| Всего страниц: 3 |
| Иван (Иван Кольцо): Дружина | ||
|
||
Дружина
Аннотация: Проба пера в не совсем привычном для меня стиле.
Пролог Осенний лес догорал. Его искры плавно опадали на землю и затухали в ворохе точно таких же листьев, погасших чуть ранее. Ясных дней становилось всё меньше, чаще стал накрапывать холодный стальной дождь, ну а совсем недавно лужи к утру стали покрываться тонкой корочкой льда. Вот и сегодня с самого восхода солнца небо разродилось очередным не сильным, но достаточно неприятным дождем. Пятеро всадников, волею богов оказавшиеся под ним, укутывались в промокшие насквозь плащи и накидки, надеясь хоть таким образом сохранить драгоценное тепло. Привалов не делали, желая к ночи достигнуть населенных мест, где бы их ждал уютный очаг и теплый мед в резных деревянных кубках. Однако признаков приближающегося жилья, несмотря на сгустившиеся сумерки, всё не было. - Ржан, - глухо прорычал один из всадников, неспешно погоняя своего огромного вороного коня по едва заметной тропинке, - и это твоя короткая дорога? Лучше бы по тракту пошли. - По тракту мы бы лишних пару суток протащились, а здесь скоро уже должны к поселку выйти, - ответил впередиидущий, пробивающий среди кустов и завалов старых деревьев дорогу для остальных. - Добре, но не дай бог я опоздаю! Однако уже практически в темноте вместо поселка они вышли к высокому частоколу, за которым проглядывался обычный жилой дом. Кто в нём обитал? Изгой, прогнанный общиной за тяжкий проступок? Отшельник, которому стало слишком тесно среди других людей? Как бы то ни было, но всадники подъехали к массивным дубовым воротам и тот, которого ранее назвали Ржаном, ударил по ним несколько раз рукояткой кинжала, вынутого из ножен. В ответ не залился лаем пёс, не зашумела живность за частоколом, лишь некоторое время спустя хлопнула дверь, и грубоватый женский голос из-за ворот спросил: - Кого нечистые принесли на ночь глядя? - Открой хозяйка, приюти путников. Не оставляй на ночь глядя под этим дождем. Мы не обидим. - Гости значит… Обождите минутку. Ворота со скрипом отворились, и перед путниками предстала еще довольно молодая женщина, и что сразу бросалось в глаза – была она на сносях. - Проходите гости дорогие. Коней можете поставить во хлеву, всё равно я никого уже с лета не держу. Если в баню сходить пожелаете, то я вам её сейчас затоплю, только воды туда сами натаскаете. - Спасибо хозяйка, с удовольствием смоем с себя дорожную грязь. Наездники спешились, и, быстро расседлав коней, отвели их в хлев, где тщательно почистили и накормили сухим сеном, найденным тут же в углу. И только после этого гости подхватили свои седельные сумки, с длинными прямыми мечами, вошли в горницу, оставив плащи и накидки на просушку в сенях. - Отобедайте с дороги, устали поди… - осеклась хозяйка, увидев вошедших с непокрытой головой. У каждого был бритый череп лишь с одним клоком волос, свисающим до плеч, что было в принципе обычным делом, но лишь у одного из них в ухе блестела золотая серьга с алеющим рубином. – Уж не серчай, Книже, за скудный стол. - Полно тебе будет, хозяйка. Мы и меньшим сытились. Гости немного отобедали, соскребли налипшую грязь в бане, и уже перед самым сном Князь спросил у хозяйки, стелющей им на лавках: - Скажи милая, а когда муж твой возвратится? - Никогда, батюшка, - мрачно ответила она. – Еще летом его Лесной хозяин поломал. Одна я живу. - Как же ты одна в лесу, да еще и в положении. Не тяжело? - Уже привыкла, батюшка. - А чего ты к родне не вернешься? Всё легче будет. - Не к кому мне возвращаться. Умерла я для них. - Срок-то скоро? А если родишь? - Еще не скоро, батюшка. Справлюсь как-нибудь. И сон поглотил гостей. Но перед самым утром всех разбудил женский крик. - Ну что, милая, дождалась? Срок пришел. Хозяйка билась в судорогах, корчилась от боли, кричала во весь голос, но Князя, желавшего помочь, к себе не подпускала. Пришлось одному княжьему другу держать её, пока другой поднимал в печи огонь, а третий таскал теплой воды из бани. Роды были тяжелыми. Князь впервые был свидетелем, как зарождается человеческая жизнь, и даже больше, помогал ей зародиться. От его руки приняла смерть не одна сотня врагов, и вот теперь на этих же руках, крича на чудном детском наречии, на него васильковыми глазами глядел маленький человечек, будущий мужчина. К рассвету хозяйка умерла. Её обернули в льняное полотно, и закрепили на княжеском коне. Ребенка же, уставшего кричать и сейчас забывшегося во сне, завернули в теплые одеяла. Один из княжьих друзей осторожно принял этот маленькой комок к себе. Опытному всаднику уздечка не особо нужна, он может управляться и одними ногами, поэтому его руки были заняты только сиротой. - Сколько до поселка? – спросил Князь, подтягивая подпруги. - С её слов день пути, - ответил Ржан, взбираясь в седло. – Как я так заплутал, даже и ума не приложу. - Боги нас сюда привели, - Князь одним махом оказался верхом. – Чтобы мы малыша спасли. Видимо, у них на него большие планы… К вечеру, как и говорила хозяйка, они вышли к Волчьему поселку. Покойницу отдали бабкам-повитухам, чтобы подготовили её к погребению, а ребенку тут же нашли кормилицу. - Это Любава, дочка кузнеца Пяста из Кабанов, - сообщил старейшина рода. - Наш Слав её лет пять назад выкрал, да когда от погони уходил, случайно одного из Кабанов кулаком на смерть зашиб. До тебя, Княже, это дело тогда не дошло – Слав с Любавой в леса ушли, и очень редко какая весть от них доходила. Мы уж думали, сгинули они. А оно вон как получилось… - Ребенка приберёте? - Как не прибрать? Чай нашей крови, Волчьей. Жгут, родной брательник Слава, уже и в дом его отнёс, кормилица-то как раз его жена. На следующий день запалили погребальный костер. Запалил его сам Князь. - Спасибо тебе, хозяйка. Свой гостеприимный долг ты выполнила до конца. Когда огонь догорел, а пепел собрали в глиняный горшок, Князь потребовал принести ему того малыша. Взяв его на руки, он еще раз внимательно всмотрелся в эти васильковые глаза, и, вынув из ножен свой меч, сказал: - Ничего не могу я оставить тебе, лишь свой меч, с которым ты добудешь всё, что пожелаешь. И вернув младенца с подарком его дяде, Князь вместе с товарищами скрылся на проторенной лесной дороге. Глава 1 Старый ворон помнил многое. Перед его взором происходили поистине мифические события – рождались империи и уходили в небытие, целые народы, потеряв родину, скитались в поисках нового дома, и в боях либо находили его, либо исчезали с этого света навсегда. Он помнил горячие битвы, после которых поля застилали целые моря дармового сладкого мяса. Он помнил лютые зимы, когда из-за нехватки еды матери съедали собственное потомство. Он многое помнил, и уже без всякого интереса взирал своими белесыми глазами с высокой ветки дуба на никчемную и суетливую жизнь внизу. И даже крадущийся человек с большим, длинным луком в руках не напугал его. Ведь человек явно охотиться, а какая дичь из него – старого, невкусного, жесткого ворона? Так и произошло, человек лишь мельком взглянул на дуб, и осторожно продолжил свой путь. Аккуратно ступая обутыми в кожаные лапти ногами, так, чтобы под ними не дай боги не хрустнули ветки, он медленно и плавно двинулся сквозь высокий кустарник подлеска, нежно отодвигая ветки со своего пути. Ни шороха, ни треска, ни стука. Человек умел перемещаться в лесу. Мужчиной назвать его было нельзя, слишком молод. Скорее это был юноша с только-только появившимся пушком над верхней губой. Светло-русые волосы его были подстрижены под горшок, но уже успели отрасти так, что закрывали своими прядями проницательные зеленые глаза, которые успевали осматривать всё вокруг. Вот небольшая поляна, поросшая лихоцветьем. Вот три дуба-богатыря, словно братья, тесно стоящие в окружении молодых и тоненьких осин. А вот и небольшой лесной ручеек, что питает живительной влагой всё вокруг, от маленькой мышки, до Большого Лесного Хозяина. Следы под ногами так же говорили знающему человеку о многом, и юноша явно был из их числа. Склонившись над одним из невзрачных, уже наполовину исчезнувших следов, он осторожно прикоснулся к нему пальцем, огляделся, и такой же медленной и осторожной походкой направился в заросли цветущего алым цветом колючего кустарника, росшего неподалеку. Невзирая на цепкие колючки, впивающиеся прямо сквозь холщовую рубаху в его тело, юноша забрался в самый центр, и немного поворочавшись, уселся на землю, воткнув рядом с собой две стрелы из наплечного колчана, замерев. И уже через минуту никто даже не смог бы и предположить, что здесь, у быстрого лесного ручейка притаился человек. Прошел час, второй, солнце перевалило через зенит, но юноша не думал и пошевелился, даже не выглядывая наружу, полностью полагаясь на слух. Он не тратил силы на отгон мелкой мошкары, вьющей клубы прямо над его головой, и норовящей забить нос, рот и другие естественные человеческие отверстия. Съесть его не съедят, а взмахом можно испугать добычу. Так зачем лишний раз рисковать? Но вот какой-то отдаленный звук привлек его внимание. Юноша тут же напрягся, видом напоминая взведенную пружину. Он медленно и осторожно приподнялся, чуть раздвинув ветки кустов, и вглядываясь в пологий берег ручья. Минута, другая, и на него, чуть покачиваясь, вышел темно-бурый Хозяин, или как его называет обычно детвора - Ведающий Мёд, ибо пчелиное лакомство у этого зверя стоит на первом месте среди других пристрастий. Неуклюжим и медлительным Хозяин только выглядел, но юноша знал, какой скорости он может достигать, когда того требуется – не каждый конь сможет уйти от него, а человек и подавно. Но сейчас он не видел человека, и не мог его унюхать, благодаря алым цветкам кустарника, и поэтому мирно лакал прохладную воду, мало обращая на окружающее внимание. Молодой человек, крепче перехватив свой лук, на секунду зажмурился, в мечтах представляя, как он вернется в свой поселок с ожерельем из клыков и когтей, но тут же отбросил свои мечтания подальше. Зверь был здоров, силен и опытен, взять которого простой стрелой было невозможно, а ничего другого, кроме небольшого ножа, болтающегося на поясе, у него и не было. Оставалось лишь, не выдавая себя, продолжать ждать. И вновь нескончаемой лентой потянулось время. Часы проплывали за часами, а солнце двигалось в сторону горизонта, когда на тот же бережок вышел вепрь. Загривок его украшала седая щетина, бока блестели застывшей смолой, образовавшей кабаний доспех. Огромные саблевидные клыки добавляли свирепости, а маленькие цепкие глазки немного несуразно смотрелись на этой огромной туше. Оглядев близлежащие пространство, и, убедившись в безопасности, секач медленно, с великим достоинством, подошел к водопою, грациозно, насколько позволяла его короткая шея, опустив голову к текущей воде. Юноша перестал дышать, наблюдая за ним, и стараясь не смотреть на само животное, чтобы не спугнуть раньше времени, он подобрал воткнутые стрелы и поднял лук. Хлопнула тетива, стрела стальным жалом вонзилась под правой лопаткой вепря, отчего секач заверещал как подбитая свинья. Тут же определив, откуда исходит опасность, он стремглав ломанулся туда. Юноша успел выстрелить второй раз, но этот снаряд лишь чиркнул по кабаньей броне, не причинив животному никакого ущерба. Расстояние между ними решительно сокращалось, четыре метра, два. Вот хряк уже вломился в кусты в предвкушении скорой крови своего обидчика. Лук давно отброшен. В руках у юноши тускло блеснул нож. Когда вепрь уже практически дотянулся до человека, а плоть под кожаными портками ощутила горячее дыхание зверя, человек за несколько пядей до клыков отскочил в сторону, умудрившись вогнать клинок по самую рукоятку проносящемуся кабану прямо за ухо. Вепрь пробежал еще несколько метров. Абсолютно не разбирая дороги, он уперся лбом в ствол дерева, и некоторое время упрямо отталкивался ногами, пытаясь его повалить. Но тщетно. Через минуту, издав предсмертный хрип, могучий лесной воин умер, как и подобает – в бою. Юноша, чуть шатаясь, подошел поверженному противнику. Взглянув в стекленеющие глаза, он повалился на землю рядом и, укрыв лицо ладонями, рассмеялся. Еще никогда ему не было так хорошо! Он остался жить, хотя смерть и была совсем рядом. Парень взглянул в проступающее сквозь верхушки деревьев небо и громко поблагодарил за этот удачный теплый осенний день. Глава 2 В Волчьем поселке царило оживление. Два события всколыхнули обыденный уклад жизни Рода. Сегодня в полночь, ровно в тот час, когда зародится новый день, на землю ступят уже не волчата, а полноценные Волки и полноправные мужчины. Все они, согласно обычаю, прошли положенное испытание – в одиночку отправились в лес за диким зверем. Нет, в густые чащобы они забирались и до этого, но цели подбирали согласно своим силам – дикую утку, рябчика, ставили силки для куницы и бобра, ну и, конечно же, собирали грибы, которые засушенные в печи становились главной приправой для еды в долгие и снежные зимы. Но сегодня они добыли настоящего зверя – оленей, вепря, лесного быка и пятнистую кошку, - тех, кого волчатам удалось выследить и взять. Шестеро юношей с первыми лучами восходящего солнца скрылись в густом подлеске под сенью деревьев, обратно же к вечеру вышло пятеро. Не всем волчатам стать волками. Не каждому суждено пройти свой жизненный путь до седой старости. Но такова жизнь, суровая и беспощадная. Вернувшиеся парни молча переглядывались между собой, но каждый знал, что отправиться в Небесный Сад к пращурам сегодня мог каждый из них. К наступлению темноты из леса вернулись поисковики. Они вынесли на крепком шерстяном плаще истерзанное кошками тело человека, даже не тело, а то, что от него осталось. С их слов, рядом с ним нашли четыре трупа пятнистых и лопоухих котяр, размером чуть меньше волка каждый. Юноша бился до последнего, но силы были не равны, и теперь его обглоданное до снежного блеска черепа лицо взирало пустыми глазницами на разгорающееся звездами небо. Не дело было тянуть с погребением в такой день. Его обмыли и приодели. Шаг из детства во взрослую жизнь он совершил, поэтому костер для него сложили из дубовых дров, как и подобает для мужчин. Лук погибшего оказался поломан, поэтому рядом с телом по леву руку на костер вместе с колчаном стрел и запасной тетивой уложили другой, тот который выдал отец погибшего. По праву руку положили боевой топорик и нож, заляпанный кровью убийц. В ноги уложили силки и капканы для удачной охоты в Небесных Садах, а в голову меховую шапку и еду в дорогу. Кусок мяса, жаренная ржаная лепешка и крынка молока – погибший даже не успеет проголодаться, пока доберется до ворот Ирия. У сложенного на высоком урочище костра собралась родня. Весь поселок, от мала до велика был тут. Нет человека роднее, чем твой родич, каждый тут твой брат или сестра. Жен берут в других Родах, но о кровной связи не забывают никогда. Поэтому так и сильны Рода перед остальными народами, которые в основной массе слабы и беспомощны. А всё почему? Потому что забыли они свою семью, свою кровь, отделившись от них, и загребают жар только в свой угол. Волхв Велислав не говорил длинные и пафосные речи. Зачем? Это привычное течение жизни. Все мы смертны, кто-то раньше, а кто-то позже. Важно лишь одно – как ты прожил эту жизнь. Достойно ли своих предков, или позорно, ведь за каждый свой поступок ты отчитаешься перед Свантавитом, отцом богов и покровителем смертных. Волхв склонился над землей, устланной березовыми щепками, ударил кресалом по кремню и высек искру, тут же пойманную высушенным древесным грибом. Раздувая огонь, он распалил несколько щепок, и, читая молитвы вперемешку с заклятиями, удалился, дав старейшине рода подпалить от этого огня факел. Лисий Хвост, так его звали этого невысокого и худого мужчину, медленно, запевая тризную песнь, подошел к краде, и так же медленно его подпалил. Огонь занялся не сразу. Постепенно отвоёвывая себе на целой древесине место, он охватил весь костер, вздымаясь на высоту не одного человеческого роста. Погребаемое тело растворилось в священном пламени, лишь изредка проступая смутными очертаниями сквозь него. Душа же, потерявшая связь с земным тленом, вместе с дымом воспарила к небу, прощаясь с близкими навсегда. Жар костра спал через час, еще через два бабки-повитухи собрали пепел в глиняную домовину, а всё, что осталось, разбросали по недавно убранным Волчьим полям. Домовину водрузили на высокий столб, где для этого была сооружена специальная площадка, и накрыли её белой тканью. Здесь прах пробудет до весеннего праздника равноденствия, чтобы все родные могли почтить погибшего, после чего будет навсегда закопан в родовой курган. Но это будет только весной, а сейчас в поселке усиленно готовились к следующему таинству. На главной, немощеной площади поселка, неподалёку от большого общинного дома, вновь собирали костёр. Костер, чтобы сжечь в нём волчат. Подпалив уложенные ветви осины, кедра и сосны от лампадки с Вечным Живым Огнём, которая всегда тлела в Красной Комнате Большого Дома, Велислав вознёс руки к небу и зашептал молитвы. Что-то наговаривая, он подготовил вязанки дубовых поленьев, дерева Грозового Бога, в огне которого обжигаются воины, подобно мягкой глине в очаге, становясь крепче камня. Волчата ждали, и вот волхв вознёс последний молитвенный жест к небу и двадцать, по четыре на каждого, поленьев полетели в костёр. - Идите! – вскричал Велислав могучим голосом, пробирающим до глубины души. Один за другим исчезали волчата в огне, а на землю по другую сторону костра приземлялись уже Волки. Всё детское и недостойное сгорело в священном огне, а душа закалилась в нём крепче стали. Их встретил старейшина, который по очереди прошептал на ухо каждому его новое взрослое имя. За старейшиной их ждали отцы и дядья, крепко обнявшие новых полноценных членов Рода. Но на этом церемония не закончилась. С костяными иглами в руках, их снова ждал Велислав. Настало время нанести родовую татуировку. На левом плече, чуть выше локтя, он искусно пустил каждому священный Волчий орнамент, по которому любой из Племени поймет, откуда вышел этот человек. Пройдёт время, и чуть выше будет наколот орнамент семейного человека, позже отца, а еще позже, если конечно позволят боги, то и деда. Но это будет потом, а сейчас ритуал, наконец, завершен. Праздник вступления во взрослую жизнь плавно перетекал в тризну и в праздник сбора урожая, а значит, весь поселок этой ночью будет пьян. Глава 3 Утро выдалось пасмурным. Солнечный диск только слегка угадывался за тяжелыми тучами, застившими небо и одарявшими землю лишь моросью. С праздника урожая прошло четыре дня, достаточный срок, чтобы освоиться молодым Волкам в новом статусе. И вот сегодня у поселковых ворот собрался народ. Не слышно ни криков, ни песен, ни улюлюканья. Сегодня Род на долгие четыре года покидают новые, полноправные члены общины. Четыре года они буду служить князю в его дружине, как то заповедовал древний обычай. На четыре года Род теряет пять пар рук, пятерых добытчиков. Поэтому сегодня не праздник, Волчьему Роду просто нечего праздновать. Молодых Волков провожали в путь лишь отцы, да старейшина с волхвом. Особых слов никто не говорил, всё было сказано до этого. Лишь один родитель, высокий и худой словно жердь, с явственной проседью в усах, что-то шептал своему чаду, светловолосому лучнику, добывшего кабана. - Жаль Ждана боги прибрали, - говорил он тихой скороговоркой, а глаза смотрели не на окружающий мир, а куда-то в пустоту, - иначе добрым воином бы в дружине стал. Добрым воином. - Отец… - Не отец я тебе, хоть и воспитал как сына, - прервал он. – Любил я вас обоих одинаково, не различал никак. Но всё же брательника моего ты сын, а не мой. Не надо Правду кривить, и ты это знаешь. - Знаю. - По службе всё запомнил? - Всё, дядя. - Колуна держись. Слушай его как меня, он брату плохого не посоветует. - Хорошо, дядя. - Меч береги, всё же княжий дар, - мужчина вздохнул. – Я свой только на втором году службы получил, так что цени оказанную честь. - Я ценю, дядя. - Ну что ж, пора, - седоусый положил правую руку на плечо приемного сына, и вслед за остальными отцами повторил ритуальную фразу: - Служи, как я служил! После Велислав своим могучим голосом благословил их в дорогу, и телега с будущими княжескими дружинниками, запряженная старым пегим мерином, тронулась в путь. Как только они вышли за ворота и оказались вне поселка, до них долетели слова старейшины: - Возвращайтесь, Род ждет вас! Лесная дорога петляла вдоль распаханных полян, где община выращивала так нужное и необходимое для хлеба, похлебки и фуража зерно. Несмотря на своё имя Волчий Род жил не только охотой, но и земледелием, лес попросту не мог обеспечить всем необходимым без малого пятьсот человек Поселка. После пашен пошли заливные луга и обильные сочной лесной травой поляны, снабжавшие сеном Волчью животину в долгие зимние месяцы. Именно сюда в период сенокосов собирался весь поселковый люд от мала до велика. Именно до этого предела леса были изрезаны мириадом тропинок, где каждый куст, каждый изрез коры первого встречного дерева был знаком любому Волку с детства, когда он босоногим волчонком пробирался сюда в поисках грибов и сладких ягод. В дальний предел волчатам без взрослого ход был закрыт. Пока шли хорошо знакомые леса молодые Волки не особо много уделяли внимание окружающим местам, предавшись беседе. - Всё ребята, детство кончилось, - заговорил жилистый чернявый парень, теребя губами тоненькую травинку. - Хорошо, что, наконец, заметил! И недели не прошло, - подколол товарища невысокий, но кряжистый русоволосый малый. - Да прав он, мы уже не юнцы!