| Всего страниц: 2 |
| Владимир Стрельников (Владимир): Резервист (Земля необходимых) | ||
|
||
Резервист (Земля необходимых)
Аннотация: Фанфик на ЗЛ Круза. Текст издан с названием "Резервист", здесь оставлен * отрывок для ознакомления *.
Осень 2005 года. Октябрь, 23 число. Ташкент Поздняя осень в Ташкенте. Звучит красиво, правда? И выглядит тоже очень красиво тоже. И очень депрессивно. Большой город, омытый дождями от летней пыли и зноя, тяжелые серые тучи, уходящие на Восток, к горам, отрогам Чимгана, которые прекрасно видно с верхних этажей зданий, особенно на холмах. Воздух наисвежайший, с запахом йода от палых листьев среднеазиатских орешин. Огромные лужи на асфальте дорог, разбрызгиваемые проезжающими машинами. Голые качающиеся под ветром ветки деревьев. Огромные стаи ворон, летающие над городом. Падающие по утрам на асфальт тротуаров вызревшие последние орехи. И я, один и уже не в своем доме. Сижу печально впотьмах и грустно смотрю на серую машину, вездеходный грузовичок Горьковского завода «Егерь», на сером мокром асфальте двора. Теперь это все мое имущество. В «Егеря» загружены кое-какие бытовые машины, там пара кондиционеров, холодильник, два телевизора и компьютер. Пара ковров. Куча металлообрабатывающего инструмента, целая тонна всяких полезных в производстве железок (весьма недешевых, кстати), благо они места почти не занимают. Кабина сзади набита мягкой рухлядью, там, одежда, одеяла. Жду вербовщика, который меня должен проводить. Короче, забита машина под завязку. А началось все хоть и печально, но буднично. После похорон деда на семейной ячейке Боткинского кладбища, на сороковинах ко мне подошел сосед. Уже пенсионных лет узбек, офицер Службы Национальной Безопасности в отставке. Причем в довольно большом чине, полковник. – Володь, нам с тобой поговорить нужно. Насчет дома. Завтра я подъеду, хорошо? – Хорошо, Анвар Шарипович. Буду ждать. Правда, сами знаете, как у нас наследство оформляется, через пень-колоду. После того, как я проводил соседей, помог двум оставшимся старушкам из немногих русских соседей убрать посуду, с помощью двух соседний парней загрузил в махаллинский ЗИЛок столы и скамьи, сел и задумался. Крепко задумался. Я остался один, как перст. В буквальном смысле слова. Нет, конечно, работа, знакомые и порой девушки присутствовали, но не очень рядом. Была одна девчонка, которая до сих пор порой снилась, но она с родными уехала три года назад, и пропала. После ее пропажи до сих пор легкая депрессия. Дед меня называл порой не от мира сего. Порой ругал, порой смеялся. Мол, три десятка доходит, а в голове не ветер, а вакуум. Старый уже был дед. Чего только не прошел. Раскулачивание его застало двенадцатилетним пацаном, когда из их избы в конце ноября вынесли все, даже одежду, оставив в исподнем, обрекая его и прабабушку на голодную смерть. Или холодную, это как посмотреть. Выручила прапрабабушка, у которой они и провели эту страшную зиму. Потом они перебрались в город, потом прабабушка заболела малярией, и доктор посоветовал перебираться в Среднюю Азию. Из Ташкента дед ушел на службу, потом война. От звонка до звонка. Демобилизовался уже из Маньчжурии. После войны дед вернулся, женился, построил этот самый дом, тогда на окраине города, теперь почти в центре. Даже как-то самому не вериться, что я в эту авантюру влез. Вроде, совсем не авантюрист. Обычный рабочий парень. Хотя даже себя узнать – это долго. В девяностые, когда массово хлынули русские в Россию, цены на дома упали до смешных чисел. Да и не собирались мы тогда никуда, жили и работали. Частью огород выручал, сад, курятник. Но постепенно русские практически перестали уезжать, просто потому, что их осталось очень мало. И цены медленно, но верно поползли вверх. А на такие дома, как наш, особенно. Дом наш большой, на участке, с хорошим виноградником и садом. Тихое и спокойное место, чужих людей почти и не бывает. Говорят, в Подмосковье есть такие места, где строятся новые русские, и есть старые дома со старыми хозяевами. Так и здесь. Большой дом почти в центре Ташкента. Довольно дорогой, прямо скажем. И что с ним делать, ума не мог приложить. Продавать-то продам, вон, через улицу семья узбеков старшего сына женила, предлагают сто двадцать тысяч американских долларов. Но это где-то четвертая часть цены, кроме того, предлагают наличку, то есть явно больше половины фальшивки. И ни в какую не хотят переводить деньги на счет. Мол, налоговая и прочая, под дурачка косят. Так что там фальшивок может быть и больше. Утром, ровно в девять, к дому подъехал Москвич-412 Анвара Шариповича. Он испытывал нервы многих крутых узбеков своей старой машиной и очень, очень крутым номером, а порой и синей мигалкой на крыше машины. Старый садист. Но к деду он очень неплохо относился, можно сказать, дружили. Заведя гостя в дом и напоив чаем (Узбекистан все же, традиции), я спросил у отставника: – Анвар Шарипович, что вы хотели мне сказать? – Володя, я слышал, тебе Мансур предлагает дом продать. Ты как, решил? – Нет, ему я продавать не буду. Пока, по крайней мере. – А что не так? – с любопытством посмотрел узбек. – Анвар Шарипович, вы же знаете стоимость одной сотки земли в нашей махалле? Сто тысяч американских долларов. А он предлагает за дом и участок сто двадцать, причем налом. Я же не совсем идиот, понимаю, что из этого нала половина на растопку только и годится, – я покачал головой. – А если я тебе предложу двести тысяч, но на одном условии? Я смотрю, ты налом не хочешь? Есть карточка, куда можно положить деньги? – я кивнул. – Только давай так, неси сюда ее. Потом продолжим разговор. Заинтересованный, я встал, и принес свою карту Банк оф Америка. – Ты знаешь, мой отец и твой дед были первые, кто построил дома в этой махалле после войны? Хорошее было время... – старый узбек мечтательно прищурился. – Но довольно страшное. Они и работали в одном строймонтажуправлении, мой отец – главным инженером, твой дед – бригадиром строителей. Однажды, при отсыпке земляного полотна произошел оползень. Погибли люди, была потеряна техника. Отца арестовали. Но твой дед поднял парторга, и они вдвоем дошли до первого секретаря ЦК компартии Узбекистана. И головой поручились, что мой отец сделал все правильно. Просто «неизбежная при прокладке дорог в горной местности вероятность оползня осадочных пород». Отца отпустили, и восстановили в должности, просто перевели на другой участок. Это было не исключение, такое частенько бывало, потому что тогда еще бывшие фронтовики помнили, что такое фронтовое братство. Это позже началось «человек человеку – волк». Так вот, я еще с твоим дедом об этом говорил. Но он пожелал умереть здесь. А про тебя сказал, что ты, наверное, согласишься. Ты вот почему не уехал в Россию? – Анвар Шарипович посмотрел на меня поверх пиалы. – Сложно сказать. Может, не хочу быть беженцем. Я думал, что возможно перееду в Беларусь. Хотя и там нас тоже беженцами называют. – А хочешь быть эмигрантом? Одним из миллионов? – Анвар Шарипович, вы так шутите или издеваетесь? Вы же сами мне рекомендацию писали в ТАШпогранотряд. Я же теперь до конца жизни «злобный гебист»! Как посмотрят в США, Канаде или Австралии на мой военник, так сразу «Но, Кей Джи Би! Май Гат, зис ис инпасебол», – я грустно усмехнулся. Вообще, проблема переезда из бывшей российской даже не колонии, а губернии, была очень сложной. Настолько, что относительно молодые дядьки слегали с инфарктом и помирали. «Беженцы», «тунеядцы», «рвачи» – это одни из самых ласковых эпитетов, которыми награждали возвращенцев в России. Мол, погнались за длинным рублем, а мы здесь родились и здесь пригодились. И травили словесно, а то и поджигали реально отстроенные из старых заброшенных родительских избушек дома. А ведь многих просто отправило государство после институтского или техникумовского распределения осваивать Голодную степь, строить металлургические комбинаты, добывать в пустынях и предгорьях редкоземельные металлы. И потом люди просто попали под раздачу. Терпеть не могу Каримова за то, что он говорит о «семидесяти годах угнетения», но при нем хоть русских не резали. Наоборот, за попытку разжигания национальной розни шла расстрельная статья. Правда, это было отчасти из-за боязни Каримова ваххабитов, для которых русские были целью номер один. Узбек усмехнулся. Покачал головой. – Нет, Володя. Не Канада и не Австралия. Есть новый мир. Не делай недоуменное лицо, ты прекрасно понял, о чем я. Ты фантастику обожаешь, ведь так? Так вот лет двадцать назад был открыт новый мир. Случайно, при каком-то эксперименте. Мир очень далекий, но люди там нормально живут. Без скафандров и масок. Атмосфера почти такая же, как здесь. Даже мясо тамошних животных нормально усваивается человеком. Его держат в полной тайне, чтобы не вызывать ажиотаж. И чтобы исключить массового заселения. Даже правительства официально, по крайней мере, не знают. Владеет этим миров, или, правильней, заселяет его Орден. Проход туда через Ворота, какая-то телепортация, что ли. И только в одну сторону. Оттуда только связь, редкая и дорогая. Ворота разбросаны по всему миру, но управляются они оттуда, чтобы исключить захват здесь. С собой можно взять много вещей, какие посчитаешь нужными. Можно с собой взять машину, максимум две на платформу залезет. За все остальное надо платить, и много. Кстати, твое переселение оплатит пару русских семей с окраин Узбекистана, а то стоимость недвижимости там крайне низкая. Ворота в Ташкенте настроены на мусульманские земли, поэтому русских мы отправляем через Новосибирск. Правда, в связи с последними событиями в Андижане это сделать стало посложнее, но ненамного. Просто не выйдет воспользоваться железной дорогой из Ташкента, все вокзалы активно проверяются. С окраин нет, а вот из Ташкента просто так не выехать. Но не везде. Есть дырочки. Поедешь на машине. Мы тебя выведем за границу Узбекистана, получишь навигатор с заложенной дорогой, на границе Казахстана и России тебя встретят, проведут в Новосибирск, доведут до Ворот. Путь по Казахстану займет трое – четверо суток, сутки, чуть меньше по России, и ты в Новом Мире. Не переживай, процесс отлажен до мелочей. Если согласен, то я закидываю деньги на эту карту, даю три дня на сборы. Купишь себе машину, одежду. Возьмешь свои ружья, и вперед. Приедешь в Новосибирск, там встретят, проведут на ту сторону. А, на той стороне, если возникнет такое желание, еще себе там оружие возьмешь, какое хочешь. На этот счет там никаких ограничений, кроме финансовых, нет. Отвечай через десять минут, я жду. Обманывать тебя я не буду. Хоть и Аллахом не поклянусь, но поклянусь памятью отца. Сам знаешь, у узбеков это не менее важная клятва, – Анвар Шарипович налил еще чаю. Да, я это знаю. Знаю и то, что они не любят ее давать, так как если клятва мусульманина иноверцу необязательна к исполнению, то клятва памятью отца обязательна. Узбеки, как и русские, сохранили часть языческих верований. Например, у них процветает обряд, который называется худойи, жертвоприношение. И память предков очень чтят. Но Новый Мир. Признаться, меня ошарашили. Тут и горе, и голова пухнет по этому наследству, на самом деле, проблема трудноразрешимая. А тут на, как пыльным мешком по голове. Впрочем, если это правда, нет никаких проблем. И ничего не держит. Я вырос в Азии, хоть и русский по крови и по духу. А так замечал множество отличий от знакомых, которые выросли в России. Нет, так все нормально, но вот мелочи. Не зря говорят, что нечистый в мелочах. А тут все заново, и не очень поздно. Ну, двадцать восемь, самый возраст. И ведь вот в чем дело, если меня решили кинуть, то сопротивляться очень тяжело, почти невозможно. Хотя как раз Анвар Шарипович в этом никак не может быть замешан, знали бы. Тут, в махалле, очень тяжело сохранить тайну о своем занятии. Есть тройка рейдеров, их все знают, хоть никто и не говорит об этом. Пока узбек не трогает людей в своей махалле, она его поддерживает. – Ну как, Володя, согласен? Время вышло. А, была, не была! Чур меня! Тем более, что тотальные проверки меня, как русского, несмотря на паспорт гражданина Узбекистана, в метро и на улицах не просто достали, а задолбали. А однажды с охоты ехал с ружьем, так сутки в околотке продержали, до понедельника. Думал, уже все, пропал, что-нибудь нарисуют. Но выпустили, извинились. На усиление напоролся, из Самарканда, а они всех от греха подальше гребли. – Согласен, Анвар Шарипович! Перечисляйте деньги. – Я встал и достал из серванта графин с виноградным самогоном, который настаивался в дубовом бочонке у нас в погребе. Налил пару рюмок, поставил на стол вазу с поздним виноградом. Его грозди у нас на веранде висят, подвешенные к потолку. Пожилой узбек усмехнулся, надел очки на нос и поднес карту поближе, достал мобильник, произнес в телефон: – Хоп, кеты. Туккиз, туккиз, бир, икки, нол, нол, олти, нол, етти, саккиз, нол, нол, йигирма. Икки юз минг бакслар (читает цифры номера счета – 99120060780020, двести тысяч баксов – сумма перевода), – выключил. Положил телефон на стол. Через пять минут мой мобильник коротко прогудел виброзвонком. СМС. – Пополнение счета. Успешно. На счету двести тысяч пятьсот пятьдесят долларов США. – Вот это да! – Все, Володя, у тебя три дня, кроме дня сегодняшнего. В четверг в четыре утра я за тобой зайду, покажу дорогу и отправлю. Документы и ключи от дома отдашь, когда выведу за границу. Машину не регистрируй, так проведем до Ворот. И вот еще что. Там нет связи со здешними банками, а проблему с валютой ты знаешь. Поэтому тем, кто переселяется отсюда, можно купить золото возле наших Ворот. Слитками Сбербанка России. На сто тысяч долларов. По цене четыре грамма за сотню долларов. Это, конечно, грабеж, золото стоит минимум пять грамм за сотню, но иначе никак. Сам знаешь, где живем. Не подмажешь – не поедешь. И еще. Это только потому, что тебя давно знаю, и наши психологи тебя проверяли. Там, в Барса-Кельмес («пойдешь – не вернешься» по-узбекски), так называют этот мир у нас, очень ценят оружие, электронику, инструменты. Ищи, иначе здорово потеряешь в деньгах. Курс к доллару там совсем маленький, три целых три десятых. И, сам говорил, примерно половина тех купюр, которые ты купишь здесь, пойдут на растопку там. Учти, этого тебе я не говорил, нигде не обмолвись. – Анвар Шарипович выпил рюмку, забросил виноградину в рот. – А какой там климат, сколько народу и как живет? Что он вообще, из себя, представляет, этот Новый Мир? К чему вообще готовиться? – Ну, я толком ничего и не знаю. – Узбек показал на свою рюмку. Я еще налил по одной. Еще бы, бабушкина самогонка не хуже французских коньяков, как знающие люди говорят. Чокнулись, выпили. – Так вот, о нем мало что известно. Знаю только, что там жарко, как у нас, зима еще теплее, только дожди и ветер. Народу там живет миллиона два-три, со всего света. Даже Россия там есть, Америка. В общем, живут люди. Просто дороги плохие, транспорт в основном автомобильный, города маленькие. Но и самолеты есть, и морской транспорт. Как в девятнадцатом веке у нас, приблизительно. И нравы, говорят, схожи. Паспортов нет, виз нет. Езжай, куда хочешь. Ладно, пора мне. Собирайся. Возникнут проблемы, даже малейшие, сразу звони. Только с оружием и наркотиками не связывайся, и не убей никого. По крайней мере, не попадайся. Так я стал богаче на двести тысяч американских денег. Виртуально, по крайней мере. Если честно, никак не ощутил. Никогда не было очень больших денег, не понимаю это и сейчас. Да и запросы всегда очень скромные были. Проводив гостя, я занялся сборами. Первым делом прошел в городское отделение банка и проверил наличие средств на счету. И когда реально увидел сумму, руки похолодели. Двести тысяч долларов. Безлимитный перевод со счета на счет. Это правда! Мама дорогая, во что я ввязался. И Новый Мир, место, скорее всего, тоже реальное. Мелькнула мысль снять деньги и бежать, но тут же пропала. Такую сумму в валюте просто так не снимешь. Перевести с карты на карту – а откуда я знаю, какой след останется? Ведь я в банковских делах ноль без палочки, ни фига не понимаю. Билет на поезд или самолет просто так не купишь, большая очередь и регистрация за месяц, на перекладных через целых три границы – очень опасно. Да и тот, кто столько платит, вряд ли обманывает. Так что обратного хода нет. Я пошел домой собирать вещи и сортировать их. Сегодня воскресенье, все равно автосалоны не работают, а на рынках толпы народа. Надо ящик тушенки в маркете купить, в дороге по Казахстану пригодится, лапши-пятиминутки китайской, риса и макарон килограмм по пять, масла хлопкового. О, и в УзПластИтал зайду. Зайдя в фирменный магазин, купил три большие канистры для воды, несколько разных тазов, ведер и наборов пластмассовой посуды. Поймал такси-частника, загрузил ему в салон, и привез домой. Начал отбирать вещи, хоть их не очень много, но есть. В первую очередь свои охотничьи принадлежности. Армейские юфтевые сапоги, бродни, два камуфляжа в цифровом исполнении, которые для Армении шили на Текстиле, или Грузии, не знаю точно. Но камки очень хорошие, мне выбраковка досталась, и та вещь. А всего-то на ткани рисунок сместило. В понедельник, встав и умывшись, решил исполнить совет полкана насчет машины. Он мне оставил карточку и посоветовал автосалон, где можно купить подходящую технику, и салон с электроникой. Я спустился в метро и поехал в автосалон, который не посоветовал вербовщик, но в который я пару раз заходил. Салон находился на другом конце города и торговал русскими грузовиками и вездеходами. Не зря в свое время на ВС учился, все же. Там купил ГАЗ-двухтонку с тентом на коротком кузове, «Егеря», обеднев при этом на тридцать тысяч зеленых денег. В России они дешевле, эти машины, но, как говорят, за морем телушка полушка. В салоне меня сначала приняли за человека, который просто пришел поглазеть, по сравнению с теми, кто покупал машины, я и впрямь выглядел не очень. Пришел пешком, в простых джинсах, кожанке. Без помпы и родственников с друзьями. Не принято здесь покупать машины в одиночестве. Тем более в салоне, здесь дороже, правда, скомплектовать машину можно и они здесь точно не битые. Даже на стоянку вести не хотели. А поймут, что человеку что-то надо, тройную цену слупят. Пришлось все же прокатить карточкой по терминалу. Тогда отношение сразу изменилось. А я, увидев на стоянке серую машину, уже не мог уйти без нее. Перегнал машину домой, благо, двор просторный, еще одна машина кроме этой и дедова старого «Запорожца» встанет. Так же сразу взял четыре запаски, и набор ключей, ручную лебедку и реечный домкрат. После этого сходил на свою работу в мастерскую, уволился. Слегка выпил с мужиками, обмыв мой уезд на Украину, в Крым. Мол, дальние родственники пригласили. Собрал свои инструменты в недавно купленный пластмассовый ящик. Дома собрал весь садовый инвентарь, все пилы, топоры, кетмени, вытащил из сарая старые, еще латунные керосиновые лампы. Аккуратно сложил их в картонную коробку. Сложил свои электродрель, болгарку, все диски и сверла, что нашел. Даже старинные, похожие на мастерок, дюймовые плашки положил. Они мне недавно потребовались, болты на канадский квадроцикл делать, 7/16 дюйма с четырнадцатью нитками на дюйм. Все собрал, и подложил на пол кабины, под заднее сидение. Собрал все рыболовные снасти, и положил туда же. Потом сел, составил список необходимого, трижды перечитал. Вроде все, но наверняка что-либо забыл. И понеслось. Оставшиеся два дня носился, как белка в колесе. В первую очередь обошел четыре аптеки, покупая в каждой по десятку упаковок ампицилина, парацетамола, аспирина, витаминов, средств от насморка и аллергии, а то у меня на старую пыль бывает, так что диазолина я десяток пачек купил. Бинты, йод, зеленка, вата, индпакеты, линимент синтомицина. Короче, здоровый пакет набрал. Отогнал «Запор» знакомому деду, который друг моего деда, в небольшой поселок под Ташкентом, и оставил ему документы и написанную от руки расписку. Уже когда уходил, дедок вручил мне два классных небольших топорика работы местного мастера. Добротные такие, удобно лежащие в руке, из хорошей стали, на рукоятях из абрикосового дерева. Рынок на Ипподроме. Это нечто вроде Черкизона в Москве, огромная территория, где чем только не торгуют. Закупка трусов, шорт, носков и прочего заняла почти весь день. Купил полсотни маек Нукусской мануфактуры из чистого хлопка. Они не очень красивые, зато для работы на жаре лучше одежды нет. Купил четыре хорошие хлопковые спецовки. Я все же рабочий, наверное, а скорее всего, и там придется потрудиться. Купил несколько греческих джинсов, коричневых и зеленых. Там же, на Ипподроме, купил три комплекта военной формы песчаного цвета, еще времен СССР. Добротные такие, крепкие. Самый раз для жары тоже. Две горки, российского производства. Случайно купил ременно-плечевую систему, под подсумки. Вообще-то в Узбекистане такими вещами слишком не торгуют. Много вещей не набирал, так, пару сумок, с какими челноки ездят. Потом на Фархадской ярмарке купил два небольших кондиционера ДЭУ, телевизор Самсунг, этой же фирмы DVD-плеер и ноутбук Тошиба. Купил рации, носимые и в машину. Дома упаковал еще один телевизор, музыкальный центр, свой старый компьютер, и погрузил электронику в кузов. В салон электроники, который посоветовал полкан, я так и не пошел. Зачем? Что, я не знаю, где и что купить можно? Причем наверняка дешевле. В небольшом инструментальном магазинчике купил свою давнюю мечту – небольшой бензиновый генератор и сварочный аппарат постоянного тока для него. И полсотни килограмм электродов – двоечки и троечки. Нарезал черенков со своего виноградника и граната, съездил с утра пораньше и купил на Алайском рынке саженцы абрикосов, персиков, черешни, миндаля, айвы и нектаринов, которые узбеки называют «лысый персик». Уже на выходе купил десяток саженцев роз. Поздняя осень – это самый разгар торговли саженцами. Они хорошо вызревают, засыпают к зиме, соответственно весной хорошо укореняются. Все равно дом где-либо, но будет. А там очень тепло, по словам вербовщика. Стоит это все недорого, пару-тройку недель во влажной упаковке спокойно пролежит. Даже если стронется, потом уже посаженные деревья водой отолью. Упаковал я все это в пропитанную глиняным жидким раствором мешковину, сверху замотал еще влажным мешком, увязал и обмотал целлофаном. Но вот куда еще больше полсотни тысяч деть? Сразу столько снять не дадут, а то Бог бы с ним, с курсом. Да и на фальшивках терять неохота. Перевести можно куда угодно, в тот же Новосибирск, но как там снять наличку за то время, что я там буду? Вот задачку задал Анвар Шарипович. Впрочем, кое-что можно попробовать сделать. Я подошел к телефону: – Тетя Роза, здравствуйте. Это Володя Яушкин. Можно к Вам зайти? – После ее согласия я завел новоприобретенный грузовик, и поехал к ней. Тетя Роза была матерью моего мастера на ТАПОиЧе, ташкентском авиазаводе. Когда после развала Союза переворовавший Есик линял в Израиль, я помог ему перевезти кое-что домой к матери, которая жила от нас через три улицы. – Здравствуйте, тетя Роза. Добрый вечер. – Здравствуй, Володя. Извини, что не пришла на похороны твоего деда, я уже настолько старая, что скоро сама с ним увижусь. Говори, что тебя ко мне, старой еврейке, привело? – Ухоженная восьмидесятилетняя женщина завела меня в дом. Ее сын был старше меня на десять лет, но все равно был поздним ребенком очень уважаемой в махалле женщины. Ее связи, казалось, опутывают весь мир. Именно она советовала деду с бабушкой продать дом и ехать в Россию в восемьдесят девятом. Мол, Союз скоро развалится. Дед тогда долго смеялся, а зря, как выяснилось. – Тетя Роза, продайте мне те железки, которые мы вам с Иосифом девять лет назад привезли. Вы же их не продали до сих пор? Они все равно у вас пылятся, а мне нужны. – Тогда я помог разгрузить и спрятать в сарае почти полторы тонны инструмента, по моим прикидкам, тысяч на семьдесят долларов по нынешним ценам. И это по внутренним, межзаводским ценам, когда обменивают инструмент. А по рыночным раза в два дороже. – Володя, ты пытаешься обмануть старую женщину? Ты знаешь, сколько это железо стоит? И ты хочешь сказать, что имеешь эту сумму денег? А зачем тебе тогда это железо, если есть такие деньги? Почему бы тебе тогда не уехать в Россию? Ясное дело, в Америку или Израиль еще лучше, но ведь твоя мама не еврейка, к моему великому сожалению. – Нужно, тетя Роза. Не спрашивайте почему, но мне нужен товар. Ведь деньги – это бумага, которую просто ценят за американских президентов, которые на ней нарисованы. Золото не купишь, к сожалению. Так что я хочу купить у вас инструмент. Я готов предложить вам пятьдесят тысяч долларов оптом. – Володя, ты думаешь, если я учительница английского языка, то ты можешь думать про меня глупо? Мне Иосиф сказал, чтобы дешевле шести десятков тысяч американских денег даже не думала продавать. Ведь там только полотен для механической пилы три тысячи штук, а они стоят по десять евро за одну! Я, может, и училась в педагогическом институте, но читать буклеты промышленных товаров умею. – Тетя Роза, вы же не будете продавать их по одной. А продать кучей у вас спросят – а не те ли это инструменты, что пропали вместе с вашим сыном? Я же сразу переведу пятьдесят три тысячи на счет вашего сына в Израиль, если вы согласны. Съездим вместе в банк, и переведу на ваших глазах. – Володя, ты поступаешь очень грубо, давя так на пожилую еврейку. Если бы здесь был Иосиф, то ты купил бы у него это все не меньше, чем за пятьдесят пять тысяч. – Давайте, я у вас куплю это железо за такую сумму, тетя Роза? Согласны? Только сумма перевода за ваш счет? Я вытер пот со лба. Все же торговаться с еврейкой, это не про меня. В пот вогнала. А ведь мне все еще грузить. – Хорошо. Только никуда не надо ехать. Я позвоню своему троюродному племяннику, он очень умный мальчик, привезет передвижной терминал, и переведешь прям здесь. – Тетя Роза зашла в дом. А я стал таскать ящики с инструментами в кузов. Хорошо, что не самый тяжелый инструмент. Не самые большие фрезы томского инструментального завода, мехполотна, твердосплавные пластины всех сплавов, типов и размеров, алмазные круги и многое другое. Ящики килограмм по шестьдесят, семьдесят, не больше. Самое тяжелое было затащить ящики с большой делительной головкой и ее принадлежностями. Но все же чуть больше тонны высококачественного инструмента я заполучил. Так что перетаскивал по веранде из кладовки дома ящики, перекладывал их в кузов. Ладно, веранда высокая, сильно поднимать не пришлось. А то прям соревнования по силовому экстриму. Уже когда закончил с погрузкой, и допивал чай с потрясающим печеньем тети Розы, подъехал старенький, но неплохо ухоженный сотый Мерседес. Из него вышел моего возраста еврей, очень вежливо поздоровался с тетей Розой, пожал мне руку, достал дипломат, вытащил из него небольшую коробочку с прибором. Прогнав карточку через мобильный терминал, я оставил пятьдесят тысяч зеленых на улице с таким же названием. Но все равно удачно, попробуй, найди столько товара. Я же не в Европе. Но себе пять тысяч на дорогу по Казахстану и России сохранил, что бы ни говорил узбек, пусть лежат запасом. – Володя, учти, Новый Мир – это новые законы. Не важно где, в России ли, или в Барса-Кельмес. Не будь злым, не будь подлецом. Стань настоящим мужчиной, может, найдешь там свой дом. И учти, настоящий мужчина это не обязательно тот, кто Герой. Это тот, кого дома ждут. Иди. Я помолюсь за тебя. – Я поклонился мудрой женщине, сел в свой грузовик и поехал домой. Надо же, откуда-то прознала про Новый Мир, и вычислила меня. Хорошо, что, как я давно уже думаю, она скорее всего на Моссад работает, я им даром не нужен. Но у меня есть еще одно дело. Я закрыл ворота дома, и пошел на станцию Метро. Там сел на поезд и поехал на кладбище. Вышел на Сельхозмаше, и потопал пешочком. Недалеко. По дороге купил в ларьке бутылку водки, четыре пластиковых стаканчика и буханку хлеба. На старом кладбище, заложенном еще при царе, прошел мимо братской могилы футбольной команды «Пахтакор», погибшей в авиакатастрофе, зашел на заросшую аллейку. Открыл сваренную из арматуры калитку, зашел и присел на скамью. Посмотрел на могилки. Бабушка, дядя и дед. Отец с матерью пропали без вести в Афганистане, в семьдесят девятом, сразу после ввода войск. Пропали бесследно, вместе с товарищами, никто не смог даже узнать, куда подевалась группа советских ученых. Я налил водку в четыре стаканчика, Нарезал хлеб перочинным ножом. Вроде и не оружие, но пару раз меня здорово выручал. Если зажатой в кулаке рукоятью ударить по голове, мало не покажется. Три стаканчика поставил на могилы, накрыл куском хлеба. Четвертый взял себе. Помолчал, выпил, поклонился и пошел, стараясь не оборачиваться. Казалось, мне в спину смотрят. Зашел в часовенку на окраине, среди могил погибших от ран в госпиталях советских воинов, беженцев и эвакуированных, оставил две сотни баксов смотрителю с просьбой присмотреть за могилками. И ушел. Мне дед говорил: «Щепки должны лежать там, где они упали!» Вечером в среду, закончив упаковку и укладывание вещей в кабине и кузове, увязку ящиков с электроникой в кузове, груза инструмента, отошел и сел на крыльцо. Посидел, посмотрел на все это, спрятал подальше свою депрессию, и полез на чердак. Открыл, подняв тучу пыли, старый чемодан в дальнем углу, который был укрыт пыльным фанерным листом. В чемодане лежало то, про что даже бабушка не знала. Пистолет ТТ, довоенного выпуска, очень мало стрелявший. Четыре завернутых в промасленную бумагу запасных магазина к ним, кроме тех, что в кармашке старой кожаной кобуры. Цинк с патронами, выпуска 45 года. И еще одна вещица, которую дед снял с убитого японского офицера. Автомат Штайер Солотурн, сделанный в Австрии для Японии, еще до второй мировой, такого же калибра, что и ТТ. Основательно пострелявший, с потертым воронением и пошарпаным ореховым цевьем, но хорошо ухоженный. К автомату лежали одетые на ремень с портупеей штык-нож, два подсумка из добротной, но потертой коричневой кожи, с шестью магазинами на тридцать два патрона. По словам деда, они, австрийские автоматы, были лучше ППШ, по крайней мере, менее скорострельные и более точные. Дед очень ценил этот автомат. Тем более что это оружие составляло любимую дедову тайну. Он ее хранил шестьдесят лет. В чемодане же лежал цейсовский восьмикратный бинокль, уже помутневший, немецкая офицерская планшетка с картой Берлина. Я сидел на чердаке и вспоминал деда. Он не зря старшиной роты службу закончил, много чего привез... – Знаешь, внук, ты отслужил, что такое тайна знаешь. Пошли. – Дед, кряхтя, полез по приставной лестнице на чердак. – Дед, тебе ли лазить, скажи, и я сниму. Не дай Бог, упадешь. Ну, старый! – Я полез вслед за ним. Отодвинул вязанки вяленой чехони, прошел в дальний угол чердака. Дед, кряхтя, отодвигал старый бабушкин сундук. Я подвинул дедушку в сторону, и сам передвинул эту память о бабушкином приданном. Под сундуком лежал лист финской фанеры. Деда приподнял его и прислонил к стене. В нише лежал старый алюминиевый чемодан. Дед открыл его, и я увидел завернутые в байку свертки, и еще один, побольше, прямоугольный, завернутый в старую газету. Посмотрев на деда, взял один. Тяжелый. Уже предполагая, что увижу, развернул его. Ну, дед! В руках у меня лежала кобура. Темно-коричневая, с ремешком, удерживающим крышку, удивительно мягкая для стольких лет хранения. Открыв ее, достал пистолет. ТТ. Выщелкнул магазин, пустой. – Да, дед, удивил. Откуда? Впрочем, глупый вопрос. А чего кожа у кобуры такая мягкая? После стольких-то лет? – Я ее еще в сорок восьмом барсучьим жиром пропитал. Она теперь вечная, если мыши не съедят. Потому чемодан из люменя, тоже трофей, с битого немецкого самолета снял. Там трехстволка лежала, своему комбату отдал, а чемодан себе забрал. Был еще пистолет, маленький Маузер, но подарил одному товарищу в пятьдесят втором, когда он на Сахалин уезжал. – А патроны есть? – Патроны в цинке. Нераспечатанном. Вон, в бумагу завернут. Тут пистолет и автомат. Автомат японский, пистолет наш. Все свежее, не расстрелянное. Знай об этом и помни. Не дай Бог, пригодится... Теперь, похоже, и пригодится. Это оружие будет моей страховкой. Тем более в Казахстане. Там такие степи, пару раз ездил с друзьями порыбачить и поохотиться. Никого не встретишь порой сутками. Я отнес чемодан к чердачному люку. Спустил его веревкой, тяжелый. Занес в дом. Задернул занавески, достал оружие. Вскрыл цинк, открыл пачку патронов. Ярко-желтые, пока не потускневшие игрушки, настоящие маслята. Зарядил магазины пистолета, автомата. Автомат спрятал за спинкой сидения «Егеря», пистолет вставил в двустороннюю наплечную нейлоновую кобуру, которую купил вчера в магазине с пневматическими копиями. Надел, поверх одел кожанку. Покрутился возле высокого бабушкиного зеркала. Вроде не видать, ничего не выпирает, движения не стесняет. Пусть будет, так спокойнее. Полковник говорит, что через границу проведет, а там видно будет. Собрал все фотографии, семейные и просто на память. Завернул медали деда, два николаевских и один ленинский червонцы, остатки тех, которые прабабка умудрилась спрятать при раскулачивании и сберечь в войну. Уложил все это в отдельную папку, туда же все свои документы. Это все сложил в дюралевый чемодан. Приготовил цветную фотку, которую заказал вербовщик. Достал свои ружья – тулки, курковку и магазинку МЦ-2001, обе двадцатого калибра, коробки с патронами, уложил и их в «Егерь». Связал два десятка любимых книг в стопку, завернул в целлофан, и тоже в машину. Подумал, и уложил в кузов в деревянном ящике по банке с абрикосовым и вишневым вареньем. Когда еще его поем, нового– то урожая. Туда же небольшой дубовый бочонок с виноградным самогоном. Еще бабушка гнала. И лег спать, завтра в любом случае тяжелый день. И тут же встал. Идиот, что я творю? Что я затеял, на что поддался? Ведь ясно, что это все замануха для такого кретина, как я. Подумаешь, деньги дали... Их и с трупа снять недолго. Полкан меня знает как облупленного, точно знает, что не пропью и не прогуляю, а потрачу на дело. Заберут машину, инструмент, и все. Подумаешь, золото пообещали. Пистолет у меня есть, супервоин типа стал! Я же полковнику в том году два ружья ремонтировал, на ТОЗ-34 менял рычаги взвода, и на МЦ-2112 обсаживал раздутый в последней трети ствол. Он ведь прекрасно знает, что мне из моих ружей обрезы сделать – десять минут работы. Я рванул было к машине с намерением сейчас же убраться из города, но попал под ледяной шквал дождя. И остыл. Зашел домой, растерся полотенцем, подумал, достал удлинитель, пару проводов и лампочку. Кое-что сделал и лег спать. Проснулся ровно в три, ополоснулся под холодным душем, чтобы вытрясти остатки сна. Проверил еще раз все по списку. Полностью оделся, не забыв пистолет под куртку. Причем патрон дослал в патронник и спустил курок, поставив пистолет на предохранительный спуск. Выключил все бытовые электроприборы, выдернув их даже из розетки. Даже телефон отключил. Заварил крепкого чаю, включил горелки, закрыл двери на ключ, проделал одну тонкую операцию, вылез в окно веранды, закрыв его снаружи, и сел с кружкой чая на крыльце дома, ждать, благо дождь закончился. Ровно в четыре послышались шаги возле ворот и стук. – Володя, открывай. Я открыл калитку, впустил полкана. – Доброе утро. Пора, едем? – А у меня, между прочим, пальчики-то дрожат. Нервничаю. И пистолет спокойствия абсолютно не придает. Нету спокойствия, одно беспокойство. Похоже, жизнь меняется. По крайней мере, место жительства. – Едем. Готов? Тогда вперед! Бисмилло рахмону рахим! – Анвар Шарипович провел руками по аккуратной бородке и полез в кабину грузовичка. Я открыл ворота, вывел машину на улицу, закрыл их в последний раз. Нагнулся и набрал горсть земли из-под вишен перед домом, завернул ее в носовой платок, положил в карман. Не удержался, прижался лбом к калитке, постоял так минуту. Перед глазами расплывалось. Слезы, что ли? Вытер глаза, залез в кабину. Узбек молчал, рассматривая соседний дом. Я поехал навстречу рассвету, на восток. Выехал на улицу Мукимий, вопросительно посмотрел на полковника. – Давай к Южному Вокзалу. Там дальше скажу. Не спеши, время есть. – Я поехал по пустым улицам. Город только-только просыпался, зажигая в сумерках окна домов. Редкие машины обгоняли меня. Поглядывая в зеркало, я следил за дорогой сзади. Но никого не было, вообще. После Южного Вокзала выехали на обводную и поехали в сторону массива Куйлюк. Через четыре километра съехали в какую-то промзону. В воротах посмотрели на моего сопровождающего, козырнули, сразу закрыли ворота за нами. Неплохое место, чтобы что-то спрятать. Машин по обводной дороге за день тысяч сто, наверное, проезжает. Если не больше. Двор промзоны заставлен разнообразными джипистыми машинами. Стояли отдельно три буханки-УАЗа, пара ЗИЛ-131. Все покрашено, в том числе и джипы, в цвет хаки, все типа отремонтировано. Ну-ну, если продавать тому, кого потом никогда не увидишь, хорошо вряд ли ремонтировать будут. Хорошо, что здесь не купил, цены, написанные маркером на машинах, на лобовом стекле, очень впечатляли. Охренительные цены, прямо скажем. Въехали в большое складское помещение. Там я отдал молодому узбеку, недовольно посмотревшему на мою машину, свою фотографию. – Какое имя-фамилий указать? – недовольный посмотрел вопросительно на меня. – А? – тут я удивился. – Ты под каким именем пойдешь? Что вписать? Я протянул свой зеленый узбекский паспорт. Мне имя менять незачем. Прошел по указанию полкана в небольшую комнатку, с сидящей там за зарешеченной перегородкой женщиной решил вопросы обмена золота, взвесив его на электронных весах. Я ее здорово насмешил, перевесив его на своем китайском безмене. – Ровно четыре кило. Вроде все честно. Кислотой проверять надо? – Я достал скляночку. – Хотите, проверьте. Ваше право. Вон, станочек есть, просверли любой слиток, – женщина приняла позу оскорбленной невинности. А я взял, просверлил, капнул. Вроде все нормально. Промыл слиток и стружку, сложил все в целлофановый пакет и положил к остальным. Упаковал все в пакет с фотографией Ташкента, вышел в зал. – Вот, держи. Твоя АйДишка. – Мне протянули небольшую карточку, еще теплую от ламинации. На ней была моя фотка, закатанная под пластик. Так же мои имя и фамилия на русском и английском, длиннющий номер из шестнадцати цифр. Какая-то пирамида с глазом. Чем-то знакомый символ, не пойму. С обратной стороны штрихкод, и снова глаз на пирамиде. Иллюминаты, что ли? Вот и документ. Потихоньку я начал расслабляться. Золото продали, документ дали, посмотрим, что дальше. Принял свой паспорт, положил все в карманы рубашки. – Поехали в другой двор, Володь. – Мой вербовщик снова залез в машину. Ну, поехали. Я проехал вкруг этого здания, въехал в другие ворота. Грузовик шел очень мягко, почти не качаясь. Все же почти максимальная загрузка получилась, чуть меньше, чем должно быть. – Вот, держи, твой российский паспорт. Он настоящий, не бойся. Твои права, российские, номера и техпаспорт на грузовик, Новосибирская область. Они тоже настоящие, абсолютно. Видишь, мы тебя не обманываем. Все, поехали. Давай на обводную, потом по моим указаниям. – Полковник полез в кабину. Мне стало не по себе. Это что за организация такая, что для них российский паспорт сделать и права – мелочи. Ну, не совсем, за полторы-две сотни тысяч, но так быстро? Я покачал головой, и сел за руль. Через полтора часа, объехав вкруговую почти весь город, я стоял возле блокпоста на узбекско-казахской границе, недалеко от Ташкента, уже с той стороны границы. Граница в этом месте, если смотреть по карте, имела видок, как-будто бык пописал, так вихляла. В некоторых местах Шымкентская область Казахстана практически касается Ташкента. – Ну, вот, все проблемы. Держи, навигатор с маршрутом. Тебя сразу поведет проселками, подальше от постов и городов, благо Казахстан очень большой. И народу в нем очень мало для такой огромной страны. Через полсотни километров накрути русские номера. На границе России позвонишь по этому номеру с этой симки, тебя встретят, и быстро. Прощай. Ни пуха, ни пера. – Полкан спрыгнул с подножки, отошел к казахскому погранцу. Узбекский отвернулся в сторону, как-будто это его ни грамма не интересовало. – Погодите, Анвар Шарипович. Вот ключи от дома и документы. В дом через дверь не заходите, заминировано. Залезьте через окно, проветрите от газа и снимите с двери взрыватель. – Вай, шайтан! Ты что, мне не верил? – полковник ошалело смотрел на меня, доставая телефон. – Нет. Но решил рискнуть, хоть это и сумасшествие. Прощайте, – я перегазанул, включил вторую передачу. Ну что, поехали. К черту! Я никогда не ездил с этой стороны, обычно на территорию Казахстана заезжал или в районе речушки Келес, или после города Гагарин, когда ездил на озеро Айдар Куль, порыбачить и поохотиться. Но, в принципе, никакой разницы я пока не заметил. Тут тоже жили узбеки, если судить по ухоженным садам. Вскоре навигатор вежливым женским голосом вывел меня на проселок. И я поехал на северо-восток. Через шестнадцать часов, проехав больше тысячи километров, остановился на ночевку возле старого мазара посреди степи. Навигатор уверенно вел меня малоезжими дорогами к границе России. Причем те мосты, к которым он меня выводил, были целые, а броды проходимые. Правда, груженый грузовик неплохо ел своим необкатанным мотором горючку, пришлось заправляться на заправке и купить бочку с соляркой, которую закатил в кузов пикапа по доскам при помощи молодого казаха. Меня разок остановили для проверки, но мой российский иностранный паспорт с отметкой о пересечении границ, документы на машину и права их вполне удовлетворили, как и слова о том, что еду на ПМЖ в Новосибирск из Узбекистана и везу имущество, доставшееся по наследству. Недалеко от мазара плакали шакалы, жалуясь неведомо кому на свою пустынную судьбину. Огромная Луна заливала светом старые развалины. Декорация для фильма ужасов, блин, аж мороз по шкуре. Я сидел возле небольшого костерка, пил горячий, пахнущий дымом чай, ел сдобную лепешку-патыр. МЦ-2001 лежала на коленях, заряженная пулевыми патронами, все-таки автомат светить не стоит. Хорошо, додумался вязанку дров набрать в сарае и в кузов кинуть. Ни кустика, ни деревца. Одна трава. Надо покемарить часок-другой, а лучше четыре-пять. Эта поездка здорово утомила, да и нервов сжег прилично. Пустынная дорога, небольшие горушки, пару раз пересекал железнодорожные переезды. Тот, кто ездил по степям Казахстана, знает, каково это. Огромные, почти пустые просторы, пересеченные иногда рокадными дорогами. Впрочем, магистральные дороги, которые мне тоже приходилось пересекать и немного ехать по ним, были весьма неплохи. И поток машин не сказать, чтобы маленький, для таких пустынных мест. Хорошо, что последнюю неделю дождей не было, сухо. Но вот чем дальше на север я забирался, тем становилось холоднее. Проехав Балхаш, обратил внимание, что кое-где уже лежал снег, земля замерзла. Пришлось включать печь, и ночевать в кабине с работающим мотором. Купил на одинокой заправке антифриз и залил его вместо воды в радиатор, чтобы хоть иногда глушить мотор. Саженцы я тоже положил в кабину, чтобы не замерзли. Хорошо, что брал только однолетки, не самая большая охапка получилась. Навигатор успешно вел меня в обход крупных поселений. Впрочем, ближе к России стали попадаться деревни, появились хвойные леса. При подъезде к Российской границе я выехал на дорогу, соединяющую Павлодарскую область и Карасук Новосибирской области, ну и дальше, соответственно, Новосибирск. Стояли морозы, градусов пятнадцать, но снега не было. Я достал свою «дубовую», еще черно-белую Нокию, установил симку, набрал высветившийся номер. – Алло. Яушкин? Где тебя черти носили? И где ты сейчас? – Недовольным мужским голосом произнесла трубка. Ну слава Богу, а то я последние два дня чувствовал себя полным идиотом. – Если верить навигатору, то в двадцати километрах от границы с Россией, по дороге на Карасук. – Давай к границе, встань в километрах двух от нее. Я скоро подъеду. Жди. – Телефон загудел короткими гудками. Я снял пистолет, и залез в кузов, спрятав его в чемодан к автомату. Поставил на чемодан ящик с инструментом. Под ящиками рядом лежало золото. Странно, но меня это уже совсем не беспокоило, как-будто в компьютерную игру-бродилку играю. Впрочем, скорее всего, устал. Поехал, встал, как и было сказано, в двух километрах от границы. Через три часа, уже в потемках, подъехал праворульный японский джип Тойота. Из его левой дверцы вылез мужик, что-то сказал водителю, и залез ко мне в кабину, подвинув саженцы и удивленно на них посмотрев. – Ну, здорово, переселенец. Вы там все на голову такие стукнутые, в конце октября через северный Казахстан по проселкам ехать, а? А если циклон снежный? Тебя бы только следующей весной откопали бы, и то не наверняка, может и пару лет простоял бы. Придурки вы, честное слово. Точнее, ваши узбеки орденские сволочи. Лишь бы с людей деньги содрать, а там хоть пусть сразу его закопают. Поехали, экстремал. Давай за Тойотой. – Я тронулся за серебристым джипом. Вдоль дороги росли высокие то ли ели, то ли сосны, в общем, какие-то хвойные деревья. Следующим утром, меня, отчаянно зевающего, заперли вместе с грузовиком на каком-то складе на окраине Новосибирска. Склад был теплый, с отоплением. Меня сразу развезло. Сожрав насилу банку тушенки, на которую я уже смотреть не мог, лег спать. Октябрь, 29 число. Где-то в Новосибирске – Вставай, спящая красавица. Проснись, тебя ждут великие дела. Подъем!!! – Заорал над ухом Петрович. Так звали того мужика, что был моим проводником по Новосибирской области. Я встал, потягиваясь. Эх, еще помыться бы. – Петрович, а ополоснуться здесь можно? Почти неделю не мылся, грязью зарос и прокоптился. А? – Я с надеждой посмотрел на мужика. – Почему нельзя. Можно. Вон там, в конце, душевая кабина. Как раз для таких отмороженных, как ты, сделана. Тут много летом таких прошло, не один десяток. Сотни. На той неделе тоже из Узбекистана переселенцев провожали, больше сотни. Из Коканда, по-моему. У тебя полчаса на помывку, потом поедем к Воротам. Тебе ничего не надо? Оптику там, или прицелы ночного видения? Дальномеры? Наши, Новосибирские есть. Комплект из бинокля, оптического прицела, лазерного дальномера и прибора ночного видения стоит ровно четыре тысячи долларов. Дальномер, правда, геодезический. Так я и отдал за этот комплект последние американские деньги. Помывшись, переодевшись в чистую одежду, а грязную сложив в пластиковый пакет для мусора и забросив кузов, положил приборы в люменевый чемодан, взяв вместо них пистолет и автомат. – Ты чего? – Петрович посерел, увидев автомат в моих руках. Я спрятал его за спинку кресла. – Так, на всякий случай. Ты же не знаешь, что и как там? То-то. Веди, Сусанин. – Я завел двигатель. – Да не надо далеко, здесь рядом. Метров триста проедем, вокруг. Готовься. Главное, не нервничай. А то у меня на нервных и вооруженных переселенцев нервный тик уже. Мы объехали этот склад, заехали по заснеженному двору в тяжелые ворота. Их поскорее закрыли, чтобы не выпускать воздух. В стеклянном стакане сидел охранник, смотрящий какую-то программу по ТВ. В складе ничего особенного не было. Так, обычный склад, ну, утепленный. Рельсы с платформой, проходящие под покрашенной в зеленый цвет аркой со светофором. Эстакада, выходящая на платформу. – Давай, заезжай. Слушай сюда, экстремал. Как зажгут желтый, заезжаешь на платформу, на зеленый глушишь мотор и не двигаешься. Лучше даже не дыши. Понял? Еще раз повторяю – замри, не двигайся и не дыши. Начнешь дергаться – погибнешь на месте, учти. Понял? – я кивнул головой, а по спине пополз ручеек холодного пота от страха. Инструктаж тем временем продолжился. – На той стороне не вздумай нервничать, за автомат хвататься. Позовут, съезжай, как скажут, то и делай. Ты же видишь, мы вас не обманываем, переселенцев. Из Узбекистана в Россию провели. Ну, ни пуха. Зажегся желтый сигнал. Я заехал на платформу. По-моему, «Егерь» с трудом пройдет под аркой, но мне показали большой палец. Зажегся зеленый, противно заныла сирена. Платформа медленно тронулась с постоянной скоростью. Передо мной в створе Ворот появилось зеркало, неровное, дышащее, заслонившее бетонную стену. Капот грузовика исчез в нем, стекло. Я рефлекторно вжался в спинку сидения, пытаясь оттянуть этот миг. Посмотрел на свое отражение, изменчивое и мигающее. Зажмурившись, я въехал в него. На меня нахлынуло и тут же спало странное ощущение. Будто наизнанку вывернули и обратно завернули. Неприятное ощущение. Новая Земля. База "Россия". 