| Всего страниц: 1 | Страницы: 1 |
| Valentin Rusakov (primchilim): Болотный кот - 2 | ||
|
||
Болотный кот - 2
Аннотация: Продолжение приключений нашего человека в другом мире, хотя, куда он попал еще до конца неизвестно... Средневековье, смелые воины, коварные инквизиторы, оставшиеся не у дел и жаждущие мести, друг кузнец и жена - амазонка))) а также опасные твари и местами всякое колдунство)))
Болотный кот – 2 Глава первая. Северные границы княжества. Заимка на берегу Чистого озера. Пожалуй, впору писать сочинение на тему «как я провел лето». А замечательно провел! Обустраивая быт и выстраивая отношения, как говорится, в новой ячейке общества… дремучего, темного, средневекового общества. Еще отрабатывал жалование, будучи оружейником княжеской дружины, на пару с Варасом. Получалось на самом деле не очень. Нет, новые рабочие образцы были изготовлены, опробованы, переданы воеводе Тарину, человеку, который помог мне не сгинуть в этом дремучем Трехречье и многому научил. Так что на этом все, не позволяют технологии этого мира большего, да и знаний мне не хватает специфических. Вот и отправили, в городище лишь две катапульты, способные метнуть мину на три сотни шагов, и четыре тяжеленных пищали. Была и пятая, но из-за дефекта в литье, поддуло ствол при тестовых выстрелах и пришлось ее забраковать. Единственное, что отлично «пошло в серию» так это арбалеты и баллисты, в их изготовлении не было ничего сложного, другие оружейники княжества быстро освоили процесс и включились в работу. В середине лета случилась очень неприятная, и даже трагическая история, князь Талес прислал к нам с Варасом двух колдунов из городища, чтобы я передал им секрет изготовления дымного пороха. Как я не предупреждал, как не рассказывал, но «инструктаж по технике безопасности» впрок не пошел. Буквально через неделю, после того, как колдуны с новыми знаниями вернулись в городище, и на территории посада стали заниматься изготовлением пороха, там произошел взрыв, а затем пожар, который уничтожил несколько домов. Из-за чего все случилось, оставалось только догадываться, потому как оба колдуна и еще шесть человек погибли при взрыве и пожаре. Народ начал роптать, винить во всем княжеских колдунов, слышал, что даже в гневе забили какого-то ведуна, что безобидно торговал лечебными травами на окраине посада… да, дремучий и скорый на расправу люд живет в Трехречье. После того случая, из городища прискакал посыльный от князя с запретом на все работы связанные с огнестрельным оружием. Испугался молодой князь недовольства народа, который только-только стал доверять законному наследнику. Так что, провожу теперь три дня в неделю на кузне, изготавливая вместе с Варасом плечи для арбалетов и баллист, наконечники для стрел и в качестве факультатива беру уроки кузнечного дела, да и на деревянных мечах, бывает, сойдемся для поддержания формы. Остальное время изучаю окрестности своей заимки и охочусь, совершенствуя навыки стрельбы из лука и арбалета, а так же провожу время с молодой и красивой женой, как я любя называю Дарину - амазонкой… В этом дремучем мире, девушка на выданье, может легко решить проблему замужества. Повязала «Девичье сердце» на запястье потенциальному мужу и все – ему не отвертеться. Нет, конечно, проигнорировать выбор девушки можно, и выбросить кожаный браслет с побрякушками куда подальше, однако тут вступают в действие традиции и устои этого мира, а еще, возможные многочисленные родственники отвергнутой, с желанием обезглавить подлеца. Это я, конечно, утрирую, кто же в здравом уме, позволит себя «окольцевать» без взаимной симпатии, чувств и любви, в конце концов, если таковая имеет место быть. Хотя, рассказывали мне: бывало, подпоит баба мужика, да повяжет «Девичье сердце», а еще и при свидетелях, вот уж не позавидуешь потом такому семейному счастью. Я, по незнанию, позволил повязать себе такой браслет на запястье, думая, что это просто безделушка на память… Но, когда все выяснилось, уже испытывал определенные чувства к Дарине, на которые я оказался способен и которые почему-то, проявились именно в этом, чужом, опасном, но принявшем меня мире. Сознаюсь, эгоистом я был раньше еще тем, в том, моем мире, откуда провалился в мир этот и, очнулся на болотах близ Чистого озера, а на противоположном берегу сейчас стоит моя заимка, построенная на земле, жалованной мне молодым князем Талесом, за верность, и чего уж, за оказанные услуги. Ее сосредоточенный взгляд, поверх острия меча не упускал ни одного моего движения. Я сделал шаг назад, и она, словно привязанная подалась вперёд, при этом дунула вверх на свалившийся на глаза локон черных волос. Мы оба уже прилично устали, поди четверть часа, не меньше, как длится поединок. Я поменял стойку, переместив левую ногу назад, чем снова попытался разорвать дистанцию… и она решила атаковать! С кошачьей грацией, силой и ловкостью, бросок вперёд и в сторону, еще и какой-то финт обманный крутанула коротким мечом и тут же рубанула им вниз. Я успел в самый последний момент отбить удар, словил ощутимый рикошет в кисть от рукояти, быстро сократил дистанцию, бросив меч, перехвалил ее руку… - Никити́н! – обездвиженная в моих объятьях возмутилась Дарина, и смешно нахмурилась надув губы, в которые я ее быстро чмокнул, ослабив хватку и, тут же получил от неё резкий тычок в живот. В ответ, я чуть присел и, обняв ее за талию, закинул себе на плечо и пошел к дому… - Никити́н! – тарабанила она меня по спине, - пусти! Батюшка приплыл! Остановившись, со своей «добычей» на плече, я провернулся к озеру, от которого шел Варас с большой плетеной корзиной. - Балуете? – улыбнулся он, кивнув на воткнутый в землю с пожелтевшей осенней травой деревянный меч. - Похоже, последние деньки стоят теплые, вот и решили размяться, да ратному делу время уделить. - Ну, поставь ты ее уже, хоть обниму кровинушку свою, соскучился. Дарина обнялась с отцом, после чего он пожал мне руку, как всегда крепко и вручил корзину. - Неси в дом, следом сестра плывет, скоро будет, поговорить с тобой хочет. После этих слов я, честно говоря, немного напрягся, редко Чернава сама к кому-то в гости появляется, обычно мы ее сами проведываем, а тут наверняка каких-то снов опять насмотрелась. - Наверное, отварами из трав своих опять надышалась, – попытался сострить я, гоня от себя плохие мысли, - вот и спит плохо. В ответ Варас лишь хмыкнул, не оценив шутки и, подтолкнув меня в спину, добавил: - Корзину отнеси, пусть Дарина накрывает на стол, а ты выходи, подымим. Когда я вышел на веранду, Варас сидел на бревне вдоль стены, положив ножны на колени, курил свою трубку с длинным мундштуком, и щурясь глядел на озеро, о чем-то глубоко задумавшись. - Она тебе уже сказала, - присел я рядом, - ну, про сон. Варас кивнул и выдохнул дым. - Да, судя по твоему виду, ничего хорошего она там не увидела. - Она вообще ничего не увидела, - повернулся он ко мне, - вот что чудно. - Это как? - А вот и Чернава, - Варас показал ручищей на озеро, - уже приплыла, сама и расскажет все… *** Торговый каменок. Берег Желтого озера. С появлением иноземных гостей каменок затаился, приутихла торговля, редкие караваны стали ходить из земель Желтого озера в Трехречье, кроме товаров привозя в княжество странные вести. Земли Желтого озера, существуют обособлено, давая пристанище всем, кто покинул княжество. Армии как таковой нет, а те малочисленные отряды наемников, что были в распоряжении местных родов, выполняли лишь охранные функции, да кое-как следили за порядком. Встав гарнизоном близ торгового каменка, иноземцы особо себя не проявляли, щедро одаривая местный люд золотыми монетами, отличающимися от ноготков княжества и весом и размером, иноземцы наняли людей для строительства стен вокруг разбитого весной лагеря. В окруженный временным частоколом лагерь, в течение лета прибыло еще несколько отрядов и обозов. Иноземцы вели себя так, будто делают одолжение местному люду своим присутствием. - Хозяин, хозяин Корен, - Бэлк постучал в дверь комнаты на втором этаже торговой гильдии. - Чего тебе? – Корен, уже который месяц пребывал в состоянии хандры и тоски, близкой к отчаянью. - Приехал обоз из княжества, ткачи расторговались хорошо, тут двое пришли, хотят внести плату, да новости рассказать, - не входя и встав в дверях, сказал Бэлк. - Веди, - Корен стоял у окна и разглядывал строящуюся крепость на холме, за стенами которой он побывал всего лишь раз, но результат разговора с генералом иноземцев расстроил Корена настолько, что он впал в длительную хандру. Через несколько минут Бэлк привел двух купцов, что торгуют тканями, которые ткут в многодворцах их рода. Приложив руку к груди, они вошли, поклонись «Солнцу и Большой Луне», а после приглашения Корена присели за стол. - Прежде чем внести плату, - один из купцов поскреб бороду, - мы хотим узнать у тебя, Корен, будем ли мы, как и прежде под защитой гильдии? - Конечно, - Корен присел напротив. - Хорошо бы… - купец нерешительно поставил на стол кошель, - молодой князь приказал строить пограничные посты. - Я знаю про это, - Корен быстро смахнул кошель со стола, - но пропускают же. - Пропускают, - кивнул купец, - проверяют только все, пуще прежнего. Купцы явно хотели что-то еще сказать, но не решались, переглядывались… - Что-то еще? – Корен встал и отошел к окну, не желая встречаться глазами с гостями. - Корен, ты у нас здесь уважаемый человек, - решился один из купцов, - другие старейшины родов с тобой считались… - Считались? - Эм… Ну, я-то что, говорю о чем люди меж собой… - Продолжай, - все также, стоя у окна спиной к посетителям, потребовал Корен. - Иноземцы эти… они щедро платят за работы и товары, а еще некоторые купцы поговаривают о том, что можно попросить их и о защите… а еще, о том, что в твоей, Корен защите они не нуждаются, а гильдия твоя только чтобы людей обдирать… - Так значит, заговорили, - Корен повернулся к купцам краснея от злости, - мы еще посмотрим, есть ли во мне нужда! Что-то еще? - Пойдем мы, пожалуй… Проводив купцов, Корен сокрушенно опустился на кресло, ему не нравилось то, что происходит, он не понимал как ему себя вести, как жить дальше, при наличии по соседству грозной иноземной армии, цели которой не ясны. Строят крепость, с местным людом не то, чтобы любезны, скорее даже холодны, но за услуги и товары платят золотом, купцов и ремесленников, глав родов у себя принимают… - Все же я не с того начал, - осенило Корена, он налил себе полную кружку вина и, не отрываясь, за несколько глотков, выпил ее, промокнул платком усы и куцую бородку, после чего набрав полные легкие воздуха, решительно крикнул, - Бэлк! Готовь повозку! - Сколько охраны? – возник в дверях бывший наемник, а ныне растолстевший приказчик. - Нисколько, к иноземцам поеду! Как там их генерала, или кто он у них там, зовут? - Стак, наместник Стак. - Наместник? – немало удивившись, тот поднял бровь. - Да хозяин. - Что ж, иди, готовь повозку, - Корен кивком указал приказчику на дверь, а сам подошел к сундуку с одеждой и стал перебирать туники, в поисках самой дорогой… *** Чернава, проходя мимо нас с Варасом, лишь кивнула и вошла в дом, настроение у неё было явно ниже плинтуса. - Пообедаем сначала? - спросил Варас, усаживаясь за стол. - Да братец, - Чернава тоже опустилась на лавку рядом с ним. Обедали молча, так принято в этом семействе, это я, можно сказать, хулиганю, когда мы с Дариной вдвоем трапезничаем, могу пошутить, или о своем мире рассказываю, она, словно ребенок эти мои рассказы как сказки слушает. Они и есть сказки, этот мир намного реальней, чем тот, из которого я попал сюда… реальней люди, реальней их поступки и дела и самое главное ответственность за эти дела. - Предупредить тебя, Никити́н, хочу, - сказала Чернава, когда я, разобравшись с обедом, ковырял пальцем волокна на дереве столешницы и уже несколько минут поглядывал на свою новоявленную родственницу-колдунью. - Только меня? – сразу уточнил я. - Не только… - Чернава отодвинула тарелку, положила руки на стол, ладонь на ладонь и выпрямив без того идеально прямую спину, продолжила, - тот, второй… из твоего мира, я видела его во сне, пошла за ним, не смогла ничего более разглядеть, тьма и огонь оттолкнули меня. - И что это значит? - Трудно сказать, но ты в опасности, ведь тот человек так же знает о тебе, и он, - Чернава закрыла глаза и глубоко вздохнула, - он хочет приблизится к тьме, а тьма уже на границах княжества… мне удалось ненадолго увидеть посланников тьмы… княжество падет. - Да как же так падет-то, дружина княжья не допустит! – хмыкнул Варас. - Не было доселе такого, братец. Я заметил, что руки Чернавы чуть подрагивают, да и лица коснулась тень страха. - Что ты видела? - чуть наклонился я над столом и положил ладонь на руки Чернавы. - Это воины что пересекли пустыню, их много и они… им не нужен свет Большой луны, для них что ночь, что день, все одно. - Это как? - Что ночь, что день – все одно, - повторила Чернава, открыла глаза и впилась в меня взглядом, от которого мне стало не по себе, - как твое единение с болотными котами? - Бродят зверюги, пугают меня, - молчавшая до этого Дарина, встала из-за стола, подошла к окну и кивнула в сторону озера, - на том берегу, каждый вечер почти… двое, сядут и смотрят и смотрят. - Я же говорил, они дальше не пойдут, - я подошел к ней и взял за руку, - я их просил, и видишь - слушаются. - Хорошо, - Чернава кивнула, - но этого мало, вышедший из тьмы зверь сможет быть тебе союзником, ни князь, ни дружина его, ни эти ваши новые оружья… - Когда? – Варас уже давно достал трубку и крутил ее в руках. - Зима будет долгой… - Зима будет долгой, нет, ты слышал? – я сидел вместе Варасом на веранде, провожая взглядом «женщину с веслом», то есть, глядя как Чернава, стоя в своей длиной лодке, плавными движениями перекидывая весло с одного борта на другой, медленно плывет по озеру, удаляясь от берега. - Тяжело сестрице, - вздохнул Варас. - Ага, теперь и нам не легче! Зима будет долгой… Что ночь, что день – все одно… княжество падет… посланники тьмы, мать их ети! - Не гневи богов! – Варас сурово посмотрел на меня. - Вырвалось… - Боишься? - Хорошо бы еще знать, чего бояться! Терпеть не могу неопределенности и неизвестности… Вот честно, лучше бы не приплывала! Сказала «А» так не будь «Б»! Как так-то? - Вот это последнее, я не понял, но ты, Никити́н, не бранись на сестру мою, она по сердцу, по вере все делает, а то, что не смогла все увидеть, на то богов воля, и не гневи их недоверием своим. - Ладно, сказала союзников искать… хорошо, ты пойдешь со мной на тот берег завтра? - Это ты у нас чрез обряд пройденный, вот сам и иди, а мне чего на болотах делать? Я с этими, - Варас смешно изобразил руками пасть у своего лица, - зверями говорить не умею, еще съедят. - Ну да… - я встал и подошел к краю веранды, всматриваясь в противоположный берег, - завтра утром тогда и пойду! А ты Варас, если дел никаких нет, то оставайся, тебе дальше плыть, дотемна не успеешь. - Благодарствую, но заказ у меня, работы много, поплыву домой. Стоя на мостках, мы с Дариной проводили кузнеца Вараса и вернулись в дом, где я принялся собираться к завтрашнему походу к болотам. Глава Вторая Граница Темных болот. Тихо ступая по новым гатям, проложенным мной пару месяцев назад по кочкам болота за озером, я прислушивался к происходящему в болотных зарослях. Присел на колено, услышав характерную возню, далеко, за сотню метров, пожалуй. Вообще звуков было много, и птицы чирикали и пищали на разные голоса, встречая восход, и чесухи – местный аналог выдры, вечно выясняющие отношения на кочках, и стадо местных косуль, что ломая ветки, выбежало на поляну. Слух… восприятие звуков изменилось, донесется что-то неуловимое, сосредоточишься и, пожалуйста – хоть уши затыкай! Но за несколько месяцев приспособился, научился вычленять из всего того сарафана звуков то, что нужно. Запахи… их тоже, научился тонко чувствовать. Самое главное – зрение, для того чтобы пройтись ночью «до ветру» мне не нужна лампада, различаю уже не только силуэты как раньше, с десятка метров и лицо человека могу разглядеть. Это все последствия обряда, и в этом мире очень полезный «бонус», чем он выльется впоследствии, я не хочу даже думать, особенно после слов Чернавы что это ее второй опыт подобного обряда. Первый подопытный умом тронулся после его свершения, ну а мне, раз посчастливилось остаться в здравом уме и светлой памяти – считай, повезло. Двух котов почувствовал сразу, не увидел, а как говорится, почуял нутром, почуял и подумал, относя это именно к ним - «стойте, сам вас найду»… Поселившись на заимке, я буквально с первого дня стал общаться с хозяевами этих мест – большими, в холке до полутора метров, животными. Сначала страх все же испытывал, мало ли, вдруг что-то сломается, вдруг Чернава в своих заклинаниях буквы переставила… но нет, постепенно я научился заставлять их не подходить близко к берегу озера с противоположной стороны, так как Дарина, впервые увидев так близко, этих огромных монстров, пусть отделенных водной преградой, очень испугалась. Потом стал ощущать, будто меня кто-то позвал, вышел на мостки – сидит. Матерый такой «кошак», уставился глазищами на меня и словно сказать что-то хочет, или спросить. «Я теперь здесь живу» - сказал я ему тогда, после чего он, вероятно получив ответ, встал, нервно дернул своим хвостом, лишенным шерсти и напоминающим крысиный, и сиганул в заросли. Чем больше общался с ними, если это можно назвать общением, тем больше проникался к ним. Похожи на саблезубого тигра с тех картинок из атласов, про период последних ледниковых эпох, грязно-рыжая шерсть с темными полосами, уши с кисточками, в общем – кот мутант, и насколько я уже понял, с повадками, домашних питомцев из моего мира, один из которых остался сиротой в съемной квартире… хорошо хоть первый этаж, и форточка всегда открыта. Два зверя дожидались меня в зарослях местного ивняка, один из них, что постарше, терпеливо сносил игры с его хвостом, второго, молодого кота, который, увидев меня, припал на лапы и в два длинных и высоких прыжка оказался рядом, ткнулся головой мне в плечо, от чего я с трудом удержал равновесие и, вцепившись в шерсть на его сильной широкой груди, сказал: - Тихо, тихо, зверюга. Кот принял во внимание мое замечание, еще раз ткнулся, но аккуратно, и сел. Второй кот, топорща усы и порыкивая, демонстрируя свою «мясорубку» подходить не стал, ждал когда подойду я. - Ну привет, - положил я ему руку на холку, к слову находящуюся на уровне моих плеч, - ну что попробуем сегодня еще раз? Поняв о чем я, кот прогнул спину, в предвкушении охоты, хотя, некая нотка недоверия проскочила в его эмоциях. Прошлая и первая совместная охота получилась неудачной и гиена, после того как я промахнулся, выстрелив из арбалета, смогла уйти колючими зарослями в глубь болот, оставляя клоки шерсти на ветках покрытых длинными и острыми шипами. Коты не пошли за ней, а я-то тем более, за теми кустами я и сам мог легко стать добычей. - Она недалеко, я слышал, буду ждать здесь, гоните ее на меня. Коты, рыча и огрызаясь друг на друга, скрылись за кустарником на не топком участке, а я достал из подсумка на поясе болт с кованым трехгранным наконечником, взвел тетиву и приготовился к выстрелу, поправив перевязь. Выстрел успею сделать лишь один, а гиена опасный зверь – промахнусь, кинется, тут и мечу время, если успею… Вот такое я себе развлечение придумал – уничтожаю свой страх перед местной фауной и пытаюсь найти общий язык с болотными котами. Ждал недолго, было слышно как гиена, мерзко взвыла, почуяв опасность, стала искать безопасный путь к отступлению, бросив свою добычу. Треск веток в лесу, панический вой загоняемой жертвы, рычание двух моих помощников, звук все ближе… гиена выскочила к топкому участку, замерла и осмотревшись, побежала вдоль сухого места, как раз на меня… прицелился, веду, немного упреждения, выстрел… есть! Наконечник охотничьего болта, впившись в грудь, рассек сосуды, пробил легкие и, возможно, достал до сердца, потому что животное, пробежав буквально несколько шагов, рухнуло в высокую траву. Коты выскочили следом, тот, что старше, прыгнул и приземлился уже рядом с упавшей гиеной, его челюсти переломили шею жертвы, а молодой кот, «соблюдая субординацию», рыча, ходил кругами и, если мне не показалось, с одобрением смотрел на меня. - Ну вот, получилось, - сказал я, закинув арбалет за спину и достав нож. Теперь самое сложное, я у своего-то кота не решался что-то из миски взять, а тут мне предстояло отхватить кусок от добычи. Тем временем взрослый кот, придавив мощными лапами тушу еще шевелящейся в конвульсиях гиены, с треском рванул плоть. От этого звука у меня по спине пробежали мурашки, но показывать свой страх мало того глупо, но что-то подсказывает – опасно. Решительным шагом я двинулся вперед, крепко сжав рукоять ножа, соскочил с гати на сушу и приблизился к трофею. - Так, мне много не надо, пусти! - сказал, косясь на погружающиеся в плоть, огромные, с палец, клыки, - Подожди, говорю! Кот поднял голову и облизал усищи, немного наклонив голову на бок, ощущения опасности не было, только мозгами я понимал – безумие какое-то, но, назвался груздем, так тебе и надо! И да поможет мне Большая луна. Под пристальным взором «контролеров», я вспорол шкуру у задней лапы, помогая ножом, добрался до мяса и небрежно отхватил пару кусков. Завернул добычу тряпку и убрал в торбу, что висела за спиной. Потом отделил еще кусок и бросил его молодому коту. - Приятного аппетита, - сказал я, и прыгнув на гати пошел к лодке. Успел подсмотреть - молодой не притронулся к куску, что я ему бросил, а пластаясь по траве, подкрался и стал рвать тушу гиены с другого бока, косясь на старшего, и при этом, стараясь оторвать кусок побольше. Легкая лодка скользит по глади Чистого озера, я уже давно наловчившись, как те индейцы, погружая весло в воду то с одной стороны борта, то с другой уверенно плыву к заимке, успевая при этом рассматривать окрестные красоты в утренней тиши и осеннего леса на берегу. Дикие и не такие обжитые окраины княжества поражали красотой природы. Непуганое зверье и птицы, высокий лес по берегу, протоки и надоедливая осенняя мошкара – романтика блин! - Никити́н! – Дарина стояла на мостках, привстав на носки и чуть подавшись вперед, что подчеркивало ее фигуру. Она помахала рукой, дождалась, пока лодка ткнется в столбики мостков, поймав брошенную мной веревку, подтянула лодку ближе. - И давно ты здесь? – я шагнул на мостки и обнял свою амазонку. - Как ты уплыл, так и жду, одного больше не пущу к этим твоим котам! – ультимативно заявила она, - боюсь за тебя. - Я сам за себя знаешь, как боюсь, - подмигнул я ей, пропустив ее заявление, мимо ушей, - идем, коты помогли мне с охотой, загнали гиену, так что на обед мясо. - Славно! – оживилась она, а потом спросила, - не страшно тебе с ними? - Страшно здесь, - постучал пальцем себе по виску, - а так, не чувствую я угрозы от них. С молодой и красивой амазонкой время летит, скажу я вам, но в Трехречье нет пенсионной системы, супермаркетов и окладов «за жопочасы в офисе», как говорил мой приятель. Прежде чем пройти по протоке вверх, до ближайшего многодворца и купить необходимых припасов, нужно озаботится наличием ноготков, то есть местной валюты. Вот и собрались мы с Дариной проведать Вараса, да по пути Чернаву навестить. Увязал несколько арбалетов, что собирал из изготовленных ранее частей и материалов – вот и зарплата. Ранним утром осеннего дня отправились. Я на корме, наяриваю веслом, а Дарина, завернувшись в мой кафтан, сидит на носу лодки, и улыбаясь смотрит на меня, соблазняя ямочками на щеках. - Чего? – спросил я ее, проверив все ли у меня в порядке с одеждой. - Что-то вспомнила, как ты нагим лежал у тетушки… хилой, глаза вот такие со страху, что-то говоришь на своем непонятном языке, - звонко рассмеялась она. - Еще бы, вообще удивляюсь, как умом не тронулся от тех событий. Подожди, а кто это хилой? - Это ты тетушку благодари, настои ее стати тебе прибавили… - Это молот твоего батюшки стати прибавил! Помаши-ка им или на мехах постой! Отвары, - хмыкнул я. Так, уже наверное в тысячный раз вспоминая все обстоятельства моего появления в этом мире, мы добрались до берега, где в тени леса укрылся дом Чернавы. - Хм, лодки нет, - Дарина осмотрелась по сторонам. - Может, по протоке на юг или к Варасу уплыла? - Тогда к батюшке правь, - ответила Дарина, еще раз огляделась, подняла ворот кафтана и, ежась от прохладного тумана, что начал стелиться по озеру, поудобнее уселась. Спустя час были у дома Вараса, у мостков, кроме лодки Чернавы, стукаясь бортами стояли еще две. - Из городища, за заказом приплыли, - отметил я лежащие в лодке небольшие круглые щиты дружинников. - Похоже, - подала мне руку Дарина и я помог ей выбраться на мостки, потом перебросил вязанку с арбалетами и мы пошли по тропе к дому. - Все нормально? - спросил я, после того как вошел в дом Вараса и поклонился Большой луне. Чернава сидела у входа, держа в руках небольшой узелок, Варас разговаривал со старшиной дружинников, а семеро дюжих молодцов ютились на двух лавках у стены, скучали и разглядывали кто пол, кто потолок, а кто не без интереса пялился на Чернаву, отчего та испытывала неловкость, не зря она людей сторонится. Женщина красивая, вызывает интерес у мужиков, еще какой, татуировки только эти… они впрочем и отпугивают, хоть нанесены аккуратно и даже с некой претензией на местный «боди арт», но все в княжестве знают их значение. - От воеводы, заказ забрать, - Варас кивнул мне и показал рукой, проходите мол, - да вот, задержались, старшина новости рассказывает. - Да рассказал уже, - старшина поднялся и, приложив руку к груди, чуть поклонился, поздоровавшись со мной и Дариной, затем показал рукой на арбалеты, - смотрю еще что-то готово. - Да, эти готовы, еще на четыре не хватило тетивы, - ответил я, - в городище выберусь, доделаю. - Это потом, - отмахнулся Варас, - ну, раз Никити́н еще и арб… ара… да что б их! Заказ того, выполнен. - Хорошо, - старшина кивнул одному из дружинников, тот подошел и принял от меня новое оружие, - тогда мы обратно, дотемна успеть бы в городище, да хранит Большая луна твое ремесло, Варас. Все мы, четверо, проводили взглядом дружинников стоя у окна, дождались, пока они отплывут и направятся к протоке, после чего Варас прервал молчание: - С земель Желтого озера вести… - Надо полагать, плохие? – уточнил я и присел за стол. - А поди, разбери их, - вздохнул Варас, - через пустыню люди пришли в те земли, крепость ставят на холме у торгового каменка. - Подожди, Чернава мне рассказывала, что через те пустыни не пройти, мертвые земли. - Так и было, до сей поры, - тихо сказала Чернава, - ладно поплыву и я, надо к Ласу на заимку, сын его приплывал, занемог из деток кто-то, с жаром мается. - В ночь не возвращайся, - сказал ей Варас, - там заночуй. - Так и сделаю. - Рассказывай, что там за новости, - попросил я Вараса, когда мы попрощались с Чернавой. - Ну, новости значит такие, Никити́н… Глава третья. *** Земли Желтого озера. Внутри дома наместника на территории строящейся крепости было просторно и светло, пахло лаком и свежеструганным деревом. Корен покорно ждал в полукруглом зале, куда его провели иноземные воины, и из которого была только одна дверь - в покои наместника. Оценивающе рассматривал иноземцев, вырывая из памяти заплывшей годами праздности и роскоши, скудные воспоминания о средневековье, точнее о фильмах, картинки из которых выплывали из закоулков сознания. Очень уж похожи были эти иноземцы на средневековых рыцарей, в остальном люди как люди, только вот эти их глаза, с белыми зрачками в центре абсолютно черных глазных яблок… Ждать пришлось долго, скучая Корен сначала разглядывал идеально отциклеванные и покрытые лаком доски пола, потом изучал два то ли вымпела, то ли флага на стене, рядом с которыми неподвижно уже час, стоят два иноземных воина, в блестящих металлом доспехах, вооруженные короткими двухсторонними боевыми топорами. Мужики суровые, смотрят прямо перед собой, не шевелясь, стоят уж битый час. Порядком отсидев филейную часть, Корен встал и начал прохаживаться вдоль стены, сопровождаемый взглядами двух воинов. Но вот дверь в покои распахнулась, из нее вышли трое, в богатых одеждах, похоже, шелковых, пренебрежительно окинули взглядом Корена и, переговариваясь пошли дальше. - Ты Корен? – в дверях, словно монумент возник немолодой мужчина, коротко стриженные седые волосы, выделяющиеся скулы, высокий лоб и те же жуткие глаза – черные с белым зрачком. Мужчина был высок и статен, отлично развит физически, возможно, он был моложе Корена на несколько лет, но оказавшийся не у дел Хранитель по сравнению с наместником просто обрюзглый мешок, - я наместник Стак. - Очень приятно, - Корен был готов пасть ниц, переступив через свою гордость и прошлое положение, - да, это я, у меня к вам очень важный разговор. - Ты так считаешь? - Я надеюсь, нет, я хочу быть полезным, той могучей силе, которую вы представляете. - Хм, ну входи, - наместник Стак отступил вглубь покоев. Внутреннее убранство поразило Корена своей простотой - дальний угол отделяли две ширмы, в середине просторной комнаты был большой стол, с дюжиной стульев по периметру, одна из стен увешана оружием и доспехами, на противоположной стене что-то было скрыто атласными шторами от высокого потолка до пола. По обе стороны двери стояли двое охранников в кольчугах и с короткими мечами на перевязи. Наместник сел на один из стульев около стола, оставив Корена стоять меж двух охранников и еще раз пристально осмотрев его сказал: - Говори. - Наместник Стак, я так понимаю, что вы и ваше воинство пришло в наши земли с целью… эм… - Колонизации, - безучастно кивнул наместник. Корен знал истинное значение этого слова, но в Трехречье оно было неизвестным. - Простите, наместник, но я не могу понять этого слова… - низко поклонился Корен. - С этих земель императорская армия начнет освоение этих диких территорий и присоединит их к империи. - Империи? – неподдельно удивился Корен. - Да-а, - протянул наместник, - даже с виду образованные и обладающие определенным авторитетом, местные люди, скудны знаниями… - Это не совсем так, наместник, некоторое время назад землями княжества управляли Хранители, по мере сил мы… - Мы? - Простите, забыл сказать, что я один из представителей ордена Хранителей Трехречья… - То есть не торговец? – наместник посмотрел на Корена, заставив того поежиться от прямого взгляда. - Пришлось покинуть княжество и стать торговцем. Путем обмана и предательства, власть в княжестве перешла к самозванцу, призвавшего себе в помощь… - Колдуна? – перебив Корена, с иронией спросил наместник, - я уже кое-что знаю о событиях прошлого года, и о вашем варварском княжестве. - Ему помогал человек из другого мира! – отважился зайти с козыря Корен, - еще будучи Хранителем, я пытался отыскать чужака, собирал показания людей, свидетельства… - Из какого другого мира? Из-за темных болот? - Вообще из другого! - Ты так уверен в этом, торговец? Что-то я не пойму цели нашего разговора. - Я могу помочь его найти, он обладает знаниями, вот! – Корен выставил на стол пару стреляных гильз, сделал он это опрометчиво резко, вследствие чего был отброшен за шиворот одним из охранников к двери. Медленно поднявшись со стула, наместник взял со стола одну из гильз, с минуту повертел ее в руках и спросил: - И что это? - Это оружие чужака, вернее, часть его оружия, которое несет смерть на сотни шагов, а ваши доспехи для него не преграда. - Что еще ты можешь рассказать о чужаке? – наместник жестом приказал Корену сесть на стул. - Очень многое! Но судебные свитки, в которых есть свидетельства, остались в городище, в архивах ордена. - Расскажи все что знаешь… *** Возвращаясь от Вараса, мы с Дариной оба молчали, каждый о своем. Я сосредоточенно греб, оглядывая берег и присматриваясь к протокам, а Дарина, наклонившись к воде, чертила наконечником стрелы водную гладь. - Скажи Никити́н, - наконец прервала она молчание, - из-за этих вестей с востока нам снова придется расстаться? - С чего ты взяла? - Как же, если чужеземцы придут в княжество, то будет война, прискачет всадник с приказом воеводы и ты уедешь, - не отвлекаясь от воды, сказала она. - И такое может быть… Хотя, не думаю что война случится скоро, князь разместил на восточном тракте гарнизон, дружина там с новым оружием, да и рода в тех местах хорошо охраняют свои территории. Что касается земель по берегу Желтого озера, то рано или поздно подобное случилось бы. - Что именно? - Нашелся бы хозяин. Вот он и появился – войско чужеземцев, хорошо, что Большая луна отвела от кровопролития, просто пришел некто и назвал себя наместником. Ладно, поживем – увидим. Еще не знал я тогда, насколько сильно все скоро изменится, и насколько сильно изменюсь я… О скором приходе зимы раньше всех узнают жители берега Чистого озера. В затонах, ближе к болотам, по утрам уже блестит тонкая корка льда, а на пожухлой траве у берега искрится иней, встречая яркое, но уже не греющее солнце. После разговора с Чернавой об ее сне, прошло несколько недель, я продолжал жить размеренной жизнью на своей заимке, изготавливая арбалеты и болты к ним, раз в неделю отвозил несколько штук к Варасу. Вот и сегодня, пообедав, решил отвезти следующую партию, оставив Дарину на хозяйстве – она уже второй день квасит овощи и коптит мясо – делаем запасы на зиму, а на днях сплавали вверх по протоке к ближайшему каменку и накупили всякого впрок. Ведь большинство проток вот-вот скует лед, дороги опустеют и княжество уйдет на зимовку. Узкая не более трех метров полоска воды вдоль берега еще позволяет передвигаться по озеру, протоки несут теплую воду, что не позволяет схватиться льду. Но в тех местах, где расстояние меж устьями проток по берегу значительно и небольшая глубина, ледок все же появился. Я переложил на нос лодки две корзины с болтами и вязанку арбалетов, так вроде получше ломается еще некрепкий лед и несильно тормозится лодка. Человека, в траве у берега, я заметил когда до дома Вараса оставалось не более часа пути, поднял весло и поправив перевязь осмотрелся – никого, только это тело. Лодка по инерции еще немного проплыла, потом толкаемая слабым течением из протоки тихо стукнулась левым бортом о кромку льда и слабо раскачиваясь, остановилась. - Эй! – громко сказал я, продолжая внимательно осматривать сбросивший листву кустарник на берегу, - ты живой? В ответ человек чуть шевельнулся, промычав что-то нечленораздельное, одной рукой он держался за ветку кустарника у самого корня, он попытался подтянуться и выбраться из воды… Ветка хрустнула, человек застонал, погрузился в воду по шею и безвольно сник. - Вот же бл… - выдал я матерную тираду За несколько взмахов весла я приблизился, и ухватив его за ремни кожаного доспеха, затащил раненого дружинника в лодку. Слипшиеся от запекшейся крови волосы, прилипли к глубокому рассечению на лбу, на груди в двух местах пробит доспех, мужик здоровый, еле вытянул его и чуть было не перевернул лодку. - Эй, - похлопал я его по щекам, - очнись, что случилось? - Я не спал… я слышал… - Что слышал? Кого? - Я не видел, их никто не видел… Дружинник явно бредил, его веки подрагивали, он тяжело дышал и с каждым вздохом из пробитого доспеха надувались бурые, кровавые пузыри, еще один вздох, последний, у дружинника остекленели открытые глаза, и его лицо замерло, как посмертная маска. - Что за хрень! – Я выпрямился, ухватился за весло и стал быстро грести. Сделав несколько гребков, заставив лодку быстро скользить по воде, я присел на колено и закрыл глаза покойнику. Что он не видел, что он слышал, это я так и не понял. Похоже, что это из дружины объездчиков, что патрулируют перекрестки торговых трактов. Ладно, доберусь до Вараса отправим Даука, что в подмастерьях у кузнеца, протокой вверх, до ближайшего каменка. Вероятно, если бы кто-то засекал время, то мне бы заочно присудили чемпионский титул по гребле. Проплывая мимо дома Чернавы, обратил внимание, что лодки у мостков нет, да и дым из трубы не идет, должно быть еще на заимке, внука Ласа от хвори лечит. Через полчаса, когда я уже видел черепичную крышу каменного дома Вараса, из кустов на берегу как черт из табакерки выскочил Даук… - Никити́н! – почему-то понизив голос, прошипел он, - не надо! Не плыви! - Даук? – я погрузил весло в воду, уперев его в илистое дно. - Там… там… - крепкого сложения парень был перепуган не на шутку. - Да что ж такое сегодня! Что случилось? - Всадники… в железных доспехах, они убили Вараса! - Что? – у меня внутри все замерло, комок подступил к горлу, и засвербело в носу. - Они еще на заре приехали, - Даук подтягивал брошенную мной веревку, - с ними был Хранитель! - Что ты несешь! Какой хранитель? - Я не знаю, Никити́н, десять всадников и с ними хранитель, я же насмотрелся на них в городище, это точно один из них! - Что за всадники? - спросил я, развязывая веревку, которой были стянуты арбалеты. - Они в железных доспехах, даже на их лошадях доспехи! Один снял шлем, когда разговаривал с Варасом… его глаза, он как сама смерть! - Успокойся, - я влепил затрещину Дауку, - перестань трястись и по порядку все! - Утром, - Даук сел на берегу, обнял колени и раскачиваясь начал говорить, - я проснулся и пошел в сарай, ну угля наносить в кузню, мастер Варас отругал меня, что гребу все подряд, и наказал отбирать крупные куски, ну я снова в сарай, куски значит выбираю, слышу, к воротам подъехал кто-то, Варас с ними разговаривал о чем-то, а потом крик, Варас за меч… - Ну! - Тот что шлем снял, хватил своим длинным мечом так, что Варас еле сдюжил, испугался я, Никити́н, не будет мне прощения… - Дальше! – схватил я Даука за ворот. - Варас упал, а тот его пикой, в живот… И хранитель этот сразу к Варасу, стал трясти его, что-то спрашивать, я не слышал что. А Варас как вцепится хранителю в горло руками и давай сжимать… ну и… тот, без шлема с коня-то соскочил и рубанул. Потом они все спешились, в дом пошли, искали что-то, а я ползком к забору, потом в лес. - Они еще там? – спросил я сунув «пучок» болтов за пазуху кафтана. - Я не знаю. - Слушай меня и перестань уже трястись! В ответ Даук быстро закивал. - Ты сейчас пойдешь, так же как уходил и посмотришь, что происходит на заимке Вараса, понял? - Понял, - продолжал кивать тот. - Все внимательно посмотришь, сколько их, что делают и возвращайся. - Да, понял. - Все, иди, живо! Пока отсутствовал Даук, я взвел тетивы девяти арбалетов, уложил болты в желоба и аккуратно разложил оружие вдоль борта, внутри меня все клокотало от злости, но я присев на дно лодки, достал трубку, закурил и попытался успокоиться, и переварить тот поток информации и событий, что вылили на меня с утра. Похоже, тот сон Чернавы, как говорится, был в руку… Успел выкурить трубку, но Даук так и не вернулся, я подождал еще немного, оттолкнулся веслом от берега и медленно начал грести, стараясь не шуметь… Глава четвертая. Я немало удивился, увидев на мостках