На что Раков сменив репертуар, задорно распевал. $ Летят по небу самолеты. Бомбовозы. Хотят засыпать нас землей А я парнишка лет семнадцать-двадцать-тридцать. То и более Лежу с оторванной ногой. Ко мне подходит санитарка. Звать Тамарка: Давай тебя перевяжу сикись-накись. Грязной тряпкой. И спать с собою положу... $ И пока до обеда никому до меня дела нет, слинял я потихоньку в госпитальную библиотеку - подшивки газет полистать. Вживаться в этот мир информационно. После обеда доктор Туровский проводил меня до кабинета, в котором заседала комиссия мозголомов из Сербского и напутствовал у дверей. - Будь самим собой и все будет хорошо. Хорошо ему говорить 'будь самим собой'. А кто я сам собой? Ага... Кто бы мне самому подсказал. Ладно, понимаю его так - быть Фрейдсоном. Ничего не помню, ничего не знаю, ничего не скажу... Идите все лесом, жуйте опилки. Комиссия меня удивила тем, что явно состояла из неформалов, хотя ровно ее половина носила униформу. Синюю. Достаточно отметить, что все они сидели вокруг большого круглого стола, за который усадили и меня. Как равного. Меня представил Туровский, комиссия представилась сама. - Профессор психиатрии Сигалов Семен Михайлович, - коротко поклонился. - Кандидат медицинских наук Ципинюк Абрам Израилевич, - кивнул небрежно несколько вбок. По званиям они не представились, хотя Сигалов в голубых петлицах синего френча носил по два ромба, а Ципинюк три шпалы. Только эти ромбы-шпалы были не красной эмали как в армии, а синей. - Доктор психологических наук Пешнёв Роман Аронович, - привстал слегка седой, коротко стриженый с седой бородкой клинышком ''а ля Троцкий'' и орденом Трудового красного знамени на широком лацкане серого в полоску цивильного пиджака из под которого выглядывал галстук в горизонтальную полоску. Последний же взял на себя труд представить даму. Молодую девушку в их компании фавнов в возрасте. Коротко стриженую сероглазую светлую шатенку с лицом Нефертити из соседнего двора, невысокую и стройную... до жалости. Про такую грудь говорят, что ''прыщики надо прижигать''. - А это моя аспирантка из Ташкента Капитолина Подчуфарова. Сегодня она при нас исполняет функцию секретаря и ассистента. Мы с ней в дано комиссии фигуры приглашенные. Из Академии наук. Для объективности. Девушка сделала мне глазки. Я сделал глазки ей. Потом наши глазки разошлись и уставились на Туровского, который стал что-то читать про меня, медицинское и мне непонятное. По кивку орденоносца аспиранта резво вскочила и стала у приставного к стене стола готовить чай. Ноги у нее тоже были тонкие. А еще говорят, что ''Ташкент город хлебный''. После доклада доктор Туровский отпросился у комиссии отпустить его ''к пациентам''. - Конечно, конечно, Соломон Иосифович, мы весьма благодарны вам за столь подробное изложение рассматриваемого случая. Вы можете быть свободны, - сказал Сигалов. Его никто не представлял как председателя сего уважаемого научного собрания, но я посчитал его за главного. Все же два ромба - это два ромба. А институт Сербского как я уже понял ведомство наркомата внутренних дел. Когда за доктором Туровским закрылась дверь, орденоносец Пешнёв заявил. - Все же нагнал Соломон официальщины. Хорошо хоть протоколировать это не нужно было. Бумаги он нам оставил. Капочка потом подошьет их в укладочку. Разрядить бы чем обстановочку... не находите, - о, это уже ко мне обращение. - Нахожу, - брякнул я первое, что вскочило в голову. - Ну, так расскажите нам анекдот. - Какой? - испугался я. Уже знал, что за антисоветские анекдоты сажают на пять лет. А вот всех тонкостей антисоветчины еще не усвоил. - Свой любимый. Есть такой? - встрял Ципинюк. - Ну,... - растерялся я в потугах выбора. Политические отпадают. Пошлые возможны, но с нами дама. Так что обойдемся без поручика Ржевского, тем более было здесь такое кино или нет? Хрен его мама знает... - Слушайте. Сидят два чалдона на речке. Рыбу ловят. Один другому и говорит. - Слыхал я, что ты к моей Машке бегаш. Нехорошо это. Второй спокойно досмолил самокрутку. Затоптал ее в дёрн. - Вот ты гриш, что нехорошо. Машка твоя грит, что хорошо. Хрен понять вас, Ивановых.
