ПРОЛОГ
- Наша семья будет признательна вам, господин Игл... – леди Дженни Рендольф Черчилль, не сводя глаз с коренастого молодого человека с приятными благородными чертами лица, слегка склонила голову.
Она сидела в кресле и нервно обмахивалась роскошным веером. Не смотря на строгий и аскетичный костюм сестры милосердия, из леди Дженни прямо рвался образ светской львицы и аристократизм. Большие бархатные глаза с поволокой, мягкие черты лица с легким креольским оттенком, чувственные губы, полные сдержанной грации движения – мать будущего премьер-министра Великобритании, Уильяма Спенсера Черчилля была чертовски красива. В свои сорок шесть лет она выглядела максимум на тридцать. Помимо этого, она была, бесспорно, умна, хитра и расчетлива – являясь основательницей единственного в мире политического женского клуба «Лига первоцвета», игравшего немаловажную роль в политической жизни Великобритании. И, конечно же, ко всем этим бесспорным достоинствам, надо добавить немалую любвеобильность, ставшую уже притчей во языцех, среди Лондонской аристократии. При первом муже, лорде Рендольфе Черчилле младшем герцоге Мальборо, Дженни имела несколько официальных любовников, а после кончины оного от застарелого сифилиса, сразу выскочила замуж за ровесника своего старшего сына, какого-то там капитана Шотландской гвардии.
Так вот, леди Черчилль сейчас нешуточно нервничала, чего с ней почти никогда не случалось при общении с мужчинами. Да, бесспорно, ей только что вернули любимого старшего сына, умудрившегося второй раз подряд попасть в плен к грязным варварам бурам, помимо этого, оный сын вернулся с невестой, да еще француженкой, но все это являлось причиной беспокойства только отчасти. Сын жив и здоров, даже отъелся на казенных харчах – чему тут уже волноваться? Ну а невеста... А что невеста? Она даже понравилась своей будущей свекрови, чем-то напоминая ее в молодости. Умна, красива, опять же, хватка как у дикой кошки, явно прослеживается. Ну а то, что она из породы «лягушатников», вовсе уже и неважно. Дженни прекрасно помнила, как родственники ее первого мужа вставали на дыбы, не желая принимать ее из-за американской национальности. И ничего, приняли. И эту примут. Главное, что она богата, а Уини, сейчас деньги вовсе не помешают.
Словом, единственным источником беспокойства, оставался вот этот молодой человек. Экий наглец, пялится своими ледяными глазами и в ус не дует. Сразу видно, аристократ до мозга костей, хотя и американец. Черты лица скорей славянские, смазлив, мужественен, крепок в кости, безукоризненно одет. Глаза наглые, проницательные и умные. Несколько портит образ жуткий австралийский акцент, но все равно хорош, стервец! Как там его? Майкл Игл? Майки... Ма-а-айки! Как сладко звучит! Вот бы...
«Дженни, милочка, держи себя в руках... – мысленно одернула себя леди Черчилль. – Ну нельзя же быть такой слабой на передок.»
- Леди... – собеседник Дженни аккуратно кивнул. – Уильям стал мне другом и я, всего лишь, исполнил свой долг, вернув его в любящие объятия матери.
- Тем самым, заставив забиться материнское сердце с утроенной силой... – слегка намекнула Дженни и сразу же перешла в атаку, не забывая, чьей подданной она является и, выполняя инструкции майора Кирпатрика: – Майкл... Вы же позволите мне себя так называть? А вы правильно выбрали сторону в этой ужасной войне?
- Я всегда на своей стороне, – слегка улыбнувшись, ответил капитан Майкл Игл, а точнее, если следовать воинской иерархии бурских государств – фельдкорнет Майкл Игл. – Леди Черчилль, я бы с удовольствием продолжил бы с вами общение, но к моему великому сожалению, буду вынужден откланяться. Не могу удержаться, чтобы еще раз не высказать, свое восхищение вами.
Капитана встал, еще раз кивнул и направился к двери.
- Майкл... – за его спиной прозвучал томный и грассирующий голос леди Черчилль.
- Да, мэм? – Игл сделал четкий разворот «кругом».
- Наша страна умеет ценить умных и полезных людей.
- Я знаю, мэм.
- Учтите это... – Дженни протянула руку капитану для поцелуя. – И еще, чем лично я могу вас отблагодарить?
- Берегите своего сына, мэм, – капитан Игл едва заметно улыбнулся. – Ему предстоит стать воистину великим человеком. А что до меня... пожалуй, я бы не отказался, еще раз встретится с вами. Но, оставим эту встречу на волю провидения. Мэм...
С последним словом капитан Майкл Игл вышел из каюты. В коридоре он встретился взглядом с полноватым британцем с напомаженными усиками, издевательски подмигнул ему и пошел к трапу.
На верхней палубе санитарного парохода к нему подскочил высокий и крепкий молодой человек в штатском, сидевшем на нем немного неловко, в сопровождении очаровательной дамы в шикарном платье, которое, в диссонанс с одеждой ее спутника, сидело на ней просто великолепно. Историки и просто интересующиеся прошлым, непременно опознали бы в этом парне великого и могущественного британского премьер-министра Уинстона Черчилля, ну а девушка... девушка осталась бы для них неизвестной. Хотя кто знает; история уже и так пошла кувырком, так что все может быть. Абсолютно все.
- Майкл! – в один голос воскликнула пара.
- Уини, Франсин... – капитан остановился.
- Мы увидимся? – Уильям крепко обнял капитана Игла.
- Непременно, Уини.
- Пишите нам, Майкл... – тихо попросила баронесса Франсуаза де Суазон.
- Обязательно, Франсин... – улыбнулся Майкл и краем глаза зацепил здоровенный океанский пароход, с которого на причал Кейптауна, сходили плотные ряды колониальной британской пехоты.
- Я сделаю все, чтобы прекратить это... – прокомментировал Уинстон, заметив взгляд своего друга.
- Во всяком случае, попробуй... – ответил ему капитан. А сам подумал: « Уж постарайся, друг Уини, а иначе, этими бравыми молодцами займусь я. Пожалуй, без всяких «иначе». Я и так ими займусь...»

