Всего страниц: 2
Денис Пронин (zukkertort): Раздолбай
Размещено: 20.01.2013, 18:50
  
Денис Пронин (zukkertort)
Раздолбай
Аннотация: Попытка занять мозг в ожидании прод.

Пролог
        
        Толстый седой человек средних лет уже минут 40 сидел, тупо пялясь в окно текстового файла. В последнее время у него частенько случались подобные фокусы - сел, уставился - хуяк! - по часам пропало полчаса. При этом сигареты исправно уничтожались, чай выпивался… Мысли - вот что приходило и, честно сказать, подзаёбывало. Мысли обо всём - о том, что сделал и не сделал, о друзьях и врагах, жизни и своём месте в ней. Мыслилось невесело… нет, не то что б руки опускались - нет, фигушки… и слёзы не текли от безмерного сострадания к самому себе… но и какого-либо конструктива особо тоже не наблюдалось.
        От очередного сидения отвлёк непонятный звук, треск - не треск, шорох - не шорох, сопровождаемый недоумённым взмявкиваньем кошатины. Кошатина-мешанка, не взирая на 7-летний возраст и оставшиеся 6 жизней (3 было потрачено на притирку хозяина к ней и её воспитание), иногда продолжала искать на пушистую жопу тапки и находить их. Но в этот раз что-то вытанцовывалось не то… звуки квартиры были знакомы, но это… "чё за херь?" успела подумать голова, а жопа уже, чувствуя уползание опоры, готовилась к худшему.
        «Жарко, душно, мокро, щекотно, чё за хрень, блин, жопа какая-то, Пруха, офигела что ль, опаньки… о ёп, котэ, жива? фига себе бляяяяя, плечо - не, пальцы шевелятся, кисть, локоть - а остальное - блядь, где это я?» - как-то одним комком всплыло в голове. Жопа тут же заявила, что она знала и чуяла, что какая-то срань бродит где-то рядом, и предупреждала, а её не слушали, и вообще, надо извлекаться из - под обломков, потому что ей неудобно, больно и мокро.
        Одной из худших - и одной из лучших - черт человека было гипертрофированное чувство юмора, сросшееся с пессимизмом и щедро посыпанное фатализмом и верой в «авось». Поэтому, пытаясь – и довольно удачно - повернуться на бок - живот - подтянуть колени - выползти из-под груды кирпича и каких-то деревяшек «не каких-то, а стеллажа - подсказал мозг», человек хихикал. «Блин, кряхтя и попукивая, ржака какая-то» - вертелось в мозгу.
        У грудки слегка сырого мусора стояло пухлое тело в синих трениках, растянутой футболке когда-то сочно-жёлтого цвета и одном тапочке. «Похоже, вот тебе и новая жизнь!» - ляпнула жопа. Голова, помянув отца, детей и ложки, выразила надежду на лучшее.
        
        Глава 1
        
        От беседы головы и жопы отвлёк шум мотора и надрывный вой Прухи. Вой сопровождался карабканьем на руки по штанам и футболке. «Вот же гадина!» - мелькнуло в мозгу - «а мне на кого вскарабкаться, подвывая?» Поворот на звук и ржач, вызванный картиной карабкающегося на кого-то с воем меня с котейкой на плече произошли синхронно. Итак, диспозиция - на заднем плане - зона, пионерлагерь, военная часть - хз что такое, столбец нехилый дыма над этим, видна суета и слышны отдалённые звуки (озадаченно - озабоченные, но без паники). Расстояние - метров 400. Метров в трёх – «японец» с каким-то кеглем моих лет за рулём. У машины - вояка в форме, с ружжом и каким-то удивлённым видом. Далее - мы с котэ, а за нами - «всё, что нажито непосильным трудом» - кирпичи, стеллаж, офисный стол, кусок ковра, стул, комп с монитором, сваленное в кучу и слегка политое грязной водой. Ещё чуть дальше - чугунная батарея. Пейзажик - натюрморт, блин.
        Военный на инглише спросил документы. Спустя 5 минут копания в куче были найдены и предъявлены ему внутренний и заграничный паспорт РФ, права и полис ОМС. От такого изобилия он слегка возбудился и начал требовать (правда, вежливо) какой-то ай-ди. Убедившись в отсутствии, предложил проехать с ним, как я понял, на территорию базы неподалёку. Тут кегль за рулём, высунувшись, заявил, что кошек не любит, от них сюда и сбежал, вообще ни разу не таксист и кошку не повезёт - аллергия, типа. А меня и так-то уже во время поисков документов начало потряхивать, а тут ещё это… В общем, крик «STOP IT», выстрел и какой-то жалобный стон из-под моей тушки - как-то произошли одновременно… не спортсмен, не боевик ни разу, а как-то, рванув к машине, я этого мужика выдрал через окно… и сверху навалился, что-то рыча недружелюбно… неудобно получилось. В общем, заверив меня, что вернётся на машине без аллергика, военный прыгнул к слегка помятому кошкофобу и убыл. А мы остались.
        Тут-то как свернуло… как выжало… как развернуло… и прополоскало вдобавок. Пруха еле увернулась, но зато на меня посмотрела уже без паники в глазах. А у меня наоборот, похоже, добавилось. Смешно. Хихикнул. Выругался, хихикнул, ржанул - и всё. Как-то обмякнув, пошёл к батарее - в голове мелькнуло: «штаны одни, беречь надо». Тут же запнулся ногой без тапочка за какую - то хрень. Оказалось - за пистолет. Чей, откуда - ХЗ и МЕФ. Поднял, обтёр о футболку? мелькнуло - а футболок тоже не до хера - и продолжил путь к батарее.
        Уже с тремя военными «хаммер» я встретил пропотевшим и слегка замотанным. Но повод для гордости наличествовал - куча была разобрана и рассортирована, кошка успокоена и водружена на стул, лишившийся почему-то 1/3 задних ножек, всё, что было извлечено из кучи и признано годным, ценным и нужным водружено на стол, я переодет в старые пумовские штаны с карманАми, относительно свежие носки (уж какие были) и - ура! - оба тапочка. Футболка осталась та же, правда, стала ещё грязнее, ссадины и царапины (где дотянулся) были облизаны и заклеены кусочками сборника »Убить чужого». В общем, если б не начинающаяся жажда и не самые весёлые мысли по поводу и без, состояние было на 4 с минусом.
        Один из вояк оказался моим ровесником, уехавшим лет 20 назад сперва в Израиль, оттуда в Канаду и оттуда - в Америку. Услышав “Понаехали тут», я улыбнулся и высказал своё мнение о тут, там, кошкофобах - да вообще всём, что где-то часа полтора терзало тушку и взрывало мозг. В ответ получил две непонимающие улыбки и одну - широкую, душевную. «Михаил» - протянул он руку - здорово и типа велкам! Денис - улыбнулся в ответ, пожимая протянутую руку: – Извини, вода есть? а то котэ … - ага, на - протянул он флягу. Пока Пруха хлебала из моей горсти, Михаил - со слов старшего - объяснил, что мне необходимо проехать с ними к начальству. – А Пруха? - Не ссы, капрал с поста уже поделился впечатлениями о твоих ролевых играх в «Дедку и Репку» - контейнер - перевозка её устроит? – Да! А богатства мои? - Хм… богатства… давай, грузим всё и поехали!
        Затолкав Пруху в переноску и загрузив имущество, тронулись.
        
        Глава 2
        
        Тёрки с меняющимся коллективом невозбуждающих (и с виду, и по душевному настрою) баб и деловитых мужиков продолжались часа четыре. Меня допросили на все возможные темы - от «кто я?» и до «как вы здесь очутились». За это время я выпил полкулера воды, много кофе, съел 3 принесённых (в 2 захода) гамбургера, шоколадку, 2 раза поссал и один раз (со скандалом) получил кошачьего корма - ну, не я, а Пруха. Её у меня, правда, попытались отобрать (видимо, для допроса), но я им в этом нецензурно отказал. Ещё миловидная (слава яйцам, их таки есть у них) девушка в салатовом промыла и заклеила мои многочисленные ранки - серьёзного ничего не было, но саднило практически везде. Она же справилась о здоровье, послушала, уколола чем - то, и не один раз, и дала съесть какой-то сиропчик и пару таблеток. После её ухода (а её визит продолжался минут сорок) «допрос коммуниста» был продолжен. Блин, такое ощущение, что эти Гдляны местные с Пинкертонами и Шараповыми подозревали меня чуть ли не в госизмене, правда, не уточняя, какому государству и с кем я изменил. Где я, что я, кто я…. Ну, кто я - это они поняли, что я - это я им «на пальцах» объяснил («Что вы, что вы - такое же говно, как и вы» - это их, по-моему, задело), но вот с остальным…. Где я - они говорить не то, что бы отказывались … А их, как я понял, больше всего интересовало - «Как я». И, уперевшись в эти вопросы, мы стояли, как баран и ворота - они недоумённо на меня пялились, а я «стоял» и посматривал на них с не очень хорошо скрываемой надеждой, что вот - вот кто-то придёт и скажет - всем спасибо, все свободны. «Ворота» (меня) вдобавок ещё качало и подташнивало - то ли от нервов, то ли от уколов, то ли от всего вместе.
        Наконец, «вышла дверь, и вышел он»… обломились все - местные вояки обоего пола, местные штатские и я. Пруха не обломилась, так как дрыхла - аж похрапывала. Пришедший деятель заявил, что на сегодня всё, караул устал, кое-кто уже спит на посту и вообще - вечер можно считать сгустившимся. Гул недовольных голосов - я тоже что-то гундосил - был прерван инструкциями - меня в какой-то мотель, Пупкин - то, Пипкин - это, всем отчёты на стол через час, а завтра к 8-00 все снова здесь в том же составе плюс ближе к полудню приедет комиссия. Все начали вставать, собираться, я, решив добиться хоть какой - то конкретики, привстал - и меня потянуло куда-то в сторону и вниз.
        
        Глава 3
        
        «Вот фигассе сон… Завязывать надо с книжками про попаданцев… А реалистичненько - живо так, аргументировано, с фактами…. и тельце побаливает… а Пруха где? и не моя кровать» - глазок (левый) открылся. «Не сон» - выдала голова. «Это жопа» - выдала жопа. Я поприветствовал правоту обеих, перевернулся на спину и попытался сесть. В разгар попытки - я запутался в чём-то типа женской ночнушки - прибежала давешняя девушка и что-то бормоча на своём о своём девичьем - словарного запаса не хватило понять – принудила – сильная, блин - остаться в кровати. На град (вялый) моих вопросов разразилась недолгой речью, из которой я понял - кет окей, багаж окей ин локер (где это и что это), я - не окей, но скоро буду. Вопрос – когда? - она или не поняла, или не захотела отвечать. Предложила дринк – угукнул, получил стакан воды с двумя таблетками и какой-то нереального размера пилюлей - сантиметра три в длину. На тираду, что она мне в жопу-то не влезет, получил весёленькую пантомимку, что надо таки проглотить, и во что бы то ни стало не разжёвывая. Подхихикивая, к собственному удивлению, проглотил, попросил ещё «ван гласс вотер», получил - но вот выпил ли - не помню.
        Пробуждение №2 состоялось уже без диалога головы и жопы. Молчали обе единым целым - в смысле осознания, что жопа была права, что всё – жопа, и я в ней вместе со всеми частями организма и Прухой в придачу. Лежал я в комнате размером с стандартный сингл на кровати. На тумбочке стоял Прухин контейнер, сама она щемила, как обычно, на моём боку. Согнав её, прошёл, по наитию, в ванную. Излив посильно накопившееся, подошёл к раковине. Зеркало явило мне меня - подопухшего и заросшего седоватой щетиной… Стоп! Растёт она не очень, брился я 31-го, нет – 2-го с утра, значит, четвёртого в ночь - полтора миллиметра, а тут… значит, сегодня - минимум 10-12 января. «Опоили, демоны» - минут пять провёл, ругаясь про себя и разминая лицо. Потом поплескал водой, почистил зубы щёткой из пакетика и вернулся в комнату.
        На стуле возле кровати нашёл свой гардероб - штаны, футболку, носки, треники - постиранным и поглаженным. Отложив треники про запас, оделся и решил ломануться на поиски людей. Хренушки вашей Грунюшке - дверь стояла насмерть. Тюрьма - не тюрьма - постучав для порядку согнутым пальцем, подождал, пнул 3 раза ногой, не услышав отклика, взял разбег - и неожиданно для себя вывалился вместе с дверью в коридор перед группой лиц без музыкальных инструментов под предводительством дядьки лет 65 в белом халате. Вывалив с пола весь запас неблагозвучных иностранных слов на разных языках, был поднят, ощупан, выруган - особенно старался врач - и препровождён в что-то типа комнаты для переговоров.
        Рассевшись у конференцстола недетских размеров, причём я оказался в полуокружении этих персонажей, один из местных деятелей открыл заседание. На русском языке мне было объявлено, что я - на другой планете, которую «во имя науки, мира и прогресса» колонизирует неправительская структура под названием «Орден», переселяя с Земли людей. «Здравствуй, жопа, Новый Год» - ляпнула голова. «И тебя с Толстенькой полярной лисичкой» - не осталась в долгу жопа. «Тихо обе - а то для одной найду спирта, а там и для другой сюрпризы найдутся!» - угомонил я обеих. Вспомнив молодость, «Рояль» и продолжения, осторожно - отчаянная парочка перестала отвлекать. А деятель продолжал политинформацию о том, как мне (!) повезло (!!!), как свершилось невозможное, какой вклад в науку сделал я, оставшись в живых там, где это в принципе невозможно, и как мне благодарны сейчас и будут всегда. Но выражение лица его как-то не пробивало меня на слёзы радости, поэтому, провернув схожие ситуации, я поинтересовался материальным размером оной. Загомонили сразу четверо, включая доктора - мол, и возились со мной, и прививали, и лечили, мыли, какашки выносили - причём врач разрумянился так, будто лично участвовал в процессе и награждён медалью «За отличие в дефекации Дениски». Когда накал страстей начал спадать, я поинтересовался причиной моего явления здесь в компании кошки и частично обстановки квартиры. Молчавшая до сего времени парочка молодых (лет по 25-30) ребят заикнулась про эксперимент, но была оборвана крепеньким мордастым мужиком, заговорившим про солнечную активность, пятна… «Ага, знаем… Сатурн в созвездии Весов» - подумал я и вновь заикнулся о материальном. Услышав о, пардон, невъебенной сумме в 1000 каких-то экю, поинтересовался - а нельзя ли меня назад и квартирку починить, хрен со стеллажом и книжным шкафом. Грустно улыбнувшись, все замотали головами. Тут я им и вывалил - папка старый, мамка старый, сам - пенсионер-инвалид - и как мне и куда? А мысли? А нервы? Кроме того, мордастенький как-то неубедительно отрицал возможность меня - туда. В общем, начался банальный торг. Врач дулся, аспиранты корчили рожи, мордастенький грозил, я борзел, но в меру. В голове щёлкнуло, и я попросил позвать Михаила - дескать, рашн ваш не ахти, а он типа знает и я ему верю. Литр кофе спустя привели Михаила. Объяснив ему вкратце в преимущественно матерных выражениях ситуацию, предложил четверть выдавленного из мордатого за консультации. «Смешно» - сказал он - первый раз с отъезда с Родины предложили работу по специальности. - В смысле? - Последняя должность в России - юрист.- Это я удачно зашёл! - Как сказать… Половину! - Обоснуй! - После таких торгов - разрыв контракта. - Понятненько… Треть - Идёт! Господа - с этой минуты Михаил – мой юрист-консультант!
        Немая сцена с последующими воплями… Но, после просьбы показать мою историю болезни, накал вновь спал. В итоге, через 2 дня, частично просвещённый Михаилом и прочитавший брошюрки о Новой Земле, я съехал из больнички в мотель. Михаил увольнялся. Пруха жрала и дрыхла - ей для душевного комфорта требовались еда, вода, лоток и я, причём лоток был желателен, но необязателен. На руках у меня имелся ай-ди - помесь кредитки и паспорта, действительный везде (как меня уверили) - размером с социальную карту москвича. На счету - чуть больше 18000 этих смешных местных денежек. На мою мельницу, видимо, плеснула недетским потоком информация о попадании до меня похожих персонажей, причём последний раз - толпы офигенных девиц во главе с мужиком. И, по слухам, славно отбивших чечёточку на Орденских дядюшках Скруджах. В плюс пошло и объяснение доктора моей истории болезни – оказывается, прививки (местные) как-то весело наложились на нервы, нестандартный перенос наших с Прухой тушках и благоприобретённые в земной жизни болячки. Так что я пал трупиком на допросе и был снесён в лазарет, где провалялся 11 дней в позе Ильича, только дыша и гадя, а этот убийца в белом халате (или зелёном - не знаю, в чём он вивисекторствовал) опробовал на мне пяток каких-то местных снадобий. Да ещё закинул дирижаблем, который я еле проглотил с подачи рыжеволосого ангела, первый раз придя в себя и который неожиданно прореагировал с двумя другими таблетками. В общем, ещё три дня - в той же позе с теми же развлечениями. Очнувшись, показал себя вменяемым и после двух суток в реанимашке (!) в сознании (!!!) с Прухой в руках (!!!!!!!) был отведён в предвыписочную палату, где уснул, а сестричка ушла за комитетом по встрече. Про плюсы я никого не информировал, так как они меня одновременно и радовали, и настораживали, а напирал на минусы - тревогу по поводу двухнедельной игры в вождя мирового пролетариата и выпадение из реальности на двое суток. Плюс пенсионное, чудом оказавшееся в фрагменте книжного шкафа… Да и оставленный в Москве налаженный быт тоже чего-то стоил. В общем, сошлись на тридцатке экю и машине, в которую влезут я, Пруха и остатки былой роскоши.
        