облаченного в блестящие доспехи самого настоящего рыцаря. Его фигура возвышалась над водой. Наручи и шлем, напоминающий ведерко для льда, были из металла более темного цвета, чем остальной доспех. Рыцарь стоял неподвижно, уперев длинное деревянное топорище в доски мостков и глядя в сторону болот. Я повернулся в направлении его интереса, и увидел, что меж закованных тонким льдом болотных кочек и сухого камыша возятся три щенка гиены. Должно быть и «мамаша» где-то рядом… Оценил расстояние от полыньи, до небольшого островка с одиноким деревцом, за которым поверхность озера была покрыта тонкой коркой льда до самой границы болот. Можно не волноваться, не сунется гиена на лед. Расстояние до мостков метров пятнадцать, дом и двор Вараса не видно, мешает кустарник и высокая сухая трава вдоль берега. Боясь быть замеченным раньше времени, я медленно опустил весло в воду, нащупал дно и придавил борт лодки к берегу, в ушах начало шуметь, во рту пересохло, чувство опасности паническим жаром металось по всему телу. Взгляд проскользнул по уже окоченевшему, дружиннику, зацепившись за боевой нож на его поясе – то, что нужно. Погрузив широкий клинок в глинистую землю у берега, я привязал к его рукояти веревку и осторожно переполз в траву, поправив топорик за поясом на спине и придерживая ножны. Сел на колени и, медленно выпрямившись, посмотрел поверх травы… Ворота были закрыты, рядом с ними, внутри двора стоял еще один такой же воин в доспехах, еще двое были у дверей дома, но у тех шлемы попроще, какие-то кожаные, скрывающие половину лица, кольчуга по колени и кирасы из металла темного цвета. Из оружия у них были короткие мечи, а за спиной колчаны с луками и стрелами. К жердям загородки птичника привязаны поводья пяти лошадей, головы и грудь которых были защищены пластинчатой броней. Лошадей пять, вижу четверых людей… Даук говорил, что их десять, еще этот хранитель… уехали? И где он сам провалился? Ответ не заставил себя ждать – из дома вышел рослый детина, тоже в доспехах, со шлемом подмышкой, держащий в руках подорожный лоскут. Он еще несколько секунд повертел в руках местный заменитель карты и поднял глаза на того, что стоял на мостках… - Твою мать! – аж присел я. Глаза его действительно, мягко говоря, были странными, метров с двадцати казалось, что их вообще нет, лишь черные дыры. И что это за «тевтонские» мутанты? - Поедем вверх по протоке, - крикнул детина, с каким-то странным акцентом в голосе, - надо торопиться, а то опять какой патруль дикарей проезжать будет. Тот, что стоял на мостках, молча кивнул, развернулся и пошел к лошадям. - А вот хрен вы угадали, - прошептал я и быстро пополз к лодке. Выдернув импровизированный кнехт из берега, бросил его на дно лодки, с силой оттолкнулся, сделал два мощных гребка веслом, откинул его и, встав на колено, схватил арбалет. Лодка медленно плыла к мосткам, а я выцелил первого лучника идущего к лошадям и выстрелил… Не глядя на результат, отбросил арбалет и схватил следующий… Меня уже заметили, а мой выстрел, оказался «в молоко». - Стреляйте в дикаря! – крикнул детина и надев шлем потянул из ножен длинный меч. Получив тяжелый болт, в грудь, который без труда пробил кирасу, один из лучников повалился на землю, это явно озадачило «тевтонцев», за счет чего я выиграл еще несколько секунд времени, схватил следующий арбалет, выстрел, второй лучник упал, а тот, что с топором уже спешил обратно к мосткам. Выстрелил в него, болт, чиркнув по касательной о кирасу, отлетел. - Андо, убей же его! – крикнул детина и тоже побежал к мосткам, хотя, бегом это назвать сложно, очень быстрый и неуклюжий шаг, тяжелы видать доспехи. - Эй… Эй! Я здесь, - вдруг, со стороны леса начал кричать запропастившийся Даук, отвлекая убийц Вараса от меня. Мысленно поблагодарив недотепу Даука, подарившего мне еще несколько ценных секунд я почти в упор выстрелил в того, что уже ступил на мостки. Гулко стукнув по броне и легко пробив ее, болт ушел в плоть на две трети, в районе селезенки, а «тевтонец» замер, сделал еще несколько шагов и рухнул в воду. Детина же, доковыляв до лошади, сдернул закрепленное на седле короткое копье и весьма ловко и сильно метнул его в подпрыгивающего Даука. Копье пробило тело подмастерья насквозь… Лодка ткнулась в мостки, я заскочил на них с диким ревом и, обнажив меч, побежал на того, что был у ворот. С разбегу рухнув на колени, я подкатился под пролетающий над моей головой двухсторонний боевой топор, ощутив лицом поток воздуха, разгоняемый двумя широкими лезвиями, вскочил на ноги и мощным лоу киком зарядил под колени противнику, при этом сильно отбив о края наколенника голень. «Тевтонец» грохнулся, но топора из рук не выпустил, сразу опасно махнув им в мою сторону. В глаза бросилась яркая деталь одежды под латной юбкой, куда я с излишней силой вонзил острие меча… противник заорав ухватился перчатками за меч. Я дернул меч на себя – черта с два! Вцепился как клещ и орет, а детина, уже в двух шагах и занес для удара свой длинный меч. Отпустив рукоять, я кувыркнулся через заколотого «тевтонца» и что есть духу понесся к лодке, запрыгнув в которую развернулся уже с арбалетом в руках, ожидая противника. Этим своим «101-м приемом каратэ», я похоже, слегка обескуражил детину, который не дойдя до мостков три метра, остановился и раздраженно рявкнул: - Дерись как мужчина, дикарь! - Да пошел ты! – ответил я и, целясь детине в живот, спустил тетиву, после чего оттолкнулся от мостков, быстро догреб до берега и побежал к своему мечу, теперь достать его не составило труда, «тевтонец» уже отходил к праотцам, или кто там у этих уродов… - Ты трус! – шипя выдавил из себя детина. - Да ладно, - окинув взглядом всех «выбывших из гонки» ответил я, - а вы, суки, чего же, благородные рыцари значит? Детина снял шлем и швырнул им в меня, его лицо было перекошено гримасой боли, я наконец смог его разглядеть и весьма не толерантно заметил: - Ну ты и урод! В следующую секунду детина сделал опасный выпад, нанеся удар из нижней полусферы слева и припал на колено, я отскочил и тут же, что есть силы, ударил ему по наручам, почувствовав через рукоять как клинок разрубил металл и плоть под ним. Детина взвыл диким зверем, рухнув на колени и схватившись за культю, а я прямым ударом ноги свалил его на землю, присел рядом и провернул торчащий из кирасы болт. - Зачем вы здесь? Откуда вы? - А-а-а-а! Будь ты проклят, дикарь! – проревел детина и попытался перекатиться, но я с размаху опустил кулак на его нос. Детина плевался кровью, ревел, пытался сопротивляться, но с каждой секундой слабел и бледнел. - Куда поехали остальные? – схватил я его за длинные рыжие волосы и встряхнул хорошенько. - Будь проклят… - только и ответил тот, прежде чем его глаза замерли негативом белков и зрачков. - Что, отмазался, урод? - плюнул я ему на доспех. Да уж, трехгранные наконечники арбалетных болтов отлично пускают кровь, что дикому зверю, что человеку. Я поднял тяжелый двуручный меч детины, перевернул того на живот и хватил им по шее. То же самое, сделал и с остальными непрошенными гостями и убийцами Вараса. Потом стоял некоторое время посреди двора, тяжело дыша и прислушиваясь к себе и к тому, что происходит вокруг. Что касается меня, так злоба и ярость все еще клокотали внутри, но шум в ушах успокоился, ощущения опасности уже не было. А вокруг, что лес, что озеро, были спокойны как всегда, только лишь поднялся холодный ветерок и погнал рябь по полынье, а верхушки деревьев в лесу плавно раскачивались, шелестя остатками сухой листвы. - Что ж это за уроды такие? – сказал я вслух и не узнал свой голос, словно песка полный рот, жутко захотелось пить. Покосившись на лошадей в броне, будто они тоже представляют угрозу, прошел в дом и выпил почти полный кувшин сока белого дерева. После чего с большим трудом затащил тело Вараса в сарай с углем и дровами, туда же поместил и тело дружинника и Даука, простодушного доброго парня из посада вокруг городища, которого мы с Тарином когда-то выкупили с каторги… Да он не был воином, сначала в подмастерьях у отца, затем учеником у Вараса… но умер он в бою, пусть и без оружия в руках. Несколько минут я молча сидел рядом с телом Вараса, держа его за огромную, мозолистую и теперь холодную ладонь, в голове роились мысли… как сказать Дарине про отца? Где Чернава? Что вообще происходит и что теперь делать, и куда делись остальные уроды, с этим непонятным хранителем. С усердием работал веслом, греб в сторону своей заимки, при этом, то и дело оглядываясь на черный дым поднимающийся к небу с низкими, уже зимними облаками. Тела обезглавленных уродов я скинул в озеро на корм рыбам, а четыре головы, с неправильными глазами, нанизал на колья забора у ворот, если вдруг вернутся их друзья, пусть знают – их здесь не ждут и каждый из них теперь в моем личном черном списке. Проплывая мимо дома Чернавы, я в очередной раз пожалел, что не знаю письменности этого мира, хоть записку бы местной клинописью оставил… Дарина пыталась мне как-то объяснить азы, но что-то не пошла впрок наука, а сейчас так вообще мозги набекрень и колотит так, что нет-нет, да клацну зубами на вздохе. Смерть Вараса стала для меня большим потрясением, как будто от меня самого кусок оторвали… прикрою глаза, стоит улыбается, бороду ручищей своей скребет… - Ты так быст… - хотела спросить Дарина, оторвавшись от шитья. - Собирайся, и для похода и для боя, - бухая сапогами я прошел через большую комнату, попутно схватив стул, поставил его в угол, и добрался до тайника в потолке. - Ты в крови! – подскочила Дарина ко мне, - ты ранен? - Это не моя кровь, - я скинул на пол увесистый сверток, опустился на стул, приобнял Дарину за талию и усадил на колени, - милая, крепись… твой отец… - Что с ним? – вздрогнула она, сморгнула моментально навернувшуюся слезу и закрыла рот ладонью, тихо всхлипнув. - Его убили… чужеземцы какие-то, я не знаю, кто это был, но свое они получили. Дарина ткнулась лицом мне в шею, ее плечи подрагивали, она тихо плакала, а я крепко обнял ее, желая защищать от еще неизвестной мне угрозы, в одночасье рухнуло будущее, которое события сегодняшнего дня перечеркнули раз и навсегда, я это чувствовал. С полчаса мы сидели так, и я тихо, вполголоса, рассказал ей все, с того самого момента, как наткнулся на тело дружинника у протоки. - У нас, возможно, очень мало времени, - погладил я Дарину по волосам, - надо собираться. - Что надо делать? – подняла она голову и посмотрела мне в глаза. - Собирайся, и для похода и для боя. - Хорошо, - ответила Дарина и принялась быстро ходить по комнате, кидая на нашу большую кровать то, что считала необходимым, в этом ей мои советы не нужны, нечему учить амазонку. Через полчаса мы забрались в лодку, бросив на дно баулы, оружие и снаряжение. - А это что? – Дарина кивнула на части доспехов чужеземцев и тряпичный сверток с одной стороны пропитавшийся кровью. - Доказательства. - Я посмотрю? – Дарина села на нос лодки, положив на колени свой колчан с охотничьим луком и стрелами, из которого отлично умела стрелять. - Это голова одного из убийц Вараса. После моих слов Дарина решительно тряхнула свертком, и на дно лодки выпала голова с рыжей копной волос, с распахнутыми черными глазами и с белыми точками вместо зрачков. - Ой… - только и сказала она, увидев эти глаза, - Демоны? - Не думаю… просто люди издалека, очень издалека, и очень плохие люди. - А это что, железная броня? – замотав снова голову в тряпку, Дарина подняла наручи. - Не железная, сплав какой-то, мягкий к слову и тяжелый. - Спл… с-п-л-а-в? – с трудом Дарина выговорила незнакомое слово. - Да, металлическая, в общем, броня. Меч тоже, очень тяжелый, - Кивнул я на двуручный меч детины, что достался мне трофеем. - Куда мы теперь? – Дарина выпрямила спину, и осмотрелась кругом, задержав пустой взгляд на озере позади меня. - Поплывем протокой на заимку к Ласу, надо найти Чернаву и предупредить князя о чужеземцах. - Хорошо, - кивнула моя амазонка, - аккуратно приставила к борту колчан, достала лук, пару стрел и, развернувшись, сделала вид, что смотрит вперед, а сама тихо оплакивала отца, роняя слезы в медленные, почти неподвижные воды протоки. Глава пятая. По дороге к Городищу До заимки Ласа добрались к вечеру, ничего подозрительного я не обнаружил. Скот в загоне, детвора во дворе, женщины обступив высокую ступу, толкут местный аналог кукурузы в муку. Лодки Чернавы у длинных мостков вдоль протоки не было. - Никити́н, Дарина! – выбежала из-за бани дочка Ласа, пышная девица лет пятнадцати, - как давно вы к нам не приплывали! - Здравствуй Лидна, - с большим трудом улыбнулась Дарина и бросила ей веревку. - Вот батюшка обрадуется! - Как твой брат, Чернава помогла? – спросил я, сойдя на мостки. - Да он, глупый, желтых ягод наелся, Чернава напоила его отваром да уплыла. - Куда? - Не знаю, - пожала плечами девчушка, - домой, наверное. - Ну веди, к батюшке… За столом в просторной горнице сидели я, Дарина и Лас. Я уже рассказал все, что случилось, а так же то, что Чернавы дома нет. На щеках Ласа играли желваки, отчего и без того его широкое лицо, обрамленное густой бородой, словно жило своей жизнью. - Чудно… Вниз по протоке она поплыла, домой стало быть, - пожал плечами Лас. - Нет ее дома, - помотал я головой. - Чудно… Ну что ж, пойдем, покажешь. Забравшись в лодку Лас перебрал все трофеи, отшатнувшись, бранно выругался, увидев глаза чужеземца и выйдя на мостки сказал: - Надо князя предупредить. - А ты сам, не слышал, не видел ничего чудного? Ведь тут недалеко перекресток трактов… - Нет, Никити́н, ничего, патруль дружинников третьего дня заезжал, набрали фляги воды, да мяса вяленного купили, ничего не рассказывали такого и об опасности не предупреждали… - Тогда поплыву, чувствую неспроста это все, да уж больно спокойно они себя вели, загубив Вараса. - Пусть примет его Большая луна да предки рода его, - кивнул Лас и прикрыв глаза несколько секунд безмолвно шевелил губами. - «Поплыву?» - нахмурившись, уточнила Дарина, когда Лас закончил какую-то свою молитву. - Осталась бы ты здесь, пока я в городище сплаваю, - приобнял я Дарину за талию. - Чего это! – оттолкнула она меня плечом и впилась возмущенным взглядом. - Не знаю, мало ли чего в пути, - пожал я плечами. - То-то и оно! С тобой поплыву! Спорить не стал – бесполезно, и отчего-то в памяти всплыло слово «подкаблучник»… Род у Ласа большой, для простого крестьянина, по местным-то меркам Трехречья. Несколько семей, ватага ребятишек, гомоня, носится по заимке, женщины все по хозяйству да мужики при деле. Я видел как Лас, после того как мы с Дариной отправились протокой к городищу, озабоченный новостями, что-то объясняет трем рослым парням, сыну и двум племянникам, все при оружии – наверняка на ночь отправит караулить заимку. Засветло в городище не успевали, поэтому решили заночевать прямо в лодке у нескольких мостков притулившегося в излучине широкой протоки многодворца. Люди уже спали, только в паре вросших в землю домишек, был виден тусклый свет лампад, да со стороны постоялого двора, что недалеко от мостков, доносился шум пьяной компании. У мостков несколько лодок, в одной из них, похоже, кто-то тоже ночует, укрывшись теплым кафтаном. Прижавшись и уткнувшись лицом мне в шею, Дарина постоянно тяжело вздыхала, я чувствовал как она, моргая, щекочет мне щеку своими длинными, намокшими от слез, ресницами – не спит. Почувствовал… то самое, ощущение опасности и тут же открыл глаза. Большая луна то и дело скрывалась за большими тяжелыми тучами, медленно плывущими на юг, тихо, еле слышно журчит протока, ночная хищная птица несколько раз громко вскрикнула в стороне рощи, что начиналась на окраине многодворца. Дарина так и уснула, прижавшись ко мне, лишь носик торчит из-под ворота кафтана. Я нащупал у борта ножны меча и, медленно, стараясь не разбудить Дарину, сел в лодке. Не менее двух сотен силуэтов всадников, и пару фургонов разглядел отлично, метров пятьдесят до них, едут по тракту, приближаются к мосту через протоку. Головы и грудь лошадей в броне, доспехи всадников я уже не мог не узнать. Едут, будто и не ночь вовсе… *** Принцесса Скади, единственная дочь императрицы. С самого детства Скади воспитывалась как будущая владычица Империи Каменных Башен. Пусть отец-император рано оставил свое дитя, сгинув в темных и полных тайн предков подземельях Потерянного города, кроме императрицы-матери ее воспитывал добрый десяток всевозможных леди-наставниц, нянек, прачек и даже садовник, посвящавший ее в тайны цветов и растений. Тяжелый недуг приковал мать к постели, когда Скади исполнилось шестнадцать. Императрица еще до болезни снаряжала несколько экспедиций в разные стороны от границ империи, в том числе и морских. Прошли годы, но не вернулись корабли, затерялись в пустыне, болотах и высоких горах несколько тысяч воинов экспедиционных полков. И лишь весной, от единственного оставшегося экспедиционного полка, пришли добрые вести с востока. На расстоянии в несколько месяцев пути через пустыню, есть некое княжество, населенное дикими людьми, пусть и организованное в странные Рода и возглавляемое новым молодым князем. Получив эту весть, императрица вскоре скончалась, но перед этим, предсмертной волей наказала своей дочери приложить все усилия, чтобы расширить владения империи… - Ты должна использовать все свое обаяние, красоту и ум, чтобы князь дикарей отдал свое княжество в твои руки, - императрица тяжело дышала, распухшая шея сжимала горло, что не давало говорить и дышать, не прилагая усилий. - А если он не захочет, - Скади сидела на кровати рядом с матерью и держала ее за руку. В изголовье стоял высокий Тихней, верховный министр и глава собрания ученых, а также, по совместительству постельничий матери-императрицы… вот уже несколько лет как. Он со страдальческим лицом смотрел на измученную болезнью женщину и кивал на каждую ее фразу, при этом то и дело, искренне переживая, смахивал слезы. - Лучше чтобы захотел, наши воины самые сильные и бесстрашные, но зачем проливать кровь и настраивать против себя этих дикарей, приложи все свои знания, ум, и… - императрица зашлась кровавым кашлем, отстранив от себя дочь, кое-как выдавив, - не смотри! Но Скади не могла не смотреть на мать, которая была еще так молода, которая еще не всему ее научила, тоска и горе разрывали сердце девушки. Но она подчинилась, и пока мать не избавилась от кашля разрывающего ее изнутри, Скади стояла, отвернувшись от изголовья кровати. - Вот, - императрица достала из прикроватной тумбы украшенной искусной резьбой, с золотым покрытием и цепочкой драгоценных камней по углам, свиток, опечатанный императорской печатью, а так же шкатулку из кости монстра подземелий, - здесь моя предсмертная воля и императорская печать. - Матушка, - Скади кинулась к матери. - Будь достойна памяти своих предков! Зачитай это завтра на совете, и прими печать власти… Вспоминая последние минуты жизни матери, Скади сидела в большом фургоне, который тянули четыре пары лошадей, в сопровождении отряда всадников, численностью в двести пик. Вокруг ночь, чужие земли, в которые пришлось добираться почти два месяца и пересекать пустыню. На сиденье напротив, больше походившим на диван, старая леди-наставница, скучая листала толстую книгу и вздыхала, а Скади, отодвинув шторку застекленного окна с резной золоченой рамой, смотрела на пересекающие дорогу протоки. Рощи, луга и огромные территории заболоченных мест проплывали перед ее взором. Скади нравилось, что она видит, несмотря на то, что передвигался фургон исключительно ночью, боги наградили народ империи даром – видеть ночью лучше чем днем. Правда, есть у этого дара и обратная сторона, приходится вести образ жизни преимущественно ночной, так как яркое солнце сильно слепит, да и длительно нахождение на солнце вызывает болезни кожи, почти неизлечимые. - Скучный роман, - леди-наставница, вздохнув, отложила книгу, - а за окном что? - Прежде чем стемнело, было очень много лесов в этих землях, - ответила Скади, - иногда я жалею, что мать-императрица оградила меня от приема Снадобья сумерек. - Только мужчины-воины делают это. - А матушка? - Она тоже была воительницей, пока не встретила императора… - Да, я ты мне уже много раз это рассказывала, - вздохнула Скади. - Наместник Стак предупреждал, что здесь может быть опасно. - Разве есть чему опасаться с таким сопровождением? Да и воевода князя обещал выслать людей и встретить у крепости. - У форта. - Что? - Они называют это фортом… Наместник Стак говорил, что это очень укрепленное в военном плане сооружение, и что странно, у этих дикарей, там самые современные и обученные воины, вооруженные оружием, о котором, кстати, поручено узнать нашим шпионам, из местных наемников. - Я не собираюсь с ними воевать, а князь, как мне рассказывали, не такой уж и дикарь. - Мы все заложники обстоятельств… так что не стоит исключать войны. И не забывай, все же это дикие земли, и здесь живут дикари. *** - Что случилось? – тихо спросила Дарина, взяв меня за руку. - «Тевтонцы»… их очень много, - прошептал я, глядя, как вся колонна проезжает мост, вот пара всадников, отъехали в сторону, наблюдают за многодворцем. - Кто? - Иноземцы говорю… Сотни две, едут на юг. - Война? - Не знаю, но поехали по дороге, что ведет к форту, - ответил я и внимательно смотрел на тех двоих у моста. Один из «тевтонцев» повернул голову в нашу сторону, а я явно чувствовал его взгляд на себе. Решил лечь в лодку, чтобы не привлекать внимания, но непонятно, они что, тоже видят ночью? Вопрос… Появилось идиотское желание поднять руку и показать им средний палец, но передумал и решил не экспериментировать и не проверять свои догадки. Наверняка еще представится возможность. Посмотрев еще раз в след удаляющейся в ночи кавалькаде, я снова лег, обнял Дарину и закрыл глаза. Нужно выспаться, завтра долгий путь. Мы скромно завтракали рано утром на постоялом дворе, в компании странного соседа, того, что ночевал в лодке у мостков напротив. С виду наемник, но возрастом староват для этой профессии. Длинные редкие волосы, собранные на затылке в «худую» седую косу, высокий лоб и глубоко посаженные глаза, аккуратные борода и усы. Пара серьезных, давних шрамов на лице выглядели ужасно, наверное оттого, что лекарь либо спешил, либо руки не из того места, уж очень небрежно были наложены швы. Потертый стеганый кафтан перехвачен поясом с коротким мечом хартской ковки в ножнах, да топорик за спиной. Еще я обратил внимание на шест, что незнакомец приставил к стене – сантиметра четыре в диаметре, дерево почернело от времени, а по всей длине, шест был окован плоскими железными кольцами, с расстоянием сантиметров в пятнадцать. Кроме нас троих в харчевне никого… как ни старался я незаметно разглядеть соседа, но все же пару раз встретился с ним взглядом, и бросил это неприличное занятие, еще подумает чего. Дарина завтракала без аппетита, ковыряла ложкой уже остывшую похлебку, да то и дело вздыхала. - Поешь, - уговаривал я ее, но та лишь кивала, опять вздыхала и продолжала гонять ложкой чечевицу. - Не хочу, Никити́н. - Надо, надо поесть, амазонка моя, вдруг, придется меня подменить на весле, или стрелять… - Хорошо, - Дарина глубоко вздохнула, и принялась есть. Глава шестая - По своей ли воле ты с этим мужчиной? – я даже не заметил, как старик-наемник оказался рядом с нашим столом. Дарина лишь кивнула, взяла меня за руку и подняла ее, продемонстрировав свой подарок на моем запястье. - Значит горе? – продолжал любопытствовать старый наемник - Горе отец, - ответил я за Дарину. - Я в городище направляюсь, если по пути, то можем вместе плыть, сообща-то дорога сподручнее, и возьму не дорого, - сказал старик и оперся на шест в ожидании. Я оценил еще раз взглядом престарелого наемника и ответил: - Мы не нуждаемся в наемниках. - Да я по привычке спросил, - улыбнулся одними глазами старик, - скоро немощи во мне будет много, вот и решил пред тем как повстречаюсь с предками, брата младшего проведать, он в посаде скорняжничает. Так что, можем вместе протокой к городищу идти, еще пара глаз и рук в пути не лишние. Спустя полчаса мы с Дариной уже плыли вверх по протоке, старик плыл следом, причем, очень бодро работал веслом, держа свою лодку от нашей на дистанции в пару метров. - А чем это смердит? – вдруг спросил он, и повел носом пытаясь уловить источник вони. Голова «тевтонца», несмотря на прохладную почти зимнюю погоду, действительно стала источать поганый запах. - Может, выбросишь? – подняла на меня взгляд Дарина, до этого она отрешенно смотрела на воду. Я помотал головой и сделал «строгий взгляд», мол тихо, молчи… Дарина в ответ кивнула и, пожав плечами, снова уставилась на воду. До полудня плыли молча, я уже прилично устал и оглянулся на старика, а тот, глядя куда-то поверх наших голов, размеренно работал веслом и, судя по его виду, немощностью там вообще не пахло. - Пора на привал, - громко сказал я и стал искать удобное место по заросшему камышом и кустарником берегу. Впереди показался каменный мост, присмотревшись, я увидел нескольких разъездных дружинников, они стояли, облокотившись на перила моста, а три лошади, опустив головы к земле, пытались найти среди засохшей и пожелтевшей травы, что-нибудь съедобное. Нас заметили, и один из дружинников поднес «козырьком» руку ко лбу, выпрямился, пытаясь рассмотреть нас, а когда мы приблизились, крикнул: - Кто такие? Куда, откуда? - С севера, в городище, оружейник княжеской дружины, - крикнул я в ответ. - Из торгового каменка, что в землях Желтого озера, - крикнул старик, - наемник, к брату плыву в городище. - Давайте к берегу, - жестом повелел дружинник. Это место, под мостом, давно использовалось теми, кто решил встать на привал по пути в городище. По кромке воды, в речное дно было забито несколько бревен, к которым мы привязали лодки, а на самом берегу были выложены несколько каменных кострищ, да колья в землю вкопаны – чтоб навес какой соорудить можно было. - Точно, Никити́н-оружейник, - подошел к нам парень со смутно знакомой мне внешностью, - я помню тебя по форту. - Мне тоже знакомо твое лицо, - ответил я, сойдя на берег и подав руку Дарине, - кто старший из вас? - Я разъездом командую, - гордо ответил тот, - воевода приказал встретить и проводить гостей иноземных к городищу. - Вот как… давай-ка отойдем, - предложил я, и попросил Дарину, - собери к обеду что-нибудь. Прихватив увесистый сверток, я кивнул дружиннику на кусты, рядом с которыми стояли лошади. Старик тоже привязал свою лодку и стал копаться в худой торбе. - Вот, - я извлек из свертка пояс, что снял с мертвого дружинника на озере и протянул парню, - я нашел его чуть живым в озере, наверняка кто-то из ваших. - Хм… верно, пропал у нас один разъезд к северу отсюда… - А это, - я вытряхнул на землю голову и части доспехов, - я взял на заимке кузнеца Вараса, которого убили иноземцы. - Ох, - парень отшатнулся, увидев голову, - ты что, посланца убил? - Какого посланца? Эти, - пнул я голову, - пришли в наши земли и стали убивать. Я вкратце рассказал дружиннику о найденном человеке в озере, о его последних словах, о бое на заимке Вараса… но, чем больше я говорил, тем больше в глазах дружинника возникало подозрительности, и я уже засомневался в правильности своего решения. - А где воевода? В Форту? – спросил я, замотав трофеи обратно в тряпье. - В форту, - ответил дружинник, и сделав шаг назад, вдруг тихо сказал – это же отступничество! Указа ослушаться… - Да ты чего? – я тоже отступил на несколько шагов и обратным хватом взялся за рукоять меча. - Указ князя – не чинить препятствий иноземным гостям. Ты нарушил указ! - Едут! – громко крикнул один из дружинников остававшихся на мосту, указав рукой на дорогу, - иноземцы едут! - Позже договорим, - бросил мне дружинник и придерживая ножны потрусил к мосту. - Похоже, не понравились верховоду дружинников, слова твои и содеянное тобой, - старик так и сидел на толстом пне, к которому привязал свою лодку, отщипывал от черствой лепешки, что достал из свой торбы, задумчиво и размерено жевал. Тот что верховодил разъездом, подбежал к мосту, и бросив пару фраз одному из дружинников кивнул в нашу сторону, и тот поспешил к нам, прошел к лодкам и встал около берега. - Привал отменяется, просто перекусим и плывем дальше, скоро будет роща, в ней и остановимся. - Бежим? - Догадался старик, спрашивая шепотом. - Да, как-то все неправильно складывается, - покосился я на сурового вида дружинника, комплекцией, не уступающего покойному Варасу. Пришлось довольствоваться сухомяткой, то есть полакомиться вяленым мясом с лепешками и запить все соком белого дерева. Тщательно пережевывая пищу, я косился на то, как верховода сначала немного поговорил с кем-то в закрытом фургоне иноземцев, потом с минуту активно жестикулировал, вероятно, объяснял дорогу. Бросив на дно лодки сверток с трофеями и головой иноземца, я кивнул Дарине: - Забирайся. А сам, присев на корточки, стал отвязывать веревку от деревянного столбика. - Не велено, - пробасил дружинник, и наступил сапожищем на веревку. - Чего это? - Не велено говорю… велено сторожить вас и не пускать. Полной неожиданностью было то, что произошло в следующий момент – старик, своим окованным шестом весьма резко тюкнул дружинника по кожаному шлему… - Давайте-ка поспешим, - как ни в чем небывало, старый наемник побросал свои пожитки в лодку, спокойно перебрался в нее и оттолкнулся веслом от берега. Мы с Дариной последовали его примеру. Прижимаясь к высокому сухому камышу, наши лодки проплыли под мостом и мы сильнее налегли на весла. Я оглянулся на кавалькаду, что почти проехала по мосту, активно гребли еще минут пятнадцать, протока пару раз вильнула и повернула к большой роще окруженной топкими местами, лишь с одной стороны деревья росли у самого берега протоки. - Ловко ты его, отец… не убил хоть? – сказал я, когда мы затащили лодки за плотный кустарник в роще, а примятые камыш и траву на берегу «вспушили», пытаясь скрыть наши следы, вроде неплохо вышло. - Живой. Поди очухался уже, - ответил старик, внимательно осматривая рощу, - вот тут нам никто не помешает поесть по-людски… эх, завтра только застав по протоке понаставят. - До завтра ждать не будем, поедим, отдохнем и ночью поплывем. - На корягу напороться или каменья острые? Нет, лодку жалко. - Доберемся за ночь до городища, а за лодку не беспокойся, за нами поплывешь, я хорошо эти места знаю, - не стал я посвящать старого наемника в свои приобретенные посредством колдовства способности. - Ну, раз знаешь, тогда ночью лучше конечно плыть. Каша получилась наваристой, вкусной, на вяленом мясе и жире, которого в общий котел щедро бросил старый наемник. Ели молча, Дарина все никак не выходила из ступора, скорбя об отце, я то и дело прислушивался, переставая жевать, и старик, медленно работая широкой деревянной ложкой, смотрел сквозь кусты на протоку и дальше, на луг, через который пролегала дорога до городища. - Как тебя звать, отец? – прервал я молчание. - А зачем тебе? – продолжая смотреть сквозь кусты, вопросом на вопрос ответил старик. - Эм… - Имя свое, что по рождению, я уж и забыл, Кованым зови, - кивнул старик на свой шест, что лежал рядом с его торбой, - все так называют. - Понятно, а меня Никити́н все называют, это жена моя, Дарина. Всем своим видом старик показывал, что не расположен ни к знакомству, ни к болтовне у костра, разведенном в выкопанной ямке и обложенном камнем. А я и не стал настаивать, расстелил одеяло и решил подремать перед ночной дорогой, придвинув к Дарине, расположившейся в лодке, арбалет со взведенной тетивой и уложенным в желоб болтом. Стрелять из арбалета она научилась быстро, но все же предпочитала свой лук, страшное оружие в ее руках, надо сказать. Я пытался поспать, до поры пока не стемнело, но лишь пытался, урывая по полчаса чуткого сна, меж которыми подскакивал и всматривался сквозь траву и кустарник на луг, прислушивался к звукам, доносящимся из рощи. Старик, прислонившись спиной к лодке тоже дремал и даже похрапывал, да и Дарина, хвала богам, наконец сомкнула заплаканные глаза и спит, зажав в ладонях отцовский амулет Большой Луны. Новолуние огромным серпом над головой, застилаемое облаками, кое-как освещало землю, казалось, от мерцанья звезд света и того больше. Открыв глаза, разбуженный вскриком дикого зверя в глубине рощи, я несколько минут смотрел в небо, затем наступающая ночная прохлада заставила меня шевелиться. - Просыпайтесь, пора в путь, - негромко сказал я. Дарина проснулась сразу же, а вот старика пришлось растолкать – уж очень крепко он заснул. - Значит, хорошо места эти знаешь? – с недоверием интересовался Кованый, когда мы спустили лодки на воду и приготовились отплывать. - Знаю, - кивнул я и взялся за весло. Плывем не спеша, я смотрю вперед, гребу, а старик сзади, его лодка привязана к нашей, он все переживает, что мы можем ткнуться в корягу в темноте и попортить лодки, бубнит что-то себе под нос недовольно, но тоже, стараясь не плюхать, работает веслом. К окраинам посада мы выплыли уже глубокой ночью. Кое-где у мостков горели костры в корзинах из железных полос и мы вполне спокойно причалили к широким мосткам у большого постоялого двора. Лодок кругом хватало, народ в корчме постоялого двора шумно веселился, а дружинник, что прохаживался вдоль протоки с пикой на плече, даже не обратил на нас внимания. - Вроде туда, - Кованый, закинув торбу на плечо, кивнул в сторону улочки теряющейся меж хаотично натыканных домишек, лавок торговцев и лачуг бедноты. - Как-то неуверенно, - заметил я, помогая Дарине выбраться из лодки и принимая наши баулы. - Давно, очень давно я здесь не был. Все дальше удаляясь в переулки в предрассветных сумерках, мы ушли от широкой протоки с множеством мостков, а спустя полчаса, когда небо озарил рассвет, мы свернули на выложенную камнем широкую улицу, которая заканчивалась ремесленным тупиком. В основном двухэтажные домишки лавочников и прочего мастерового люда, первые этажи были каменными, вторые деревянные. Старик некоторое время сомневался, а потом решился и, подойдя к окну одного из домов, постучал шестом по раме маленького окошка на втором этаже. Глава седьмая. Городище - Два года каторги! Вот чего мне стоило твое бегство! – рослый пожилой мужчина, внешне сильно походивший на нашего попутчика, стоял в дверях и не желал пускать родственника на порог. - Если бы я не сбежал, то в ереси обвинили всю семью, - Кованый попытался положить руку на плечо брата, - Боги наказали меня, лишив на многие годы родных и дома. Во мне недуг коварный, боюсь отправлюсь к предкам в любой момент… прошу, если не хочешь пустить в дом, то во славу Богов, отсыпь хотя бы праха отца, иначе, не будет мне покоя и не примут меня боги. - Ладно, - тяжело вздохнул брат Кованного, - проходи, простил я тебя давно, а вот увидел и не знаю гневаться или радоваться, проходи уже, все же не чужие… а это кто? - С севера они, встречи с князем ищут. - С князем, - хмыкнул хозяин дома приглашая всех войти, - ну хорошо, пусть проходят. А чем это смердит так? - Трофей у них, который князю предъявить надобно, положить бы его куда, где попрохладнее. Недовольно хмыкнув еще раз, брат Кованного поманил меня рукой, а затем показал на лаз на крышу. - Полезай, и туда положи, нечего мне по дому смрад разводить. Дом у ремесленника на первый взгляд был не богатый, все скромно и без излишеств, только количество медной посуды выдавало достаток и положение в посаде. Первый этаж дома занимала скорняжная мастерская и собственно лавка, второй этаж единолично занимал мастер Демьяр, так представился брат Кованного. С первого на второй этаж вела широкая деревянная лестница, из мастерской доносился сильный запах кожи и каких-то смол. Демьяр накрыл нам с Дариной отдельно небольшой столик в гостиной, у окошка, выходящего на узкий и темный переулок, ночевать было предложено там же на широкой лавке. Сами братья уединились на кухне и тихо о чем-то беседовали. - К князю один завтра пойду, - прошептал я, когда братья разошлись по комнатам, и из каждой теперь слышался размеренный храп. Мы тоже расположились на лавке рядом с каменным камином у дальней стены гостиной. Дрова уже давно прогорели, однако тепло хорошо держится, а угли еще тлеют и мерцают красным. - Это почему? – Дарина приподнялась на локте. - Потому-то это может быть опасно. Помнишь указ княжеский – «не чинить препятствий иноземцам», передразнил я того дружинника у моста. - Так зачем тогда идти к князю? Давай тогда уж в хартские земли подадимся? - Хочу услышать ответы на непонятные для меня вопросы. Да и с Чернавой непонятно что случилось. А нет у нее, ну… подруг, может, таких же, как она? - Есть! – снова поднялась на локте Дарина, - да, икербская женщина, она должно быть теперь старая совсем, я ее видела два раза всего. Один раз, когда еще маленькая была, а четыре лета назад она снова была в доме у тетушки. - Тоже колдунья? - Да, она у тетушки от хранителей пряталась, несколько дней жила, а потом на восток, к Желтым горам подалась. - Ладно, сначала к князю, а потом решим… по ситуации. - Как? Опять ты словами твоего мира говоришь. - Спи, до утра совсем немного осталось, - погладил я Дарину по щеке и сам закрыл глаза, провалившись в сон. Разбудили нас монотонные звуки с первого этажа, там вовсю кипела работа, что-то скоблилось, мялось, крутилось, запах кожи стал еще сильнее. Я открыл глаза и обнаружил Дарину сидящую у окошка и разглядывающую переулок, она уже была одета, волосы заплетены в тугую косу, в которой появилась вплетенная черная лента. - Давно рассвело? – спросил я опустив ноги на холодные доски пола. За стеной несколько раз ударил колокол, словно отвечая на мой вопрос. - Понятно, ворота старого города открыли, - сказал я, натягивая сапоги. *** Чуть больше двадцати лет скитаний и нужды наложили определенный отпечаток на характер молодого князя, теперь, ощутив власть и богатство, что-то надломилось внутри… он стал бояться ее, то есть власть, потерять, окружил себя советниками, а добрый десяток дюжих рубак-охранителей, неотступно следуют за ним везде. Весть о том, что иноземный кортеж достиг форта прибыла в городище с запыхавшимся посыльным под утро, князя будить не стали. Распорядитель Ицкан, что появился при князе сразу после его вхождение во власть, приказал разместить иноземцев в форту, а князю о гостях доложил лично, как только на башне в первый раз ударил колокол. - Иноземцы прибыли, Светлый князь, - Ицкан стоял над княжеским ложем с комплектом праздничного одеяния. - Когда? – молодой князь сел в большой кровати протирая глаза, - Где они? - В форту… - Прикажи сопроводить их в городище и прикажи готовить праздничный завтрак. - Я бы не спешил, и сначала выяснил, какие вкусы у гостей. - Да, да… ты прав, - принимая одежды от распорядителя ответил князь, - а княгиня, или как ее там… - Императрица Скади… - Да! Как она? - Не знаю светлейший князь, но судя по той болтовне, что идет в форту, она недурна статью и лицом красива. Пока кортеж иноземцев двигался от форта к городищу, в большом зале приемов накрыли столы. Лучшие княжеские охотники успели настрелять дичи, вино, хмельной мед были поданы к столу, вдоль которого прохаживался распорядитель Ицкан и то и дело подгонял слуг. Внимание Ицкана привлек размеренный стук подкованных сапог… - Тарин, ты не жалеешь труд людей! Посмотри, что сделали твои сапоги с лаком. - Куда прикажете сопроводить иноземцев? – пропустив мимо ушей замечание распорядителя спросил воевода. - Они все прибыли из форта? - Нет, только княжна их, пара бабок из прислуги, да десяток охранителей. Остальные в форту. - Хорошо, - распорядитель Ицкан закатил глаза, демонстрируя уже в который раз, какой невежда этот воевода, - Молодую императрицу… императрицу, Тарин! Проводи с прислугой в западную башню крепости. Там уже все приготовлено. Тарин все это время смотрел на распорядителя как через стекло, т.