Всего страниц: 12
Александр Иванин (11945): Долг
Размещено: 01.07.2014, 00:24
  
ЗДЕСЬ ВЫЛОЖЕН ПЕРВЫЙ ЧЕРНОВИК,

ЧИТАЙТЕ НОВУЮ РЕДАКЦИЮ КНИГИ - http://cruzworlds.ru/books/index.php?m=read&book=97&page=8

Глава 1. Толя-мысли

    - Ну, чего еще тебе надо?! Все и так понятно! Товар отличный!    По люксовой    категории пройдет, -    окончательно вышел из себя    Толя-мысли.

    Его уже порядком трясло от    бывшего мента. Анатолий перепирается    с ним битых полтора часа, как торговка на рынке. Начальник силовиков Германа никогда не был ни работником торговли,    ни коммерсантом,    но торговался всегда с упоением и удивительной наглостью.

    Торжище развивалось по всем законам жанра. Они с Хворовым практически били по рукам,    но наглый жирдяй    в последний момент соскакивал    и начинал опять торговаться,    пытаясь сбить цену или выторговать себе еще что-нибудь в довесок    из другого товара. Несколько раз Толя практически выгонял Хворова из своей конторы,    но тот снова соглашался с выставленной ценой, и торг возобновлялся. Хворов и Толя обвиняли друг друга во всех смертных грехах, плакались о своей несчастной доле и периодически переходили на матерщину.    Они несчетное количество раз успели поругаться и помириться вновь.

    В маленькой комнатенке было душно, воняло терпким хворовским потом. Причем запах здорово смахивал на вонь прогоркшего сала,    чем еще раз подтверждалось правильность     прозвища Хворова -    «боров». Само прозвище лучше всего описывало    внешний облик и внутреннее содержание этого выродка. Интеллигентному Толику никогда не нравился Хворов потому, что он был именно бессовестная скотина, а не человек, концентрированное воплощение подонка, во всех его проявлениях.

    Можно было не сомневаться, что этот вонючий упырь мог торговаться еще столько же времени,     но Толя-мысли уже    устал от бывшего мента.

    - А че? Лучшего ничего не нашлось? - Хворов брюзгливо выпятил нижнюю губу. -    Может я бы тогда и не торговался даже.

    - А ты найди лучше! Такой товар    днем с огнем не сыскать! Бриллианты, а не товар! Ты или зажрался совсем    или в товаре не разбираешься! Или ситуацию на рынке не представляешь! - Толя в бешенстве    орал на говнюка.

    С ним можно было только так, человеческого языка он не понимал. Хворов заведовал у Германа охраной, что предполагало    поддержание порядка среди рабов и устрашение близлежащей    округи. Власть и безнаказанность    бурным потоком вынесли на поверхность    всю отвратную мерзость    этой гниды.

    - Я только половину от всего курева за товар     дам, а ты мне еще чего-нибудь подбери,    - опять торговался Хворов. -    Табачишко нынче в цене! Нового курева сюда завезут лет через двадцать, если вообще сигареты делать не разучатся. Когда еще я тебе целую машину табачных изделий привезу?

    - Забирай обе своих половины    и вдали отсюда на хрен со всем своим куревом! Мой товар останется у меня.    На такой    товар и без тебя покупатель найдется.

    - И что? Хочешь сказать, они тебе машину сигарет за твой товар выставят?! -    борзел Хворов.

    Да,    действительно «боров» знал цену и поэтому так бессовестно торговался. Но Толя-мысли тоже знал, что Хворову нужно скинуть ценный товар слишком срочно. В противном случае о товаре может узнать его хозяин - Герман. Тогда борову придется    слишком уж несладко. Новый аграрий никогда не простит Хворову, что тот у него под самым носом присвоил себе целый грузовик отличных сигарет. За боровом и так    было уже слишком много грешков, чтобы ему простили    крысятничество в очередной раз. Причем скрысил он очень даже много.

    - Я товар на патроны и оружие у тыловиков сменяю или на горючку у «черных». Керосинщики на такое падки,    -    уже спокойным тоном продолжал Анатолий, старательно сверля сосредоточенным взглядом наглые зенки Хворова. -    А горючку твоему Герману    втридорога спихну. Ему на посевную соляра позарез нужна. Вот    и получится,    что    у меня будет машина курева. Только ты в стороне будешь!

    Товар действительно был хорош и редок. Выпученные серо-голубые глаза Хворова маслянисто поблескивали. Очень уж ему хотелось заполучить    себе столь    редкие экземпляры, но Хворова душила жаба,    он оказался в безвыходной ситуации – с одной стороны отдавать курево задешево    было жалко, но с другой стороны можно было остаться и без товара и без навара.    Толя-мысли прекрасно это видел и цену ломил запредельную.

    Это было действительно так.    Хворов неправедным путем добыл машину с табачными изделиями, и если он отсюда уедет не разгрузившись, то курево придется везти Герману. Если машину прятать, то табак разворуют сами же подчиненные Хворова. Это понимали и Толя и Хворов.

    До борова    наконец стало доходить, что Толя-мысли не шутит,     и бывший мент    пошел на понятную.

    - Ну чего ты, «Мысли»? Вдруг дефект какой обнаружится, или товар второй свежести? - Хворов хитро подмигнул и дружелюбно    заулыбался.

    - Я тебе гарантию даю. Да сам смотри, слепой что-ли? – Толя широким жестом картинно указал в сторону товара, как-бы предлагая оценить все его достоинства.

    Хворов тяжело и обиженно засопел. Вообще-то он всегда сопел из-за лишнего веса и общей поросячьей конституции. Хворов    подошел к товару и взял первую девочку за подбородок двумя пальцами,    задрал ей голову вверх, а затем начал раздвинуть ей    губы, пытаясь запустить толстый короткий    палец в рот. Как ни была напугана девчонка, она все же тяпнула его за палец, не выдержав такого обращения.

    Хворов взвыл и отдернул руку с окровавленным пальцем. Вторая рука бывшего мента в тот же миг полетела в сторону красивой девичьей головки.    Тяжелая плюха свалила бедняжку на пол.

    Тут Анатолий не выдержал и наставил короткий дробовик прямо в грудь выродка.

    - Ты совсем охренел? Чего творишь? Какого хрена    ты тут руки распустил? Тебе цену вдвое поднять,    чтобы товар не портит?    Близняшкам по пятнадцать лет.    Свеженькие, не порченные, прямо красавицы с обложки «Лайф». Сам брать не будешь, я их на лесопилке понимающим    людям    мигом продам!

    - Да беру я, беру! Сам подумай: какой базар без торга? Хороши чертовки,    -    окончательно сдался Хворов и, задорно подмигнув Толику, снова его уколол: -    Кровопийца ты, «Мысли». Вроде не еврей, а ведешь себя хуже армянина. Последнее готов забрать и голым по миру пустить.    Раньше таких как ты «мироедами» называли.

    Толя опустил дробовик.

    - Да какой же я мироед? Я всего лишь барыга,    - примирительным тоном ответил Анатолий. К его радости, сделка состоялась как нельзя кстати.

    - Вот сам признался, что барыга. А значит -    мироед! -    победно заключил «боров», а потом озабоченно посмотрел на окровавленный палец. – Ты смотри! Палец-то чуть совсем мне не откусила. Острые зубки у сучки.

    Он взял со стола бумажную салфетку    и    морщась обернул ей свой ненаглядный сарделькообразный палец, сочащийся кровью. Хворов потряс вторым потным кулаком в сторону девочек и грозно добавил:

    - Ух, теперь я вам! Дрессированные у меня будете. Шелковыми вас сделаю.

    Девочка поднялась с пола самостоятельно, вторая близняшка не попыталась ей помочь и даже не пошевелилась, она стояла и смотрела совершенно    пустым взглядом в угол кабинет Анатолия,    где примостился большой и красивый географический глобус.

    Поднявшаяся девочка снова чуть не упала, ее ноги предательски подогнулись, но она успела ухватиться за спинку тяжелого деревянного кресла под старину.    Из разбитых губ и носа девочки текла кровь. Похоже ей действительно здорово досталось. Может этот тупой урод ей нос или челюсть сломал. Но сейчас это было уже не важно. Сделка состоялась. Толя    с Хворовым ударили по рукам. За порчу товара можно было не бояться.

    Хворов, уже не обращая внимание на купленных девочек, сказал Толе:

    - Машину я в ворота загоню. Только быстрее разгружайся! Не затягивай!

    - Быстро не получится. - Охладил пыл борова Толя.

    Хворов аж весь надулся от возмущения.

    - Как…как? – Боров тряс    мгновенно покрасневшими щекам и раздувал ноздри.

    Вдоволь насладившись, побуревшим как свекла, рылом и вылезшими    из орбит    глазами, Анатолий с самым непосредственным    видом Иванушки-дурачка сообщил Хворову:

    -    Курево    специфических условий хранения требует. Сухости полной. А мне еще склад освобождать нужно. Излишков    сейчас много, затоварены мы, все сари добром заставлены. Все что за рабов выменяли -    мертвым грузом лежит пока Кощей не вернется. Места свободного нет, а под отрытым небом оставлять нельзя. Сам понимаешь. И рук рабочих не хватает. Ведь    всех рабов кроме баб молодых мы вчера Кольке хромому на рынок отдали под реализацию. Он свои комиссионные почти вдвое скинул. Сейчас спрос на рабов резко подскочил.

    - Так, хлопцев снарядами. Пусть помогут.    По-быстрому и раскидаете все, - прозорливо и свысока посоветовал боров.

    - О-о-о! Так хлопцы то наши - все бойцами себя считают. Им западло рабским    трудом заниматься, - снова огорчил Боброва Толя. -    Бабы    долго грузить будут. Не приученные еще.

    Толя врал. Из рабов на базе действительно остались только бабы и немножко детей, но помимо них в усадьбе были так называемые вольнонаемные. По своему статусу они были более продвинутым «персоналом»    чем рабы    -    практически    крепостными. Торговать ими не торговали, но работали они только за кров и еду. Вольнонаёмными самостоятельно становились те бедолаги, кто по каким-либо причинам не мог найти себе защиту и пропитание в новом мире. Такие люди, чтобы выжить,    пристраивались к более сильным группам: анклавам или бандам, работали по мере сил за еду, жилье и покровительство,    но от рабов они ушли не далеко.

    - А сколько по времени    грузить то будут?

    - До вечера не меньше, - обрадовал Хворова Толик.

    Боров посмурнел и с наигранными нотками в голосе    спросил:

    - Так, может, найдется    мне старику местечко для отдыха. Пока разгружать будете, я там побуду, а то притомился я    с дороги. Годы не молодые. Здоровье уже не то. Сам понимаешь.

    - Всенепременно, дорогой Олег Всеволодович, - поддержал тон собеседника Толя-мысли. - Я распоряжусь, чтобы вам в малом флигеле местечко подготовили.

    Хворов, уже не скрываясь, пускал слюни, так ему не терпелось опробовать новое приобретение,    но Толя приготовил для него очередной хитрый подвох:

    - А девочек ваших я в уличных клетках устрою. Им там хорошо будет.

    Сальная улыбка сползла с круглой и жирной морды    Хворова.

    - Так я могу товар с собой во флигель взять? - предчувствуя нехорошее, осторожно спросил    боров.

    - Ой! Я думаю, что не стоит. Панночка неправильно понять может.

    Хворов струхнул. Это было сразу видно по сжатым губами и    забегавшим глазками. Толя упомянул прозвище жены Кощея -    Волетты.    Боров действительно ее боялся. Ее все боялись. На Виолетту с приходом большого Песца свалилась и богатство, и    власть, и почитание. Случилось так, что все эти волшебные подарки судьбы легли сверху на    ее беременность,    прошлую убогую житуху    и непомерное самомнение. Характер новой    Виолетты    стал жуткой катастрофой для всех окружающих. Виолетта дохаживала    последний месяц перед родами и целенаправленно третировала всех подряд.

    Именно Толя впервые назвал ее "панночкой" по аналогии с героиней бессмертного    творения Николая Васильевича    Гоголя - "Вий". Там ведьма-панночка    восстала из мертвых и летала в гробу по церкви,    желая уничтожить бедного бурсака    Хому, который ее отпевал. Но Виолетта или Гоголя не читала или, ввиду общего умственного недоразвития, не поняла тонкий намёк на свою инфернальную сущность.    Прозвище «панночка» она воспринял с восторгом,    и принялась культивировать новый образ «прекрасной панночки» с ненормальной активностью.

    При этом скудоумие Виолетты раскрылось во всей своей красе. Образ получился поистине карикатурным и отвратительным. Безвкусно подобранные аляповые шмотки: короткие и облегающие, сменились такими же безвкусными длинными платьями, юбками и кардиганами.

    Если раньше Виолетта напоминала вокзальную прошмандовку,    то теперь она стала похожа на огородное пугало. Старясь придать себе величественный вид, она теперь ходила, окунувшись спиной назад, задрав подбородок    и приподнимая перед собой подол какой-нибудь из своих    длинных шмоток. Она сама себе состряпала нечто типа плаща или накидки на плечи, которая тащись за ней сзади по полу или земле.

    Помимо толстого слоя косметики и тонны всевозможных золотых украшений    образ «панночки» завершался маленьким черным хлыстом. На сколько помнил Анатоли, такой хлыст назывался «стик». Неизвестно откуда она обзавелась им. Толя подозревал, что это товар из секс-шопа.    Вот и ходила «панночка» с черным    «стиком» в руках, задирая длинную юбку и подметая плащом-накидкой всю грязь в усадьбе. А хлыст Виолетта таскала не только для красоты. При любом удобном случае она пускала его в дело. Причем от криков очередной жертвы Виолетта    входила в раж и, с выражением одержимости на лице, лупцевала провинившегося    раба до кровавых брызг.

    Не стоило упоминать эту нечисть всуе. Громко хлопнула    дверь конторы Анатолия, и вылетела панночка-Виолетта    собственной персоной. Она, рассекая    громадным животом окружающее пространство, подлетела к торгующимся мужчинам.

    - Боров! - заверещала она. - Это твои уроды у меня под окнами накурили? Мне рожать скоро, а вы мне нервы трепите и ребенка моего хотите отравить!

    Боров весь сразу напрягся:

    - Да кто посмел, Виолетта Аркадьевна. Вы только скажите, я им мигом    яйца наружу повыворачиваю!

    Виолетта мгновенно успокоилась. Панночка услышала то, что хотела. Гроза нежданно     миновала. Бешенная импульсивность и переменчивость настроения панночки уже обрастала легендами и анекдотами,    но Толя уже прывык к таким внезапным перепадам настроения, а также хамству и бесцеремонности первой леди банды работорговцев. После того как позавчера внезапно пропал Кощей Виолетта носилась по всей усадьбе, выискивая того на ком сорвать свою злобу    и страх.

    - Если еще раз такое повториться, то я сразу из дробовика стрелять буду, - в категорично форме заявила она.

    - Конечно, конечно, это ваше полное право, - заулыбался Хворов.

    Виолетта выскочил также стремительно, как и зашла. Дебилка полоумная.

    - Во прошмандовка, - высказал свое мнение Хворов после того, как ведьма вышла вон.

    За глаза боров не скрывал своего отношения к Виолеттке и ее выходкам. Собственно говоря, отношение к ней было у всех одинаковое. Если бы не Кощей и его правая рука Митроха, то Виолетту давно бы покрошили в фарш, не смотря на беременность. Кощей, ударенный в свое учение о собственном превосходстве, страстно желал плодить отпрысков, дабы осчастливить    брошенный мир маленькими Кощеями и Кощейками. На фоне своего бзика он с беременной Виолетты пылинки сдувал, опасаясь за здоровье будущего    наследника.    Любой каприз Виолетты выполнялся мгновенно,    а она пользовалась этим напропалую. Собственно говоря, на это Толя и намекал Хворову. Застав на территории своей усадьбы Хворова, удовлетворяющего свою похоть с рабынями    в ее флигеле, Виолетта точно бы закатила тяжелую истерику с лупцеванием всех подряд своим стиком или даже со стрельбой.    На почве беременности Виолетту вгоняло в ярость любое попавшееся ей проявление сексуальности.

    - Слышь, Мысли, - обратился Хворов к Толе. - Давай я машину у тебя оставлю, а завтра кто-нибудь из моих ребят приедет сюда и заберет транспорт. А?

    - Что? Так не терпится товар опробовать? -    лукаво усмехнулся Анатолий.

    Боров расплавился в своей препоганейшей улыбочке и затряс перед лицом Анатолия толстым коротким пальцем.

    - Знаешь ведь, хорек, слабость натуры моей. Ну как таких кобылок не оходить. Славные и ладные. Тут никакой виагры не нужно. По рукам?

    - Ладно уж. Езжай. Машину в целости верну.

    "Бинго!" - подумал Анатолий. Он этого и добивался. Теперь он получил то, что хотел. В его распоряжении осталась машина с товаром. Толя не собирался ее разгружать. Он уже знал, куда пристроить драгоценное курево. Гнать машину нужно было за сто пятьдесят километров, там располагалась большая    военная часть с громадным парком машин на консервации, где Мысли    уже договорился купить БТР. Предложение поступило два дня назад, а тут как на грех появился «боров» со    своим грузовиком набитым сигаретами.

    Курево сейчас росло в цене    потрясающими темпами. Особенно ценились    хорошие сигареты. Весь кривой товар, который боров пускал мимо своего господина Германа, он сплавлял хозяйственному Толе, который при Кощее был кем-то вроде управляющего, коммерческого директора и завхоза в одном лице.

    В этот раз и Толя-мысли пошел на нарушение, сплавов люксовый товар из личного резерва Кощея. Теперь от гнева хозяина Толю мог спасти только БТР. Было ли ему жалко девочек? Скорее всего - да. Но времена сейчас такие. Кому-то суждено быть рабом, а кому-то хозяином.

    Толя еще посмотрел на девчонок. Та, что укусила Боброва за палец, смотрела на него с отчаяние и ненавистью. А вот вторая девочка глядела пустым отсутствующим взглядом в стену. Хоть и недавно банда Кощея    занимались торговлей живым товаром, но Анатолий    уже повидал таких    людей    с опустевшей    или умерший душой. Они    были похожи на живых кукол или болванчиков. Они были живы и зачастую здоровы, но переставали быть человеком. Всех их характеризовало полное отсутствие воли и желания жить. Ими было легко управлять. Они даже ели или мылись только по приказу, а без управления они замирали на месте    или бесцельно слонялись сомнамбулической походкой, неизменно возвращаясь к одному и тому же месту.

    Толя допускал, что так проявляется    шоковое    состояние или психическое заболевание, но утверждать наверняка    этого    он не мог. Конечно, он считал себя    интеллектуалом и    обладал энциклопедическими знаниями, но он же не врач.

    Зная Боброва, можно было смело предположить, что участь у близнецов была очень печальной. На прошлой неделе Митроха специально по заказу    борова привез ему    мальчика. Хворов обязательного хотел пухленького    и темноглазого, и еще, чтобы у него на лобке только стали появляться    волоски. Его заказ был выполнен в сроки и за приличную цену.

    Мальчик погиб на четвертый день. Пьяный боров задушил его. Жирная скотина потом еще опытом делился: какие можно получить ощущения, если у игрушки выдвинуты все зубы.

    Толя выкинул из головы    лишние мысли и пошел провожать    Хворова из усадьбы. Чтобы снова не попасть панночке    под горячую руку,    Толя набросил     на плечи    девочек старые синие халаты слоновьего размера    и одел на головы бесформенные    шляпы из магазина «Охотник-рыболов». Может быть, так бешенная Виолетта не обратит на них внимания.

    Пока они вели девчонок к задним воротам хозяйственного двора усадьбы,    Толя по рации распорядился запустить машины Хворова, а Хворов распорядился своим ребятам загонять машины на территорию.    Когда они вывернули из-за большого гаража на забетонированную загрузочную площадку, между распахнутыми черными    створками высоких металлических ворот показалась кургузая морд пятитонного фургона «Iveco».

    Толя не стал дожидаться, когда к его мерзейшеству Хворову    прибудет личная карета. Его заинтересовала молоденькая девушка с полуторагодовалым карапузом на руках. Она тихонько зажалась в углу между караулкой и мастерской. Ее там не должно было быть!

    Это товар из последней партии, которую привезли ребята Митрохи. Отловленных рабов принимали    без Анатолия, и поэтому он не видел ее раньше. Товар был знатным, женщина явно была молоденькой    мамой, а не сестрой или родственницей карапуза. Но сейчас она с ребенком    должна была быть в камерах или уличных клетках.