        Глава 4
        
        Роскошь я разбирал вечером после заселения, знакомства с Арамом, обедом с дегустацией местных напитков и, естественно, застольной беседы. Сперва «беседовал» я, а Арам охал, мотал головой и издавал малопонятные возгласы на своём языке. Потом пришла очередь его рассказов, и тут уже я отметился восклицаниями, кряхтением и офигелым видом. Основной мыслью, бившейся в голове, было «жопа была права, но положение дел она приуменьшала». Нет, не то, что бы я не верил Орденским книжкам или Мишкиным рассказам, но к действительности «по Араму» я готов не был. В общем, места для себя в этом мире я пока не находил, как, в общем-то и для Прухи, которая с большой вероятностью без меня пропадёт. Поэтому для успокоения нервов решил, помянув унесенных ветром, подумать об этом завтра и приналечь на еду и напитки.
        Приналёг удачно… Проснулся в номере с Прухой в ногах и желанием «жить и трудиться». Поэтому, подтянув штаны, быстрым шагом ринулся на поиски «локера». Это оказалось помесью камеры хранения и кладовки - закутки площадью метра в 4 с запирающимся входом. Вроде всё оказалось на месте - и системник, и монитор, и бесперебойник - точнее, верхняя половинка от него - нижнюю как Крюгер смахнул, и обе сумки - одна маленькая, с дешёвым планшетом и всякой ерундой, и другая, побольше, с которой как последний раз ездил 2-го января к бате со «второй мамой», так и запнул под стол на бесперебойник, не разбирая. Кроме того, наличествовала всякая фигня, скапливающаяся на стеллажах и полках - фотографии в рамках, компакт-диски, книжки - штук двадцать, пара флаконов одеколона, фумигатор, набор насадок к шуруповёрту, свеновский сабвуфер с одной колонкой - вторая дезертировала, пивная общепитовская стеклянная - как пережила - не знаю - кружка (карандаши и ручки вместе с всякой мелочью из неё попрятались куда-то), насадка от пылесоса, чайная ложка, часы «Касио Океанус» со свежезамененной (блин, вот на фига???) батарейкой, провода к выкинутым триста лет назад электропотребляющим приборам, пара блистеров с батарейками для клавы и мыши, сами клава и мышь, пыльные и поцарапанные, чёрный маленький галогеновый фонарик, рулон пакетов двадцатилитровых для мусора, трёхкилограммовая гантеля и на сладкое - армейская каска с подшлемником и двумя чехлами, привезённая из Канады лет 10 назад в качестве сувенира и для «Сталинграда» во время рубки в преф - чисто для поржать, слегка помятая замшевая ковбойская шляпа, вымпел «Победителю в социалистическом соревновании (Здравствуй, 1989-й год!), монструозный нож – пила – лопатка - стамеска с таинственно выбитом на лезвии 9нэ077 - что это - не знаю и знать не тянет, и 6 блоков красного – курю много, вот и запасался, беря штук по 10 - Вингса разной степени помятости… Курю много… курю.. блин… курил… ох ёп… а не хочется… а может… Распечатав, достал одну пачку, даже не удивившись отсутствию желания, вытащил сигарету, прикурил, затянулся… А это вообще я? Ощущения – кашель, слёзы и какая-то мерзость во рту, типа кошки озабоченные с котами ночевали и к утру сдохли, переобщавшись, перед смертью обгадившись. Очнулись две подруги… Одна (та, что с мозгом) сассоциировала колобка, дожёвывающего лису и бормочущего «что-то в этой сказочке не так». Вторая (с чувством) заявила, что она знала, говорила, предупреждала, а теперь делайте, что хотите, а она обдумывает текст заявления об увольнении по собственному желанию по состоянию здоровья на пенсию (сука, вот у кого печень научилась этим оборотам!!!) Кстати, и печень… После обеда с Арамом она ныть должна… Тааааааак…. Пора или к доктору, или… нет, лучше к доктору. Только с компом…
        Навьючив на себя обе сумки и ухватив монитор и системник, с клавой под мышкой и мышкой в кармане, ринулся в мотель. Ввалившись в номер, деловито подключил всё и, плюнув на последствия, потянулся к кнопке «повер». Жопа с головой взвыли дуэтом. Прислушался, оценил и приступил к осмотру. Минуты через три, осмотрев снаружи, а системник ещё и изнутри, послал дуэт перестраховщиц, кнопочку нажал. Чуда (плохого) не произошло - жопа обломилась, системник загудел и зажужжал, монитор ожил. Появилась родимая заставка (салон «Виллиса», вид сверху сзади), сбоев не наблюдалось. Тихо порадовался, пооткрывал книжки, фильмы, умилился «Элдер Скроллу», вспомнил, что сам, в принципе, уже в нём, только без драконов (а вдруг они здесь есть - напомнила о себе жопа - нет, я так, на всякий случай), позакрывал всё, повыключал и сел разбирать сумки. В маленькой, как и предполагал, нашёлся планшет трикьюшный - в основном используемый как книжка-потаскушка (в смысле, таскаю и читаю), зарядка к ней, наушники и карта на 32 гига с фильмами (вторая, с книжками и любимой трилогией «Братва и кольцо» воткнута в планшет). Сумка, подрезанная у соседа, планшет уберегла - включился нормально, только сразу заявил о разряде. Добро, поставил в стойло, одел торбу с овсом - в смысле, поставил на зарядку. Порадовал нашедшийся «Викторинокс» - со стрижкой ногтей, отворачиванием чего-нибудь от чего-нибудь и ковырянием в зубах проблем не будет лет 8 (предыдущий вынес за приблизительно такой срок переборку салонов последовательно трёх 41-х «Москвичей» и был проёбан во время войны на истощение с бензонасосом «Опель-Сенатора» на морозе). Подавив желание постучать по сумке с криком «МАЛАВАТО БУДЕТ!», взялся за пещерку Алладина в сумке побольше. «Ура – Ура - закричали тут швамбраны все!» - треники, шорты, 2 футболки (почти новьё), 2 пары носков - да я богат!, ещё блок сигарет, литр «канадиен клаба» из дьюшки в Марса-Аламе (навернулась скупая слеза), поллитра «Мартеля» - бате вёз, да забыл отдать из-за излишне тёплой встречи… батя… папка… мама… как они там… ой бляяяя…. очнулся от Прухиного взмявкивания и когтения ноги, с мокрым от слёз лицом… ну, блин, близко слёзы, и хули? Да, и фильмы некоторые без слёз смотреть не могу, тех же «Офицеров»… Не нравится? Не садитесь в соседнее кресло и не ложитесь тем более рядом на диван - не приглашаю никого… В общем, забив на осмотр остатнего содержимого закромов, умылся и, взяв коньяк, пошёл на свидание с местным Склифосовским, который о предстоящем визите даже не догадывался. С полдороги вернулся, сунул в пакет «Нетлаба» - фигли, халява была – коньяк, подумав, пихнул туда же сигареты - на всякий случай, вдруг курит - голова напомнила о Ржевском, случаях и вазелине - ржанул, послал голову в жопу - жопа промолчала тактично - и вышел вон.
        
        Глава 5
        
        По дороге в санчасть разнообразные мысли собрались в одну и перескочили с доктора на сестричку - а что удивительного? РЫЖАЯ! Блин, нравятся такие! Отнюдь не миниатюрная, но и не Тумба Юханссон, в посадке головы что-то змеиное, манерой двигаться напоминающая Пруху – обманчиво-неторопливая, грациозная… Блиин, влюбился? «Трали-вали, вы на неё запали…» Нет! Дааа! Вот зараза, и чего она ко мне привязалась… Не о том сейчас.. - но голова выдала изображение рыжей без медформы, жопа охнула и забубнила привычное «А дела?», я споткнулся, чуть не упал, отругал голову за аморалку, поблагодарил жопу за бдительность и ввалился в больницу. Вместо рыженькой обнаружилась чёрненькая – постарше, поплотнее и как-то не тянущая на ангела, но понятливая. По крайней мере, про доктора поняла сразу и даже пообещала позвать, пригласила подождать – попить – присесть, а сама взялась за телефон.
        Доктор появился минут через пять в лучших традициях - быстрая походка, развевающийся халат, стетоскоп, или как там эта фигня называется, на груди. На лице – пополам - «Что вам, товарищ?» и мысли о здоровье человечества. Моему появлению не обрадовался, даже наоборот, но кивнул в ответ на коряво, но, видимо понятно высказанное моё желание пообщаться наедине. В кабинете, присев, я достал коньяк со словами благодарности. Док слегка помягчел лицом. На блоке Мальборо с нашлёпкой домодедовского дьюти-фри окончательно очеловечился, и, достав два стакана и пузырь незнакомого вискаря из тумбы стола, предложил принять за знакомство. Хор организма предупредил о возможных последствиях, но, успокоив параноиков «мы по чуть-чуть», я кивнул.
        Спустя полтора часа и где-то 0,7 вискарика на двоих я довольно бодро шёл в мотель, переваривая выпитое и услышанное. Непонятки с организмом получили объяснения, не полностью понятые из-за довольно однобокой языковой практики в послешкольной жизни, но внушающие оптимизм. В общем, док медаль заслуживал, но другую - «За безбашенность и удачливость при рискованных экспериментах на людях», хотя риска - для него - в общем-то не было. Я лежал, молчаливо - индифферентный и на всё согласный заранее, стандартные процедуры и лекарства никаких реакций не вызывали, а док давно вынашивал идеи попробовать, как он сказал, кое-что новенькое из неисследованного местного, а добровольцев не было, кроме мышей. А тут я - готовый и всё одобряющий и заранее простивший, если что не так. На мою недоумённо-злобную фразу - а ю крейзи, сука, я ж сандалики снять и отставить мог, в смысле ай кен би дед - получил флегматичное - бат ю элайв! Задумался, голова подсунула Робоцыпа, представил себя с протезами и лазерной указкой в глазу, пробило на хи-хи, док напрягся, описал кое–как картинку ему… ржали хором и громко. Разговор вернулся в конструктивное русло. Как я понял – правильно, неправильно - док своими растворами из местных тварей всласть поиздевался над пациентом, то есть мной. Нет, Супермена или черепашку-ниндзя он из меня не склепал, а вот организм поправил основательно. Как доктор Ливси из мультика - «Печёночка.. Селезёночка.. А зубки – дырявенькие… гниленькие… многих не хватает…»..ну, насчёт зубов он приврал - из 28 в 17 до 45 дожили 27 с половиной… в общем, вернул мою тушку лет на двадцать (внутри) назад, и на десять - снаружи. Потом он как-то задумался и внезапно окосел - не в смысле зрения, а опьянел очень резко. Решив, что вечер перестаёт быть томным, я тепло - с объятиями, но без жаханья в дёсны - попрощался и ушёл. Рыжую не встретил - к добру, к худу - и выйдя на жару, прислушался к ощущениям. Блин, а мне нравится! Вискарь не гнобит, печенька молчит, колени, правое плечо и правый же голеностоп и не думают напоминать о своём существовании, глаза видят изумительно и главное - сипа лёгких не слышно! Прям красавец-мужчина, подтянутый и быстрый, как молодой артиллерист! «Жаних прям!» подколола голова. «Ой, вот не надо опять!» - запричитала жопа. Мысленно ухмыльнувшись первой и зачтя прогиб второй, пошёл в мотель, намереваясь пообщаться с Арамом на предмет «где одеться и обуться».
        С этим был швах. Тапки для дома хороши, а по улице – дискомфортно, и самому, и для окружающих. Да и штанишки, после потери килограмм двадцати затянутые на никогда не использованную дырочку ремня (размера 4 в талии ушло), парусили и развевались, шарма не добавляя. Радовала, конечно, перспектива покидания клуба «Кому за 100», но идиотская картинка презерватива на мизинце хоть и веселила, но как-то угнетала. Так что – шопинг, и никаких гвоздей!
        Бар встретил тишиной, отсутствием Арама и хмурым Мишкой, сидящим со стаканом вишнёвки. Хмурым - из-за того, что получил ответочку за меня от Орденских Мак-Даков. Мало того, что лишили выходного пособия (что, в общем-то логично), так ещё и выдрали за выданное, но несданное – ну, профукал, с кем не бывает - имущество. Сумма не смертельная, но существенная - под 400 экю. Улучшив ему настроение обещанием возместить потери и дождавшись «посветления челА», приступил к беседе на интересующие меня темы.
        - Слушай, такое дело… Есть здесь магаз какой-нибудь со шмотьём? А то треники и шлёпки как-то задолбали!
        - Гражданских нет. Это в Порто-Франко, там - да, чего хочешь на любой вкус и кошель. А тебе что надо?
        - Да всё!
        - ??????
        - Что?? На мне - полгардероба моего и весь набор обуви! Плюс щётку зубную Арам выдал! Ни мыла, блин, ни ракет, как Робинзон! Контейнер Прухин и лоток - и то из милости поносить дали! Комп, правда есть выживший - но его носить не будешь…
        - Слушай, есть тут хомяк один, из наших… в смысле, из ихних, но наш бывший… блин, запутался… короче, типа каптёрщика. Не начальник склада, а зам, пом, в общем, если что надо за налик - он готов хоть от борща оторваться… Кстати, а ты транспорт уже получил?
        О ёп… Спасибо, что напомнил! Вылетело напрочь! А то перспективка поездки на местной чугунке с Прухой и багажом как-то ужаснула, как и поиски с охапкой барахла где прикорнуть.
        - Планы на сейчас есть!
        - Нет! «До пятницы я совершенно свободен»!
        - Тогда давай сейчас в банк, сниму денег, компенсну тебе твои потери, и ломанёмся к твоему Али-Бабе. Арам-то где?
        - Будет после 7 вечера.
        И мы пошли.
        По дороге выяснилось, что с поездом местным познакомиться всё-таки придётся - за транспорт надо ехать воевать на другую базу… Только этого не хватало! Время нахождения на вроде безопасной и уже слегка знакомой территории уходило, будущее – не то, что бы в тумане, а ещё и в темноте, знаний - ноль (ну, почти), в голове хаос и частично раздетая рыженькая - вот привязалась-то! - снизу бессвязное бормотание типа - я говорила, добром это не кончится, то ли ещё будет - в общем, раздрай и хлев на палубе. Так в расстроенных чувствах я, сопровождаемый Михаилом, и ввалился в отделение орденского банка. Сняв три тысячи ихними игральными картами и обрадовав финансово приятеля, поинтересовался способом добраться до «транспортного цеха» и его начальника. Оказалось, что завтра в 12 часов можно будет, сев на местную электричку, за час или около того добраться до базы «Северная Америка», где типа склад и всё есть. Времени до завтра – вагон, вроде, но на самом деле - не до фига. Вдобавок мои часы как-то не сдружились с местным временем и показывали «цену на пшеницу в Афганистане», а не местное время. Так что в соседнем помещении у девушки купил вполне удовлетворившие меня герметичные часы, показывающие местное время и поинтересовался насчёт стреляющих железок. Девушка, обрадовавшись, позвонила куда-то, пощебетала пару минут и предложила пройти за ней, попутно проинформировав нас о том, что из-за какого-то ЧП уже две недели с гаком никаких переселенцев, технари не мычат и не телятся, а ей скучно…
        В местном арсенале было прохладно, сухо и пахло… Вкусно пахло – железом, смазкой и... опасной надёжностью, что ли - купи меня, и служба за мной не пропадёт - только обихаживай и заряжай - всех убью! Улыбнуло. Пока Михаил не окончательно раздул щёки и растопырил крылья, попросил огласить весь список. Цены не убили, но и не порадовали - но и я не Шварц перед миссией, не воевать собираюсь… Пулемёты мысленно отодвинул в сторону. ВУС – водитель, и хоть и стреляли раз в неделю, но это было давно, а учиться - 7 потов сойдёт (не пугало), кучу патронов извести, а они недёшевы (слегка напрягло), а вот где и, главное - кто, научит - это да, аргумент… Не бегать же в трениках за кем-то, умоляя «Дяденька, научи пулемёту!». Снайперки - туда же и по тем же соображениям, хотя… тааак, потом, успею - есть их тут! Не убегут! Значит, первоочерёдное - автомат. «Калаш» - это наше всё, что б там не напридумывали иностранные милитаристы и отечественные оружейные гении новой волны. Начнём с малого, а там будем посмотреть, да и на американской базе с ассортиментом ознакомиться можно будет. Так что АКМ, 4 рыжих магазина, сотни три патронов - и пока всё. Озвучил девушке пожелания, получил в ответ жест типа - не отвлекай, выбирай и забирай - и прошёл к пирамидам со стоящими «товарами, ждущими своего покупателя». Выбирай… Да как его выбрать-то? Я что, фанат-стрелок? Или оружейник? Блин, и у Мишки не спросить - они с девушкой явно нашли друг друга. Не моё присутствие - дверь в арсенал уже была б закрыта, заварена, забаррикадирована изнутри, а снаружи горело бы табло «ТИХО! ИДЁТ ПРОЦЕСС!». Прошёлся вдоль пирамиды, беря поочерёдно каждый в руки, передёргивая затвор и нажимая на курок… или спуская крючок… да не профи я в этом - в общем, испытывая УСМ вхолостую. Седьмой или восьмой автомат как-то мурлыкнул, что ли, когда я взял его в руки. И затвор передёрнулся сыто и смачно. В общем, я тоже себе пару нашёл. С ним в руках вернулся к парочке. Щебетали и ворковали они - я аж загляделся… Подменил мысленно Мишку собой, а девицу - рыженькой… в неглиже… ОПЯТЬ??? Да сколько можно!! Дел – за гланды, а она всё лезет и лезет… Хотя… Моё озабоченное сопение отвлекло Джульетту от Ромео. Посчитав стоимость и добавив к покупкам баул, она облегчила меня на 710 экю, затолкала покупки мои в баул и, опломбировав, предложила его забрать. На лице её лежала тень недовольства фактом наличия моего присутствия. Михаил тоже не выражал радости от идеи похода на склад, поэтому, спросив дорогу на местное стрельбище и получив быстрые инструкции, я в одиночестве отправился туда, мысленно пожелав парочке удачи в общении друг с другом и условившись с Мишкой (вслух) о рандеву у Арама в баре в 10 утра завтра.
        