9 месяц, 23 число Вой сирены прекратился. Я открыл глаза. В боковом зеркале из ничего появлялся кузов машины. Впереди появились открытые ворота, сквозь которые было видно пасмурное небо. Платформа остановилась. Большой пустой ангар. Нет, не пустой. Вон, кар едет. Подтолкнул платформу к специальной горке. Ко мне подошла темноволосая девушка: – Пожалуйста, съезжайте поскорее. Езжайте по линии, ставьте машину на стоянку номер три. Не задерживайтесь. Девушка была одета в легкую песочную форму, песочные же брюки подчеркивали длину и стройность ног, малиновый берет прикрывал коротко остриженные черные волосы. Пистолет на тонкой талии над красивой попкой. Слишком большой пистолет для девушки. На ногах обуты коричневые кроссовки, по-моему, но какие-то форменные. По крайней мере, из образа ни на йоту не выбиваются. Она пошла по этой линии, на размеченную стоянку. Ворота с надписью Нсбрс были не единственные, дальше в ряд шли Ект, СкПб, Мск, и в обратную сторону, заканчиваясь Влдвст. Большой двор с высоким бетонным забором, оплетенным колючкой поверху, замощенный бетонными плитами. Незнакомые запахи в воздухе, незнакомая трава в щелях между плитами. Даже небо, в котором в вышине кружатся птицы, кажется незнакомым. Невдалеке пара парней в такой же форме, в разгрузках, с американскими автоматами. Один подошел ко мне: – Здравствуйте, со счастливым прибытием на Новую Землю. У вас есть оружие, которое необходимо опечатать? Хождение с оружием по территории Базы запрещено, только после КПП распечатаете. Так, вроде не обманули. Руки стали влажными, пришлось покрепче стиснуть руль, чтобы не дрожали пальцы. Точно, я где угодно, но не в Новосибирске. Теплынь, аж жарко в теплой кожанке. – Оружие есть, автомат, пистолет и два ружья. А во что запечатывать? – я вылез из кабины, скинул куртку, снял вместе с со сбруей пистолет, свернул, и положил на ступеньку машины, достал из кабины автомат, вытащил рожок. Залез в кузов, достал из багажа ружья. Когда я подошел к кабине, парень внимательно рассматривал автомат. – Какой интересный. Откуда? – Дед привез с войны, японский трофей. – Мой тоже Квантунскую армию громил. Погоди, сейчас сумку принесу. Только посиди здесь, за тобой Джек присмотрит, правила такие, – и парень пошел куда-то во двор. А Джек подошел, попросил на неплохом русском разрешение посмотреть автомат. Покрутил в руках, прикинул к плечу, и положил обратно. – Знаете, сэр, мой дед тоже с джапами дрался, в Юго-Восточной Азии, – подумал и продолжил. – Позвольте дать вам совет, сэр. Здесь вам предложат купить оружие. У нас так принято, и Орден очень неплохо на этом зарабатывает. Но сейчас на складах Базы и в арсенале пусто. Не идите сейчас на оружейный склад покупать оружие. Ничего толкового там нет. Так, старые магазинные винтовки. На этой неделе через нашу Базу прошло около восьми тысяч человек, в основном сербы из Косово. Раскупили все автоматы, самозарядные винтовки и карабины. Даже эти ваши, ППШ-41 и ППС-43 все выкупили. Даже старые пулеметы Максима. Так что подождите до ночи, приедет мистер Эдвардс с базы «Америка», привезет оружие. Его сразу выложат в арсенале, потому что скоро снова начнут прибывать переселенцы. Правда, в основном американское, но оно не хуже русского. А русское должны привезти из Старого Света через несколько дней. А столько ждать вы не сможете, потому что на Базе простой человек может пробыть не больше трех суток подряд. И учтите, если вы пойдете с Еленой, то просто не сможете что-либо не купить, она гениальный торговец. Тут появился первый охранник и принес мне здоровую и явно очень прочную брезентовую сумку. – Вот, потом с тебя деньги за нее снимут. Складывай сюда. Я сложил оружие в сумку, мне ее запечатали через тросиковые петли. – Все, бросай ее в кузов. За сохранность вещей не беспокойся. Лена, отведи, пожалуйста, клиента. Девушка с пистолетом пошла впереди меня. Указала на тяжелую дверь, похожую на корабельную броняху. Над дверью видео камера, надпись – «Иммиграционная служба Ордена». О как, коротко и со вкусом. Толкнув ее, вошел. А ничего, мило. Аккуратненький офис, по-другому не скажешь. Кресла, диванчик, цветочки. За стойкой стоял молодой парень в форме и с пистолетом. – Здравствуйте! Приветствую вас в Новом Мире. Разрешите вашу Ай-Ди? – Этот монолог напомнил мне сетевых менеджеров, которые продавали за дикие деньги китайские утюги. Сегодня ваш счастливый день, и так далее. Я протянул карточку парню. Тот проверил ее по компьютеру, что-то пощелкал мышкой, протянул мне ее обратно. – Итак, господин Яушкин Владимир, еще раз поздравляю вас с прибытием в новый мир, на нашу базу «Россия». Если у вас остались наличные деньги того мира, то можете потратить их здесь. По курсу три целых три десятых доллара за одно экю. Рекомендую купить путеводители, и карту. Так же часы, которые сделаны под время этого мира. У нас здесь сутки состоят из тридцати часов, и последний час равен семидесяти двум минутам. Оборот планеты вокруг местного Солнца происходит за четыреста сорок дней. – Простите, то есть год идет четыреста сорок дней? – я перебил этого парня. – Да, вы правы. Так вы не ответили на мой вопрос. У вас осталась валюта земных государств? – Нет, только золото. Его здесь принимают, а то я уже за сумку должен? – Я проведу вас в отделение нашего банка, только сначала давайте к медикам. Небольшой осмотр и прививки. Не бойтесь, ничего страшного, просто профилактика. Никаких осложнений, просто усиление иммунитета. Ну-ну, ладно. Медосмотр так медосмотр. Я пошел за слегка вихляющим бедрами парнем. Гомик, что ли? Вскоре, получив дозу прививок и каких-то сиропов, зашел в местный банк, похожий на бункер. – А что у вас так мрачно? Как-будто к ядерной войне готовитесь? – спросил я у служащей за стеклянной стенкой, которая взвешивала, проверяла на спектрографе и визуально осматривала слитки и монеты. Я оставил только бабушкино золото, на память. Все равно три монетки погоду не делают. – Вы знаете, когда осваивали, то боялись всего. Решили перестраховаться. Вам причитается сорок тысяч экю. По одному экю за одну десятую грамма. Одна десятая полагается за обмен валюты. Деньги начислены на ваш счет в Банке Ордена, – она развернула монитор компьютера ко мне. – Вот, смотрите, от сорока тысяч минус четыре тысячи осталось тридцать шесть тысяч. Снимать будете? Это уже без процентов. Все вклады в наш Банк не подлежат никакому досмотру и разглашению. То есть банковская тайна полная, в отличие от Старого Света. Но вот если вы захотите снять золото, то опять будет комиссия, еще десять процентов. Не думайте, мы не наживаемся, просто так спонсируется переселение еще людей. Кстати, ваша Ай-Ди еще и банковская карта, по которой в любом почтовом и банковском отделение Ордена сможете снять наличные. А оттиск вашей карты может быть в отдельных случаях персональным чеком. – Чем-чем? – Персональным чеком. Объяснить, что это такое и как им пользоваться? – Нет, спасибо, лучше я постараюсь до этого не доводить. Давайте округлим, пусть на счету ровная сумма остается, тридцать тысяч. Проценты на вклад начисляются? – Нет, у нас нет инфляции покамест. И конкуренции банков тоже, мало нас здесь еще. Вот, ваши деньги. – Мне протянули мою АйДишку, которая еще, как оказывается, исполняет функции банковской карты, и пачки местных денег, больше всего похожих на игральные карты. Причем пластиковые. Пачки сотенных и полтинников, немного двадцаток и пригоршня мелочи. Тоже пластиковой. Шесть тысяч экю, много это или мало? – А какая зарплата у квалифицированного рабочего здесь, в Новой Земле? Не знаете, случайно? – надо поинтересоваться, мало ли что. Переживать, впрочем, поздно. Но те сто тысяч я уже отбил, хотя и выиграл практически только на том, что не попал на фальшивках. Впрочем, если еще посчитать проценты за перевод в экю... Неплохо. – Вы знаете, если исходить из курса по отношению к доллару, то примерно как в США. То есть от семи до девяти сотен в месяц. Это не мало, поверьте. Семья может снимать квартиру, питаться, одеваться и еще немножко останется на удовольствия. Это при одном работающем. Если работают двое, то еще легче. Угу, в рай попал. Попрощавшись с любезной служащей, вышел на улицу. Там меня ждала девушка Лена. – Вы не хотите покупать оружие? Оружие в этом мире необходимо, поскольку мир еще дикий. И хищники не самая большая проблема, бандиты намного опаснее. Если охота, то у нас в арсенале можно взять старые армейские образцы. Нет пока? Тогда пойдемте обратно в «Иммиграционный отдел», заберете все и расплатитесь. Пройдемте за мной, прошу. – Девушка снова пошла впереди, крутя попой и покачивая бедрами. Хорошенькая. В общем, купил я карты, путеводители, часы Swatch. Хорошие такие, внушительные, вызывающие уважение добротностью изготовления. Отбрехался от повторного приглашения посетить оружейку, сказавшись усталым до не могу, что в принципе не так уж далеко от истины. Только перепсиховавшим точнее будет. Получил направления на местную гостиницу и бар, и пошел туда. А неплохо в культурной части базы. Приятный дворик, кирпичные домики, даже фонтанчик со сквериком есть. О, а вот и гостиница. Вошел, постучал по звонку ресепшен. Из подсобки выглянул взъерошенный полный человек. С хорошим таким носом, армянским. – О, простите. Котенка подарили переселенцы, а он вечно куда-нибудь, да залезет. Найти никак не могу, волнуюсь. Здесь-то безопасно, а за забором его на один зуб местным хищникам не хватит. – Человек говорил на очень чистом русском языке с почти незаметным акцентом. – Здравствуйте. Меня зовут Владимир. Это вы не его ищите? – Я кивнул на сидящего на шкафу с ключами и вылизывающего себе самое ценное рыжего котенка. – Точно! Ну, ты, хулиган! – Армянин прижал зверя к себе, потрепал ему загривок и отпустил. Повернулся ко мне. – Извините, изнервничался, пока искал. Он от девушек из персонала Базы убегает, затискали они его. Вам комнату? Есть с душем и с ванной. С душем десять, с ванной пятнадцать. – Давайте с душем, мне покемарить, перекусить, и в путь. Только сначала перекусить, уже девять часов не ел. Девушка на встрече смеется из-за того, что живот урчит. И чаю, черного. Есть у вас? – Я сбросил сумку с шильно-мыльными на пол. – Чай есть, но он здесь дороже кофе в несколько раз. Из-за ленточки весь, здесь не растет. Правда, русские душицу наловчились выращивать и кипрей, по-моему, идет на ура. Заваривается почти черным, очень душистая смесь. Даже англичане покупают. Вы давайте, занимайте номер, и ко мне. А то сейчас персонал на обед набежит, не продохнуть будет. Меня, извините за невежливость, Арам зовут. – Мне протянули номерок с ключом. Поднявшись по лестнице на второй этаж, нашел номер. Нечасто я в гостиницах ночевал, но эта очень неплоха. Уютно, светло, большая кровать, телевизор, вентилятор. Наскоро ополоснувшись, надел шорты, футболку, обул сандалии и пошел есть. – Вот, пробуйте. Мясо антилопы с грибами и картошкой. Грибы здешние, с плантаций шампиньоны. Привезли мицелий, здесь выращивают. Картофель фермеры по три урожая в год снимают. Антилопа недавно еще бегала. А это вместо чая, немцы варят. – Передо мной поставили большую тарелку с горой мяса, горкой грибов в сметанном соусе, там же горка жареной крупными кусками картошки. Небольшое блюдо нарезанных крупными кусками овощей. Рядом поставили большущую кружку темного пива. – Вот, приятного аппетита. Не возражаете, если рядом посижу? А то сегодня вы первый переселенец. Правда, к вечеру и ночью еще должны прийти несколько партий, и одиночки тоже. Ням-ням, чес слово. Пахнет то как! Я с удовольствием принялся за еду. Посолил помидорку, попробовал. Очень вкусная, обожаю помидоры. А мясо во рту тает. Арам подождал, пока я утолю голод, налил себе маленький фужер пива, и подсел ко мне. – Ну, как вам? – Замечательно! Просто прелесть. Как вы здесь справляетесь, ведь говорят, за эту неделю восемь, что ли, тысяч человек здесь побывали? Кстати, как это такое количество людей в несколько этих самых Ворот успело пройти? Вроде не самая быстрая процедура? И как переправили восемь тысяч человек отсюда? Это же минимум триста автобусов, если по сидячим местам считать. – Вы знаете, у нас три площадки по десять Ворот, кроме этой. И Украина есть, Чехия со Словакией, Польша, Болгария. Только Беларуси нет. Когда идет такой массовый ввоз людей, они обычно бедные. Те же сербы отдавали дома за бесценок, просто бежали от войны. Поэтому у меня за Воротами, в технической зоне, есть еще общежитие небольшое. Селю людей туда. Если здесь номер стоит десять экю в сутки, как ваш, например, или пятнадцать с ванной, то там стоит три экю, но на шесть коек в комнате, постель меняю только после отъезда постояльцев, телевизоров там и музыкальных центров нет, душ и туалет общие на этаж. Но люди довольны. А кормлю в таких случаях с помощью администрации Базы, они сухие пайки выделяют. Ну а я там кофе, отвар трав, соки и фрукты детям и женщинам, пиво мужикам. А отправили поездом. За четыре раза. Последний как раз перед вашим переходом ушел. Еле хватило вагонов. В общем, справляемся. Если не секрет, откуда вы прибыли, молодой человек? – Арам внимательно, но при этом доброжелательно на меня посмотрел. – Из Ташкента. Угораздило попасться вербовщику, наш сосед оказался. Ну, и уговорил. Впрочем, я недолго сопротивлялся, но до конца не верил, что это правда. Скажите, как здесь вообще живется? – Нормально, если человек любит работать. Понимаете, здесь все работают. Хозяева гостиниц, сотрудники Ордена, водители, старатели, моряки, шахтеры, все. Даже бандиты, в большинстве своем пашут на ниве разбоя, негодяи проклятые, скорее бы их всех перевешали. И выгодно здесь работать. Вот, например, я. Я выплачиваю общий налог пятнадцать процентов с прибыли. И все. Ну, разумеется, я подсуетился, сумел пробить разрешение на строительство отеля и бара, но факт-то остается. Мне, самое главное, не мешали. И не мешают. Ну, разве пляжный ресторанчик порой не по назначению ночью используют особо нетерпеливые особы. В ТОЙ Москве замучили проверками, наездами, угрозами. Каждый прыщ пытался показать, какой он самый-самый. Здесь такого нет. Надоест мне здесь, продам бизнес, и уеду в ту же Новую Одессу. Или Форт-Ли. Или еще куда. Здесь хорошие люди везде необходимы. Потому что нас здесь мало. Зато если ты дерьмо в душе, то это моментально вычисляется. Кстати, даже если человек уж совсем нехороший, но при этом не совершил преступлений, то его за ворота городка или поселка выставят только утром. Ночи здесь очень опасные. Ладно, утомил я наверное вас. Отдыхать будете? Через час стемнеет. – Нет, прогуляться хочу, это же прибой слыхать? Давно на море не был, – мне уже давненько не давал покоя этот ритмичный, на грани восприятия грохот. – Да, прямо за дверью повернете направо, и по дорожке, огражденной белыми кирпичами, идите. Только это не море, а Залив. В воду пока не лезьте, смотрите. Вы человек здесь новенький, опасных моллюсков и прочих не знаете, зачем рисковать? Лучше просто закат посмотрите, его у нас полбазы постоянно смотрят. Погодите, вот, возьмите с собой. А то закат без пива не закат, – мне протянули упаковку из четырех трехсот тридцати граммовых бутылок пива. Вроде по-немецки надписи на этикетках. Пройдя по выложенной тротуарной плиткой дорожке, огражденной поставленными на ребро силикатными кирпичами, я прошел до небольшого песчаного пляжа. А чуть подальше волны с гулким плюхом били в небольшие скалы берега. Пляж с правой стороны ограждал небольшой пляжный ресторанчик, большая такая терраса на сваях. За пляжем, метрах в восьмистах, были относительно небольшие причалы, и стоял портовый кран. Еще дальше начинались склады и прочие хозяйственные строения из рифленого железа. Я прошел мимо расположившихся на шезлонгах парочек и уселся на обломок скалы, подставим лицо долетающим брызгам. Облизнул моментально повлажневшие губы. Чуть солоновато, как в пустынных колодцах. По-моему, эту воду пить можно, если сильно подопрет. Не вкусно, конечно, но не смертельно. Но зачем пить соленую воду, когда мне пиво дали? Откинувшись на еще горячий камень, я прихлебывал из горлышка запотевшей бутылки чуть горьковатый напиток. Он прекрасно подходил моему настроению. Восхитительно, но немного печально. Огромное Солнце медленно опускалось в Залив, чертя красную дорожку к берегу. Хотя по размерам вполне себе море, похоже. Сильный ветер дул в лицо. Как его, пассат? Или муссон? В принципе, какая разница, если он так здорово холодит промокшую майку. Ладно, пойду, покемарю до утра. Да и книжки почитать нужно. Я взял опустевшие бутылки, встал с камня, и пошел в отель. По дороге выкинул их в небольшой зеленый пластиковый мусорный бак с переворачивающейся крышкой. У Арама попросил газету с информацией о торговых операциях и получил оную, но за прошлую неделю. Такая толстушка, вроде «Из рук в руки». Нужно цену на инструмент прикинуть. В номере снова влез под душ, основательно постоял под почти кипящей водой, побрился, ополоснулся уже ледяной, растер ставшую гусиной кожу белым махровым полотенцем, оделся, взял пакет с грязным бельем, отнес в конец коридора, в небольшую хозяйственную комнату. Как и сказал Арам, там были стиральные машинки-автоматы. Забросил в одну из них вещи, засыпал порошок и раскислитель в приемную чашку машинки, включил на максимально тщательную стирку и отжим, и пошел в номер. Два часа у меня есть. Завалившись на кровать, достал первую брошюрку-путеводитель, ей оказалась так называемая «Памятка Переселенца». Надо полистать, посмотреть, что и как. Дочитал до: -..Ордену, несмотря на это, удается сохранять нейтралитет и оставаться над схваткой. Все стороны всех конфликтов знают, что Орден работает на каждого поселенца, независимо от цвета кожи, убеждений и веры... Хм, прям благодать какая-то. Нужно будет уже в миру переговорить с сотней-другой людей, порасспросить. Потом прожить пару лет, тогда и можно делать выводы. Так, что там дальше? Просмотрел картинки страшилищ, по ошибке именуемыми дикими хищниками, в разделе «Хищники и опасные животные». Мама дорогая, это что за ужасы? И это назвали гиеной? Тигрокрыс копытный скорее, причем очень породистый. Или эта милая ящерка, именуемая каменным вараном. Прошел по комнате, прикинул ее размеры. Получилось, что она выглянет в окно, еще не войдя окончательно в дверь. Да уж, фауна. Впрочем, есть и антилопы, и рогачи, чья внушительная черепушка прибита над дверью бара. Так, а что у нас с ядовитыми тварями? О, тоже полный набор. Змеи, большущие. Но какие красивые они на этих фотках. Знакомый серпентолог из Ташкентского зоопарка свои любимые очки бы отдал, чтобы их вживую посмотреть. Интересное местечко. Всякие разные насекомые. Кусают, откладывают яйца, кровососы местные тоже имеются. Некоторые очень неприятные, но они южнее Залива. Так, а где у нас Россия? Я развернул карту. Похоже на какой-то перешеек, проход между материками. Россия, получается, где-то с краю населенных земель, да еще Чечню под бок подложили. Н-да. Далековато. Но дорога в тысячу миль начинается с первого шага. Правда, здесь несколько больше. Посмотрел на часы, пошел в бытовку, вытащил выстиранные тряпки из машинного чрева, и развешал на небольшом балкончике на специально растянутой проволоке. Пошел в номер, включил радио в музыкальном центре, нашел волну со спокойной и неторопливой музыкой кантри, сделал минимальную громкость. Поглядел на часы. Двадцать шесть часов сорок семь минут. Непривычно как. Пересмотрел газету, которая была написана большей частью по-английски, нашел пару номеров телефонов фирмочек в Порто-Франко, которые занимались продажей инструмента, сальников, подшипников и прочей металлической шара-бары. Посмотрел цену на некоторые фрезы и токарные резцы, примерно перевел ее на другой инструмент. Не поленился, встал и взял блокнот, сделал приблизительную раскладку, убрал четверть стоимости на опт. А неплохо может выйти, тьфу-тьфу, не сглазить. И завалился спать. Утром встал в три сорок, когда еще не рассвело, впотьмах. Негромко играла музыка. Как неудобно. У меня с моим режимом все через голову летит. Привык я жить по расписанию. Подъем, завтрак, работа, дом – все по графику. Даже в выходные без будильника вставал. Теперь придется отвыкать. Но с другой стороны, длинный день – это здорово. И отдохнуть можно, и поработать. Я пошел в душ. Умывшись, спустился в бар. Несмотря на очень раннее утро, он был открыт. За стойкой стояла блондинка средних лет. – Здравствуйте. Кофе можно? Черный, без сахара. И пару каких-нибудь пирожных или булочек? – Доброе утро. Сейчас все будет. Вы новичок ведь, верно? – Женщина запустила кофемолку, из свежемолотых обжаренных зерен приготовила кофе. Запах пошел на весь зал. Это днем народа много, все что-то пьют и едят, запахи смешиваются. А тут вкусный запах отменного черного кофе в ночном воздухе. Обалдеть. В открытые окна вливался свежий ночной воздух. За окном была тишина. Слышны крики неизвестных ночных птиц. Вдалеке проревело какое-то животное. На моих электронных часах четыре часа утра. По идее, рассвет еще не скоро. Выпив пару чашек кофе, съев пару горячих сдобных булочек, подошел к что-то делающей за стойкой женщине и спросил насчет оружейки. – О, а она уже открыта. Лена туда переселенку повела, новенькую. Так что идите, там вечером оружие загрузили, которое завезли с американской Базы. Я и пошел, по влажному от утренней росы асфальту. Чувствуется присутствие рядом большой воды, воздух влажный, и йодом пахнет. За забором глухо и злобно выла какая-то животина. Подойдя к броняхе, отделяющей гражданскую часть Базы от служебной, я нажал кнопку селектора и объяснил дежурному, что я хочу. Щелкнул электрический замок, дверь приоткрылась. Меня встретила полноватая шатенка с собранными в хвост длинными волосами, в форменном брючном костюме, и с неизменной кобурой на поясе. Провела до дверей арсенала, распахнула их, крикнула внутрь, что привела клиента, и отступила в сторону. Когда я прошел, поблагодарив, она громко и с чувством зевнула, и пошла обратно. Сам арсенал был довольно невелик, обычный бетонный бункер с неотделанными стенами и потолком и полом из плит. В пирамидах стояло несколько сотен американских М-16 и каких-то еще винтовок. Но меня намного больше заинтересовала посетительница арсенала. Молодая девушка, если судить по обрывкам негромкого разговора ее и Елены, то русская. Довольно высокая, стройная, но не худая, а крепко и ладно сбитая. Как говорил мой дед, «ладно скроенная и крепко сшитая». С красивыми и густыми бронзово-рыжими волосами, сколотыми в конский хвост, падающий ниже лопаток. С темными глазами, вроде бы синими. Красивое и нежное лицо было явно утомленным какими-то переживаниями. Кстати, лицо без косметики, вообще. И видно, что ей жарко, потому что она периодически помахивала на себя ладошкой. Девушка была одета в красную шелковую блузку, черную юбку чуть ниже колена. На ногах были сапоги, на верстаке лежал небрежно брошенный пиджачок. Точно, такое впечатление, что девушка прибыла из России, где уже холодно, и не успела полностью переодеться, только шубку и шапочку где-то оставила. На пальце блестит камешком колечко, такие же камешки блестят в маленьких аккуратных ушках. И держит эта особа переломленную винтовку М-16, явно изучая ее устройство. А на верстаке перед ней лежит отобранная кобура с пистолетом. И аккуратно сложенные магазины от винтовки и пистолета. Там же чистое белое полотенце, со следами от ружейного масла. Девица, похоже, почувствовала, что я ее разглядываю исподтишка, и недовольно стрельнула глазами в мою сторону. Лена, которая принимала меня в этом мире, акушерка, так сказать, повернулась ко мне и предложила пройти вдоль пирамид и выбрать самому оружие. А что тут особо выбирать-то? Практически все М-16 и Гаранд М1, если судить по карточкам над винтовками. Жаль, АКМ нет, или РПК. Впрочем, АК-74 и его модификации тоже бы подошли. Хотя М-16 тоже состоит на вооружении многих не самых бедных стран с умными генералами, но как-то охота калибр посерьезнее. Впрочем, нет, вот какие-то Ar-10. Похожи на М-16, но калибр-то другой – 7,62 на 51 НАТО. А это совсем другая песня против крупных животных. Этих винтовок было всего две, одна явно старая, но из ремонта, и вторая новенькая. Но цена над обоими по пятьсот пятьдесят экю. Я взял обе, положил на стол и стал оглядывать. Хм, а это интересно. Почему-то у одной нет автоматического режима. И магазины разные, хотя вроде к обеим винтовкам подходят. Посмотрев на девушек, я заметил, что рыжая занялась пистолетом, одевая его на нейлоновый ремень. И позвал брюнетку. – Елена, вы позволите вас потревожить? Не подскажите, что это за машинки? – Это Аr-10, просто одна старая, времен Вьетнамской войны, а вторая современная гражданская версия. Наверное, обе из трофеев, потому что американцы их сюда централизованно не ввозят. Правда, магазинов к этим винтовкам зато по дюжине на каждую, вразнобой. Сами видите, даже стальные разных моделей. Довольно капризная, но только в сравнении с Калашниковым. Зато винтовка мощная и точная, особенно гражданская версия. Что скажете? Кстати, на гражданскую без особых трудностей можно и оптику поставить. – Я еще погляжу, хорошо? Пистолеты и остальное. – Лена кивнула и прошла к незнакомке, а я прошел по всему помещению. Ого, гранаты в коробке. А рядом коробка с запалами. Отобрал четыре непонятно как сюда попавшие РГО, нашел запалы для них, положил их рядом с винтовками. Поглядел на ряд мосинок. Покачал головой, и пошел к верстаку с пистолетами. ПМ, АПС, ТТ. Знакомые все лица. ПСМ даже лежит. И недорого, что интересно, всего сто пятьдесят экю. О, а это что? Я взял в руки тяжелый и крупный черный пистолет. Покрутил. Похож на Беретту, с которой Брюс Уиллис в фильмах носится, но надпись на затворе Таурус. 9 мм Люгер. Если я правильно помню, это основной калибр стран НАТО, да и в России сейчас он как основной пистолетный принимается. Выщелкнул пустой магазин, передернул затвор. Пистолет сочно так щелкнул. Посмотрел на предохранители с обеих сторон, подумал и спросил у Елены. – Лена, на Макарове на предохранительный взвод вверх предохранитель нужно двигать, а здесь как? – Опустите его вниз. В этой модели движением предохранителя вниз вы полностью спускаете курок с боевого взвода. А потом можете самовзводом стрелять. Я двинул рычаг предохранителя, щелкнул курок. Нажал на спуск, пистолет снова щелкнул в холостую. Ладно, это оружию вредно, вхолостую щелкать. Загнал магазин в рукоять, отнес пистолет к винтовкам и гранатам. Также взял бывшие там пять магазинов в нейлоновых подсумках для этого пистолета. Снова взялся за винтовки. И что предпочесть? Автоматический режим или более новую, точнее, практически новую самозарядку? С другой стороны, патрон мощный, а винтовка легкая, даже короткой очередью так мотанет. А патронов в магазине всего двадцать. Да, кстати, а почем патроны? – Не скажете, Елена, почем у вас патроны? – это не я. Это рыженькая девушка поинтересовалась. – Все, которые есть здесь, идут по сорок центов за патрон. То есть за сотню сорок экю. Не важно, пистолетные или винтовочные. Ого! Вот это цена, хотя с другой стороны, мне ребята из России рассказывали, что у них в ормагах патрон 5,56 на 45 стоит в районе пятидесяти рублей. То есть два доллара почти. Если так считать, то здесь патроны явно подешевле, чуть меньше, чем полтора доллара. – Извините, Елена, а вы как разрешение на покупку выдаете? Что, прямо сейчас, через какую-то базу данных? – Нет, никаких разрешений на покупку стрелкового оружия не надо. Кроме того, оно даже никак не регистрируется. Это считается необходимым инструментом для освоения этого мира. Разумеется, это никак не снимает ответственность с человек, который владеет оружием, ибо противоправные действия совершает человек, а не пистолет, например. В общем, купил я гражданскую винтовку, десять магазинов к ней, Таурус и пяток магазинов. Плюс четыре РГО, и пятьсот американских винтовочных патронов М59 и двести пистолетных барнаульских 9х19. Сложил все это в подаренную сумку (еще бы, тысячу семьсот двадцать пять экю заплатил. Это сколько же сербы здесь оставили?). Девица тоже закончила расчеты, но гранаты она брать не стала. Так же сложила все в сумку, с трудом приподняла. – Извините, девушка. Позвольте, – я забрал у нее сумку. Взял в другую руку свою, и пошел вперед. Поставил сумки перед дверью, придержал ее, выпуская девушек, но Елена покачала головой, помахав у меня перед носом ключами. Вышел вслед за рыжей, и пошел за ней на стоянку. Возле моего «Егеря» стояла новенькая красная Тойота, которая РАВ 4 с новеньким же тентованным прицепом-двухосником. Девушка нажала на брелок сигнализации, машина коротко пискнула и приветливо моргнула фарами. Открыла багажник, в который я забросил ее сумку. – Спасибо. Дальше я сама, провожать меня не надо. Надо же, как вежливо отшили. Я посмотрел вслед уходящей девушке. Классная фигурка! Подошел к «Егерю», и положил сумку к первой. Все равно сейчас ничего пристреливать нельзя до десяти часов утра. Потом откроют небольшое стрельбище над арсеналом, пристреляю все пистолеты (точнее, попробую из них во что-либо попасть. Это же не армейский Макаров, из которого я сделал десяток выстрелов, и не спортивный Марголин, с которым у меня третий разряд) и винтовку с автоматом. Хоть по сотне выстрелов из каждой длинной штуки надо сделать, не зря здесь так оружие продают, совсем не зря. Солнце всходит. Так, пойду-ка я пивка попью. Посидев в баре и выпив кружку пива, я поднялся к себе в номер, и включил телевизор. Пощелкал каналами, всего три штуки, или, учитывая то, что это Новый Мир, целых три штуки. Все каналы были англоязычные, но внизу шли субтитры на русском, немецком и испанском языках. Прям так, в три строчки. Только русский был в самом низу. По одному каналу начался старый фильм-вестерн, я начал смотреть, и меня захватила незамысловатая история настолько, что встал с кровати я только после его завершения. Посмотрел на часы, уже одиннадцатый. Нацепил старую кепку-восьмиклинку и пошел на стрельбище. Сбежал вниз по лестнице, столкнулся с рыжей девушкой. Столкнулся хорошо, едва успев ее подхватить. Она, кстати, переоделась. Сейчас на ней были светло-синие джинсы и серенькая майка. На ногах серенькие же кроссовки. – Ой, извините, ради Бога. Ничего я вам не отдавил? – надо же, как неудачно, таким слоном себя выставил. Агнешка хихикала за стойкой, протирая и без того чистый стакан. Сидящие в зале люди с интересом смотрели на нас. Девушка было злобно на меня посмотрела, фыркнула. Осмотрела себя в высокое зеркало на входе, повернулась ко мне и произнесла: – Ну что вы как носорог, несетесь, дороги не разбирая. Осторожнее надо быть. Потом посмотрела на меня и спросила: – Если не секрет, куда вы собрались? – Пострелять, раз здесь можно. Вон, как раз стреляют, слышите? – со стороны арсенала доносились хлопки. – Если можно, помогите мне донести туда сумку с оружием, пожалуйста. Вы же все равно туда идете, – девушка посмотрела мне в глаза и улыбнулась впервые за это время. Хорошо так, чисто, сверкнув ровными зубками. А глаза-то у нее ярко-синие. И множество мелких веснушек рассыпано вокруг симпатичного, чуть курносого носика. – Хорошо. Меня и здесь зовут Владимиром. Можете называть хоть Володей, хоть Вованом, не обижусь. – А Вовой можно? Я утвердительно кивнул. – Вы так точно сказали, здесь зовут. Здесь меня зовут Элис О’Перли, – девушка задумчиво шла рядом. – И если вы вздумаете пошутить на счет «пёрли» или «спёрли», то наше знакомство здесь и закончится. Я прикусил язык, радуясь тому, что не ляпнул эту самую шутку. Пройдя к машинам, я вытащил оружие из Тойоты и из «Егеря». И поволок сумки наверх по выложенной красным кирпичом дорожке. Само стрельбище оказалось занято довольно плотно орденцами, других здесь не было. Старший по стрельбищу, коренастый и брюхатый такой мужик с неизменным пистолетом на поясе (причем пистолет можно было разглядеть с трудом из-под складок жира) и насквозь промокшей форменной рубашке срезал нам пломб на сумках. Потом показал на два места на небрежно окрашенном длинном столе, разделенном невысокими перегородками. Предложил наушники по пять экю за штуку. Я купил парочку, протянул наушники в целлофановой упаковке Элис, занятой набиванием магазинов к М-16. Какие красивые и сильные руки у нее. Она кивнула, и протянула мне пластиковую пятерку. – Берите. Иначе пойду и куплю сама, будете глупо выглядеть, – она требовательно посмотрела мне в глаза. Ну, из-за этого с красивой девушкой ссориться не хватало. Я забрал купюру. – Вам помочь? – я кивнул на магазины. – Нет, спасибо, мне нужно учиться делать это самой, – девушка взяла из разорванной пластиковой упаковки еще патроны. Ну, я тогда встал на свое место, достал ТТ и Солотурн из первой сумки, положил на стол снаряженные еще в Ташкенте магазины. Прицепил мишень на подвижной вертикальный щит, отогнал на метров двадцать. Вообще, богатое стрельбище. Рельсовые дорожки с укрепленными щитами для мишеней напротив каждого номера, управляемые с самого номера. Передернул затвор ТТ, встал в правостороннюю однорукую стойку, прицелился и отстрелял один за другим восемь патронов. Посмотрел в бинокль на мишень, ну, по крайней мере, в саму мишень я попал. Заменил опустевший магазин на полный, развернулся левым боком чуть вперед, правую руку вперед и вверх, левой снизу обхватил правую. Еще восемь выстрелов в эту же мишень. Так, вроде снова не промазал. Подогнал к себе держатель, заменил мишень на новую, и отправил ее в самый конец стрельбища. Сбоку звонко захлопала М-16. Это Элис начала расстреливать свою мишень, отогнанную метров на семьдесят. Я тайком взглянул на симпатичную оттопыренную попку, обтянутую светлыми джинсами. Элис стояла, облокотившись локтями на стол, оченно возбуждающее зрелище. Ух, я передернул плечами и вернулся к автомату. Загнал сбоку магазин, передернул затвор, и короткими очередями расстрелял все тридцать патронов. На самом деле, скорострельность заметно ниже, чем у Калаша, а по сравнению с доносящимися очередями из М-16 с первых номеров, вообще раза в два ниже. Потом последовал черед Тауруса и Ar-10. Из пистолета я отстрелял тоже два магазина, а из винтовки один. И больше не стал. Не потому, что не понравилось, наоборот. Просто жаба стала душить переводить патроны на бумагу. Очень точная винтовка оказалась. Единственное, пока взвел затвор сверху, замучился. И что не сделали рукоять заряжания с правого боку, как у Калашникова? Впрочем, наверное, просто непривычно. А вот с чисткой оружия я лажанулся. Даже не подумал про шомполы, пришлось у толстяка покупать пистолетные и для винтаря, хорошо, что были. Потом снарядил опустевшие магазины, и сложил их в сумки. Неудобняк, кстати, где я разгрузку для этих магазинов брать буду? Элис тем временем вычистила свои винтовку и пистолет. Пистоль у нее оказался знаменитым Браунингом НР, причем бельгийским, послевоенного выпуска. Дождавшись, пока у меня опечатают сумки с оружием, попросила помочь с переноской своей сумки. Когда мы вышли из броняхи, я, набравшись смелости, пригласил ее посидеть на пляже. – Хорошо. Но только посидеть. Сама сходить хотела, – она лукаво посмотрела на меня. – Эх. Ну ладно, хоть в обществе красивой девушки на пляже покажусь. Секундочку... – я открыл дверь «Егеря», забросил сумки на заднее сидение. Подошел к Тойоте, положил сумку Элис в багажник машины. Подождал, пока она возьмет небольшой пакет из салона и закроет машину, и пошел с ней в отель, болтая по дороге о пустяках. И никак не мог понять, что это она так весело на меня смотрит. Когда зашли в бар, Арам с интересом спросил у меня: – Володя, а что вы наушники не снимете? Я схватился за голову. Ну, точно, как на стрельбище нацепил поверх кепки, так и ношу с тех пор. То-то Элис посмеивалась. Вокруг народ добродушно смеялся, глядя на мое ошарашенное лицо. Ну, с другой стороны иногда вот так немного недотепой перед девушкой и полезно выставиться. – Извините, я сейчас наушники заброшу, и спущусь, – обратился я к смеющейся вместе с посетителями бара Элис. – Ничего, мне тоже надо носик попудрить. Да и переодеться надо, а то взмокла от пота маечка, это только в рекламах дезодорантов девчонки не потеют, – и она побежала вверх по лестнице. Нет, на самом деле, великолепная фигурка у девушки. Я пошел следом. Кинул причину смеха надо мной на кровать, зашел в ванну, вымыл руки и умылся, надел чистую майку, и пошел вниз. Там подошел к Араму за стойкой, и спросил чего-либо полегче и повкуснее из спиртных напитков, и чего-либо из легкой закуски с собой. – Володь, я тебе положу картошку-фри, кусочки рыбы во фритюре, и чиз-кейк кусочками, Хорошо? А вино с девушкой обсуждай, хотя рекомендую «вишневку». Кстати, вон она идет. Кстати, а что вы в ресторанчике там посидеть не хотите? – Арам кивнул мне за спину. В результате консультаций с Элис, ресторан был отвергнут, меню было в общем одобрено (интересно, чиз-кейк – что это? Вроде сырный пирог какой-то), и выбрана бутылка «вишневки». Так что мне пришлось тащить большой пакет. Что, в общем– то, и соответствовало моим замыслам. На берегу уселись на камнях, приблизительно в том же месте, где я сидел вчера. Из пакета я достал свернутую бумажную скатерть, расстелил на плоском камне, прижав камушками, чтобы не сдуло ветром. Достал бумажные коробочки с картошкой, рыбой и пирогом, небольшую бутылочку кетчупа и острого соуса. Так же достал два стеклянных фужера, открыл штопором бутылку вина, разлил по фужерам. Элис в это время сидела на камне, подняв коленки к подбородку и обхватив их руками, и смотрела на Залив. Сегодня ветер был чуть потише, и брызги от волн почти не долетали до нас. Зеленые волны отражались в синих глазах девушки. – Ну, за знакомство? – я подал ей фужер с вином. – И на брудершафт, – девушка с улыбкой посмотрела на меня. Хм, я никогда не пил так, но попробуем. Переплетя руки, мы выпили по глотку вина, Элис потянулась по мне и поцеловала в губы. Коротко так, но вкусно! И губы у нее вишней пахли от вина и клубникой от помады. – Ну как, вкусная? – заметив, что я облизал губы, спросила она. – Не распробовал, – ответил я. – Ну, хорошего помаленьку, – накалывая заточенной палочкой кусочек рыбы, заметила девушка. Я последовал ее примеру. Мда, а ведь я проголодался. Впрочем, как и девушка. Элис ела с большим аппетитом, отдавая должное и рыбе, и картошке и пирогу. А я ел все медленнее и медленнее. Ибо у меня начал болеть зуб, причем моментально, превращая челюсть в пульсирующую область боли. Даже прижать нежную картошку и то не мог. Блин, ну какой облом, а? Пригласил понравившуюся девушку на свидание, и скоро по этим скалам начну от зуба бегать! Да еще чайки эти местные разорались, жратву увидев. Я– то думал, что это местные так над нами посмеиваются, а тут вот оно что, эти грызмы летучие скоро из рук вырывать будут. Я с раздражением отбросил кусок нежнейшей рыбы в сторону, и он даже на землю не упал, его на лету подхватили и съели. – Вова, ты чего? Что стряслось? – встревожено поинтересовалась Элис. Ну вот, девушку напугал. Видимо, здорово рожу у меня перекосило. Ым, зараза, как дергает. А ведь я довольно терпеливый. – Зуб разболелся. Нужно пойти таблетку выпить, – я дотронулся языком до десны в районе зуба и взвыл. Натурально. Нет, ну это что такое! – Нужно к зубному идти. Я знаю, он здесь есть, мне Лена при приеме рассказала. Они на Базе оказывают переселенцам медицинскую помощь. Пошли, – она решительно встала, собрала всю еду в одну коробочку, подошла к воде и высыпала ее. Тут же вода вскипела от нырнувших за дармовщинкой зубастых чаек. Тем временем Элис собрала все в пакет, и решительно потянула меня за руку. – Ты чего, Вова? – Ты знаешь, смеяться будешь, но я зубных врачей до ужаса боюсь, – я держался за щеку. Хоть и не помогало, но оказывало моральную поддержку. – Не буду, у меня папа всю жизнь их боялся, его мама в клинику водила. Ничего, сейчас обезболивание хорошее, и машинки очень высокооборотные, ничего не почувствуешь. Пошли, – и я как маленький пошел за ней. Придя в отель, спросили у Арама, где здесь принимает зубной. Оказалось, что в бункере около банка, где общий медблок. – Ну как, сам пойдешь, или мне проводить? – спросила Элис. – Да сам, сам. Иду уже, – проверяя, на месте ли Ай-Ди, ответил я. Как сказал Арам, лечение зубов, мелкие операции вроде аппендицита и прочее делались на Базе для переселенцев бесплатно. Но, поскольку добираться от обжитых мест до ближайшей Базы Ордены было совсем непросто, да и недешево, то люди лечились обычно на месте. Опять зайдя в административный блок, объяснил встречающей меня девушке, в чем дело, и был провожен вниз, в тот же коридор, где мне делали прививки. Провели подальше по коридору, и оставили на оббитой белым пластиком скамье перед дверью. Там, за дверью жужжала машинка, и время от времени слышались ойканья и айканья. Что поднятию моего настроения никак не способствовало. Из-за двери выглянул такой крепкий боровичок в зеленом халате, посмотрел на меня. – Ну что, проходите, больной. Садитесь, откройте ротик. Так. Та-ак, замечательно. Похоже, кариес. И из-за этого воспаление пульпы и возможно, образование кисты. Такое часто бывает, там простыли, здесь еще прививки, иммунитет временно тю-тю, и зубки начинают болеть. А я их лечу. Ну, или удаляю. Давайте сюда вашу Ай-Ди, запишем, – он забрал у меня протянутую карточку и начал что-то быстро строчить в журнале, а потом стучать клавишами компьютера. Посмотрел на сидящего в кресле пациента, «успокоил» его: – Не торопитесь, у нас еще есть пять минут. Вот заморозка полностью возьмет вашу челюсть, и мы выдернем этот нехороший нерв у такого хорошего зубика. А вы, больной, откройте ротик. Достал шприц в упаковке, какие-то ампулы, положил их на сияющий хромом столик, и пошел, напевая, мыть руки. – Так, сейчас мы вам укольчик сделаем, и вы ничего не будете чувствовать. Ну-ка, – повернулся он ко мне, держа шприц в руках. Посмотрел на мой бледный вид, и сказал. – Если боитесь, закройте глазки. А то я сам себя порой боюсь. В общем, сделали мне укол и посадили в коридоре ждать. Потихоньку вся челюсть онемела, даже язык наполовину ворочаться перестал. Распахнулась дверь, и из нее вышел молодой мужик в форме Ордена. – Проходите, – кивнул он на дверь мне. Я вошел, доктор, жизнерадостно напевая, возился с инструментами, брякая железом в боксе их нержавейки. Повернулся ко мне, держа в руках жуткого вида клещи. – Так, садитесь. Посмотрим, посмотрим, – он пару раз щелкнул этими щипцами, вызвав у меня душевный трепет, и полез смотреть мою челюсть. Через пятнадцать минут я вышел из кабинета с облегчением в душе и минус одним зубом в челюсти. Зубами я прижимал марлевый тампон с местным препаратом, сделанным на основе местного же мумиё. Мол, способствует очень сильно заживлению. Сел в коридоре на скамью, посидел, отдыхая от стресса. Неприятная штука, когда зубы дергают. Хоть и почти не больно, но как-будто полчелюсти выломали. Посмотрел на часы. Ни хрена себе. Больше часа прошло с этими зубами, почти полтора. Пора наверх. Попрощался с дежурной Ордена, вышел в скверик. Прошел метров пятьдесят и остановился, привлеченный недовольным голосом Элис. – Вы что, с ума сошли? Отпустите немедленно, сволочи! – Да ладно, бикса, не пыли. Подумаешь, попользуем твой станок, – грубый молодой голос явно выпившего парня. И смех еще минимум одного. Это что еще такое? Я рванул на голоса. За довольно разросшейся зеленой изгородью возле высокого бетонного забора с колючей проволокой поверх три парня пытались разложить Элис прямо на пыльной траве. Двое держали ее за руки, и зажимали рот, а третий стягивал тесные джинсы. Я, как хороший футболист, пробивающий пенальти, с разбегу пнул ногой его в