    Наверняка она оказалась здесь потому, что охране захотелось развлечений.    Такими мамашками просто управлять. Угроза отобрать или покалечить ребенка подавляла ее волю полностью.    Она была готова на все, чтобы защитить своего кроху. Следов побоев или разорванной одежды на молодой женщине не было видно. Но по встрепанному виду и затравленному взгляду    можно было сразу сказать, что ее уже успели попользовать и в хвост и в гриву. Дай Бог чтобы не на глазах у собственного ребенка. С малышом все было в порядке. За порчу детей карали действительно беспощадно, на такое даже эти мрази не решились бы.

    «Вот ублюдки! Кокой    товар портят!» - подумал Толя. Такую кралю со спиногрызом    можно было    мгновенно пристроить в хорошее место и за хорошую цену.

    - Ты что здесь делаешь? – спросил молодую мамочку Толя-мысли, когда подошел к ней практически вплотную.

    Молодая женщина сама была еще практически ребенком. Маленького роста с точеной фигуркой и    не прошедшей детской пухлявостью на лице она выглядела намного моложе своего возраста.    Сейчас ей можно было дать столько же лет, сколько и проданным близняшкам. Маленькими аккуратными ладошками он прижимала хнычущего ребенка к себе и пыталась его успокоить.    Большие очаровательные глаз рабыни наполнились ужасом. У нее все эмоции были написаны на лице. Да по ней вообще    можно было безошибочно прочитать не просто все, что она думает и чувствует сейчас, а увидеть всю ее жизнь целиком.

    Куколка явно из зажиточной семьи. С детских лет она купалась в любви и заботе родителей и близких родственников, щедро платя им искренней ответной любовью и нежностью. Ранняя любовь к действительно хорошему парню.    Ранний брак, которому со скрипом уступили ее родители только из любви к своей доченьке, поняв, что ее избранник действительно стоящая партия для ненаглядного чада. Обожание любимого мужа. Подаренная его родителями квартира и подаренная ее родителями машина с гаражом. Ранний ребенок,    который мгновенно превратился для нее в центр вселенной. Вот такая редкая и счастливая жизнь девочки-звездочки была написана на ней большими крупными буквами.     А потом случилась катастрофа, и вот этого нежного котенка в одно мгновение настигла безжалостная действительность и цинично выкинула из тепло уютной жизни, полной любви, в эту клоаку – логово работорговцев.

    Толя ей улыбнулся.

    - Ничего не бойся, хорошая моя.    Я здесь за порядком присматриваю.    Я тебя в обиду не дам. Тебя обижали?

    При этих словах Толя обернулся и    грозно    посмотрел на замерших охранников. Они его не боялись, но если он хоть слово об их шалостях дойдет до    Виолетты или Кощея, то их участь может мгновенно стать    самой    незавидной и плачевной.

    По пухлым нежно-розовым щечкам женщины-ребенка    мгновенно потекли громадные хрустальные слезы. Такие же горькие и жгучие как соляная кислота. Она ему поверила глупенькая.

    - Спасибо вам,    -    едва слышно выдавила она из себя.

    Толя-мысли почувствовал, как у него в груди из ниоткуда возник раскаленный гвоздь и впился прямо в сердце. У Анатолия аж дыхание перехватило.    Такого раньше с ним не было.

    В этот момент за спиной он услышал визг. Толя-мысли мгновенно обернулся.

    Боров запихивал связанных    близняшек в свой здоровенный тонированный джип. Хворов бесцеремонно их мял и лапал за самые сокровенные    места. Причем старался сделать это как можно больнее для жертв.

    Рука Анатолия непроизвольно опустилась на рукоять Стечкина в тактической кобуре. Большой палец привычно отбросил стопор, освободив пистолет, а указательный палец уже нащупал спуск. Толя не был великолепным стрелком, но попасть    с десяти метров    в, маячащий у дверей джипа,    потный    жирный затылок он мог без вопросов. Квалификации и боевой подготовки у него на это хватит.

    Пистолет Толика покинул кобуру и устремился вверх, стремясь занять положенное место на линии прицеливания.

    Глава 2 Айшат

    Боров как будто почувствовал взгляд Анатолия.    Он замер на мгновение, а потом стал медленно поворачиваться.

    У Хворова просто отвалилась челюсть, когда он увидел Толю-мысли с поднятым пистолетом в руках. Толя сместил ствол влево, сделав    вид, что целиться в своих же бойцов.

    - Вы тупые?! Вы правил не помните, или вам насрать на приказ Кощея?! Что она здесь делает? Кто ее сюда притащил? Ну?! – Анатолий резкими шагами шел в сторону охранников,    выставив в их сторону пистолет.

    Такого никто не ожидал. Толя кричал    редко, а тут словестные угрозы оказались подкреплены веским аргументом в виде пистолета Стечкина. Бойцы не на шутку струхнули. Толя с удовольствием увидел, как наглые ухмылки караульных    превращаются в испуганные бледные маски. Покрасневший боров наоборот, после того как мгновенно побелел, снова    стал красным как рак и нервно вытирал большим как полотенце платком вспотевшее лицо.

    - Так их! Так! -    подбодрил Толика Хворов. – Пусть знают свое место, а то совсем распустились. Одни убытки от таких придурков.

    Анатолий остановился перед вытянувшимися в струнку бойцами.

    - Кто старший поста?

    Вперед неуверенно выступил лысоватый мужик под пятьдесят из приблудных.

    - Ну, я, -    боязливо ответил он.

    - Вечером найдешь    мне виноватого. Судить его будем. Если не найдешь, то судить тебя будем. Понятно? – выговаривал ему Толя прямо в лицо.

    - За что? -    вытаращив глаза испуганно спросил боец.

    - А ты сам подумай. Ты старший – тебе и отвечать. Приказы Кощея вспомни. Кстати, мы его как раз к вечеру ждем.

    Последний аргумент произвел на уродов поистине сногсшибательное действие. После того как пропали оба главаря банды, дисциплина резко упала, и начались    всевозможные непритности.

    Кошей и его правая рука Митроха не выходили на связь уже третьи сутки. Они должны были появиться позавчера рано утром с каким-то особенно интересным уловом. По крайней мере, об этом сообщил сам Кощей на последнем сеансе радиосвязи. Но ни утром не вечером, ни даже через двое суток    Кощей не появился. Оба главных руководителя вместе с боевым    ядром банды как в воду канули.

    Толя блефовал. Если Кощей не появится к вечеру, то его обман раскроется. В банде уже начинались разброд и шатание без злого и мстительного Кощея, а также    без жестоких кулаков Митрохи. Приблудные и родня пока вели себя вполне в рамках приличий: приказы выполняли, службу несли, эксцессов со своей стороны не допускали. Митрохинские уголовники вчера ударились в пьянку, но так было даже лучше. Большинство из них подались за приключениями на рынок в лесхозе, где как грибы после дождя понавылазили всевозможные увеселительные заведения.

    Костяк банды работорговцев или новых хедхантров составляли старые друзья из одной    детской    дворовой компании. Только теперь они были спаяны кровью и круговой порукой в страшном и отвратительном деле, которым занимались. Кощей сначала просто собрал друзей детства в усадьбе местного олигарха,    которую присвоил себе ввиду отсутствия    хозяина.    Он позвал старых приятелей    не из желания разделить полученную добычу,    а    для того чтобы вместе защищаться от восставших покойников и бандитов.

    Пока они пытались разобраться, как им жить в новом мире,    к ним пришел заказ на поставку рабов от другого их общего знакомого    -    Германа.    Герман не был их дворовым приятелем,    он был умный мальчик из хорошей семьи с хорошим достатком.    Все они просто учились с Германом    в одной школе, но кроме того    у Кощея с ним были    давние деловые связи. После многих препетий и ударов судьбы,    Герман обзавёлся собственной агрофирмой и занимался сельским хозяйством.     До катастрофы Кощей сбывал часть продукции хозяйства Германа на подмосковных рынках.    А    теперь в хозяйстве Германа    очень требовались рабочие руки, ноги им спины.

    Первых рабов самым элементарным образом набрали среди беженцев, пообещав им жилье и работу. Вторую партию они увели точно также, но в ей неожиданно оказался пенсионер    ветеран Великой Отечественной войны и по совместительству.    Может быть все и обошлось бы, но старый хрыч оказался в прошлом    разведчиком-диверсантом. После того как похищенным людям объяснили их участь, сухонький старичок, не долго думая, улизнул от них, прирезав двоих тупых охранников,     после этого он привел военных в отстойник Кощея. Теперь уже пришлось улепетывать Кощею со всей своей бандой.

    С самого начала работорговля стала одновременно    опасным и очень прибыльным делом. После заказов Германа появились и другие покупатели живого товара, а затем появился и местечко    для торговли рабами на стихийном и вольном    бандитском рынке, который сам собой появился в старом леспромхозе или на «лесопилке» возле поселка Кирова.

    Вторым в банде    после Кощея был уголовник Митроха, который сумел воплотить детскую мечту в жизнь и отмотал еще два срока до начала катастрофы. До армейской службы он был обычным хулиганом и тюрьма обходила его стороной,    но со временем удача изменила ему. Первый раз он попал за решетку практически сразу после армии, причинив в пьяном угаре тяжкие телесные повреждения своему собутыльнику, а второй срок у него уже был за разбойное нападение и вымогательство. Убийство тогда не смогли доказать.

    Митроха жестоко и безжалостно держал в подчинении всех уголовников. Большую часть которых, он сам и привел. Сила отряда уголовников была залогом того, что прапор    и его команда бывших военных не сможет подмять    под себя выгодный бизнес, отодвинув Кощея в сторону.

    Среди    всех этих группировок Анатолий умудрился занять нейтральную ко всем позицию. При Кощеем он был кем-то вроде финансиста, управляющего, завоза и казначея. В банду его за серьезную силу    никто не воспринимал, но, тем не    менее, он был весьма уважаемым человеком на ключевой должности.

    Самой    сложной ситуация была с порчеными вояками.    Еще в самом начале формирования банды Кощей в своей новой усадьбе пригрел прапорщика из интендантской службы вместе    с его семьей, но не просто так, а за то, что прапор пришел с приданным в виде кучи всякого оружия и боеприпасов. Оно оказалось весьма уместным и своевременным прибытком. Банда набирала силу и росла.

    Прапор еще понатащил в усадьбу    своих тыловиков и начал потихоньку прибирать к рукам власть, но Кощей привел в банду их общего дворового приятеля – закоренелого уголовника Митрофанова, по кличке «Митроха». Митроха с детских лет отличался силой и жестокостью, а также смелостью и решительностью. Когда пришел Митроха и привел с собой своих приятелей с бурным криминальным прошлым, прапору пришлось вместе со всей своей шоблой забиться в самый дальний угол и помалкивать. К тому же его разыскивали сами военные. Толя так и не смог выяснить    чем прапор провинился перед своими сослуживцами, но те его искали именно для того чтобы убить. В семье не без урода.

    Вчера с самого утра прапор и его присные стали проявлять подозрительную активность. Но больше всего Толю насторожило то, что они вообще не пили спиртное,    не смотря на неожиданные выходные в отсутствие Кощея и Митрохи. Анатолий ждал откровенной крамолы или мятежа и прочих неприятностей с их стороны.

    В отсутствие руководителей Толя начал делать    все возможное, чтобы предотвратить возможный ущерб. Прежде всего, он освободил усадьбу от большей части рабов,    переправив их на рынок под реализацию давнему и проверенному партнеру. Толя оставил только бабенок помоложе и покрасивее, да вот таких вот мамашек с маленьким детками. Товар был штучный и требовал особых условий реализации.

    Толя вернулся к женщине-ребенку с малышом на руках и поманил ее за собой.

    - Пойдем, солнышко. Я тебя и ребеночка твоего в безопасное место пристрою,    а потом вместе    подумаем, как я смогу тебе помочь.

    Толя аккуратно взял ее под локоток и повел в строну барского дома. Не хватало, чтобы первоклассный товар портили какие-то уроды.

    Мысли    уже понял, как устроить ее. Он вел мамашку с ребенком к пассии Митрохи -    татарке по имени Айшат. Никто не знал, откуда он ее притащил. Никто не знал, кем она была раньше. О ней можно было сказать одно. Айшат была просто секс-бомбой. Высокая, длинноногая и стройная она обладала впечатляющим размером груди, что    дополнялось красивым и породистым лицом восточной красавцы. Но с точки зрения Толи, самым главным ее достоинством было то, что в ней сохранилось хоть что-то человеческое в отличие от большинства других бабенок в банде работорговцев.

    Женщин с ребенком торопливо семенила ножками, старясь не отстать от Толика. Он отвел ее в небольшой, но шикарно обставленный и отделанный гостевой домик,    где проживала восточная царевна пленившая грозного Митроху.

    Хозяйка оказалась дома. Толя вежливо пошумел на красивом крыльце перед дверью и церемонно позвонил в блестящий латунный колокольчик перед дверью. Легких шагов с противоположной двери    он не услышал как обычно. Только щелчки отпираемых замков    оповестили Толю-мысли о том что его услышали. Вопреки заведенной практике дверь открыла не служанка, а сама хозяйка.

    - Чего тебе, Толя? -    спросил Айшат, приоткрыв дверь.

    Царевна против обыкновения выглядела напряженной. Может тоже чувствовала приближающийся бунт, а может просто     переживала за своего пропавшего уголовника. Кутаясь в теплый халат, царица бросила встревоженный взгляд за спину Анатолия.

    - Айшат. Тут такое дело. Ребята шалить начали. Присмотри за мамочкой.

    Айшат открыла дверь пошире. В доме царил прохладный полумрак. Только сейчас Толя понял, то не в халат она куталась, а прятал за отворотом тяжелого махрового халата руку с пистолетом. Вот это уже было в духе величественной царевны. Она всегда могла за себя постоять. При этом дать такой отпор, что противник успел бы раз двадцать пожалеть о своем опрометчивом поступке. Айшат пленных не брала и никогда никому ничего не прощала.

    Темно-карие глаза изучающе пробежавшись по женщине-ребенку и задержались на зареванном лице мальчика. Сквозь настороженную колючую пелену непроницаемого взгляда татарки пробились нотки жалости. При всех особенностях непростого характера, Айшат очень любила детей. Анатолий не раз видел как между Митрохой и его второй половиной вспыхивала ссора когда среди товара оказывался маленький ребенок. При всем при этом к беременным женщинам Айшат относилась ничем не лучше чем к другим рабам.

    Толя как раз и рассчитывал на    развитый материнский инстинкт царевны, когда вел сюда молодую мамашку с отпрыском. Теперь она будет как за каменной стеной, пока не появится Митроха или пока их всех тут не постреляют отморозки прапора.

    Айшат потеплела глазами и даже несколько расслабилась.

    - Ну, заходи. Блинчики поможешь печь,    - обратилась он к испуганной мамашке. – Ты умеешь блинчики печь?

    Губы молоденькой мамочки задрожали, а в уголках глаз стали снова собираться большие горючие слезы.

    «Ох, деточка. Рано ты слезы льешь. Еще наплачешься вдоволь. На все слез может и не хвтить.»    -    грустно подумал Толя.

    Зато лицо царевны сразу приобрело сочувствующее материнское выражение. Эта рабыня невольно смогла найти уголок в сильном сердце Айшат и для себя. Татарка улыбнулась вышла на крыльцо и, обняв женщину с ребенком за плечи, завела ее в дом.

    Толя-мысли увидел нечто большее, чем ему было положено. На царственных стопах Айшт были не туфельки и не тапочки. Из-под длинного подола белоснежного махрового халата выглядывали    легкие и прочные    туристические    ботинки, а    когда дверь распахнулась шире, Анатолий заметил двух фрейлин царевны с автоматами в руках. Вот так! В банде появился еще один вектор напряжения, о котором Толя ничего не знал.

    Если змеиное чутье Айшат дало ей такой сигнал об опасности, что она уже приготовилась к грядущим неприятностям, то ему тем более    стоит торопиться с удвоенной силой. Анатолий сделал вид, что не заметил ни обуви, ни вооруженных товарок, вежливо попрощался с царевной и практически побежал в свою контору.

    Для своего рабочего кабинета он сам себе выбрал в хозблоке пару    комнатенок    с отдельным входом. Одна комнатёнка был над другой. Но самое главное со второго этажа хорошо просматривалась вся усадьба.

    Толя вызвал по рации людей своей команды. В банде    все поделились между тремя центрами влияния: Кощеем, Митрохой и порченым прапором. Бабье разделилось на два лагеря, соответственно под Виолетту и под Айшат. Но внутри самих бабских лагерей царил полная анархия с броуновским движением возникающих и распадающихся альянсов, интриг и частых истерических разборок. Между самими лагерями был некий шаткий баланс в    отношениях. Бабы все-таки держали себя в рамках,    старательно избегая большого конфликта.

    Помимо обозначенных    явных группировок были еще и скрытая - хозяйственники. Толя по сути дела организовал свою собственную тайную группу    из своих дальних и близких    родственников, а также из знакомых которым доверял и которых мог держать под контролем. Толина группировка негласно взяла под контроль все материальные ресурсы банды. И еще в их полном подчинении были вольнонаемные.

    Общий сбор группировки хозяйственников прошел как обычная планерка, но вопросы на ней обсуждались совершенно другие. Толя сразу уверенно объявил о грядущем перевороте. Ситуацию можно было удерживать до вечера. Если до конца дня не вернется Митроха или сам Кощей, то следовало ждать    беды.

    Приготовления команды прапора заметили уже все.     У вездесущих хозяйственников все было на контроле, ничего не могло остаться для них незамеченным. Прапор два дня уже ездил по своим непонятным делам, а его люди готовили оружие и свои автомобили на случай отхода, лезли в дела хозяйственников, пытаясь разобраться где что храниться и сколько чего есть в усадьбе, все охранные посты и дозоры подобрали под себя, оставив приблудных и уголовников без работы,     внезапно начали профилактический ремонт большей части подвижного состава, мотивируя это тем, что нечего прохлаждаться, а за время незапланированного перерыва в работе следует привести технику в порядок.

    Ненормальное трудолюбие и прилежание в работе уже не просто бросалось в глаза, а настырно их мозолило. По крайней мере, в охрану вояки раньше заступали неохотно, а заставить их заниматься ремонтом техники нельзя было и под угрозой расстрела. Толя едва отвоевал у них Старенькую газель и трактор с тележкой на которой вывозился мусор из усадьбы. Даже для перевозки рабов Анатолию пришлось простить пригнать хромого свой автозак.

    Медлить было нельзя. О планах Анатолия на покупку БТР знали лишь несколько человек. Толя быстро распределил задачи между своими людьми. Пока со своей боевой группой он будет в отъезде, остальным следовало готовиться к отражению нападения и отслеживать аномальную активность прапора с командой,    а так же готовить весь скарб к срочному переезду на тот случай, если придется бежать из усадьбы.

    Хворовскую машину с сигаретами подготовили в дорогу. На кабину грузовика Iveco навести бронежилеты и отбойник. Быстро снарядили две машины    сопровождения, и Толя-мысли сам повел караван в заветную военную часть.

    С теми военными, к которым они ехали для торговли, Толя-мысли познакомился ровно неделю назад на большом рынке в поселке Прогресс. Военные приперлись в такую даль для знакомства с местной властью,    а также    чтобы    прицениться к товарам и посмотреть, что самим можно выгодно толкнуть на базаре.

    Толя тоже был в Прогрессе с такими же коммерческими целями. Именно тогда он приметил вояк меняющих патроны на курево. "Нечаянное" знакомство, а потом и совместное отмечание     в местной бане несуществующего Толиного    дня рождения позволило хитрому завхозу завести и укрепить слишком ценные партнерские отношения.

    Военные оказались мировыми мужиками,    и Анатолий уже на следующий день пристроился    к их небольшой колонне    со своим фургоном, полным свежих овощей,    и поехал к ним в гости. Вылазка оказалась более чем удачной.        Вояки устроились слишком хорошо. У них под задницей были мобилизационные    склады долговременного хранения. Включая стоящую на консервации военную технику.

    Военные сидели прочно и основательно, но не дальновидно. Объединив остатки трех военных частей, они сели на ценный ресурс и начали делать то, чему их учили.    Они начали готовиться к войне.    Толя служил в спецсвязи на Кольском полуострове    и к реальной боевой работе    имел лишь опосредственное отношение,    но, тем не менее, он смог оценить выстроенную за столь короткий срок линию обороны.

    С другой стороны вояки даже палец о палец не ударили    для того    чтобы обзавестись небольшим хозяйством или хотя бы у себя за оборонительными сооружениями грядки с редиской развести. Заводить какие-то экономические связи или выезжать на торговлю    они    удосужились с большим опозданием и удивительной неумелостью.

    Умный Толя решил не упускать такой шанс и закрепить их за собой. Он сразу же договорился с ними о поставке им свежих продуктов, проигнорировав    большое расстояние между ними. Вообще-то    к таким ценным друзьям нужно быть поближе,    и он надеялся уговорить Кощея и Германа перебраться под крыло вояк. С другой стороны основное направление бизнеса Кощея – ловля и торговля рабами, а также рабовладельческое аграрное хозяйство Германа, могло военным не понравиться. Поэтому Толя сам молчал об этом и своим спутникам под страхом смерти запретил даже намекать на их основной бизнес.

