопросов, – засмеялся я.
Я даже французский акцент симулировал, хотя говорили мы на английском, и тщательно контролировал себя чтобы не забыться.
– Посмотрю что можно сделать, – он убрал записку в карман. – Дай мне время до понедельника. И аванс тоже можешь дать.
Сумма аванса никогда не менялась, поэтому я молча отсчитал тридцать фунтов пятерками и выложил на стол. Деньги из рук в руки он тоже никогда не брал, говорил что примета плохая. А вот со стола взял, с этим все в порядке, и тоже сразу в карман сунул.
– Тогда давай за удачу, – заявил он, поднялся со стула и направился к шкафу. – Дамскую или мужскую?
Отказываться нельзя, это тоже примета какая-то у него, да и не хотелось отказываться, потому что Том самостоятельно готовил наливки, а вишневка у него вообще получалась на диво. Делал все наливки он двух видов крепости, полегче и совсем как водка, и как объяснял, по-другому и не получается, это процесс такой. Сам он всегда пил «мужскую», а вот мне на вкус больше нравилась «дамская», просто живая вишня на вкус, да и сам Том относился с пониманием, говоря, что «вот никогда не поймешь кому что лучше». То есть на моем статусе в его глазах это никак не отражалось.
– Дамскую, как всегда.
– Как пан пожелает, – слово «пан» легко вставилось в английскую фразу, а акцент у Томаша был совершенно американским.
Вернулся он от шкафа с двумя бутылками с рукописными наклейками на них, и парой высоких рюмок, которые и выставил на стол.
– Это пану, а это мне, – он сноровисто их наполнил, в воздухе запахло вишней. – У меня на родине nalivki не делали, но вот бабке жила в России и там научилась. Бабка у меня, к слову, за князем замужем была, я не рассказывал?
– Рассказывал. Могу уже сам тебе всю ее биографию поведать, во всех версиях.
Версии обычно менялись, равно как и княжеское достоинство бабки время от времени превращалось в графское, а однажды Том проговорился о чем-то таком, из чего я сделал вывод, что бабка в России жила, но служила там в горничных, похоже.
– Мог бы еще раз послушать, история интересная, – ухмыльнулся Том. – Твое здоровье, – отсалютовал он рюмкой.
– И твое, – вернул я салют.
Кем бы бабка ни была, а наливки делать она точно умела и Тома научила.
– В Америке я их не делал никогда, а тут вот начал. И понравилось. Кстати, сливовую хочешь попробовать? И даже апельсиновую сделал, благо что тут апельсинов что картошки в Польше, но вот пока сам не пойму как получилось.
– Давай когда за ответом приду, тогда сливовую. Мешать не хочу, да и эта очень нравится.
Душой я совсем не кривил, нравилась, я отпить успел.
В дверь позвонили когда я рюмку почти опустошил. Том насторожился, затем знаком мне показал на дверь в магазин. Я его понял, никому ни с кем не нужно здесь встречаться, если меньше знаешь, то спокойней спишь. При этом он забрал со стола мою рюмку, одну из бутылок и быстро убрал все в шкаф. Соображает.
Вообще у него в магазине телефон есть, можно заранее о визите договориться, да вот не хочется заранее. Это не очень хорошо, когда тебя в таких делах кто-то не просто ждет, но еще и может кому-то предложить подождать тебя вместе. Людям Антенуччи, например, если вдруг прослышал о награде.
Поэтому я лишь молча кивнул и тихо проскользнул за дверь, которую Том для меня отпер.
– Можешь через магазин уйти, просто засов сними. Осмотрись сперва только, – шепнул он.
– Я понял.
Дверь за мной закрылась, я остался один в темноте, в окружении смутно видимых пылесосов на полках. Нагнувшись, я подкрался к витрине, выглянул через стекло из-под наклеенного рекламного плаката, гарантировавшего то, что с пылесосами «Софтвинд» справится любая женщина.
Машина. Чуть дальше по улице, у входа во двор, но в машине никого не вижу. Не знаю сколько людей приехало, но они все пошли к Тому, похоже.
Тихо отодвинул хорошо смазанный и почти бесшумный засов, приоткрыл дверь, огляделся. Да, никого, переулок пуст, лучше идти прямо сейчас. Тихо наружу, придержать дверь, чтобы пружина ей не хлопнула. Вот так, нормально. И по переулку в сторону от Костюшко, опять в обход.
Машина оказалась четырехдверным «плимутом», вроде бы серым, но сейчас уже темно, а именно в этом месте света мало. В салоне и вправду никого нет, от мотора тянет теплом. Точно, это как раз визитер Тома, или визитеры на ней подъехали. Ну да ладно, мне главное ни с кем лишним здесь не встречаться. Так что я прибавил шагу и направился дальше, вдоль по переулку, где светилась вывеска маленького бара, неоригинально для этих краев называвшегося «Пирамида». Чуть дальше по улице какой-то человек в кепке набекрень шел, заметно покачиваясь, как раз из бара, наверное, а больше и никого. Слышен шум со стороны главной улицы, где-то женщины переговариваются на польском, наверняка из окна в окно, судя по тому, что так громко, еще пахнет жарящимся луком откуда-то.
Человек в светлом костюме и панаме-федоре вышел из бара неожиданно, прямо мне навстречу. Коренастый, смуглый, со смешно оттопыренными круглыми ушами, почти на которых сидела низко надвинутая шляпа. В руке несколько пачек сигарет, он за ними, наверное, в бар и забегал. И сигарета в углу рта. Типаж самый гангстерский, тут не ошибешься.
Человек глянул на меня, я же сделал вид что не обратил на него никакого внимания, просто пошел дальше быстрым шагом. А затем, через несколько секунд, к моим шагам присоединились другие, громко топающие каблуками об асфальт. Ему в эту сторону или он за мной?
Шаги сзади ускорились, ну и я тоже прибавил шагу. Как-то мне не нравится это все, если честно.
– Эй, ты! – окликнули меня сзади. – Стой, подожди меня!
Американисто звучит, а вот выглядит он скорей как… ну да, как сицилиец, например. Или другой южный итальянец. И нажим в голосе профессиональный, вроде как «бойся меня». Но я ждать никого не стал, равно как и оглядываться, а просто перешел на легкий бег.
Обогнал пьяного, который даже головы в мою сторону не повернул, но обдал таким запахом спиртного, что я, несмотря на обстоятельства, успел поразиться.
Если за мной человек Антенуччи и он меня узнал, то мне совсем не нужно, чтобы кто-то запомнил, что меня можно искать через Тома. Нет, меня так просто не найдешь, и Том понятия не имеет кто я такой, но ведь если потрясти Тома как следует, а эти ребята вытрясти могут и душу из черта, то от него можно узнать о том, что я могу прийти опять, за ответом. И еще Том может пообещать дать знать кому надо, если я появлюсь тут снова.
Поэтому бежал я не очень быстро, а так, чтобы человек в светлом костюме, с виду не слишком приспособленный к бегу, все же от меня не отставал совсем, видел меня впереди. И он видит, я услышал ругательство, а шаги затопали чаще. Как можно дальше его увести, чем дальше – тем лучше, туда, где те, или тот, кто приехал с ним на «плимуте», не смогут к нему присоединиться.
Только куда? Куда-нибудь в подворотню, подворотен тут много, только я не знаю что в какой находится, как бы не загнать себя в ловушку, или туда, где женская компания вышла посидеть вечерком во дворе. Район тут жилой…
Одна подворотня, слева – там ворота, калитка закрыта. Вот задняя аллея, но в ней фонарь яркий светит, тоже плохо, и вообще пока близко от того места, с которого он за мной погнался. Вон еще подворотня, справа на этот раз, но за ней дворик какой-то крошечный, и множество окон в него… дальше, дальше. И пусть он разозлится и запыхается.
– Стой, ублюдок! – а дышит-то уже запалено, тяжеловат он бегать, комплекцией вроде тумбочки и брюхо заметное. – Стой, я тебе кишки выпущу! – ну да, самое правильное обещание для того, за кем гонишься.
Вон опять задняя аллея, и вроде темная, и вход в нее темный, ближние фонари далеко. Как раз то, что мне и нужно. А ну ходу, мне сейчас отрыв нужен, он все равно успеет разглядеть как я туда свернул.
Наддал изо всех сил, скорее завалил себя в поворот, чем просто туда свернул. Вон большой бак мусорный, за ним вообще темень, но он как раз на ту тень и насторожится, поэтому прямо к стене, к самому углу, и пистолет из подмышки в руку, предохранитель сбросить.
Он как паровоз дышит и топает как конь, и ходу не сбавляет. Все, включился у него инстинкт даже не охотника, охотники осторожные, а бандита, у которого жертва может уйти. Он уже роли в голове поделил, я – жертва, он хищник. Не думает больше ни о чем. Вот он рядом…
Я сбил его с ног простой подножкой и он полетел носом вниз на грязный асфальт, а револьвер с пачками сигарет заскользил дальше, с тихим металлическим звоном. А в следующую секунду я оказался у него на спине, с сильным ударом прижав его коленом к земле, а мой ствол уперся ему в затылок.
– Не дыши даже.
– Хлыщ, мы тебя кишками твоими удавим! – тяжело, с сипом выдохнул он. – А за это…
– Ты из команды Антенуччи, верно?
– … на фонаре повесим и выпотрошим, ублюдок. Мы те...
Он не закончил, потому что разговаривать я и не собирался на самом деле. Я его даже узнал, он там в низовых мобстерах, наверное, его поэтому за сигаретами и послали. Мне нужно было время, чтобы перехватить оружие в левую руку, выдернуть из-под задравшейся штанины маленький «маузер», с силой упереть его «человеку чести», если его уже в такие посвятили, в сгиб толстой шеи у самого затылка, сбросить предохранитель и нажать на спуск. Хлопнуло совсем негромко, как я и рассчитывал, а тело подо мной тут же обмякло, так быстро, словно его от электричества отключили, как Том свои пылесосы. Даже эха никакого не было, словно в ладоши хлопнули.
– Тс-с, – сказал я, обращаясь уже к трупу. – Я, может, и не убийца, но это не потому что не умею, а потому что этого не люблю. А идиоты вроде тебя часто путают вежливость со слабостью.
Огляделся. Так, вон гильза, у самой стены, подобрать первым делом. Револьвер убитого, сигареты – все в помойку, благо рядом. Так, теперь его перевернуть и карманы вывернуть… так, пачка пятифунтовых банкнот в серебряном зажиме… дорогие часы… из ценного все, вроде бы. Пусть будет похоже на ограбление. Если и не поверят, то все равно задумаются, потому что знают меня как Хлыща, а Хлыщ в своей профессии за аристократа вроде как, он по карманам шарить не должен.
Да, шляпа его, чуть не пропустил, тоже в мусор. Теперь его самого… не измазаться, но крови нет, пуля маленькая, патрон слабый, а умер он мгновенно, сердце тут же остановилось. Его к мусорному контейнеру, пусть найдут как можно позже, уже уборщики. В идеале его бы вообще куда-нибудь вывезти и закопать, но не думаю что получится, машина в этом месте слишком много внимания привлечет. Да и кто знает кто тут окажется, когда я на ней подъеду. Так что пусть так.
Тяжелый, черт, даром что совсем невысокий, еле поднял его, ухватив спереди за пиджак и пояс брюк, чуть сам не упал. Перевалил через край мусорки, выдохнул. Все, теперь надо смываться, и при этом вообще не попадаться никому на глаза. Шляпу на глаза и все светлые места обходить. И кругами, кругами к стоянке.
В переулках было пустовато, лишь несколько человек встретилось, но никто меня не разглядывал и тревогу не поднимал. Минут за пятнадцать дошел до кинотеатра, где нашел свою машину на прежнем месте в целости и порядке, завел ее и уехал, старательно неторопливо, чтобы вообще внимания не привлекать. По пути в Латинский квартал сделал крюк через совсем чужой район, остановился у очередной помойки, куда и выбросил часы и зажим для денег. Ну а деньги оставил. Не считал, но тут не меньше сотни фунтов. Будем считать, что убитый мне за труды и нервы заплатил. Проехал потом мимо церкви и бросил их в бронзовый ящик для пожертвований, пусть хоть польза с покойного будет.
Себе такие деньги оставлять не хочется, у «людей чести» все деньги очень грязные. Я, конечно, и сам не ангел, но беру не свое только у преступников и всяких банков, а банки в наше время преступники почище остальных, Велика Депрессия их рук дело, и мир только сейчас из нее выныривает, так что сочувствия к банкам не испытывает никто. Почему Джон Диллинджер был так популярен? Да потому что грабил банки, изображая из себя джентльмена, и американцы в большинстве своем ему просто сочувствовали. А вот «люди чести» свои деньги выбивают все больше «снизу», отнимая и насаждая пороки. Пусть какой-нибудь бестолковый работяга проигрывает все свои деньги в их притонах, вроде и сам дурак, но если бы не было игр в задних комнатах и подвалах баров, то они бы и не играли, пожалуй. Разве что совсем отпетые. Да и как устроены бордели под покровительством мобстеров тоже всем известно, натуральное рабство. Про героин я и не говорю. Так что плохие у них деньги, нельзя такие себе оставлять. Нет, понятно, что деньги из сейфа букмекерской конторы такие же грязные, но разница все равно понятна, пусть и интуитивно, верно?
Так что грабить Антенуччи хоть и рисковано, но приятно, тут я должен сознаться. Пусть пока и не напрямую. Сам Антенуччи приехал сюда из Нью-Йорка, с целой командой своих головорезов. Давно приехал, так что Маленькая Италия стала его вотчиной почти сразу, как сформировалась. Потом туда подтянулись «люди чести» с Сицилии, пару раз случались войны между «усатыми», как называли коренных сицилийцев, и «американцами». Самого Антенуччи дважды почти взорвали, но оба раза именно в этот момент он почему-то менял планы, так что в первый раз погиб только его водитель, а второй раз посетители его любимого ресторана, родственники которых получили неожиданно щедрые анонимные подарки в конвертах. В него пытались стрелять, на него устраивали засады, но все без толку, все мимо.
Антенуччи вытеснил со своей территории враждебных «усатых», а вместо них с родного острова подтянулись другие, из семьи Кастелламаре, какие с ним общие дела вели по героиновому транзиту. Они признали за ним главенство в Новом Каире, так что дальше война у них случалась только с ирландцами из соседнего района, которых они оттеснили из доков, и сейчас, по слухам, были какие-то проблемы с корсиканцами, которые сами намерены были контролировать поставки героина в Европу, а Антенуччи претендовал на все, на все маршруты.
Ходили слухи, что неуязвимость Антенуччи имеет причиной камень Силы, большой идеально чистый заряженный бриллиант, который тот не снимал с шеи даже в ванной, и заклятие в нем нацелено было именно на защиту владельца. Заминировали ему машину, а он в последний момент что-то почувствовал, и не поехал никуда. Можно в это верить, а можно и нет, но добыть настоящий Камень Силы даже боссу моба не по    весовой категории, они все наперечет и предназначены они все таким избранным людям, к каким нью-йоркскому бандиту и близко не подойти, но все же он противоестественно удачно уворачивался от всех попыток его убить. Лично я все же верю. Настолько верю, что даже мечтал этот камень у него увести, самому бы сейчас очень пригодился, но выходит так, что если камень существует, то он защищает самого себя.