Регистрация: 27.07.2015 Сообщений: 424 Откуда: Арбатский Имя: Николай
Orc писал(a):
Фамилия председателя доставила :D
Я знал двух Сигаловых, один как-то раз по ошибке выпил бутылку жидкости для ращения волос; а другой собирает собачье дерьмо доктор философии, второй автор учебника по железобетонным конструкциям.
Регистрация: 22.06.2012 Сообщений: 6121 Откуда: Где-то под Белгородом Имя: Александр
Zamp писал(a):
Я знал двух Сигаловых, один как-то раз по ошибке выпил бутылку жидкости для ращения волос; а другой собирает собачье дерьмо доктор философии, второй автор учебника по железобетонным конструкциям.
Регистрация: 14.04.2016 Сообщений: 1407 Откуда: Щелково Имя: Алексей A
staryi_prapor писал(a):
Надо было докинуть ... происхождение фамилии Сигалов
Врут они там. древне-русское слово "сигать" - прыгать. Так что Сигалов и Сяговитый фамилии схожие. Наверно какой-то их предок очень отличился своей прыгучестью...
И пока до обеда никому до меня дела нет, слинял я потихоньку в госпитальную библиотеку - подшивки газет полистать. Вживаться в этот мир информационно. После обеда доктор Туровский лично проводил меня до кабинета, в котором заседала комиссия мозголомов из Сербского и напутствовал у дверей. - Будь самим собой и все будет хорошо. Хорошо ему говорить 'будь самим собой'. А кто я сам собой? Ага... Кто бы мне самому подсказал. Ладно, понимаю его так - быть Фрейдсоном. Ничего не помню, ничего не знаю, ничего не скажу, ничего не покажу... Идите все лесом, жуйте опилки. Комиссия меня удивила тем, что явно состояла из неформалов, хотя ровно ее половина носила униформу. Синюю. Достаточно отметить, что все они сидели вокруг большого круглого стола, за который усадили и меня. Как равного. Меня представил Туровский, комиссия представилась сама. - Профессор психиатрии Сигалов Семен Михайлович, - коротко поклонился. - Психолог-марксист. Ученик самого Залкинда. Последняя фраза была сказано с особой гордостью. - Кандидат медицинских наук Ципинюк Абрам Израилевич, - кивнул он небрежно несколько вбок. По званиям они не представились, хотя Сигалов в голубых петлицах синего френча носил по два ромба, а Ципинюк три шпалы. Только эти ромбы-шпалы были не красной эмали как в армии, а синей. - Доктор психологических наук член-корреспондент Пешнёв Роман Аронович, - привстал слегка седой, коротко стриженый с седой бородкой клинышком ''а ля Троцкий'' и орденом Трудового красного знамени на широком лацкане серого в полоску цивильного пиджака из-под которого выглядывал вязаный галстук в горизонтальную полоску. Последний же взял на себя труд представить даму. Молодую девушку в их компании фавнов в возрасте. Коротко стриженую сероглазую светлую шатенку с лицом Нефертити из соседнего двора, невысокую и стройную... до жалости. Про такую грудь говорят, что ''прыщики надо прижигать''. - А это моя аспирантка из Ташкента Капитолина Подчуфарова. Сегодня она при нас исполняет функцию секретаря и ассистента. Мы с ней в данной комиссии фигуры приглашенные. Из Академии наук. Для объективности. Девушка сделала мне глазки. Я сделал глазки ей. Оценив друг друга невысоко, наши глазки разошлись и сделали круг по присутствующим, уставились на доктора Туровского, который к этому времени начал что-то читать про меня, естественно, ради которого все тут собрались. Читал он четко, но не совсем мне понятное, а часто и вовсе невнятное на их врачебном жаргоне. Русские слова присутствовали в его речи только для связки предложений. По кивку ученого-орденоносца аспирантка резво вскочила и у приставного к стене столика