        Глава 6
        
        Со стрельбища к Араму я приплёлся довольный, усталый и слегка кровоточащий. Пахло от меня порохом, маслом и потом, штаны и футболка обзавелись свежими украшениями (грязь и оружейное масло), набитое плечо ныло, но настроение было – на пять с плюсом. Кир Соломоныч (в процессе общения автомат потребовал имя - я не возражал), вычищенный, но голодный (патроны кончились) спал в сумке. Кровоточил из-за него – ободрал палец, снимая для чистки газоотводную трубку. Похоже, до меня к нему в кишочки только двое лазили – сборщик на заводе и тот, кто его довольно аккуратно перед продажей чистил. Конечно, голова и жопа выразили определённое беспокойство по поводу появления нового участника наших бесед, но я их убедительно успокоил припоминанием былых обитателей теремка – машин, покойной кошки Киры, живой Прухи… На Прухе они успокоились окончательно и предложили сперва зайти ей за хавчиком, а уж потом идти мыться. Так и сделал - взял у Арама наструганного сырого мяса и, заверив его, что приведу себя в порядок и спущусь, поднялся к себе. Пруха встретила мявом, впрочем, после выдачи мяса перешедшим в мурчание. Уложив баул возле кровати, я оперативно помылся, и, напялив треники и футболку с Че Бурашкой, пошёл есть и пить от щедрот Арамовых.
        Утоляя голод мясом местного заменителя коровы, задумался о компе и месте его в моей жизни. Дома - окно в мир, средство связи, хранилище нужной и не очень – книг, фильмов, музыки – информации, игры, здесь он напоминал чемодан любимый без ручки - нести неудобно, выкинуть жалко. Продать - а кто купит? Приостановил прием пищи, встал и пошёл искать Арама. Найдя, предложил побеседовать, если время есть. Услышав в ответ: «пять минут - и буду» - пошёл доедать.
        Арам подошёл, когда я подбирал хлебом остатки соуса и мясного сока с тарелки. Водрузив на стол кувшин вишнёвки мне и недетскую кружку пива себе, сел напротив.
        - Э, красиво ешь! Вчера меня переел - а я кушать люблю! И пьёшь красиво - долго и много, но не жадно!
        - Слушай, не смущай! И так боюсь в зеркало смотреть - вдруг там уже не я. А дело такое - есть комп, рабочий - но мне он не то чтоб не нужен, а не приспособить его никуда. Нет мыслей по поводу его пристроить куда-нибудь кому-нибудь ? Он свежесобранный, месяца три всего как, монитор - тоже… Тебе, кстати, не надо?
        - Давай выпьем, посидим, поговорим, а как допьём - пойдём посмотрим - и ещё поговорим!
        Спустя литр вишнёвки (я) и литра два-три пива (Арам) мы поднялись ко мне. Пооткрывав программы, повключав музыку и кино, Арам задумался. А меня осенило.
        - Арам, давай так: я его у тебя оставляю. Ты его используешь по надобностям и желаниям, а я, как место себе найду, заберу.
        - Э, а если сломается - что делать мне?
        - Да ничего! Помер Максим - и… с ним! Ты ж его ломать сам нарочно не будешь? Я-то в метаниях его быстрее добью. А так ещё и повод встретиться будет!
        - Хорошо сказал! А игры есть? Как сюда приехал - не играл, некогда было, да и на Земле не особенно…
        - Есть «Санитары подземелий» - наша, отечественная, и Элдер Скролл - бродилка с магией. Только давай я себе на карты скину киношки с книгами и оттащим всё к тебе.
        Копирование библиотек на sd-карты заняло минут пятнадцать, после чего мы оттащили электронику к Араму на первый этаж. Оставив Арама резвиться на игровых просторах, вернулся в номер и, оперативно стиранув замаслившийся во время пострелушки гардероб, завалился спать.
        Проснулся сам, минут за пять до истошных воплей в коридоре «вейкааааап!». Дав понять хриплым со сна голосом, что встал, умылся и, напялив чистое, но слегка влажное, спустился в бар. Будилка-официантка не наблюдалась, зато в наличии имелся помятый красноглазый Арам. Поздоровавшись и выслушав ограниченно-цензурный монолог (минут на пять) на тему «Кто так игры делает непонятно, но не оторваться», попросил завтрак и кофе. Арам рявкнул что-то в пространство, выслушал откуда-то ответ и, сказав, что завтрак сейчас будет, а он пошёл, а то у него там очень важное дело, свалил в направлении закутка с компом, не видя ничего вокруг. Мысленно пожелав ему гасить талморцев – ну как-то не полюбились они мне – я сел за столик возле барной стойки и ушёл в себя. Настроение было не ахти. Вроде и выспался, но переспал – не с кем или чем, а по времени. Снилась какая-то бредь, вероятно, по Стругацким, «Бред взбудораженной совести». Тревожное и грустное состояние слегка развеяло появление радующее глаз любого мужчины утром картины «Девушка с хавчиком». Хоть и девушка не моя, и хавчик за деньги, но настроение поднялось. Кроме завтрака барышня принесла блюдце с какой-то сырой рыбой. Ткнув в него пальцем, мяукнул, и, получив улыбку и кивок, поблагодарил, прижавши руки к сердцу. Девушка улыбнулась ещё раз и, сказав что-то непонятое мной, отошла за стойку бара, а я принялся за еду. Минуты через четыре, на исходе громадного омлета с ветчиной и какими-то травками, поймал себя за мысль о возможности перекрашивания девушки в рыжий цвет. Судорожно проглотив недопережёванное, хлебанул кофе – и тут открылась дверь и ввалился Михаил. Полное ощущение, что его жевали и терзали. И процесс этот начался прям в арсенале, как только я ушёл, продолжался всю ночь и вот буквально минуту назад его отпустили. Упав на стул рядом, без здрассьте, он выдал хвалебную оду своей Ниночке. Вслух порадовавшись за него и Ниночку, я предложил ему пожрать и, благо до поезда было ещё часа три, метнуться за какой-нибудь одёжкой и, главное, обувкой. Он согласился, и через полчаса мы уже общались с представителем местных повелителей вещей.
        Поезд я встречал в обновках. Камуфляжные штаны даже успел подшить по длине. Новые кроссовки приятно держали стопу, мир хорошел с каждой минутой. «Деньги есть, бумаги есть, оружие взял Мишка - вроде всё – дас штимт, ничего не забыли…» - по третьему кругу вертелось в голове. Пыхтя паром и поражая воображение, поезд подошёл к перрону под всплывшие ассоциации с Диким Западом и Восточным экспрессом. Сев на скамьи типа наших электричечных, занялись каждый своим – Мишка «отбился», причём сопеть и похрапывать он начал, едва вошёл в вагон, а я погрузился в беседу (мысленную) с соскучившимися по общению кумушками. Голова строила радужные планы, как всегда поражая оптимизмом, типа всё дадут и денег не попросют, жопа же причитала, что всё дорого и хватит ли денег, а то ведь надо всем сунуть… я ловил кайф, их слушая, пока на словах «всем сунуть» не проснулся ещё один непременный участник наших фестивалей мысленной речи. Приговаривая: «Ага-ага, правильно, щас всем сунем, и рыженькой, и официанточке Арамовой, и напарницу я её ещё вчера заприметил, а Ниночка-душка где – и её порадуем» - он встал во весь рост и отчитался: «Я готов! Кому?». Порадовавшись за бойца, тем не менее, я разразился краткой речью, основными тезисами которой были: Нину не трогать - чужое, официанток тоже, ибо неизвестно, как на это посмотрит Арам, Про Рыжую вообще пока забыть, ибо обаяем, присунем и свалим – это не вариант, дать понять, что небезразлична – можно, выживу, найду место и цель – вернусь и тогда охмурим и увезём в даль светлую, подвернётся вариант на раз без обид и претензий тогда себя и покажем, а пока спи, но чутко и настороже. Боечик внял и унялся, а я пошёл раздавать на орехи голове и жопе. Первая отделалась устным выговором за провоцирующее всех головокружение от хоть и наличествующих, но скромных успехов. Второй было поставлено на вид за паранойю и нытьё, плещущее через край и выговором с занесением «а ещё раз повторится, и узнаешь – куда!» за употребление слова «сунуть». И, попросив более не употреблять эвфемизмов типа «спрятать колбасу», «загнать Артёмку в депо» и прочих и поблагодарив искренне всех, включая спящих, закрыл заседание и стал просто смотреть в окно. И проснулся от гудка уже на подходе к «Северной Америке».
        
            Глава 7 База «Северная Америка». Первый визит.    
        
        В прибытии на станцию базы ничего празднично-фееричного не было. Поезд, как-то устало фыркнув, остановился у перрона, и мы вышли на платформу. Не было хора цыган с песней «К нам приехал, к нам приехал…», медведем и плясками, не было и пионеров с цветами. Группы солидных дядек в костюмах и транспарантов, славящих и приветствующих, как-то тоже не наблюдалось. Если б не сумка с оружием и шипение-пыхтение уходящего поезда, влекомого паровозом, то получалась не чёрте чья база чёрте где, а «Новоиерусалимская» в июле в середине дня – тихо, жарко и безлюдно, только вместо кассы - КПП, через который, после предъявления ай-ди и опечатывания сумки с оружием, нас впустили на территорию базы. Сверившись с плакатом, на котором был изображён план окрестностей и стояла точка с надписью «Вы здесь», мы бодро отправились в местный гараж.
        Дойдя и найдя, вошли в кабинет местного босса. Босс, здоровый полный дядя, назвался Филом и поинтересовался причиной нашего появления. Представившись в ответ и представив Михаила, я протянул ему послание от начальства «Восточной Европы», давя в себе желание поинтересоваться, некро- он или педо-, а может и вовсе механо - Фил. Факт существования документа вызвал у него удивление средних размеров – челюсть не отвалилась и височки не поседели, содержание восторга не вызвало, но и недовольства и возмущения тоже. Хмыкнув и потерев загривок, он поинтересовался – а чего, собственно, мы, а точнее, я, хочу. Человеком он показался нормальным, зубы посекундно не оскаливал в улыбке, а если улыбался – то всем лицом и глазами особенно, поэтому я спросил разрешения начать с самого начала (через переводчика Мишку) и, получив его, вывалил всё – не в смысле «в начале было слово…», а в смысле «Все там, а я здесь». После добавил, что полагаюсь на его мнение и вкус в этом вопросе (в смысле транспорта) и что благодарность моя не будет знать границ в пределах разумного, а может, и перейдёт её.
        Во время рассказа Фил хмыкал, охал и тёр загривок так, что я начал подумывать о сопровождении его в местный ожоговый центр. Дождавшись окончания перевода, он на пару минут задумался, а потом встал и предложил следовать за ним. Ну, мы встали и пошли на выход.
        С час, наверное, мы втроём ходили, осматривали, залезали и вылезали, крутили ручки и баранки, двигали «под себя» сиденья и выслушивали предложения и объяснения Фила. Его лицо с каждой минутой делалось всё задумчивее, и наконец он предложил пройти в холодок и побеседовать. Мы прошли в его офис, подоили кулер и расселись.
        - Дэн, каково решение?
        - Блин, Фил, глаза разбегаются…Столько вкусностей.. Что хватать – не знаю! Это ж осуществлённая мечта – автосалон-фри! А сам-то что посоветуешь?
        - Мы с тобой в разном положении и вообще разные. Я сюда ехал сам, а ты попал по воле Божьей а не по своей, а это боооольшая разница. Поэтому выслушай. Жить тебе негде, дела своего или занятия по душе пока тоже. Всё, что у тебя есть – ты сам, кошка и вот эта – он потряс орденскую цидулю - волшебная бумажка. Поэтому вот тебе совет: сейчас ты у меня ничего не берёшь. Болтаешься до вечера по Базе, занимаешься чем хочешь до вечера, а вечером на поезде валишь на «Западную Европу». Там ночуешь (Мишка выражал огорчение и печаль), а утром идёшь в такую же контору, как моя. Там находишь Марко Шрайдера – он там зам босса и мой знакомый – я вечером с ним свяжусь и о тебе расскажу. У них там и выбор побогаче, и грузовики есть – и гражданские, и военные. А не подойдёт ничего – вернёшься, и будем думать дальше, бумага твоя «срока годности» не имеет. Да, кстати – Марко и по-русски умеет, так что… Да, отметку ещё поставлю, что бы за проезд не платить и вообще вопросов не было.
        Вот же ж мать же ж… Перспектива «катания на колбасе» как-то не возбуждала … а хотя – чего я теряю? За погляд денег не берут, времени потеряю максимум полсуток – да была не была!
        - Фил, на предложение согласен. Спасибо! Чем обязан за беспокойство?
        - Ничем! Мне это ничего не стоит, находится в моей компетенции - какие проблемы-то?
        Сердечно распрощавшись с Филом, мы покинули его «автосалон» и направились обратно к станции. По дороге в голове вертелось где-то прочитанное: «Сержанты делятся на два типа - одни ни за что не выдадут тебе положенное, опираясь на инструкции и положения, другие по тем же инструкциям обеспечат всем и ещё выдадут то, что не положено». Фил на сержанта не тянул, минимум на офицера какого-нибудь - хотя кто его знает, кто у америкосов на складах сидит… Сделав зарубку в голове, что надо придумать, как отблагодарить его, остаток пути до станции посвятил планам на ближайшие сутки.
        Узнав, что до вечернего поезда почти десять часов и выяснив, что магазины работают и пожрать есть где, решили перекусить и обсудить планы для начала. Минут десять неспешного шага – и вот мы сидим и ждём заказанное.
        - Миш, дело такое… Плинтухать со мной к западникам тебе нужды нет, да и особого желания - тоже, так? Тогда идея следующая: мы с тобой сейчас занимаемся шопингом, убиваем, по возможности с пользой время, а вечером садимся и едем – ты в «Россию», а я – к бундесам. Только к тебе две просьбы – мои покупки закинуть к Араму в мой номер и Пруху покормить. Лады?
        - Лады! А справишься без меня?
        - Ну, как я понимаю, немецкий у нас обоих на уровне фильмов про войну и немецкого порно, так что двое славян, тараторящих «Я, я, натюрлих яволь» вперемешку с «Хенде хох» и «Гитлер капут» могут вызвать ненужный ажиотаж. Да и у тебя есть цель, Монтекки отечественный – так что понесёшься в вихре удовольствия, а я завтра днём вернусь, найду тебя и будем думать дальше. Ага?
        - Ага! А Пруху чем кормить?
        - Арам знает, ты ж мимо него ко мне не попрёшься…
        Тут принесли заказанное, и под ничего не значащий треп, мы умяли по хорошему такому куску жареного мяса с рисом и салатом под местную вишнёвку – ну понравилась она мне, «сладкий пьяница» я. Дома я кристалловский «Спотыкач» уважал очень… Дома… Блин, настроение пошло в отвесный полёт… Что-то делать надо, как-то известить, сообщить, что живой, а то какую-нибудь ересь придумают про взрыв газа или баловство с СВУ… И от меня – ничего, кроме грязного белья в стиралке, и от Прухи тоже ничего, кроме шерсти на ковре и дерьма в лотке… Если уцелело вообще что-нибудь… Беседа завяла, мясо кончилось, и, допив «компот», мы вышли на солнцепёк и поплелись к «огням витрин».
        