    В военной части Толю    и его помощников приняли на самом высоком уровне. Хозяева не захотели ударить в грязь лицом, закатив знатную пирушку и одарив гостей    ценными огнестрельными ништяками. Тогда же Толя-мысли смог найти тот самый главный интерес упакованных военных. Им катастрофически не хватало курева. У них было и еда и оружие и медикаменты на много лет вперед, и самогон они уже гнали в потребном количестве, но на складах не было ни щепотки табака. Вот это и было основной зацепкой для развития отношений. Братние    закончилось договорённостью обменять    бронетехнику на сигареты. За машину сигарет отдавали    практически новый БТР-80 с полным комплектом вооружения и боеприпасов – такая была договоренность между Толей и военными.

    Но за прошедшую    неделю Толя сумел насобирать ценного курева разве что на пару колес от БТРа.    Кощей оценил находку Анатолия и договоренности по обмену бронетранспортера на курево, поэтому    обещал помочь, но    он уже третий день как пропал. А вместо этого как из-под земли появился    Хворов с машиной табачных изделий. Такую сделку нельзя было упускать. Боров торопился скинуть нажитый нечестным путем товар, а Толя зал, чем его заинтересовать. Может элитные близняшки и не стоили машины курева, но болезненное влечение Хворова к молоденьким и красивеньким сыграло решающую роль. Толя стал обладателем целой машины такого чудесного табака.

    Оставленная боровом машина давала неоспоримое преимущество. Не нужно было гнать свой транспорт, моторесурс своих машин в такое время нужно беречь.    Все сложилось как нельзя лучше. Теперь оставалось только довезти сигареты до военных и сменять их на бронемашину.

    Глава 3 БТР

    Толя-мысли выехал с двумя бригадами бойцов. Напряжение покинуло его только после того как они выбрались с узкой лесной дороги на федеральную трассу. Анатолий боялся, что неожиданно появится Кощей собственной персоной. Тогда головомойки и пустопорожних объяснений не избежать. Лидер их группировки был человеком и без того мнительным, но с осознанием Кощеем своей исключительности, стало еще хуже. Любой самостоятельный поступок трактовался как крамола и подавлялся на корню. Но если кощей вернется. когда Толя пригонит БТР -    тогда будет совсем другое дело. Проявленная Анатолием инициатива найдет вполне заслуженное одобрение.

    Честно говоря,    Толя-Мысли вообще хотел держать Кощея и Митроху подальше от военных. Он еще сам не понимал, что внутри его сознания    зародилось стойкое желание перебраться к новым знакомым навсегда, оставив, одержимого манией величия, Кощея, его    дебильную жену и жестокого    Митроху с опасной красавицей Айшат самим разбираться со своим хозяйством. Если сначала у него не было выбора, то теперь выбор появился.

    Как хорошо бы не шли дела у Кощея, Толя прекрасно понимал, что так долго продолжаться не может.    Рано или поздно их просто уничтожат. Вот тот же аграрий Герман со своим ручным боровом приедут и покрошат их всех в капусту. Возможно, пропажа Кощея и Митрохи как раз и были тем самым концом их банды?

    Жизнь хедхантров была действительно опасной и непредсказуемой.    Во-первых они были вне закона, то есть любой военный патруль, ополченцы, да кто угодно    мог их    уничтожать безнаказанно,    более того -    это поощрялось. Во-вторых можно было стать запросто жертвами нападения коллег по цеху. В-третьих сама добыча могла оказаться прыткой и опасной. Требования рынка заставляло беречь товар, что периодически выходило боком. Слишком дорого обходились любые ошибки в профессии.

    Была и другая опасность. Кощею не удастся удерживать банду в повиновении постоянно. Чтобы не выдумал о себе Кощей, он так и остался обычным базарным    торгашом. А команда вокруг него собралась слишком серьезная: уголовники и    бывшие вояки. Пусть вояки были тыловиками, причем загнившими    и отмороженными, пусть сейчас их загнали в самый угол. Но организация,    дисциплина и военная подготовка делала их опасным противником. А последние события не давали сомневаться в том, что прапор устроит локальный переворот в их банде. За ночь они смогут перерезать пьяных и обдолбанных уголовников, а Виолеттку или убьют с особой жестокостью или оставят для развлечения на потом,    вернув панночку    на ее законное место между помойным ведром и туалетом.    А остальные сами согласятся подчиняться новой власти.

    Толя уже нисколько не сомневался в том, что Кощей уже мертв либо ожидает неминуемой в застенках какого-нибудь НКВД или тюрьме вотчинного владетеля либо зиндане одного из новых хозяев жизни. Еще Толя ничуть не сомневался, что прапор со своими собратьями тыловиками собрался устроить локальный переворот и рейдерский захват одновременно. Прапорщик не был обременен излишками интеллекта, так что его таинственная суета навевала еще большее подозрение, переходящее в откровенную уверенность.

    На бандитов полагаться было бесполезно. В отсутствие Митрохи, они не будут сражаться за хозяйское добро. На месте прапора Толя элементарным образом договорился бы с уголовниками.

    В банде    была еще кодла фрейлин панночки Виотлетты.    Гражданская жена Кощея вместе с беременной женой его двоюродного брата Веркой    сколотили вокруг себя бабское крыло банды. Они с удовольствием взялись за работу с захваченными рабами, организовав вполне эффективную систему подавления. Но агрессивные склочные бабенки не могли стать опорой в стычке с отставными вояками. К тому же, треть из бабской кодлы были женами и подругами военных.

    В случае переворота хозяйственников и вольнонаёмных скорее всего не тронут, но Толю-мысли ожидает незавидная участь    помощника прежних хозяев. В лучшем случае его не убьют.

    А сейчас в банде назревал именно переворот, с которым нужно было как-то управиться. И Анатолий был единственным человеком, который мог помешать гнилому прапору и его шайке бывших военных устроить кровавый переворот и захватить власть. Хотя вязаться во все эти разборки ему не хотелось. Толя поймал себя на мысли, что ему было бы намного легче, если бы к тому времени, когда он вернется переворот уже случиться. Сам он не пропадет, тем более, если у него будет свой БТР. Оставался вопрос только о людях из его команды хозяйственников, которые могут попасть под раздачу. Но, тем не менее, он не мог избавиться от внезапно возникшей мысли с самого выезда.

    В поездку Анатолий взял жену Лиду - своего незаменимого помощника в любом деле. Он верил в нее как в себя самого. Лиду приходилась ему двоюродной сестрой. Они практически выросли вместе. Толик    никогда не питал к ней никаких других чувств кроме теплых    дружеских, но на пороге тридцатилетия он понял, что лучшей супруги ему просто не найти и сделал ей предложение. Лида вышла за него замуж     потому, что никак не могла устроить личную жизнь ввиду своей угнетающей скромности, а также он был ее настоящим другом.

    Третьим    в кабине головной    ехал младший брат Лиды и двоюродный брат Толи - Антон. Такой же как сестра, молчаливый и тихий парень всё-таки был настоящим бойцом. Такой и спину в    любой момент покроет и в беде не бросит. Антон не служил в армии, но взявшись за оружие настойчиво и упорно    тренироваться каждый день. Перфекционист    во всем, он с маниакальной дотошностью и прилежанием    изучал военное искусство, посвящая этому занятию все свободное время. Ко всему этому у него прорезался талант отличного стрелка – быстрого и меткого.

    В замыкающей    машине ехали его родной дядька с двумя приёмными сыновьями и их другом. Все они прошли срочную службу в армии и были самой боевой группой в команде хозяйственников. Грузовик вел единственный Толин друг -    Костик и его шурин Боря. С Костей они дружили с детского сада. Хотя это не было чем-то исключительным для их банды.

    До катастрофы Толя    занимался управленческим учетом во всевозможных компаниях. Очень хорошая память и вбитая родителями усидчивость делали его работу весьма успешной, но отсутствие нахрапистости    и рафинированная интеллигентность не позволяли ему подняться выше руководителя среднего звена.

    После того как по улицам Москвы пошли мертвые люди, Толя и Лида на ее    машинке вырвались из города и подрались на родную Тамбовщину.    Первым кого он встретил на тамбовской земле, был именно Кощей. Встреча была поистине судьбоносной. Через неделю проживания в родной глуши    Кощей уже сам приехал к Толе она дорогой машине и пригласил в свое имение.

    Житье в    Кощеевых пенатах имело свою специфику, но в целом было несравнимо более     комфортным, чем все остальное. Они были    работорговцами, и кроме того, они обращали людей в рабство. Сейчас таких людей называли хэдхантерами. Анатолий сначала    искренне ужаснулся    тому, чем занимался Кощей, но в итоге отнесется к работорговле    философски.    Должен же кто-нибудь занимать эту нишу в новом мире.

    Был, конечно, аграрий Герман, и можно было перейти к нему, но в банде Кощея Толя занял свою нишу и прочное место. Вряд ли он смог бы так устроиться в хозяйстве Германа.

    Герман вообще-то    проявлял недюжинную прозорливость    и уже вполне уверенно говорил о    развитии рынка продовольствия, биотоплива, гужевого транспорта и работорговли. И это было правильно. С продуктами питания все было понятно, но выращивать рапс и давить из него масло которое могло вполне заменить дизельное топливо - это была шикарная идея, а    Герман тем временем распростер свои замыслы    гораздо шире и дальше. Он понимал, что кони в новом времени вернут    себе утраченные позиции основного транспортного средства и    тягловой силы.    Машины будут изнашиватся    и ломаться до тех пор пока не станут совершенно непригодными для езды и перевозок, а    возить грузы и людей лошади будут. Плодятся они сами, топливом им служит сено и овес, но самое главное - лошади не    превращались в зомби после смерти. Две недели назад Герман    подмял под себя практически брошенный конезавод с племенными животными.

    Работорговля на фоне остальных глобальных проектов Германа выглядела даже не так ужасно.

    Сейчас Анатолий сосредоточенно крутит баранку.     Мысль о пропаже главарей банды    крутились в голове Толика, не переставая, с самого начала пути.

    Митроха и Кощей должны были вернуться позавчера утром, но не вернулись. Такое случалось впервые. Для того чтобы не потеряться    у них была отличная связь. Появившийся в банде хедхантеров, прапор первым делом оснастили и усадьбу серьезной    связью. Он целых три дня посвятил добывания нужных станций и прочего оборудования.    Выкуп радиоаппаратуры    обошелся тогда    слишком дорого, но оно того стоило.    Связь у банды Кощея была действительно на высоте. В их бизнесе информация и наличие устойчивой постоянной связи обеспечивало половину успеха.

    Если бы они попались, то в усадьбу уже приехали бы охотники за работорговцами. Толя не верил в то, что бойцы будут запираться и не выложат на допросе все им известное в обмен на жизнь. Оставался вариант того, что все они    погибли, попавшись военным или столкнувшись лбами с другой криминальной группировкой.

    Готовящийся прапором переворот в банде не мог не беспокоить Толю-мысли. Если бы сегодня не появился боров с товаром, то Анатолий сам бы подался в гости к Герману, чтобы заручиться его поддержкой на крайний случай, но    перспектива    получения боевой машины отодвинулись на второй план даже риск    узурпации власти     в отдельно взятой банде хедхантеров.

    Толя-мысли вел головную машину, сосредоточенно выглядывая впереди возможные опасности и препятствия,    но дорога была на удивление спокойной.    Лакомый грузовик, сопровождаемый    парочкой слишком хорошо вооруженных автомобилей, не вызывал не нужных мыслей у    потенциальных грабителей. Машин было мало, на блок-постах не останавливали,    мертвяки попадались редко. Так что    была возможность расслабиться и отдаться мыслительному процессу. Анатолий в итоге так задумался, что поехал поворот, и пришлось возвращаться. Постоянные мысли в голове с самого детства для были для Толи большой проблемой. Мыслительный процесс периодически    его так затягивал, что    он переставал замечать все вокруг.

    Сейчас мысли в голове постоянно роились вокруг ситуации с пропажей главаря банды хедхантеров и его первого помощника. Ситуация была действительно сложной.

    По всем раскладам получалось, что нападение и попытка переворота должна была случиться сегодня ночью или завтра в течении дня. Прапор трусливый и, разумеется, заручился поддержкой какой-нибудь из группировок. Ночью команда прапорщика нападать не будет потому, что темнота играет на руку обороняющимся жертвам в такой же степени, как и нападающему противнику. Скорее всего, по примеру гитлеровской Германии парпор устроит переворот самым ранним утром, когда сон особенно крепок. В то, что прапорщик устроит путч при свете дня и пойдет с высоко задранной головой на штурм барского дома, в это Толя не верил.

    Толя-мысли все же хотел    переиграть смутьяна. Он перед самым отъездом сообщил прапору    по секрету о том, что едет менять табак на оружие и боеприпасы, что собственно было практически правдой.    Белоглазый прапор аж затрясся весь. Целая машина дефицитного товара будет обменяна на машину самого востребованного товара. Такого жадный тыловик не мог пропустить мимо своих липких ручонок. Разумеется, прапор постарался навязать своих людей в компанию к    Толе, но Анатолий его резко осадил, сказав, что тогда охрана и защита усадьбы окажется под угрозой, людишки и так разбежались по своим делам. Прапор конечно обиделся, но зато теперь он буде прилежно дожидаться пока Анатолий привезет и разместит в закромах Кощеева хозяйства ящики с автоматами, патронами, карабинами и боеприпасами. Это давало хоть какую-то надежду на отсрочку бунта.

    Можно было конечно обратиться за защитой к Герману. Антолий так и хотел сначала    сделать от безысходности. Тот же самый Хворов с полусотней головорезов и с парой десятков надсмотрщиков живо бы приструнили и прапора, и бандитов, но при этом Герман бы сам стал единственным наследником Кощеева наследства. Он бы все просто подмял бы под себя. У Германа были две бронированные машины с крупнокалиберными пулеметами: БРДМ-2 и старенький плавающий бронетранспортер шестидесятых годов. Это создавало действительно серьезное преимущество.

    Толя-мысли пытался просчитать, как поведет себя организатор заговора, когда он вернется обратно. Больше всего его беспокоило: организует ли прапорщик засаду для    нападения    на них, когда они буду возвращаться, или дождется, когда они разгрузятся? Второй вариант был более предпочтительный, но первый - тоже не стоило исключать.

    Наконец впереди замаячила знакомая сопка с вышкой дальней связи на вершине. Теперь до части можно было доехать в течении получаса. Толя-мысли облегченно выдохнул.

    Не доезжая полутора километров до части их остановили на блок-посту. Анатолия там сразу узнали и даже дали в сопровождение или в нагрузку пару бойцов, которым нужно было возвращаться в часть. Теперь команду Анатолия уже ждали. Разумеется с поста доложил про рации о их прибытии.

    Гостей в военной части встретили как старых добрых друзей. Сам командир части подполковник Шаповалов выскочил к ним навстречу из здания штаба в кителе и начищенных хромовых сапогах.    А когда Толя сообщил ему, что он привез целую машину курева, как и обещал, подполковник чуть из штанов не выпрыгнул.

    - Дорогой ты мой человек! Мы же тут уже почти газеты курим. Можно сказать, что бычки по всей округе собираем, -    растроганно сказал Шаповалов. – Вот нет у меня таких людей как ты. Это же надо. Целая машина курева!!! Проси чего хочешь.

    Восторг командира части нужно было использовать по-полной. Судьба благоволила Толе. Все складывалось как нельзя лучше. Он, изобразив смущение, ответил:

    - Так ради военных ничего не жалко. На вас одних теперь надежда у всего гражданского населения. Власти разбежались по большей части. Все развалилось. Вот вы и должны людей защищать, а мы уж вас обеспечим.

    Подполковник довольно крякнул.

    -    Вот это правильно. Солдат должен воевать, а не картошку чистить. А то в девяностых я ребят своих не полигонам, плацам    и стрельбищам гонял, а по стройка да колхозам. Будь они не ладны. А у нас своя боевая работа есть. Ты согласен?

    - Так точно! Я тоже также считаю.

    Тем временем количество народа около машины с куревом увеличивалось с устрашающей скоростью. Смотреть на великолепный подарок сбежались все обитатели военной части, кроме тех, кто был на дежурстве.

    - Принимайте товар!

    Толя с нескрываемым удовольствием    распахнул задние створки фургона, открыв    взглядам восторженной публики великолепное зрелище плотно забитого ящиками и коробками пространства. Военные сейчас походили на ребятишек из детского сада, которым в конце новогоднего утренника ряженая в Деда Мороза повариха выносит большущий мешок, забитый новогодними подарками.

    Фургон разгружали дружно, весело и под музыку. Хрипатые громкоговорители разрывались замшелыми хитами восьмидесятых и девяностых годов. Хворов с товаром    не обманул,    фургон был забит под завязку,    и сигареты были самых известных марок. В итоге товара оказалось даже больше чем они договаривались, а в качестве бонуса – самый последний    ряд коробок, который они разгрузили,    оказался заполненный великолепными сигарами в алюминиевых футлярах.

    Коробки тут же распаковали, вытаскивая блоки с сигаремаи.    На территории курили все. Над частью облачками поднимался белесый табачный смог. Между коробками в крайней степени возбуждения и озабоченности бегал зам по тылу.

    - Что ж вы делаете, изверги. Это же на склад. Это же по норме выдавать. Куда потащил! Положи, где росло! А ну прекратили. Да что же это делается!

    Вся армейская дисциплина и субординация среди обрадованных вояк немедленно ушли в увольнение. Порядок среди распоясавшихся подчиненных пришлось наводить Шаповалову. Подполковник резкими окриками остановил намечавшийся фестиваль, позволив каждому взять по блоку сигарет на свое усмотрение, оставшееся добро он перепоручил впадавшему в истерику майору.

    На радостях команду Анатолия сразу же попытались накачать чистейшим спиртом из большой пластиковой канистры, но Толя вежливо и твердо оказался, объяснив причину срочного возвращения в родные пенаты.

    - Товарищ командир части,    нам срочно нужно возвращаться обратно. Дела у нас срочные.

    - Толя, его это за формальности. Алексей Михайлович можешь меня звать. А что за дела у вас? А то оставался бы. Вон вечер скоро. А у нас футбол и баня. Отдохнешь у нас. Вечером в бильярд поиграем.

    - Не могу. Дела совсем бедовые.

    Подполковник насупил мохнатые брови.

    - Пойдем ка ко мне, друг любезный. Посекретничаем. Там и беды свои расскажешь.

    Чуть ли не за руку Шаповалов отвел Анатоля к себе в кабинет. Толе пришлось рассказать все    о пропаже Кощея и Митрохи,    также о злокозненном прапорщике. Веселый и добродушный по характеру Шаповалов    внимательно выслушал несколько сбивчивый Толин рассказ. Нет, Толя не волновался, просто по ходу повествования приходилось семь рз отмерять каждую фразу, чтобы не сболтнуть лишенго.

    - Отряд без командир, это как    судно без рулевого. Куда течение понесет -    туда и плывет. Толь,    я тебе у нас предлагаю остаться. Парень ты нормальный, мы тебя за своего считаем. А дел для    тебя у нас море. Мне нужен такой человек как ты. Оставайся. Сделаем из тебя министра внешней торговли. Все равно ничего путного у вас не будет. Сердцем чую. Забирай своих людей и приезжай,    мы вас на уровне устроим.    Будете лучше, чем на базе вашей жить.

    Неожиданно для себя Толя-мысли услышал, то о чем даже думать боялся. Он может остться с мощным анклавом военных на хороших ресурсах, и не приживалом, а одним из руководителей этого анклава.

    - А примете?

    Шаповалов, аж задохнулся.

    - Тебе еще раз повторить? Мое слово крепче стали. Любого спроси.

    - Хорошо. Я приеду. Только своих заберу и вернусь.

    Птица счастья реяла над Толиной головой уже основательно и уверенно. Все его вопросы и опасения развеялись сами собой. Судьба преподнесла ему щ=шанс на блюдечке с голубой каемочкой.

    - Давай я теле людей с собой дам. Мы живо ваших жуликов усмирим. Ты знаешь, какие у меня разведчики?

    - Вот этого вот не нужно, - излишне резко остановил подполковника Толя.

    Если военные узнают про основное ремесло банды на    которую    работает Толя, дружбе может прийти конец - это как минимум.

    - Алексей Михайлович. Я все же у вас БТР бы хотел получить. Людей мне не надо, а вот броня очень кстати окажется. Мне только людей своих вывезти. Я обязательно вернусь.