стала готовить чай на всю компанию. Ноги у нее тоже были не фонтан, тонкие, а еще говорят что: ''Ташкент - город хлебный'' Зашумел включенный электрический чайник с исцарапанными алюминиевыми боками. По комнате поплыл запас свежезарезанного лимона. Стучали сушки, высыпаясь на тарелку. Это настраивало. Отбарабанив доклад, доктор Туровский отпросился у комиссии отпустить его ''к пациентам''. - Конечно. Конечно, Соломон Иосифович, - рассыпался словами Сигалов, - мы вам весьма благодарны за столь подробное изложение рассматриваемого случая. Вы можете быть свободны. Сигалова никто мне не представлял как главного, как председателя сего уважаемого ученого собрания. Но все же два ромба - это два ромба. Генеральский чин. А институт Сербского как я уже понял ведомство наркомата внутренних дел. Когда за доктором Туровским закрылась дверь, орденоносец Пешнёв заявил. - Все же нагнал Соломон официальщины. Хорошо хоть протоколировать это все не нужно было. Бумаги, которые он оставил Капочка в укладочку подошьет и все дела... Но разрядить обстановочку более чем... Не находите? О! Это уже ко мне обращение. Чуть не зевнул. - Нахожу, - брякнул я от неожиданности. - Ну, так расскажите нам анекдот, - улыбнулся академик, - Какой? - испугался я, так как уже знал, что за антисоветский анекдот можно схлопотать пять лет лагерей. А вот всех тонкостей антисоветчины я еще не усвоил. - Желательно свежий, - кивнул мне Ципинюк. - Или... Если нет свежачка, то свой любимый. Есть такой? - Ну-у-у-у... - растерялся я в потугах выбора. Тут промахнуться нельзя. Сидят такие благостные, улыбчивые, прямо друзья лепшие... а на самом деле официальная комиссия из НКВД с неясными полномочиями и непонятным исходом. Политические анекдоты сразу отпадают - я себе не враг. Пошлые очень даже возможны, но с нами дама... Так что обойдемся без поручика Ржевского, тем более что кино такое еще не сняли. Вроде оно послевоенное. Хрен его мама знает, что им надо? Все же, наверное, желательно и без матерочков. А жаль. Сильно сужает поляну. - Слушайте, - начал я рассказывать с акцентом на букву ''О''. - Сидят два чалдона на речке. Рыбу удят. Один другому вдруг говорит с обидой. - Бают, Ваньша, что ты к моей Машке бегаш. Нехорошо это. Второй чалдон досмолил самокрутку, затоптал ее неторопливо в дерн и отвечает. - Вот ты, Гриньша, баешь, что это нехорошо. Машка же твоя утверждат, что хорошо. Хрен поймешь вас, Ивановых. - Нельзя же так, предупреждать надо, - звонко перекричала аспирантка смех ученых мужей. - Я чуть свежую заварку не пролила. - Однако обстановка разрядилась как по заказу, - заявил Ципинюк, - Будете отрицать? - Не буду. Я еще хочу. Только сначала стол накрою. И чаю попью. - И повернувшись ко мне, предложила. - А вы пока чай пьете, подумайте, что будете в другой раз рассказывать. Желательно что-то близко к авиации. Не может быть, чтобы вы авиационных анекдотов не знали. Ее тоненькие ручки моментально заставили стол восточным чайным сервизом, горчичными сушками, мелко колотым сахаром на блюдечке, Большим электрическим чайником с кипятком и маленьким заварочным чайничком. - Капа, а что заварки так мало? - удивился Сигалов на заварочный чайничек. - Мне, Семен Михайлович, лишний раз заварить труда не составляет, зато заварка всегда свежая, а не чайный трупик. Чай полезный только первые двадцать минут после заварки. Потом - всего лишь подкрашенная вода. Чай заваривать это девушка действительно умела очень хорошо. Не откажешь. Даже у доктора Туровского получалось хуже. Некоторое время вся компания, не роняя слов, пила