е. только слушая и не замечая чуть горбатого, с ненормально большой головой бывшего судьи хранителей, а теперь распорядителя молодого князя. Получив указание, Тарин развернулся на пятке, задрав в очередной раз лак и отправился исполнять приказание. Последние пару месяцев служба Тарину совсем не в радость… Нет, и жалование и положение очень даже, однако, от того наследника, за которого, и рядом с которым пришлось проливать кровь, теперь ничего не осталось. Клятва верности тяготила, отчего Тарин, при каждом удобном случае топил тоску на дне кружки с хмельным медом. Выполняя приказ распорядителя, Тарин поручил старшему караула по крепости, сопроводить иноземцев в башню, а сам реши зайти в зал приемов, где, как ему показалось он заметил знакомое лицо. *** - Вот оттаскал бы тебя за чуб, да под зад сапожищем! – расплываясь в улыбке в зал приемов, где я скучаю уже битый час, на пару со странным человеком на лавке по соседству, в противоположном углу зала. - Тарин! – я тоже искренне обрадовался ему, - очень рад видеть тебя! Мы обнялись, обменялись рукопожатиями и… пристально посмотрели друг другу в глаза. Тарин не тот человек, которого можно обмануть, сделав вид «ой, что-то в глаз попало». - Что привело тебя, друг мой, Никити́н в такой ранний час к князю? - Что-то происходит дружище… в княжестве, на его границах… и… Варас мертв. - Варас? Как же так? - Вот так, - я потянул Тарина за рукав к лавке и чуть приоткрыл источающую зловонием торбу, - это один из убийц Вараса. Тарин, лишь взглянув внутрь, сразу же закрыл торбу, оглянулся на сидящего напротив странного мужика, лет под пятьдесят и почему-то в праздничной тунике хранителей. - Ты вот это мне отдай… а я уж разберусь… Князю доложу, что ты к нему приехал… он тебя точно примет, но когда, не могу сказать… тут у нас знаешь, сейчас все мудрено как-то, с этими иноземцами. - Как отдай? – прошептал я вцепившись в торбу, - а доказательства? - Доказательства, что у тебя в руках голова иноземца, которые под защитой княжеской? - А как же Варас? - Забудь. - Знаешь что! – я отпустил торбу и медленно, но сильно сгреб в руке ворот кафтана воеводы, - ты это Дарине скажи, что б она забыла, а я посмотрю… - Гневайся, Никити́н, гневайся… только тихо, и чтобы не видел никто… - Тарин положил свою руку на мою, - нам многое сказать надо, только не знаю веришь ли ты мне? - Верю Тарин, но, и то что происходит… - Забудь! – Тарин сжал мою руку так, что кости захрустели, - И к князю, я бы не ходил на твоем месте. - Ты на своем, а я на своем месте… - Тогда, дурень ты настырный, слушай… неважно, как сложится разговор твой с князем, и если ты вообще, доживешь до полудня, то на закате, я буду в ярмарочной таверне… поговорим, если позволят Боги… *** Настроение Корена было словно мечущаяся птица, с одной стороны уверения императрицы, в том что орден Хранителей ожидает большое будущее, правда с некими оговорками… С другой, гонения на орден Хранителей… но Ицкан, клоп библиотечный! Рядовой писарь суда Хранителей в прошлом, а теперь распорядитель князя, поди ж ты! Мысли путались, не позволяли сосредоточиться, еще эти двое напротив… Что? Никити́н? – Корен даже не пошевелился, но нутро его, словного охотничья псина встало в стойку… Не было слышно о чем говорят эти двое, но тот, который молодой, очень заинтересовал Корена, и имя… Никити́н! *** Выслушав доклад воеводы, подпрыгивая от нетерпения, молодой князь желал поскорее приступить к завтраку. - Ступай Тарин, и обеспечь всех иноземных гостей, кто остался в форту, всем необходимым. - Слушаюсь князь… Что сказать вашему оружейнику? - Эм… Которому? - Никити́н. - Он здесь? - Да, ждет приема. - Скажи, что я обязательно его приму, и буду рад его видеть… но после завтрака. - Хорошо князь. В покои вошел Ицкан, проводил взглядом выходящего Тарина и провозгласил: - Все готово к завтраку, приглашать послов? - Да Ицкан, пусть занимают места. - Слушаюсь. *** Для Скади это было словно игра. Дикари, надо отдать им должное, старались, лезли из кожи вон, чтобы угодить. Но и без того, все, по мнению молодой императрицы было очень мило и даже интересно. Столица княжества, которое дикари называют городищем, оказалась достаточно большим городом, насколько удалось разглядеть по пути из укрепленного форта в крепость, то есть старое городища. Вокруг стен городища обширная площадь занятая лавками ремесленников, торговцев, и просто домишками тех, кто кормит знать. Внутри же стен, и каменные дома с новыми надстройками и более приглядно одетые люди… - Лет сто назад, наша империя была такой же, - леди-наставница задернула штору окошка в фургоне. - Тут совсем нет нищих, - Скади пересела к другому окну и отдернула штору, - в империи мы бы уже были окружены нищими и попрошайками. - Как вам княжеский генерал, или как его тут называют – воевода? - Черствый сухарь! Я еще расскажу князю, как он заставил нас передвигаться здесь практически без охраны. - Похоже приехали, - Леди-наставница нахмурилась и потрогала рукой пояс, под которым был скрыт кошель с золотыми монетами, - вы бы не очень доверялись этим дикарям. - Я сама решу, - фыркнула Скади и вышла из фургона, где ее встречал воевода дикарей с десятком крепких воинов. - Князь ждет тебя, - сказал воевода Тарин, когда один из охранителей спешившись, подошел к фургону, открыл дверь и подставив начищенные до блеска наручи, помог императрице спуститься, - иди за мной. Глава восьмая. Простота зала приемов, куда провели Скади со свитой, ее даже забавляла. Внутреннее убранство, будто из тех замшелых книг императорской библиотеки, и которые так любит перечитывать леди наставница. Каменные стены, каменный пол, крепкая и старая деревянная мебель. На стенах начищенные до блеска большие медные щиты, они развешены таким образом, что солнечный свет, проникающий в зал через окна, отражаясь, неплохо освещает все внутри. От большого камина расходится приятное тепло, и аппетитный запах жарящейся там же на вертеле косули. Скади проводили за стол поменьше, что был накрыт богаче и у которого стояли только два стула, а свиту и охранителей рассадили за стол побольше и попроще, с двумя широкими лавками… - Князь Талес! – провозгласил важный толстяк, выйдя из тяжелых, окованных дверей. Следом, придерживая перевязь в зал вошел крепкого сложения молодой человек, практично и не ярко одетый и даже симпатичный, отметив это Скади непроизвольно, немного приподняла бровь и переглянулась с леди наставницей, на что та одобрительно кивнула. - Как тебя называть? – Талес сел напротив молодой императрицы. - Скади. - Что обозначает твое имя? – спросил князь и жестом указал слуге у стола разлить по кружкам хмельного меда. - Матушка рассказывала, что на языке древнего народа Каменных башен, мое имя означает ветер. - У твоего народа есть еще один язык? - Он давно забыт, - Скади задержала взгляд на чеканке медной кружки, удерживая ее за дно своими тонкими и длинными пальцами, вздохнув, посмотрела в окно, поверх головы Талеса а потом в глаза Талеса и, чуть подавшись вперед и улыбаясь, добавила, - хотя, одним Богам известно, что в нашем мире забыто, а что нет. До недавнего времени считалось, что мой народ единственный в этом мире. - Хм… Только в Трехречье ты встретишь три разных народа, а на севере, за болотами есть еще один народ, дикие варвары и людоеды. - Как интересно! Расскажешь мне про это? – Скади улыбаясь, смотрела на князя. - Я попробую, но предупреждаю, рассказчик из меня не очень хороший. У нас есть библиотека Хранителей, там, в старых книгах и дневниках Хранителей можно многое прочитать. - Кстати об этих ваших Хранителях… - Суд Хранителей и сам орден, с некоторых пор распущен. - Почему? - Они перестали служить народу Трехречья и стали преследовать лишь две цели – власть и нажива. Хотя, возможно, я и погорячился с упразднением ордена, не все из них были плохими людьми. К примеру мой советник, он очень умен и исполнителен. - Моя империя пошла длинный путь, прежде чем стать таковой, и я с удовольствием расскажу об опыте моих предков. В зал приемов один за другим, стали входить слуги с кухни, расставляя блюда на столах, а двое остановились у камина и занялись мясом на вертеле… *** Устал ждать… уже и ходил вдоль стены, и спускался во двор выкурить трубку в компании княжеского конюха, потом даже немного задремал, ожидая аудиенции князя, при этом, ни на секунду не выпуская из рук лямку торбы, что задвинул ногой под широкую лавку. Периодически я посматривал на своего соседа напротив, тот сосредоточенно о чем-то думал, беззвучно шевеля губами и глядя на каменный пол. Наконец, спустя часы ожидания, громыхнул засов за низкой деревянной дверью под каменным арочным сводом. Мой компаньон по ожиданию аудиенции князя сразу встал, поправил тунику и уставился на выглянувшего из-за двери княжеского писаря. - Сначала ты, - писарь кивнул на меня, - у князя очень мало времени, но он готов тебя принять. - А меня? – растерянно спросил мужчина в тунике хранителя. - Не знаю, - писарь шире открыл дверь и активно замахал рукой, торопя меня, - давай, давай, давай… Подхватив торбу я быстро пошел к двери, чувствуя затылком взгляд, нехороший такой взгляд. Комната была темной, и насколько мне известно выполняла функции не то допросной, не то комнаты для тайных встреч. В углу некое подобие узкой кафедры, за которой шуршал пером писарь в свете лампады, а посередине единственный предмет мебели – кресло, большое деревянное кресло отделанное шкурами и с искусной резьбой, в котором сидел князь и отстукивал пальцами по подлокотнику. - Никити́н! – Талес изучающее посмотрел на меня, - воевода Тарин сказал, что у тебя что-то очень важное. - Да князь, - я остановился и, приложив руку к груди, коротко поклонился. - У меня иноземные гости оружейник, и такого еще не было в истории Трехречья! Сейчас небольшой перерыв – гостям показывают старую крепость, посему говори понятно, и постарайся не занять много моего времени. - Если позволишь, князь, то мне бы хотелось поговорить с тобой без свидетелей. - Хорошо, - Талес указал глазами на штору в углу, за которую моментально прошмыгнул писарь. Услышав звук закрывшейся двери, я стал рассказывать, про дружинника в протоке, про Вараса и его убийц, а так же про то, что с ними стало, продемонстрировав содержимое торбы. Еще рассказал про сны Чернавы… - Варас, насколько я помню, скор на расправу и сам, скорее всего, спровоцировал чужеземцев! – Талеса будто подменили. - Нет князь… - Замолчи и слушай! Вот это, - указал он на торбу, - оставь здесь. Тебе, за прежние заслуги твои, сейчас разрешаю уйти, но впредь, лучше бы тебе не появляться мне на глаза! За то, что ослушался указа моего, освобождаю тебя от клятвы, не служишь ты мне более, все, уйди с глаз моих! *** Корен словно прилип ухом к двери, пытаясь расслышать слова, он уже совсем не расстраивался, что князь не принял его первым, наоборот! Расслышав имена «Варас… Никити́н… Чернава…», Корен будто снова нащупал путеводную нить в темноте, снова на горизонте замаячили когда-то ускользнувшие возможности, положение в обществе и власть, власть, к которой он так привык, и без которой буквально чахнул с каждым днем. - … освобождаю тебя от клятвы, не служишь ты мне более, все, уйди с глаз моих! – услышав эту фразу, Корен побежал к выходу во двор, где Бэлк, управляющий делами в настоящим и наемник в прошлом, дремал в телеге с сеном. - Бэлк! – Корен даже пустил петуха от переполнявшего волнения выкрикивая имя слуги, - ты где? - Здесь хозяин… - Бэлк свесил ноги с телеги, - что стряслось? - Сколько моих людей здесь? - Пятеро… со мной шестеро. - Сейчас из той двери выйдет человек, с виду наемник, широкий пояс и на нем перевязь высоко закреплена со необычным мечом. Проследить! Разузнать про него все, где остановился, если вдруг покинет Городище, то выяснить по какой дороге или протоке, понял?! - Ух… что такое случилось-то? - Похоже, Боги снова повернулись ко мне лицом, - нервно теребя медную бляху застежки туники ответил Корен, - все, выполняй, а я пока к наместнику Стаку… *** Чернее тучи – с таким видом я вернулся в дом скорняка, сел на лавку, да и уставился на трещины в толстой доске пола… Дарина все поняла по одному моему виду, ничего не спрашивая, снова повернулась к окну и с тоской стала рассматривать плывущие по небу серые облака. - Хорошо, что вернулся… или сбёг? – Кованый отвлекся от возни у очага. - Не сбёг, но и князю я больше не служу, освободил он меня от клятвы… Скурвился Талес. - Что? - Другой, говорю, стал наш князь Талес. - И что делать будешь… будете? - Еще не знаю, но некоторое время в пути проведем. Твой брат не будет против, если мы еще одну ночь переночуем? - Нет, не будет, он все равно в форту, обоз собирает, сказал, что только к завтрему обернется. - Дарина, я на базар, надо припасов купить в дорогу. В ответ, моя амазонка только молча кивнула. - Иди, а мы вот пока чего на обед приготовим, - Кованый наконец развел огонь и плеснув воды в медный котелок, подвесил его на крюк. Глава девятая. Побег. Чтобы не провоцировать патрули дружинников, наводнившие улицы городища, я оставил меч в доме скорняка, сунул за пояс боевой топорик и, накинув грубую суконную накидку с капюшоном, отправился на базар. Может показалось, но странный тип увязался за мной от дома скорняка, уже подходя к базару остановился и резко повернулся, но «хвоста» не было. Да уж, паранойя какая-то началась, после того как я покинул старую крепость. Покрутился с минуту, убедившись, что действительно показалось, я направился к торговым рядам. Купил всего понемногу – вяленого мяса, крупы, сыра. В лавке беззубой бабки-повитухи набрал всяких снадобий и трав, мало ли чего случится в дороге. Заскочил в лавку продавца одежды, самую дешевую и прикупил кое каких теплых вещей. Покрутился еще немного в торговых рядах, убедившись, что никто меня не пасет, направился в таверну, что при посадской ярмарке, выпить чего крепкого, а то продрог не на шутку, да и нервы как струна. Не долго я в одиночестве цедил кружку крепкого меда, посетителей было немного, и в очередной раз звякнувший колокольчик на двери привлек мое внимание. Тарин остановился, войдя в таверну, нашел меня глазами, и кивнув, будто в подтверждение своим каким-то мыслям, направился ко мне. - Торбу твою я схоронил по приказу князя в канаве отхожей, - присел за стол воевода. - Талес что-нибудь говорил про меня? - Говорил, - кивнул Тарин и жестом позвал служку при таверне, - завтра, ели попадешься патрулям дружины, окажешься в подвале суда Хранителей. - Где? Я не ослышался? - Не ослышался… Талес подписал указ о прощении ордена, а еще, теперь при князе будет советник Корен… помнишь такого? - Точно! – я чуть не подпрыгнул на тяжелом табурете, - в крепости, пока ждал приема, был один человек, важный такой, в тунике, что судьи-хранители раньше носили. - Вот, верно… он с иноземцами прибыл, червь навозный, - желваки играли на скулах Тарина, - эх, держит клятва меня, иначе… - А меня не держит! – уже немного захмелев, я допил содержимое кружки, и достав кисет стал набивать трубку ядреным самосадом что купил на базаре. - По совести и по чести, я верен должен быть клятве князю, так что предупреждаю тебя, как друга предупреждаю, уходи из городища. - Завтра, с рассветом уйдем протокой, к Желтым горам, Чернаву найти надо, пропала она куда-то, как раз перед тем как все на заимке Вараса случилось. - Пусть Боги примут его, - Тарин отлил меда в мою опустевшую кружку и, поднявшись, сделал несколько глотков. Я последовал его примеру, встал и в поминание Вараса выпил. В таверну вбежал запыхавшийся дружинник и, отыскав воеводу, быстро подошел к столу… - Воевода, князь приказал седлать коней, хочет с княгиней иноземной вкруг городища объехать пока светло еще. - Хорошо, передай караулу, чтобы разъезд был готов и ждал у ворот старого городища, я скоро. Дружинник испарился так же быстро, как и появился. - Совсем головой захворал наш князь, после встречи с княгиней иноземцев, красива, спору нет, - Тарин задумчиво покачал головой, а потом протянул мне руку, - береги себя, Дарину береги… прощай. - Прощай, воевода Тарин, - сказал я уже в спину уходящему другу и когда-то наставнику. С приближением зимы и день заметно сократился, выйдя из таверны, я постоял немного, вспоминая ориентиры, в виде башен старой крепости и решил немного сократить дорогу до посада и дома скорняка. Нет, все же не показалось… два силуэта прошмыгнули за изгородь небольшого домишки, когда я остановился одолеваемый своей паранойей и резко обернулся. Узкая улочка, канава с нечистотами и серые сумерки, дальше дорога пошире – крестьянские дворы начинаются. Где-то тут надо свернуть, чтобы выйти к улице лавочников, ага, вот и ориентир – вывеска на углу каменного дома, да улица досками выложена. Идти оставалось немного, еще минут десять придется поплутать. Выбирая место потемней и прижимаясь к стенам домов, ускорил шаг. Мои провожатые не отставали, странные ощущения – опасности не чувствую, но то что они по мою душу это как пить дать. Скорняжная лавка уже закрывалась, работников, что расходились по домам провожал стоя в дверях Кованый. Увидев меня, он покачал головой и сказал: - Кабы один был, так хоть пропади совсем, чего девке-то нутро мотать! - Ну задержался немного, - я остановился у двери и снова обернулся назад, - что плачет? - Выплакала уж все, я ее пока обедали, напоил отваром хмельным, спит она. Иди уже, - старый наемник с осуждением посмотрел на меня и покачал головой, - похлебка не поди остыла, поешь. Я тихо прошел в комнату на втором этаже и сложил у двери сверток с покупками. Дарина спала, завернувшись в мой кафтан на широкой лавке у окна. На столе тускло горела лампада, я пододвинул высокий медный кувшин так, чтобы свет не падал на окна, а сам медленно подошел к одному из них. Разглядел не сразу, так как мои провожатые встали в тени одного из домов, вот к ним присоединился кто-то третий, они поговорили, этот третий остался, а двое ушли. - Что там? – шепотом, чтобы не будить Дарину спросил Кованый, он закрыл лавку и поднялся наверх. - Похоже, следят за мной. - А говорил, что не сбег, - хмыкнул старый наемник. - Нет, это не дружинники, да и не стал бы князь этот концерт со слежкой устраивать… - Чего? - Я говорю это не люди князя. - А кто тогда? - Кованый с интересом присмотрелся в окно, - не вижу никого. - Да вон… - хотел я было показать где стоит человек, но осекся, - вон там было видно пока свет в окошке на углу того дома не погас. - Вы чего? – Дарина села на лавке протирая глаза, наше со стариком перешептывание оказалось не таким тихим. - Выспалась? - присел я рядом и обнял ее. - А ты чего так долго не приходил? - С Тарином встречался, завтра на рассвете уплываем. - К Желтым горам? - Еще не решил, не знаю… давай сначала эту ночь переживем… Рассказал Дарине и Кованному о слежке от таверны, после чего Дарина сосредоточено принялась собирать наши вещи, предусмотрительно оставив у окна свой колчан, а старик сказал, что пойдет и зажжет уличную лампаду у входа в лавку да проверит, как закрыл дверь и ставни в лавке внизу. Я же, полез в свой ранец, извлек из него увесистый сверток и развернул в свете лампады. Вот он, мой «туз в рукаве» - 106-й ТОЗ в пошитом мной чехле, который можно закрепить за спиной, ремень с подсумками и шестнадцать патронов, одиннадцать пулевых латунок и пять заводских – волчья картечь в пластике. Латунки пусть полежат, а картечь, один в ствол, четыре в магазин… Старый наемник, наблюдая на моими манипуляциями, присел на табурет у стола и сказал: - Оружейник значит? - Ага… - Без колдовства, поди не обошлось? - Скорее без вмешательства Богов, - ответил я и вставив по местным понятиям «оружие массового поражения» в чехол, закрепил его на поясе. - Чудной ты, оружейник. - Был оружейник, не служу я теперь князю. - Как бы не пожалел. - А чего мне жалеть-то, не в подвале суда Хранителей – уже хорошо. - Я про князя, как бы он не пожалел, - старик смотрел на меня таким взглядом, каким когда-то на меня смотрел Тарин, когда мы плыли протокой, а он высказывал свои предположения о том, что я вовсе не охотник с провалами в памяти. - Ладно… Дарина, раз уж ты выспалась, то посматривай в окно, да прислушивайся, не лезет ли кто в дом, а через три часа разбуди меня, - сказал я, осмотрел два собранных у двери баула и свой ранец с притороченным к нему мечом. Сон не шел, лежал на спине, выложив на пол, под лавку топорик. Минут сорок, может час пялился в потолок. Дарина, подставив к окну табурет присматривала за улицей, а Кованый спустился вниз, где тоже некоторое время шарахался из угла в угол скрипя половицами, но потом затих, и я, слава Богам, наконец сомкнул глаза. *** Новый советник князя. Внутри все ликовало, Корен уже давно забыл, что может испытывать такие эмоции. А оказавшись в своей комнате в здании суда Хранителей, не смог удержаться чтобы не пустить слезу. Пусть пыльно, холодно, сваленная в углу мебель и ворох рукописей, зато он вернулся! Пусть не вернулось то положение и та власть, которой он был наделен, до появления этого второго, со странным именем Никити́н. Хотя чего странного, пришелец просто взял себе имя по фамилии из другого мира, того же, который является родным и для самого Корена. Но теперь, благодаря убедительности, дипломатии, обаянию и чего уж, женской красоте императрицы Скади, князь Талес огласил прощение Хранителям и принял решение о восстановлении суда. Пусть не сразу, и пока что Корен лишь второй советник и смотритель архива, но кое-что он может и сейчас, например поднять все свои связи и снова раскинуть паутину по Городищу, а потом и до всего княжества дело дойдет! И этого выскочку и библиотечного червя Ицкана – к ногтю! Но позже… Теперь главное давать дельные советы Талесу, держать в узде наместника Стака, россказнями о пришельце из другого мира, рассыпаться в комплиментах перед императрицей, даже за этой леди наставницей можно приударить, и будет еще один подход к расположению Скади. - Хозяин… - Бэлк встал в дверях, оторвав Корена от мечтаний. - Есть новости? - Да, он остановился в одном из домов посада, у хозяина скорняжной лавки. - Сейчас он там? - Нет, сейчас он в таверне, что при ярмарке. - Глаз с него не спускать, сообщать мне о каждом его шаге. - Понял, - кивнул Бэлк и хотел было выйти. - Подожди, - Корен протянул свернутый в трубочку листок, - найди этих людей, там указано где их искать, и еще, распорядись, чтобы привели здесь все в порядок. - Сделаю хозяин. - Что ж, теперь к наместнику Стаку, в форт, - сказал Корен глядя в узкое и высокое окно с аркой, больше похожее на бойницу и улыбаясь кровавому закату, - пора начинать новую историю этого княжества! *** - Никити́н, - Дарина положила мне руку на грудь, - там всадники на улице. О да, это ощущение заставившее меня вскочить с лавки я ни с чем не перепутаю… лицо горело, все чувства обострились, в комнате темень, но вижу каждую ресницу огромных, наполненных волнением, глаз Дарины. - Сколько их? - Трое всадников, и пеших четверо, с виду наемники. - Приготовь лук и у лестницы встань, - сказал я, стараясь не громыхать сапогами, спустился вниз, прихватив топорик. - Я не сплю, - тихо пробурчал Кованый, когда я подошел к нему чтобы разбудить, - кто-то уже давно у дверей возится. - Придется драться наемник, и прости, что привел беду в дом твоего брата. - Драться это хорошо, - Кованый посмотрел на шест рядом с топчаном, помотал головой, вроде как не подходящее оружие для боя в замкнутом и тесном пространстве кожевенной мастерской, вынул из ножен короткий меч, а из-за пояса достал топорик, чуть крупнее чем мой. - Давно возятся? – спросил я и подняв небольшую лавку, аккуратно поставил ее в паре метров от двери. - Да порядком уже. - Значит скоро войдут… Вероятно, с помощью какого-то рычага, дверь в лавку чуть приподняли а потом отжали наружу. Сделали это почти без шума, только немного захрустело дерево да тоскливо скрипнули петли… В дверном проеме выросли четыре силуэта, я услышал как наверху, на лестнице, тонкие пальцы Дарины тянут тетиву… первые двое шагнули вперед и аккуратно переступили препятствие в виде лавки… - Кованый назад! Это чужеземцы! Они видят в темноте! – заорал я выхватывая огнестрел. Шшшших! – прилетела выпущенная Дариной стрела и с хрустом ударила в грудь одного из нападавших. Кованый сделал несколько шагов назад, а я нажал на спуск… на мгновнение вспышка выстрела осветила нас всех, грохнуло неслабо, зазвенело и посыпалось стекло окошка что рядом с дверью, я решил не терять времени, и переступив двоих сраженных картечью в упор, выскочил на улицу. Нападающие замерли на пару секунд, соображая что происходит и я воспользовался моментом и отскочив еще на несколько шагов от дома, дабы увеличить осыпь, снова выстрелил в двоих что стояли вдоль стены… еще один что находился посреди улицы и держал под уздцы трех лошадей, схватился за шею и дико вопя стал кататься по земле – это Дарина, сообразив, стала стрелять из окна второго этажа. Я дернул затвор досылая очередной патрон и пошел прямо на человека, стоявшего поодаль, в тени кроны невысокого, но с густой листвой дерева у одноэтажного каменного дома. Человек сообразил не сразу, что я его вижу и иду прямо на него, но наконец-то опомнился и побежал было прочь… зарядом картечи я перешиб ему ноги и он с диким воплем повалился на камень тротуара. - Кто, кто послал вас? – сходу я приземлился коленом ему на спину и смачно зарядил ему оплеуху, аж ладонь отбил, - кто послал, спрашиваю! Но бесполезно, то ли в ступор впал от увиденного, то ли болевой шок. Я перевернул его на спину, положил ему руку на горло и внимательно осматриваясь по сторонам, с силой сдавил. В нескольких окнах я заметил любопытствующих… все, нельзя терять времени! Вбежав обратно в мастерскую, я застал Кованного за тем, что он со знанием дела перерезал глотку выжившему нападавшему… - Собираемся, уходим! – зачем-то крикнул я и побежал наверх. Когда мы с Дариной спустились, то застали старого наемника спокойно сидящим на пороге мастерской. - Ты чего? Бери вещи, пойдем! - Вы уходите и вон лошади как раз… - А ты? - Я много лет назад уже сбежал и причинил горе свой семье, останусь, приму еще один бой, а там, если Боги пожелают, то я отправлюсь к предкам. - Как же… - потряс я старого наемника за плечо. - Уходите, времени мало, а мне все одно, долго не прожить, с каждым днем недуг убивает меня. Со стороны старой крепости послышался приближающийся звук цокота копыт – караул крепости уже спешил к нам. - Прощай наемник, - сказал я и подтолкнул Дарину к трем лошадям. Звон металла мы услышали почти сразу, как свернули в один из проулков – Кованый вступил в бой, а мы переглянувшись с Дариной поскакали к протоке, где еще надо было успеть забрать большой мешок из лодки. - Куда? - взволнованная первым в своей жизни боем и первым убийством человека спросила Дарина. - На север, там, накануне зимы нас точно никто искать не будет! А Тарин знает, куда мы собирались, я ему сам говорил… Я специально повел лошадь через окраину посада, где прижимаясь оградами друг к другу стояли крестьянские имения с добротными домами, но деревянного настила и тем более камня на дороге не было, и мы относительно тихо, сделав крюк поднялись к мосткам протоки, где оставили лодку. Бросив пару серебряных ноготков в ладонь старухи, что присматривала за мостками и лодками я спросил: - Нет ли сухой лодки? А эту я вам оставлю. - Есть, - пытаясь разглядеть мое лицо во всполохах огня от железной корзины, что выполняла функцию ночного фонаря, ответила она, - только она больше чем твоя и не налаживалась с прошлой осени. - Я согласен. - Добавь тогда еще… - старуха снова протянула сухую ладонь. С объемным баулом за спиной и мешком в руке я вернулся к Дарине, ожидающей меня в тени навеса постоялого двора, со стороны которого уже слабо доносились звуки затихающей пьянки. Навьючив «лишнюю» лошадь, мы медленно, чтобы не привлекать внимания поехали прямо через местами заболоченный луг к роще, что виднелась вдалеке. Кое-где попадались топкие места, но моя способность видеть в темноте помогала их беспрепятственно объехать. Уже на границе рощи мы услышали, как на караульной башне старой крепости часто забили в тревожный колокол – стража подняла тревогу. - Проедем до утра на восток, а как рассветет, наладим лодку у первой же протоки и поплывем на север. - А Чернава? - Если она жива, то не пропадет, а если мертва… - Может она все же показалась на заимке Ласа? – предположила Дарина, больше для успокоения. Роща оказалась самым настоящим лесом, который на подорожном лоскуте не был отмечен. Кляня про себя особенности местной топографии я повел нас по окраине леса, дальше, ночью, ехать не рискнул… и приобретенные кошачьи инстинкты не одобряли, да и лошади волновались, чуя дикого зверя. Так, краем леса и ехали, пока не забрезжил рассвет, а с восходом солнца задул по-зимнему холодный ветер. Я посмотрел на Дарину, она, спрятав лицо в поднятый ворот стеганого кафтана, уже давно клевала носом, еле держала поводья и вот-вот выпадет из седла. - Можно остановиться, оденемся теплее, поедим, отдохнем пару часов и двинемся дальше. В ответ Дарина лишь облегченно выдохнула, кивнула и натянула поводья… устала, амазонка моя. Глава десятая. Путь на север. Утро действительно выдалось морозным, пожухшая и пожелтевшая трава покрылась инеем, но уже к обеду, дно небольшого овражка, приютившего нас, оттаяв, сильно пропиталось водой и под ногами стало хлюпать. Согрели котелок кипятка, которым запили свой поздний завтрак или обед, что состоял из сыра да вареных яиц и двинулись дальше, так же краем леса к ближайшей протоке. Я то и дело прислушивался к своим ощущениям и к звукам, но кроме звуков леса – ничего, ничего подозрительного и представляющего опасность. Неведомый ночной хищник, вероятно, переваривая добычу, отсыпается и лошади ведут себя спокойно. Бросать лошадей было жалко, но для наших вероятных преследователей это одна из важных примет и следы. Поэтому, как только в сотне метров от границы леса, на солнце блеснула гладь воды, мы расседлали лошадей, отпустили их в лес и пешком отправились к протоке. Дарина помогла мне наладить лодку, подсказывала, как и где вязать жерди, как фиксировать и натягивать «корпус» из просмоленных шкур. Провозились часа три, но справились и спустили лодку на воду, а еще через час добрались до бедного многодворца, где удалось за пару серебряных ноготков купить копченую курицу, лепешек третьего дня да бурдюк чистой воды. Останавливаться в многодворце не стали, поплыли дальше, миновали каменный мост торгового тракта и к вечеру, в излучине, где протока немного расширялась, выбрали место для ночлега. *** - Потрудитесь объяснить, наместник, какая великая необходимость была устраивать охоту на этого… как его? - Никити́н, - ответил наместник Стак, стоя перед сидящей в кресле императрицей и, так сложилось, двоюродной племянницей, - по моим сведениям, он собирался покинуть столицу княжества утром. - Вот и устроили бы засаду за пределами городища! - Готов понести наказание, - наместник опустился на одно колено и склонил голову. - Ваше счастье, что нашелся этот несчастный старик, который задал трепку дружинникам князя и тем самым дал вам время унести тела наших воинов. И встаньте, дядюшка Стак, для вас я не только императрица, а вы для меня единственный родной человек… Небольшая комната в одной из башен крепости была выделена Талесом под апартаменты Скади, в которых, с согласия князя и прислуга и охрана была из свиты императрицы. Прошедшая ночь была шумной, происшествие из-за которого вся княжеская дружина уже сутки на ногах, предоставило достаточно времени, чтобы наместник разобрался в ситуации и пришел на доклад к императрице. - … а наказание для вас будет, я не знаю, как вы это сделаете, но нужно выяснить у всех, кто хоть как-то был близок с этим… - Никити́н… - Стак поднялся с колен и подчинившись жесту императрицы присел на табурет у двери. Леди-наставница сидела в углу комнаты и, подставив страницы очередного скучного, по мнению Скади, романа под солнечный свет, проникающий через единственное окно, делала вид, что погружена в чтение, но при этом была сама внимательность… - Что же за имя такое! Никак не запомню… Так вот, выясните как он выглядит, один ли или со спутниками и отправляйтесь в крепость у Желтого озера, соберите отряд, наймите лучших следопытов и найдите беглеца! Отправляйтесь сейчас же, и пусть приведут мне этого Хранителя Корена. - Слушаюсь, - Стак поднялся, снова припав на колено низко поклонился и вышел из комнаты. - Чуть все не испортили, - нахмурившись, Скади посмотрела в окно, на площадь при базаре и здании суда Хранителей, потом слегка переменилась в лице, ее глаза заблестели, и она чуть слышно произнесла, - матушка, как мне не хватает тебя… ты бы уже решила что делать… - Корена пускать? – заглянув в дверь, произнес один из охранителей. - Да. - Разрешите… - пряча взгляд, в комнату вошел Корен. - Что же такого вы мне сейчас скажете, что заставит меня передумать и не отправить вас к желтому озеру, в крепость, где вам сначала выколют глаза, отрежут язык и уши, а затем отпилят голову, да, именно отпилят! - Я знаю его в лицо! - Хм, невелико дело! Князь Талес тоже знает его в лицо! - Тогда скажите князю, что вы ищете его бывшего оружейника с целью выяснить его секреты, что ваши люди пытались напасть на него и погибли… и кстати, кроме меня об это знают еще несколько верных мне людей, - Корен решил идти ва-банк, хотя, ответ он уже знал. - Вы хитрый человек… - Я осторожный, и немного умею думать наперед, моя императрица… - Что-то не припомню, чтобы вы присягали мне на верность. - Что могут значить слова присяги против дел верного подданного? - Хм, вы не только хитрый… - Признаю, моя императрица, я поторопился, но обстоятельства очень удачно складывались и нужно было действовать. - Но вы его упустили, и самое главное, погибли мои люди. - Значит, это были не лучшие люди, иначе, Никити́н бы не ушел. - А грохочущий огонь, о котором говорили люди? Это колдовство! И вы не предупредили об этом! - Нет, моя императрица, это не колдовство, это наука, наука ведомая Никити́ну, наука, с помощью которой, ваше могущество возрастет в разы. И еще, я поднял родовые свитки в библиотеке и могу сказать, что появилась еще одна зацепка. - Что? – Скади даже немного вытянула свою тонкую шею не поняв выражения. - Эм… - Корен сам немного удивился тому, как построил предложение, основываясь на фразе далекого мира, - простите, я хочу сказать, что нашел в родовых рукописях возможных родственников того, кто встретил и приютил пришельца. - Ладно, я прощу вас за произошедшее сегодня ночью, но впредь, на любой свой шаг, связанный с поисками беглеца, вы спрашиваете разрешения у меня, вам ясно? - Ясно, моя императрица, - ответил Корен, и украдкой, но как можно более страстным взглядом посмотрел на леди наставницу, на что та заметно смутилась и немного покраснела, - так я могу отправиться на поиски? - С вами пойдут мои люди, - Скади два раза ударила небольшим молоточком по резной розетке на столе. В комнату вошел коренастый воин, в доспехах, которые, похоже, ему были явно тесны. - Моя императрица, - войдя в комнату, командир императорской охраны опустился на колено. - Тэрей, с этим человеком отправляйтесь в форт, возьмите людей и займитесь поисками, хранитель Корен в вашем распоряжении. - Слушаюсь. - И еще, постарайтесь организовать все так, будто вы исследуете торговые пути и ищете богатые города для торговли. - Каменки… - Корен осторожно поправил императрицу, - но в тех местах всего один большой каменок, так что лучше искать богатые многодворцы. - Да, - согласилась Скади, а потом решительно подошла к Корену и добавила, указав на него длинным и тонким указательным пальцем, утяжеленным Перстнем Власти, - надеюсь, вы не подведете? - Не подведу, моя императрица, - Корен часто закивал и попятился к выходу. *** Утренний туман над протокой начал рассеиваться под ярким светом солнца, а на усохших листьях болотного кустарника начал таять иней. Моя очередь сторожить была под утро, перенеся «собачью вахту» и встретив рассвет, я развел огонь и, поставив греться воду к завтраку, изучал подорожный лоскут. - Далеко еще? – проснувшись, спросила Дарина. - К обеду будем на заимке Ласа, держи, - я протянул Дарине кружку с чаем и лепешку. Так и случилось, и именно эта территория на подорожном лоскуте была пропорционально и топографически, более-менее отображена, в виде аккуратных и точных стежков яркой нитью. Сразу не стали причаливать и выбираться на мостки, а оставив заимку Ласа позади на сотню метров, затащили лодку в сухой камыш и решили дождаться сумерек. - Может, останешься пока здесь? – Спросил я Дарину, примкнув к огнестрелу магазин и дослав патрон. - Нет, - категорично ответила она и перекинула лямку колчана через голову, - теперь только вместе. Я посмотрел на свою амазонку, в очередной раз убедившись в ее решительности… Тоска в глазах пропала, в чертах лицах появились какие-то новые выражения, жесткие и лишенные страха. - Хорошо, но без моей команды ты ничего не делаешь, а если я что-то прикажу, то выполняешь, договорились? - Да… Пробрались через камыш и кустарник, затем, краем леса вышли к дороге, ведущей на заимку со стороны тракта. - Подожди, ну я же просил, - придержал я за плечо Дарину, когда она, завидев Ласа у сарая рядом с баней хотела выбежать из леса… но не удержал, Дарина побежала к низкой оградке… Лас, услышав как его окрикнули повернулся в нашу сторону с таким лицом, что я уже все понял… Хотя, раньше надо было понять – глава рода колет дрова… ага, очень, можно подумать натурально, относительно местных реалий, и на территории заимки никого. - Засада! – Лас махнул рукой в нашу сторону, а потом развернулся к дому и, перехватив топор, решительно направился к двери. - Дарина! – Крикнул я, сильно испугавшись за нее, выскочил из подлеска, догнал и схватил за руку, - Стой же, назад! Но поздно, наперерез Ласу из-за дома выскочили двое, в сотне метров, из леса вышли еще пятеро «тевтонцев» и направились в нашу сторону... Дарина остановилась и быстро извлекла лук из колчана, стрелу… выстрел… Все