– вступился за первого здоровяк, выше всех остальных как минимум на голову. – Завтра к князю пожалуем, покажем всем – чего стоим! - Мы-то не юнцы, а вот ты-то пока да, - засмеялся кряжистый парень. - Щас как тресну по лбу, сразу поймешь кто юнец! – явно обиделся здоровяк. - Да успокойся ты, - вмешался паренёк с соломенного цвета волосами, - он же пошутил. - Да за такие шутки… - только и пробубнил верзила. – Быстрей бы на войну попасть, вот там бы я отличился! - То, что ты в кулачных боях на масленицах первым был – ничего не значит, - заговорил тот, кто недавно общался с дядей. – В бою всё не так. В бою главное плечо товарища. Вспомни, как тебя тогда на ярмарке пятеро Кабанов уложили. - Это было нечестно, их же было больше! - А с чего ты взял, что на войне всё будет по чести? - Ну… - здоровяк несколько замялся. – На войне как на охоте – если ты лучше, то победа за тобой, если хуже – за тобой проигрыш и поражение. - Вот именно, как на охоте. Либо ты, либо тебя… На этом разговор на некоторое время увял. Все молча взирали на проплывающие над головой ветви уже поддетых желтизной деревьев. Все они были одеты одинаково, словно братья-близнецы. Широкие холщовые шаровары, собранные в районе колена, у каждого были заправлены в новёхонькие карие сапоги, подарок Рода. Сверху на шаровары опускалась беленная шерстяная рубаха, с вышивкой в районе горла и запястий. В талии рубаха была перехвачена карим же ремнем с яркой медной пряжкой, на котором в простых ножнах болтался добротный охотничий нож. Всё это укрывала безрукавка из волчьей шкуры, родовая одежда, которую кроме Волков в Племени носить не смел никто. На стриженных под горшок головах красовались суконные шапки, отороченные лисьим мехом - признак статуса, всё же уже не юноши ехали в телеге, а мужи. Каждый с собой взял лук, клееный из ясеня и рога лесного быка. Сейчас от непогоды дальнобойное, славящееся на всё Племя, оружие было зачехлено в специальную походную кожаную суму, а снятые тетивы из перекрученных оленьих жил вместе с запасными уложены в большие колчаны, полные всего десятком стрел. Мечом же вооружен был лишь один. Богато украшенная причудливым бронзовым узором рукоять торчала из простых деревянных ножен обтянутых темно-коричневой кожей, удобно свисая на левом боку у молодого Волка, управляющего сейчас вожжами. Дорога пронзала заросли ясеня, ныряла в дубравы, и постепенно сень леса отступала от тореного пути. Вот знакомая развилка. Левый путь ведет к погосту, где из века в век проходят ярмарки и праздничные гулянья, правый же ведет к Кабанам, Князю и другим землям Племени. Вот телега проследовала мимо большого каменного алтаря старых богов, не весть зачем возведенного Старыми Хозяевами. Вот мимо проплыли заросшие бурьяном каменные остатки древних домов. Бывшие волчата редко бывали так далеко от Поселка, поэтому с жадностью глядели на всё, что творилось вокруг, тут же с жаром начиная делиться своими мыслями по прошлым векам и эпохам. - Слабые люди здесь жили, - говорил чернявый. – В каменных домах жили, не доступных огню, а всё равно сгинули. - Старшие говорят, у них внутренняя ссора учинилась. Сами друг дружку резать начали, когда захватчики пришли, - сказал соломоволосый. - Вот я и говорю – слабые, - уверенно кивнул чернявый. – Были бы сильными – стали бы они между собой резаться? Вот мы сильные, зачем нам с Соколами биться или с Выдрами? Какой прок? В единстве сила. А как побьёшь друг друга – тут и силы не бывало. - Может ты и прав, - соглашались остальные. - Прав, прав. Я вам точно говорю… Привалов не делали, не было на это времени. Путь предстоял не близкий и незачем его на два дня растягивать. Голод утоляли вяленным мясом, прихваченным с собой, жажду – ключевой водой, набранной с избытком в меха. После полудня лесная дорога вытекла на мощенный камнем тракт. Тракт был древним, сложенный еще задолго до пришествия на эти земли Старых Хозяев, отчего за века использования его по центру явственно выступали колеи, продавленные сотнями тысяч телег. Изредка на обочине появлялись каменные столбы в половину человеческого роста с выбитыми на них полуистёршимися буквами мертвого языка. Никто из живущих сейчас не мог прочесть написанного на них. Даже обладающие многими знаниями волхвы давно махнули на это бесполезное дело рукой. Тракт провел вдоль больших озер с зеркальной гладью, полных всяческой рыбы и водной птицы. Но Волки лишь лениво взирали на стаи гусей и уток, готовившихся к дальнему перелёту в теплые края. Не время, их ждал князь. Меняя возницу каждые несколько часов, товарищи сами того не заметили, как начало смеркаться. В сгущающих сумерках они чуть было не наехали на троих человек, спокойно дожидающихся их за крутым поворотом дороги. - Слезайте, приехали! – выкрикнул на холопском наречии один из них, стоявший по центру, тут же грозно засмеявшись. Все они, с косматыми головами и нечёсаными бородами, были одеты в грязную, давно не стираную одежду, и сжимали в руках длинные, и тяжелые на вид дубины. - Слезай, кому говорю! – повторил тот. – А то вилами выколупывать придётся. Товарищи огляделись. Из придорожных кустов к ним стали выходить и другие лихие люди. Кто с топором, кто с трехзубыми вилами, а кто и с полноценными копьями. Двое, устрашающе размахивающие рогатинами, перекрыли дорогу назад. - Разбойники, - сжимая кулаки, прошептал верзила. Двенадцать человек на пятерых. Не такая уж и большая разница, если бы в руках у каждого был бы его верный лук. Но луки прибраны в дорогу, всё же по своей земле шли, а с ножом против копий много не навоюешь. - Я беру на себя задних, - заявил владелец единственного меча, - мне они ближе всего, а там, коль жив останусь, с правого плеча подтянусь. - Добро, - кивнул чернявый, незаметно сжимая рукоятку плотницкого топора, болтавшегося на полу телеги, и взятого в дорогу просто на всякий случай – упавшее дерево подрубить или дров заготовить. Меж тем бандиты уже сжали кольцо, до ближайшего оставалось не больше десятка шагов. - Х-ха! – выдохнул чернявый и запустил своим ножом в грудь ближайшего разбойника, выхватил топор и бросился на остальных. Товарищи тут же поддержали этот порыв. Обещанный прыжок на задние рогатины. Еще в полете хорошо заточенный меч легко перерубает древко одной из них, а тело уворачивается от удара второй. Взмах, и кончик клинка задевает горло разбойника, тут же забывшего обо всем на свете, и пытающегося остановить поток бьющей алой крови. Скрут телом, и рогатина вновь проходит мимо, практически в притирочку. Простейший выпад, у второй разбойник насажен на меч, как кабан на вертел. Подхватив копье из ослабевших рук, молодой Волк с разворота метнул его в одного из противников, уже почти дотянувшегося вилами до бочины товарища. И пока оно было еще в полёте, сам бросился на оставшихся бандитов. Короткий рубящий удар и всё, никого из нападавших не видно. - Двое ушли! – кричит русоволосый крепыш с рассеченным лицом. - Не уйдут, - спокойно ответил владелец меча, тут же срываясь на бег в ту сторону, которую указывает друг. Привычный лес. Кусты, подлесок, молодые и старые деревья, бурелом и сухостой. Незнакомому человеку всё здесь дико и не знакомо. Человеку же выросшему в лесах всё становиться понятно с первого взгляда. Вот там сломана ветка, кто-то ломился сквозь заросли, вот тут прият куст, как будто лезли и через него, а вот и сам хруст слышен в небольшом удалении. «Они боятся» - мелькнуло в голове у Волка, преследующего добычу: «Они словно несмышленые олени ломятся не глядя, а значит, уязвимы оттуда, откуда не ждут». Ничего сложного в этом не было. На охоте, преследуя подранка, приходилось намного тяжелее. Тут же, чуть обогнав беглецов, Волк взял две жизни, словно Леший внезапно объявившись в темноте из-за дерева по ходу движения, и порубив противника несколькими точными ударами. Но у оставленной телеги его ждали плохие новости. Верзила сидел на земле, оперившись спиной о колесо. Резко и неестественно вздрагивающая грудь его была перемотана, разорванными на бинты рубахами друзей, сквозь которые явно проступала кровь. Он глупо улыбался, глядя невидящим взглядом на уже потемневшее небо. - Его двое сразу на вилы надели, - объяснил соломоволосый. – И пока они пытались его поднять, мы их ножами и взяли. - До Города дотянет. - Не дотянет, крови много ушло. - Должен дотянуть. Должен! Глава 4 Город встретил Волков чадящими факелами на крепостных северных воротах, возле которых с ноги на ногу переминались двое стражников. Облаченные в стеганные, подбитые изнутри металлическими пластинами котты, они, опершись на недлинные копья, лениво переговаривались. Несмотря на поздний час, решётка барбакана не была опущена, а небольшой, но крепкий подвесной мост лежал над нешироким рвом. Сегодня особый день, когда юноши со всех Родов съезжаются на службу к князю. Едут из отдаленных и укромных мест, путь не близкий, и не всегда успевают они засветло. Поэтому уже несколько столетий происходят «Ночи открытых дверей», как шутят в самой страже, когда Город не закрывался от ночных страхов, как обычно, а смело встречал их грудью, возле догорающих лучин и светочей. Несущуюся во весь отпор повозку стражники услышали задолго до её появления. Юркнув в незаметную щель, они отцепили от стены закрепленное на шарнире большое и массивное бревно, и, перегораживая путь, закрепили другой конец в пазу на противоположной стороне. Выставив наружу копья, стражники приготовились, мало ли кто мог сейчас появиться. - Что случилось? – со стороны города появился вооруженный мечом человек. Облачен он был в играющий отблесками факела стальной юшман, укрытый козлиным плащом мехом наружу. Длинные усы опускались вплоть до уровня витой серебряной гривны, а светлые глаза сурово глядели из под густых хмурых бровей, проступающих под меховой шапкой. - Кто-то приближается, майсеррах, - почтительно ответил один стражей. - Молодые отроки? - Не похоже, - ответил другой. – Уж слишком быстро несутся. - Значит надо встречать, - усмехнулся человек в усы, и вынул свой клинок из ножен. Телега появилась минутой позже. Взмыленный мерин едва успел остановиться до того, чтобы наткнуться на выставленные копья. - Что произошло? – спросил вышедший вперед усач. За доли секунд он успел рассмотреть явившихся испуганных и полуголых Волков, крепко сжимающих луки. Ничего хорошего это не сулило. - Бандиты, - выдохнул чернявый паренёк, измученный от дикой тряски. – Они убили одного из наших. - Где? – усач, несмотря на доспех уже перепрыгнул через бревно и стоял рядом с телегой. - Там, - махнул рукой соломоволосый, - в верстах десяти отсюда. - Где убитый?! - Тут, - Волки не сговариваясь синхронно указали на дно телеги. Усач перегнулся через борт и, мрачно глядя на залитого кровью огромного парня, прикоснулся своими пальцами к его шее, после чего, как будто о чём-то задумавшись, закрыл глаза. - Живой! – вдруг неожиданно заявил он. – Гоните во двор к князю! - Так это… - соломоволосый кивнул на преграждающее дорогу бревно. - А ну, освободили путь! – прикрикнул усач на стражников. – Быстро! – и как только приказание было исполнено, он сам уселся за вожжи, отпихнув чернявого, погнав обессиленного мерина в город. Потянулись высокие, этажа в три, каменные дома, силуэты которых едва различались в отблесках уличных фонарей. Постепенно этажность их спадала, и уже после нескольких поворотов мощенной крупным булыжником улицы, стали появляться и вовсе одноэтажные халупки. - Сколько их было? – холодно спросил усач. - Двенадцать, - ответил соломоволосый, склонившийся над раненым товарищем. - Кто такие? - Не знаем, - неопределенно поджал он плечами. – Но говорили они на холопском наречии. - Холопы? - Может и холопы, спросить было некогда, они убивать нас хотели - огрызнулся молчавший до этого паренёк, сидевший сразу после возницы. - Ну а вы что, сразу драпать начали? – усмехнулся усач. - Нет, это мы их убивать начали. - Всех? – с сомнением поглядел он на отроков. - Всех. - Ну-ну, - вновь усмехнулся усач. Еще несколько раз круто свернув на перекрестках, телега выскочила на заметный подъем, ведущий к Княжьему Холму, на котором, приковывая к себе всё внимание, возвышался замок. Мерин стал заметно снижать темп, так что пришлось несколько раз его огреть по хребтине кожаной плеткой, вынутой усачем из-за голенища сапога. Практически из последних сил, бывший жеребец втянул свою ношу в просторный крепостной двор, когда усач, бросив вожжи, приложил пальцы к губам и громко свистнул. Тут же из разных мест к телеге стали сбегаться люди. - Вот, - говорил им усач, – наше пополнение ранили. Отнесите парня к Валису, может его еще можно спасти. - Что случилось? – спрашивал кто-то. - Бандиты, - отвечали молодые Волки, сразу же сникнув от такого пристального к ним внимания. - Где? - На Старом тракте… - их товарища уже выгрузили, и пятеро мужчин относили его куда-то в сторону. – В десяти верстах отсюда. - Что за переполох? – среди окруживших мужчин появился еще крепкий телом старик. Голова его, как и у остальных была брита налысо, лишь один белый, седой клок волос ниспадал из под меховой шапки на его плечи. - Разбойники, княже. Напали на Волчье пополнение под Городом. Одного почти до смерти побили, остальных легче. Кто с посеченным лицом остался, кто с руками. - А с самими лихими людьми что? - Не знаем, княже. У отроков спрашивать нужно. Князь подошел к еще более оробевшим Волкам. Внимательно оглядев каждого, он лишь на секунду остановил свой взор на мече, у одного из них, но ничего не сказав по этому поводу, спросил: - В бой вступали? - Да, княже. - Сколько жизней взяли? - Все, княже. - Не надо князю лгать, - холодно произнес он. - Мы не лжем, княже. Сколько было разбойников - никто не ушел. Вот, - соломоволосый вытянув из повозки мешок, полный на первый взгляд кочанами капусты, и вывалил к княжеским ногам груду отрубленных голов, - тут десять. Еще двое в лесу остались, когда убежать пытались. Мы их, - парень кивнул на страшное подношение, - специально с собой взяли, чтобы опознать можно было, а то вдруг ночью волки, лисы или белки тела обглодают. - Добро. Молодцы, - похвалил князь, и тут же, словно забыв об отроках, обратился к одному из своих приближенных. – Кто еще не прибыл? - Ласточки, Кроты и Кабаны уже здесь. Это Волки. Не хватает только Выдр и Соколов. - Выслать к ним на встречу патрули, а то мало ли что. - Понял, - кивнул приближенный, и, поднеся к губам небольшой, висящий до этого на поясе, рожок громко протрубил. Не прошло и пяти минут, как из ворот замка уже выходил первый конный десяток латных дружинников. Молодые Волки с восхищением и завистью провожали их глазами, каждый мечтая поскорей оказаться на их месте. Но не каждому из них это было суждено судьбой. Глава 5 Утро следующего дня выдалось беспокойным. Всё население княжьего двора еще с глубокой ночи находилось на ногах, а теперь, с первыми лучами солнца их активность еще более увеличилась. И только молодому пополнению было позволено отдыхать на жестких, набитых соломой матрасах, устилавших пол в одной из замковых построек. Глубоко за полночь вернулись конные патрули, высланные навстречу Выдрам и Соколам. Вернулись с добычей – двумя посеченными лихими людьми, которых взяли в их же засаде, словно в западне. Но этим еще повезло, полтора десятка порубленных и проткнутых стрелами тел, так и остались, к радости лесного зверья, на ночной дороге. Князь тут же приказал собрать сотню, чтобы по горячим следам лиходеев выйти на их лагерь, пока в нём еще не забеспокоились о пропаже своих людей. Во главе отряда он поставил своего сына, с напутствием брать живой полон, если на то будет соблагоизволение богов. Страшное дело, разбойников в Княжестве не было уже больше сотни лет, и нужно было скорее понять причину их появления. Сам лагерь нашли уже в предрассветных сумерках. Но лишь чадящие угли костров, да несколько десятков шалашей, тесно раскиданных по большой лесной поляне, встретили дружинников. Всё говорило о том, что обитатели ушли от сюда совсем недавно, всего за час или за полтора до появления княжеской сотни. Неприятное открытие нашлось в топорно замаскированной земляной яме, накрытой плетенным из ивовых прутьев щитом. Почти два десятка мертвых тел. Мужчины, женщины, даже двое детей. У всех связанные за спиной руки, у всех следы пыток и избиений, и у всех вскрытые ножами горла. - Явно из полевых холопов, - сказал один из дружинников княжичу. – Я одного узнал, он на Усадьбе в помощниках у конюхов ходил. Остальные, похоже, такие же как и он. Не из Города же их выкрадывали? - Не из Города, это точно, - тихо проговорил княжич себе в усы. – Зря что ли мы стражу держим? Или всё же зря? – спросил он, по сути ни к кому не обращаясь. – Тела их собрать и доставить в Город. Не дело им тут зверью на поругание оставаться. С их возвращения и завертелась круговерть в замке. Сотня после ночного поиска отправилась на отдых, её сменил второй отряд, зарыскавший по Княжеству в поисках сбежавших, а значит уцелевших бандитов. Сама охрана княжеского владения была усилена - дополнительные посты бойцов были выставлены на башни и надвратные постройки, а все незадействованные в этом облачились в доспехи, готовые в считанные секунды сорваться с места и отправиться туда, куда прикажет князь. Городская стража также в полном составе была выведена на улицы и на внешние стены, что не могли ни заметить горожане. Их громкий шепот о произошедшем гудел из-за первого попавшегося угла и подворотни. Каждый выдумывал всё новые подробности к услышанным ранее, и уже к обеду любому в Городе было известно, что на Княжество тайно напали враги количеством не менее полутысячи, а то и больше, встав в засады против княжьих войск. Но вещий Князь у горожан, он такие подлости далеко чует, и выслал он навстречу ворам и бандитам своих людей. Многие десятки разбойников были побиты, но нескольким сотням удалось уйти. И щемятся теперь они по лесам и чащобам, подальше от людского взора. В самом же замке помимо военных приготовлений, вовсю шли приготовления праздничные. Сегодня особый день, молодые принимаются в дружину, и ничего в этом мире не сможет сорвать этот древний обычай. Слуги забивали быков и коров прямо во дворе в специальных загонах, ловко освежовывая туши на месте. Не удалось уйти от этой участи и десятку баранов с дюжиной свиней, все они попали под ножи мясников и отправились в пока еще действовавшие летние кухни, раскалившие в ожидании свои печи. Как только солнце прошло свой зенит, рог объявил об общем построении. В центре замкового двора на каменной брусчатке выстроились все воины, что остались сейчас здесь. В центре, выделяясь своей простой, не прикрытой доспехами, одеждой стояли молодые, и немного оробевшие «дети Родов». Всего четыре десятка принес человеческий урожай в этом году в дружину. В прошлые времена бывало и поболее, но бывало и менее, так что на богов пенять было ни к чему. Через несколько минут, в окружении пяти человек, появился князь. Облаченный не только по торжественному случаю в броню и алый парчовый плащ, он своей твердой, несмотря на года, поступью внушал прибывшему пополнению уважение и почтительность. Но всё внимание у молодых сейчас было не на него. Один из пяти его сопровождавших, уже давно приковал взгляды новичков. Высокий и широкоплечий, он словно скала возвышался над окружающими. Доспехи его также отличались от остальных. Массивный стальной панцирь, выкрашенный в ореховый цвет, в талии был перетянут широкими, в две ладони, обитым металлическими бляхами ремнем, с двумя же пряжками на правом боку. Большие наплечники с выбивающимся из под них мехом делали фигуру еще более угрожающей в размерах. Вдобавок ко всему из левого наплечника, как бы вырываясь наружу, торчало четыре толстых, и довольно заметных шипа. - Орк… - пролетел шепот среди молодых. Все слышали про них от своих старших, но до сего дня многие еще ни разу не видели их вживую. Кожа его была темна, неуловимо серо-зеленого оттенка, но, несмотря на это, на ней были отлично заметны три глубоких, параллельных шрама, тянувшихся ото лба через левый глаз до самой бороды. С правой стороны лица от переносицы отходило три белых линии. Нижняя шла вдоль правой брови и уходила на верхнюю кромку треугольного заостренного уха. Вторая уходила под прямым углом к ней и шла до самых волос, продолжая линию широкого, приплюснутого носа. Третья же делила этот прямой угол пополам. Длинные черные волосы, на которых эти белые линии продолжались, были зачесаны назад и перехвачены там ремешком, ниспадая до уровня поясницы. Большая борода на подбородке была стянута в тугую косичку, на щеках свисая длинными бакенбардами. Усы же были выбриты, отчего торчащие два клыка из нижней челюсти орка смотрелись еще более устрашающе. - Настало время! - привлек к себе внимание князь, заговорив своим тяжелым, громогласным голосом. – Сегодня все вы будете приняты в Семью. Нет, дружина не общность воинов под моим началом, но Семья. Ваши наставники станут вам матерями, обучая тяжелому ратному делу. Ваши товарищи станут вам братьями, и не столь уж важно будет, кем он был до пришествии сюда. Выдрой, Кротом, Соколом или Кабаном, - он шел вдоль рядов пополнения, внимательно вглядываясь в лица. - Я стану вам отцом, вознаграждая вас за успехи и строго карая за ослушание и проступки. Я стану величайшим вашим ужасом, если вы предадите Правду и наших богов. Я буду тем, кто будет заботиться о вас, даже тогда, когда вы уйдете с моей службы и, не дай боги, вас выгонят из Рода. Мой очаг всегда согреет вас, запомните это. Князь отошел от строя на десяток метров и продолжил свою речь. - Сегодняшнее событие, однако, омрачилось деянием темных людей. Воры и разбойники объявились на нашей земле. Они грабили и убивали наших людей, брали полон, а вчера осмелились напасть даже на нас, на Свободных, - он вновь взял паузу. – Один наш брат сейчас присмерти, и я клянусь, что лекари и травники сделают всё возможное, чтобы он выжил, и встал в наши ряды. Но сегодня сотни других наших братьев гонят этих лиходеев, как зверье по нашим лесам. И дай нам боги удачу, не уйдут уже из них никогда, - князь еще раз внимательно осмотрел своё воинство. – Ну а пока гуляйте как в последний раз. Отныне вы отроки, и с завтрашнего дня до весеннего солнцестояния у вас не будет ни одной свободной минуты. За эту зиму вы обязаны будете узнать многое. Многое, что в дальнейшем спасет ваши жизни. Глава 6 - Па-а-адъем! - пронзал насквозь крик немолодого с рваным шрамом на щеке дружинника. Отроки тут же соскочили с выделенных им в княжей казарме кроватей, где на постое располагалось большинство дружины, и в окружающей полутьме пытались сфокусировать свой взгляд на кричащем. Еще совсем недавно они сидели с князем за одним столом, ломившемся от всяческой снеди и явств, хмельного пива и крепкого вина. Вина, которое дозволялось пить Молодым без ограничения, без присмотра старших. Никто властной рукой не выбивал кубки из их рук, никто не запрещал, не ругал и не бранил. И никто не предупреждал о последствиях… Перепились практически все. Отроков, павших за столом, посмеиваясь, старшие товарищи оттаскивали на охапки сена, уложенного по такому случаю в углу зала. Съеденное, под громкое улюлюканье окружающих, ими тут же изрыгалось наружу. К полуночи одежда была окончательно испорчена и стянута. И лишь через час после этого их отнесли в положенную им комнату на втором этаже крепкой на вид, каменной казармы, пристроенной к западной стене замка. - Собачьи дети! – не унимался дружинник. – А ну продрали очи! Не время спать! Заметив, что отроки с трудом, но всё же поняли смысл сказанного им, он строго прокомандовал. - На воздух в две линии построиться, бе-егом! Бегом я сказал! - всё же не удержавшись от того, чтобы не подопнуть несколько нерасторопных, на его взгляд, юнцов. Предрассветный холод окутал голых, максимум в портках, Молодых, зябко ежившихся и переступавших босыми ступнями по ледяной брусчатке. Ошалевшие от происходящего, они так и не смогли понять, что всё-таки происходит, пока последним из казармы не показался приказавший дружинник, в сопровождении еще двух бойцов. - В две линии я сказал! – вновь проревел воин. – Чего как стадо баранов в кучу сбились? Разойдись! – и легкая плетка мелькнула в его руках, приходясь на первые подвернувшиеся спины. Добившись нужного ему порядка, он, вышагивая перед строем, специально щелкал по камню каблуком. - Сейчас мы все вместе совершим традиционный обряд встречи утра. Для этого мы посолонь пробежим с вами по стенам всеми нами любимого замка в колонне по два, и каждым кругом будем приближать появление солнышка. Если не мы, то и солнце не взойдет. А этого допустить нельзя! Не так ли? Не слышу! - Да – нечетко донеслось из строя. - Как-то слабо, словно толпа баб, - скривился новоявленный