из маленьких пиал крепкий ароматный чай с лимоном. По цвету - нефтяной, по вкусу - божественный. Настраивающий на благость под перекат маленьких кусочков труднорастворимого литого сахара во рту. Ципинюк, отложив пустую пиалу, промолвил с некоторой просительной интонацией. - Ариэль Львович, вы нам обещали анекдот из авиационной жизни. - М-да... - подтвердил Сигалов. - Просим, просим... - вторил им Пешнёв. Осмотрел я из всех по очереди. Вроде не прикалываются. Но, не китайскую же травку пить со мной они приперлись в госпиталь? Люди-то они вроде занятые. И при чинах немалых. А за окном война идет... Ладно, буду рассказывать анекдоты, пока не пойму что они от меня хотят. - Призвали товароведа в армию. В воздушный десант. Там поставили заведовать складом амуниции - парашюты выдавать. И вот докопался до него один красноармеец. - А если у меня парашют не раскроется? - Дернешь кольцо запасного, - успокаивает его товаровед. - А если и тот не раскроется? - Значит заводской брак. Приходи. Поменяем. Громче всех смеялась Капитолина, которая заваривала новый чайничек заварки. - Не... - покачал головой Ципинюк. - Давай про пилотов. Десант это не совсем авиация. Пожалста. - Штурман. Прибор? - Четырнадцать. - Что четырнадцать? - А что прибор? - Уже ближе, но никак не новый, никак, - пожал плечами Пешнёв. - Я его уже слышал про Чкалова с Громовым, когда они через северный полюс в Америку летали. - Однако смеяться ему это не мешало. - Удивите нас, товарищ Фрейдсон. - Я боевой летчик, потерявший память, а вы меня принимаете за артиста разговорного жанра из филармонии, - подпустил я обидки. Капа стала разливать по пиалам новую заварку, разбавляя ее кипятком. - Ну а для меня... - и опять сделала мне глазки. - Я вот для вас старалась, - покачала перед глазами заварочным чайничком. - Постарайтесь и вы для меня, пожалуйста... - Подумайте, пока мы чай пьем. А то пойдет работа и всем станет скучно, - выдал Сигалов неожиданное резюме. - Сейчас капитан Ципинюк достанет свой любимый альбом и понеслась душа в рай. - Не буду доставать я альбом, - возразил Сигалову Ципинюк, - Готов побиться об заклад, что у Ариэля Львовича нет ни одной татуировки. Ведь так? - это уже ко мне вопрос. - Так, - подтвердил я. - Ну, вот видите... - обрадовался Ципинюк своей догадке. - Лицо у нашего собеседника правильное, дегенеративно-криминальных признаков не наблюдается. Уши соразмерные и красивые, мочка ярко выраженная. Хороший подбородок. С интеллектом на лице. Нет, не поможет нам Ломброзо # в этом случае. $ $ # Л О М Б Р О З О Чезаре (1835-1909) - австрийский и итальянский врач-психиатр. Родоначальник антропологической теории в криминалистике. Создатель альбома природных уголовных типов. В СССР его теория подвергалась оголтелой критике со стороны марксистов. $ - Уговорили, - сдался я. - Летчик - штурману: карту дай. Тот в отрицание: дома забыли. - Вот черт, опять по пачке ''Беломора'' лететь. Этот анекдот успеха не имел. - Капочка, что скажешь. С чего начать? - выступил Пешнёв. - Я думаю, что с тестов... - Капитолина, - резко перебил ее академик. - Женщина не думает. Женщина чувствует. Сколько раз говорить, чтобы запомнила. - Виновата, Роман Ароныч, исправлюсь, - потупилась девушка. - Я чувствую, что начинать надо с тестов Роршаха. - Вот! Вот! - воскликнул Пешнёв и потряс средним пальцем в потолок. - Прислушаемся же к женщине. Женщину чувства не обманывают. А Капитолина Подчуфарова уже достала из сумочки вдвое сложенный лист ватмана с симметричными кляксами. И началось... Лучше бы я анекдоты рассказывал.