6

На следующий день убийство попало в вечерние газеты, даже с фотографиями. Наверняка кто-то из полиции за мзду малую дал наводку журналистам и те оказались на месте преступления раньше детективов. Убитый на фото получился каким-то совсем уродливым, но человек, которого застрелили и сбросили в мусорный ящик, красавцем точно не должен выглядеть, но заодно в статье написали, что звали его Сэмми «Певец» Карузо, и был он членом «семьи» Антенуччи. Впрочем, другая газета последнее утверждение частично оспаривала, утверждая, что «Певец» в семью не входил, а просто работал на кого-то из ее «солдатов». В это я поверил сразу, потому что главный за сигаретами бегать не будет, а мобстеры так и действуют обычно, один член «семьи» и под ним приближенные гангстеры, которые налог платят, но правами «солдата» не пользуются.
Еще написали, что это могло быть ограблением, что порадовало.
В этот вечер я позвонил Бенцу вроде как по рутинному вопросу, но он ничего по поводу убийства не сказал, из чего мне осталось сделать вывод о том, что со мной никто ничего еще не связывает. Оно и понятно, у Тома меня никто не видел, ему выгодней всего молчать, пока молчать, и для него я вообще парижский «гастролер», то есть вероятность того, что у меня могут быть проблемы с местными мобстерами очень низка.
Вот если за убийцу «выставят цену», то тогда Том начнет все это обдумывать и может прийти к ненужным мне выводам, что следует учитывать. Но это сомнительно, потому что покойный в иерархии занимал почти что самую нижнюю ступеньку. А вообще удивительно как он меня узнал, виделись мы всего раз, мельком, когда четверо сицилийцев чуть не перехватили меня на выходе из бара Бенца, но вышло так, что они слишком поздно сообразили кто я такой и к тому времени я смылся. Все вышло без беготни и суеты, так что сицилийцы до сих пор не были уверены, что это я даже в первый раз очистил букмекерскую контору, но все же кто-то в списке возможных кандидатур меня упомянул. Бенц божится что не он, я ему верю, ему с того никакой выгоды, так что на ум приходит пара персонажей, тоже промышляющих взломом. Все же как я ни скрываюсь, но что-то обо мне в этих кругах известно. Думаю, что пришли потрясти такого, а он, чтобы не трясли, меня и назвал. Но явно не меня одного. Теория это все, конечно, но имеет право на жизнь.
Как бы то ни было, но газеты я читал уже в «Ритце», куда вернулся еще вчера ночью и даже посидел в баре на крыше, попивая прекрасный коньяк и наслаждаясь видом на ночной центр Большого Каира. А сегодня у меня в планах кинотеатр, премьера, на которую консьерж, довольный щедрыми чаевыми, достал билеты на самые лучшие места, ну а потом как получится. Но никакого отеля «Кайзерин», по вечерам мы туда не ездим, так что дальше или клуб какой-нибудь, или поздний ужин. В ресторане «Ла Террас», например, что расположился на крыше же «Гранд-Отеля». Такие места тут вообще популярны по ночам, когда жара спадает полностью и одуревший от дневного зноя город овевает свежий ветерок.
Если сегодня появится серый «ситроен», то пусть следит, это даже хорошо. Сегодня я выполняю обязанности кавалера дочери вице-губернатора Большого Каира и больше ничем не занят. Это только на укрепление моего образа будет работать, как мне кажется. Тем более, что сегодня я забираю Марго из дома, то есть у меня еще и первый визит в нужное место.
Одеваемся формально, то есть «полуночный синий», черный в одежде я не люблю, а этот цвет тоже вполне допустим, даже единственный допустимый, «бабочка», костюм с двубортным пиджаком из «алафреско», тончайшей итальянской шерсти, в которой в жару легче даже чем в хлопке. Если отправимся ужинать, то месту придется соответствовать. Тем более есть вероятность увидеть самого лорда Бриггса, а про него говорят, что он человек формальностей, прямо весь из них состоит. Да, туфли отдраили так, что в них смотреться можно.
Пожалуй, поеду я чуть раньше, изображу мающегося влюбленного, а заодно чуть осмотрюсь в доме. Минут на двадцать раньше заявлюсь. Набрал консьержа, затребовал автомобиль с шофром. Вскоре мне перезвонили сообщить, что машина подана, так что мне осталось только спуститься, отблагодарить заботливого служителя, а затем посыльный провел меня мимо распахнувшего дверь швейцара в цилиндре и винного цвета ливрее к черному «паккарду», у задней двери которого уже ждал шофер в фуражке.
– Добрый вечер, сэр, – распахнул он передо мной дверцу. – Меня зовут Гастон.
У него заметный французский акцент, так что ответил я уже по-французски.
– Добрый вечер, Гастон, – кивнул я, затем, обернувшись, выдал чаевые посыльному.
На заднем сидении «паккарда» было просторно, а плюшевый диван оказался настолько мягким, что я в нем утонул.
– Гастон, сначала в «Оазис», резиденция вице-губернатора.
– Слушаюсь сэр, – ответил тот, захлопывая дверь за мной.
Большая машина тронулась с места мягко как пароход в полный штиль, заурчав мотором как сытый тигр. Или это у меня уже в штамп в сознании образовался из-за рекламы «Эссо»? «Вы получите тигра под капотом вашего автомобиля!» Может и так, но это и неважно.
Гранд-авеню уже заполнилась вечерней волной машин, «паккард» смешался с потоком. Вел Гастон на удивление плавно, вроде бы и не медленно, но без единого рывка, как и подобает шоферу наемного лимузина. Главное пассажира не растрясти, он должен чувствовать, что его словно на руках несут.
«Оазис» расположился далеко от Нила, машина поехала из центра на восток. Закончился даунтаун, затем потянулся ряд тесно стоящих городских особняков для тех богачей, кому нравилось жить одновременно и в собственном доме, и близко к центру города. Витрины магазинов сменились высокими заборами из затейливо кованых решеток, а на улице заметно прибавилось пеших констеблей, потому как покой обитателей здесь берегли.
Затем улица превратилась в короткое шоссе, которое и вывело нас к большим воротам со шлагбаумом. «Оазис» – частная территория, в которую ход открыт далеко не всем. В будке у ворот сидел охранник в форме, который сверился со списком прежде чем пропустить нас. Дальше заборы стали длинней, потому что здесь и виллы больше, и земли вокруг каждой хватает. Вдоль дороги с обеих сторон потянулись стройные ряды аккуратно высаженных пальм. Несколько раз навстречу попались дорогие машины, или лимузины с шоферами, или модные спортивные британские, здешняя публика именно их предпочитает прочим. Все ехали в город развлекаться.
У одного из въездов вдоль стены вытянулся длинный ряд автомобилей, возле которых кучковались курящие шоферы, а из-за стены слышалась музыка. У кого-то прием, похоже. Несколько раз попадались горничные, выгуливающие собачек, обычно сразу по несколько на длинных поводках.
Гастон дорогу знал, оказывается, поэтому вскоре он уверенно повернул машину налево и через минуты мы оказались в обрамленном высокой живой изгородью cul-de-sac, прямо перед воротами, которые были сейчас гостеприимно распахнуты. «Паккард» заехал внутрь, на разворотный круг у фонтана, обрамленного кустами роз, и высадил меня у высокого крыльца со ступеньками из песчаника.
Дверь открыла молоденькая горничная, поздоровалась, приняла шляпу, после чего передала меня с рук на руки Уилфриду, вышедшему из боковой двери в просторный холл.
– Добрый вечер, сэр! – с некоей даже торжественностью поприветствовал он меня. – Леди Маргарет пока одевается, я провожу вас к леди Бриггс.
– Благодарю, Уилфрид.
– Прошу вас, сэр, – он пошел вперед, к высоким двустворчатым дверям с витражами.
За дверями оказалась огромная гостиная, но Улфрид свернул левей, попутно сообщив:
– В малую гостиную, сэр.
Малая гостиная была побольше всей моей квартиры в пару раз и напомнила мне холл дорогого отеля, столько в ней было диванов и кресел. Если здесь принимали небольшие компании, тихо, по-семейному, то понятие «небольшой» у владельцев дома сильно отличалось от моего.
Леди Бриггс сидела в кресле у большого камина, в топке которого сейчас стояла корзина роз, и читала книгу, которую, впрочем, сразу же отложила на столик едва я вошел.
– Роберт, как приятно, – сдержанно, но подчеркнуто доброжелательно улыбнулась она. – Маргарет у себя, она еще не успела одеться.
– Сожалею, что я рано, немного не рассчитал время, – я поклонился. – Не настолько хорошо знаю город, а шофер довез на удивление быстро.
– Присаживайтесь, – показала она на диван напротив. – Чаю? Уилфрид…
– Никакого чаю, – в комнату вошел высокий, румяный, дородный джентльмен в винного цвета куртке с атласными лацканами, надетой поверх белоснежной сорочки с бабочкой. – Надеюсь, Лилиан, ты нас представишь, а затем, я уверен, молодой человек не откажется от сигары и глоточка бренди в моей компании.
– Аллистер, знакомься, это Роберт Ван Дер Меер, я тебе о нем рассказывала. Роберт, этот ужасный невоспитанный человек мой муж, Аллистер, как вы уже слышали.
– Очень приятно познакомиться, сэр, - я пожал протянутую руку. – Роберт Ван Дер Меер.
– Я тоже очень рад. Аллистер Бриггс, но я бы предпочел, чтобы вы сменили «сэра» на мое имя. Мне на службе хватает формальностей. Пойдемте со мной, у меня прекрасный бренди в моем кабинете. Вы курите сигары?
– К сожалению нет, но если это необходимо…
– Просто выпейте больше бренди, – лорд Бриггс засмеялся.
Уилфрид последовал за нами.
Кабинет вице-губернатора меньше всего напоминал именно кабинет. Это была «мужская игровая» в смеси с библиотекой и картинной галереей, причем полотна все больше изображали псовую охоту. Огромный стол для снукера, два столика для бриджа, уголок с огромными мягкими диванами и второй уголок, поменьше, с тремя высокими креслами и круглым столиком. В углу стояло большое и очень дорогое радио.
– Играете в снукер? – барон кивнул на стол. – В гольф?
Стена за рабочим столом была декорирована кубками и клюшками для гольфа.
– В снукере я очень плох, а вот в гольф играю с удовольствием.
– Мы обязательно должны сыграть вместе, Роберт. Прямо здесь, в «Оазисе», прекрасное поле.
– Это замечательно.
– Присаживайтесь, – барон показал на уголок с креслами. – Бренди?
– Не откажусь.
– Прекрасно!
Уилфрид уже открыл резные дверки огромного бара и выставлял на поднос два широких бокала и бутылку коллекционного «мартеля». Едва мы уселись, как наполнил бокалы, поставил поднос на стол и бесшумно удалился.
Интересно, где у него сейф? Наверняка замаскирован, потому что эти железные ящики с трудом вписываются в интерьеры. Может быть где-то за стеновыми панелями или, скорей всего, просто прикрыт каким-то из шкафов. И где он может прятать код? Люди редко отличаются настоящей изобретательностью. Чаще всего подобное они прячут туда, куда им проще всего посмотреть. Лорд Бриггс высок и не отличается худобой, то есть наклоняться так, чтобы посмотреть, например, на дно ящика стола, ему трудно. То есть вариант «на чем-то снизу наклеен» следует отодвигать в самый конец списка вероятного.
– Стреляете голубей? Скит?
– Разумеется. Правда, все мои ружья пока в Аргентине.
– Вот об этом не беспокойтесь, я вам обязательно что-нибудь подберу. Есть пара прекрасных «Холланд и Холланд» с регулируемыми прикладами, подойдут почти под любой рост и комплекцию, держу специально для гостей.
Это делает ему честь, такая забота о гостях. «Холланд и Холланд» делают все ложи под заказ в своей мастерской в Лондоне, тщательно вымеряя пропорции покупателя. Половина точности в голубиной стрельбе – это правильно подогнанное ложе.
– Не могу не похвастаться, – лорд Бриггс указал на полку с призами. – Видите тот кубок справа? Серебряный с черным? Это за победу в Глостерширском турнире.
– Впечатляет, – покачал я головой. – Пожалуй, я не рискну с вами соревноваться.
– Это было давно, – явно довольный собой, лорд Бриггс рассмеялся. – Сейчас я уже постарел и растолстел, так что победить меня несложно.
– Вес компенсирует отдачу, – засмеялся и я.
Да, сейф наверняка в одном из шкафов. А шифр все же лучше искать или у рабочего стола, или у самого сейфа.
– Да, я заметил. Но возраст снижает скорость. Как вам бренди?
– Великолепный.
– На Шестой улице есть замечательный магазин вин, там можно купить все, что угодно, а если знаешь свои предпочтения, то и заказать по телефону.
– Думаю, что мне для начала надо обзавестись местом, куда будут возить заказы.
– Кстати, как у вас дела с Джорджем Махони? Он вам что-нибудь подходящее нашел.
– Мы смотрели четыре места. Два из них очень понравились, но буду смотреть еще. Хочу найти дом своей мечты.
– Да, если вы намерены осесть, а в будущем еще и обзавестись семьей – это важно.
И этот туда же, про семью и планы на нее. То-то он такой дружелюбный и приветливый, леди Бриггс, похоже, сделал мне рекламу. Может даже незаслуженную и просто излишнюю.
– Были уже в Луксоре?
– Пока нет, но предполагаю побывать. Там интересно?
– Разумеется. Хотя место намного меньше самого Большого Каира. Мне, кстати, придется ехать туда завтра, в преддверии аукциона камней усиливаем меры безопасности.
– Предполагаете наплыв посетителей?
– Конечно. Люди чаще всего гранят Силу в камнях немедленно после покупки. Да и привязка камня к человеку очень важна, его тогда и сложней украсть, и потом все равно придется приехать с ним в Луксор, а жрецы легко отличат камень с цепью ауры и просто чистый камень. Первый сразу вызовет подозрение, а хороший эксперт еще и узнает кто был его владельцем.
– Даже так? – сделал я вид что удивился. – Не знал что камни так легко отличать.
– На самом деле вес каждого почти что уникален, аукционисты измеряют его до ничтожнейших долей, – лорд Бриггс с явным удовольствием взялся растолковать мне то, что я на самом деле и так знаю. – Когда бриллиант становится Камнем Силы, его уже нельзя гранить, он потеряет свойства и его снова придется везти в Долину Фараонов. То есть для мошенников это не то что невыгодно, а просто неисполнимо.
– Вот как? Не знал таких деталей.
– Когда живешь здесь и управляешь тут всем, знаешь очень много, – мой собеседник заметно приосанился.
– Нимало не удивлен.
– Вы все же решили здесь поселиться, Роберт?
– Все больше к этому склоняюсь.
Тихо зашел Уилфрид.
– Леди Маргарет уже готова, она в малой гостиной.
– Пойдемте, – лорд Бриггс поднялся. – Не думаю что мое общество так уж интересно, а моя дочь не очень любит ждать.
Уилфрид оказался распорядительным настолько, что «паккард» ждал нас у крыльца, а Гастон стоял у открытой задней двери. Марго вела себя как примерная девочка и только в машине стиснула мое колено, шепнув на ухо:
– Было бы время, я бы заехала сначала в «Кайзерин».
– К сожалению, не получится, если ты, конечно, не хочешь пропустить премьеру и ужин в «Ла Террас».
– Ладно, мы что-нибудь придумаем.
Автомобиль выехал за ворота «Оазиса» и разогнался по шоссе. На заправке по правой стороне я приметил серый «ситроен», и когда мы ее миновали, тот выехал на шоссе и пристроился следом, хоть и не слишком близко. Все же неизвестный наблюдатель здесь, никуда не делся. Но пока мне на него плевать, пусть смотрит.

«Придумать», как я и предполагал, ничего не получилось. Из «Вавилона» мы поехали в «Гранд-Отель», где важный лифтер вознес нас на крышу, в ресторан на террасе. Множество круглых столиков, каждый с лампой посередине, чтобы создать интимный полумрак вокруг. Швейцар принял шляпу, а метрдотель подвел нас к заказанному мной накануне, к самому ограждению террасы, отодвинул для нас стулья, а подбежавший официант подставил еще отдельный маленький стульчик для сумочки Марго.
– Что желаете на аперитив?
Марго попросила бокал шампанского, ну и я решил присоединиться к ней. Метрдотель чуть поклонился, выложил два меню в обложке из толстой тисненой кожи и винную карту.
– Что будешь на основное блюдо? – спросил я, листая страницы. – Рыбу или мясо?
– Возьму мясо, так что выбирай красное, – она правильно поняла мой вопрос. – На твой вкус.
– Прекрасно, я тоже предпочту мясо.
– Кстати, я от мяса становлюсь иногда сама не своя, – хихикнула она, толкнув носком туфельки меня в ногу под столом.
– Ты всегда такая, зря обвиняешь мясо.
– Это хорошо или плохо? – притворно нахмурилась она.
– Если бы это было плохо, я давно бы сбежал в Аргентину.
– Тогда не буду считать оскорблением.
Подошел официант с небольшим подносом, выставил перед нами две маленькие тарелочки «комплимента», сказал с сильным французским акцентом:
– Перепелиные яйца с черными трюфелями, в черном же соусе «а-ла Ла Террас».
Увидев еще открытые меню, он быстро удалился, но встал у дальней стены, наблюдая за нами. Ждет, чтобы немедленно принять заказ едва мы их отложим.
Итак, фуагра с желе из красной смородины, а так же филе миньон для Марго, эльзасский салат и телячья печень Meuniere медленного приготовления для меня. Ну и бутылку шестилетнего «Шато О-Брион». Не хочешь выглядеть как разбогатевшая деревня – не заказывай старые вина к еде, пусть они и очень дорогие. Не хочешь выглядеть бедным – выбирай хорошее шато.
Официант бесшумно удалился, а я, наконец, огляделся. Зал почти полон, если и есть несколько столиков свободных, то они наверняка зарезервированы. Публика… одинаковая, то есть все больше свет, местный и приезжий. Тот же Антенуччи, сколько бы у него денег не было, заказать столик здесь, скорей всего, не сможет. И не станет заказывать, правда, он вообще Маленькую Италию редко покидает. Большая часть посетителей или постоянна, или живет в «Гранд-отеле», или заказ для них, как для меня, например, делает консьерж отеля. То есть человеку не совсем понятному могут и отказать, ресторану совсем не нужно гнаться за расширением клиентелы. Общество в Большом Каире четко и уверенно поделено на разные шестки, и на каждом исключительно правильные сверчки. Ну, или такие как я, правильными прикидывающиеся.
А вон двое мужчин через столик от нас, тоже у перил. Один молодой, эдакий романтичный красавец, волосы на бриолине, второй заметно ниже, и вот лицо второго показалось знакомым. Где я его мог встречать?
Подали салат. Марго сразу поставили тарелку с готовым блюдом, а мне один официант показал спаржу в лотке, предлагая оценить ее свежесть, а второй сноровисто начал взбивать в судке вилкой соус.
– Побольше соуса, сэр?
– Да, пожалуйста.
Он опорожнил в мою тарелку половину судка, после чего первый ловко покрыл его миндалем и всеми остальными ингредиентами. Третий, подошедший с бутылкой вина, продемонстрировал ее этикетку, дождался кивка и немного плеснул в мой бокал. Я покрутил вино, чтобы оно подышало, вроде как заправский ценитель, понюхал и чуть отпил, заключив:
– Прекрасно.
– Благодарю вас, сэр, – он разлил вино, после чего вся их компания удалилась.
– Прекрасный вечер, – я поднял свой бокал и мы с Марго чокнулись.
Салат был великолепен, но впрочем, я от кухни «Ла Террас» ничего другого не ожидал. Марго тоже увлеклась своим, даже болтать перестала, что с ней случается редко. После салата принесли еще смену «комплиментов», на этот раз эльзасскую ветчину на какой-то сложной смеси овощей и слегка политую чуть кисловатым прозрачным соусом. В это время мужчина, показавшийся мне знакомым, поднялся из-за стола, улыбнувшись эдак нежно своему собеседнику, и прошел мимо нас. Тяжеловатое лицо, низенький, широкий в заду, с вихлястой походкой. Я обратил внимание, что его фиалковой расцветки галстук по тону совпадает не только с носовым платком в нагрудном кармане, но и с носками, мелькавшими под чуть вздернутыми брюками.
Хм… точно я его видел. Неужели…
– Я покину тебя на минутку, – сказал я Марго, поднимаясь.
– Не больше чем на минутку. И мне с тобой нельзя?
– Боюсь, что не поймут.
– Пусть отвернутся.
– Придется долго договариваться.
– Ужасный, жестокий мир…
Низенький между тем прошел дальше и явно направлялся в туалет. Ну и мне туда, в таком случае. Там свет яркий, может быть разгляжу его лучше.
В уборной, простите за подробности, я встал у писсуара, а вот низенький зашел в кабинку, хоть и по такому же делу, судя по звуку. Потом я долго и тщательно мыл руки    лишь когда он вышел и встал рядом со мной, у соседней раковины, я разглядел его хорошо в зеркале. Точно знаю, осталось только вспомнить.
К служителю мы с ним повернулись одновременно и тот протянул каждому маленькое свежее махровое полотенце, которое потом забрал и положил в корзинку с использованными. Маленький вежливо кивнул мне и отправился на выход, ну а я поправил волосы, чтобы отпустить его дальше, и тоже направился к столику.
– Ты о чем-то задумался? – спросила Марго, расправившись с «комплиментом».
– Нет, просто показалось что вижу знакомого, но это не он.
– Я тоже пойду носик попудрю, – она встала и подхватила свою сумочку с ее персонального стульчика.
– Обещаю дождаться.
– Ловлю на слове.
Эти двое опять вместе. Может быть они не афишируют, но вот я уверен, что это не коллеги и даже не «крепкая мужская дружба». Там тоже романтическое свидание, вон как маленький смотрит на своего спутника. А тот держит эдакий взгляд с оттенком сдержанного романтизма. Ну где я его видел? Может и черт с ним, неважно, но вот такое ощущение, что лучше бы мне вспомнить. Он меня явно не узнал, к слову.
Горячее было великолепным, мясо отборно и прожарено идеально, соус в серебряной соуснице соответствовал ему как второй голос солисту, а гарнир выступал безупречным хором. Мы попросили еще бутылку вина, болтали, но неизвестный как-то не шел у меня из головы. И лишь когда к нам подкатили сырный бар и официант в белом переднике начал отрезать куски сыра по выбору, да еще и с рекомендациями, я вспомнил – Эдгар Гувер.
Да, тот самый Эдгар Гувер, который возглавляет Федеральное бюро расследований. И никогда мы с ним не встречались, я узнал его по портретам. Лицо вполне соответствует. Вот что не соответствует образу, так это рост, комплекция, походка, манера подбирать галстук с носками и не туда направленная романтика. В моем воображении гроза всех грабителей банков и зловещих агитаторов должен выглядеть как-то… ну, по-другому, наверное.
Они закончили обед раньше, поднялись и пошли к выходу. Я увидел как швейцар отдал Гуверу шляпу, а вот спутник был без головного убора. То есть живет в этом отеле, получается, на улицу ему выходить не надо. Метрдотель снял трубку телефона, явно вызывая машину посетителя, и я чуть перегнулся через перила. Фасад «Гранд-Отеля» чуть вогнут, подъезд с нашего места виден.
– Что там? – заинтересовалась Марго.
– Ничего, просто интересно разглядывать людей отсюда.
– А мне больше нравится весь вид. Кстати, вон катят шоколад, – она показала на следующую процессию, идущую к нашему столику. Один катит тележку со множеством полочек, второй идет ярдом с важным видом. – У них прекрасный шоколад, самый лучший в городе.
Подали кофе, и к каждой чашечке «шоколадник» выложил несколько бонбоньерок, а потом быстро набрал нам две коробочки всех, что были выложены на тележке. И к тому времени как я закончил кофе, Гувер вышел из подъезда, а там его встретили двое в серых костюмах и проводили до большой черной машины. Спутник из отеля не вышел.
Вот как… нет, я могу и ошибаться, конечно, но мне кажется, что это было что-то вроде тайного свидания. Охрана и водитель видят лишь как шеф ушел в отель, наверняка на деловой ужин, а томный в отеле и живет. Может и не идеальная, но эффективная конспирация.
После кофе я попросил счет, а заодно попросил передать метрдотелю, чтобы вызвали машину Ван Дер Меера. Пора везти Марго домой, мне нужно подумать. И мы оба объелись, так что планировать что-то другое даже она не стала.