происходило очень быстро, я растерялся, не зная что делать, то ли хватать Дарину и волочь ее в лес, то ли выручать Ласа… Сраженный стрелой наемник, что был рядом с Ласом упал, а второго, в пару неуловимых взглядом ударов отправил к предкам сам Лас… - Бегите же! – снова крикнул Лас, поспешил к дому и вдруг резко остановился, словно наткнулся на препятствие, поймав грудью стрелу, обмяк и упал. Давай! – схватив Дарину за плечи, я развернул ее к лесу, - беги к лодке! Но бесполезно, откуда-то взявшаяся сила, разбавленная вспыхнувшей ненавистью, помогла Дарине вывернуться, снова натянуть тетиву и выстрелить в одного из приближающихся «тевтонцев», но впустую, стрела лишь чиркнула по доспеху и ткнулась в землю. Шесть… восемь… двенадцать… – начал я считать противников глазами вскидывая огнестрнел и заслоняя собой Дарину. Выстрел, второй, третий… но тут перестал слушаться затвор – плохо опрессованное донце пластиковой гильзы сгубило все мое преимущество в бою… Сунув оружие в чехол, я потащил из ножен меч. - Беги к лодке! – прикрикнул я на Дарину. Но куда там. Дарина, будто впала в какой-то транс - лицо каменное, бледное от злости, приставным шагом она отходила в сторону, тянула одну за другой из колчана стрелы и выпускала их в сторону врага, но тщетно, доспехи надежно защищали иноземцев. Словно игрок в регби, я подбежал к Дарине и сбил ее с ног… - Обратно! К лесу! - Позор на весь род! – суча ногами и колотя меня по спине, кричала Дарина, - нужно принять бой… - Если мы сейчас умрем – позора не меньше, да и проку немного! - рыкнул я на нее, - Мы тут как на ладони! Дарину не слушал, было лишь желание найти укрытие, связать ее там, оставить и вернуться. Я вскочил на ноги и схватив Дарину за ворот кафтана, как нашкодившего котенка, поволок ее к ближайшим деревьям. Ощущение опасности заставило меня резко повернуть голову и увидеть, как от сарая два наемника спешат нам наперерез. - К лодке! – зло зашипел я и толкнул Дарину вперед, - Прошу тебя, беги к лодке, уплывай и жди меня в шалаше у колодца на нашей заимке! В лунном свете было видно, как блестели ее глаза, наполняясь слезами, время растянулось, Дарина кончиками пальцев коснулась моего лба, провела рукой по лицу затем, резко развернулась и побежала к протоке. Время вновь ускорилось, я заметил, что у одного из наемников, что бежит в мою сторону в руках сеть… - Спайдер-мен хренов! – сказал я, смещаясь к лесу и занимая позицию между убегающей Дариной и этими двумя. Было видно как «тевтонцы» тоже медленно приближаются, за ними еще трое наемников с зажженными факелами в руках и… ну да, Хранитель, должно быть тот самый… Тот, что был с сетью, уже почти добежал до меня и остановился в пяти шагах, широко размахнувшись для броска, совершить которого я ему не дал, выхватив из-за пояса топорик и удачно метнув. До второго я сам сократил дистанцию, подавшись вперед, опустился на колено с длинным выпадом и ткнув того мечом в живот. - Ну-ка отдай, - вернув меч в ножны, я наступил ногой на корчащегося на траве несостоявшегося «рыболова» и с хрустом вытащил топорик у него из груди. «Надо еще потянуть время, дать Дарине уплыть дальше» - подумал я и достав ТОЗ снова попробовал дернуть затвор – никак. В отчаянье я стал бить по рычагу затвора обухом топорика и получилось! Гильза с раздутым донцем упала в траву, я дослал патрон и сменив опустевший магазин, целясь поднял оружие. - Прячьтесь! – крикнул Хранитель, увидев мои манипуляции, и сам стал прятаться за широкой спиной наемника, понимая, что я держу в руках. Но «тевтонцы» не понимали, трое из них ускорили шаг и идущий самым первым громко сказал: - Сдавайся! - Сейчас, разбежался! – ответил я и нажал на спуск. Пролетев не более десяти метров, пуля, пробив кирасу и при этом, сильно деформировавшись, буквально взорвала грудь иноземца, и тот упал замертво. Все замерли, и те, кто шел на меня и еще трое, что вышли из-за бани с луками в руках. А я, стал смещаться к хозяйственным постройкам, за которыми были мостки, а затем побежал, быстро и не оглядываясь. Вскочив в одну из двух лодок Ласа, по дну второй я несколько раз ударил топориком, схватился за весло и с силой оттолкнулся от мостков. Парой гребков я задал направление, снова взялся за оружие и, целясь в Хранителя, выстрелил. Однако, тот прятался за спины людей, одному из которых и прилетело. Преследовать перестали, явно испугавшись оружия извергающего пламя, грохот и убивающего на расстоянии… Глава одиннадцатая. С тяжелым сердцем я оглядывался на поднимающийся дым со стороны заимки Ласа, мне было хорошо слышно, как трещат бревна горящих строений, крики несчастных погибающих в огне и видно алое зарево над рощей. Я буквально ощущал всю их боль, казалось, кровь в моих венах вот-вот закипит от злости. Одновременно со злобой, хотелось рыдать и выть, от обиды, от чувства вины, но лишь зуд в переносице и горящее лицо стали альтернативой слезам. Относительно скоро, примерно через час, я был у устья протоки, за сотню метров до озера, прижал лодку к камышу, выбрался на берег и осмотрелся поверх сухого кустарника. То ли от стресса и напряжения, то ли действительно с каждым своим проявлением, способности хорошо видеть в темноте, хорошо различать далекие звуки и самое главное – чувствовать опасность, заставили меня присесть на корточки. По спине пробежали мурашки, но это не вызвано испугом, скорее это неприятие моим изменяющимся организмом того, что происходит вокруг меня. Протока была перекрыта несколькими длинными жердями, в ямке на берегу горел костер и четверо наемников, соревнуясь в остроумии, стояли рядом со связанной по рукам и ногам Дариной, которая словно мешок была заброшена на седло одной из лошадей. Еще двое копошились в лодке, перебирая и прицениваясь к нашему добру. Я подался вперед, аккуратно ступая и стараясь не шуметь, шаг за шагом, в холодной темноте и стелящемся от озера тумане подобрался почти вплотную, и лишь клинок моего меча предательски блеснул в свете появившейся из-за облака луны. - Смо… - не успел договорить увидевший меня наемник. В два прыжка я оказался у гогочущей четверки, вложив немало сил в бросок, метнул топорик в самого внимательного, и со звериным ревом занес меч над головой ближайшего противника. - Развалю до задницы! – скалясь проорал я. Что-то переключилось в сознании, я видел только цель… два мощных рубящих удара, выпад, удар в висок навершием рукояти шарахнувшемуся было в сторону противнику, оттуда же, рубящий вниз и по шее другому… прямым ударом ноги сбил набегающего на меня противника отправив в протоку… - Освежись урод! Подскочил к двоим у лодки, которые даже не успели понять что происходит, сходу рубанул ближайшего так, что голова осталась держаться лишь на куске целой кожи, второму влепил сапогом меж ног и, схватив его за волосы приложил коленом, затем, приставив клинок к шее, подтащил к костру. Оглянулся на того, что плескался в воде, завалил ногой пирамиду из шести коротких копий, взял одно и метнул… наемник охнул, поймав грудью острие копья и, престав барахтаться, сник, а слабое течение понесло его к озеру. - Ты как? – спросил я Дарину, сильнее прижав клинок к шее новоявленного обладателя сопрано. - Голова болит… Только сейчас я рассмотрел лиловую шишку и ссадину над бровью Дарины. Срезав веревки, попутно наподдав сапогом в брюхо утирающего кровавые сопли наемника, я помог Дарине встать ногами на земную твердь. - Иди в лодку, я сейчас. Дарина кинулась мне на шею, с облегчением и дрожью выдохнув. - Ну все, все закончилось, до лодки дойдешь? Надо уходить. - Угу, - кивнув и шмыгнув носом, Дарина пошла к лодке, подхватив с земли у костра свой колчан и пояс с коротким мечом. - А теперь рассказывай, кто вас нанял, - под клинком на шее наемника уже выступила кровь. - Ххххр… Хр… быв… бывш… - Соберись! – я влепил наемнику затрещину и убрал меч в ножны. - Бывший председатель Суда Хранителей, почтенный Корен… - А иноземцы? - Они от самого городища с нами, указом княгини иноземной посланы были и на то воля князя была… - Врешь! – придавил ему коленом грудь. - Нет! – тщетно пытаясь набрать в легкие воздух, он прошипел, - зачем мне врать? Почтенному Корену было приказано изловить и доставить бывшего оружейника, отступника и убивца Никити́на. - Так значит… убивца… Сколько вас всего? - Две дюжины, еще на заимку оружейника пятеро иноземцев отправились… я все скажу, отпусти только. - Что еще ты можешь сказать? – я склонился над пленником. - Если Никити́н ты, то искать тебя будут по всему княжеству, в земли Желтого озера бежать пустое, и заставы на трактах к утру выставят. - Никити́н я. Вставай, - срезав перевязь с пленного и связывая ему руки тонким кожаным ремнем добавил, - посидишь тут до утра, а Корену скажешь, что я теперь тоже знаю его в лицо. - Да, да, да, - закивал наемник. - Тут сиди, - пихнул я пленного ближе к костру, еще околеет за ночь… и, указав на луну, добавил, - туда смотреть, повернешься – поймаешь стрелу. Прихватив в качестве трофеев пару вязанок стрел и неплохой охотничий лук, хороший боевой топорик, два овчинных тулупа и торбу со съестными припасами я вернулся к нашей лодке. - Болит? – бросив в лодку трофеи, спросил я Дарину. - Пройдет, давай уплывем скорее отсюда. - К нам на заимку нельзя, иноземцы засаду устроили. - Куда же тогда? – растеряно спросила Дарина. - Теперь одна дорога - на болота, сначала отоспаться… нет, сначала поесть! Есть хочу зверски. А там… утро вечера мудренее. - Утро вечера мудренее, - задумчиво повторила Дарина, пытаясь понять фразу и усевшись на нос лодки, накрыла ноги трофейным тулупом, - да, кроме хозяев болот нам не к кому теперь податься. - Ты их главное не бойся, они страх хорошо чувствуют. Я аккуратно подгребал веслом, а Дарина свесившись с носа лодки, ломала топориком грязно-зеленый с вмерзшей ряской не очень толстый лед. От возможного преследования нас давно скрыл туман, мы пересекли Чистое озеро, и теперь, пробираемся дальше на север по замерзшей трясине меж кочек с торчащим из них засохшим камышом. - Все, добрались, - сказал я, когда нос лодки ткнулся в толстые корни корявого дерева на границе болот и гиблого леса, того самого леса, кишащего тварями и со стороны которого каждую зиму приходят дикари и собственно, откуда в этот мир явился я сам. Спрятали лодку в кустах и, немного углубившись в лес, где обнаружилась приличного размера ямка, оставленная выворотнем большого и толстого дерева обвитого шипастой лианой-паразитом. Спустя несколько минут в выложенном из камня кострище уже занимался костерок, от света и тепла которого стало уютнее, а Дарина перестала то и дело оглядываться и занялась ужином. Я же влез на толстый ствол поваленного дерева и присев, попытался уловить присутствие зверя, часть которого непостижимым для меня образом теперь есть и во мне. Но тщетно, кроме возни большой хищной птицы, занятой неподалеку добычей, не почувствовал ничего. Скромный, но сытный ужин запили пустым кипятком. Дарину свалила усталость, и она, свернувшись на расстеленных тулупах и укрывшись суконным одеялом, моментально уснула, лишь изредка всхлипывая и вздыхая во сне. Я же уселся на ствол поваленного дерева, положил на колени огнестрел и настроился на всенощное бдение… *** Городище. Княжеские покои. Изучив некоторое количество свитков из архива Суда Хранителей, Скади аккуратно отодвинула от себя шкатулку с пожелтевшими от времени бумагами и, мило улыбаясь сидящему напротив князю, сказала: - Дорогой Талес, думаю, для наших народов будет только польза от союза между империей Каменных Башен и Трехречьем. - То, что ваши люди смогли пересечь пустыню, это уже подвиг и, конечно же, жить нашим народам в мире – уже, великая польза. - Именно, - чуть выгнув спину и посмотрев на огонь в большом камине, Скади встала и направилась к теплу огня, медленно, демонстрируя стройность своей фигуры. - Вы замерзли? - Немного… - Ицкан! Почти в тот же момент дверь в покои приоткрылась, с поклоном вошел советник… - Прикажи подать горячего вина и сладких закусок! Ицкан лишь кивнул, снова молча поклонился и вышел, а в покоях на пару минут установилась неловкая тишина - Вы так внимательны князь, - Скади провела рукой по отполированной поверхности камня камина и выразительно хлопнув ресницами, посмотрела на Талеса. Улыбаясь, Талес молча принял комплимент, тоже подошел к камину и, стараясь не выдать смущения, хотел что-то спросить, но в дверь постучали. Толстая стряпуха, натянуто улыбалась и тяжело дыша, просочилась внутрь, шутка ли, после марш-броска по винтовой лестнице и коридорам. Она выставила на стол медный кувшин с горячим вином, тарелку с разными кулинарными деликатесами, и также улыбаясь, вышла. - Могу ли я, кроме союза наших народов, надеяться на союз между… - Не вижу этому препятствий, - Скади не дала договорить Талесу, загадочно улыбнулась и вытащила из своей замысловатой прически редкий гребень, волнистые густые волосы рассыпались по плечам… - но сначала, подайте мне вина и замкните уже дверь… *** Глава двенадцатая. За ночь прикорнул все же пару раз, опершись спиной на коренья некогда величавого древа, но которому не хватило сил справиться с коварной лианой, что заплела ветви и ствол и практически вырвала дерево с корнем, но этот процесс, судя по всему, длился несколько лет – в некоторых местах лиана срослась с корой дерева. В первый раз я уснул примерно на час – звездная карта не сильно сместилась. А во второй раз провалился под утро, и проснулся от пробравшегося под одежду мороза. - Холодно-то как, - тихо сказал я вслух, спрыгивая вниз. Раздул угли, подкинул хвороста и отлил из бурдюка четверть наших запасов воды в котелок. Дарина спала, накрывшись суконным одеялом с головой, а я присел, согреваясь у костра и, снова прислушался к лесу… нет, никакого намека на присутствие поблизости хотя бы маленького болотного котенка. Может, с наступлением зимы они куда-то мигрируют? Возможно, но про это я ничего не знаю, к великому моему сожалению… сторожевой пес, то есть кот, очень даже не помешал бы в этих местах и вообще, в сложившейся ситуации. А о запасах воды все же надо подумать, хотя, что думать, надо пересекать озеро и отправляться к нашей с Дариной заимке, там колодец… и там же засада. Ночью отправлюсь, если там, в засаде наемники Корена, то у меня преимущество, а если иноземцы… Я проверил рукой чехол с дробовиком, - один хрен, преимущество есть! Вообще странное место, эти болота, этот гиблый северный и бескрайний лес, обострились все чувства – слух, зрение, обоняние и это так называемое шестое чувство… - Уже проснулся? – высунув из-под одеяла нос, спросила Дарина. - Да. Летом в этих местах гораздо живописнее и теплее, а я за ночь промерз порядком. - Под ликом Большой Луны мы здесь долго не сможем жить, - Дарина села, поджав к груди колени и уставилась на костер, - трудно будет в лесу без дома, это еще зима не в полную силу явилась. - Согласен, и с чистой водой здесь плохо, от слова совсем! Не ждать же когда снег выпадет и потом топить его. - Можно к Чернаве уйти, у нее за птичником есть маленький погреб, отец копал, что бы тетушка могла спрятаться от люда темного или от стражи судейской. - Это мысль, но сначала к нам на заимку наведаюсь. - Один? – Дарина нахмурилась. - Да! И не спо… - Вот что, - Дарина встала и стала заплетать в тугую косу растрепавшиеся за ночь волосы, - теперь мы или вместе или… - Я просто боюсь за тебя, как ты не поймешь? - А я за тебя! – не знаю, но мне показалось смешным, как Дарина топнула ногой. - Почему ты улыбаешься? - Не знаю, нет сил больше для скорби, - я поднялся с покрытого высохшим мхом камня и подошел к Дарине, взяв ее за руку, - ты у меня красивая, а когда сердишься еще и смешная. - Смешная? Да я сейчас! – Дарина отпихнула меня и попыталась выдернуть из ножен меч, а я еле поспел положить руку на навершие ее короткого меча. - Не сердись, - я коротко поцеловал ее в губы, - давай позавтракаем, а потом попробуем поохотиться, на одной крупе долго не протянем. - Давай, - Дарина впервые за эти дни чуть заметно улыбнулась. Доели трофейные съестные запасы, оставив на потом, то есть как НЗ откровенную сухомятку и, прихватив луки, углубились в лес. Да уж, охота с луком это не стоять в боевом порядке выпуская по противнику стрелы одну за другой. Здесь, мало того нужно выследить зверя, но еще и выстрел в запасе всего один, после промаха зверь убежит на сотню – другую метров и снова топай за ним, выслеживай, это в лучшем случае, в худшем, можно моментально превратиться их охотника в добычу. Разбаловал огнестрел нас в моем мире, а в мире Трехречья охотник должен вложить в единственный выстрел или бросок копья все, что знает и умеет, начиная от навыков следопыта и заканчивая умением точно пустить стрелу, иначе пухнуть с голоду домочадцам. Но тут мне сказочно повезло – Дарина. Как говаривал товарищ Саахов «студентка, комсомолка, спортсменка и наконец, она просто красавица». Она отличный стрелок, несмотря на свое хрупкое и миниатюрное телосложение. С пятидесяти шагов пяток стрел спокойно загоняет в круг диаметром не более десяти сантиметров. Мне до нее, если честно, еще долго упражняться в стрельбе… да и осваиваться в этом мире еще неизвестно сколько, хотя, есть пара арбалетов, из них стрелять выходит гораздо лучше. Да, я успел кое-чему научиться, спасибо покойному Варасу, Тарину и его другу Вансу, лучшему всаднику и стрелку княжества, пусть и одноглазому. Однако теперь я один, а достигшая лишь недавно, по местным меркам совершеннолетия Дарина – не в счет. Единственное на что надежда, это на способность с детства все быстро схватывать на лету, последствия обряда и чего уж – на все воля Богов Трехречья и благословение Большой Луны… - Пшш… Пшш, - привлекла мое внимание Дарина, когда мы, пробравшись вдоль звериной тропы со свежими так сказать, следами жизнедеятельности, засели неподалеку в кустарнике и уже битый час мерзнем в засаде. Дарина медленно, показала ладонью направление. Свиноматка и пятеро подсвинков вышли к трем толстым деревьям и стали подкапывать клыкастыми рылами у корней. Точнее «мамаша» лишь показала поросям-переросткам как это делать и отошла в сторону, следя за происходящим вокруг небольшой полянки. На самом деле эти звери были лишь силуэтами и повадками похожи на кабанов. В остальном отличия разительные – длинная шерсть, мощные клыки и размеры особи впечатляют. В моем мире таких размеров только кабана один раз видел, и то на фото. Кил на триста «мамаша», в случае чего снесет все на своем пути как бронепоезд. А Дарина уже еле удерживает тетиву, выцеливая одного из подсвинков. - Бью, - прошептала Дарина и спустила тетиву. Следом выстрелил и я, но промахнулся, так как подсвинок уже визжа кружился на месте, пробежал пару метров и упал, все-таки трехгранные охотничьи наконечники Вараса – вещ! Не желая рисковать остальным потомством, свиноматка весьма резво скакнула в нашу сторону и развернулась боком, обнажив из-под подобия пятака немалые клыки. - Не спеши, - придержала меня за руку Дарина, когда я потянулся к чехлу с дробовиком, - она уйдет, будет спасать других. И действительно, дождавшись, когда все поросята скрылись в кустарнике, «мамаша», несмотря на свою массу, очень быстро побежала за ними, оставив после себя просеку в кустарнике. Чтобы не привлекать внимание хищников, работал ножом очень быстро. Частично сняв шкуру сразу отсек топориком ребра, затем вырезал мякоть везде где можно, а потом, завернув все что осталось, а осталось немало, обратно в шкуру, побежал к берегу болота, потом вдоль него и только через полчаса нормального такого спринта, сбросил свою ношу в болото. Приятного аппетита, - сказал вслух, пару минут отдышался и потрусил обратно. - Хорошо, что ветер поднялся, - Дарина уже развела огонь и как можно тоньше нарезала мясо, - навялим по-горячему, да по-ветру, так долго не пропадет. Нарубил жердей, да веток тонких, поставил над костром а-ля вигвам, а на ветки нанизал то, что заготовила Дарина, просолив и засыпав трофейными специями, коих оказалось в избытке, правда, специфические на запах, ну да я уже привык к этим икербским травам. Теперь только поддерживай огонь, да смотри, чтобы пламя не «облизывало» мясо. Лопатка да пара добрых кусков мякоти в котелке закипают, еще немного и можно остатки крупы закинуть, ужин у нас будет просто царский! Волоча за собой лодку с нашим скарбом меж кочек по льду, мы с Дариной пробирались по старым гатям. Я периодически останавливался, прислушивался к болоту, к звукам со стороны берега Чистого озера и к своим ощущениям, на предмет опасности. Ничего, кроме звуков болотного зверья в сумерках и тумане, ползущим от границы еще неостывших вод проток и уже почти покрывшимся льдом Чистым озером. Тащить за собой лодку было не легко, Дарина насупившись пыхтела, то и дело сдувая выбившийся из-под шапки рыжий локон, а я что-то затянул «бурлацкую», шепотом естественно: - Эх, дубинушка, ухнем! Эх, зелёная, сама пойдёт, сама пойдёт! Подёрнем, подёрнем, Да ухнем!». - Ты чего? - Дарина остановилась и с удивлением посмотрела на меня. - Это старая песня бурлаков из моего мира, - я тоже остановился, не помешает пару минут отдохнуть. - Бур-ла-ков? – по слогам повторила она незнакомое слово. - Обязательно восполню этот пробел в рассказах о моем мире… Устала? - Да. От нас обоих вверх поднимался пар. - Вон уже островок с сухим деревом, а за ним и полынья видна. Совсем немного осталось. - Хорошо, что ты во тьме зряч. - Хорошо, что тот обряд прошел удачно. - Где же тетушка? – с грустью, тихо сказала Дарина и присела на гати. - Думаю, что она, когда приплывала к нам рассказать про сны, рассказала не все. - Почему? - Наверное, посчитала, что так будет лучше всем. - Разве батюшке лучше? – всхлипнула Дарина. Я присел рядом, обнял ее, а она положила мне голову на плечо. - Сейчас Варас в доме Предков, смотрит на нас оттуда, - я кивнул на громадный розовый серп новолуния над нашими головами. - Еще нет, - Дарина вытерла глаза рукавом кафтана, - пройдет четыре раза по десять дней и тогда предки примут его, а пока он в Дороге к ним. «Надо же, как интересно» - подумал я, отметив, что и в этом мире сорок дней тоже некая сакральная цифра. - Тогда не стоит отвлекать его от Дороги своей скорбью. - Да, - Дарина решительно встала, - потащили дальше! Сухой камыш предательски зашуршал, когда мы пристали к берегу недалеко от протоки у нашей заимки. Я присев в лодке, осмотрелся поверх него – у моста через протоку никого и вообще, в обозримой видимости никого, однако что-то не дает быть уверенным в безопасности. Корен приказал снять засаду, поняв, что мы сбежали в гиблый лес через болота? Нет, все же есть тут кто-то… - Сиди тут, все равно в темноте ничего не сможешь, - сказал я, натягивая тетиву арбалета и вложив в него болт добавил, - вот, доспехи иноземцев пробивает. Если что уплывай, прячься в тайнике Чернавы и жди меня там. Дарина была явно недовольна таким моим заявлением, но аргументов против не было и она, молча кивнула, а я, приготовив к стрельбе второй арбалет, шагнул в камыш. Похоже, Варас на пути к предкам, как-то поспособствовал в небесной канцелярии – небо стало затягивать тучами, закрывая луну, а с неба срывалась «крупа» первого снега. Прежде чем пресечь мост, некоторое время я «сканировал» территорию и никак не мог понять, откуда исходит опасность. Ладно, как говорится – лучше ужасный конец, чем ужас без конца и, шагнул на мост. То, что в нашем доме побывали гости, сразу стало понятно – и дверь, поскрипывая, раскачивается на ветру, и вещи валяются на земле у распахнутых окон. Стараясь не шуметь, я сместился к лесу, чтобы обойти дом, там тропа к колодцу ведет… Силуэт! Женский силуэт, показался из-за угла дома, но не стоит мне радоваться, это точно не Чернава, хотя явно ее «коллега». Характерные одежды с кучей всяких колдовских побрякушек, разглядел и пояс с подобием местных рун, и татуировка на лице, к слову не таком уж и приятном, скорее даже неприятном и сморщенном как сухофрукты. Расстояние до нее метров десять, стоит, то ли подвывает, то ли поет, раскачиваясь. Слова непонятные - колдовской фольклор, мать его! Руку вперед выставила с татуировкой на ладони, в другой руке блеснул короткий и тонкий клинок… Глава тринадцатая. Арбалетный болт пробил грудь ведьмы и она, охнув, завалилась на землю. - Это проходили уже, - сплюнув на землю, прошептал я и сначала замер, а затем, снова натянув тетиву, уложил на место болт, отступил в лес и присел на колено. Было явное ощущение присутствия и опасности. Вскорости и подтверждение моим опасением вышло из сарая-дровяника, точнее вышли, двое, один – как ни странно харт, здоровенный детина под два с половиной метра ростом, второй – человек и, похоже, опытный наемник. Он шел позади харта, ноги чуть согнуты в коленях, словно пружина готовый сигануть в сторону или парировать удар, в руках два коротких меча – опасный противник, очень опасный. - Адита… Адита, - шептал харт и, всматриваясь в темноту, двигался вперед, шаря переел собой рукой, пока не ткнулся ногой в труп ведьмы, - она мертва! - Он где-то здесь, - прошептал наемник, но я его услышал, прицелился и выстрелил. Срыв тетивы, удар, хруст плоти вспарываемой трехгранным наконечником охотничьего болта и безумный крик среди деревьев, пустой заимки, спящего холодного болота и безмолвного ночного неба затянутого тучами. Дылда метнулся назад, наступив на товарища, а я, торопясь, снова взвел тетиву и, через пару секунд досталось меж лопаток и харту. Вот и все… снова приготовив к стрельбе арбалет, я постоял немного слушая стоны и хрипы, которые вскоре затихли и я без опасения пошел в дом. К Дарине, волнение которой я тоже почувствовал, вернулся с двумя полными бурдюками колодезной воды и охапкой теплой одежды, что забрал из дома. - Там колдунья была, - я опустил свою ношу в лодку и потом забрался в нее сам, - и двое наемников, один из них харт. - Харт? - Да, я тоже удивился. - К тетушке? - Поплыли, - кивнул я и оттолкнулся веслом от берега. Греб не спеша, внимательно посматривая поверх травы и кустарника справа, не забывая, что слева, где в некоторых местах полынья достаточно близко проходит у островков и болотных кочек, уже достаточно крепкий лед, способный выдержать гиену… ну вот, помянул в ночи. Пара желто-красных огоньков блеснули недалеко, но мы им, наверное, не интересны - я разглядел несчастного сохатого, который, когда еще трясина была не такой мерзлой, увяз там несколько дней назад. Он еще жив, но абсолютно без сил и как избавление примет смерть. Примерно в паре километров до заимки Чернавы я резко ткнул в ил весло, остановив лодку. - Что? – насторожилась Дарина. - Не знаю, похоже, показалось. Мы постояли некоторое время, прислушиваясь к ночи, к шуму ветра в кронах облетевших деревьев на берегу, снежная «крупа» усилилась, образуя на воде шугу. Не обнаружив опасности, поплыли дальше, грести становилось тяжелее, словно в киселе. На заимке Чернавы горели огни, отчетливо доносились голоса, к деревянным сваям мостков был привязан факел, освещавший три лодки, а также приличный участок озера. Из трубы дома поднимался дым, в окнах горел тусклый свет лампад, во дворе несколько человек, повозка, лошади… на двух из них блеснул металл брони. - Что же теперь? – выглядывая из-за борта лодки, спросила Дарина. Мы, как только я увидел на заимке свет и людей сразу остановились и прижались левее, скрывшись за одним из нескольких островков заросших травой и камышом. - Да, многовато их… наемники, иноземцы – полный набор неприятностей, что б их! – с досадой прошептал я, пытаясь простроить в голове наше с Дариной будущее, хотя бы на ближайшие сутки. Дальше просто бессмысленно что-то загадывать, на меня, судя по всему, объявлена охота. Ладно, иноземцы, я им повод дал для мести, но наемники… будь то княжья воля, были бы дружинники, а тут не менее десятка откровенных головорезов, за минусом еще двух в компании со старой ведьмой. Недалеко от нас, справа, затрещали кусты, а через некоторое время, у воды показался коренастый детина. Он чуть наклонился вперед, огляделся по сторонам, рассупонился и стал журчать в озеро… - Ай! – неожиданно и громко вскрикнула Дарина. Я повернулся к ней и сам инстинктивно шарахнувшись и порядком испугавшись, чуть не выпал из лодки… буквально в паре метров, на соседнем островке, обнажив немалые клыки скалились две гиены. Эти твари, вероятно сообразив, что их застрявшая и вмерзшая в трясину добыча уже никуда не денется, решили поохотиться на нас. - Там кто-то есть! На озере кто-то есть! – заорал наемник, быстро натянув штаны, - я не вижу, пусть кто-то из иноземцев скорее сюда идет! Дарина быстро пришла в себя и вскинула лежащий наготове арбалет. Мы выстрелили с ней одновременно, Дарина всадила болт аккурат меж глаз твари, прочим именно их она и испугалась, так как вряд ли могла разглядеть что-то еще, я же отстрелялся во вторую гиену. Та тварь, в которую попала Дарина свалилась там где стояла, вторая же, зарычав, длинными прыжками понеслась по кочкам и островкам. - Они на озере! – прокричали с берега, где к наемнику присоединились еще двое, а двое иноземцев стояли на мостках, один показывал в нашу сторону рукой, а второй что-то говорил подбегающим наемникам и кивал на лодки. Налег на весло так, что казалось, оно вот-вот треснет. Началась погоня, за нами три лодки и по берегу пятеро всадников. Так не уйдем – подумал я и направил лодку к ледяной кромке, в болота… плыли так несколько минут. - Надевай ранец, готовься прыгать, колчан не забудь! – прикрикнул я, когда увидел впереди спасительные старые гати, - Прыгай! Лодка ткнулась в поросшие мхом гати, Дарина выпрыгнула, на хрустнувшие даже под ее легким весом старые доски. - Держи, - подал я ей бурдюки с водой, закинул себе на спину свой ранец и баул с притороченной к нему скруткой, тоже выбрался из лодки, развернулся, хапнул арбалет и схватив за руку Дарину рванул вперед, к темнеющему за болотом лесу… Преследователи немного отстали, не решаясь плыть к гиблому лесу, дав нам небольшую фору, которой мы воспользовались, и как только оказались ногами на твердой земле, что есть сил побежали в чащу. *** - Что там? – наместник Стак поднялся из-за стола. - Узнай, живо! – приказал Корен стоявшему в дверях наемнику, что исходил на слюну глядя на ужин хозяина и иноземца. - Двое, на озере, похоже те, кого мы ищем, - подбежал наемник к Корену и Стаку когда они уже направлялись к мосткам. - Старуха Адита не ошиблась, верно след указала, - самодовольно сказал Корен Стаку. Наместник Стак быстро распорядился организовать погоню, один императорский воин в сопровождении наемников поскакал вдоль берега, а от мостков уплыли две лодки, по четыре человека в каждой. В третью лодку уселись Корен с наместником и Бэлк, который отвязав лодку, взялся за весло. Преследование по озеру и болотам длилось недолго, как только достигли старой гати, наемники ведомые двумя имперскими воинами побежали следом за беглецами, а Корен Стак и Бэлк неспешно пошли следом. Из сухих зарослей наперерез преследователям, неожиданно высочила огромная серая тень, успев одному наемнику вспороть когтями шею, а второго схватив клыкастой пастью за голову и раздавив ее, отшвырнуть на остальных и опять смыться в зарослях. Все застыли в ужасе… - Всем остановиться! – выкрикнул Корен, он наблюдал скоротечную расправу со значительного расстояния в свете нескольких факелов, но животный страх сковал движения, и он только и смог, что приказать срывающимся на фальцет голосом. - Что это было? – Стак, с мечом в руках и в боевой стойке, крутился на месте и всматривался в окружавший лес. - Нам надо немедленно возвращаться, - в голосе Корена звучали панические нотки, - этот дикий зверь хозяин этих мест, думаю, что беглецы обречены… и мы, если не уберемся отсюда. - Зверь не один, - Стак указал рукой в темноту, - еще двое, там. - Все назад! К лодкам! – выкрикнул Корен, бесцеремонно схватил наместника за руку в кольчужной перчатке и потянул за собой, - скорее же наместник! До лодок добежали не все. Только две лодки быстро отдалялись от болот, а со стороны леса доносился звериный рык и разноголосая истерика ужаса, которая, впрочем быстро стихла. Преследователи в ужасе ретировались... *** - Тут! Падай, - потянул я за рукав Дрину, когда увидел подходящий овражек. Без сил мы скатились по сухим листьям, покрытым тонким слоем снега. Я скинул с себя всю ношу, с трудом взвел тетиву арбалета и высунулся поверх оврага. - Странно, - прошептал я, продолжая тяжело дышать, - не вижу погони. - Мне вроде крики слышались, - Дарина сидела на бауле, ее волосы рассыплись по плечам изо рта с каждым выдохом вырывались плотные клубы пара. - Я тоже что-то слышал… А шапка твоя где? - Обронила. - Обронила, - я передразнил ее и напялил ей на голову свою шапку, - немного посидим и бежим дальше. - Дальше страшно, - моя шапка была ей велика, отчего вид у Дарины был как у того Гавроша, я хотел было улыбнуться, но по спине холодком пробежали мурашки, я почувствовал… - Они здесь, - только и успел сказать я, как из темноты леса приземлился на край обрыва мощными лапами здоровенный болотный кот и шумно втянул ноздрями воздух. Его морда была перемазана в крови, на паре огромных клыков, что делали его отдаленно похожим на саблезубого тигра с картинок, прилипли куски плоти. - О-о-й, - прошептала Дарина, втянула голову в плечи и зажмурилась. - Не вздумай бояться! – громко сказал я, а потом развернулся к коту и добавил, - и где мы ходим? Это был тот самый кот, с которым я пытался подружиться всю осень, что в принципе получилось. - А где твой друг? – я встал между котом и Дариной. На край оврага медленно вышли еще две особи. - А, так это твоя семья? Кот медленно спустился в овраг, подошел ко мне, обнюхал лицо и сдержанно один раз потерся о плечо, а потом скалясь зарычал на Дарину, что так и сидела не шевелясь и зажмурившись на бауле. - Это моя женщина! Это не добыча, - сказал я и попытался тоже самое передать мысленно и сработало! Котенок, если так можно назвать особь в холке чуть больше метра, резво спрыгнул вниз и, чуть припадая на передние лапы, стал обнюхивать Дарину. - Погладь его, - тихо сказал я, присел с ней рядом и положил руку на голову котенка. Если с двумя котами я был знаком, то третью кошку, это была самка, я видел впервые. Она так и стояла на краю оврага и изучала, по большей части меня, я это чувствовал. Кошка не сводила с меня огромных желтых глаз, нюхала воздух, чуть вытянув голову в н ашу с Дариной сторону, кончики усов подрагивали. Что-то там себе решив, она легла там где стояла и зевнула, хорошо так, продемонстрировав весь «хирургический набор для трепанации». А котенку Дарина понравилась, он лег вдоль баула, подставив шею поглаживаниям и шумно урчал. - Вот и слава Богу, - с облегчением выдохнул я, встал и вылез на край оврага, чтобы посмотреть в сторону болота. Лес плотный и что-то разглядеть в нем, даже с моими возможностями ночного зрения, пустое занятие, да и от болота, судя по всему, мы прилично отдалились. - Ну, ужин я смотрю, у вас удался, - я снова спустился на дно оврага, развязал баул и вытряхнул на землю кафтаны и одеяла, - а мы с вашего позволения отдохнем. Не знаю, то ли волей Богов, то ли все-таки благодаря обряду единения, но эти монстры болот восприняли нас частью своей стаи, точнее позволили нам таковыми стать. У меня же состояние было сравни отжатой тряпки, гудели руки от работы на весле, ноги от марафонского забега по пересеченной местности словно ватой набиты и в ушах шумит до головной боли. Единственное, на что хватило сил, так это напиться воды, подготовить спальное место на дне оврага, где я нагреб побольше листьев и застелил их кафтанами. Засыпая и ощущая на щеке дыхание Дарины, которая уснула моментально, лишь приняв горизонтальное положение и поняв, что опасности нет, я только мысленно попросил «отца кошачьего семейства» нас охранять и наконец-то закрыл глаза. Глава четырнадцатая. Проснулся оттого, что на лицо падали и таяли снежинки. Уже не та колючая «крупа», что была вчера вечером и ночью, а нормальный такой снег – мягкими хлопьями. Ветра совсем не было и, открыв глаза, первое, что я увидел, это стена снега. Надо уходить – подумал я и понял, что это не моя мысль, это мне подсказала большая серая кошка, которая так и не сдвинулась с места на краю оврага. Осторожно освободившись от объятий спящей Дарины, я выбрался из-под суконного одеяла и побрел, скрипя снегом в сторону плотного кустарника в десятке метров. - Что, и даже чаю не попьем? – вернувшись, я осторожно присел рядом с кошкой. Та, снова вытянув голову, беззвучно оскалилась, чуть обнажив клыки, а потом посмотрела в сторону болот. Только сейчас до меня дошло, что кота с нами нет. «Малой», так я обозвал котенка, нежился рядом с Дариной, он уже не спал, но сходить с места не спешил, лишь глазами следил за мной и постоянно ворочал ушами как локаторами, прислушиваясь к лесу. - Ну, раз главный «барсик» на охоте, я все же согрею чаю. Спустя полчаса проснулась Дарина, некоторое время хлопала ресницами, соображая, где она и вспоминая вчерашний день. - А где третий? – спросила она, присев рядом и принимая от меня медную кружку и кусок черствой лепешки. - Вероятно, пошел еды добыть. Тут Малой, который так и не вылез из-под кафтана, которым его во сне накрыла Дарина, поднял голову, его сосредоточенный взгляд устремился поверх оврага и в сторону болота, а спустя пару минут, появился и отец семейства с тушей гиены в пасти. Хорошо, что мы успели позавтракать – такое началось… - Куда теперь? – спросила Дарина, когда мы собрали вещи и навьючились. - Они, - кивнул я на сидящих рядком кошаков, - настаивают, что нам надо идти на север. - Там же гиблые места кругом. - Что ты знаешь о них? - Ну… эм… Нелюди оттуда приходят каждую зиму и набеги на окраинные заимки княжества совершают. - Вот, значит не такие уж и гиблые места, а в княжество нам возвращаться… уж лучше сразу в Городище да Хранителям сдаться. - Тогда чего сидеть, пойдем дальше в лес, снег начинается, как раз следы наши скроет. - Верно, снег нам в помощники, а те что нас ночью гоняли, белым днем могут и сунуться на наши поиски. С нами рядом шел только Малой, кот и кошка ушли вперед на сотню шагов, иногда кто-то из них мелькал меж деревьев и потом снова растворялся в чаще. А Малому Дарина понравилась, уж не знаю, мои ли способности подействовали, или он просто не чувствует от нас опасности. Идет на пару шагов впереди, то следы оставленные родителями нюхает, широко раздувая ноздри и фыркая, то останавливается и, навострив уши, всматривается в чащу. Шли весь день, коты, словно знали, куда нас ведут. Пару раз мы останавливались на привал и было интересно наблюдать, как Малой сразу занимал место рядом с Дариной, ляжет на снег и глаз с нее не сводит, то ли так проникся, то ли… нет, это вряд ли, на тушу гиены он по-другому смотрел. Больше всего меня напрягала кошка, хоть явной агрессии не проявляла, будто терпела нас, да и мои попытки «поговорить» игнорировала, однако, так