ГЛАВА 1
Капская колония. Дурбан.
10 июня 1900 года.
Итак, Порт-Наталь, Республика Наталь. А если точнее, Дурбан, Капская колония. Республикой этот кусочек Африки перестал быть в 1843 году, аннексированный у буров британцами, и стал частью Капской колонии, а город бритты переименовали в Дурбан.
Надо сказать, благословенные места. Мягкий климат, много плодородной почвы, удобная гавань. А не засиделись ли здесь бритты? Думаю, засиделись. Тем более, бурским государствам выход к морю нужен как воздух. Но отобрать Наталь назад, прямо сейчас нереально. Нам бы свое удержать. Кому нам? Бурам, конечно. К коим, я себя и причисляю, не смотря на легендированное американское происхождение. Скажем так... я бур по духу.
М-дя... Кто бы сказал мне, о таких перипетиях судьбы, не в жизнь не поверил бы. А то и по морде бы съездил. Ну да ладно, если честно, я ни о чем не жалею. Вообще ни о чем. Нравится мне в этой эпохе. Еще как нравится. А если еще честнее, привлекает возможность прикоснуться к истории. Время-то, какое! Так и хочется сказать: На рубеже веков, две маленькие бурские республики вступили в борьбу с могучей Британской империей. Казалось бы, все предопределено: силы неравны и даже отчаянный героизм буров не может спасти положение. Но тут в дело вступает совсем неожиданный фактор... фактор...
- И этим фактором стал я... – буркнул я едва слышно себе под нос. – А кто еще? Занесла нелегкая, мать ее...
- Еще что-нибудь, господин? – возле столика мгновенно возник официант.
- Нет... – я отослал его, отпил глоток кофе, не спеша раскурил сигару и мазнул взглядом по посетителям летней веранды кафе, расположенной на набережной Дурбана.
Так... ага, вот и они. Ну как же без топтунов. Или как их сейчас называют – филлеров. Двое неприметных мужичков за крайним столиком лениво попивают сельтерскую. А третий пристроился у газетного киоска. Ну-ну... Это тот случай, когда можно сказать: око видит, а зуб неймет. Хрен вам, а не фельдкорнета Игла. Дипломатический иммунитет у меня. В Дурбане происходят международные переговоры, в которых решается судьба хрупкого мира между бурскими республиками и Британской империей, а я полноправный участник делегации Оранжевой страны.
Так... о чем это я? А... Ну да... Так вот, занесла нелегкая, иначе эту силу я и назвать не могу, обыкновенного «сундука» КТОФа Мишку Орлова, то есть меня, в Южную Африку, да еще в девятнадцатый век, в самый разгар англо-бурской войны. Пришлось вписаться за буров, так сказать, приложить свои скромные силы, к святому делу нагибания бриттов. Хотя я и не хотел этого. Ну спрашивается, а нахрена оно мне надо было? Правильно, не зачем. Просто, так получилось. Случайно. Ну да ладно. Получилось и получилось.
В общем, в реальной истории, вот к этому самому дню, буры уже должны были потерять практически все свои территории и перейти к партизанской войне. Но случилось совсем не так. Генерал Кронье вывел войска из окружения подле Пардеберга, хотя и погиб при этом, потом была битва при Оксфонтейне, после которой застрелился британский генерал Таккер, а бритты потеряли около полутора тысяч человек. Дальше случилась виктория при Винтерс-Влей, когда пали уже около трех тысяч британцев вместе фельдмаршалом Робертсом и его начальником штаба генералом лордом Китченером. Ну а в завершении, буры взяли Кимберли. Правда, там я чуть Богу душу не отдал, но это не важно. Ах, ну да... Ледисмит тоже взяли.
Но и это не все. Совершенно неожиданно для всех взбесился Сесиль Родс, заключил с бурами мировое соглашение и объявил половину Капской колонии независимым государством, обозвав его при этом республикой. И пообещался в случае признания сией республики мировыми гегемонами, уделить им, то есть гегемонам, часть доходов от алмазных рудников и вообще, нарезать концессии для добычи полезных ископаемых.
На фоне всего этого, в Британском правящем кабинете случился жесточайший кризис. Ллойд-Джордж выступил в палате лордов, где он резко высказался против войны в Южной Африке, на него совершили покушение — к счастью, неудачное. Либералы, естественно, обвинили правящий кабинет во всех грехах. Почти одновременно произошли очень серьезные волнения в Ирландии и Индии. Но и это не все. Народные манифестации в Берлине, Париже, Санкт-Петербурге и Нью-Йорке, во время которых едва не разгромили британские посольства, вынудили правительства этих стран выступить с совместным заявлением, в котором они выразили решительный протест и потребовали созвать международную конференцию с участием руководства бурских республик, а в случае отказа пообещали направить экспедиционные корпуса в Африку. Государь Российской империи, его величество Николай II, так вообще махнул шашкой и привел в боеготовность наши войска в Туркестане. Впрочем, не все, но это уже и не важно. Для шухера хватило.
Либеральная партия собрала все эти факты воедино, добавила катастрофический разгром британских войск здесь, и пригрозила инициировать недоверие правящему кабинету.
В общем, бритты запросили мира. И вот, уже неделю грядут переговоры. Надо сказать, тяжелые переговоры. Империя такой лакомый кусок никак не хочет упускать из своей пасти.
Я опять оторвался от размышлений и с удовольствием взглянул на гавань, где стоял на рейде эскадренный броненосец «Николай I», на котором прибыла российская делегация во главе с Сергеем Юльевичем Витте, министром финансов Российской империи. Да, Россия матушка, тоже решила откусить свой кусочек пирога. Что весьма радует.
Впрочем, рядом с нашим броненосцем стоит германский крейсер «Кайзер Барбаросса», дальше французский «Шарль Мартель», а за ним американский «Висконсин». Тоже привезли договорщиков.
Но по правде, бриттов больше. Тут и «Пауэрфулл» и «Террибл», «Йорк и...