Регистрация: 18.04.2013 Сообщений: 166 Откуда: Нижний Имя: Владимир
Не буду настаивать, но по моим наблюдениям (одно время пил чай исключительно с лимоном) при добавлении лимона в чай цвет напитка осветляется. Существенно. Нефтяной получить практически невозможно.О, глянул в волшебное блюдце - вот и подтверждение моим инсинуациям: http://www.vokrugsveta.ru/quiz/742/ ЗЫ. А вообще хорошо читается, согласен. Интригует.
Регистрация: 19.02.2012 Сообщений: 8007 Откуда: Сергиев Посад, Московская обл.
Лист писал(a):
Не буду настаивать, но по моим наблюдениям (одно время пил чай исключительно с лимоном) при добавлении лимона в чай цвет напитка осветляется. Существенно.
Много лет назад работал в одной конторе с англичанами. Так вот один из них сказал мне тогда: "Чай с лимоном - это русский парадокс. Только русские могут сначала заварить крепкий и сладкий чай, а потом бросить в него лимон, чтобы он стал светлым и кислым".
Регистрация: 18.04.2013 Сообщений: 166 Откуда: Нижний Имя: Владимир
Борис Громов писал(a):
Много лет назад работал в одной конторе с англичанами. Так вот один из них сказал мне тогда: "Чай с лимоном - это русский парадокс. Только русские могут сначала заварить крепкий и сладкий чай, а потом бросить в него лимон, чтобы он стал светлым и кислым".
Ну да, как же. Мы и коньяк с лимоном пьем. :russian: А добавлять в крепкий чай сливки - это не парадокс? :blu:
И началось... Лучше бы я анекдоты рассказывал. $ Ужинать я что-то, сдуру, попёрся в столовую на первом этаже, но там меня быстро наладили обратно в палату. Числюсь я лежачим и мою пайку туда уже нянечки укатили. Так-то вот. Везде засада. Сердобольные поварихи предложили чайку хлебнуть, а у меня чай и так разве что из ушей не тек от гостеприимства мозголомов. Опять на второй этаж с этим чертовым костылем. Когда только гипс снимут. Все обещают, и обещают... Я уже и тонкую палочку у коменданта нашел-выпросил - под гипсом чесать, а то карандаш больно короткое орудие. Палата встретила гармонью и новой грустной песенкой. - Напишет ротный писарь бумагу... - Выводил Раков душевно. - Подпишет ту бумагу комбат. Что честно, не нарушив присягу пал в смертном бою солдат... Тихонько, стараясь не стучать костылем, прокрался на свою койку, аккуратно смел в два присеста вечную вечернюю пшенку с олифой, а вот остывший чай пить не стал. - Ты как? - спросил я грустного армяна, когда Раков, наконец, заткнулся. - Отрезали ступню, - сморщил майор свое мясистое лицо. - Диабет у меня - сказал великий доктор Богораз. Не заживет никогда нога, сказал. Представляешь, ара, по скольким госпиталям отмотал, а ни одна сука кровь на сахар не проверила. А доктор Богораз только глянул и сразу спросил: диабет есть? Не знаю, отвечаю. Меня сразу из операционной выперли, в соседней комнате уложили. Крови из вены откачали полный шприц. Потом через час пришли и сказали: сахара в моей крови столько, что пора раздавать трудящимся на дополнительный паек. Майор опять сморщился, только что не заплакал. - Потом еще час ждал пока операционная освободится. А там быстро - чик и все. И нет ноги. Как не было. Я на столе, а нога в тазу... - Нет, вы посмотрите на эту ереванскую сироту, - Раков отставил свой баян. - Ноги у него нет. Да по сравнению со мной ты сороконожка... Видать артиллерийский майор им уже надоел со своей ногой. Это я тут со свежими ушами. - Так. Хватит препираться, - скомандовал капитан. - Ты на себя бы посмотрел, когда от наркоза очнулся. Кто вешаться собирался? Вот и прикрой роток. Раков