        Глава 8
        
        Ну, насчёт огней витрин я, конечно, погорячился. Хотя магазин внушал, подавлял и сносил голову. «Ашан – Химки», ёпта… За стойкой «бара» с антикварно выглядящей кассой сидел негр в форме явно не рядового – вся она была облеплена какими-то нашивками, шевронами, петличками и значками и «шестью рядами фруктового салата», вот всплыло же!. А дальше… Прям какое-то опустошение в душе, пополам с восторгом. Хотелось всё потрогать, говорить шёпотом, внимать мудрости продавцов-консультантов, кивать согласно… А ПОТОМ ПОСТРЕЛЯТЬ ИЗ ВСЕГО!!!! И СРАЗУ!!!! Детство, конечно, и не только в жопе, но… Кто не мечтал в детстве оказаться ночью в музее Вооружённых сил СССР? Я мальчишек имею в виду… Кто не мечтал оттуда спиздить хоть что–нибудь?? Мишка тоже молчал, поражённый изобилием. Первой отмерла жопа, затянув что-то типа «Ой, бля, да не надо ничего, все деньги потратишь, а потом…». Но голова уверила в своём согласии с моей персональной идеей – тушкой, чучелком – но с пустыми руками отсель не уходить.
        Поздоровавшись, мы прошли в собственно торговый зал. И чего тут только не было… на любой вкус, цвет и размер. Наверное, спроси я «А нет ли у вас такого же, но с хрустальными пуговичками» - тут же бы вынесли. Минут 10 ходили молча, обмениваясь жестами и неопределённо-матерными восклицаниями. Но вдруг жопа, первой успевшая за глазами, завопила: «Ой, бля, только не это!!!» Глаза жадно уставились на автомат Томпсона. Взял в руки. Увесистый. Прихватистый – две рукоятки. Диск, как у ППШ... даже больше… «Маешь вещь!» Жопа плачущим голосом напомнила, что это ж тягать завтра… Это дорого… Это - старое – но я уже просил подойти консультанта, выглядевшего, конечно, не так солидно, как главный за прилавком, но и дебилом не кажущимся. Тот озвучил цену – 270 экю – (меньше половины Соломоныча!) и предложил пройти «на кассу» - там всё расскажут и покажут.
        Сержант при виде меня с покупкой оживился, во взгляде его скользнуло что-то типа «Как дети, ей богу» в исполнении Абдулова в «Гении». Читая лекцию о происхождении, детских болезнях, успехах в школе и личной жизни моей потенциальной – да кому я вру-то? Просто моей! - покупки, он раскидал автомат – не-е-ет, пистолет-пулемёт – Томпсона на запчасти и предложил ознакомиться с внутренним миром нового члена семьи. Так как бирюлек было не слишком много, сборка и разборка не оказалась большим напрягом. Рассказа сержанта был интересен и содержателен. «Петя-моряк» или просто Дед Петенька – гы! Вот и имечко пришло! - оказался флотским парнем 1941 года с завода Кольта, не воевал, хотя очень хотел, пролежав на складах ВМС США 70 лет, попал сюда и терпеливо ждал нашей встречи. К нему в шопе и вилки-ложки были на любой вкус – в смысле, магазины на 20 и 30 патронов и диски на 50 и 100. На 50 у него уже был, так что, идя по принципу «сходить с ума - так по-большому», попросил «соточку» и два по 30. Насчёт пожрать для него выбор был из двух блюд – обычные армейские и зажигательные – по 40 и 45 экю за 100 штук соответственно. Взял и того и другого поровну - 250 тех и 250 тех, «костюмчик новенький», в смысле оружейный баул, книжку, набор приблуд для чистки и ремень дали так. Подсумков не оказалось, так что, обеднев на 550 экю и потяжелев килограмм на 10-12, мы распрощались и двинули на местное стрельбище – покупка жгла руки и звала попробовать себя в роли гангстера.
        
        Глава 9
        
        Однозначным результат стрельбы назвать было нельзя. Отсекать очереди по три патрона не получалось, вылетало штук по 7-8. С прицельной стрельбой тоже пока не всё было гладко – стоя с диском на 50 и 100 держать на весу Деда было некомфортно. Но зажав приклад под мышкой да с трассерами через один… прям поливальщик газонов… Из положения лёжа – получше, но… В общем, затолкав оставшиеся патроны в «сотку» и почистив Петю, мы покинули стрельбище, с разрешения смотрителя залив маслёнку про запас и прихватизнув пару пачек специального тряпья для чистки на будущее. «Кстати, о тряпье!» - напомнила голова. По дороге на стрельбище попадалась вывеска – что-то типа «Всё, что вам нужно» - так что туда и направимся.
        Магазинчик оказался небольшим, но толковым (на мой взгляд). Кошелёк ещё похудел на 495 экю, но зато «гифтом» полученная здоровенная сумка из плотной ткани с обилием ручек – как удобно, так и таскай – радовала содержимым и внушала уверенность в завтра - и послезавтрашней одетости, хотя и огорчала неподъёмностью. Две пары «штанов с карманАми», пяток маек и футболок, спальный мешок – одеяло, высокие пустынные ботинки, трусы… Да блин, много чего! Хозяин знал, что предлагать, жопа «убивалась галавой ап стену», голова пыталась не допустить покупки чего-нибудь ненужного. В отдельно купленный рюкзачок чуть больше школьного улеглась смена белья, мыльно-рыльное, трёхмагазинный подсумок для Петенькиных «тридцаток», древний на вид, но крепкий, и такой же по возрасту – для «полтинника». На поясном ремне появилась фляга с крышкой, на лице – солнечные очки, на плечах – песочного цвета куртка, на голове – того же цвета панамка. В зеркале у кассы отразился похудевший и красивый я. Обновки шли. Было комфортно, нигде ничего не жало и не тёрло (пока). Мишка тоже чего–то себе прикупил – в общем, день проводился не зря. Распрощавшись с хозяином, мы двинули к оружейникам – подкупить пожрать для Петеньки, а то что ж это – один блин, да и тот неполный.
        Сержант, увидев нас, не удивился и спросил: «Возврат? Не понравилось?». Отказавшись расставаться с новым членом экипажа, я попросил продать ещё столько же патронов. Он хмыкнул, бормотнул что-то типа «первая любовь» - и через пару минут на стойке появились 10 коробочек – 5 таких и 5 эдаких. После скусывания сержантом пломбы с оружейного баула (блин, они на этих пломбах не разорятся ли?) я приступил к набивке магазинов, чередуя обычные и зажигательные – уж не знаю, как насчёт зажигания, а вот трассировать у них получалось. Сержант поглядывал на меня, как взрослый дядя, присевший в парке на скамейку обдумать краткие тезисы речи на заседании Академии наук, на лепящего куличики в песочнице. Уффф – всё, набил, магазины - по подсумкам, подсумки - в сумку, сумку опечатать (да сколько можно!), руки вытереть влажной салфеткой (десятка полтора купил и рассовал по карманам куртки), сумку в руки, теперь пожрать – и на станцию, ждать паровоз. Но с пожрать обломились – с непривычки какая-то путаница – Сардж, спасибки и пока! – жопу в горсть – и на станцию, а то на сутки здесь застрянем или оказию искать, и не факт, что найдётся. И куда часа три выпало?
        Пыхтя, потея и отдуваясь, мы ввалились в вагон. Даааа, четверть века больше метров ста не пробегал! Зашёлся в ржаче от анекдота про любителей спорта (- Вован, ты за скоко стометровку пробежишь? – Толян, меньше, чем за пару штук долларей и не подумаю!), открыл на него глаза Мишке. Поржали. Внимательно оценив своё состояние после мини – марш-броска, решил ещё раз наведаться к врачу-экспериментатору и ещё раз как следует, с чувством, с толком, с расстановкой, вдумчиво отблагодарить его за полезные (как оказалось) для меня эксперименты и попытаться узнать – надолго ли эта «вторая молодость». Не губой тряси, жуя иваси – худо-бедно, а километр с грузом в быстром темпе – это Мишку нагружали на службе, а я… Отдышались, попиздели обо всём и ни о чём – не торопясь проехали колючку на въезде в «Россию». Помог выбраться Мишке с баулом на перрон, махнули друг другу рукой – и я остался один в вагоне. Ехал в последнем вагоне, к нему была прицеплена платформа с установленной на ней спаркой то ли крупнокалиберных пулемётов, то ли мелкокалиберных пушек, не знаю. Местную живность эти железки должны были разнести «как здрасьте», но жопа поборматывала о бдительности, и я достал Деда с пристёгнутой «соткой», положил рядом и прикемарил.
        
        Глава 10
        
        Проснулись одновременно на полу в куче – я с жопой и головой, Дед и рюкзак с баулом. Жопа орала «убивають, а я предупреждала», голова «Шо деется», рюкзак с баулом молчали, как жопа в гостях – один Дед показал себя мужиком, требуя целеуказаний и обещая показать кому–нибудь всё. Сыпались стёкла, бумкнув на прощание, куда-то пропала задняя стенка вагона, через дыру виднелась отстегнувшаяся и отстающая платформа. Установка на ней долбила куда-то вправо вперёд по ходу поезда. Вообще неприятно очень – заснул в чистом пустом помещении, проснулся – хуяк – война, дует, замусорено, пыльно, дымом пахнет и главное – страшно до икоты и, пардон, хочется срать. Упросив жопу сосредоточиться, напрячься и держать всё в себе, перехватил половчее Деда и попытался выглянуть в разбитое окно. Тут же налетели какие–то безбашенные Вуди Вудпекерсоны – это результат мысленного генетического эксперимента – помесь Вудпеккера с Харельсоном – и издырявили простенки между окнами. Героически «встал в полный рост»? Фигушки! Не помня себя, свернулся клубочком и укатился эдаким мясометаллическим колобком подальше от ужастев этих, по дороге собирая всё, что валялось на полу и было до недавнего времени деталями интерьера, декора и окружающей среды, четверга и пятницы. Долбодятлы улетели куда–то, панический ужоснах не ушёл, но ослаб, жопа доложилась, что всё в норме – Дед тут же подъебнул: «переборки держат?», жопа его тут же послала, голова проныла: «ну началось» - в общем, акклиматизация проходила успешно. Глянул назад – отставшая платформа неспешно догоняла, всё так же всё туда же долбя, поезд потихоньку сбавлял ход. Я глянул уже в окно влево по ходу – о бля о бля о бля, созрела конопля – там, в облаке пыли летел какой-то внедорожник с замотанными в арафатки персонажами, высовывающимися из окон. Да эбенамать, это типа эти бронепидарасы заставили меня кататься тут мячиком, подскакивая и почти что редко гадя??? Приклад под мышку, левая нога – на сиденье, край передней рукоятки – в упор в край окна, и с криком что-то типа «ЭГЕГЕЙ, ЁБ ВАШУ МАТЬ!» в сторону этих уродов долбанула струя пламени. Орали все, даже боец выдал что–то невразумительно–матерное насчёт его и этих бронежопых, в интересных позах с ним общающихся. Внедорожник окутался паром или дымом, от него полетели какие–то тряпочки (откуда??), кусочки, он закувыркался, разбрасывая пассажиров, на лету вспыхнул и укатился на встречу с задней платформой. Поезд встал, прибежали какие-то военные, потребовали ай-ди – показал, жестами и полупроснувшимся английским (спасибо, Галина Николаевна, только не ругать надо было в детстве, а бить прям на уроках) - кто стрелял, куда попал, подивился количеству гильз на полу, напился и облился – фляжка, похоже, нас покидает… Сумбурно, да? Да сами попробуйте «в первый раз в первый класс», а потом внятно изложите… Хотелось водки, спать, срать, куда-то идти – и всё одновременно… Я уже сидел с горячим Дедом на коленях, без куртки, какой-то военный колол мне какую-то херню в плечо, у заднего торца вагона суетились люди, видимо, привязывали платформу на место, кто-то хлопал по плечу и говорил что–то одобрительное, кто-то совал фляжку… я закрыл глаза и провалился.
        
        Глава 11
        
        Сцена прибытия на вокзал «Западной Европы» прошла как–то мимо меня. Первым до конца осмысленным ощущением был поддув под правой мышкой и одновременно – сильно потяжелевшая оружейная сумка. Сильно потяжелевшая. Пытаясь повесить её на плечо, обнаружил попутчика, который выполнял роль сопровождающего. Общаясь на смеси английского с русским, дошли до какой–то гостиницы, где после моего размещения и чашки кофе он меня покинул, перед отходом просветив меня и так сказать, введя в курс. Я, оказывается, герой, молодечик и вообще Тиль Швайгер – в смысле красавчик, а не актёр. Завалив «великолепную пятёрку» в иномарке, я не только спас себя и, наверное ещё кого-то на платформе, но и сделал орденоугодное дело, за что Орден благодарит меня пятью штуками экю (по штуке за арафатконосца), а их уцелевшее имущество переходило ко мне. Благодарные пассажиры платформы собрали и затолкали в баул и частично рюкзак всё, что нашли ценного на вылетевших из машины – двоих сгоревших не стали, и правильно. Я б и негорелых шмонать побрезговал. Премия уже на меня выписана и может быть получена, как только я объявлюсь в орденском банке. На этом лекция была окончена, «Вергилий» попрощался и свалил, а я допил кофе и поплёлся в номер. В голове вертелось «Как жизнь скучна без приключений, как жизнь без подвигов мертва» или как там… Да в Малые Ебеня и подвиги, и приключения такие! За что и на паркуя мне это? Кой чёрт меня занёс на эти галеры??? Где эта сволочь???!!!
        В номере как-то остро почувствовал желание помыться, переодеться, пожрать и особенно выпить. Даже не выпить – нажраться! Всклень, в зюзю, в сосиску, с сисю и прочие предметы. Что б проснуться – а всё был сон. Жопа напомнила, что она – на вахте, но не всесильна и терпение её небезгранично. Идя на поводу, посетил сантехпросветучереждение, и, чистый, голый и просветлённо–опустошённый, через полчаса потрошил рюкзак. Помимо уложенного на «Америке» наличествовал небольшой узелок из арафатки. В узелке россыпью наличествовало 350 экю россыпью, цепочка «жёлтого металла» и половинка бинокля. «Патроны и курточку уже отбил!» - подумалось – «Богатенький Буратино!». Мысль о том, что «на его месте должен был быть я!» как-то не ужаснула – пришла, прошла с краешку и ушла. Только бухнуть захотелось прям нестерпимо! Соточка ледяная в стаканчике гранёном запотелом без ободка, а рядом – кусок ржаного с слойкой – селёдка, ломтик картошки, варёной «в мундире», политой растительным маслом, сверху лучок репчатый кружочком нетолстым отрезанный и веточка укропчика… Захлёбываясь слюной, я впопыхах оделся и ссыпался в ресторанчик.
        Селёдки в ресторане не было. Ладно, тогда водки – что, тоже нету? Виски? Ну, «коль арфы нет – возьмите бубен!». Ван дринк? Ноу! Ван боттл! Ес, ай эм рашшен! Ноу-ноу, но дебош! Онли дринк, ит мит энд гоу ту слип ! Биг пис, ес! Слегка успокоенный официант быстро приволок бутылку местного вискаря, какой-то цитрусовый сок и нетолстый кусок хорошо прожаренного мяса размером с три моих ладони с мелкой картошкой и такими же по размеру помидорками. Вискарик – на мой вкус – оказался нерезким и приятным, похожим на «Канадиен Клаб», мясо вкусным, жизнь радовала, внутренний хор молчал, как-то между делом зацепился языками с ребятами, сидящими за соседним столиком, с соком и полупустой – ещё удивился, когда успел? – бутылкой перебрался к ним, бутылка кончилась как–то быстро, явно кто–то втихаря подбежал – выпил – убежал, попросили ещё, принесли, опять пусто – а мы ещё попросим – дальше провал.
        Проснулся по «вынесшим всё» местным наручным ходикам в 8. За окошком светло, но хрен его знает, рано это здесь или поздно. Ничего не болело, стрёмного ничего не вспоминалось. Как, впрочем, добрался «до хаты», раздевался, ложился – тоже. Погляд в зеркало в туалете во время омовения тоже ясности насчёт вчерашнего не внёс – следов типа синяков, ссадин или засосов не было – похоже, если «дебош» и был, то или без меня, или мне не досталось. Секс, видимо, тоже, хотя это вряд ли. Пошёл вниз в кабачок, там–то просветят, если что.
        Внизу сразу налили кофе и принесли счёт за вчерашнее. Так, мясо и пузырь помню, второй уже смутно, третий упоминался, но не помню твёрдо, четвёртый не помню вообще. Фрагментарная алкогольная амнезия мозаичного типа – голова, породившая этот квазинаучный бред, добавила, что к ней ночью приходила кобыла сивой масти и предлагала как-нибудь, при случае, побредить дуэтом, вот она и готовится. Жопа попыталась принять участие, но у меня–то не было настроения, поэтому, заткнув обоих, разузнав, что – где – как, расплатился и рванул по маршруту «Банк – Оружейный магазин – Промзона», захватив из номера опломбированный – «и когда успевают?» - баул с Дедом и трофеями.
        