Но, по правде, бриттов больше. Тут броненосцы «Пауэрфулл» и «Террибл», «Хог» и «Кресси», три миноносца, канонерка... Вот же заразы! Наглые сволочи – одним словом «наглы» и есть. Конференция – конференцией, а войска из метрополии в Африку идут нескончаемым потоком. Вот, наглядный пример – стоит транспорт № 82, он же мобилизованный гражданский океанский пароход “Британник», с которого высаживаются подкрепления из Индии. Тут к гадалке не ходи, бритты замыливают глаза на переговорах, а сами готовятся к решающему удару. Перевес в живой силе у них уже впечатляющий. Впрочем, и мы это время зря штаны не просиживали. Но об этом позже...
- Михаил Александрович.
- Евгений Яковлевич... – я кивнул подошедшему к столику подполковнику Максимову, тоже присутствующему на переговорах. – Присаживайтесь, поговорим о делах наших скорбных.
- Это точно, иначе как скорбными их не назовешь... – мрачно ответил подполковник и присел на плетеный стул. – Турецкий кофе... – коротко приказал он официанту и стал набивать трубку. – Ну что, проводили мистера Черчилля?
- Сдал с рук в руки.
- Вот никак не пойму, Михаил Александрович... – Максимов выдохнул облачко ароматного дыма и откинулся на спинку кресла. – За каким чертом, вы обхаживали этого бритта?
- Скажем так: из личных симпатий... – я постарался сразу уйти от объяснений. Ну не буду же я рассказывать про будущую политическую карьеру Уинни и свои планы, связанные с ней. – К тому же, вполне допускаю, что мне может понадобиться ответная услуга от него. Но этот момент не стоит нашего внимания. Как там идут дела?
- А никак... – подполковник покачал дымящейся трубкой. – Продвижений сегодня почти нет – и пока не предвидится. Сплошная дипломатическая болтология. Впрочем, время работает на нас.
«На нас... – мысленно согласился я. – Еще две недели и проходы в Дракенсбергских горах станут неприступными».
- Но хотя бы смогли договориться об обмене пленных, в формулировке «всех на всех», – продолжил Максимов. – Сейчас представители уточняют количество и состав. Но это долгая бодяга. А вот на завтра, назначены консультации по Южно-Африканской торговой компании и Капской колонии. Еще та драчка будет.
- Будет, – согласился я.
Позиция Родса очень сильна и он пользуется безоговорочным авторитетом среди своих людей. Да и в Капской колонии – тоже. Кроме того, Сесиль привлек на свою сторону Альфреда Бейта, тоже весомую фигуру с гигантскими связями. Да и гегемоны, то есть Германия, Франция и САСШ* с Россией, прямо роют копытцами, чтобы потеснить Британию и установить международный протекторат над этим Клондайком. А на Трансвааль и Оранжевую республику им, по большому счету, наплевать. Весь сыр-бор, только из-за золота и алмазов, мать их. Но посмотрим. У меня сейчас не об этом голова болит.