обиженно замолчал. - И что дальше, - спросил я. - Дальше обещал добрый доктор Богораз мне протез. Чтобы я без костылей только с тросточкой ходил как пижон. И службу в горном военкомате на родине посулил. Мне особая мясомолочная диета нужна. И без хлеба. Без сахара. Без винограда. - А почему в горном военкомате? - Там баранов пасут. Мясо достать можно. Там родина. На ней всегда легче. - Понятно. Кто курить идет? Курить кроме меня никто не пошел. А Раков опять взялся терзать гармонь. - Брала русская бригада галицийские поля и досталось мне в награду два железных костыля... Хорошо что в коридоре его не слышно из-за метровой толщины стен. Песни танкист поет хорошие, только душу выматывают. Особенно после мозголомов. Они-то по очереди курить выходили а я нет. Не беседу, а какой-то конвейер устроили они мне. И все с шуточками, с прибауточками. Еврейский анекдот им расскажи. Да не простой, а какой с детства помнишь... а в перерыве... - С парашютом прыгал? - Не помню. - Ну как не помнишь? А кто в овраг в Крылатском залетел с неба? Зачем на таран ходил? Что при этом думал? - Не помню. Табак горчил. В пустом сортире остро пахло мочой и хлоркой. И это тоже настроения не поднимало. На выходе столкнулся с большим врачебным начальником - три ромба на вороту, вокруг которого луной вокруг земли вращался доктор Туровский и торопливо трещал. Я в струнку. Прошли и меня не заметили. Как мимо мебели. - Нет же у нас, товарищ корвоенврач, не только врачей, но и младшего медперсонала, чтобы принять столько обмороженных. Причем младшего персонала тут иметь важнее, потому как при сильных обморожениях послеоперационный уход важнее всего. А что мы с Богоразом вдвоем можем - только пальцы им отрезать? Из всех лекарств у нас только мазь Вишневского... - затихал вдали коридора голос военврача второго ранга. - Хорошо. Один экипаж санитарного поезда оставите здесь, - рыкнуло большое врачебное начальство. - Я распоряжусь. Врачей сами отберете. Но чтобы завтра начали принимать ранбольных. Места у вас много. А в городе их уже и класть некуда. Детей из школ повыгоняли. Вона оно как... Зимнее-то наступление... Дорогой ценой достается. Развернулся я и пошел опять курить. $
$ - Да шли вы отдыхать, товарищ ранбольной, - пожилая медсестра с сожалением закрыла и отложила толстую книгу под настольную лампу после того как я в третий раз продефилировал по коридору мимо ее поста. - К тому же и отбой скоро уже. А вы тут костылем стучите. - Раздражаю? - спросил ее. - Не то, чтобы раздражали, но... - рука ее легла на книгу. ''Овод'' - прочитал я на тряпочном корешке, выглядывавшем из-под ее руки. Ну, да... книга завлекательная, а я каждый раз ее со спины пугаю, что доктор увидит и отругает ее за чтение на рабочем месте посторонней литературы. - Спокойно ночи, - промолвил я и пошел дальше по коридору к холлу и центральной лестнице. Организм моциона просил. По мраморной лестнице поднимался вверх политрук Коган, распространяя вокруг себя морозную свежесть. - Ты откуда такой морозный? Аж крахмальный, - спросил я его. - Дык, с морозу же, - ответил Александр, протягивая руку для пожатия. - Повезло, что почти до самого госпиталя на машине подбросили, а то замерз бы напрочь в хромовых сапогах. К ночи морозец ударил такой, что деревья трещат. Курить есть? - Есть. Только пошли в большую курилку, а то меня уже медсестра на этаже гоняет. Спустились на первый этаж. - Что-то пустовато стало в госпитале, - констатировал политрук, расстегивая шинель и оглядывая