7

Иногда ты узнаешь что-то такое, что не знаешь как использовать, но уверен, что это может пригодиться. Хотя бы потому, что директор Гувер приехал в Большой Каир наверняка в связи с грядущим аукционом. Нет, это не абсолютная уверенность, разумеется, но вероятность именно этого очень высока. И одновременно высока вероятность того, что такие подробности личной жизни директора не подлежат огласке. Не думаю, что американская публика пришла бы в восторг, узнав что гроза всех преступников, если верить его многочисленным интервью, испытывает совсем не мужественную страсть к лицам своего пола. За руку или что другое я их не поймал, но у меня есть глаза, и я вообще наблюдательный.
Жаль, что я узнал об этом после встречи с вице-губернатором. По крайней мере я могу бы как бы между делом сказать, что случайно увидел в ресторане Эдгара Гувера, и совершенно по-светски поинтересоваться, не на аукцион ли он приехал. Думаю, что лорд Бриггс вполне мог дать ответ. Если получится встретиться снова, то обязательно постараюсь поинтересоваться. Вполне законное любопытство, Гувер фигура публичная, он сам постоянно на глаза лезет.
Вот кто его таинственный кавалер? Знать, что он живет в «Гранд-Отеле» мало, там много людей живет. С описанием внешности ходить и расспрашивать персонал не будешь, даже полиция не будет, займись вдруг она этим, потому что постояльцам такое не нравится, а если не нравится постояльцам, то не нравится и владельцам. А у владельцев связи куда как хорошие, никто в этом не сомневается.
Но все же очень хочется узнать кто это такой. Зачем? Затем, что узнав это, можно узнать больше. А узнав больше, можно уже подумать над тем, как это новое знание применить и какую извлечь из него пользу. Сам я заняться этим не могу, но примерно знаю кому это можно поручить. За деньги, разумеется. Правда, в таком случае есть вероятность, что обладателем полезного знания будешь не ты один, но следует быть реалистом – мне одному не справиться.
Поэтому на следующее утро я вышел из отеля, попетлял по улицам, убедившись в том, что на этот раз за мной нет хвоста, что немного удивило, нашел телефонную будку и позвонил Бенцу.
– Привет, как дела?
– Дела как обычно. Что-нибудь новое?
– Жильбер никуда не делся? Есть работа для него.
– Гилберт никуда не делся, – Бенц назвал его на английский манер. – А что за работа?
– Я бы лучше при личной встрече рассказал. Телефону доверять не хочется.
– Даже так? – Бенц немного удивился. – Когда ты с ним хочешь встретиться?
– Чем быстрей, тем лучше.
– Перезвони мне через десять минут.
– Хорошо.
Я перезвонил и Бенц сказал, что Жильбер будет нас ожидать в кафе «Росиньоль» на Двадцать восьмой улице. Разумеется, Бенц намерен при этом присутствовать сам, тут уже никуда не денешься, Жильбер если и не его человек, то Бенц у него чуть ли не основной и главный клиент.
Переодеваться мне сегодня неудобно, так что придется ехать в чем есть. Но это не так страшно, потому что Бенц в курсе, а Жильбер умеет хранить секреты. Поэтому я просто остановил такси и назвал адрес говорливому итальянцу водителю.
Когда мы доехали до места, я увидел у тротуара скромный бежевый «рено» Бенца. Он вообще старательно избегал лезть на глаза, а такая машина, как он считал, делает в глазах публики его несколько менее американцем и несколько более не пойми кем.
В кафе было пустовато, Бенц и Жильбер сидели за дальним от входа столиком, оба с чашками кофе и стаканами воды со льдом. Я здесь тоже приобрел привычку пить кофе именно так, с холодной водой.
Жильберу было под пятьдесят, я думаю. Среднего роста неприметный человек в неприметной, но приличной одежде, с лицом таким, что отвернешься и сразу забудешь. Когда-то он работал в парижской полиции, потом переехал сюда и еще лет десять прослужил в дивизионе    французского сектора, старшим констеблем-детективом. Спокойно, без особых проблем. В какой-то момент он решил, что приобрел достаточно знаний для того, чтобы начать зарабатывать больше, вышел в отставку и получил лицензию частного расследователя. Круг клиентуры у него был постоянный, брался он за дела сомнительные, хоть и никогда за криминальные, брал дорого, но почти всегда делал то, что просили. Главным его достоинством было то, что он знал многих людей и умел им платить, поэтому они всегда были рады ему помочь.
Я в двух словах рассказал о том, что вчера видел в ресторане. Жильбер лишь кивнул, показывая, что усвоил информацию, а Бенц громко хмыкнул.
– Так что надо сделать?
– Для начала узнать кто встречался с Гувером.
– Это не так просто будет сделать, потребуются расходы.
– Мы оплатим, – вместо меня ответил Бенц.
Ага, заглотил наживку. Понял, что из такого знания можно много соку выжать.
– Нужны подробные приметы, – Жильбер вытащил блокнот и карандаш из внутреннего кармана пиджака. – Думаю, что они приехали сюда в один день, Гувер отправился в резиденцию, а его сладенький в отель. За это можно зацепиться. Что потом?
– Потом хотелось бы поймать их на горячем, – Бенц уже начал брать инициативу в свои руки. – Может даже сделать фото.
– Посмотрю, что можно сделать. Двадцать фунтов в день плюс расходы. За расходы отчитаюсь как обычно. – «Как обычно» – это просто список на блокнотном листе, кассовые чеки ему, понятное дело, никто выбивать не будет. – Давайте аванс за пять дней и еще сто фунтов на на эти самые расходы.
Мы с Бенцем переглянулись и дружно выложили на стол по сотне каждый. Жильбер кивнул и убрал деньги в чистый конверт, на котором карандашом написал сумму. Конверт убрался в тот же карман, из которого возник блокнот.
– Теперь приметы.
– Он американец, точно, – начал я, Жильбер сразу же перебил:
– Почему так думаешь?
– Манера одеваться, она у них отличается. Днем это сложней заметить, но в вечернем костюме правила чуть разные. Может быть студентом или выпускником колледжа, одет он в стиле «айви лиг».
Жильбер кивнул, уточнил:
– Это как?
– Чуть шире плечи пиджака, свободней покрой.
– Понятно. Внешность?
– Высокий, думаю что с меня, примерно, темноволосый, но светлокожий. Нос прямой, волосы зачесаны назад… – перечислил все, что вспомнил.
– Точно был без шляпы?
– Точно. Я видел как они выходили.
– Мог нести в руке?
– Нет, мне все хорошо было видно, шляпу у швейцара взял только Гувер.
– Хорошо, займусь прямо сейчас, вы счет оплатите, – и с этими словами встал и пошел на выход.
В окно я увидел, как он уехал на сером «шевроле» – разумно, иногда даже можно подумать что это полицейская машина. А может и неразумно, тут уже по обстоятельствам.
– Это может быть интересно, если Гилберт что-то отыщет, – задумчиво сказал Бенц. – И вообще Гувер никогда сюда не приезжал, даже это странно.
Я отпил глоток крепкого кофе и запил ледяной водой. Божественно. И странно, что эта манера так и не дошла до самых дорогих месте, только в обычных кафе подают вот так.
– Думаешь, что это как-то связано с аукционом? – спросил я, поставив чашечку на блюдце.
– Возможно. Я попробую разузнать по другим каналам.
Да, кстати, цель приезда Бенц, возможно, и так сможет уточнить.
– От Антенуччи к тебе больше не приезжали?
– Нет. Но на твоем месте я бы не терял осторожности, это совершенно ничего не значит.
Мы встречались с Бенцом через день после того визита, он отдал мне деньги за свежие доллары. Тогда он сказал что больше никто не появлялся, и вот теперь то же самое. Но в главном он прав – это ничего не означает. Люди босса Маленькой Италии продолжаю расспрашивать, наверняка. А совсем не общаться с преступным миром Большого Каира я не могу.
– Тебя подвезти? – спросил он.
– Возьму кэб.
– Будь осторожен. Ты нашел спуски в тоннель?
– Пока нет, жду кое-чего. На той неделе, думаю, займусь. Кстати, как покупатели на камни собираются их привязывать к себе?
– Никак. Камни надо огранить заново, изменить вес и снова пустить на рынок как пригодные к приему Силы. Это уже моя забота.
– Через Роттердам? – у Бенца были какие-то связи с тамошними хасидами, которые торговали бриллиантами.
– Скорей всего. Мы получим хорошо если тридцать процентов от цены самих камней, без учета Силы, но этого хватит до конца жизни, поверь. И тебе, и мне. Ладно, я тоже пойду. Заплатишь по счету?
– Бенц, как мелочно, – засмеялся я. – Ладно, заплачу.
– Тогда я пошел.
Мы всегда расходимся порознь. Это маленькая, но тоже полезная добавочка к конспирации.

Дальше день получался пустым. Том пока еще не успел получить схемы, если он вообще их получит, потому что тут без всяких гарантий, Марго не настаивала на встрече сегодня, у нее какая-то встреча с подругами, к моей радости, вечеринка на пароходе ожидается завтра, так что я оказался предоставлен самому себе. Правда, в отеле мне передали, что звонил Джордж Махони и пригласил посмотреть еще одну виллу, совершенно исключительную, как было сказано в переданной мне записке, а записывал портье с его слов, но как-то изображать заинтересованного покупателя сегодня не хотелось. Поэтому я просто перезвонил ему из номера, наткнулся на секретаршу, к моей радости, и просто передал, что обременен неожиданно свалившимися делами и обязательно свяжусь с ним через два дня.
Неожиданно портье снова позвонил, и сообщил, что внизу, в кафе, меня ожидает некий джентльмен, а посыльный сейчас передаст записку от него. И действительно, через минуту в дверь номера постучали и очередной посыльный, которого я пока еще не видел, передал мне аккуратный белый конверт из хорошей бумаги. Я машинально выдал монету парнишке и закрыв за ним дверь, осмотрел и ощупал конверт.
Нет, вроде никаких каверз, разве что меня хотят отравить через прикосновение, но тогда уже поздно и вместе со мной скончаются посыльный и портье. Внутри прощупывалась визитная карточка и листок бумаги. Поэтому я не стал размышлять дальше и взял с бюро нож для вскрытия этих самых конвертов.
Визитка. «Краус унд Бахман, финансовые консультанты». Ага. Рихард Краус, партнер. Адрес в германском секторе. К чему бы это? Вот как раз с этим сектором у меня меньше всего связей, точнее их совсем нет.
Да, и записочка, аккуратным, почти что каллиграфическим почерком.
«Уважаемый господин Ван Дер Меер. Или вас лучше называть господином Высоцки? Или дорогим Полем? Или Павлом? Осмелюсь попросить вас о немедленной встрече, которая может быть одинаково интересна и вам, и мне. Прошу не делать опрометчивых шагов, я не представляю для вас и ваших планов совершенно никакой угрозы. К тому же вы не совершили ничего, о чем следовало бы сожалеть. Искренне, Ваш новый друг, Рихард».
У меня внутри что-то одновременно и похолодело, и оборвалось. Имя названо правильно, а это означает, что кто-то, вот этот самый Краус, вскрыл мое инкогнито. Нет, в этом нет никакого преступления… если не считать въезда под дубликатом чужого паспорта… не думаю, что кто-то может связать со мной грабеж букмекерской конторы и убийство «Певца» Карузо, но все равно это очень нехорошо. И может обрушить все мои планы.
Это что, шантаж? Да мне плевать на шантаж, мне и без бриллиантового аукциона живется неплохо, так что я могу просто плюнуть на все и уйти, а заодно избавлюсь от несколько утомительной необходимости изображать не самого себя, а Бенцу его двести фунтов отдам без проблем. Тогда что?
Паниковать тоже не нужно, пусть… идет как идет. Я с ним встречусь. Не думаю, что кто-то начнет бузить в кафе «Ритца», это будет совсем уж за гранью. Пойду, поговорю.
Портье показал мне человека в светло-сером костюме, сидящим за ближним к проходу столиком. Тот приветливо помахал мне рукой. Я подошел, сел напротив.
– Мистер Краус?
– Добрый день, мистер Ван Дер Меер, – сдержанно, но приветливо улыбнулся тот. – Рад познакомиться. Кофе? Чай? Я бы предложил даже коньяк, но после кофе и разговора.
– Кофе. Капуччино.
Краус жестом подозвал официанта, попросил для меня кофе. Перед ним уже стояла чашка и    крошечная вазочка с шоколадом «Эдьярд».
– Угощайтесь, – придвинул он вазочку ко мне. – Чудесный шоколад, странно, что его не подают в других местах.
– Подожду кофе, спасибо, – я тоже был сама приветливость.
– Скажите, Роберт… давайте по именам? Нам все же суждено стать друзьями, я уверен.
– Как вам будет угодно.
– Прекрасно! – снова заулыбался он. – Я даже могу звать вас Павлом, если хотите, но мне почему-то кажется, что сейчас это будет неуместно.
Слегка за сорок, высокий, может быть слегка полноват, но так грузнеют бывшие атлеты, а Краус выгладит сильным. Светло-русые волосы, падающие косой челкой на лоб, маленькие, глубоко сидящие глаза. Взгляд спокойный и уверенный, но при этом сразу бросается в глаза странная манера постоянно облизывать губы кончиком языка. Крупные ладони, на правой руке университетский перстень. Легкий, но несомненно немецкий акцент.
– Совершенно неуместно, – подтвердил я его предположение. – Чем вызвана такая неожиданная дружба? Кстати, это ваш человек шарил в моем сейфе и катался следом на сером «ситроене»?
– Наш, непременно наш, – Краус словно даже обрадовался моей догадливости. – Мы, германцы, дотошные люди и предпочитаем тщательно готовиться к разговору. Кстати, вы знаете, что в Аргентине очень много немцев и германская община весьма влиятельна?
А, вот оно что.
– Это вам, – он достал из кожаной папки-портфеля, стоявшей у стула, лист бумаги и протянул мне. – Нынешний адрес настоящего Роберта Ван Дер Меера. А чуть позже мы может даже показать фотокопию его паспорта. К сожалению, прямой рейс воздухом сюда из Буэнос-Айреса недоступен, так что переслали ее кружным путем.
– Сколько хлопот, – поразился я. – И все ради меня одного.
– Именно! Скажите, могу я задать вам нескромный вопрос?
– Конечно. Ответа не гарантирую, раз он нескромный, но задать его можно.
– Скажите, Роберт… вы хотите ограбить аукцион?
– Действительно нескромный, – покачал я головой. – Выходящий за грань приличий.
Краус негромко рассмеялся.
– Каким бы ни был ваш ответ, вам все равно ничего не угрожает с нашей стороны.
– С чьей стороны?
– Я представляю абвер, то есть военную разведку Германской империи, – стерев с лица улыбку, сказал Краус.
– Это так неожиданно, – хмыкнул я, ничуть не покривив душой. Ждал я чего угодно, но никак ни этого. – Тогда я задам встречный вопрос: что вы можете предложить, что будет вашим вкладом в нашу дружбу и ценой моей откровенности?
– Мы можем многое предложить, если мы найдем почву для дальнейших отношений. Например, мы никому не скажем где вы живете на самом деле, о квартире рядом с Авеню Наполеон. Не станем выдавать лорду Бриггсу кто вы есть на самом деле. Не будем сообщать властям о том, что вы совершили преступление, въехав под фальшивым паспортом.
– Этого мало, – развел я руками. – У меня хороший адвокат, так что за паспорт я отделаюсь штрафом. А отношениями с семьей вице-губернатора я не так уж и дорожу, поверьте на слово.
Ну как-то не ожидал я такого дешевого шантажа, если честно. Он действительно хочет меня этим зацепить? С такого крючка даже карась сорвется, а я далеко не карась, а рыба покрупнее.
– Я начал с плохого, – продолжил Краус после короткой паузы, во время которой он пытался изучать мое лицо. Но вот это зря, мне в покер надо играть, если говорить о волнительной мимике. – Но есть и хорошие новости. Ваш кофе несут, к слову.
Действительно, к столу подошел официант, поставил передо мной чашечку и быстро удалился.
– И какие же? – спросил я.
– Мы не хотим вам мешать на самом деле, это первое. Германское государство не интересуют проблемы англо-саксонских властей этого места. Более того, мы даже можем в чем-то помочь. Еще вас ищут люди этого немытого бандита Антенуччи, а мы можем сделать так, что о вас просто забудут.
– Вы дружите с Антенуччи?
– Нет, мы представляем государство и кайзера Германской империи, так что дружбы со всякой швалью водить не станем.
– Да уж ладно! – засмеялся я. – Такие службы как ваша используют всех подряд.
– Использовать и дружить – очень разные вещи.
– Но мне почему-то предлагаете дружбу.
– Сочтите за шутку. Мы хотим вас использовать в своих целях. И пути достижения этих целей во многом у нас совпадают.
– Не убедили, – покачал я головой. – Совсем. Я не знаком с делами разведок, не к ночи будь помянуты, но знаю как вербует полиция. Разовая выгода меняется на вечную зависимость. Мне это совершенно не требуется. Вам нечего предложить и нечем угрожать. Спасибо за кофе, кстати. Счет я оплачу.
Блеф. Пусть не полностью, но блеф. Просто так отказаться от ограбления аукциона и вместо этого судиться из-за чертова паспорта мне тоже не хочется.
– Вы нам нужны. Это не так уж и мало. Интересы Германии были ущемлены при заключении Базельского договора семнадцатого года. Камни Силы остановили войну, поставив все стороны в положение «мексиканской ничьей», но все же страны Антанты сумели выторговать для себя условия получше, несмотря на то, что Германия продолжала сражаться, – он чуть подался вперед, сложив ладони на столе. – Чем дальше, тем больше проявляется это неравенство. Правила продажи камней устанавливает британско-американский союз, меняя правила на ходу. В результате Германия с каждым годом имеет все меньше и меньше доступа к силе.
– И вы что, хотите чтобы я украл камни для вас? – поразился я.
– Нет, украдите их для себя, – Краус покачал головой и опять быстро облизнул губы. – Я даже не думаю, что у вас получится, хотя такую вероятность тоже нельзя исключать. Наши интересы совсем в другом, я не уполномочен посвящать вас во все планы. Но хотя бы попытка ограбления нам нужна. Удачная нужна еще больше.
– А потом? В Нил?
– Потом уезжайте, мир большой. Подумайте сами о своей безопасности, если не доверяете нам. После аукциона мы уже не встретимся. Кстати, я не настаиваю на немедленном ответе, думайте сколько угодно. У вас есть моя карточка, позвоните когда примете решение. Завтра, например. Или послезавтра, самое позднее. Мы тогда снова встретимся и все обсудим. Ну, или уже не встретимся. Только не говорите пока никому о нашей неожиданной встрече. Кстати, почему вы не едите шоколад? Он здесь великолепен, – Краус снова чуть подвинул ко мне вазочку. – Поверьте, он не отравлен.