        Глава 12
        
        Западноевропейский анабасис проходил легко и непринуждённо. В банке перечислили денюшек, в подтверждение показав выписку. Порадовался и отправился в «Робинсон и Кук». Там, запыхатого и слегка взопревшего, обломили – оказывается, частных оружейных лавочек на базах ордена не бывает! Пригорюнился было, продавец–совладелец Алек согласился максимум полдня подержать «авоську» у себя. Полегчало во всех смыслах. К полдесятому я добрался до промзоны. Туда–сюда, у одного спросил, у другого – нет Марко! Где, как – никто не знает. Неосторожно произнёс вслух: «Здравствуй, жопа, Новый Год!» - тут же узнал о себе много нового. Как будто вчера не пила со всеми, а тихо наслаждалась в номере японской классической прозой. Включил ответку, да так, что увлёкся и начал уже орать громко – проходящие оглядывались. Кто-то из местных подошёл и, тыча пальцем мне за спину, забормотал: «Герр Шрайдер, герр Шрайдер...» Херайдер! Хули мне он! Бля, он же и нужен! Обернувшись, увидел вчерашнего «собеседника». Вид у него был – не очень. Даже как–бы очень–очень «не очень». Увидел бы себя такого – отвёл бы в бар, похмелил «полтосиком», выпоил литрушкой кисленького сока и положил баиньки часа на два. А что с этим делать? «Герр» подошёл, я представился и объяснил вкратце, что я не просто так, а по приглашению, тьфу, рекомендации Фила с базы «Америка», что он звонить обещался… В ответ на мою сумбурноватую тираду получил в ответ на русском: «Пили с тобой вчера?» Кивнул, выслушал тираду о нехорошести спаивания, безответственном поведении в плане нажрать и не нажраться самому (???), обиде его девушки на приход домой «в хлам», испачканный диван и плохое самочувствие. Высказавшись, он как–то посвежел и повёл к себе в конторку, обещая кофе и подумать, как помочь.
        «Конторка» Марко отличалась от Филовой наличием кофемашины, размером – была побольше раза в три и наличием секретарши – недовольной чем–то барышни. Возраст определить не мог – от 23-х до хорошо сохранившихся 35. Представив меня, наговорил ей что–то на немецком (барышня при этом супилась и закипала) – а потом барышню прорвало! Глядя то на Марко, то на меня, она орала и метала молнии из глаз, раз десять помянула «шайзе», «думкопфы» и «думкерли» мелькнули раз по пятнадцать… Прям Шура Каретный на немецком. Потом подорвалась и убежала. Марко ржал, я присоединился. Оказалось, третий участник вечеринки вчера и сегодня отметился по-полной. То есть Марко – образчик трезвости и приличного поведения. Деятель (в смысле, барышнин муж), придя домой, напачкал везде, отметился даже в спальне, потом его пробило прибраться, уборка сопровождалась поломкой мебели, отрыванием телика от стены, и апофеоз – падение, подскользнувшись на остатках принесённого домой, головой в журнальный столик (слава богу – деревянный), разбитая голова и вывихнутая рука. Далее – местный вариант неотложки, нездоровый сон у постели забинтованного грязнули-чистюли, визит на работу и ожидание Марко для объяснений. Нууу, понять девушку можно… Дома – срач, муж в больнице «мама» не выговаривает – а тут мы, целые и невредимые… Успокоившись и попив, наконец, кофе, перешли к делу. То есть встали и пошли на площадку – смотреть интересный, по мнению Марко, вариант.
        Подведя меня к группке из штук шестидесяти прикольных грузовичков, Марко с довольным видом произнес: «Вот! Любуйся, выбирай и владей!». Выбирай… Ещё б знать, что выбирать… «Так целый час ходили, а может, два ходил, от клетки до вольера под солнцем и в пыли..» Ну, не час – но минут за сорок познакомился со всеми, по крайней мере, в лицо. Заинтересовали два – один с пятиместной кабиной и небольшим открытым кузовом –забавный такой! - и второй, с двухместной кабиной и будкой. В будке – сиденье спиной по ходу движения и две подвесные полки. Стоял и разрывался – что выбрать… Плюнул на разрыв мозга, решил идти методом ловли мизера.
        - Марко, твоё мнение – «чего хочет женщина, того хочет Бог» или «послушай женщину и сделай наоборот»?
        - А что за женщина?
        - Ты еврей?
        - Понял… Тогда, наверное, второе!
        - Угу, тогда - где тут женщину найти? Вопрос задать?
        Минут через пять нашли женщину, и я обратился (через Марко) к ней с вопросом: «на ваш взгляд, что лучше – пять или два? Подвох есть!» Женщина посмотрела на нас, как на Бивиса и Баттхеда, не дождалась возгласов типа «хе–хе… тёлка…», поняла, что не подъёбываем, подумала и сказала: «двух вполне достаточно!» А я понял, что у меня появился легковой грузовик-вездеход.
        Оформление бумаг свелось к минимуму – Марко забрал орденскую бумажку, нашёл ключи и отдал мне. Никаких документов на машину или прав не требовалось – едешь – твоя машина, ни ГАИ, ни техосмотра. Рай! Совершив пару кругов по площадке вокруг толпы неудачников, остающихся ждать новых хозяев, распрощавшись с Марко и заехав за вещами в гостиницу, оружейной сумкой к Алексу, прикупив там пару фляг, доехал до заправки. Там залился соляркой, сожрал пару бутеров и плюшку в кафе и наполнил фляги. На КПП предъявил «пачпорт» и сумку, сумка лишилась пломбы, Дед был дОстан из сумки, накормлен «полтинником» и улёгся на сиденье рядом. Голова затянула «Мы едем, едем, едем в далёкие края!», жопа затянула привычную песнь, что надо быть начеку и почутче, я шикнул на обоих и тронулся в путь. Нас Пруха уже, наверное, заждалась.
        
        Глава 13
        
        Первый час дороги прошёл под знаком освоения попытки потомков фашистов взять нас не силой, а хитростью, в смысле расслаблением комфортом и удобством, и, невзирая на шиканье, неумолчным чириканьем наиболее общительной парочки. От Петеньки поступило только предложение помыться, как время будет, после чего гидрозольдат прикемарил, перед сном заявив, что если что – он здесь, всегда и ко всему готов,    и ежели чо – будите. Да из сумки, где было складировано праведно нажитое, доносились какие-то звуки - не звуки, но кто-то явно желал присоединиться к беседе. Плотно укатанная отсыпная дорога достаточно мягко стелилась под колёса, две кумушки-антагонистки зацепились языками, а я, слушая звуки машины, глазел вперёд и по сторонам. Мыслилось сразу обо всём и ни о чём. Пару раз попадались стада местных слонопотамов – я сразу пожалел об отсутствии пушки (Дед, не просыпаясь бормотнул: «не ссы, любого взъебнём»), один раз недалеко от дороги дохлого слонопотама жрали местные какие-то просто питбулькрокодилы, и слонопотама они так азартно жрали, мотая туда-сюда, что желания подъехать поближе и рассмотреть получше, остановившись, не возникло.
        Дорога, равнина, холмы, никакой цивилизации – в смысле, ЛЭП, столбов, рекламы… Поймал себя на том, что езда за рулём давно не доставляла такого удовольствия. В «юности весёлой» не здоровится или настроение фиговое – сел за руль, и через минут двадцать – ни хвори, ни депрессняка, как полстакана водки с перцем и солью принял. Лет пятнадцать, как вернулся с отдачи Родине долгов, так наслаждался, а потом кайф сошёл на нет – и осталась «постылая любимая работа». А сейчас вернулось ощущение мира и спокойствия. Только с родными связи нет… настроение упало, и к базе «Россия» я подъехал в миноре – хмурый и грустный. На КПП поинтересовались целью приезда, прокатали сканером айдишку и напомнили, что завтра до полуночи я обязан свалить на все четыре стороны – типа долг гостеприимства отдан, и дальше живи, где и как сможешь. ЛХВС – любишь хлеб – вырасти сам – в действии. И отговорки типа «я там никого не знаю» не подействуют. Ладно, как говорят жители «сапога» – будет день, будет и пицца. Разберёмся. Да, оружие опять опломбировали.
        Я подъехал «Рогачу» (это бар Арамовский) кратко и ёмко гуднул сигналом. Вышедший Арам сперва не признал, потом заулыбался, подойдя, «движимость« одобрил и потащил внутрь – обмывать и рассказывать. Отказаться – обидеть, поэтому, взяв полчаса – минут сорок на первичное успокоение Прухи и мытьё, я понёсся с рюкзаком, арсеналом и взятой плошкой с мясом к себе. Призывный вой слышался издалека. Вот как эти твари божьи умудряются – дома больше суток отсутствуешь, только в подъезд зайдёшь – сверху уже «плач Ярославны» несётся, как будто год не было, и всё это время «сухою корочкой питалась, сырую воду я пила…». При этом миска полная, воды в серебряной плошке – хоть купайся, хоть топись и игрушек всяческих вагон. Да плюс домовой, с которым отношения у неё приятельские и поиграть он всегда не против… нет, орёт, как «Дункан» в тумане… Открыл, вошёл – а она уже восьмёрки вокруг ног нарезает и трётся, мурча. Поставил её ценную мясную плошку – зыркнула мельком и дальше тереться и мурчать. Взял на руки (не любила никогда, когда насильно цапают, как ни бери – вырывалась тут же), обняла лапами передними, обнюхивает, пофыркивает… Вся моя семья остатняя… минут пять потискал, почесал, потом опустил на пол к миске – а сам мыться. В разгар мытья пришла, проконтролировала процесс и уселась, покачиваясь и рокоча моторчиком своим, на опущенной крышке унитаза.
        Помывшись, распотрошил доставленную давеча Мишкой «мечту оккупанта», оделся в чистое и, нагладив напрягшуюся было Пруху и успокоив, что ненадолго, что вернусь, что дела, пошёл есть. За столиком уже сидел подошедший Миха. Только поздоровался и сел – Арам с официанткой идёт с «хлебом-солью», в смысле попить-пожрать – у него попить, у неё - пожрать. Сказав, что боюсь рецидива вчерашнего и ограничиваю себя стаканчиком вишнёвки на весь обед, приступил к рассказу о приключениях. Арам – вот умеет человек жить вкусно – говорить, слушать, есть, пить - да всё, наверное - переживал так, будто я его сын и вернулся из кругосветного путешествия… Мишка реагировал поспокойнее, хотя и его рассказ равнодушным не оставил. А я… Я мурашами, похоже, с кулак покрылся и чуть не обосрался, пардон, прям за столом, вспоминая войну с «арафатчиками» и только теперь понимая, мимо чего по краю прошёл. Хрен я куртку пробитую выкину – заштопаю и носить не снимая буду… И Деда ни на что не сменяю – до смерти под рукой будет, а появятся наследники – попрошу в землю с собой положить.
        Доев и дорассказав, повёл друзей хвалиться транспортом. Обновка понравилась, похвалили. Арам поинтересовался стоимостью – ответил, что не знаю. Неодобрительно покачав головой и поцокав языком, он разразился тирадой, что машина хорошая, нужная и имеющая спрос и бизнес без знания цен не сделать. Пообещав подумать насчёт разузнать, предложил Мишке смотаться на стрельбище – почистить Деда и зазырить, что в трофеи досталось. Он согласился.
        На стрельбище местный военный скусил пломбу (Опять! Эти пломбы сниться будут скоро!), и я опорожнил баул на верстак. Залив Деду масла в ствол (он кряхтел от удовольствия), отложил его пока и перешёл к знакомству с «новенькими». В неофитах оказались двойник спящего в номере Соломоныча, две американские сестрички М16 (одна с подствольником), две кобуры с пистолетами, четыре гранаты – две «эфки» и две – РГД, четыре гранаты для подствольника, два ножа, ещё одна половинка бинокля, но в футляре, десяток магазинов для сестричек, четыре к АКМу (вот и Соломонычу гостинчик перепал), пять магазинов к пистолетам (в двух проглядывали знакомого вида бочонки – похоже, Дед хаваньки будет не один) и страхолюдный тесак. Мишка взял «сестричек» на себя, сказав, что их с такими знакомили, я же занялся «Калашниковым» и Дедом. Выдраив Деда и протерев его масляной тряпочкой и снаружи и внутри, снарядил ему «сотку» без десятка патронов – голова заявила, что у ППШ вроде были проблемы, если набивать диск «под жвак» - она помнит, она умная… Признав определённую логичность, пошёл у неё на поводу. «Калашников», похоже, повоевать не успел вчера, а до этого предыдущий хозяин его чистил – нагара как такового не было, поэтому, разобрав, перепротёр все вытребеньки, собрал заново и отложив, перешёл к кобурам. В одной оказался «кольт 1911», в другой – «макарка» - я аж в улыбке расплылся, будто знакомого встретил, хоть и не стрелял из него никогда и больше того – в руках держал раза два и то в сопливом возрасте в гостях - у родительского знакомого наградной был и детям нетрезвый хозяин дал помацать. Спросив консультацию по сборке–разборке у начальника стрельбища и получив её за 10 экю (а хули делать, не умеешь – либо плати и учись, либо доходи своим умом, но рискуй что–нибудь проебать или сломать, а у нас с этим всё в порядке) «на отъебись» почистил «макарку» и вдумчиво и тщательно – кольт, мысля его в напарника Деду. Переснарядив магазины к «калашу», покинули стрельбище и, зайдя в арсенал и прикупив три сотни патронов побаловать Соломоныча, отправились в «Рогач». Зрел разговор, и серьёзный, на тему – что делать и куда плыть.
        Перед разговором походили кругами вокруг немца, полазили по кабине, порассматривали снизу, что рассматривалось. Криминала, в смысле до чего докопаться, не нашли. Я глянул масло в движке – нормально, подёргал за выступающее – всё вроде было прикручено на совесть, свежих, как и застарелых потёков масла и каких-нибудь жидкостей не было. Слегка успокоенный, взял толстую книжку на немецком из салона – типа описания и инструкции по эксплуатации, назад в ноги за своё сиденье положил оружейную сумку опечатанную (тик уже на подходе от пломб этих и экзема где-то неподалёку напряглась, готовая напрыгнуть), закрыл всё и налегке направились мы к Араму на предмет каких-нибудь полезных советов и идей.
        Идей у меня как таковых не наличествовало, так, мусор какой-то, клубок из обрывов и обрывков. У Михаила, судя по всему, тоже. Арам просветил насчёт Порто-Франко, Москвы и некоего Протектората Российской Армии – желания мчаться туда роняя кал и рассчитывая, что там ждут – аж все жданки проели и слезу точат, было даже не смешно. Ладно Михаил – до переквалификации техникум приборостроительный закончил, а я? ПТУ, года два по специальности – а потом баранка и всё. Да и опять впрягаться чью-то жопу возить не хочется. В общем, рак головы, как ни крути. Так что посидели, толком ни на чём не остановились и разошлись – Арам руководить и играться в бирюльки, Мишка – к Нине, а я с руководством - к Прухе.
        Полежав и полистав книжку, поразглядывав рисунки и схемы и вдоволь насмотревшись на знакомые буквы, понял – с тем же успехом мог прилечь со сборником речей Гитлера или «Капиталом» Маркса на том же языке – результат был бы тем же. На часах - полшестого по местному времени, в душе – тоже всё на полшестого, в смысле не стоит ни на что…» Это как это – ни на что?» - проснулся боец – «А рыженькая??» Да и, собственно, чего это я? Терять нечего, завтра в путь – знать бы ещё, куда и на когда и зачем – так чего валяться-то? Плюнул на всё жидкой слюной, послал в жопу голову с её инструкциями о необходимости переделать всякие дела типа стирки и сборов, жопу – в голову (а куда её ещё? а так обе заняты будут поисками друг друга - и не до меня им будет) с её паранойей, привёл себя в порядок быстренько и побежал в больничку.
        