    - Эх Толя, Толя. Светлая ты голова и парень ты хороший, но наивный какой-то.    У тебя много других талантов, но военные дела. Превороты, захват заложников, это исконно наше. БТР я тебе дам. Я обещал -    значит сделаю. Только пообещай мне, что если буча какая будет, то ты сразу мне сообщи. Я две бронегруппы снарежуи головорезов наших к ним добавлю. Ты сам не лезь. Просто сообщи, а мы часа за два до тебя доберемся или даже быстрее. Обещаешь?

    - Конечно. Спасибо вам. Век не забуду! Только свои вопросы я решаю сам. На рожет лезть не буду. Я не дурак. Но своих людей не оставлю. А если проблемы какие получаться, то я ваших ребят позову.

    -    Вот это ты молодец. Вот это по нашему. Человека настоящего сразу видно. Пойдем ка, друг любезный, я тебе коробочку правильную подберу.

    - Спасибо…

    - Спасибо потом скажешь, - оборвал его Шаповалов. -    Пошли, Толя. Без меня тебя просто застрелят, чтобы ты такую технику не вывез.

    Подполковник действительно был человеком дела. Без всяких рассуждений он увел его в боксы для техники. Встретившийся им по дороге, майор в черной промасленной робе и с испачканным лицом почувствовал не ладное и хитрыми маневрами стрался их увести н открытую площадку где проводили расконсервацию техники, но подполковник не повелся на его провокации и остановился перед новенькой БТР-80А с тридцатимиллиметровой автоматической пушкой вместо КПВТ. Толя увидел как у майора страдальчески закатились глаза. По лицу зампотеха можно было предположить, что у него всех родных в рабство уводят.

    - Нравиться? -    спросил подполковник, хитро скосив глаза на Анатолия.

    - Ой, -    только и смог сказать Толя-мысли.

    Такого он и подумать не мог.

    - Мы в беде своих не бросаем и для своих мы ничего не жалеем. Я свое слово держу. Бери. Никаких клятв и обещаний я от тебя не требую. Слова – это пустое. Понял?

    - Да, конечно!

    - Выгоняйте коробочку.

    - Товарищ…

    - Майор, вы приказ слышали?

    - Есть!

    Майор мгновенно осекся и ненавидящим взглядом уперся в двух чумазых солдат, отирающихся на заднем плане.

    Солдата в черных комбинезонах и замусоленных кепи на головах, повинуясь беззвучному приказу майора,     распахнули ворота. Торчавшая из    верхнего люка БТР голова бойца в танкистском шлеме    провалилась внутрь боевой машины.

    Натужно взавыв стартером, боевая машина завелась, выплюнув сизые облачка выхлопа в серую бетонную стену ангара. Непрогретые двигатели откашливались выкидывая    облака вонючего дыма. Машина качнувшись и, как бы нехотя, тронулась с места, выкатившись под яркое дневное солнце.

    Толя вышел вслед за угловатой пятнистой    кормой бронетранспортера. Пока еще ничего не понимающим товарищам было невдомек, как Толя-мысли собирается их осчастливить. Но он был далек от показушных театральных эффектов и просто крикнул своим, что теперь это их машина. Костик аж присвистнул, когда увидел все это великолепие. Толя наблюдал, как его люди еще не веря в    такое счастье, медленно походят к машине. Он не слышал как майор спросил у командира части:

    - Товарищ командир, но как же так?

    - Переживете, товарищ майор? Совершенно напрасно.

    - Так уедут же.

    - БТР вернется к утру и будет стоять на том же месте. А что и почему, вам знать не следует. Вам известно понятие «военная тайна»? Гайдара в дестве читали?

    - Так точно!

    - Вот. Теперь можете быть свободно.

    Успокоенный майор уполз в полумрак гаража с боевой техникой. Наблюдающий за ликованием гостей подполковник бросил взгляд в сторону штаба. В то же самый момент от стены отделился высокий жилистый субъект в натовской военной форме без знаков различия. До этого он был совершенно незаметен.

    - Федотов, готовьте группу «восток» и «заря». Янычар наших тоже готовьте. Приказываю следовать за нашей машиной с гостями.    Отрыв полтора километра. В случае боестолкновения действовать по обстановке.

    - Есть.

    - Вот мы и разберемся, что ты за птица Толя. И со стаей твоей разберемся. Работорговцы нам тут не нужны, -    задумчиво сказал Шаповалов и двинулся к облепленному гостями подарку.

    Толина команда лазила по подаренному БТР со щенячьим восторгом. Пока они знакомились с приобретением. Трое хмурых механиков принесли второй боекомплект и уложили его в машину. Подготовки для машины не требовалось, БТР даже был заправлен под самую пробку.

    Костик освоил в армии военно-учетную специальность    механик-водитель БТР, а один из приемных сыновей Толиного дядьки служил в танковых войсках, но обещал, что с обязанностями наводчика БТР справиться без вопросов. Собственно говоря, они и составили экипаж бронетранспортера.

    Толя торопил все как мог. Прощание с военными получилось неудачно скомканным, но подполковник заверил его, что понимает его беспокойство за своих товарищей и всецело на его стороне. На этом все приличия были соблюдены, и церемония прощания была закончена.

    Толя-мысли не мог отказать себе в удовольствии и возвращался обратно в нутре    БТР, также он захватил с собой жену Лиду. Когда они выезжали, БТР шел в голове колонны. Толя торчал из командирского люка как суслик из норки и махал рукой своим новым товарищам. Сразу за БТР катился грузовик, а замыкали колонну рейдовые машины.

    Пока Анатолий и Лида ехали в бронированной коробке на колесах, они прошли курс молодого бойца по управлению БТРом и его боевыми системами. Дорога домой тоже была без сюрпризов. Мимо проносилась густая летняя зелень. В открытые люки врывался пряный    аромат разнотравья и полевых цветов, хвойный аромат лесов и легкая примесь запаха дорожной пыли. Толя чувствовал себя сильным и могущественным. Он поддался общему настоянию и они доставили себе удовольствию, расстреляв из пушки парочку сгоревших грузовиков.

    Эффект оказался впечатляющим.    Искореженные почерневшие остовы опутывали черные облачка из которых вместе с искрами и вспышками летели целые куски металлических панелей и агрегатов попавшихся    мишеней. Постреляли из ПКТ БТР и из ПКМ, подаренного военными в качестве бонуса к бронетранспортеру. В машине лежали еще четыре бонуса в ящиках, это были старые добрые ГРП-7 с десятком тремя выстрелами к каждому, а также гранаты.

    Машина шла довольно-таки ходко и плавно. Дизельный камазовский движок с турбонаддувом проявил себя просто замечательно. Дорога домой была легкой и приятной.

    Приехали они, как и предполагал Толя ближе к вечеру. Засада им так и    не попалась, но непонятное тревожное ощущение ворочалось у него    мерзким холодным червем в области желудка.

    Толя вызвал по рации своего помощника Егорыча. Он    был близким другом покойного отца Анатолия.

    - Егорыч!    Слышишь меня? Как там у вас? Прием.

    Помощник ответил, начиная с условного кода:

    - С возвращением. Тоска у нас зеленая да сопли желтые. Инцидентик, тут у нас. Пока все спокойно, но подъезжай скорее.

    Егорыч не стал выдавать в эфир, что там произошло. Зеленый цвет говорил, что все спокойно, но желтый говорил о грозящей опасности. То есть спокойная ситуация перерастала в напряженную. Но красный код он так и не упомянул

    Анатолий распорядился    свернуть    с дороги и объехать бандитскую базу хедхантеров вокруг, а затем приказал оставить БТР и грузовик в укромной лощине недалеко от въезда в хозяйственный двор усадьбы. С собой Толя взял брата жены и дядьку с приемным    сыном, который имели опыт боевых. На территорию усадьбы решили заехать на двух автомобилях и в полной боевой готовности.

    День закончился. Небо налилось осоловелой вечерней усталостью.    База встретила две вооруженные машины сопровождения настежь распахнутыми главными воротами. Сначала Толя хотел даже повернуть обратно, но затем он увидел истерящих баб и Митрохинских бандитов, понуро стоящих вокруг чего-то валяющегося на земле. Толя подал условный сигнал о готовности Антону и медленно заехал на территорию. Произошло что-то настолько ужасное, что на заехавшие    машины никто даже внимания не обратил.

    Анатолий поудобнее перехватил автомат и направился в сторону бестолково толкущихся людей. Бабий крик и плачь неприятно резали слух. Только пока не мог понять рабыни это или кто-то из своих так убивается. Толя-мысли протиснулся между дышащими свежим перегаром уголовниками и увидел два воняющих трупа, лежащих на расстеленных кусках синего полиэтилена. Но хотел было уже посетовать над    безалаберным разбазариванием ценного в новом мире материала,    но в это момент он действительно опешил.    Над крупным обезображенные трупом страшно убивалась    Митрохина татарка.

    Волосы Айшат были растрепаны, ее лицо, руки    и одежда были перепачканы в грязи от трупа и темными воняющими сгустками старой свернувшейся крови. Толя сначала ее даже не узнал. Тут до него дошло, что изрубленный воняющий труп был одет в одежду Митрохи, только теперь она была вся грязной, пропитанной застарелой кровью     и изорванной.

    Вторым    трупом был «Копейка».    Над мелким трупом убитого пацана Копейки рыдал Пятак    и его жена. Пусть Копейка был конченным малолетним говнюком, но все-таки    он был единственным    сыном для этой семейной пары.

    Над третьим трудом    не рыдал никто. Убитый Гуня лежал как-то в стороне, запрокинув голову с широко распахнутыми глазами. Острый кадык на тощей шее сильно выпирал куда-то вверх.    Лицо Гуни раздулось от чего его было невозможно узнать.

    Апофеозом трагической действа    была бедная как смерть Виолетта. Она стояла в своих долгополых панских одеждах, выставив    большое брюхо и сжав кулаки.

    Глава 4 Виолетта

    Она ненавидела их всех. Он читала торжествующее злорадство в глазах каждого из этих уродов.    Они все уже были уверены, что ее Коша был тоже мертв. Но она в это не верила. Кощей должен быть жив. Она даже не допускала мысли о том, что после всего, что ей пришлось пережить, Виолетта опять окажется в той самой яме на обочине жизни из которой столько лет выбиралась.     Это несправедливо, это не правильно, так не должно быть.

    Ребенок несколько раз сильно тукнулся в ее животе. Она погладила то место на животе, куда уперлась пяточка малыша. Она уже любила своего ненаглядного малютку больше всего на свете. Пока он был частью ее самой, но скоро должен был уже появиться на свет в новый для него мир. Кощей просто обязан был находиться рядом в тот момент, когда это произойдет. Ведь он тоже его любит и ждет не дождется когда родиться его наследник.

    Виолетту взяла за локоть Пашкин жена. Верка тоже дохаживала последний месяц. У них даже шутка была о том, что сын Кощея и дочка его двоюродного брата дожидаются друг друга, чтобы родиться вместе.    Виолетта скосила немигающие глаза на испуганную мордашку своей единственной подруги, чем еще раз убедила себя в непроходимой Веркиной тупости.

    Коротконогая толстенькая Верка выглядела испуганной и растерянной, готовясь заплакать также как эта сисястая дылда Айшат. Ей-то чего переживать? Ее Пашка жив и здоров. Он сейчас в леспромхозе с хромым Колькой торговлей занимается, присматривая, чтобы тот    не объегорил команду Кощея. Сегодня как раз покупатели    приехали за рабами на торфоразрботку. Сделка должна была хорошая получиться. Торфянщики были богатыми и плтили не скупясь. Народец у них мер как мухи.

    Виолетта с ненавистью посмотрела на Айшат. Она всегда ее ненавидела, хотя постоянно старательно скрывала свою ненависть и демонстрировала дружелюбие. Митроха был очень завидным мужиком: настоящим, сильным, решительным и веселым. За таким любая бы пошла, но Виолетта она совершено не понимала почему он выбрал эту змею подколодную себе в спутницы? Кто сможет этих мужиков разобрать. Вот Виолетта была несравнимо лучше чем эта шлюха.

    Не смотря на свою роль первой леди, Виолетта боялась Айшат. Она чувствовала, что коварная нерусская баба чертовски опасна и коварна. Она никогда не верила в ее искренность: ни в ее любовь к Митрохе,    ни в ее милую возню с мелкими ублюдками, ни в ее дружелюбие в отношениях    с самой Виолеттой. Татрка была насквозь лживая. Виолетту раздражала в ней все: ее долговязая костлявая фигура, обвислые бурдюки искусственных сисек, оттопыренная задница    из которой росли    длинные как у цапли ноги, а эти коричневые тараканьи глаза жадные и завистливые Виолетту вообще выбешивали.

    Митроху было жалко, но теперь можно было избавиться от страшной Айшат. Это могло порадовать Виолетту. В смерть Кощея она не верила. Ее всегда поражал изворотливый ум ее Коши. Он просто не мог погибнуть.

    «Рано вы его хороните, уроды. Вот вернётся Коша, он вам устроит веселую жизнь. А я помогу!» -    подумала Виолета, разглядывая столпившихся людей.

    Все прятали от нее глаза, чтобы не пересечься с ней взглядом. Но она и без этого понимала, что у них на уме. Неблагодарные скоты! Они уже забыли, кто их из грязи вытащил и к делу пристроил. Знали бы они, как им сложно с самого начала пришлось. Кощей и Вилетта    рука об руку вместе создавали эту империю и заслуженно стали у руля власти.

    Сколько она страха натерпелась, когда почти два месяца назад у этих самых главных ворот усадьбы он беременная встретила по приказу Кощея    охранников, которые хотели отобрать    у них новый дом. Брюхатой дуры Верки только и хватило на то, чтобы устроить истерику, изображая внезапные роды. Именно Виолетта тогда все взяла в свои руки и напоила охранников порошками, которые ей дал Коша.    Она тогда победила, она оказалась сильной и решительной. Если бы он тогда не решилась на такой поступок, то где бы сейчас были все эти стервятники, которые уже разинули свои голодные пасти. Ни грамма благодарности! Скоты!!!

    Теперь он им спуску вообще не даст. Она и раньше всех держала в ежовых рукавицах. Виолетта    настоящая хозяйка, и она    не позволит этой нечисти отобрать у нее добытое с таким трудом положение. Виолетта сама еще раз убедилась в    том, что они сами виноваты в ее отношении к ним. Они всегда так или иначе раздражали ее, стараясь разозлить. Вот и получали по заслугам. Каждому нужно знать свое место. Это Кощей очень правильно говорил.

    Виолтетта вспомнила с каким апломбом Коша объяснял ей разницу между кшатриями и шудрами. Она хорошо запомнила все что он ей говорил. Ее Коша был уникальным человеком. Новый мир только раскрыл его таланты. Умный, ловкий, предприимчивый. Такого нельзя было не любить.

    Конечно был    Митроха, при виде которого у Виолетты слабели ноги и    начинало сладко поднывать внизу живота. Но это было совсем другое. Митрохе было далеко до ее Коши.    Обычный ломовик совершенно справедливо признал верховенство Вилетенного мужа.

    Еще был Толя-мысли, который нравился Виотлетте потому, что был умным и очень хорошо понимал ее. Именно он первым понял действительную внутреннюю сущность Виолетты, которая все эти годы была задавлена глубоко внутри ее души окружающими обстоятельствами. Как только судьба не изгалялась над ней, чтобы вытравить из нее ту настоящую Виолетту, которой она должна была быть с рождения. Именно Толя первым назвал ее «панночкой». Да! Это    было ее настоящей сущностью. Виолетта была прекрасной панни, величественной и великой владетельницей. Она и сама уже забыла о своих детских мечтах и ощущениях после просмотра фильмов о старых временах.

    Легок на помине! В ворота въехали джип и уазик хозяйственников. Из распахнувшейся двери выскочил этот хорек Толя-мысли. Хорек деловито растолкал Митрохинских ребят и уставился своими рыбьими глазами на трупы.

    - Где и когда это случилось? – спросил Толя-мысли.

    Хорьку ответил местный радист по прозвищу «Румба»:

    -    Толком ничего не известно. Мне по рации сообщил о трупах один из наших информаторов в Прогрессе. Он в похоронной команде работает. Им трупы неопознанные привезли от урядников ихних. Он наших-то сразу узнал, и трупы хоронить не стал. Я сам с ребятами поехал трупы забирать.

    - Их урядники убили или охрана Прогресса?

    - Нет.    Их позавчера утром на окраине поселка нашли. Урядники    дело завели потому, что там неподалеку    в Прогрессе какая-то семья из новых поселенцев пропала той же ночью, но зацепок не нашли и списали их как неопознанные трупы.

    - А Кощей?

    - Ничего не известно. Я все сказал.

    От Виолетты не смогла укрыться кривая улыбка прапора. Лидер местных военных плохо скрывал свою радость. Виолетта хотела врезать хлыстом по этой наглой морде, но на нее внезапно напало оцепенение. Пришло ледяное ощущение того, что ее Коша мертв, что они с малышом осиротели. Под болезненно набухшей грудью за ребрами появилась давящая боль. казалось, что ее бедное сердце сжали тиски.

    На кого ей можно положиться из этих неблагодарных уродов?

    Виолетта сразу задумалась    о том:    сможет или нет Толя-мысли защитить ее саму    и ребенка до того времени когда вернется Кощей?    Ведь именно он был самым преданным и верным    человеком Кощея. По всем размышлениям выходило, что «нет» -    он их не защитит. Толя бойцом не был, и подчиненные ему хозяйственники разве что барана могли прирезать или курице голову отрубить. Конечно, Толя был очень умным,    но в качестве бойца он ничем не отличался от его суетливых хорьков и кротов, которые как гномы или домовые из сказок целый день хлопотали по хозяйству в усадьбе.

    Толя-мысли сосредоточенно проборомтал:

    - Так. Скорее всего, они пошли на дело, и операция оказалась провальной. Митроха, Копейка и Гуня погибли. Если бы убили остальных, то привезли бы сразу все трупы, а не всего троих. Если их захватили, то тогда бы суд скорее всего был бы и публичная казнь. Мы бы знали об этом. Если бы их не казнили, а следствие решили вести, то тупы ребят наших похоронной команде ни за что не отдали бы до конца следствия. Если дело закрыто, то их не поймали. Выходит, что Кощей с остальными ребятами отсиживается где-то. Вполне возможно они без транспорта и связи остались.

    Какой же Толя молодец! Какой он умный! Как он быстро во всем разобрался. Ведь ни к чему не придерёшься. Ее Коша жив и здоров. Но прячется пока. И они с малышом его дождутся, обязательно дождутся. Ведь он их так сильно любит. Он их не оставит одних, он точно вернется. Но все равно, Виолетта ему устроит капитальный разнос и крутую головомойку за то, что он заставил ее мучатся все эти три дня. А для Толи нужно будет сделать что-нибудь хорошее. Ведь он так хорошо ее поддержал в трудную минуту. Пусть теперь только попробуют что-то сказать ей поперек или косо посмотреть в ее сторону. Она никому не спустит предательства.    Друг познается в беде. Толя сейчас показал свою преданность ей и Кощею.

    Второй удар пришел практически сразу. В ворота заехали бронированный джип в полном обвесе с решетками и такой же подготовленный микроавтобус. С базара в леспромхозе поселка Кирова приехали Веркин Пашка и ребята, которые уезжали на отдых.

    Из машин не орала музыка. Джип и автобус замерли возле машин хозяйственников. У Виолетты снова угрюмо и тягуче заболело в груди, а горло перехватило тугим комом. Он    не могла разобрать, что несет в руках Паша, но Виолетта всегда отличалась прозорливостью. Жизненного опыта ей было не занимать. К ней приближался не двоюродный брат Кощея с какой-тот штуковиной в руках, в сторону прекрасной панночки шла    сама судьба.

    Казалось, что Пашка ничуть не удивился трупам. Он бросил рядом с воняющими распростёртыми телами обычный армейский бронежилет. Толя присел на корточки взял    его в руки.

    - Это броник Окунька, - озадаченно сказал он. -    Я сам эти броники ребятам выдавал и метил их, чтобы не перепутали. Вот бирка пришита.

    Толя покрутил бронежилет.

    -     Пуля пробила пластину на спине и отрекошетила о грудной. Ох, крови то сколько! Откуда он?

    Брюхатая дура Верка кинулась и повисла на плечах своего Пашеньки. Тот освободился от ее рук и запихнул Верку куда-то себе под мышку, обняв одной рукой. Он мешала ему говорить – вот тупая баба!

    - На базаре у старьевщиков нашел. Они знают нашу метку. Сами и предупредили. Мы нашли того наркомана, который броник старьевщикам притащил, а потом     долго его допрашивали. На обратном пути он и место показал. Труп Окунька недалеко от своротка к лесхозу нашли.    Оружия и документов при нем не было, а броник пробитый и испачканный с него убийцы    снимать не стали. Там на дороге еще следы боя остались. Масляные и бензиновые пятна на асфальте,    кровь, а также гильзы. Немного, но были. Следы засады там есть. Причем очень на военных похоже. Бандиты так серьезно не готовятся.