Мда, неожиданно. Всем сюрпризам сюрприз. И что мне прикажете со всем этим делать? Бросать все и сваливать? Как-то неохота. Пусть деньги у меня какие-то есть, но небольшие на самом деле, придется искать новую работу в незнакомом месте, а это не так просто. Я здесь как-то прижился уже. Даже если немцы передадут людям Антенуччи записку с моим адресом, это не так страшно, я могу потеряться в этом городе, но все равно…
Вот если меня арестуют, то в тюрьме Антенуччи меня достанет. Но я думаю, что до суда я окажусь под залогом, преступление действительно так себе. И все же ничего исключать нельзя. То есть надо или бежать сразу, вот прямо сегодня, бросив все, или начинать игру с немцами.
В то же время я не верю, что мы с Краусом так мирно разойдемся. Мертвые не болтают, а я сейчас лишь нечто очень маленькое в очень больших жерновах, сотрут в пыль и не заметят. Стоимость моей жизни на тот момент будет составлять если не отрицательную величину, так просто чистый ноль. Меня даже может неожиданно найти Антенуччи со своими мобстерами. Почему бы и нет?
Но это уже потом, после аукциона. Может быть сразу после аукциона, но все равно после. То есть я могу выиграть какое-то время, а за это время что-то придумать. И сбежать никогда не поздно, как мне кажется.
Что они конкретно могут от меня хотеть? Пока Краус не сказал ничего, оставил на следующий разговор, после того, как я соглашусь с ними сотрудничать. Кстати, Антенуччи что, на них работает? Как-то не верится. Я бы выслушал их план. Как там они собираются избавить меня от излишка внимания со стороны сицилийцев?
Я пока не вижу у кого какая «рука», карты никто не открывал. Пока все оперируют лишь ставками и любой может отчаянно блефовать. Даже сам Краус может быть обычным жуликом, прикидывающимся тем, кого он изображал сегодня, желающим совсем другого. Если меня с дела спугнет какой-то шаромыжник… нет, тогда я сам себя уважать перестану. И в конце-концов, это игра. Пусть ставки в ней и запредельные, на кону жизнь и даже способы ее прекращения могу быть удивительно нехорошими, но и банк такой, что фишек в нем до потолка. Не эту ли игру я выбрал уже давно, когда вдруг решил вступить в Иностранный Легион и отправиться к черту на рога воевать не пойми за что? Так ли мне это было нужно?
Корень всех ответов кроется во мне самом, моем характере, который рвут пополам авантюризм и осторожность. Я ведь не номером в «Ритце» и обедами в «Ла Террас» сейчас наслаждаюсь, а тем, что веду игру, вживаюсь в образ, эдакая смесь актера и одержимого азартом игрока за зеленым столом. Хороший я актер? Поверит мне публика? Если поверит, то я получаю приз. И деньги тут даже не главное, я свою жизнь в Латинском квартале на вот эту, будь она даже настоящей, менять совсем не хочу. Для Поля Высоцкого аргентинский наследник – скучное и неинтересное существо, зачем менять настоящую игру на возможность ходить с вечеринки на вечеринку? В чем смысл такого существования? Мне уже тяжело проводить время с Марго, потому что невыносимо скучно.
Так что так: не буду я пока сходить с дистанции, пробегу еще несколько кругов, посмотрю как дела пойдут дальше. Если их понесет под гору, то, может быть, я еще и успею покинуть гонку. А не успею – значит не судьба, значит проиграл. Не всегда же выигрывать, верно?
Почему немцы могут хотеть ограбления аукциона? Простейший ответ – чтобы ограбить грабящего, но он не выглядит очень уж правильным, потому что грабящий может и неудачу потерпеть. Значит, им нужен скандал? Может быть. Что еще? Не знаю, темна вода во облацех, мало информации. Надо встречаться с Краусом, на вербовку не соглашаться сразу, постараться выудить из него как можно больше. И какой-нибудь аванс, в доказательство дружбы. Пусть, например, усмирят Антенуччи. Если усмирится, то можно пока соглашаться.
А если мы ни о чем не договоримся? Тогда надо бы заранее готовиться к отходу, пожалуй. Куда? Для начала из квартиры. Даже если помимо Антенуччи меня начнет искать полиция, то и это не так страшно. Во-первых, они долго не ищут, у них других хлопот хватает. Если ты просидел где-то тихо, как мышка, больше месяца – о тебе и забыть успеют. Еще паспорта у меня есть, целых два. Еще один французский, совсем как настоящий, с удостоверением личности резидента Зоны Большого Каира, и бельгийский, со штампом въезда. И водительские права обеих стран.
То есть, надо снять комнату в меблирашках и взять другую машину. Комнату искать подальше от Латинского квартала, то есть поближе к Двадцать шестой улице. Там район застроен большими домами и заселен все больше чиновниками и клерками, считается совершенно не криминальным, там проще всего затеряться.
Так что вот этим бы и нужно заняться покуда. То есть надо выйти из номера, поехать переодеться, взять газету «Le Caire Français» и искать в объявлениях. И быть при этом очень, очень осторожным.
В общем, я решительно собрался и покинул отель на такси, попросив высадить меня на Тридцать Третьей, неподалеку от дома, но в стороне. Описав пару кругов по району вокруг дома, я без особого труда обнаружил серый «ситроен», стоящий в полусотне метров от арки, через которую я обычно выезжал из гаража или входил домой через черный ход. В машине сидел один человек, не знаю тот ли, что и раньше, или другой. Номер был прежним. Наблюдение, как мне кажется, даже не было слишком скрытным, скорей выглядело как намек: «Мы приглядываем за тобой».
Со сторону парадного входа я никого не обнаружил, но это ничего не значило, потому что наблюдать можно было из кафе на углу, а там сейчас чуть ли не битком, наблюдателя не вычислишь.
Я задумался. Как лучше поступить? С одной стороны конфликт с людьми Крауса мне не нужен, но с другой лучше показать, что у меня тоже есть своем мнение по разным вопросам. Пусть даже и не планируя быть с немцами совершенно честным, я все равно буду пытаться в открытую гнуть свою линию. Если я изображу полную покорность судьбе, то они могут и не поверить, потому что сам Краус прекрасно осознает тот факт, что крючок у них слабый. Но вот нужно ли начинать прямо сейчас?
Да не помешает.
Обогнув квартал по кругу, я подошел к «ситроену» сзади, со стороны пассажирской двери. Открыл ее рывком и уронил себя внутрь, рядом с водителем, одновременно направив на него пистолет.
– Добрый вечер. Чем заняты?
Человеку за рулем было за тридцать. Вроде бы невысокий, худой, какой-то весь блеклый и невзрачный. Он сразу поднял руки перед собой, показывая открытые ладони, и положил их на руль.
– Я друг господина Крауса, – сказал он. – Вы недавно встречались.
Ответил он на английском, но с явным немецким акцентом.
– Да, я знаю, – кивнул я с полной готовностью понять и простить. – А здесь что делаете?
– Трудно сказать одним словом, – он чуть пожал плечами. – Отчасти я за вами слежу, вы меня давно заметили, отчасти охраняю.
– Поехали, – я кивнул вперед. – Прокатимся.
– Куда?
– Пятьдесят пятая улица, в самый конец.
– И что там?
– Увидите. Не беспокойтесь, я тоже никого убивать не собираюсь, если вы, конечно, не начнете делать глупости. Давайте держаться в рамках приличий.
– Хорошо, – сказал он просто, заводя машину. – Вы аккуратней с пистолетом, у этой модели очень легкий спуск, я таким пользовался много раз.
– Я знаю. Не беспокойтесь.
– Не думаю, что это удачная идея, – практически равнодушно сказал он. – Вам проще разрешить все проблемы с моим боссом.
– С боссом я поговорю. Но пока проблема вы. Наблюдение у моего дома и есть проблема. Мне это не нравится. Еще не нравится, когда обыскивают мою комнату и лезут в сейф. Не нравится постоянная слежка.
– Как поедем? По улице до конца или через Восьмую Авеню? – на таксистский манер спросил невзрачный.
– По улице до конца.
Вести машину он умел. Уметь — это не разгоняться насколько получится, это как можно меньше тормозить и не терять скорость. Вроде и плавно, и даже не так уж быстро, но…
Оба молчали, и он, и я. Нервным водитель тоже не выглядел, но и я бдительности не терял, пистолет все время был направлен ему в бок. Калибр маленький, но даже одна пуля может вызвать заражение и тогда не каждый госпиталь его сумеет откачать. Разве что частный, позволивший себе прикупить Камень Силы, способный победить инфекцию. Буду я стрелять? Ну, если он не хватится за свое оружие, то точно не буду, но он же этого не знает, верно?
В конце Пятьдесят пятой не было ничего интересного, это зона фабрик и складов, рабочий день уже закончен. Почему мы ехали именно туда? Потому что там очень трудно взять кэб, вот и вся причина. Придется немало пройти пешком. И поэтому, когда мы остановились у длинного забора с огромной надписью «Строительные материалы Бакстера», я просто сказал ему:
– Вылезайте.
Он хмыкнул, но возражать не стал. Вышел и даже отошел к забору, держа руки на виду. Я просто передвинулся на его место и сказал:
– Я оставлю машину там, откуда мы уехали. Приятной прогулки.
– Всего хорошего, – чуть наклонил голову он.

Дома времени терять не стал. Схватил первую попавшуюся одежду и обувь вместе с вешалками, бросил в чемодан, сунул за пазуху пакет с деньгами из тайника, весь запас оружия побросал в кожаный докторский саквояж и метнулся со всем этим в гараж. Выгнал «форд» и понесся прочь с этого места, постоянно проверяясь. «Ситроен» так и стоял пустым там, где я его оставил.
По пути сообразил, как сделать все оптимальным образом. Остановился у какого-то бара, разменял за стойкой шиллинг и зашел в телефонную кабинку возле туалетов. Набрал Марка.
– Ты на работе, как вижу? – спросил я вместо приветствия.
– Я всегда на работе. Что-то случилось?
– Нет. Но мне нужна другая машина на время. Есть что-нибудь на примете?
– Есть годовалый «Пежо 402» и тоже годовалый «Шеви Стандарт Сикс». Хочешь купить или в прокат?
Опция «взять покататься» не предлагалась.
– Они хоть с документами?
– «Пежо» уже совершенно чистый. «Шеви»… ну, там, в принципе, тоже уже все нормально.
Понятно. Марк иногда сам приворовывает машины, переделывает и продает своим людям. Ворует машины попроще, переделывает он хорошо, пока никто не попался, но мне «пежо» предпочтительней, я объяснял причины.
– Возьму «пежо». Мой «ви-восемь» спрячешь пока?
– Никаких проблем. У меня. А у тебя, похоже, все же проблемы?
– Это не проблемы. Расскажу когда приеду.
– Скоро будешь?
– Через полчаса.
– Жду.
Так, половина дела считай что сделала, если Марк сказал, то это как в аптеке. После стольких лет Великой Депрессии говорить «как в банке» уже язык не поворачивается, «банкир» теперь слово ругательное.
У Марка я оказался через двадцать минут. Механики уже разошлись, он один возился в своем гараже, меняя на станке покрышку на диске. «Форд» сразу заехал во двор, за забор, с глаз подальше.
– Вот «пежо», вот «шеви», – не стал откладывать дело в долгий ящик Марк, сразу указав на две стоящие рядом машины. – Десять фунтов в месяц каждая.
Серый «шеви», прямо полицейский, что иногда и неплохо. Но мне другой образ нужен. А вот про «пежо» знаю меньше. Знаю, что модель прошлого года, кузов «салон», то есть нормальный четырехдверный, фары забавно размещены за решеткой радиатора, выглядывают оттуда как филин из клетки.
– Расскажи, – я постучал ладонь по капоту «пежо».
– Хорошая машина, – Марк раскрыл водительскую дверь. – Пятьдесят пять сил, делает семьдесят пять миль в час, если нужно. И жрет бензин не так как твоя, к слову. Я бы на твоем месте вообще их поменял.
– Но-но, попрошу без оскорблений! – поднял я руку. – Ты сам ездил?
– Я на них обеих езжу пока, не продал же еще, видишь? «Пежо» нравится больше чем «шеви», проще рулить. Кстати, а что ты вырядился как будто тебя лимузин ждет?
– Так надо, так надо.
– Тебя сицилийцы нашли, что ли? Зачем тебе другая машина?
– Нет, не нашли и не ищут, я думаю, – приврал я. – Если бы нашли, то я бы уже мертвым ходил. Это для дела, надо помелькать там, где меня могут узнать.
– Тогда точно бери «француза». Когда делом займемся?
– Все деньги уже потратил? – усмехнулся я.
– Я не ты, костюмы по сто фунтов не покупаю, – он обличительно уставил измазанный палец мне в грудь. – Я живу с гаража, ко мне никаких вопросов.
Вот да, именно так и есть. А все нечаянные, так сказать, доходы Марк накапливает, обращает в золото и хранит в разных банках. Может даже на разные имена, не знаю. Бережливый и экономный.
– Где бы ты был без меня? – добавил я в диалог патетики.
– Вот этого не нужно, мы это все проходили. Скотч? Бурбон?
– Нет, надо ехать, тороплюсь.
Искать жилье совсем запоздно не слишком удобно, так что я лучше сейчас. Газета у меня с собой, да и так вспомнил пару отелей, где можно поселиться надолго. Как раз в нужном месте.
– Когда появишься?
– Жду сигнала. Через пару дней, наверное. Готовь фургончик электрокомпании, пригодится.

Машина понравилась. Едет шустро, салон отделан крупным вельветом песочного цвета. Разве что рычаг коробки передач поначалу был совсем непривычен, просто торчал горизонтально из деревянной приборной панели. Разгонялась не так могуче, как мой «ви-восемь», ну да ладно, надеюсь, что убегать на ней ни от кого не придется.
В темном переулке переоделся прямо в машине, забравшись на заднее сиденье. Очень уж мой облик не соответствует тому отелю, в котором планирую найти себе место. Место называлось«Отель Жозефин» и располагалось в тихом переулке между Двадцать пятой и Двадцать четвертой улицами. Четырехэтажный доходный дом, где на первом этаже в холле за полированной стойкой листала журнал о домоводстве немолодая дама, попутно курившая тонкую сигару.
– Мадам, добрый вечер, – поприветствовал я ее чуть не с порога. – Я ищу квартиру
– Добрый вечер, мьсе, – она поднялась навстречу. – Могу поинтересоваться вашим родом занятий?
Я одет нейтрально и очень прилично, так я одеваюсь, когда мне нужен «адвокатский» вид.
– Я оценщик активов в «Лаваль и Мерсье», – я выудил визитку из бумажника и положил ее на стол. – Бернар Перра, к вашим услугам.
– Вы здесь с визитом?
– Я работаю здесь уже год, мадам, – улыбнулся я хозяйке. – Просто расстался с женой, надо где-то жить.
– О-ла-ла! – мгновенно прониклась она сочувствием. – Надеюсь, что у вас все наладится.
– Не думаю, мадам, – я снова улыбнулся. – Я застал ее с другим, танцовщиком-испанцем.
Вот так, история должна быть леденящей кровь и заставляющей воображать кипящие страсти, раз мадам сразу рассочувствовалась вступлению.
– Не понимаю, – всплеснула она руками, – неужели он красивей вас?
– У меня скучная работа, а он танцует танго. Как можно сравнивать? Но спасибо за комплимент.
– Танго? Омерзительно, – фыркнула она. – От этого танца вся распущенность. Мадам Бланшар, – протянула она руку. – Жозефин Бланшар.
– Польщен знакомством, мадам Бланшар.
– Зовите меня Жозефин.
– Благодарю. Просто Бернар.
– Могу предложить двухкомнатную квартиру с окнами на улицу, восемь фунтов в месяц.
– Какой этаж?
– Верхний. Лифта в доме нет, но лестница широкая.
– Ничего страшного, я занимаюсь спортом, – снова максимально неотразимо улыбнулся я. – Можем посмотреть комнату?
– Разумеется! Можете даже взять ваши вещи, если вам понравится, то просто спуститесь подписать контракт. Коринн! – она схватила со стойки колокольчик с ручкой и из подсобки выбежала молодая темноволосая девица в переднике горничной. – Коринн, покажите мсье четыреста вторую. Бернар, жду вас потом здесь, – добавила она, повернувшись ко мне.
Отель выглядел именно так, как я и рассчитывал. В тихом, но приличном месте, чистый, хорошо отделанный. Впрочем, за восемь фунтов в месяц этого следовало ожидать. Лестница покрыта ковровой дорожкой, прижатой бронзовыми штангами, полированные перила начищены и пахнут воском. Коринн так старается?
Коридор оказался широким, двери моренного дерева в обе стороны, латунные цифры и латунные же ручки. Плоские круглые матовые светильники, что вошли в моду со стилем «Ар Деко». Коринн забежала вперед, отперла дверь и прошла первой, зажигая свет.
– Гостиная, мсье, – сказала она, на случай если я не понял.
– Мило, очень мило.
Просторной комнату никак не назовешь, но все нужное здесь есть – два кресла и диванчик, торшер возле них, обеденный стол, книжный шкаф с кучкой двухпенсовых романов в ярких обложках за граненым стеклом, секретер с откидной крышкой в углу и стул рядом. Два высоких окна с французскими балкончиками, цветы в горшках, на стенах несколько дешевых пейзажей в приличных рамках. Берег Нила, лодки, вид на пирамиды. Кухни нет, в таких местах их не бывает, но за деревянной перегородкой в маленькой нише стоит холодильник. Неплохо, владельцы не пожалели десяти фунтов. И да, есть тостер с кофейником и ручной кофейной мельницей.
Кстати, попутно вспомнилось, откуда взялись эти «французские балкончики» – с них было удобно справлять нужду прямо на улицу и не только мужчинам. Такая вот парижская романтика.
– Радио, мсье, – Коринн показала на радиоприемник на низком столике.
– Это прекрасно. Телефон городской?
– Телефон вниз, но портье принимает звонки и почту.
– Благодарю вас.
Она улыбнулась, показав в улыбке крупные зубы, и чуть ли не бегом метнулась к двери в дальней стене.
– Спальня, мсье.
– Благодарю.
Спальня тоже не поражала размерами, но опять же была чиста, мебель новая и добротная. Кровать, приставной пуфик, две тумбочки с лампами, верхнего света нет. Большой шкаф. Надо кроватью опять же пейзаж, закат над морем, рамка по стоимости явно превышает предмет искусства.
Я поставил чемодан и саквояж на пуфик.
– Прекрасно. Мне нравится. Пойдемте вниз.
Мадам Бланшар уже приготовила бланк контракта, вписав не только сумму, но и мое имя. Но я все же выложил на стойку французский паспорт, от которого на вроде бы и отмахнулась, но    при этом взяла в руки и сравнила имя с тем, что записала в контракте.
– Депозит за два месяца и оплата за месяц вперед, – сказала она, возвращая паспорт. – Двадцать четыре фунта все вместе.
– Чек или наличные? – я вытащил из кармана и бумажник, и чековую книжку, при этом ничуть не сомневаясь в ответе.
– Пусть будут наличные, – улыбнулась она.
Пусть будут, пусть. Хоть небольшая, но экономия на налогах.
В комнате разобрал вещи, развесив все в шкаф пока не помялось. Затем взялся за саквояж. Он с хитростью, то есть с двойным дном. Вытащил сперва набросанное кое-как оружие, затем выложил на кровать две фотокамеры, складной штатив, коробки с пленками. Нет, я не увлекаюсь фотографией, вовсе не увлекаюсь, просто если две камеры «Аргус А» стоят по четыре фунта каждая, а большая репортерская «Агфа Шур Флаш» со вспышкой и набором ламп и вовсе двенадцать, то даже любопытная горничная не всегда полезет в сумку. Во-первых ей камеры не интересны, а во-вторых сколько она получает? Наверняка не больше трех фунтов в неделю, а может и меньше, то есть побоится сломать.
Поэтому я вытащил дно из толстой кожи и уложил туда по-порядку, один к одному, свой «сэведж», гражданский «люгер» под семь – шестьдесят пять, револьвер «кольт агент» с коротким стволом и    второй револьвер, уже длинный «Смит-Вессон 38/44 Аутдорсмэн», с шестидюймовым стволом, стреляющий «горячими» патронами тридцать восьмого калибра, из которого я легко попадаю в любую мишень и с пятидесяти метров. Ну и коробки патронов с запасными магазинами пошли туда же.
Положить что-то в «пежо»? Сменить свой крошечный «маузер» на что-то побольше? Не хочется мне дать людям возможность увидеть на мне оружие в тот момент, когда я изображаю светского хлыща, вот в чем проблема, а это занимает сейчас большую часть моего времени. С другой стороны, если прижмет, то… слишком много проблем вокруг, слишком много.