        Глава 14
        
        Возвращался через часа два в прикольном состоянии. Нет, никакого секаса не было, просто попили кофейку, пообщались на её родном, а моём ломаном английском – и всё. Я, надеюсь, достаточно понятно обозначил свои намерения в её отношении, не в смысле уволочь в кусты, а жить долго и счастливо и умереть в один день. Телефон не дала, а вот адрес на прощание написала. Сама в кусты со мной наперевес не ринулась, но и меня в них не послала и не бросила. На прощание обняла и поцеловала в щёчку – так что не шел - летел, и жизнь казалась прекрасной и удивительной. В «Рогаче» уже сидел хмурый Мишка – Нина отказалась «всё бросить» и уезжать с ним наобум в даль светлую, но три месяца ожидания пообещала. В общем, ничего никуда кидать и не надо было – клинья просто окружали, не прячась. Не сговариваясь, попросили водки. И особенно не нажрались, но спать расходились тёпленькими.
        Проснулся в 6 утра, умылся-оделся, стукнулся через дверь к Мишке – он уже тоже встал. Решили не размазывать всё по чему попало, а грузиться, завтракать и ехать. Затолкав в «мечту оккупанта» всё, до чего руки дотянулись, попёр в машину. Бросив на заднее сиденье, пошёл за остатним. Уже вместе с Мишкой и Прухой «в переноске» ввалились в бар. Арам, похоже, плотно сидел на игрищах – глаза красные, встрёпанный какой-то. Покормив нас и выпив с нами кофе, пошёл проводить. Обнялись, он «на дорожку» сунул пакет со словами «проголодаетесь в дороге - пригодится» и карточку мотеля «Арарат» в Порто-Франко – там его брат хозяйствует и скидка будет. Ещё раз обнялись, я закинул Пруху назад, сам за руль, Мишка – на сиденье рядом, и поехали.
        «Эх, дороги, пыль да туман…». Тумана, правда, не было, пыли тоже не очень, но неприятности, скажем прямо, витали и кружили. Нет, жопа не бегала с сиреной наперевес, даже не орала – так, тянула заунывно на грани слышимости «Чёрный ворон», что означало, что есть что-то, но неявно. Голова не орала оптимистично песни и не восторгалась пейзажем. Мишка супился, обдумывая своё, я тоже не играл в Малахова. Потихоньку появлялись намётки маршрута. Путей – навалом, все четыре стороны, но… Из узнанного от Арама и Мишки, картина рисовалась не то что бы ясная, но хоть какая-то конкретика появилась. Порто-Франко – Орден, Евросоюз, Американская конфедерация и два наших - Московский и Российской Армии - протектората, причём второй граничил с местной Чечнёй. На север - Китай, на юг – какая-то Дагомея. Мчаться сразу в Москву местную, обливаясь слезами умиления, как-то не климатило, к Российской Армии я тоже не тяготел, присягнув Советскому Союзу и не горя желанием присягать кому-то ещё. Так что для начала надо добираться до Порто-Франко и Саркиса и повыведать о раскладах местных.
        За этими размышлениями проехали базу «Северная Америка», показалось местное море. Красиво. Много тёплой солёной воды всегда радовало. Взобравшись на очередной холм, на склоне следующего метрах в шестистах увидел стоящую машину и крохотных людей возле неё. «Чёрный ворон» прервался внятным «что-то будет, чуется мне..», Мишка, передёрнув затвор, быстро заговорил: «значит так, будут останавливать – притормаживай, начну стрелять – бей по тормозам, вываливайся с Дедом и принимай участие – про этих пидарасов (слово не указывает сексуальную ориентацию, а характеризует образ жизни, привычки, да вообще объект и отношение говорящего к нему) говорили на инструктаже – дорожной полицией представляются, которой здесь в помине нет! Понял?» Я кивнул, во рту стало сухо и неприятно. Жопа тут же доложила, что на вахте (набралась терминов от Деда, гадина!) и готова биться за живучесть до разрыва. Дед бормотнул что-то типа «Не ссы», голова предложила идти на таран. Мысль понравилась, довёл её до Мишки. Тот кивнул только.
        За всеми этими переговорами уже и подъехали. Один стоял посреди дороги, двое – у машины, здоровенного «американца» белого цвета с работающим маячком на крыше слева над водителем. «Регулировщик» поднял жезл, я включил мигалку, придавил педаль тормоза, перекинул рычаг КПП на «вторую», сцепление не отпускаю – и дальше всё пошло какой-то рванью, фрагментами. Мишкин крик «Они!!», одновременно с криком – очереди его АКМСа, я, бросая сцепление, одновременно топча газ и выворачивая руль влево, рывок Штирлица – о, вот и имечко нашлось! - взмяв, переходящий в вой, Прухи, стук какого-то мешка с дерьмом спереди в бампер и решётку радиатора, тормоз в пол, дверь нараспашку, кубарем наружу с Дедом в правой руке, «танец белого мотылька» - ай, плечо, ёп! колено, ничего в пыли не видать – а уже всё! «Приплыли, Джексон!» - Мишка с автоматом у плеча подкрадывается с двум телам, Штирлиц враскоряку с открытыми дверями поперёк дороги, Деда аж трясёт в вопле «Кому, твари!» и я рядом со сбитым. Жопа довольно доложила, что угроза утечки миновала – а я уже хвалился завтраком и, похоже, вчерашним ужином. Кто там у Стругацких орал: «Ах, какой я впечатлительный!»? Это про меня!
        Мишка подошёл, сунул флягу, произнёс что-то успокоительное вроде «привыкнешь, фигня всё». Да не хочу я привыкать, не Мазур я, который Кирилл Батькович, и не Звёздный Рейнджер! Суки-экспериментаторы! Дайте что-нибудь другое, не нравится мне здесь! Хоть и тепло!
        Мишка сунул другую флягу. Приник к горлышку, на третьем или четвёртом глотке понял – не вода ни фига… И как-то спокойно стало, и закурить захотелось… И присесть… И присел. Прям рядом с «роялем придавленным» и бывшим ассортиментом бара «Рогач». И не волновал ни вид жертвы Штирлица, ни запах и вид ассортимента. Только подвывания Прухи беспокоили, поэтому особо не стал рассиживаться, подошёл и пообщался успокаивающе с ней. И сам успокоился, и она мявкать перестала.
        Миша тоже времени не терял, причастился из второй фляжки и по глоточку цедил из первой. На вопрос «Что делать?» обстоятельно просветил – собрать трофеи, то есть всё очень и не очень ценное, а можно и малоценное прихватить, если надо, сфоткать трупы и на уже двух машинах двигать в Порто-Франко, там доложиться Орденским представителям, получить денюшки за «головы» и жить дальше. Предложенное воплощать стали минут через пять – не убегут, поди. Подойдя к своему «крестнику», кроме брезгливости и нежелания шарить по трупу не ощутил ничего, но – сам косил, сам и сгребай. В процессе обуяла какая-то жадность, что ли – даже ботинки прихватил и жезл на память. Нашлось немного – кобура с пистолетом и тремя магазинами в подсумке, бумажник слегка заляпанный, пачка сигарет полупустая с зажигалкой, ну и ботинки с жезлом. Всё, кроме ботинок и жезла, бросил на пол Мишке в ноги, ботинки и жезл - в кургузый кузов Штирлица, и подошёл к Мишке. Он уже заканчивал со вторым, сваливая всё на заднее сиденье «обновки» - линкольновского «Навигатора». Кожа и дерево, «салон – свинина, полный фарш» – это мы удачно зашли… Мы… Мишке я должен памятник из золота в натуральную величину – не он, тормознул бы я возле вурдалаков этих и слёг бы до второго пришествия, если оно здесь состоится … Вот упыри–то … Захотелось пару раз по своемУ взад - вперёд прокатиться, а потом Мишкиных подтащить – и по ним, чтоб не обижались на отсутствие внимания…
        Разбор трофеев решили отложить «на потом, когда сварится», только айдишки из бумажников псевдогаишных вытащили, чтобы на въезде предъявить, если вопросы появятся, да это «трио бандуристов» на планшет сфоткал, подтащив своего к Мишкиным. Первый – второй - третий и групповое фото – и, никуда не торопясь, я – впереди, Мишка – сзади, двинулись.
        Через часа два явилась первая цель нашего путешествия – блокпост на въезде в первый местный город Порто-Франко. Дали прокатать свои карточки, я, подумав, достал и бандитские. Позвали старшего, который, после краткого разъяснения, поднапрягся, попросил машины убрать в сторонку и подойти потом к нему, а сам начал вызванивать кого-то. Отогнав машины с дороги метров на 15, я, налив в миску водички, поставил её Прухе в контейнер, а Мишка контролировал, чтоб эта «мисс Самостоятельность» не ушла «в пампасы». Вернулись на пост, зашли внутрь – и почти сразу скрип тормозов, хлопки дверей и появились двое военных, довольных с виду. Недолгая игра в вопросы–ответы, я сгонял за планшетом и жезлом – «как знал, что понадобится!», предъявление улик, пожатие рук – и мы свободны. Получив карту города, попросили нарисовать маршрут до «Арарата» - нарисовали, напомнили, чтоб не забыли заехать в банк за «королевичами» - вознаграждение это по-аглицки – и впустили в черту города. Недолгая поездка – и вот он «Арарат». В голове – сплошное «уррряяяя!», жопа же, верная себе, подсунула карикатуру Меринова: толпа людей с флагами и транспарантами, прибитая к земле исполинская дверная ручка и подпись «ДОШЛИ!»
        
        Глава 15
        
        Припарковались, взяли сумки с оружием, контейнер с Прухой, пошли знакомиться. Познакомились удачно – в смысле, с порога не послали и огня не открыли, передали привет от Арама, попросились пожить – пустили и против кошки не возражали, и наличием работающего оружейного магазина обрадовали, и постираться где нашлось. И поесть и выпить предложили – любой каприз за ваши деньги, мол. И вменяемо, недорого я имею в виду. Договорились за обедом со сроками пребывания определиться – тогда и расплатиться чохом.
        Заселились, номер понравился – кровать большая, сантехника в порядке, телефон… Пруха, как выпустили, обнюхалась, обошла всё, посетила лоток (я его в душе приспособил) и поинтересовалась насчёт пожрать. Успокоил, что вскорости всё будет, ополоснулся – а она уже посередь кровати в шарик собралась эдакий пушистый и, мурча, за мной вполглаза наблюдает. Подошёл, присел рядом, рукой по башке провёл – привстала и ну бодаться, подставляя, где чесать. Прям как и не чёрте где, а дома. Вот оттопырило меня – минут пять орал беззвучно в недетском таком ужасе, что один, и никого нет и вряд ли будет, и кроме клубка этого дымчатого родного ничего с прежней жизнью не связывает, и… а клубок-то чесать-вычёсывать пора… и накормить чем–нибудь, чтоб шерсть вывести… или маслица вазелинового затолкать грамм десять-пятнадцать в глотку… а где взять? И успокаиваться стал, и Пруха почёсывание в поигрушки с поцарапыванием и покусыванием превращать начала, и отпустило. Не совсем, конечно, но полегчало. Оделся, сумку с трофеями – и с поезда, и с крепко сбитого «оборотня» взял и пошёл в ресторацию, оставив Пруху вылизываться посреди постели. Она ещё мявкнула на дорожку, что чёс и глажка пожрать не заменят – не забудь, мол.
        Мишка уже цедил пиво и разговаривал с Саркисом и каким-то персонажем моей «староземельной» комплекции. Спросил вишнёвки – пива не люблю особо, в охотку поллитра максимум осиливаю, сейчас не хотелось – получил, представился – мужчина оказался владельцем оружейного магазина–мастерской Биллом. Михаил рассказывал про войнушку нашу дорожную. Спросил насчёт трофеев – получил в ответ: «допивайте – и пойдём посмотрим». Чего сиси мять – допили и пошли. Саркис пообещал обед минут через сорок.
        Разложили из распечатанных (в который раз!) Биллом сумок наш товар – и моё с поезда, и то, что с дорожников сняли. Достаточно внушительный арсенал получился – две М16, АКМ и ПМ мои личные и с «гайцев» затрофеили ещё одну М16, 2 АКСа, ТТ и 2 «беретты». Ну и магазины и патроны россыпью к этому великолепию кучкой. Билл, пока осматривал и ощупывал, частично разбирая и внимательно с лупой и чуть ли не в микроскоп оглядывая, молчал, мы отобрали патроны наших калибров и магазины к АКМам, оружие почистили (я «косметикой» обошёлся – не стрелял) и дальше прохаживались и «торговали глазами», благо попялиться было на что. Где-то с полчаса спустя Билл предложил три пятьсот за всё сразу или взять на комиссию за 20% ему. Со вкусом, не наглея поторговались – утоптали до 17, так, из принципа, ради самого процесса. Меня устроило, Мишку тоже – оставили на комиссию и предложили обмыть знакомство и сделку. Билл не возражал и вместе с нами переместился в бар, опечатав предварительно (МММММ!!!!) наши сумки.
        Перед тем как сесть за стол, попросил у Саркиса пожрать животине. Спросив, мяса или рыбки, он позвал официантку, проинструктировал, и минуты через три я уже нёсся к номеру с плошкой крупномолотого мясного фарша. Встречен был воплями типа «Жрррать! Мммясо! Где Мррр! Мало! Вкусно, но мало! не, норрррмрррмально! мнямнямррр…ррррррфррр» - ну как-то так. Вернулся – а там стол… Чуть как Пруха не заорал – так ни с того ни с сего на хавчик пробило. Посидели хорошо – вкусно, обильно, приятно, долго и с пользой. Приятно – так с душевными людьми пообщались, с пользой – много нового и нужного узнали – и где цены нормальные, и народ рукастый работает, и про соотечественников местных. По итогам беседы и последующей дискуссии с Михаилом решили бросить якорь в «Арарате» на недельку, а потом прокатиться до ППД, а там думать дальше. Исходя из этого заплатили по 105 экю за номера и я Саркису авансом ещё стольник практически насильно вручил, как аванс за съеденное. Он отказывался наотрез, чуть не поругались – убедил я его словами, что случись со мной нехорошее – должен останусь и неловко чувствовать себя буду, ну есть принципы определённые – и добро и зло помню и расплачиваться стараюсь по всем счетам аккуратно, в срок и с выдумкой. Выпили по чуть за принципы, предложили завтра на трезвую голову Линкольн посмотреть – да и разошлись. Мишка по знакомым пройтись решил своим, а я – постираться да с барахлом разобраться, так как с похмелья сборы были, и набивалось всё в сумки как попало. Ну а завтра и банк, и гараж, и всё, что придумается.
        В номере переложил спящую Пруху на стул и вывернул на кровать все вещи кучей. Стирки, блин – огого с мелкими огогонюшками, хорошо, сумка большая и машина стиральная у Саркиса не одна. Еле дотащил до прачечной, забил две машинки пятикилограммовых, включил и в номер вернулся. Ну вот куда мне кил пятнадцать книг, тем более что они на планшете есть? Значит, Саркису предложить – пусть у него при мотеле и библиотека будет! Отложим в сторонку, пойду за постиранным – занесу. Фотографии из рамок достал, посидел-поразглядывал-погоревал и в сумку планшетную убрал, благо небольшие были, влезли не сминаясь. Документы старосветские – туда же, а то вернусь – доказывай, что не Вася Кроликов я и не Изя Шниперсон. Фонарик с батарейками – туда же. Всякая мелочь осталась – её оставил ждать и созревать в углу.
        Книгам Саркис обрадовался, книг на бумаге было мало, всё больше электронные копии, насчёт библиотеки пообещал завести полку и жильцам выдавать. Испил с ним вишнёвки, распрощался, забрал постирушки из машин и вернулся к себе. Сложил-запаковал всё, ну, или почти всё, почувствовал себя усталым и измождённым, проконсультировался с малым госсоветом и бухнулся спать. Последнее, что помню – урчание Прухи.
        