командир. - Да! – послышался крики четырех десяток глоток. - Вот и отлично. Нале-во, за мной бегом ма-арш! – и более не глядя, он повернулся и легкой трусцой двинулся по одной известной ему дороге между хитросплетениями внутризамковых построек. Вот молчащая сейчас кузня, вот псарни и конюшня, вот навесы для сена и соломы, между которыми прячется каменная лесенка на высокую стену. Взлетев на неё, он, не оборачиваясь, прокричал – Не отставать! Отроков сзади подгоняли еще двое дружинников, более молодых, явно дослуживающих свой последний год. Они криками и подзатыльниками загнали всех на стену, и зорко следили, чтобы никто из бежавших по ней не филонил, и не смел схитрить. Ширины для двух человек на каменном парапете хватало с избытком. Слева, до уровня головы возвышались защитные зубцы, у подножия которых виднелись щели в мишикулях для поражения неприятеля под самыми стенами, если конечно тот умудрится до них вообще пробиться. Высокие башни встречали бегущих своими деревянными подвесными мостками, чтобы великим чудом оказавшийся на стенах враг не смог ими с ходу овладеть. Под самим мостком была ниша, глубиной в полтора человеческих роста, что также не должно было способствовать неприятелю в выбивании толстых башенных дверей. Но сейчас всё было открыто, и четыре с половиной десятка человек легко проникли по очереди во все семь замковых башен, включая и большую надвратную. Один круг. Второй. На двенадцатом многих Молодых начало мутить. Нет, физические нагрузки для них были смешными, и вроде бы ничего сверхсложного в этом беге не было. Но прошедшая ночь напоминала о себе каждым шагом, отдаваясь в голове импульсом боли. На двадцать третьем некоторые отроки начали падать. Их тут же под крики замыкающих подхватывали товарищи и тянули на своих плечах дальше. Всем же нерасторопным выпадали плети по голым спинам, отчего прыть вновь просыпалась в молодецких телах. Когда же шел тридцать первый круг вдалеке, за дальними горами робко блеснул первый луч восходящего солнца. Небо, посветлевшее к его появлению, озарилась алым сиянием, и вот краешек красного диска плавно поплыл по небу. - Всё, - прокричал дружинник со шрамом на лице, постепенно замедляя темп. – Для первого раза хватит. Час вам на то, чтобы привести себя в порядок, приодеться и построиться у казармы. Время пошло! Обессилившие отроки упали навзничь, тела их скрутила судорога, желудки спазмом выдавливали наружу своё содержимое, в основной массе лишь желчь. Только трое Молодых остались на ногах, среди которых был и обладатель меча. - Что стоять остались, словно клыки в орочьей пасти? – усмехнулся собственной шутке дружинник, глядя на ползающее по каменной галерее пополнение. - Не-е… хочу-у… па-адать, - прохрипел молодой Волк. - Это правильно, - утвердительно кивнул воин. – Говорят, ты четыре жизни еще до дружины взять успел? - Пять. - Еще лучше, - дружинник задумчиво оглядел его. – Из Волков, не хочешь падать, да еще и отличиться уже успел. Быть тебе Клыком. Ей богу быть! Только постарайся, чтобы тебя не выбили, как иногда с клыками случается, - и, громко рассмеявшись, меченый воин удалился со стены. За предоставленный час привести себя в порядок успели все. Бочки с холодной водой, стоявшие неподалеку от казармы быстро привели в чувства ослабевших от утренней пробежки отроков. Вода лилась из ковшей на головы, растиралась по телам руками, смывала пыль и грязь стен, усталость и похмелье. Чистая же одежда уже ожидала каждого на его кровати – рубахи из небеленой шерсти, и такого же материала порты. Так что к намеченному времени все стояли в указанном месте в ожидании дальнейших указаний. - Вы все уже со мной познакомились, - воин со шрамом на щеке к этому моменту был облачен в доспех. Кольчужные рукава его юшмана свисали до локтей, откуда выныривали стальные наручи, кончавшиеся подбитыми металлическими чешуйками и бляшками перчатки. Ноги были облачены в черные, скрывающиеся под поножами сапоги. Пояс подхвачен перевязью с мечом и кинжалом, расположенных по разные друг от друга стороны. Лишь голова его была нага, остроконечный шлем покоился в его руке, а длинный оселедец ниспадал на его плечи, черные же, с прожилками седины усы доходили ниже серебряной нашейной гривны. – Но не многие узнали, как меня зовут. Можете обращаться ко мне Наставник Шрам. - Вы будете нас учить? – спросил кто-то из строя. - Я буду вас наставлять на путь истинный. Я стану вам кормящей нянькой, под чьим непосредственным взором вы окончательно превратитесь в мужей. - Мы уже мужи, - долетел из строя новый голос. - Это вам только кажется. И утренняя прогулка на стене это доказала, - Шрам подошел практически вплотную к отрокам, медленно передвигаясь вдоль них. – Многие ли умеют стрелять так же метко, как Волки? А управлять конём как Ласточки и Соколы? Ну или хотя бы ладьей править как Выдры все умеют? Вот то-то и оно. - Зачем нам это? - В дружине все должны уметь всё. Мы славимся за пределами наших земель как непревзойдённые всадники, значит, и вы должны быть превосходными наездниками. Мы славимся как великолепные лучники, значит мастерски стрелять у нас должен каждый. Ну и славу мореходов вам срамить не позволено, так что будете постигать и эту науку. Ну и первый урок вы уже получили. - Какой? - Пейте в меру. Из вас воины на рассветной стене были похуже чем из навозной лепешки. А если бы было нападение врага? А если бы нужно было вступить в бой? Много бы вы навоевали? – дружинник замолчал, внимательно вглядываясь в насупившиеся лица. – Настоящий воин просчитывает свои действия на два дня вперед. Нельзя бросаться необдуманно в неизвестность - это многих прекрасных бойцов сгубило понапрасну. Ну а теперь пойдемте, посмотрим, кто из вас чего стоит. Глава 7 Солнце давно уже скрылось за горизонтом, погрузив окружающий мир в липкие, густеющие сумерки. Лишь чадящие факелы да толстые лучины тускло освещали замковый двор, по которому, словно пытаясь вернуть угасающий свет, сновали княжьи слуги и прочая челядь. Над тяжелыми дубовыми столами, выставленными возле летней кухни, в полной тишине сидели все сорок отроков. Подавленные, они молча, не чувствуя вкуса, жевали вываренное в больших котлах мясо. Каждый был погружен в свои горестные мысли, и никто не решался смотреть на соседа. Сегодня совершился крах их надежд. Всё, что они представляли о себе, оказалось лишь подправленными юношеским максимализмом иллюзиями. И их наставник Шрам наглядно это показал. Перво-наперво он всех увлёк к стрельбищу, где у основания северной стены были выставлены широкие доски, на которых углем были вычерчены семь кругов мишеней. Построив своё воинство в пятидесяти шагах от них у широких лавок устланных оружием Шрам громко спросил: - Все ли умеют стрелять из лука? - Да вроде умеем, - невнятно ответила толпа. - Сейчас проверим ваше умение, - ухмыльнулся старый дружинник. Подхватив на лавке полный колчан, он закрепил его на поясном ремне. Взяв тут же один из прислоненных луков, клееных из ясеня и рогов лесного быка, Шрам изготовился к стрельбе. – А ну, глядим внимательно! В одно мгновение он подхватил стрелу из колчана, наложил на тетиву, одновременно натягивая её, и, прицелившись, пустил в цель. Но не успела она пролететь и середины пути, как следующая своим оперением уже пела ей в след. Черный центр одной из мишеней, словно магический еж, с каждым ударом сердца обзаводился новой, длинной с руку, ясеневой иглой. Не прошло и половины минуты, как черный круг размером с кулак стал незаметен за белым гусиным оперением, а колчан опустел. - Кто сможет повторить? – обратился дружинник к отрокам. – Давай Волчий Клык, не робей. Покажи себя! Тот, кто в босоногом детстве прозывался Неждан, в противовес своему брату Ждану, погибшему при испытании, услышав своё новое прозвище, пригодное для внешнего мира, а не для круга семьи, чуть шаркая сапогами вышел вперед. Последовав примеру наставника, он подвесил себе на пояс полный колчан, принял из его рук лук, и, вытянув стрелу, приготовился. - Бей на две мишени левее от моей, - сообщил Шрам негромко, становясь у него за спиной. – Давай! Ничего сложного в этом не было, молодой Волк делал это сотни раз, если не тысячи. Лук кормит охотника, и каждый охотник ценит его за это, долгими часами тренируясь за домом. Руки сводит от крепкой тетивы, от упругих рогов, бьющих волнами по держащей ладони. Тело устаёт от монотонной работы, внимание притупляется, но старшие всегда где-то рядом. За нерадивое учение можно выхватить по спине десяток другой плетей, хотя если повезет, можно обойтись и одной затрещиной. Но везет в этой жизни редко, все волчата знают об этом с рождения. Но зато всё сторицей окупается первой добычей, которую скрадываешь не один день. Болотная и речная птица не считова. Глупую утку бьют из маленьких игрушечных луков даже шестилетние девчонки. Но вот тетерев уже другое дело. Близко к себе он уже не подпустит. Малейший шорох, тишайший треск, и всё, поминай как звали. А трусливый заяц? Попробуй подкрадись к нему, когда он даже шелеста листвы боится. Поэтому только меткий глаз и твердая рука спасает охотника. Клык спокойно отпустил тетиву, больно ударившую его по левой руке, подхватил следующую стрелу, уложил её вырез на сплетение оленьих жил, и отправил вслед за первой, как раз приближающуюся к цели. Медленно. Ускоряясь, Волк быстро подхватил еще одну стрелу и запустил в цель, однако опять не успел – обе предыдущие уже торчали в центре мишени. Пытаясь исправить положение и не упасть в грязь лицом, Клык выдернул следующую стрелу, слишком сильно дернув, и подцепив с собой еще парочку, вывалившихся прямо к его ногам на мостовой булыжник. Пока он соображал, что произошло, упустил еще несколько драгоценных секунд, после чего окончательно осознал, что этот трюк ему не по зубам. - У меня не получается, - честно признался он наставнику. - Ну, это же не повод прекращать упражнение? – сурово возразил Шрам. – Добивай колчан в своем удобном ритме. Клык, молча последовал его совету, но всё равно что-то не ладилось. Возможно, он разнервничался из-за толпы зрителей, большинство из которых узнал только вчера, и чужое внимание подталкивало его под локоть. А возможно он просто расстроился от неудачи, и теперь все последующие стрелы пошли вкривь да вкось. - Кто следующий? – Шрам оглядел притихших отроков. – Может кто из Кабанов? И один за одним Молодые брали в руки лук и пробовали повторить за наставником, и ни у кого из сорока человек это не получилось. Кто-то в спешке вываливал все стрелы на землю, кто-то нещадно мазал, но никто не смог даже приблизиться к той скорости, которую продемонстрировал Шрам. - Глупость какая! - в сердцах заявил отрок из Кротов, с треском бросая лук на лавку. Какая от этого польза? - Какая польза? – усмехнулся Шрам. – Прямая. Каждая стрела – это убитый враг. И чем больше вы успеете их перестрелять до сближения на длину копейного удара, тем больше шансов вам самим выжить. - Враг не стоит на месте, и не ждет, пока по нему выпустят целый колчан! – ну унимался Крот. - Это ничего не меняет. У того, у кого крепка рука и верен глаз – того любят боги, и ждет удача. Глядим внимательно. Шрам взял пучок стрел из большой вязанки, втолкнул его в свой поясной колчан, и, подхватив новый лук, повторил свою скоростную стрельбу. Только на этот раз им поражался не один черный центр, а все мишени последовательно слева направо и обратно. И ни одна стрела не ушла мимо. - Верная рука. И опыт, - повторил наставник, и последней стрелой расщепил другую, воткнувшуюся в стороне от остальных. – Ну а ты кротёнок, с этого дня будешь Ослом. Они, так же как и ты, упрямятся и не слушают старших. – И под смех окружающих Шрам увлёк всех за собой дальше. Пройдя половину двора, он остановился у коренастого, крепко сложенного из камня здания с узкими, похожими на бойницы, окнами. - Как вы управляетесь с луком я увидел. А вот как вы управляетесь мечом и топором, мы сейчас посмотрим. А что нам для этого нужно? - Меч! - Топор! - Не без этого, - вновь хитро усмехнулся Шрам. – Но в первую очередь нам нужно доспехи, иначе вы покалечите друг дружку в первом же учебном поединке, - заметив оживление среди своих учеников он продолжил. – Но для панциря вы не доросли. Да что там, вы и до кольчуги еще малы. - И что же нам полагается? - выразил общее мнение Клык. - А полагается вам сейчас только стеганки, которые вы получите в общей оружейной комнате прямо сейчас. Берегите и храните свои доспехи – новые вам никто не даст. Заходите попарно. Вас там уже ждут. За толстыми дверями оказался небольшой и изогнутый коридорчик, приведший в тесный, уставленный полками до самого потолка, зал, где отроков встречал высохший от старости дружинник. Его седой оселедец достигал пояса, а длинные усы доходили до ременной пряжки. Сильный и глубокий шрам пересекал его левый глаз, отчего белесый зрачок взирал на вошедших жестко, как будто проникая глубоко в душу. Не говоря ни слова, он оценивал отроков, и, порывшись на стеллажах, вынимал подходящие по размеру плотно простеганные с конским волосом кафтаны, с широкими, доходящими до локтей, рукавами. Вдобавок каждому новичку выдавались стеганные же варежки и простой круглый шлем с длинной стрелкой наносника, а на выходе старый дружинник указывал на гору круглых щитов с металлическим умбоном посередине. После того, как все сорок человек облачились в выданное, Шрам тут же устроил показательное побоище. Первым, вызвав на поединок с собой новоявленного Осла, наставник кинул ему в руки деревянный меч, позволяя молодому Кроту начать поединок. Громко взревев, отрок рубанул наотмашь, но Шрам принял его удар на свой шит, тут же цепанув мечом по его лодыжке. Потерявшего равновесие Осла, добил точный удар в голову. - Ну что, кто следующий? – выкрикнул наставник, когда ошеломленного Крота оттаскивали товарищи. Вперед вышел Клык. С мечом он управляться умел, по крайней мере он так думал. С самого юного возраста отцы и дядья во всех Родах глядят, чтобы детишки рубились друг с другом во дворах и на поселковых улицах. И рубились правильно. Как наносить удары, как укрываться щитом, как уходить от атаки противника, проводя свою контратаку, всему этому учат старшие, прошедшие в своё время службу Князю. Очень часто они сами выходят на поединки с десятилетними юнцами, наглядно показывая все ошибки и просчеты подрастающего поколения. Ну а Клык учился наиболее усердно, не зря же ему с рождения достался собственный меч. Встав напротив Шрама, он понял, что задумал наставник. Он ждёт первого удара, чтобы подловить новичков на их же ошибках. Но такой подарок Клык ему не доставит, он сам будет ждать его атаки. Но только эти мысли проскочили в голове у юного Волка, как сильнейший удар ногой пришелся в его щит. Шрам прижав левое колено к груди всей массой врезал по противнику, не забыв сверху забросить колющим движением меч. - Всё, следующий! Клык стоял обескураженный. Потирая ушибленную ключицу, он всё еще не мог поверить, что его только что победили, словно какого-то сосунка. - Ещё, - заявил он.- Ещё один поединок! - Непременно, но не сейчас, - Шрам махнул рукой, указывая на остальных отроков. – Погляди, сколько еще должны через меня сегодня пройти. Так что смотри внимательно и запоминай чужие ошибки. Наставник оказался прав, ошибок за последующие два часа было предостаточно. Ни один из Молодых так и не смог победить его. Несколько раз до него дотягивались деревянные клинки, и казалось, что проигрыш неминуем, но всегда происходило что-то, что позволяло Шраму взять верх. - Ну что же вы, сынки? – издевательски поинтересовался наставник у учеников. – Не смогли победить старика? Да у меня от старости уже тело не гнется, как у вас, да и сил с выносливостью не хватает. Самим-то не стыдно? - Зато мы строем можем, - тихо проговорил кто-то в толпе. – В строе нас не победят. - А что идея, - Шрам потер подбородок. – Сейчас устроим свалку сорок на сорок. Эй, Крок! – махнул он проходившему мимо воину. – Позови четыре десятка бойцов. Показательный бой устроим. - Не вопрос! – откликнулся Крок, высокий дружинник с черными, словно вороное крыло усами. – Ребята как раз с выхода вернулись и дюже устали, так что силы будут равными. - Слышали? – вновь поинтересовался Шрам у отроков. – Если вы и уставшим воинам проиграете, то я даже и не знаю, что с вами дальше делать. Через двадцать минут на площадке у казармы собрались четыре десятка воинов. Натянув на себя доспехи, они разбирали деревянные мечи и становились в боевой порядок где-то в два, а где-то в три ряда. Отроки же, робея, построились напротив них в две шеренги. Наконец, когда все были готовы, прогремел рог, извещавший о начале битвы. Две линии бойцов стали сближаться друг с другом. Единый порыв закаленных воинов поражал своей монолитностью. Чеканный шаг словно у стального магического существа, одновременный выдох – все внушало страх и ужас. Но и отроки не отставали. Они так же шли ровно, не проваливая и не разрывая строй, это сказывались долгие упражнения в кулачных боях стенка на стенку. Они чувствовали плечо товарища, чувствовали ритм движения, и знали, что бывает, когда строй разрывают. На праздниках, когда на погостах собирались все Рода, стенка на стенку была одним из главных развлечений. Для затравки сначала выпускались детские стеночки, потом юношеские стенки, уже после них выходили взрослые. Как только расстояние между противниками стало минимальным, служивые дружинники атаковали разом по нескольким направлениям. Большие группы по шесть человек нацелились на фланги отроков, разом выбивая из них Молодых. По центру же строя вперед в глубоких выпадах стали пробиваться по трое-четверо бойцов. Слаженными движениями, словно щупальце единого организма, они выбивали бойцов противника, всеми силами стараясь пробить строй, что всё-таки с третьей попытки удалось. В образовавшуюся брешь тут же хлынули бойцы из третьего ряда, максимально жестко подавляя сопротивление крайних противников. Несколько десятков секунд и на дворовой брусчатке остались лежать четыре десятка Молодых, не способных продолжать сопротивление. - Убедились? – над поверженными возвысился Шрам. – Как воины – вы еще ничего не стоите. Ваш уровень равен баронским дружинам Кляйна. Проблема только в том, что дружин там этих, что блох на кабыздохах, а нас же всего четыре с половиной сотни. Каждый из вас должен быть равен четырем противникам, не меньше. Только в этом случае у нашего Племени будет шанс. Прилежно впитывайте воинскую науку, а уж я поделюсь с вами всеми секретами, которые знаю. Глава 8 Клык сидел, свесив ноги на парапете крепостной стены, и глядел в на удивление ясное небо. Княжеский замок уже несколько часов как спал, и лишь ночная стража, сегодня впервые не усиленная после инцидента с бандитами, лязгая оружием и доспехами, постоянно проходила мимо него. На отрешенно сидящего отрока они внимания не обращали и были в курсе сегодняшних событий. Все прошли через такой день, повторяющийся год от года, когда молодых и слишком самоуверенных юнцов специально обламывали, лишая иллюзий. Это отлично прочищало голову новичкам, заставляя усерднее заниматься в дальнейшем. Осень всё больше вступала в свои права, отчего ночами стало заметно холодать. В таких условиях посиделки на голом камне становились опасными для здоровья, поэтому под пятую точку Клык подложил выданную сегодня стёганку. Остальное своё снаряжение молодой Волк, следуя примеру старших товарищей, сложил в большой сундук у подножия своей кровати. Отныне именно там он будет хранить в ближайшие четыре года всё своё имущество. Клык следил за ходом небесных тел. Сегодня была необычная ночь, случающаяся лишь раз в два месяца, а именно полное полнолуние. Оба ночных светила представали перед наблюдателями в полной своей красе – то что поменьше переливалось темно-розовыми оттенками, а то что побольше – бледно-голубыми. Волчий Клык знал, что в Старом Мире было лишь одно такое светило, только цвет его был мертвенно белым, как у начищенного серебра, и звалось оно просто Луной. После переходы в этот мир Племя недолго мучилось, подбирая названия, и нарекло их Мужской и Женской Лунами. Названия прижились, но многие их звали просто Голубая или Розовая Луной. В такие безоблачные ночи они давали достаточно света, чтобы обычный житель различал дорогу далеко впереди, а ученый человек даже умудрялся читать. Но сегодня факелы и лучины в замке не гасились, а городская стража не тушила уличные фонари. Погода переменчива, не пройдет и четверти часа, как могут налететь плотные облака и укрыть собой оба светила, после чего на землю ляжет темнейшая тьма, в которой и вытянутую руку различить будет проблематично. Клык думал о себе и о своей судьбе. Настоящих родителей он не знал и даже не видел, как говорил дядя. С его же слов он знал историю своего появления в Волчьем Роде, знал и об участие в этом нынешнего князя. Да и подарок княжий хранился в домовой оружейной на самом видном месте, как заслуженная честь. Лишь по большим праздникам дядя позволял брать его в детскую руку, порождая в юном Неждане тягу к ратному делу. И вот теперь повесив его себе на ремень, он в глубине души надеялся, что князь вспомнит о нём и сразу выделит из всех. Но князь лишь прошел мимо, не особо одаривая его своим вниманием. И теперь Клык понял почему. Чем же он такой уникальный? За что князю выделять его? Стреляет из лука он, как оказалось, для дружины посредственно. Мечом владеет тоже слабо, в первом же поединке с опытным противником он был убит за десять секунд. Поэтому врать себе не стоит – он такой же, как и все остальные отроки, не лучше и не хуже. Погладив садящие синяки на грудине, Клык поднялся на ноги пошел к зубцам, чтобы справить наружу свою малую нужду. А закончив с этим делом, надолго задержался, глядя на огни ночного Города. Какие-то его части и были погружены в сон, но некоторые районы, особенно Приморский и Чужестранный, спать категорически отказывались. В отблесках их огней угадывалось безудержное веселье царившего там люда, пробуждая в пытливой волчьей душе любопытство. Погрузившись в мечты о своем появлении там, Клык не услышал, как в двух десятках саженях от него о камень зубца заскрежетал металл. Через пару минут в этом месте появилась темная фигура, в очертаниях которой можно смутно было угадать человека. Фигура внимательно осмотрелась, и тихо, бесшумно переступая, двинулась вдоль парапета к ближайшей каменной лестнице с него. Замечтавшегося молодого Волка незваный гость заметил лишь тогда, когда тот повернулся, чтобы всё же отправиться спать. Встреча эта лицом к лицу удивила обоих. Первым из ступора вышла темная фигура. В её руке лунным светом блеснул клинок, тут же отправленный коротким взмахом в отрока. Клык, словно зверь извернулся, припав к каменному полу, а за его спиной гулко лязгнул металл. Секунда, и молодой Волк кувырком ушел в сторону, благо ширина стены позволяла, и, крепко сжимая свой охотничий нож, стоял в десятке шагов от непрошеного гостя. - Тревога! – прокричал он, изворачиваясь от второго, брошенного в него клинка. Этого крика оказалось достаточно, чтобы темная фигура потеряла к нему всяческий интерес и бросилась бежать к тому месту, откуда появилась. Вот