САСШ — Северо-Американские Соединенные Штаты; название США в XIX в.

- По снятию блокады подвижки есть?
Максимов скептически покачал головой:
- Почти нет. Гуманитарные грузы они согласились пропускать, но, только после их тщательной проверки, а вот военные товары и добровольцев, наотрез отказались. Да вы об этом и сами знаете.
- Знаю... – я про себя чертыхнулся. Оружие и боеприпасы для нас дороже воздуха, не смотря на гигантские трофеи. Но ничего, немцы уже возобновили поставки, да и французы с американцами через германские территории подкинут кое-чего. Опять же, хороший контракт с папашкой Франсин намечается. Даже царь батюшка, вроде как собирается расщедриться. Но опять же, загадывать не будем. Вся эта авантюра только на честном слове держится. Вот я, к примеру, ни в чем не уверен. Черт... мнительным каким-то стал.
- Да, кстати, Михаил Александрович, сегодня вечером у нас встреча с представителями посольств, – Максимов постучал по блюдцу своей трубкой, выбивая из нее пепел и привлекая мое внимание.
- На нашем броненосце?
- Смотря, какой из них, вы, Михаил Александрович, считает «нашим»... – подполковник весело улыбнулся. – По категорию «наш», для вас попадают сразу два: «Висконсин» и «Николай I».
- «Наш», Евгений Яковлевич – это «наш»... – я не принял шутки.
- Ну полноте вам, Михаил Александрович, – улыбнулся Максимов. – Я не сомневаюсь в вашем истинном патриотизме. На «Николае», конечно. У третьего пирса, в девятнадцать ноль-ноль, будет ждать шлюпка. Не опаздывайте. Ну а я, пока откланиваюсь.
Подполковник встал и ушел, за ним последовала уже его свита, из трех филеров. Представителям посольств бурских государств разрешили свободное передвижение по городу, но только под тщательным приглядом.
Я допил кофе, расплатился и решил прогуляться по набережной. Воздухом подышать, да и дела кое-какие решить... то есть, попытаться решить. Жара уже вступила в свои права, но с моря дул прохладный ветерок, так что прогуливаться было даже приятно.
Неожиданно пожалел, что со мной нет Лизхен – на набережной расположилась масса дамских магазинчиков, торгующих всякой женской дребеденью, по последней парижской моде. Да, вот захотелось надарить ей подарков... М-да... получается, еще не полностью исчезли чувства. Впрочем, она и так не упустит этот момент, сама купит. Она здесь, в городе, принимает вместе с фон Ранненкампфом медикаменты и оборудование для полевых госпиталей – это гуманитарка от Российской империи и Французской республики. Карл Густавович принял должность начальника военно-полевой медицинской службы армии Оранжевой республики, ну а Елизавета, моей протекцией, заведует гражданскими медицинскими делами. Между прочим, первая официальная женщина-врач в мире, да еще при должности, что вообще неслыханно. Не так-то просто это было устроить, даже фольксраад собирался на специальное заседание, да преподобные старцы проповедники дискуссии разводили. Но, слава Богу, как-то устроилось, тем более, что она действительно врач от Бога. А вот с Вениамином, у нее что-то не ладится... Черт... все, надо ее из головы гнать.