бок под занятую джинсами и трусиками девушки правую руку. Хорошо пнул, аж треск ломающихся ребер услышал, а ногу отдачей прострелило. Тот отлетел к забору и замер. А я перепрыгнул с разбега полуобнаженные ноги Элис (а она на самом деле рыженькая. Куда смотришь, дурень!), и остановился, повернувшись к выродкам. Правый от неожиданности отпустил Элис, и она громко закричала– завизжала. – Помогите, насилуют!!! На пом... – Первый зажал ей рот было, но отдернул руку и выругался. На ладони у него остались кровавые следы от укуса. – Ах ты ж дрянь! Сука!!! – это мразь ударила кулаком Элис по лицу, а второй встал и, играя ножом-бабочкой, пошел ко мне. – Ну что, толстый, решил в героя поиграть? Щас я тя покоцаю на ленточки. Ну почему моя внешность всегда этим мудакам внушающей почтение не кажется? Вроде здоровый, тяжелый, а вечно лезут? – Я не толстый, я милый, – в моей правой руке повисла полуметровая цепочка с ключами от старого дома, граммов семьдесят-восемьдесят всего. Цепка стальная, ключи тоже, старинные. Полковнику я дедов комплект отдал. Цепку собрал когда-то из выпрямленных гроверных шайб, а ключей кроме домашних еще с работы и от оружейного сейфа пять штук. А еще из моих ключей неплохой кистень получается. Я крутнул им перед собой превращая его в прозрачный круг, и пошел вокруг до сих пор лежащей Элис навстречу этим уродам. Убью нахрен, давно я себя в такой ярости не ощущал. – Всем стоять, не двигаться!!! Стреляем без предупреждения!!! – Звонкий девичий голос сзади стегнул по нервам. Урод с ножом замер, медленно протянул руку вбок и бросил нож. Я остановил кистень, ключи повисли на цепочке. Медленно поднял руки вверх, и повернулся. Сзади меня стояли две незнакомые девушки в форме Ордена, обе держали в руках пистолеты. К нам бежали люди. Элис сидела и плакала, пытаясь одной рукой подтянуть брюки, а другой растирая по лицу слезы и кровь из разбитой губы. Потом мне надели на руки за спиной пластиковые наручники, и куда-то отвели. В другую от этих уродов сторону. Элис подняли, и, поддерживая с двух сторон, повели две девушки в форме. А урода, которого я лягнул, отнесли на носилках. Я сидел на табурете перед столом с направленной мне в глаза лампой и в пятый раз уже повторял свой рассказ недовольному служащему непонятного чина и звания, как дверь открылась, и вошла высокая худощавая женщина лет сорока. Тип моментально встал чуть ли не по стойке «смирно». – Разрежьте наручники этому молодому человеку, – резкий командный голос. Немного с акцентом, что здесь совсем не странно. Я встал с табурета, растирая затекшие руки. Сколько я здесь просидел? Часа два, три? Часы сразу сняли, как и вытащили ремень из джинсов, да и вообще карманы все вычистили. Вон, содержимое, разложенное на горки, лежит на столе. – Произошел очень неприятный инцидент. К сожалению, такое иногда бывает, не зря все наши сотрудники во время службы носят оружие. Но он уже улажен, вы можете быть свободны. Я подошел к столу, забрал ремень, документ и деньги, положил в карман ключи. – Извините, а для чего вам эти ключи? Ведь вы никогда не сможете ими больше воспользоваться? – поинтересовалась дама. – На память. – я пересчитал деньги, вроде все. Повернулся к ней. – С девушкой все в порядке? – если честно, меня это больше всего волновало. – Да, не переживайте, небольшой ушиб и стресс. Гораздо хуже тому, кого вы так ловко приложили. Три ребра сломаны, и серьезно. Как он дорогу до Порто-Франко перенесет, неясно. – Извините, а вы что, их отпускаете? – я ошеломленно уставился на женщину. – Не выпускаем, а выставляем. К сожалению, это место не просматривается камерами внешнего наблюдения. Поэтому вышли ваши слова против их слов. А девушка в глубоком шоке. По их словам, они наткнулись на вас, когда вы пытались заняться любовью, и вы настолько рассвирепели от помехи, что полезли в драку, а девушка выгораживает вас. Но после посещения зубного врача вряд ли у вас так гормоны гуляли, что вы полезли на свою девушку прям в кустах, хотя у вас два снятых номера в отеле. Завтра с утра в восемь часов их выведут заворота Базы. Скоро стемнеет, на ночь мы никого не выгоняем. Идите, вы свободны. Помните, у вас еще почти двое суток, которые вы можете провести здесь. Выйдя на солнечную улицу, я зажмурился. И где все? Почему никто не встречает освобожденного героя. Я пошел в отель. Войдя в бар, первым делом подошел к Араму, довольно заулыбавшемуся мне из-за стойки. – Вах, молодец! Какой молодец! Так и надо, умница! – Арам вышел из-за стойки и обнял меня. Похлопав по спине мягкой, но тяжелой ладонью. – Арам, а где Элис? Что с ней? – Спит она у себя в номере сейчас. Ее девушки из медблока привели, и помогли улечься. Перенервничала, бедняжка. А этих гопников я из отеля выставил. Пусть у себя в машине ночуют. Хоть они и отбрехались, но очень жаль, что мы сейчас не в Техасе. Там за такое оскорбление белой женщины пристрелят на месте. – А как они отбрехались? Разве такое возможно? – жаль, не дали их додавить. Я ведь только с виду добрый и пушистый. Кулаками махать умею, и не только ими. – Хорошо очень у них язык подвешен, сразу видно нашу зоновскую закалку. В общем, навешали им очень здорово наши парни из патруля, живого места не оставили, типа сопротивлялись властям, а завтра за ворота выгонят. Они же гопота, Володя. Я таких насквозь вижу. Даже машину они явно у кого-то украли. Вот у тебя «Егерь», и он тебе подходит. У Элис РАВ 4, и он ей тоже подходит. А у этих гопников Лендрюзер Прадо. А им он не подходит совершенно. Вот и они, черт бы их побрал, за вещами пришли. В зале повисла недобрая тишина. Люди в форме положили руки на рукояти пистолетов. В бар зашли те двое, до кого я не успел добраться. Рожи здорово поправлены, у одного правый глаз хорошо так заплыл, у другого левый. Они подошли к сваленной возле двери куче вещей, разобрали сумки. Тот, у которого заплыл левый глаз, повернулся ко мне, оскалился и сказал: – Ничего, толстый, мы тебя все равно грохнем. И суку твою. Арам положил мне руку на плечо, прерывая начатое было движение. Пара вышла, люди расслабились, снова начались разговоры. – Вова, как хорошо, что тебя выпустили, – мне на шею с лестницы бросился рыжий вихрь и повис на шее. Я сумел выкристаллизировать из этого вихря Элис, поднял ее на руки и поцеловал в губы под ободрительный свист и крики зала. Американцев на базе достаточно, вот и свистят. – Вова, ты чего? Больно же, у меня губа разбита. Опусти немедленно! – Элис покраснела отчаянно, как только рыженькие девушки краснеть могут. Я бережно поставил ее на землю. – Извини, пожалуйста, я не подумал, – поглядев на лицо девушки, я увидел заклеенную пластырем телесного цвета рассеченную губу. – Слушай, я слышала, как меня назвали твоей, э-э-э... – Девушкой? – поспешил на помощь с подсказкой я. – Да. Так вот, я подумаю над этим вариантом, хорошо? Только не торопи меня, – Элис улыбнулась. – Я и не пытаюсь, я только на это надеюсь. Как насчет кофе с пирожными? – я предложил девушке локоть, та оперлась, и мы чинно отправились в дальний угол, где недавно освободился стол. Усадив Элис, я сходил к стойке и взял у Арама два фужера «вишневки», пару чашек кофе, две пары пирожных «Безе», которые, как заметил Арам, очень понравились Элис. Только мы приступили к легкому ужину, как к нам подошли Елена с Джеком. – Ребята, приятного аппетита, но нам поговорить нужно. Вы не против? – спросила Елена, а Джек кивнул. – Садитесь, ребята, – я, как воспитанный человек, встал и подождал, пока Елена усядется на отодвинутый Джеком стул. Уселся сам. К нам подошел Арам, привез на тележке еще пирожных, фужер для Елены и бутылку «вишневки», кофе для Елены и Джека. – Ребята, Джедидайя говорил, что вам угрожали эти уроды? Уже после того, как их Арам выставил? Так вот, вам надо выехать поскорее, до них. – Лена, это почему? – удивилась Элис. – Ты понимаешь, Элис, эти уроды бедные. Они обменяли всего сто восемьдесят тысяч рублей. Им досталось чуть больше полутора тысяч экю на всех, а после этой выходки им не светит по штуке на нос от Ордена. Но они купили в арсенале три винтовки до этого. Две «мосинки» и один «Гаранд». Снайперские винтовки. Дешевые винтовки, старые, но стреляют. Я как раз нашла в куче трехлинеек две снайперки, и выставила их на продажу, и с «Америки» один Гаранд М1Д пришел. Так они их выкупили, и довольные были. Вы понимаете, что вас по дороге подловить могут? Наши их просто выставят, и адьё! Никто за ними следить не будет. Так, пинка дадут на прощание, и все. – Ленка в волнении навалилась грудью на стол. Джек молча кивнул, подтверждая важность этих слов. Да уж, ситуевина. К столику подошел Арам, и сел на принесенный стул. Посмотрел на нас, усмехнулся. – Ребята, не все так плохо. Не надо оставлять бешеных шакалов за спиной, и все. Их в восемь отсюда выпнут? Выезжайте намного раньше. Спокойно доберетесь до Порто-Франко, там у меня брат держит отель «Арарат», поселитесь у него. А я его попрошу через знакомых парней с этими гадами поговорить, не стоит таким уродам по нашей земле бродить. – Арамджан, вы такой обстоятельный. А скажите, Арам, то, что я одного до крови укусила, когда он меня держал, и меня ударили, как они объяснили? – поинтересовалась Элис. Прицелилась к очередному пирожному, облизнула крем. Интересно скосила глазки на крем на кончике носа, вытерла его салфеткой. – Они сказали, что ты бросилась защищать Володю. Вы знаете, ребята, в таких дурно пахнущих случаях наша мисс Майлз предпочитает поскорее выставлять проблемы за ворота Базы. А там пускай Патруль разбирается, тем более, что они к разным ведомствам относятся. – Так что наш совет, собирайтесь и уходите ночью. За четыре часа форы успеете добраться до Порто-Франко, а там вас еще попробуй найди. Что думаете? – Лена посмотрела на нас с Элис. – Я так думаю, что мне надо эти маленькие сумочки, куда магазины от винтовки класть можно. Где их можно купить? – Элис посмотрела на Лену. – Ну, это не проблема. Я сейчас пойду на склад, куплю на себя плейт-карриер, и кобуру для твоего браунинга. Ты девушка сильная, я тебе подберу на максимальную загрузку восемь подсумков, плюс мародерку, подсумок для рации, фонаря и гранат. Примерим и подгоним. Пошли, – девушки встали и попрощались с нами. Пошли из зала, разговаривая о типах жилетов, способах носки и прочих девичьих радостях. Даже в таком серьезном деле нашли способ о тряпках поговорить. А я повернулся к Араму и Джеку. – Мне бы тоже не помешали подсумки для винтовки, у меня Аr-10, на все десять магазинов. И кобура для Тауруса бедро-грудь. Где можно такую купить? Джек подумал, и сказал. – Я продам тебе свою разгрузку. У меня немецкая винтовка G-3 старая, очень старая. Но ременно-плечевая система под нее новая, бундесверовская. На восемь магазинов. Кобуру возьму на складе. Почи для магазинов пистолета у тебя есть? – я кивнул. – Хорошо, жди здесь. И еще, не пей больше, и Элис не давай, знаю я вас, русских. А то нет ничего хуже, чем отступать с похмелья, – и Джек ушел. А я остался с Арамом. Тот принес шахматы, и мы разыграли пару партий. Арам оказался на удивление сильным игроком, одну я ему разгромно проиграл, и едва свел вничью вторую. – Неплохо. Хорошо думаешь, неожиданно. Жаль, уходите, а то любителей шахмат на Базе не так много, – собирая фигуры в старую деревянную доску, заметил Арам. Бар постепенно наполнялся переселенцами, недавно вышедшими из Ворот, люди шумели, громко делились впечатлениями, требовали пиво, вино, да и водку вниманием не обходили. Да и сменившиеся орденцы тоже отдыхали здесь. Говорили по-русски, по-английски, по-украински. Даже по-польски, и вроде бы чешская речь мелькнула. По крайней мере, отличается от украинского и польского. Да и обращаются друг к другу по-английски. Да уж, ночка обещает быть шумной. Арам как белка в колесе крутился с Агнешкой, выдавая ключи, продавая еду и напитки, объясняя любопытным подробности. А я сидел за столом с чашкой кофе, потихоньку доедал пирожные и думал. Через немногим больше месяца начнется сезон дождей, и прекратятся сообщения. Необходимо найти за это время место, где можно спокойно перезимовать, и постараться убедить в этом Элис. А то она девушка умная, самолюбивая, явно со своим собственным мнением. Интересно, что у нас сложится? И сложится ли что? Я ведь могу ей просто надоесть, разве такой парень нужен такой красавице? – Что грустишь? Посмотри на мою обновку! – передо мной появилась довольная Элис, наряженная в новенький вроде бы легкий камуфляжный броник с навешанными где можно карманами для подсумков. К бедру Элис была пристегнута поясная кобура, ну мечта милитариста, а не девушка. – Элис, такая красивая девушка, как ты, украсит любую одежду. А в таком виде ты можешь смело по любому подиуму прогуляться. Можешь быть уверена в своем успехе. Эти дохлые модельки в ужасе разбегутся от такой воинственной богини, – на самом деле, очень эффектно выглядит девушка. – Володь, вот, держи. С тебя триста пятьдесят экю. – Джек положил на стол разгрузку, набитую потертыми магазинами, кобуру и старую винтовку – G-3 в нагрузку. Завтра тебе ее в ворота вынесу. Она, конечно, очень хорошо расстреляна, но еще постреляет. А то у меня скоро перекрытия не выдержат, обрушаться. – Ага, ты бы еще один М2НВ себе в комнату положил. Я когда из твоей комнаты утром выхожу, то вся оружейным маслом пахну! – Лена возмущенно дернула носиком, перекрикивая гвалт в зале. Я отсчитал деньги, отдал их Джедидайе. Вечером деньги отдавать плохая примета, вроде. Потом подумал, что наверняка приметы старого мира в этом не действуют, и немного развеселился. В общем, мы еще чуть посидели, а потом я с Элис забросили свои прибамбасы в комнаты, и пошли заправлять машины. На стоянке, в дальнем углу, возле серебристого Лендкрюзера Прадо, ходили два парня их Патруля. На расстеленном на бетоне куске брезента сидели трое гопников и ели сухой паек. Тот, которого я лягнул, сейчас был перевязан поперек корпуса, и даже правая рука была прибинтована к груди. Видимо, малейшее движение причиняло ему боль, потому что он постоянно охал и ахал, мудак. Увидев нас, один из троицы провел пальцем по горлу. Впрочем, встать они даже не пробовали. Нам патрульные приветливо махнули рукой. Мы так же ответили. Я помог Элис отстегнуть прицеп, сам сел за руль «Егеря», и проехал на заправку вслед за тойотой. Там залил солярки под пробку, заправил опустевшую бочку. Оказалось, вся горючка идет с русских земель, из протектората Русской Армии, там у них нефтеперегонка. Плюс тяжелая металлугия, цветмет, химпром и еще куча производств. Ого, вот это они здесь поработали. Столько делов сделать с ноля, с колышка – это же какой объем работы и какие капиталовложения? Покачивая головой, я поехал на указанное место возле ворот Базы. Там был такой укромный, хорошо освещенный закуток, куда мы с Элис и поставили машины. И пошли в «Рогач». – Элис, пожалуйста, послушай. Ты когда-нибудь с прицепом ездила? – прицеп был очень неплохо нагружен. По словам Элис, там была пара промышленных швейных машин на 220 вольт, два оверлока, специальный утюг для ателье, и гора рулонов ткани, ниток, косых беек и прочей тряпочной канители. Плюс стиральная машинка и компьютер в коробках. Килограмм триста всего. – Нет, а что? – она заинтересованно на меня посмотрела. – А то, что твоя Тойота конечно неплохая машина, но для города. Ну, или для поездок по пляжу. А нам придется ехать по грунтовке, разбитой тяжелыми грузовиками. Мой «Егерь» тоже нагружен по максимуму. И большую скорость нам держать не получится. Так что едем медленно, аккуратно, стараясь успеть проехать максимально возможное расстояние. А там уже на нас это расстояние играть будет, в городе легче будет. Да, еще нужно рации настроить друг на друга утром. – Ты как хочешь ехать? Куда? – я повернулся к задумчивой девушке. – Я пока хотела уехать подальше. Чтобы потеряться в другом мире. Давай доберемся до Порто-Франко, а там посмотрим, а? – мы вошли в бар «Рогача». Стоял гвалт, клубились табачные дымы над отдельными группами людей. Люди весело ели, пили, смеялись. Короче, радовались переезду. В другое время я бы сам не прочь посидеть в хорошей компании, выпить свои пол-литра. Но сейчас надо идти спать. В коридоре второго этажа Элис поцеловала меня в щеку, пожелала спокойной ночи, и зашла в свой номер. В номере я первым делом вымылся, потом подогнал по себе разгрузку, Джек все поменьше будет. Нужно будет утром магазины от Армалайта переложить, и посмотреть, куда пистолетные навесить. Постирал пропотевшие майку с трусами, повесил их прям в ванной, на сушилку для полотенец. Ничего с полотенцами не случиться, все равно стирать будут. А если вовремя на такой жаре белье не стирать, то и без него моментом останешься. Посмотрел на свой телефон из Старого Мира, посчитал в уме время, и поставил будильник так, чтобы здесь в половине четвертого проснуться. Проснулся под музыку Листа, потягиваясь, зевнул. Встал, зевая, прошлепал в ванную, встал под ледяной душ. База "Россия". 22 год. 9 месяц, 25. 04-12 – Нет, леди, я вас не выпущу, пока луч Солнца не коснется крыши блокпоста. Вон там, – пожилой сержант в американской песчанке, в кевларовом шлеме, весь увешанный подсумками с магазинами от М-16, покачал головой. – Понимаете, выезжать рано утром – это ваше право. А моя обязанность выпустить вас утром. Понимаете, утром, а не ночью? Элис удрученно покачала головой. Нетерпеливая какая, и какая воинственная. Тактические серые брючки, чуть мешковатые. Камуфляжная майка, на которую одет плейт-карриер, с подвешенными подсумками. В подсумках уже магазины от М-16, на крутом бедре пристегнута кобура с Браунингом. На голове легкая зеленая шляпка с лихо заломленными полями. Ноги обуты в какие-то высокие ботинки, тоже камуфляжные. И я. В старых коричневых джинсах, в старой, но очень удобной хэбэшной индийской рубашке, серой в мелкую зеленую клеточку. На ногах старые разношенные юфтевые сапоги. Разгрузка с подсумками на восемь магазинов от винтовки. Самодельный охотничий нож в самодельных же толстых кожаных ножнах рукоятью вниз на левом плече, на ремне разгрузки. За левым же плечом простая «Моторола» с гарнитурой «хендс фри». Кобура, правда, тоже на бедре, но не дорогая кобура с фиксатором, а обычная нейлоновая универсальная, под любой подходящий по размерам пистолет. На голове ничего, но на шее две старые зеленые хлопчатобумажные косынки, в которых так удобно делать пыльную работу. Одну на волосы, вторую на лицо, и вперед. После подъема в «Рогаче», я в темпе вальса умылся, собрал вещи, заправил кровать, оделся в дорогу и спустился вниз. Там, у Арама, съел омлет из пары яиц с мелкой жареной рыбой, выпил холодного крепкого чаю, купил ледяной (в прямом смысле, из морозильника) минералки, расплатился за постой и еду. Тем временем спустилась Элис, тоже позавтракала. Сонно зевнула, жалобно посмотрела на массивные электронные часы. Отсчитала Араму наличные за ночевку и обеды– завтраки. Причем даже тот небольшой пикничок, который окончился моим выдернутым зубом, пополам оплатила. – Ну что, посидим на дорожку? – она присела на высокий барный табурет. Я сел на отодвинутый стул возле стола в проходе, Арам присел на табурет, даже высокий и худой чернокожий парень, который мыл полы в баре, посмотрев на нас, присел на краешек стула. – Ладно, ребята. Счастливой дороги. В Порто-Франко не забудьте, отель «Арарат», мой брат Саркис. С Богом. Пройдя через коридор «Иммиграционного отдела», вышли на стоянку. На ней заметно прибавилось машин. Всяких разных. Вон два УАЗа-Хантера стоят, не могут россияне не обозвать свою машину импортным словечком. Дальше вроде Нивы, стоят два автобуса – ПАЗика. Еще какие-то машины, уже грузовые. О, вон лейбочку видно стало, «Хонды», похоже, полуторки. Дальше не видно, темно, но машин много. На воротах нас встретил Джек, протянул мне винтовку в опечатанном чехле, пожелал удачи от Лены, которая заступила на дежурство в зале приема переселенцев. Мы выехали на своих машинах за территорию двора, поймав на последок ненавидящий взгляд гопников, которых разбудила наша суета и рокот «Егеря». И тормознули возле бетонных блоков, сложенных в небольшой лабиринт. Рядом стоял американский БТР, не помню название. Но дело не в названии, а в крупнокалиберном пулемете на БТР. Вкруг блока стояло с пяток солдат-патрульных. Так серьезно экипированных, словно Багдад брать собрались по новой. Видимо, серьезные дела здесь творятся. Я присел на бампер грузовика. Подошла Элис, помолчала немного и просила: Володь, ответь, пожалуйста, на вопрос. Почему ты не толстый, а милый? Хотя ты не толстый, ты полный немного, а это разные вещи. – Ты наш советский фильм «Красная шапочка» смотрела? Ну, там еще песенка такая, что если долго-долго топать, ехать и бежать, и так далее. Так там главный Волк говорит помощнику, мол, пошли, Толстый. А Красная Шапочка его поправляет, что не Толстый он, а Милый. Вот ко мне и прилипло это прозвище, – я усмехнулся. – А теперь можно я спрошу? – Давай, – легко соглашается девушка, устраиваясь поудобнее на бампере. – Почему Элис О’Перли? Ты ведь русская? Или кто из родителей ирландец? Она подумала, и ответила: – Все просто. Мне нужно было, чтобы здесь не прошла русская. Ты не обижайся, я тебе потом все расскажу. Может быть. Нет, как она все-таки вежливо посылать умеет, усмехнулся про себя я. Ведь вроде неплохие у нас отношения, но только как у дальних знакомых. Никаких попыток сблизиться, но и не отдаляется. Держит на дистанции, играет. Но все-таки она нервничает, и здорово. Особенно это заметно, когда думает, что ее никто не видит. Но сейчас ей просто интересно, что там, за вышкой. Если честно, то мне тоже. – О Кей, леди и джентельмены. Утро настало. Прошу ваши Ай-Ди, – сержант подошел ко мне, прогнал мою Ай-Ди через переносной терминал. То же сделал с картой Элис. Интересно, у них у кого сканеры, у кого терминалы. Наверное, часть информации поступает в большой компьютер? – Все, молодые люди, доставайте свои оружейные сумки, вынимайте из них свои игрушки. Только помните – отвечать за ваши поступки вам, – сержант кивнул молодому парню, тот специальными щипцами разломил пломбы на наших сумках. Я растолкал магазины по местам, положил две гранаты в поясной подсумок, вложил Таурус в кобуру, предварительно дослав патрон в патронник и спустив курок. Взял свою винтовку, вставил магазин, одел на нее мусорный восьмидесяти литровый целлофановый мешок. Чует мое сердце, пыли по дороге будет море. Как я слышал от Арама, дождей здесь пару месяцев уже точно не было, странно, что трава по пояс. А так и от пыли защита, и выдернуть пара секунд делов. Пока возился с оружием, Элис уже залезла в свою Тойоту, закрыла окна и требовательно мне бибикнула. Торопыга. Я подошел к ней, постучал костяшками пальцев по стеклу, и попросил подойти с рацией к сержанту. Сам сделал тоже. Нужно узнать каналы, по которым в случае чего хоть о помощи попросить можно. – Вот теперь садись за руль, красавица. Помни, не гоним, едем километров сорок. Хорошо? – девушка нетерпеливо кивнула головой, с трудом терпя мои поучения. Ну-ну. Солнце стремительно поднималось над горизонтом, освещая бетонную стену Базы с пулеметной точкой наверху, блокпост на выезде. Прямо на глазах светлело, резко запели птицы. Недалеко, метрах в сотне от блокпоста подняв пыль, пронесся табун каких-то диких лошадей. Да здоровый, голов двести, не менее. Я завел «Егеря», и потихоньку тронулся. Куда спешить, надо до места добраться. Грузовик гружен по максимуму, новый, хорошо хоть дорога по Казахстану показала, что все в норме. Элис ехала впереди, пыля прицепом. Точнее, не только прицепом. Так что приходилось ехать метрах в ста от ее машины. В принципе, ничего нового, обычная грунтовка. Причем неплохо укатанная. Вокруг непуганая дичь. Птички летают. С одной павшей туши на вторую, которая неподалеку. Причем тушки хорошо так обгрызены, потрохов уже нет, большая часть тела тоже отсутствует. Хотя совсем не маленькие тушки, с земную корову размером. Понятно, почему нас сержант до света не выпускал. Справа блестел океан. Красотища какая. Только вот слева обзора нет, мешает высокая железнодорожная насыпь. На эту самую насыпь неторопливо поднялся рогач. Здоровенный, уверенный в себе, с массивной башкой, увенчанной огромными коричневыми рогами, как короной. Постоял, огляделся, и заревел, как паровоз. Тяжкой трусцой он спустился с насыпи и неторопливо пошел вдоль нее, а через насыпь один за другим пошли другие рогачи. Их целое стадо оказалось. Я не успевал крутить башкой, хотя бы фиксируя все новое и необычное по дороге. Один раз проехали мимо зловонной туши, от которой отбежало стадо крупных копытных падальщиков. Свинозавры такие. Видимо, кто-то их уже познакомил с человеком. Стоят, нервничают, но с горушки не спускаются. Ждали, пока мы мимо не проедем. Проехали мимо базы с зубодробительным названием на английском языке, из которого я понял «база» и «Северная Америка». Около блокпоста база с такой же вышкой, как и на той, что мы оставили, стояли с десяток больших внедорожников, как их там? То ли «хаммер», то ли «хамви», не помню. Рядом с ними собралась толпа парней с оружием. Элис помахала им рукой в открытое окно, и в ответ раздалась целая какофония из свиста, криков, гудков машин. Парни махали руками вслед Тойоте до тех пор, пока я не газанул, проезжая мимо, подняв пыльное облако, благо ветер в ту сторону. – Довольный? – поинтересовалась Элис по радио, а со стороны американцев донесся слитный матерный вопль, что интересно, частично на неплохом «великом и могучем». – Элис, отключись, пожалуйста, – попросил я и завернул им в ответ большой Амударьинский боцманский загиб, которому мы научились в учебке от старшины команды, старого мичмана с Амударьинской флотилии. Ни одного матерного слова из восьмидесяти шести, ни одного повторения. Специально разработан царскими еще боцманами на паровых катерах для того, чтобы при дамах не стыдно было выражаться. Жаль, вымирает рабочий сленг речников и моряков, один унылый мат остается. В эфире повисла восхищенная тишина. – Да уж, смешались в кучу люди, кони, дикобразы и верблюды. Вова, я знаю, что человек и конь – это кентавр, человек и бык – это минотавр. Но человек и осел, и бешеная хромая верблюдица с больным зубом и человек – это кто? – очень заинтересовано спросила рация голосом Элис. – Я потом в словаре посмотрю, хорошо? А почему ты рацию не выключила, как я просил? – в наушнике насмешливо фыркнуло. В принципе, нормально ехали, неторопливо. Я поглядывал на температуру двигателя, потому что моментально стало жарко. Градусов тридцать – тридцать три, не меньше. А ведь сейчас только половина шестого. – Вова, здесь кто-то кого-то ест, – в голосе притормозившей на вершине холма Элис был явный испуг. Я подъехал, поставил покрытый слоем пыли грузовик слева от Тойоты. Конечно, если бы на дороге еще были бы машины, мне порция матюков гарантирована. Но пусто, и эфир пустой, только по рации пару раз какого-то медведя по-английски спрашивали. Но далеко, «моторола» брала с помехами. Внизу, метрах в двухстах, две большие гиены рвали на части большое копытное. То, что оно копытное, я разглядел в бинокль, пока это копыто не исчезло в пасти гиены. Жрали гиены основательно, неторопливо, абсолютно не обращая внимание на прыгающих вокруг крылатых падальщиков. До тех пор, пока одна особо наглая птичка не села на остатки трапезы гиены. Та просто долбанула ее мордой вбок с туши, подбежала к трепыхающейся птичке и двумя жевательными движениями перемолола в пасти. Крылатые поднялись в воздух с криками, отлетели на небольшое дерево и уселись на нем. – И что мы будем делать? – требовательно спросила Элис. – Ждать, – я взял бутылку с минералкой. Сделал глоток. Холодная, надо поосторожней. Не хватало ангиной в Новой Земле заболеть. – У нас есть оружие. Может быть, постреляем? – Элис не унималась, высунувшись в открытое окно машины, и наблюдая за гиенами. – Элис, чтобы надежно поразить зверя или птицу, необходимо по убойным местам попасть снарядом массой не менее одной двадцати тысячной массы тела. Эти зверушки весят около тонны. То есть для поражения необходима масса пули не менее пятидесяти грамм. Или пять моих пуль, или не менее двадцати твоих. Это по убойным местам, со скоростью проникшей в тело пули не менее двухсот метров в секунду. А они крепко защищены, в них очень сложно попасть. Кроме того, они не стоят на месте, постоянно двигаются, очень агрессивны. При малейшем поводе атакуют, а это расстояние между нами они пробегут быстрее земного спринтера. Тебе это надо, жизнью из-за пяти минут рисковать и машину курочить? Вот если бы у нас здесь пулемет был, то никаких проблем, стреляй – не хочу. Но только, если стреляет хороший пулеметчик. Так что ждем, тем более, им там на два укуса осталось. А после обеда обычно пить охота, здесь воды нет, наверняка водопой где-то дальше. Уйдут они. Так и произошло. Дожрав свою добычу, гиены покатались в пыли на дороге, и потрусили на Юг, к Заливу. Твою маму, вот их водопой, рядышком, метрах в пятистах. Гиены тяжкой иноходью пробежали мимо нас в полусотне метров, заставив замереть с винтовками в руках. Они на самом деле огромны, эти зверюги. – Ну, вот теперь можно ехать, – я стронулся с места за Элис. Через минут тридцать пути нам попался длинный пологий подъем. Пока я на второй передаче поднялся, прошло минут пять, не менее. На гребне стояла вышедшая из машины Элис, и смотрела в бинокль вдаль. – Порто-Франко. Какой красивый город, – мечтательно протянула она. На самом деле, внизу, километрах в двадцати пяти, на берегу океана лежал довольно большой городок. – Ага, красивый. Главное, просторный, – рассматривая городок в бинокль, заметил я. Обернулся к машине, чтобы положить бинокль, и замер. А потом резво забрался на крышу кабины. Поднес бинокль к глазам. – Вова, что там? – требовательно спросила снизу Элис. Там, сзади, километрах в пятнадцати, не больше, поднимая облака пыли, неслась серебристая большая машина. Именно неслась, плавно проходя повороты, легко вскарабкиваясь на пригорки и спускаясь с них. Если бы я сам только что там не проехал, решил бы, что там великолепная трасса. – Да уж, уроды– то они уроды, но шофер у них чудо. Элис, садись в машину, езжай в Порто-Франко поскорее, но машину при этом не разбей. И главное – сама не убейся, – я соскочил с крыши, отщелкнул фиксатор прицепа, отцепил его от Тойоты. – Ты чего? Я никуда не поеду! – решительно заявила девушка, снимая с плеча винтовку. Я выдернул у нее винтовку, повернул ее лицом к машине, и сильно ущипнул за попу. Совершенно нечаянно, просто она сопротивлялась, и очень провоцирующе оттопырила ее. Элис взвизгнула, прыгнула вперед к машине, повернулась ко мне с совершенно ошалевшими глазами. – Олеська, не крути мозги, – кладя винтовку на переднее сидение, попросил я. – Езжай, вызывай помощь. Возможно, я ошибаюсь, но там едет Лендкрюзер Прадо, серебристый. Тех бандиков, с которыми мы на базе столкнулись. И едет быстро, так что езжай. Она постояла секунду, держась за попу, решительно кивнула и села за руль. Через мгновение Тойота засыпала меня пылью из-под передних колес. Отплевываясь, я залез в кабину, открыл правую заднюю дверь грузовичка, привязал толстую техническую серую нитку к рукоятке с внутренней стороны. Аккуратно распуская, отошел метров на тридцать в правую сторону, внимательно глядя под ноги. Тщательно осмотрел небольшую груду валунов, которые лежали здесь с сотворения здешнего мира. Шуганул сапогом мелкую лохматую живность, аккуратно устроился справа под валуном. Дорога великолепно просматривается, а меня не видно, скорее всего, ибо голова в зеленой бандане ниже уровня травы. Стер пыль с винтовки. Блин, не дай Бог, заклинит. И стал ждать, благо недолго придется. Лендкрюзер вынырнул из-за взгорка, остановился метрах в пятидесяти от неподвижного «Егеря». Из него выскочили двое, но не с винтовками, как я думал, а с укоротами Калашникова АКС-74У, которые так милиция любит. Третьего выволокли за шиворот, и бросили возле машины, сунув ему в руки двуствольный обрез. И направились к «Егерю», один впереди другого, держа автоматы горизонтально земле, даже не откинув приклады. И что дальше? Ну держу я их на мушке, так если сейчас застрелю, еще докажи, что самооборона. А если попробуем так? Я потянул за нитку, дверь резко открылась. – Получи, козел!!! – первый из них начал поливать грузовик и окрестности из автомата, размахивая им как шлангом. Второй стрелял получше, но тоже в сторону грузовика. Я, пригнувшись к камню, ждал. Пару раз пули свистнули недалеко от меня. Вот так по-идиотски словишь шальную, потом доказывай святому Петру, что нечаянно, почему– то подумалось мне. И еще подумал, что они мне все варенье перебьют. У уродов кончились патроны, они начали перезаряжаться. А я выцелил заднего и выстрелил ему в грудь. И тут же два раза в ближнего. Оба снопами повалились на землю. Один меленько молотил ногами в конвульсиях, второй крутился, хрипя и зажимая руками простреленное горло. Немного высоко взял, подумал я, стреляя ему в живот три раза подряд. Все равно он ногами ко мне лежит, пули пробьют и живот, и грудь. Точно, он выгнулся дугой, потом осел на землю и замер. В этот момент в верхушку валуна ударила дробовая осыпь, взвизгнув рикошетами и осыпав меня мелкими камешками. Это перевязанный из обреза шарахнул по валунам. Хорошо, что я его покалечил, он самый опасный из этой троицы, похоже. Но мне его почти не видно, спрятался за машину. Только нога торчит. Я прицелился в ногу, выстрелил. И попал, в стопу. Из ботинка аж брызнуло. За машиной взвыли, за окровавленную ногу ухватились руками и затащили так, чтобы я не видел. Только было слышно, как орал бандит. Это продолжалось минут пять. Потом за машиной грохнуло, вверх взметнулся грязно-красный фонтан, облив машину, и все замерло. Только резко стало слышно, как свистит ветер в верхушках травы. Я подождал, медленно встал, не отводя прижатую к плечу винтовку от лежащих бандитов. Внимательно осмотрел, сдерживая рвотные позывы. Господи, кровищи-то. Нет, мертвы. По дуге обошел валяющихся на дороге, присел, смотря под колеса Тойоты. За машиной грудой лежало тело третьего. Обошел машину, и вывернул утренний завтрак на пыль дороги. Отдышался, вытирая рот ладонью, посмотрел еще раз. Бандит снес себе из обреза верхнюю часть черепа, забрызгав кровью и мозгами половину Тойоты. Блин, ну и зрелище. Потом уселся на землю рядом с Тойотой, чувствуя, что меня еще немного, и по новой вывернет. Посмотрел на дрожащие руки с винтовкой, постарался успокоиться. Начал глубоко вздыхать и резко выдыхать, стараясь проветрить легкие. Посидел, стараясь не смотреть в сторону безбашенного. Ветерок нес со стороны океана свежий ветер, которым я не мог надышаться. Отдышавшись, я встал и пошел к «Егерю», поглядывая по сторонам и не опуская винтовки. Мало ли, кто может пожаловать. Мне совсем не улыбается дождаться большую гиену, или тех же свинок, совсем не улыбается. Тем более, что над телами уже появились насекомые. Кстати, магазин в винтовке сменить нужно. Достал из кабины бутылку с водой, прополоскал рот, выплюнул. Достал из подсумка и вставил в винтовку полный, а в початый добавил патронов и положил в подсумок, поглядывая на текущую из кузова солярку. Подошел к открытой двери, внимательно осмотрел заднюю стену кабины. Да нет, вроде целое, ящики с инструментом прикрыли. Только задняя стенка сверху и крыша в пяти местах насквозь прострелены, одной очередью. Не зря я ящики таким образом поставил, чтобы они кабину защищали. Потом подошел и отстегнул и откинул полог. Заглянул в кузов. Блин, уроды, все в нем разбили. Издырявили бочку с топливом, канистры с водой, в упаковке холодильника пробоины, в кондиционерах. Две запаски в клочья, телевизор и монитор компа тоже. Как много гадостей можно наделать, если выпустить по машине два магазина патронов. Даже саженцам досталось. И еще соляркой их пропитало. Бл.., аж взвыть охота от досады. Я возился минут тридцать, вытаскивая прострелянные вещи из кузова. Это на всякий случай, сейчас здесь малейшая искра, и машина загорится. В кузове-то под тентом уже за сорок температура. Здоровую кучу, воняющую солярой так, что запах от трупов перебивает, сложил возле кузова, лишь бы занять руки, и не думать о том, что я только что убил троих. Пусть гадов, но людей. И мне с этим жить. Впрочем, дед во время своей службы убил больше, и жил. Хотя, их только за то, что мне они устроили, застрелить еще раз стоило. Всю электронику и бытовую технику потерял. Если учесть, что здесь кондиционер стоит около полутора тысяч экю, то я конкретно попал. Ладно, хоть генератор со сварочным аппаратом не задело. Так что нефиг переживать из-за этих гадов, только вот переживается. Правда, самое главное, что не испортили двигатель грузовика и ходовую. Хоть в этом небольшой позитив есть. Вытер соляру в кузове куском простыни (и здесь потеря), спрыгнул из кузова, поглядел на кружащихся над головой птичек. Если еще минут пять не прибудут властные структуры, брошу здесь все, и поеду в город. Уже за Элис волноваться начал. От города донесся далекий вой полицейской сирены и рев мощных моторов. Ну, наконец-то! На дороге показались два американских военных внедорожника, которые «Хамви». Или «Хаммер», не помню, какой из них как называется. Я аккуратно поставил винтовку возле бампера, и поднял руки. А то пристрелят еще, вон, какие воинственные. Из переднего и доносилась сирена, но ни мигалок, ни какой другой полицейской символики не было. Видимо, Патруль считал, что крупнокалиберного пулемета на крыше достаточно. Который был направлен на меня пулеметчиком, наполовину высунувшимся из кузова. Ох, и неприятное ощущение, стоять под прицелом крупнокалиберного пулемета. Из остановившихся джипов повыскакивали хваткие ребята, взяв на прицел меня, грузовик и Тойоту. А к пулемету встал здоровенный сержант. Крича по-англицки, чтобы я не двигался, меня поставили на колени, завели руки за спину, затянули наручниками. Вытащили пистолет, нож и гранаты, положили их на капот «Егеря» поодаль. И все, кроме одного, разбежались, проверяя окрестности. Какие невежливые! Из машины вразвалочку вылез сержант, поправил висящую наискось груди М-16 с подствольником, спросил о чем-то проходящего мимо солдата, и поднял меня за плечо с земли. – Ну, и кто вы, сэр? Ай-Ди есть? – на чистом русском спросил он. – Что здесь у вас произошло? – В кармане рубашки. Я переселенец, три часа назад выехал с базы «Россия». Попал вот в передрягу, – я кивнул на гору испорченных вещей. Здоровяк достал из кармана Ай-Ди, прошел мимо «Егеря», оценивая пробоины, подошел к телам бандитов на дороге. Поднял АКСУ, нахмурился и вытащил из-за пояса пистолет Макарова. Повернулся, пошел к машине. Там с помощью сканера прочел карту и, прихватив кусачки, подошел ко мне. Щелкнул ими, разрезая пластик. – Ну, рассказывай, как до такой жизни докатился? Партизан, – усмехнулся сержант. Что-то он на американца ни разу не похож. Не видом, видом-то вылитый, а поведением. – У меня вчера с этими конфликт был на базе. Их сегодня решили выставить, ну и мы с Элис О’Перли выехали рано утром, чтобы не встречаться с ними и избежать неприятностей. Но по дороге застряли, там две гиены завтракали. Пока они пожрали, пока ушли, прошло время. Увидел эту машину, отправил Элис к вам и стал ждать. Когда они подъехали и вышли с автоматами, я открыл дверь. Бандиты начали стрелять, во время их перезарядки я открыл огонь. Двоих застрелил, а третий сам себя. – Так, ну-ка погоди. Это как так ты дверь открыл, что ни одна пуля в тебя из выпущенных двух магазинов не задела? – здоровяк внимательно на меня посмотрел. – А я не из машины открывал. Вон от того камня шпагат протянул, дернул, дверь открылась. – Ха-ха-ха. Дерни за веревочку – дверь и откроется. Ну, ты сказочник, партизан. Пошли, покажешь, откуда стрелял, – громила подтолкнул меня в плечо. Я привел его к валуну, показал и катушку со шпагатом, и гильзы от винтовки. Тот покачал головой, и пошел к Тойоте. Я пошел следом. Что еще делать? Натворил делов, теперь нужно отвечать. Хотя пусть лучше судят двенадцать, чем несут шестеро. На капоте «кукурузера» лежали два ПМ, оба АКСУ, обрез двустволки. Поверх автоматов были брошены два подсумка. На земле возле машины стояла сумка со срезанной пломбой, в которой лежали три длинные винтовки. – Ты чего трофеи не собрал, партизан? – лениво поинтересовался сержант, просматривая содержимое кожаной барсетки. Судя по виду, весьма и весьма недешевой. – Трофеи? Какие? – несколько ошалело спросил я. Внезапно здоровяк нахмурился, и достал из нее две красные книжки. Покачал головой, и спрятал их в карман. Повернулся ко мне. – У нас такое правило – что с честного боя взято, то свято. На тебя напали убийцы и грабители, поэтому все, что было у них – твое. И еще, тебе выпишут премию от Ордена за уничтожение дорожных бандитов, две тысячи экю. Завалил бы этого безголового, получил бы три. Машина, кстати, тоже твоя. Только вот интересно, как ты ее допрешь? Бросать на дороге одну из своих? Так сейчас переселенцы как мухи начнут туда – сюда носиться еще прихватят. А машины, здесь брошенные посредине саванны, могут и забрать. Нет, ты потом можешь предъявить права на нее, но только, если знаешь куда обращаться. Мы не имеем права отвлекаться на буксировку и вождение трофейных машин переселенцев, если это противоречит поставленным задачам, а нам еще нужно до базы «Северная Америка» сгонять, проверить дорогу, мы сейчас на службе. Так что сфоткаем тела бандюков, оформим протокол, оттащим их в саванну, потому что падальщикам тоже надо есть. И вернемся на блокпост. Не дай Бог, еще вызовы будут. Мой тебе совет, скоро поедут переселенцы, я тебе уже говорил. Договаривайся с ними, потом отдашь одну пятую за помощь в буксировке. Я бы на твоем месте еще о помывке машины бы договорился, раз ты такой нежный, – громила кивнул на лужу блевотины. Я посмотрел на здоровый серебристый джип. Это мой? Только за то, что грохнул бандитов? А не дохрена ли будет каким-то совершенно непричастным к этому переселенцам пятая часть от него? – Ишь, глазоньки заблестели, – усмехнулся патрульный. – Учти, премии даются только за подтвержденное уничтожение дорожных бандитов и пиратов. Ясно? Много на этом не заработаешь. А вот пулю в лоб получить – нехрен делать. Что будешь с машиной делать? Кстати, девчонкин прицеп мы дотащим, это оказание помощи переселенцу. – Интересно, прицеп дотащить – это оказание помощи, а помочь довести трофейный джип – на это не имеете права отвлекаться. Ну правильно, был бы я девушкой с красивыми глазками, небось тоже помощь переселенке оказали бы. А что это они делают? – остальные солдаты тем временем защелкнули на голенях трупов кандалы из тонких блестящих цепочек, и цепляли их сейчас за «Хамви». – Оттащат их за холм и бросят. К вечеру даже косточек от них не останется. Здесь похорон бандитов с оркестрами не водится. Здоровенный джип поехал в саванну, таща за собой кувыркающиеся тела. Из разбитого черепа что-то вывалилось. Меня снова замутило, и я отвернулся. Остальные солдаты тем временем оттаскивали подальше от дороги расстрелянные, пропитанные солярой вещи вещи. Я их и не выбрасывал бы даже, может, на запчасти сгодились бы, но солярка... Я подошел к «Егерю» и вытащил два стальных кругляка двух метровых на двенадцать миллиметров и бухту стальной вязальной проволоки. Согнул на коленке концы кругляков, два из них связал проволокой и зацепил за фаркоп, а два остальных прицепил за отверстия в кенгурятнике джипа. Залез в Тойоту, снял ее с ручника. Забросил в нее сумки с трофейным оружием. – Хитер. Надо же, сцепку на коленке сделал, умно, нужно запомнить, – усмехнулся сержант, глядя, как я останавливаю свой импровизированный автопоезд возле прицепа Элис и накидываю его дышло на фаркоп Тойоты. – То есть тебе помощь не нужна? Тогда мы проедем вперед немного, переселенцев встретим. Успехов. Если ты остановишься у Саркиса, я к тебе завтра загляну, не против? Потолкуем насчет Тойоты. Он скомандовал своим парням, те слаженно прыгнули в машины, и они рванули по дороге вперед. А я потихоньку повел свой поезд к городу. Солнечные лучи проникали в отверстия от пуль на крыше, и бегали по кабине «Егеря», раскачивающегося на неровностях дороги. И эта игра света успокаивала и отвлекала. Через сорок пять минут Порто-Франко встречал меня хорошим таким укрепленным гаишным пунктом. Как в Ташкенте на новой сырдарьинской дороге после терактов девяносто восьмого года. Небольшой зигзаг из бетонных блоков, такой, чтобы не мешать машине спокойно проехать в город, но не позволить прорваться на скорости. Американский БТР возле блоков, старый танк возле наблюдательной башни. И красная Тойота возле танка. А возле патрульных стройная девичья фигурка. Уже без плейт-карриера, и без винтовки с пистолетом. Когда я остановил машину возле патрульных, опечатал оружейные сумки, ко мне, радостно улыбаясь, подошла Элис. И с ходу врезала мне пощечину! – За что? – в совершенно искреннем недоумении вскрикнул я, держась за щеку. Хорошо хоть, что не по выдернутому зубу пришлось. – За тот щипок! У тебя пальцы как пассатижи, у меня половина попы синяя! А что это? – Элис подошла к обрызганному мозгами и кровью боку «кукурузера», покрытому толстым слоем пыли, посмотрела на пробоины в «Егере», побледнела и потеряла сознание. Я едва успел ее подхватить. С девушкой на руках я подошел к поспешно освобожденной патрульными скамейке в тени под навесом, положил на нее Элис. Из блока выскочил человек в камуфляже, но с большой сумкой, украшенной красным крестом. Решительно отодвинув меня от девушки, он сломал ампулу, намочил ватку и поводил под носом у Элис. Та чихнула, и открыла глаза. До меня донесся резкий запах нашатырного спирта. Элис попыталась встать, но доктор или фельдшер придержал ее за плечи, и попросил по-английски пока не двигаться. Я присел на корточки возле девушки. – Ну что, драчунья? Ты чего людей пугаешь? – Вова, это то, что я думаю? – ух ты, какие огромные глазищи у нее. – Я не экстрасенс, что думает девушка – не знаю, могу только догадываться. То, что тебя так обеспокоило, я сейчас вымою, тут у них мойка неподалеку. А ты пока отдыхай, – улыбнувшись