8

На второй день маскироваться не требовалось,    поэтому я с утра гордо подъехал на «ласалле» туда, где уже собиралась вся компания на затяжную вечеринку. Пароход «Бастет» с силуэтом сидящей кошки на трубе был пришвартован к причалу, широкие мостки сброшены, а помощник капитана в белоснежном мундире проверял приглашения.
Марго пока не было, но у меня сегодня другие планы, отчасти спасибо херру Краусу, но в больше степени из-за моих личных планов. Смысла терять сутки в этой компании я не видел, к цели никаким образом это не приблизит. Поэтому я просто толкался с остальными на пристани, к которой поочередно подъезжали машины, высаживая пассажиров с багажом, и ждал Марго.
Он подъехала минут через десять после меня. Не сама, ее привез длинное бело-голубое купе «Роллс-Ройс Континентал», причем за рулем, как и подобает в купе, сидел сам лорд Бриггс, а Марго была рядом. Один матрос в форме принял ее небольшой багаж, а второй раскрыл пассажирскую дверь. Блюдя правила вежливости, я подошел к машине, подал руку «почти невесте» и поклонился ее папаше:
– Лорд Бриггс!
– Роберт, какая приятная встреча! – заулыбался он, повернувшись ко мне. – Надеюсь, что вы прекрасно проведете время.
– К сожалению, я здесь для того, чтобы извиниться, – скроил я скорбное лицо. – Покупатель на нашу компанию прилетает сегодня всего на один день, потом он возвращается на родину. Все случилось так неожиданно, узнал об этом лишь сегодня ночью, и у меня нет никакой возможности перенести встречу.
– Ро-оберт, – разочарованно протянула Марго. – Ты собираешься меня бросить одну с этими всеми? – она показала на толпу на причале.
– Маргарет, мужчина в первую очередь должен думать о бизнесе, – одернул ее лорд Бриггс. – Я бы тоже с радостью поехал с вами, а вместо этого должен катить с инспекцией в Луксор. И сегодня будний день.
– Марго, увы, что-то я все же должен делать, иначе блаженное безделье меня разорит, – улыбнулся я ей. – Обещаю это компенсировать всеми возможными способами.
– Ловлю на слове, – она вздохнула, но не так чтобы очень тяжко.
– Приношу извинения, – кивнул я сразу и обоим. – Встреча через полчаса, мне нужно в германский сектор.
– Покупатели немцы? – спросил лорд Бриггс.
– Да, германский концерн. У них очень сильные позиции в Аргентине.
– Вам потом надо будет правильно разместить свой капитал.
– Можете кого-нибудь посоветовать?
– Мой близкий друг возглавляет филиал «Барклиз» в Зоне Большого Каира, лучше него никто не поможет вам распорядиться деньгами.
– Благодарю. Как только покупка будет оформлена… если будет, разумеется, то я немедленно обращусь к вам за помощью.
– В любой момент!
Я провел Марго к компании, поздоровался на ходу со знакомыми, и немедленно откланявшись, поспешил к своей машине. Когда выехал со стоянки, увидел «роллс-ройс», неторопливо едущий по Гранд-Променад на юг. Догонять я его не стал, пристроился в том же ряду подальше. Некоторое время мы ехали в одном направлении, но затем машина лорда Бриггса свернула не к мост, за которым начиналось шоссе на Луксор, а в сторону французского сектора, что меня немного удивило. Пожав плечами, я решил немного прокатиться следом. Лорд Бриггс мою машину никогда не видел и не думаю, что он станет выискивать слежку, так что риска никакого. Да и заехать в германский сектор можно через французский, поэтому у меня еще и повод есть катить тем же маршрутом.
К еще большему моему удивлению «роллс-ройс» встал у тротуара возле Пляс де Опера. Я проехал чуть дальше и тоже остановился, выйдя из машины и наблюдая, прикрывшись ей.
Лорд Бриггс, не оглядываясь, направился в сторону увешанного по фасаду флагами отеля «Гранд Плаза», а я, чуть подумав, пошел следом. В конце-концов мне сам барон нужен, а не его дочка, так что никакое знание излишним не будет. При этом бросилось в глаза, что вице-губернатор натянул панаму на глаза, словно желая сохранить инкогнито.
В подъезде и холле отеля было людно, так что на меня, входящего, никто не обратил внимания, швейцар в ливрее просто топтался у открытой двери. Вице-губернатор направился в кафе, которое хорошо просматривалось от стойки портье, ну а я пошел к самой стойке, где пристал к клерку с расспросами о том, как следует заранее бронировать сразу несколько номеров, и так чтобы    рядом, и чтобы президентский, потому что наша компания ожидает визит особо важной персоны с сопровождающими лицами, и тому подобное. Клерк вежливо и подробно отвечал, я даже делал пометки на листке бумаги, который взял вместе с карандашом со стойки, и при этом боковым зрением следил за лордом Бриггсом.
Папаша Марго сидел за столиком в одиночестве недолго. Он даже не стал принимать заказ от подошедшего официанта, просто крутил головой, в явном нетерпении кого-то ожидая. Потом мимо столика прошла, покачивая бедрами, женщина в розовом шелковом платье с поясом, подчеркивающем ее тонкую талию, и небольшой, надетой чуть набок, соломенной шляпке. Они с вице-губернатором явно обменялись взглядами, после чего он засуетился, вскочил и направился следом, в сторону лифтов.
Вот как… Уже совсем интересно. Готов поставить свой «ви-восемь» против пары заношенных носков, но это точно не деловая встреча и, тем более, не инспекция в Луксоре. Более того, я даже готов расширить свою ставку на то, что у лорда Бриггса интрижка на стороне, что особенно интересно. И не менее интересен тот факт, что «Гранд-Плаза» отель французский, во французском же секторе, и останавливаются в нем все больше французы же.
Жаль, последовать в лифт я за вице-губернатором не могу, не поймут. Но мне очень, очень интересно, что это за женщина в розовом платье.
Что делать? На Пляс-Опера множество открытых кафе, вполне можно посидеть и понаблюдать за выходом из отеля и «роллс-ройсом» барона. Встречу с Краусом я пока не назначал, хоть и намеревался назначить, но это терпит, ее и на завтра перенести можно, если уж совсем.
Поблагодарив заботливого клерка, я забрал листок с записями и направился к выходу. Там уже огляделся, пытаясь выбрать кафе поудобней, чтобы и до своей машины было рукой подать, на случай если возникнет повод следить дальше.
Такое кафе нашлось, как раз почти там, где я остановился. Называлось оно «Кафе де Флер» и напоминало со сторону смесь красных зонтиков и красных и желтых цветов в огромных гипсовых вазонах. Свободный столик нашелся, я сразу же заказал кофе, минеральную воду и круассаны. Вообще-то я уже завтракал, но много людей в этом месте только просыпается, так что поздним завтраком никого не удивишь. И заодно попросил принести вчерашний «Вечерний курьер» и утреннюю «Газетт». Дырку в них для подглядывания делать не буду, но в случае чего прикрыться можно.
Ждать, к удивлению, пришлось не так уж и долго. Лорд Бриггс вышел из отеля первым, мало того, что надвинув поля шляпы ниже, так еще и темные очки надев, а даму я сразу не узнал, она переоделась и сменила шляпку. До машины они шли отдельно и только уже возле «роллс-ройса» вице-губернатор снова обратился в джентльмена и распахнул перед подоспевшей дамой дверцу.
Дама, кстати, довольно красивая. К тридцати, наверное, брюнетка, породистое лицо с большими глазами. Невысокая, чуть даже в теле, но пропорциональная и с тонкой талией. Сочная такая. Раньше я никогда ее не встречал, это точно.
К этому времени я уже рассчитался по счету и пока сам вице-губернатор грузился за руль, успел дойти до машины и завести двигатель. И когда «роллс-ройс» проехал мимо, последовал за ним. Ехать пришлось совсем недолго, до Пляс де Фош, на которой друг против друга выстроились эпатажный Вернисаж – местная Мекка современного искусства, и кабаре «Ксанаду», пока еще с выключенными огнями, но битком набитым публикой одноименным уличным рестораном с верандой. Стоянка перед ним была заполнена дорогими машинами, места тут не для бедных, но даже на их фоне купе «роллс-ройс» смотрелось претенциозно.
Останавливаться я не стал, не получится не нарваться на лорда Бриггса, если попытаюсь припарковаться рядом, поэтому прокатился вокруг памятника и встал в самом начале Двадцать Восьмой, на съезде с площади. Площадь большая, три перехода, так что шел я долго и боялся парочку потерять. Но не потерял, они заняли столик в ресторане в глубине террасы и заняли, судя по тому, что вокруг ели, как минимум на ланч. При этом дама дружески болтала с метрдотелем, причем выглядело все так, что это не первая их встреча. Впрочем, именно эта загадка разрешилась почти сразу, стоило лишь взглянуть на афиши «Ксанаду», висящие там же: «Волшебный вечер с Моник Франсуа! Божественный голос, прелестный кордебалет!»
Вот оно как… Папа Марго пошел по звездам кабаре… седина в бороду, так сказать. Кстати, а ведь мне совсем недалеко до «Отель Жозефин», а там у меня есть… ну да, те самые фотоаппараты. И пленка. Одна камера точно с пленкой. И на самом деле фотографировать я умею, просто не до этого мне. Интересно, успею или нет? Или подождать пока они закончат ланч и проследить дальше? Нет, не думаю, что есть смысл. Моник Франсуа наверняка потом уйдет в «Ксанаду», готовиться. Или ей рано? Черт знает чем эти звезды кабаре там занимаются.
Жильбера бы за ними следом пустить, но Жильбер делом занят и так. А мне следить рисковано дальше некуда, вице-губернатор меня в лицо прекрасно знает, а когда-нибудь и машину может вспомнить. Поеду я просто, пожалуй.
Уже тронув «ласалль» с места и проехав изрядно от Пляс де Фош, я вспомнил, что сказала тогда, в лодочном клубе, Жанин. А сказала она то, что Моник Франсуа будет петь на открытии выставки каких-то там новых искусств в Вернисаже. То есть, петь она будет в «Ксанаду», где пройдет вечеринка в честь открытия. Кстати, вообще-то немалый финансовый размах для просто группы художников. Наверняка нашлись меценаты, и не бедные. Интересно, барон Бриггс никак не поучаствовал? Жанин подруга его дочери, а тут еще вот такое. Их семья богата всерьез и богата давно, Бриггсы еще на работорговле успели состояние сделать в свое время. И вот тут звезда кабаре, близкая к тем художникам, нашла путь к сердцу… ну, не обязательно к сердцу, но как минимум бумажнику вице-губернатора. В горячую любовь все же не очень верится.
Ладно, тогда займемся основным – Краус. Где-то во внутреннем кармане пиджака должна лежать его визитка… точно, лежит. Теперь найти телефон.
Телефон нашелся в баре, откуда я набрал номер и мне ответил женский голос на немецком языке, но тут же перешел на английский, услышав меня:
– Я хотел бы поговорить с мистером Краусом.
– Простите, как вас представить?
– Роберт Ван Дер Меер, мы встречались.
– Одну минутку, сэр.
Голос Крауса зарокотал в трубке через минуту:
– Мой друг Роберт! Рад вас слышать и счастлив, что вы перезвонили.
– Где мы встретимся? – не стал я вступать в длительный обмен любезностями.
– Выбирайте место, я специально не хочу ни на чем настаивать. А то и мне придется долго идти пешком, – он сам засмеялся своей шутке.
– Давайте в даунтауне? У меня там еще дела будут.
– Превосходно! Где?
– Вы музеи любите? Приходите в Музей восточной истории, в зал Тутанхамона.
– Могу там быть через, – он на секунду задумался, – сорок минут. Вам удобно?
– Значит, через сорок минут.

В этот огромный музей, построенный на взносы всех стран, входящих в Покровительствующий комитет, ходили мало. Школьники на экскурсии, иногда семьи с детьми, да и все. А выстроен он был в масштабе пирамид и занимал целый квартал между Шестой и Седьмой авеню, в районе сороковых улиц. В него вело множество входов и подъехать туда можно с любой стороны, поэтому его я и выбрал.
Сам я приехал в музей минут через двадцать после звонка и прошелся по залам, оглядываясь по сторонам и мимоходом разглядывая бесчисленные камни с барельефами, фрески и расписные саркофаги с запеленутыми мумиями внутри. А Краус, в сопровождении того самого блеклого, появился минута в минуту. Впрочем, блеклый сразу отстал и свернул в другой зал, увидев, что мы встретились.
– Друг Роберт! – Краус расцвел так, словно встретил давно потерявшегося, а теперь нашедшегося брата. – Я рад вас видеть.
– Взаимно, – я решил не изображать невежу.
– Готовы к серьезному разговору?
– Разумеется, тогда бы мы и не встречались, будь я не готов. Пройдемся?
Краус не стал выдерживать драматических пауз, спросил сразу:
– Что вы решили?
– Если вы снимаете с моего загривка Антенуччи и его людей, то я буду с вами сотрудничать. Сотрудничать, прошу заметить, а не стану вашим агентом. То есть буду согласовывать с вами свои действия а не работать на вас.
– Я понял. А как вы видите согласование действий?
– Пока никак не вижу, если честно. Потому что не пойму что вам вообще нужно в этом деле. И чем это может помочь мне.
– Про Антенуччи вы сами сказали, – чуть поднял бровь Краус. – И еще у нас много полезной информации, которая может вам помочь.
Мы остановились у каменного саркофага, сплошь покрытого иероглифами, стоящего за толстым стеклом. В саркофаге лежала очередная мумия. Тут прорва мумий, их даже пытались когда-то вместо дров в паровозных топках использовать. Табличка уверяла, что это жрец, но в реальности в ящик могли положить кого угодно, кто проверит?
– Что именно нужно вам? Я так пока и не получил ответа.
– Почему же, – возразил Краус. – Получили. Мы хотим, чтобы вы ограбили аукцион. Даже если у вас не получится, должен быть большой скандал, как можно больший. Это первая задача.
– А вторая? Третья?
– Их чуть сложней сформулировать, – он вздохнул. – Мы точно знаем, что не только мы ходим кругами возле аукциона, есть другие группы, представляющие другие интересы. Чем ближе к делу, тем выше вероятность того, что они себя проявят. Это нам и важно.
– А я за наживку?
– Не думаю, – вроде как вполне искренне усомнился он. – Вы, скорее, одна из фигур на поле. А вот игрока за доской нет, только фигуры разного достоинства, и играют они пока по своим личным правилам.
– Вы что за фигура?
– Претендуем быть ферзем. Но ферзь пока далеко от хороших позиций, а вот вас мы видим проходной пешкой. Вы уже внутри, но вас расценивают как приятного богатого бездельника. Это самое выгодное положение. И да, если вы все же доберетесь до камней, то мы их у вас выкупим. Дороже, чем сделают любые роттердамские евреи.
Тут я словно споткнулся. Бенц? Или они просто вычислили возможный канал? Не самый удачный момент просить разъяснить, потому что это могла быть просто фигура речи, а я выдам больше деталей чем нужно.
– Вам зачем?
– Камни Силы не украшение, не деньги и даже не активы, это именно Сила, – Краус остановился и уставился мне прямо в глаза. – Какое государство не заинтересовано в своем усилении? Я таких не знаю. Отдай их в новую огранку и они могут понемногу возвращаться, наполняясь Силой в интересах новых владельцев. Если их начнут приносить в Долину Фааронов и в Луксор частные лица, это вызовет подозрение, но если одна из великих держав, то кто удивится? Германия влиятельна в Южной Америке и все знают, что в ее хранилищах много больших камней нужного качества.
– Вы откровенны.
– Я откровенен наедине, – усмехнулся он. – Даже если вы решите сообщить об этом разговоре британцам, вы ничем их не удивите. Они знают кто я, все резиденты всех разведок всем известны. Они знают почти все, но себе вы устроите большие проблемы. Причем такие, какие вам самому совершенно не нужны.
Он в очередной раз облизнул губы кончиком языка. Что-то змеиное есть в такой привычке.
– Нас ведь уже могли видеть вместе.
– Не думаю. Мы проверяем обстановку. А обычные полицейские информаторы вроде работников отелей не знают меня в лицо. Дальше мы уже не будем встречаться напрямую, а пока я счел это допустимым риском.
– А телефон? Я же вам звонил.
– Вы звонили не мне на самом деле, а в совсем невинную контору. Эта линия не прослушивается.
– Кто же будет связным?
– Вы будете посещать кабинет восточного лечебного массажа. Просто записывайтесь предварительно и мы поймем, что вам нужна встреча. Если мы будем искать вас, то вам в отель доставят заказ из «Фицтджералд и Моррис», водительские перчатки. Там будет карточка с телефоном, по которому мы будем ждать звонка. В самом крайнем случае вам позвонят в номер. Женщина. Представится как миссис Моррис из той же фирмы, по поводу вашего заказа.
– Какую информацию вы можете дать?
– Возле семейства Бриггс должны появиться новые люди. Могут появиться, – Краус чуть задумался, формулируя осторожный ответ. – Мы не знаем точно, но совершенно уверены, что здесь будут работать агенты советского НКВД. Им нужны сами камни. Нам нужен скандал, но не нужно, чтобы камни попали к большевикам. Поэтому мы рассчитываем на то, что они попытаются найти подход к губернатору или вице-губернатору. Губернатор выглядит менее уязвимой фигурой, он холостяк, скучный педант и очень осторожен. Лорд Бриггс же назначен на этот пост не из деловых качеств, а по политическим связям.
С этим согласен, Бенц не зря делал свою домашнюю работу, на его картинке фигуры расположены в том же порядке. Фигура губернатора выглядит почти что неуязвимой. Опытный администратор из колоний, преодолевший не один кризис за свою карьеру. Его уважают все представители всех стран в совете покровительствующих. А вот барон Бриггс – фигура куда менее впечатляющая. Частная школа, с трудом через университет, где отличался больше участием во всех вечеринках, потом перемещался с синекуры на синекуру, не отвечая ни за что всерьез. На новые должности его перемещали уже тогда, когда на прежних вред от его действий начинал превышать вред от полного бездействия. Зато связей в высшем обществе у него много, он сам достойнейший представитель этого общества, так что уволить его никто бы не смог. И сейчас он здесь.
– Вокруг них все время новые люди. Семья ведет активную светскую жизнь.
– Разумеется. Но на самом деле весь свет – это постоянный круг. Несколько кругов, которые соприкасаются теми или иными краями, но новых людей там почти нет. Именно поэтому вы вызвали интерес у нас. Богатый наследник из Аргентины, который вдруг начал встречаться…, – он ухмыльнулся, – с дочерью вице-губернатора как раз перед аукционом, возникший из ниоткуда. Мы стараемся сейчас отслеживать всех подобных людей. Не беспокойтесь, о характере вашей связи кроме нас никто не знает.
– Поверьте, это последнее, о чем я беспокоюсь, – почти зеркально ухмыльнулся я в ответ.
– Не сомневаюсь, поэтому и не пытался использовать это знание как козырь.
– Кого вы еще заметили?
– Молодую богемную француженку Жанин, – ответил Краус. – Мы навели справки о ней, но она… «натуральна». Она действительно парижанка, действительно вращается в богемных кругах, живет на наследство. У нее больше четырехсот тысяч франков годового дохода от скончавшейся бабушки.
– Это…, – я посчитал в уме, – около шести тысяч фунтов, если не ошибаюсь?
– Примерно.
– Не бедствует, – заключил я.
– Разумеется. Но французская богема заражена коммунистическими идеями, так что мы не стали бы снимать с нее все подозрения. И в Париже множество русских иммигрантов, так что среди них агентам большевистской разведки легко затеряться и оперировать. Впрочем, это вы и без меня должны знать, Павел.
– Мой батюшка покинул Россию еще до революции и совсем офранцузился к тому времени. А в семнадцатом году как раз попался с фальшивыми бондами и застрелился при аресте. Вроде бы даже самостоятельно.
– Мы знаем. И знаем вашу биографию более или менее. Поэтому исключили вас из большевистских агентов. Зато проследили вашу криминальную биографию. Не полностью, – он поднял руки, как бы заранее защищаясь от возражений. – Вы чертовски скрытны и не связываетесь с местным преступным миром. Мы мало о вас знаем на самом деле. Это было еще одной причиной, почему мы пришли к вам. Нам нужен разумный человек, а не обычный брачный аферист или грабитель.
– Как я узнаю что Антенуччи меня больше не ищет?
– Из газет, – усмехнулся Краус. – Или мы вам сообщим.