пустое курительное помещение - большую комнату с высокими потолками и банкетками вдоль стен. И жестяными урнами между ними. - Дай только срок - тут не продохнуть станет... - и я рассказал ему о явлении под нашу крышу большого врачебного начальства. И о возможных последствиях такого визита. - Вона что... - протянул Коган, засовывая тонкие пальцы в раскрытую мной коробку папирос. - А я все думал, что это вдруг тематику идеологической работы поменяли. - И что? Теперь изображаем слепого нищего? - спросил я, щелкая колпачком медной зажигалки. - Какого нищего? - не понял политрук не забывая затягиваться. - Анекдот такой есть. В Разведупре начальник вызывает молодого сотрудника и ставит задачу. Решено послать вас в Европу. Будете изображать молодого миллионера - этакого прожигателя жизни, ездить по фешенебельным курортам, вращаться в высшем свете, собирать информацию и передавать ее в центр. Вопросы есть? Есть - отвечает. Сколько я смогу тратить в день? Минуточку, - начальник берет телефон и звонит в бухгалтерию. Мы вот тут посылает лейтенанта Иванова в Европу. Он будет ездить по курортам, изображая прожигателя жизни собирать информацию и передавать в центр. Сколько он сможет тратить в день? Так... Так... Спасибо, понял. Кладет трубку и поясняет. Легенда меняется. Вы будете изображать слепого нищего. Отхохотавшись, Коган вытер слезы из уголков глаз согнутым пальцем. Горящая папироса чуть не подожгла ему бровь. - Типа того. А что это тебя на анекдоты потянуло как покойного Семецкого? - Ой! Не говори... Меня сегодня этими анекдотами мозголомы из Сербского просто забарали. Точнее даже не столько они, сколько эта парочка из Академии наук. Полдня мурыжили. Я даже и не подозревал, что столько анекдотов помню. - Так это же хорошо, что помнишь, - улыбнулся политрук. - По такому случаю дай еще папироску. - Так что там с идеологической работой? - напомнил я, раскрывая картонную пачку ''Явы''. Папирос осталось мало. Придется переходить на ''северок'' - подумал я, - точнее ''Норд''. Мне почему-то постоянно хотелось те папиросы обозвать ''Севером''. При одинаковом дизайне пачки... А жаль, папиросы ''Ява'' мне пришлись по вкусу. - Мировая революция накрылась медным тазом, - ответил Коган, затягиваясь. - Точно медным? - съехидничал я. - Алюминия дефицит, - поддержал он мое игривое настроение. - А если серьезно, то неофициально теперь упоминание мировой революции как цели в этой войне приравнивается к троцкизму. - Насколько такое серьезно? - Серьезней некуда. Немецкий пролетарий оказался не пролетарием, а мелкобуржуазной фашистской сволочью, жаждущей наших пролетариев поработить. Как в западной Украине говорят: ''мы будем панувати, а вы будете працувати''. Напрасно прождав полгода пролетарского восстания в тылу Германии, на первое место в пропаганде теперь ставят национальный вопрос. В вековом противопоставлении германизма славянизму. Так что мы теперь с тобой русские национал-большевики, только этого термина произносить не надо. Это между нами, а на людях чревато, знаешь ли. Но смысл от этого не меняется. Борьба с великодержавным русским шовинизмом будет потихоньку сворачиваться. Уже принято решение окончательно реабилитировать Александра Невского, который немецких рыцарей бил на Чудском озере. Даже снова кино про него на широкий экран запускают. Ищут и других героев прошлого, которые не только немцев побеждали. Главное - побеждали! В списке Суворов, Дмитрий Донской, Минин с Пожарским, Румянцев, Ушаков, Нахимов, даже казачий