девушке (супермен, бля, как пошло), я пошел к машинам. Перецепил прицеп на РАВ 4, и отогнал свою сцепку метров на двадцать в сторону. Где с помощью мощной струи из толстого шланга, щетки и моющей жидкости отмыл от пыли, мозгов и крови Тойоту, частично вымыл от солярки кузов «Егеря», смыл пыль с кабины и тента. Посмотрел на чистые машины, усмехнулся про себя. Душу переполняла лихость и чувство гордости. Возможно, законное. Когда я, мокрый, но довольный, подошел к девушке, она уже сидела и пила кофе из бумажного стаканчика. – Володя, ты убил тех? Ну, бандитов? Да? И тебя за это не арестовали? – вопросы посыпались, как из рога изобилия. – Да. Они первые начали стрелять, если для тебя это важно. Но я их перехитрил, да и стреляю не так, чтобы шикарно, но неплохо. Ты же патрульных мне на помощь отправила? – девушка согласно кивнула. – Вот они приехали, все оформили (если это так назвать можно), отдали мне трофеи и отправили сюда. А сами дальше отправились. Ты как, нормально себя чувствуешь? А то садись ко мне в кабину, а за твоей машиной и прицепом я попозже подойду? – Давай. А то меня все еще пошатывает. – Девушка встала, поблагодарила по-английски парней в форме, сказала им насчет машины и прицепа. Те согласно кивнули. – Со лонг, солжерс. Ай эм бек, – я помог забраться в кабину «Егеря» девушке, сел за руль, и потихоньку поехал в город. – Знаешь, Вова, твой английский поразительный, – засмеялась девушка. – Ага, знаю. Поражает в самое сердце. А с другой стороны, спросить где, как и почем могу, а остальное приложится со временем. Вон, смотри, «Арарат», – за столбом с вывеской начиналась гравийная площадка, вся заставленная машинами. Довольно большое одноэтажное зелененькое центральное здание перед площадкой, и много небольших домиков. Около небольших домиков вокруг отеля тоже все было занято. По крайней мере, то, что мы видели. Я с трудом поставил сцепку из двух машин на площадке. Выпрыгнул из машины, обошел и подал руку Элис. Все-таки девчонка до сих пор прийти не может. Хотя ручка у нее тяжелая. Спрыгнув на землю, использую как опору мою руку, Элис повернулась к зеркалу на дверной стойке, поправила какой-то неуловимый дефект в прическе, посмотрела на мою сумку и ойкнула: – Вова, я оставила свою в машине. Вот растяпа! – Ничего, я сразу, как устроимся, так и привезу. Пошли? – я доставил девушке локоть. Она усмехнулась, оперлась на него, и мы под ручку направились в дверь с надписью наверху «рессепшен». Звякнул колокольчик, любят восточные люди такую канитель. Там, в кондиционированной прохладе холла, за стойкой с бронзовым звонком, стояла копия Арама. – Здравствуйте. Вы Саркис? Нам ваш брат порекомендовал вашу гостиницу, – я поставил сумку на пол возле стойки. Рядом встала Элис. – Здравствуйте. Хороший у меня брат! Знает, что людям рекомендовать. И хорошо, что вы подошли, а то у меня один-единственный гостевой домик остался незанят. Сейчас там порядок моя сотрудница наводит, через пять минут будет готов. Народу сейчас нового очень много. Садитесь за столик пока. Кофе, вода? Если хотите покушать, то прошу вас в ресторанчик. – Только сначала оружие можно положить в сейф? Хорошо? – спросил я. – Конечно, дарагой, – здоровенный полный мужик плавно и бесшумно выскользнул из-за стойки, открыл большой сейф позади стойки, возле двери в дежурку, принял туда все три мои сумки, которые я принес из машины, провел нас за столик, взял Ай-Ди и ушел регистрировать. – Элис, ты со мной в одном доме собираешься ночевать? – у меня начинался гормональный шторм. – Да. Ты парень хороший, а я как мышка лягу с краешку кровати, и тебе мешать спать не буду, – девушка весело посмотрела на меня. Потом посерьезнела. – Володя, извини меня за ту пощечину, пожалуйста. Я не знала, что тебе пришлось стрелять в людей. Патруль просто передал, что все в порядке. – Да ладно, ничего страшного. Тем более, за синяк получил. Честное слово, готов обращаться с тобой намного нежнее, – елки, гормоны никак не утихают. Бурлят. Тут принесли кофе для Элис, минералку для меня. Не охота ничего спиртного по такой жаре. Хорошая минералка, с кусочками льда и долькой лимона. Посидев за столом и прохладном холле, мы переговорили обо всякой всячине. Элис к концу разговора немного зарозовела, а то бледная была. Интересно, это что должно было произойти, чтобы молодая, красивая и сильная девчонка в обморок брякнулась? Явно не только заляпанный бок Тойоты тому виной. Вообще, здорово нервная она. Хотя и вроде хорошая девчонка. Только вот таинственная она очень. Явно небедная, с хорошим образованием. Вон как англицкой мовой владеет. Красивые руки, ухоженные. Сама тоже ухоженная, видно, что себя ценит. И что ее понесло в другой мир? Получив от Саркиса ключи, мы отправились в домик. – А хорошо. Аккуратненько, – заметила Элис, обходя комнату. Действительно, неплохо. Хотя и жил в гостиницах всего раза три в жизни, но больше всего похоже на бунгало с рекламного проспекта где-то на Гавайях. Домик размером шесть на шесть. Простой, из дерева, обшитый же доской внахлест, как американцы делают. Внутри большая комната, две двери в туалет и ванну. Большие простые окна, сейчас поднятые и затянутые тонкой москиткой. Большая кровать, небольшой диванчик, телевизор и музыкальный центр, по которому сейчас Элис пытается выбрать из радиостанций ту, которую стоит слушать. Большущий вентилятор гоняет воздух по комнате. Все просто, мебель надежная, на полу толстые матерчатые дорожки. Отдельное отделение в шкафу, явно для оружейных сумок. Но здесь я его уже в сейф к Саркису положил. – Так, Элис, я пошел за твоей машиной. Если хочешь выкупаться, то у меня здесь чистые футболки есть. Правда, они тебе как платье будут, – я поставил свою дорожную сумку возле диванчика, тронулся было к выходу, получил нежный поцелуй на дорожку, и бодро выбежал из домика. Элис вышла на крылечко, помахала рукой, и вошла обратно. А я пошел к блокпосту по Главной улице. Ехать-то две минуты, а идти десять. Мимо по дороге проезжали машины. В основном легковушки во внедорожном исполнении. Некоторые явно переделанные уже здесь. На многих рекламные надписи, рекламирующие сферу деятельности хозяина, причем на четырех языках. Русский тоже везде присутствовал, из чего я заключил, что нашего брата здесь бывает немало. Вообще, если судить по путеводителю, это большой город. С налаженным городским бытом, и даже со своими бандитскими районами. Мимо проехал большой автобус, битком набитый людьми, с горой вещей на крыше, в самодельном багажнике. Незнакомый говор, вроде испанский. И люди смуглые, темноволосые. Некоторые вылитые индейцы. Из автобуса доносилась гитарная музыка, веселая песенка, исполняемая задорным девичьим голосом. Прошел мимо большой колонки, возле которой отмывали от пыли две Нивы. Это наши, явно. Похоже, после нас приехали. Рядом в тенечке обмахивались веерами с логотипом бара «Рогач», две солидные такие дамы. Прошел блокпост, крикнул парням на башне, что забираю машину с прицепом. Они махнули мне рукой, и снова изобразили бдительность, осматривая окрестности в здоровенные визиры. Я пикнул сигнализацией, открыл переднюю дверь, долго возился, подстраивая под себя сидение и руль. Осмотрелся в машине. Все просто, ничего аляповатого, только иконки на лобовом стекле и куколка на зеркале заднего вида. Машина явно новенькая, видно, что ничего не потерто, пахнет краской и свежим пластиком, на задних сидениях еще заводские целлофановые чехлы сидениях. Не удержался, заглянул в бардачок, но там ничего пока не было. Вообще. Ладно, нужно ехать. Я потихоньку тронулся, проехал змейку из блоков, протянул Ай-Ди патрульному в малиновом берете. Тот считал ее сканером, кивнул, спросил насчет оружия. Я показал ему сумку на заднем сидении. Тот кивнул, отдал карточку, и махнул рукой в город, отходя в сторону. Подогнав машину на площадку возле домика, я вылез из машины. Вытащил сумку с одеждой, знакомую еще по базе «Россия», оружейную сумку, подошел к двери и постучал в нее. – Вова, ты? – в окошко выглянула Элис, открыла дверь, запустила меня. Отошла в середину комнаты, продолжая вытирать густые волосы полотенцем. На ней была моя хлопчатая серая футболка, длинной доходящая до середины бедер. Высокая грудь приподнимала ее двумя холмами с острыми навершиями. – Спасибо за сумку, выручил. Ничего, что я в твоей сумке поискала? – она кивнула на аккуратно разложенные пакеты с бельем на кровати. – Нормально, я же сам предложил. Элис, ты не возражаешь, если я отнесу твою оружейную сумку в сейф, и заодно зайду в оружейный? Кое-что продать надо. – Нет, я отдохнуть хочу. Полежу, телек посмотрю. Только ты до вечера не пропадай, а? И закрой меня вторым ключом, снаружи. Все равно я никуда не собираюсь. – Конечно, я на часок. Приятного отдыха, – поднял сумку я и вышел за дверь. В первую очередь я дошел до грузовика, вынул из кабины пару резиновых шлепок, стащил сапоги и носки и бросил взамен. Не забыть носки забрать постирать. Подошел к колонке на стоянке машин, закатал штанины и вымыл ноги, покряхтывая от ледяной воды. Жара на улице, а вода холодная. Судя по всему, артезианская и с большой глубины. Шлепая мокрыми шлепками по щебенке, прошел до «ресепшен», попросил Саркиса положить эту сумку в сейф, и забрал три первые. И поволок это все в магазин. Саркис извинился, что из-за занятости не может меня проводить. Толкнув дверь и внеся тяжелые сумки, я увидел весьма внушительную задницу хозяина этого заведения. Впрочем, меня намного больше привлекли стеллажи с винтовками. Много как их, никогда в таком оружейном не бывал. Некоторое время я осматривал витрины, а потом кашлянул, привлекая внимание. Кряхтя, мужик вылез из-под верстака, и выпрямился, оказавшись здоровенным усатым дядькой с загорелым докрасна лицом. – Здравствуйте, мне бы часть оружия продать. А то многовато. И винтовку почистить можно? – Здравствуй. Конечно, можно. А что продаешь? – дядька подошел к прилавку, встал за него. – Мое имя Билл, а твое? – Зовите Володей, Вовой, как вам удобно. Можете Владом, – я разломил пломбы протянутыми щипцами, достал из сумки две мосинки, американскую самозарядку, положил их на текстолитовый прилавок. Туда же отправил оба Макарова, один, более потертый АКС-74У. Положил патроны и обоймы для Гаранда. К автомату оставил один магазин, пустой, остальные решил прибрать себе. Выложил обрез двустволки. Гады, ТОЗ-54 испоганили. Бил занялся винтовками. Серьезно занялся, сначала вычистил стволы, осмотрел их с помощью зеркала, потом тщательно проверил калибром. Удовлетворенно хмыкнул, раскидал Гаранд на запчасти, внимательно изучил их под закрепленной на держателе лупой. Потом занялся автоматом, так же скрупулезно. Поморщился от грязи в коробке, раскидал автомат на части. Я в это время тоже уже чистил автомат. Похоже, его хозяин недавно сменился. Автомат хоть не новый, но неплохо сохранившийся, а грязи в нем – жуть. Да и немного другой по конструкции, от моего АКМС отличный. Но хоть и очень короткий, но все равно калаш, так что его себе точно оставлю. Тем временем Билл перешел к пистолетам. Их он осмотрел коротко и небрежно. Так же посмотрел обрез. Потом зашел в подсобку, созвонился с каким-то Раулито, описал ему русское оружие и его состояние, уточнил цены и вышел ко мне. Я тем временем уже сложил винтовку и калаш в сумку. – Так, Влад, за Гаранд я предлагаю пятьсот экю. За винтовки, автомат и пистолеты тебе предлагает мой партнер из соседнего магазина по триста пятьдесят за винтовки, полтысячи за автомат и по сто двадцать за пистолеты. За обрез сотню. Согласен? – Знаете, я не знаю цены в этом мире. Так что положусь на ваше слово. Скажите, а АКМС у вас есть? И если есть, то почем? Билл полез в подсобку и принес АКМС с подствольником. Положил на прилавок, указал мне на него. – Так, поглядим. Шестьдесят девятый год выпуска, русский. Скажите, вы его так же осматривали? – я повернулся к Биллу. – Да. Хороший автомат. На входе и выходе ствола размер одинаковый, износ механизмов незначителен. Гранатомет вообще восемьдесят девятого года, тоже не разбитый. За автомат и пять магазинов с патронами – тысяча двести экю. ВОГи купишь отдельно. Они у Рауля продаются, уже местного, демидовского производства. Кстати, а винтовку ты не продаешь? И почему продал Гаранд, он же снайперский? – Нет, Ar-10 не продам, она мне сегодня жизнь спасла. Хорошая вещь. И у меня еще одна есть под этот калибр, автоматическая, так что дробить оружие на два разных патрона не хочу. – А покажи, что за винтовка? – Бил заинтересовано смотрел, как я достаю G-3 из сумки, вынимаю из чехла. Покрутил в руках, положил на прилавок, зашел в подсобку и вынес винтовку с болтовым затвором и отъемным магазином. – Давай сделаем так. Я тебе вместо старой автоматической винтовки даю эту новую охотничью магазинку. Понимаешь, у меня Руге недавно появился. Хозяин спьяну в костер винтовку положил, и ложа сгорела почти до механизмов. Не переживай, само железо даже не нагрелось. Механизмы новенькие, и крепление есть для оптики. И даже оптику найдем неплохую для комплекта. Ну, что скажешь? Учти, патрон для такой винтовки под автоматический огонь мощноват, у меня старший брат во Вьетнаме с М-14 под такой патрон бегал, так он никогда автоматическим огнем не пользовался. Легкая винтовка для такого патрона. – Я бы вообще вторую продал. Ведь сейчас у меня два автомата есть. Хотя мне ее в нагрузку дали, вроде как подарили. – Никогда не понимал русских. Это твое дело, как подарком распорядиться, хочешь, обменяй, хочешь, продай. Ну, что скажешь? Знаешь, твоя винтовка старая, сильно расстреляна. Я это вижу. Или может быть, полуавтомат какой хочешь? Но это с доплатой. – Вы думаете, мне еще запасная винтовка не помешает? Зачем, я сейчас вообще на калаш перейду. Хотя, жизнь она длинная. Если баш на баш, то поменяю. Но доплачивать не буду. Видимо, вам армейская винтовка нужна? Небось на запчасти? – Билл усмехнулся, но не ответил. В общем, поменял я автомат на магазинку, хотя за чем, сам пока не решил. Хотя в чем для продавца фишка, я так и не просек. Этих G-3 ведь немцы горы наделали, как наши калашей. Купил еще для Аr-10 чехол, для хранения. Собрал полегчавшие сумки, а опустевшую сложил и сунул туда же, отнес сумки к Саркису в сейф, и пошел в номер. Самому отдохнуть и ополоснуться после пыльной дороги не помешает. Поднявшись на крыльцо, открыв дверь номера ключом (я закрыл Элис по ее просьбе, чтобы никто не мешал), замер, пораженный открывшимся зрелищем. Элис спала, подложив одну руку под голову и отбросив другую. Простая бумажная сорочка четко обрисовала великолепную фигуру, приоткрыв стройные и сильные ноги. Роскошные бронзовые волосы разметались по подушке, накрыв ее волнистым ковром. Дыхание приподнимала красивую грудь. Полюбовавшись, я на цыпочках прошел к диванчику, сел в него, стараясь не смотреть на девушку. Некоторые люди, а особенно женщины, чувствуют взгляды. Не хочу будить, пусть поспит. Потянувшись к пульту, включил телевизор без звука. И попал на какую-то передачу, вроде «Клуба путешественников». Кряжистый бородатый мужик с моложавой женщиной стояли на борту корабля, и беззвучно комментировали, показывая руками на стаю огромных рыб. По настоящему огромных рыб, длинной с этот кораблик, плывущих почти на поверхности воды, неторопливо и достойно. Каждое движение этих исполинов было преисполнено огромной мощи. На боках блестела под ярким солнечным светом могучая чешуя, похожая на круглые щиты кочевников. Стайки небольших рыбешек сопровождали движение этих рыбин, оклевывая их бока в поисках паразитов. Очень интересная передача, честное слово. Но меня то и дело тянуло взглянуть на Элис. – Умммм! – Потянулась, просыпаясь, девушка. Села, подхватив простынь, прикрываясь и недоуменно смотря на меня. Потом улыбнулась, заставив замереть сердце. – Пришел, наконец. Я уже не надеялась увидеть. Бросил одну, и пропал, – Элис встала, чмокнула меня в щеку. – Отвернись, пожалуйста. Я переоденусь. А потом пойдем меня кормить вкусностями и гулять по городу! – Если ты не против, то я лучше выйду. Пойду, посмотрю, что в «кукурузере» есть. Если хочешь, присоединяйся. Никогда не осматривал трофейную машину, аж руки чешутся. А потом и пообедать можно, – вышел из домика, и пошел на стоянку машин перед главным зданием. Подошел к трофейной машине, отключил брелком сигнализацию, и полез осматривать багажник машины и ее салон. Достал из багажника три большие сумки, вроде тех, с которыми челноки ездили. Из салона достал большую спортивную сумку, две кожаные куртки. Бросил все на щебенку, еще раз осмотрел салон и багажник, и начал потрошить добычу. Через некоторое время ко мне с интересом присоединилась Элис, и мы с удовольствием перетрясли сумки с недорогими биноклями, ножами, камуфляжными костюмами и высокими ботинками – берцами. Только жаль, размеры маловаты. В одной сумке оказался пакет с ноутбуком, парой зеркальных фотокамер Никон, видеокамерой Сони. Плюс зарядки, флешки и прочая тряхомудия, относящаяся к этой области. Видимо, перед тем, как перейти сюда, бандочка нехило потрясла небогатый рынок насчет амуниции. К нам вышел Саркис, с интересом понаблюдал за процессом потрошения сумок. Элис разошлась, выпотрошила спортивную сумку, морщась от пакетов с бельем и носками бандитов. Хорошо хоть, все новенькое, в упаковках. И опять, маленькие размеры. И что мне с этим делать? – Вова, смотри! – Элис на вытянутой руке держала горку драгоценностей. Золотые сережки, колечки, цепочки. Все не самое дорогое, просто обычные девичью висюльки. На щебенке валялась кожаная куртка. Я взял одну сережку, привлекшую меня некоторой неправильностью. Присмотревшись, я вздрогнул. На замке сережки были остатки кожи. Её с мясом из ушей вырвали. Элис отвернулась, зажимая рот. Она тоже это разглядела. Золото посыпалось на щебенку. Меня аж трясло от глухой ненависти к этим дохлым уродам. И я переживал из-за того, что их убил? Больше точно не буду! – Саркис, вы не подскажете, может быть, здесь есть пункт помощи переселенцам, попавшим в беду? – золото я себе не возьму. Но и выбрасывать его не годится. Так пусть пользу людям принесет. Да и вроде как благое дело совершу. – Есть. Здесь при церкви принимают пожертвования для пострадавших и неимущих. Таких довольно много. Если есть желание, я позвоню, приедет служитель. – Саркис вопросительно посмотрел на меня. – Да, хотелось бы. Если вас не затруднит это, – я собирал золотые побрякушки, складывая их в бумажный кулек. Сбросал все шмотки в сумки, оставив себе только электронику. Ее никому не отдам. И биноклей четыре самых мощных отобрал. Хоть Китай, но оптика. А оставшуюся оптику поменяю на патроны. Билл говорил, у него есть какой-то партнер, которому он сплавляет недорогое оружие. Вот ему и загоню. – Молодые люди, скоро подъедет служитель церкви. Подождете? – вот цирк. По щебенке и абсолютно бесшумно. Если бы я тень не увидел, от испуга так же как Элис подпрыгнул бы. Ну и Саркис! – Конечно, подождем. Элис, ты салон еще раз сама не проверишь? Женщины наблюдательней мужчин, – ну, по крайней мере, пускай так они об этом думают. – Если не секрет, почему решил отдать золото? Тут на тысячу экю есть наверняка. – Саркис внимательно на меня посмотрел. Элис в машине тоже. Я сел на трубчатый порог Тойоты. – Не знаю. Возможно потому, что мне сегодня очень повезло. А я суеверный, не скрою. Кроме того, это золото как-будто из свежей могилы достали. Не хочу иметь с ним дела, никакого. И вещи пусть забирают, – я кивнул на сумки с кое-как засунутыми вещами. Взял сумку с десятком биноклей, положил в Тойоту. А сумку с камерами и ноутом в «Егеря», чтобы не запутаться. К стоянке подъехал небольшой серый пикапчик. Какой-то старый Форд. Из него неторопливо вылез здоровенный темнокожий детина в черной рубашке с коротким рукавом, и с белым воротничком на шее. Надо же, впервые вижу католического священника вживую. – Добрый день, отец Эдуард, – по-русски поздоровался с ним Саркис. – Эти молодые люди хотят сделать взнос в кассу помощи пострадавшим и нуждающимся переселенцам, ара. – Это богоугодное дело. Господь велел делиться с ближним, – неожиданно высоким голосом сказал священник. С интересом посмотрел на сумки, но ни о чем не спросил. В общем, отдал я ему золото, сумки с одеждой, и почувствовал себя более спокойным, что ли. Или чистым. Как-будто липкой грязи пуд стряхнул. Поп не глядя закинул сумки в кузов пикапа, с благодарностью принял кулек с золотом, вежливо отказался от приглашения на обед, и уехал. А мы с Элис пошли в ресторан гостиницы. Пообедать. Уже четырнадцать часов. Надо же, полдень здесь в пятнадцать. Только сначала руки помыли в небольшой комнатке возле входа в ресторанчик. За стойкой стояла молоденькая черненькая девица, которая принимала заказы, а вторая такая же разносила их. Зал был забит битком, только один дальний столик был свободен. Мы и направились к нему. Усевшись, осмотрелись. С разных сторон доносился разнообразный говор. Русский, английский, вроде турецкий или азербайджанский, не скажу точно. Элис просматривала меню. – Вова, что будешь? Есть рыба, есть мясо. И то и то жаренное, плюс овощи. – Мясо, и, если есть, то жареная картошка. Из овощей помидоры, и если ты не возражаешь, лук. Не хочу непривычных вещей. Вечером лучше. – Ну, а я рыбу и рис, и салат из морепродуктов. Большую порцию. – Элис позвала девушку, объяснила ей по-английски заказ. Та кивнула и ушла. Через несколько минут принесла уже готовые порции. Видимо, здесь на кухне сразу много готовят. Предо мной на здоровенной тарелке лежала огромная потрясающе пахнущая отбивная. Рядом лежала горка небольших картошин, целиком обжаренных во фритюре. На отдельной тарелке лежали мелкие помидорки и пучок зеленого лука. Перед Элис поставили такую же тарелку, но с куском рыбы. Таким же по размеру, и горкой риса. А порция салата лежала в огромном блюде. Что-то из ракообразных, моллюсков, кусочков вроде бы рыбы, листьев салата и половинок маленьких помидорин, залитые растительным маслом. Если нос меня не обманывает, то оливковым. – Что вы растерялись? Что-то не так? – Саркис подошел к столику. – Нет, все так, но такое огромное. Как это съесть? – Элис огромными глазами смотрела на тарелки. – Вы, главное, начните. А там разберетесь. Приятного аппетита, – с этим пожеланием армянин беззвучно удалился. Чувствуя, как слюна заполняет рот от вкуснейшего запаха, я отрезал кусочек отбивной, и начал жевать. А неплохие здесь коровы, вкусные. И картошечка ничего. Я взял головку зеленого лука, с удовольствием захрустел. Элис тоже довольно смело атаковала рыбу. Потом предложила мне помочь ей с салатом, ибо это явно порция на двоих. В общем, продолжительными совместными усилиями мы справились с обедом. Поблагодарили Саркиса и девушек, мы покинули ресторанчик и пошли отдыхать после обеда. Сиеста, знаете ли. Да и Элис категорически отказывалась выходить под это Солнце до вечера, мотивируя это своей рыжестью и склонностью к мгновенным солнечным ожогам. А потому мы просто отдохнули сзади ресторана, возле большого бассейна, под широким навесом. А после восемнадцати часов решили прогуляться по городу. Городок вроде не очень большой по населению, но очень широкий. Построен с хорошим размахом, дома друг дружку не толкают, люди тоже. Машины в основном несколько устаревшие, хотя встречались и новенькие внедорожники-паркетники, вроде моего трофея или Тойоты Элис. Множество старых армейских моделей всех стран и марок. Люди вокруг суетились, занятые делом. Все были крепко так загорелые, и Элис, да и я со своим среднеазиатским загаром, заметно отличались. Хотя пару раз попадали на скопления новичков вроде нас, тоже светленьких. От Овальной площади мы спустились к порту. Там, на небольшой смотровой площадке, решили полюбоваться океаном и портом. В основном океаном, потрясающе красивом под ярким светом Солнца. Из порта выходил довольно большой корабль, причем с парусным вооружением. Но выходил на двигателе. Я взял висящий на груди китайский бинокль (лень было свой доставать), посмотрел на название, выложенное начищенными бронзовыми буквами на борту корабля. – «Впечатляющий». Правильное название, подходящее, – я отдал бинокль Элис. Корабль тем временем развернулся, по вантам забегали немногочисленные матросы, распустились и наполнились ветром паруса. И корабль, набирая скорость, пошел на сейчас на юг. Потом, наверное, он развернется направо, и пойдет на запад, но куда, я не знаю. – Как красиво. Никогда не видела таких больших парусников, – смотря в бинокль на уходящий корабль, заметила Элис. Потом мы гуляли по набережной, потом вышли обратно на Главную улицу и неторопливо пошли в «Арарат». Элис все больше нервничала, беспокоилась. Как-будто ее что-то тревожило. После того, как мы немного посидели в ресторане Саркиса, слегка поужинав и выпив немного вина, мы долго сидели в небольшом скверике за главным зданием, пытаясь поговорить. Но девчонку как-будто кто-то завел, она нервничала, постоянно оглядывалась. В конце концов, я предложил ей пойти отдохнуть. Все-таки впечатлений очень много, стресс и прочие атрибуты большого путешествия присутствуют. Оставим девушку в домике, чтобы она спокойно приняла ванну, я вышел на улицу, и уселся на маленькую скамеечку. Помахал рукой соседу, курящему неподалеку. Посмотрел на темнеющее небо, в котором начали появляться звезды. Вздохнул городской воздух, попробовал его на вкус. Воздух почти чистый, с легким запахом автомобильного топлива, и доносящимся из ресторана запахам пищи. Кто-то поет песню под караоке, причем с большим чувством и полным отсутствием слуха. Рычащий двигателем большой грузовик проехал по Главной улице Порто-Франко, и исчез за поворотом. Я поглядел на часы. Больше получаса, наверное, можно заходить. В комнате было пусто, в ванной журчала вода. На кровати лежал белый банный халат с логотипом отеля. – Элис? – подойдя к ванной, спросил я. Мне не ответили. Я подергал ручку. Заперто. Хотел было выбить дверь, но заметил прорезь на ручке с этой стороны. Торопливо вытащил старые ключи, самым тонким повернул защелку. Открыл дверь, зашел в наполненную паром ванную. – Элис? – в самой ванной, сжавшись в комочек, плакала обнаженная девушка. Плакала сильно и безутешно. Я подхватил ее на руки и понес в комнату. – Не надо, пусти меня. Пусти меня!!! Я ХОЧУ К МАМЕ!!! – Элис вырывалась у меня из рук, била кулачками меня по голове и плечам. – Олеська, солнышко, маленькая моя, ты что? Успокойся, пожалуйста, – я долго укачивал ее на руках, говоря всякие нежные глупости. Когда она прекратила вырываться, а просто стала плакать, я положил обнаженную девушку на кровать, укрыл легкой простынкой (я тоже живой человек), сел рядом и стал просто гладить по волосам. Элис долго хлюпала носом, успокаиваясь, а потом взахлеб стала рассказывать мне свою историю. Не самую странную, но довольно страшную. Именно своей обыденностью. Жила-была простая русская девушка. В простом русском городе. Папа и мама обеспечивали ее всем необходимым, любили и лелеяли. Любила и бабушка, которая жила в этом же городе. Папа был небольшой начальник небольшой фабрики. Но на жизнь вполне хватало, и на учебу для его дочери тоже. Недорогая иномарка, хорошая квартира, маленькая, но очень уютная дача. Подарок от родителей на окончание института в виде небольших бриллиантовых сережек и колечка. Все кончилось в один вечер, когда отец, мама и бабушка попались на своих «восьми узбеках» пьяному молодому выродку на здоровенном черном внедорожнике. Сыночку большого районного начальника. От страшного удара мать и бабушка погибли в машине, отец умер по дороге в больницу. А богатенького сыночка упрятали в больницу, как сильно пострадавшего от нарушившей правила машины. Элис сильно помогли друзья отца. Помогли с похоронами, с поминками. Сама девушка держалась изо всех сил, пытаясь остаться сильной, аккуратной и привлекательной назло всему. Но тяжелая депрессия от страшной беды все сильнее сжимала горло. – Так вот однажды ко мне приходит моя однокурсница, Томка Гергедава, наряжает меня и тащит по магазинам. Мол, шопинг поможет развеяться. И я встречаю в бутике довольного, пьяного и смеющегося этого ублюдка. Тут мне сносит крышу, и я цепляюсь ему ногтями в лицо. Я ему всю рожу ободрала, готова была глаза вырвать. Но меня Томка оторвала, вытащила через задний ход и спрятала у себя дома. Я считала себя покойницей. Как-то одна девушка в нашем городе просто высмеяла этого, эту... Ну короче, ей через пол года плеснули в лицо серной кислотой. А тут я ему все личико поправила, и один глаз повредила. Это мне уже Томка рассказывала. Мне точно было не жить. Но отец Томки, Шалва Иосивович, продал мои квартиры, родителей и бабушкину, дачу, и привез меня в Москву. Томка купила мне Тойоту и прицеп, собрала все мои личные и ценные вещи, купила мне этой набор дизайнера в прицепе (я все-таки дизайнер по интерьерам), и меня переправили сюда. После перехода я подумала, что меня могут преследовать и здесь, и изменила имя и фамилию в «Иммиграционном отделе», когда получала Ай-Ди. А тут встретила тебя. – Элис, а как тебя на самом деле зовут? – Александра Ожемчугова. Бабушка звала Олесей. Я просто перевела фамилию на украинский, и получилось О’Перли. Ну и имя немного изменила, – Элис, точнее, Олеся зевнула, прикрыв ладошкой рот. – Спи давай, Мата Хари. Спокойной ночи, – я поцеловал девушку в щеку, и пошел стелить на диване. Когда повернулся, она уже спала. Прям ангеленочек. Я потихоньку пошел в ванную. Хорошая штука душ после жаркого дня. С удовольствием растерся после ледяной воды жестким полотенцем. Оделся и потихоньку выбрался из ванной комнаты. Лег на коротковатый диван, закинул ноги на спинку, и начал думать, что делать дальше. Для самого начала, нужно определиться, что я хочу. А хочу я... Вообще-то ничего сложного, последние сутки я постоянно хочу быть с этой рыжей занозой, попавшей мне в сердце. Вот ведь угораздило, и при этом сам не заметил. А значит, нужно подумать о том, что ее на самом деле могут догнать. Буду исходить из того, что она рассказала правду. Как говорится, сердцем верю. Значит, нужно посоветоваться с младшим братом-ресторатором. Он человек здесь явно значимый, много знает, глядишь, чего хорошего присоветует. А там видно будет. И своей машиной нужно заняться. Впереди долгий путь, нужно ее подогнать под здешние нормы. Заменить медные трубки на гибкие шланги, залатать пулевые отверстия, а в потолке на их месте сделать люк, да побольше. Чтобы я сам пролезть мог. Сделать нормальные крепежи для оружия на потолке и боковых стойках. Отремонтировать запаски. Продать самый тяжелый инструмент, максимально облегчив машину. Проанализировать здешнюю криминогенную обстановку на дорогах, выбрать наименее опасную. Переговорить с Элис, то бишь Олесей, где лучше перезимовать. По-моему, лучше русских земель для этого не придумать. Все свои, сильная армия, мощная промышленность. Можно и осесть на постоянку, глядишь, и приживемся. Но это все завтра. И саженцы надо определить, а то погибнут. Я зевнул, подтолкнул подушку поудобнее, и заснул. Проснулся опять впотьмах. Елки-моталки, здешняя полночь! Ну что я буду делать? Кровать была в прямоугольнике лунного света. Олеся сладко спала, тихонечко посапывая носиком. Простынь сбилась и обернулась вокруг бедер. Я сглотнул, с трудом заставил себя отвернуться от замечательного зрелища. Тихо открыл дверь и вышел на улицу. Ночной город сверкал огнями порта и веселых заведений, гудел двигателями машин. Но по ночному, как-то негромко. Воздух с океана, чистый, пахнет рыбой и солью. Хорошо жить на берегу океана, всю жизнь об этом мечтал. Может быть, здесь получится? Я зашел в домик, и замер. Посреди комнаты стояла зевающая Олеся, завернутая в простынь. Потом она шагнула ко мне, роняя по дороге белую материю. А чуть попозже мне стало не до ночных красот. Весь мокрый, но ужасно довольный, я лежал в кровати и слушал веселую песенку из ванной. Потом дверь открылась, и в комнату зашла обнаженная рыжая девушка, вытирающая волосы полотенцем. – Иди, ополоснись, вспотел весь, как-будто вагон разгрузил, – засмеялась она. – Трудяга. Через полчаса мы лежали в обнимку и тихонько разговаривали. Обо всем и ни о чем. Смеялись глупостям, любили друг друга и снова отдыхали... – Я теперь понимаю, почему здесь так кормят, – глубокомысленно заметила отдышавшаяся девушка. – Учитывая длину ночи, количество усвоенных килокалорий должно быть намного больше. Все, я больше не могу, давай спать, а? Она немножко отодвинулась от меня, легла на бочок и мгновенно заснула. Я полюбовался девушкой, кажущейся в полосе лунного света прекрасной статуэткой, и лег на спину. И сам не заметил, как заснул. Город Порто-Франко. 22 год, 9 месяц, 26. 11-12 Проснулись мы поздним утром. Даже бьющие в лицо лучи Солнца заставляли нас жмуриться, отворачиваться, но не могли разбудить. Но, в конце концов, мы встали. Правда, не сразу. Впрочем, чем могут заняться утром в кровати хорошо отдохнувшие молодые люди? Конечно, всякими нежными глупостями. – Ну что, завтракать? А дальше что, какие у тебя планы? – сплетая волосы в толстую косу, спросила Олеся. – Ну, сегодня хотел поискать покупателей на инструмент. Он тяжелый, хочу облегчить машину. Кроме того, хочу проехать до оружейного от Русской Армии, там тир есть, нужно пристрелять автоматы и винтовку. Ну и лишние китайские бинокли на патроны поменять. Поехали вместе, постреляем? – я надел потрепанные шорты и широкую майку. Одевая часы, подумав о том, что необходимо купить настенные часы и будильник под здешнее время. Наверное, уже выпускают, по крайней мере – электронные. Часовой циферблат еще попробуй, сделай под последний час. Хотя в принципе можно, просто разделить на тысячу восемьсот двенадцать минут. Несимметричный получится. И напополам делить не выйдет, только тридцати часовой. Зайдя в ресторанчик и усевшись за стол, я увидел подходящего к нам Саркиса. Встал, здороваясь с ним. – Здравствуйте, молодые люди. Как вам наши ночи? – с легкой усмешкой спросил Саркис, посмотрел на часы. – Володя, позвонил Боря Раскатов, попросил передать тебе, что зайдет в восемнадцать часов. Насколько я понял, хочет насчет машины переговорить, ара. А ты его продать хочешь? – А кто это, Раскатов? – поинтересовался я. Вроде, никого не знаю с такой фамилией. – Это мастер-сержант из Патруля, здоровый такой, тебя на полголовы выше. – А, знаю. Он командовал отделением патрульных, которые ко мне на помощь приехали. А Тойоту продам, наверное, хоть и очень жалко. Но очень не по чину мне эта машина, буду дрожать над каждой царапиной. Так что лучше грузовик подлатаю, а джип продам. Саркис-джан, послушайте, нам необходимо с вами посоветоваться. Вы можете нам немного времени уделить? – Думаю, что да. В чем дело? – заинтересовано присел на стул армянин. – Элис, расскажи ему, пожалуйста, – на людях Олеся меня попросила называть ее так. Олеся коротко рассказала Саркису свою историю. Без особых уже эмоций, но подробно. – Правильно сделала, девочка! Мужчина, нанимающий такого же урода, чтобы плеснуть кислотой в лицо девушки, вполне способен нанять убийцу, а найти вербовщика не так уж и сложно. Тем более для богатых людей. Но вот ты о чем не подумала. Ты же и там была рыжей? Это твой настоящий цвет? – Олеся кивнула. – Так вот, им достаточно показать твою фотографию, чтобы тебя узнали. Даже не обязательно именно тебя, а твою подругу, например, но с большим количеством девушек вокруг. Вы, студентки, так любите делать, снимки большой компанией. Впрочем, даже если и отправят сюда убийцу, он навряд ли будет тебя искать. Это же другой мир, обязательства перед нанимателем недействительны, проконтролировать невозможно. Просто будьте осторожны, ну и я Араму передам при случае. Мы, армяне, любим красивых женщин, и ненавидим тех, кто их уродует. А пока завтракайте, молодые люди. Вам силы нужны, – с усмешкой встал хозяин ресторана. Ну, мы и позавтракали. Скромно так, Олеся фруктовым салатом, а я парой бутербродов из поджаренного хлеба с копченым мясом. Плюс кофе, он здесь великолепен. – Вова, тебе нужно помочь с твоими инструментами? – поинтересовалась девушка, когда после завтрака я переоделся в рабочую одежду, и пошел перегонять машины к домику. Саркис разрешил припарковать их на жухлую траву газона, мол, все равно скоро сезон дождей. – Если поможешь составить список, буду очень благодарен. А то у меня руки все в соляре и консервирующей смазке будут, – я протянул Олесе толстую тетрадь и карандаши. Перегнав по очереди машины к дому (нет, классные машины японцы делают!), я занялся вытаскиванием ящиков из кузова на землю и сортировкой. Резцы сразу отставил, это на продажу здесь. Туда же ушли все фрезы, делительная головка, большая часть метчиков и лёрок. А вот коробки с твердосплавными пластинами я оставил. Этого еще здесь не делают. К концу сортировки приехал небольшой грузовичок «Исузу». Из него вышел крепкий седой мужик, прожаренный солнцем до костей. То есть такое впечатление, что у него и кости загорели. – Ну, привет. Меня зовут Арсеньич, я продаю и покупаю разное железо. Ты звонил? Я вижу, уже рассортировываешь? – он поздоровался со мной, пожав запястье, вежливо поздоровался с Олесей. И начал проверку каленого и заточенного железа. Мы с ним долго просматривали каждую фрезу, каждый резец, каждой полотно. Мужик торговался за каждую железку, находя в своих проспектах местный аналог. К моему неудовольствию, в Демидовске довольно успешно был начат выпуск инструмента из быстрорежущей стали, правда, только вольфрамистой, Р9 и Р18. Впрочем, большинство позиций эти сорта стали перекрывают, и здорово сбили местные цены. Но неплохо выручили токарные резцы с твердым сплавом. Так что у меня получилось на этой небольшой спекуляции только отбить вложенные в Ташкенте деньги. Хотя и это здорово. Кроме того, у меня остались два небольших, но очень увесистых ящика с твердосплавными напайками. Их я продавать не стал, хотя они и стоили весьма дорого. Нет пока завода твердых сплавов в Демидовске, тоже на завозных работают. В общем, я облегчил грузовик почти на тонну. И получил наличкой около семнадцати тысяч экю. – Ну как, торгаш? – поинтересовалась Олеся, когда я отмывал руки стиральным порошком под колонкой. – Доволен? – Да. Хотя и меньше вышло, чем я рассчитывал, но нормально. Нужно в банк положить на свой счет, но это потом. Сейчас здесь в сейф положу при ресепшене. Поедем в оружейный? – Олеся согласно кивнула. В это время ко мне подошел невысокий парень со светловолосой полной девушкой из соседнего домика, с любопытством наблюдавший за моей возней с железом. Возле его домика стоял новенький УАЗ-буханка с дюралевой лодкой на роспуске, набитой всякими вещими и закрытой брезентом. – Привет, ребята. Меня Абдумалик зовут. Можете просто Маликом. Это моя жена, Светлана. Я вижу, ты тоже с железом связан? – Да, я слесарь. А ты? – пожимая мозолистую руку, спросил я. – Добрый день, Светлана, очень приятно познакомиться. – Я тоже. Слесарь-сборщик с Ульяновского авиастроительного. Надоело, если честно, ни работы нормальной, ни зарплаты. А недавно по цехам один дядек прошел, собирал народ на работу за границу, раздавал анкеты. Мы со Светкой заполнили, и сюда вот попали. Ладно, попозже переговорим, хорошо? Мы сейчас в представительство идем, разузнаем, что и как. Вы пойдете? Мы с Олесей переглянулись. Если честно, то пока еще никаких особых планов на будущее мы не составляли. – Может, попозже. Я сейчас хочу в оружейный проехать в промзоне, там тир есть. Да и патронов обменять охота. Наверное, завтра. – Олеся согласно кивнула. – Если можно, захвати проспекты и карты и на нас. Я помог Малику отстегнуть роспуск с лодкой от УАЗа, и они уехали. А мы с Олесей на ее Тойоте поехали в сторону железной дороги и порта, где и находится этот оружейный. Основательно попетляв по улицам промзоны, мы, наконец, нашли этот магазин. Магазин значительно отличался от роскошного магазина Билла. В основном разнообразное подержанное оружие западного и восточного производства. Множество разных Калашниковых производства от России до Китая. Заправлял им невысокий латиноамериканец с бородкой – эспаньолкой и неплохим знанием русского языка. Он сразу принял предложение обменять бинокли на патроны, правда, дал всего по пятьдесят экю за каждый. Впрочем, за китайские оптические подделки оптом это нормально. Итак, две с небольшим тысячи патронов в прозрачных пластиковых упаковках по двести штук получили. И разрешение пристрелять автоматы в небольшом тире за магазином. – Извините, Рауль, а у вас практические ВОГи есть? – поинтересовался я. Приказчик вынул из стального ящика картонную коробку с практиками, отсчитал мне пять штук. – Больше не могу, у меня заказ на оставшиеся. Можете и ими в тире стрелять, – заметил он. – Если вам нужны боевые, то есть пара десятков российских, из трофеев. Новые еще не подвезли. – Да уж, дожил. Покупаю гранаты как картошку, – заметил я уже в тире, доставая из сумки АКМС и АКС-74У. Отдал маленький автомат Олесе. – Тугие какие, – заметила она, набивая рожки к автомату. – Зато очень надежные. И автомат тоже надежный, очень. По точности до твоей винтовки не дотягивает, но накоротке намного надежней. Слушай, нужно у этого Рауля спросить крепежи для оружия, и навешать в машинах. Только вот как, ты согласишься в своей Тойоте потолок портить? Мне-то в грузовике без проблем. – Конечно, делай. Пока сюда ехали, я замучилась винтовку на сидении поправлять, того и гляди, упадет. Можно? – Олеся вставила рожок в автомат, с трудом сдвинула предохранитель и довольно умело передернула затвор. А я зарядил практикой «Костер» и сделал первый выстрел в мишень в полусотне метров. Расстреляв с Олесей по паре рожков из автоматов, пару практических гранат из подствольника и два магазина из новой полуавтоматической винтовки, мы вышли из тира. У Рауля оказались крепежи для оружия из фигурных пружин, покрытых полиуретаном. Купив два комплекта в Тойоту, и три в «Егеря», взяв десяток ВОГов и подсумок на разгрузку для них, а так же пяток рыжих бакелитовых магазинов для АКМС и подсумки для калашниковских магазинов, мы с Олесей поехали в отель. Взяли две бутылки вишневки, фруктов и соков в номер, и на полтора часа, до семнадцати часов местного времени выпали из общественной и политической жизни Новой Земли. – Уф, все хватит. Немного отдохнуть нужно и мне и тебе. А то скоро придет покупатель, а ты весь в мыле и язык на плече. При этом на твоем личике крайне самодовольная улыбка. Что о нас люди подумают? – Олеся встала с кровати и пошла в душ. После одела маечку и джинсы, полезла в сумку с одеждой. – Они не думать, а завидовать будут, – глубокомысленно произнес я, поправляя кровать. А то всю свезли. Олеся тем временем достала легкое платьице, недовольно на него поглядела, и быстро с ним убежала, сказав, что погладит и придет. Без десяти восемнадцать мы сидели за столиком в ресторане и пили холодный апельсиновый сок. Вскоре на Главной улице, за чахлыми деревцами, остановился «Хамви», и из него вышел сержант с высокой шатенкой в форме. Сержант о чем-то переговорил с водителем, и пошел под ручку с девушкой в ресторан. Зайдя внутрь, поморщился, привыкая к полумраку, и начал оглядываться. Я помахал ему рукой, и они пошли к нам. – Привет, ребята, к вам можно? – сержант с девушкой встали у столика. – Да, конечно. Садитесь, – я встал, приветствуя девушку, и поздоровался с сержантом. Ничего ручка, широкая и мозолистая. Правда, сам он как-то поменьше без броника выглядит. Обычный высокий парень. Девушка у него миловидная, с голубыми глазами, чистым лицом с нежным подбородком и красивыми губами. Правда, тоже высокая, может и меня повыше. Но вместе они очень гармоничная пара. – Мы не познакомились там, в саванне. Это Олеся, меня зовут Владимир. – Это моя невеста, Эйприл. Она шотландкой себя считает, хотя сама из Америки и, по крайней мере, три национальности в ней смешаны. Меня зовут Борис, можете звать Борей. Только ударение на первый слог не делайте, умоляю. Эти американцы насмотрелись глупых мультиков, и замучили уже. Еле-еле Эйприл отучил, – усмехнулся здоровяк, усаживая свою девушку. Потом уселся сам. – Добрый вечер. Что будете? Вино, кофе, может, сок? – подошедший Саркис с уважением поздоровался с Борисом и его спутницей. – Мне кофе, как обычно, – попросила Эйприл с едва заметным акцентом. – Мне тоже. Черный без сахара. Саркис кивну и отошел. – Эйприл, вы что, все в Ордене русский учите? – поинтересовался я. – Нет, что вы. Многие учат китайский, французский, польский. Чем больше языков знает агент Ордена, тем выше у него квалификация и соответственно заработок. – Эйприл улыбнулась. Какое-то время мы просто сидели за столом и говорили о местных реалиях. Я спросил Бориса о больших гиенах, уж очень меня этот зверь впечатлил. – Знаешь, Володь, если тебе выпадет нелегкая столкнуться с этой зверюгой, то стреляй в колено или плечо. Она тяжелая, повреждение ноги моментально лишает ее подвижности, и дает тебе время. А если ты выстрелишь ей в голову или грудь, то еще неизвестно, нанесешь ли ты ей достаточные повреждения. Шкура на груди очень толстая, и лобная с челюстной кости ну очень массивные. Гиена ведь и рогача порой валит, и раны от него получает. Поэтому, я так думаю, у нее морда такая длинная, чтобы от рогов меньше доставалось. А так, тем более, если вас двое-трое, обездвижили ее и ушли. Не стоит пытаться добить, сам знаешь, если крысу в угол зажмешь, кинется, а эта тем более. Но если будешь добирать, то обязательно бей за ухо, там кость тонкая и мозг рядом. И правила старые – смотри на уши. Если прижаты, то она еще жива и может кинуться, если расслабленные, то, скорее всего мертвая. Ладно, ты свой трофей нам продашь? – Борь, я цену даже для Тойоты Лендкрузера не знаю. Этот джип в том мире стоит минимум сто тысяч зеленых. А здесь сколько? – Ну, по идее, не меньше. Но вот в чем дело... Если ты будешь продавать здесь, то больше десяти тысяч экю не получишь. Серьезно. Тут ведь у нас проходной двор, многие переселенцы меняют машины. На этом живут торговцы, и живут неплохо. У них цеховая договоренность – не давать больше половины реальной стоимости за такие паркетники. Они из-за большой стоимости и сложности в ремонте