    Давящая боль из-за грудины разбежалась сразу по всему телу панночки. Виолетту бросило одновременно и в жар и в холод. Окружающий мир закрутился    бешенной каруселью, но она смогла удержаться на ногах. Она сильная и не имеет права быть слабой перед своими людьми. Пусть они по большей части мрази и скоты, но Виолетта не может ударить перед ним в грязь лицом. Пусть знают, кому они служат.

    - На базаре ничего про это не знают. Значить это не местные. Чужие какие-то.

    Толя озвучил мысль, от которой так старательно прятался разум панночки:

    - Теперь понятно, почему они пропали. Кощей на залетных     напоролся. Скорее всего, они пытались скрыться, но в засаду попали. Залетные такое афишировать не будут, а постараются следы замести.

    «Зачем этот хорек такое сказал? Как он смел? Пусть в прямую кишку засунет свое мнение!» - панически кричало сознание Виолетты,    а с другой стороны она понимала, что она прав. Этот урод погиб, выродок Кощей оставил ее с ребенком одних. Как он мог? Теперь Виолетта ненавидела Кощея.

    Люди еще только пытались осознать произошедшее, но в немую сцену ворвался еще один визитер. В по-прежнему открытые ворота влетел пикап с пулеметом в кузове. Резина жалобно завизжала на выложенном каменной брусчаткой покрытии двора,    джип клюнул тяжелым отбойником на морде вниз, от резкого торможения. Из рейдовой машины выскочил один из бойцов    Германа.

    - Боров у вас сегодня был?! -    заорал он на ходу, уткнувшись взглядом в стоящих у трупов людей.

    - Утром был, но уехал.

    - Куда?

    - Не    знаю.

    - Млять! опять загулял скотина. Герман его срочно разыскивает.

    Германовский боец подошел уже практически вплотную и посмотрел на покойников, а также на пробитый окровавленный бронежилет,    затем уже вежливым извиняющимся тоном спросил:

    -    Олег Всеволодович у вас сегодня появлялся. Хозяин его разыскивает.

    - А что случилось? – сразу напрягся Толя-мысли.

    - Да пропал он. Как утром уехал так и нет его. Ночью ребята караван торговый взяли. Удачно получилось.    Машина с сигаретами куда-то пропала. И Хворов тоже пропал. Герман Николаевич не в духе. Нехорошее подозревают.

    - Не до борова нам. Видишь что произошло? -    Толя показал ему на трупы. – Митроху,    Гуную и копейку привезли сегодня мертвых. А вот это броник Окунька.

    - Митроху убили?! – не сдержав удивление,    вскрикнул боец агрария. – А Кощей чего?

    - Третий день как пропал, -    сказал один из Митрохинских уголовников и осекся под уничтожающим взглядом Толи-мысли.

    Боец мгновенно потерял интерес к обитателям усадьбы.

    - Ну, не видели, так не видели. Чего тут такого. Хворов    не раз уже пропадал. Мы его переодически из кабаков вытаскиваем или от шлюх молоденьких.

    С этими словами он уже начал пятится обратно к машине,    потом развернулся и побежал. Опомнился он    только когда открывал дверь своего смодельного броневика.

    - Я это! Поеду его еще поищу, а то Герман серчает! – крикнул он повернувшись и пропал внутри машины.

    Виолетта смотрел на все это с недоумением. Герман был партнером Кощея    и в случае опасности должен был поддержать ее и мужа. Точно также должен был поступить и его вот это самый подчиненный, а не трусливо бежать из усадьбы. Это подло и недостойно мужчины. Когда к ним приедет Герман, Виолетта обязательно расскажет какие идиоты и подлецы у него работают.

    Две страшные новости подряд    ударили сразу по всем членам группы Кощея. Не смотря на охватившее Виолетту тяжелое предчувствие она взяла себя в руки. Даже если ее любимый Коша погиб,    она должна быть сильной и повести за собой осиротевших людей. Она поняла, какая ответственность теперь лежит на ней. Никто не обещал ей, что эта идиллия, в которую она попала, будет продолжаться вечно. Рано или поздно кто-то захочет лишить ее заслуженного положения. Такова жизнь.

    Виолетта решила, что будет сильной и поведет своих людей за собой. Раньше они тащили этих людей к процветанию вместе. Она научилась от своего Коши деловой хватке и мужеству. Теперь весь их бизнес ляжет ей на плечи. Она сильная и энергичная,    он справиться как бы тяжело ей не было.    Сейчас очень важно поддержать людей, дать им надежду,    ведь теперь именно на ней лежит ответственность за их судьбы. Она теперь будет сильной женщиной такой же, как Анжелика или как Скарлет О Хара из фильма «Унесенные ветром». Она сможет, у нее получится.

    Виолетта понял, что ей нужно что-то сказать, ибо сейчас настал момент истины, речь идет о будущем группы Кощея. От того, что она сейчас скажет будет зависеть их единство и процветание, а в противном случае их ждет разброд и разруха, а в худшем случае рабство или даже гибель. Ее поддержат, ей поверят, они же все видят,    что она может повести их за собой.

    Виолетта выступила вперед, приняла царственную осанку и начала говорить, слова шли от самого сердца такие горячие и искренние. Они не могли не зажечь ее людей, всю ее команду. Ведь раньше любой ее взгляд    заставлял их замереть и с трепетом слушать ее Виолетту.

    - Ребята! Дорогие мои, не нужно впадать в уныние. Мы сможем вместе все это пережить. Сейчас очень важно не бояться и поддерживать друг друга. Каждый из вас это просто соломинка, а вместе мы настоящий веник, который гнется, но не ломается. Мы сможем выстоять. Это я вам обещаю. Вы доказали, что достойны лучшей доли в новом мире. Мы победим. Мы построим это мир заново. Верьте мне. Я вам теперь как мама.

    Панночка замолчала. Пауза затягивалась, но у Виолетты закончились слова. Но они должны понять, они смогут почувствовать ту благостную весть, тот посыл, который она постаралась вложить в свою речь. Она сможет их объединить. Разумеется, к ним скоро приедет Герман, но он увидит не испуганных и потерянных жалких людишек, он увидит команду сильных духом и достойных уважения соратников, объединившихся вокруг нее.

    Реакция последовала. Все стояли разинув рты    и удивленно смотря на Виолетту. Ей снова стало жарко, не хватало воздуха в груди.    Виолетта поняла, что смогла достучаться до каждого из присутствующих здесь.

    Первой среагировала Айшат. Она перестала рыдать, молча поднялась и уставилась своими тараканьими зенками в светлые    очи панночки. Виолетте стало не по себе и даже страшно. Она такого не ожидала. Айшат не могла так смотреть на нее, тем более в такой момент.

    - Пошла ты на хрен, коза тупая! -    завизжала она.

    Виолетта зажмурила глаза, потому что ей в лицо полетели слюни из разинутого рта татарки. Эта идиотка тут же развернулась к ней спиной. Виолетта аж задохнулась от переполнявших ее эмоций. Конечно она понимала, что смерть Митрохи должна была сильно ударить по ней, но это не повод так реагировать. Ведь Виолетта старается для них для всех. Она будет заботиться о каждом. И теперь все должны забыть о распрях и обидах и сплотиться вокруг нее.    Неужели она этого не понимает.

    Айшат с криком «Ы-ы-а-ах!!!» в котором было мало что человеческого одним рывком подняла с земли вонючий труп Митрохи и взвалил его себе на плечи, а Митроха весил раза в два больше чем костлявая татарка, если не больше.    Похоже, что все силы сисястой уродины ушли на достойный штангиста    рывок. Шатаясь и ловя равновесие, Айшат медленно развернулась и сделал первый шаг. От падения ее спасли полупьяные бандиты ее ненаглядного Митрохи.    Которые подхватили ее с обеих сторон. Здоровый как слон Мясо попытался перевалить труп с плеч татарки себе на плечи, но она злобно зашипела на него. Братки не оставили подругу своего главаря без помощи. Здоровенный Мясо и крепкий Матросик    подхватили труп с обеих сторон от женщины, практически сняв нагрузку с костлявых плеч уродливой стервы. Остальные уголовники двинулись в след за ними.

    - Куда вы пошли! -    в недоумении закричала Виолетта. – Я ее еще не закончила!

    Ее начинало трясти от бешенства. Она пыталась донести до них самое важное и ценное в этом моменте, а они вели себя так, как будто она пустое место. Конечно, она понимала, что Митроха их лидер и этой дурной татарке нужно помочь, но двоих человек для этого вполне бы хватило. Остальные должны были остаться здесь и слушать, что она им говорит!

    Один из уголовников по прозвищу Кокс резко развернулся и пошел в ее сторону.

    - Ох, если бы ты не была на сносях, я бы тебе объяснил что к чему. А сейчас засунь себе язык между булками и молчи. До греха не доводи. Понятно? -    злобно зашипел н нее Кокс.

    В лицо Виолетты опять полетели слюни и пахнул многодневный перегар. Со стороны уголовников полетели оскорбительные насмешки и издевки. Кто-то злобно засмеялся. Виолетт стояла в недоумении. Она не заслужила такого отношения. Они все ей обязаны. Почему такая черная неблагодарность. Она была готова простить Айшат,    она ее понимала, но почему себя так ведут все остальные?

    -    А ну ка! Лапы все задрали! – залихватски крикнул прапор.

    Бывший военный растянул свою пасть под пышными усами в какой-то мерзкой торжествующей улыбке.    Это было что-то новое. Похоже, что крик Айшат сорвал стопор какой-то затянутой мощной пружины.    События вокруг Виолетты стали развиваться стремительным и непостижимым образом.

    Прапор передернул затвор автомат и выпустил короткую очередь в воздух.

    - Оружие на землю! Всем лежать! – заорал прапор.

    Все    кто ходил под прапорщиком вскинули автоматы и навели их на уголовников.

    - Ох ты, ах ты! Все мы комонаХты! – глумливо встретил его речь Кокс и раскинув в стороны руки пошел на прапора, наклонившись всем телом вперед. – Ты че-то, красный, попутал. Если таким словами бросаешься. Базар фильтровать нужно. А то непоняточки могут выйти.

    Улыбка прапорщика расползлась еще шире и показались желтые прокуренные зубы.

    Послышался шум двигателей и на двор выехали два автомобиля с пулемётами. Один был обычным уазиком на который установили пулемет, а второй была машиной с грузовым кузовом в котором тоже стоял большущий пулемет. На крыше гаража для легковых автомобилей тоже появились люди с пулеметом. На крыше главного дома зазвенели стекла выбитого слухового окна. Оттуда по пояс высунулся человек со снайперской винтовкой. Еще один человек с пулеметом поднялся на крыше открытой беседки.

    Пулеметы на автомобилях начали стрелять одновременно. Фонтанчики земли, осколки бетона и искры показались    на территории главного въезда. Каменным крошевом    рассыпалась красивая статуя в виде трех граций,    удерживающих изящную чашу. Композиция    стояла в середине неработающего фонтана и очень    нравилась Виолетте. Композиция придавала шик и элитность всей окружающей обстановке, Потому что фонтан с мраморной статуей выглядел роскошно.

    - Мордой в землю все! Живо! -    опять начал орать прапор, тыкая всех подряд стволом своего автомата. Присевшие от выстрелов люди стали как-то нерешительно опускаться на землю. Убитых пока не было, но если так будет продолжаться, то вскоре они появятся.

    « Так вам! Будете знать!» - мстительно подумала Виолетта. Раньше она не любил прапорщика. Он просто ей не нравился. Но теперь он оказался именно тем человеком, на кого она может положиться. Виолетта посмотрела на него уже совершенно другими глазами. Толя, а теперь еще и прапорщик. Он человек военный и исполнение долга для него такая же насущная необходимость как еда и сон. Все это Митрохинское отрепье вместе с их сисястой Айшат он теперь выкинет прочь. Пусть дальше сами живут, если смогут. Рой победоносных мыслей прервался снова летящими в лицо слюнями с отвратительным табачным смрадом.

    - А тебе непонятно? – заорал не нее прапорщик. – О чем задумались ваше величество?! Легла на землю    быстро!!!

    Бывший военный ударил ее раскрытой пятерней в лицо. Было не столько больно – сколько обидно! Ее опять предали. Виолетта легла на землю, но не от того, что испугалась, просто так получилось.

    «Я тебе все припомню, гад. Я тебя уничтожу. Я оболью тебя маслом и буду жечь на костре пока ты не сдохнешь» -    в бессильной злобе подумала панночка. Такое нельзя прощать. Пусть все увидят, как она может карать.

    Виолетта огляделась вокруг. На землю опускались все. К тем, кто стоял, подбегали помощники прапорщика, отбирали оружие, били и пинками укладывали на землю. Виолетта увидела, как Толя-мысли, лежа на земле, что-то шепчет в маленькую рацию. Она не предала этому внимание, но внезапные неожиданности этого дня не закончились.

    Со стороны дороги донесся гул и ворчание, в распахнутые ворота влетел военный бронетранспортер с маленькой башенкой и длинной тонкой пушкой. Боевая машина на полном ходу протаранила стоящий уазик прапорщика и впечатала его в стену открытой беседки. Стена от удара не выдержала и обвалилась прямо внутрь    открытого уазика. С громким скрипом осела на один бок и развалилась крыша беседки, а человек наверху с криками провалился куда-то в середину завала.

    Башенка с пушкой повернулись в сторону грузовичка и воздух разорвали громкие выстрелы, частые как у пулемета. Грузовичок с пулеметом сразу    разлетаться в дребезги. Во все стороны брызнули    осколки и куски металла. Машину заволокло дымом, а затем что-то взорвалось и грузовик вспыхнул ярким пламенем. По броне военной машины защелкали пули. Башенка снова резко развернулась и без какой либо паузы ударила по крыше ее дома. Может человек прапорщика и успел оттуда убежать, но пушка в считанные мгновения размолотила всю крышу в груду мусора, подняв облако пыли. щепок и осколков черепицы. Зазвенели разбитые стекла.

    Затем таже самая участь настигла людей на гараже. Только всмето пушки из бшенки застрочил пулемет. Дико заорал    раненный человек.

    С внешней стороны усадьбы над забором показались три человека с автоматами. Они открыли огонь по все территории. Теперь лежали все кроме Айшат, Мясо и Матросика. Те, как ни в чем не бывало, втроем несли труп Митрохи в сторону красивого    домика Айшат.

    Стрельба стихла. Толя-мысли перевернулся на спину и выстрелил два раза из пистолета в голову прапорщика. Кусок черепа у того отскочил в сторону и в прорехе показалось месиво из окровавленных мозгов. Одновременно с этим с земли вскочил брат жены Толика и с удивительным спокойствием    разрядил пистолет в троих помощников прапорщика. Виолетту просто поразило спокойствие Антона. Он стрелял как на стрельбище по мишеням. При этом выражение лица у него было скучающе-вялое. Казалось, что он выполняет рутинную работу, которую делал уже много раз.

    Виолетте никогда не нравился этот блеклый молчун. Таких людей она с неприязнью называла «флегма». Она понятия не имела что это за слово, но скорее всего что-то неприятное. Сама Виолетта была очень живая и эмоциональная. Она могла своим веселым нравом зажечь кого угодно кроме вот этих флегм, таких как Антон и безответная овца Лида. Они были как инопланетяне, мутанты хреновы.

    - Никому не вставать! Оружие не поднимать! -    закричал Толя.

    Появившиеся хозяйственники принялись вязать несостоявшихся бунтовщиков. Коротко переговорив с уголовниками, друг Толика Костя побежал вместе с парой Митрохинских ребят в сторону большого летнего дома, где жили семьи команды прапора.

    Толя тем временем помог подняться Виолетте и дуре Верке.

    - С вами все в порядке? Вам лучше в дом идти, -    взволнованно сказал он.

    Виолетта сразу расцвела. Толя неожиданно    оказался настоящим мужчиной: отважным, сильным,    верным и галантным. Панночка чуть не расплакалась от умиления. Как это она его раньше не разглядела. Ведь это он ради нее убил этого урода усатого. Пусть теперь хоть кто-нибудь посмеет на Виолетту руку поднять. С ним будет также.

    Но Виолетта так и не смогла ничего сказать Толе. Он буквально впихнул ее в руки поднявшегося с земли Веркиного мужа Пашки.

    - Отведи их в дом и сидите пока там, -    распорядился Толя и развернувшись побежал на задний двор.

    Двоюродный брат Кощея озадаченно закивал, взял ее с Веркой под руки и повел их на крыльцо барского дома. Виолетта решил, что действительно ей лучше себя поберечь, Толя как настоящий мужик все взвалил на себя. Виолетта чуть не заплакала от умиления.

    Сидеть в доме было намного спокойнее. Верка позвала служанок, те им накрыли стол и подали ранний ужин. Виолетта    нажралась от пуза. Она всегда много ела когда нервничала.    Для снятия стресса они с Веркой    выпили по стопке водки. Алкоголь теплой волной покатился    по пищеводу. С чувством тяжести в желудке пришло благостное расположение духа. Верка не затыкалась, на нее напал словестный понос. Виолетта наоборот была молчалива и сосредоточенна. Мозги беспрерывно шевелиться. Верка лихорадочно думала о том, что будет дальше, как ей жить и    что ей делать. Ничего дельного на ум не приходило. Тогда        Виолетта сказала сама себе:

    - Я подумаю об этом завтра.

    - Что? Что? - переносила глупая Верка.

    Сказанная фраза мгновенно смела все остатки сотки беспокойства.

    - Ничего. Это я так, - миролюбиво сказала Виолетта. - Что ты там говорила?

    Верка встрепенулась и принялась наполнять окружающий пыльныйный воздух    своим            бесполезным трепетом. Он тек вокруг Виолетты и обволакивал мягким    коконом, гипнотизируя и усыпляя.

    Хлопнула дверь и в комнате возник Веркин муж.

    - Я это. Мысли там мужиков за периметр на охрану отправляет, - взволнованно начал он и внимательно разглядывал лицо Виолетты.

    Виолетта очень хорошо разбиралась в людях. Пашка рассчитывал на то, что он станет            здесь главным, но теперь им пытался помыкать какой-то завхоз. Варка злорадно подумала, что не нужно ему было разлеживаться когда ей угрожали и ее били. Он упустил свой шанс.

    - Все правильно. Это я распорядилась, - сказала она.

    Наверное Пашка хотел что-то сказать, но махнул рукой и убежал.

    Виолетте стало интересно, что там происходит без нее.

    Они с Веркой    поднялись на тертий мансардный этаж дома. Оттуда открывался отличный вид на всю усадьбу.

    На территории шла какая-то нездоровая    суета. Бегали люди, носились как заполошные    два погрузчика, грузили машины. Около ворот стояли Толя, Кокс и Мясо. Мужчины разговаривали очень эмоционально. Виолетте страсть как хотелось узнать, о чем они говорят. Тем временем накал в разговоре спадал, теряя    свою экспрессивность, говорящие стали улыбаться, а затем пожали друг другу руки и похлопывали по плечам. После чего они вместе направились к домику Митрохи. Толя зашел во внутрь. Он там провел минут пятнадцать, а затем он появился уже в сопровождении    одетой во все черное Айшат. Мясо и Кокс вынесли, обернуть боевыми шелковыми простынями, тело Митрохи. У Виолетты сразу отлегло от сердца. Толя, оказывается, решал с бандитами    вопрос о похоронах     их предводителя.

    Уголовники грузили труп в большой черный джип Митрохи. Айшат села на переднее сиденье, а Кокс и Мясо селили    в    бандитскую рейдовую машину.

    Толя вывел из дома Митрохи какую-то девочку с маленьким    ребенком на руках. Виолетта ее не видела. Наверное, та    была из последней партии товара. Неделю назад Кощей строго настрого запретил Виолетте даже приближаться к местам, где содержали рабов.

    Беспокойство снова    зародилось в ее душе, когда она увидела, что    к дому Айшат подъехал грузовик, и туда    начали таскать вещи из дома. Виолетта опустилась вниз и вышла на крыльцо.

    Толю искать не пришлось. Он как раз пообещал мимо.

    - Стой. Это что там происходит. Толя двинулся всем телом на бегу, как будто запнулся за что-то. Он остановился и повернулся к ней лицом.

    - Айшат уезжает. И все ребята Митрохи - тоже, - не кривая душой объяснил    Анатолий.

    - А вещи куда грузят?

    - Айшат и ребята свою долю забирают.

    - Какую долю?

    - Половину всего. Митроха с Кощеем в пополаме работали. Они были равными партнерами. Так что половину пришлось отдать.

    Желудок Виолетты скрутил болезненный спазм,    она даже заскрипела зубам    от возмущения. Как можно было допустить такую несправедливость. Почему вдруг половина ее имущества должна отойти какой-то сисястой дуре?!