сказать охранные функции выполняла – на привале удалялась метров на пятьдесят и сначала нарезала пару кругов, обнюхивая все и оставляя метки, а потом вернется и сидит как истукан - бдит. А лес, чем дальше от болота, тем более странный, хвойника нет, в основном лиственные деревья, многие из них заплетены колючей лианой, да плотного кустарника много, под два метра в высоту. К стати снег, что валил весь день крупными хлопьями, таял. Вроде и минус чувствуется, но снег падая как-то сразу становился липким. - Ерунда какая-то, - сказал я вслух, присел, разгреб снег и палую листву и положил руку на землю красного оттенка. - Ты чего? – Дарина остановилась рядом. - Теплая… Земля теплая. - Верно, - согласилась Дарина, когда положила свою ладонь рядом с моей, - это что же? - Никто в эти земли из Трехречья не ходил, говоришь? - А чего ходить, места ведь гиблые и Предками нашими прокляты. - Ну-ну, - я хмыкнул и кивнул на небольшой пригорок, поросший высоким кустарником, - на ночлег там остановимся. На пригорке я снова расчистил мокрый снег и листву, и тут земля с большим содержанием глины отдавала немного тепла. Малому в этот раз не повезло – мамаша пару раз тихо, но настойчиво рыкнув, увела его в чащу, с нами остался только кот, он некоторое время наблюдал, как мы возимся у разведенного костра, а потом подошел ко мне и ткнулся головой мне в плечо. - Что? - … Кот мне своими эмоциями явно намекал на то, чтобы я к чему-то приготовился… - Что ты хочешь мне сказать? – я запустил руку в плотную шерсть на шее зверюги, - Не пойму я тебя. Это опасно? Кот, словно поняв вопрос, тряхнул головой, как это делают собаки или кошки, когда их беспокоят уши. - Не опасно значит… а что тогда? Кот не ответил, а лишь еще раз боднул меня головой, обошел Дарину, позволив ей себя погладить и в несколько прыжков так же скрылся в чаще. - Ты вот что, занимайся ужином, а я пока оружие проверю. - Почему они ушли? – в голосе Дарины прозвучали нотки беспокойства. - Я не знаю, но если я правильно его понял, то нет опасности. - А что тогда? В ответ я лишь вздохнул, пожал плечами и, отвязав от баула оба арбалета, приставил их небольшому камню, торчащему из земли и рядом положил подсумок с дюжиной болтов. Ответ на оставленную нашими провожатыми загадку пришел заполночь, когда Дарина уже уснула, а я, усевшись рядом с рдеющими углями и накинув на плечи трофейный кафтан, смотрел по сторонам, вглядываясь в темноту непонятного леса растущего из теплой земли. Ощущение знакомое – присутствие зверя, то есть болотного кота, но очень уж «яркое», до жжения в солнечном сплетении. Я напряг зрение, чтобы разглядеть все на полста метров кругом… и увидел! Пять, шесть, девять, двенадцать… Двенадцать зверюг приближались к нам. Страха не было, только какое-то перенапряжение что ли, эмоции клокотали внутри не находя выхода… - Здрас-сьти, - только и выдавил я тихо и как в прошлый раз, беспокоясь за Дарину, спустился и встал между ней и стаей незнакомых котов. Лишь бы Дарина не проснулась прямо сейчас, испугается же, увидев двенадцать пар огромных желтых глаз в темноте леса. Они тоже остановились, легли, а один, вроде не самый большой, но явно вожак направился ко мне. Кот остановился, его нос, чуть ли не касался моего лба, обдавая горячим воздухом и не очень приятным душком недавней трапезы. «Леска» усов несколько раз дрогнув, кольнула мне щеку. Я только сейчас разглядел, что один из двух свисающих с верхней челюсти клыков обломан. Не заросшие шерстю несколько шрамов на морде, свидетельствующих, что свое место в стае он заслужил не только грозным рыком. - Тебе передали, что я нуждаюсь в помощи? – я осторожно положил ему руку на шею. Вместо ответа, кот обошел меня, сел слева и мордой к своей стае. - Понятно, только я не один. Вожак поднялся и направился к пригорку… «Она со мной, не пугай» - мысленно я попросил вожака, а тот, остановившись за полметра от спящей Дарины, вытянув голову, обнюхал ее и вернулся ко мне. Вся остальная стая рассредоточилась вокруг пригорка, все выглядело так, будто они получили приказ - «Занять периметр, взять под охрану» Спал чутко, и разу просыпался на любое шевеление Дарины, очень уж переживал за то, что проснувшись и обнаружив вокруг нашей стоянки стаю лохматых мясорубок, ей мягко говоря, поплохеет, это в лучшем случае… *** Заимка Чернавы. - Значит, вы не уверенны, то этот, как его… - наместник Стак смотрел сквозь толстое и неровное стекло маленького окошка, сидя за столом в покинутом колдуньей доме. - Никитин, - Корен отвлекся от изучения старых пергаментов с колдовскими рунами, что были обнаружены при обыске. - Да, - кивнул наместник, - вы не уверены, что Никитин сгинул в том лесу, за болотом? - Не уверен! Бережет его что-то, наверняка не обошлось без колдовства, - Корен потряс пергаментами и бросил их на стол, - не зря, не зря ведь два столетия наш орден так участливо контролировал все это мракобесие! А потом что? - Что? - Не стало ордена, и ведь немного времени прошло, но большинство колдунов, что были у нас под присмотром, уехали из своих домов и заимок, как например хозяйка этого дома. - Орден будет восстановлен, он нужен здесь, так решила императрица… Хорошо, - наместник встал и начал прохаживаться вдоль стены с очагом, косясь на колдовские атрибуты на низком столике, - я пошлю гонца в крепость и через неделю, у нас будет возможность прочесать лес за болотами. - Должно быть, и лед уж замерзнет, только тут другая напасть будет – Нелюди. Наместник Стак поднял брови в недоумении, отчего его черные глаза и белые зрачки увечились. - Ну я же рассказывал вам! Люди-звери, они каждую зиму приходят, совершают набеги на северные многодворца, из-за этого и прибывает каждую зиму временный гарнизон. - Хорошо, дождемся помощи из крепости, а затем выступаем на поиски. - Нужно, нужно найти, либо его труп, либо его самого, - закивал Корен, - иначе он такого тут, в Трехречье, может вытворить… Да и слишком много нужного содержится в его голове. *** Глава пятнадцатая. - Мне приснилось, что к нам пришли другие коты, много, - проснувшись, сказала Дарина и улыбнулась. Я не спал с того момента, как только рассвело, лежал и смотрел на Дарину, на ее спокойное, красивое и умиротворенное лицо. Веки иногда подрагивали, когда ее ресниц касалось дуновение легкого ветра. Один раз она даже чуть улыбнулась во сне, наверное, приснилось что-то хорошее. - Коты действительно пришли, - погладил я ее по щеке, - не испугаешься? - Нет, - решительно ответила она, села, накинув на плечи кафтан, и стала озираться по сторонам, - огромные какие! - Да, матерые… эта стая живет на территории на которую мы направляемся. - Разведешь огонь? – спросила Дарина, приводя в порядок волосы и не сводя глаз с вожака, который развалился в нескольких метрах от нас и сейчас тоже изучал ее, приоткрыв пасть демонстрируя обломок клыка. - Хорошо, - я тоже поднялся и стал ломать хворост для костра. Поведение наших новых охранников мне показалось даже забавным, они, по одному подходили к пригорку и по несколько минут стояли, разглядывая больше Дарину и принюхиваясь к ней и, если кто-то из них задерживался больше чем положено, по мнению вожака, то он коротко утробно рычал – хватит мол, глазеть. Позавтракали и прежде чем отправились в путь, я решил немного поэкспериментировать – соорудил из веревок и двух баулов конструкцию, которую пристроил на спину одного из котов. Судя по передавшимся мне эмоциям, тому эта затея не очень понравилась, но скидывать ношу со спины он не стал. На всякий случай, я еще перехватил веревкой баулы под пузом кота, и мы пошли на север почти налегке, лишь с ранцами за спиной. На переходе сделали пару коротких привалов, и самим перекусить, да коты весьма умело проредили выскочившее на нас стадо диких коз, обеспечив себя пропитанием. Когда солнце уже устремилось к закату и по моим прикидкам мы протопали не менее двадцати километров звериными тропами, лес вдруг резко закончился. Нашему взору открылась узкая долина, с изгибающейся по ее дну блестящей лентой речкой. В ширину долина не более двух километров, а в длину, в длину не видно, так как долина уходила за один из невысоких холмов с редкими низкими и корявыми деревцами. Кое-где от холмов поднимался пар… или дым? Непонятно пока. - Дотемна надо дойти вон до того холма, там и заночуем, а утром осмотрим местность, мне тут нравится, и речка близко и наверняка охота здесь будет удачной. Дарина молча кивнула. - Устала? - Нет! – гордо приподняв подбородок, соврала она. - Пойдем-ка, - я взял ее за руку и подвел к вожаку. Матерый зверюга принял мою задумку, судя по исходящим от него эмоциям, с некой долей любопытства. Я, положив ему руку на холку, что была на уровне моего плеча, попросил лечь и он выполнил мою просьбу. - Садись, - кивнул я на широкую, серо-рыжую лохматую спину. - Как на лошадь? – Дарина широко распахнула ресницы. - Как на кота… - А держаться за что? – перекинув через спину зверя ногу, Дарина осторожно опустилась на него. Кот дернулся, но я продолжал держать руку у него на холке и аккуратно придавил. - Держись за шерсть. Те коты, которые не были заняты на охране периметра, с интересом наблюдали за происходящим, не знаю, умеют ли эти звери удивляться, но те эмоции, что я уловил от них кроме как удивлением и не назовешь. Я присел рядом с головой вожака, погладил его меж ушей и попросил – «просто иди рядом со мной». Кот поднялся, Дарина, чтобы не потерять равновесие и удержаться схватилась за колтун свалявшейся шерсти, чем причинила зверю, мягко говоря, неудобства. - Ой! – Дарина отпустила колтун когда кот сдавленно зарычал и повернул голову к ней, при этом выразительно так оскалившись, - прости… прости меня. Похоже, кот извинениями был удовлетворен, сделал пару шагов и посмотрел на меня. - Ну, тогда пошли дальше, - я довольно кивнул и пошел вперед по чуть заметной на палой листве тропе. Да, снега на земле мы не наблюдем уже с полудня, и земля стала много теплее, кое-где заметна пробивающаяся молодая и свежая поросль травы, а на тех корявых деревцах, что растут по склонам невысоких холмов вдоль долины, видна и вполне себе зеленая листва. «Аномалия какая-то» - подумал я, глядя на все эти неправильные явления в самом начале зимы. - Так далеко, в гиблые земли, никто не ходил из Трехречья, - сказала Дарина, она уже немного освоилась и не так сосредоточенно и цепко держалась за шерсть на спине кота. - Значит мы первопроходцы, - ответил я, прервав тихую матерную тираду, что была в адрес расползающейся под моими ногами глины вдоль речки. В конце концов, я остановился и, повернувшись к одному из котов, что шел почти у берега, мысленно подозвал его к себе. Повторил процедуру посадки, молодой и крепкий кот с интересом участвовал в процессе, даже немного вырвался вперед, когда мы начали движение, но остановился, услышав недовольный рык вожака. - Тогда веди ты, - сказал я вслух. Вожак обогнал нас, а Дарина повернулась и состроила мне рожицу… Матриархатом попахивает, надо будет потом «транспортом» поменяться, ибо нечего мне тут! Холма достигли уже в сумерках, а долина уходила дальше к горизонту, где небосвод подпирали заснеженные вершины высоких гор. Дымов становилось больше, а слабый ветер иногда доносил неприятный и едкий запах, вроде что-то знакомое, но никак не мог сообразить что. Земля, мало того продолжала быть теплой, но иногда я улавливал теплые колыхания воздуха поднимающиеся вверх. Вообще, ощущения от поездки верхом на огромном диком звере очень необычные и интересные. Понимать огромных лохматых зверюг, приказывать им, улавливать их эмоции становилось легче с каждым проведенным рядом с ними днем. Эти саблезубые кошки-переростки воспринимали меня вероятно как данность, что есть вот некий двуногий, имеющий над ними некую власть… не знаю, может и так, во всяком случае, другого объяснения колдовскому эффекту я не видел и не мог придумать и объяснить сам себе. С другой стороны и я, стал проникаться к ним не только уважением как к силе и защите в этих диких местах, они мне попросту начинали нравиться – у них каждого были свои эмоции, характеры, даже по мордам их начал различать. Промелькнула мысль и я запустил руку под кафтан, меховой жилет и рубаху, где нащупал на груди шнурок с талисманом из зуба их сородича, мною же и убиенного. Стало немного не по себе, стыдно что ли… - Слезай, Маугли, - погладил я Дарину по щеке и улыбнулся. К моменту, когда прибыли на место, и я мысленно сформулировал команду остановиться, Дарина, обхватив руками и ногами спину зверя, спала. Я еще полтора часа назад наблюдал как она постепенно придавливаемая ранцем, сникла и распласталась по спине зверя – укачало. - Устала и уснула, - протирая глаза, ответила она, - постой, а как ты меня назвал? - Маугли, - я рассмеялся, на что вожак чуть прижал уши и, наклонив голову набок, посмотрел на меня, - я тебе обязательно расскажу как-нибудь эту историю. Надо будет умолчать, что в переводе, по мнению Киплинга означает это имя, а то еще подумает, что я ее жабой назвал… Женская логика, она непредсказуема, непонятна и выводы порой прилетают неотвратимым чугунным домкратом. Уже после ужина, когда Дарина уснула, я присел рядом с вожаком на баул. - Ну что, лохматый, посты проверил? – в шутку я тихо спросил зверя. В ответ тот лишь зевнул, а потом фыркнул, когда ветер снова донес этот неприятный запах. Точно! Пахнет сероводородом и горелой серой – «очаровательный букет». - «Земля Санникова» какая-то, - хмыкнул я, извлек из кармашка на поясе тощий кисет, - и табака всего ничего осталось. Набил трубку лишь наполовину и, с наслаждением выпустив в небо дым первой затяжки, посмотрел на соседний склон. - Ох! И чего мышей не ловим? – я бесцеремонно толкнул вожака в бок и показал рукой на несколько теней на склоне. Пятеро или шестеро, разглядеть не получается, далеко, метров двести… медведи что ли? Стаей ходят? Четыре кота во главе с вожаком уже беззвучно скрылись за кустарником, а я разбудил Дарину: - Просыпайся, у нас гости. - Иноземцы? – Дарина тряхнула головой, сгоняя дрему, скинула с себя кафтан и потянулась к своему колчану. - Не знаю, не разглядел толком, но больше на зверя какого-то смахивали. Коты ушли проверить… И вернулись ни с чем. Точнее вернулся только вожак, еще один кот медленно шел по склону холма, двух других не видно, наверное, пошли на обход территории. Вожак фыркая сел у потухшего кострища, похоже, хватанул едкого дыма. - И кто там был? Вожак зевнул, лизнул шерсть на своей груди, пытаясь освободиться от репейника и, ничего не ответил, в смысле не передал никаких эмоций. - Должно быть другой дикий зверь, учуяв котов, быстро ушел, - предположила Дарина. - Странно, что коты их не учуяли, их я увидел. - Да, чудно, - согласилась Дарина, легла на еще не остывшее место, снова укрылась кафтаном с головой, а потом приподняла его край, - ложись спать Никитин. - Да, - согласился я, забрался под кафтан, бросил в ноги еще один и обнял Дарину. - Скажи, - прошептала Дарина, - Мы завтра опять будем идти? - Или ехать. - А куда? - У изгнанников, за которыми вдобавок объявили охоту, не велик выбор. Надо схорониться, найти укромное место, где есть ручей, поживем пока там, приведем мысли в порядок. - Это как, мысли в порядок? - Надо решить, как поступить дальше. - Надо, - уже сонным голосом ответила Дарина, ее пальцы, что держали мою ладонь, слабели. Засопела Дарина быстро, да и я, недолго гонял мысли о том, кто мог бродить на склоне холма, о том, что делать дальше и тоже уснул, как только перестал пялиться на гигантский серп луны в небе и сомкнул глаза. Глава шестнадцатая. Несмотря на пасмурную погоду и хмурое небо, погода в долине была отличная, а точнее микроклимат. Тепло поднимающееся от земли делало свое дело, единственная неприятность – запах. Запах серы и тухлых яиц. Стало жарко и пришлось менять одежду, исключив кафтаны и шапки. В тех местах, где было меньше глины и больше камней, чувствовалась более высокая температура. По берегу реки стелился густой туман, я видел как один из сопровождающих нас котов зашел в него всего на пару метров и сразу исчез, затем вышел, постоял немного и снова зашел, вероятно, он так развлекался. Слева, там где начинался склон одного из холмов, с редкими деревьями, было много зеленого и сочного папоротника, нормального такого орляка, самого обыкновенного. Да, зелени становилось все больше. Костер для приготовления завтрака разводить не пришлось. Я наполнил котелок водой и углубил его в кипящую, серую с рыжим оттенком жижу – небольшая булькающая лужа у камней рядом с нашей ночевкой. Коты разбрелись, за исключением вожака и того, на котором ехал я. - Чудно как, - Дарина, не без удивления наблюдала, как в котелке начинала закипать вода. - Что чудного? - Земля тепло дарует... должно быть, великое колдовство это все породило. - Это все породила природа, - засыпав травяной смеси в котелок, сказал я и улыбнулся, тому, какое озадаченное лицо было у моей амазонки, а потом подумал, что без божьего промысла все-таки тут не обошлось, очень уж необычное, я бы сказал уникальное место. Похоже, мы шли через кальдеру спящего… ну, или дремлющего вулкана, и тут уж да, стоит молиться всем известным и неизвестным богам, чтобы этот вулкан не проснулся. – Надо идти к горам. - Зачем? - Видишь снежные шапки на вершинах? - Да. - Это чистая вода в ручьях, что течет по ущельям тех гор и образует эту реку… - Далеко, - задумалась Дарина. - Не очень, еще пару дней пути… верхом на котах. И кстати, сегодня я на вожаке еду. - Это почему? - Потому что… Потому что ты должна привыкать к разным характерам зверя. - Да? – Дарина приподняла «домиком» бровь и отпила из чуть помятой медной кружки, - ну хорошо. Разумная все же у меня жена, поняла ведь все, но настаивать и вредничать не стала, да и не то место, время и вообще ситуация для ее самоутверждения в стиле «кто в доме хозяин». Дома нет, гиблые и дикие места кругом… Хотя, предпосылок для гибели, ни по ощущениям ни визуально не наблюдалось, да и коты спокойны. *** Ежась от холода, после прогулки «до ветра» Корен остановился на пороге дома колдуньи. Он внимательно осмотрел озеро, поверхность которого сковал тонкий лед. На мостках стоял иноземный воин, уперев двусторонний боевой топор в доски и облокотившись на длинное топорище. «Поди замерз» - подумал Корен передернул плечами и хотел было зайти в дом, но наемники у ворот заимки, в которые упиралась лесная дорога что-то засуетились. - Что там? – повысив голос, спросил Корен. - Посыльный дружины княжеской, - ответил один из наемников и пренебрежительно сплюнул на снег. - Открывай, - махнул рукой Корен и поспешил к воротам. В приоткрытые ворота въехал всадник, вручил Корену опечатанный сверток пергамента, развернул лошадь и поскакал прочь, одарив наемников не менее пренебрежительным взглядом. Разломив смолу княжеской печати, Корен развернул пергамент, прочел его и удовлетворительно кивнув, пошел к дому. - Какие новости? - наместник Стак отвлекся от завтрака, когда Корен войдя в дом, уселся на лавку у входа и задумался. - Дозорные прибывающего в скором времени гарнизона сообщили, что гарнизон встанет на перекрестке северного и восточного трактов. - Гарнизон? - Я же говорил, это для охраны северных границ княжества от набегов. Когда прибудет подкрепление из крепости с Земель Желтого озера? - Сегодня, - ответил наместник, задумался ненадолго и добавил, - или завтра. - Я вчера посылал людей, они отметили путь по уже крепкому льду до гатей. - Лошади пройдут? - Не уверен, да и не нужны там лошади, только хищников привлекать. В ответ наместник согласно кивнул и продолжил завтракать. *** Следующие два дня в пути прошли относительно спокойно, если не считать затянувшейся вчера охоты у котов, на которую они свинтили всей стаей и вернулись часа через три, не меньше. Я тогда даже подумал, что они ушли оттого, что мы достигли границ их территории и что скоро явятся другие коты и что к ним снова придется привыкать. Но охотники вернулись, сытые и довольные, и мы продолжили путь. Еще, было едва уловимое ощущение, что за нами кто-то наблюдает, то ли зверь какой, то ли еще кто, но как я не напрягался, чтобы уловить хоть чуточку информации об этом – бесполезно. Успокаивало то, что от этого ощущения не «фонило» опасностью. На ночлег остановились на каменистом склоне, по которому бежал узкий и шумный ручей. Первое, что я сделал, так это зачерпнул воду из ручья ладонью, и сделал пару глотков. - Чистая какая, - сказал я вслух, - и снегом пахнет. Солнце уже скрылось за вершинами к западу, но было еще достаточно светло, что бы оглядеться. Густые рощицы у подножия гор, по склонам редкий кустарник и красные камни, несколько ручьев, все та же река, которая стала много уже, температура воздуха, по ощущениям, не ниже десяти тепла. Горы высокие, трехтысячники, не меньше. Под ногами глинистая почва с редкой травой, по берегу реки галька, песок и вылизанные кругляши пористой пемзы разного размера. Отчего-то вспомнился мотив – индейская флейта, барабаны… прерии, если б не горы. Дарина уже справилась с разведением костра и возилась с ужином, пока я предавался созерцанию окрестностей, точнее она перебирала наши скудные запасы и думала, что же можно приготовить. - Знаешь, а мне здесь нравится, - присел я у костра и подкинул пару веток хвороста. - Мне тоже, но опасаюсь я Никитин. - Чего? - Того что не знаю этих мест, не знаю чего от них ожидать и еще, - Дарина немного помолчала, а потом спросила, - мы уже пришли? - Думаю да, - уверенно кивнул я, рассматривая в сумерках рощу на противоположном берегу, - вон там неплохие деревья, не такие кривые, как были по пути сюда. Завтра нарублю жердей, сооружу для начала какой-нибудь навес, потом осмотрю склоны, выясню как тут с дичью. - Мы никогда не вернемся домой, в Трехречье? - Вернемся, я тебе обещаю, но как мы это сделаем, еще надо придумать. В любом случае по всей границе чистого озера теперь будут дозоры, и гарнизон поставят до весны. - Значит, зимуем здесь? - Да, а весной решим, как поступить. - Очаг нужен, хоть и ненадолго мы здесь, а все же надо очаг. - Все будет, руки вроде не из задницы растут, обустроимся. Дарина не поняла фразы и вопросительно посмотрела сначала на меня, потом на мои руки. - Ладно, давай котелок, схожу, отмою в реке, - улыбнулся я. Я опустил котелок в воду и замер. Теплая! Если не сказать горячая, относительно температуры воздуха. Вот это да! Зачерпнул ладонями речную воду и умылся… Зачем? А затем, что помню, чем закончилось мое падение в болото и как реагирует кожа и особенно глаза. Но эта вода была чистой, около тридцати градусов, глаза не щипало, разве что снова присутствовал немного этот запах сероводорода, но совсем чуть-чуть, не так как от тех грязевых гейзеров двумя днями ранее. Захотелось сбросить с себя уже прилипающую одежду и вымыться, что я и предложил Дарине, когда вернулся с отмытым котелком. - Теплая? – Дарина тоже удивилась. - Да! Ставь котелок и пошли! – я развязал один из баулов и вытряхнул его содержимое на камни. Прихватив кое-какую чистую одежду, мы даже побежали к берегу, быстро разделись и зашли в воду. «Присматривайте там» - подумал я в сторону котов, которые вальяжно разлеглись вокруг нашей стоянки, за исключением вожака и еще двоих, что сейчас бродят где-то, патрулируют вроде как. Мы нашли небольшое углубление в дне, усыпанном мелкой галькой и где можно было сесть так, что вода закрывала плечи. Рядом, из воды торчал большой круглый камень, на который я облокотился спиной… - Какая роскошь, - сказал я и еще раз умылся речной водой. - Роскошь? – Дарина переспросила, не поняв слово. - Ну, богатство то есть. - А-а, понятно… - Дарина кивнув согласилась и, перекинув вперед волосы, наклонила голову к воде, - поможешь? - Конечно! Действительно роскошь! Горячая «ванна» под отрытым небом, с которого нам светят звезды и Большая луна. На берегу, горит костер, иногда, в его свете появляются величественные тени лежащих вокруг места нашей стоянки болотных котов, их огромные, желтые глаза как маяки блестят в темноте – звери не сводят с нас глаз. Появился вожак, он лег у самого берега, сначала понюхал воду, затем воздух вокруг и вероятно, сделав для себя какие-то выводы, завалился на бок, только ухо, с короткой кисточкой чуть подрагивая и поворачиваясь, было настороже. Про ужин мы с Дариной забыли, так как купание и водные процедуры, после многих дней неприятностей и достаточно длительного отсутствия близости, возымели возбуждающий эффект… Непрекращающийся страстный поцелуй, объятия и ласки… мы не заметили как оказались на берегу, на нашей одежде, а спустя час, разгоряченные и выбившиеся из сил, лежали обнявшись и смотрели в звездное небо и было совсем не холодно! Лишь через некоторое время, когда вожак громко вдохнул воздух и повернул голову в сторону костра, пришлось одеваться. Затем я отправился снова отчищать котелок - от пригоревшего и испорченного ужина. Мы снова подбросили веток хвороста, и довольствуясь лишь травяным чаем еще долго сидели у огня, набросив на плечи один кафтан на двоих, молча смотрели на воду и отражающиеся в ней звезды и луну, улыбались, держали друг друга за руки и каждый из нас думал о чем-то своем, отпустив мысли высоко и далеко в небо… Глава семнадцатая. Утром проснулся оттого, что ощутил на себе взгляд и уловил запах крови… - Спасибо конечно, по твоему мнению «расчлененка» с утра должна поднять мне настроение? - я поднялся на локте и рассмотрел то, что еще час назад было косулей, вожак сидел напротив, перед его лапами лежала объеденная четверть туши. «Ну да, ну да, все в стиле этого мира – трупы, кровь, мясо» - вздохнув, подумал я. Вожак зевнул, облизнулся и пошел к реке, а я все же мысленно поблагодарил его за «мясо в постель». Придется отменить осмотр окрестностей и заняться готовкой. Дарина спала, спокойным сном, ее умиротворенное лицо было наполовину скрыто растрепавшимися волосами. Утром все же было прохладно, и я, прикрыв ноги Дарины еще одним кафтаном, достал нож и потащил презент от кошачьего семейства к реке. В полукилометре, выше по склону, над рощей, испуганно галдя, взметнулась стая птиц. Я снова уловил это ощущение чужого взгляда на себе… Бегом к вещам, ножны за спину, чехол с дробовиком на пояс, взвел тетиву арбалета и тронул Дарину за плечо: - Просыпайся! Поняв все по моему виду, она вскочила на ноги, ловким движением утянула шнурком волосы в хвост на затылке, закинула за спину свой колчан и перекинула через голову перевязь. - Что? – спросила она, натягивая сапоги на босу ногу. - Кто-то птиц спугнул, вон там, - указал я на стаю синиц-переростков кружащих в небе над своими гнездами, - и мне уже пару дней кажется, что за нами наблюдают… но не был уверен. - Так наблюдают или нет? – Дарина уперла в бока руки, а потом кивнула на троих котов расположившихся на склоне, - А эти что же? «Эти» действительно, как-то вяло реагировали, точнее вообще никак не отреагировали, и лишь когда я забеспокоился, они тоже решили, что что-то не так и направились к роще. - Давно пора, - хмыкнул я и стал более внимательно всматриваться в темноту за деревьями. Но коты в рощу не вошли, встали на ее границе. Вожак оглянулся и посмотрел на меня с намеком, мол иди ты первый, это по твою душу. - Будь здесь и будь готова стрелять, а я пойду, проверю… Арбалет наготове, медленно продвигаюсь вперед, чуть пригнувшись, вглядываюсь в кустарник меж деревьев, стараюсь не шуметь листвой на земле, и тут… вот он! Взгляд, цепкий, внимательный… Лицо человека присевшего на колено за деревом и опиравшегося на короткое копье было вполне нормальным, разве что немного смуглым что ли. Не мутант, не какой-то там звероподобный, как описывают приходящих с севера. Я вскинул арбалет в его сторону, мы молча и напряженно разглядывали друг друга с минуту. Кожаные одежды со вставками из меха, сапоги, короткий меч в ножнах на поясе и лук за спиной. Даже есть некое подобие боевой раскраски - красная полоса через веки и переносицу, от уголка до уголка глаз. Качнулась ветка куста в стороне, и я увидел еще двоих, таких же. Я быстро оглянулся в надежде увидеть котов за спиной, но их не было, они так и остались на краю рощи. Тот, что за деревом поднялся и выставил в мою сторону руку с открытой ладонью… - Мы должны говорить, - со странным акцентом, немного растягивая слова, сказал он. - Подойди, - ответил я ему и положил арбалет на ковер прошлогодней листвы, при этом откинул хлястик, фиксирующий дробовик в чехле на бедре. Однако опасности я не чувствовал, скорее наоборот, от котов передавалась какая-то эмоция, определить которую было трудно, но радость и удовлетворение некой достигнутой цели присутствовало. - Ты Бэли? – человек подошел ко мне, смотрел мне в глаза, словно ждал положительного ответа на свой вопрос. - Меня зовут Никитин, я путешествую на север. - Ты путешествуешь оседлав хозяина болот! Хозяин болот принесет на себе Бэли – так гласит пророчество! «Ты избранный Нео» - с сарказмом подумал я и сказал: - Расскажи про твое пророчество. - Предки оставили нам его на камнях в Сером ущелье - «… Бэли, оседлавший хозяина болот снимет Проклятье Времен и откроет путь на юг», - чуть закатив глаза, словно вспоминая каждое слово, ответил он. - Зачем вам на юг? - Как зачем? – человек с удивлением посмотрел на меня, - мой народ заточен здесь уже тысячу лет, под угрозой быть сваренным заживо в любой момент – расплата за грехи предков. - Так и будем здесь стоять? – вздохнул я и кивнул в сторону реки, - пойдем, как раз время завтракать. - Нет, мы должны вернуться в Шахар, предупредить всех и подготовиться к твоей встрече, - человек развернулся и пошел к своим соплеменникам. - Подожди, подожди… что такое Шахар? Какая встреча? Я впервые здесь и не знаю троп. - Ты Бэли! Тебе не нужны тропы! - не оборачиваясь, человек остановился у дерева, взял свое копье с тонким трехгранным наконечником и поднял его вверх, - Мы много лет ждем тебя. Местные аборигены ушли, а я еще несколько минут стоял и обдумывал увиденное и услышанное, пока слабый порыв ветра не донес до меня запах влажной шерсти Болотного кота, весьма специфический надо сказать запах. Вожак в сопровождении еще двух котов подошел ко мне, сел рядом и, вытянув в сторону, куда ушли аборигены голову, громко втянул воздух своим большим черным носом. - Ну что, Хозяин болот, нас ждут, оказывается, в каком-то Шахаре, - я погладил кота по лопатке, - знаешь дорогу? В ответ донеслась странная эмоция, которую я понял как – «вот ты глупый двуногий, мы вообще-то тебя туда и ведем». - Так значит, - я вырвал из шерсти на боку кота репей, чем явно причинил ему неприятные ощущения, - а вот раньше, намекнуть никак? В ответ вожак снисходительно посмотрел на меня, утробно рыкнул и пошел в сторону берега. - История джунглей, мать вашу! – я сплюнул на землю, подобрал арбалет и пошел следом за котами. - Как он назвал тебя, Бэли? – с аппетитом прихлебывая наваристую шурпу, Дарина не донесла до рта ложку и задумалась. - Угу… Еще топать надо в некий Шахар, где нам готовят встречу. - Если бы с нами была Чернава, то смогла все объяснить, она знает много древних легенд. - Чернавы с нами нет, а эти… люди, отчего-то думают, что я должен спасти их народ и освободить от проклятия. - Как? - А я почем знаю? Я вообще теперь не представляю что делать, идти к ним и строить из себя мессию или уже сделать вид, что я ничего не слышал и не видел и продолжить обустраиваться здесь. - Строить что? – переспросила Дарина, не поняв слова. - Того, кто придет и всех спасет… извергая из ноздрей дым и грохот из одного места, - хмыкнул я. Дарина звонко рассмеялась, отложила миску и разлила по кружкам круто заваренного травяного чая, подала мне одну из кружек, а потом, переменилась в лице, стала серьезной, строго посмотрела на меня и сказала: - Мил-сердечный мой, Никитин… наш мир, стал и твоим, или примирись с собой и реши чего ты хочешь дальше, остаться здесь или думать о том, как вернуться в мир свой. Я приму любое твое решение и пойду с тобой до конца. Я отставил кружку на перемешанную с песком гальку на берегу реки, подсел ближе к Дарине и обняв ее сказал: - Я хочу остаться в этом мире, с тобой. Мне лучше здесь, несмотря на опасности и неизвестность собственного будущего. Я не верю в ваших Богов, но уважаю вашу веру, мне нравятся традиции и быт народа Трехречья, я люблю тебя и тоскую по своим немногим друзьям, которых обрел здесь и уже успел потерять… Но я не готов следовать непонятным для меня легендам и пророчествам, в первую очередь подвергая опасности тебя. Что с тобой станет, если я не оправдаю надежд этого народа? Это все может быть простым совпадением с их легендой или пророчеством, ты же сама знаешь, чем я обязан тому, что могу укрощать Болотных котов, это просто колдовство! - Но ему было суждено свершиться! Волей богов, в которых ты не веришь, ты оказался здесь, а благодаря тетушке и ее колдовству ты, если говорить прямо, выжил среди нас! Так доверься пророчеству и будь собой! – все это Дарина сказала, отстранившись и глядя на меня не взглядом юной, конопатой девчонки, но взглядом воина, полным огня и решимости, взглядом дочери своего отца, - Пусть Боги благословят тебя, Никитин! - Ладно, допустим… явимся мы к этим людям, я начну их спасать, то есть выводить в Трехречье, но что там нас ждет? Гарнизоны по северным границам! Для всех в Трехречье этот народ убийцы, воры и грабители, что приходят каждую зиму с севера. Или мне предстоит возглавить их поход этой зимой? - Я не знаю, - Дарина пожала плечами. - Нет, оно понятно, что то, что когда-то нацарапали на скале древние аборигены не стоит понимать каждым написанным словом, но уже сейчас ясно, что-то упущено… не хватает чего-то, чтобы в сложившейся ситуации пророчество выглядело логичной задумкой древних. - Ты будто не со мной говоришь, Никитин. - Верно, в данный момент я говорю сам с собой, пытаясь уловить хоть какое-то объяснение происходящему. - Тогда, нет иного пути, как поговорить с теми людьми и все узнать. - Да уж… - вздохнув, взял Дарину за руку и мы, молча сидели так некоторое время. Мимо текла река, неся свои теплые воды к Трехречью, где на границе Гиблых земель они перемешаются с болотными водами и остынут. Ветер раскачивает кроны деревьев в рощах на склонах гор. В небе стайка птиц гоняет мошку, на фоне тяжелых зимних облаков, плывущих по синему небу… сюрреалистичная картина - теплые воды реки и пар, стелящийся по берегу, тепло из-под земли, зеленая трава и все это посреди зимы. Я посмотрел на вожака, что лежал рядом с нами, у догорающего костра и не сводил с меня своих огромных желтых глаз, и он, судя по его виду, тоже ждал моего решения. «Успеем добраться в Шахар дотемна?» - подумал я, глядя в глаза вожаку. На что тот поднялся и потянулся, выгнув спину, при этом хорошо так зевнув. - Ну, как скажешь, - сказал я уже вслух, погладил Дарину по щеке, поцеловал ее и добавил, - Давай тогда собираться. Сборы были не долгими, навьючили пожитки на одного из котов, еще на одного забралась Дарина с моей помощью, а я уселся на вожака, который направился к роще после того как в нее вбежала тройка котов отправленных с дозором. Остальные коты окружили нас с дистанцией с полста шагов и наш кошачий караван отправился в путь, в неизвестный мне Шахар. Глава восемнадцатая. Белые шапки гор так и оставались на горизонте, за многие дни пути создавалась иллюзия, что они приближаются, но на самом деле были все так же далеки. Мы едем уже несколько часов без привала. Не перестаю удивляться тому, как ориентируются коты, двигаясь по пересеченной местности. Вожак ненадолго останавливается, вертит ушами, слушает лес, громко вдыхает воздух, широко раздувая ноздри, опускает голову и нюхает землю, траву и, сделав для себя выводы относительно нужного направления, двигается дальше. Природа окружающая нас, стала меняться – широкая и спокойная река, вдоль которой мы двигались, сузилась. Иногда, из воды выпрыгивали приличного размера рыбины, и сверкнув на солнце крупной чешуей плюхались в теплую воду. Подножия невысоких гор отступили, долина расширилась и мы продолжили путь сквозь густые заросли. Не то, чтобы джунгли, но деревья вокруг цепляются огромными, роскошными зелеными кронами, с которых свисают толстенные вьюны… или лианы? Вожак часто обходил непролазный и плотный кустарник с красивыми и мелкими цветками, от которых распространялся приятный аромат. Я мысленно сформулировал вопрос и обратился с ним к вожаку, тот в ответ лишь фыркнул, передав мне эмоцию брезгливости и опасности одновременно. Стали появляться топкие места, с островками поросшими камышом и низким стелющимся кустарником, что означало, что мы снова приближаемся к заболоченной местности. Пару раз мы спугивали с таких островков больших птиц с длинными шеями как у цапель, правда, они были больше похожи на птеродактилей – нет перьев и перепончатые крылья. Разной живности вокруг тоже хватало, я выхватывал из общего шума леса, реки и гуляющего в ветвях ветра, возню и шорохи местный обитателей – здесь и кроличье семейство, и бобры прудят небольшой ручей, и испуганная косуля, длинными прыжками устремилась в лес, почуяв крупного хищника. Места поистине сказочные и фантастические, рожденные пеплом и теплом, идущим из-под земли и которые в любой момент могут быть уничтожены извержением спящей кальдеры. Незаметно вышли на широкую тропу, которая вскоре превратилась в достаточно хоженую дорогу. А потом на этой дороге можно было разглядеть толстые доски, почерневшие от времени и превратившиеся в камень, подобно мостовой. Мой взгляд скользнул почему-то явно рукотворному – над верхушками деревьев, примерно в километре… что же это напоминает? Точно! Словно перевернутая вверх дном сломленная корзина, только вместо соломы толстые жерди, вплетенные по кругу меж бревен-стоек. Это самая настоящая сторожевая вышка, и раз ее построили, то в этом была необходимость, вон и пара наблюдателей… Протяжно и громко протрубили в рог, что смахнуло с меня настроение созерцания и заставило собраться. Я положил руку на холку вожаку и он остановился, приятно все-таки, когда тебя понимают без слов. Следом подъехала Дарина… - Боязно мне что-то, - сказала она и поправила перевязь на поясе. - Не волнуйся, я не чувствую опасности. Что, поехали? Дарина кивнула и вожак, повинуясь моему желанию, двинуться дальше по окаменевшим доскам, над которыми с двух сторон нависали кроны деревьев. Внутри этого «тоннеля» было мало света, и оттого, что вечерние сумерки уже надвигались и от плотной растительности. Я посмотрел вниз и понял, что окаменелого настила не видно, более того не видно даже моих стоп. По тоннелю стелился густой туман. Так мы ехали еще некоторое время, внезапно туман рассеялся, стало светлее. От удивления я даже рот открыл, а Дарина восхищенно ахнула… Перед нами было поселение. Заболоченная долина, десятки больших строений на сваях, уходящих в топкую землю, купольные крыши, деревянные настилы-дороги, столбы с зажженными факелами. Вдалеке видны пара проток, лодки