так, за несколько мгновений опасный хищник превратился в дичь, а в молодом Волке распалились охотничьи инстинкты. Преследовать дичь он любил. И что самое главное – умел. Оказавшись в месте исчезновения «гостя» Клык обнаружил большую стальную кошку, от которой к подножию стен уходила длинная и крепкая на вид веревка. Недолго думая, он, ухватившись за неё, бросился в низ. Выросший в лесу всегда умеет ползать по деревьям. У многих Волчьих ребятишек под самыми кронами были сколочены тайные домики-убежища, где детишки в своих играх скрывались от взрослого мира. Старшие смотрели на это благосклонно. Подобно этим домикам были сооружены на деревьях и охотничьи площадки, с которых охотились из засады на наиболее пугливых зверей. И что самое главное, с них нужно быстро выбираться, чтобы успеть взять подранка, если такой случиться. Так что скоростной спуск на веревке для Клыка не оказался нечто новым. Несколько мгновений и отрок упал в ледяной ров, с противоположного конца которого на сушу уже выбиралась аморфная фигура. Мощными гребками Клык оказался рядом и руками вытолкнул свое тело на землю, но противника не застал. Тот уже скрывался в темноте, пытаясь добраться до ближайших строений, отнесенных довольно далеко от замковой стены. Бежать под горку было удобно, однако догнать «гостя» не удавалось, который, всё же добравшись до городских домов, попытался скрыться в переулке. Клык не отставал, петляя по темным хитросплетениям улиц, он оказался в пустом тупике. Удивленного пропажей противника Волка в себя привел шорох где-то наверху. Недолго думая, Клык хватаясь за балки и выступы строения оказался на крыше и не зря. Смутная фигура маячила уже на соседней крыше. Перепрыгнуть небольшое пространство между ними оказалось не сложно, и погоня продолжилась уже в новом темпе. «Гость» уходил перебегая по деревянным балкам, перепрыгивая с конька одного дома на другой, словно канатоходец преодолевая натянутые поперек улиц бельевые веревки. Клык не отставал. Это было не сложнее преследования добычи по ночному лесу, а азарт лишь добавлял прыти. Внизу иногда попадались люди, несколько раз проходили патрули городской стражи, но позвать их на помощь отрок не мог, опасаясь сбить себе дыхание и упустить противника. Неожиданно, «гость» с треском провалился посередине очередной, крытой старой, потрескавшейся черепицей крыше. Юный Волк, вынув нож, нырнул, словно в омут в образовавшийся проём. Пыль и темнота. И лишь слабые отблески сквозь напольный люк в углу. Откинув который Клык оказался в не очень просторной спальне, где на небольшой кровати, сгребая одеяло к себе на поднятые колени, в освещении огарка свечи визжала уже немолодая женщина. Не обращая на неё внимания, отрок проскочил к двери, за которой начиналась узкая деревянная лестница, преодолённая им большими прыжками, и оказался на первом этаже, успев заметить прихрамывающую фигуру, скрывающуюся за дверным проёмом, ведущего во внутренний дворик. - Стой! – закричал отрок вслед. – Всё равно ведь не уйдешь! На удивление это помогло. Темная фигура остановилась, и, выставив перед собой руки с длинными ножами, обратилась к преследователю. Клык успел, наконец, разглядеть противника. Не высокий, худощавый человек был облачен в темно-серую, ладно подогнанную одежду. Лохматые обмотки на его ногах и руках размывали его силуэт, а глубокий капюшон и черная, натянутая по самые глаза маска из шарфа – скрывали лицо. На торсе отрок успел заметить ряд ножен для метательных ножей, а на поясе имелись вместилища для клинков размером побольше, сейчас смотрящих прямо на него. Волк остановился в семи шагах от «гостя», стараясь перевести дыхание. Всё же пробежка после тяжелого дня давала о себе знать, да и бросаться с головой на незнакомого и явно ловкого противника было опасно. Это понял и «гость», тут же атаковавшим отрока с глубоким выпадом, целясь одним ножом в горло, а вторым в пах. Клык отступил чуть влево, скрутив торс в эту же сторону, выставив перед собой, как учил дядя, в качестве защиты нож, на который и напоролась одна из рук «гостя». Глубокий порез по запястью, тонкая струйка крови и выпавший нож. Новый выпад, на этот раз метивший в грудь, но в последний момент пошедший в живот. Клык и на этот раз не стал его отбивать. Пропустив атакующую руку подмышкой, и, зафиксировав её локтем, он сам вонзил свой нож в живот противнику. - Да придёт Спаситель, - прошептал «гость» сползая с клинка на землю. Как только это произошло во дворик, размахивая факелами, ворвались четверо стражников. - Вы вовремя! Я… - начал было Клык, но удар тупым концом копья в лоб вывел его из равновесия, а второй удар, погрузил мир в окончательную тьму. Глава 9 Переполох в замке начался нешуточный. После окрика «Тревога!» дежурный воин ударил в колокол, поднявший на ноги все имеющее право носить оружие население замка. Патрули и дежурные смены в считаные секунды заняли стены, но противника, готового на них ворваться в наличии не оказалось. Поэтому дружинники, встав на тех местах, где полагалось, попросту ждали дальнейших указаний старших. Меж тем во внутреннем дворе десятки, выходя из казармы или караулок, строились перед хмурым князем, расхаживающим с обнаженным мечом, уложенным на плечо, прямо на нательную льняную рубаху. Вид его не предвещал ничего хорошего. Все уже проклинали шутника, устроившего весь этот всполох, но тут выяснилось, что среди отроков не хватает одного, родом из Волков. Остальные Молодые сказать дельного по его поводу ничего не могли и лишь повторяли, что с самого ужина его не видели, и что ночевать в казарму с ними он сегодня не пошел. Ну а после приказа прочесать весь замок, на стене прямо над конюшней была найдена его стеганка, в двадцати саженях от которой обнаружилась вгрызшаяся в камень четырёхпалая стальная кошка. В тот момент, когда длинный привратный мост был опущен, а тяжелые створки ворот готовились выпустить группу для осмотра места, куда опускался канат от обнаруженной кошки, у подножия замкового холма появились городские стражники. На перекинутом через копья плаще они несли бесчувственное тело, в котором все сразу узнали пропавшего отрока. - Что случилось? - спросил старший группы у подошедшей стражи. - Майсеррах, мы нашли его во дворе честной вдовы с улицы Кровельщиков, - ответил один из них, пряча глаза под сводами кабассета. – Он ворвался к ней с еще одним шелудивым псом. Когда мы их застали, юный майсеррах как раз уже выпускал ему кишки. - Почему он без сознания? – дружинник склонился над отроком. - Там было темно, мы не сразу смогли понять, что он из замка. Действовали жестко, как и требуют инструкции. - Правильно. Отнесите его к Валису-лекарю, пусть он его в сознание вернёт. Валис, пожилой волхв, ведающий в лекарской науке, уже сидел на пороге, своего, являющегося еще и лазаретом, дома, вписанного во внутризамковые постройки. Рядом с ним стояли трое молодых послушников, которые перехватили импровизированные носилки у стражников и скрылись с ними внутри каменного дома. Князю о случившемся доложили сразу. Приказав быть всем в полнейшей готовности, он в сопровождении пяти своих ближайших друзей-телохранителей отправился к раненому отроку, застав его уже пришедшим в себя. - Лежи, не вставай, - мягко сказал он, усаживаясь на табурет перед кроватью Волка. – Спокойно, не волнуясь, расскажи, как всё произошло. - Я стоял на стене, глядел на город. А тут этот… Он меня ножом, я увернулся и крикнул… А он бежать, ну и я за ним… Бежали по крышам, и одна из них провалилась, он ногу себе повредил, ну я и догнал. Крикнул ему сдаваться, а он ножи достал и на меня прыгнул, пришлось защищаться и животину ему распороть… А тут эти, я им кричу свой, а они меня палкой по голове, - закончил сбивчивый рассказ Клык. - Молодец.– А он успел что-нибудь сказать? - Он только «Да придет какой-то спаситель» прошептал, когда умирал, и всё, - оробевшим голосом ответил Волк. - Добрым воином станешь, - похлопал князь по груди отрока, - если лениться не будешь. А пока отдыхай. До завтра ты свободен. Убитого татя опознали, им оказался мастер-чеканщик Зарин из местного медного цеха, что снабжает превосходной посудой и накладками на оружие не только Княжества, но и многие окрестные земли. Убитый пользовался в цехе определенным уважением, и никто не мог поверить, что он был способен на такое злодеяние. Выдернутый по такому поводу из теплой постели глава цеха клялся и божился, что знать не знал про вторую тайную жизнь мастера. Семью же татя, куда входила его жена и двое дочерей-погодок, задержали и заперли в темнице, что расположена в подвале Крепости Стражей. В отношении них решение князем будет принято завтра, но жилище его подверглось обыску уже сегодня. Всё что можно и нельзя было вынуто из шкафов, тумб, сундуков и полок. Простуканы в поисках тайника вся мебель, стены и пол. И это дало свой результат - были найдены заначки Кляйнских золотых монет вперемежку с княжескими. Ну а самое главное был найден кинжал и маленький, искусно сделанный арбалет. В Княжестве оружие носить полагалось только Свободным, за редким исключением. Холопам же, которыми считались поголовно все жители Города, оружие не только носить, но и хранить было запрещено под страхом смертной казни. Единственной оговоркой тут были лишь городские стражники, набираемые как раз из холопов, и в отличии от дружины, получающие за свою службу жалование. Другим исключением в Княжестве были орки, древний клан, побежденный в давней войне и посаженный прошлыми князьями на землю. Война с ними унесла множество жизней, как со стороны Племени, так и с их стороны, поэтому их вождем Карт-Раййоном и князем Ратибором, что правил тогда был заключен Мир-на-Крови. Пока жив хоть один из Племени Пришлых, распавшихся впоследствии на шесть Родов, орки верно будут служить их князю до последней капли крови. Поэтому найденный небольшой арсенал был достаточным основанием, чтобы казнить и всю семью убитого татя. Но опять же решать было князю, как верховному судье в Городе. Всё произошедшее очень сильно ему не нравилось. Сначала разбойный люд на дорогах, который явно просочился из Кляйна через Северный Предел, что охраняется могучей Чёрной Крепостью. Посеченный полон из засад примерно так и говорил, а спрашивать княжьи люди умели. И вот сегодня этот мастер, который вовсе и не мастер, пытался забраться в его дом. Зачем? Убить его, его сына, его внуков и обезглавить княжество? Но зачем? Кому это нужно? Не сам же он ни с того ни с сего пошел на дело? Но может быть он шел не душегубствовать? Иначе, почему он не взял с собой арбалет? Почему не попытался добить отрока, а тут же убежал? Но тогда зачем он явился? Что хотел украсть? Одни вопросы, и так мало ответов. Князь чувствовал, что началась какая-то глобальная игра, главными действующими лицами в которой должны стать они, всё его Племя. - Ржан, - наконец обратился он к одному из друзей. - Да, княже. - Вышли гонцов по Родам, пускай попросят ближайшие леса и поля у себя обойти, лихих людей поискать. Да и предупредить их нужно, чтобы по одиночке ходить не смели, ибо нападения на едущих отроков были. - Так и сделаю. - Хорошо. Ну а ты Шак-Шагал, отправляйся в своё урочище сам, и выводи всех способных держать оружие. Ваша задача будет еще раз прочесать все подозрительные места, особенно труднодоступные. По возможности в бой не вступайте, а вышли за нами голубя. - Сделаю, Князь, - оскалилась темно-зеленая морда. - Сейчас же выступаю. - Остальных орков не трогай, они мне тут пригодятся. - Слушаюсь. - Ну а ты сын, - князь подманил своего отпрыска. – Сейчас распусти всех, кроме усиленной стражи спать, а завтра вышли десятка три бойцов в Черную Крепость, и по десяткам по опорным пунктам. Пусть будут начеку, и в случае чего готовятся прийти на помощь всем, кому понадобиться. Особенно нам. - Хорошо, отец. Когда же всё окружение по делам было разослано, князь вынул из ящика искусно вырезанного в кедровых панелях стола пергамент, и, разостлав его по столешнице, под светом лучины всмотрелся в угольные очертания карты, рисовавшей родные для него земли. - Вот так, - проговорил князь практически про себя. – Игра началась. За нами следующий ход. Глава 10 Утро встретило юного Волка лязгом металла оружия и снаряжения дружинников. В затянутые бычьим пузырем окна было отлично слышно, как люди собираются к дальнему походу, как цокают подковами по каменной брусчатке их боевые кони. Но выглянуть в окно и проводить своих новых братьев взглядом было нельзя. Валис-Лекарь строго-настрого запретил подниматься с лазаретовской койки. Этот старик, с глубокими и резкими морщинами, делавшими лицо похожим на вырезанную из дерева маску, зашел к новому своему гостю с первыми лучами солнца. Поглаживая свою длинную белую бороду, он внимательно осмотрел отрока, заглянув в глаза, заставив открыть рот и пощупав темя. - Выпей, - протянул он Клыку деревянную миску с горьким отваром трав. – И до полудня лежи недвижно. Если боги соблаговолят, то уже вечером вернешься в казарму. Чай не в походе, отдыхай. Как только солнце вышло в зенит, старик вернулся в сопровождении своих учеников – оба они были еще молоды, и в отличии от других мужчин Племени и дружинников – носили на лице бороды, признак божьего посланника, волхва. Внимательно проверив Клыка, заглядывая в глаза и трогая пульс, Валис наконец-то позволил ему подняться с кровати. После чего дав указания своим подмастерьям, он с важным видом удалился по другим своим делам. - Не могу понять из каких вы Родов, - Клык с любопытством рассматривал учеников знахаря. - Это уже не важно, - ответил тот, что повыше с ярко рыжей бородкой обрамляющей лицо с крупными и частыми веснушками. – Мы ушли из ведения Рода. Мы теперь над ним. Понимаешь? - Не совсем, – честно признался отрок. – Наш волхв Велислав тоже божий человек, но в Волчьем Роде, не изверг. - Ошибаешься, - поправил второй послушник, крепко сбитый парень с иссиня-черной густой бородой. – Твой волхв служит только богам, но через Род. Ибо помогая братьям своим, он помогает высшим силам соблюдать гармонию и равновесие. Если задуматься, то ему нет разницы где ведовать и знахорствовать – в Волках или Соколах, Кабанах или Кротах. Где бы он не был – он будет к месту. Так и мы, в любом Роду найдем приют, и нет нам разницы, кто нас приютит. - Но вы же такие же, как и я. У вас есть матери, отцы, дядья… - Всё это в прошлом. Мы умерли для Рода и возродились для службы Ладоге. - И как это произошло? - Мы были такими же как и ты – глупыми отроками-первогодками на княжеской службе, пока нас не приметил Валис, - ответил рыжий. – Он почувствовал в нас искру и подверг испытанию Коловрата. К нашему же удивлению, мы прошли его. И после благословения волхвов из Храма Валис забрал нас из дружины и поселил тут. - Но лучше бы мы не соглашались, - подхватил товарища крепыш. Было видно, что они рады поболтать с больным. – Лекарю живется очень не сладко. Кроме этих бесконечных травок, грибов и отваров, приходится учиться читать. Причем не только по холопски, но и по илладски, солтласки. А еще эти ужасные гномьи руны! - Но самое главное – это вы, люди. У нас в попечении весь замок со слугами и вся дружина. Мы так же, как и вы, попеременно несем свою службу в Черной крепости, в сторожевых башнях и в походах. И когда от твоего решения зависит жизнь близкого человека – это безумно тяжело. - А сколько вас всего? - Одиннадцать человек, не считая самого Валиса. - И все живёте тут? Послушники немного потупились. - Э… нет, - наконец ответил рыжий. - Тут живем только мы с Крулом, - он кивнул на товарища. – Остальные живут в Городе, в Племеном Конце. - С семьями? - Нет, - покачал головой крепыш. - Нам не положено женится. Мы обязаны отдавать нашему служению всё своё время. - Вот так – отдаём свою жизнь, чтобы жили вы, - продекламировал явно заученную фразу рыжий парень. - Это ваш выбор. Боги не могут нас заставить что-то сделать против нашей воли. Они могут лишь помочь определится нам с выбором. Но ответственность за него несем только мы сами, - Клык процитировал любимое выражение Велислава. - А мы и не жалуемся, - усмехнулись послушники. – Мы тебе сразу сообщаем, что жизнь под началам Валиса не сладка. Поэтому если на тебя укажут боги – десять раз подумай, перед тем как согласится. И другим об этом расскажи. - Обязательно. - Ну вот и отлично. А пока собирайся. После ужина ты сможешь идти в казарму. - А чего мне собирать? Меня как принесли ночью в этом, - отрок оказал на свою серую и грязную после ночного преследования одежду. – И больше у меня ничего нет. - Ну это мы так… Может товарища своего навестить хочешь, что на копья насадился? - Бугай! Он разве здесь? - Конечно здесь. В соседней комнате лежит. Наставник ему магическое зелье даёт, от которого он спит почти круглыми сутками, а мы в эти моменты ему спокойно бинты у ран меняем. Слава богам – его не поразила гниль и зараза. Раны быстро заживают. - Я схожу? - Конечно иди. Клык осторожно поднялся с постели, и чуть пошатнулся. - Здорово тебя стражники отоварили, - улыбнулся Крул. – Ты бы видел себя, у тебя половина лица синяя и на лбу шишка от копья. - Гады, - сжал зубы Волк. – Я же им сказал, что свой, а они… - А они поступили так, как нужно. Мало ли кто что говорит. А если бы ты оказался таким же, как твой тать с ножами? Они никогда не рискуют. – рыжий подставил своё плечо Клыку, которого совсем понесло от головокружения. – Ты держись. У тебя было сильное сотрясение мозга. Если бы не Валис ты вообще мог человеческую речь потерять, были такие случаи. - Успокоили, - сквозь зубы прошипел Волк. – Помогите к товарищу добраться. - Конечно, сейчас проводим. Послушники ловко и споро подхватили отрока и буквально на плечах донесли до соседней комнаты, где на подобной же кровати в полном беспамятстве лежал Бугай. Прозвище, полученное им, подходило молодому человеку всем. Парень был выше на голову или две всех своих сверстников, и заметно тяжелее. Вечный победитель во всех кулачных схватках один на один – ему не было равных ни в силе ни в выносливости. Временами он взрывался в приступах гнева, и в такие минуты рядом было лучше не оказываться, но в остальное время он был спокоен, и даже застенчив. И вот сейчас он бесчувственным телом лежал в этой темной комнате замкового лазарета. Он принял на себя удар копья и вил, и стойко держался, чтобы друзья и товарищи смогли справиться с дорожными душегубами. И друзья сделали всё, чтобы спасти его – сняли последние рубахи и гнали во весь опор, чтобы успеть в Город. - Неждан, - вдруг еле слышно прошептал Бугай. - Да, друже, я тут, - Клык склонился над товарищем. - Мне приснилось, что ты придешь, - лицо здоровяка искривила улыбка. – мне теперь очень многое снится. - Это нормально. Тебе надо спать, чтобы выздороветь. Больной в дружине ты не нужен. - Я знаю, - Бугай сморщился от боли. – Ты бы знал как тяжело дышать. Очень тяжело. Хочется на свободу, в наш лес за Поселком, чтобы бесконечное голубое небо и вольный предел. - Знаю, друже. Всё это будет, потерпи. - Потерплю. Я же сильный. Я должен. Я не могу подвести князя. Ты видел его? - Конечно. Он вчера приходил сюда к тебе, - скривил душой Клык. - Жалко. Я спал. Не помню. - Ничего. Ты еще насмотришься на него. - Насмотрюсь. Если в походе не убьют. Глава 11 Князь сидел в большом зале замка и задумчиво глядел в окно. В нём, за остроконечными черепичными крышами домов было отчетливо видно море – зеркало бескрайних небес. Неожиданно его лицо осенила внезапная мысль, и он тут же дернул за витой шнур, свисающий над деревянным креслом, искусно покрытым резьбой. Не прошло и минуты, как в зал, почтительно склоня голову, вбежал слуга. - Слушаю, Хлафорд, - произнес он твердым голосом. - Сообщи Главе городской стражи и боярину Збручу, что я желаю немедленно их видеть. - Повинуюсь, мой Хлафорд, - и человек исчез за дверями. Пока князь ожидал, небо успело окрасится в алые тона с ярко оранжевыми переливами. Красный диск солнца медленно опустился в морскую пучину, и мир постепенно погрузился в сумрачную тьму. В зале успели зажечь лучины и факела. И не успела еще прогореть первая щепа в светеце, как появился Глава городской стражи, который войдя в зал, глубоко поклонился князю. - Ты звал меня, мой господин? – это был высокий, но очень худой мужчина в летах. Лицо его, в отличии от Вольных было гладко выбрито, что сразу же выдавало в нем холопа. А голову венчала шапка седых снежно белых волос. - Входи, Шеймус, садись рядом, - князь указал рукой на кресло рядом с собой. Глава был облачен в дорогой, шитый золотыми и серебряными нитями, камзол, подпоясанный великолепным парчовым кушаком, в который были вставлены богато украшенные ножны с длинным полуторным мечом. Князь знал, что этот клинок не переживет ни одного серьезного боя, и был нужен Главе исключительно для статуса. Из прежнего населения баронетств Зи-Хайл и Зи-Зайл составных частей когда-то великого королевства Кляйн, завоёванных и обращенных пришлым Племенем в холопов столетия назад, оружие было дозволено носить только городской страже. И последние всячески это подчеркивали. И только Шеймус устроился на указанном месте, как появился боярин Збруч. В простой, но крепкой одежде из дорогих тканей, подпоясанный широким кожаным ремнем с серебряной пряжкой, из которого торчал длинный кинжал в простых ножнах. - Княже, ты звал меня? – только сейчас он снял свою меховую шапку, обнажив бритый затылок и седой оселедец. - Звал. Садись поближе, будем разговоры разговаривать. И пока он усаживался, слуги принесли для всех хмельного мёда в больших глиняных кружках. - Расскажи, Шеймус, вы семью того татя разговорили? Жена, братья, дети что-то знают? - Да что они могут знать? – отрицательно покачал он головой. – Никто в Городе даже и задуматься не мог, что такой уважаемый человек да на такое способен. - Ты хочешь сказать, что это рядовой случай, на который никто даже внимания не обратил? - Нет, князь, нет! – пытался возразить Глава. - Кто он там был? Мастер-чеканщик в Медном цехе? И вот в одну прекрасную ночь он неведомо где достаёт самострел, берёт ножи и кошки, и просто так, без дурной мысли, забирается на мою замковую стену? – брови князи сильно нахмурились. – А потом он словно олень убегает от моего дружинника по крышам. И ты хочешь сказать, что никто и не догадывался, что он на подобное способен? Думаешь, я поверю, что он был одиночка? - Я не… - но Шеймуса прервал князь. - Збруч, ты что скажешь? Есть в нашем Городе спаянная тайная организация? Ты же у нас отвечаешь за порядок и спокойствие в Городе. - Да как сказать, княже… Воры и душегубы в нашем Городе есть. Но чтоб они сбивались в артели и цеха… Это вряд ли. Максимум на что они способны – сбиться в шайки. - Как тогда объяснишь этого подмастерья? - Не знаю, княже. Может быть происки недругов? - Мой холоп, который тут родился и прожил всю жизнь, неожиданно научился прыгать по крышам и ползать на замковые стены? Много ли дружинников смогут подобное повторить сходу и без подготовки? - Не много, мой князь, - учтиво ответил Шеймус. - Именно Князь! Голова мне богами дана не для того, чтобы в неё еду класть, но чтобы думать. Разве есть сомнения? - Нет, княже, - хором ответили гости. - Раз