    - Как так? – наконец выдавила она из себя. – Ведь мы же вместе с Кошей эту усадьбу своей сделали. Ведь я же ее не щадя жизни ее отстаивала!

    - Усадьба у тебя останется.    Никто на нее не претендует. Рабов они тоже не забирают, только из вольнонаемных несколько человек с собой позвали. Все по-честному. Ты не думай. Так оно лучше будет. Они для тебя опаснее всего. Тебе попытки военного путча не хватило?

    Виолетта прижала ладошку к опухшей щеке с синюшными пятнами от кровоподтеков. Упоминание о отвратительном инциденте с прапорщиком    вернуло ей страх.

    - Они сейчас с мыслями соберутся, а ночью на ножи всех возьмут. Ты хочешь, чтобы пьяные и обдолбанные уголовники ночью к тебе в спальню пожаловали?

    - Не-е-ет,    - Виолетта почувствовала как коварный страх вяжет язык во рту. – Ты уверен?

    Толя посмотрел на нее как на больного расшалившегося ребенка, от чего Виолетта почувствовала себя полной дурой. В ней сейчас боролись тяжелая жадность и леденящий страх. Она видела на что способны уголовники.

    - Виолетта, подумай сама. Сейчас все на глазах рушиться. Лучше выйти из ситуации с меньшими потерями. Можно конечно бороться за хабар, но тогда, если ты поиграешь, то потеряешь все. Даже с жизнью можешь расстаться.    Отдай честную половину и живи спокойно. Сохрани с Митрохинскими ребятами хорошие отношения. Ведь сколько всего с ними за это время пережили. Не чужие они нам. Потом не раз еще к ним за помощью обратишься. А рынок сейчас большой, места всем хватит.

    Волетта понимал, что хорек    все верно говорит. Но горечь от потери половины того, что она считала своим, жгла огнем. Виолетта погладила свой большой живот. Больше всего ей было жалко малыша, а не эти горы всякого добра или себя. Ведь он ее кровиночка. Такой любимый и единственный. А все что здесь есть, тоже принадлежит ему. Даже эта доля, которую забирает Айшат.

    В объяснения влезла без спроса жена Толика Лида. Виолетта называла ее про себя    «пенек с глазами» или «овца немая». За все время, сколько она ее знала, Лида не проронила при ней ни слова. Тихая и молчаливая она напоминала тень. Как раз своей незаметностью и серостью она бесила Виолетту больше всего. Вот надо же было такой уродиться. Что только Толя в ней нашел? Хотя она для него была совсем кстати. Вечно загруженному ему именно такая безропотная мышь нужна и была.

    - Толенька. Там Коля спрашивает куда ему генераторы грузить, - мелодично попела Лида.

    Голос у нее был приторно мягким и противным. Виолетта набрала в легкие воздуха, чтобы рявкнуть на нее, но ребенок очень сильно толкнулся у нее в утробе. Она стразу    потеряла интерес к этой парочке.

    На улице уже начинало темнеть. На высоких стойках вспыхнули яркие фонари. Виолетта ушла в дом. Виолетта застала в просторном холе кучу народа. Похоже, что в отсутствие мужиков все бабы с отпрысками собрались у нее в доме. Здесь не хватало только жен и подруг уродов из команды прапора, а также жен хозяйственников.     Верка уже    по-хозяйски распоряжалась посудой и продуктами, накрывая    большой стол. Служанки и гостьи ей помогали. Увидев Виоетту, все мгновенно замерли. Матери стали шикать на расшалившихся детишек.

    Виолетта оглядела притихшую толпу бабенок. Вот он    ее отряд. Она только и могла бабами руководить, а тут почему-то решила, что весь бизнес потянет. Панночка горько усмехнулась. Она махнула рукой и кинул в распахнутые глаза:

    - Поминки у нас сегодня, бабы. Сегодня можно все.

    Народ оживленно всколыхнулся. Виолетта сама того не заметив опрокинула себе в рот целый фужер мартини. А гори оно все синим пламенем!

    Поминки начались, как и положено, с киком и плачем. Ревели все. В том числе и Виолетта. Ей было жалко ребенка, себя и свою проклятущую жизнь, которая делала ей такие пакости.    Почему судьба так жестока к ней? За что ей это все? Она простила всех, не смотря на то, что все ей были противны, и она всех ненавидела.

    Была уже глубокая ночь, когда грохнув дверью об стену в холл влетел Пашка.

    - Вилка! Мысли уехал.

    «Вилка» – это было вульгарное сокращение имени Виолетта. Она ненавидела, когда ее так называли. Это звучало,    как кличка собачья.

    Она сразу не поняла, что он ей говорит.

    - Вилка! Толя-мысли    нас ограбил и бросил.

    - Что? – в ужасе закричала она.

    До мутного от алкоголя сознания    Виолетты начал доходить страшный смысл сказанного Пашкой. Ее опять предали, а в придачу еще и ограбили. Виолетта закричала страшно, вложив в свой крик душевную боль от предательства и ненависть к поганому хорьку Толе. Не помня себя, она выскочила со стула и на подгибающихся ногах побежала прочь из дома.

    Все было так как и сказал Пашка. Склады и сараи зияли практически полупустым нутром    через распахнутые настежь двери и ворота. Машин тоже не было. Ангар был пуст. Только возле самого дома остался стоять старый фургон Кощея на котором он когда-то в прошлой жизни возил овощи. Еще остались вонючий автобус    икарус,    старенькая полуразобранная «нива». Они даже два трактора с тележками и погрузчики забрали!!!

    - Вы куда смотрели, уроды! -    визжала Виолетта.

    - Так это. Ты же сама сказала, что Толя по твоему приказы нас за периметр базу охранять послал.    Вот мы и ходили вокруг базы, а когда увидели, что колонна выезжает, то сразу к тебе пошли.

    Виолетта завыла от горькой досады.

    Из усадьбы пропали не только шобла уголовники во главе с сисястой тощей дурой Айшат,    а также     поганый выродок Толя-мысли со своими крысами.    Из летнего дома исчезли    семьи военных.    Но если уголовники и хозяйственники забрали с собой большую часть добра,    то практически все имущество военных осталось на месте. В лучшем случае они успели схватить самое необходимое. Было непонятно: сами они убежали или их выгнали.    Похоже, что оставшимся в живых военным удалось уйти, Виолетта не увидела в усадьбе    ни одного нового трупа.

    Также в усадьбе не осталось вольнонаемных. Даже служанки куда-то сбежали. Мужиков осталось всего человек семь. А баб штук двадцать, да еще детишки мал-мала-меньше. К рабам она не дошла. Было и так ясно, что они на месте и никуда не делись. Она их ненавидела, это они были во всем виноваты - эти нелюди, которыми был вынужден заниматься в новом мире ее любимый Коша. Это из-за них он пропал. Ей хотелось сжечь их всех прямо сейчас. Сжечь живьем, чтобы они мучились и страдали во сто крат сильнее чем она сейчас.

    На Виолетту напала апатия. Ей захотелось прямо там плюхнуться на землю и умереть. Ее все бросили и предали. Она кое-как взяла себя в руки и вернулась в громадный холл ее дома, где они справляли поминки по погибшим мужчинам. Виолетта не к месту подумала, что теперь поминки впору справлять по ним самим.

    Зато теперь она стала полновластной хозяйкой. Ее люди смотрели на нее с ожиданием и надеждой. Они были напуганы и растеряны. Им некуда было податься. А Виолетте нечего им было сказать. Даже ее любимая фраза: «Я подумаю об этом завтра», теперь не вызывала ничего кроме раздражительной усмешки.

    Она проглотила давящий в горле ком и слова сами потекли из нее:

    - Вы чего такие кислые? Что хуже никогда не жили? А я вот жила. И я не собираюсь скатываться до прежней жизни. Я получила свой кусок и никому его не отдм. Пусть только попробуют отобрать.

    Ей в голову пришла неожиданная мысль, что все куски у нее уже    отобрали, и в руках у Виолетты осталась только пустая тарелка с крошками. Причем она сама прошляпила большую часть кусков с той    тарелки, но, тем не менее, она продолжала:

    - У нас есть оружие и крыша над головой. За это время мы все научились очень многому. Мы стали сильнее и крепче. Мы сумели подстроить этот    мир под себя, а не легли под него раздвинув ноги как помойная потаскуха. Мы поимели этот хренов зобячий мир. Я буду грызться зубами, но не позволю положить ему себя на лопатки. Те, кто хочет свалить отсюда - пусть катиться на все четыре стороны. Я не держу. А кто захочет остаться со мной, того милости прошу в клуб желающих    бороться за    свое будущее.

    Она понимала, что идти им некуда. Они все трусы. Она тоже дал слабину и сломалась, но она никому из этих уродов не доставит удовольствия зрелищем своего унижения. Слишком много раз в этой жизни об нее вытирали ноги. Она больше этого не позволит. Виолетта взяла в руки автомат. Держать перед собой оружие очень мешал большой живот, а положить автомат на пузо сверху, она не решилась. Ведь тогда она могла навредить малышу.

    Ее люди молча стояли тупо смотрели на нее.

    «Ну давайте же! Подходите ко мне!» -    в панике думала Виолетта. Она боялась остаться совсем одна.

    Наконец    к ней семенящими шажками подбежала дура Верка. Разумеется за ней поплелся подкаблучник Паша. За Пашей пошел его давний друг Митяй, который был еще слабее чем Паша. Подскочили со своих мест два Врекины спиногрыза. Погодки подбежали к ней и спрятались за подол матери.    Вышел толстый Жора, которого до сих пор все нещадно дразнили за тучную фигуру и недалекий ум. За ним подалась его мамаша. Старой кошёлке уже шестьдесят стукнуло, а он этого бугая до сих пор звала в окно на обед как сопливого мальчонку.

    Подошли Пятак и его жена. Это было уже серьезно. Пятак был серьезным бойцом и стрелял лучше всех. Следующим вышел сильный и стройный как кипарис Миша. Он в свое время был водителем у Кощея. За молодым красавцем в сторону Виолетты потянулись и молодые незамужние девки. Весы качнулись в сторону Виолетты.

    Из общей картины выбился дед Матвей. Он громогласно послал Виолетту на три советских буквы, грязно обругал ее и пошел к выходу, скидывая с плеча двуствольную вертикалку ИЖ-27. Дед был заядлым охотником и прекрасно умел стрелять, что не однократно доказал делом. Его никто не решился остановить. Его жена бабка Лена запричитала:

    - Ой! Куда же ты, старый! Ночь на дворе.

    - Ты со мной или с этими уродами? – крикнул он ей через плече не останавливаясь.

    Бабка растерянно и потешно заметалась, но все-таки припустила бегом вслед супругом.

    - Постой! Подожди меня, сволочь! Ты бросить меня тут одну решил, дурак старый?

    Дед остановился и развернулся перед самой дверью:

    - Ну,    куда же я без тебя, дуреха? Давай быстрей.

    Подбежавшая бабка треснула его ладошкой по лбу. Вот так они и жили всю жизнь постоянно ругаясь, но душа в душу.    Дед галантно подхватил супругу под руку и они растворились в ночи.

    Демаршей больше не было. Все оставшиеся люди подошли к Виолетте, чем признали ее власть. К панночке пришло ощущение силы, она была не одна.

    "Мы еще повоюем" - подумала она.

    Конечно было жаль ушедшего деда. Как-бы напоминая    о нем, в темноте за окнами грохнул выстрел, а затем второй. Сегодня стреляли много и громко. Но сейчас выстрелы из обычного охотничьего ружья грохотали    как орудийные залпы. Виолетта конечно никогда не слышала, как стреляют из пушки, но звук у пушки должен был быть такой же страшный и оглушительный.

    Сердце мгновенно прыгнуло под самый подбородок.

    Виолетта понимала, что нужно узнать, почему и кто стрелял, и вообще, что там происходит. Ей было страшно. Выйти из освещаемой электрическими фонарями комнаты ее можно было заставить    только под страхом неминуемо гибели.

    - Паша, сходи посмотри! - уверенно распорядилась Виолетта.

    Верка сразу уставилась    на нее тяжелым ненавидящим взглядом, но так было нужно. Виолетта    еще раз напомнила ему о приказе:

    - Ты меня слышал?

    А в голове у Виолетты уже раскрывалась картинка бодро шагающие к ее дому мертвецов. Ей сразу захотелось завизжать и броситься скорее наверх, но она сумела подавить свой ужас.

    - Мужики, помогите ему. А то чего он один идти должен! - выпалила дурочка Верка.

    Первым подался в сторону дверей красавице Мишка. С ним. Пошел и Пятак, оторвав от своего рукава бледную жену.

    Верка буквально впилось пальцами в руку Виолетты. Хорошо, что ногти на пальцах у дурехи были коротко острижены,    иначе она бы ей предплечье до кости протокола бы. Виолетта едва    сумела высвободить руку из побелевших от напряжения пальцев подруги.

    Молчаливо напряжение исходило от всех    без исключения. Люди напряженно вслушивались в царящую    за окнами ночь. Тягучие    секунды немедленной    улиткой    полезли одна    за другой. Виолетта чувствовала, как душа уходит в пятки. Все труднее и труднее становилось сдерживать роившиеся в сознание образы толпы мертвецов или мутантов, мрачной ужасающей волной неотвратимо накатывающихся    на ее дом. Тут появился уже другой страх: если кто-нибудь начнет кричать - паниковать начнут все, тогда она не сможет удерживать ситуацию. От    этого стало еще страшнее. Виолетте захотелось быть далеко отсюда, чтобы пропала целиком вся эта усадьба со всеми этими уродами, а она торговала бы на рынке как тогда    - раньше.

    Звуки человеческих голосов с улицы разрядили накопившееся напряжение. Голоса матерились, но обыденно и привычно - без паники.

    Как только в дверях появился ее ненаглядный Пашенька,    дура Верка    кинулись к нему, уже продавая и стараясь выбрать истерику позабористее.

    Остальные бабы как по команде кинулись к появившимся бойцам.

    - Ну что ты ревёшь, зайчонок. Да все в порядке, ненаглядная моя.

    Виолетта с сомнением посмотрела на мощную Веркину задницу. Для такого зайчонка вместо пушистого хвостика очень бы подошел витой поросячий хвост. Ну никак можно этого карликового бегемота зайчонком называть?

    Бабы налетели на мужиков как те же самые зомби. Такие же бестолковые и упертые. Они сразу взяли мужиков в кольцо как будто хотели их разорвать на кусочки. Сквозь бестолковое квохтанье    и гвалт Пашка поведал, что дед Матвей завалил из ружья пару свеженьких зомби, пришедших к воротам.

    Старик разнесены обоим головы, спокойно и цинично, дождавшись, когда мертвяки подойдут к нему в упор. Когда подоспели мужики, дед собирал с трупов добычу, а супруга    стояла рядом, плакала и упрашивала вернуться. Мужики тоже предложили ему идти обратно в усадьбу, но он их послал в далекое эротическое путешествие.

    Виолетта с горечью подумала, что они потеряли действительно хорошего бойца.

    Она прекратила    это бестолковое    квохтанье перепуганных бабенок и пошла сама посмотреть на то, что произошло.

    Трупы затащили за ворота и уложили на поддон из-под кирпича.

    Людей можно было опознать только по одежде. Головы у обоих были    разбиты в дребезги. Несомненно, эти двое были бойцам которые утром приехали с Хворовым.    Виолетта узнала их, они днем курили у нее под окнами.

    Это было совсем странно. Как они могли здесь появиться.

    - Мальчики, а что у них еще было? - с напряжением в голосе спросила Виолетта.

    - Все было. С них, похоже, только автоматы сняли. А Матвей с них патроны, пистолеты, ножи и фляжки снял.

    Виолетта опустилась на колени и при тусклом свете керосиновой лампы. Сквозь закопчённое до черной стекло свет от горящего фитиля едва пробивался, но под сереющим небом самого раннего утра уже было светлее.

    Первого задушили. Вдавленная в кожу, тонкая черная полоса    от удавки была видна    очень отчетливо. У второго на спине под лопаткой была дыра    от пули. Причем стреляли в упор, практически прижав ствол оружия к туловищу жертвы. Вокруг дырки на спине рваным цветком расходилось    пятно от горячих пороховых газов. Выходного отверстия не было. Стреляли скорее всего из пистолета.

    «Неужели Хворов своих прикончил и убежал?» - непонятная мысль всплыла в голове панночки и закачалась на смой поверхности. Непонятным было все. Куда делся Хворов? Почему он убил своих ребят? Куда делся Кощей? Как ей теперь вообще жить дальше?

    Виолетта вообще перестала понимать, что вокруг нее происходит. Ведь    такого не должно быть. За считанные часы ее жизнь из размеренной и понятной превратилась в полную неопределенность. Голова закружилась, ее начинало тошнить. Сказывалась бессонная ночь и стресс от последних событий.

    Виолетта увидела позади своих мужиков серые тени, бесшумно проявившиеся в сумрачном и холодном    утреннем воздухе, но она никак не среагировала. У красавца Мишки резко запрокинулась голова, и он с тихим сипом стал оседать на бетонные плиты въезда, как будто из него стали выпускать воздух. Пашка наоборот свалился вперед прямым столбиком. Его тело даже слегка подпрыгнуло когда он плюхнулся плашмя на дорожное покрытие. Тощенький суетливый Митяй по-дурацки взмыл в воздух и задёргал ад Виолетиной головой руками и ногами. Митяй лежал спиной н сгорбленной спине черного человека, который обвил шею Митяя тонким тросиком с деревянными ручками на концах. Черный человек    продолжал ловко удерживать Митьку у себя на спине, натягивая    изо всех сил перекинутый через плече тросик.

    Стоящую на коленях Виолетту опрокинули на бок и зажали ей рот.

    Глава 5 Толя-мысли

    Все время с момента приезда Толя-мысли посвятил срочным сборам и экстренной эвакуации.

    Он правильно просчитал ситуацию с прапором. Гениальным стратегом тот наверняка не был. Попытка военного путча и узурпации власти в отдельно взятой банде хедхантеров с треском провалилась. Его ребят сработали как по нотам.

    С каким удовольствием Толя расстрелял    этого усатого придурка. Прапор ему никогда не нравился. Остальных Анатолий убил исключительно на адреналине. Сказались страх и перевозбуждение.    Вояки погибли все. Раненных пришлось добить. Больше Толя никого не убивал.

    С уголовниками удалось договориться практически сразу. Ключевую роль здесь сыграла Айшат. Уголовники к ней относились с не меньшим уважением, чем к Митрохе. Анатолия удивило то, что Айшат так быстро смогла взять себя в руки. Похоже, что татарка души не чаяла в своем грозном преступнике Митрофанове.    Убивалась она по нему действительно сильно. Такое горе не смогла бы сыграть и самая лучшая актриса.

    Айшат сразу заявила, что ни на минуту не останется в усадьбе. Толя испугался того, что эмоциональная и горячая Айшат устроит в усадьбе резню, но Бог миловал. Айшат сказала, что этот козел Кощей был другом ее любимого, а она сама будет верна памяти Митрохи и никогда не сделает того что не сделал бы он.

    Айшат приказала своим людям срочно собираться и уезжать. Она собиралась похоронить Митроху рядом с могилами его родителей.    По словам Айшат, их ждал трехдневный траур, а потом они пойдут мстить.    Она найдет тех кто убил ее любимого    и убьёт его медленно и жестоко. Митроха не должен умереть не отомщенным,    ведь он был настоящим воином.

    Толя распорядился принести новыше шелковые простыни в которые вместо савана завернули тело Митрохи. Он принял участие в скорбной процессии, проводив тело уголовника до его джипа. Пока бандиты укладывали своего предводителя Анатолий смог поговорить с татаркой, которая в это раз раскрылась перед Толей-мысли совершенно с другой стороны. Он раньше такой Айшат просто не знал. Он даже не догадывался о том, кто находится в их банде. Он даже остался стоять на месте после того как машина уехала, осмысливая полученное знание.

    Из ступора его вывел Матросик. На этого кидалу. авантюриста    и завзятого картежника Толя тоже посмотрел новыми глазами. Айшат перепоручила ему все хозяйственные вопросы.

    С уголовниками договорились о том, что они уезжают в новый отстойник для рабов. Решение было правильным. С тактической точки зрение было просто идеальным. Они присмотрели для себя музей, созданный в древнем остроге с настоящими каменными крепостными стенами, башнями и подземными казематами.    Рядом была река, а вокруг было открытое пространство по которому невозможно было подобраться    незамеченным. Внутри было все    необходимое для жизни, а крепкие стены и сейчас могли выдержать осаду. Не обустроенность и спартанские условия были скорее преимуществом, чем недостатком. Укромное место было просто идеальным.