большим спросом не пользуются, здесь больше что попроще и покрепче в ходу. Богатые люди или уже с машинами, или купят у тех же торговцев. Конечно, ты можешь сам выставить ее на продажу, вон, попроси у Саркиса. Но опять, много не получишь. Да и время это займет большое. Потому предлагаю так, я плачу тебе сразу восемь тысяч наличкой, и в течение года перечисляю по тысяче на твой счет. Но сначала давай прокатимся. Джип то новый, но тест-драйв нужен. – Борис глянул на свою подругу, но она не обратила на него внимания, заболтавшись о чем-то с Олесей. – Эйприл, ты машину хочешь? – удивленно спросил он. – О, да-да. Элис, поехали с нами, – девушки встали и, болтая о чем-то, вышли из ресторанчика. Я попросил чернявенькую девушку записать все на мой счет, и вышел с Борисом. Эйприл уверенно подогнала под себя сидение и руль, подождала, пока мы усядемся, и быстро выехала со двора. Было видно, что девушка прекрасно знает город. Она ни разу не задумалась на повороте, не колебалась при обгонах. Ехала с постоянной скоростью, порой обгоняя орденские машины. Покатав нас по Порто-Франко минут тридцать, она затормозила возле какого-то ресторанчика. – Как впечатления? – спросил Борис у невесты. Та причмокнула пальцы. Борис усмехнулся, повернулся ко мне: – Ну как, партизан, согласен? Восемь тысяч сейчас, и по тысяче в течение одиннадцати месяцев. – Борь, это дело лучше в конторе обсуждать. Здесь где договора заключаются? – В принципе, достаточно купчей, заверенной в отделении банка Ордена. Нам все равно туда нужно, составить график платежей. Ну и твои две тысячи премиальных заберешь, документы мы еще вчера оформили. Согласен? – я посмотрел на Олесю, но та пожала плечами, мол, решай сам. Хм, в принципе, нормально. Правда, у Бориса работа больно нервная... – Насчет выплат не переживай, в крайнем случае их произведет банк с моего счета, там хватит денег с лихвой. Просто я еще дом в Московском протекторате строю в предгорьях, нужен денежный резерв. Ну как, согласен? – видимо, Борис понял причину моих сомнений. – Давай. Поехали в банк, оформим. Эйприл, с обновкой тебя, – джип плавно стронулся с места. Вскоре мы с жаркой и пыльной улицы зашли в прохладное большое помещение. Борис уверенно провел меня сначала к молодому уорент-офицеру, который оформил документы, и отправил меня в другую контору. Там мне перевели на мой счет две тысячи экю, и выдали зеленоватый чек с красной печатью о переводе. – Так, теперь пошли в гражданскую кассу, – Борис повел меня вниз. – Борь, я вот о чем подумал. Эти Ай-Ди, вот если я потеряю или ее украдут, то все? Пропали мои сбережения? Как я докажу, что я это я? – За это не переживай. Когда ты счет в банке открывал, тебя камерой в трех ракурсах по нескольку раз сняли и положили снимки в архив. Теперь если что, приходишь в отделение Ордена, любое, и тебе восстановят документы и можешь получать деньги. Все-таки не каменный век у нас, – ну, если так, то намного спокойнее. А после того, как Борис перегнал мне на счет деньги, нас обоих ждал сюрприз. Оказывается, пока мы занимались оформлением, девушки успели договориться об оформление Олесей оконных проемов квартиры Бориса и Эйприл. – Ребята, вы не скучайте, мы быстро. Я только размеры сниму и эскизы набросаю, и мы вас заберем, – заявила Олеся, садясь на переднее сидение серебристой Тойоты, проверяя наличие в сумочке маленькой трехметровой рулетки, портняжного метра, небольшого перекидного блокнота и коробочки карандашей «Кохинор». – Ну, дают. И твоя тоже, бизнес-вумен. Пошли, по пивку? – Борис повел меня в заведение с немецким уклоном. Здоровенные пивные бочки за стойкой, тяжеленная мебель. Только пьяных эльзасцев с кружками и песнями не хватает для полной достоверности. Там заказали жареную курицу, и по сто пятьдесят грамм «Новомосковской» шустрой девице с украинской акцентом. Вскоре она принесла запотевший графинчик с водкой, тарелки с нарезанным копченым салом, квашеной капустой и хлебом. – Чего удивляешься? Самые настоящие немецкие закуски, – Борис пододвинул к себе тарелку с копченым салом, положил пару кусков на небольшую дольку хлеба и с видимым удовольствием съел. Пока ждали саму птичку, успели выпить по пятьдесят грамм хорошей водки и закусить хрустящей капусткой. – Борь, а как ты в патруле оказался? – поинтересовался я. – Да я перешел сюда для того, чтобы служить во Внутренних Войсках, в Москве. А там такое дело... В ВВ служат знакомые парни из подмосковного, омского и других отрядов, с которыми вместе в командировках на Кавказе был. А в РА служат парни, с которыми в срочную вместе Грозный брал. И хоть и отношения между солдатами хорошие, но руководство может и войнушку учудить. Меня сейчас словами не убедишь, что такое невозможно, после развала Союза и войны на Кавказе я считаю, что возможно все. Ну, я и пошел прямиком к Коршунову, так и так, мол, тащ генерал, не могу служить там, где может быть возможность стрелять в боевых товарищей. Генерал физию кислую сделал, но прям при мне позвонил генералу Уоллесу, командующему Патрулем, и попросил меня принять в ряды. Поручился, так сказать, – Борис снова взял кусок сала, закинул его в рот и с удовольствием проглотил. – Что, вот так просто взял и позвонил? И тот послушался? – мне немного тюкнуло в голову. Все-таки жарко, и напряженные сутки были. Во всех планах. – А ты не подначивай. Тут всего три генерала с той стороны. Командующий Патрулем, Министр Внутренних Дел Москвы и командующий РА. У них, можно сказать, клуб настоящих генералов. Вот и выполняют различные мелкие просьбы друг друга. Хоть и не очень любят друг друга, но остальные генералы здешние ими уже здесь стали. С тех пор служу в Патруле. Пару месяцев на Мысу был, британцам помогал, это с той стороны Залива. Я взял графинчик, налил еще по одной. – Ну, за генералов! – глухо звякнули небольшие рюмки, холодная водка пробежала по горлу, растворившись в желудке теплом. – Вот ваша курка, мальчики. Шо еще надо? – Оксана поставила на стол здоровенную жаренную птицу. Горячая, потрясающе пахнущая, до сих пор шкворчащая жиром. – Нет, Оксана, спасибо, – Борис кромсал птичку разделочным ножом. Я подхватил кус, бросил себе на тарелку, гляделся. – Руками ее, потом ополоснешь! – Борис, показывая пример, вгрызся в птичью ножку. Некоторое время за столом стоял треск перемалываемых птичьих косточек и сосредоточенное чавканье. Намного проще обедать среди мужиков, не надо задумываться о правилах хорошего тона и прочем. – Уф, неплохо, – вытерев руки от жира салфеткой и разливая остатки водки по рюмкам, заметил я. – Борь, а такие неприятности, как со мной, здесь частенько бывают? – Володь, то, что было с тобой – это не неприятности. Хороший парень сумел отбиться от бандитов, остался жив с минимальными материальными потерями – это хорошая новость. Вот когда караваны пропадают на дороге, это неприятности. Или как четыре дня назад, новоприбывшие сербы из Косово с чеченами сцепились здесь, в Порто-Франко, это тоже неприятность. – А что произошло? – заинтересовался я. – Деваха красивая у сербов есть. К ней парочка чехов пристала, их ее братья отоварили. Чехи на стрелку их вызвали. Собрали всех мужиков из тейпа, даже пацанов взяли двенадцатилетних. Наверное, чтобы кровь почуяли. И выехали в сторону указанной стрелки. В общем, когда я с группой приехал, все чечены мертвые были. Им сербы на дороге засаду устроили, и добили всех. Классная засада, всех кончили. И детей тоже. Самое поганое в этом деле, среди чечен две девки-снайперши были, они вообще пропали. В трофеях у сербов пара эсвэдех, которые никак ни к кому из дохлых чехов не присобачить, лишние они только. В одной из машин нашли сумочку женскую, нашли на дороге куски одежды, лифчик порванный. Пойми правильно, мне сами снайперши похрен, грохнули их и ладно. Да и с чеченами у меня счета длинные. Но насильников я терпеть ненавижу, и то, что мальчишек явно живых достреливали, меня немного покорежило. Впрочем, у косовских сербов счета с мусульманами еще длиннее моих. Только здесь насилие над женщиной карается каторгой. И все. Правда, прямых улик нет, только косвенные, и свидетелей тоже нет. Сербы все прикинулись шлангами, никто ничего не видел, да и у сербов родственник в Ордене оказался, все разрулил. – И теперь куда сербы? В Россию? – Ты что? На кой хрен они там сдались? Да они и сами в Евросоюз хотели, но там как о пропавших девках услышали, так от ворот поворот. А здесь, в Порто-Франко, и московский представитель, и офицеры из конвоя РА их послали именно из-за мальчишек и девок. В общем, им за Китаем землю дали. Неплохая земля, кстати. А самое интересное, что бабы из тейпа попросились в Москву. Они правильно сообразили, что в Имамате они без мужиков разменная монета. Девок поворуют, затрахают и шахидками сделают. А малых пацанов кровники вырежут. В общем, Коршунов их принял, говорят, возле Бразилии землю выделил. Но он все-таки настоящий мент, сумел обстряпать это дело так, что теперь этим бабам нет ходу за Московский протекторат или еще куда, кроме северней Залива. Грохнут их как предательниц. Так что будут они жить в России, да еще и мужей небось найдут там. У нас татар и башкир хватает. Коршунов вообще мужик интересный. В том мире натаскал в клювике двести лямов зелени, и сюда с ней рванул. Здесь в первую очередь армию сделал небольшую, из нашего брата. Купил пару десятков американских БТРов, М113, старые пушки, в общем, задел сделал для начала. Гонять банды начал. Попутно занялся сельским хозяйством. Построил три здоровенные свинофермы, заложил большие хозяйства по выращиванию конопли... Ты чего? – с недоумением повернулся к поперхнувшемуся курицей и закашлявшемуся мне Борис. – Конопля? Он что, наркоту разводит? – Ну, ты балбес! Пенька слово знаешь? Сейчас большинство веревок и канатов в этом мире из коршуновской пеньки сделаны. Ладно, слушай дальше. Самое главное, что он сделал – сумел выдернуть из того мира больше тысячи семей русских из Чечни, из под ножа, считай, и столько же из Таджикистана. Теперь они на него работают и молятся, по большому счету. А в протекторате РА крестьянствуют в основном тоже русские из Чечни и Таджикистана, плюс грузины из южной Осетии и армяне из южных районов Нагорного Карабаха, кто сбежать успели. Их сюда лет так десять назад, в самый разгар конфликтов перевезли. – Борь, крестьянство это здорово, но меня больше промышленность интересует. С ней как в России? – Неплохо. Заводы понастроили, железо добывают, нефть, газ попутный. Патроны вон делают, кровельные материалы, метизы. Все как горячие пирожки уходит. Я мимо заводов в Демидовске проезжал, здоровенный такой промышленный райончик. Тут вообще стараются побольше своего делать. Дорого из-за ленточки каждый гвоздь тащить. Вон, американцы в Форте-Ли начали парусники делать. Как их, клиперы и шхуны. Дерево-то здесь не проблема, его сколько хочешь, вали давай. А стальной прокат ой-ой сколько стоит. О, а вот и девушки, – Борис радостно приветствовал вошедших девчонок. Эйприл недовольно посмотрела на пустой графинчик, и повернулась к Олесе: – Элис, почему два русских парня, если останутся без присмотра, сразу напьются водки? – Ты знаешь, они ее только пригубили, поверь моему опыту, – вздохнула Олеся, покачав пустой графинчик. – Да мы ее только понюхали, чес слово. И больше сегодня не будем. Ну, я точно, по крайней мере, – вставая и отодвигая стул Олесе, клятвенно заверил я. – Ага, и я тоже на сегодня завязал, – утвердительно кивнул Борис. – Девочки, вы кушать хотите? Как оказалось, девочки кушать не хотели, а заказали себе по большой порции апельсинового мороженного, и уселись с одного краю стола обсуждать Олесины эскизы. Посмотрев на аппетитно вкушающих, по-другому и не скажешь, замороженные в сливках апельсиновые дольки девушек, мы тоже заказали себе по порции. – Борь, так что, сербы целую кучу премиальных получили? За дорожных разбойников? – поинтересовался я, прикончив мороженное и потягивая остывший кофе. – Ты чего? Мало ли кто друг в друга пострелять захочет за городом? И что, всем премии? Нет, ничего не дали, только трофеи оставили. Хоть и чеченки возражали. Знаешь, последнее время в Порто-Франко многовато скапливается выходцев из мусульманских республик Северного Кавказа. Боюсь, будут проблемы. Я даже рапорт начальству писал, мол, во избежание и т.д., требуется отправить их по месту назначения. – И что? – заинтересовался я. – Ничего. Я не толерантен и не воспитан в духе европейских дерьмократических свобод. После такой отповеди я просто своим знакомым парням порассказывал, чего от этой братии стоит ждать. Благо, те ребята в основном из армии США и порох нюхали. Они обещали рассказать своим знакомым. Ну а дальше что выйдет... – А почему мне тогда премию дали? Это ведь ты решал, и ситуация похожа. Тоже засада, по большому счету. – А я две ментовские ксивы среди бумаг нашел. Володь, бывших ментов не бывает. А я хоть и боец отдельного отряда, но милиции. Тех парней еще до моего перехода на границе Московской и Тульской областей убили и оружие забрали. Как раз эти самые «ксюхы» и «макарки». А раз так, то они дорожные бандиты и есть. Вообще, тесные миры оказались. – Да уж. Мы немного посидели, и вышли из прохладного ресторанчика на улицу. Борис с девушкой поехали к себе, оставив нам для связи свои визитки, а мы решили прогуляться. Благо с океана подул ветерок, разгоняя марево зноя над городом. Вообще к концу дня город настолько прокалился, что июльский Ташкент позади оставил, по-моему. Хотя я считал, что это маловероятно. – Олесь, смотри, книжный. Давай зайдем, может здесь есть что интересное по географии здешнего мира? – я придержал девушку за локоток и повернул лицом к заинтересовавшей меня вывеске. – Пошли, мне самой интересно, – Олеся пушинкой взлетела по ступенькам. Книжный магазин был большой. Множество книг и журналов, но в основном на английском. Хотя и русский отдел был, и испанский, и немецкий, и довольно большие. После довольно продолжительных переговоров мы купили пару дисков с выпусками здешнего журнала «Географ Нового Мира» в русской версии, и пару красочных фотоальбомов здешних животных и растений. Уже на выходе я вспомнил про программное обеспечение компьютеров, обернулся к продавцу. И оказался прав, потому что здесь в ходу была местная система «Виндоуз» со здешним календарем и часами, привязанная к календарю Старого Мира. – Олесь, ты как с программированием? Мне с новым ноутом, да и с трофейным повозиться придется. Поможешь? – Помогу, мне все равно сейчас работать с программами и рисовать. Ты же мне поможешь машинку из Тойоты достать и пару рулонов тканей? Мне Эйприл на пару дней работы точно подбросила, прямо сейчас начну. – Ладно. Смотри, солнце садится. Пошли к берегу, на закат полюбуемся. Мы долго стояли, обнявшись и облокотившись на бетонный парапет, глядя, как сначала местное светило опускается в воду, а потом всходит огромная Луна. А потом потихоньку пошли к «Арарату». Хоть город и большой, но суеты нет. От гостиницы мы не очень далеко, а пройти несколько километров по довольно хорошим галечным тротуарам по ночному городу, и главное, в безопасной зоне, довольно неплохо. Сразу по приходу я вытащил из самой Тойоты швейную машинку, а из прицепа два рулона тканей, в которые Олеся ткнула пальцем и большую сумку с разнообразной мишурой. Принес их в домик, поставил рядом со столом. После чего Олеся поставила грузиться прогу на мою Тошибу, а сама засела за свой Асус, перерисовывая схемы хитрых занавесок. Потом чертя их на больших кальках, сосредоточенно вырезая и ругаясь на неудобный и маленький для такой работы стол. В конце концов я отпросился в ресторан, ибо мне запретили смотреть под руку, а заняться чем-либо еще не получалось. На чужую работу бесконечно смотреть можно. Получив приказ много не пить, я вышел на улицу, закрыв дверь домика. Посидел на заборчике возле домика, любуясь звездами, и решил пивка попить. В сам ресторан не пошел, сел на веранде возле бассейна, за красным пластиковым столиком. Взял огромную кружку почти безалкогольного американского пива, для пробы, и тарелку сушеной антилопятины, пропитанной перцем настолько, что просто ужас. Когда я пригубил кружку в очередной раз, гася пожар во рту, ко мне за столик присел Абдумалик. – Привет. Ты чего это самое легкое выбрал? – спросил он, показывая на мою кружку. У него самого была такая же, но с темным немецким пивом. – Я сегодня уже вино пил, водку пил, теперь вот пиво решил взять. Ну и взял полегче, а то все правила нарушаю. Правда, пресноватое. Ты как, до представительства добрался? Что сказали? – Ага, держи, – на столик плюхнулась пачка проспектов и карта. – Представитель посоветовал дойти до товарной было, но вспомнил про цирк-шапито из Новой Одессы. Они здесь сезон заканчивают, и через пять дней едут домой. Ну и народ к ним собирается, вроде как они проводники конвоя будут. Мы со Светкой туда прошли, это почти на другом конце города, за стадионом. Поговорили с главным в этом Дю Салее. Через три дня он начинает формировать караван. Сейчас, оказывается, после какой-то очень большой и успешной операции Русской Армии, Техаса и Конфедерации, дорога поспокойнее стала, можно ехать без сопровождения охраны. Но обязательно прийти именно на четвертый день, почему то. – Молодые люди, добрый вечер, – как всегда, Саркис появился бесшумно. Хорошо хоть тень от него огромная. – Добрый вечер, присаживайтесь, – поздоровался я. Малик тоже поздоровался. – Ребята, вы же слесаря? Сами как, со сваркой дружите? Подзаработать хотите? – армянин с удовольствием пригубил пиво из небольшого бокала, принесенного темненькой девушкой. Мы переглянулись. В принципе, я ничего не имею против. Малик тоже кивнул. – Ну, допустим. А что нужно делать? – Сейчас. Погодите минуту, принесу, – Саркис исчез, но вскоре появился, неся под мышкой объемную папку. – Вот. Нужно сварить эти вышки, ара. В начале этого года сюда переехали мои земляки, построили ферму в сорока километрах от Порто-Франко. Сейчас немного разжились, набрали денег на ветрогенераторы и ветряные насосы для воды, а то бензиновые или дизельные генераторы очень дорогое удовольствие. Но сварщиков и слесарей среди них нет, крестьяне они. А заказывать эти вышки в Порто-Франко – дорого. Вот я через знакомых купил в Демидовске уголок и лист, мне его на попутном конвое привезли, осталось только сварщика и слесаря найти. Саркис-джан, а нам профсоюз местный холку не намылит за то, что мы ему цену сбиваем? – поинтересовался я, раскладывая чертежи по столу. Малик уже завладел сборочным, и внимательно изучал. – Вах, какие профсоюзы! – всплеснул крупными руками ресторатор. – Вы работать будете за городом, а дела фермеров – это дела фермеров. Что скажете? – А сколько нужно изготовить вышек? – поинтересовался Малик, передавая сборочник мне. – Четыре. Две для воды, две для электричества. Ну, что скажете? – Как с оплатой? – спросил я. Вообще-то, совсем неплохо подработать, а то на трофеях жить привыкать не стоит. Давайте так. Я нечаянно слышал, вы с циркачами хотите ехать, так? Жить вам здесь еще минимум пять дней. Я за вашу работу обеспечиваю вас проживанием и буду кормить. Договорились? Хм, а не сказать, что работы так уж много. Если рогом упереться, можно с хорошим напарником за пару смен сделать. Буду надеяться, что Малик хороший напарник, на авиазаводах в слесарях безруким парням делать нехрен. Да и образование минимум специальное. – Что скажешь, Володь? Я согласен. Только вы нам еще по ручному пулемету за нормальные деньги организуете, а то в вашем магазине очень все дорого! – заявил Малик. Саркис хмыкнул на его заявление, а я еще раз прогнал в голове все операции. Нормально, за две сотни экю поработать стоит. – Согласен. Где ваша ферма, нам с утра выезжать? Сварочник у меня есть, болгарка тоже. Диски и электроды есть. Только генератор слабый. Болгарку не потянет. Но учтите, если мы по расходникам за пределы вашего предложения выйдем, пересчитаем. Здесь все железо дорогое, я в этом убедился. И еще, нужны помощники. Мы с Маликом вдвоем не справимся. Тут семьдесят пятый уголок, он сто сорок килограмм весит один. А их на одну вышку четыре, плюс поперечины из пятидесятки и площадки из шестерки. Тут даже у четверых пупки развяжутся ворочать. На ферме еще парни есть? Согласны? – У меня Тошиба четырехкиловаттник. Хватит. И тоже болгарка с дисками есть. Но помощь на самом деле нужна, – сказал Малик, отставив кружку с пивом. – Согласен. Если вы хотите с утра выезжать, то я за завтраком вам объясню дорогу. Как раз утром в ту сторону выезжает патруль, в семь часов, я попрошу ребят, чтобы вас до поворота сопроводили, так намного лучше. На ферме рация, если что-то нужно будет, они свяжутся. И десяток мужчин найдется, чтобы вам помочь переворачивать, и в помощь сразу получите трех неплохих парней, пускай учатся. Ладно, парни, хорошей ночи. Вам еще спокойной желать рано. – До свидания. Что, Малик, на какой машине поедем? – я встал и потянулся. Хорошо сегодня время провел, право слово. Давненько так не отдыхал. – Володь, мой УАЗ битком забит. Давай на твоем «газике». Только перекинем сейчас генератор и болгарку в кузов, и отдыхать. Если патруль выезжает в семь, то нам вставать нужно в пять. – Малик, ты на часы посмотри. Сейчас всего двадцать три часа. До полуночи еще целых семь часов, успеем отдохнуть, – я открыл дверь грузовика, уселся поудобнее за руль, завелся и проехал пятнадцать метров до УАЗа. Прогресс не зря придумали ленивые люди, которым лень таскать всякие тяжести было. Малик тем временем вытаскивал из чрева машины какие-то коробки. Потом с натугой подтянул тяжелый генератор к дверям. – Ну, чего встал? Давай помогай! – Малик потащил генератор из фургона, я ухватился за заднюю часть, и мы вытащили тяжелый механизм из фургона. Подкатили к грузовику, и забросили в кузов. – Малик, давай запрыгивай, привяжи свой ящик к борту, а то потеряем по дороге рогачам на потеху. Держи! – я бросил ему кус толстой веревки. – Володь, у тебя весь грузовик солярой провонял, ты его ей пропитывал, что ли? Дышать под тентом нечем. – Под тентом ладно, у меня и в кабине пованивает. Вон, в задней стенке дыры видишь? Все тряпье испортилось. Ладно, давай отдыхать. Завтра в шесть выезжаем, – я хлопнул ему по плечу, и пошел в домик. На полу по расчерченным силуэтам на раскатанной материи Олеся вырезала фигурные куски. Повсюду был живописный бардак, на кровати лежали куски тряпья с приколотыми пронумерованными бумажками, обрезки тряпок были небрежно закинуты в угол. – Эх-хэ, наворочала красна девица. Олесь, у тебя хоть булавки по полу не разбросаны? – осторожно обходя завалы, спросил я. – Нет, булавки я не бросаю, техника безопасности превыше всего. Сейчас, еще две ракушки вырежу, и хватит на сегодня. Шить буду уже у Эйприл, а то я не уверена, что этому Саркис обрадуется. Посиди пока пять минут, – не вставая с пола и не прекращая работать ножницами, ответила девушка. – Олесь, ты не против, если я на работу завтра-послезавтра съезжу? Ты все равно весь день занята будешь, а? Олеся отвлеклась от кройки и посмотрела на меня. – А не боишься за меня? – Если ты насчет того, что тебя преследовать могут, то нет. Сама подумай, мы с тобой неделю назад даже не знали о существовании этого места. Не думаю, что твой полосатомордый крестник знает об этом мире, и уж тем более так скоро додумается тебя здесь искать. А если насчет того, что здесь множество жгучих мачо, то даже если я буду вокруг тебя целыми днями бегать и дифирамбы с серенадами петь, то все равно все будет зависеть от тебя. Буду я тебе нравиться, или даже может быть, ты меня полюбишь – ты будешь со мной. Не буду – как я смогу тебя удержать? Решать все равно все это тебе. Так что я буду работать, тем более что ты тоже себе работу нашла. – Вот как? – Олеся недовольно прищурилась. Потом решительно стала собирать все тряпье с пола и кровати и сбрасывать его на стол и диван. – В таком случае тебе предстоит основательно потрудиться, чтобы не дать мне завтра думать о других мужчинах. Ферма Акопянов в окрестностях Порто-Франко. 22 год. 9 месяц, 28. 20-03 – Уф, вроде все, – не сел, а скорее упал на дощатый настил открытой веранды, заметил я. – Ованес Вагранович, принимайте. Все стоит и крутиться. – Ага, отец, все работает. Они все очень хорошо сварили и собрали, – подтвердил молодой паренек, Ашот, один из тех, кто помогал нам с монтажом и установкой вышек. Он тоже устало сел на край веранды. – Володь, напомни мне в следующий раз, что в первую очередь надо навес сделать. Зажарился как карась на сковородке за эти два дня, – опрокидывая на себя ведро с водой, попросил Малик, сверкая свежеобгоревшим носом. Мы все устали. И я с Маликом, и трое парней-помощников. Это только кажется, что сварить четыре вышки проще некуда, а на самом деле работы хватило досыта. Резали, стыковали, варили, по новой резали и так далее. И чем дальше, тем все тяжелее становились сами вышки. Да и варить под здешним солнышком удовольствие не из легких, сварная роба моментально от пота промокла, промокли спилковые краги, и при неудачном хвате получаешь удар током. У Малика от искр из-под болгарки загорелась штанина, хорошо ожог не получил. В общем, хорошо уработались. Началось все довольно буднично, если не считать то, что за городом мы достали из сумок автоматы, пистолеты и разгрузки. У Малика оказался абсолютно новые АКМ и АПС из арсенала базы «Россия». Они успели перейти перед последней партией сербов, и купить хорошее советское оружие. Вместе с патрулем на двух «Хамви» с крупнокалиберным Браунингом на одном и ротным пулеметом на другом, мы доехали до развилки в тридцати пяти километрах по дороге на немецкий город с зубодробительным названием, откуда свернули налево. И вскоре увидели большую ферму. Огромный огород, минимум в три гектара, большое кукурузное поле. Аккуратные дощатые строения и большой внутренний двор за высоким дощатым забором. Впрочем, когда мы въехали в сам двор, то обратили внимание на довольно небогатую обстановку. Окна были без ставен, просто затянуты москитной пленкой, все очень скромно. Мебель, что мы видели, собрана самими армянами из оструганных досок. Но вот укрепились они здорово. Единственную дорогу, по которой только и возможно подъехать к ферме на машинах, контролирует крупнокалиберный пулемет ДШК. На заднем дворе под навесом стоит советский миномет «Поднос», и два пулемета СГМ на колесных станках. Кроме того, все мужчины за двором носят Калашниковы семьдесят четвертого года, и пистолеты. Огород ухоженный, да и, по словам главы семьи, является главным средством дохода семьи, поставляя овощи в Порто-Франко. Множество бегающих по птичьему дворику гусей, индюшек и курочек охраняли постоянно два подростка с дробовиками от местных птичек. Которые рады были бы сожрать весь птичник, но постоянно получали от пареньков и девчонок заряд крупной дроби под шкуру. Только за те два дня, что мы здесь отпахали, сшибли пятерых ящероподобных пташек. Правда, ребята заступали на дежурство после школы, в которую их возил оранжевый школьный автобус под охраной «Хамви» с М2, а до этого дежурил сам глава семейства. Посреди двора лежали уголки и листы железа. К моей радости, Демидовск катал весьма хорошую сталь, которая хорошо варилась. А то в Узбекистане после развала Союза с местного Бекабадского завода выходила высокоуглеродистая, которая отлетала кусками от сваренных участков. Так что мы получили помощников, и погнали... – Молодцы, парни. Сейчас покушаете, и езжайте с Богом. Учтите, через три часа стемнеет, так что не задерживайтесь по дороге. Гаяне, дорогая, ужин готов? Нужно сварщиков покормить, – пожилой, но еще крепкий и мощный армянин поднялся с кресла-качалки, куда уселся после не менее тяжелого рабочего дня на огороде. Там только с разводкой воды по арыкам для полива грядок запаришься. – Сейчас, уже накрываем. Пусть мужчины сначала душ примут, – полная приветливая женщина вышла на веранду из летней кухни, вытирая руки полотенцем. – Сегодня на ужин бозбаш и бораки, твои любимые. Поужинав супом из обжаренных кусочков антилопятины и гороха-нута и жареными пельменями, мы попрощались с хозяевами и пошли к грузовику. Хозяин вышел с нами. – Ованес Вагранович, то, что вы так сильно укрепили ферму, это необходимо? И неужели здесь это так просто – захотел купить миномет или крупняк, пошел и купил? – Володя, я на тяжелое вооружение лицензию у Ордена получил. А насчет укреплений – знаешь, хорошо тому, у кого есть кинжал. И горе тому, у кого кинжала в нужный момент нет. Не пригодятся – я только рад буду. До свидания, парни. Будете в здешних местах – заезжайте, добрыми гостями будете, – хозяин пожал нам руки. Мы попрощались с вышедшими ребятами, сели в «Егеря», и поехали в Порто-Франко. А то на самом деле, скоро стемнеет. Вскоре после того, как мы выехали на дорогу с проселка, нам навстречу попался караван из десятка грузовиков-Сканий. Машины были тяжко нагружены, шли потихоньку из-за плохой дороги. Я помахал рукой водителю первого грузовика, сдал в сторону на обочину из-за густого облака пыли и пропустил колонну. Завершал караван тоже грузовик, но переделанный в самодельный броневичок с зенитным КПВ в кузове. Он нам приветливо гуднул, я ему ответил, и мы поехали. – Уф, Володя, в следующий раз, когда мне Саркис предложит поработать, напомни мне, чтобы я пять раз подумал, ладно, – Малик присосался к фляге с водой, придерживаясь другой рукой в качающейся на ухабах машине. – Два дня по двенадцать часов, десяток кругов на болгарку истер до основания, ты сжег две пачки электродов, работа генераторов и сварочного аппарата и болгарки за четыреста экю – хорошо, если краями разойдемся. Не, я ему начет ручных пулеметов напрямую скажу, а то нечестно получается. Пусть за приемлемую цену продают. – Я смотрел во втором оружейном, там только пара китайских РКП было, и американский М60. Тот, с которым Рембо бегал. Но все дорого. С другой стороны, сэкономили по двести экю. Это по бочке бензина или солярки. Я на своем грузовике тысячу километров проеду. Уже неплохо. Кстати, надо бочку купить, а то мою прострелили по дороге сюда. Ты смотри, эти зверюги другое место могут выбрать, чтобы жрать? – рядом с дорогой большая гиена рвала на части свинью-падальщицу. – Задолбали! Малик, бери Калаш, лезь в кузов. Мы здесь до ишачьей пасхи будем ждать, пока она наестся. Малик подхватил поудобнее АКМ, выскочил на подножку, и запрыгнул в кузов, благо я тент вчера вечером снял. Я откинул приклад своего, поставил было на одиночный, но передумал и щелкнул предохранителем вверх, на автоматический огонь. Развернул грузовик немного боком, остановился и открыл огонь. Гильзы зазвенели по кабине. Сверху часто застучал очередями Малик. Автоматные очереди ударили в зверюгу. Я целил в передние колени, как Борис и советовал, и первыми же выстрелами попал. Впрочем, с полусотни метров это по почти неподвижной и обнаглевшей цели не очень сложно. У гиены подломились ноги, она ткнулась мордой в землю, попыталась подняться, но мы сосредоточенным огнем быстро угробили ее. Малик вернулся в кабину, и мы поехали мимо дергающейся в агонии зверюги. В кабине стоял запах сгоревшего пороха, по полу перекатывались стреляные гильзы. – Неплохо поохотились. Знаешь, я не верил, что из АКМ слонов ложат браконьеры, а тут смотри, такую тварь грохнули, – перезаряжая автомат, заметил Малик. – Ага, оторвались. Ладно, вон уже башня КПП видна. Скоро приедем. На въезде в город мы упрятали автоматы и пистолеты в сумки, получив очередную благодарность от патрульных. Пропустили две новенькие, с иголочки Нивы-Шевролета с коренастыми и похожими друг на друга парнями, и поехали в «Арарат». Мы неторопливо ехали по Главной за здоровенной тележкой с дровами, которую тащил небольшой трактор, приближаясь к «Арарату». – Малик, а пистоль поменьше найти не мог? – спросил я, покосившись на кожаные подсумки с запасными магазинами на боку у Малика. Притормозил, пропуская мужика с тачкой через дорогу, а то прет, как танк. Высунулся в открытое окно и облаял его по всякому, после чего с удовлетворением уселся в мягкое подпружиненное кресло. Неплохие кресла сейчас у грузовичков, жаль только, потолок низковат, нужно хорошенько подумать, куда крепежи для оружия делать, чтобы головой не цеплять. Вообще, пора машины подготовить, сегодня вечером и завтра утром отдохну, все равно воскресенье, а вечером займусь нашими с Олесей машинами. – У самого-то тоже пушка немаленькая. А если серьезно, то у нашего ротного такой был. Вот он, я про пистолет, мне и запал в душу. А тут смотрю, лежит, красавчик, на столе. И разрешений никаких не надо, так отдают, только три сотни заплати. А у меня как раз заначка есть, правда, в здешнем обменнике похудела до тысячи шестисот экю. Ну, я этот пистолет себе и купил, хорошая машинка, надежная. Тяжелый, правда, как утюг. Светка возбухать было начала, а я ей говорю – дорогая, треть от того, что я на браконьерском лове рыбы заработал, вообще моя, трачу куда хочу, забыла? Копил на новый УАЗ, а так как он у меня уже есть, решил потратить на дополнительное оружие, как основное я себе вон АКМ купил, а Светлане СКС, ну и пистолет ей ПМ, чтобы калибр не дробить. Вот осталось еще на ручник, а то я по ВУСу пулеметчик, всю службу еще с РПК под пять, сорок пять пробегал. – Малик, а чего ты решил сюда перебраться? Мне все равно переезжать пришлось бы, не сюда, так в Россию или куда еще, а вы зачем? Вроде нормально же жили в Ульяновске? Ну, если работа на авиазаводе не устраивала, то бросил ее и другую нашел, город же, у тебя руки из нужного места растут, – я свернул на стоянку к «своему» домику. Возле отеля на стоянке машин меньше не стало, да и у домиков свободных мест не прибавилось. Бойкое местечко братья армяне нашли, ничего не скажешь. – Ты знаешь, конечно, не очень богато, но жили. Я сетями рыбачил еще, хоть это удовольствие ниже среднего, браконьерить. Но Светке врачи сказали, мол, хочешь детей, перебирайся в более теплый климат. Мы все равно собирались переезжать, вот сюда и решились, благо здесь вон какая жара, и холодов вообще не бывает. На Северный Кавказ перебираться – еще та лотерея. Ладно, пока. Пойду к жене, соскучился. Через часок в баре встретимся, идет? – Малик выпрыгнул из машины, подхватил свою сумку с оружием, и собрался идти в свой домик. – Нет, Малик, не пойдет. Раньше завтра не рассчитывай, не выйду. Пока, – и я пошел к домику, помахивая оружейной сумкой. Дверь домика открылась, и на улицу вышла рыжая девушка в шортах и широкой футболке, кажущейся на ней безразмерной. Подошла ко мне и обняла за шею, встав на цыпочки. – Слушай, как здорово, когда так встречают, – отпуская девушку после поцелуя, заметил я. Поднял сумку с оружием, и пошел в домик, обняв ее за талию. В дверях пришлось отпустить, иначе не проходили. Там бросил сумку в угол, подхватил девушку на руки, и понес к кровати... – Володь, ты чем-нибудь еще сегодня намерен заняться? Кроме того, что будешь меня домогаться? – потягиваясь на кровати как довольная кошка, спросила девушка. Потом встала и принялась приводить себя в порядок. – Ага. Если ты не возражаешь, то я бы хотел отнести шмотки в стирку, и автомат надо бы почистить, а то пострелять пришлось по дороге. Впрочем, это можно и завтра, сейчас оружейный закрыт уже, скорее всего. Не волнуйся, ничего серьезного. Гиена, сволочь, опять на почти дороге жрать намерилась. Ну, мы с Маликом ее отучили. Хорошая штука все-таки Калашников. Только сначала в душ, а то увидел тебя, и соображение отбило, – я направился в ванную. И услышал в спину: – Ага, мне бабушка так и говорила, что вы, парни, часто не той головой думаете. Водичку похолоднее сделай, а то снова отвлечешься. Выйдя из ванной, я брякнулся на кровать. Ничего не хотелось делать, навалилась усталость, все-таки хорошо навкалывались. Так и лежал, лениво смотря на мелькающие в телевизоре картинки. – Устал? Давай, массаж сделаю. Ложись на живот. Так, рельсы– рельсы... – сильные руки девушки начали мять и гладить спину, иногда сильно сжимая кожу. – Нет, Володь, так нечестно! Тебя даже ущипнуть толком не получается! Ты что, спишь? Ну, я тебе, – я почувствовал, как по спине начали прохаживаться некие нежные упругости с твердыми навершиями. Сон моментально пропал, я перевернулся и прижал девушку к себе... – Уф, ненасытный, всю умотал. Вов, давай на Набережную ранним утром сходим? Рассвет встретим, Эйприл говорит, потрясающее зрелище. Хорошо? – Олеся расслабленно прижалась к моему боку. – Давай. Только нужно будильник включить. Сейчас, поколдую с мобилой. Во сколько восход-то уточнила? – я встал, одеваясь. Олеся перевернулась на живот, скрестила ноги и с интересом наблюдала, как я прыгаю на одной ноге, пытаясь попасть в штанину. – Ладно, я быстро. Положу сумку в сейф и заброшу шмотки в машинку, – я чмокнул девушку в макушку, и вышел на улицу. Сзади прошлепали по полу босые ноги, и щелкнул замок. Правильно, береженую Бог бережет. Я открыл кабину, вытащил сумку с рабочей одеждой, и пошел в главное здание. Там положил оружейную сумку в сейф, и получил разрешение от одной из чернявеньких на пользование прачечной. Прошел за здание, вошел в прачку, забросил гору пропотевшей одежды в камеру машинки, засыпал порошок, включил таймер и пошел в домик. Через два часа подойду. Порто-Франко, 22 год, 9 месяц, 29. 03-30 – Ну, ты романтичная натура, девица. В такую рань в воскресенье вставать. И топать еще ножками, на машине бы доехали, – зевая и ворча, я шел под ручку с девушкой по темной, далеко не везде освещенной фонарями Главной улице. Иногда мимо проезжали машины, город спал. Даже блядский квартал на пригорке за Овальной площадью был уже темный, все перебесились. Только молочники и булочники ездили на небольших грузовых мотороллерах, звеня бутылками и распространяя запах свежего хлеба, да патрули Ордена на «Хамви» показывали, что город жив. Через улицу, толкая большую тележку, шел пожилой азиат. В тележке стояли высокие ведра со свежесрезанными цветами. – Погоди, дед. Олдмен, плиз, стап. Ай эм тейк зис хризантемс, хау мач? – я потянул из ведра большой букет огромных белых хризантем. Люблю эти цветы. Расплатившись с довольным то ли японцем, то ли китайцем, я поднес букет девушке. – Володя, ты потрясающ. И как я буду таскать этот гербарий по городу? – Олеся спрятала довольное личико в цветах. – Какая прелесть! Но нести их будешь ты! Но попозже, обратно. Под ногами похрустывала мелкая галька, которой были засыпаны пешеходные дорожки. Кстати, в некоторых местах встречались настоящие деревянные тротуары, как в фильмах– вестернах. На столбах-сваях, с гулкими досками, уже потемневшими от времени. Видимо, со старых времен остались, так-то городок довольно богато смотрится. Набережная нас встретила ветром в лицо с океана. Восток начал розоветь, и довольно большое количество людей начали занимать места возле бетонного ограждения над волноломом. Мы тоже поскорее встали с правой стороны, ближе к краю. Там, где волнолом переходил в дикие камни берега, на которые лениво накатывал воду океан. Сегодня безветренно, что очень неплохо. Олеся облокотилась на край бетонной плиты, обнимая букет хризантем. Красивая девушка с красивыми цветами в красивом месте. Обалдеть. Я встал рядышком, обнял ее за талию. Восток стремительно светлел. – Смотри! Солнце, – Олеся указала рукой на сверкающий краешек над океаном. Солнце как-будто кто тянул за уши, с такой скоростью оно поднималось, освещая море. Яркие лучи рвались вверх пронзая редкие облака, как на флаге Японии. – Как красиво, – задумчиво произнесла девушка, глядя на уже взошедшее светило. Потом протянула букет мне, и взяла под руку: – Пошли досыпать? Или сначала позавтракаем? – Давай позавтракаем, а? А там видно будет. Кстати, я отработал все завтраки, обеды и ужины, так что давай этим пользоваться. Тем более, что кухня в «Арарате» великолепная. – Давай. Я тоже немного заработала. На часть дороги хватит. Володь, ты точно хочешь ехать? Может, на поезде или морем? Я никогда так далеко по бездорожью не путешествовала, а длительность одного дневного перехода около пятнадцати часов, я расспрашивала Эйприл. Это очень много, не знаю, справлюсь ли. – Ну, в крайнем случае, прицепим твою Тойоту к «Егерю», и потащу. Ничего, скорость небольшая, ничего не будет ни с прицепом, ни с машиной. Только на всякий пожарный завтра нормальную сцепку сделаю, это недолго. А сначала попробуешь, что и как. Я тоже узнавал, здесь во время перехода есть небольшие перерывы для заправки и обедов. Ночевки в основном на специальных точках или в фортах-заправках. Сходим во вторник к циркачам, все узнаем, нам до начала мокрого сезона еще больше месяца. В крайнем случае, здесь можно квартиру снять, судя по всему, без работы не останемся, – я тащил этот здоровенный букет, и понимал, как сложно порой приходится девушкам. – Вова, я не хочу оставаться здесь. Это слишком близко. Можешь назвать меня параноиком, но я боюсь Юрловых, нехорошая семья, и очень влиятельная. Так что давай отсюда подальше уберемся. После завтрака я решил вычистить автомат, и, взяв сумку с автоматом, пошел в оружейный. Олеся пошла со мной, она еще ни разу в этом магазине не была и решила исправить этот недостаток. – Доброе утро, Билл. Вы и в воскресенье работаете? – поздоровался я с оружейником. Олеся тоже с ним поздоровалась, попросила разрешения потрогать «эти очень красивые винтовки», и пошла бродить по магазину. – Монинг. Да, но короче, до обеда. Ты чего вчера не пришел? Твой партнер выбрал почти новый РПД, и купил. Будешь смотреть пулеметы? Но предупреждаю сразу, из русских он забрал самый недорогой и новый, – Билл протер ветошью ствол тяжелой винтовки, и поставил ее на место в пирамиду. – Да уж, в большой семье раздавались звонкие щелчки. Если вам не трудно, то покажите, что осталось. То-то он меня ужинать звал, теперь и претензии бесполезны, – усмехнулся я. Тем временем Билл вытаскивал из подсобки и ставил на сошки ручные пулеметы. Опознал я сразу наши ПКМ и ДП, а остальные были незнакомы. – Вот, смотри. Самые дешевые, это Дягтерев – двадцать семь и Зброевка-Брно образца двадцать шестого года, они по пятьсот экю. Самые дорогие – это ПКМ и Вектор, они абсолютно новые, и стоят по три тысячи шестьсот экю. Ну, еще есть Хеклер и Кох одиннадцать, он восемьсот пятьдесят. Это вам Саркис с большой скидкой пулеметы предоставил, поэтому можешь купить только один. Я долго ходил вокруг пулеметов, облизываясь как кот на сметану. Особенно вокруг ПКМ, но цена! ДП я сразу не захотел, уж очень серьезно повоевавшим смотрелся пулемет выпуска сорок третьего года. Чеха я тоже отставил. Хоть и надежный, но патрон маузеровский, в Демидовске не выпускается, да и тоже старый. Юаровский пулемет я с любопытством осмотрел, все-таки он в тройке по надежности с нашим ПКМ и бельгийским пулеметом. Но опять-таки цена... – Посмотри на этот, – Билл взял с прилавка немного кургузый немецкий пулемет. – НК-11, практически не стрелявший. Хорошая машинка, состоит на вооружении греческой армии и армий Азии. Надежный, крепкий, довольно легкий. К нему три магазина по пятьдесят патронов, и можешь купить у меня винтовочные магазины для G3 по двадцать патронов, у меня их множество. Патрон 7,62х51 НАТО, у тебя уже есть винтовки под этот патрон. Даже запасной ствол есть. Билл взял пулемет, оттянул левой рукой рукоять на кожухе ствола, повернул ее в паз. Показал патронник, снял ствол и по новой его установил. Вставил магазин, отпустил затвор и нажал на спусковой крючок. Протянул пулемет мне. – Да, есть еще момент. Из этого пулемета ты спокойно можешь стрелять патронами производства Демидовска. И из М14 тоже, но из своего «Армалайта» ты можешь обрести проблемы. Русские патроны коптят, и винтовку может клинить, правда, для этого нужно много раз выстрелить. Так что купи у меня хорошую оптику, поставь на Ar-10, и используй ее для охоты или как снайперскую семи-авто. А для повседневной стрельбы лучше спрингфилд, он не менее точный, но более надежный. Хм, а ведь вырисовывается кое-что неплохое. На потолок кабины в длину винтовку, возле верхней панели автомат с подствольником, и, если решусь, то на боковую стойку пулемет. Но вот так ли он необходим мне, все-таки лишняя тысяча уйдет. – Билл, а как вы думаете, простым людям здесь так уж необходим пулемет? – невинно глядя на оружейника, спросила Олеся. Надо же, как у нас получается, который раз про одно и то же думаем. Усатый толстяк усмехнулся: – Мисс, я бы рекомендовал наличие пулемета в любом частном доме. Он здесь не менее необходим, чем бензопила, например, или дизельгенератор. Может быть, он простоит без дела лет восемь, а может и очень потребоваться. Если вы хотите стать хозяйкой дома, я вам это очень рекомендую. – Я хочу стать хозяйкой дома. Но покупать или нет, решает обычно хозяин. Володя, ты как, хозяином хочешь быть? – лукаво посмотрела на меня девушка. Интересно, на что она намекает? Вроде не тупой, но попробуй точно пойми женщину. Она намекает на одно, думает о другом, а делает третье. Билл усмехнулся в усы, наверное, не один раз подобное видел. – Хочу, хочу. Честное слово хочу. И если опытный человек рекомендует иметь пулемет, то почему бы и нет? – я прикинул увесистую машинку к плечу. А ничего, внушает уважение. Попробовал взвести затвор левой рукой, держа пулемет на весу, как Билл. Непривычно, но не сложно. – Вот интересно, у меня третья западная машинка, и у всех трех диоптрические прицелы, хотя на М14 скорее кольцевой. Днем они конечно удобные, но в сумерках в них ведь ничего не видно! Или на западе ночью не воюют? – поглядел на оружейника я, аккуратно ставя пулемет на сошки. Взял один из магазинов, покрутил в руках. Так, если три по пятьдесят, то нужно еще штук пять хотя бы двадцаток взять. Второго номера у меня нет, набивать, не дай Бог, придется самому. – Воюют, но в основном с прицелами ночного видения. Если хочешь, Володя, пристрелять можешь на стрельбище Ордена. Оно у них хорошее, берут за использование совсем немного. И оптику на винтовку можешь пристрелять, если купишь. – Оптика у меня есть. Неплохой новосибирский, переменной кратности от полутора до четырех с половиной. Сейчас принесу, нужно крепления подобрать. Найдутся на Ar-10? А пулемет я возьму, и дополнительные магазины – двадцатки. И патронов еще возьму, а то ехать далеко. И Билл, у вас есть из-за ленточки винтовочные патроны? Только не очень дорогие, армейские? – нужно все равно купить. У меня осталось американских всего четыреста пятьдесят три патрона для винтовки, правда, демидовских тысячу купил в другом оружейном. – Олеся, ты здесь подождешь? В общем, купил я пулемет НК-11Е, к нему еще взял десять двадцати зарядных магазинов от G3, немного подержанных, и потому недорогих. Может, и поторопился, но очень понравилась эта машинка. Вообще, себя как-то не в своей тарелке до сих пор чувствую – свободная продажа оружия, не надо бегать по разрешительным инстанциям. Понравился пулемет (!!!) – пошел и купил. Кроме того, установил на Ar-10 американский прицел китайской сборки, Leapers Accu SWAT и еще что-то дальше, c переменной кратностью от полутора до шести, а на М14 тоже этой же фирмы, но простой как кувалда, постоянной кратности, увеличивающий в четыре раза. Причем оба прицела очень недорогие, за пару всего триста восемьдесят экю. По сравнению с Цейсом или Льюпольдом на почетных местах под стеклянным прилавком – вообще задаром. А вот новосибирский не пошел, там крепления русского стандарта, под СВД или стандартные калашниковские, которые обычно для ночников. Так что его я оставил, в России продам, в крайнем случае. Купил полтысячи австралийских патронов F4, Билл посоветовал, и еще тысячу от Демидовскпатрона, все 7,62х51. Плюс еще полторы сотни 5,45х39 для АКСУ, чтобы запас немного был, а то только в магазинах осталось. Билл мне долго объяснял преимущества оптики на таких винтовках, подарил книгу, учебник снайперов на английском. Потом созвонился с управляющим стрельбищем, договорился насчет пристрелки пулемета и винтовок. В общем, хороший дядька, я хорошо провел время. Уже когда собрался прощаться, удивила Олеся, подойдя к Биллу с аккуратной винтовкой. Красивое ореховое ложе и тяжелый и длинный вороненый ствол. Прицельных приспособлений на винтовке, кроме оптического прицела, не было. – Скажите, пожалуйста, на ценнике написано, что это калибр. 