сомнений в моем уме нет, то мыслю я так. Тот тать был в Городе не один. Кто-то его учил, кто-то готовил, кто-то, наконец, продал или дал ему арбалет, что запрещено древними законами и карается смертью. И кто-то приказал ему идти ко мне. Да еще этот дурацкий выкрик перед смертью «Да придет Спаситель». Это же символ Старой Церкви, - князь задумчиво допил свою кружку до дна. – У нас пригрелась хитрая и опасная змея, это даже не обсуждается. И главное как вовремя мы об этом узнали, как раз тогда, когда по Княжеству орудуют пришлые лихие люди, незнамо как пробравшиеся к нам. А не связаны ли эти явления? Не ужалит ли змея в спину? Но все гости молчали. - Шеймус, а ты не напомнишь, крупные кражи или убийства в Городе за последние пару лет бывали? Ведь такие люди, как этот подмастерье, на мелочи не размениваются, раз к самим князьям в гости заходят. - Крупные? – Глава на минутку задумался, погладив свой подбородок. – Так, чтобы кого из горожан или ваших людей кто-то по крупному обижал, таких случаев я давно не припомню. По крайней мере, пока я при должности – такого не бывало. - Хорошо, ежели так. А гостей, купцов заморских у нас обижали? - Уж чего было, то было, - закивал утвердительно главный стражник. – Каждую Ярмарку всяческие безобразия случаются. - Большие кражи? - Ну, того или иного купца порой подчистую оберут после хмельного зелья. Обычное дело. - Обычное дело? – начал свирепеть князь. – Почему о таких вещах мне не докладывали сразу? - Я докладывал, как и полагалось, - Шеймус кивнул на боярина. - Збруч?! - Так ничего необычного, княже, не происходило, - ответил боярин спокойным и тихим голосом. – Так всегда бывает, когда множество чужеземцев прибывает к нам. Мы Портовый и Чужестранные районы оцепляем, чтобы безобразия на Город не перенеслись. А внутри они уж сами между собой разбираются. Мы только явные драки и смертоубийства прекращаем. - И поэтому, ты мне об этом не докладывал? - Так не о чем докладывать, - Збруч даже ударил себя в грудь, - Ты же меня на это место для чего поставил? Чтобы я на себя взял все текущие дела и не отвлекал тебя по пустякам. А тут они сами у себя воровали. Наших проблем в том нет. - А ты можешь поклясться на оружии, что воровали исключительно чужеземцы? - Нет, княже, не смогу, - понурившись, ответил боярин. - Ты понимаешь, что все эти годы у нас под носом зрело и наливалось силой осиной гнездо. И из-за твоей оплошности, мы проворонили это. Хорошо, что тогда на стене молодой Волк оказался, он отпугнул и загнал татя. А если бы его не было там? Так и жили бы в неведении? Тишина повисла в зале. - Не оправдал ты моих ожиданий, Збруч. С завтрашнего дня оставляешь ты должность моего наместника. Подберу тебе замену, и станешь ты ему помощником. Введешь в дела, в распорядок и обязанности. Но если узнаю чего плохого от тебя к замене будет, - князь сверкнул глазами. – Ты знаешь меня – растерзаю на куски. - Знаю, князь. На то воля твоя, - боярин взял себя в руки и уже спокойно глядел своему правителю в лицо. - Н а пока какие у кого мыли есть? Осеняя Ярмарка уже вот-вот. Скоро съедутся многие гости из дальних земель. Но в этот раз мы будем готовы. В первую очередь надо отправить голубя Волкам. Их мастера зело нам пригодятся. Глава 12 В ежедневные тренировки Клык включился легко. Правда, в первые дни последствия удара еще давали о себе знать во время больших нагрузок. Но очень скоро головокружение и тошнота уже не беспокоили. Распорядок дня для отроков был стандартный. Утром пробежка по стенам замка до появления первых лучей солнца. С каждым днём она давалась всё легче и легче, не смотря на то, что наставник поднимал их в одно и то же время, а восход небесного светила из-за осеннего круговорота жизни начинался всё позже. По окончанию этой разминки молодых дружинников ждал завтрак из бобовой каши. Сытная коричневая масса набивала их животы, и после небольшого отдыха отроки брали в руки оружие и приступали к основным тренировкам. Половина их начинала отрабатывать стрельбу из лука, оставшиеся тяжелыми учебными мечами и топорами отрабатывали удары по чучелам, деревянным чурбакам, покрытых соломой. Так продолжалось до обеда, на который давали шурпу или другую похлебку с мясом. После этого группы менялись и уже лучники лупили со всей дури топорами по чучелам, а мечники брали в руки лук и до судороги в мышцах стреляли в мишени. Небольшой отдых вечером после ужина, на который выдавали овсяную или пшеничную каши, и вечерняя пробежка по стенам перед сном. И так день за днём. Но сегодня молодых ждало нечто новое. После завтрака к ним явился Шрам в полном боевом вооружении, в доспехах и при шлеме. Он приказал отрокам облачиться в их мягкие доспехи и строится во дворе. Перед казармой их ждал сюрприз – два десятка дружинников постарше стояли напротив них в тесном строю и с высокоподнятыми учебными копьями, где вместо стальных наконечников были закреплены кожаные мешочки с песком. - Что я вам говорил? Почему мы должны быть лучшими? – Шрам вышагивал перед новичками, заложив руки за спину. - Врагов много! Нас мало! – хором прокричал строй. - Правильно. А за счет чего мы лучшие? - За счет умения! И постоянных тренировок! - И снова верно. А вы лучшие? - Нет! Пока нет! Но будем! - Хорошо, - Шрам хитро ухмыльнулся, явно что-то задумав. – Вот ваши старшие товарищи решили продемонстрировать вам еще раз плюсы сомкнутого строя. Ваша задача прорвать его. - Как? - Спросил кто-то из молодых. - Как хотите, - еще шире оскалился наставник. – Оружие только ближнего боя – учебные мечи и топоры. Можете взять щиты и две минуты на раздумья, - старому дружиннику явно доставляло удовольствие наблюдать за растерянностью молодого пополнения. - Все готовы? Тогда пошли! Пошли! Пошли! Отроки озадаченно переглядывались и неуверенно смотрели на старших товарищей, спокойно стоявших перед ними в тридцати шагах. Повинуясь приказанию старшего, они построились в два ряда, и кто-то в глубине их строя, взяв командование на себя, начал отсчет выкриком: «Ээх!». И единый живой организм начал чеканить шаг, приближаясь к копейному строю. Сжимая деревянные мечи и топоры, прикрывшись круглыми щитами с металлическими умбонами, они подходили всё ближе. Вот уже двадцать шагов. Пятнадцать… Град ударов обрушился на молодых. По три-четыре копья били по одному отроку, и если даже он успевал прикрыть щитом голову, то третье или четвертое копье пробивало в живот или ноги. Две минуты и все было закончено. Побитые отроки собрались около наставника, так и не добравшись до противника. - В чем была ваша ошибка? – по-отечески спросил Шрам. - У нас было короткое оружие! – хором заявило несколько человек. – Вот ежели у нас были копья… - Хорошо. Возьмите копья, - разрешил наставник. Но даже с копьями наиболее ловкие бойцы сумели дотянуться и выбить лишь четверых старших товарищей, перед тем, как были выбиты сами. - Ну что? Оказывается, ошибка ваша была не в выборе оружия? – вновь ухмыльнулся Шрам. - А в чем, учитель? - В вашей самоуверенности и вашей спешке. Как вы собирались пройти то расстояние, на которое пробивает копьё? Укрывшись шитом? Щит ведь маленький, всё тело не укроет. А если сделать такой, чтобы укрывал, то далеко с ним не походишь – надорвешься. Ребята, - наставник кивнул на дружинников, всё еще стоявших в плотном строю, - отлично показали, что щит от трех разнонаправленных ударов не спасает. Прочувствовали это? - Да, - понуро закивали молодые. - Ваша ошибка, что вы пошли от обороны. И самое главное – вы толком не сговорились между собой, что будете делать. Но это не страшно. Вы просто пока не умеете это делать. Пока не умеете. - А как было нужно? Вы нам покажите? – спросил Клык. - А почему бы и нет? Эй, старые лентяи! – Шрам махнул рукой уже опытным и видавшим виды воинам, сидящим на лавках у конюшни и с интересом наблюдавшими за процессом учебы, одновременно переговариваясь с пятеркой орков развалившихся прямо на копнах сена. Последние тут же вскочили и стали разминаться, предвкушая битву. - Нет, братья, - охладил их пыл Шрам. – Это бой не для потехи, а для науки. Потерпите. Орки, заметно расстроившись, расселись по своим местам, а люди, чинно и важно, подошли к молодым. Это были старые вояки, десятники и сотники, многие уже с сединой в усах. Они молча взяли из рук молодых их щиты и оружие, молча построились и молча же пошли в бой. Вместе со Шрамом их было девять. Девять против двадцати. С мечами и топорами против копий. Когда они достаточно приблизились к копейному строю, старики пришли в настоящее движение. Молодых в который раз поразила выверенность их движений, четкость и согласованность действий. Словно в чарующем танце, они, поделившись на тройки, ворвались в строй «неприятеля». Прикрывая друг друга, отбивая уколы щитами и выпадами оружия, они прорвали оборону и очень быстро довыбили оставшихся. - Видели? – поинтересовался Шрам, возвращаясь к подчиненным. - Да. Учитель. - Примерно так и вы должны пробивать строй врага. Но не забывайте, что и вас пробить могут так же. - А не проще застрелять врага из луков или самострелов? – спросил кто-то из молодых. - Проще. И я даже сказал бы – нужней. При любом удобном случае врага нужно бить на расстоянии, не давая ему сходится с тобой в рукопашную глаза в глаза. Нас слишком мало, и уж слишком многим в этом мире правит случай. Никто не гарантирует вам, что в следующей битве вас не зарубит безусый юнец, который взял топор впервые в жизни. Что вас не проткнет болт из самострела баронского крестьянина, рекрутированного им пехоту. Но своим умением вы сведете этот случай к минимуму. К тому же стрелы могут закончится, тетива порваться. И что тогда? Позорно, поджав хвост, словно шелудивый пёс, уходить с поля боя? - Нет, учитель. - Есть еще способы прорыва строя копейщиков. Мы их не используем, но вам о них необходимо знать. Шак-Лур, подойди, - Шрам махнул рукой одному их орков. Зеленокожий воин поднялся со своего места, и, поглаживая свою бороду, забранную на подбородке в косичку, медленно подошел к оробевшим молодым. – Покажи свой меч. Орк, будучи заметно выше всех окружающих, чуть присел и одним движением вынул из-за спины огромный обоюдоострый клинок чуть меньше роста человека, где после широкой гарды рукоять продолжалась на обхват ладони и завершалась еще одной клыкообразной крестовиной. - Это большой или двуручный меч, относительно распространён в баронствах Севера и очень популярен в южных Свободных Городах, - продолжал Шрам, взяв оружие в руки. – Шак-Луру он достался как трофей в одном из походов, и, видимо пришелся по вкусу. Да, брат? – наставник хлопнул орка по плечу. – Задача этого монстра – перерубать древки копий, превращая оружие в бесполезные палки. Как это примерно выглядит, я сейчас покажу. Наставник взял эту громадину в обе руки, и чуть наперевес с ним пошел на всё еще стоявших в строю дружинников. Первый же укол, чуть было не угодил ему в лицо, но один лишь взмах – и два древка лишились своих жал. - Я не мастер для этого оружия, - заявил Шрам, вернувшись к молодежи. – Но настоящие мастера – страшные люди. Кроме копий они способны перерубить пополам человека в любом доспехе, а так же располовинить скачущую лошадь поперек. Лично был свидетелем этого. Так что если на поле брани попадется такой противник – бейте такого на расстоянии, целее будете. - А почему в баронствах их меньше. Чем в Южных Городах? - Таких бойцов всегда было немного, и они очень дороги. В отличии от нас, в баронских дружинах и отрядах Южных Городов служат не за честь и правду, а за деньги и землю. Чем барон или город богаче – тем больше и лучше войско он может выставить. А такие мастера меча, я повторюсь, очень дороги, поэтому барону проще из податных крестьян сколотить отряд, вооружить его вилами и косами, кое-как обучить и отправить на войну. Так получается и дешевле и местами лучше. - А в Южных Города? - Там ситуация другая. Там войны не прекращаются уже несколько столетий. Только войны эти очень специфические. - Как это? - Они воюют практически без смертоубийств. Большинство погибших у них – от личных поединков. Они прекрасные бойцы, но плохие воины. - А разве так бывает? – изумился молодой из Кротов. - Бывает. В этом мире бывает многое… Но вернемся к теме прорыва плотного пешего строя копейщиков. У баронств есть еще один очень серьезный и не раз опробованный способ. Может быть, кто-то из вас его знает? - Тяжелая кавалерия? – попробовал угадать Клык. - Правильно. Это тяжелая кавалерия. Воины, закованные в броню так, что иногда не видно глаз, с одоспешеными же конями, которые таранным ударом своих длинных пик сметают всё на своём пути. На эту пику могут быть насажены двое человек за один удар, и никакие доспехи не спасут, - Шрам замолчал, внимательно глядя на удивленные лица свои подопечных. – Но и у этой конницы есть недостатки. - Какие? - Для хорошего удара необходима ровная местность, чтобы кони смогли набрать нужную скорость, ну или хотя бы, чтобы стартовая позиция была выше противника. Если же неприятель занял оборону на холме – то сила удара тяжелой кавалерии заметно снижается. - Получается, что в лесах, перелесках, рытвинах и оврагах они бесполезны? - Ну почему же? Мечи у конницы еще никто не забрал. Но главное своё преимущество – таранный удар, они теряют. И не забывайте про коня. Таскать такую гору железа на себе сможет не каждый тяжеловоз. Обычно их хватает на тысячу шагов, правда этого бывает достаточно. - Именно поэтому мы не носим такие тяжелые доспехи? – спросил кто-то из молодых Кабанов. - И поэтому тоже. А как же орки? Они же тоже тяжелые? Плюс их доспехи и оружие. Как же кони их вытягивают? Шак-Лур усмехнулся, блеснув клыками. - Далеко не каждый конь выдержит на себе детей Огрина, да нам это и не нужно. У нас есть ездовые псы, мы сражаемся верхом на них. -Варги? - Да, варги. Вы еще познакомитесь с ними, когда после Осеней Ярмарки отправитесь на Усадьбу. Глава 13 Древний город Тель-Занхаб появился в бухте Золотой Бабочки в незапамятные времена. Из небольшой и утлой рыбацкой деревушки, основанной в настолько седые времена, что приморские утёсы уже не помнили того момента, он разросся в огромный культурный и военный центр Тысячелетней Империи. На месте деревянных хижин возносились мраморные дворцы наместников и гранитные дома обычных жителей. Высокая и широкая стена опоясала город, защищая от набегов неприятеля, давая укрытие всему рабочему и торговому люду. Но не только неприступностью славился Тель-Занхаб. На месте горячих и солёных источников, бьющих прямо из-под земли, были отстроены огромные термы, отделанные золотом, драгоценными камнями и мрамором. Горячая вода в них по хитрым инженерным механизмам поступала даже на пятый этаж бань, позволяя одновременно находится в них трем тысячам человек. Со всего мира приезжали зеваки посмотреть на это Чудо Света. К их услугам в городе действовали большие постоялые дворы, где за небольшую плату были рады любому гостю. И гостей хватало. Ведь кроме всего, Тель-Занхаб славился своим огромным базаром, на котором можно было найти любую диковинку со всех концов Мира. Не важно что это было – золотая брошь эльфийской работы, нож дроу, секира гнома или прекрасные тончайшие ткани из далекой страны Нар`валг. Торговые пути не просто пересекались здесь. Они закручивались тут в тугой узел и плотно держали купцов и торговцев, заставляя строить склады для своего товара, и большие торговые представительства. Город богател на глазах, и по рассказам учёных мужей насчитывал больше трёхста тысяч жителей. Но ничего не вечно под солнцем. Тысячелетняя Империя погрязла в междоусобных распрях и войнах. Постоянные перевороты в императорской столице Тель-Аркон вносили сумятицу по всем землям, где должна была чувствоваться железная длань императора. Ко всему прочему уже триста лет не прекращалась вялотекущая война с эльфами за далекие западные острова, что постоянно требовало финансовых вливаний и человеческих ресурсов. Начало конца наступило, когда в этот Мир пришли дикие варвары. Они сильной рукой вцепились за изнеженный бок Империи и выдрали его себе с мясом, перебив её жителей и заселив своими людьми. Так имперцев стали звать Старыми Хозяевами, а пришельцы создали на части их руин королевства Кляйн и Разтруд. Они поселились в разрушенных городах, в шикарных базиликах устраивали конюшни, в Храмах Забытых Богов закатывали пиры и оргии, а на заросших городских площадях – выпас для домашнего скота. Но тень культуры коснулась и их. Очень скоро города воспаряли из пепла вновь. Ветхие здания перестроили на новый лад, а те, что еще держались – отремонтировали, жилые кварталы стали заселять рабочие люди, а по мощеным камнем дорогам снова пошли торговые караваны. Так древний Тель-Занхаб превратился в кляйнский Тэлянхаб. Город был уже не так велик и красив, но был заметен среди себе подобных. Тридцать тысяч жителей – внушительная цифра. Такая толпа народу, при правильно организованной мытарской службе может приносить большие налоговые прибыли, и поэтому за право управлять этим городом боролись два баронетства Кляйна - Зи-Хайл и Зи-Зайл. Город выдержал не один десяток осад и штурмов. Он переходил из рук в руки и уже должен был остаться в руках баронета Зи-Зайл, как тут вспыхнула большая гражданская война во всём Королевстве. Графы, Герцоги и бароны взбунтовались против правившего на тот момент короля Йозефа Краснорукого, и вся территория страны на десять лет погрузилась в пучину безумия и междоусобной войны. Но беда не приходит одна. С Северных Скалистых Гор из своих подземных чертогов вышли черные гномы. Как потом говорили пленные, их жрецы услышали призыв Двалина, их легендарного прародителя, о последних днях Мира и о скором конце Света. Жрецы говорили, что лишь истреблением мерзких, неугодных богам рас, таких как людей, орков или эльфов, можно отложить этот страшный итог. И гномы всячески старались его отложить. Как будто услышав гномов с восточных гор и долин стали выползать полчища гоблинов под предводительством небольших орочьих дружин. Они огнем и сталью завоёвывали своё жизненное пространство, повергая Королевство Кляйн в еще больший ужас и мрак. Война всех против всех. Уже точно никто и не вспомнит, кто первый увидел на горизонте алые паруса Пришлых. Новый народ пришел в этот Мир незамеченными, в самый разгар кровавых событий. Высадившись на берег, они сходу завладели Тэлянхабом, в котором на тот момент оставалось от силы три тысячи жителей. Сельская округа была пустынна уже не один год, поэтому Пришлые спокойно стали занимать бросовые земли. И даже баронские дружины, собранные для решающего сражения с ними, не смогли решить дело. Дружинников посекли, их предводителей казнили, а самих баронов взяли в плен. Так два баронетсва Зи-Хайл и Зи-Зайл стали просто Княжеством, а город Тэлянхаб – просто Городом. Всех местных, не успевших уйти от завоевателей, согнали в бывший Тель-Занхаб и сделали холопами. Теперь они не были лично свободны, и полностью зависели от Князя. Впрочем, жизнь их не особо изменилась. Просто вместо барона власть взял князь, и отлаженная городская машина стала верой и правдой служить новому сюзерену. Король Кляйна был не согласен с таким положением вещей, но войны, истощившие его силы, не позволили дать адекватный ответ. И тогда Шарейн, сын Йозефа, занявший трон по наследству, подкупил несколько орочьих кланов, натравив их на молодое, только что образованное Княжество. Война с орками была страшная. В её пожарах сгорела половина Племени, с женщинами, стариками и детьми. Но досталось и оркам, которых после Последней Битвы при Усадьбе осталось не больше полусотни мужей. Оглядев бранное поле с тысячами погибших с обеих сторон, на всех выживших снизошло божье озарение. Бессмысленность дальнейших кровавых распрей между людьми и орками стала очевидна даже последнему отроку. Именно тогда орочьим вождем Карт-Раййоном и князем Ратибором был заключен Мир-на-Крови. Орки получали то, ради чего бились – землю для своего клана, но взамен должны были отдавать кровавую дань Племени всеми своими воинами. И пока будет жив хоть один сын Племени Пришлых, орки из Клана Бритогубых обязаны до последней капли крови защищать его. С тех пор прошло без малого триста лет. Война в Кляйне улеглась сама собой. Королевства в былом его значении больше не стало – на его землях воцарились десятки независимых государств – герцогств, графств, аббатств, епископств и баронств. О Княжестве забыли, а потом попросту приняли всё произошедшее как есть. Князь стал равным участником дальнейших клянйских событий: войн, перемирий, пиров и празднеств. Никто и не мечтал отбить баронетсва назад, вполне адекватно считаясь с военной силой, которой обладало Княжество, даже наоборот, старались переманить его на свою сторону в очередном походе на соседа или династическом споре. Но старый князь Мстислав, правивший сейчас, отлично понимал, что его земли не топчут вражеские сапоги лишь потому, что никто еще всерьез не брался за него. Пока он был тем самым Неуловимым Хансом из трактирной шутки. Но всё изменится, если враги смогут договориться между собой и ударить единым кулаком. И эта история с пришлыми дорожными душегубами и тайной воровской гильдией в его Городе намекала на то, что договор этот уже состоялся. Глава 14 С самого восхода солнца в Городе царило оживление. Еще вчера незримой змеей среди горожан прополз слух о предстоящей казни лихих людей и врагов Князя, что заставило население в сладострастном предвкушении зрелища закатывать глаза. Такие события в Городе любили. Всё лучше, чем серая обыденная жизнь простого холопа. О них потом вспоминали не один месяц, делились впечатлениями и запоминающимися моментами при встречах на базаре или за кружкой пива в кабаке. Поэтому когда утром с Цитадели Стражников ударил колокол, вся работа в Городе замерла, и все его жители начали стекаться на «Позорную улицу» и Главную площадь неподалёку от Княжеского замка. С четвертым ударом медного колокола ворота Цитадели отворились, и из них на солнечный свет вышли три сутулые, уставшие фигуры, облаченные в рубища из мешковины. Руки их были скованны цепями, а на головах красовались белые колпаки с выведенными золой буквами, извещающими о том, в чем провинились эти люди. - Убийцы! Твари! Ублюдки! – кричала уже собравшаяся толпа, когда узников Цитадели окружили стражники, не давая населению учинить самосуд. Когда эта процессия двинулась, то в преступников полетели камни, объедки и прочий мусор, а словесные оскорбления лились рекой. Пройти по традиции требовалось десять кварталов, не по прямой, а хитрым изгибом, «Позорной улицей», как говорили местные, чтобы выйти на Главную площадь как раз напротив въезда в замок. И весь этот неблизкий путь горожане радостно «провожали» процессию так, что к деревянному эшафоту на площади, преступники практически приползали. Здесь их уже деловито брал в оборот палач. Затаскивая обессиленные тела на подиум, он заставлял встать на колени лицом к собравшейся людской массе. Палач был высок и худ, одет в красный кафтан и высокие рыжие сапоги. Чело его перетягивал лишь один кожаный ремешок, что удерживал длинные черные с прожилками седины волосы. Никаких масок или колпаков, как