        Глава 16
        
        Разбудила Пруха требованием, правда, тактичным – без когтей – пожрать и ласки. На часах восемь, придавил так придавил, поспать люблю, но 14 часов – это не личный рекорд, но достойно, достойно… Ведя утренний полуматерный диалог с наглой животиной, побрёл плескаться. В душе проснулась голова и набросала краткие тезисы необходимых действий – листа на четыре (читает она быстро). Краткий энергичный посыл – и вот уже и жопа, рыдая, присоединяется к беседе с вопросом «Почему опять в меня?». Голова ей ответила, они, как обычно, зацепились языками, а я спокойно домылся, оделся и ушёл в бар. По дороге стукнул в дверь Мишке и получил в ответ что-то невнятное, то ли «Здорово, иди есть, я сейчас приду!», то ли «Да чтоб вас всех разорвало, я сплю, зайдите позже!». Постучав ещё, издевательски проворковал: «Мишенька, маленький, пора в школу, опоздаешь! А ведь тебе умываться и завтракать ещё!», услышал за дверью грохот и матерные вопли, с чувством выполненного долга убежал к утреннему кофе и яичнице. Настроение было великолепным, мир – прекрасным, перспективы – радужными.
        Мишка появился, когда я, сытый и слегка осоловелый, наслаждался кофе с молоком. Он, оказывается, полночи работал в поте лица, добывая информацию обо всём, нас интересующем, подвергал себя опасностям и всяческим изнурениям, усталый вернулся, только прилёг – а ему уже выносят дверь с требованием вставать! Я ввернул, что изнурялась в основном печень, а опасность представлял в основном цирроз. За перепалкой и я пришёл в себя, и Мишка наелся, подобрел и очухался, и с подошедшим Саркисом пошли смотреть Линкольн.
        К Линкольну претензий у Саркиса было две – разбитые стёкла задних правой и левой двери, всё остальное понравилось. Так чего ждать – сели и поехали в «автосалон» местный для детального осмотра и оценки. Там предложили на месте 25000 или взять на комиссию. За замену стёкол – триста. Саркис разрывался – и машина понравилась (я его понимаю - сидишь, как в тёплой ванне, вылезать не хочется), и денег жалко. Отошли в сторонку с Мишкой, пошептались чуток – да и отдали её Саркису за 23 тысячи – и обеднели некритично, и хорошему человеку приятно сделали. Саркис сиял и лучился, как Мария Склодовская–Кюри после опытов с радием, в хорошем смысле, конечно. Завёз нас в банк, закинул нам на счёта по 11500 и умчался по своим делам как наскипидаренный. У меня, конечно, проскочила мысль, что умчался он друзьям хвалиться покупкой, ну да ладно. Заодно там же в банке подняли вопрос о бывших хозяевах «Навигатора». Вопрос о делёжке уже был обговорен – «добытое» в паре напополам и делится, так что ещё по полторы тысячи пришло. Перешучиваясь, вышли из банка и присели в кафешке напротив обсудить дальнейший маршрут. Я хотел рассмотреть поездки в ПРА, Мишкины планы пока были тайной.
        Через минут сорок, две кружки пива и три стакана холодной вишнёвки план в общих чертах нарисовался, то есть двигаемся в гаражик «Полный привод 4WD» налегке пока – на разведку. Что б не плутать и ноги не бить – вдруг ещё пригодятся – арендовали за червонец местного таксюгу. По дороге, остановившись у какого-то «супермегаминимаркета», я разжился флаконом шампуня для волос (взял дорогущий староземельный, самый нежный, гипоаллергенный, на натуральном сырье, для сверхчувствительной кожи) и щётку для волос массажную – всё для котэ любимой. Денег отдал – как за неделю у Саркиса на олл инклюзиве, жопа орала, что так нельзя, что проще побрить кошку налысо и забыть, а проще подарить куда–нибудь эту постоянную причину транжирства, голова была более осторожна в выражениях, но соглашалась, добавив, что земноводное дышать мешает. Я и согласен был с обеими – за такую цену шампунь как минимум должен был отсасывать у меня, чистить оружие, гладить Пруху и мыть Штирлица, но на любимых не экономят! Поэтому предложил жопе забыть про туалетную бумагу, голове – о не вызывающих похмелья напитках, и обеим - о рассудительности. Обе тут же унялись, вполне согласные с тратами и на пинках проводили жабу, наказав по этому поводу больше не приходить.
        Визит в гараж много времени не отнял – «мастер ключей» Олег мои идеи понимал и предложил пригнать Штирлица, чтоб не выдумывать и не обсуждать «на пальцах». Так что на зафрахтованном таксисте меня закинули в «Арарат» и Мишка уехал в город. Я же на Штирлице вернулся к Олегу. Планов у меня было – чёрт на печку не втащит, вплоть до строительства «Абрамса» на базе Штирлица или тяжелобронированного «Бурана» на гусеничном ходу с возможностью погружения и, главное, всплытия и автономностью до полугода. Да, в постановке нерешаемых задач я мастак, знаю. Помню и, что «жаба хитра, но маленький хрущ с винтом много хитрее её». Но хочется безопасности или хоть иллюзии – вот и вертелось, как наиболее реалистичное и возможно, воплощаемое – забронировать передние дверки по стёкла снаружи, задние – целиком, щели какие–нибудь оставив, заднюю стенку кабины целиком… В общем, этот сумбур вывалил на Олега и компаньона и напарника его Владимира. Желания мои их не убили и в ступор не вогнали, восторга и желания с ключами и сварочным аппаратом наперевес кинуться воплощать – тоже. Судя по лицам – мозги работали. Олег взял лист и начал набрасывать что–то, Вова же взял быка за рога и попросил озвучить смету. Я в ответ поинтересовался сроками. Помолчали ещё. Я понёс какую-то пургу про превращение задней части кабины в бронекапсулу с заменой сдвоенного пассажирского сидения на одинарное для прохода назад – меня на грани тактичности оборвали и предложили, оставив машину и задаток «за покумекать», свалить и не мешать до завтрашнего утра. Обижаться и вставать в позу не стал, оставил полтинник и свалил, перед уходом скопировав на планшет нашедшуюся инструкцию по эксплуатации.
        До дома добрался потный и замученный. Жара плюс расстояние плюс пёхом минус кафешки с прохладными напитками и возможностью передохнуть – подзае…мотался, в общем. Да ещё косметика и средство ухода за кошкой… Хе–хе, развеемся и взбодримся! Пруха почуяла неладное, но было поздно. На поддоне в душе она сперва была зверски вычесана (шерсти набралось с пол–неё), причём без скандалов и царапанья. Нет, она, конечно, высказывала своё отношение к процедуре и ко мне, но достаточно корректно и негромко. Попытки бунта пресекались беззлобно, но жёстко. А на второе – мытьё. Сразу предупреждённая о лимите царапин на моих руках, она терпела сколько могла – и спустя полчаса она, чёсаная-мытая–вытертая сидит на кровати и вылизывается, я, свежепомытый и с двумя царапинами – лимит она не выбрала, лежу рядом и изучаю Штирлицево досье. Лежал и изучал недолго – действовал на нервы вид и, главное, взгляд Прухи. Попытки ласково уговорить сменить гнев на милость успехом не увенчались – в жёлто–зелёных любимых глазах явственно читалась мечта стать большой и вернуть мне сторицей весь спектр действий, произведённых или инициированных мной с момента нашей первой встречи. Голова напомнила о стерилизации, жопа предложила уйти от греха подальше – вдруг она вырастет, всё же может быть… Вероятность ничтожно мала, но всё же… Весёлые картинки кошки, кидающейся тапком в проказника хозяина, повеселили, но голова ещё раз напомнила о стерилизации. Картинки поблёкли сразу, обе товарки отправились по привычным адресам, а я оделся и отправился за чем–нибудь вкусненьким для этой злопамятной мурлыки. Вернулся сытый с блюдечком варёной рыбы и плошкой молока. Остаток дня посвятил чтению книжек про попаданцев, размышлениям о том, что бы делал на их месте я, потом под бок завалилась Пруха, пахнущая рыбой и шампунем, заурчала – и уснул, как убитый.
        
        Глава 17
        
        По закону подлости, приятному и тесному общению с девушкой помешал какой-то стук. Девушка успела игриво шепнуть: «Открой, эти не отстанут! Я ещё вил би бэк!» и не одеваясь пропала. А я открыл глаза. Действительно, стучали – деликатно, но настойчиво. Довольно громко высказывая мнение о сексуальных пристрастиях и умственных способностях запоздалого гостя, я попёрся открывать. На полдороге притормозил – стук прекратился, но задверные личности себя не идентифицировали, так что «недомачете» из кучи вещей перекочевало в руку. Так дверь и открыл – заспанный, с тесаком в руке. На улице стояло нечто мужеподобное – сказал бы, что мужчина, но «это» было одето и лица в полутьме видно не было. Заявив на великом и могучем, что со мной очень желают пообщаться по поводу некоторых событий и что бы завтра в гараже я ничему не удивлялся, «Оно», не прощаясь, как-то – шших – и исчезло. Ниндзя, сука. Постояв и высказав в пространство своё отношение к продукции английских роддомов (а у кого, по традиции, есть обычай уходить не прощаясь?), завалился спать снова, надеясь, что девица далеко не ушла … Обломайтис вместо неё припёрся! Сон и всё сопутствующее отвалило, а проснувшаяся и явно застоявшаяся парочка активно вступила в диспут о поле, возрасте и национальности этого ночного явления. Послушав этот бред минут пять, а они уже перешли границы и начали оперировать терминами медицинско–националистическими с матерными вставками, решил не заморачиваться, а перейти к колыбельным серьёзного уровня. Заснув года за два до этого (слегка нетрезвым) под нарезку Прожекторперисхилтон и проржав во сне часов пять, загнал все выпуски в память планшета. Сон под тихое бормотание ведущих и их гостей был «раскрывающим чакры и очищающим карму» - в смысле крепким, оздоровляющим и вообще способствующим. Так что планшет на тумбочку, звук – на грань разборчивости – и всем спокойной ночи!
        Проснулся я отдохнувшим, но озадаченным. «Великолепная четвёрка» всю ночь беседовала с головой и жопой обо всём – от алкоголизма носителя до отношения к Цекало, не обращая внимания на моё присутствие при беседе. Досталось всем понемногу, весело, с матерком. Отдельно прилетело английской королеве, пришедшей в гости с «желаниями сексуального характера», но в последний момент почувствовавшей себя неловко… Или раздумавшей порадовать принца Чарльза братиком или сестрёнкой – я проснулся в разгар дискуссии на эту тему. Боец по дороге в сортир высказал мнение, что романтика – это хорошо, но ему настоятельно необходимы физические контакты – и развернул картинки самого недвусмысленного содержания. Тут же очнулись кумушки – как не только уснули после ночных бесед – и затеяли свару на тему случайных связей. Стоя под душем, наслаждался продолжением сна. Голова встала горой на сторону бойца, предлагая в городе принять на грудь для обаятельности, а там «видно будет», жопа демонстрировала картинки со стен Кунцевского КВД и приводя цитаты из частушек и классиков. Выключив воду, закрыл обсуждение заявлением, что «гусара триппером не напугать» и «секс, наркотики, рок-н-ролл! – виски, шанкры, трихопол». Все заткнулись, я в тишине оделся, взял Прухины миски и пошёл на завтрак.
        Мишка наворачивал какое–то аппетитное варево из глубокой тарелки. Попросив себе такое же у официантки, поинтересовался о планах. Планы у него были поспать, так как он ещё не ложился. Нормальный парень – я всю ночь от похотливых королев отбиваюсь, а он… Рассказал о ночном визитёре и предполагаемой беседе в течении дня – он задумался, даже есть перестал. Мне уже пожрать принесли, я уже доел и Прухе пайку попросил – а он всё думал. Наконец его прорвало – тихая не очень цензурная тирада на тему «ни сна, ни отдыха измученной душе» была красива в своей законченности. Аж заслушался! Никаких повторений, ни одного «неопределённо–связующего артикля»… Прухин хавчик подали, я метнулся – отнёс, вернулся, а Миша всё кипел и пузырился. Прокипел, доел и к кофе приступил, согласившись на поход в гараж и участие в беседе.
        Шли пешком, не торопясь, беседуя обо всём и ни о чём. Нашлись точки пересечения – он учился на Смоленке, практически рядом с высоткой, а практику проходил на Хруничевском заводе. Общих знакомых не нашлось, но пивший регулярно пиво в «автопоилках» на Садовом кольце и Арбате вызывал тёплые чувства. А жил на Фадеева – рядом с моей путягой, так что и пересекались, наверное. Ностальгируя, дошли до гаража, где нас уже с нетерпением ждали.
        На суд было представлено три проекта. Первый – превращение Штирлица в сухопутный крейсер – было отвергнуто сразу: тяжелый с небольшим запасом хода и сомнительной живучестью. Второй не прошёл по финансам и времени – недели три и половина стрясённого с Ордена. А вот третье… Недёшево тоже, но занятно. Местный вариант «железного дерева», в отличие от земного, был лёгок, как сосна. И с обработкой были трудности, поэтому недёшево изделия обходились. Зато лист фанеры–шестёрки из него был немногим тяжелее, чем берёзовый. И технология изготовления бронепакетов ребятами давно обсасывалась, мысли вертелись и требовали воплощения – а тут я! «У нас купец, у вас товар» - почему бы не слиться в производственном экстазе? От чего-либо серьёзного типа гранатомёта или крупнокалиберного пулемёта не убережёт, так и БМП от них несладко, и БТРам… А робингудам местным с билликидами уже крепкими орешками будем. Чего растекаться по древу – два куска такой фанеры где–то 40х40 у ребят были, сложили, между ними кусок миллиметрового железа и с двух сторон тем же железом обернули, струбцинами зафиксировали и поехали в оружейный магазинчик неподалёку к какому-то Ксавье – там был тир. Заскочили в «Арарат» только , по моей просьбе, за Соломонычем – я подумал, что прогулять его пора, да и с Дедом пообщается.
        Ксавье к нашему визиту отнёсся спокойно, к идее использовать тир как полигон – тоже. Заплатив двадцатку, закрепили вертикально метрах в двадцати от огневого рубежа пластину на привезённом с собой упоре и, подперев мешком с песком, и я выпустил пяток одиночными. Результат порадовал – сквозных дыр не было. Постреляли ещё – результат тот же. Дедовой мощи хватило на выкорчевать и отшвырнуть, но не более. Радости – полные штаны… Чистка, укладка, опечатывание – и через «Арарат» обратно в гараж. Там засели плотно. Мишке через две бутылки пива от хозяйского холодильника беседа надоела, и он по–тихому смылся, оставив меня одного против двоих. Ну, торговаться – не пипирками махаться, это дело нравилось… Сошлись на полутора тысячах за работу плюс утоление аппетита местных фанерных королей, но в случае появления заказов на подобное – мои 12%. Обмыли пивом – слушайте, а в пиве местном что–то есть! Ни фанатом, ни поклонником не становлюсь – но приятное хлёбово! Пьётся приятно, не грузит и уходит легко и быстро. Допили и расстались до завтра – они за деталировку уселись, я к дому побрёл.
        В «Арарат» я ввалился в размякшее–напряжённом состоянии. Размякшим от жары и выпитого пива, напряжённым – из-за бойца, на полдороге перешедшего от намёков к демонстрации готовности. Решив проконсультироваться у Саркиса, вызвал его на посидеть–выпить–поговорить. Вишнёвка мне, пиво ему, сидим. Для приличия спросив, как машина, минут пять выслушивал, как этот завидует, как тот хвалил. Перешёл к волнующему организм вопросу – где отдохнуть можно гетеросексуально ориентированному мужчине. Прослушав спич о наличии домов терпимости и клубов «по интересам», с ценами и выбором, уж намылился прощаться и бечь. Тут Саркис, задумчиво на меня глядя, и выдал: «А девушки мои тебе как?». Я почувствовал себя слегка неловко, промямлил что-то одобрительно – хвалебное, но – типа, на чужой каравай рот не разевай, кто они, что они … «Ааа, не думай плохо, они хорошие, одинокие, сделай себе хорошо, им, поблагодари потом – и всё! И это – не парься!». Нуу, таможня даёт добро, время к шести вечера – так чего мы стоим? Саркис ушёл, а я пошёл наводить мосты.
        Наводить и не пришлось – мои понтоны уже ждали. Барышня только глазами в сторону Саркиса стрельнула – я кивнул, подтверждая его согласие. Предложил минут через пять–десять ко мне пару бутылочек компота принесть – кивнула и таким взглядом одарила, что к себе я как не сам шёл, а за бойца вели. В номере прыгнул под сень струй, в чистых трусах на кровать бухнулся и оперативно Прухе прочитал лекцию на тему «Случка хозяина – не повод для игр!», а то бывали, знаете ли, прен–цен–денты… А потом и девушка с персиками, в смысле, с вишнёвкой пришла. И хорошо было. Обоим. И не один раз. И не два, и не три. И вишнёвка к месту пришлась, только кончилась. И могендовид памятный с шеи улетел куда-то.
        