и… остатки старых каменных стен, позеленевших от мха. - Как красиво! – прервала наше немое удивление Дарина, - а где люди-то? Действительно, в видимой близости не было видно жителей этого прекрасного городка, но я ощущал на себе взгляды тысяч глаз. - Должно быть, местные жители опасаются наших друзей, - я погладил меж ушей вожака и добавил, - давай-ка спешимся. «Не уходите далеко, и не надо нападать на тех, кто здесь живет» - попросил я вожака, на что тот утробно рыкнул, обошел меня, прижимаясь боком к моему плечу, а потом за три прыжка скрылся в лесу, другие коты последовали его примеру. - Ну, пойдем знакомиться, - я взвалил на себя наши пожитки. - Пошли, - согласно кивнула Дарина и закинула себе за спину ранец. Эти гигантские купольные строения на сваях были от десятка до тридцати метров в диметре. Меж свай к настилам над болотом петляли лестницы, разной формы, ширины и крутизны, по ним начали спускаться люди, и словно ручьи, стекаясь в одну реку, они все направились навстречу нам, по широкому настилу центральной улицы, если ее можно так назвать. - Их так много, - Дарина остановилась. Я взял ее за руку, мы прошли еще немного и встали недалеко от ближайшего дома. Я только сейчас, разглядел, что мужчины, женщины и дети, каждый, что-то несет в руках – глиняный сосуд, плетеную корзинку или медное блюдо. Людской гомон затих, когда до нас оставалось несколько шагов, все остановились. Я сбросил на мостки свою ношу, и также как и тот человек в лесу, поднял руку, развернув ее ладонью к людям… - Мир вашим домам и вашим детям, - громко сказал я, затем опустил руку, приложил ее к груди и коротко, практически «по-японски» поклонился, то же самое сделала и Дарина. - Бэли… Бэли… Бели… - сначала тихо начали произносить люди, потом, громче и больше, имя из пророчества подхватили все. На узких «балкончиках» из досок, опоясывающих каждое строение, стали появляться еще люди, они, то же выкрикивали - Бэли. Я начал испытывать неловкость, из-за чрезмерного внимания к своей персоне, хотелось как-то это остановить, и слава Богам, вперед вышел совершенно седой старец в сопровождении того самого человека из леса. Он развернулся к ликующим и заставил их успокоиться и замолчать, воздев руки к небу. Затем, он уверенным шагом направился ко мне… Высокий, жилистый, лицо исчерчено глубокими морщинами. Серые одежды из рогожи, широкий пояс, на котором висит множество различных штуковин непонятного для меня предназначения, через плечо лямка бесформенной торбы, расшитой затейливым узором вперемешку с рисунками черепов… вероятно вождь или местный шаман, или кто тут у них за главного… - Разреши моему народу утвердиться в верности пророчества? – старик, не моргая, смотрел на меня, буквально сверлил глазами. - Разрешаю, но как… Старик не дал мне договорить, он указал на мое плечо костлявым пальцем. - Что у тебя там? Покажи моему народу… Вот так и задумаешься… о Богах, судьбе и прочих вселенских силах, имеющими власть над человеком, силах, что способны швырять его из мира в мир, предварительно нанеся свои знаки и отметки на теле и в сознании того или иного индивида, сложив пазлы событий настоящего, прошлого и будущего в некое пророчество или легенду… Я пожал плечами и вздохнул, уже покоряясь свой судьбе. Расстегнул жилет, рубаху и высвободив руку из рукава продемонстрировал армейскую татуировку – на фоне Андреевского флага «улыбался» череп в берете. - Он отмечен Черным Богом! – развернувшись к толпе, выкрикнул старик, снова воздел руки к небу и еще громче выкрикнул, - Бэли! *** Северный тракт. На пути к гарнизону у Чистого озера двигался небольшой отряд всадников. Ехали медленно, лошади устали, метель надула глубокие снежные переметы через дорогу. Воевода Тарин поднял ворот кафтана и натянул поглубже шапку. Он все никак не мог успокоиться и уже в который раз прокручивал в голове последний разговор с князем, и что еще сильнее выводило Тарина из себя, это происходило в присутствии Скади… - … поезжай Тарин, в гарнизонах много новобранцев, которые еще не сталкивались с дикими племенами из-за болот. - Мой князь, но у Чистого озера находится наместник Стак и бывший председатель Суда Хранителей. - У них своя задача, - сидя у большого камина, Скади отвлеклась от чтения старого свитка из архива библиотеки Хранителей. - По мне, так охрана северных границ, это общая задача, - не глядя на императрицу ответил Тарин и к потрескиванию поленьев в огне, добавился хруст сжимаемых кулаков. - Мой князь, наш воевода слишком много рассуждает, вместо того, чтобы выполнять приказы, - хмыкнула Скади и сделала вид, что погрузилась в изучение старого манускрипта. - До вечера ты покинешь Городище, а через четыре дня я жду посыльного из гарнизона! – Талес ударил кулаком по подлокотнику кресла. - Слушаюсь княже, - Тарин развернулся, направился к двери и в сердцах толкнул ее. Было из-за чего свирепеть воеводе – с того момента как в дружину влились иноземные всадники, Тарин оказался не особо востребован. Князь перестал с ним советоваться, в старой крепости караул полностью был заменен на иноземцев, еще бы, эти облаченные в доспехи выродки, оказывается, могут видеть в темноте… Последнюю неделю Тарин лишь выезжал проверять разъезды и ратную школу в форту. - Пррр, - Тарин натянул поводья и привстал в стременах, - гарнизон за тем лесом, езжайте без меня, а я сверну, заеду к старому другу на заимку, проверю, спокойно ли вокруг. - Слушаюсь воевода, - молодой дружинник кивнул, и возглавив отряд повел его дальше. - Как же так… - Тарин, потрясенный тем, во что превратилась заимка Ласа, стоял посреди пепелища. Ветер намел сугробы на останки обгоревших бревен и укрыл их снегом, но запах гари был кругом. Воевода заметил на снегу вереницу следов и направился к каменному фундаменту того, что когда-то было домом для всего Рода. Из-под обгоревших досок выскочили три серых хищника и, оскалившись, окружили незваного гостя, помешавшего трапезе. Тарин обнажил клинок и сделал решительный выпад в сторону одного из волков, но серые ретировались и убежали по своим же следам в сторону леса, решив не связываться с человеком, а Тарин присел у образовавшейся в завале норы, заглянул в нее и тут же отпрянул, сделав шаг назад. Его лицо помрачнело застыло каменной злобой, а острие клинка в руке мелко задрожало. - Стой где стоишь! – раздался голос позади. Тарин медленно повернулся и увидел кое-как одетого парня, он стоял в десяти шагах, натянув тетиву охотничьего лука с длинной стрелой… - Тарин! – парень крикнул так громко, что вороны сорвались с веток деревьев окружавших заимку. Это был Гас, младший брат главы Рода. Он добежал до воеводы, но эмоции переполнили его, и он рухнул в ноги Тарину. Стоя на коленях в снегу, он тряс воеводу за край кафтана впав в истерику… - За что Тарин? Чем провинился наш Род перед богами? Ни млада ни стара не пожалели! Тарин опустился на колени рядом с Гасом, крепко обнял и прижал к себе, некогда здоровенного детину, а теперь сломленного горем, поседевшего и постаревшего на полжизни человека... Через два часа Тарин отпаивал Гаса горячим вином в одной из палаток северного гарнизона. Согревшись, и немного отойдя душой, Гас стал рассказывать… - … я из многодворца возвращался, что по Кривой протоке вверх, трав там целебных для дочурки, кровинушки своей выменял. А как в нашу протоку перешел, слышу, Лас крикнул что-то, а потом сверкнуло и грохнуло, и еще, и еще. Налег на весло, высматриваю, да куда там – трава да кусты вон какие по берегу-то, - Гас провел ладонью над головой, отпил еще из кружки и утерев рукавом некогда черные как уголь, а теперь седые усы и бороду, продолжил, - сумерки уже были, но разглядел… Тарин играя желваками на скулах молча слушал, смотрел на застеленное соломой дно палатки, кроме них внутри никого не было, только хруст шагов караульного за стеной из жердей и шкур. Гас отпил еще и придвинулся к Тарину. - Это был Никитин, - понизив голос, продолжал он свой рассказ, - я видел, как он прыгнул в лодку, за ним гнались, Никитин в руках держал что-то и оно снова громом и огнем разразилось, а тот, что в доспехе был сразу и пал замертво! Потом опять гром, и другой пал… те, что гнались стали прятаться, а Никитин ушел протокой… - А ты? – Тарин поднял глаза на Гаса. - Осрамил я себя страхом и прощения мне не будет от предков, - Гас сник, замолчал, его перепачканное сажей лицо стало еще чернее и осунулось. - Продолжай! - Я не мог пошевелиться, глядя на то, как все горит… слышал, как они все кричат, но будто прирос к земле… - А те люди, что напали на заимку? - Уехали верхом, по лесной дороге… Кричали не долго, когда огонь стих, я не решался сначала, а потом подошел… Лас еще живой был, успел сказать, что эти наемники и иноземцы искали Никитина, Дарину и Чернаву. Когда брат испустил дух, я его тоже предал огню, лук вот нашел, собрал немногое и подался протокой к озеру. Там у устья протоки еще бой был, только убиенных наемников и нашел. Лесом пришел к дому Чернавы, а там… - Что? - Там те, кто на нашу заимку напал и еще больше наемников и всадники иноземные. Из сил я выбился, думал, отлежусь, а потом все стрелы, что в колчане есть и выпущу, да бой последний приму, искуплю позор свой. Не сдюжил, уснул… а проснулся оттого что у них там встревожилось все, бегали, кричали, в погоню отправились по озеру… Никитин уплыл к болотам, я слышал как тот, что в одеяниях Хранителя его имя выкрикивал. А из погони вернулись не все, испуганные, ругались… Думал, схоронюсь до утра, да пущу всем кровь, чуть ближе подобрался, а на меня иноземец из-за дерева и как увидел-то? - Зрячи они во тьме, - вздохнул Тарин. - Вот как значит, - удивился Гас, - я же два раза мечом его хватил, а тот отбил и как рубанет! Сук мою трусливую душу спас, иноземец размахнулся шибко да не глянул, что дерево рядом… он подмогу крикнул, а я побежал, что сил было… Старая охотничья сторожка, недалеко от нашей заимки есть, там и жил… каждый день приходил прощения просить у Рода. На тебя подумал – разорять пришел, а это ты… Гас замолчал, вздохнул, опустил голову и снова тихо зарыдал. - Ложись, выспись, - Тарин похлопал Гаса по плечу и подтолкнул к одному из топчанов покрытых соломой и шкурами, - чаянье на завтра оставим. Глава девятнадцатая. Северные границы княжества. На следующий день, Тарин сам возглавил утренний разъезд. Воевода и Гас в сопровождении пятерых дружинников отправились лесной дорогой к Чистому озеру. Подъехали к распахнутым воротам заимки кузнеца Вараса, где встретили троих наемников, двое хозяйничали в доме, а один вроде как караулил, прохаживаясь у мостков, столбы которых сковал крепкий лед. - Вы не заблудились? – крикнул Тарин и придержал лошадь, когда карауливший наемник увидел въехавших на двор всадников и свистнул. Из дома вышли двое, заметно, что рубаки опытные, но стыда в глазах нет, да и вид разбойный. - Надо чего? – тот, что был из них старшим, подбоченился стоя на крыльце. - Не видишь, с кем говоришь? – один из дружинников спешился и многозначительно поправил перевязь, - тебя воевода княжеский спрашивает! Наемники переглянулись, нагло ухмыляясь… - Мы на службе у советника Корена! - А кто позволил вам в чужом доме разорение чинить? – Тарин, тоже спешился. - Так он умер, хозяин-то! – расплылся в нахальной улыбке наемник. - Взять их! – скомандовал Тарин, решив не тратить время на бесполезные разговоры. - Мы на слу… - не успел договорить старший из наемников, и был сбит с ног крыльцо. В отряде Тарина не было плохих бойцов, и даже самые умелые наемники в подметки им не годились. Даже боя не случилось, всех троих связали по рукам, одной веревкой, конец которой привязали к седлу замыкающего дружинника и разъезд двинулся дальше – лесом, к заимке Чернавы. - Дорога езжена, - кивнул на вытоптанную копытами широкую лесную тропу один из дружинников, что ехал рядом с Тарином. - Вижу, должно быть, большой отряд проехал. - Не маленький, - подал голос Гас, он ехал позади Воеводы. - Окромя нашего гарнизона, не должно тут быть никого. Может наемники? - Нет, это выродки иноземные, - Тарин остановил лошадь и чуть наклонился, разглядывая следы на снегу, - подковы, видишь, востры да угласты? Иноземных кузнецов работа. - Верно, - согласился дружинник, - а чего им тут? - Встретим - спросим. Калитка в низкой оградке заимки Чернавы была выломана, во дворе две большие обозные телеги, три десятка лошадей в сооруженном на скорую руку загоне из жердей, большинство лошадей разседланы, броня аккуратно сложена рядом. Большая походная палатка, горит костер над которым висит большой чан с кипящей похлебкой и дюжина людей оружных. Встретить разъезд воеводы вышел советник Корен и Бэлк. - Неплохо устроились, советник, - Тарин ловко соскочил с лошади. - Не жалуемся, - улыбнулся Корен, - как границы? Все ли спокойно? - Не перед тобой мне ответ держать, - Тарин подошел очень близко к Корену и взял его за пуговицу кафтана, - это твои люди? - Да… а… а почему они связаны? - Разбой чинили. - Какой разбой? - Такой же как и все вы тут! По какому праву находитесь на землях чужих? - Ах, вот ты о чем! – Корен дернулся назад и пуговица осталась в руке Тарина, - Я преследую отступника и убивца! - Преследуй, по что дома чужие разорять? - Это, это… это дома сообщников! - Да ладно! Я прекрасно знаю, чьи это дома, - Тарин опять шагнул к Корену, - ты опять за свое? Все уняться не можешь? Белк попытался изобразить из себя телохранителя и видя как из дома вышел наместник Стак в сопровождении троих иноземцев, встал между Тарином и своим хозяином. - Уйди! – Тарин влепил Бэлку кулаком в ухо с такой силой, что тот рухнул и закатил глаза, - Заимка вверх по протоке, ваших рук дело? Там тоже были сообщники? - Это Никитин, бывший оружейник княжеский! Обезумел он! На гостей иноземных нападал, каменки да заимки разоряет! - Неправда! – не сдержался Гас, - я видел все! Видел, как вы сожгли мой дом! Я знаю, что это вы убили моего брата Ласа! Тарин заметил, как со стороны болот, по льду озера идет большой отряд иноземцев и наемников, затевать бой и рисковать жизнями дружинников, а тем более жизнью единственного свидетеля преступлений Корена и иноземцев было глупо, несмотря на клокочущую внутри злобу и желание перерезать глотку Корену. - Что происходит здесь? – наместник Стак был без доспехов, лишь в кольчуге и кафтане, наброшенном на плечи. - Вот, - Корен указал на Тарина, - воевода моих… эм… наших людей в разбое обвиняет, и нас с вами в придачу. - Объяснитесь! - Обязательно, в Городище, князю все и объясню, а пред вами мне ответа не держать! – Воевода вскочил на лошадь, развернулся и проезжая мимо замыкающего дружинника сказал ему, - отвяжи этих. - Воевода! – Корен раскраснелся от гнева, - остановитесь! Но княжеская дружина, оставив троих связанных наемников, уже направилась в сторону лесной дороги. - Их нельзя отпускать, - прошипел Корен, а потом покосился на приходящего в себя Бэлка, сидящего на снегу, - вставай уже! Собирай людей, живо! - Я так понимаю, советник, вы все-таки наследили и оставили свидетеля? - Стак недовольно скривился. - Это поправимо! Дайте мне десяток всадников, мы нагоним их в лесу, а гибель воеводы… - Корен пожал плечами, - по северным границам зимой всегда опасно было, дикари из-за болот, они часто делают свои вылазки. - Вам не достаточно своих людей? - Это гарнизон воеводы, боюсь да, моих людей будет недостаточно… ну же, наместник, время дорого! - Берите людей, - махнул рукой Стак и обратился к стоявшему рядом воину в доспехах, - поедешь с ним, присмотришь. - Да господин! Вернувшись в лагерь гарнизона, дружинники чуть было не загнали лошадей. Тарин приказал отменить выезд посыльного в Городище. - Сам поеду, а ты останешься за меня, - бросив вьюк на сани, запряженные двумя резвыми кобылками, сказал воевода сотнику дружины, - мы с Гасом к князю… - Может, снарядить разъезд, да проводить тебя? - Нет, набеги из-за болот могут начаться в любой момент, лед крепкий на озере, а тут два каменка в одном дне пешего хода. - Ну, будь так, только опасаюсь я Тарин, кабы не стали преследовать вас, - сотник помог Гасу закинуть в сани торбу с провиантом. - А ты вместо того что бы со мной разъезд посылать, отправь отряд на перекресток трактов, на подмогу караулу у моста, бой не затевать, если погоня будет, время тяните, проверку учините, чего учить-то тебя сам сообразишь. - А то! - Вот, только, в бой не лезь, и себя и дружинников под гнев княжеский подведешь, не разумеешь что твориться? - Разумею, - вздохнул сотник, - вся беда от иноземцев этих. - И береги людей! – Тарин сел в сани и хлестнул вожжами лошадей. Погоню Тарин заметил спустя час, хоть и ехали быстро, но скорее всего кто-то из наемников хорошо знал здешние места, прошли замерзшими протоками и нагнали. - Похоже не удастся оторваться без боя, - Тарин, хлестнул лошадей, оглянулся и зло посмотрел на преследователей. - Надо свернуть, тут каменок недалеко, за тем лесом как раз! Их нагоняли. Тарин отчаянно хлестал лошадей, бранясь на них, дорога, хоть и была наезженной, но сани все равно подпрыгивали, перескакивая из одной снежной колеи в другую. - Так не оторвемся, хватай вожжи! Доберешься до каменка, найми возницу, и через хартские земли езжай в Городище, расскажешь все князю, понял? - Как же так, - перескочив вперед Гас принял из рук Тарина вожжи. - Вот, - Тарин сунул за пазуху Гасу тугой кошель, сбросил с саней длинный сверток и соскочив сам крикнул вдогонку, - Скачи без остановок! Расскажи все князю! Удовлетворенно кивнув тому, что став немного легче, сани поехали быстрее, Тарин подошел к свертку, рванул руками бечевку и развернул сукно… - Ну вот, хоть умру не во стыду и позоре, - Тарин поднял три коротких копья и воткнул их древками в снег, скинул кафтан, рядом с правой ногой также утопил в снег колчан и сжал в руке лук. С двух сторон зимней дороги ветер клонил высохшую степную траву, Тарин посмотрел, как сани скрылись за поворотом, затем на небо, глубоко вдохнул холодный воздух, его взгляд опустился на дорогу, по которой быстро приближались два десятка всадников… просвистела и справа, в снег, ткнулась стрела. - Ну, я-то не промахнусь, - зло ухмыльнулся Тарин, прицелился и спустил тетиву, затем еще и еще, пока не опустел колчан. Он намеренно стрелял в лошадей, что бы устроить свалку на дороге, но и всадникам досталось. Дюжина стрел достигли цели и количество конных преследователей сократилось на половину. Двое иноземных воинов, вырвались вперед, для них и их лошадей стрелы Тарина не были угрозой… - А это вам, выродки! – Тарин сгреб копья, пробежал чуть вперед и метнул их одно за другим… Одного из иноземцев вышибло из седла, второй же успел среагировать и заставил коня встать на дыбы, разгоряченное животное повиновалось и приняло грудью острие копья, аккурат меж кожаных ремней скрепляющих броню. Куда угодило третье копье Тарин уже не смотрел, он спокойно вернулся к лежащему не сукне боевому топору, поднял его и потянув из ножен меч сказал вслух: - Хорошо, теперь мы на равных! Крики и звон металла разносились по степи, Тарин уже был дважды ранен, но отчаянно продолжал бой, повергая в ужас иноземцев. Легенды о непобедимости императорских всадников рассыпались вместе с их боевым духом… - Н-на! – сбив на землю прямым ударом ноги последнего живого иноземца, Тарин с благодарностью вспомнил Никитина и поблагодарив его за науку вогнал в кирасу противника боевой топор… который застрял. - Этот последний, - с безумным лицом, шатаясь, Тарин повернулся к оставшимся четверым наемникам, нашел глазами и поднял свой меч, закашлялся, сплюнул на снег кровавую слюну и опустился на колено, - ну что, продолжим? - Поймайте лошадей и за санями! А я добью этого! – выкрикнул Бэлк. Услышав приказ, трое наемников поспешили к нескольким лошадям, что разбрелись по обеим сторонам дороги пока шел бой. Вороны, что гнездились на в кронах соседнего с трактом леса, еще не решались спускаться и приступать к трапезе. С высоты птичьего полета, смертельным узором смотрелись застывшие тела на буром снегу, из лесу тянулась цепочкой стая серых хищников – ветер донес и до их чутких носов запах крови. Последнее, что видел смертельно раненый Бэлк это силуэт уезжающего верхом воеводу, этого бешенного княжеского пса… Сильные челюсти волков начали рвать его плоть, но Бэлку уже не было больно, перед глазами проплыли картинки – вот он молодой, сильный и смелый дружинник, потом наемник, потом грязный убийца, а потом тьма! Советник Ицкан уже несколько дней сбивал ноги по коридорам и крутым лестницам старой крепости. Полным ходом шла подготовка не просто к свадьбе, а к невиданному доселе союзу, союзу Империи Каменных Башен и Трехречья. Кроме того что Боги станут свидетелями рождения великого Рода, есть и более простые выгоды: земли княжества будут под защитой императорской армии, империя получит плодородные луга и пастбища… неважно, что большая их часть находится в хартских землях! В очередной раз вбежав в свои покои Ицкан плюхнулся в глубокое кресло, обильно засыпанное дорогими мехами. - Устал… - выдохнул он, и потянулся к высокому медному кувшину. Утолив жажду чуть забродившим соком Белого дерева, Ицкан прикрыл глаза, нужно было собрать мысли в стройную линию, и выстроить их согласно нужде и важности. За дверью послышалась возня, скрипнули массивные петли… - Что еще? – раздосадовано выкрикнул Ицкан и повернул голову, - Тарин? Советник вскочил с кресла и поспешил к воеводе, который еле держался на ногах и не падал только оттого, что опирался на стену, по которой начал медленно сползать вниз. - Как ты смог попасть сюда? - Я знаю старую крепость лучше, чем крысы, живущие в ее подвале! Ицкан, мы всегда не особо жаловали друг друга, но ты единственный, кому я доверяю, - с трудом проговорил Тарин. Грязный кафтан с чужого плеча, рукав и бок пропитаны кровью, лицо измождено, почернело и обветрено, глаза ввалились. - А если войдет князь? – Ицкан помог Тарину пройти и лечь на свою кровать. - А ты дверь-то затвори… - Ты не представляешь, что с тобой будет… зачем ты все это натворил? Корен… - Он здесь? – Тарин поднялся было на локте, но его лицо перекосилось от боли. - Конечно здесь! Он снова председатель суда. - Не верь ни единому его слову, - прохрипел Тарин. - Я и не верю! Но ему верит императрица Скади, а князь сам понимаешь... - Я понял, послушай… найди лекаря, который будет язык за зубами держать. - У меня есть в посаде хижина, про нее никто не знает, но добраться до нее сам ты не сможешь, тебя же ищут все как отступника да клятву верности нарушившего… найду лекаря и перевезу тебя ночью туда. Отлежишься и уходи, Тарин, зря, зря ты вернулся. - Клятвы княжеской я не нарушал, и не отступался от верности! - А вот по-другому все выходит! Рассказать? - Я догадываюсь… - То-то же. Ицкан прошел к двери и все же закрыл ее на засов, вернулся, сел на край кровати. - Тут, третьего дня Корен двоих заговорщиков казнил на площади, кости ломали а потом обезглавили, - Ицкан наполнил кружку из кувшина и протянул Тарину, - да странное дело, языки вырваны да руки раздроблены у них были задолго до казни, и к плахе они своим ногами дойти не могли. Чего калечить-то раз все одно – голову с плеч? - Звали как казненных? Ицкан прошел к столу и стал копаться в свитках… - Вот, еще не снесли в архив, где же… а! Самтар - сын скорняка Авина из посада, и Гас, сын… - М-ммм, - Тарин зажмурился и сжал кулаки. - Мой человек, что по харчевням да на базаре слухи собирает, рассказал, что трое дружинников выпивали да трепали языком. Подслушал он, про то, как один из казненных был в воротах старой крепости остановлен караулом императорским, спросили куда, зачем, а он давай кричать на все Городище, что видел как иноземцы заимки жгут, разоренья творят и еще про то, как воеводу убили. - Глупый Гас… - Так что, у Корена своя правда. Ох, чую прицепится он опять как клещ к власти княжеской – не вырвешь! - Уже прицепился, но вырвать можно. - Неровня я ему, - Ицкан нагнулся к Тарину, - сам боюсь его… с виду-то он как калач сметанный, а внутри – гниль да злоба одна. Ладно, времени нет совсем у меня, пойду… Постарайся не умереть до заката, а как стемнеет вывезем тебя в посад. Спустя месяц Тарин покинул Городище с хартским обозом. Ожесточилось сердце его, почернел разум… Нет более воеводы Тарина, есть лишь отступник и предатель, изгнанный князем с позором. Письмо Тарина князю доставил Ицкан. Прочитав его, Талес был вне себя, и приказал перевернуть вверх дном посад и найти предателя, однако, Ицкан нашел слова и убедил князя что казнь того, кто когда-то привел его к власти, посеет много слухов и домыслов среди народа, и от старейшин Родов не будет одобрения. - Пусть уходит! – Талес бросил в камин свиток письма, - но пусть забудет дорогу сюда, иначе не пощажу! - Вы так великодушны мой кн… мой император, поправился Ицкан, - я найду того немого нищего в торговых рядах и передам ему ваш письменный ответ для Тарина. Изволите сами написать или… - Много чести! Напишешь сам, - новоявленный император стоял перед отполированным до блеска серебряным зеркалом и разглядывал геральдическую цепь – подарок императрицы Скади. Когда Корену донесли, что бывший воевода покинул Городище, то особо не расстроился. Конкурент из другого мира наверняка сгинул в болотах, у Тарина нет никаких свидетелей в подтверждение словам, так что можно приступить к рутинным и скучным, и в тоже время таким любимым обязанностям председателя Суда Хранителей. Глава двадцатая. В Шахаре время для меня словно остановилось, разве что засечки на балясине у маленького круглого окошка, что я делаю каждый вечер, напоминают мне о проведенных здесь уже четырех неделях. У нас с Дариной есть свой дом, точнее это небольшая, примерно в пятнадцать квадратных метров, комната в большом купольном сооружении на сваях. Вот вам и «дикари с севера»! Эти люди, находятся на гораздо более высокой ступени развития этого мира. Пусть у них общинный строй, но это не помешало им построить самый настоящий водопровод и канализацию в своих «ульях», перенаправить теплые потоки от земли так, что в домах тепло. Этот народ ткет ткани такого качества, которого в княжестве и не видели никогда, разве что у иноземцев видел что-то подобное. Здесь есть кузни, в которых делают отличные орудия труда и куют великолепные клинки. Женщины искусно украшают и вышивают одежды, пекут хлеб из муки какого-то растения по виду напоминающую кукурузу, а муку мелят на водяной мельнице. Мужчины ловят рыбу, занимаются охотой, строительством, выделкой шкур и, конечно же, постоянно упражняются в ратном деле и кстати многие женщины в этом тоже учувствуют. Дети, которых в каждой семье, по местным традициям, должно быть не менее трех, каждое утро посещают Храм Предков, где до обеда, шаманы учат их всему, что должен знать и уметь этот народ, в остальное время дети помогают в семьях и конечно же просто растут, играют и остаются детьми. Ну, обо всем по порядку… После того, как стихло ликование в связи с появлением избранного, то есть того «кто оседлал хозяина болот», то есть меня, нам с Дариной было настойчиво предложено жить в доме при Храме Предков, ну это чтобы соответствовать чему-то там, согласно пророчества. Вежливо отказался, потому, что был настолько потрясен увиденным, людьми, их бытом и устройством жизни, о чем я прямо и заявил вождю, что лучшим вариантом понять друг друга, было бы поселиться и жить вместе с ними. Кстати то, что со мной явилась верхом на коте и Дарина, несколько озадачило и шаманов и вождя, однако это весьма вдохновило местных женщин… С дороги мы очень устали, от нас разило «кошатиной», я поинтересовался у вождя на счет местной гигиены и был в очередной раз удивлен – большой зал под ульем, три ряда деревянных бочек по метру в высоту и ширину, под каждой каменное основание, которое в свою очередь закрывает неспешный поток горячей булькающей жижи от гейзера. Вода подавалась по желобам, откуда-то сверху… вот и дикари-то! После нас отвели на третий, верхний уровень улья, где даровали чистые одежды и большой деревянный поднос с едой, а вождь сказал, что на рассвете он придет и ответ нас в Храм Предков. Так спокойно и безопасно я никогда себя не чувствовал и обняв Дарину, засыпая, думал о том, что покидать этим людям такое волшебное место и ломать свой устроенный быт - чистое безумство. Их было пятеро, пятеро сорванцов лет по десять, они влезли по внешней стене и теперь по очереди заглядывают в окошко, перешептываясь и комментируя увиденное. Я чуть приоткрыл веки и посмотрел на них сквозь ресницы, а потом они что-то засуетились и стали спускаться вниз – Нам пора, - дверь в комнату открылась и, в дверном проеме появился вождь, - жду вас у главной лестницы. - Да, сейчас, - ответил я и сел. Вождь молча кивнул и скрылся за дверью, а потрогал за плечо Дарину… - Просыпайся, нам пора. Было действительно еще очень рано, только забрезжил рассвет. Кроме пяти любопытных мальчишек, которые перепрыгивая по настилам улиц, увязались за нами, ранних пташек было немного, заметил несколько женщин, которые шли по окраине Шахара по направлению к колесу водяной мельницы у протоки с небольшой рукотворной плотиной. Храмом Предков оказалось такое же купольное произведение деревянного зодчества, не более двадцати метров в диаметре. Дошли почти до края городка по деревянному настилу меж двух ульев, с обеих сторон настила было несколько горизонтальных рядов жердей, я еще подумал, что это что-то вроде перил, странные какие-то… Наконец, толстые и почерневшие от времени доски настила уперлись в большой и плоский камень, отполированный тысячами ног в течение многих веков, от него, трапецией, снова небольшой настил под навесом, вроде как крыльцо, в арке высокие и широкие деревянные двери окованные железом и на массивных железных петлях. Створки дверей украшены искусной резьбой – какой-то орнамент, фигурки людей, зверей… просто красиво, никакой связи с религией в этих изображениях я не нашел. Вождь остановился и шумно вздохнул. Я перестал глазеть вокруг и посмотрел на него, тот удовлетворенно кивнул, стянул подобие кожаных мокасин с наборной подошвой и положил их на то, что я принял за перила. Вот как, это подставка для обуви, ясно в Храм босиком значит… Мы с Дариной тоже разулись, кое как пристроили сапоги на жерди. Вслед за вождем ступил на камень… Ого! Да он градусов шестьдесят, ноги еле терпят, Дарина поморщилась, перетаптывается, прошли дальше. За дверями звук шагов, двери открылись. - Приветствую тебя Бэли! – женщина лет пятидесяти стояла в дверях и улыбалась, никаких шаманских одеяний, бубнов, колец в носу. Разве что широкая тканая лента с золотой вышивкой опоясывает чело, в остальном она выглядела как и все остальные женщины Шахара. - Приветствую тебя, - мы с Дариной ответили почти хором и поклонились. - Идите за мной. Вождь не пошел с нами, и как только мы вошли внутрь, закрыл за нами дверь снаружи. Мы долго шли по спирали узкого коридора, двоим только-только разойтись, иногда в стенах появлялись занавешенные плотной тканью низкие арки. Шли молча, я держал Дарину за руку, по мере приближения к центру, у меня появилось странное ощущение – казалось, я слышал какой-то шепот, но он не доносился откуда-то, он был у меня в голове, слова не удавалось различить… вдруг заболело сердце, появилась отдышка, накатила невыносимая тоска, еще чуть-чуть и случился бы приступ клаустрофобии в чистом виде. Я почувствовал, как Дарина сжала мою ладонь… «Спасибо любимая» - подумал я, с благодарностью осознав, что она отвлекла меня накатывающей паники, которая неизвестно откуда взялась. Хорош мессия – истеричка припадочная! От ладони Дарины шло тепло, дышать стало легче, от сердца отлегло… Яркий свет! Зажмурился. Мы вошли в большой круглый зал, восходящее солнце светило так ярко, что стойки-опоры, от которых шли балки купола потолка, растворялись в свете, и казалось, что этот купол висит в воздухе. Постепенно привык к свету, в зале еще четыре человека: девочка лет пятнадцати, крепкого сложения парень, чуть моложе меня, мужчина и женщина обоим лет сорок, примерно. Одежды такие же простые – тканые рубахи, штаны и юбки в пол из тонкой кожи отличной выделки. Приятные, приветливые лица, ясные глаза, чистота… нет, так не бывает… слишком сильный контраст для этого мира, точнее для той части этого мира, который я успел узнать. По идеально подогнанным и отциклеванным доскам пола откуда-то распространяется теплый поток воздуха, а вверху свежо, дышится легко, несмотря на присутствие запаха сероводорода, но так незначительно, практически перестал обращать на это внимание. Пока мы с Дариной не без удивления рассматривали зал, женщина, что нас привела, подошла к другим шаманам и они тихо о чем-то говорили. Дарина тихонько толкнула меня плечом и кивнула на одну из стен, при этом снова сильно сжав мою ладонь. Вот оно что! Похоже, что безжалостные дикари с севера это прикрытие, миф. У одной из стен были сложены и развешены одеяния из шкур, шлемы изготовленные из черепов хищников с зубами, клыками, когтями, рогами и прочим бивнями, я еще подумал, что это больше похоже на ритуальную атрибутику, хотя, мечи и топоры вполне боевые. Выходит, что набеги на северные границы Трехречья, тоже своего рода ритуал, хоть и кровавый. Моя мысль вскоре подтвердилась… - Мы готовы познакомить вас с предками, готовы ли вы? – встретившая нас женщина, которая судя по всему была среди них главной снова подошла к нам. «А у нас есть выбор?» - подумал я и спросил Дарину: - Готова? - Да, - немного растеряно ответила она. - Подожди, - старшая внимательно посмотрела в глаза Дарине, медленно и мягко положила ладонь ей на живот, - нет, мы сможем провести обряд позже, если в этом еще будет нужда, а сейчас… сейчас, обряд убьет в тебе мать и ты не сможешь дать Бэли детей. Дарина хлопала глазами, переваривая сказанное шаманкой, да и я рот открыл… - У нас будет ребенок? – спросил я шаманку. - Конечно будет, и не один, - широко улыбнулась та, - нет, сейчас твоя женщина не несет в себе дитя, но для обряда, придется выпить Слезы Предков и если женщина еще не дала миру дитя, то это опасно. - Теперь понятно, - озадачено кивнул я, - а как вы… - Это не сложно, - продолжала улыбаться шаманка, и обратилась к девочке, - Нигалла… Та, будто поняв без слов просьбу старшей, подошла к Дарине, взяла е за руку и отвела к стене, где были низкие лавочки, низкий столик, на котором стоял глиняный кувшин и блюдо с какими-то фруктами, или овощами. Нигалла с Дариной присели там, а главная шаманка показала мне рукой на середину зала. «Вечер, вернее утро перестает быть томным» - подумалось мне, когда я подошел к центру и увидел простую циновку, с двух сторон которой в пол были вручены массивные кольца, рядом лежали тонкие кожаные ремни… - Это необходимо, ты можешь покалечить себя… или нас, пока Предки говорят с тобой… ложись. Я прислушался к своим ощущениям, пытаясь уловить опасность или еще что неприятное, но нет, кругом пустота и такая тишина, аж воздух звенит. «Ладно, хорош из себя институтку строить!» - подумал и решительно опустился на циновку, а старшая шаманка весьма озадачено посмотрела на меня, будто услышала, что я подумал, но не поняла смысла. Вот так, тут и думать громко нельзя! Я не знаю, что мне дали выпить, по вкусу, так отвратного качества самогонка с какой-то горькой мякотью. Перехватило дыхание, жгло горло… - Спокойно, - старшая шаманка положила мне руку на лоб и заставила принять горизонтальное положение, - дыши спокойно. Лег, получилось сделать нормальный вдох, я почувствовал слабость, а так же то, что кто-то аккуратно но крепко распял меня ремнями… звуки отдалялись, я не мог поднять век, тепло сменилось прохладой, потом жар, снова холод и… Тяжело осознавать себя ничем, нет, не так – НИЧЕМ. Ощущать себя песчинкой в океане, это лишь отдаленное сравнение, не видел себя, рук, ног, не чувствовал тела, но понимал что это Я. Понимал, что Я уже много раз был… в этом, этом и этом Мирах, что проносятся мимо меня размытыми картинками… Или это я несусь, в прошлом, в настоящем и будущем, одновременно, ничтожной песчинкой в океане миров. Вдруг картинки стали яснее, движение прекратилось, я будто находился в большой сфере на внутренней поверхности которой увидел… Красивая зеленая планета, океаны, материки, леса, реки, живописные города… Вот две женщины в белых одеждах у какого-то каменного изваяния произносят молитвы, рядом поле оно начинает вибрировать, почва проваливается немного образуя лунки, куда потом ветер нечет зерна, начинается дождь и он орошает поля, всходят колосья… Картинка сменилась, я увидел бой, две конницы в выжженной долине мчались навстречу друг другу, перекошенные в ярости лица всадников, дым, взрывы… Человек в богатых одеяниях, венец из тонкой золотой оправы, он умиротворенно смотрит на город с множеством купольных сооружений, очень красивый город, но на горизонте дым, лицо человека искажается скорбью, покрывается морщинами… темный сырой подвал, каменный стол с рисунками и рунами, трое, они вершат какой-то обряд. Снова планета, кругом бушуют ураганы, исполинские молнии разламывают острова на части и они уходят в океан, извержения вулканов, наводнения, разломы континентов, стихии сметают на своем пути все… грязные и серые тучи окутали планету, солнечный свет не достигает ее, вереница уставших, голодных и изможденных людей идут по глубокому снегу, вот они преодолели перевал и перед ними открылась долина наполненная гейзерами и теплыми источниками, у людей уже нет сил радоваться тому, что они спасены и не замерзнут за два года зимы, они просто спускаются вниз, и ложатся прямо на землю, чтобы согреться. Тучи вулканического пепла развеялись, на некогда прекрасной планете почти нет зелени, много пустынь, реки высохли, а где-то болота пожирают континенты… Выжили немногие, а народ, который в ответе за катастрофу был заточен на образовавшейся кальдере, окруженной гиблыми лесами и болотами. Боги не терпят конкуренции и когда великий дар целого народа обращен на уничтожение народа другого, то горе всем! Сфера испарилась, я ощутил свое тело, донесся запах чего-то сладкого и наверное вкусного… Очень захотелось пить, потом есть, я открыл глаза и очень удивился – солнечного света уже нет, по кругу зала горят лампадки и одна стоит около меня, шаманы у стены тихо разговаривают о чем-то. Дарина, увидев что я повернул голову подскочила и побежала было ко мне, но Нигалла перерезала ей дорогу и выставила руку: - Еще немного подожди, - попросила девочка Дарину, - тебе нельзя близко подходить. - Да я вроде буянить не собираюсь, - с трудом прохрипел я, - очень пить хочется и развяжите уже, ног не чувствую. - Вот, - после того как меня развязали, старшая шаманка присела рядом и протянула мне ароматное горячее питье в стеклянной! пиале, - от этого станет лучше. Похоже компот, горячий, вкусный, густой и очень сладкий. Шаманка поднесла лампадку к моему лицу, посмотрела в глаза и сказала: - Теперь ты все знаешь. - И что мне с этим делать? - Ты Бэли, ты знаешь, что с этим