    Матросик должен был отвезти в новое логово уголовников оговоренный кусок имущества банды. Толя договорился, что отдаст им практически все оружие и боеприпасы из складов базы. Машины и продукты решили поделить поровну. Из вещей уголовники брали только самое необходимое. Толя не сомневался в том, что они быстро смогут с избытком пополнить свои запасы.

    Толе удалось довести до бандитов простую и логичную вещь, что утром сюда нагрянет Герман со своими отморозками. Было бы смешно надеяться на то, что тогда им дадут возможность забрать имущество и выехать. В лучшем случае им предложат войти в банду Германа на положении вассалов. Это уголовников не устраивало.

    Хозяйственники Толи-мысли сделали все правильно. На складах был идеальный порядок,    и большую часть имущества даже упаковывать не пришлось. Готовые паллеты, ящики    и контейнеры сразу грузили в машины. Сложнее было с топливом. Большую его часть пришлось оставить на базе. Они долго перепирались кому отойдет единственный бензозаправщик, но в итоге разыграли его по честному на монетке. В итоге выпал орел, и обрадованные своим фартом бандиты, отдали хозяйственникам все бочки с горючкой со склада ТМЦ, отогнав к себе топливозаправщик. Толю этот вариант абсолютно устроил.

    Виолетта. Толя не собирался оставаться с ней. Он сразу сплавил ее в дом, чтобы под ногами не мешалась. Шум ему был ни к чему. Туда    же он отправил всех бабенок,    а лишних мужиков    послал сторожить базу за периметром.

    Сложнее всего пришлось с бабами военных. Они потеряли практически всех своих мужчин. А сами они со страхом ожидали решение своей участи. Толя отдал им один из двух автобусов и с минимумом имущества отправил их в Прогресс. Для них это был наилучший выход. Что еще может ждать опальные семьи бунтовщиков?

    Закончив с отправкой военных семей, Толя смог вернуться к делам хозяйственным,    но решение вопросов дальнейшей судьбы контингента их банды его не оставил и там. Часть вольнонаемных захотела стать вольноотпущенниками. Толя распорядился выдать им по одному стволу на рыло. Дать старый уазик и газельку. Оставшиеся волнонаемные распределились между Митрохинскими вольными стрелками и командой хозяйственников.

    Работа кипела. Люди выкладывались по-полной. К трем часам ночи караван был готов. Уголовники увели свою колонну за полчаса до этого. Толя-мысли еще раз обошел все машины, придирчиво разглядывая как застрапован груз. Забрали далеко не все. Не хватало людей на машины. Он не решился расформировать экипаж БТР и экипаж замыкающей машины. Они были их основной защитой.

    Толя последний раз глянул на оставленное добро и машины. Оставалось еще много всего. Виолетте должно хватить еще надолго, если за ум возьмется. Из транспорта оставили автобус, в который очень неудобно было грузить имущество,    также пришлось оставить старый раздолбанный КАМАЗ из прежней жизни Кощея. Он раньше возил на нем овощи и прочую сельхозпродукцию, а теперь этот фургон стоял в гараже на почётном месте, напоминая сентиментальному Кощею его прошлую жизнь. Наверное, он должен был напоминать Кощею, насколько он поднялся по сравнению с прошлым. Ниву оставили без сожаления. Старенький башмачок отличался капризностью и постоянными техническими хворями.

    Анатолий не стал оглядываться на покидаемую усадьбу, а, плюхнувшись на командирское кресло в БТР,    отдал команду на отправку. Длинный караван тронулся навстречу новой жизни.

    Толя-мысли сожалел только об отличном оборудовании    для связи, которое пришлось оставить в усадьбе. Румба буквально локти себе кусал, когда Толя запретил ему снимать антенны. Людей и времени на демонтаж он выделить не мог. Хмурый Румба выдернул все, что только мог утащить в машину. Он даже кресло свое забрал,    о и это его не могло успокоить. Ничего, Румба перетерпит. У военных для него игрушки получше найдутся.

    Темп движения колонны задавали два    трактора с тележками. Яркий свет фар разрывал ночную тьму не только перед колонной но и по сторонам. Они и так были очень заметны, а освещение позволяло земетить врага,    поэтому Толя решил пренебречь светомкскировкой..

    Только выехав на федеральную трассу Толя смог расслабиться. Его отпустил нервный мандраж. Он позволил себе ослабить бдительность.

    В тот же самый момент мысли привычным потоком хлынули в сознание. Его мысли были его проклятьем на протяжении всей жизни.    Роившиеся в голове мысли всегда были его бедой. Да, у него была прекрасная память и отличные математические способности, но в его голову постоянно лезли разные мысли, которые просто включали его из реальности. Он прекращались замечать все окружающее. Вал мыслей незаметно нарастал до тех пор, пока не захватывал все его сознание до самого последнего закоулочка.

    Мысли были разные: о жизни, о мире, о политике, о людях, о человеческой истории и обо всем на свете. Именно благодаря этой особенности он и получил свое прозвище: "Толя-мысли".

    Первые три класса в школе он едва вытягивает на тройки. Причиной этому было отвратительный почерк и катастрофическим невнимательность на уроках. Очередная вереница мыслей могла овладеть им на середине диктанта или контрольной работы, в такие моменты Толя забывали о лежащем на парте листочке или тетради и уносился в    мир образов и размышлений.

    Подобная вольность не находила понимания у педагогов и успеваемость юного мечтателя    вольготно фланировала от единицы до пятерки и обратно,    болтаясь в среденм    где-то между тройкой с минусом и тройкой с плюсом. Родители    Толика были очень обеспокены слабой успеваемостью сына и взялись за него в серьез. Жесткие методы воспитания больше проходили на дрессировку, но все же дали нужный результат. Разброс оценок Толика сосредоточился в диапазоне между    удовлетворительно и хорошо    с уверенной перспективой    зафиксироваться на твердой четверке.

    Но основной прогресс был обеспечен тем, что Толя обуздать свой недуг. Он научился справляться с обуревающими его мыслями. Он их стал записывать. Произошло это в конце третьего класса, в те майские дни, когда да новое солнце и запах свежей молодой листвы безжалостно уничтожает    даже малейшие намеки на желание учиться.

    Толя украл общую тетрадь на девяносто шесть листов в красивой клеенчатой обложке. Он украл первый раз в жизни. Если бы кто-то спросил его зачем, то он бы не смог ответить. В магазине канцелярских    принадлежностей он разглядывал открытки и журналы около касс, а когда вышел из магазина, то в его руках непонятным для него образом оказалась та самая тетрадь. Он не знал, почему его не остановили. Страх быть пойманным заставил его в панике бежать изо всех сил, пытаясь оставить злосчастный магазин как можно дальше.

    Он разбился в самую    темную щель между гаражами и просидел там до вечера. Вылезти оттуда его заставил только страх получить взбучку от родителей за то, что он поздно вернулся домой и еще не сделал уроки.

    В тот день Толя совершил еще одно преступление. Он соврал, что и их оставили в школе    после уроков помогать протирать пыль с книжек в библиотеке, а домашнее задание им не задали.

    Вранье и    воровство, осталась незамеченными и безнаказанными. Общая тетрадь так и пролежала спрятанной под картонной коробкой из под радиоприемники до самых каникул.

    Ровно через десять дней после кражи он вытащил свою криминальную добычу из тайника. Тетрадь оказалась совершенно чистой. Там не было ничего кроме клеточек и типографского запаха краски.

    Толе заходителось испортить эту невинную чистоту. Он взял ручку    и написал слово "неправда", а потом написал все свои мысли по поводу своего поступка. Мыслей было много и это у Толика заняло все время до возвращения родителей. На следующий день он писал уже другие мысли, а потом еще совсем другие. До конца лета он исписал еще одну такую же тетрадь. Жить стало легче. Мысли переставали    мучать его сразу после того как только он давал им свободу, перенося из своей головы на белые просторы разлинованной клеточками бумаги в клеенчатом переплёте.

    Осенью Толя решил открыть свою тайну папе,    так как он был менее строгим, чем мама. Он получил в школе пятерку по математике за что его хвалили. Толя показал тетрадь с красивой красной пятеркой внутри своему отцу, а потом подсунул ему вторую исписанную тетрадь со своими мыслями.

    Когда отец взял в руки испещрённую уродливыми каракулями тетрадку, на его лице играла лукавая улыбка удивления. Он открыл тетрадь наугад и бегло просмотрел обе странички, затем перевернул лист и пробежал следующие. Уголки его рта опустились, взгляд стал сосредоточенным, а лоб прорезали озабоченные морщинки. По мере того как он читал его брови нахмурились, между бровями пролегла суровая складка, а губы поджались и превратились в тонкую линию. Толя смотрел на него широко раскрытыми глазами, он боялся даже вздохнуть, настолько для него    было важно мнение его отца. Строгий мужчина, представлявший собой идеал и образец для подражания, поднял на него растерянные глаза.

    - Ты, этот откуда переписал?

    - Нет, я не переписывал. Это все я сам. Это я придумал. Это все из моей головы.

    Лицо папы из растерянного снова стало привычно строгим, но на этом не остановилось и его физиономия    поползла во все стороны    презрительной улыбкой переродившейся    в глумливую усмешку. Он сунул Толе под нос его многодневный труд и стал резко тыкать в неровные строчки прямым жестким пальцем, он зачитывал отдельные отрывки и тут же добавлял издевательские комментарии, высмеивая практически каждое слово. Страницы мялись в его руках, загибались уголки, и бумага страдальчески шелестела от столь пренебрежительного отношения.

    А он не останавливался. Отец распалялся все больше и больше, переходя на крик и комкая тетрадь. Казалась, что тетрадка с Толиными мыслями извивается и жалобно кричит, не вытерпев экзекуции. Толя молчал и пытался отводить глаза или опускать голову, но папа снова грубо хватал его за ухо или подбородок и тыкал носом в стонущие страницы.

    Толя очень уважал и боялся своего отца. Ему тогда было очень больно, но    не от дерганий за ухо лили подбородок. Это было вполне терпимо. Внутри у    него что-то оборвалось и летело вниз. Неведомое пространство затягивало его душу все ниже и ниже в мучительную пропасть. И это болезненное падение все продолжалось и продолжалось, пока отец не закашлялся и не побежал пить воду на кухню.

    Толя убежал. Он до самой темноты шатался по рабочему микрорайону, состоявшему из старых бараков. Ему было больно, но он впоследствии неоднократно поблагодарил отца за преподнесённый урок. Именно тогда он закрылся ото всех. Он понял, что это его мысли. И как бы плохи они не были -    они были живые, а делиться его мыслями с другими было совершенно не обязательно.    У него появилось    свое личное пространство, в которое он никогда никого не пускал. Второй вывод был следствием первого. «Не высовываться» -    это стало его неким кредо и личным девизом на всю оставшуюся жизнь.

    Не смотря на внешность типичного среднестатистического очкастого    ботаника,    Толя-мысли пользовался уважением у сверстником и был «своим» в дворовой компании. Этому даже не помешало его чудаковатое поведение и то, что за ним    намертво закрепилось прозвище «Толя-мысли». Ребята его любили за то, что он всегда мог помочь с уроками или на контрольной,    также не высовывался и не старался быть лучше других, хотя все понимали насколько он способный и умный человек.

    Но самым главным поводом для его уважения стали карты. Он играл просто великолепно без всякого мухлежа. Начал играть он с безобидных дурака и пьяницы, но    позже были уже ази, кура, сека, очко, покер и прочие игры на деньги.    Он не был азартным человеком, ему нравился сам процесс, и еще ему нравилось быть первым «без дураков». В карточных играх он мог сиять как звезда. Но его настоящей любовью стали преферанс и бридж. Он был готов играть в них бесконечно.

    Толин талант не остался незамеченным. Уже в подростковом возрасте юный и мужающий криминальный авторитет Митроха частенько его таскал его на «нужные» игры, а обижать или косо смотреть на приятеля Митрохи не рисковал никто.

    То, что нужно валить как можно дальше из города Толя понял еще в средних классах, но уехать учиться у него не получилось. Отец посчитал, что для окончательного формирования характера и взросления Толе    необходима служба в армии. Отмучавшись полтора года контролером в местном водоканале, Толя ушел в армию. Причем попал он не к связистам или штабным писарем. Загремел он обычным мотострелком на северный Кавказ, где начиналась настоящая война. Именно там он понял: насколько ложны и ничтожны все его многочисленные тома рукописных общих тетрадей с кладезем собственных мудрствований. Это ничего не стоило.

    Вернулся домой Толя-мысли совсем другим человеком. Он снова хотел уехать, но не смог.

    Толщиной желание учиться    столкнулось с рядом существенных обстоятельств. Буквально через месяц у отца случился тяжелый инсульт, в результате которого он оказался прикован к постели. Мать уволили с работы, и она полностью посвятила себя уходу за отцом. Анатолий никогда не замечал особой теплоты в отношениях между родителями, но    мама посвятила себя отцу как религиозная фанатичка полностью и без остатка.

    Толя все-таки поступил в филиал одного из московских институтов. Учиться пришлось заочно, ведь нужно было содержать семью.

    Перспективная карьера в полукриминальной сфере обошла Анатолия стороной, он смог избежать соблазнительных    посул бандитской    вольницы. К моменту возращения Толи-мысли с армейской службы его приятель Митроха уже отбывал свой первый срок. Но их    общий друг, по прозвищу «Татарыч»,    сразу    попытался вовлечь талантливого Анатолия в сферу настоящей игры на большие деньги и с серьезными людьми. Но до большой игры дело так и не дошло. Первая неделя жизни Анатолия на гражданке ознаменовалось трагической гибелью Татарыча. Его жестоко убил как раз после той первой большой игры, на которую он пытался затащить Толю-мысли. Анатолия не попал на игру только из-за жуткого алкогольного отравления, полученного накануне.

    Татарыча хоронили в закрытом гробу. У него было в кашу разбито лицо и переломаны все кости на руках, включая каждую фалангу пальцев. Это было достаточной причиной для Толи чтобы навсегда забыть о карьере профессионального каталы.

    Благодаря своим способностям, Толя    умудрился закончить ВУЗ за три года и получил заветный диплом финансиста неопределенно широкого профиля.     Практически полгода он искал себе работу с достойной зарплатой, но не сложилось. Жизнь сама его выталкивала из родного дома. Уговорив мать и оставив ей денег на четыре месяца спокойной жизни,    Анатолий поехал искать счастье в столицу его необъятной Родины.

    Москва встретила вполне дружелюбно, вежливо и слишком прохладно. Работу он нашел практически сразу, но контора, в которую он устроился, оказалась обычной «потогонкой». Работы было невпроворот, зарабатывать получалось мало. Изначально приличная заработная плата делилась на вполне умеренный оклад и замечательную премию, но на размер премии катастрофически таял под гнетом всевозможных штрафов и корпоративных поборов, нацеленных на формирование командного духа и семейной обстановки в коллективе.

    Милая старушка у которой он снял комнату, оказалась безжалостным и жестким бизнесменом, проявившей настоящий талант в придумывании изощренных поборов со своих жильцов тем или иным образом. Кроме того, старушка вполне уверенно рассматривала своего провинциального жильца как бесплатную рабочую силу.

    Дополнительным бременем, который нес Толя, были регулярные переводы денег матери.    Анатолий стоически переносил все тяготы и негатив прихотливой столичной жизни. Наигранная «серость» Толи-мысли и его закрытость одновременно и помогали, и мешали ему в жизни. С одной стороны его никогда не пытались «подсидеть» или вовлечь в какие-то интриги, но и заманчивые предложения обходили его стороной. Они его не замечали.

    К концу первого года дела Анатолия стали налаживаться. Первым решился вопрос с жильем. От приятеля ушла жена, и он предложил Толе и еще одному коллеге разделить с ним бремя содержания съемной трехкомнатной квартиры.    В условиях скандалов и суда по разделу совместно нажитого имущества с    бывшей супругой, его финансовое состояние резко ухудшилось.

    Работа нашла Анатолия сама. Один из клиентов их компании, приметив работящего и ответственного сотрудника, переманил Анатолия к себе. Толя стал заниматься управленческим учетом в компании средней руки.

    Хоть жизнь Анатолия начала налаживаться, но выработанное годами умение быть незаметным и сливаться с окружающими его людьми оказало ему медвежью услугу. Он не умел толкаться локтями и нахраписто лезть напролом. Поэтому он не бежал по карьерной лестнице, а медленно полз. Зато стабильности и уверенности его положения могли позавидовать его более успешные коллеги.

    Женщины в его жизни были,    но для него не нашлось той единственной, которая пожелала    бы строить совместное семейное гнездо с провинциальным финансистом. У Толи в личных активах числились подержанная иномарка и квартира родителей в старом бараке за триста километров от Москвы. На похоронах отца он встретился со своей двоюродной сестрой Лидой, с которой он не виделся уже много лет. Он    действительно обрадовался, когда увидел ее.

    Они много болтали, гуляли вместе по городу, проводили время    в кафе. Тихая и домашняя Лида работала бухгалтером в местном автотранспортном предприятии. Семейную жизнь она тоже не построила. Три года сожительства с шофером из их же конторы закончились тем, что он ее бросил. Она рассказывала ему о себе абсолютно откровенно и без утайки, как давнему и близкому другу, которому можно доверить совершенно все, даже самое сокровенное. Он отвечал ей неожиданной для себя открытостью и искренностью. Тогда он понял, что лучше нее никого не найдет.

    Лиду он забрал с собой в Москву через три месяца. Чтобы не будить кривотолки, они объявили официальную версию о том, что он для родственницы подыскал доходную    работу в Москве. Работу он для нее действительно нашел, и еще нашел для них обоих двухкомнатную квартирку на окраине Москвы. Они расписались через полгода, оставив для Лиды ее девичью фамилию. На церемонии присутствовали всего два человека – это давний приятель Анатолия и симпатичная коллега с работы Лиды. Знаменательное событие отметили тихим застольем в кафе напротив загса.

    В дальнейшем их жизнь складывалась вполне ровно, и не привлекала лишнее    внимание. Через год после свадьбы они влезли в долгое долевое строительстве с ипотекой. Детей они не планировали. Им было уютно и комфортно вдвоем. Они даже кота не завели. Вот так они и жили. Раз в год выбирались за границу на отдых, львиную долю семейного бюджета съедала ипотека и оплата съемного жилья,    карьерный рост    супругов характеризовался не быстрой, но уверенной динамикой, друзей у них не было, а были только знакомые.

    Теперь это незаметный и незаменимый    человек, ставший для Толи    преданным соратником, ехал рядом с ним в нутре БТР навстречу новой жизни. Теплая ладошка Лиды крепко держась за его плечо. Он знал, что жена    в случае необходимости сможет выдернуть его из мира обуревающих мыслей.

    А задуматься действительно было о чем. Толя любил загадки, а сегодня перед ним совершенно неожиданно открылись те самые тайны, о которых он думал последнее время все чаще и чаще.

    Во-первых, раньше Толя не понимал, почему сильный и смелый    Митроха признает власть Кощея. По идее, все     должно было быть совсем наоборот, но авторитет Кощея Митроха поддерживал жестко и безкомпромисно.

    Во-вторых Толя-мысли не понимал, что рядом с Митрохой делает Айшат. Мезальянс этих двух людей был колоссален. Они вообще находились на разных    полюсах. Митроха едва школу закончил, а его подруга прекрасно говорила на трех языках и демонстрировала отличные знания в различных областях    и вообще была слишком умной. Аристократические манеры татарки резко контрастировали с босяцкими повадками Митрофанова. Как не посмотри -    Айшат и Митроха были несопоставимы.

    Перед отъездом Айшат еще больше удивила Толю. Она раскрыла мучавшие его ребусы.

    Первая загадка раскрылась просто и логично. Кощей спас Митроху от тюрьмы между двумя его отсидками. Конечно Митроха все равно сел, но уже за другое.    Кощей вместо него подсунул следствию какого-то сумасшедшего бедолагу. А потом еще через год    поддерживал Митроху, направляя на зону «грев» во время второй отсидки. Не смотря ни на что, Митроха был человеком с жизненными принципами,    твердыми как гранит. Тут Анатолию было все более-менее понятно.

    Вторая тайна открыла перед ним новую поистине непосильное уравнение. Толя понял, что никогда не сможет разгадать его.

    Айшат была ученым. У нее была ученая степень кандидата психологических    наук. Она вела научное исследованием в области психологии катастроф, изучая особенности взаимодействия внутри малых групп. А работала она психологом    в федеральной службе исполнения наказаний, черпая из криминальной среды и то окружавших ее коллег    по работе во    ФСИН материал для своего исследования. Там она и познакомилась с Митрохой.

    Толя даже представить себе    не мог,    какая искра проскочила меду Айшат и Митрохой, но после последней отсидки Митроха буквально похитил красавицу и увез ее собой. После чего они больше не расставались.

    Удивительна природа души человеческой. Но самое непонятное -    это любовь.