223 ремингтон или 5,56 на 45 НАТО. Это ведь как у М-16 патроны, правда? И что это – Sako 75 Varmint? – поинтересовалась она, пробуя прицелиться во что-то на дальней стене. – Мисс, это финская винтовка, специально для стрельбы по животным-вредителям на далекие дистанции. Из этой малокалиберной винтовки вы можете на шестьсот– семьсот метров пулю в небольшую тарелку уложить, но это сложно, нужно долго и нудно учиться стрелять. Кроме того, наилучшие результаты эти винтовки показывают со специальными матчевыми патронами, а они дорого стоят. Правда, ваш бойфренд уже купил у меня товара на довольно серьезную сумму, так что если вы возьмете эту винтовку, я вам их отдам с хорошей скидкой. Плюс продам, так же со скидкой, бинокль со встроенным дальномером. Будете покупать? – Билл достал из-под прилавка длинный кофр с принадлежностями. Достал пару фирменных пачек с патронами. – Патроны отдам по восемьдесят центов за каждый. – Буду. Мне она очень понравилась, такая вся изящная. И патроны возьму, целую тысячу. Но ведь просто пострелять из нее можно и дешевыми, простыми патронами? – Олеся ласково погладила ствол винтовки. Это простое движение внезапно здорово возбудило меня, напомнив о событиях прошедшей ночи. – Конечно можно. Да и я так думаю, что Демидовск в конце концов начнет и матчевые патроны выпускать, для снайперов и соревнований, и они сразу подешевеют. Вот, смотрите, это бинокль со встроенным дальномером, он будет вам просто необходим... – Олеся, я и не подозревал, что ты такая пострелять маньячка. Надо же, такую кучу денег на один-единственный винтарь потратила, – укладывая сумки с оружием в сейф, заметил я. Отошел, чтобы Саркис закрыл его, получил номерки ячеек, и пошел вместе с девушкой в домик. – Ну, я не любительница была, а здесь стало интересно. И винтовка очень красивая, просто очень. Отец о подобной мечтал, все ждал, когда эти пять лет с ружьями закончатся. Ему совсем немного оставалось, он уже винтовку подбирать начал. Специально в Москву ездил, в «Кольчугу», смотрел и меня с собой брал. Знаешь, у меня отцовы ружья на второй день забрали милиция, просто пришли и забрали вместе с патронами. Родители еще в морге, а они с постановлением суда о конфискации пришли, мол, несоблюдения правил хранения. Вот здесь увидела и вспомнила, – Олеся прижалась ко мне, уткнулась лицом в плечо и заплакала. Ну вот, взял и напомнил о недавней боли. Блин, ну я балбес. Такой хороший день испортил, кто меня за язык тянул. Хотя ну откуда я мог об этом знать? Я довольно долго стоял, обнимая плачущую девушку, и пытаясь ее успокоить. Потом отвел ее в домик, где раздел ее и отнес в ванную комнату, и как следует напарил ее горячим душем. – Ну вот, розовенькая, как новорожденный поросеночек, – вытирая девушку полотенцем, заметил я. – Что? Ты меня свинкой обозвал? – возмущенно вскинулась Олеся. Вырвалась у меня из рук, запахнулась в полотенце и решительно пошла было в комнату. Но я прихватил край мохнатой тоги, и дернул ее на себя. Не ожидавшая такого коварства девушка крутнулась, освобождаясь от тряпки, и попала в мои руки. – Ну вот, сердитая ты мне намного больше нравишься. Искры из глаз так и сыплются, – подхватывая ее на руки, сказал я. Потом покружил ее по комнате, успокаивая и напевая колыбельную. – Володя, ты что? Какой «спи моя радость, усни»?! Сейчас время двенадцати часов нет, самый разгар дня, я хорошо отдохнула, а ты меня усыпить хочешь? – вырвалась от меня девушка, сверкая глазами. Потом глянула на свою прическу в зеркало, показала мне кулачок, и убежала в ванную комнату. Через полчаса вышла оттуда, и застала меня, задумчиво постукивающего карандашом по тетрадному листу. – Ты чего? – подозрительно спросила она. – Олесь, я похож на жизнерадостного идиота? Ты посмотри, сколько я оружия накупил! Пулемет, две винтовки, автомат с подствольным гранатометом, пистолет. Плюс трофейный автомат, пистолет-пулемет и пистолет от деда достались, и еще два ружья моих охотничьих. Впору оружейную лавку открывать. Дорвался, как слепой до теста. Аника-воин, едрена вошь. – Ну и что? Ты же не пропил деньги, а купил вещи, которые всегда сможешь обратить в наличность. Так сказать, материальные вложения. А на жизнерадостного идиота ты бываешь похож, не спорю, – и, смеясь, девушка взъерошила мою и так не очень аккуратную прическу. – Пойдем к циркачам съездим, а? Узнаем сами, что да как, не стоит только на слова знакомых опираться. Пошли, – и меня вытащили на улицу... – Интересный стадион. Почему это он сектором? – я смотрел на этот кусок зеленой травы, огороженный невысокими трибунами, и не мог представить себе, в какую игру здесь можно играть. – Наверное, бейсбольный. Я как-то смотрела трансляцию, пыталась понять смысл этой игры, очень похоже. Да и не забывай, основатели этого города американцы, а бейсбол их национальная игра. Вон, смотри, шапито. Пошли, поспрашиваем, – и мы с Олесей пошли вкруг стадиона. Именно пошли, ибо это оказалась спортивная зона, машинам въезд был запрещен, и пришлось поставить Тойоту на охраняемую орденцами стоянку. – Окончательное представление в этом году!!! Спешите, ибо опоздавший пожалеет! – надрывался раскрашенный в канареечные цвета клоун перед кассой. Рядом что-то подобное кричал другой клоун, но уже по-английски. Довольно много народу покупало билеты, и проходило в раздутый кондиционированным воздухом шатер передвижного цирка. – Олесь, посмотреть не хочешь представление? Все равно раньше поговорить не получится, скорее всего. А тут гляди, и тигры есть, – я кивнул на афишу. – Пойдем, поглядим. Только я не думаю, что это хороший цирк, слишком много шума, – Олеся кивнула на горланящего клоуна. Внутри, на дощатых скамьях, было прохладно и довольно спокойно. Но ровно до тех пор, пока на арену не вышел духовой оркестр. И началось... – Слушай, как здорово. Я даже себе представить не могла, что в такой дыре такая труппа может быть. Акробаты, эквилибристы, жонглеры – все великолепно! А эти девушки на верблюдах? Это вообще фантастика, я даже представить себе такого не могла. Правда. А какой коверный клоун, это потрясающе! Тигры подкачали, какие-то слишком толстые. Коты домашние, а не тигры. – Вы правы, девушка. Раскормили тигров, ленивые стали, скоро в обруч не поместятся, – заметил проходящий мимо пожилой мужчина, вытирающий пот полотенцем. – Извините, вы не подскажете, к кому здесь можно обратиться насчет переезда в русские земли? Мы с моей девушкой недавно через Ворота перешли, и хотим в Россию здешнюю попасть, – спросил у него я. – Ко мне и можете. Меня все зовут дядя Миша, я директор этого шапито и коверный клоун по совместительству. Сейчас пойдем к моему заму по хозчасти, и одновременно капитану каравана, Семену Семенович. О, вот он. Семен, погоди. Ты же на вторник сбор каравана назначил? – коверный обратился к такому обманчиво пухлому мужичку. Пухлый-то он пухлый, но ручищи не обхватишь, силища в мужике дикая. Если я не ошибаюсь, то он с акробатами работал, внизу пирамиду из шести человек держал. – Привет, путешественники. Приходите сюда во вторник, к десяти утра. Запишем вас, расскажем, что и как. Сейчас извините, недосуг. Все, в этом году завершающее представление. Теперь сборы и в дорогу, сами понимаете, хлопот полон рот. О, чуть не забыл. Не забудьте, самое главное. На горючее вам понадобиться около тысячи экю, плюс вы нам за каждую машину по триста экю заплатите за проводку. Если у вас нет таких денег, можете оформить кредит в русском представительстве, там вам ссудят две тысячи, несмотря на то, в какой из протекторатов вы собираетесь. Потом отдадите, за пару лет. Ладно, до вторника. И циркачи ушли, переговариваясь о своих делах. Вокруг неторопливо расходились зрители, очень многие с детьми разных возрастов. Детвора радостно прыгала, ела мороженое и сладкую вату и на разных языках восхищалась представлением. Пошли и мы, тоже не очень быстро, потому что под таким солнышком быстро ходить не очень получается. А после прохлады шапито – тем более. Молодцы циркачи, сделали великолепное представление, но еще сделали так, что с него уходить из-за жары не потянет. Потому у них и полный зал народу. Хотя стоимость билетов совсем немаленькая, пятьдесят экю взрослый. Но до последней копейки, или точнее, до последнего цента отработали. Даже я получил огромное удовольствие от того, что творили циркачи на посыпанной свежими опилками арене. Но потехе час, а делу нужно время. Вот и я по приезду занялся своим грузовиком, а именно начал латать эти клятые пулевые пробоины. Благо сейчас с современным инструментом это не очень сложно. Я вырезал из полу миллиметрового оцинкованного железа латку, мазал одну сторону герметиком, предварительно сажал ее на саморезы, и потом спокойно сверлил отверстия и ставил заклепки, потом выворачивал саморезы, и заклепывал отверстия. Хорошо, что заклепочник купил и клепок набрал различных еще в Ташкенте. А на дверь просто поставил на саморезы, все равно там механизм стеклоподъемника кончили, ничему острия шурупов в двери мешать не будут. Хорошо хоть стекло не разбили. Конечно, если сделать машину в сервисе, которых здесь навалом, то выйдет намного аккуратнее, но и цену они дерут хорошую. А мне на машине ездить, а не красоваться, и все равно перекрашивать буду по местной моде в камуфляж. Потом занялся потолком. Вырезал маленькой болгаркой, которую терпит мой генератор, широкий проем для люка. Поставил на саморезы старый люк от автобуса, который купил в каком-то гараже на Станционной, недалеко от магазина «РА – Оружие и амуниция». Там таких шарашкиных контор оказалась целая куча, если у человека есть время и место, то из того лома, что там продается, можно неплохой джип собрать, и не очень дорого. Закончил возиться с люком я уже вечером и с помощью Малика, который пришел со своей половинкой с пляжа. Но получилось неплохо, как-будто так и надо. Даже я свободно в него проскакиваю. – Ну, хватит на сегодня. Завтра нужно крепежи на оружие поставить, и в одну контору съездить, рации установить и подключить. А то я в электронике не очень, не дай Бог, коротну, – я спрыгнул на землю и захлопнул дверь грузовика. – А что у тебя за рации? У меня Алан-сотка и ручные Моторолы. – У меня из автомобильных тоже сотка, и еще Кенвуд многополосный, не удержался, потратил штуку баксов. У Олеси какая-то Ессу, что ли, тоже не из дешевых. Короче, такие вещи, которые портить жалко. Малик, а ведь ты хитрый татарин! Выбрал самый нормальный советский пулемет, и радешенек. Нет, где татарин прошел, там делать нечего! – Я не татарин, а уйгур! Это большая разница, татары – тюрки, а уйгуры – арии. Ясно? – гордо подбоченился напарник. – Нет. Ты хочешь сказать, что где уйгур прошел, там татарину делать нечего? И с кем я связался? Пиво будешь? – я уселся на порог грузовика, и достал из пенопластового ящика со льдом пару бутылок немецкого светлого. – Давай. Хоть пиво арийское с тебя, и то прок, – мы свернули бутылкам пробки, тюкнулись горлышками и с удовольствием присосались к ним. О, как это здорово, после хорошей работы бутылочка холодного пива. Не зря кто-то из американцев связал любовь бога и пиво. – Ладно, пойду к своей красавице. А то потерял уже, как зашла пять часов назад в домик, и пропала. Пока, – я пожал напарнику руку, и пошел в свое съемное жилище. Олеся лежала на кровати, и с увлечением читала подаренную мне книгу. Приветливо помахав мне рукой, она даже не изменила положения своего красивого тела, перелистывая страницу. – Это чем ты так зачиталась, кукла? Неужели так интересно? – мне стало немного завидно. Чтобы самому прочитать английский текст, мне практически всегда нужны словарь, бумага и карандаш. – Джеф Купер, «Искусство винтовки». Очень интересная книга оказалась, даже не ожидала. Ой, уже двадцать с половиной часов, вот время пролетело, – вставая с кровати, и потягиваясь, промурчала девушка. – Пойдем ужинать? Хочу жареного полосатика, Саркис обещал сегодня рыбное меню. И белое вино, я его здесь еще не пробовала. Иди, мойся, а я пока переоденусь... . Порто-Франко. 22 год, 9 месяц, 31. 09-58 На площадке за машинами с разобранным шапито и цирковым имуществом и зверями стояло около двадцати разнообразных машин. Мы с Олесей, а так же Малик со Светой поставили машины с левого края еще в восемь, резонно решив прийти пораньше, и оказались правы. Те, кто не успел, вынуждены были показывать чудеса фигурного вождения, чтобы встать на указанные циркачами места. Сами циркачи свои машины уже подготовили к путешествию. Высокие внедорожные грузовики с прицепами были загружены крепко увязанными вещами, капитально закрытыми брезентом и полимерными пологами. На шести грузовиках в увеличенных кабинах были прорезаны люки, и на усиленных крышах установлены зачехленные сейчас крупнокалиберные пулеметы. Кроме того, тут же стояли три небольших джипа с такими же пулеметами, тоже принадлежавшие циркачам. Семен Семенович и дядя Миша обходили машины и выдавали номера, соответствующие месту в походном ордере. Нам, на наши три машины соответственно достались номера третий Олесе, четвертый мне и пятый Малику со Светой. Шестой и седьмой получили те два брата на Нивах, которые встретились нам на въезде в Порто-Франко, а восьмой выдали семье какого-то вроде бывшего чиновника. Отец этого семейства, крепкий и седой мужчина лет пятидесяти, стоял сейчас возле черного джипа «Прадо». Вот уж часто встречается мне эта машина. Его жена и две дочери сидели в салоне, и о чем-то тихо спорили. Впрочем, уже не очень тихо, явно скандал. Но муж наклонился к окошку, негромко сказал жене, и тонированные окна закрылись, отсекая скандалисток. Вообще порядок движения был прост. Пара грузовиков с пулеметами впереди, потом шесть машин новичков, потом еще циркачи, еще шесть машин, и так до конца. Два открытых легких джипа выполняют функции разведки, один джип с капитаном каравана, то бишь, Семен Семеновичем. О, а вот и он, легок на помине. – Оружие какое? Пулеметы и гранатометы есть? – с блокнотом подошел он к нам. – Есть. У меня НК-11 и подствольник ГП-25 на АКМС, – гордо сказал я. Не зря пулемет купил, все-таки. – Так, пулемет и «костер» в сумку, и с глаз долой. Увижу в кабине или в руках, заберу и отдам только в Новой Одессе. И еще за перевозку и хранение сотню экю возьму, ясно? Не хватало мне здесь самодеятельных пулеметчиков. Держите, это ваш сектор огня на всякий пожарный. Но это самый крайний случай, – нам были выданы листки, на которых были обозначены шесть наших машин с близлежащими номерами, и нарисованы сектора обстрела. – Кроме того, закрась свои заплаты из оцинковки, нечего сверкать на всю саванну. Как говорится, не дразни собак. У кого еще есть такое оружие? Убирайте. После распределения машин, нам была устроена небольшая лекция о правилах движения, поведения в колонне и так далее. – Запомните, скорость движения каравана в среднем составляет около сорока километров в час. Идем пятнадцать часов, четыре остановки на дозаправку и оправление естественных надобностей, плюс обед. Ночевки будут или в специальных крепких местах в саванне, или в небольших фортах-заправках. Кроме того, будут две дневки, в Аламо и Шалако, это небольшие города по дороге. С собой берите запас продуктов на две недели, мы вам выдадим приблизительный список здешних консервов и магазинов в Порто-Франко. Кроме того, обязательно в каждой машине запас питьевой и технической воды. У вас есть грузовики в караване, договаривайтесь с владельцами о загрузке дров для костров на ночевках, ибо искать дрова будет, скорее всего, некогда, да и маловато их до русских земель. Обязательно приобретите канистры для запаса топлива. Исходите из расчета возимого запаса на пятьсот километров. Вообще-то заправки встречаются где-то через двести-триста километров, но бывает, что на них нет топлива. С нами пойдут еще три автобуса с переселенцами и броневик сопровождения Русской Армии. Не беспокойтесь, мы здесь ходим по миру уже десять лет, имеем лицензию на сопровождение караванов от Ордена, Техаса и Конфедерации. Кроме того, сейчас объединенными усилиями Техаса, Конфедерации и Русской Армии проведена большая операция по обеспечению безопасного передвижения по северной дороге, – дядя Миша еще около пятнадцати минут рассказывал нам о дороге, правилах и прочем. Потом мы заплатили молодой женщине по три сотни за машину, подписали конвойный договор, в каждую машину влез местный радист, и наладил прием команд от Семен Семеновича и дяди Миши. Кроме того, нам объявили, что в каждую машину, если в ней есть место, сядет связист от циркачей. – Еще раз повторяю. Меня слушаться беспрекословно! Обязательно соблюдать дисциплину движения. И запомните – мы никого не бросаем. В самом крайнем случае у нас есть мощные радиостанции, мы свяжемся с любой точкой этого мира. Так что ждем вас завтра, в десять. На этом самом месте. До свидания, – и циркачи отпустили нас. Народ стал расходиться от своих машин и знакомиться. Незнакомцам не стоит ехать так далеко рядом, с этим я полностью согласен. Поэтому обнял Олесю, и поднял дремлющего Малика с порога УАЗа. – Ну что, Олесь, пойдем с соседями познакомимся. А, Света? Толкни своего уйгура, а то спит, сидит, чем это вы такой длинной ночью занимались? – я с Олесей под ручку подошел к похожим парням и стоящим поодаль семейству. – Доброе утро. Судя по всему, мы соседями будем в колонне. Меня зовут Владимир, это Элис, тот сонный, но симпатявый блондинчик – Абдумалик, а держит его от падения та, кто его до такого состояния довел. Его жена Светлана... Олесь, за что? – воскликнул я от шутливого подзатыльника, ради которого Олесе пришлось встать на цыпочки. – Свет, и ты туда же!!! Последние мозги выбьете, в конце концов. Драчуньи. Парни, смеясь, пожали мне руки и представились. – Колян, – это на синей Ниве. – Толик, очень приятно, в натуре, – а это хозяин серой. – Артемьев Виктор Константинович. Это моя жена Мария Федоровна, это наши дочери, Лиза и Вера, – женщина приветливо кивнула, а девицы соизволили протянуть ладошки для рукопожатия. Тоненькие такие, нежненькие. Заметно отличающиеся от ладоней Олеси или Светланы, у тех руки нежные и красивые, но сильные. Вообще, мать и дочери здорово отличались друг от друга, но не обликом, все три красивые сероглазые шатенки, причем даже мать до сих пор стройная и спортивная, а, если можно так сказать, внутренним содержанием. Мать была спокойна, нетороплива, было видно, что переезды и невзгоды в ее жизни бывали. А дочери выглядели оранжерейными такими гламурными цветочками. Хорошенькими, но не очень приспособленными к жгучим солнечным лучам и свежему ветру, и из-за этого здорово нервничающими. Парни на Нивах же наоборот, выглядели, да и похоже являлись крепкими орешками. Хорошо накачанная мускулатура, набитые мозоли на костяшках пальцев, проскальзывающие словечки выдавали в них братков. Только не верхнего, а нижнего звена, из тех, кто работает кулаками, а порой и дробовиком. Но при всем том ребята вели себя спокойно, довольно вежливо, не гнули пальцы. – Так, дамы и господа. Я здесь самый старший, и, похоже, имею самый большой опыт управления. Если вы не против, то давайте сюда списки, я попробую привести все к общему знаменателю. Просто потому, что даже кашеварить на одну большую компанию легче, чем каждый сам за себя. Впрочем, я не настаиваю, – Артемьев собрал у нас списки продуктов и прочих необходимых товаров, и несколько минут считал в блокноте. – Это правильно, вместе легче. Виктор Константинович, у меня есть восемнадцатилитровый казан с переносным очагом в кузове. Вот только самовар прострелили, нужно или большой чайник или эмалированное ведро, у нас народу хватает. Да, насчет дров я сейчас заеду, видел одну столярку, у них отлетов хватает, отдают задешево, – я прикинул, что мне нужно еще взять. Бочку для горючего я уже купил, и три канистры для Олесиной Тойоты взяли в небольшом автосервисе. Так же я вчера, по дороге со стрельбища в радиомастерскую купил пять тридцатилитровых полиэтиленовых канистр для воды. А в мастерской пришлось подзадержаться, ибо пожилой радиомастер сначала высмеял наши переносные станции, потом забраковал было все наши автомобильные станции, и попытался всучить нам дорогущие профессиональные станции на машины и такие же армейские носимые. – Вы понимаете, от связи здесь порой жизнь зависит! Вот потому я вам предлагаю самые лучшие СиБиХи, расширенные. И еще по одной на машину, чтобы была основная и запасная. А ваши выкуплю. Итого за станции всего двенадцать тысяч экю с установкой, сделаем за двенадцать часов, – старикан хитро прищурился, глядя, поведемся мы на его провокацию или нет. – Дед, ты нам лишнее не грузи. Мы не спецназеры, а путешественники. Переходить из точки «А» в точку «Б» мы будем в составе конвоя. Потому будь добр, скажи, сколько стоят антенны на машины для НАШИХ станций, их установка, наладка, и сколько времени это займет. А то мы с Маликом хоть и не радиотехники, но с паяльником знакомы, тоже умеем работать руками, и инструкции читать, просто у нас это времени много займет. Но опять– таки, ты сам сказал про наши Моторолы, что они только между СОБОЙ и могут связаться. А нам ничего другого и не надо, а рации на машины и в России установим. Дед сплюнул от досады, и взял с нас только за антенны к станциям, коммутаторы, провода, установку и прочую хрень и велел прийти вечером, мол, ничего из машин не пропадет, но ему с помощниками двенадцать часов возиться. Правда, взял основательно, но здесь цены такие, кусачие. Так что уезжали мы поздним вечером на ощетинившихся антеннами машинах, весело переговариваясь между собой. Хорошая штука связь. А если учесть, что у меня в машине под потолком установлены две станции, Алан и Кенвуд-многополосник, у Малика тоже Алан, а у Олеси самая мощная станция, загоризонтная, с высоченной качающейся антенной над машиной, которую дед пренебрежительно назвал «еськой», то мы в группе могли держать связь на полсотни км, сканировать радиоэфир и говорить между собой одновременно. – Чайник у нас есть, латунный, полуведерный. От деда достался, – заметил Толик, просматривая с братом листок с сектором огня для его машины и сравнивая его с рисунком который выдали Коляну. – Уже неплохо, – заметил Артемьев. Подумал, вписал несколько позиций в список. – Так, Володя, ты говорил про дрова? Малик, поможешь ему? Тогда мы все остальное берем. Коля, Анатолий, вы с нами? Встречаемся через пять часов на Овальной площади, в этой немецкой «Биерхалле». – Ага, мы поможем, конкретно. Командуй, начальник, – и братья залезли в свои вездеходы. Я тоже усадил Олесю в тойоту, и сам залез в кабину грузовичка. Денек обещал быть хлопотный... Территория Евросоюза, тысяча двести километров к западу от Порто-Франко. 22 год, 9 месяц, 33. 21-10 Я остановил грузовик рядом с покрытой толстым слоем пыли Тойотой Олеси, и распахнул раскаленную дверь. Кабина машины превратилась в неплохо прогретую духовую печь, в которой я основательно пропекся вместе с молодым семнадцатилетним парнишкой, который исполнял роль наблюдателя. Это еще перед выездом из Порто-Франко к нашим машинам подошли пятеро подростков с небольшими рюкзачками, в плейт-карриерах и с оружейными сумками, и представились. Оказалось, что дядя Миша отправил их к нам в качестве связников и наблюдателей. Впрочем, ни я, ни Олеся, в машину к которой подсела темнокожая смешливая девчонка лет пятнадцати, ни разу об этом не пожалели. Ребятишки оказались умными и веселыми, выросшими в этом мире и уже много попутешествавшими вместе с родителями по свету. Олег оказался одним из акробатов, который плясал на загривке у Семена Семеновича, а Анжелка была ученицей иллюзионистки, своей приемной матери, высокой и строгой брюнетки. Олег много рассказал мне про этот мир, и в том числе про русские земли. Правда, политика его интересовала меньше всего, что в таком возрасте вполне объяснимо. А вот города и людей он описывал здорово, придерживая одной рукой между коленей основательно переделанный АКМ, и держась другой за ручку на передней панели. – И что, даже в Москве можно пистолеты носить? Прямо на поясе? – Нет, дядь Володь, именно на поясе. При въезде в город получаешь регистрацию, оплачиваешь разовую лицензию, и все, «обязан носить короткоствольное оружие на виду, дабы пресечь вероятные недоразумения». В том, чтобы запудрить людям голову бумажками, москвичи впереди планеты всей. Нет, чтобы просто объяснить, что в городе много преступников, и они не могут приставить к каждому человеку ОМОНовца. Хотя у этих парней разговор короткий с бандитами. Мне папа рассказывал, что в той Москве могут задержанного при совершении преступления адвокаты из тюрьмы вытащить, и что слово офицера могут перевесить словом бандита. Здесь такого нет, если ОМОНовец сказал, что пристрелил бандита, то ему верят. А так мне больше всего в Форте-Ли понравилось. Там огромные верфи, корабли строят. Это так здорово! Хотя цирк мне тоже нравится, не знаю пока, чем займусь после срочной службы. Оказывается, здесь, что в Московском протекторате, что в протекторате РА, любой парень, достигший восемнадцати лет, призывался на один год. По большому счету, это была большая учебка, только в одном протекторате учили егеря, а в другом ОМОН. Призывали даже сынков московских чинуш, хотя новоприбывшим сыночкам это и очень не нравилось. Но возмущаться было бесполезно, и взятки даже в Москве не помогали. Зато за год из парней делали довольно неплохих бойцов, умеющих хорошо стрелять, водить легкую бронетехнику и имеющих неплохую тактическую подготовку. Так что даже нынешние московские чиновники понимали полезность этого, и не возражали. Довольно большая площадка между скал заполнялась машинами. Ближе всего к самим скалам поставили три вездеходных ПАЗа, переделанных под здешние условия, то есть с наваренными на крышу багажниками и внушительным водяным баком. В них ехали самые бедные переселенцы, многие из которых только на продукты денег и имели. Даже переезжали за счет правительства Демидовска. Грузовики с пулеметами и БРДМ-2 заняли позиции по периметру, направив тяжелые стволы в пожелтевшую саванну. Дядь Миша бегал по площадке, организовывая ночлег. Семен Семенович сидел возле своего джипа, и полоскал натруженную глотку. Да уж, орать в открытом джипе в микрофон в такую пылюку – удовольствие ниже среднего, а покричать ему за эти два дня пришлось много. Все-таки караван из более, чем тридцати единиц техники, из которой двадцать три управляются непривычными к таким переходам людям. – Володь, как думаешь, стоит готовить горячее? Вроде пока, за два дня пути, консервы приесться не успели? – спросила Олеся, выйдя из своего кондиционированного джипа. Из другой двери выскочила Анжелка, помахала нам рукой и убежала к матери, придерживая за спиной небольшой американский карабинчик. – Наверное, не стоит, вскипятим чаю, разогреем тушенку, хлеб утром на заправке купили, когда отъезжали. Слушай, я и не думал, что мы на той кроватке вдвоем поместимся, – я поглядел на свою девушку, и мы засмеялись. Вчера ночью нас согнали друг с друга стук в стену и возмущенный бас соседа, который требовал сжалиться над ним и его супругой, мол, им не по двадцать лет. Так что пришлось мне лезть на вторую, верхнюю кровать. – Помыться бы, насквозь мокрая, – вытирая пот со лба широким полотенцем, заметила Светлана. Они в УАЗе тоже хорошо прожарились. – Свет, я же тебе утром предлагала со мной ехать. Стоило жариться? – спросила Олеся. Потом поприветствовала подошедших старших Артемьевых. Дочки разговаривали с братьями-братками, которые, как оказалось, знали наизусть множество стихов от Высоцкого до Пушкина. – Константиныч, как думаешь, сухпаем обойдемся? – поинтересовался я, доставая из кузова вязанку дров. Потрогал привязанные канистры с водой, за день почти как кипяток стали. – Дамы, если хотите, можем вам помывку организовать. Малик, давай натянем полог между моим грузовиком и твоим фургоном, будет импровизированная мыльня. Воды на женщин теплой хватит, а мы и холодной из ручья помоемся, – через лагерь тек небольшой ручей. С очень чистой и прохладной водой, и терялся где-то в саванне, которую просматривали в бинокли ночного видения дежурные на грузовиках. А вымыться надо, а то будет, как от загнанного коня, переть. Через час, организовав помывку сначала дам, а потом и самих, мы решили что перекусить лучше чем-нибудь горячим. Тем более, что нам настойчиво рекомендовали развести костер. Так что я залез в кузов, и вытащил казан и сваренный из обрезанной бочки очаг. – Володь, а скоро готово будет? – вокруг меня крутились сестренки, принюхиваясь к доносящемуся из-под крышки запаху. Я варил наиболее простую снедь, рисовую кашу с тушенкой и овощами. Нарезал меленько и обжарил лук, картошку и помидоры в растительном масле, высыпал туда три килограммовых банок тушенки, и засыпал рис, залив это все чистой холодной водой. Сейчас это все уже доходило до кондиции, провоцируя моих спутников на слюноглотальные движения и жалобные вопросы. – Уже, – я открыл котел и начал перемешивать кашу. Вокруг начал выстраиваться народ с чашками, смеясь и толкаясь. Я взял Олесину чашку, наложил хорошую горку каши, отдал хозяйке. – Снимай пробу, красавица... – Слушайте, как вкусно. А добавки можно? – Вера посмотрела на меня. – Вера, берешь шумовку и ложишь, сколько хочешь. Мне уже вставать неохота, – я прислонился к колесу своего грузовика, возле которого и сидел с Олесей, Маликом и Светланой. Рядом тщательно очищали свои глубокие миски братья. Впрочем, Колян встал, поправил ТТ на поясе, и подошел к котлу, забрал шумовку у осторожно примеривающейся к ней Веры, положил ей в тарелку добавки, получил благодарность, не забыл положить и себе. Тут ему протянула тарелку Лиза, и начала отработку на нем «стрельбы глазами». Артемьев усмехнулся, поворачиваясь ко мне: – Знаете, их дома накормить невозможно было. Мать с кухаркой как только не извращались, ничего почти не ели. Так, как цыплята поклюют и все. Первый раз вижу, как они добавку просят. Впрочем, так мы никогда и не путешествовали, Таиланд и Греция с Испанией не в счет. А я молодость вспомнил и студенческие отряды, у нас один студент– узбек так готовил. Спасибо. – Пожалуйста, – меня клонило в сон. Впрочем, не меня одного, Олеся зевала, прикрывая рот ладошкой, Света дремала, облокотившись на Малика, Мария Федоровна тоже уже спала, прислонившись к борту своего Прадо. Только Лиза с Верой и братья о чем-то довольно активно спорили. – Так, давайте баиньки, все равно дежурства циркачи между собой поделили, – я встал, поднял АКМС с подстилки, подал руку Олесе, взял ее АКСУ (я настоял на том, чтобы в дороге она использовала его вместо М-16), и пошел к нашей палатке. Потихоньку лагерь умолкал, погружаясь в ночь. Где-то возле скал заливисто захрапел какой-то мужик, и недовольно заворчал, видимо, получив от супруги в бок локтем. Кричали ночные птицы, далеко выла гиена, беспрерывно строчили на все лады местные насекомые. Сквозь качаемую ветром москитку просвечивали звезды. Под боком посапывала Олеся на своем надувном матрасе. Рано утром меня и Олесю разбудил женский крик и плач от автобусов. Потом раздалась забористая ругань от Семена Семеновича. А потом заревели верблюды из загона, куда их выгнали вечером циркачи. Мы выскочили из палатки, Олеся побежала было на крики, но я поймал ее за руку, и кивнул на пистолет и автомат. Они очень сиротливо лежали сбоку матраса, где их вчера положила Олеся. Из соседней палатки вывалился очумелый Малик, c АКМ в руках. Из Нивы вылез Колян, держа М-16, из палатки выполз Толик с такой же. Наверное, на базу «Россия» русские автоматы долго не завозили. – Что случилось? – Из большой семейной палатки, откинув полог, вышел Артемьев, поглядел на нас и вытащил из палатки свой самозарядный «Медведь» с чудовищным оптическим прицелом, из такого в Луну целиться хорошо. Вместо телескопа. – Не знаю, нужно посмотреть. Но это не тревога, дежурные на пулеметах вон даже не чешутся, – парни при старых Браунингах на грузовиках так же спокойно смотрели в саванну, изредка оборачиваясь на крики. – Вы куда смотрели? Вам что говорили? Детей без присмотра ни на минуту не отпускать!!! – дядя Миша отошел от рыдающей женщины, и подошел к сгрудившимся мужикам и женщинам. – Товарищи, тут такое дело... Пропал мальчик и девочка, каким-то образом ушли в скалы, – он махнул рукой в сторону оных. – Видимо, увлеклись каким-то зверьком или ящеркой, и перелезли через кусты ограды. Там небольшой лаз оказался, как раз для детишек. Нужна помощь. Добровольцев вызывать не буду, вы сами согласились слушаться меня. А здесь, в саванне, своих не бросают. Поэтому будем тянуть жребий. Каждый второй мужчина уйдет на поиски. Остальные останутся в лагере и займут круговую оборону... Я наматывал портянку на правую ногу. Левая уже была обута в старый, но добротный юфтевый сапог. Надел второй, притопнул, встал и покачался с носка на пятку, несколько раз подпрыгнул. Нет, все нормально. Взял автомат, еще раз пробежал рукой по подсумкам, проверил рюкзак. Все на месте, пятилитровая фляга с водой, банка тушенки, тридцать метров толстой пеньковой веревки. Олеся стояла рядом и нервно теребили прядь волос. В огромных глазах стоял испуг. – Не бойся, я аккуратно. Сама будь осторожна, хорошо? – я поцеловал девушку, и пошел к месту сбора. – Готов? Держи. Зеленая – нашли, белая – ночевка, красная – нужна помощь. Ясно? – мне протянули три цилиндра сигнальных ракет. Я кивнул, затолкал их в пустой подсумок от магазина Ar-10, который специально для этого надел на подвесную. – Так, слушайте все, – Семен Семенович забрался на кабину грузовика. – Там лабиринт из скал. Поэтому разбейтесь на тройки, и меньше чем на это число группы не делите. Если уже в тройке обнаружите развилку, обыщите сначала левую, а потом вернитесь, и осмотрите следующую. Обязательно метьте развилки, стрелой в сторону хода на левой стене, не забывайте об этом. Дети далеко уйти не могли, максимум пять-восемь километров, поэтому пробуйте радиосвязь, хотя она в этих скалах работает хорошо если на пятьдесят процентов. Держите оружие наготове, но не перестреляйте друг друга, будьте осторожны. Ладно, с Богом. Пошли, – и он пошел вперед по берегу ручья, в расщелину. За ним гуськом пошли мы, всего восемнадцать человек. Впрочем, так было недолго. Уже на третьей развилке скалы начали сдвигаться, ручей пропал, душный воздух моментально пропитал потом рубашку под рюкзаком. Гулко отражались от стен наши шаги, дыхание и приглушенные матюки, иногда кто-нибудь задевал оружием стену. Мы шли уже больше часа, расходясь группами по развилкам ущелья. Нас осталось ровно треть от общей группы, остальные повернули во встречные скальные коридоры. Метров через триста появилась еще развилка. – Так, Сергей, ты старший своей группы. Помни, меньше чем по трое не идти. Какой коридор? – Орел или решка? – Серега, парень из второй группы машин, подкидывал на ладони российский рубль. – Давай орла, – какая разница, куда идти. Все равно нужно проверить все коридоры. Получив правый, мы двинулись вперед. – Настя, Антон!!! – громко крикнул Руслан. Он попал к нам в тройку из последней группы машин, какой-то физик из Минска. Из нашей первой группы больше никто короткую спичку не вытащил, так что в лагере остались и братья-братки, и Артемьев. – АУ! – Тон-тон-тон-ууууу, – запрыгало впереди эхо. Откуда-то слева донеслась автоматная очередь. Что еще? – Не беспокойтесь, змеюку застрелили, поосторожнее, – о, рация пока жива. Надолго ли? Вот и мы остались тройкой. Каменные своды почти сомкнулись над головой. Под ногами хрустел крупный щебень, окатанный весенними паводками. Жарко и сухо. Ни одного растения. И мелкие следы под ногами на песчаном участке. – Малик, Руслан, смотрите! – я присел на корточки перед следом небольшого кроссовка. – Сухо, только отпечаток. Не разобрать деталей, но вряд ли здесь в последние годы так часто ходят дети. Похоже, они. Вперед. Впереди темнело под практически сомкнутым сводом. Я включил фонарь, осветил каменный коридор. Мало ли, здесь твари всякие водятся. Шагнул вперед, и ощутил под ногой что-то упругое и сильное, а потом меня сильно хватанули за ногу ниже колена. – Аааа! Твою мать!!! – я шарахнул очередью в уползающую змею потрясающей расцветки, настолько маскирующей, что пока не наступил, не увидел. Малик добавил из своего АКМ по скрутившейся в клубок змее. Гулко запрыгало эхо, взвизгнули рикошеты, суховато прозвенели– простучали стальные гильзы по камням, на скалах остались отметины от пуль. Руслан стоял с отвалившейся челюстью. Не привык еще человек вот так, свободно стрелять в ответ на неприятности. Мы тоже, но нам уже пришлось пострелять, да и охотники оба еще в том мире. Змея утихла, только кончик хвоста еще конвульсировал. – Ты как? – Малик повернулся ко мне, разглядывающему потеки яда на юфтевом голенище сапога. Какое счастье, что обул именно сапоги, они мне сейчас жизнь спасли. – Как-как... чуть не обоссался от страха, мать ее земноводную, – я сел на пыльный и горячий валун, и попытался отдышаться. – Это пресмыкающееся. – Руслан отошел от шока. Сильно потер руками лицо. – Я сильно испугался, парни, даже про карабин забыл. – Ничего, я испугался еще больше, а Вовка вообще вон какой бледный. Страх – это неплохо, это значит, что мы еще живы, – Малик заменил магазин в автомате. Я тоже вытащил початый, и вставил смотанную скотчем спарку. Из горловины второго, левого магазина выглядывали патроны. И мы пошли дальше по ущелью. – Антон, Настя-а-а-а!!! – Заорал я в расширившийся коридор ущелья. – А-а-а-а, – издеваясь повторило эхо. – Погоди, смотри, дерево, давай палок нарежем длинных. Будем траву впереди шебуршить, может, спугнем этих тварей. Сейчас, – Малик вытащил из рюкзака топорик, и осторожно подошел к высокому, изо всех сил тянущемуся к свету дереву. Срубил по длинной ветви толщиной сантиметра в три, обтесал сучки, и протянул их нам. Дальше шли, тыкая палками в подозрительные места. Ткнув очередной раз, я на самом деле спугнул змеюку не меньше первой, и такую же хорошо замаскированную. На кого они здесь охотятся? Друг на друга, что ли? Словно отвечая на мой молчаливый вопрос, из-за угла выскочили местные пищухи или как их там. Небольшие такие грызуны размером с небольшого кролика. Видимо, где-то здесь есть трава и вода недалеко. – Стой, смотри! След, – пара мелких камушков была сдвинута с места. Чуть дальше еще один отпечаток. – Настя, Антон!!! – Закричал Руслан, сложив руки лодочкой. – Он-он, – уже привычно ответило эхо. И внезапно раздался звук стукаемых друг о друга камней. Переглянувшись, мы с Маликом взяли автоматы наизготовку, поймав Руслана за пояс. – Куда рванул? Это тебе не Минск, это Новая Земля. Иди сзади, и прикрывай тыл, – мы с Маликом осторожно пошли в расширяющееся ущелье. Впереди открылась освещенная Солнцем замечательная маленькая долинка. Небольшой водопад с маленьким озерцом под ним, ручеек, убегающий в соседний коридор. Дети, справа от нас сидящие на скальном выступе метрах в десяти над землей. И небольшая «большая» гиена под ними. Вздыбленная шерсть, оскаленные зубы, рванувшие землю копыта. Гиена бросилась на нас. Блин, страшно как, аж спина холодным потом покрылась в такую-то жару. АКМС рубил плечи гиены длинными очередями, слишком уж мы близко, чтобы патроны беречь. Малик стрелял в морду зверюги, выбивая глаза и зубы. Гиена упала на подрубленное очередью плечо, попыталась встать, но получила в морду уже от обоих. Я заменил расстрелянную полностью спарку магазинов, рванул рукоять затвора, и взял гиену на мушку. Но не стал стрелять. Рядом менял рожок Малик, а Руслан только-только снял карабин с предохранителя и неуклюже направил его на дохлую зверюгу. Да уж, по сравнению с ним мы просто Рембы, но что с белобилетника взять. Держа указательный палец на предохранительной скобе, я медленно подошел к расслабляющейся туше гиены. Уши не прижаты, травинки возле пасти не шевелятся. Возле паха растекается лужа. Но на всякий случай выстрелил за ухо. Голова зверюки дернулась, но сама она не пошевелилась. – Готова! – заметил я, поворачиваясь к мужикам. Малик левой рукой задрал ствол карабина Руслана в небо. – Руслан, ты бы поставил свой СКС на предохранитель, а? Пошли к детям, снимать надо. И как они туда забрались? Пришлось залезть, и спускать детвору на веревке. Опираясь на небольшой выступ скалы носком сапога, я опускал вниз детей, слушая указания Малика, принимающего детишек внизу. Руслан принимал их уже от него, и спускал с невысокого приступка на землю. Опустив детей, я медленно и осторожно спустился. Это было посложнее, чем залезть, а навернуться с шести метров на каменюки – удовольствие ниже среднего. Забрал автомат, с облегчением повесил через плечо. Как-то безопаснее себя с ним сейчас чувствую. Смотал пеньковую веревку, положил в рюкзак. – Ну что, ракету? Малик, доставай свою зеленую, запустим пару. Пусть знают, что обоих нашли, – я вытащил из подсумка зеленую, подождал, пока Малик встанет рядом со мной с цилиндром в руке. – На «три». Раз, два, три, – и мы выпустили ярко– зеленые звезды вверх. Оставляя дымный след, они описали горящую дугу и погасли. – Интересно, увидели их? Детишки, вы как, идти можете? Тогда давай, берите Руслана за руки, и идите за нами. Пора к своим, волнуются, – мы обошли тушу гиены и вошли в ущелье. Пока шли к нашей развилке, попытались узнать, как дети умудрились сбежать, но толком ничего не выяснили. Мальчишка сорвал голос, а девочка была здорово напугана и отвечала односложно «да» и «нет». Малик шел чуть впереди и шебуршил траву и темные участки палкой, распугивая мелкую живность. – Погоди, попробуем с парнями связаться, – я вытащил Моторолу. На удивление, Серега отозвался практически сразу. Как оказалось, наших ракет они не видели, но приняли радиосообщение, и шли к выходу. Так что мы подождали их, и вместе направились к машинам по каменному лабиринту. Если бы не наши стрелки, заблудиться на развилках можно свободно. А так шли в обратном стрелкам направлении, пополняясь присоединяющимися тройками. Так что из ущелья вышли уже довольно веселой и большой компанией. Мать, увидев сына с дочерью, сначала принялась обнимать с ревом детей, а потом с тем же ревом принялась лупить сына. Малика, когда он попытался оттянуть женщину, полоснули ногтями по лицу, и кинулись выцарапывать глаза, едва ее за руки мы успели перехватить. Женщина довольно долго и сильно вырывалась, я уже за свое лицо беспокоиться начал, как дядя Миша вылил на нее ведро ледяной воды из ручья. И нас еще при этом окатив. – Все, отпустите, пожалуйста, – мокрая как мышь женщина устало опустилась на грязную землю. К ней кинулся сын, обнимая ее за плечи. Женщина сама обняла его и потихоньку подошедшую дочь, и немного так посидела. А потом встала, и подошла к опасливо попятившемуся Малику, который прижимал к царапинам марлевый тампон. – Извините меня, Бога ради. И спасибо вам огромное. Вам всем спасибо, мужчины, – и женщина вкруговую поклонилась, и пошла к автобусу, придерживая детей за плечи и что-то им выговаривая. А ведь она совсем молодая, лет двадцать восемь – тридцать, не больше. И мужа нет, вдова, что ли? – Так, мужики, отдыхать некогда, итак на четыре с лишним часа задержались. По машинам, – Семен Семеныч бодро принялся бегать по лагерю, организовывая выезд. – И что гонит? Нет бы дневку организовать, устали же, – недовольно пробурчал я, идя к своему грузовику. Идущая рядом Олеся согласно кивнула головой. – Примета такая, дядя Вова. Нельзя две ночевки на одном месте делать, плохо это, – Олег забросил рюкзачок в кабину. – Если хотите, могу я грузовик вести, я умею. – Нет, спасибо, справлюсь. Олеся, пока, – я поцеловал девушку, проверил крепеж казана, очага и палатки в кузове (братья постарались, пока я в ущелье лазил), и полез в кабину. Закрепил автомат под потолком, вытащил пустые и початый магазины из разгрузки, достал из сумки патроны и начал набивать, время пока еще есть. Пулеметные грузовики только– только заводиться стали, пока они из долинки выедут. Вообще-то, нужно еще пяток магазинов именно для путешествий прикупить, пусть лежат в дороге снаряженные, в отдельной сумке. И хоть одну банку-семьдесятпятку купить нужно от РПК, для таких случаев, как сегодня. Буду первой ее в автомат ставить. По радио началась перекличка и проверка готовности. Я тоже завелся, пару раз газанул, прислушиваясь к работе дизеля, доложился в свою очередь Семен Семеновичу, и вскоре выехал вслед за Олесиным прицепом. Начинался новый переход. Шли почти до темноты, встали на ночевку на плоской вершине холма, с которого далеко просматривалась саванна. Воды на нем не было, пришлось обойтись без мытья, а из-за усталости и без готовки, просто открыли банки с техасской тушеной говядиной и пачки с галетами, ну и в чайнике заварили смесь из сушеных персиков, апельсинов и еще каких-то фруктов с травами. Так и написано на большой упаковке – «Фруктово-травяная смесь». Наша, московского производства, обалденно душистая и вкусная штука. Суверенная территория Техас, город Аламо, 22 год, 9 месяц, 36. 