делать. Глава двадцать первая. Вот уж пока не знаю, что делать с этой раздавившей меня как наковальня информацией, с этими «экскурсом» в историю данного мира и конкретного народа, который я должен спасти… Я лежал уже почти сутки, так велела Хошияр – старшая шаманка, сказала, что мне нужно в покое принять знания о Предках. Если выражаться языком приятелей из моего мира, лиц которых я даже вспомнить уже не могу, то «колбасит меня нехило». Ночь прошла как в бреду, флешбэками всплывали картинки апокалипсиса, причина которого, выражаясь сухим языком – «использование уникальных знаний и магии в целях, идущих в разрез с эволюцией». Дарину вождь увел в соседнюю комнату, где жила молодая вдова с четырьмя детьми, а со мной «дежурил» тот молодой парень из шаманской братии, с длиннющим для этого мира именем – Пайгамбар, я и выговорил-то не с первого раза. Ближе к вечеру отпустило, перестало бросать то в жар, то в холод, флешбэки прекратились и я усевшись на циновку спросил: - Я бы прогулялся, да и вопросы у меня есть… составишь компанию? - Ты говоришь иными словами, - Пайгамбар, сидя на низком табурете рядом с циновкой наполнил медную кружку из кувшина и протянул мне, - не могу понять корней твоей речи… - Не трудись, - я благодарно кивнул принимая кружку и отпил все того же компота, очень сладкий но замечательно бодрит и восстанавливает силы. Пайгамбар вопросительно посмотрел на меня. - Я не из вашего мира, - решил я ничего не скрывать от людей, которые видят во мне надежду. - Объясни. - Если бы я мог… так что, пойдем, пройдемся по Шахару? - Пошли, - озадаченно кивнул Пайгамбар и поднялся с табурета. Я накинул на плечи кафтан, покопался в своих шмотках, сложенных у стены и достал тощий кисет с трубкой и огниво. Было уже заполночь, Шахар спал. Мы прошли из комнаты на общий внутренний балкон улья, и направились к ближайшей лестнице, у которой тускло горела лампадка. Выйдя на центральную улицу, мы медленно направились в сторону сторожевой башни. Ночной Шахар выглядел сказочно, казалось сейчас вот-вот навстречу выскочит какая-нибудь фея или эльф… Но у перекрестка деревянных настилов, из стелящегося по болоту тумана, вышли двое здоровенных парней, кожаные доспехи поверх которых были накинуты стеганные плащи, ночью все же прохладно… короткие мечи, у каждого за спиной колчан с луком и очень длинными стрелами, в рука лампадки с серебряным отражателем – ночной патруль. Патрульные остановились, кивнули нам, и пошли дальше. Никаких уже расшаркиваний, никто не пал ниц с возгласом Бэли, ну и слава богу… Медленно ступая по настилу улицы, я не уставал поражаться загадочности Шахара, практичности, с которой был построен этот город. Желто-оранжевые пятна лампад в тумане вдоль улиц, тепло поднимающееся от заболоченной и местами булькающей почвы, почерневшие доски настилов паутиной разбегаются по всей площади кальдеры, силуэты ульев – больших купольных «общаг», в каждом из которых проживает от четырехсот до семисот человек. Чатрак – так они зазывают свои дома, в которых есть водопровод, канализация и отопление, не в той форме, в которой я привык это понимать, но все системы выполняют свою функцию, обеспечивая вполне комфортный быт. - Что значит не из нашего мира? – прервал мою созерцательную ночную прогулку Пайгамбар. - Год назад, я пришел в себя на болотах, неделей пути южнее… как это случилось, чьей волей – не спрашивай, это просто произошло. Мой мир… в нем то, как живет мир этот, то же было, несколько сотен лет назад… Миры разные, но люди, живущие в нем, не особо отличаются. - А! Теперь я понял… такое происходит, когда Боги связывают миры. Вот тут уже я остановился и посмотрел на Пайгамбара. - Как? - Предки знали как, мы лишь знаем, что такое происходит. - Какие же мы… как котята, - я продолжил движение, - с другой стороны, многие знания – многие беды… - Верно, - кивнул мой шаманский провожатый, - пороки, зависть, жадность… чтобы изжить все это и снова открыть разум знаниям, нужна чистота помыслов, духа и… прощение богами. - А до этого далеко, - похлопал я Пайгамбара по плечу и кивнул на длинное бревно, верхняя часть которого была стесана и имела единственное предназначение, - давай-ка присядем. - Теперь я спрошу у тебя кое-что, - присев на бревно и набивая трубку, сказал я. - Спрашивай, - Пайгамбар улыбнулся и сел рядом. - Ничего что я вот так прямо? – я выдохнул вверх терпкий дым, и от первой же затяжки по венам побежали «колючки», - твой народ превосходит в развитии народ Трехречья, Харты преуспели лишь в обработке металла и успешно работают на земле, почему вы ждали мужика, который приедет на диком звере? Что вам мешало занять северные земли княжества и жить себе? А земли у Желтого озера, там даже армии нет, так, ополчение да наемники… И в конце - концов, зачем вообще отсюда уходить? Пайгамбар улыбнулся и посмотрел на меня как на малохольного, помолчал немного и ответил: - Боги простили наш народ, но лишили знаний и древней магии, а также назначили сроки избавления от наказания, указали на пришельца, который поможет нам… отец моего отца рассказывал, что его отец учувствовал в походе освобождения. Видишь эти каменные стены? - Да, обратил внимание. - Это останки первого Шахара… с ними погрузился в болото и старый Храм Предков, на серых камнях которого было начертано пророчество о Бэли. Потом, это пророчество передавалось от шамана к шаману, из поколения в поколение… Много лет назад земля вскипела и задрожала, чатраки рушились и погружались в болото, те, кто выжил решили покинуть Шахар не дожидаясь Бэли, почти все шаманы были убиты и мой народ, ведомый вождем обезумевшим от горя, отправился на север… Занять северные границы княжества было просто, было мало людей что их охраняло. Но мой народ не нал как жить в тех землях, в холоде и без запасов, у них не было лошадей, дозоры, что стояли вокруг нанятых земель, замерзали… Князь Трехречья собрал большую армию и была битва… Безумный вождь, к тому времени успел построить цитадель, но княжеская армия была многочисленна и сильна, цитадель окружили и взяли в осаду. Предки долго сражались, у них был узкий выход к болотам, по которым из Шахара приходила помощь, еда и вода. Но наступила весна, лед растаял, а спустя месяц цитадель пала. Мой народ снова отстроил Шахар и повиновался заветам Предков. Теперь набеги на северные границы княжества, это лишь ритуал посвящения в воины, всех тех, кто отпраздновал свою восемнадцатую осень. Выживают не все, но воины рождаются в бою, а не в ратных поединках с деревянными мечами. - Ты сказал о сроках… - В пророчестве сказано – «от прихода Бэли только одно лето, затем, Шахар превратится в кипящий котел» - Да уж, - я поскреб бороду, - получается, до лета вы должны покинуть Шахар. - Ты поведешь нас. - Ну да, под стоящие на границах гарнизоны, под кавалерию, закованную в броню и под хартских лучников и копейщиков… одной пехотой? - Не понял. - У вас только пешие воины? - Если удается в набегах взять лошадей, мы их приводим сюда, но приносим в жертву Хозяину болот. Здесь нет пастбищ и лугов, негде держать и нечем кормить лошадей… да, у нас только пешие воины, но они могут долго и далеко передвигаться бегом. - По колено в снегу? - Нет, конечно нет. - Ну да, а кто сказал что будет легко, - это я сказал больше сам себе вытряхивая трубку, постучав по подошве сапога, - раз своим появлением я запустил процесс исхода, то надо думать… крепко думать… Хорошо хоть боги, сжалились и не запустили процесс исхода наступившей зимой. Сколько воинов у вас? - Пятьдесят сотен, но есть еще женщины, прошедшие ритуал зимних набегов. - Не густо… - у меня на голове даже волосы зашевелись от осознания того, чем закончится исход этого народа на юг. - Я чувствую твой страх, но ты не должен бояться повести нас, и если это успокоит тебя, то я видел свой народ живущий вдоль проток на юге и по берегу большого озера. - Где видел? - Во сне, мне снятся сны о будущем. - А сколько твоего народа погибло, перед тем, как расселиться по протокам, тебе во сне не показали? - Только исход имеет значение, даже если спасутся немногие, то мой народ к этому готов, давно готов. Со стороны гор ветер принес прохладный воздух и прогнал туман, начал срываться снег, который тут же таял, я поежился и предложил вернуться в улей, а разговор этот продолжить уже завтра и в присутствии вождя. *** Юго-восточные границы княжества. На постоялом дворе торгового каменка на границе княжества и хартских земель, было немноголюдно. Зима, торговые обозы не частое явление, но из-за того что протоки сковал лед, кроме торговцев, здесь останавливаются и путники. Они дожидаются, когда соберется вереница из нескольких саней, чтобы двигаться дальше, не опасаясь диких зверей в Красном лесу и разбойничьих шаек. Здесь же можно и воспользоваться услугами наемников для охраны, если позволяет кошелек. Харчевня при постоялом тоже, можно сказать пустовала, а одна шумная компания местных купцов и трое проезжих – не в счет. В лучшие времена тут не протолкнуться и две джины столов не пустуют. - Иди, разбуди постояльца… спит и спит, - необъятных размеров хозяйка харчевни обратилась к скучающему у заледеневшего окошка служке, - слышишь? Скажи, что б ужинать шел, специально для него очаг растапливать не стану! Конопатый, рыжеволосый мальчишка лет десяти, перестал ковырять пальцем наледь окошка и нехотя побрел к узкой лестнице, что уходила наверх, где упиралась в темный и длинный коридор, в котором даже лампадку не зажигали – двери в незанятых комнатах открыты и света достаточно. - Эй, - мальчишка повернулся спиной к двери и стучал пяткой в тяжелую дверь, - хозяйка на ужин зовет, говорит, если не спустишься сейчас, то потом, мерзлое есть будешь! Слышишь? Эй! В очередной раз пятка не долетела до цели, мальчишка потерял равновесие, но сильные руки придержали его за плечи. - Спасибо, сейчас спущусь, - Тарин потрепал мальчишку по волосам, - что на ужин? - А не знаю я… - ответил мальчишка, уже припрыгивая по коридору в сторону лестницы, - пахло мясом вроде… Тяжело опустившись на кровать, Тарин пододвинул к себе тумбу, на которой стоял медный таз и кувшин с ледяной водой. Не решаясь приступить к умыванию, бывший воевода и изгнанник, медленно намотал портянки, натянул сапоги, поморщившись на отозвавшиеся болью заживающие раны. Наконец, взбодрившись после умывания, Тарин надел меховую безрукавку, и критически посмотрев на пояс, перевязь и колчан лежащие у кровати, ограничился лишь широким боевым ножом, ножны которого сунул за сапожище. - Ты так все ноготки спустишь, нужного обоза ожидаючи, а задарма кормить не буду! - вместо пожелания доброго вечера сказала хозяйка Тарину, - Сегодня опять не было никого. - Ноготков хватит, - Тарин бросил на стойку перед очагом две серебряные монеты, это за ужин и еще за завтрашний постой и завтрак. - Без обеда? - Завтрак сытней сготовь, спать буду, потом ужинать. - Дело твое, иди, садись, сейчас подам… - хозяйка придавила ножом шкварчащее в сковородке мясо, которое разогревала уже не в первый раз. Тарин присел за стол в углу харчевни, чтобы хорошо видеть всех, а также входящих. Уже закончив ужин, и задумчиво пыхтя трубкой, Тарин услышал доносившиеся с конюшни звуки – прибыл какой-то обоз. Хозяйка засуетилась, подкинула в очаг поленьев и встала у него подбоченившись. Спустя некоторое время дверь в харчевню распахнулась, ветер задул внутрь холод и поземку, вошли семеро, раскрасневшиеся с мороза лица, одеты просто, но недешево, харты. Гости, поклонились богам, после чего поздоровались со всеми присутствующими и с хозяйкой лично. - С ночлегом, или только поужинать? - Вьюга разгулялась да мороз крепчает, переночуем, - ответил один из гостей, вероятно старший, снял шапку и кафтан, подбитый мехом. Судя по разговорам хартов, которые присели через стол от Тарина, они ехали из городища домой, в большой каменок, в народе - Кузнечный, который когда-то был столицей хартов, да по сути ей и остался. Тарин терпеливо дождался когда вся компания поужинает, а потом подошел к ним и представился… представился так, как раньше: - Наемный охранитель Тарин, не найдется ли у уважаемых купцов места в обозе? Оплаты за свои услуги не попрошу… уже вторая неделя пошла, как попутного обоза в Кузнечный ожидаю. - Место есть, - повернулся к Тарину старший из хартов и внимательно осмотрел наемника, - и от охраны не откажемся… еще бы, сам воевода княжеский нас охранять будет. - В изгнании я, и не воевода более. - Знаю… ходят по посаду разговоры разные, а тебя я сразу узнал, ты приезжал к нам прошлым летом с заказом княжеским на ковку. - Так что, охранителем до Кузнечного возьмете? - Возьмем… двинь лавку, садись, выпей меда с нами. *** Глава двадцать вторая. Долина болот. Шахар. - Сдюжил? – Дарина лежала рядом на циновке и смотрела на меня своими большими, бездонными глазами, я даже отражение своего лица в ее зрачке разглядел. Она вернулась в комнату под утро и «приняла вахту» у Пайгамбара, хотя, если быть честным, я слышал сквозь сон как она настойчиво его «попросила». - Да, сдюжил, - я улыбнулся и поцеловал ее, - давай поедим, есть очень хочется. - Испугалась я, до льда в руках… думала, не сдюжишь. - А когда тетушка твоя, обряды вершила надо мной, не боялась? - Так то тетушка, - Дарина села на циновку, свет утреннего яркого солнца из маленького окошка осветил ее лицо, и она смешно зажмурилась. - Так значит, - я тихонько ущипнул ее за бедро и тут же получил тычок в живот, после чего скривился и «бездыханно» замер, закатив глаза. - Никитин! Брось баловать и вставай, коли есть хочешь. Завтракали в компании вдовой соседки и ее замечательных детишек, все мальчишки, погодки от восьми до двенадцати лет. С трудом дождавшись, когда я разберусь с завтраком, детвора облепила меня, трогали волосы, дергали за усы и бороду и широко раскрыв глаза. разглядывали амулет из зуба болотного кота. - Вот, терпи, - улыбалась Дарина, - они вчера то же самое со мной вытворяли. Соседка, красивая светловолосая женщина, около тридцати, тоже внимательно рассматривала меня, конечно не так настойчиво как ее дети, но все же с интересом. - Бэли, когда ты поведешь нас на юг? – вдруг спросил самый младший сын вдовы, бесцеремонно забравшись мне на колени. Хорошее настроение, что было с утра, мгновенно улетучилось, я снова детально вспомнил ночной разговор с молодым шаманом, не подав вида и погладив мальца по голове, ответил: - Как только все будут готовы. - Мы готовы! – мальчишка соскочил с коленей и побежал по периметру комнаты, попутно схватив у скрученной циновки маленький деревянный меч и поскакал дальше, размахивая им над головой, братья понеслись за ним. Они все выкрикивали, - мы готовы! Мы готовы! В дверь постучали и, дождавшись позволения хозяйки, отворили. - Света в дом ваш, - в комнату прошел вождь в сопровождении Пайгамбара. Дети прекратили беготню и галдеж и учтиво поклонились гостям. - Доброе утро, - ответил я и встал с низкого табурета. - Пайгамбар сказал, что хочешь говорить со мной. - Да, надо о многом поговорить. В зале Храма Предков, кроме меня с Дариной, шаманов и вождя, присутствовали еще трое мужчин, среди которых был мой знакомец, то есть тот, с кем я встретился в роще у реки. Пенар – опытный воин и наставник для всех в Шахаре, крепкий мужчина под пятьдесят лет, его русые волосы были заплетены в несколько кос назад, высокий лоб, правая бровь рассечена на две части глубоким шрамом, неоднократно сломанный нос, боец одним словом, взгляд цепкий, внимательный, оценивающий. Второй, внешне похожий на Пенара, но моложе лет на десять, был его родной брат Ленар. Он, как мне объяснили командующий всем оружным людом, после вождя естественно. Третьим был Кессар, следопыт, охотник и имеющий в подчинении два десятка таких же, как он «лесных теней», то есть людей способных перемещаться по лесам и болотам быстро и бесшумно. Так же «лесные тени» выполняли функции местных пограничников, то, что за несколько сотен лет границы Шахара были потревожены всего три раза, ничего не меняло и, четыре охотника-следопыта, уходили в пограничные рейды каждый день. После того, как вождь обсудил какие-то текущие вопросы, связанные с бытом Шахара с шаманами и «командирами боевых групп», он многозначительно посмотрел на Хошияр. Та встала, тронула Дарину за плечо, поднялась из-за стола и остальная, женская половина шаманского «сообщества». - Идем Дарина, я покажу тебе что-то, пока мужчины говорят с Бэли, - Хошияр указала рукой на одну из трех арок из зала, что были занавешены плотной тканью с вышитым на ней ярким узором. Я кивнул Дарине, иди мол… Разговор, похоже, надолго. Вождь тоже поднялся и пошел к стене с ритуальным оружием и одеждами из шкур, из длинного деревянного ящика на полу, достал какой-то рулон и вернулся с ним к столу. Это был довольно старый пергамент, но хорошо сохранившийся, он был достаточно большого размера, примерно полтора на полтора метра, когда-то давно сшитый умелым мастером из нескольких кусков тонкой кожи. Когда вождь развернул пергамент, я очень сильно удивился. Это вам не подорожный лоскут, на котором все отмечено в виде «плюс – минус трамвайная остановка», это была самая настоящая карта! На ней, весьма детально был изображен некий большой остров – пустыни на востоке, горные хребты на юге и западе, земли Трехречья, хартские земли и земли у Желтого озера, обширные болота на севере и гиблые земли, долина Шахара, снова горы и моря, омывающие изображенные земли с северо-востока. В других местах карта была недоделана, то есть все же не факт, что на ней изображен остров. Я привстал и навис над картой, внимательно изучая ее и пытаясь сопоставить с тем народным творчеством, что в разных вариациях продается в любом крупном каменке в виде вышивки на подорожных лоскутах. - А что вот здесь? – показал я рукой к юго-западному, недоделанному краю карты. - Неизвестно, - ответил Кессар, - начинал эту карту странствующий шаман, после неудавшегося позорного исхода Безумного вождя, а заканчивал дед моего деда. - Ты уже знаешь, как поведешь нас? – Спросил Пенар с абсолютно таким же взглядом как сын вдовой соседки сегодня утром. - Еще нет, - честно ответил я, - но подготовка к исходу начнется с сегодняшнего дня. - Говори, - вождь, не моргая, смотрел на меня, странно, но не мог разглядеть в его взгляде каких-либо эмоций, и что-то почувствовать было сложно. - Вы должны знать кое-что о событиях, что произошли в Трехречье и они очень сильно повлияют на исход и подготовку к нему. Одно знаю точно – ритуальных набегов этой зимой не будет. Присутствующие ошарашено переглянулись, лишь Пайгамбар, чуть улыбнулся и одобрительно кивнул. - Ты что-то видел? – спросил его вождь, заметив это. - Я видел много воинов закованных в железо, они напали на каменок хартов ночью… им не нужен свет, тьма их помощник, они видят во тьме! - Это так, - сказал я, и начал рассказывать об иноземных воинах все, что знаю сам, а также подробно о событиях, произошедших в княжестве. Когда я замолчал, закончив рассказ, на несколько минут воцарилась тишина, присутствующие переваривали услышанное, а потом вождь посмотрел на меня и сказал: - Вижу сомнения в твоих глазах, но тебе решать, как нам быть. - Вместе решим, - ответил я, - для начала, отменить набеги на северные границы княжества, ни к чему губить молодых воинов в неравных схватках, есть время до лета и надо готовить их здесь. Я понимаю, тяжело ломать вековые устои и традиции, но это придется делать, кроме того, надо подготовиться к тому, что после исхода вам придется заново обустраивать быт. Там вы не сможете, как в этой теплой долине жить охотой, рыбалкой и собирательством, там придется сеять, пахать, заводить скот… рыба, что водится в озерах по северным границам, несъедобна, в лесах будет быстро выбита дичь, если заниматься только охотой. Там нет чистых ручьев, пить из проток нельзя, придется копать колодцы и на себе испытывать пригодность воды. Там суровая зима, это, простите, не ритуальная прогулка, придется жить в холоде несколько месяцев. Понимаете? - Да, - вождь кивнул, пригладил седые волосы и крепко задумался, внимательно рассматривая карту, - но можно уйти южнее. - Конечно, но для этого нужно пройти все княжество, а вот тут, - я указал пальцем на плато Желтого Камня, придется столкнуться с еще одной трудностью – икербы, жители гор, что спускаются в земли княжества не для ритуала, они просто приходят убивать и грабить немногочисленные крестьянские и ремесленные многодворцы. Да и земли там не такие плодородные, разве что камни самоцветные и руды медные. Вождь снова задумался и шумно вздохнув встал и начал прохаживаться вокруг стола, то и дело заглядывая через плечи собравшихся на карту. - И еще, непростым исход будет, крови прольется много. - Потомки будут гордиться нами и благодарить нас, - встал за моей спиной вождь. - Или проклинать! Зато, что этим исходом обрекли их на вечную войну. - Но Бэли… Ты же должен знать… - Пенар почти взмолился. - Пенар, я просто человек, который волей… неизвестно чьей волей, попал сюда, и которому целый народ доверил свое будущее, следуя пророчеству Предков. Есть время все взвесить и решить, мало но есть. - Что же ты скажешь сейчас? – вождь снова занял свое место. - На ближайшие три дня мне нужен помощник, а потом мы снова соберемся. - Я помогу, - вызвался Пайгамбар, что меня вполне устраивало, парень немногим младше меня был очень умен, рассудителен и спокоен. Когда мы вышли из храма и направились в сопровождении молодого шамана к себе, то я обратил внимание, как из маленьких окошек каждого чатрака, мимо которого мы проходили, на нас смотрели люди. Ощущение я вам скажу... да, не из приятных. Чувствуя каждый взгляд на себе, я одновременно слышал вопрос, подобный тому, что задал мне восьмилетний мальчишка «Бэли, когда ты поведешь нас на юг?». Да, я покорился судьбе и все обстоятельства последнего времени меня к этому буквально подталкивали, невзирая на жестокость, горе потерь и мои собственные планы на будущее. Спасти целый народ! Нет, сейчас я не готов, но я обязательно придумаю, хоть что-нибудь, чтобы облегчить хотя бы часть того, что предстоит им пережить. Глава двадцать третья. Городище. Корен прохаживался взад и вперед в сумраке длинного и узкого коридора со сводчатыми стенами, около двери в покои императрицы. «Чего они так долго» - подумал Корен, в очередной раз, проходя мимо двери и бросил короткий взгляд на двух дюжих охранителей из иноземцев, что стояли неподвижно по обе стороны глубокой арки, как каменные изваяния. «Затевают что-то… без меня… это они зря, меня нельзя списывать со счетов» - Корен похлопал себя по правому боку и под туникой хрустом отозвался свиток донесения, что рано утром привез посыльный от наемников, что продолжают вести поиски на северных границах. Вот только платить им приходится из собственной казны… Дверь отворилась и в коридор вышел наместник Стак. - Зайдите, - сказал он и пригласил советника Корена. Тот учтиво кивнул и прошел за дверь, где остановился и поклонившись сказал: - Да хранит вас Большая Луна, моя императрица. - Заходите, не стойте в дверях, - Скади указала острым подбородком на стул с высокой спинкой, рядом со своим креслом. В покоях также находилась и леди-наставница, она, на мгновение отвлеклась от чтения толстенной, и должно быть интересной книги, бросила короткий взгляд на Корена, кивнула в знак приветствия и снова уткнулась в книгу, а на ее щеках вспыхнул румянец. Следом вошел наместник и хлопнул дверью, привлекая внимание Корена. - Вы настаивали на приеме? - Да наместник… Моя императрица, - присаживаясь на стул начал Корен, - осмелюсь сообщить вам результаты поиска… - Вы все не уйметесь, - Скади нахмурила тонкие брови и строго посмотрела на советника, - нам слишком дорого обошлась ваша затея с этим пришельцем, который в результате сгинул в лесах за болотами, а мы лишились многих храбрых воинов! - Тогда, тело не было найдено, - развел руками Корен, - и я взял на себя смелость, а также расходы и нанял опытных и не менее смелых наемников и свободных охотников, чтобы продолжить поиски. - Интересно… и что же? - Вот, - Корен достал свиток, бережно развернул его, пробежался глазами по тексту и протянул императрице. - Читайте сами, - отказалась брать свиток Скади. Корен успел выучить содержимое донесения практически наизусть, но все же развернув его начал «Читать», то и дело, бросая взгляды на леди–наставницу. - Мои люди сообщают, что углублялись в Гиблый лес на три дня пути, нашли несколько стоянок, следы двух человек, идут на север… есть еще следы – болотные коты, они похоже преследуют пришельца и его жену… - Жену? – подняла бровь Скади, - вы мне говорили о сообщниках, а не о жене! - Это дочь кузнеца Вараса, который покушался на ваших воинов, она тоже опасна. - И сколько ей лет? - Эм… немногим меньше вашего, моя императрица. - Выходит, - Скади поднялась с кресла, наместник Стак тут же подтянулся и встряхнув Корена за шиворот заставил встать, - выходит, она его так сильно любит? - Я не знаю, - Корен пожал плечами, - а это имеет какое-то значение? - Нет, - Скади направилась к Камину и подставила ладони к огню, - просто не устаю удивляться дикости вашего народа и в тоже время поражаюсь его духу. - Что есть, то есть, но не все дикари, моя императрица… - Это поинтереснее ваших скучных книг, - пропустив мимо ушей последнюю фразу Корена, Скади обратилась к леди-наставнице, а та, лишь кивнула и продолжала краснеть. - Осмелюсь предложить продолжить поиски… - Нет! – Скади резко развернулась, - если вы желаете это делать, то продолжайте, ни княжеская казна, ни тем более моя, больше не станет возмещать ваши издержки! В данный момент есть более важные дела, которые требуют золота и внимания. И кстати… вы упоминали как-то, что вам ничего не стоит отыскать верных вам людей из бывших хранителей… - Да, моя императрица, - решив «не дразнить гусей» и убирая свиток под тунику, ответил Корен, - такие люди есть. - Вот и займитесь делом! А не поиском тех, кто все дальше уходит на север и по чьим следами идут чудовища болот. Мне нужны надежные люди в княжестве, я слышала, многие Рода недовольны нашей с князем свадьбой, слышала, что кое-то из глав Родов ропщет на новые подати… Это так? - Так, моя императрица, все верно, не все то слухи и пустая болтовня рыночных торговцев. - Тогда займитесь делом! Мне нужны люди, которые будут сообщать мне о зачинщиках и непокорных. - Слушаюсь, моя императрица, - пятясь к двери, ответил Корен. - И обязательно отправьте надежных людей в хартские земли! - Слушаюсь… - Сколько лет длилась война между хартами и Трехречьем? - Почти двадцать. - Так вот, я и двух дней не потерплю! Не потерплю любого непослушания и бунта! Империи нужна еда и спокойствие! Вечером того же дня Корен встретился с тремя странными людьми – один, почтенный старец, он был слеп и ему помогал передвигаться крепкого сложения парень, с виду охотник, он им впрочем и был. Третьим был наемник… Место для встречи было выбрано так, чтобы не привлекать внимания – старая харчевня у протоки в посаде. - Мне рекомендовали тебя как хорошего следопыта, - Корен сидел напротив старика, который скрывая лицо глубоким капюшоном, выпускал из-под него дым, пыхтя трубкой с длинным мундштуком. - Это так, - тихо ответил старик. - Но позволь спросить, как ты… эм… но ты же слепой! - Да, - старик откинул капюшон, демонстрируя татуировки на лице, которые когда-то оставил палач Суда Хранителей, - мне нужны глаза, для того что-бы видеть, вот ноги уже плохо слушаются. Корен осмотрел поверх голов своих собеседников помещение харчевни, убедился, что никому до них нет дела и положил на доски стола тугой кошель. - Это аванс за работу, отправитесь к северным границам, хотите, наймите на эти деньги еще людей… Там найдете заимку кузнеца Вараса, вас там будут ждать, назовете им мое имя. - И кого искать в тех землях? – старик постучал трубкой о край лавки, вытряхивая пепел. - Это бывший княжеский оружейник, отступник и убивец, его зовут Никитин, сразу предупреждаю, он опасен, обучен делу ратному и хитер… с ним жена его, совсем девчонка. Девчонка не нужна, нужен Никитин, живым нужен! - Всяких ловили, - пробасил наемник и поправил перевязь, - даже в икербские горы ходили. - Вот и хорошо, - Корен отодвинул от себя кошель в сторону наемника, но старик, безошибочно опустил на него руку. - Ну, тогда отправляйтесь завтра же, на той заимке мой посыльный, через него и шлите мне весточку, если будет прок от вас… и запомните, он мне нужен живым. *** Каменок Кузнечный. Кутаясь от ветра, Тарин вглядывался в белую даль, уже начинало темнеть, но огни впереди все ближе и ближе. - Успеешь еще поужинать горячим, - обратился к Тарину старший из обозников. - Хорошо бы, - кивнул Тарин, - да, хотел спросить… Лунген еще содержит постоялый двор? - А что станется с ним, - хмыкнул обозник, - содержит, еще конюшню добрую пристроил. К нему на постой встанешь? - Да. Обоз въезжал в каменок уже поздним вечером, вереница саней поехала дальше, а сани в которых ехал Тарин остановились у постоялого двора на широкой улице, освещенной часто стоящими корзинами-светильниками вдоль нее. - Сколько? – Тарин достал тощий кошель. - Забудь, - махнул рукой обозник, - когда-нибудь и ты мне поможешь. - Храни тебя и твое ремесло Большая Луна, - ответил Тарин, подхватил ранец и баул и соскочил с саней. Проводив взглядом сани, Тарин по утоптанной дорожке подошел к крыльцу и толкнул дверь. В харчевне было немноголюдно, пахло вкусной едой и табаком. Хозяин заведения, пожилой харт, мельком бросил взгляд на вошедшего и продолжил натирать полотенцем высокую медную кружку, но будто что-то вспомнил и поднял глаза… - Не скажу, что ждал тебя, но надеялся, что ты посетишь старого друга, - расплылся в улыбке хозяин, - только вот комната твоя… - Лунген! – Тарин бросил у пустого стола свою ношу, - рад видеть тебя! А комната… что, свободных нет? - Для тебя найду… Старые друзья обнялись и присели за стол. - Есть хочу и спать, - улыбаясь, сказал Тарин, - и думаю, я тут надолго. - Слышал я про твои эм… - Не верь. - Я и не верю, - Лунген положил ручищу на плечо Тарину, от чего тот немного скривился и зашипел, - ты ранен? - Уже заживает… так что, накормишь? - Конечно! Вскоре, Лунген закрыл за последним посетителем тяжелую дверь харчевни, принес кувшин крепкого меда и миску тушеного мяса, и сам присел за стол к Тарину. - А что, тот молодой и тощий наемник, что был в прошлый раз с тобой, не сдюжил напарником тебе? - Сдюжил, еще как сдюжил… Столько всего случилось Лунген, что сразу и не рассказать. - А я не тороплюсь, мой друг. - Мне теперь тоже, торопиться некуда, но устал я с дороги. Скажу одно… мне бы место потише для жилья найти, бывшего воеводу многие в лицо узнают. - Тебя нужно спрятать? - Нет, не думаю… - Что же тогда? - Давай завтра продолжим? – Тарин отодвинул миску и поднял кружку. - Как скажешь, - Лунген ударил своей кружкой по кружке Тарина и крикнул в сторону кухни, - Кина! Из кухни вышла дочь хозяина постоялого двора, красивая и стройная хартская девушка, она узнала Тарина и кивнула в знак приветствия. - Приготовь нашему гостю комнату, что при парной, а на утро и парную протопишь. - Хорошо батюшка. - Ну, давай еще по глотку, пока Кина комнату приготовит, - Лунген разлил по кружкам остатки из кувшина… Глава двадцать четвертая. Долина болот. Шахар. - А там что? – спросил я своего спутника, указав на крайний к топям чатрак. - Торговый чатрак, но не только, там и небольшие ремесленные мастерские есть. - А вот там кузница? – догадался я и показал на ряд аккуратных сарайчиков меж свай чатрака, оттуда доносился многоголосый звон наковален и дымили печи. - Верно, - кивнул Пайгамбар, - хочешь посмотреть? - Очень интересно, хочу. Пайгамбар с самого утра водит нас с Дариной по окраинам Шахара, что мы только не увидели, и целая можно сказать ткацкая мануфактура, и кожевенная мастерская, и бондарная… Этот народ настолько самодостаточен, что не будь необходимости покидать долину, думаю, лет через сто тут и до примитивных машин додумаются. А покидать этот рай среди гиблых болот и лесов придется, сегодня утром мы даже ощутили кое-какие предпосылки того, о чем говорилось в пророчестве – разбудил нас сильный толчок, затем, с жутким скрипом и треском стали ходить ходуном сваи и балки чатрака, но длилось это не более пяти секунд. Чуть позже, я учуял резкий запах сероводорода, он поднимался от потревоженных подземными толчками болот. Пайгамбар потом рассказал, что подобные напоминания предков стали происходить чаще, чем раньше. - Зайдем? – спросил Пайгамбар, когда мы дошли по широкому настилу до сооружения похожего на арену. - Здесь ратному делу учат? – догадался я. - Верно, так что? - Конечно, пойдем! – взяла меня за руку Дарина, - мне очень интересно. Вот так, с местными женщинами вышивать крестиком она не захотела остаться, а науке ратной всегда рада… амазонка – одним словом. Мы подошли к воротам в высокой стене из жердей, что образовывали круг диаметром около шестидесяти метров, шаман постучал. Послышались шаги, зазвенела цепь и одна створка распахнулась. Высокий, русоволосый парень с голубыми глазами в кожаных доспехах и с деревянным мечом в руке, поприветствовал нас коротким поклоном и молча указал взглядом на Пенара. Местный воевода «учил» двух совсем молодых парней, гоняя их деревянным дрыном по огороженному жердями квадрату, парни вроде атаковали, но удары на них сыпались градом. Желающих познать ратную науку внутри было мало, я человек пятнадцать насчитал… не время наверное для занятий. Решили не отвлекать Пенара и присели на одну из длинных лавок, что были в несколько ярусов у стены арены. - Тут, похоже, и состязания проходят? – поинтересовался я у шамана. - Да, каждую осень, а затем, лучшие уходят к границам княжества. - Понятно. Несколько человек в стороне стреляли из длинных луков, по раскачивающимся на веревке мешкам, среди них были две девушки, что заинтересовало Дарину, она встала и пошла вдоль стены, чтобы поближе рассмотреть и оружие, и результаты стрельбы. Я же зацепился взглядом за четырех бойцов, что упражнялись в кулачном бою, лупили они друг друга от души, надо сказать. Техника боя интересная, мне даже показалось, что я нечто подобное уже видел – траектории ударов прямые, блоков нет, есть встречные удары с уклонением, есть парирование по касательной с уходом с линии атаки или захватом и как результат бросок. Да уж, впервые за все время пребывания в этом мире я увидел занятия по «рукопашке». Еще две пары молодых ребят упражнялись с деревянными мечами, техника тоже интересная – никаких лишних движений и «финтов», все четко и по делу, в основном колющие удары на ближней дистанции. Теперь я начал понимать, как тяжело было княжеской дружине отбивать зимние ритуальные набеги, а еще те одежды из шкур да шлемы из черепов всяких животных… брррр, жуть одним словом. Обратил внимание на коллекцию оружия рядом на стене, мечи короткие, чем-то напоминающие римский гладиус, несколько видов боевых топоров, копий и дротиков. Подошел к стене и взял в руки меч, он был отличного качества ковки, центр тяжести смещен к рукояти с тяжелым навершием. Попробовал натянуть тетиву длинного лука – получилось без труда, рассмотрел повнимательнее, похоже, луки изготавливают из цельного куска какого-то дерева. Закончив с учениками, Пенар подошел к нам. - Рад тебя здесь видеть, - сказал он и присел рядом, - пораньше бы пришел, тут было на что посмотреть. - То, что я вижу сейчас, меня тоже очень впечатляет. Я поинтересовался у Пенара и на счет оружия, выяснилось, изготавливались луки из какой-то лианы, которую предварительно формировали в нужную форму, а затем на многие дни опускали в горячие источники на болотах. Небольшие треугольные щиты изготавливались из тонких реек той же лианы собранных в три разнонаправленных слоя по типу фанеры, весьма крепкая конструкция выходит. Доспехи напоминали японские, они были из полосок толстой кожи, также так же в несколько слоев. - Скажи Пенар, когда можно сюда приходить, чтобы ратному делу учиться? И жена моя, вон, тоже заинтересовалась. - Можем прямо сейчас начать, - улыбнулся Пенар. В таких случаях говорят – «никто за язык не тянул», так что вышло так, как вышло… - Вот же неразумный, - Дарина прикладывала к огромной шишке у меня на голове компресс из трав, что приготовила вдовая соседка, - мало тебе мой батюшка шишек да синяков наставил? - Я благодаря науке Вараса да Тарина, может, и жив до сих пор, - я зажмурился и зашипел. - Пенар великий воин, - улыбаясь, сказал Пайгамбар, он остался с нами на ужин. - Несомненно, - кивнул я и попытался улыбнуться, но разбитая губа не позволила. Знакомство с местной ратной наукой для меня прошло «экспресс методом» - сначала, я был просто избит, тем же деревянным дрыном. Потом в кулачном бою еле сдюжил, и напоследок, из десятка выпущенных стрел, лишь двумя угодил в цель… Пенар отнесся к этому философски, похлопав меня по плечу и сказав – «Твое дело вести нас, наше дело пройти путь». Но для себя я решил, что пока я здесь, в Шахаре, буду регулярно посещать местный «додзё». Так и потекли дни и недели, иногда я даже забывал делать засечки на балясине у окна. Утром, после легкого завтрака, мы с Дариной отправлялись к Пенару, где с меня сходило семь потов к обеду, пока Дарина, изредка поглядывая на меня, методично выпускала по мишеням по сотне стрел. Постепенно у меня в голове начал формироваться некий план исхода и соответствующие мероприятия по подготовке к нему, о чем я делился с вождем и шаманами. Например, бондари были озадачены изготовлением тары под воду и продуктовые запасы, которые в свою очередь уже начали собирать и готовить. Кузнецы упорно трудились над изготовлением орудий труда, которые могут пригодиться на новых землях… Работы в общем хватало всем, и было уже понятно каким образом покидать Шахар, однако, стратегии поведения по прибытию на место, не было еще толком никакой, особенно, не отпускала мысль о предстоящих схватках с тяжелой кавалерией иноземцев, да и не только... - Простые люди, что живут по северным границам княжества… вы ведь этим своим ритуалом породили такую ненависть и страх, - сказал я сходу, когда мы с вождем и шаманами в очередной раз собрались в Храме, - про «тьму и зло северных болот» даже песни поют. - Да, - кивнула Дарина, она сидела рядом и держала меня за руку, - я же сама с батюшкой у озера жила, каждая зима в страхе, кабы не гарнизоны княжеские, и не знаю даже… - Значит, они будут бояться нас, - ответил вождь. - Первое время, может, и будут, - уже в который раз разглядывая карту, ответил я. - И за это время мы успеем построить цитадель. - Чтобы в постоянной осаде провести там остаток жизни? Этого вы хотите для своих детей и своего народа? – я отвлекся от карты и обвел взглядом присутствующих. - Тогда, что скажешь ты, Бэли? Ты знаешь, что делать нам? – спросила Хошияр и протянула мне пиалу с их шаманским компотом, вкусная штука, только сладкая очень. Я поблагодарил старшую шаманку, сделал