атаман Платов. Коган перевел дыхание после такого долгого спича, а я вставил свой вопрос. - А Кутузов? - Этого отвергли за то, что Москву сдал. Плохой пример. Вообще весь список пока под вопросом в ГлавПУРе. Копья ломают по каждой кандидатуре. Но сама тенденция... Кроме него еще и в ЦК партии свои списки есть. Оттуда как раз продвигается вопрос даже об учреждении ордена Александра Невского. - А Семилетняя война? Наши войска тогда Берлин вроде брали? - затушил я папиросу, докуренную практически до мундштука, и бросил ее в урну. - Но командовал ими Фермор, - возразил политрук. - Признали не патриотичным его увековечивать. А из ЦК возражают против кандидатуры Дмитрия Донского. Упирают на то, что татары теперь за нас воюют. И этот военный национализм, похоже, расползается по всему свету. Американцы, к примеру, всех своих японцев посчитали ''пятой колонной'', даже потомственных граждан, даже ветеранов своей армии - героев первой мировой войны. И всех в концлагерь. Без суда. У нас мало того, что всех немцев, даже коммунистов, из действующей армии убрали. В тылу из гражданских немцев создают трудовую армию и отправляют ее в Казахстан. - Мальчики, отбой. Разошлись по койкам, - в дверях появилась сердитая нянечка. - Сей момент, - заверил ее я. - Все. Разбегаемся. А то меня уже врачиха заждалась, - закруглил нашу встречу Коган. При этом не то проговорился, не то похвастался. - Это какая? - усмехнулся я. - Костикова? А сам подумал: вот что значить в армии иметь отдельную жилплощадь. Пусть даже без окна. - Нет. Шумская. Их завтра-послезавтра на фронт отправляют. Так что у нас с Машей может быть сегодня последняя ночь... Тут я вспомнил, что не рассказал политруку о том, как слезно просил Туровский дополнительных врачей и как ''три больших ромба'' пообещал оставить в госпитале один экипаж эвакуационного санитарного поезда. - Парень, ты не представляешь, какую ты мне важную новость принес! - расплылся Коган в дурацкой улыбке. - Я - к Туровскому... - и побежал, закинув в урну недокуренную папиросу. Только каблуки застучали по метлахской плитке. Грех завидовать. Однако завидую. Соня в госпитале так и не появилась. $ $
Регистрация: 15.06.2017 Сообщений: 662 Откуда: Вологда Имя: Владимир
Цитата:
Так точно, товарищ полковой комиссар, - с готовностью ответил я и пересев за приставной столик и стал писать. - Туда садитесь за тот стол, - указал он в угол кабинета, - И пишите. Хитры
Регистрация: 09.04.2012 Сообщений: 19840 Откуда: Росиия Москва Имя: Дмитрий Старицкий
Слоненок писал(a):
Сочувствую... И все же, как бы не было нахальным с моей стороны, особенно в данном контексте... а "Горец" не движется?
у горца стратегический затык. конец романа есть (в принципе я никогда не начинаю роман если не знаю чем он закончиться). начало 5 тома есть, почти половина тома. но никак не могу их друг с другом связать, чтобы без лажи.
Регистрация: 08.06.2012 Сообщений: 714 Откуда: Мос. обл. Имя: Сергей
DStaritsky писал(a):
у горца стратегический затык. конец романа есть (в принципе я никогда не начинаю роман если не знаю чем он закончиться). начало 5 тома есть, почти половина тома. но никак не могу их друг с другом связать, чтобы без лажи.
Регистрация: 27.07.2015 Сообщений: 424 Откуда: Арбатский Имя: Николай
DStaritsky писал(a):
у горца стратегический затык. конец романа есть (в принципе я никогда не начинаю роман если не знаю чем он закончиться). начало 5 тома есть, почти половина тома. но никак не могу их друг с другом связать, чтобы без лажи.