05-00 На тумбочке противно гудел и вибрировал мой старый мобильник. Но до чего неохота вставать и выключать его, так хорошо спалось. – Вова, ну пристукни ты его! Такой сон был, – Олеся как рыжая кошка потянулась на кровати. Тонкая ночнушка обрисовала фигурку, заставив забыть про сон, но девушка принялась отбрыкиваться. – Нет, хватит, нужно собираться, – она встала и пошла в душ, обернувшись на пороге и показав мне язык. Да, нужно вставать. Скоро выезжать. В Аламо въехали в пятницу днем, поставили машины на охраняемую стоянку, и пошли в гостиницу. Городок оказался довольно большим, гостиниц хватало, и совсем недорогих тоже. Но мы с Олесей сняли неплохой номер, главное, с кондиционером у жизнерадостной толстухи в безразмерной майке, отмыли с себя пыль дорог, и пошли гулять по городу. Но только вышли из номера и спустились вниз, как получили от толстухи замечание. Оказывается, в Аламо не принято ходить без пистолета на поясе, неприлично. Могут и не пустить в хороший ресторан, а в салун точно не пустят, мужчин, по крайней мере. Пришлось мне подниматься в номер, и надевать пистолет. Причем я пожалел, что ТТ в кожаной кобуре не взял, Таурус в нейлоне так не смотрится. Но ладно, пойдет. Мы долго бродили по городу, поужинали в салуне острым фасолевым супом, запив его местным виски. Олеся-то со Светланой только пригубили, а мы с Маликом уговорили поллитровую бутылку. Неплохо пошло, кстати. Потом встретились с ребятишками– циркачами, и Анжелка пригласила нас с ними в какой-то клуб, где танцевали ковбойские танцы, выстроившись в рядки, притопывая и прихлопывая. Мы тоже попробовали, и вскоре у нас стало получаться. Неплохо и весело провели время под музыку из небольшого ансамбля из двух гитар, банджо, скрипки и барабанщика. А молоденькая девчушка-солистка пела с огромным удовольствием, чисто и звонко. Так что в отель мы вернулись уже за полночь, и занялись любимым делом миллионов. А утром спали до десяти часов, после чего я уже не смог валяться, чмокнул в носик сонную Олесю, оделся и ушел искать оружейный магазин. Если решил купить магазины для калаша, то не стоит откладывать. На улице столкнулся с Коляном и Толиком, они явно меня поджидали возле гостиницы. Потому что встали при моем появлении с небольшого заборчика возле магазина напротив и подошли ко мне. – Доброе утро, парни. Чем могу быть полезен? – Доброе утро, Володя. Можем поговорить? Тут в салуне пиво неплохое, угощаем, – Колян кивнул на двустворчатые двери заведения дальше по улице. – Я не против, но мне сначала в магазин оружейный нужно, магазины для калаша купить. Если хотите, пошли вместе, потом пивка попьем и поговорим, – я направился в виденный вчера магазин, «Оружейный магазин Сэма», вроде правильно перевел. Братья пошли со мной, переговариваясь между собой о том, что неплохо заменить непривычную М-16 на родной Калашников. Вскоре я толкнул дверь этого заведения, войдя в пропахшую оружейным маслом, кожей, пластиком, металлом комнату с широкими стеклянными окнами. Поздоровавшись по-английски с хозяином, я не стал ломать язык, а просто достал пустой магазин из заднего кармана, положил на стол и показал раскрытую пятерню. Хозяин кивнул, полез под стол, и достал коробку с разномастными магазинами от автомата Калашникова десятка различных стран производства. Пока я выбирал, Колян попытался договориться об обмене М-16 на АКМ вроде болгарского производства, тыкая пальцем в оный автомат и повторяя: – Чейндж. Сэм, который хозяин (на груди небольшая пластиковая табличка с именем), терпел некоторое время, потом достал блокнот и ручку, положил на стол и кивнул на открытый лист бумаги. Колян и Толик почесали в затылке, потом написали М-16 и АКМ и нарисовали стрелку от винтовки к автомату. Сэм понятливо кивнул, и посжимал протянутые ладони. – Так, Володь, мы мигом. Подождешь? – и братья рванули из магазина, оставив меня разбираться в трофеях. Когда я отобрал пяток тридцаток и две семидесятипатронные банки от РПК, дверь снова открылась, и запыхавшиеся братья торжественно выложили винтовки на стол из оружейных сумок. Хозяин долго крутил разобранные винтовки, пересчитал патроны, проверил магазины. Потом достал два АК-74 из подсобки, положил на витрину и вопросительно поглядел на братьев. Те начали крутить автоматы. «Семьдесят четвертые» были с слегка потертым воронением, немного пошарпаными ложами, но в целом неплохие. Хозяин выложил на прилавок пронумерованные мишени, толкнул их автоматам, показал на поставленный на прикладе маркером номер. – Смотри, он их отстреливал. Интересно, на сколько метров? – поинтересовался Толик, вертя мишень, довольно кучно издырявленную. Сэм видимо догадался, и написал на бумажке: «100». – Смотри, сто метров, наверное. Как думаешь, пойдет? – братья уже не выпускали калаши из рук. Тем временем Сэм выкладывал на прилавок по счету магазины, и начал отсчитывать патроны. Закончив это, он стребовал с братьев по сотне экю доплаты, и убрал винтовки с принадлежностями в подсобку. Я тоже рассчитался за магазины, отдав полторы сотни, и пошел с ребятами в салун. – Так, парни, только на долго не рассчитывайте, иначе меня девушка потеряет. Вы о чем хотели поговорить? Братья переглянулись, потом Толик сказал: – Володя, мы слышали, ты убил по дороге трех бандитов. Тебя долго мурыжили? – Да нет, приехал Патруль, зафиксировал следы, оттащил бандитов в саванну гиенам на съедение, и все. Мне отдали их имущество, и выплатили премию. А что? – я присосался к бокалу, выпил половину пива и поставил на кружок из каких-то листьев. Взял кусочек провяленной антилопы, бросил в рот. Братья переглянулись, подумали. Потом Колян сказал: – Володь, тут такое дело... Нас из Новой Одессы вызвали, в каких-то разборках участвовать. Нам-то все равно было, куда линять, замарались дома, и здорово, и решили перебраться. Продали все, что было, и сюда рванули. А здесь увидели, что все поголовно вооруженные ходят. Прослышали, что за бандитов, убитых на разбое, премии платят, что простые люди не гноятся властями за самооборону, и думаем начать жить с нового листа. Мы с братом закончили «сучок» по специальности «механизатор широкого профиля», руками работать умеем, возьмете нас с Маликом в бригаду? Не подведем, серьезно говорим. Я чуть пивом не поперхнулся. Ладно, Толик по спине постучал. – Я не против, но надо Малика спрашивать, да и кто его знает, что в русских землях произойдет? Но я буду рад, вы вроде ребята серьезные. Давайте вечерком сегодня встретимся, и обговорим все, лады? Все равно пить мы все уже много не будем, завтра в дорогу. Ладно, ребята, я к своей зазнобе. А вон вроде ваши появились, – я кивнул на вышедших на улицу сестер Артемьевых. Интересно, вроде совсем разные сестры и братья. А общий язык нашли и вроде друг дружке нравятся. – Это не зазнобы пока, Володь, это хорошие знакомые. Но мы будем над этим работать. Слушай, прихвати наши сумки, будь другом? Пока, до вечера, – и братья свалили на улицу, оплатив счет. И оставив меня со своим стреляющим железом. – Лентяи и раздолбаи, свое оружие бросили. Ладно, я свой, но все равно балбесы, – проворчал я, поднимая две сумки с автоматами. Попрощался с хозяйкой салуна, и понес их в отель. Выйдя наружу через знакомую по фильмам– вестернам распашную дверь с полукруглым вырезом, я невольно прищурился. Денек обещал быть солнечным и жарким. Впрочем, уже утро практически кончилось, время к двенадцати. Хотя нет, здесь полдень в пятнадцать часов. В отеле я положил сумки с автоматами в сейф, забрал номерки и поднялся к себе в номер. Олеся сидела за телевизором, пила кофе и ела булочку. Повернувшись ко мне, она спросила: – Ты куда пропал? Вышел, и нет тебя, не знаю, что и думать. С хозяйкой небось заигрывал, она такая аппетитная! – Ага, одного знакомого армянина здесь нет, он бы на нее сразу запал. Обожает обширных женщин, прямо без ума от них, – я положил автоматные магазины на столик. Подошел к девушке, поцеловал ее в охотно подставленную шейку. – Завтракаешь? – Да вот решила не погибать с голоду без тебя. А тут старый мультик показывают, так и зависла возле телевизора. Так ты где был, пиво пил? – Ты знаешь, братья-братки в нашу с Маликом бригаду просятся. Я даже не знал, что у нас есть такая, – усаживаясь в простое деревянное кресло, заметил я. Потянулся к Олесиной чашке с кофе, выпил глоток. За окном раздались далекие выстрелы, но мы уже привыкли за вчерашний день к канонаде. Здешние жители отличаются большой любовью к сжиганию патронов на стрельбище, и не только на стрельбище. Если честно, то подумать страшно, какой оборот у владельцев магазинов в городе Аламо только на патронах производства «Демидовскпатрона». – О чем задумался, дорогой? – ко мне на колени уселась любимая девушка. Надо же, знаю ее всего ничего, а уже без нее не хочу даже представлять дальнейшие дни. – Да вот нужно сходить на стоянку, саженцы полить. Вчера не поливал, нужно сегодня обязательно. – И что ты с ними носишься, как курица с яйцом? Нужно было тебе такую мороку с собой тащить, неужели ты думаешь, что они приживутся? – Олеся покрутила мне пальчиком у виска. Поудобнее уселась на коленях, прижалась ко мне и мечтательно произнесла. – А вообще-то было бы здорово – свой дом, свой сад. Дети во дворе, мы на веранде, как думаешь? – Думаю, что здорово все это. Давай хотя бы над детьми поработаем? Или потренируемся в процессе? – я подхватил засмеявшуюся девушку на руки, и отнес на кровать. Задернул шторы, включил радио, которое транслировало кантри, и на пару часов мы решили не появляться на улице. Так что поливать саженцы я пошел в самую жару, когда воздух дрожал над пустынными улицами. Пройдя мимо хозяина стоянки, я помахал ему рукой, подошел к своему грузовику, и запрыгнул в кузов. Поднял мешковину, которой была накрыта вязанка деревцев, и потащил их к колонке в другом конце двора возле деревянной водонапорной башни. Это изделие аламовких плотников стояло на мощных толстых столбах-бревнах, и было опоясано бандажами по типу обычной бочки. Просто в увеличенном масштабе. Пропитав саженцы водой, я отнес их в кузов, заботливо укрыл мешковиной от Солнца, и полез в кабину. Там снарядил новые магазины патронами, и положил их в картонную коробку на заднее сидение. И пошел отдыхать, завтра снова в дорогу. Да и вечером с братьями серьезный разговор, подумаем, может, и на самом деле ремонтную бригаду создадим. Вечером мы все собрались за длинным столом в салуне. Я, Олеся, Малик, Светлана. Подошли братья, Толик и Колян. Чуть попозже подошли Артемьевы в полном составе, так что собралась вся наша группа. Так что ужин прошел в веселой и большой компании. Мы отдали должное и здоровенным стейкам, и отварным кукурузным початкам, и местному пиву. Правда, с пивом не перебарщивали, так, по кружечке. После дамы пошли по магазинам, в шопинг, так сказать, а мы остались. Малика я заранее предупредил, а Виктор Константинович просто почуял, что предстоит серьезный разговор, и остался. Ну а мы не против, он умный человек, чиновник и политик, может что и посоветует, а то я раньше никого не допрашивал, и Малик тоже. – Ну, парни, рассказывайте, почему вам горячо дома стало? И в чем и как сильно вы замарались? – я поставил полупустую кружку на стол. Мы сменили место нашей дислокации в салуне, пересев подальше от длинных столов в свободный угол, чтобы и нам не мешать веселым компаниям, и нам не мешали. Братья переглянулись, и Толик ответил: – Мы в том мире жили в небольшом городе в Поволжье. После армии устроились в местную охранную фирму. Фактически, вступили в бригаду, которая контролировала городок и держала местный кирпичный и молочный заводы. Прямо скажем, наш бугор не беспредельничал даже в девяностые, и в городе мы себя спокойно вели. В основном на проходной стояли, не давали слишком много таскать масла и молока. Мы же рядовые братки были, вот и дежурили. Да и с главным ментом наш бугор «Вась-Вась» был, баньки там с девочками, рыбалка и прочая. Но полгода назад под наш городок копать стали. Потом попытались завод молочный захватить. Рейдеры появились, сунулись, как обычно с судебным предписанием. Только не учли, что хозяин не цивильный, и у него своя бригада есть. Выкинули мы их из проходной, и попугали. Машину разбили, самих пинками из города гнали. Но не калечили, так, поджопниками. Думали, успокоятся. Но те сменили главного мента, и со своим спецназом снова сунулись. В общем, слово за словом, рубка пошла. Сначала кулаками. А потом, когда они одной бабе из цеха сухого молока голову разбили, и дубьем начали. Бабы-то за нас были, а голову разбили матери одного из наших. А потом и за стволы взялись, их в два раза больше было. В общем, выбили мы их, но грязно. И у нас раненые, и у них труп. А ружья только у нас в дежурке были, смена наша была, ну и стреляли мы. Нас предупредили, что до ареста дело может дойти, мы на хуторе, что от бабушки остался, спрятались. Потом бугор приехал, сказал, что все разрулил, но нам нужно уезжать. Мол, можем сливу схватить, кровники есть. И сказал – куда и как, и даже адрес и телефон в Новой Одессе дал. Выкупил все у нас по нормальной цене, до Самары довез. Там мы Нивы купили, и своим ходом до Казани, а там в «ворота». В общем, судите-рядите, но мы плохого сильно никому не делали, свой кус держали. А то, что пришлого грохнули, так выбора не было, или они нас, или мы. – Толик, а что за «сучок»? – Малик взялся за кружку с пивом. Сильно его этот рассказ не удивил, и плохих впечатлений не оставил. Если честно, то я что-нибудь такое и представлял. Неплохие ребята, сразу видать. А если попала собака в колесо, пищи, но бежи. – Сельское профессиональное училище, группа механизаторов. Мы без троек даже закончили, Если хочешь, можем завтра дипломы показать. Или давай, мы тебе на любом тракторе поле вспашем, а ты потом глубину вспашки замеришь выборочно, – Колян недовольно набычился. – Нам пахать-то придется, только в основном руками и головой. Мы с Маликом слесаря– сборщики, ремонтники и прочее, да вы сами знаете. Впрочем, мои знакомые механизаторы неплохо гайки крутить умеют, так что я ничего не имею против создания бригады. А ты, Малик? – я повернулся к напарнику. Тот кивнул головой, не отрываясь от пивной кружки. Потом все-таки оторвался, поставил ее на стол, на кружок из какого-то листа, – Тоже ничего не имею против. Вчетвером легче и быстрее работать, тем более, мы друг дружку уже немного знаем. Правда, я абсолютно без понятия, чем и как займусь в русских землях. Честно, мы ведь ничего пока не знаем, только общие сведения. Поэтому предлагаю держаться вместе, вместе и работать легче, и работу искать. По крайней мере, нам с Маликом работа в Порто-Франко сама в руки упала, и неплохая. Если и в России так, то это здорово, – я допил пиво и поставил пустую кружку на стол. Все, хватит на сегодня. – А меня возьмете? – неожиданно спросил Артемьев. – Я понимаю, что уже немолодой, и не кажусь вам подходящим товарищем, но я начинал слесарем, у меня до сих пор в трудовой пятый разряд стоит. Да и еще я инженер-конструктор летательных аппаратов, в Тбилиси отработал три года, и в Новосибирске пять, пока по партийной линии не пошел. Да, и насчет работы я так думаю. Мир строится, людей немного, так что на квалифицированных рабочих и инженеров спрос, и большой. Мне, например, кажется, что здесь скоро начнется довольно массовый, ну, по меркам этого мира, выпуск оружия, самолетов, автомобилей и прочей техники. Просто потому, что зависеть от импорта губительно. А схлопнутся все «ворота», и что? Ведь совсем недаром русские создали очень мощный промышленный район. Вы представляете себе, какие капиталовложения требуется для такого дела? Миллиарды! Правда, я сегодня прикинул на примере Аламо и Порто-Франко, сколько одних патронов нужно. Вот смотрите, средний житель этого городка расстреливает около пары сотен патронов в неделю. Или около тысячи в месяц. Один человек тратит от двухсот и больше экю в месяц, только на патроны. И ведь таких людей здесь много, сюда вообще довольно авантюрные люди переселяются, вон, Володя с Маликом, понапокупали даже пулеметов. Так что оборот огромный. А еще сайдинг, металлопрокат, пропилен и прочее. И получается, что свое производство неплохо кормит. Так что, ребята, с политикой я завязал, в рабочие возьмете? – Артемьев весело посмотрел на нас, откинувшись на массивную спинку тяжелой скамьи. Вообще, мебель в этом мире основательная, из массивных и добротных досок. Я здесь кроме как на Базе, земной офисной мебели не видел. А в салуне ее как-будто специально неподъемную сделали, для того чтобы в драке ей не махали, что ли? Но как здесь дерутся, когда у каждого пистолет на поясе. Впрочем, как-будто в ответ на мои мысли, подгулявшая компания на другом конце салуна сцепилась с группой из трех человек, выпивающих рядом. Они уже давно ехидными репликами перебрасывались, из которых я понял про коровью задницу городских засранцев. Из-за стола встал здоровенный, насквозь пропеченный солнцем, парень в коротком кожаном жилете и пропыленной, пропотевшей шляпе-стетсоне. Коротко рявкнув коренастому, квадратному такому парню в чистой рубашке с коротким рукавом, он расстегнул оружейный пояс с потертыми револьвером и пистолетом, брякнул на стол и вышел на улицу, махнув створками так, что в салуне ветер поднялся. Квадратик пожал плечами, типа, не виноватая я, он сам ко мне пришел, снял наплечную кобуру и вышел тоже, аккуратно притворив створки. – Это чего, драка? – у Коляна загорелись глаза, и они с Толиком выскочили вместе с большинством посетителей вслед за парнями. Салун мгновенно почти полностью опустел. – Пойдем, поглядим? – встал из-за стола Малик, допив свой бокал. С улицы донесся слитный вопль болельщиков. – Пошли. Только Виктор Константинович, не торопись в рабочие. Сам же сказал, что мир строится, значит, инженера нужны как воздух. Не спеши, – и мы вышли на вечернюю улицу. Там, в кругу зрителей увлеченно колотили друг друга клерк с пастухом. У клерка оказался разорванным рукав, и на мощном бицепсе стала видна татуировка. У обоих были здорово подбиты глаза, у пастуха изо рта постоянно текла струйка крови, но парни ходили друг против друга, как уже разок сцепившиеся и почуявшие вкус крови соперника коты. К немалому удивлению я увидел среди зрителей и наших женщин, увлеченно наблюдающих за мордобитием. Даже пакеты с покупками поставили на пыльную землю, и о чем-то оживленно переговариваются. К салуну, коротко рявкнув сиреной, подкатил массивный джип с намалеванной звездой на дверце. Из него не спеша выбрался здоровенный красномордый мужик в стетсоне, и со значком на жилете. Так же не спеша, вздымая облачка пыли своими стоптанными ковбойскими сапогами, он вошел в круг и коротко приказал: – Брейк! – после чего с усмешкой осмотрел бойцов. Те стояли побитые, но не побежденные. Зрители начали расходиться, видимо, шоу закончилось. Шериф или маршал, не знаю, как правильно, усадил драчунов в машину, и повез к доктору, к моему удивлению. А я подошел к своей девушке. Олеся хмуро смотрела на капли крови в пыли, свернувшиеся в небольшие комочки. – Почему парни порой такие идиоты? Ладно, защитить девушку или против грабителей там или воров. Но просто из-за того, что один клерк, а другой ковбой, так драться? Они как два зверя были. Ты тоже такой бываешь ведь, Володь. Постарайся не делать так ради развлечения, хорошо? – меня обняли за шею и поцеловали. Потом я ответил, а потом подобрал пакет с покупками и пошел с Олесей в свой номер. Хватит, нагулялись, нужно и отдохнуть. Морально и физически. Город Шалако, граница Конфедерации и Московского протектората, берег Залива. 22 год, 9 месяц, 39. 23-11 Мы с Олесей сидели на широкой деревянной, как и все вообще в этом городке, веранде ресторанчика. Шалако городок маленький, пропыленный, небогатый. Просто потому, что дорога через него неудобная, более длинная, хоть и более безопасная. Но сам участок от Форта-Ли до Шалако очень тяжелый. Каменистый берег Залива, через который проходила эта дорога, очень красив. Потрясающе красив – высокий обрыв над Заливом, внизу пена от прибоя, птицы над водой и зелеными, увитыми лианами скалами. При этом на триста километров с лишним ни одного каньона, даже чистые и быстрые реки в таких аккуратных неглубоких каменных руслах, заканчивающихся водопадами. Но и очень неровен, нигде скорость движения не была выше тридцати километров. Камни, валуны, камешки, щебенка под колесами превратили сегодняшний день в сплошную тряску, отдыхать останавливались чаще, руки болели даже у опытных водителей, что уж говорить про таких как я или Малик. А Олеся и еще две девушки– водительницы из конвоя плакали к середине дороги, ладно их подростки из циркачей заменили. И это несмотря на практически полное отсутствие пыли и свежий ветер с Залива. Поехали через берег потому, что у циркачей дела в Форте-Ли были, требующие их присутствия. А возвращаться назад – лишние почти две тысячи километров. Вот уж не знали мы, на что шли, когда договор подписывали. Впрочем, по уверению Олега, этот участок один такой. Зато бандитов здесь практически не бывает, минитмены и вэвэшники здешних под корень вывели, а от Латинского Союза сюда еще попробуй, доберись. Из-за ресторанчика донеслись гулкие шаги по дощатому настилу. Здешние тротуары были мало того, что на невысоких сваях и деревянные, так еще и под навесами. А вот стоянки в городке нет, машины расположились под руководством местного шерифа в городе, вдоль единственной улицы. Я в который раз поглядел на наш разномастный конвой, едва видимый в тусклом свете трех уличных фонарей. Скании и Вольвы циркачей, наши УАЗы, ГАЗели, Тойоты, Егерь, несколько японских, то есть из самой Японии праворульных пикапов-Исузу переселенцев из Находки и Владивостока. Еще корейские джипы, два китайских грузовичка-Фотона. Сборная солянка, одним словом. Кстати, гостиниц в городке тоже мало, одна-единственная. И в той комнат раз-два и обчелся. Так что насчет ночлега мы договорились с владельцем большой коровьей фермы на окраине Шалако, и по совместительству хозяина огромного амбара, битком набитым душистым сеном. Из-за поворота вышли Светка и Малик. Подошли к нам, сели на придержанные для них места. – Ребята, здесь чем кормят? – поинтересовалась Света. – Окрошка, пельмени, это если из русской кухни. Есть стейки, причем не хуже, чем в Аламо, рыба жаренная, суп из моллюсков. Окрошка, правда, не на квасе, а на охлажденном бульоне. Все вкусно, очень, – Олеся нацепила на вилку кусочек жареной рыбы, обмакнула в соус и с удовольствием съела. Я с большим удовлетворением отодвинулся от стола. Давненько я таких отменных пельменей не ел. Нет, все-таки здорово, что в этом городке русские напополам с американцами живут. Кухни народов мира это хорошо, но ничто с пельменями не сравнится. На следующий день мы валялись на сеновале до тех пор, пока солнышко не нагрело крышу, и не стало душновато. Да и после просто ходили по городку, хотя какой это город. Если по-русски, то это небольшая деревня. Точнее село, потому что здесь было две церковки, одна методистская, другая православная. Вообще, неплохое местечко. Люди спокойны, неторопливы, никуда не спешат и все успевают. Городок чистый, выкрашенный, причем для себя, а не для начальства. Те же деревянные тротуары – их жители сами сделали, чтобы в сезон дождей в грязи не тонуть и лишний раз под дождем не мокнуть. Московский протекторат, в двухстах километрах на юго-запад от Москвы. 22 год, десятый месяц, 1. 16-28 Колонна шла в широкой долинке, густо заросшей кустарником и бурьяном высотой до двух метров. Как мне объяснил Олег, знающий все, это следствие того, что в протекторате во многих густонаселенных местах в основном выбили поголовье рогачей, чтобы не вредили сельскому хозяйству. Да и антилопам досталось. В результате образовались такие рощи, которые раньше просто выедались здоровенными животными. На небе толкались небольшие тучки, к сожалению, слишком маленькие, чтобы дать тень или сбрызнуть землю дождиком. Как вдруг здорово сверкнуло, и громыхнул хороший такой раскат грома, я в кабине грузовика аж подпрыгнул. – Ты смотри, Олег, тучи игрушечные, а гремят как взрослые, – усмехнувшись, повернулся я к подростку. Взял микрофон, и связался с Олесей. Выслушав нервный смешок и скороговорку девушки, я только отключился, как из динамика рации донеслась: – Внимание, колонна, ускоряемся. Не паниковать, не нарушать места в походном ордере. – Что за хрень? – я немного ускорился за идущим впереди джипом Олеси. За мной за мной также ускорились остальные машины, которые я видел в зеркале заднего вида. А это что такое? Немного правее и сзади колонны поднимался густой столб дыма. Причем дым резко расширялся, приближаясь к колонне машин. Блин, ветер-то оттуда! Пожар! Минут пять мы ехали по узкой дороге, пытаясь оторваться от приближающегося пламени, уже видимого на горизонте. Но полоска огня неумолимо приближалась, уже колонна была вся окутана едким дымом. – Олег, звони своему начальству, нужно пал пускать, а то сгорим нахрен, – прокричал я вцепившемуся обоими руками в панель мальчишке. Тот кивнул, включил рацию за левым плечом и скороговоркой забубнил в гарнитуру. – Володя, Семеныч спрашивает – как? – повернувшись ко мне, спросил он. Закашлялся от густого дыма, попавшего в кабину. – Облить бензином за дорогой и поджечь, а потом машины на выгоревший участок за дорогу отвести. И скорее, догоняет! – сзади творилось жуткое, огненное светопреставление. Высоченные столбы пламени с гулом пожирали кустарник и бурьян, сжигали деревья. Грузовик обогнали небольшие антилопы, в панике, не выбирая дороги, несущиеся от смерти. – Колонна, стой. Мужики, с канистрами топлива на выход. Поливать растительность с левой стороны дороги, – идущие впереди грузовики остановились, из передового джипа выскочил Семен Семенович, руководя поливающими бензином и соляркой кустарник мужиками. – Хорош, поджигайте. Скорее! Я отбросил полиэтиленовую канистру в сторону, перекинул автомат из-за спины, и короткой очередью в упор поджег кустарник. Справа и слева тоже коротко ударили автоматы. Пламя весело рвануло по облитым бензином сухим веткам и листьям, подхватилось ветром, взлетело вверх и с гудением и щелканьем начало отодвигаться от дороги. Я отбежал от жара к своей машине, прыгнул в кабину, схватившись за руль. Поглядел в зеркало заднего вида. Пламя степного пожара уже практически догнало колонну. – Вперед, на сгоревшие земли. Аккуратно, не подожгите машины! – передние грузовики свернули с дороги и поехали по еще не потухшей до конца земле. – Василь, пробей дорогу! – Есть, тащ майор, – весело ответили в колонке рации. Из конца колонны по обочине вперед рванул броневик, обогнал всех и начал проламывать проезд в гаснущих кустах. За ним ехали тяжелые грузовики, потом мы. А сзади догоняла стена огня. В одном из грузовиков ревели и бились о доски бортов верблюды, в другом орали и бросались на прутья клеток очумевшие от страха тигры. В доступном эфире стоял крик и матюки, кто-то читал молитву. Дым застил все вокруг, ехали как в густом, едком и горячем тумане. С боков изредка коротко вспыхивали недогоревшие деревца. Но наконец, мы все сумели отъехать от дороги, а пламя с этой стороны дороги от нашего пала ушло далеко вперед. Пожар обогнул выгоревшие земли и ушел дальше. Колонна остановилась на черной от пепла, горячей земле. У большинства грузовиков тлели тенты, которые сейчас тушили циркачи. Да и Газелям досталось, и даже на Олесином прицепе вроде тлеется. Я выскочил на землю, в очередной раз порадовавшись сапогам. Из-под ног взлетело облачко горячего пепла. Кое-где тлели толстые веточки, лежали обгоревшие тушки птиц и небольших животных. Дышать было очень тяжело, от дыма душил кашель. Но мы были живы. Так что я вытащил из кабины огнетушитель, и пошел тушить прицеп своей девушки. Из сгоревших земель выбрались через три часа, проехав через мост на небольшой речке. Пожар подошел к ней вплотную и угас, не перейдя на другую сторону. Нам повезло, что перед деревянным мостом было большое пятно вытоптанной земли, по которой не могло распространиться пламя. Машины были практически однотонные, грязно-копченые. Все мы насквозь провоняли дымом, лица были как у танкистов после тяжелого боя, в копоти и пепле. Пепел был везде, в кузовах машин, в салонах, я даже в карманах джинсов нашел. Он скрипел на зубах и попадал в глаза и нос, заставляя плакать и чихать. На лицах у большинства были промытые слезами дорожки. Но настроение у всех было радостное, ибо мы только что выжили там, где практически все погибло. Даже животные в клетках успокоились, только обессилено лежали на полу, вывалив языки, а тигра от верблюда только по отсутствию горба можно было отличить. Какое-то время мы ехали вдоль речушки, как оказалось, Семен Семенович выбирал место, чтобы вымыть машины и умыться самим. И вскоре такое место нашлось. Длинная песчаная отмель искрилась под Солнцем, зазывая свежестью и чистотой воды. Но ее перебаламутил БРДМ-2, заехавший в воду на пару десятков метров, на башню броневика вылез чумазый паренек в танкошлеме, уселся на нее и начал наблюдать за водой. Два грузовика с крупнокалиберными пулеметами встали перед отмелью и за ней, направив стволы в реку. – Чего это они? – спросил я Олега, останавливая «Егеря» на указанном месте за RAV4. – Чтобы крокодилы не подошли. Вообще-то крупных уже почти не осталось, но порой встречаются весьма внушительные экземпляры. Хотя за ними специально охотятся и в Московском протекторате, и в протекторате РА. Вообще выбивают всех крупных и опасных животных, чтобы поспокойнее жизнь была, и так хлопот хватает. Тут кроме больших гиен и свинок еще степной лев водиться, так он умнее на порядок, чем эти твари. Хорошо хоть на людей не охотится, но коров из стад периодически таскают, приходится пастухам с пулеметными джипами до сих пор коров пасти. Ладно, дядь Володь, я отцу помогу нашу Сканию вымыть, пока, – и паренек убежал в конец колонны. А я вытащил ведра из кузова, и стал таскать воду сначала к Олесиной Тойоте, а потом к «Егерю». Вначале я, молча, тер машины тряпкой, смывая копоть, но получив пригоршню воды в лицо, вскинулся, посмотрел на смеющуюся девушку, подумал и облил ее сам. Вскоре вся поляна превратилась в арену водяной баталии. Все, и взрослые, и дети, обливали друг друга водой и смеялись. Когда закончили мыть машины, переоделись в сухое, а женщины высушили волосы, к нам подъехали два автомобиля, массивные такие и брутальные. С пулеметами на крышах и надписями «ОМОН» на бортах. Из переднего в люк высунулась довольная красная морда в милицейской фуражке, и с удовольствием спросила: – Нарушаем, граждане? Как, протокол составим или по-хорошему договоримся? – и заржала, аки лощадь. Потом дверь распахнулась, и из машины вылез обладатель морды, широкоплечий капитан в ментовском камуфляже. Подошел в дяде Мише, обнял его так, что у того ребра хрустнули. – Батька, живой! Я с матерью испереживался, как про пожар услышал. Сел на машины, и рванул сюда. Мол, проверю фермы по периметру. Как чуял, что тебя на этой речке найду. Ура, живой, – капитан покружил отца в воздухе. – Поставь где взял, весь авторитет нарушил, – дядя Миша с удовольствием посмотрел на капитана. Увидев, что большинство глазеет на эту необычную встречу, представил его. – Этот молодец мой сын, капитан ОМОНа Внутренних Войск Московского протектората, Сысоев Николай Михайлович. Прошу любить и жаловать, ясно, барышни? Этот вопрос был адресован свободным девушкам из нашего каравана, которые стояли возле машин. Московский протекторат, форт « Скала». 22 год, десятый месяц, 3. 18-28 Мы остановились за небольшим, но мощно вооруженным фортом на господствующей высоте перед Новой Одессой, до которой оставалось около пяти километров, не больше. Дорога огибала извилистый берег и исчезала в городских воротах. А отсюда был прекрасно виден вход в порт Новой Одессы. Двуглавая гора с решеткой РЛС, бетонные укрепления крепости, массивные башни с тяжелыми корабельными орудиями. – Сто пятьдесят два миллиметра. Две башни по три ствола. И четыре семидесятишестимиллиметровые башни-спарки, автоматические. Очень мощный форт, один из самых мощных в Новой Земле. Наши приволокли из старого мира пушки с изрезанных кораблей Черноморского Флота СССР. Кстати, в Береговом поступили точно также, только пушки посовременнее и с Тихоокеанского Флота. А-218, с покрошенного на иголки эсминца «Осмотрительный». Две башни по сто тридцать миллиметров, автоматы. Причем полностью собранные и отлаженные, не то, что у нас, только одна шестидюймовка рабочая, и одна трехдюймовка, – капитан, который Николай, поглядел на Олесю. Если честно, то мне совсем не по нраву то, что этот мордатый вокруг моей девушки крутится всю дорогу, несмотря на пару моих намеков и предупреждений. Ладно хоть в кабину «Егеря» не лезет, куда пересела утомленная длинной дорогой Олеся. А Тойота на сцепке сзади едет с прицепом. Переселенцы на автобусах в Демидовск поехали прямиком. И часть людей из конвоя тоже с ними отправилась. Я тоже хотел так, но девушки, все вместе, Олеся, Светлана, Вера и Лиза захотели поглядеть на самый большой порт на этом побережье. Мол, Форт-Ли практически не видели, так хоть Новую Одессу посмотреть, и корабли тоже. И мои возражения о том, что нужно поскорее устраиваться до сезона дождей никаких последствий не имели. – Ну и на кой хрен они здесь нужны? Зубастых чаек пугать? Или покрасоваться? – раздраженно поинтересовался я. Доставать меня капитан начал, чес слово. Аж до зубовного скрежета. – Ну, против пиратов. Они могут попытаться захватить порт, – заметила Олеся, не отрываясь от бинокля. Понравился ей вид, видимо. Возможно, ей и капитан понравился. – Тогда бы лучше малокалиберных автоматов наставили, толку больше. Это же для морского боя пушки, против больших кораблей. По маломерным судам стрелять из таких дур – все равно, что из пушки по воробьям. Шума много, а толку чуть. Ладно еще трехдюймовые автоматы... Впрочем, это не мое дело. Поехали скорее, нужно еще в отель заселяться, – я полез было в кабину, но услышал приглашение капитана Олесе. – Олеся, может, ко мне заедете? У меня великолепный дом, почти пустой, можете остановиться хоть на весь сезон дождей, – а сам ее за руку придерживает. – Капитан, пошли, поговорим, – все, кончилось мое терпение. Я кивнул Малику и пошел за машины. Малик пошел за мной. Капитан тоже пошел следом с прапорщиком, а братья, отвлекли Олесю каким-то вопросом. Отойдя от машин за ближний бугор, я отдал АКМС Малику, расстегнул и снял с себя подвесную. – Тебе никто не говорил, что чужих девушек отбивать опасно для здоровья? – похрен мне сейчас его погоны, будь что будет. Я снял пояс с пистолетом и подсумками, и протянул хмурому уйгуру. Капитан тоже разоружился. И начал разогревать мышцы плеч и ног, коротко работая руками и быстро, по-боксерски перебирая ногами. Но я и не думал, что будет легко. Впрочем, я тоже не подарок. Омоновец коротко шагнул ко мне, приняв стойку боксера– любителя. Я принял такую же, легкими прыжками уйдя вправо по кругу. У меня довольно неплохо получается изображать боксера. Изобразив короткий левой, я шагнул назад, уклоняясь от встречного правого в подбородок. Капитан опять сократил дистанцию, и нанес серию по корпусу и попытался опять пробить в подбородок. А я блокировал его хук, и ударил его коленом в грудь. Сильно, но не очень точно, думал попасть в солнечное, а попал в грудину. Но сильно, отбросив его на метра полтора. Он аж на зад сел. Я рванул было вперед, но его прапор заслонил дорогу. – Лежачего не бьют, из-за девки бьетесь, не на смерть, – и отошел в сторону. Николай уже стоял на ногах, и одной рукой потирал грудину. А потом шагнул ко мне, и попытался врезать с разворота ногой в челюсть. Меня спасло мое умение складываться мгновенно пополам, не раз меня выручавшее. Потом я принял на правый бок сильный косой удар ногой, и, шагнув вперед, ударил лбом. «Ливерпульский поцелуйчик», редко кто ждет его от такого толстого и неуклюжего парня. А потом сильно правой под дых, и левой в ухо. Все, вроде. Оглянувшись, я увидел столпившихся людей, с интересом смотрящих на нас. И побледневшую Олесю, большими глазами глядящую на нашу драку. Семен Семенович подошел к начавшему подниматься Николаю, усадил его и принялся проверять его состояние. А ко мне подошел его отец. Злой и хмурый. – Я довел вас до Одессы. Дальше езжай сам, – помолчав, сказал он. – И спасибо тебе за совет в дороге. Если бы не он, мы бы сгорели все. Прощай. Повернувшись, он наклонился к сыну, поглядел ему в разбитое моим лбом лицо, повернул и посмотрел на текущую из уха кровь. С Семеном аккуратно приподняли его под руки, и повели к конвою. Прапор, усмехнувшись, пошел следом. Циркачи тоже стали уходить, пожимая мне и моим спутникам руки. Вскоре они уехали, оставив нас возле форта. – Ну что, Отелло? Как бок, болит? – спросил Виктор Константинович, заметив то, что я морщусь от боли в правом боку. Здорово меня капитан лягнул, говорить нечего. – Точно Отелло. Володя, драться обязательно нужно было? – спросила Олеся, осторожно вытирая мне лицо. Я и не заметил, что у меня бровь рассечена. Видимо, когда боднул омоновца, разбил, прямых в лицо я вроде не пропускал. – Нужно, Олеся, нужно. Ну-ка, подвинься, пусть умоется, – Светка начала поливать мне из большой фляги. – Ты пока не замужняя жена, а любимая девушка. Парень должен за свою девку драться, это обязательно. А за жену – тем более. – Просто он такой нежный бывает, а тут прямо черт какой-то, злой и жестокий, – Олеся отобрала у нее флягу и стала сама промывать рассечение. – Зашить нужно, а пока стяну пластырем. И губа сильно разбита, тоже может шов наложить придется. – Олеся, если я буду нежен с парнями, это могут неправильно понять, – заметил я после окончания процедур. – Ну, некоторые так называемые мужчины были бы этому только рады, – засмеялся Руслан. – Ладно, Отелло, поехали. Мне сказал Семен перед отъездом, что у нас около суток, чтобы спокойно выехать с территории московского протектората. А то за мордобитие капитану ОМОНа ты можешь присесть на полгода минимум. Будешь шпалы таскать, – и Артемьев пошел к своей Тойоте. Его дочери и жена уже сидели в машине. Обернувшись, он добавил для остальных. – Кто не хочет ехать с нами, может спокойно ехать в Новую Одессу, вы с капитаном не дрались. – Поехали, Отелло. Олеся, смотри, хорошо подумай, а то Дездемоной станешь. Какой он у тебя ревнивый, – Светка с Маликом уселись в УАЗ, и захлопнули дверцы. Постепенно все расселись по машинам. Две машины отправились в город, а мы с присоединившимся к нам Русланом с женой на Газели и его сестрой с мужем на китайском синеньком «Фотоне» поехали в обход города по узкой грунтовой дороге. Больше часа я ехал молча, изредка посматривая на притихшую Олесю. Да и начавшая здорово мешать разбитая губа и болящая бровь совсем не способствовали веселой беседе. С другой стороны, я уверен, что сделал правильно. Пусть он офицер, и последствия могут здорово сказаться, но это мое решение и мне нести за него ответ. Ведь я люблю эту девушку, и готов за это дело снести голову кому угодно. Разве она сама скажет, что уходит, и чтобы я ее не беспокоил. Но пока это не произошло, Олеся после драки крутилась возле меня, даже не посмотрев в сторону капитана. Что не может не радовать. Хотя это и эгоизм, вроде. – Володя, ты дорогу до Демидовска знаешь? – ожила рация голосом Артемьева. – Нет, Виктор Константинович. Нам в любом случае до Амазонки надо, а там мост через нее, причем уже на земле Русской Армии. Так что пока едем, а там у кого-либо спросим. Язык, он до Киева доведет. – Ага, только сначала этот Киев здесь нужно построить. В этом мире такого города пока нет, – заметила Олеся. – Знаете, мне кажется, что должна быть возможность сообщения с нашим миром. Ведь связь есть? Радиоволны – это тоже материя, как и физические тела. Если они доходят до Старого Света, то просто не могут не доходить и прочие виды материи, – это Руслан вклинился в разговор. Его газелька едет за мной. – Возможно. Вот приедем в Демидовск, обратись с этим в местную науку, иметь связь со Старым Светом было бы здорово. Смотрите, авария впереди, – Малик притормозил, а вслед за ним и мы все. Перегородив дорогу, стоял трактор с телегой, причем не Беларусь, а какой-то западный. Мощный, и телега не маленькая. И Мерседес– внедорожник, врезавшийся в эту телегу. Вроде знакомая картина. А вот дальше все было совершенно незнакомо. Мужик-тракторист с ППШ в руках матом орал на моложавого мажора в шиншилловой безрукавке и его водителя, сопровождая свои крики пугающими замахами массивным автоматом. – Вы, бл.., в трактор сзаду въехали, бл..! Да вы знаете, бл.., что с вами хозяин сделает? Не знаю, что он с вами сделает, но херовато вам точно будет, бл..! Я ОМОНа вызвал, бл.., сейчас приедет, пусть с вами разбирается, бл..! – на кабине трактора была длинная антенна, как на Олесиной Тойоте. Похоже, неслабая рация на этом агрегате. – Застряли, япона-мама. По обочине не объехать, паркетники и Газели не пройдут. Ждем, – прокомментировал все это едущий впереди Колян. – Ну что, будем ждать? – повернувшись ко мне, спросила Олеся. И, помолчав, добавила. – Прости меня за мою глупость, хотела, чтобы ты немного поревновал. – Ладно, все нормально, – ответил я. – Вот только застряли мы, похоже, надолго. Впрочем, минут через двадцать подъехал серо-зеленый Геленваген с надписью ВВ на бортах. ОМОН в этом протекторате вроде спецназа, а ВВ выполняют общеармейские и полицейские функции, если я правильно объяснения Олега запомнил. Из машины вылезли трое, лейтенант и два рядовых. У солдат были АК-103, лейтенант с собой автомат не взял. Неспешной походкой он подошел к месту ДТП. К нему сразу кинулся мажорчик и начал жаловаться: – Вы понимаете, этот хам и быдло мне автоматом угрожает! Да мой папа в Москве большой начальник, его сам мэр знает. Вы обязаны заставить этого хама выплатить мне компенсацию за то, что он вел свой вонючий трактор по этой дороге! – Что?!! Я быдло?! Да я тебя, гламурная морда! – тракторист кинулся было на мажорчика, но был перехвачен солдатами и оттащен в сторону. А лейтенант прищурился, повернулся к держащему тракториста солдату и приказал: – Митрохин, ну-ка, дай мне демократизатор! Солдат вытащил из петли на поясе и протянул ему резиновую дубинку. Я снял с держателя АКСМ и передернул затвор. Если лейтеха попробует ударить этого мужика, вмешаюсь. Как я видел в зеркало заднего вида, Руслан тоже взял свой СКС, а Малик вылез из УАЗа с АКМ в руках Лейтеха еще раз согнул дубинку перед носом у тракториста, подмигнул ему и с разворота врезал вдоль спины мажору, потом еще, сбивая визжащую тушку наземь, и еще. С удовлетворением посмотрел на дело рук своих, приподнял его за шиворот и сказал: – Слушай, ты, му.., хм, – тут он поглядел на вышедших из машин женщин из нашей колонны. – Чудило визгливое. Еще раз попробуешь не соблюсти правила дорожного движения – пешком всю жизнь ходить будешь, тележку с навозом толкая, понял? А не дай Бог, кого покалечишь своим «мерином», считай себя покойником, ясно? Лейтенант отошел от рыдающего на земле мажора, размазывающего по лицу красную грязь. И подошел к стоящему молчком водиле или телохранителю. – Его отцу пришлют счет от Коршунова за поврежденную тележку. Забирай его, и проваливайте, ясно? – после чего лейтеха подошел к трактористу, осмотрел с ним повреждения, заснял все на цифровую камеру. Сопровождающие его солдаты ненавязчиво подтолкнули автоматами все еще хлюпающего носом мажора и его охранника к машине. После чего несколько кривомордый внедорожник завелся и уехал, а солдаты, усмехаясь, сели в свою машину. Тем временем лейтенант подошел к нам, козырнул и представился: – Лейтенант Внутренних войск Воробьев. Прошу вас извинить за эту сцену, но таких недоделков только так и можно выучить жить в этом мире по нашим правилам. Они не хотят служить, не хотят уважать других людей и не понимают, почему им нельзя творить что хотят, как в Старом Свете. А у нас в протекторате сотня тысяч населения, из них половина крестьяне и рыбаки. И у этих крестьян и рыбаков на руках больше сорока тысяч единиц пусть устаревшего, но вполне огнестрельного оружия. И мы не имеем права допустить крестьянских бунтов. Ну, и кроме того, мы самая большая акула в наших водах и землях и не позволим никому обижать наших людей, – после чего он повернулся ко мне. – Не вы с Сысоевым подрались? – А откуда вы знаете? – здорово удивился я. – Ну, нас здесь всего сто тысяч. Большая деревня получается. А офицеров и прапорщиков ОМОНа и ВВ вообще чуть больше четырех сотен человек. Так что все про всех и всё моментально узнают. Хотя я не уверен, что на месте Николая не попробовал бы отбить вашу девушку, – лейтенант слегка поклонился подошедшей Олесе. – Не задерживайтесь долго, Коршунов терпеть не может, когда кто-либо колотит его офицеров. Ваше счастье, что Николай был не на службе. Хотя, с другой стороны, на службе он так активно к девушкам не подкатывается. – И что, мне теперь сюда, в московский протекторат вход заказан? – хмуро поинтересовался я, а Олеся прижалась к моему плечу. Жаль, если так, Москва мне понравилась, неплохой городок. – Да нет. Просто поскорее становитесь на воинский учет в Демидовске. Граждан