было принято в Южных городах или в Арконской Империи – местного палача все знали в лицо. Между тем, когда приговоренные заняли положенное им место, на эшафот поднялся княжеский глашатай. Холопьего рода, он был одет в богатые, зеленой парчи, одежды, а голову его украшала пышная шляпа с петушиными перьями. - В сей утренний час, - начал он зычным, хорошо поставленным голосом, - Владыка Города собрал вас здесь, чтобы объявить свою волю. Двух разбойников и душегубов, пойманных его дружиной в засадах на честных людей – приговорить к пыткам на дыбе и последующему четвертованию, а отрубленные головы их поочередно в течении трех месяцев вывешивать на всех городских улицах для всеобщего обозрения, как напоминание о неотвратимости наказания за такие мерзкие преступления! Грохот одобрительных человеческих криков разнесся над площадью. Люди радостно хлопали в ладоши и свистели. - Однако, наш Хлафорд, да продлят боги его славную жизнь, расстроен. Чернь предательства покрыла и наш славный Город! Один из нас оказался ядовитой гадюкой, вскормленной и пригретой нами. Мастер-чеканщик из медного цеха Зарин, что с Мясницкой улицы - оказался татем и душегубом. Он пытался проникнуть во внутренний двор Княжеского замка, где напал на славных его жителей, отчего и принял от них незаслуженно легкую смерть, - глашатай сделал небольшую паузу, чтобы сказанное дошло до каждого в толпе. – Мы все прекрасно знаем, что полагается за обладание оружием – смерть через четвертование на стальном крюке. Честным жителям оружие ни к чему. Нас защищает городская стража и княжеская дружина! Нам просто некуда это оружие применять, кроме как против богоизбранного правителя и наших добрых соседей. А это недопустимо, для нашего же с вами спокойствия! - оратор со значением обвел взглядом толпу. - При обыске в доме Зарина с Мясницкой улицы были найдены кинжал и самострел. Этого достаточно, чтобы согласно законам подвергнуть подобной смерти всех жителей данного дома! И вновь толпа взревела в кровожадном улюлюканье. - Но наш Хлафорд – милостив. Своей волей он милует дочерей душегуба, повелев лишь выслать их из Города без права на возвращение, - каким бы не был кровожадным простой люд, но милость князя была встречена одобрительным свистом. - Смерть же через четвертование для жены этого душегубца, которая не могла не знать о его черных кознях, заменяется на смерть через отрубание головы. Палач дернул одного из осужденных, так, что с головы слетел исписанный золой колпак, и все увидели, что это женщина, но с очень коротко стриженными волосами. Эмоций на её лице не было. Было видно, что все они остались в пыточных подвалах Цитадели. Разбитое в кровь лицо лишь выражало животную покорность к своей дальнейшей участи. - Ну а грандмастер Медного цеха, за то, что вовремя не узрел в своих людях измену – приговаривается к штрафу в сто городских серебрянников и к трем неделям содержания в городской тюрьме. С последующей оплатой питания, цепей и кандалов, а так же своей охраны, глашатай перевёл дух. - На то воля князя Мстислава, да продлятся его дни! Площадь потонула в овациях, гуле и криках. Все жаждали поскорей увидеть мучительный конец преступников и негодяев, хваля богов и своего правителя. А тем временем на замковых стенах, с которых отлично было видно происходящее, собралась толпа из Вольных. Большинство там были новички, всего пару недель прибывшие сюда для службы, и еще не привычные к подобным зрелищам. - Как-то это не правильно убивать женщину, - произнёс один из Кабанов, коренастый крепыш с заметным пушком под носом. - А её не убивают, а казнят, - поправил его старший товарищ, дослуживающий свой четвертый год. – Наказывают за злодеяние. - Так ведь муж у неё был татем, а не она! – не согласился Кабан. - У них дома было найдено оружие. А хранить оружие дома нельзя под страхом смерти, - спокойно втолковывал старший. – Есть такой закон. А закон должен исполняться. Если на него хоть раз наплевать – то и на другие законы все будут плевать. Неотвратимость наказание за ослушание – основа любого государства. - Ты где этому поднабрался? – с удивлением посмотрел на него Клык, до этого молча слушавший перепалку со стороны. - В Южных Городах, - усмехнулся старший. – Побываешь там, еще и не такое поднаберешь. А пока смотри, как эти законы воплощаются у нас. И действительно, женщину уже поставили на колени перед большой плахой и заставили положить на неё голову. Палач тем временем не торопился, видимо наслаждаясь моментом, либо давая насладиться им толпе. Он чуть отошел к стойке с оружием, на которой в специальных пазах стояли разного размера топоры и большой, наподобие тех, про которые на тренировках рассказывал Шрам, двуручный меч. - Сейчас топор достанет. Меч он для благородных и свободных людей, а для подобной черни будет достаточно и топора, - продолжал комментировать старший. Так и произошло. Палач вынул из паза большой топор с очень широким лезвием, несколько раз взмахнул им на радость ликующим людям, а потом, резко и неожиданно врезался им в плаху. Отрубленная с одного удара голова по эшафоту катилась недалеко, палач тут же подобрал её, и, держа за волосы, поднял высоко, чтобы люд мог её получше разглядеть. - Тьфу, гадость какая, - сплюнул в ров Клык, отворачиваясь. - Какая-то дикость. - Вот потому мы Вольные, а они холопы. Мы разные, - прокомментировал высказывание молодого отрока наставник Шрам, невесть как оказавшийся на стене. – Понятия чести многим из них не ведомы. Они как животные в загоне хотят только жрать, спать и сношаться друг с другом. Они рады чужой смерти, точно зная, что нечем не рискуют взамен. - Но зачем тогда они нужны нам? - А зачем нам нужны овцы? Чтобы стричь с них шерсть. Надеюсь, я достаточно понятно объяснил? Глава 15 Это утро было ничем не примечательно для постороннего взгляда. Еще до первых лучей солнца Город начинал оживать в обычном для себя ритме. Вот по каменной брусчатке улиц, цокая стальными подковками на сапогах, прошла последняя, пятая ночная стража. То тут, то там начали отворяться деревянные ставни окон, в них, в свете лучин угадывались дородные хозяйки и более щуплые хозяева. Еще чуть-чуть и с первым же ударом колокола, чей звон подобен чистой меди, распахнуться двери домов, выплескивая на улицы живую волну, спешащую на утреннюю мессу. Большой каменный собор Святого Благочестивого Матфея Сингелезского с трудом, но примет жаждущих получить ежедневное благословение от коэна Арисана, последнего богослужителя Старого культа в Городе. Арисану конечно помогал диакон по имени Столиин, и это всё, что осталось от целого епископства и двух аббатств после появления Пришлых. «На всё воля Спасителя» - говорят прихожане, и из душного, пропахшего восковыми свечами собора они расходятся по своим делам. Тут же открывают свои двери лавки и лабазы, мясники отправляются за еще живым товаром, булочники выкладывают на прилавки свежий, выпеченный ночью хлеб, а бондари начинают стучать своими деревянными киянками по железным зубилам, выбивая на досках фальцы. Мастерские всех цехов закипают работой, ведь скоро Осенняя Ярмарка, когда приедут и приплывут множество заморских купцов, и до её начала нужно сделать как можно больше. Небесное дневное светило смотрело на это благосклонно. Небо было ясное, редкие облака величественно проплывали по нему, и солнце уже через несколько часов после восхода начало заметно припекать, одаривая одним из последних теплых дней. Скоро с Восточных гор спустятся дождевые тучи, и затяжные ливни захлестнут Княжество. Дело усугубят зимние морские ветры, что способны своим порывом оторвать от земли ребенка. И только тогда, убедившись, что люди не сдались и продолжают свою размеренную жизнь – на землю начнут опадать белые мухи. Но до этого момента еще несколько месяцев, а горожане даже не задумываются и не загадывают на такой срок. Первым паруса в море заметил, как и подобает, смотритель маяка. Сам маяк располагался на одном из скалистых островков за пределами бухты Золотой Бабочки. Высокая каменная башня, увенчанная конусной черепичной крышей, встречала все корабли, приплывающие в Город. Ну а смотритель, заметив их приближение, отправлял в княжеский замок голубя, предупреждая о дорогих гостях. И сегодняшний случай не стал исключением. Когда после полудня четыре крутобоких, внешне неуклюжих корабля вошли Бухту, их там уже ждала лоцманская шлюпка, задача которой была указать фарватер для гостей. Каждое прибывшее судно имело по две мачты с бледно-зелеными косыми парусами, на корме у кораблей возвышались площадки, обитые большими ростовыми четырехугольными щитами, предназначенные явно для отражения атак морских пиратов. Довершали картину по два рулевых весла, выступающих с каждого борта, и напоминающих рыбные плавники. Когда корабли встали на рейде перед пирсами, лоцманская шлюпка приняла с одного из них несколько людей и доставила их на причал, где к тому моменту уже собрались встречающие. Несколько минут разговора между гостями и хозяевами, и утлое суденышко вернуло людей на корабль, который незамедлительно опустил паруса и начал швартовку с каменной пристанью. С великим тщанием это было сделано меньше чем за полчаса, и когда от деревянного борта до каменной ограды осталось расстояние меньше человеческой ладони, с палубы был опущен широкий деревянный трап, по которому стройной колонной по два, чеканя шаг, спустилось пять десятков воинов, облаченных в сверкающие на солнце юшманы и бехтерцы. Остроконечные шлемы на головах, с ниспадающей на шею бармицей дополняли картину. Не зажмурившись смотреть на них было невозможно. Вслед за ними, на портовый камень бывшего Телянхаба ступили люди в дорогих и ярких одеждах. Их было немного, но своим заморским видом они заметно отличались от окружающих. Держась чуть в стороне от воинов, эти люди раскланялись со встречающими их распорядителями Города. Сам княжеский наместник Радигор, совсем недавно заменивший Збруча, встречал гостей. По обычаю обнявшись с каждым, он проводил безоружных до богато украшенной золотом повозки, запряженной шестью могучими вороными лошадьми. Однако повозка никуда не двинулась, даже когда воины прошли мимо неё в сторону портовых ворот. Городской люд отбросил свою работу и огромной толпой стёкся на улицы. Сверкающих бронёй бойцов встречал одобрительный гул, улыбки и весёлые мелодии от уличных музыкантов. Детишки, успевшие за день замараться в уличной грязи, шли за ними, подражая в каждом движении. Как и воины, они гордо держали голову, осанку, пытались выглядеть уверено и независимо. В руках они держали вицы, которыми размахивали в такт шагам. Выглядело это нелепо и вызывало у толпы громкий смех. От порта к княжескому замку ведет одна широкая, но очень хитро изогнутая улица. Вот последний изгиб и воины ступили на Главную площадь, где еще вчера шли казни, а сегодня остатки умерщвлённых татей для назидания остальным были нанизаны на деревянные колья. Однако отрубленные головы, руки и ноги не произвели на прибывших никакого впечатления – они лишь молча скользнули по эшафоту взглядом и двинулись к самому замку. Их ждали. Подвесной мост был опущен, решетка перед воротами поднята, а сами ворота распахнуты. Воины не сбавляя шаг миновали их, оказавшись на плацу, где в несколько рядов уже была построена вся княжеская дружина, включая и орков, а сам князь в полном доспехе и дорогой меховой шапке стоял во главе их. Когда пришедшие перестроились перед правителем Города в одну шеренгу, старый Мстислав медленно обвёл их взглядом и громко спросил: - Вернулись, дети мои? - Вернулись, отец! - как один ответили пять десятков людей. - Долго вас не было, - твёрдость металла чувствовалась в словах правителя. - Долго, отец! - Все ли живы здоровы? - Не все. Два славных витязя ушли в небесный сад. - Печальную весть вы принесли, - Мстислав нахмурился. – Не посрамили имя Племени? - Не посрамили, отец! – при этих словах все синхронно лязгнули мечами в ножнах. - Добро, - промолвил князь. – Отдыхайте с долгого и трудного пути, а после заката солнца всех вас ждёт застолье, которое только дома и бывает. И прибывшие пять десятков единой колонной ушли в сторону казармы, остальная же часть дружины строй не разбила и продолжала стоять. Через несколько минут в ворота въехали четыре телеги во главе с большой повозкой, везущей заморских гостей. - Ждравштвуй, кнез, - с диким акцентом заговорил один из них после глубокого поклона, когда повозка заняла своё место перед строем, и все пассажиры, поснимав бархатные береты с голов, выбрались из неё. - И тебе здоровья, дорогой гость, - вежливо ответил Мстислав. - Мы привежли озтавшуюсе часть по нажему договору. Венуя платит по зшетам. - Два моих дружинника погибли у вас. Что скажите? - Проижашло недоржумение, и два шлавных квальере приняле шмерт ишполняе наш договор. Компеншасия за это вот там, - мужчина указал рукой на телеги, ютившиеся за повозкой. - Передай жителям Венуи, что у меня нет к ним претензий. Ну а пока можете располагаться в Чужеземном квартале и ожидать Осеннюю ярмарку. Вы ведь привезли товар для участия в ней? - Да, - кивнул гость. - Хорошо. Мои люди просмотрят всё, что приплыло с Вами, и если что-то понадобиться на нужды Княжества – я выкуплю это у вас сразу и не торгуясь. А пока не забывайте оплатить торговую пошлину, я вызову вас на аудиенцию в ближайшее время. - Хорошо, кнез, - заморские гости как один поклонились, касаясь зажатыми в руках беретами земли. Мстислав молча развернулся, и твердой походкой в сопровождении свиты поднялся по ступеням дворецкой башни, откуда по навесному мосту прошел в свой донжон. До наступления темноты ему еще предстояло расспросить старшего среди вернувшихся и узнать, как же на чужбине погиб его старший сын. Глава 16 Когда поступила команда «разойтись», Клык вместе с остальными дружинниками направился поскорее в казарму. Ему не терпелось как можно быстрее увидеться с тем, кого он не видел несколько лет. Старший брат, носящий имя Колун, только что стоял перед ним в сверкающем строю, и явно тоже пытался отыскать взглядом родные лица. - Неждан! – протискиваясь между отроков, из ворот казармы появился Колун. Крепко обняв брата, он чуть отстранился, явно любуясь. – Какой же ты вырос! Добрым воином будешь! Доспехи Колун уже успел снять, и стоял в простой белёной рубахе, пущенной без пояса навыпуск. Из-под неё выходили суконные порты, которые в свою очередь уже были заправлены с рыжего цвета сапоги. На голове у старшего брата вместо шлема красовалась пышная лисья шапка. Был он смугл от загара, хотя под вырезом рубахи виднелось его белое тело, так и не показавшееся солнцу за прошедший год. Пшеничного цвета густые усы обрамляли улыбающийся рот и резко контрастировали с цветом кожи. - А где Ждан? Чего-то я его увидеть не могу, - Колун пристально огляделся, всматриваясь в лица проходящих отроков. - Нет больше Ждана. Боги прибрали его во время Испытания, - понуро ответил Клык. - Как это произошло? – голос Колуна мигом стал хриплым и колючим. - В лесу он вышел на логово барсов. Четыре мертвые кошки потом нашли рядом с ним. Но силы были изначально не равны. - Погиб в бою? Это хорошо. Есть с чем идти в Ирий на поклон предкам, - произнёс Колун. – Ну а тебя как теперь в миру зовут? Уже получил прозвище? - Наставник Шрам начал звать меня Клыком, и все теперь поступают так же. - Клык? Ну а почему бы и нет. Достойное прозвище, как раз для Волка, - старший брат грустно улыбнулся. – Давай распрягайся из своих доспехов и иди сюда. О доме мне расскажешь. - Доспехи? Это стёганая телогрейка, а не доспех! - Клык недовольно указал на свой наряд. – Вот шлем и щит нормальные, а это… - Не глупи, - рассмеялся Колун. – Стёганка нормальный, хороший доспех. Во всём Кляйне, и даже в Южных Городах, известных своим богатством, далеко не все воины закованы в железо. Очень многие довольствуются только этим и ничем больше всю свою никчёмную жизнь. - А почему? - Железный доспех очень дорог, не у многих есть на это деньги. Вот и всё, - сказал Колун, как прописную истину. - Но этот кафтан какой-то ненадежный, - усомнился Клык. – Его же топор прорубит на раз! - Ну не на раз. И даже, наверное, не на два. Он же простёган конским волосом. А ты забыл, что конский волос не перерубается? - Ну да, но удар то он не смягчает! - Он и не должен. Задача любого доспеха, что такого, что стального – это смягчать не пропущенные оплеухи, а твои ошибки и просто непредвиденные случайности. Не более того. Сможет твоя стёганка без вреда для тебя принять скользящий удар мечом или секирой? Может. И заметь, она намного легче, чем тот же юшман или бехтерец, которые ты будешь носить поверх вот этого самого гамбезона, как его называют в Южных Городах. И тогда он будет дополнительно смягчать не только ошибки, но и тумаки, пропущенные тобой. Но лучше всего ошибок не допускать, и тогда совершенно не важно, что надето на тебе. Клык слушал старшего брательника разинув рот. Разница между ними была всего четыре года. Но казалось, что разделяют их целые десятилетия. Колун казался уже прожжённым, повидавшим многое ветераном, а Клык только-только отпустившим пух над верхней губой юнцом. - Ну а теперь распрягайся, и дуй вон на ту угловую башню, - брат указал рукой направление. - Буду ждать тебя там, на самом верху. Более не мешкая ни минуты, Клык влетел в свой зал, сложил доспехи и оружие в прикроватный сундук и выскочил вслед за братом на замковую стену. Пройдя по каменному парапету, молодой Волк проник по опущенному деревянному мостку в высокую квадратную башню. Узкая лестница, пущенная вдоль стен, подняла его на верхний этаж, где боевые зубцы с мишикулями прикрывались конической крышей из глиняной черепицы. В одном из углов, на большой охапке соломы, Клыка уже дожидался старший брат. - Падай рядом, - лишь сказал он, указывая на место недалеко от себя. - Бывал здесь? Клык отрицательно махнул головой. - Зря, - Колун усмехнулся в усы. - Это любимое моё место. Отсюда видно весь Город. Снизу, с земли, он кажется таким большим, способным тебя сожрать одним укусом и переварить, будто лесной медведь. А отсюда – он кажется маленьким, как наш посёлок. Взгляни, - он вскочил и прильнул к одной из бойниц. – Запах моря, чувствуешь? И не пахнет городскими нечистотами, этими грязными свиньями. - Ты о ком? - О них, - Колун кивнул куда-то вниз. – Ты знаешь, что дай им волю – они бы и не мылись никогда? Если бы не княжеский приказ посещать минимум раз в месяц баню, то перемазанные сажей и грязью лица в нашем Городе были бы в порядке вещей. - Да, отец говорил об этом, - согласился молодой Волк. - И не соврал. Я сначала думал, как это так можно ходить грязным? Это же самому противно и неприятно должно быть. А они ходят. Ты еще не участвовал в городском банном дне? - Нет, нас из Замка не выпускали еще. - Успеешь, - Колун вновь усмехнулся, и, подтянувшись на стропилах, приподнялся, заглянув за несущую балку крыши. – Ага, вот он. В руках его оказался небольшой кожаный мешочек-кисет, который Колун, бухнувшись обратно, бережно развязал и высыпал на руку пригоршню сухих листьев. - Знаешь, что это? - Нет, - отрицательно покачал головой Колун. - Это жевательные листья Куку, которые привозят на ярмарку дикари с Восточных гор. Очень дорогие. - А зачем они? - Волхвы их покупают для зелий всяких и эликсиров. Еще говорят, что если их просто пожевать, то они дают человеку смелость, силу, и делают невосприимчивым к боли. Но я, честно сказать, не пробовал. - Откуда они у тебя? – Клык всё же уселся на солому рядом с брательником. - В прошлом году, еще до поездки за моря, на Осенней ярмарке подобрал. Там драка большая была, такая, что нам вмешиваться пришлось. И я как-то его в карман по ходу дела сунул и только через пару дней посмотрел, что в мешочке было. - И что ты будешь с ним делать? - Продам, конечно, - Колун посмотрел на брата как на дурака. – На этой Ярмарке и продам приезжему гостю. Если к этому сложить заработанное в поездке, то после ухода со службы я смогу сразу жениться и свою избу срубить. Понимаешь? - Что? - Эх, дурья твоя башка, - Колун обнял брата и взъерошил ему волосы. – Жениться я буду, как только вас примут по настоящему. Даже и невеста уже есть – Бродик, побратим мой из Ласточек, сестру свою младшую за меня сосватал. Так что гулять весной на свадьбе будешь! - Так свадьбы же осенью проходят, как урожай снимут, - удивился Клык. - Когда есть деньги, то жениться можно в любое время! – Колун подбросил мешочек в руке и засунул себе за пазуху. – Ничего, и ты себе на жизнь еще накопишь. - Расскажи, как там вообще, где ты был. - Про Веную? Отчего не рассказать? Расскажу, - старшему брату явно нравилось чувствовать себя опытным, умудренным жизнью человеком. – Ровно год назад князь отобрал пять десятков дружинников, и отправил нас служить по «Падестовому кондотту». - Паде… что? - «Падестовая кондотта»? - немного смутился Колун. – Это обычай такой есть в Южных Городах. Вот смотри, у нас в Городе людей судит князь или его доверенный боярин, а за спокойствие людей отвечает стража, так? А вот в Южных Городах для этих целей приглашается Падест. И не один, а со своей дружиной, чтобы они за порядком следили. Ну вот «Падестовая кондотта» - это договор, который эту службу и оговаривает. Сколько людей, на какой срок, ну и всякое прочее. - Но зачем? У них там своих людей нет? Ты же говорил, что они богаты, и могут себе позволить многим одеться в железо. Зачем кого-то звать? - В том-то и дело, что есть. Причем переизбыток. Там такая грызня идёт внутри города – петушиным боям далеко. Десяток крупных семей… ну как у нас Рода, у них они называются Фамиллиями, по нескольку тысяч человек в каждой, и все хотят управлять своим городом. И вот чтобы никто не получил преимущество, каждый год приглашается Падест из дальних стран, никак не связанный с местными семействами. Считается, что он может честно судить и надзирать год, а потом, пока он не сдружился с кем-нибудь, его меняют на следующего. - А где их берут? - К нам обращаются, и князь каждый год такую малую дружину направляет в разные города. В баронетсва Кляйна тоже приезжают, там эта «кондотта» считается очень хорошим заработком для молодых благородных отпрысков, которым ничего не светит по наследству. В Империю Арконы даже шлют приглашения. Да много куда еще, главное, чтобы к ним ехали люди, именно поэтому наши орки туда не выбираются. Честно сказать, уже появились целые отряды, которые только этим и занимаются. Южных Городов много, а свободных дружин – мало. Но платят хорошо, этого не отнять. - И чем вы там занимались? - Следили, чтобы они друг друга не прирезали. А они это дело любят. Ворваться ночью в чужой дом и вырезать всех его обитателей, от детей до стариков – это у них обыденность. - А в войнах? - В войнах? Нет, для войн у них есть свои ратники, они их называют «солидусы», от названия ихних мелких монет - «солидов». Так они подчёркивают, что их воины сражаются не за честь и славу, а за деньги. А за деньги умирать никому не хочется, поэтому сражения у них выглядят очень непривычно для нас. - Это как? - Вот поедешь по «кондотте» и сам всё увидишь, - улыбнулся Колун. - Неужели все сражаются за деньги? - Нет конечно. Солидусами управляют