Все верно, лесть и угрозы в одном стакане дают прекрасный коктейль для уговоров. И я не думаю, что они знают обо мне много. Много обо мне и Бенц не знает, так что если он работает на них, то беда не велика. А Цви знает еще меньше. Он не знает про Антенуччи, например. Про Антенуччи знает Марк, но Марк бы тогда рассказал и о последнем ограблении, а Краус его не упомянул ни разу, даже намеком, хотя это как раз был бы сильный козырь. Но про него и Бенц знает, к слову.
Все же не Бенц? Тогда через кого они могли это узнать? Цви? В Германии большая еврейская диаспора, к слову. Цви знает о моих деньгах, это плохо. Но они на номерных счетах, к которым ни у кого не может быть доступа, так что сами деньги в безопасности.
Откуда течет, черт возьми? Антенуччи знает меня как Хлыща, не более. И точно не знает где я живу. Немцы нашли мою квартиру, то есть проследили меня от отеля, надо лучше проверяться. И при этом сумели связать мое имя и награду за этого самого Хлыща.
Впрочем, обо мне знает полиция. В свое время я попал под подозрение за взлом меняльной конторы «золотого банка» и меня сфотографировали, а заодно и сняли отпечатки пальцев. Если у них есть люди в полиции, то через отпечатки и фото меня можно было вычислить. И да, полиция может знать меня и как Хлыща. Только адреса они наверняка не знают, я всегда и везде оставляю не свой, а с тех пор еще и переехал. Не думаю, что это простой труд поднять все записи о собственности в городе и найти меня по имени.
Нет, с немцами пока лучше дружить. И думать над тем, как ускользнуть от их опеки.
Что сдать им? Вот интрижка лорда Бриггса кому важней, мне или немцам? Что могу получить из этого я? На шантаж я не пойду, шантажисты плохо заканчивают, да и не пойдет вице-губернатор на выдачу кода в обмен на такой простенький шантаж. Может быть его жена даже в курсе событий, я всякое встречал в этой жизни. А вот немцев это может занять на какое-то время. И мне вовсе не нужно участие НКВД в ограблении, у нас разные весовые категории, а кроме того, если у кого-то за спиной «правое дело», то он еще и на многое готов. А я не на многое, я не люблю стрельбу и насилие, у меня другой план.
Еще те американцы. Еще директор Гувер. Может быть так, что Гувер здесь из-за своих грабителей? Может. Но может и не из-за них.
Вот если я начну всех сдавать всем, что из этого получится? Вот чтобы все эти разведки и прочие начали борьбу друг с другом, а про меня забыли совсем, не выйдет такого? А я тихой сапой пролезу куда мне нужно, например. Не нужно вступать ни с кем в прямой конфликт, тогда от меня просто избавятся. А вот показать каждому бойцу достойного врага… как тореро красный плащ быку демонстрирует и когда тот кидается на тряпку, человек уже отступил в сторону.
Они уже подозревают Жанин. Может быть они даже правы на ее счет, это новая дружба Марго, такая же неожиданная, как и я сам. Если сдать им звезду кабаре, может быть они отвлекутся на слежку за ними больше чем за мной? Пусть следят за лордом Бриггсом и ей, никому от этого никаких проблем. Может быть и я узнаю больше в порядке обмена сведениями. Если Моник Франсуа вовсе ничей не агент, то самое большее, чем она рискует, так это светским скандалом. Звезды варьете для таких скандалов неуязвимы, это лишняя реклама, а лорду Бриггсу выволочка от жены даже полезна.
Мысли в текли в таком порядке, пока я вел машину в сторону «Ритца». Жизнь подкидывает лимоны? Делай лимонад. Вот если бы еще и Жильбер узнал больше, тогда у меня на руках возникла бы некая комбинации. Пусть и не ройял-флеш, но вполне может получиться стрит, что уже не так плохо. Хвоста за собой, к слову, я уже не заметил.
Как они отвлекут от меня Антенуччи? Пока у того есть камень, поймать его… стоп, а кто сказал, что у германского абвера нет своих камней? За ними же и впрямь стоит великая держава, а на всякую Силу есть Сила другая.
Хм. А ведь они и вправду могут того достать. Это арестовать и посадить у местных властей его не выходит, он просто сам ни в чем лично не участвует, а вот если сажать его никто не собирается, то… Да, тогда это будет серьезный аванс со стороны Крауса, очень серьезный.
Но вот если у меня получится взять камни, то все же не рискну продавать их немцам. Я не настолько наивный.
А не пора ли, к слову, позвонить Бенцу? Жильбер уже вполне мог что-то выяснить. Найти только что заселившегося молодого американца в отеле не так сложно, если ты полицейский, например, а Жильбер наверняка действует через полицию.
Отыскав телефонную будку, остановился, затем выгреб из кармана брюк мелочь, залез в жаркий ящик, на став закрывать дверь, и набрал номер магазина.
Бенц откликнулся на сразу, я хотел уже повесить трубку на рычаг, когда услышал его голос:
– Хэлло.
– Добрый вечер. Это я. Какие-нибудь новости от нашего друга?
– Да, есть новости. Встретимся там же, где и в прошлый раз. Через час.
Вот так. Может быть что я даже угадал. Хотелось бы угадать.
Бенц приехал один, Жильбера не было. Когда я вошел в кафе, он уже сидел за столиком и поглощал салат, запивая его белым вином. Отодвинув стул, я уселся напротив.
– Приятного аппетита. Какие новости?
– Первая новость от Жильбера, – Бенц отложил вилку, которую по американской привычке держал в правой руке, и полез во внутренний карман пиджака. – Вот данные на сладенького. Вычислили его легко, номер был снят через полицию по просьбе американского представителя, с формулировкой «для проведения специальной операции», – он подвинул ко мне по столу сложенный лист бумаги.
– Эрик Маркам, – прочитал я. – Насколько соответствует даже приезда Гувера?
– В один день, я проверил. Гувера встретили на аэродроме около трех, Маркам вселился в отель около четырех тридцати того же дня. Сюит на четвертом этаже, комната четыре — двадцать. Что ты дальше собираешься делать?
– Пока не знаю. В идеале я бы воспользовался фотоаппаратом.
– Насколько я понимаю, они встречаются только в номере. Снять их просто вдвоем…, – Бенц пожал плечами, – не знаю что это даст.
– Я подумаю, потом скажу тебе. Еще какие-нибудь новости?
– Новости у меня всегда есть. В газеты это еще не попало, но утром из Нила выудили двух корсиканцев, а ты знаешь, что у них проблемы с сицилийцами, так?
– Вроде бы они до драки не дошли пока, – задумался я.
– Пока никто и не говорит, что это дело людей Антенуччи. Но прошло слух, что на них вешают «Певца» Карузо, вроде бы троих из людей Психа Лисандру видели в том районе. И убиты оба из лупары, судя по всему.
В отличие от сицилийцев, «Корсиканский Союз» в Большом Каире был именно союзом, то есть объединением нескольких банд. Главным там считался Джуван Лерия, прожженый бандит возрастом уже под семьдесят, ранее специализировавшийся на похищениях за выкуп на родном острове. Псих Лисандру был вторым в иерархии после него, его банда контролировала квартал межу Шестидесятой и Шестьдесят второй улицами, населенные все больше корсиканцами, сардинцами и даже испанцами.
«Союз» по своим возможностям не слишком отставал от сицилийцев, а в общем и целом был похож на них как единоутробный родственник. Просто захватывать территорию и бизнес они начали чуть позже, вследствие чего начали лезть в те сферы криминального бизнеса, в которых сицилийцы к тому времени чувствовали себя уютно и безопасно. Кроме того, они открыли свой бизнес, подпольный разлив вин с поддельными этикетками, потому что стопроцентный налог на алкоголь взимался по количеству ввезенных бутылок. Местного алкоголя в Египте не было. Ну, такого, чтобы его кому-то пить хотелось. Корсиканцы везли дешевое вино в цистернах, разливали где-то подпольно, печатали этикетки и продавали через дешевые бары. И с этим товаром влезли и в Маленькую Италию, после чего конфликт обострился окончательно. Но до стрельбы пока не доходило.
– Люди Психа Лисандру продают свое вино на территории «Маленьких Всех», – словно пояснил мою невысказанную вслух мысль Бенц. – В тот день они завезли грузовик вина в польский район.
Вот как… тут мне повезло, получается.
– Пусть воюют, – кивнул я.
– Верно, про тебя точно не вспомнят. Еще новость, – Бенц отпил вина и промокнул губы салфеткой. – Ты был прав, Гувер здесь из-за аукциона. В полиции ходит слух, что готовится вооруженное ограбление, американцами. Директор Гувер, судя по всему, решил создать себе великую рекламу, он это любит.
– Гусь Шихан? – вспомнил я.
– Скорей всего.
– Сколько всего интересного…
– Могу лишь согласиться. Но тебе лучше быть вдвойне осторожней, чем ближе аукцион, тем больше вокруг возможных проблем.
– С этим согласен.

9

В тот вечер я на такси вернулся в «Отель Жозефин» и ночевал там, а с утра, переодевшись в «обычное», поехал к Цви. По обыкновению звонить предварительно не стал, потому что Цви всегда в своей лавочке, с девяти утра и до восьми вечера. Не кажется, что даже если ему ногу ампутируют, он прямо с операционного стола приковыляет и лишь там обретет душевный покой.     У родного подвала с имуществом, в тишине и покое.
На этот раз я прихватил лишь маленький набор для вскрывания замков, упакованный в элегантный несессер из крокодиловой кожи. Затем снова вернулся в отель и переоделся опять, «по-светски», надел кобуру с «сэведжем», взял такси и на нем вернулся в «Ритц». И из «Ритца» уехал уже на «ласалле», снова переодевшись, но уже в спортивном стиле, то есть легкий спортивный пиджак цвета «нэйви», брюки цвета слоновой кости в тонкую полоску, легкие туфли на плоской каучуковой подошве, галстук с маленькими теннисными ракетками. Панама, темные очки. Прихватил сумку с теннисной ракеткой, куда и положил все, что нес с собой. Выбрал место на стоянке напротив «Гранд-Отеля», прошел к телефонной будке и оттуда позвонил в сам отель. Любезный портье сообщил, что мистер Маркам отлучился. Тогда я так же вежливо уточнил, напирая на напыщенно-светский британский акцент, не может ли он находиться в ресторане на ланче, но портье ответил, что тот сдал ключ. Что и требовалось.
Я переставил машину в переулок справа от отеля, взял сумку и прогулочным шагом направился к пышному подъезду с огромным красным маркизом. Внимания на меня, естественно, никто не обратил, на ланч сюда многие приходят, кому это по карману и положению. Лифт вознес меня на третий этаж, откуда я лестницей поднялся на четвертый.
В устеленном роскошным ковром и облицованном деревянными панелями коридоре четвертого этажа было пусто. Где-то за дверью говорило новостями радио, где-то мужской голос фальшиво пел из «Травиаты» на итальянском, но с сильным акцентом. Пройдя мимо, я словно заразу подхватил и дальше уже сам тихо напевал:

Libiamo ne'dolci fremiti
Che suscita l'amore,
Poichè quell'ochio al core
Omnipotente va.

Даже настроение поднялось, хотя здоровый азарт и так держал меня на взводе с самого пробуждения. У нужной двери остановился, огляделся и быстро вскрыл простенький замок отмычками, секунд в десять уложился. И затем проскользнул в номер, прикрыв дверь за собой.
Отлично, тут уже убрались, значит горничная не придет. Я так и рассчитывал. Прекрасный двухкомнатный просторный сюит в одном из лучших отелей, все убрано, все сияет. Выудив из кармана тонкие шелковые перчатки, я натянул их на руки, пошевелил пальцами, привыкая. Не надо оставлять отпечатков, это все же ФБР.
Итак?
Спальня. Просторная светлая спальня, массивные шторы раздернуты и закреплены золочеными шнурами с кистями. Несколько костюмов в шкафу, все от хороших нью-йоркских портных, но без претензий, скромные с виду. Такая же обувь. В ванной много всего на полочке, от бриолина для волос, до разных одеколонов. Да, я заметил, за внешностью мистер Маркам следит. Да и как иначе?
В карманах костюмов ничего интересного не нашлось. Так, смятый счет из ресторана, несколько монет, американских и британских, черепаховая расческа, два носовых платка в пиджаках, которые я достал, развернул, а потом аккуратно сложил и вернул на место. Ничего изобличающего в преступной связи с директором Гувером.
В гостиной нашелся секретер, но бумаг в нем никаких не было, лишь на первом листке блокнота с логотипом отеля написана пара телефонных номеров, которые я немедля переписал себе. Надо будет проверить. Никаких имен возле цифр не было.
На полках и тумбе с радио тоже не нашлось ничего интересного кроме всякой личной мелочевки, которую горничная аккуратно сложила в широкую вазу на кофейном столике. Тогда сейф.
Сейфы в отелях простенькие, скорее просто железные ящики с простым замком под маленький ключ, который постояльцу будет удобно носить с собой. Это скорей от вороватого персонала, чем от отельных воров. Поэтому на сейф я потратил не больше минуты. В сейфе оказался револьвер тридцать восьмого калибра, что немного удивило, потому что если ты агент, то носи его с собой, и папка с бумагами.
Пролистал. В основном письма, официальные, от директора Гувера агенту Маркаму и обратно. Это уже может быть интересным. Переснять? Можно на подоконнике, там света много, солнце как раз с той стороны, должно получиться. Не здесь же читать, верно?
Писем тут всего с десяток, а мой «Аргус А» под новую тридцатипятимиллиметровую пленку, тридцать шесть кадров, извольте видеть, так что справимся. Вытащил письма из папки, ей же и прижимал край листка, чтобы не складывался. Щелк, покрутил перемотку, щелк опять – быстро идет.
Я даже успел закончить с письмами и положить их в еще не запертый сейф, когда услышал из коридора приближающиеся мужские голоса. Когда в замке заворочался ключ, я уже со своей сумкой забежал в спальню, слава богу что пол покрыт толстенным ковром, и упал под кровать, хоть и с трудом втиснувшись.
Раскрылась дверь, двое мужчин, смеясь и о чем-то болтая, зашли в гостиную. Дверь захлопнулась, потом открылась снова и закрылась опять. Один из мужчин засмеялся, сказал по-английски с французским, кажется, акцентом: «Не нужна нам сейчас горничная» – из чего я заключил, что на дверь повесили табличку «не беспокоить».
Потом я услышал как выдернули пробку из бутылки, насыпали лед в стаканы и затем этими стаканами чокнулись. Разговор шел ни о чем, а потом и вовсе прервался, сменившись какой-то возней, а затем легко опознаваемыми сочными поцелуями. Мне представилась картина происходящего и я скривился как будто съел что-то несвежее.
Затем опять пошла невнятная возня, заставившаяся теряться в догадках, перемежаемая смешками и чмоканьем, потом две пары уже босых ног возникли прямо перед кроватью в спальне и я в ужасе представил, что сейчас они прыгнут на кровать, кровать прогнется, а я и так зажат как котлета в гамбургере… Но ноги протопали в ванную и вскоре там полилась вода из душа, заглушив поцелуи, но не заглушив смешки.
Ладно, с этим точно надо что-то делать, или эта парочка все же запрыгнет на кровать и мне придется ощутить своими ребрами всю их страсть. Поэтому я просто тихо выполз из-под кровати, в очередной раз возблагодарив небеса за то, что внушили местным декораторам мыль о том, что пол нужно покрыть толстенным ковром, заглушающим любой звук. Вытащил из сумки «агфу» со вспышкой, затем решительным шагом зашел в ванную, сдернул занавеску душа, отступил назад и целясь в два голых тела, сделал снимок.
– Проклятье! – подскочил Маркам.
Второй просто по-женски взвизгнул и прикрылся руками.
Я бросил камеру на кровать и тут же выдернул из кобуры «сэведж», направив его на агента, который, похоже, чуть ли не броситься на меня хотел. Второй, невысокий брюнет чуть старше двадцати, взвизгнул снова и спрятался за своим любовником.
– Тише, тише, мистер Маркам, – сказал я, – не надо делать глупостей. Спокойней, ничего страшного не случилось, – при этом я пытался сообразить, что делать теперь, в случае, когда я вместо директора Гувера вижу тут не пойми кого.
Нет, я уже до этого понял, что тут что-то не так, услышав акцент, но только сейчас в голове уложилось что именно не так.
– Что вы хотите? – Маркам потянул занавеску назад, прикрывшись ей.
– Я вам завтра позвоню. Ровно в десять утра. В номер. И мы договоримся.
– Я не богат, вы ошиблись.
– Мне не нужны деньги. А вам ничего не угрожает, это все не про вас на самом деле, – попытался я его успокоить. – Мы просто поговорим. Я даже извинюсь. Так что не расстраивайтесь, продолжайте развлекаться. Любви и счастья. И не вздумайте гнаться за мной, если не хотите чтобы пленка попала в газеты.
На этом я прикрыл дверь в ванную, схватил свою сумку и быстро вышел из номера, на ходу спрятав пистолет в кобуру. Быстрым шагом дошел до лестницы, спустился этажом ниже и уже там вызвал лифт. И через несколько минут уже сидел за рулем «ласалля», чувствуя, что не могу задавить в себе смех.