протектората РА здесь не трогают из-за таких мелочей. Как и нас там. Вообще живем мирно, и почти по-добрососедски. Ладно, честь имею, мне пора. Служба! – лейтенант козырнул и уехал в сторону Одессы. Тракторист, бубня под нос матюки, залез в кабину, подвесил ППШ под потолок, завел трактор и тоже двинулся в сторону Одессы. В кузове тележки горой лежали мешки, похоже, с картошкой. А может и со свеклой, попробуй, разбери сквозь мешковину, какие корнеплоды он везет. – Мы тоже расселись по машинам, и тронулись в дорогу. Если честно, то за эту неделю она осточертела уже, несмотря на новизну ощущений. Я потому в шофера и не пошел, что домосед, разве совершал короткие выезды на рыбалку или охоту. Ну, и командировки бывали в соседние города. Дорога шла по сельской местности, вокруг были уже убранные поля. За ними, в лугах, паслись стада коров и верблюдов, охраняемые вооруженными всадниками и джипами на пригорках с пулеметами. Пару раз попались апельсиновые сады, с нарисованным на плакате здоровенным фермером, показывающим внушительный кулачище и с надписью на русском: « Путник, не ломай деревья, просто сорви плод!» Километров через сорок мы выехали к пограничной заставе, если так можно выразиться. Сбоку от дороги стояли два полосатых столба, рядышком были две будки для часовых. Которые сидели на табуретках между будками и гоняли в нарды на доске, поставленной на ящик. Два офицера облокотились на шлагбаум, и переговаривались между собой. На столбах были доски с надписями «Протекторат Русской Армии» и «Московский протекторат». Увидев наши машины, солдаты убрали нарды и подошли к офицерам. Я обратил внимание, что одни были одеты частично в милицейский камуфляж, в каком часто показывают по телевизору российский ОМОН и частично в простую «флору», а другие в форму уже знакомых мне камуфляжных расцветок, как раз под здешнюю растительность. Такую форму носили солдаты из БРДМ-2, который сопровождал поселенцев в Демидовск. Поодаль от дороги стоял одноэтажный длинный дом с двумя выходами, с одной стороны стоял танк ПТ-76 и БРДМ-2 с надписями на борту РА и RA, а с другой «хамви» и М-113 с надписями ОМОН. В курилке с торца казармы сидело с десяток солдат в камуфляжах обоих расцветок. Оба офицера, причем оба старшие лейтенанты, подошли к нашей колонне, остановившейся перед первым шлагбаумом. – Здравия желаем, товарищи переселенцы. Предъявите ваши Ай-Ди! – козырнув, оба офицера достали сканеры. И начали по очереди считывать наши карточки, московский офицер принимал их у переселенцев, потом отдавал армейцу, а тот возвращал их нам. Быстро и без проволочек нам оформили документы, если так можно сказать. Потом подошедший сержант РА раздал каждому памятки и карты протектората, и пожелал счастливого пути. А я спросил у офицеров: – Товарищи старшие лейтенанты, а для чего в середине русских земель такая мощная застава? Только единиц бронетехники аж четыре штуки? – А это опорный пункт, здесь дежурная смена бригад быстрого реагирования. Правда, пару лет дежурство здесь считается отдыхом, а в начале пришлось потрудиться с обоих сторон границы, чтобы порядок навести. Счастливо вам! – и армеец скомандовал поднять шлагбаум. Прямо скажем, разницы между двумя протекторатами я не увидел, те же дорожные знаки на русском, английском и вроде бы испанском языках. Хотя нет, бразильцы на португальском, вроде бы говорят? А эти знаки для бразильцев сделаны, которые наши соседи, как Олег говорил. Надо же, офигеть, никак не привыкну к этому смещению. Но мне нравиться. Олеся гоняла настройку приемника, перебирая FM-станции. Их здесь не очень много, но выбор есть. Из Новой Одессы даже «Владимирский централ» поймала, по «заявкам слушателей». -... больше чем в прошлом году. Совместное использование Амазонки приносит большую прибыль русским и бразильцам. А теперь новости сельского хозяйства, но сначала песня... – Олесь, оставь. Надоела музыка за эту неделю, новости послушаем, – попросил я, слушая веселую песенку, причем незнакомую песенку. Что-то про любовь, горы и Амазонку, похоже, уже здешняя группа. – Внимание, Амазонка вроде бы! И мост видать, – Колян, едущий немного впереди на своей Ниве, остановился на гребне следующего холма, дожидаясь нас. Когда мой «Егерь» поднялся на вершину, открылся великолепный вид. Широкая голубая полоска, с многочисленными зелеными островами, перечеркнутая строчкой наплавного моста. Небольшой поселок с довольно большим портом на том берегу. Что интересно, справа появилась еще одна дорога, на которой пылила колонна из десятка Камазов, доверху груженных углем. То-то погранцы удивились, нас увидев, мы по какому– то проселку ехали, а здесь широкая и добротная дорога, причем с щебенным покрытием. Спустившись вниз, мы увидели первого за все пребывание в этом мире регулировщика дорожного движения. Молодой парень в форме сержанта РА с повязкой ВАИ на правой руке стоял перед мостом. Дождавшись подхода нашей колонны, он поднял полосатый жезл. Подошел к машине Николая и козырнул, что-то объяснил и подошел к УАЗу Малика. Потом к нам. – Здравия желаю. Вы начнете двигаться через мост с моего разрешения, чтобы не создать затор посредине моста. Не торопитесь, я к вам подойду и скажу, когда движение возможно, – и пошел дальше, к следующим машинам. Тем временем с той стороны ехали еще Камазы. Мост слегка покачивался под тяжелыми грузовиками, по крайней мере, со стороны страшновато смотрелось. Обойдя наши машины, сержант пошел к мосту, что-то бубня в рацию через систему «хендс фри». Помахал палочкой первому Камазу, съезжающему с моста, мол, пошустрее, он начал встречать съезжающие машины. Когда последний из этой партии Камаз уехал и освободил дорогу, сержант поправил кобуру, встал по стойке смирно, сначала поднял жезл вверх, потом развел руки в разные стороны. – Колян, чего встал? Правила не учил, что ли? Езжай, давай! – я подогнал растерявшегося брата-братка. Когда Колян въехал на мост, сержант запретил сразу ехать Малику, и только когда Нива отъехала на сотню метров, он получил разрешение на проезд. Я уже не торопясь подъехал к мосту, и, получив разрешение, въехал на стальную решетку. Под колесами, на высоте около метра, была вода. Мост под машиной слегка покачивался, но я держал скорость в указанные на знаке пять километров. Олеся высунулась по пояс из своего окна, разглядывая реку. Я схватил правой рукой ее за пояс, и частично втащил в машину. От резкого движения дернуло болью в боку, и я пару минут ехал, матерясь про себя. Но моя девушка не заметила этого, продолжая смотреть на реку, встав на сидение коленями. – Ну что ты там увидела, Олесь? Не дай бог, вывалишься. Да и попу оттопырила, так и охота ущипнуть или погладить. – Гладить ночью будешь, а ущипнуть – только попробуй, к капитану уеду! – усаживаясь на сидение, заметила девушка. – Нужно будет узнать, можно ли тебе бровь зашить и губу в этом поселке, а то вон кровят. Наконец мост кончился. В одном месте, между островами, он был нормальный, правда, деревянный, на массивных деревянных опорах. Его так, видимо, для судоходства сделали, чтобы корабли под ним пройти могли. В поселке под названием Речной нашлась небольшая больничка с дежурным фельдшером, который зашил мне бровь. Губу трогать не стал, сказал, ничего страшного. Оплату брать тоже отказался, только считал сканером мою Ай-Ди. Оказывается, медицина в протекторате не то, чтобы бесплатная, а скорее общая. На нее собирается специальный налог с каждого физического и юридического налогоплательщика протектората, небольшой. Но со всех получается достаточно, чтобы содержать весьма неплохой корпус врачей и фельдшеров, и строить больницы. Выйдя из больнички, я с Олесей пошли к нашим, сидящим в небольшой забегаловке возле рынка. Из нее замечательно пахло жареной рыбой. Сам рынок был маленький, из трех длинных прилавков, на которых лежали овощи и фрукты. Овощи в основном вполне знакомые, та же картошка, помидоры, болгарский перец и баклажаны. Ну и морвовка со свеколкой тоже были, но в зелени, молоденькие, с ботвой, увязанные в пучки. В дальнем конце был мясной и рыбный павильончик. Ну, правильно, по такой жаре мясо с рыбой на открытом воздухе долго не пролежит. Подойдя, мы обнаружили, что все активно и с удовольствием наворачивают обжаренные во фритюре крупные куски рыбы. – Садитесь, садитесь, сейчас вам принесу, – к моему немалому удивлению, поваром оказался мой земляк, узбек. Почему-то ташкентских узбеков сразу опознаю. Тем временем повар принес нам с Олесей на большом деревянном блюде горы жареной картошки, куски этой самой рыбы и каких-то обжаренных в тесте моллюсков, положил две массивные мельхиоровые вилки. Поставил две кружки с апельсиновым соком, маленький чайник со свежезаваренным чаем и две маленькие пиалы. Положил на небольшой тарелке пару горячих лепешек. – Приятного аппетита, кушайте на здоровье, – и повар отошел к столу возле очага, где принялся колдовать со здоровенной рыбиной, пластая ее хорошими такими кусками. – Это что? – осторожно потрогала вилкой моллюсков Олеся. – Какие-то ракушки, как Ильхом сказал, но очень вкусные, – заметила Светлана. – Ты только попробуй! – Да ладно тебе, у Саркиса моллюсков с удовольствием ела, а тут осторожничаешь, – заметил я, цепляя на вилку эту зверушку, и отправляя ее в рот. А на самом деле, очень вкусно. Нежное и сочное мясо, правда, жирновато может быть на изысканный вкус. Но по мне в самый раз, я люблю жареное и жирное. – Что делать будем? Я предлагаю заночевать здесь, в Речном, правда, нужно узнать, есть ли номера в гостинице. А то приедем в Демидовск к темноте, бегай, ищи впотьмах. Да и воскресенье сегодня, никто из чиновников не работает, скорее всего. А так спокойно завтра утром выедем, – предложил Артемьев, потягивая горячий чай из пиалы. Его супруга неторопливо общипывала кусочек жареной рыбы. Рыба, кстати, была очень вкусная. Нежная, почти без косточек, она практически во рту таяла. Впрочем, я уже заметил, что здесь, в Новой Земле, невкусно ничего не готовят. Мир гурманов, прям таки. Но это и здорово, ибо я люблю вкусно поесть. – Давайте заночуем, я скорее, за, чем против. Заодно почитаем эти памятки, совсем не помешает, – заметил Малик, откидываясь на спинку массивной скамьи. – Спешить уже особо некуда, до русских земель мы добрались. – Разрешите? Я тутошний участковый инспектор, капитан Абросимов, – сзади нас стоял немолодой мужик в серо-зеленой форме и красном берете. Правой руки не было, вместо нее из рукава выглядывал протез в черной кожаной перчатке. Под левой рукой в открытой кожаной кобуре лежал массивный никелированный револьвер, прихваченный ремешком. На потертом, но все равно роскошном тисненом кожаном поясе в ячейках патронташа поблескивали латунные патроны, в небольших подсумках были наручники и рация. На груди, кроме «поплавка», была колодка с наградными ленточками. – Конечно, присаживайтесь, – ответил Артемьев. – Мы сами хотели найти кого из здешнего руководства, узнать что можно про жизнь здесь. Мы хотим переночевать в поселке, и утром ехать в Демидовск. – Знаете, когда в поселок приезжают люди вне конвоев РА, я всегда подхожу. Так спокойнее, я погляжу на приезжих, предупрежу, что у нас очень строгие законы и нарушать их не следует. Объясняю, что, если люди хотят как следует выпить и отметить приезд, им лучше оставить огнестрельное оружие у меня в офисе, и забрать его уже протрезвевшими. А то, знаете, было пару раз, что мужики напивались и глупо вели себя с оружием. Стреляли в воздух, один раз даже пьяная перестрелка была. Нехорошо это, и плохо заканчивается, – капитан отпил из кружки сока, и аккуратно поставил ее на стол. Я заметил, что повар Ильхом вроде относится к участковому с нескрываемым уважением. Не боязнью. А именно с уважением. – А что стало с теми, кто стрелял? – поинтересовался Толик. – Дуэлянты через полгода закончат шпалы таскать, уже почти пять лет прошло, а просто хулиганы штраф получили, по тысяче экю. Наша мировая судья очень строго относится к огнестрельному оружию. Сами понимаете, у нас только в Речном двести тридцать два ствола только автоматов и винтовок, дробовиков сто сорок, а сколько пистолетов, даже я точно не знаю. Но вы, я смотрю, вообще не пьете сейчас? – участковый внимательно, можно даже сказать, заботливо, осмотрел нас, сидящих за столом. Остановился взглядом на моих синяках и ссадинах, нахмурился. – Нет, мы напиваться не собираемся. Не подскажете, где здесь гостиница? А то устали с этим переездом, неохота в Демидовск на ночь глядя ехать, – спросила Олеся. – Вон, видите зеленое здание? Это контора рыболовного кооператива, за ней наша гостиница. Поселок расстроился, вот и не видно с площади ни таверны, ни гостиницы. Ладно, приятно отдохнуть. Кстати, в таверне отличное пиво и раки. И драк там хозяин не допускает, – капитан еще раз поглядел на мою бровь, погрозил мне пальцем уцелевшей руки, поправил на поясе кобуру с большущим револьвером, и ушел. Демидовск. Территория протектората РА. 22 год, десятый месяц 4, 08-43 Мы въехали в город через Южные ворота. Нас уже привычно в этом мире проинструктировали насчет запрета ношения длинноствольного оружия в городе, и ответственности за применение пистолетов, вручили план города, поздравили с прибытием и пропустили, предварительно объяснив, где находится Отдел Кадров протектората. Сегодня утром мы все встали пораньше, и выехали из Речного в половине шестого. Охота уже поскорее добраться до конца дороги, причем всем. Хоть и говорят, что понедельник день тяжелый, но начинаем все новое в основном с понедельника. Выезжая из Речного, я обратил внимание на массивную Тойоту-Бандейранте. Картинно облокотившись на нее, стоял капитан Абросимов. Дождавшись, когда все восемь машин из нашего конвоя выехали на дорогу к Демидовску, он помахал нам вслед уцелевшей рукой, сел в машину, и уехал. Дорога была хорошо укатанной. Причем явно техникой посерьезнее обычных машин, похоже, грейдеры и катки работали. Часть дороги была покрыта щебенкой, нормальная такая двухполоска. Вдоль дороги шли убранные поля, но не так много, как возле Москвы или Новой Одессы. Разок проехали мимо карьера, где добывали какую-то руду. Пришлось пропустить колонну самосвалов-Сканий с ней, иначе на этом участке дороги бы не разъехались. Проехали мимо самого промышленного района, далеко по краю отгороженной территории. Большущие корпуса, дымящие трубы, тяжелый, низкий шум от больших механизмов, слышимый даже так далеко в кабинах машин. Серьезное производство, очень. Даже я, хорошо поработавший на крупных, оставшихся от Союза предприятиях, был впечатлен такой концентрацией разнообразных заводов. От промзоны шла железная дорога, и отличная дорога с укатанным полотном из крупной речной гальки, с глубокими кюветами, даже со знаками автобусных остановок и пешеходных переходов на перекрестках возле небольших поселков. И железка, и автомобильная дорога исчезали за невысокими горушками, через которые мы и переехали. И увидели сам Демидовск. Уже в городе я крутил головой по сторонам, стараясь понять город. Олеся в Речном решила вести свою Тойоту сама, там все-таки намного прохладнее, так что она опять ехала передо мной. Мы ехали через местный спальный район. Двухэтажные, крашенные разными цветами и покрытые окрашенным профнастилом длинные дома, причем вроде один подъезд обозначал одну квартиру. Дома, кстати, щитовые, как в Аламо или Шалако. Зеленые крохотные лужайки возле подъездов, прислоненные к крылечкам велосипеды, несколько машин на стоянках. На лужайках валяются детские игрушки. Парочка молодых мам спешат с утра пораньше куда-то с колясками. Несколько маленьких детских площадок между домами с качелями и каруселями. Множество разновозрастных детей спешило в школу, расположенную чуть дальше по улице. Школьный двор засажен деревьями, отличные спортивные площадки с футбольным полем и волейбольной площадкой зеленели свежей травой. Пара баскетбольных щитов на асфальтовой площадке. Само здание кирпичное, кстати. Из красного керамического кирпича, причем очень яркого. На лавочках возле домов сидели старушки, проводившие внуков учиться. А вот дедов видно не было, вообще. Видимо, потребность в мужчинах полностью перекрывала все возраста. Впрочем, у меня в Ташкенте с десяток знакомых работающих токарей давно перевалили семидесятилетний рубеж. Так что дело и старикам наверняка есть. Через три однотипных квартала повернули налево, на площадь Геологов. Под руководством дедушки в униформе расставили машины на большой стоянке, достали документы, и пошли в двухэтажное бревенчатое, потемневшее от непогоды здание. – Володя, а что мне говорить? Я боюсь регистрироваться под своим именем, – Олеся ухватила меня за рукав и приостановила на пороге здания. – Знаешь, я не думаю, что они сильно интересуются настоящими именами поселенцев. Покажешь свою айдишку, и все дела. Ты ведь на завод вряд ли хочешь устраиваться? Ну, если хочешь, записывайся под моей фамилией, я только рад этому буду, – ответил я, беря девушку под локоток. Поднявшись, я открыл тяжелую створку, и пропустил задумавшуюся Олесю вперед. – Ты что, делаешь мне предложение? – спросила она, остановившись перед длинной стойкой со служащими Отдела кадров, напротив которых уже стояли наши попутчики. – Ты же меня совсем мало знаешь, может быть, я вредная стерва? – Да, я делаю тебе предложение. Олеська, выходи за меня замуж, я без ума от тебя, я тебя очень люблю. Вот так, и мне все равно – стервочка ты или нет. Пожалуйста, – я чувствовал себя так, будто сделал шаг на шаткий мостик над пропастью, страшно до жути и волнительно до головокружения. Сердце стучало так, что того и гляди через грудную клетку наружу выскочит. – Я согласна! Вовка, любимый, я согласна! – Олеся обхватила меня руками за шею и крепко– крепко поцеловала, не обращая внимания на заинтересованные взгляды женщин-кадровичек. Да и мне было все равно, что сейчас кто думает. И даже губа болеть перестала. Когда мы оторвались друг от друга, вокруг стояли смеющиеся и хлопающие в ладони попутчики. Наши друзья и товарищи по новой жизни. Да и кадровички улыбались и хлопали нам в ладоши. – Молодые люди, мы все за вас очень рады, но, по-моему, вы сюда пришли немного не за этим. Так что будьте добры, не отвлекайтесь, – сзади нас обнаружилась доброжелательно улыбающаяся женщина лет пятидесяти в строгом деловом костюме. – Прошу вас, проходите, я вас приму первыми. И она пошла впереди нас в небольшую ячейку. Кабинетом это помещение назвать было невозможно, просто загороженное с трех сторон дощатыми щитами пространство с рабочим и компьютерным столами. Там она быстренько проверила мои выложенные на ее стол документы, спросила, согласен ли я стать гражданином протектората, и после моего положительного ответа дала подписать две короткие, но очень емкие бумаги, после чего отправила меня с военником и орденской Ай Ди наверх, в военкомат, а сама занялась Олесей. Наверху я вошел в третий, как и было сказано кабинет. Нормальный такой не особо богатый кабинет. С двумя столами напротив друг друга, за которыми сидели два пожилых офицера в чине подполковника справа и майора слева. – Товарищ подполковник, сержант запаса Яушкин, прибыл из Ташкента, представляюсь по случаю становления на воинский учет, – я шагнул вперед и положил документы на стол к подполковнику. – Молодец! Вот, Андрей Николаевич, вполне нормальные товарищи прибывают, очень неплохо. Неплохо, – подполковник начал листать военник, а майор встал, забрал Ай-Ди и принялся вводить данные с нее в компьютер. Потом подпол передал ему и военный билет, из которого майор стал выписывать звание, ВУС, и прочие данные. А тем временем подпол обратился ко мне: – Так, сержант, военную медкомиссию пройдете уже по месту жительства вместе с рабочей. Данные нам перешлют. Жаль, что вы не в первый или второй кабинет, конечно, – в первый или второй кабинет отправляли тех, кто хотел служить в Русской Армии. – Но нам резервисты тоже нужны. Тем более, первой группы. Так, сержант запаса Яушкин. Держите вкладыш в военный билет, – мне протянули горячую пластиковую карточку, с уже готовой моей фотографией, переснятой с Ай-Ди. – Сегодня или завтра пройдете в арсенал частей запаса, он на Второй Литейной находится, в помещении склада РАВ комендатуры Демидовска. Получите в личное пользование АКМ, ПМ, комплект обмундирования и снаряжения. Оружие, если захотите, можете выкупить, это оформляйте с начальником арсенала. По прибытию на место постоянного проживания вас поставят на учет в мэрии, кроме того, уже в мэрии вас, возможно, обеспечат дополнительным вооружением. Обычно у нас в поселках это пулеметы СГМ и ДШК, и минометы. Вопросы есть? – Никак нет, товарищ подполковник, – ответил я, встав на всякий случай по стойке «смирно». – Тогда свободны, товарищ сержант запаса Яушкин. Желаю вам, чтобы никогда не пришлось быть призванным иначе, чем на сборы, – и подпол встал и пожал мне руку. Так же поступил майор, вернул мне Ай-Ди и военный билет, и я вышел из кабинета. Ничего себе, правила у них! Лихо, «смирно, вольно, разойдись!», и я уже военнообязанный, а точнее резервист. Плюс автомат и пистолет, которые мне должны выдать. Не, я понимаю, что я встал на учет и так далее, но то, как здесь относятся к своим, меня поразило. Выдать автомат и пистолет – это ведь надо верить своим людям. По настоящему, а не на словах. И это мне очень понравилось. Так что по скрипучим деревянным ступенькам я спускался в хорошем настроение. Олеся уже исчезла в каком-то из кабинетов, поэтому кадровичка занялась мной лично. – Вы знаете, я внимательно перечитала вашу трудовую книжку, у вас основная специальность слесарь. Слесарь-сборщик летательных аппаратов и слесарь по ремонту текстильных машин. Понимаете, вас с удовольствием возьмут на работу четыре предприятия, но у нас начинает строиться завод по ремонту и производству летательных аппаратов, «РемАвиаСтрой». Он пока в начале строительства, людей там всего ничего, будут набирать еще и еще. Это Закрытое акционерное Общество, сейчас почти сто процентов акций находится в собственности протектората. Но постепенно часть акций будет передана работникам предприятия, причем основная часть тем, кто начинал это предприятие «с колышка», так сказать. У вас есть возможность попасть в эту группу людей, нужно только хорошо, дисциплинированно и грамотно работать, с полной самоотдачей. И городок Солнцегорск – новый. Совсем новый, там дома для заводчан только-только заложили. Так в нем часть гидростроителей жили, которые плотину и помещения ГЭС строили, их немного совсем осталось. Освободившиеся полсотни домов заняли уже строители и начали поднимать дома для инженеров и рабочих. Поэтому я вам предлагаю работать там. Сами знаете, в совсем новом коллективе начинать работать намного легче, чем в старом, сработанном. Там нужно вживаться, подстраиваться под старых рабочих, много чего. А здесь все новое. И после того, как вы выведете завод на проектную мощность, вы будете основными работниками, а это совсем другое отношение и совсем другая зарплата. – А как здесь насчет зарплаты? И социальные условия? Вообще, как здесь живут? – спросил я. Этот вопрос меня здорово интересует. – Запрлата? Первый месяц у вас стажировка, семьсот экю, так как на стажировке оплата труда у всех одинакова. Если вы подтверждаете свою квалификацию, а у вас пятый разряд, вам, возможно, будут платить восемьсот десять экю в месяц, плюс премиальные и сверхурочные. Кроме того, вы сейчас будете работать в ремонтно-механическом цехе, а они подчиняются Отделу Главного Механика Демидовска. ОГМ постоянно направляет дежурных ремонтников в различные командировки по протекторату РА, а порой и в Бразилию и Московский протекторат. Мы соседи, они частенько просят помощи в проведении ремонта, ну и оплачивают его. Так что вам еще светят командировочные, а это практически еще одна зарплата. Ну, конечно, у мастеров и инженеров зарплата больше, но у них и ответственность больше, и значительно. Еще, кроме того, социальный пакет. Отпуск, средняя школа для детей, медицина. Жилье или найм, или выкуп. Кстати, подойдете попозже с вашей невестой, когда решите, где будете жить и работать. Я ей уже говорила, что в Солнцегорске, если она хочет заниматься частным бизнесом, конкурентов-портних нет. Пока подумайте, вот вам список заводов, есть телефоны ОК, если хотите, позвоните, переговорите. Но мой вам совет, причем настойчивый, подумайте об авиазаводе. Ладно, завтра утром придете, заключим предварительный договор. Подумайте, – и кадровичка протянула мне прозрачный файлик с листом бумаги. На нем были названия предприятий, адреса отделов кадров в Демидовске и телефоны. – До свидания, – и я пошел искать свою девушку, точнее, уже невесту. Выйдя от кадровички, я сразу в коридоре (если проход между открытыми ячейками так назвать можно) наткнулся на Веру Артемьеву. – Вера, ты не знаешь, Олеся куда пропала? – нужно поскорее сотовые подключить, я напротив ОК протектората видел рекламное объявление. – Они вместе с моей мамой и Светой на второй этаж пошли, в четвертый кабинет. Здесь женщин принимают в добровольное общество самозащитниц. Как нам сказали, чтобы мужики особо нос не задирали, и чтобы не быть беззащитными без них. А меня с сестрой пока не взяли, нам восемнадцати нет. Автомат или винтовку мы, оказывается, можем купить, замуж можем, а самозащитой рано заниматься, видите ли! Это дискриминация по возрастному признаку, – девушка гневно притопнула ножкой. – Вер, не спеши, успеешь еще, повзрослеешь. И вообще, танцуй, пока молоденькая, – я засмеялся над недовольной девчонкой. Значит, женщин тоже вооружают? Наверное, это правильно. Любой мужик, если он настоящий мужчина, сделает все, чтобы защитить женщину. Но что делать женщинам, если все мужики из городка отлучились? Мало ли что бывает, и что тогда делать, если придет банда? Кричать и молить о пощаде? Так ведь не поможет. А несколько десятков автоматов в нежных женских ручках это серьезная сила. Очень серьезная. – Что, Вовка, и твоя половинка в ополчение записывается? – сзади подошел Малик. – Ты куда думаешь устроиться? Я не знаю, сватают на авиазавод. Кстати, Константиныча тоже, он же работал на авиазаводах. – Думаю. Но знаешь, авиация – это всегда серьезно, даже если авиация игрушечная по меркам Старого Света. Ладно, подождем наших, и поедем в гостиницу устраиваться. А попозже буду этот склад РАВ искать, оружие получим. Ты как? – Наверное, я тоже со Светкой так поступлю. О, Константиныч появился. Виктор Константинович, ну как? – подошедший к нам Артемьев был слегка растерян. Но как бы это точнее сказать, растерян по-доброму, что ли? – Не, ребятки, тесен мир. Мой однокашник директор этого авиационного. Ему сейчас звонили, он меня помнит, и приглашает всю нашу компанию. Так что предлагаю спокойно собраться и подумать нам всем. Очень серьезно, – и Артемьев посмотрел на нас... Я прошел в полутемное помещение склада. В нем стоял любимый всеми нормальными мужиками запах оружейной смазки, пропитанной смазкой бумаги и лакированного дерева. Вдоль помещения были расположены стеллажи с оружием. Под стеллажами были колесные пулеметные станки. В пирамиде возле обшарпанного стола стояли в ряд АКМ, СКС и трехлинейки-снайперки. – Так, стойте здесь, бойцы и бойцицы, – прапор прошел вдоль пирамиды, отбирая автоматы, положил оба отобранных автомата на стол. Туда же легли два каких-то то ли автомата, то ли карабина. Потом пошел к стеллажам с тележкой, и минут пятнадцать отбирал там снаряжение. – Так, готовьтесь, сейчас будете принимать под роспись, – прапор притолкал полную тележку к столу. Выложил на него четыре небольших, но добротных ранца, столько же поясных солдатских ремней с брезентовыми, но опять-таки добротными подсумками под калашниковские рожки. На ремень была портупея, причем на оба плеча, сзади единый ремень расходился к плечам широкими оплечьями, сужаясь впереди к поясу. Отложил две стопки по шесть рыжих бакелитовых магазина-тридцатки, отсчитал и отложил по шесть стальных магазинов, похожих на калашниковские, но покороче. Положил на стол четыре ПМ, причем к каждому по четыре запасных магазина, коричневые кожаные кобуры и такие же подсумки под пистолетные магазины. Положил к каждому автомату и карабину запаянные в пластик патронные пачки, отсчитал по сто пистолетных патронов. Выложил четыре каски, причем какие-то стеклопластиковые, что ли, легкие и обшитые тканью. – Так, оформлять как? На выкуп или на хранение-ношение? Я рекомендую выкупить, здесь всего на тысячу у мужиков и восемьсот экю у девушек. Выкупается оружие и снаряжение в рассрочку на десять месяцев, будете просто приносить деньги в кассу или на почту. Зато потом оружие ваше, мало ли как жизнь повернется, где потом жить будете. Но по три сотни автоматных патронов у вас всегда должны быть. Да. Кстати, если хотите, можете пройтись по трофейному складу, правда, он у меня небольшой, приглядите что-нибудь, может быть. Там в основном автоматические винтовки и пистолеты производства США и других стран НАТО, ну и Бразилия с Аргентиной есть. Наше оружие из трофеев мы в розничную сеть, в частные оружейные магазины на реализацию отдаем или на постоянное хранение убираем. – А это что? – Олеся взяла карабинчик. – Нам же СКС должны были выдать, вроде? – Это Ругер-Мини. Калибр наш, 7,62 на 39,магазинов по шесть штук на карабинчик, если хотите еще, купите в любом оружейном, у нас Ругеров в протекторате на руках у населения хватает. Тут в том месяце наши егеря наркоторговцев поймали на Амазонке, изъяли все, самих в расход. А у них на барже оружия немало, видимо, на продажу, только этих Ругеров сотня, ну мне на склад они и пришли. Они новенькие, а СКС основательно поношенные и пострелянные остались сейчас, с приличным износом. Не могу я такие девушкам вручать, – и прапор улыбнулся, превратившись в веселого и задорного парня. Мы какое-то время осматривали оружие. Автоматы и карабины были на самом деле абсолютно новые, причем автоматы были АКМН, «ночные», со стандартным креплением на левой стороне ствольной коробки. Так что совсем не зря в новосибирский прицел оставил, он сюда влет пойдет. А если у автомата хорошая кучность, то до четырех сотен у меня вполне себе нормальное оружие будет. ПМ тоже были хоть и старые, 1965 года выпуска, но абсолютно не стрелявшие, что совсем неплохо. Тогда их еще очень хорошо делали. Вроде ресурс у них около полста тыщ, если учесть, что я далеко не спортсмен, мне его на всю жизнь хватит, если не потеряю. Девушки осматривали и примерялись к карабинчикам. Неплохие вещицы, если честно, у Анжелки из циркачей такой был. Удобные, ухватистые, легкую оптику посадить без проблем. Ложа из черного полимера, ствол вороненый и коробка тоже. Прицел, правда, тоже «пип-сайт», но для дня он и поудобнее будет. Впрочем, есть уже и у Олеси, и у Светланы оружие, пусть выбирают. Но лишним оно точно не будет. Хотя возможно, мы еще просто не насытились этой возможностью. С другой стороны, я уже вряд ли что-либо для себя покупать буду, всего досыта набрал, и винтовок и автоматов. Теперь только учиться их использовать, как мне объяснили, каждая суббота в протекторате начинается трехчасовыми тренировками для мужчин на стрельбищах. Причем стрелять учат серьезно. И учат тактике, что тоже немало важно. Женщин тоже, но их гоняют поменьше, все-таки они учатся не воевать, а защищаться, это немного разные вещи. Так что оформили мы все на выкуп, прапор внес на компе в стандартные расчетные бланки наши данные, отпечатал платежки на принтере, отдал нам. После чего я попросил поглядеть трофеи, мало ли, может, Таурус запасной куплю. Так что он провел нас в довольно большую комнату, со столом в середине. Все стены были заставлены винтовками и автоматами, их сотни четыре точно было. На столе лежало с полсотни разных пистолетов. И Таурус РТ 92 тоже был, такой же, как у меня. Довольно пошарпанный снаружи, и магазин только в рукояти, но ствол и патронник свежие. И цена совсем недорогая, всего-то две сотни. Так что я его забрал, пусть дома лежит. Больше ничего брать не стали, хотя Малик долго обглаживал М-21, американскую снайперку-полуавтомат. Но хмурая Светка не дала ему совершить растрату семейных денег, а свою заначку он всю выбрал. После чего мы сложили имущество в зеленые брезентовые сумки, которые, как оказалось, входят в амуницию. И далее мы вышли в коридор, уступив место Артемьевым-старшим и Руслану и его жене, Елене, веселой пшеничной блондинке. Протащив по освещенному солнечным светом из зарешеченных окон коридору, отметились у охранника на выходе, забрали свои пистолеты из маленьких ящичков камеры хранения, и пошли на улицу, к своим машинам. Я забросил сумки в RAV 4, мягко захлопнул дверцу. Вот на самом деле, я с большим пиететом к дорогим машинам отношусь. Лишний раз дверцей хлопнуть опасаюсь. Хотя и в «Егере» я стараюсь дверями не шарахать. Мимо прошла груженая досками подвода на резиновом ходу, запряженная массивной лошадью. Вообще, лошадей в Демидовске хватало в самом городе. Не сказать, что очень много, скорее мало, но есть. Как нам объяснили, на малотоннажные и не срочные грузы тратить горючее весьма накладно, вот многие пенсионеры в «водителей кобылы» и переквалифицировались. Так что порой в городе пахло свежим конским навозом. А на заводах они вовсю вместе с электрокарами использовались. Что меня совсем не удивило, так как на Ташкентском Текстильном лошадей на кары заменили в конце пятидесятых. А здесь сам Бог велел, запчастей не надо, горючее в полях и в лугах растет, даже размножаются сами. Говорят, в горах часть егерей на лошадок пересела. Так что кавалерия возродилась. – Опять лошадка. Бедненькая, сколько на нее нагрузили. Вов, что думаешь сейчас делать? – поинтересовалась Олеся. – Давай по магазинам пройдемся, поглядим, что здесь почем. А то только оружием и амуницией последние две недели занимаемся. Мы со Светланой хотим в мебельный попасть, поглядеть, какая она здесь и почем. Ты не против? Так что моя девушка и Малик со Светой отправились смотреть магазины. Не автоматные, которые уже надоели, а те, которые с вещами. А я, купив симки и подключив свой и Олесин телефоны для связи, собрался на стоянку возле отеля «Гранитный», в котором мы остановились. Забрав оттуда свой грузовик, я поехал на улицу Станционную, в контору к снабженцам демидовского инструментального завода. Твердосплавные пластины нужно тоже продать, зря я их, что ли через два мира вез. К моему удовольствию, продажа прошла легко и без особой канители. Правда, пока у меня приняли поштучно товар, прошло много времени, но это как раз было ожидаемо. Уже когда подписали договор купли-продажи, менеджер спросила: – Вы как хотите получить деньги? Можем на счет Русского Промышленного банка положить, или, если хотите, можете получить акции «Товарищества по освоению северных территорий». – А это что такое? – я с удивлением посмотрел на молодую женщину. – Это с чем едят? – Это не едят, пока, по крайней мере. Понимаете, протекторат организует разведывательные комплексные экспедиции на север. За Бразилию и дальше, там же земель неизведанных множество. Картографируют, разведывают полезные ископаемые и рудные месторождения. Так что эти инвестиции вполне могут окупиться в ближайшем будущем. Вот, можете почитать, – и мне протянули толстый красочный проспект, выпущенный администрацией Демидовска. Я попросил подождать. Встал, отошел в тихий уголок с пышной пальмой возле диванчика. Уселся и стал читать. И чем дальше читал, тем больше мне нравилась местная власть. Гражданам протектората предлагалось принять участие в финансировании исследований и начале освоения севера, для чего было создано «Товарищество по освоению северных территорий». В буклете были подробно изложены риски и вероятная прибыль от вложений. Ну, по-моему, это было очень честно со стороны государства, не добавлять налоги, а агитировать людей вкладывать свободные деньги. Тем более, что на самом деле мир был практически свободным, и прибыль от того, что мы первые освоим новые месторождения, могла быть весьма высока. А могла и не быть, что делать. Так что я, после раздумий, поделил причитающиеся мне деньги пополам, одну половину вложил в акции, а другую положил на открытый счет в банке. После чего попрощался с улыбчивой менеджершой, и поехал в отель. Но по дороге увидел вывеску спортивно-оружейного магазина, и решил зайти. Посмотреть. В магазине «Соколов и сыновья» было прохладно и светло. На стеллажах вдоль стен были разложены всевозможные рыболовные принадлежности, стояли крепкие удилища из стеклопластика. Такие массивные, что поневоле задавался вопрос о размерах предполагаемой рыбины. Часть места занимала всевозможная упряжь, седла и уздечки. Вдоль правой стены была оружейная пирамида, в которой стояли ружья, винтовки и автоматы. Ближе к прилавку стояло штук шесть ручных пулеметов Калашникова и Дягтерева, на полке под пирамидой лежали револьверы и пистолеты. Стояли два колесных СГМ, и один ПКМС на треножном станке. За прилавком стоял здоровенный мужик, больше всего напоминающий бритого гнома. Невысокий, в плечах такой ширины, что казался квадратным. Большое брюхо было обтянуто светло– зеленой майкой с надписью «Я люблю свою жену!!!». Руки с чудовищной мускулатурой были скрещены над брюхом. Но больше всего меня заинтересовал стенд с оружием за спиной гнома. Там, на выкрашенных морилкой досках висели ружья, винтовки и револьверы, которые были изготовлены уже здесь, в этом мире. – Здравствуйте. Это что, на самом деле уже здесь делаете? – я с большим уважением поглядел на мужика. Тот молча кивнул. За его спиной на стене висели пять револьверов с различной длины стволом, но все калибра .44 магнум, три рычаговые винтовки под 7,62х39, и восемь охотничьих винтовок калибра .458 винчестер магнум. Винтовки все были однотипные, с болтовым затвором, с отъемным магазином на шесть патронов, толстым круглым стволом, с «пип-сайтом» в качестве прицела. Впрочем, на винтовках были и короткие проточки под «ласточкин хвост», так что оптику можно было крепить без проблем. Ложи были исполнены в стиле «кабанья спинка» из синеватого, очень красивого дерева. Там же висели три курковые двустволки десятого калибра, две вертикалки такого же калибра, тоже с ложами из синеватого дерева. – А посмотреть можно? Винтовку, – у меня зачесались руки подержать хотя бы такую красоту. Гном усмехнулся, снял со стены и протянул мне это произведение искусства. Винтовка была ожидаемо тяжелой, килограмм семь, наверное. Но очень прикладистой, затвор работал мягко и сочно, можно сказать вкусно, до того был подогнан. – Ну как? – поинтересовался гном. – Брать будешь? Стоит всего ничего, тысяча восемьсот экю. – Ничего себе, «ничего». Дорого стоит, говорить нечего. Так что пока погожу с винтовками, тем более что итак накупил много, как бы продавать часть не пришлось, – довольно огорченно заметил, отдавая винтовку гному. – А как вообще, кто их у вас берет? – Ну, такие берут в основном любители поохотиться. Этим патроном гиену или рогача стукнешь по убойному месту, те гарантированно с копыт долой. Ружья берут тоже охотники, здесь птицы хватает, но крупная птица на рану крепкая, поэтому калибр десятый, чтобы дробовую осыпь сохранить для стрельбы влет, дробь-то с нулевого номера начинает котироваться у наших охотников, меньше вообще не льют ее здесь. А леверы берут просто любители пострелять. Патрон самый распространенный в протекторате, винтовка дешевая, сам видишь, всего четыреста экю стоит. Как мы переделали винчестер образца 1895 года под наш патрон и выпускать начали, так около двух тысяч продали, неплохая машинка получилась. Хочешь попробовать? Пойдем! – и гном снял винтовку со стены, прихватил пригоршню патронов, и толкнул дверь в задней стене магазина. За дверью оказался двадцати пяти метровый крытый тир. – А вас за выстрелы в центре города не ругают соседи? – поинтересовался я, принимая заряженную гномом винтовку. – Мы здесь хорошую звукоизоляцию сделали. За стенами и не слыхать ничего. Давай, стреляй. Твоя первая справа мишень, – гном надел наушники. Я тоже одел лежащие на столе наушники, взял винтовку, передернул скобу под прикладом. Кстати, всю жизнь мечтал из ковбойского ружья пострелять. Отстрелял шесть патронов, я посмотрел в протянутый гномом бинокль. А ведь здорово! Пули легли такой довольно тесной кучкой по центру мишени, за восьмерку не вылезли. Хороший агрегатик. – Ну, как? Разница с АКМ есть? – хозяин хитро прищурился. Интересный мужик, конечно, есть разница, и большая. Винтовка, хоть и тяжеленькая, была намного удобнее автомата, да и красивее точно. Тяжелый вороненый ствол, зеленоватая анодированная стальная ствольная коробка с коробчатым магазином, великолепный приклад с полупистолетной рукоятью. Прицельные тоже другие, «пип-сайт», как у большой винтовки. Просто на стрельбище пострелять – лучше не надо. – Мы их «школьными» называть начали, так сказать, хитрый маркетинговый ход. И даже рекламку сделали, фотография хорошенькой девчушки с винтовкой, в «Вечернем Демидовске», «Московских вестях», и журнале «Русские новости» печатаем. Знаешь, заказы от классов пошли, целиком. Ну как, берешь? – гном протянул мне еще пяток патронов. В общем, вышел я из магазина с левером в чехле. Я понимаю, что это глуповато, но ничего не смог с собой поделать. Лучше я потом АКСУ продам, чтобы калибр не дробить. А Олеське скажу... нет, ничего я ей пока не скажу про новый винтарь, а то будет пальчиком у виска крутить. Потом меня вызвала Олеся вместе с грузовиком. И заявив, что поскольку с меня дом, она обеспечивает в нем уют, начала с помощью грузчиков заваливать опустевший кузов разобранной мебелью в упаковках. – Олесь, у нас пока дома нет, как мебель брать? Мы же ни планировки не знаем. Ничего пока не знаем. – Ничего, я только основу. Кухонный стол, стулья, пару навесных шкафов. Причем таких, чтобы потом под них набор можно было подобрать. Комод, одежный шкаф, кровать. И все. Главное, я такую кровать нам взяла, ни за что не раскачаешь, спорим? – она с усмешкой посмотрела на меня. – Знаешь, дорогая, давай во время мокрого сезона проверим. А то на улице мокро будет, электроэнергию экономить нужно, чем долгими вечерами заниматься? – я чмокнул девушку в шейку, и полез в кузов, укладывать коробки. Вечером мы все уселись вокруг поставленных рядышком двух круглых столов на веранде отеля. Я. Олеся, Артемьевы, Малик со Светкой, братья Комаровы, Руслан с женой и его сестра с парнем. Из-за них собственно, Руслану и пришлось свой НИИ бросить в Минске. Сестренка с хахалем влезла в политику, и довольно глупо. Увлекшись, на демонстрации бросила пивную бутылку, и попала постовому в лицо, и серьезно. Потом, по словам Руслана, очень переживала из-за выбитого глаза у молодого парня, но было поздно. А белорусское КГБ вычислило сестру, что, впрочем, не было большой проблемой. Так что ей пришлось прятаться на глухом хуторе. Руслана попрели из НИИ, начались серьезные проблемы, сестре грозил внушительный срок. В общем, иного выхода из создавшейся ситуации им не подвернулось. Вообще, я заметил, что в эти земли народ в основном переселяется после больших неприятностей или в силу авантюрности натуры. Хотя люди, мне встретившиеся, в основном отличные. Просто лишние там оказались, в том мире. – Ну что, товарищи. Извините, что так официально, но мы все именно товарищи. Мы вместе пересекли этот материк с востока на запад, неплохо узнали друг друга. Поэтому позвольте мне рассказать, что я узнал сегодня. Итак, мы все побывали в Отделе Кадров, большая часть, кроме Олеси и моей жены, получили предложения работать на предприятиях протектората. Скажу сразу, социализмом в советском понимании этого слова здесь не пахнет. Никто не будет собирать рабочком, чтобы вступиться за пьяницу, запоровшему деталь, никто не возьмет на поруки прогульщика. Наоборот, были случаи, когда рабочие пробивали закрытие рюмочных, в которых торговали дешевым пойлом. В общем, так, директором РемАвиаСтроя назначен мой однокашник, Андрей Тугов. Я с ним сегодня три раза разговаривал по телефону. Он нас всех готов взять на работу, причем вас, парни, готовой монтажно-ремонтной бригадой. Пока именно монтажно-ремонтной, просто сейчас предстоит монтаж станков и оборудования, ремонт станков и множество других дел. Народу сейчас на заводе всего ничего, около полусотни человек. Но ждут большую партию специалистов из-за ленточки. Там давно агенты работают. Предлагает сейчас дома и квартиры на выбор, что буквально через пару недель маловероятно, так как приедут люди из Старого Мира. Думаем, товарищи, но недолго. Я предлагаю от добра добра не искать, Солнцегорск недалеко от Демидовска и Речного, он вершина треугольника, если смотреть по карте. Расположен на слиянии рек Белой и Бушуйки. Бушуйка вытекает из ущелья, где расположена плотина ГЭС и водохранилище. Из-за ГЭС хорошая дорога до Демидовска, можно даже в сезон дождей ездить, что большая редкость в этих местах. Неплохое место, я спрашивал у Андрея. Работы, конечно, очень много, начать и кончить, но это ведь и здорово. Что решили? – Мы с женой на авиазавод, такое наше решение, – Малик катал в руках пустую чашку. Поглядел на меня. – А ты, Володь? – Мы с Олесей тоже. Лучшего мне здесь вряд ли найти сразу, а там дальше видно будет. И Олесе работа будет, там вроде пока портних нет, – я с удовольствием поглядел на свою невесту. Олеся переоделась в легкий сарафанчик, распустила по плечам волосы и смотрелась сногсшибательно. – Виктор Константинович, нас можете не считать, у нас другое предложение поступило. Меня, мою жену и Алексея пригласили в здешнюю науку. В Демидовске есть лаборатория физики, они там пытаются понять принцип работы Ворот. Нас приглашают работать там, правда, первые пять лет нам даже в Московский протекторат выезд закрыт будет. С нас уже подписки взяли, и даже дома выделили, а эту политическую экстремистку в институт приняли на пятый курс, но на факультет физической химии. Так что сюрприз, приглашаем вас на новоселье. Мы сейчас собираться будем, и поедем. Хотим ночевать в своих домах, – Руслан довольно улыбнулся при виде наших ошарашенных физиономий. Купить книгу можно в "Либиринте" и на "Литресе" | ||
|
| Всего страниц: 2 |