оффициумы, выбираемые по жребию из жителей города. При этом Падест должен следить, чтобы представителей сильных семей в ней было согласно установленной пропорции. Плюс ополчения этих самых семейств. Каждая может выставить от сотни до полутысячи конных латников. Но вообще, там всё очень сложно, я до конца во все тонкости и не вник. - А как тогда погибли наши? - Во время очередного ночного «семейного скандала», как они это называют, - Колун откинулся на сено и уставился помутневшим взглядом в потолок. - Десятков семь татей одной семьи ворвались в дом другой. А дома надо сказать у них не то, что у нас. Они огромные, бывают с целый квартал длинной, и высокие, этажей в пять-шесть. Ну и понеслась потеха. Нас подняли по тревоге почти в полночь, и мы верхом прибыли на место. Княжич Ратибор во главе нас стоял тогда. Он, как Падест, приказал всем сложить оружие, иначе последует немедленная кара. Обычно его появление действовало как ушат холодной воды на взбесившегося пса. Все свои дела пытались закончить до нашего появления, и при виде нас все разбегались по норам. Но тут из одного окна на третьем этаже в него прилетел самострельный болт. Он попал аккурат между воротом бехтерца и шлемом, прямо в шею. Княжить умер почти мгновенно, захлебнувшись собственной кровью. Я как раз стоял рядом и всё видел. - Ну а вы? - Мы? – переспросил Колун. – Нас обуяла ярость. Мы перекрыли все ворота и выходы из дома, и огненными стрелами подожгли его. Все, кто пытался выглянуть в окно, в то же мгновение получал по две-три стрелы. Ну а потом, когда огонь занялся по всем этажам, эти собачьи дети, сами стали выбрасываться из окон. Стрела в тело и смерть, разбившись о каменную мостовую, для них были краше прожарке в получившемся пекле. К утру выгорело всё, и живых не осталось. Правда, мы потеряли еще одного, Жухаря из Кротов. Самострельная стрела пробила его юшман как раз в районе сердца, и он даже пикнуть не успел, как отправился в Ирий. Мне самому арбалетный болт попал в плечо, смотри, - старший брат растянул ворот и показал круглый розовый рубец на своём теле. - Убили всех, даже тех, кто оборонялся? - Ты можешь поручиться, что стрела была выпущена не одним из защитников? – он посмотрел на брата. - Нет? Вот и я не могу. Они убили не нашего княжича, а своего Падеста. Это очень серьезное преступление у них, и карается вплоть до выселения семьи за городские стены. А это равносильно потере всего городского авторитета и общественного веса. Это событие естественно не упустят другие Фамиллии. Поэтому утром, когда весь город собрался посмотреть на результат ночного боя, в наш адрес никто слова не сказал. Лишь после обеда представители двух семей, тех, кто оборонялся, и тех, кто нападал, принесли нам богатую виру. - А как вы узнали, кто нападал? - По телам выбросившихся в окна. Их опознали и сразу же сказали, чьи они. Отпираться после такого было глупо. Да никто и не отпирался. Нам просто пригнали целую телегу серебра и, склонив головы, удалились. И больше об этом случае никто никогда не вспоминал и не заикался о нём. - Ну а дальше? - Дальше? Дальше новым Падестом до окончания «кондотты» стал Крокуч, сын боярский. - А с телами что сотворили? - Как и подобает, сожгли на костре. Дубов в той стороне много, дрова долго искать не пришлось. Ну а прах добрых воинов с собой привезли. Негоже нам своих братьев бросать, и на чужбине их хоронить. Глава 17 Дни полетели, словно ласточки над головой. Никто не успел и опомниться, как пролетел их целый десяток, и наступил долгожданный праздник – начало Осенней Ярмарки. Солнце в это утро спряталось за тяжелыми, грязно-серыми облаками, и не грело собравшихся людей на ярмарочном поле. Дело усугублял холодный и пронзительный морской ветер. Но людям было не до таких пустяков. Заморские гости в Город начали стягиваться уже давно. Венуйцы были лишь первой ласточкой. Вечером в день их появления в бухту Золотой Бабочки вошли четыре длинных, с высокими бортами корабля. Помимо трех косых парусов они имели по пятьдесят гребных вёсел, выпирающих из их нутра. На их корме и баке возвышались обитые щитами башенки для лучников, а на центральной мачте развивался флаг с золотым крестом. Это Империя Арконы направила сюда свою торговую миссию. В след за ними стали появляться корабли попроще – похожие на бочонки с квадратными парусами на единственной мачте. Это Кляйнские графы и герцоги, имеющие выход к морю, направили своих торговцев на Ярмарку. А имеющие лишь сухопутную границу прочие Клйнские бароны шли сюда караванами через Черную Северную крепость. И каждый такой караван сопровождал отряд дружинников, не только с целью защиты, но и для того, чтобы пришлые не совали свой нос, куда не следует. Естественно такая забота была платной, и купцы каждый раз с руганью пытались эту плату снизить. Но управитель Черной крепости боярин Круч таких попросту разворачивал, перекрыв им дальнейший путь. Купцы артачились, злились, но плату вносили, обычно привезенными товарами, причем по той цене, которую назначал Круч. Появились в городе и дикари с Восточных гор - кечуа, как они себя называют. Страшные затворники, никого не пускающие к себе в далёкую и сказочную страну, они лишь раз в год являли миру себя. Говорят, что живут кечуа выше облаков, и солнце всегда освещает им жизненный путь днём, а луна ночью. Именно поэтому они чтят их как своих богов, и ни за что не соглашаются принять старую веру в Спасителя, которую им уже давно пытаются навязать миссионеры из Кляйнского «Отцовского удела». Сами кечуа обладали кожей цвета меди и были невысокого роста, но с длинными руками, широкой грудью и мощными ногами. Большие головы их выделялись орлиными носами, высокими скулами и миндалевидными маленькими глазками, которые с интересом взирали на непривычный им равнинный мир. Одевались они в мешковатого вида, но яркие шерстяные туники длинной до колен, поверх которых был наброшен шерстяной же плащ. Свисающие концы этого плаща завязывались узлом на животе кечуа, что считалось среди них очень красивым. Ну и главным украшением мужчин, а появлялись они исключительно без женщин, были большие круглые шириной с куриное яйцо золотые серьги. Кечуа очень гордились ими и всячески демонстрировали окружающим. Как обычно эти дикари появлялись на Синей восточной башне-стороже, спустившись с горных троп вместе со своими мохнатыми животными, напоминающими безрогих коз с маленькой головой на длинной шее. Ни телег, ни лошадей у них не было, они просто не смогли бы пройти по узким горным дорожкам, поэтому весь груз несли навьюченные ванаки, как обзывали диковинных животных кечуа. На Синей башне-стороже им давали легкие телеги напрокат, в которые впрягали этих самых ванаки, ибо лучше плохо ехать, чем хорошо идти. А провожали их до Города обычно орки, против которых кечуа ничего не имели, и спокойно воспринимали зеленокожий конвой. Ну а с Южно-Восточного перевала появлялись Рыжие Охотники, как их прозвали в незапамятные времена. Могучие люди, с короткими мускулистыми руками на широком теле. Большая их голова с ярко-рыжей шевелюрой собранной в косичку на макушке, из-за короткой шеи была постоянно наклонена вперёд, так что взгляд «охотника» всегда был из под густых бровей, при этом на их частично бритом лице полностью отсутствовал подбородок Они были шире любого другого человека, и могли размерами плеч поспорить лишь с гномами, с которыми регулярно на этой Ярмарке и дрались. Каждый год их приходило немного – всего десятка два мужчин на массивных, крепко и без изысков сделанных повозках, набитых драгоценными костями, шкурами пещерных медведей или шерстяных носорогов, а так же медью. Последнюю «охотники», толи добывали сами, толи захватывали у других народов в грабительских налётах. В прочем на Ярмарке это было никому не интересно – главное, что эту медь можно было купить. Ну и конечно же на Ярмарку заглядывали Черные Гномы из далеких Северных Скалистых гор. После Большой Смуты, когда они бросились «спасать мир», уничтожая все встречные народы, отношение к ним в этом самом мире заметно ухудшилось. В Кляйне и Роддоке им полностью запретили торговлю, позволив лишь за грабительские пошлины транзитом проходить в другие страны, в такие как Княжество или Империя Арконы. Данный запрет строго блюдётся канониками «Отцовского удела», ставшего самостоятельным после прошедшей гражданской войны. Именно на «Удел» завязана вся церковь Спасителя кляйнского толка. Именно там посвящают в сан коэна, и отправляют вести богослужения по всему бывшему Кляйну и Роддоку. И именно перед Местоблюстителем трона Спасителя отвечают коэны, а не перед монархами тех земель, где они несут слово божие. Ну а нарушение эдиктов Местоблюстителя может привести к отлучению от церкви всех жителей неугодного графства или баронетства, что тут же спровоцирует «Священную войну», и независимая страна будет разграблена и разорвана на части между другими «богоугодными» правителями в считаные недели, если не дни. Лишь Княжество стоит в стороне от этой практики. Князь и его Пришлое Племя, не смотря на все старания миссионеров, веру в Спасителя не приняли, милостиво разрешив холопам продолжать исполнять ритуалы отцов. Но при первом же восстании, поднятом городскими коэнами, все храмы и монастыри были закрыты, а их служители перебиты. После этого «Отцовский удел» неоднократно направлял своих легатов, чтобы уговорить «неразумного» князя в необходимости мирного слова божьего для городской паствы. И только после получения богатых даров тогдашний князь позволил вести службу в соборе Святого Благочестивого Матфея Сингелезского, что стоит на Главной площади, а количество коэнов ограничил одним, и одним диаконом, для ведения хозяйственных дел. «Удел» был вынужден пойти на эти условия, ибо воевать с Княжеством в те времена желающих не было. Да и сейчас, пробиваться в страну, окруженную горными хребтами с трех сторон и морем с четвертой – было делом очень малопривлекательным. Поэтому эдикт на запрет торговли с гномами неукоснительно исполняется на всех Кляйнских землях. Но торговать с ними на княжескую Осеннюю Ярмарку каждый год съезжаются все, кто может, ибо товары гномов очень ценились по всему человеческому миру. Но и без гномов Княжеская осеняя Ярмарка была желаема для многих купцов. Ведь только тут люди могли приобрести орочьи и гоблинские товары. Где ещё в цивилизованном мире можно приобрести одеяло из шерсти Варга или головку сыра из его молока? А гоблинский кривой кинжал, осыпанный сапфирами и изумрудами? Нигде. Во всем остальном мире эти расы смертельно воюют с людьми, и только в Княжестве им удаётся мирно соприкасаться. Нет, сами гоблины в Городе не показывались. За несколько недель до начала Ярмарки караван маленьких коричневокожих существ появлялся на Синей башне-стороже. Они жили в тех же Восточных горах, но в отличии от кечуа, не на их склонах, а в их пещерах и подземных лабиринтах, никак с дикарями не пересекаясь. На стороже их уже ждали орки, которые провожали их в своё урочище, дарованное им Миром-на-Крови. Людям, за редким исключением, ход туда был запрещен, но своих «младших братьев», как орки называли гоблинов, запускали без проблем. И уже там, в урочище, шли празднества, посвященные окончанию сбора урожая, а так же бойкая торговля и обмен. Именно таким нехитрым путём изделия гоблинских мастеров и попадали на торговые ряды Осенней Ярмарки. Естественно, что при стечение огромной массы людей, равной практически всему населению города, нужно было думать о безопасности. Поэтому всех, входящих на Княжескую землю обязывали оставлять своё оружие там, где они входили. От бандитов их защищал конвой, а больше не для чего оно честному человеку и не нужно. Нарушение этого запрета каралось жестоко – смертью. Самих же чужестранцев в Город не пускали, лишь бароны, графы и послы с прочей свитой удостаивались княжеской аудиенции, и только равные ему – покоев в его замке. Все остальные селились в квартале чужеземцем – пригороде, находящимся за каменной стеной. Большие лабазы и склады, бордели и шумные трактиры, гостеприимные дома и постоянные заморские представительства – всё это было построено исключительно из дерева, и обнесено деревянной же стеной, чтобы в случае малейшей попытки нападения сжечь всех его обитателей. Этот квартал примыкал к Порту, так же отделенному стеной от основного Города, и бывшего слабым местом во время большого скопления чужих кораблей. Существовало правило подхода на загрузку-выгрузку только по двое судов одновременно, но от злого умысла это спасти никак не могло. Положение исправляли древние, но до сих пор работающие камнемётные механизмы, способные выбросить огромные валуны на две сотни шагов, и попадание которых означало верное потопление. Специальная команда круглосуточно дежурила у этих машин, и во время Ярмарки подходить к ним запрещалось всем, только за исключением князя. Провианта и пресной воды им было запасено с избытком, отхожее место так же имелось. Так зачем беспокоить служивых людей? Сама Ярмарка проходила на большом поле, за столетия вытоптанном до состояния камня, где помимо торговых рядов были сколочены деревянные помосты, на которых пели и плясали скаморохи или шуты, а заезжие артисты устраивали представления. Тут же проходили состязания: кулачные бои, драка на бревне набитыми соломой мешками и, конечно же, борьба. Призы в таких соревнования обычно попеременно назначал один из городских цехов, часто лучшее своё изделие. Эталон, как называли их мастера. И многие приезжали на Ярмарку лишь с целью поучаствовать в этих состязаниях. Ну и, конечно же, пивные уголки, где каждому желающему за мелкую монету наливали большую глиняную кружку пенного напитка. Для тех, кому пиво было не по душе, могли налить и вина, главное чтобы деньги у тебя водились. На всю эту вакханалию взирала стража, стоя на каменных и деревянных стенах. Лишь в случае страшных буянств и смертоубийств, они вмешивались в происходящее. Дружина тоже не оставалась без дела. Помимо постоянных конвоев и разъездов, она усиливала гарнизоны Крепостей и башен, а так же прикрывала стражу, часто руководя её действиями. Охрана княжеского Замка в эти дни поручалась отрокам, для которых это было первым боевым заданием на службе. Юноши храбрились, и старались показать себя достойными такой большой чести. Но всё равно людей не хватало, поэтому князь, по обычаю, собирал малое ополчение с Родов. Два десятка конных и оружных воинов выдавал Род, а князь за это платил сторицей. Дополнительных две сотни дружинников шли под княжеское крыло на границу и в Город, на усиление. Не возбранялось так же мужчинам самостоятельно, поверх выставленного родового отряда, идти к князю на короткую военную службу. На Ярморочную неделю таких набиралось пять десятков, не меньше. Ведь работы в поле давно окончены, голод семье не грозит, почему бы не послужить маленько, да на общее благо? И каждый оставался доволен. Князь спокойствием на своей земле, а Племя прибытку от большой и шумной Ярмарки, на которой тоже успевало поторговать. Глава 18 Ночью шел дождь. Нет, не могучие тугие струи ливня омывали городские камни, но простой моросящий дождик, больше похожий на водянистую пыль, медленно, но неотвратимо ниспадал на землю. С ним было сыро и неуютно, одежда неотвратимо намокала, и уже скоро хотелось бросить всё и спрятаться под крышей, забраться там под теплое шерстяное одеяло. Но нельзя. Служба. Изредка сквозь хмурые облака проступали луны, пытаясь озарить своим светом далёкую для них Землю. И тогда из промозглой мглы проступали очертания окружающего мира. В эти моменты Клык, стоя на замковой стене, вглядывался в искрящийся огнями Город, который с приходом Ярмарки не засыпал ни на секунду. Люди словно вши, сновали по его узким улочкам в безудержном веселье. До молодого Волка доносились пьяные выкрики, музыка и песни, а большое расстояние помехой этому стать не смогло. Отрок думал о словах брата, о том, что с этой высоты Город не так страшен, как показалось с самого начала. Выросший в лесах Волк, видавший до этого только своих соплеменников на празднествах, попал в другой дивный мир. Дома здесь выше, чем в поселке, и сложены из мертвого камня. И в них живут вроде такие же люди, как он сам, но в то же время людьми, к которым он привык, они не являлись. Холопы. Те, кто потеряли свою свободу, и даже не жалеющие об этой утрате, ибо настоящей свободы они никогда и не знали. Люди, которые обязаны подчиняться князю во всем, а ослушание их карается смертью. Им запрещено покидать Город дальше, чем на три версты без княжеской грамоты. Им запрещено выращивать зерно. Это удел лишь Племени, выгодно снабжающего весь Город хлебом. Им запрещено даже жениться без одобрения княжеского наместника. И многое многое другое, не менее дикое для свободного человека. Один запрет на владение оружием чего стоит. Да молодой Волк сейчас подчиняется, и в дальнейшем будет подчиняться Мстиславу, пока находится на княжеской службе. На то она и служба, тут некуда не убежишь. Сами Рода живут только своим умом. Князь лишь выступает судьей в особо сложных ситуациях, да и то не всегда. И даже тогда, когда тебе не нравиться решение родового вече или княжеской думы, свободный человек мог податься в изверги – добровольно извергнуться из Рода и начать свою одинокую, полную опасностей жизнь. Это было равносильно самоубийству, но право это у свободного человека забрать не мог никто. Именно им в своё время воспользовался Слав со своей возлюбленной Любавой, настоящие родители Клыка. И если бы не князь, то не было бы сейчас и отрока на замковой стене. Клык думал о своём будущем. Еще месяц назад ему казалось, что стоит попасть Мстиславу на глаза с рождественским подарком, как его отметят, выделят, оценят его силу, ловкость и умения. Но реальность оказалась слишком жестока, разорвав юношеские мечты в лоскуты. Тут даже не помог тот случай с разбойниками на дороге. Да и что достойного в том бое? Зарезать душегубов, привыкших куражиться над безоружными и слабыми – не велика победа. А что будет, когда придется столкнуться с опытными бойцами. С такими, с которыми рубился Колун в той проклятой Венуе? Ответа Клык не знал, и в глубине своей души боялся этот ответ узнать. Он зажмурился, пытаясь прислушаться к дождливой мгле, но его цепкий слух вычленил лишь шорох на каменной лестнице. - Кто идёт? – громко окликнул молодой Волк. - Мокрая цапля, - последовал нужный ответ, дающий возможность опознать даже в густой темноте своего. Именно его назвал всем караульным наставник Шрам, перед тем как развести их по постам. Ну а для следующей смены ответный оклик будет другой, чтобы даже если вороги смогли подслушать сказанное, то воспользоваться этим знанием не смогли. Впереди, словно ниоткуда вспыхнул свет. Клык, присмотревшись, понял, что это ручная лампа, где яркий язычок огня забран в прозрачные стекла. Эту лампу до времени прятал под своим широким плащом Шрам, пытаясь подобраться к своему ученику поближе. И сейчас наставник, явно расстроенный своей неудачей, сурово глядел на отрока. - Тебя хочет видеть князь, - наконец сообщил Шрам. - Сейчас? - Да, прямо сейчас. Иди сразу к нему, не мешкай. Клык молча повиновался, и, быстро спустившись по крутой лестнице со стены во двор под навесы для сена и соломы, протиснулся мимо псарни и кузницы. Быстрым шагом он пересёк плац по направлению к дворецкой башне, где, поднявшись еще по одной лестнице, прошел мимо привратной стражи. Внутри башни отрока встретил узкий и извилистый, словно змея коридор, в стенах которого крестами проступали узкие бойницы. Далее путь следовал по опущенному подвесному мосту мимо еще одной стражи, во главе которой по традиции обязательно стоял боярин. - Он ждёт тебя, - только и произнес этот уважаемый человек проходящему Клыку, кивнув в сторону очередной лестницы. Вот уже и тяжелая дубовая дверь, обитая железными полосами, за которой в большом зале в дорогом и праздничном свете масляных ламп на высоком кресле восседал старый Мстислав. На лавках вдоль стен примостился весь молодой волчий призыв во главе со Старшиной Рода – старым и мудрым Лисьим Хвостом. Князь молча взглянул на оробевшего пришельца, и продолжил свою прерванную речь, не дожидаясь, пока он усядется рядом с родичами. - Только их надо будет исполнить в лучшем виде. - Всё сделаем, как подобает, - чинно ответил Хвост. По его поведению было видно, что князь обратился к нему с очень важной просьбой, и такой момент он упускать не собирался. – Ты нам только место укажи, где всё поставить, а уж там мы сами разберёмся. - Добро, - кивнул в ответ Мстислав. – Радигор укажет место. И только тут Клык успел разглядеть на лавке за Лисим Хвостом нового городского наместника. Тот на слова князя отреагировал спокойно, с равнодушным лицом глядя на танцующий огонёк ломпады. - Ну а вы, дети мои, - обратился князь уже к волчьему призыву, – про услышанное здесь никому ни слова, даже братьям своим по оружию. Тайна эта во благо, ибо вороги логово свили у нас под самым носом. Всем вам уже довелось с ними повстречаться, а одному из вас даже побегать за ними, да Клык? – на такое неожиданное упоминание отрок, смутившись, потупился в пол. – И слава богам, что всё тогда обошлось благополучно! Подумайте над тем, что может произойти, если эти змеи подколодные узнают о наших планах. Узнают по случайно оброненному слову, предназначенному доброму другу. Ибо даже стены имеют уши, и слышат то, чего вы не желаете говорить. Молодые Волки неуверенно переглянулись. И только Бугай, только сегодня вырвавшийся из объятий лекаря Валиса, излучал несокрушимую уверенность. - С этой минуты от службы на стенах вы освобождаетесь. Не смейте прикасаться к доспеху и оружию, выданному вам здесь. Совершенолетние татуировки спрячьте, чтобы ни один глаз их не мог увидеть. И помните, вы вновь Волчата, и в моём замке никогда не бывали, а меня видали лишь на праздниках. Всё понятно? - Да, княже, - ответил нестройный хор голосов. - Тогда идите, и исполните то, что нужно. Хотя… - Мстислав на секунду задумался, глядя на одного из отроков. – Вот ты, с посеченным лицом, оставайся в дружине. Всем сразу станет понятно кто ты и откуда. Прикрывай своих братьев отсюда. Всё понял? - Да, княже. - Тогда идите. Пусть боги сопутствуют нам. Тут же все присутствующие поднялись с лавок, и более не говоря ни слова, покинули княжеский зал. И только ступив на камни плаца, под так и не прекратившимся моросящим дождём, Клык тихонько спросил у соломоволосого родича, получившего прозвище Ступа: - А чего вообще князь хочет? - Князь хочет устроить западню. Чтоб всех и разом. Глава 19 Это было удивительное ощущение, из взрослого вновь превратиться в ребенка. Всех отроков, что вышли от князя, старшие товарищи тут же переодели в казарме. Вместо сапог ноги их украсили кожаные лапти с льняными онучами, а с чела была снята шапка, признак взрослого мужа. Было обидно всего этого лишаться, но каждый понимал, что всё это ненадолго. День-два и все они вернутся на свои заслуженные места. Когда всё было готово, все они под покровом ночи и пелены мороси погрузились на телегу, запряженную двойкой массивных тяжеловозов. И «помолодевшие» волчьи отроки вместе со своим родовым Старшиной