В «Ритце» портье передал мне записку, в которой сообщалось, что мне звонила Маргарет Бриггс. Я перезвонил ей домой, но снявший трубку Уилфрид сообщил, что леди Маргарет уехала с друзьями на игру в крокет, а так же добавил, что я могу присоединиться к ним. Играют они в гостях у Мэриэл Бромли и он может продиктовать мне адрес и телефон. Но я лишь попросил передать леди Маргарет, что до завтра, до середины дня, буду занят с покупателями на мою собственность, так что никак не смогу присутствовать на столь увлекательной игре.
Затем пришлось повторить весь уже осточертевший процесс с такси, переодеванием в «Отеле Жозефин» и пересаживанием на другую машину. Из бара напротив отеля я позвонил Бенцу и потребовал срочно найти мне фотографа, который сможет быстро проявить пленку, сделать отпечатки и при этом не болтать. Бенц заволновался, спросил что именно у    меня есть, я описал в двух словах. Он спросил номер автомата, на который можно перезвонить, и минут через пять перезвонил, сказав, что все сделает сам. Назначил встречу за три улицы от своего магазина, сказал, что будет ждать.
И действительно уже ждал, когда я подъехал. Я еще парковался, когда он выскочил из своего «шеви» и поспешил навстречу. Гляди, как вдохновился.
– Это надо сделать сегодня, – сказал я, передавая ему обе камеры. – И проследить за тем, чтобы он не сделал себе копии пленки или самих фотокарточек.
– На этот счет не беспокойся. Этот парень работает на Жильбера и тот бы его живым в землю закопал, если бы узнал что тот копии себе оставляет.
– А если бы не узнал?
– Я буду с ним все время, – ответил Бенц. – Заезжай в бар часа через четыре, не думаю что люди Антенуччи будут за ним следить. Им уже не до этого.
– Успеете сделать?
– У этого парня всегда все готово, что там у фотографа должно быть под рукой. Он работает быстро, ему за это платят.
– Хорошо, буду.
На этом пока и расстались. Мог бы сделать все сам – сделал бы, но я не умею и нет у меня ничего нужного. Так что я пока другими нужными делами займусь, и в первую очередь поеду к Тому Малеку, то есть Томашу Малиновскому. Пора поинтересоваться результатом.
На улицах польского района было немноголюдно. И жара свое дело делала, загоняя людей в дома, в тень, к вентиляторам, и рабочий день в разгаре. Никакой слежки за собой и наблюдения возле магазина я не заметил, хотя проехал мимо дважды. Но оставил машину по обыкновению поодаль, через переулок, пошел пешком.
Том сидел в лавке и пытался чинить вентилятор, держа отвертку в руках и задумчиво глядя в его внутренности. Посетителей не было, самое мертвое время сейчас.
– Привет, как дела? – спросил я с порога.
– Дела…, – Том привычно вздохнул. – Живем как-то, не померли пока.
– Разве это не прекрасно, – не поддержал я его стон души. – А как наши дела?
– Гони шестьдесят фунтов, – выражение его лица сменилось с горестного на самодовольное. – Все у меня. Сейчас принесу.
Он быстро ушел в подсобку, а я насторожился, придвинув руку поближе к пистолету в кобуре. Но Том вернулся один, не задержавшись надолго. Выложил на прилавок большой конверт, сказал:
– Смотри.
Так… да, схемы подключения сигнализации по всем трем адресам, каждая пачка листов подписана. Все подробное, все как и раньше, копии с установочной документации. Именно то, что мне и нужно.
– Ничего особого? – уточнил я.
– Вот тут с хитростью, ты увидишь, – он отложил несколько скрепленных листов в сторонку. – А остальные два обычные, проще некуда. Слышал что тут случилось когда ты в прошлый раз от меня ушел?
– Нет, – покачал я головой. – Ты про тех, кто тогда приехал? – попутно я начал отсчитывать деньги из пачки.
– Точно, про них, – кивнул он. – Двое ко мне зашло, а один потопал в бар за сигаретами, оказывается. И его кто-то хлопнул прямо здесь. Ты в какую сторону пошел из магазина?
– К Костюшко, – соврал я и протянул ему деньги.
– Понятно, а так мог сам увидеть, наверное, – Том, не считая, сунул купюры в карман брюк. – Это парни из Маленькой Италии было, вот одного из них и пристрелили дальше по улице.
– Рэкет, что ли? – уточнил я.
– Они. Ребята Антенуччи.
– И кто его завалил?
– Откуда я знаю? Даже выстрела никто не слышал.
– Ты им что, платишь?
– Ну как сказать, – вдруг застеснялся Том. – Помогаю кое с чем. От полиции толку мало, а поляки… вот что мы за народ? Тут каждый сам себе pan, ворья хватает, а вот собраться так, чтобы гини1 сюда не ездили народ трясти, не могут, – тут он вздохнул.
-------------------------------------------------------------------------------------------------
1 Гини (guinea) – презрительное обращение к американцам итальянского происхождения. Основано на смуглой коже южных итальянцев, из-за чего их называли «гвинейскими неграми» (Guinea Negros).
-------------------------------------------------------------------------------------------------
– Платил бы полякам, – пожал я плечами.
– Полякам не так обидно. Ты знаешь что Хайми Вайс, тот, которого Эл Капон боялся до усрачки, на самом деле поляк?
– Нет, не слышал.
– Его на самом деле Генрихом Войцеховским звали, евреем он прикидывался зачем-то. Вот он бы мог здесь навести порядок.
– Наверное. Но его убили десять лет назад, насколько я помню.
– Мики Даффи тоже был поляком, его настоящая фамилия Кусик, – продолжал перечислять самых достойный земляков Том. – И Вакси Гордон тоже из Польши, хоть и еврей. Джон Блэйк из Кливленда. Я сам оттуда! Его фамилия Филковский, он там весь бутлеггинг держал под контролем, вместе с Джо Сташеком. А здесь никто ничего не может организовать.
– Ты и организуй, – предложил я. – Скоро сам начнешь с Антенуччи брать за защиту.
– Твоими бы устами, – привычно вздохнул Том.
Интересный разговор прервался из-за того, что в магазин зашли две громко разговаривающие женщины в цветастых платьях и тут же сообщили, что одной из них нужен пылесос. Так что мне осталось откланяться и удалиться.
Хорошо, теперь найти телефон и дозвониться Марку. Пора нам уже вступать в дело серьезно. В электрике он разбирается лучше меня, хоть я и сами могу справиться, но лучше пусть он. Завезу схемы, если Марк на месте.
Телефон я нашел в баре по пути к машине, а Марка в гараже не было, но его механик сказал, что тот уехал за какими-то деталями и будет самое позднее через полчаса, так что я решил проехаться. Сделал круг, исключительно чтобы время убить и лучше привыкнуть к «пежо», и подъехал к «Гаражу Хупера» одновременно с самим Хупером, то есть с Марком.
– Новости? – спросил тот сходу.
– Есть чертежи, – я протянул ему конверт. – Разберись в схемах, надо начинать.
– Я разберусь, – сказал он. – А как насчет огневой поддержки?
– Мы же не собираемся стрелять, – изобразил я непонимание.
– Опять начал? – Марк посмотрел на меня с подозрением. – Где бы мы в прошлый раз были, если бы у меня не было дробовиков?
– Ладно, ладно, сам не начинай. Будет все. Человек еще не приехал.
Стрелять мы действительно не собираемся. Но оружием можно еще и пугать, а заодно и защищаться, потому что вокруг большого куска собирается много желающим им поживиться, и никто не удержит их от того, чтобы не поживиться нами. Так что да, я жду третьего участника нашей компании, который и должен привезти нужное.
– Как машина? – он показал на «пежо».
– Мне нравится.
– Я же говорил, что она лучше.
– «Ви-восемь» мне нравится больше, – ответил я, сделав ударение на «больше».
– Кстати, я присмотрел машину, которая нам нужна.
– «Фордор»?
– Да. Даже цвет нужный, красить не потребуется. Радио я тоже нашел, обошлось в пятьдесят фунтов, двадцать пять с тебя, можно не сейчас.
– Вот это хорошая новость, – кивнул я.
Четырехдверные «форды» песочного цвета есть у специального полицейского дивизиона Каир Метро. Того самого, что выезжает на ограбления банков и всякие большие безобразия. Мы попытаемся мимикрировать. Самое главное, что у таких машин нет специальной раскраски, а сирена упрятана под капотом. Сирена у нас есть давно, ее когда-то по моему заказу украли прямо со склада полицейского гаража. Единственное, по чему такие машины опознаются со стороны, так это по антенне. Антенны на всех полицейских машинах одинаковые.
Время еще оставалось, но слишком мало, чтобы занять еще чем-нибудь полезным, поэтому я сразу поехал к магазину Бенца, просто не слишком торопясь. Встал все же поодаль, прошелся. Джимми на этот раз был занят полезным, то есть выгружал мытые стаканы из лотка под стойку. Людей в баре хватало, и внутри несколько человек, и на улице за столиками.
– Джимми, скажи мне, а пиво у тебя холодное? – я подошел к покрытой цинком стойке.
– А если и холодное, то что?
– Тогда налей мне самую полную пинту из всех, какие ты умеешь наливать. Жарко, – доверительно объяснил я.
– Это будет ровно пинта, – сказал он, вытаскивая снизу бокал. – Обычно получается меньше.
– Я знаю, поэтому и воззвал к совести заранее.
Джимми взялся за ручку насоса и аккуратно налил мне бокал под самый край.
– Пять пенсов. Не расплескай.
– Тут отопью, – успокоил я его и выловил из кармана монеты. – Держи.
– Я тебе и следующую не хуже налью. Босса пока нет, жду его.
– Да, я знаю, я рановато.
Пиво и правда пришлось отхлебнуть за стойкой и лишь потом я смог добраться с ним до кабинки, как обычно, последней. Там уже пристроил бокал на картонный кружок, чтобы на столе лужи не разводить.
Бенца я ждал с полчаса, за это время и пиво допил, и газету успел пролистать. Вечернюю газету, в которой рассказали про убитых корсиканцах из реки. Немного информации дали, но предположение, что это дело рук сицилийцев, в статье присутствовало. Интересно, это уже Краус или совпадение? Посмотрим что дальше случится.
Через окно я увидел подъехавший «шевроле» и затем Бенц зашел прямо в бар, не заворачивая в магазин. В руке он нес конверт из черной бумаги, в каких продают фотобумагу. С ходу попросил пива нам обоим и уселся напротив меня.
– Смотри, – сказал он, вытаскивая снимки. – Пошло бы для газеты.
Лица в свете вспышки не смазались, в кадр попали обнимающиеся мужчины, причем видно их было до колен. Никто не скажет, что они в купальных костюмах и один чуть не упал, а второй его поддержал.
– Знаешь кто это? – палец Бенца ткнулся в перекошенное со страху лицо блондина.
– Он француз. Предположительно. Французский акцент.
– Именно так. Его фотограф узнал, приходилось снимать раньше на афиши и для журнала. Это танцовщик из «Ксанаду», знаешь такое место?
– А кто его не знает?
– Имя он не вспомнил, это не солист, но лицо узнал сразу. Так что найти его проблемой не будет, если понадобится. Теперь смотри, – он вытащил снимки документов. – Получилось прилично, можно прочитать, хотя могло быть и лучше. Я сделал два комплекта, сам посмотреть не успел, изучу вечером. Но может быть, что найдем что-нибудь полезное. Что ты хочешь с этим всем делать? – он посмотрел мне в глаза.
– Пока не знаю, – чуть-чуть покривил я душой. – Зависит от того, что найду в письмах. Сегодня все прочитаю и позвоню тебе.
– Я попрошу Жильбера заняться этим педиком, – Бенц щелкнул ногтем по фотографии. – Посмотрим, что он сможет раскопать. Расходы пополам, насколько ты понимаешь.
– Кто бы сомневался, – вздохнул я.

Сил для очередного переодевания и перемещения в «Ритц» не осталось, так что я спал в «Отеле Жозефин». Мадам Бланшар за стойкой не было, вместо нее сидел молодой клерк, заполнявший кроссворд, который пожелал мне доброго вечера и уткнулся в журнал снова. На город спустилась вечерняя прохлада, так что я распахнул окно в спальне и залег на кровать читать документы.
На первый взгляд ничего особого в переписке не было. Одно письмо сообщало что специальный агент Маркам переходит в прямое подчинения директора Бюро, второе давало крайне общий и совершенно не информативный список задач, которые проще было свести к фразе    «будь под рукой, потом узнаешь зачем». Но это если смотреть на содержание писем, а не на форму. Форма же… вызывала подозрения. В каждом письме директор Гувер отпускал специальному агенту Маркаму комплименты, причем не деловым его качествам, а исключительно внешности. Писал, что тот просто должен был сделать карьеру в Голливуде, что у того безупречный вкус в одежде и много что еще писал. Что никак не вязалось с официальным оформлением письма.
Интересно. Но именно что интересно, не более, потому что никакой сколько-нибудь ценной информации я из этого письма не выловил. Даже впрямую что-то непристойное из этого не вылавливается. Зря старался, пожалуй. Остается только фото в душе как предмет для беседы. Посмотрим, что из этого получится добыть. И вот танцора надо вычислить, он может что-нибудь полезное рассказать. Кстати, интрижка вице-губернатора с дивой из кабаре и вот этот плясун… как-то связано или совпадение? Не слишком увязывается, но все же лучше попытаться это прояснить.
Директор Гувер здесь сила. Кто бы в Покровительствующем комитете не участвовал, но первая скрипка там у британцев и американцев, именно они всем правят в Большом Каире, в той или иной степени учитывая интересы остальных. Австро-Венгрия и Германия откровенно задвинуты в угол, несмотря на выделенные сектора, Франция влиятельна, но все же недостаточно и находится в странном положении, когда вынуждена поддерживать в совете Британию и США только для того, чтобы не дать возможности немцам и австрийцам блокировать решения, но при этом свои интересы отстаивает с трудом.
А вот если Гувера аккуратно натравить на немцев? Исключительно для того, чтобы и у них проблем прибавилось. Тогда они больше будут думать о них и меньше обо мне, так? Но вот как это сделать так, чтобы самому в центре картинки не оказаться? Немцы считают меня своим агентом. Если я попытаюсь их сдать американцем, то те сочтут меня двойным агентом. И потом так просто с шеи не слезут. Так? А как еще. Но вот если их как-то направить на специального агента Маркама, дав им возможность того шантажировать, и при этом самому Маркаму подкинуть информацию о том, что германцы отчаянно интригуют вокруг аукциона…
И как это сделать? Ну, думай же…
И вот НКВД это самое. Думаю, что им нужны просто камни. По слухам, где-то там, в большевистской России, есть тоже источник Силы. Может и врут, но в газетах проскакивало. А вот алмазов нужного качества не хватает. То есть, если они уведут весь запас «Де Бирса», то им просто хватит надолго. Не надо исхитряться с переогранкой и всем прочим, они их могут просто увезти к себе. Самое уязвимое их место – это то, что в Большом Каире даже их консульства нет, а русских здесь совсем-совсем мало, да и то больше такие как я, то есть для НКВД бесполезные.
То есть, они будут действовать нелегально, изображая из себя граждан какого-то другого государства, въехав по поддельным паспортам… это я уже спекулирую на самом деле, но вот так мне видится. И им наверняка потребуется много информации для планирования, а потом еще и возможность безопасно уйти с добычей. Впрочем, добычу можно и здесь спрятать на годик, а потом тихо и аккуратно забрать.
И плюс американский гангстеры, которые что-то планируют. Что можно планировать? Брать аукцион штурмом? Нереально. Слишком много охраны и слишком много дверей по пути к добыче. И, насколько я знаю, охранники за каждой дверью имеют инструкцию запереться и не открывать никому и ни за что, а при попытках взлома стрелять. И вооружены они серьезно. Подвал здания аукциона словно изолированная от всего мира крепость, туда только из офиса «Пинкертон» через сейфовую дверь, как я расчитываю попасть, или… не знаю, это войну надо начинать. Полиции вокруг будет много, к тому же здание их центрального офиса расположено совсем недалеко и именно там базируется специальный дивизион, а у них и автоматическое оружие, и бронежилеты. А уж если затянется все, то и армию с броневиками подтянут можно, наверное.
Что это означает? Что я ничего не знаю. Не верю я в то, что даже у гангстеров реалистичного плана нет. Должны были придумать что-нибудь, не будут они на штурм крепости идти. И при этом… ума не приложу. Бриллианты везут в здание небольшими партиями, увозить будут тоже не разом, у покупателей и своя охрана, и «Пинкертоны» этим занимаются, доставляют куда нужно. Знают про тоннель? Очень может быть, но пройти сквозь офис «Пинкертонов» и потом через саму дверь… опять очень сомнительно выглядит. У нас есть свой план на этот счет, достаточно сложный. У них тоже может быть, конечно, но они приезжие и стиль «работы» у них другой, именно с пальбой и погонями. Не те это люди.
Ладно, вернемся к специальному агенту Маркаму. В любом случае надо с ним поговорить. Мое лицо он видел и может даже запомнил, кто знает, где нас еще судьба сведет. Надо внушить ему идею, что лучше меня и не вспоминать. Или какую-нибудь другую, если она меня до утра посетит.