    Глава 6    Вилка

    После того как Виолетту повалили на землю, ее стали душить. Рука в грубой    перчатке прочно зажимала ей рот и нос. Она пыталась укусить руку, но только ободрала себе губу об жесткий    край накладки. Когда у нее уже начало темнеть в глазах, рука освободила ее,    и вместе с воздухом в распахнутый рот воткнулся большой мягкий кляп из свёрнутой комом тряпки. Под затылком затянулись матерчатые завязки, засунув кляп еще глубже в рот, а руки стянула нейлоновая петля. В фильмах и книгах ей попадались сцены, где жертвам совали в рот кляп,    ни нигде не описывалось как это противно. Вонючий и грязный кусок ткани болезненно распирал рот и ободрал небо. В носоглотке стояла мучительная вонь прелых портянок, которая с каждым вздохом текла в легкие. Язык разъедала отвратительная горечь.

    - Дышит? – спросил молодой голос.

    Воняющая потом мокрая рука прижалась к ее носу.

    - Да все нормально. О, да она беременная.

    - Ничего. Пусть полежит. Не до нее сейчас.

    Вторая петля стянула ей лодыжки. Мимо ее лица проскользнули две пары ног в лёгких кроссовках. Она даже шагов не услышала. Глаза Виолетты уперлись в трупы ее мужиков. Страшнее всех выглядел Митяй. Почерневший язык вывалился из раскрытого рта, а стеклянные глаза так и остались выпученными. Убитых переплели между собой и связали нейлоновыми хомутиками.

    Виолетта с ужасом подумала, что будет, когда они восстанут. Панночка тяжело перевалилась на другой бок и также боком постаралась отползти в сторону от свежих трупов. Она видела, как темно-серые тени в предрассветных сумерках бегут в разные стороны, осторожно заглядывая в окна и двери построек.

    Через какое-то время донеслись частные выстрелы, крики и громкие удары.

    Виолетта выбрал подходящее место под крыльцом открытой беседки. Если она сумеет туда добраться, то, возможно ей удастся спрятаться.

    Виолетта ползла до тех пор пока силы не оставили ее. Она заливалась слезами от усталости, страха, бессилия и злобы.

    Трупы восстали через какое-то время. Они бестолково барахтались, пытаясь двигаться, но в итоге стали друг для друга каторжными колодками, которые держали их на месте не хуже кандалов.

    Выстрелы закончились, и Виолетта услышала как ее людей окриками сгоняют куда-то на задний хозяйственный двор.

    Виолетта пыталась освободить руки и ноги, но ничего этим не добилась, кроме того, что устала еще больше.

    А что она будет делать, если ее оставят так и она начнет рожать? Страх за малыша заставил ее забыть о желания спрятаться ото всех под крыльцом.    Виолетта в ужасе стала кричать. На нее какое-то время не обращали внимания, но потом все-таки подошли.

    Двое невысокого роста щуплых солдат в масках с прорезями для глаз встали как раз над ней.

    - Млять. Что с этой делать будем? Куда ее?

    - Может к рабам в автобус?

    - Нет. Посмотри сколько цацок на ней. Она явно из этих уродов. Наверное, подстилкой чьей-нибудь была. Если ее к рабам сунем, то они ее на куски зубами порвут.

    - Да, действительно. Так ведь она беременная. Как она в камазе то поедет?

    - А ты ее в машину взять хочешь?

    - Нет. В обе    машины детишек напихали. Там не разбирали где чьи. Мест там нет. На головах друг у друга сидят.

    - В камаз?

    - Я думаю, да. Довезем, а там, на месте, уже разбираться будем.

    - Интересно, а как беременных судить будут? Тут ведь их две таких оказывается.

    - Наверное дождутся когда родит, а потом в расход пустят, если вину найдут. Ребенок за родителей не в ответе. Забыл что ли?

    - Пусть командиры разбираются. Я эту погань резал и долго еще резать буду, пока совсем не изведу.

    Виолетт лежала замерев, ожидая вердикта захватчиков. Она поняла, что теперь надеется сможет только на себя. Главное, что ее сейчас убивать не будут. Значить и малыш живым останется.

    В поле зрения    появилось темное узкое лезвие ножа. С тихим треском лопнули разрезанные хомутики н руках и ногах,    а затем ловким движением рассекли завязки кляпа на затылке. Виолетт    сама не могла выплюнуть кляп, и занемевшие руки ее не слушались. Молодым солдатам пришлось ей помочь.

    - Идти сможешь?

    Виолетта даже не поняла сначала, что обращаются к ней. Она попыталась встать, но затекшие ноги не слушались, тогда две пары сильных рук поставили ее на ноги.

    Солдатики оказались совсем молоденькие, почти дети. Только взгляды у них были совсем не детские. Такие глаза должны быть у палачей, которые любя свою работу.

    Виолетту практически дотащили до камаза с самодельным металлическим фургоном в кузове. Сколько раз она ездил на этом камазе? Сколько    тонн продуктов она самолично распродала из распахнутых створок дверей этого самого фургона? Почему-то ей сразу стало спокойнее. Все-таки этот автомобиль уже был какой-то частью ее прошлой жизни, когда и жилось тяжелее, но не так страшно.

    В распахнутые двери фургона поднимались женщины: жены и подруги бойцов их отряда. Виолетту подвели последней.

    - Э! А ну-ка, заберите свою подружку,    - строго крикнул один из ее провожатых.

    Женские руки потянулись навстречу Виолетте и помогли ей забраться в    фургон. Темное пространство воняло трупным смрадом, смешавшимся с запахами гнилой капусты и перегоревшей солярки.    Виолетту провели сквозь толпу в самое начало фургона. Она опустилась на свернутые полотнища брезента, которыми укрывали овощи в открытых грузовиках.

    Виолетта уперлось во что-то теплое. Это была Верка. Дура скулила тоненьким цыплячьим голоском, что-то бормоча себе под нос.

    Двери фургона громко лязгнули захлопываясь и перекрыли доступ света и воздуха внутрь этой жестяной коробки на металлическом каркасе.    Стало темно. Виолетта услышала и почувствовала как где-то у нее за спиной заработал чахоточный    двигатель старой развалюхи. Какмз немного постоял, а затем дернулся и затрясся на неровностях, выезжая с территории усадьбы.

    Виолетта панически начала соображать что ей теперь делать. Она уже поняла, что милосердия ей ждать не стоит. А когда узнают, кто она такая, то возможно и родить не дадут. Рабы ее не видели, а вот эти клуши точно ее заложат. Они еще и поглумятся на ее казни.

    Лихорадочный поток паникерских мыслей внезапно зацепился за этот самый камаз и остановился. Виолетта знала машину как свои пять пальцев. В свое время она и ремонтировать ее помогла и мыла ее, и чистила. Как раз вот здесь у передней стенки фургона были два больших тайника, дополнительный ящик с инструментами и с разным хламом. Инструменты и всякий хлам    были, конечно, еще в кабине    и под фургоном в ящиках, прикрученных к раме, но жадный Кощей ничего не позволял выкидывать и складывал все ненужное в фургон.

    Виолетта перекатилась по тенту    в сторону и задрала край скрученного тента. Да. Большой ящик были на месте. Панночка откинула защелки и подняла тяжелую деревянную крышку.    В нем    лежали провода, старая ветошь,    бутылками, драными мешками и каким-то железками. Рядом стоял ящик с инструментами, но он    был привален тяжелым рулоном скрученного тента и его никак не получалось открыть, а там внутри были не только гаечные ключи и пассатижи. Там был большой самодельный нож, отвёртки, пара молотков и несколько монтировок. Но сейчас это все было    недоступным.

    Промчавшись какое-то время Виолетт а бросила    попытки открыть злополучный ящик и полезла рыться в ящик с мешками, бутылками и поводами. Только там ей удалось найти хоть что-то подходящее в качестве оружия -    это была старая длинная заточенная отвертка, которой Кощей протыкал колеса машинам конкурентов. Еще она нашла ножницы. И это тоже сойдет.

    На начавшуюся среди женщин свару Виолетта сначала не обратила внимание. За гулом и шумом было плохо слышно кто и что говорит. Виолетта встрепенулась только когда услышала свое имя.

    - Вилка!!! Сучка! Где ты?! Вылазь, тварь. Пришло время поквитаться.

    Виолетта замерла.    Она упустила начало, а теперь ситуация складывалась как нельзя хуже. Похоже что ей решили устроить смосуд. Она не доедет до того места куда их везут. Ее убьют, а ее кроха погибнет! Женщины искали ее. Инстинкт самосохранения с усилием подавил панику.    Виолетта покрепче сжала рукоять отвертки в руке. Пусть только попробуют ее тронуть. Она умеет за себя постоять.

    Виолтта почувствовала, как к ней снова    прижалась Верка и горячо зашептала ей в ухо:

    - Виолетточка, что делать? Что? Ой, мне страшно.

    Верка была непроходимой тупицей. План в голове Виолетты созрел мгновенно. Она со всей силы ударила отверткой в грудь, прижавшуюся к ней, подругу. Виолетта не зря столько лет ворочала мешки и таскала ящики. Руки у нее были крепкие. Отвертка погрузилась в Веркину грудь по самую рукоятку. Виолета еще с десяток раз ударила ее в грудь для верности, а потом отпихнул от себя обмякшее тело.

    Нужно было спасаться. Виолетта с остервенением вывернула из    ящика все, что там лежало. Ящик был очень большой и походил на гроб из толстых досок.    Очень мешали скрученный тент и четвертый ящик с инструментами, но страх придал Виолетте сил и она    открыла крышку как можно шире и перекатилась вовнутрь. Она едва сумела уместиться там с толстой задницей и большим животом, но все же смогла притянуть крышку.

    Товарки тем временем наткнулись на брюхатую Верку. Это она поняла по победному визгу стразу двух стерв.

    В тесном пространстве было очень неудобно. Лежать приходилось на твердом и холодном днище ящика, утыканном какими-то угловатыми выступами. Пожалуй так она сможет добраться до места, не рискуя оказаться в лапах у тех неблагодарных уродин, а Верка им отомстит за нее.

    Дикий крики начались минут через пять. Мертвая Верка восстала. Беременное зомби пошло за едой. Тупые сучки. Прежде чем разборки с убийством устраивать, следовало подумать о том, что делать с трупом, который по нынешним временам спокойно лежать не будет, а полезет жрать своих обидчиц.    Если они будут долго ехать, то ее похитителей ожидает сюрприз. Вместо пленных они привезут целый фургон зомби.

    Ехать пришлось очень долго. Громкие крики со временем прекратились, и началось самое страшное. Бабы, превратившиеся в зомби, нашли где прячется Виолетта. Сначала Она услышла, как по крышке ящика ударили чьи-то мертвые руки. Она вздрогнула. Затем ящик начали царапать. Виолетта изо всех сил ухватилсь пальцами за выступающие со внутренней части крышки    бруски с резиновыми накладками и порянула их на себя.

    На ее ящик удары посыпались градом. Панночка заорала от ужаса. К ней рвались мертвые    и голодные твари. Ящик царапали, били и грызли. Умертвия не оставляли ее в покое ни на секунду. Виолетта знала, что зомби тупые и упорные, они никогда не останавливаются, если чувствуют жертву.

    Виолетт кричала и плакала, она выла от ужаса, она молилась, давала самые страшные клятвы, просила у всех прощения, несла полубезумную околесицу. Натиск зомби был беспрерывным. Виолетта обделалась. Она несколько раз почти теряла сознание, но могучий материнский инстинкт заставлял ее бороться.

    Когда машина остановилась, Виолетта была уже практически в полуобморочном состоянии. Через некоторое время она услышала выстрелы. Стреляли много и громко, Что-то гремело по    днищу фургона. Еще она слышала крики. Еще были топот и шум. А когда все стихло, Виолетта провалилась в полузабытье.

    Она не знала сколько была без сознания, а когда очнулась долго не могла понять где она.    Виолетта осторожно приподняла крышку тайника.

    Сквозь узкую щель он увидела свет. Вместе со светом в ее ящик потёк отвратительный запах крови, мочи и испражнений.    Поднатужившись, она подняла крышку еще выше. Открытий проход оказался достаточным, чтобы она выбралась. Ее трясло, руки и ноги ходили ходуном.

    Трупы из фургона уже вытащили. Все пространство у нее под ногами было залито кровью. Из ярко освещённого проема распахнутой    двери    в фургон залетами голоса и обрывки слов. Остальное разобрать Виолетта не могла.

    А что делать ей дальше? Если узнают, что она хозяйка и повелительница рабов в их с Кощеем усадьбе, то военные ее казнят. Какой смысл тогда было прятаться и бороться за свою жизнь?

    Нет. Ее никто не узнает. Она сняла с себя все украшения, разорвала и вытащила из-под одежды дорогое белье. Оторвала длинный подол своего платья. Дольше всего Виолетта обрезала тупыми ножницами свои великолепные волосы, бесчувственные руки едва двигались. Практически до четырнадцати лет ее стригли под мальчика. А ей так хотелось, чтобы у нее были длинные волосы, как у принцессы. С четырнадцати лет она волосы не стригла вообще, только подравнивала кончики отросших локонов. Виолетта гордилась своими волосами, а сейчас она расставалась с ними. Волосы ей было жалко сильнее всего: шмоток и побрякушек,    дорогого шелкового белья. Но так было нужно.

    - Помогите! Помогите!!! Я живая! -    закричала она изо всех сил.

    Резкие окрики, влетающие внутрь фургона рикошетили от оббитых грязным металлом стен, и сливались во что-но непонятно и пугающее. От нее что-то требовали, но она ничего не могла понять. Если она что-нибудь сделает неправильно, то ее убьют. Тогда погибнет ее малыш, а он должен жить. Она сделает все, что от нее потребуют, чтобы он жил.

    Виолетта опустилась на колени и подняла руки вертикально вверх, вытянув их как можно выше, на сколько смогла. Голоса с улицы стали уже более спокойными. Может она смогла угадать их приказы?

    В лицо ударил нестерпимо яркий сет. Казалось, что луч фонаря пытается выжечь у нее глаза и мозг. Глаза плотно зажмурились сами собой.    Испугавшись еще больше, Виолетта снова закричала:

    - Не убивайте меня. Пожалуйста! Я живая. Я все сделаю. Только не убивайте! – голос предательски сипел и срывался. Она совершенно сорвала голос, пока пыталась удержать крышку спасительного ящика.

    Ей не хотелось верить, что    жизнь ее малыша кончится, еще не начавшись,    вот так среди вонючего фургона, залитого кровью погибших женщин.

    Она услышала, как лязгнул металл, и ноги в тяжелых ботинках затопали в ее сторону. Затем шаг раздвоился. Виолетта не сразу поняла, что к ней идут двое, а не один человек.

    Яркий луч фонаря продолжал жечь нестерпимым светом. Перед закрытыми глазами полыхало кровавое зарево. Свет проникал через плотно сжатые веки и въедался в глазные яблоки подобно едкой кислоте. Вдруг свет исчез, ей на голову отдели плотный черный мешок.    Ее руки завели за спину,    и запястья почувствовали знакомое ощущение затягивающейся петли. Ее подняли с колен и понесли, не давая ногами касаться пола фургона. Виолетту как ребенка передали из рук в руки навстречу яркому солнцу. Мешок был слишком темным, чтобы увидеть ее свет, но ласковое солнечное    тепло погладило ее по озябшему телу.

    Виолетта чувствовала, что ее куда-то тащат. Прохлада сменившая ласковое тепло подсказала ей, что ее занесли в какое-то здание. Наконец    она ощутила под ногами пол. Холодный и гладкий как стекло. Она почувствовала, как на ней режут одежду. Треск распускаемой ткани проникал через плотный мешок сразу внутрь ее головы.

    Чьи-то холодные руки стали ощупывать ее тело. Ее вертели как тушку курицы на базаре, стремясь    разглядеть со всех сторон. Наконец ей развязали руки и сняли мешок с головы. Но проверка на этом не закончилась. Высокий строгий мужчина в мотоциклетном шлеме и странном костюме из плотной ткани с нашитыми пластмассовыми щитками внимательно осмотрел ее голову в поисках укусов и ранений. Предосторожность не была лишней,    они боялись, что ее укусили.

    Перед глазами плавали красные и оранжевые    пятна. Зрение восстанавливалось, но медленно. Наконец Виолетта разглядела, что она стоит перед зеркалом совершенно голая. Целюлитные бедра, громадный живот в растяжках и набухшие бурдюки грудей выглядели уродливо и гротескно. Она ненавидела себя такую.

    Виолетта    находилась в очень светлой    комнате в которой все стены, пол и потолок были выложены белой кафельной плиткой.    Она больше напоминала операционную с    обилием всевозможной техники, столами и специальными креслами.

    - Чисто. Множественные гематомы. Подозрение на легкое сотрясение головного мозга. То, что она    беременная на последнем сроке – это сами видите. Есть ссадины и царапины. Ее лучше в карантин отправить. Может    и обойдется, - сказал обследовавший ее человек в странном костюме.

    - Похвально. Присядьте барышня.

    Голос донесся из-за ее спины. Человек    в костюме помог ей развернуться и сесть на вертлявый неудобный стул. Теперь она оказалась перед мужчиной и двумя женщинами, сидящими за длинным белым столом. По обеим сторонам расположились угрюмые молодые охранники с автоматами.

    - Кто вы, милая.

    - Я, Вика. Служанка я. У хозяев служила, -    не своим голосом отозвалась Виолетта.

    - Беременная служанка?

    - А куда мне деваться. Или подыхать, или терпеть. Я не нахлебница. Я своим трудом себе на жизнь зарабатываю.

    - Хм. А как же вы смогли в фургоне выжить?

    -    Я под тент залезла. Они по мне топтались. Искали, но не нашли.

    - А что у вас с волосами.

    - Хозяйка в наказание овечьими ножницами постригла. Я провинилась.

    Виолетта почувствовала, что сейчас потеряет сознание. Стул под ней поплыл куда-то в сторону,    а комната перед глазами перекосилась. Она слышала голоса, но снова не понимала их. Низ живота пронзил острая боль.

    - А-а-а!!! -    закричала Виолетта от неожиданности. Наверное, малыш собрался сам посмотреть на мир, где так отвратительно издеваются над его мамой.

    Виолетту снова подхватили на руки, но не повели, а уложили на    стоящую рядом каталку. Она инстинктивно поджала ноги. Ее катили по коридору, остановившись на пару минут в просторном вестибюле. С ней разговаривали,    ее о чем-то спрашивали. Острая дергающая боль пронзила живота, и Виолетта непроизвольно поднялась на локтях. В этот самый момент произошла та самая удивительная встреча.

    Виолетта ждала и надеялась, она мечтала увидеть своего любимого    Кошу. И вот эта встреча состоялась. Он был жив.

    Кощея везли на такой же, как и у нее, каталке. Его едва можно было узнать. Худое    и бледное лицо с неимоверно заострившимися чертами и отросшей щетиной повернулось к ней на пару мгновений. Он его узнала. Он тоже ее узнал, его глаза блеснули счастливой искрой. Потом его тележку развернули в другую сторону и покатили в тот самый коридор, откуда только что вывезли Виолетту. Пока каталку с Кощеем    крутили, он увидела как сильно он изранен. На нем живого места не было! А левая нога была отрезана ниже колена. Окровавленная повязка туго стягивала культю.

    Собравшись с силами Виолетта закричала ему вдогонку:

    - Со мной все в порядке! Я рожаю! Малыш хочет жить! Ему будет хорошо!

    - Вот дает! – пророкотал голос у нее над головой. – Ты не напрягайся. Нам и так все понятно. Сейчас в операционную тебя везем. Там рожать будешь.

    Обессиленная Виолетта откинулась на спину. Она слышала скрип колес старой тележки,    на которой везли ее любимого. Ей было и плохо и хорошо одновременно. Она смогла еще раз увидеть своего любимого Кошу. Может судьба пожалеет их, и они снова будут вместе?

    Схватки мучили Виолетту очень долго. Она знала, что должно быть больно,    но не представляла, что на столько. Родить она не могла, измученное долгой поездкой и борьбой за свою жизнь тело, отдавало последние силы, но не могло разрешиться от бремени. В итоге ей сделали кесарево сечение.

    Сначала сквозь мутную пелену перед глазами она увидела красное сморщенное тельце с черными волосиками на голове. Это была девочка. Самая прекрасная девочка на земле – ее доченька. Из глаз Виолетты текли жгучие слезы. Она не плакала. Она не могла плакать. Виолетта только так могла показать своей дочке, как она счастлива.    В ответ она услышала самый чудесный звук, который когда-либо слышала.

    Вместо Виолетты заплакала ее доченька. Сначала она    хлюпнула, а потом визгливый крик сладкой музыкой ласково погладил душу Виолетты.

    Началась новая    жизнь.
Размещено: 01.07.2014, 00:24
  
Всего страниц: 12