покинули княжий замок. Кони, не смотря на погоду, шли степенно и величаво, а люди меж тем кутались в шерстяные плащи. Возница правил в сторону бывшей ратуши, отличающуюся от остальных домов высокой башней с часами. Когда-то давно здесь жил и правил городскими делами мэр, избиравшийся городской знатью во главе с баронетами, а сейчас это строение служило резиденцией для княжеского наместника. За ратушей начинался Старый Город, место, где сохранились величественные постройки еще Тысячелетней Империи. Место жительства бывших телянхабских нобилей, желавших жить не вплотную к крепости правителя, но всё же под её защитой. Но вот уже триста лет этот район служит пристанищем для людей Племени Пришлых. Каждый Род имел здесь пристанный дом – либо бывший особняк переделанный на новый лад новыми владельцами, либо построенные на их месте большие перевалочные базы. Так у Кабанов, больше всех выращивающих в Племени зерна, здесь был отстроен целый амбарный комплекс, куда каждый вечер стекались пекари и булочники, чтобы приобрести сырьё для завтрашнего дня. А у Ласточек, разводивших овец и коз в безумных количествах на своих горных лугах, были оборудованы склады для мытой и не мытой шерсти, которую в свою очередь на свои поделки разбирали местные цеха. Волки, славившиеся не только как охотники, но и как бортники, снабжали Город мехами, воском и мёдом. Внутри города этот товар имел ограниченный спрос, но в период Осеней Ярмарки приносил огромную прибыль Роду. Церкви и соборы Кляйна, Южных городов и даже Империи Арконы ежедневно потребляли десятки, если не сотни тысяч восковых свечей, обязательных при обрядах коэнов и иереев. Свечесжиганию не мешали различия в этих обрядах и толкованиях сущности Спасителя. В каждом из этих концов света Спасителя называли по своему, и носил он уникальные символы. Так в Кляйне считается, что он принял смерть на косом кресте, а в Империи – на обычном. В Южных городах же твердо уверены, что Спаситель закончил земной путь при колесовании. Всё это приводило к нешуточным конфликтам, но все были вынуждены забывать об этом на Ярмарке, где каждый стремился закупить восковых болванок для своей конфессии как можно больше. Впрочем «специализация» Родов была относительная. Зерно в Город поставляли и Кроты и Ласточки, а шерсть и лён для тканей – Волки и Кабаны. Город переваривал всё, так как еще Первый Князь запретил холопам самим выращивать пшеницу, ячмень и лён, а много овец в пригородных лугах не разведёшь. Горожане возделывали маленькие огороды прямо в Городе, держали свиней и коз, ловили рыбу в благодатном море. Несколько ферм, принадлежащих князю, разводили коров, волов и прочую большую парнокопытную живность, снабжая Город мясом и молоком. Еды хватало, но без хлеба это всё было не то. Ведь в дни Великого поста благоверному почитателю Спасителя полагалось вкушать только хлеб и воду. Да и хмельное пиво сварить можно только из зерна, хотя поговаривали, что давным-давно одна старая вдова умудрилась сварить пиво из сосновых шишек. Но это враки. Наверное. Волчье подворье представляло собой высокое, в три этажа, продолговатое здание с различными пристройками, от складов до овчарен. Первые два этажа были сложены из массивных, почерневших от времени камней, а третий из грязно-коричневого кирпича. При взгляде на него, Клыка непроизвольно передернуло. Как и все Волки, он привык жить в деревянных домах, и вынужденное проживание в промозглых, холодных и сырых строениях радости ему не добовляло. И как вообще жители лесных угодий выбрали для своего подворья такое непривычное для них жилище было загадкой. Уже никто и не помнил чьей идеей это было. Возница направил телегу в отворившиеся массивные дубовые ворота в одном из пристроев, оказавшимся одним из складов, вдоль стен которого тянулись широкие, сколоченные из крепких досок, полки. В тусклом свете факелов было видно, что полки эти наполовину заставлены корзинами из ивовых прутьев. Клык отлично помнил, как подобные корзины плели впрок женщины и дети в Поселке короткими зимними днями и долгими вечерами. Не одна сотня корзин вышла и из-под рук самого Клыка. В них потом укладывали накопленное Родом богатство и увозили его в Город. Увозили мужчины, никогда не беря туда женщин или малышню. Чужое, страшное место, говорили они, опасное. - Всё, приехали, - сообщил своим пассажирам Лисий Хвост, выбираясь из телеги, - А ты, - обратился он уже к человеку, закрывающему ворота, - проводи волчат в их покои. - Будет сделано, мейсерах, - ответил тот по-холопски. Он молча дождался, когда молодые Волки разберут свои скудные пожитки из телеги, после чего рукой попросил их следовать за собой в широкий коридор, прикрытый до этого окованной железом дверью. Лишь не яркий свет лучин, вставленных в кованные светцы провожал эту процессию. Клыку до сих пор было удивительно, что угольки от сгоревших деревянных щепок просто падают на каменный пол, а не в кадку с водой, как в родном Поселке. Умом он понимал, что это полностью безопасно, но всё равно ему было очень некомфортно. Холоп привёл «волчат» к узкой винтовой лестнице, по которой мог пройти только один человек. Кто-то из старшего призыва рассказывал, что именно такие лестницы служат для последнего рубежа обороны. Их левый изгиб позволяет обороняющимся сверху бить удобной правой рукой, в то время, как у нападающих оружие будет постоянно цепляться за стены. Да и узость позволит одному спокойно держать на месте не меньше десятка бойцов противника. Но сейчас боёв не было, и помолодевшие отроки спокойно поднялись на третий этаж, где попали в уже совершенно другой коридор – узкий и совсем темный. Но тьма холопа не смутила, он совершенно точно знал, куда нужно идти, и буквально в двадцати шагах от лестницы отворил нужную дверь, за которой оказалась залитая лунным светом небольшая комната. Вдоль одной и её стен, занимая практически всё пространство, тянулись большие двухъярусные нары, спокойно могущие принять на себя десятка три мужчин сразу. Наструганные доски нар были укрыты соломенными матрасами, намекая на какой-никакой комфорт для отдыхающих. А большие шерстяные одеяла обещали хотя бы минимальный уют и тепло. - Если я буду нужен моим почтенным майсеррахам, то нужно просто дернуть за это, - и холоп указал на витой шнур в одном из углов комнатушки. – Спокойной вам ночи, чтобы боги укрыли вас своими ладонями. Когда слуга скрылся из виду, «волчата» быстро побросали плечевые сумы, стянули одежду и быстро умылись из деревянной кадушки, стоявшей напротив нар на большом сундуке. - Братцы, - заговорил Крыл, когда все четверо, чистые и довольные улеглись на матрасах и начали натягивать на головы одеяла, - я с этой службой совсем всё пропустил. Кого конкретно мы будем ловить и как? - Да ворогов этих, - ответил соломоволосый Ступа. - Князь думает, что этот лиходей, за которым ты гонялся, в городе был не один. Что их тут целое кубло пригрелось. Вот и хочет их на подсадного взять. - А подсадные утки – это мы? - Почти, - зевая, вступил в разговор чернявый, успевший получить странное прозвище – Котёл. – Этих тятей хотят привлечь какой-то богатой штукой, какой точно еще не решили. А так как у нас вроде как в Княжестве усиление после бандитского разгула, и Род всех людей князю отдал, то на защиту этой штуки мужчин не хватает. Поэтому и нас, как самых больших волчат, привезли сюда на подмогу. Мы как бы склад охранять будем. - Но склад не простой… - многозначительно вставил своё слово Бугай. - А золотой, ага… - тут же подначил его Ступа. – Если твоему отцу поручили там западни и ловушки ставить, это еще не повод, чтобы ты этим гордился как своей честью. - Да я это… - здоровяк тут же насупился. - Ладно, други, полно ругаться, - примирительно сказал Клык, потягиваясь. – Утро вечера мудренее. Завтра всё и увидим. - Мудренее-то мудренее. Главное не перемудрить… Глава 20 Утро началось для молодых волков с первыми петухами. Не успели еще те закончить драть своё луженое горло, как в комнату зашел Лисий Хвост с большой охапкой одежды в руках. - Ну что, лежебоки, пора вставать. Боги любят тех, кто встаёт раньше всех, - весело сообщил он сползающим с нар отрокам. - А это вам. чтобы вы выглядели нарядно, а то ваши рубахи застирались уже за этот месяц, прежней белизны и не заметно. - Благодарствуем, - бодро ответили «волчата». Короткая княжья служба не прошла зря. Все послуживцы проснулись легко, как будто этих нескольких часов им хватило для полноценного отдыха. Когда каждый умылся из кадки и натянул на себя новую, праздничную рубаху, старейшина увлек всех за собой на первый этаж в большую залу, где за узким и длинным столом уже собрались мужчины Рода. На встречу отрокам тут же поднялись отцы, дядьи и деды, которые крепко обняли своих отпрысков. - Ну, здравствуй, Неждан, - произнес высокий и худой, словно жердь, мужчина с уже заметной сединой на усах. – Наслышан о твоих делах. Молодец! - Спасибо, отец, - тихо ответил Клык. - Какое имя дали тебе друзья-товарищи? – продолжил тот, как будто и не заметил этого «отца». - Клык, отец. - Клык? – мужчина задумался на несколько секунд. – А что? Почему бы и нет? Хорошее имя. Волчье! Главное, что не Квашня. Правда? – с усмешкой обратился он к соседней паре бугаёв, где младшего верзилу трепал по голове верзила побольше. - Ну и что, что я Квашня?! За то князь мне важные вещи поручает! – тут же завёлся старший из них. - Ой, ой… Скажите мне тоже! Квашня и княжий порученец! Да скоморохи на ярмарках об этом петь не будут, скажут что брехня это лютая. - Да я тебя сейчас… - Хватит! – рыкнул на зардевшихся Волков Хвост. – А ну сели молча за стол, и больше не звука. Не оскверняйте божью ладонь. Молодым волкам указали на их места и предложили угощаться тем, что послали боги. А боги были великодушны и послали им в больших сковородах жаренное кабанье мясо и вареные гусиные яйца с зеленым луком. Волки ловко орудовали ножами, отправляя руками отрезанные куски мяса прямо в рот, запивая всё пивом из глиняных кружек. Но перед отроками вместо этого хмельного напитка поставили отвар из трав. Клык уже хотел было возмутиться, что он уже достоин взрослых напитков, но вовремя спохватился и смирился. Слова Лисьего Хвоста восприняли серьезно, никто за столом больше не проронил ни слова. Лишь по мере насыщения Волки вставали со своих лавок и натягивали на себя стеганные куртки, поверх которых облачали бехтерцы или юшманы. Они были хоть и на временной, но на княжьей службе, и им предстояло сегодня оберегать покой гостей и хозяев. В итоге за столом осталось лишь с десяток мужчин сплошь убеленные сединами – цвет Рода. - А справятся ли? Такие молодые они еще. Несмышленые. – Вдруг заявил один из них, внимательно разглядывая четверых отроков. - Конечно справятся, чай не дурнее нас с вами. Как-никак, уже на службе, а не под маминой юбкой сидят, - ответил второй. - Ну, раз так, то нечего рассиживаться. Пойдём. Все эти старики были одеты очень по-праздничному, в лучшие свои одежды – в парчовые рубахи, шёлковые шаровары, в красные сапоги, и в безумно дорогие шапки из меха лунного зверя. Им предстояло торговать на Ярмарке, приумножая достояние всего Рода. И на их фоне «волчата» выглядели голодранцами. Все вместе, не убирая за собой посуду, они отправились на склад, куда вчера ночью и привезли отроков. Сейчас здесь ждали команд пять холопов. Быстро исполнив приказание Хвоста, они заставили одну телегу корзинами с воском, поверх которых уселись старики. «Волчатам» и Хвосту оставалось лишь следовать рядом с ней в пешем порядке. - Значит так, ребята, – тихо говорил старейшина, чтобы его слышали лишь молодые, - ваша задача простая, - ходить и всем показывать, что вас молодых несмышленышей вынужденно поставили охранять особо ценную вещь. Естественно, что вы будете не единственными защитниками нашего добра, но мы сделаем так, что вроде как случайно только вы и останетесь. - А где это будет? В нашем подворье, где мы ночь провели? – спросил Ступа, внимательно глядя на старшего. - Нет, конечно. У нас в Чужеземном квартале уже давно лавка со складом отстроена. Вот там западня и намечается. Как раз туда сейчас и идём. Всё на месте и увидите. - Если там склад есть, то зачем мы сейчас на Ярмарку корзины везем? - А затем, что лучше яйца складывать в разные корзины. Если одну уронишь, то не все яйца разобьешь. Если не дай боги пожар случиться, то не весь товар мы потеряем. - А не будет подозрительно, что мы эту великую ценность не будем увозить каждый вечер? – поинтересовался Клык. - Не будет. Дела на Ярмарке делаются не только днём, но и ночью. Причем обычно самые выгодные сделки бывают как раз ночами, когда гости перебирают с пивом и начинают плохо соображать. Поэтому это как раз подозрение не вызовет. - А что всё таки мы будем охранять? Решили уже? - Решили. Ночью в княжьей сокровищнице взяли небесное железо, большой кусок метеорита, упавшего незнамо где. Но мы скажем, что упал он у нас в лесах. Никто же не проверит. Небесное железо – это было серьезно. Каждый волчонок знал, что оно даровано богами и обладает волшебными свойствами. Мечи из этого железа не тупятся, не щербятся и никогда не ломаются. Доспехи – непробиваемы никаким оружием. А посуда – нейтрализует любой яд, который был бы подмешан в еде. Естественно, что каждый граф и герцог хотел бы обладать подобным достоянием, и не редко метеориты выкупались золотом из расчета две части золота на часть метеорита. Серьезное достояние выделил на дело князь Мстислав. - И еще, ребят, - продолжал наставлять на путь истинный Хвост. – Вы сейчас попадёте совершенно в другой мир. Не теряйте голову. Держитесь старших и лишний раз рот не открывайте. Ясно? - Ясно, - нехотя ответили юноши. - И самое главное – не вздумайте показывать свою удаль молодецкую, как на родовых празднествах. - Почему? - В роду и в племени вы соревнуетесь с такими же как и вы – членами племени. Здесь же в кулачных боях и борьбе участвуют все. Не только приезжие купцы, но и наши холопы. - А в чем проблема? - А в том, что проиграть своему – ничего страшного. Но проиграть холопу на глазах у остальных холопов – зародить в их головах мысль, что они нас сильнее и могут с нами совладать если захотят. А это не допустимо! Прольётся много крови. И нашей. И ихней. - Ни один холоп меня не одолеет, - самоуверенно усмехнулся на это Бугай. - Это тебе так кажется. Здесь в Городе есть неплохие кулачники, которые и быка могут с одного удара свалить. Да и всякое другое бывает, например ты поскользнёшься. А доверять случаю честь всего Племени – нельзя. За разговорами маленькая процессия прошла весь город и упёрлась в закрытые ворота, у которых дежурил опирающийся на алебарду стражник в стальном широкополом шлеме и стёганной куртке. - Открывай, служилый, - весело окликнул его Хвост. – Нам к гостям надо. Уж больно мы до их денег охотчивы! Глава 21 Под утро моросящий дождь прекратился, сменившись мелким, колючим снегом, ниспадающим с неба в диких вихрях ветра. Первый снег в этом году. Но это было не единственным признаком приближения зимы. Уличную грязь подхватил морозец, позволяя раннему путнику пройти по ней не пачкая темно-серыми жирными разводами башмаки и прочую обувь. Впрочем, оценить этот подарок природы смогли не многие. Еще час, другой, и взошедшее солнце даже через густые облака растопит эту хрупкую зимнюю иллюзию. Ну а пока, по пустым проулкам Чужеземного квартала прошел патруль стражников. Шагая в ногу и опираясь на копья, эти служивые холопы устало глядели на окружающий мир через поля своих кабасетов. Скоро их смена закончиться, они отправятся в теплые казармы, где их ждёт горячая бобовая похлебка и мягкие нары для сна. Сна такого желанного и блаженного. Ну а потом опять это чертово дежурство! Но это будет потом, но сначала похлебка! Всю ночь они растаскивали драки между гостями. Ну не сошлись покупатель с продавцом в цене. Ну набили друг другу морды в хмельном угаре. Что с того? Обычное дело. Чуть позже они еще и вместе не одну бочку с пивом выпьют, как старые друзья. Так было и будет. Но в этом году князь потребовал обеспечить особый порядок на Ярмарке, и поэтому стражники, проклиная этот приказ, несли усиленную службу. Их не заинтересовал ярко рыжий мужчина, развалившийся посреди проулка лицом вниз, в одной из бессчётных луж. Стража даже не обратила внимания на него. Дышит? Значит всё хорошо. Зачем лишний раз напрягаться? Просто переступив через тело, патруль скрылся за углом большой, двухэтажной таверны. Как только стих топот шагов усталых стражников, как двери этой таверны распахнулись. На её пороге, покачиваясь, появился невысокий, но кряжистый мужчина. Одетый в темно-зеленый кафтан, поверх кожаных портов, он нетвердой походкой голых ступней двинулся прочь от этого питейного заведения. Пышная, иссиня-черная борода его могла поведать о блюдах, которые вкушал её хозяин. В ней за ночь запутались и куски мяса, и хлебные крошки, а жирный козий сыр был ровным слоем размазан по усам. Пройдя десятка два шагов, мужчина обернулся, и, явно ругаясь, показал кулак в сторону таверны. В процессе он невзначай задел свою стриженую голову, и замолк, похлопывая себя по макушке, после чего разразился еще большей бранью. Было видно, что он только что не досчитался своей шапки. Не пристало уважаемому человеку выходить в люди с непокрытой головой, словно ребёнок. Но никто, кто видел в предрассветных сумерках этого бедного человека, не пожалел его, ибо во всём он был виноват только сам. Когда садишься играть в кости, то будь готов остаться не только без сапог и шапки, но и без портков. Это в Городе знает даже самый последний мальчишка, только-только отпущенный матерью пасти на улице свиней. Ну а когда садишься играть на Ярмарку — то будь готов уйти не только в чем мать родила, но и проиграть всех своих ещё не рожденных детей. Были такие случаи, и всей церковной общиной тогда пришлось выкупать души этих не заблудших агнцев у заморских шулеров. Но раздосадованный мужчина не унимался, начав выкрикивать оскорбления уже довольно громко. Редкие прохожие могли услышать забористую семиэтажную хулительную речь, от которой даже у видавших виды моряков уши могли свернуться в трубочку. Прервал разъярённого хулителя ком грязи, угодивший ему прямо в висок. Бородач на секунду опешил, оглядываясь в поисках виновника. Последний особо и не скрывался. Рыжий детина, чуть приподнявшись из лужи, всем своим видом показывал - «не кричи, дай людям поспать». Глаза бородача налились кровью. Изрыгая новую порцию брани, он двинулся на обидчика, и тут же получил в лицо новый ком замерзшей земли. Рыжий тем временем поднялся на ноги, не забыв прихватить из лужи новую порцию снарядов для бородача, которые тут же отправились в цель. Был он ростом почти на две головы выше противника. Низко посаженая голова на короткой шее была чуть наклонена вперед, отчего взгляд из-под кустистых бровей казался тяжелым и неприятным. А ладони на коротких по сравнению с мощным телом руках, сложились в кулаки. Бородача разница в росте не смутила. Ему уже не чего было терять, кроме чести, поэтому не переставая ругаться, он прыгнул на обидчика. Но вцепиться в него не получилось. Прыжок прервал кулак Рыжего. Угодивший прямо в нос Бородачу, отчего на темно-зеленый кафтан заструилась ярко-красная кровь. Надо отдать должное босому коротышу, он не упал, а лишь закряхтев, начал отмахиваться, не давая противнику взять инициативу в свои руки. И даже несколько раз ему удалось вскользь зацепить Рыжего по лицу. Но за этим последовал новый удар в нос, который подкосил Бородача окончательно. Рыжий тут же потерял интерес к противнику, сморкнулся на него, и уже хотел удалиться в поисках новой лужи для сна, как поверженный Бородач захрепел и бросился ему в ноги. По улице на потеху окружающим покатился клубок из разъяренных тел. Все случайные ранние путники с интересом наблюдали за борьбой двух здоровенных мужиков, делая ставки на победу одного из них. Никто даже не удивился происходящему. А чему тут удивляться? Гном снова разодрался с Рыжим Охотником. А на какой Ярмарке они не дрались? Люди больше бы удивились, если эти задиристые гости смогли бы мирно разойтись на улице, ни разу друг на друга не накричав. Откуда у гномов и Охотников такая ненависть друг к другу не знает никто. Ходит легенда, что Рыжие Охотники — это один из гномьих кланов, который перемешался с людьми, отчего их рост заметно увеличился, а ширина плеч осталась та же. И нет большей ненависти, чем между бывшими братьями. Возможно это правда уж больно у этих народов похожие мясистые лица, с большими, словно репа, носами. Правда у Охотников нет такого ярко выраженного подбородка, как у других людей, но с другой стороны безбородого гнома никто пока не видел. Возможно и у этих детей гор нет подбородков. Кто знает? А впрочем, это не интересно никому. Главное, что все знают, что представителям этих народов нельзя пересекаться, и то, что если бы не было запрета на оружие — они давно бы друг друга перебили и перерезали. Ну а без оружия всё обычно сводиться к обычному мордобитию, как сейчас. Но стоило только гному начать одерживать верх в борьбе, в которой его расса славиться мастерством, как из неоткуда появился отряд стражи. Ловкими ударами тупыми концами копий, стражники распластали драчунов по земле лицом вниз, тут же связав пеньковой веревкой руки дебоширов за их спинами. Ну а потом силой поставив задержанных на ноги, их под руки повели в караульный дом, единственное место в Чужеземном квартале где была организована тюрьма. - Сегодня после обеда будет весело, - сообщил волчатам Лисий Хвост, наблюдавший за действиями стражи. Еще минуту назад, он вместе с другими мужчинами Рода азартно делал ставки на победу Рыжего Охотника. Возможно именно поэтому вмешательство служивых холопов в момент практически победы гнома его очень радовало. - Почему? - спросил хор голосов. - Потому что по законам Города, выяснять отношения кулаками под открытым небом, под оком богов, разрешено только в одном случае — при Божьем суде, - пояснил староста, двинувшись дальше за телегой. - В кабаке или дома — дерись сколько душе угодно, но на улице нельзя. - И что ждёт нарушителей? - А у попавшихся три варианта. Либо заплатить штраф князю, либо отправиться валить лес на полгода вместе с другими осуждёнными князем, либо, что самое интересное, довыяснить свои отношения, но уже по правилам Божьего суда, заплатив князю пошлину за это. - А велика ли пошлина? - уточнил Клык. - Если мне не изменяет память — половина от полагающегося штрафа. - Ну и чего же тут весёлого? - Бугай явно не понимал к чему клонит староста. - заплатят они штраф и разойдутся миром. - Охотники с гномами? Чтобы потом по всему известному свету разнеслось, что одно из сторон испугалась честного поединка и откупилась серебром чтобы не драться? - усмехнулся Хвост. - Да они никогда на такое не пойдут. Даже харкая кровью, они выйдут на ристалище. - А где оно? - Здесь же на Ярмарочном поле. Его специально огородили еще лет сто назад. Еще ни одна Ярмарка без нескольких десятков поединков не обходилась. Там даже для зрителей места есть. Так что после обеда все вместе сходим, полюбуемся на честный бой. | ||
|
| Всего страниц: 3 |