10

Место для встречи я продумал еще вчера, едва уехал от «Гранд-Отеля». «Кафе де Флер» на Пляс-Опера, откуда я следил за вице-губернатором. Там множество открытых кафе вокруг, можно будет понаблюдать за тем, как он подъедет без риска засветиться. При этом вокруг шумно и говорить будет просто. Поэтому я позвонил ему, как и обещал, ровно в десять с уличного телефона.
Ответил Маркам сразу, явно сидел возле аппарата:
– Хэлло?
– Доброе утро, рад слышать. Нам нужно встретиться.
– Где? – голос напряженный.
– Не беспокойтесь вы так, – я подпустил в голос дружелюбия. – Эта история вообще не про вас, а встреча может даже быть полезной для нас обоих. Запомните адрес. Пляс-Опера, кафе «Кафе де Флер». Любой таксист знает. Езжайте на такси, кстати. Постарайтесь оказаться там через двадцать минут, это недалеко от «Гранд-Отеля».
Как раз успеть, не более. Если поторопиться.
– Как мне вас узнать?
– Я к вам подойду. А вы возьмите… там прекрасные круассаны и исключительный кофе, не пожалеете. Отнеситесь проще, вам это ничем не повредит, а может даже поможет карьере.
– Хорошо.
Через пять минут я уже сам сидел в кафе напротив, внутри, у стеклянной витрины. Весь расчет на то, что такси подвезет его прямо к кафе, а то, что специальный агент Маркам знает это место сам… я сомневаюсь. Если же он подойдет откуда-то пешком, то ему кто-то помог с географией, прямо сейчас, и он придет со слежкой. Как минимум. До него никто не успеет, я мог назначить встречу в любом другом месте, так что возможные наблюдатели приедут или с ним, или позже.
Появился он через двадцать две минуты после нашего разговора, подъехал на желтом «рено» с шашечками и эмблемой компании. Мне было видно как он расплатился с водителем, который пальцем показал ему кафе. Пока все в норме. Затем Маркам решительным шагом направился куда показали.
Явного наблюдения не видно, следом никто не идет. Он занял столик, что-то заказал. Нервничает, кажется, головой крутит, но кого-то конкретного, как мне кажется, не высматривает. Скорей меня ищет. Никакие машины не подъезжают, да и удобных мест для наблюдения из авто здесь нет. Только пешком. А это или стоять на тротуаре, или идти в «Кафе де Флер» или соседнее кафе, а пока подходящие под типаж туда не заходили. Не гарантия, но все же.
Ладно, за свой лимонад я уже заплатил, а кофе выпью с Маркамом. Можно идти.
Я перешел в «Кафе де Флер» тогда, когда Маркам смотрел в другую сторону, на площадь, так что к столику приблизился неожиданно.
– Эрик? – я отодвинул стул напротив. – Рад вас видеть, спасибо что нашли время прийти.
– Не могу ответить любезностью, извините.
Он пока покер-фейс держит, максимальная непроницаемость. Ну да и неважно.
– Можете звать меня Питером. Как круассаны?
– Вкусные, – лаконично ответил он.
– Я тоже закажу, пожалуй, – я жестом подозвал официанта и попросил стандартный утренний набор, то есть крепкий кофе, воду со льдом и эти самые круассаны.
– Что вы хотите… Питер? – Маркам паузой подчеркнул, что не верит в то, что меня так зовут. Ну и правильно не верит, я бы тоже не верил на его месте.
– Просто поговорить. Я знаю где вы работаете, я видел вас с вашим директором и знаю что он здесь. В отеле видел, – добавил я исключительно для него. – У меня может быть полезная информация для… вас. Это уже ваше дело как вы ей распорядитесь. Вот здесь, – я вытащил из конверта, что принес, фотокопии документов, – ваша переписка. Не вижу в ней ничего секретного, разве что тон писем… несколько удивил. Скажите, директор Гувер в вас влюблен?
Маркам густо покраснел и вздохнул.
– Вся информация останется между нами. Я не заинтересован ни в чем, что могло бы принести вам вред.
– Вам нужен информатор в Бюро? – он тяжело посмотрел на меня.
– Нет, не слишком, – покривил я душой. – Просто скажите что вы думаете.
– Мистер Гувер все время в кого-то влюблен, – Маркам прямо выдохнул эту фразу. – У него есть фетиш – мальчики из колледжа в аккуратных костюмах и галстуках. Как много вы знаете про историю Бюро?
– Очень мало, никогда специально не интересовался.
– Я немного расскажу, – он усмехнулся. – Эдгар возглавил Бюро давно, когда оно еще входило в Департамент юстиции. В двадцать четвертом году. К его приходу Бюро было насквозь коррумпированной лавочкой, которая больше брала взятки с бутлегеров и владельцев борделей, чем приносило пользу. Гувер его реформировал, практически всех разогнав. И затем начал набирать новых людей.
– Может, разумно?
– По своему, – он хмыкнул. – Набирал людей он без всякого опыта работы. Знаете по какому принципу?
– По какому?
– Мальчиков из колледжа. Чтобы ему нравились. Один человек подсмотрел его записи, которые Гувер делал во время интервью. Там было что угодно, кроме деловых качеств. «Некрасивые ногти», «зубы кривые», «волосы жирные» и так далее.
– Решил собрать личный курятник? – тут уже я усмехнулся.
– Может и не решил, но без этого он не мог, я думаю, – Маркам понемногу успокаивался и говорил охотней. – Гувер ненавидит оружие, к слову. Поэтому он Бюро разоружил. Если у кого-то из агентов обнаруживали пистолет, то его увольняли.
– Вот как? – поразился я.
– Именно.
– И кто же делал работу, если никто ничего не умел и даже оружия у них не было?
– Когда директор понял, что от новой организации из мальчиков в костюмах и галстуках толку мало, он нанял еще людей, из полицейских, пограничников, Бюро по запрету. Опытных. Они носили оружие, но он делал вид что об этом не знает. Но своих личных мальчиков контролировал.
– Бюро, вроде бы, считается грозой преступности? – не переставал удивляться я.
– К моменту прихода к власти Франклина Рузвельта Бюро собирались разгонять, а Гувера отправить со службы пинком в задницу. Грабежи банков тридцать четвертого года стали его спасением, – Маркам отпил кофе и поставил чашечку на блюдце. – Он добился того, что ограбление банка признали федеральным преступлением и отдали в юрисдикцию Бюро. Собственно говоря, поэтому грабители были так успешны.
– Тогда погибло много агентов, нет? – уточнил я.
– Очень много. Потому что агенты не были вооружены, а когда мальчика из колледжа дали какое-то оружие, стрелять из него никто не умел. Вы знаете как арестовали Джона Диллинджера в Аризоне?
– Нет, – признался я в неведении.
– Всю банду, одного за другим, взяли трое местных копперов. И Диллинджер сказал журналистам, что они не умеют так быстро выхватывать оружие, как они. А Бюро только теряло людей. Большинство грабителей так или иначе крутилось вокруг Чикаго, а бюро в этом городе возглавлял Мелвин Пёрвис, слышали про такого?
– Газеты много писали.
– Газеты писали со слов директора. Пёрвис был на тот момент его главной любовью, хотя как старший агент… пустое место было бы эффективней. Оно бы не теряло улики и документы, не отметало сразу реальные версии и не придумывало совершенно фантастические, в духе десятицентовых романов.
– И что Гувер?
– Гувер прощал все, – Маркам развел руками. – Только когда Пёрвис забыл передать информацию о том, где искать Малыша Нельсона, директор все же устроил ему вежливую выволочку. Другой бы просто вылетел с работы. Пёрвис даже не переходил в другие отделения Бюро потом, хотя ротация у нас обязательна.
– А сейчас Гувер обхаживает вас?
– Да, – на этот раз Маркам ответил прямо. – И обещает позицию старшего агента представительства Бюро здесь, в Большом Каире.
– А с Пёрвисом он…, – я не закончил фразу.
– Не думаю. Хоть и не знаю наверняка. Он и мне до сих пор ничего не сказал прямо. Но я точно знаю, что он знает…, ну, вы поняли.
– Вы давно в Бюро?
– Два года.
– А откуда столько знаний?
– Моя сестра вела делопроизводство. Ту самую секретную комнату, куда хода нет никому.
Я задумался. Затем спросил:
– Простите, уже неловкий вопрос, но… что вы решили?
– Честно? – он посмотрел мне в глаза. – Пока ничего. Но это шанс перескочить сразу на верхнюю позицию.
Откровенно, ничего не скажешь.
– И в чем загвоздка?
– Боюсь, что все это потом всплывет. Я даже боюсь, что уже идут какие-то слухи. Дело в том, – тут он вроде как застеснялся, – что я пока никакими особыми заслугами похвастаться не могу. Если меня повысят до такой должности через два года работы и без громких достижений, люди не поймут.
– Но хочется.
– Но хочется, – кивнул он.
– Тогда вам нужен я, – тут я улыбнулся так широко, как улыбаются продавцы утюгов, стучась в дверь очередного дома. – Я обеспечу вас заслугами. Настоящими. Вы раскроете заговоры, Бюро восторжествует, газеты захлебнутся от восторга.
– Да? Что за заговоры?
Тут вернулся официант с моим заказом и нам пришлось прерваться. Я намеренно неторопливо взрезал нежный бок круассана, намазал его маслом изнутри, добавил немного малинового джема. Пусть подождет.
– Давайте так, – вернулся к беседе я. – Вы скажете мне зачем Гувер здесь вообще? Это расследование, операция или просто официальный визит?
– Это уже закрытая информация.
– А я вам что, предлагаю в обмен открытую? – удивился я такому заявлению. – Quid pro quo, я думаю что как-то так.
Маркам секунду подумал, затем кивнул.
– Хорошо, пусть так. Бюро стало известно, что сюда приехала большая группа грабителей банков. Остатки нескольких банд объединились, а если они объединились именно в таком составе, то наверняка для чего-то большого.
– Аукцион?
– Скорей всего.
– С грабителями я не помогу, только знаю, что здесь Гусь Михан.
– А также Джентльмен Бойл, Майлз Роджерс и Клоп Салливан. Про них нам известно точно. А что есть у вас?
– У меня есть германская военная разведка. Абвер.
– Что о них? – насторожился Маркам.
– Они активно крутятся вокруг аукциона. Им нужен большой скандал и они все сделают для того, чтобы он состоялся. Еще я знаю, что здесь орудует большевистское НКВД. Это еще хуже, верно?
– Борьба с большевистской агитацией для Бюро…
Я прервал его, подняв руку.
– Они сюда не агитировать приехали. Им тоже нужен аукцион. Всем нужен аукцион.
– Откуда я взял эти сведения?
– Я вашим агентом не буду, – я усмехнулся. – Придумайте другого агента. Или как хотите. Но информацию я вам дам.
– Что взамен?
– Взамен вы разрушите козни врагов. Шпионов кайзера, агентов Сталина. Всех. Насколько Бюро свободно здесь в своих действиях?
– Большой Каир входит в его юрисдикцию, мы можем участвовать в расследованиях, – он пожал плечами. – Но все аресты должна производить местная полиция.
– Из местной полиции течет вообще-то, – напомнил я.
– Я знаю, но выбора у нас нет. В границах американского сектора мы можем действовать активней. До появления федералов преступникам в Америке часто нужно было добежать даже не до границы штата, а границы округа.
– Понял. Один немного неловкий вопрос, но я должен его задать, – я уставился ему в глаза. – При каких обстоятельствах вы познакомились со своим новым другом?
– Каким другом? – Маркам опять покраснел девицей.
– Ну этот, фрацуз, танцовщик из «Ксанаду»… черт, как там его имя, – я щелкнул пальцами и изобразил мучительное лицо, словно вот помнил, а сейчас из головы вылетело. – Ну в ванной который…
Маркам покраснел еще гуще.
– Жан-Мари?
– Да, он, спасибо. Как он возник на горизонте?
– Это немного личное.
– Я понимаю, мне так же неловко как и вам… тогда в душе… меня не ваша личная жизнь интересует. Если бы я не любил женщин, то очень может быть, что тоже любил бы мужчин, сами понимаете. Так все же?
– Мы познакомились… гм… в одном месте.
– Я догадываюсь, – я терпеливо улыбнулся. – Вопрос еще проще: он познакомился с вами или вы с ним?
– А, вот вы о чем! – догадался Маркам с явным облегчением. – Гм… а это важно?
– Да, – я снова улыбнулся.
– Я подошел к нему первым, – краснеть у него уже входит в привычку.
– А где?
– Ну… в одном месте, – он хотел этим ограничиться, но наткнувшись на мой ожидающий взгляд, продолжил: – Есть маленький частный клуб в аптауне, называется «Оскар». Там собираются люди… такие как я.
Хм, а я и не слышал что в городе есть такой клуб. Надо у Бенца уточнить.
– Частный? Вас туда пригласили?
– Да. Но кто именно я не скажу, к делу это не имеет ни малейшего отношения. Даже не настаивайте.
Я задумался, стоит ли настаивать или нет, и решил, что не стоит, по крайней мере пока. А то замкнется и вроде возникший контакт нарушится.
– Не настаиваю. Важно немного другое: вы сами проявили инициативу, или кто-то вам помог? Подвел и представил, или как-то еще. Порекомендовал.
– Нет, я просто сел рядом за стойку бара и предложил купить ему выпивку. Все. Что с ним не так?
Сказал бы я что с Жаном-Мари не так, но тогда он точно обидится, так что не буду.
– Думаю, что все в порядке. Со вчерашнего дня он сам не пытался с вами встретиться или поговорить?
– Нет, – Маркам сжал губы, но все же добавил затем: – Он убежал и больше не звонил.
– Может и к лучшему, поверьте. Давайте я дам вам список людей, которые могут быть причастны к грядущим неприятностям. А вы подумайте, как этим списком лучше распорядиться. И обговорим способы связи. Когда у меня будет появляться полезная вам информация, я буду вам звонить и назначать встречу.
– А если мне понадобится увидеть вас?
– Я подумаю как лучше это сделать и скажу при следующей встрече. Годится?
– Да, – Маркам снова застеснялся. – И насчет того фото…
– Оно прекрасно получилось! – не дал я ему закончить. – Эти вспышки работают великолепно.
– Я хотел бы получить его. Вместе с негативом.
– Разумеется, – закивал я утвердительно. – Обязательно получите все обратно. Обязательно, я обещаю. По рукам? А этот отпечаток, – я вытащил фото из конверта, – могу отдать вам вперед, авансом, так сказать. Берите, берите, не стесняйтесь.

По дороге из кафе я купил утреннюю газету и первое на что наткнулся – на сообщение о том, что в Маленькой Италии произошла стрельба. Двое неизвестных в масках и с пистолетами-пулеметами в руках вышли из-за угла кафе, в котором собирались «представители местного преступного мира» и уложили на месте четверых этих самых представителей. Причем в статье прямо говорилось, что все убитые принадлежали к «организации, возглавляемой моб-боссом Антенуччи». Потом убийцы убежали в тот же переулок, где, возможно, их поджидал автомобиль.
Вот так. И это уже точно Краус, я уверен. Почему? Потому что корсиканцы подъехали бы туда на машине и устроили бы отчаянную стрельбу, убив посторонних и не убив и половину сидевших там мобстеров. Именно так тут все делается. А вот то, что зашли пешком и пешком же ушли, убили всех, а гражданские не пострадали – это уже профессионалы. До людей Антенуччи это не дойдет, скорей всего, там эмоции возобладают, а моем мнение я уже высказал.
Да, сицилийцами теперь точно не до меня должно быть. Проблемы теперь у корсиканцев.
В «Ритце» меня ожидали сообщения о звонках от Марго, так что я немедленно перезвонил и на этот раз она оказалась дома. С одной стороны сама Марго сейчас не вовремя, но я не забыл насчет вечеринки по поводу открытия бассейна, а вот она как раз    очень кстати бы была. И, к радости моей, именно на нее Марго меня и пригласила.
– Завтра, в час дня. Никакой формальности в одежде, не забудь купальный костюм. Будут легкие закуски вместо ланча.
– Прекрасно! – объявил я. – Во-первых я соскучился, а во-вторых эти покупатели вымотали мне все нервы.
– Хотя бы купили?
– Вроде бы решили купить, теперь за них остался поверенный. Он мне еще помотает нервы.
– Тебе нужен хороший адвокат? Papa может тебя познакомить с нашим. Говорят, что он самый лучший в Большом Каире.
– Адвокат прилетит из Буэнос-Айреса, сделка совершается по аргентинским законам. Думаю, что так будет лучше.
– Ой, в этом я ничего не понимаю. Завтра в час, ты понял?
Думаю, что она бы и про визит в «Кайзерин» хотела бы поговорить, но телефон у них в холле, ее могут слышать. А вот послезавтра мне, скорей всего, увернуться не получится.
– Обязательно буду.
Хорошо, до завтра я свободен и пока весь день впереди. Нужно многое сделать и многое обдумать. Я до сих пор, например, не решил что делать с таким знанием, как невинное любовное приключение вице-губернатора. Сообщить об этом Бенцу и пусть тот снова даст работу Жильберу? Бенцу я доверяю, но в чем именно? У него своя игра, ему просто сейчас без меня не обойтись. Хоть он и был всегда со мной честен.
А что будет, если я дам знать об этом немцам? Немцы наверняка попытаются получить об этом как можно больше информации, может даже фото. Они попытаются это использовать и дальше, уверен, после того, как история с аукционом закончится. Мне все равно, на самом деле, но… мне это что даст? Ничего, пожалуй.
А если дива кабаре познакомилась с лордом Бриггсом не случайно? Что если она из тех новых людей, что должны были, по словам Крауса, возникнуть в круге общения его семьи? Француженка Жанин, французская певичка, и этот еще… Жан-Мари. Полу-Жан, полу-Мари. Хотя Маркам утверждает, что он сам проявил инициативу. Но если откровенно, специальный агент Маркам не показался мне гением сыска и шпионажа. И вообще гением не показался. Так, относительно светский молодой человек приятной наружности и с сомнительными пристрастиями. На которого Эдгар Гувер имеет виды не совсем служебные. И Маркамом, как мне показалось, можно достаточно просто манипулировать.
Как? Ну, например, знать его вкусы, привести в нужное место, там полу-Жан ему улыбнулся и специальный агент Маркам подошел к нему сам. Возможно? Вполне возможно. Тогда сразу главный вопрос: кто привел Маркама в этот самый «Оскар»? И зачем именно? Или все же я не там ищу?
Моник Франсуа надо сдавать. Но кому? Я думаю, что если мы сами попытаемся как-то разыграть эту ситуацию, то пользы будет меньше всего. Нет, Бенц обязательно скажет, что мы должны сами все выяснить, но… Бенц собирает информацию, это лишь жирный кусок для него, не более. Немцы влезут в слежку. Что сделают американцы? После рассказа Маркама доверия к могущественному Бюро сильно поубавилось, такие могу и просто дров наломать. Но может это и хорошо на самом деле?
Краус, если и узнает что-то, мне этого может и не сообщить. А вот Маркам расскажет, никуда не денется. Но вот опять же вспоминаются слова специального агента о том, что они не могут предпринимать активных действий без местной полиции. А если Краус прав, то здесь еще и НКВД крутится, а они не будут сомневаться в целесообразности покупки полицейских информаторов, а заодно и в необходимости вооруженных акций. И Бюро с ними может просто не совладать. А вот немцы… если убитые корсиканцы и сицилийцы их работа, то они готовы лезть в драку. И они умеют это делать.
Поэтому я нашел рекламный буклет кабинета восточного лечебного массажа, набрал номер и услышав голос с китайским акцентом, попросил записать меня на этот самый массаж. Голос выдержал минутную паузу, видимо перезвонив кому-то по другой линии и прикрыв трубку ладонью, после чего пригласил меня приехать в два часа дня. И я уверил его, что обязательно приеду.
Я сдам Моник Франсуа и ее роман с лордом Бриггсом всем. И даже Бенцу, но Бенцу чуть позже.

Кабинет «Доктор Ли, лечебный массаж» находился в самой богатой части Чайна-Тауна, как раз напротив самого знаменитого ресторана «Небесный дракон», в котором я не раз бывал раньше. Так что ни мой наряд, ни прокатный «ласалль» не выглядели слишком вычурно в этом месте, все в порядке.
В четырехэтажном здании кабинет занимал верхний этаж. Резная дверь с бронзовой начищенной табличкой вела во вполне по-европейски обставленную приемную, в которой сидел молодой китаец в светлом костюме и в круглых очках на круглом лице, который вежливо, чуть шепелявя, осведомился о моем имени, после чего провел меня в одну из дверей в дальнем конце комнаты. Доктора Ли я так и не увидел, потому что за дверью, в комнате с кушетками и массажным столом, меня ждал тот самый водитель «ситроена».
– Добрый день, мистер Ван Дер Меер, – он поднялся мне навстречу.
– Я ожидал Крауса, если честно.
– Мистер Краус возглавляет организацию, у него много и других задач, – бесцветно ответил тот. – Меня зовут Отто, иногда на встречи буду приезжать я.
– Здесь, я так понимаю, мы можем говорить свободно? – я обвел стены глазами.
– Абсолютно.
– Тогда у меня просто вопрос: сицилийцы меня уже не преследуют?
– Им не до этого, – чуть улыбнулся тот. – Вы читали газеты?
– Поэтому и уточняю.
– У них проблемы. И проблем может стать больше. Зачем вы хотели нас видеть? Присаживайтесь, кстати, – он показал на кушетку.
– Спасибо, – я уселся, положив ногу на ногу. – Вам знакомо имя Моник Франсуа?
Отто секунду подумал, затем отрицательно качнул головой.
– Нет. А должно быть знакомо?
– Это дива из кабаре «Ксанаду». Француженка, разумеется. У нее интрижка с лордом Бриггсом. Они встречаются в отеле «Гранд-Плаза», где она живет. Вице-губернатор приезжает туда за рулем сам, на своем купе «роллс-ройс».
– Как вы об этом узнали?
– Видел своими глазами. Как и то, что они потом ели ланч в кафе у «Ксанаду». Кстати, она будет петь на открытии выставки французских авангардистов, которая откроется напротив «Ксанаду».
– И?
– Жанин, которой вы интересуетесь, одна из устроительниц выставки. Художники ее друзья.
– Подозреваете связь?
– Подозревайте вы, я просто сообщил что знаю. Вас интересовали новые люди вокруг вице-губернатора? Вот вам еще одно новое лицо.
– Я понял, спасибо. Что-то еще?
– ФБР ждет попытки ограбить аукцион. Даже Гувер в городе, приехал сам.
– Откуда вы знаете?
– Есть источник в полиции, – соврал я, не моргнув глазом.
– В этой полиции у всех есть источники, – вздохнул Отто. – Мы знаем, что он здесь, но спасибо. Что-то нужно от нас чтобы помочь… основному делу?
– Если аукцион собирается грабить НКВД, то просто не дайте им этого сделать, всего навсего, – усмехнулся я, поднимаясь с кушетки. – А то они еще меня убьют под горячую руку. Спасибо за встречу.
– Всего хорошего.
На этом я и ушел. Теперь надо подумать как рассказать про то же самое специальному агенту Маркаму.
Размещено: 05.07.2016, 02:55
  
Всего страниц: 2