Фольксраад (африк. Volksraad; народный совет) — представительный орган (парламент) в независимых республиках, образованных африканерами (бурами) в Южной Африке .

- Мэм... – я приподнял шляпу, приветствуя молоденькую красавицу, фланирующую по набережной в сопровождении грозного вида донны.
- Мери!.. – донна грозно зашипела на свою разулыбавшуюся питомицу и потащила ее за рукав дальше.
Э-эх... нравится мне это время! Говорил уже об этом? Ну да, говорил, конечно. И не устану повторять.
Я огляделся, с опаской обошел фотографа с фотоаппаратом на треноге (сами понимаете, почему) и направился к оружейному магазину, под красноречивой вывеской изображавшей отчаянно усатого охотника со штуцером, стреляющего в кровожадного льва. Филеры, как привязанные, потянулись за мной, но в магазин входить не стали, рассредоточившись на улице.
Музыкально брякнул колокольчик на двери.
Г-м... антуражненько. Чучела на стенах и на полках, манекены с разной охотничьей снарягой, мощные ружья с винтовками на витринах... Ну и конечно, продавец, как две капли воды похожий на Тартарена из Тараскона. Толстенький и румяный коротыш с браво закрученными усиками и даже в красной феске.
Стоп... не только продавец...
Возле прилавка стояла статная женщина в шикарном летнем платье и замысловатой шляпке, представляющей собой художественную кучу кружев, лент и бантиков. Г-м... а хороша-то как! Тоненькая талия, довольно высока ростом, стройна, лицо надменное, изысканной нордической красоты – эдакая скандинавская валькирия в антураже девятнадцатого века. Сколько ей? Сразу и не скажешь, но не больше двадцати пяти. Или меньше?
- Одну минутку, минхеер... – продавец почтительно поклонился мне. – Одну минутку и я уделю вам внимание, а вы пока можете изучить наш ассортимент...
Дама небрежно скользнула по мне взглядом, равнодушно отвернулась и опять обратила свое внимание на разложенные по прилавку пистолеты, пистолетики и револьверчики.
Я изобразил преувеличенное внимание к здоровенной башке буйвола, а сам все косился на посетительницу – больно уж хороша дамочка.
Продавец лебезил перед ней и все старался втюхать какую-нибудь разукрашенную никелированную пукалку наподобие «Велодога»*.

«Велодог» — карманный револьвер, разработанный Шарлем Франсуа Галаном для защиты велосипедистов от нападений уличных собак (отсюда и название). Имел складывающий спусковой крючок и производился под маломощный мелкокалиберный патрон.

Но мефрау* Бергкамп, так именовалась дама, пукалки решительно отвергла и приобрела «дерринджер» под мощный патрон. А потом и вовсе обзавелась коротким «Винчестером» модели 1894 года и двумя сотнями патронов .30-30 к нему.

Мефрау (mevrouw) – официальное обращение к незамужней даме среди африканеров.
«Дерринджер» — класс пистолетов простейшей конструкции, как правило, карманного размера. Название происходит от фамилии известного американского оружейника XIX века Генри Деринджера. Широко применялся как оружие самообороны.

Потом расплатилась, приказала доставить покупки в отель «Гранд-Палас» и, цокая каблучками, отправилась на выход. По пути опять окинув меня взглядом. Уже с капелькой интереса.
- Мэм... – я приподнял шляпу и повернулся к продавцу. – Минхеер Шмайссер?
- Именно он... – толстячок четко кивнул и даже клацнул каблуками. – Чем обязан, минхеер...
- Вест... – коротко отрекомендовался я. – Минхеер Вест. Я от...