несколько глотков и, утерев рукавом усы и бороду ответил: - Есть кое-какие мысли, но для этого нужна разведка… - Что? – почти в один голос спросили мои собеседники. - Нужно выяснить обстановку в княжестве. - Наши следопыты могут пройти к границам, но дальше им будет трудно, зимний лес не сможет укрыть их. - Согласен и гарнизоны по границе… Тогда, пойду я. - Мы не можем тебя отпустить, - безапелляционно возразил вождь, но Хошияр положила руку ему на плечо и сказала: - Тогда кто пойдет? Только Бэли и сможет, а Пайгамбар в своих ближних снах не видел для него опасности. - Людям не понравится то, что Бэли покинул нас, итак слишком много перемен. - Я останусь! – сказала Дарина, - в княжестве ищут мужчину и женщину, если Никитин пойдет один, то не будут особо допытываться до него, а люди Шахара, зная что я осталась… - Спасибо, у тебя смелый дух, - Хошияр улыбнулась Дарине, - так людям и вправду, будет спокойнее. - Сколько времени тебе надо? – спросил вождь, он был явно недоволен этой моей идеей, но другого варианта не было. - Думаю, за месяц обернусь. - Почему так долго? – тут уже заволновалась Дарина. - Нужно проехать по землям многих родов, послушать, о чем говорят люди, обязательно в хартские земли надо попасть, да и пусть не в Городище, но в посаде стоит побывать. - Будь по-твоему, - вождь снял с пояса деревянные четки и перебирая их добавил, - через месяц настанет время весны. - Да, и останется не так много времени. На том и сошлись. Следующие дни я готовился к своему «рейду». Стоит также отметить, что за время подготовки к исходу произошло еще кое-что – я оседлал болотного кота. То есть в полном смысле этого слова. Проживая в Шахаре мы раз в неделю выходили с Дариной за границу поселения, где в лесу, на поляне с деревянными истуканами и большим жертвенным камнем, я сосредотачивался и настраивался «на волну котов», интересное ощущение кстати, и они меня «слышат» и я их. А потом мы совершали прогулки верхом по лесу вблизи долины, и мне в голову пришла мысль об изготовлении седла, так ведь гораздо удобнее будет и нам и котам. Отыскалось несколько сёдел от захваченных в ритуальных набегах лошадей, так что одно из них предстояло доработать, как и всю остальную трофейную упряжь. Местные шорники терпеливо помогали мне, но не без интереса, у них не особо тут есть возможность заниматься своим делом. Две недели я носился с прототипом седла в лес и обратно, примерял, закреплял, подтягивал, снова проверял, забирался в седло и выпадал из него, падал вместе с седлом… Вожак котов передавал мне свои эмоции недоумения, однако, покорно участвовал в процессе, за счет чего оптимальный вариант седла наконец-то нашелся. От первозданной формы седла почти ничего не осталось, как впрочем, и от упряжи, переделать пришлось практически все. Положение тела в седле напоминало посадку на мотоцикл, вместо стремян деревянные подставки под стопы, закрепленные на широких кожаных спусках по бокам зверя. На передней части седла была закреплена в виде узкого эллипса петля из тонкой лианы и перекинутой через голову кота – это позволяло им управлять. Был еще один вариант, некое подобие неполного намордника с поводьями, но его пришлось забраковать – мало того, что властного хищника это раздражало, так еще попросту было неудобно и наезднику опасно, мотнет головой зверюга и выдернет седока из седла. Позади седла было нечто вроде высокой спинки из нескольких ребер от скелета большой гиены и обвитые веревкой, за эту же спинку можно было крепить вьюки. На вальтрап пустил полу своего кафтана, а крепилось седло системой широких подпруг, и ремней. Оставалось только привыкнуть к езде верхом на коте, и мне и, собственно, самому коту. Еще неделю я вечерами катался на вожаке – осваивался. Для себя решил, что надо будет попробовать кого-то из местных посадить на кота, с его разрешения естественно, и тогда вопрос с «кавалерией» будет решен. Глава двадцать пятая. - Собрался? – Дарина проснулась вместе со мной, еще до рассвета и теперь сидела за низким столиком и смотрела, как я заканчиваю сборы. - Да, амазонка моя. - Не плутай без надобности по дорогам княжества, что задумал то и делай и не вмешивайся в людские дела понапрасну. - Хорошо, - я туго притянул к ранцу суконное одеяло. - Присядь, - Дарина положила руку рядом с собой на циновку. Мы поцеловались, без страсти и лишь для того, чтобы тепло поцелуя оставалось с каждым из нас на все время разлуки. Потом сидели обнявшись и молчали несколько минут, пока мой чуткий слух не уловил шаги. - Пайгамбар уже идет, - погладил я Дарину по щеке, - ну… зачем? Это что еще за сырость? Вот чтобы не думала там себе всякое, будет тебе наказ. Дарина утерла навернувшуюся слезу и, оживившись, спросила: - Какой? - С шорниками будь, проверяй то, что они делают. Пятьдесят седел надо, не меньше. А потом с Пайгамбаром займитесь лодками, их много надо. - Сколько много? - Хотя бы одна на три семьи. До озера и пешим строем выйдем, а потом… потом нужно будет всему люду перебираться быстро, за два-три раза, не дольше. А ну как заметит кто, и разъездным патрулям княжеским сообщит? Времени мало будет. В дверь осторожно постучали, но напрасно, мало кто уже спал в чатраке, да и во всем Шахаре. Прав был вождь, зароптали люди, и только их вера в пророчество позволяла доверять всему, что решил делать Бэли. - Не провожай, Даринушка, - я пристроил на свой широкий пояс меч и закинул на плечо ранец, - поспи, а потом и за дело принимайся, о плохом не думай. Дарина подошла ко мне, быстро переставляя босые ноги по дереву пола, привстав на носки обняла меня, положив голову на грудь, а потом также быстро прошла к циновке, накрылась пестрым тканным одеялом и отвернувшись к стене сказала: - Иди уже… Пайгамбар, что так и стоял в дверях, подхватил с пола баул с притороченным к нему арбалетом, мы вышли на внутренний балкон чатрака и пошли к лестнице. В дверных проемах стояли фигуры людей, они смотрели на меня так, что внутри все переворачивалось… - Бэли! – окрикнул меня самый младший сын вдовой соседки, весь ее «детский сад» высыпал на внутренний балкон, а малой догнал меня и дернул за рукав. Я остановился, развернулся и присел на корточки. - Ты же вернешься, и укажешь нам путь? - Конечно, я просто хочу проверить, что нас ждет на этом пути. - Вот, - малой протянул мне маленькую, вырезанную когда-то давно из дерева птичку на витом шнурке. - Это что? – я наклонил голову, позволив ребенку одеть амулет на меня. - Это Бэли, маленькая птичка, что живет среди снегов в горах. Мы шли с Пайгамбаром по широкому настилу центральной улицы Шахара, ко входу в поселение, меня немного потряхивало от всех этих сантиментов, разволновался – не люблю всякие прощания и расставания… - Люди верят в тебя, и ждут твоего возвращения, - Пайгамбар остановился на границе настила и тропы уходящей к поляне жертвоприношения. - Присмотри за Дариной, и за бондарями, надо много бочек. - Будь спокоен. - Ну, не прощаюсь, - хлопнул я по плечу молодого шамана, - дальше не ходи, звери уже там… - Я тоже тебя жду, - сказал в ответ Пайгамбар, развернулся и пошел к Шахару. Вся стая была в сборе, я чувствовал от них эмоцию некого возбуждения и радости что ли. Вожак лежал у жертвенного камня, рядом с которым я вчера оставил седло, остальные коты лежали меж деревянных истуканов и оживились при моем появлении. - Что бродяги, готовы в дорогу? – я положил на землю свою ношу. Вожак потянулся, прогнув спину и сел, утробно заурчав. - Седлаемся? – я потрепал вожака за шерсть на груди. Процедура крепления седла заняла некоторое время, затем закрепил баул, пока кот покорно лежал, ожидая, когда я наконец усядусь. Забравшись в седло, я поднял взгляд к небу, на котором Большая Луна, уже не такая яркая на рассвете, висела бледно-розовым, большим блюдом полнолуния, словно благословляя меня в путь. - Ну, с богом, - сказал я вслух и чуть потянул на себя лиану-правило, заставляя кота подняться. Пару раз ощутимо качнуло, все же, несмотря на всю грацию этих животных, амплитуда движений приличная. - Тихо, тихо, не так резко, - погладил я кота, - ну что, вперед! Я немного прижал голенями бока животного, и кот, понимая, что от него требуется, пошел на юг, постепенно ускоряя шаг. Три кота за несколько длинных прыжков вырвались вперед дозором, остальные разбрелись по периметру, примерно на полста метров. Я прислушался к своим ощущениям – спокойно, пока спокойно и это хорошо. *** Кузнечный каменок. Хартские земли. Скромных размеров посад по южной стороне каменка, где протекали две протоки, которые через десяток километров соединялись в одну, был своего рода местным гетто. Нет, ни о каких идеях нацизма среди хартов речи и быть не может, но тут, по большей части проживали те, кого в моем мире называют неудачниками. То есть несостоявшиеся купцы, опустившиеся до беспробудной пьянки ремесленники и прочий серый люд. Есть еще совсем немного зажиточных крестьян, которые держат большие угодья по окраинам каменка, но те обособленно держатся. На самой окраине посада, у протоки, рядом с дешевым постоялым двором притулился покосившийся домишко, в нем и нашел пристанище бывший воевода. Домишко принадлежал встретившейся с предками дальней родне Лунгена и уже давно пустовал, разве что кто-то на длительный постой попросится, так Лунген и сдавал развалюху за пару золотых ноготков в месяц. Со двора, до Тарина, дремлющего после скромного ужина, донесся хруст снега под чьим-то тяжелым шагом. Быстро сунув босые ноги в сапоги, Тарин прошел к окошку, попутно прихватив со стены боевой топорик. - Тарин, это я! – раздался низкий голос из-за двери. - Заходи, - отворив старую, скрипучую, но еще крепкую деверь, сказал Тарин и присел на лавку. - Мхом-то не оброс тут? – стряхивая снег с подола кафтана, спросил Лунген, потом прошел к столу и поставил на него большую плетеную корзину, от которой сразу распространился аппетитный аромат. - А чего мне? Живу спокойно, есть время всякие разумения ровно сложить. - И что, сложил? - Сложил… Ты скажи лучше, узнал чего за людей лихих? - Узнал, - Лунген присел рядом на лавку, - всякие есть, и те которые гнева предков не боятся, и те которые от худой жизни в лес ушли. - Дружинники или прочий оружный люд есть среди них? - Есть и такие, - вздохнул Лунген, - ты бы уже того… сказал мне, чего удумал? - Оно тебе без надобности друг мой, живи своей жизнью, и благодари богов за то, что еще никто не связал тебя со мной доносом. Хранители давно шею выпрямили… эх! Рубануть бы! – с досадой Тарин ударил кулаком по лавке, - да кавалерия императорская наездами везде порядки наводит. Я тут третьего дня в корчме, что на тракте стоит обедал, так краем уха разговор один слышал… - Не ходил бы ты по местам таким… узнают же. - А по мне так уже пусть и узнают! Руки чешутся! - Ну-ну, оклемался, раны затянулись… так что в корчме? - Да сынишка там был одного торговца, что в Медовый многодворец за товаром ездит, все кричал, что на его глазах весь многодворец императорские всадники спалили. Угомонили его там конечно добрые люди, но то все правда была… Медовый, он к роду Первуша Белого близок. - Это, который, княжны не признал? - Императрицы, друг мой, императрицы, так ее величать надо. Да, тот самый, и который супротив всего иноземного встал. Еще там кто-то с ним в родстве был, и дружину собрал, а закончилось чем знаешь? - Люди говорят, наказал их князь. - Кабы ведал князь, что твориться в землях его… совсем без разуменья после свадьбы своей. Не князь то был, а Скади, будь ей пусто! Чего лишние разговоры разговаривать… одно скажу – пришли ночью и порубили всех оружных, и глав родов в придачу. - Вот как значит… - Да, - снова тяжело вздохнул Тарин, - кабы знал я, что так обернется все с иноземцами этими… Ладно, чего разузнал-то? - На левой протоке двор постоялый, хозяином там Лагат Жареный… - Чудное имя, - хмыкнул Тарин и отломил кусок лепешки, что торчал краем из корзины. - Дела его еще чудны, связан он с лихим людом, я это точно знаю… так что можешь к нему наведаться и сам все выяснить. - Спасибо друг… ну, видно пришло время, - Тарин прошел к топчану и извлек из-под него свой баул, покопался в нем и вытащил несколько длинных свертков, - еще просить тебя хочу, нужен кузнец, чтобы и хорош ремеслом был и не говорлив особо. - Есть такой, - кивнул Лунген. Немного повозившись, Тарин собрал арбалет, взвел тетиву и вложив болт выстрелил в стену сруба. - Сказывали мне проезжие через форт у Городища кузнецы о таких луках на палке, думал с пьяных глаз болтают, а поди ж ты… - Лунген взял в руки арбалет и стал рассматривать. - Пару десятков надо изготовить… только, - Тарин замялся, - расплатиться сразу не смогу. - Отряд наемников решил собрать, да лихой люд в лесах прижать? - Зачем тебе лишние знания? Скажи лучше, поможешь? - Помогу, - вздохнул Лунген. - Объяснишь оружейнику, что лук пусть под хартскую силу делает, да стрелы длиньше, хотя, чего объяснять, коли толковый оружейник, сам уразумеет. - Сделаю, - кивнул Лунген и поднялся, - пойду, скоро совсем стемнеет, а беднота нынче обезумела, в переулках каменка уже разбойничают. - Я провожу, - Тарин снял с сушилки у печки портянки. - Не откажусь… *** Городище. - Просыпайся, мой император, - прошептала Скади на ухо Талесу, - помнишь, ты хотел загнать для меня оленя. - Уже утро? – с трудом Талес открыл глаза и посмотрел на занавешенное не до конца плотной шторой окно, - хорошо, засветло успею выехать… С тех пор как был заключен союз между империей Каменных башен и Трехречьем, а также, с момента свадебной церемонии, князь Талес по-настоящему вкусил власть, то есть ту ее часть, до которой раньше невозможно было дотянуться из-за постоянной занятости, управляя делами княжества. Теперь, новоявленный император позволяет себе пропадать на охоте, устраивать потешные бои в честь императрицы и строить планы на летний переход через пустыню. - Только мне надо поговорить с Ицканом, вчера мне было некогда. - Я сама с ним поговорю, - Скади скинула с плеч накидку, и припала к губам Талеса… Спустя час, Скади, стоя у окна княжеской башни, проводила супруга на охоту, после чего вызвала к себе советника Ицкана. - Вы можете говорить и со мной, дорогой Ицкан, о всех заботах о княжестве… В покоях, кроме Ицкана, находился советник Корен и наместник Стак. - Я привык обсуждать эти вопросы с князем, моя императрица, - стоявший посередине большого зала Ицкан, старался не показывать своего раздражения и вытирал о кафтан потеющие ладони. - Я говорила императору Талесу, что вы не захотите делиться со мной своими мыслями, - вздохнула Скади, посмотрела на потолок, потом на огонь в камине, а потом прямо в глаза Ицкану, - но император Талес меня заверил в обратном. Он сказал, что вы обязательно поделитесь со мной всем, что вас заботит. - Если так, то меня многое заботит! - Что именно? – Скади улыбнулась и указала рукой на стул с высокой спинкой рядом с камином. - Кое-что произошло в хартских землях, а также, встречи с князем уже несколько дней дожидаются старейшины родов… и вот еще что, если вы не будете обращать внимание на трудности народа, то эти трудности постучат в двери ваших покоев, обухом топора. - Вы умный и смелый человек, - улыбка не сходила с уст императрицы, - хорошо, изложите все в донесении, я прочту и приму решение. - Слушаюсь, моя императрица, - Ицкан поклонился и покинул покои. Глава двадцать шестая. Гиблый лес. Первые две ночевки в пути прошли относительно спокойно, если не считать момент, когда все коты сорвались за двумя гиенами, что рано утром вышли на нас и я завтракал в гордом одиночестве. С другой стороны хорошо, в этом есть отличие лошади от болотного кота – звери кормят себя сами. - Ты главное со мной на загривке в следующий раз, не ломанись так, - погладил я вожака меж ушей, усевшись в седле, когда все после охоты и завтрака успели немного отдохнуть, - а то потеряешь мессию в азарте охоты … В ответ кот лишь утробно рыкнул и, не поняв иронии, направился дальше, навстречу холодам и зиме. На третьи сутки пути, накинутый на плечи суконный плащ стал бесполезен и, остановившись на ночлег, я первым делом взялся переодеваться соответственно погодным условиям – нос щипал морозец, руки мерзли… а потом, когда я улегся, притулившись спиной к лежащему у костра вожаку, звери почуяли что-то, и прежде чем лечь спать, я решил обойти место стоянки. Было уже темно, под ногами хрустел снег, а на фоне голых ветвей деревьев, по небу плыла Большая луна. Вожак и еще двое котов двигались чуть впереди меня, животные бесшумно ступали по снегу, их уши настороженно подрагивали, а я улавливал эмоции их беспокойства. «Это люди?» - сформулировал я мысленно вопрос и тут же получил положительный ответ. Присев на колено у ствола кривого дерева, я ощупал руками оружие, убеждаясь в его свободной доступности – справа за поясом боевой топорик; слева, высоко, почти подмышкой перевязь с моим мечом и короткий шахарский меч закреплен горизонтально, сзади на поясе. Есть еще колчан и лук Дарины за спиной, а дробовик я решил оставить в Шахаре… Недалеко хрустнула ветка, коты замерли в стойке, словно спаниели, да и я, аж шею вытянул, пытаясь услышать посторонние звуки в лесу. Боковым зрением уловил серую тень в темноте и тут же, два кота бросились в ее сторону, а через секунду, тишину ночного леса разорвал крик ужаса, но его прервал протяжный рык… - Не трогать! – крикнул я и в этот же момент, что-то заставило меня отпрянуть в сторону, послышался звук рассекаемого оперением воздуха, а стрела вонзилась в ствол дерева. Припав к земле и перекатившись в сторону, я приподнялся на руках и вгляделся в темноту… двое, третий уже покойник – ударом лапы один из котов вскрыл его как консерву. Рассмотрел людей хорошо, замер на некоторое время, а потом потянул из колчана лук и стрелу. - Бежим? – дрожащим голосом спросил один из двоих. - Не успеем! - Ответил второй, с длинной палкой или посохом, - приготовься, бой будет. - Какой бой! Не видать же! - Я так уже тридцать лет живу! Он там! – человек указал в мою сторону рукой, а потом что-то выкрикнул, достал из-за пазухи маленькую склянку и просыпал из нее на снег какой-то порошок себе под ноги. Котов тут же, будто подменили, я почувствовал эмоцию панки и страха… Колдун? Похоже… «Как-то много на меня одного всяких нехороших колдунов в последнее время» - подумал я, натянул тетиву и выстрелил, но промахнулся… приготовив вторую стрелу и уложив ее на тетиву я крикнул: - Не шевелитесь, и останетесь живы! Коты крутились вокруг, отойдя шагов на пятьдесят в лес, не решались подойти, огрызались и рычали. Колдун перебросился парой фраз со своим напарником и крикнул в ответ: - Твои звери нам не страшны! - А мои стрелы? - Ты не станешь напрасно стрелять в темноте… В этот же момент стрела, выпущенная мной угодила колдуну в бедро, а он истошно завопил… совсем старик, судя по голосу. - Я предупреждал! - Не стреляй больше, - крикнул второй, голос молодой, но уверенный. - Кто вы? Что вы ищете в этом гиблом месте? - Нас наняли… - начал было молодой, но старик одернул его. - Вы очень смелы, раз сунулись в эти места в это время года! - Или жадны! – тихо произнес молодой, с укором и обидой в голосе, я это хорошо расслышал. - Вас наняли найти меня? Живым? – я подошел чуть ближе, не сводя глаз с замерших меж деревьев силуэтов. - Неважно, - слабеющим голосом произнес старик, - велено было найти. - Ну вот, нашли… - Эй! Никитин… - молодой помог колдуну опуститься на снег и опереться на дерево, - или как там тебя? Мне бы перевязать его, а? - Прок в том какой? Назови причину, по которой, я должен оставить вас в живых, - я снова чуть сместился вперед и вправо, подбираясь ближе. - Сестра у меня младшая в посаде… головой она хворая, сгинет, если одна останется, - выкрикнул молодой. Я уже не ответил, продолжал подкрадываться к ним. Колдуну перевязка уже не поможет, «отходит». Вероятно, стрела пробила бедренную артерию… фу! Это так порошок воняет, что покойный колдун разбросал? Но нет, ошибся - в паре метров справа я заметил «потроха» третьего, что тянулись следом из крови, плоти и содержимого кишечника. И как коты это делают… за пару секунд раз и разобрали на запчасти. - Деда отпусти, он уже с предками, если они его конечно примут, - лезвие шахарского клинка, выплыло из темноты и легло меж шеей и воротом кафтана наемника. Парень не боялся умирать, это можно было прочесть в его глазах, когда я вышел из-за дерева. Но мне на секунду показалось, что я услышал, как он произнес «прощай родная, храни тебя Большая Луна», однако, он и рта не раскрыл… дела… - Давай по совести… - убрав меч от шеи наемника и сделав шаг назад, предложил я, - я сохраню жизнь брату незнакомой мне девчонки, а ты скажешь, что я и моя спутница погибли в бою с вами, а на запах смерти пришли хозяева болот и растерзали твоих друзей… эм… а ты чудом спасся, как тебе расклад? - Расклад хорош, - опустил глаза наемник, - но могут не поверить мне. - И пусть, кто у вас верховодил? - Он, - наемник кивнул в сторону кровавого следа. - Ну вот, с тебя-то какой спрос? - Может и так, - вдохнув, ответил он. - Так что, договорились? – я стряхнул снег с коряги рядом и сел на нее, положив меч на колени. - А эти что-же? – наемник кивнул на котов, что молчаливыми тенями смерти ходили в сотне шагов от нас. - Я уйду, и они уйдут вместе со мной. - Ты колдун? - А тебе что сказали, когда нанимали искать? - Что отступник и убивец. - Ну… княжьей волей теперь наверное да, так и есть, - я поднялся с коряги, - до рассвета жди, потом иди. - Там, за день пешего хода, застава дружины, на выходе из леса как раз, - показал рукой наемник. - Ясно, - кивнул я и пошел в сторону растерзанного тела наемничьего верховоды, обыскал его. Вернувшись, скинул под ноги лохматую шапку, в которой лежал неплохой боевой нож хартской ковки и кошель. - Ноготков за меня много дали? - Не знаю, - ответил наемник, аккуратно и уважительно даже, уложил тело колдуна на снег и обыскав, протянул мне тугой кожаный кисет. - Ого! – оценил я вес. - Нет, - понял мое удивление наемник, - это вся казана наша. Без зазрения совести пересыпал часть ноготков из кисета в кошель верховоды, вернул ополовиненную наемничью казну парню и сказал, - возвращайся к сестре, раз ты один у нее! - Так и сделаю, - вздохнул он. - И зла не держи за друзей своих, я в своем праве в этих местах, Большая луна тому свидетель. Сунул за голенище трофейный нож, и убрав кошель за пазуху, я поспешил к вожаку, так как действие колдовского порошка, похоже, прекращалось и коты, рыча и скалясь постепенно стали приближаться к нам. Еще четыре дня я провел в пути, прежде чем добрался до большой рощи в холмах у границы княжества и земель Желтого озера. Ехал в основном ночью, лесами, рощами и замерзшими протоками, днем отсыпался сам и давал время на охоту и отдых котам. Вожак уже не особо «вредничает», когда с наступлением сумерек я седлаю его, привыкает к службе зверюга. Но сегодня с утра, хорошо спрятав под большой выворотень седло и кое-какие припасы, я «побеседовал» с вожаком, и отпустил котов. Через рощу проходит дорога, а у подножия холма, вдоль скованной льдом протоки, вытянулся зажиточный многодворец. С утра начал падать снег, чему я очень обрадовался – скроет большинство следов, а пару разъездов я видел, причем один иноземный… и как им не холодно кататься в доспехах? - Пррр-р, - возница остановил сани около меня, - эй, наемный человек, ты или смелый или… - Конь сорвался на ночлеге, зверь на стоянку вышел, - не дал я договорить вознице. - Тогда ты еще и светом Большой луны благословлен! – добродушный мужичок, искренне удивился, развалившись в санях, к слову рядом лежал колчан с охотничьим луком, два коротких копья, да и ножны на поясе присутствовали, - разъездные, что утром на постоялом дворе отогревались да завтракали, рассказали что следы кота болотного видели, и что много их следов-то тех! Я оглянулся по сторонам и поежился, поправив лямку ранца. - Садись рядом, - подвинулся возница, - чего судьбу испытывать. Возница подгонял пару лошадей, которые весьма резво тащили сани по зимней дороге, в санях, кроме оружия и худой, многократно штопаной торбы не было ничего. - Семейство свое перевожу к брату на заимку, то-то порожними еду… тебе если не по пути, так сейчас до тракта доедем, можешь сойти а в роще опасно. - А ты куда едешь? - Так говорю же, из посада у Городища семью перевожу, совсем житья не стало с иноземьем этим, тьху! – возница сплюнул через плечо и поднял воротник кафтана повыше, - а в землях Желтого озера брат у меня живет. - Тогда по пути, - я достал несколько ноготков серебром и протянул вознице, - возьми. - Благослови тебя и твое ремесло Большая луна, - возница охотно взял деньги и прибрал в карман. - Я с осени в княжестве не был, расскажешь, что происходит? А то слушаю тебя и удивляюсь. - А чего дивиться-то! Князь-то наш, совсем… Я сделал удивленное лицо, на что возница наподдал вожжами лошадям, будто это ни виноваты в бедах княжества, и продолжил: - Да непутевый он! Разве что по отцу крови княжеской, после Совета Родов вроде и править начал с умом, да не сдюжил, говорю же – от кровей отцовских княжецких, да разумением от матери – торгашецких! Вот и стороговал княжество иноземцам, тьху! Позору-то на Род сколько! Вот увидишь, снег сойдет, протоки вскроются – начнется в Родах отступничество, многие почтенные Рода теперь считай во врагах у князя и княжны его иноземной… - А с чего? - Как с чего! А сколько за зиму многодворцев спалено? Сколько сгинуло Родовых старейшин? Про то, как иноземные всадники хартов режут ночами тоже не слыхивал? - Нет… - Я сам-то не видал, но разговоры да слухи ходят, да и молва людская неспроста о лихоимстве иноземцев пошла. А многодворцы сожженные, да заимки сам увидишь, скоро будет один по дороге, только два дома да постоялый двор и уцелели… Слушал я возницу и не удивлялся совсем, единственное, о чем я не переставал думать так это о Тарине. Не укладывалось у меня в голове, что Тарин служит этому князю… Нет, не такого мы хотели для Трехречья, когда помогли Талесу получить наследное право, а вот оно как обернулось, похоже, темные времена наступают в княжестве, да и в головах людей тоже. - А что воевода Тарин? – отвлекся я от своих мыслей и спросил у замолчавшего возницы. - Всякое говорят… кто-то видел его в хартских землях, еще болтают, будто словили его иноземцы да казнили… в начале зимы порубал он наемных людей от Хранителей и иноземные всадники с ними были, их тоже, того… ага… ну, так люди говорят. - Понятно, в изгнании значит воевода. - Выходит так. К вечеру, холмы и рощи постепенно закончились и дорога, петляя, потянулась через замерзшие болота с высокой травой и плотным кустарником с запутанными ветками, издали напоминавшим гигантское мочало. Возница стал чаще стегать лошадей, переживая, что не успеем доехать до многодворца засветло, но успели, и сдав на конюшню транспорт, мы с возницей с удовольствием поужинали и заплатив за соломенный матрас и подушку на каждого, переместились из корчмы в большую комнату с двумя десятками низких топчанов. - Тесновато, зато недорого, - прошептал возница и стал раскатывать в тусклом свете лампады, что висела на потолочной балке, матрас по топчану. Я последовал его примеру, уселся на топчан, осмотрелся, насчитав пятерых соседей по ночлегу, и с удовольствием сняв сапоги, нож сунул под подушку, а все оружие затолкал под топчан, затем отстегнул от ранца походное одеяло и, укрывшись, почти сразу уснул. Однако спал чутко, мало того, что дюжий крепыш с окованной железными кольцами дубинкой прохаживался мимо дверей ночлежки, так еще ночью несколько раз к постоялому двору подъезжали какие-то всадники и повозки, кто-то разговаривал с хозяином. Вдобавок, вывеска постоялого двора расположенная аккурат над окном ночлежной комнаты, раскачиваясь на ветру, тоскливо скрипела всю ночь. Наутро, еще на рассвете, я разбудил возницу, мы быстро позавтракали и отправились дальше, подгоняемые начавшейся с восходом солнца метелью. Глава двадцать седьмая. Северо-восточный тракт. - Вон он, многодворец-то, что спалили всадники иноземные, - возница придержал лошадей и показал рукой на обгоревшие останки построек у дороги, что отходила от тракта на восток. Не изменяя положения, полулежа в санях, я ненадолго повернул голову направо, потом отвернулся и, подняв выше воротник кафтана, снова прикрыл глаза. «Чего там смотреть» - подумал я и в который уже раз упрекнул себя и Тарина за помощь Талесу. Оно конечно неизвестно как вышло бы, если иноземцы пришли бы в Трехречье при прежнем князе и скорее всего итог был бы один – империя Каменных башен расширяет свои владения. Чего уж, что сделано, то сделано, нужно жить дальше, учитывая, что цель на обозримое будущее у меня есть. К полудню снова потянулись редкие рощицы и леса меж мерзлых бескрайних болотистых земель. Ехать было вполне комфортно, иногда возница чуть приостанавливал сани и прижимался, пропуская встречный или нагоняющий обоз, все же торговый тракт, пусть и зима, но белым днем путников хватает. - П-ррр! – возглас возницы вывел меня из дремы и я открыл глаза, - а чевой-то? Привстав в санях на колени, возница всматривался на дорогу, что виляя уходила в лесок, на границе которого шел бой. Одни сани были завалены набок, другие, немного проехав по снежной целине от дороги, остановились, потеряв управление. Человек десять, стоя на дороге, или рядом, по колени в снегу отчаянно рубятся, точнее трое отбиваются от четырех на дороге, а один у саней, по колено в снегу, от двоих. - Похоже лихоимцы! На обоз, что недавно нас обогнал, напали… подсобить бы, а? - Кому? – отвязывая от баула арбалет, спросил я. - Чаво? - Кому будем помогать, лихоимцам или обозникам? - Эм… - возница повернулся ко мне и замер с приоткрытым ртом. - Поезжай вперед, - я взвел тетиву, вложил болт, пристроил арбалет на солому и вынул из колчана лук, - подсобим обозникам. - Уф… а я уж было пожалел что подобрал тебя, - хмыкнул возница, хлестнул лошадей. - Не разгоняй сани, дай прицелиться, - я удобно сел на колени с луком в руках. - Тому, тому что к болоту съехал помоги, смотри, подолеют его сейчас! - Останови! - П-рррр! До двух разбойников, что почти справились с обозником, оставалось метров двадцать, для меня это предел точного выстрела из лука, но думать некогда… Ш-ших! – кованый охотничий наконечник с легкостью пробил накидку и кафтан, и из шкур, и плечо разбойника, что как раз замахнулся для удара. Я подхватил арбалет, и наповал свалил тяжелым болтом второго, он отвлекся на крик собрата по разбою и болт угодил ему прямо в сердце. Обозник бросился на раненного в плечо и стал отчаянно бить его ножом в грудь. - Давай к тем, на дороге! – прикрикнул я на возницу скидывая кафтан в сани и, помянув Вараса добрым словом, потянул из ножен притороченных к ранцу свой меч. Возница кивнул, наподдал лошадям вожжами, направив сани на сражающихся на дороге, потом резко наклонился, потянул из-под соломы короткое копье, да как заорет: - Зашибу!!! Копье, надо сказать, он метнул умело, сильно и точно, пронзив почти насквозь спину одного из разбойников. С нашей помощью исход боя был предрешен – теперь осталось пятеро против троих. Возница к слову, оказался лютым рубакой, сходу парировав удар разбоника, он рассек ему горло, второго-же, он к слову немного замешкался, соображая, что происходит, рубанул я… сильно рубанул по левому плечу, а с третьим справились обозники. Поставив сани таким образом, чтобы хоть и стихшая, но колючая поземка не мешала, мы с обозниками встали на границе леса на обед. Двоих из обоза все же зарубили разбойники в самой начале схватки, их тела накрыв разбойничьими кафтанами сложили в сани, груженые какими-то тюками. Горел костер, в большом котелке, подвешенным к железной треноге, булькала и разваривалась крупа, добро заправленная мясом на кости. Обозниками оказалась семья из ткацкого многодворца, что на границе с хартскими землями, они везли в городище ткани в качестве годовой подати от своего Рода. Парни все крепкие, двоим хорошо досталось, и пока готовится обед, их отец, тот, что отбивался в одиночестве на болоте, сейчас уже закончил с одним и зашивал глубокое рассечение на боку второму… - Благодарить как вас не знаю, - тихо сказал он, не отвлекаясь от врачевания, - род мы небогатый, но живем в достатке… пока еще… - Вспомнишь нас в молитвах к Большой луне и то хорошо, - мой попутчик помешал длинной деревянной ложкой кашу в котелке. - Ага, - вздохнул он, - а вы вот с разбойников все берите, нам не надо ничего с лихоимцев этих. - Мне ни к чему такая забота, - ответил возница, а потом кивнул на меня, - это вот, наемного ремесла человек к такому привыкший, тем и живет. На что я не стесняясь, соскочил с саней и потопал по снегу, решив проверить уже окоченевшие тела разбойников. С трофеями негусто, разве что неплохой топорик точь в точь как у меня, кисет с табаком да пара тощих кошелей с медяками и десятком мелких самоцветных камней. - Не от хорошей жизни люди в леса уходят, - вздохнул глава семейства, когда я вернулся к костру обтирая руки снегом, - одного я узнал, видел его в торговом каменке, что в дне пути отсюда, у него вроде мясная лавка была… - Согласен, - кивнул я и открыв клапан ранца, достал походную миску. Через два дня, мы, присоединившись к обозникам, были у форта, что рядом с Городищем. Дороги стали более наезжены и не пустовали, многодворцев окрест столицы княжества было понатыкано великое множество. Проезжая мимо хорошо укрепленных деревянных стен форта, я шумно вздохнул, вспоминая, по чьей милости этот хорошо укрепленный и вооруженный форпост был построен, а теперь использующийся как большая казарма для иноземных войск. - На въезде в посад пост таможенный, - повернулся ко мне возница и придержал лошадей. - Я в старый город не собираюсь… В ответ возница кивнул и стеганул лошадей вожжами: - Н-но, пошли! На въезде в посад нас остановили пятеро иноземных пехотинцев… - Куда? – спокойно, и похоже устав от своей службы спросил старший из них. - В посад… - чуть поклонившись, ответил возница. - А ты? – старший указал на меня кольчужной перчаткой. - В посад. - Наемник? - Да. - Хранители хорошо платят наемникам. - Да? И за что? - Скажу только, что работа в хартских землях и на окраинах княжества, хочешь узнать больше, иди к воротам крепости старого Городища, тебя проводят. - В следующий раз, - отмахнулся я, - у меня уже есть дело, которое надо закончить. - Как знаешь, - хмыкнул иноземец, и еще раз внимательно осмотрев пустые сани, и наш скромный скарб, махнул рукой, - проезжай! - Глаза их эти, - подернул плечами возница, когда мы отъехали на сотню метров и въехали на широкую посадскую улицу. - Да, приятного мало, - кивнул я, - вон у того постоялого двора останови. Попрощавшись с возницей, я взвалил свою ношу на плечи и направился к двери покосившегося старого дома рядом с замерзшей протокой и дюжиной лодок на жердях-подставках. Время было обеденное, и внутри корчмы при постоялом дворе народу хватало… - Пообедать али угол снять? – юркий мальчишка лет пятнадцати, оказался около меня, как только я вошел внутрь. - Угол снять… до завтра. - Тогда хозяин за обед дешевле возьмет, проходьте, - служка поклонился и кивнул в сторону загородки в середине зала, отдаленно напоминающей барную стойку, за которой у очага возился лысый и толстый мужичок. - Да благословит Большая луна тебя и ремесло твое, - подошел я к хозяину. - И твое ремесло, наемник, пусть не останется без благословения, - ответил толстяк, оценивающе посмотрел на меня и добавил, - комнату? - Да, до завтра. Пообедав, и расплатившись за харчи и за ночлег, я в сопровождении служки прошел в выделенную мне комнату, которая больше походила на чулан, ну да мне только выспаться, да за ужином разговоры послушать. - Как тут, не балует хозяин твой? – спросил я служку и кивнул на свой баул, который он с трудом дотащил до комнаты. - А ты дядька не пожалей серебра, и я присмотрю за твоей комнатой или сестра моя. - Хорошо, - я вложил в детскую ладошку несколько серебряных ноготков, - я сейчас вздремну с дороги, а потом на базар пойду. - Иди спокойно дядька, - беззвучно шевеля губами, мальчишка пересчитал монеты и с довольной физиономией убрал их в тощий кошель на поясе, - никто твои вещи не тронет. Поспать не получилось, слишком шумное место для дневного отдыха, снизу постоянно доносился гомон посетителей корчмы, даже мебелью погромыхали, похоже, выясняя отношения. Так и не уснув, а провалявшись на соломенном матрасе пару часов, я собрался и направился на базар, осмотреться да припасов в дорогу купить. Посад, с момента моего последнего визита осенью, сильно изменился. Пока дошел до базарной площади, ко мне не менее двух десятков раз, подбегали местные попрошайки, тянули руки и уговаривали отсыпать медяков. Нет, бедноты и раньше тут хватало, но попрошайничества не было… так, сидел кто-нибудь, молча у лавки или мастерской с шапкой на земле, в которую сердобольные прохожие бросали монеты. Еще обратил внимание, что многие лавки закрыты, окна заколочены, да и к калиткам некоторых домов не вели никакие следы на снегу, не говоря уж о протоптанных тропинках, люди покидали посад… или нет? Или их заставляла нужда покидать обжитое место? Еще обратил внимание на большое количество иноземных пехотинцев, с короткими копьями в руках, в стальных кирасах и кожаных шлемах, они по двое и по трое прогуливались то тут, то там и внимательно разглядывали торговцев и их посетителей, прежней городской стражи и след простыл. - Мясо! Мясо! Парное, вяленое, копченое, соленое! – привлек мое внимание, зазвала у мясной лавки рядом с входом на рынок. Поплнив запасы вяленого мяса, крупы и табака, я покинул рынок. Разговорить тех, с кем торговался, на предмет «как жизнь» не удалось. Пряча глаза и провожая недобрым взглядом патрули иноземцев, торговцы неохотно делились взглядами на жизнь, да и я сам решил, что опасно в такой обстановке так активно интересоваться «социальной удовлетворенностью народонаселения», еще в лазутчики запишут, с них станется… Покинув посадский базар, отправился на базар Городища, покупать там что-то не планировал, лишь надеялся найти там обозников, чтобы напроситься в попутчики до хартских земель. - Нет, денег не возьмем с тебя, если оружьем своим да умением пригодишься в пути, - отвечал просто огромный, светловолосый парень, в одеждах перепачканных мукой. Он был хартом, как и другие пятеро с ним, что не стали торговать сами, а продали весь помол местным торговцам и собирались сегодня же отправляться обратно, - опасно в дороге сейчас, и меж родами раздор, и лихой люд шалит на трактах… - Что ж, тогда пойду, заберу вещи, - ответил я, обрадовавшись такому удачному варианту, так как уже понял из разговоров, что не особо часто теперь ходят обозы в хартские земли. - Поторопись, засветло хотим уехать подальше от Городища. Примерно за час, перед тем как стало темнеть, маленький обоз из трех порожних саней покинул Городище. | ||
|
| Всего страниц: 1 | Страницы: 1 |