        Глава 18
        
        «Прости – прощай, на нервы действует какой-то странный стук…». Стук был, я был, девушки не было. Плохо понимая, пошёл открывать. Открыл. На пороге опять стояло это, в смысле, то же, что и в прошлую ночь… Громко и внятно, не вступая в диалог, произнёс: «Как всё заебало! Перестаньте мне сниться по ночам!» и захлопнул дверь. Уснул, похоже, не доходя до кровати.
         Разбудила Пруха похлопыванием по щеке и носу. Проголодалась, видите ли. То, что я полночи крепил интернациональные связи, её не колышет: спишь – просыпайся, проснулся – заботься, в смысле жрать неси. Королева, блин. Сел, прислушался к себе. Дуэт осуждающе молчал, боец, не просыпаясь, промямлил что–то типа «ща покемарим, а вечером повторим». Перспективка… Душ, горшок, одеться и на выход.
        Поприветствовал Саркиса, тот расплылся в понимающей улыбке, подмигнул и кивнул на официантку. Вчерашней не было, была то ли её старшая сестричка, то ли близняшка. Принесла поесть-попить, Прухиной рыбы плошку и, улыбнувшись понимающе–завлекательно, ушла на кухню.
        Завтрак под беседу с Саркисом «обо всём и ни о чём» провалился незаметно – вроде только принесли – а его уж нет. Мишка, по словам Саркиса, появился через час после моего «отхода ко сну», узнав о моих планах – понимающе хмыкнул и, заявив, что он тоже пойдёт покуролесит, испарился. Допив кофе – чай здесь почему-то не рос и со Старой Земли не завозился – и? попрощавшись с Саркисом, я закинул рыбу кошке и пошёл навестить кулибиных.
        Следующие пять дней слились в какой–то сексуально-трудовой праздник – днём у ребят на подхвате в гараже, ночью в постельном многоборье. Ел ли в перерывах – не помню. Я схуднул, штаны держались на ремне и парусили, в куртку можно было обернуться полтора раза. Штирлиц перестал быть похожим на грузопассажирский автобусик, и так не особо обтекаемый, стал окончательно угловатым и двухдверным. В кургузом кузовке прописалась емкость для солярки, её крепление можно было отстегнуть из кабины. Задний диван превратился в ларь со всякой всячиной внутри. Люк для пулемётчика делать не стали, как и бронировать крышу – паранойя, конечно, дело хорошее, но тогда минный трал надо присобачивать и мортирки для отстрела ловушек, да и пулемётчика не было, как и пулемёта. В общем, как смогли, так и сделали, кому не нравится – не смотрите. Будет лучше и умнее – посмотрю и оценю, поучусь, может быть.
        Всё когда-нибудь кончается, кончился и этот этап. Позади приемка Штирлица – гордая табличка с именем собственным встала на решётку радиатора, банкет у Саркиса, опохмел, сборы, и «совет в Филях». Завтрак, прощальные объятия с Саркисом и Биллом, поцелуи барышень, отвальный вой Прухи, прокатка ай-ди и распломбировка баулов – какой-то лавинкой пронеслось. В общем, топчем педальку до Аламо, а там будем посмотреть.
        
        Глава 19
        
        Через час унялись (у меня) восторги от новизны ощущений. Ещё час спустя унялась Пруха – сперва взмявы–жалобы перешли в собачье какое–то поскуливание, а потом она, видимо, положила на всё со своим кошачьим прибором и задрыхла. Дорога накатанная, без извивов, пейзаж однообразный, ход экономичный – езда и езда под трёп. Часа через четыре притормозили ноги размять и колёса помыть. Заодно и Пруху прогуляли. Тут она и выдала! Сперва офигев от размеров лотка, залезла под Штирлица. Минут через 15 вынеслась галопом и ушла в пампасы, по-моему, даже всхрапывая и «игогокая». Жопа упомянула о проблемах дефекации у котят, голова – о фрекен Бок и её «он улетел, но обещал вернуться». Я на всякий случай достал Деда, и вовремя – объявилась эта географиня. Ну, как объявилась – вылетела с воем, занося задние лапы чуть ли не вперёд передних и как бы не гадя на лету, а за ней – какая-то пушистая херь больше неё. Как не осиротел – не знаю. Не попал ни в кого, но отпугнуть отпугнул. Эта меховая задница влетела в салон и забилась в свой контейнер, только что дверь в машину не закрыла. Поржали нервно, попили водички – и дальше поехали.
        Ещё через три часа тормознули, перекусили бутерами Саркисовыми и ещё через три подъехали к форпосту местному очередному, они здесь через триста километров плюс-минус натыканы. Заправка, кафешка, «отель» - что ещё нужно? Заправились, поели, Пруху накормили. Попросились на ночлег – пустили. Никакой романтики, никаких приключений. Две вещи радовали – быт безвыебонистый и Прухино поведение. Насчёт быта – просишь поесть – приносят поесть, а не чайную ложку какой–то хуйни с двумя травинками на огромной тарелке и с названием длиной с авианесущий крейсер… «Винтаж», кухня в стиле «Фьюжн»… Уррроды… А Пруха вертелась рядом, не отходя никуда – ужинать с нами пошла, перед сном мявкала – прогулки требовала… Чем её же лоток не устроил? Нет, заставила дверь открыть, минут пять я ей втолковывал, мол, иди по делам, сделаешь – вернёшься… Фигушки, оделся, вышел с ней, ждал, пока дела не сделает… В номер вернулись – урчит и трясётся, как холодильник «Саратов» старый и ни на шаг не отходит. Лёг спать – не просто в кровать, а под одеяло залезла.
        Следующий день прошёл в том же ключе – грунтовка под колёсами, пейзажи, слонопотамы в стороне… Такой же городишко – не городишко, село – не село – к вечеру. Всех отличий – Пруха не в контейнере ехала и не пела о «жизни такой непростой», а молча лежала сзади. И на остановках не уносилась на волю, а чинно лезла под машину – и то правильно, снаружи колёса мытые, а внутри? Прям образцовый солдат – даже взгляд изменился. Вместо лениво-вопрошающего или жадно–голодного стал «Есть! Так точно! Никаких жалоб!». Надо будет ей Деда дать почистить. Поржал, пересказал Мишке, ещё поржали. Кстати о почистить.
        Заправка, ужин, вишнёвка на сон грядущий, чистка Деда… Поход с Прухой за ещё одним стаканчиком, вечерний туалет – и отбой.
        Третий день дороги начался как-то не так. Томило что–то. Сборы, завтрак – опаньки – выскочило! За утренней беседой (за кофе неизменным) – хоть и повыдергали ноги местным флибустьерам сухопутным, но попадаются, басмачи моторизованные. Редко, но иногда метко. Тут и жопа ожила – я уж думал, до Москвы не услышу. Но без истерики так, по существу. Мол, Деда под руку и Соломоныча приготовь. Голова добавила: «И Пруху в контейнер заточи, а то залезет под педаль – веселье будет». Поблагодарил обеих за конструктив, выразил надежду на дальнейшее сотрудничество – хмыкнули дуэтом и затихарились. Передал суть внутренней беседы Мишке – угукнул.А я ещё и каску канадскую напялил. Для самоуспокоения.
        За тёплую сисю прихватили нас, когда маячившие впереди горы уползали вправо. С криком «Газу!» Мишка броском ушёл назад, пошло татаканье и полетели гильзы. Стало неуютно, ссыкотно и неловко как-то – он там воюет, а я за баранку держусь. Горохом простучали дятлы – но в этот раз без дыр, обломились. В зеркала в пыли сзади джип какой-то мелькает, догоняя, Мишка куда–то влево долбит. Дорога влево пошла – в зеркале Мишкина цель мелькнула – багги размером с «Жигуль». А джипчик всё ближе и ближе подбирается. Пруха на одной ноте уже минуты две тянет, как паровозный гудок. Мишка на ухо орёт: «Как скажу – рви влево!» - я в ответ: «Кувыркнёмся, погоди! Как поровнее обочинка – свистну!», ногу с газа убрал и метров через пятьдесят – как по заказу! «Давай» - сзади бумкнуло что-то. Третью – и «Банзай»! как не кувыркнулись – хз… И тут удачно багги жопу подставила. От нас уходила, да не ушла. Ебнул её со всей силой пролетарского гнева – как «Запорожцы» Штирлицевых родичей били в анекдотах. Багги так кувыркнулся – аж водила улетел, курлыкая. Ну, это я приврал – курлыканья не слышал, но в зеркало полёт оценил. И к дороге рванул, а там, хвалясь оформлением днища, джипчик лежит, колёса крутятся, пара люмпенов – и чуть дальше бочка наша в луже, как не пыхнуло… Мишка её, оказывается, сбросил, торпедист – самоучка… Встали, вылезли, осмотрелись. Постреляли по лежащим, по дверям джипа – да и пошли прибарахляться. Я с полдороги назад вернулся – за планшетом.
        Трофеи – дело хорошее, но сперва хлопотное, а потом грязное и неприятное. Три калаша, АКМ и два АКСа, немецкая G какая–то и М16, три пистолета, револьвер, пять ай-дишек, под штуку экю и цепочек и перстней грамм под четыреста плюс две серьги – табор на отхожий промысел вышел, что ли? В багажнике три канистры, патроны россыпью в двух сумках, еда в одной, канистра с водой. Бухло до нашей встречи не дожило, побились бутылки, а жаль. Пока Мишка домародёривал джип – «нисаном» он оказался, шильдик на крышке багажника увидел – дошёл до бочки. Она нестандартное использование пережила, только пробка вылетела. Поднатужился, мараясь, на попа поставил – меньше половины осталось, но осталось же! Обернулся – а в Мишку как бес вселился – по второму разу всё обшаривает. Предложил до багги прокатиться. Закидали трофеи в кузов, предварительно, наебавшись и перемазавшись, бочку туда определив и зафиксировав, трофейным тросом стянули бочкину жертву с дороги и попылили к жертве Штирлица.
        «Недожуравля» нашли по стервятникам местным – они уже вплотную приступили к трапезе. Отогнать только выстрелами получилось – уговоры подождать пять минут и обещание на их обед не претендовать не подействовали. Мишка оглядывал окрестности, я шмонал. Набор не поражающий оригинальностью – пистолет в кобуре, четыре магазина в подсумке, бумажник и цепь. Пожелав пернатым приятного аппетита, пошли к багги. Там обнаружился ещё один участник вечеринки, пристёгнутый к раме и без половины головы. Обшмонали, сняли криводульный пулемёт, на «МГ» времён войны похожий, вытащили ещё одну коробку с лентой, пошли к машине. У машины посмотрели друг на друга, переглянулись – и стали раздеваться. Нет! Не на секас противоестественный пробило – просто лезть в чистую (относительно) машину, капитально заляпавшись всем – от солярки до крови – было как-то неудобно. Я на полдороге притормозил и с голым торсом облазил Штирлица в поисках утечек и повреждений. А после банных процедур, чистые и переодетые, двинули дальше. И заночевали километрах в двухстах от Аламо. Можно было поднапрячься и доехать, но было в лом.
        
         Глава 20
        
         Утро не задалось. Точнее, с полночи хвостатая красотка толком поспать не давала. То ей кошмары, видимо, снились, и она дрыгалась и ворочалась. Потом вылизывалась долго и тщательно. На середине этого важнейшего процесса я проснулся в достаточной мере, чтобы в непарламентских выражениях высказать своё мнение по этому поводу и изгнать чистюлю из постели. Потом она затеяла игру «охота на хозяйские ноги» - закогтила два раза, поймала подушку и ботинок и унялась. И на сладкое – разбудила в пять тридцать по местному мявом и похлопыванием по щеке. Открыл глаза, сел – она уже у двери извинительно мявкает. На матерную тираду, в которой её многострадальный лоток был крайне отрицательно охарактеризован, последовал мяв, видимо, означавший «на это я пойтить не могу». Вот же гадина… Лады, четвероногое – думал я, одеваясь. Вышел с нею – а Штирлиц–то охромел. Итог – три часа потеряно. Пока разобрались, как запаску снять, пока поставили домкрат туда, куда надо – в общем, и наебались, и наплясались. Зато выехали взбодрившиеся, освежённые и матерно–опустошённые, в смысле наругались всласть на всё и всех. В итоге в Аламо прибыли к местному полудню. Ура – сумки не опечатали! Наоборот, дали понять, что без оружия ходят здесь чуть ли не груднички только. Тщательно объяснили, где что и как, в смысле – автосервис, оружейный магаз (их два оказалось), отделение банка, пожрать и пожить. Начали с сервиса, благо он находился прямо на въезде – здоровенная стоянка машин и он при ней.
        Крупный дядя по имени Джо с пистолетом на поясе в беде нас не оставил. И колесо починил, и Штирлица осмотрел. И взял, как мне показалось, недорого – 175 экю за всё. За осмотром и ремонтом пожаловались на напавших уродов. Узнав, что мы бросили на дороге две кучи металлолома    (с нашей точки зрения) – выдал про богатых, сорящих деньгами, типа приволокли б ему перевёртыша – наварились бы. На заявление, что ни эвакуатора, ни жёсткой сцепки не было, заявил, что нефиг без необходимого в путь трогаться – без оружия не поехали же! Возникла идея съездить и поглядеть. Прикинули – часов за шесть–семь, если не телиться, до поля битвы можем добраться. Джо за руль здоровенного эвакуатора сел, нам в кузов две жестких сцепки бросив – и маленьким караванчиком дёрнули за оставленными по незнанию трофеями.
        По свету успели и доехать, и багги задом наперёд к Штирлицу примастырить так, чтобы задняя часть, от тарана пострадавшая, на ходу вывешивалась. «Ниссан» поставили на колёса и Джо затащил его на эвакуатор. И даже до полной темноты успели в отельчик приехать.
        За ужином Джо поинтересовался, какого хрена он в дороге с нами связаться не мог. Узнав, что раций у нас нет – я по незнанию этим вопросом не заморачивался, а Мишка как-то выпустил этот вопрос из виду – назвал нас везучими русскими раздолбаями. Засранцами, если быть точным. Да ёпта, кто ж знал, что здесь всё так запущено! Вину признали, поинтересовались, есть ли спецы по связи. Личные коробочки вроде в трофеях мелькали, а вот автомобильная – это вопрос, цела ли в «ниссане» осталась. В общем, отложили этот вопрос до возвращения в Аламо.
        На следующий день в гараж Джо припылили часов в одиннадцать – он нас поднял ни свет, ни заря – в шесть утра. Зверь прямо – у меня просто физическое какое-то отвращение к ранним подъёмам. Переношу нормально, хоть и сова – но даже Пруху по утряне убить готов. А будильников сколько пало смертью храбрых… Нет, по сравнению со знакомым с теми же проблемами – я ангел. Тому папа из загранки привёз будильник в форме гранаты, суперударопрочный, громкий, выключающийся от броска в стену… На два дня его хватило. Папа в следующий приезд очень ругался – стоило это чудо чуть ли не как памятник Долгорукому. Но через месяц, увезя к месту работы обломки, позвонил сыну и обрадовал известием, что часовой магазин ему расходы возместил и ещё подарочек недешёвый подогнал.
        В гараже Джо после тщательного осмотра предложил нам четыре с половиной тысячи за совместно притараненный металлолом. Торговаться и я, и Мишка не посчитали нужным – Джо не производил впечатление особо хитрожопого типа, ночами не спящего от мыслей, как бы кого-бы наебать. Но и простофилей-альтруистом не был, так что, наверное, цену озвучил правильную. Обговорили только, что рацию автомобильную, если жива, нам переставит. Или за отдельные деньги что–то подберёт.
        Взяли у него в аренду маленького битого жизнью «Самурая» за полтос в день – рассекать на Штирлице показалось некомильфотным, закинули в него трофеи наши и двинули по маршруту Банк – оружейник – пожрать и помыться и поселиться на срок до установки радио – жопа ныла, как больной зуб, что без связи нельзя. Голова ей вторила. Хорошо, хоть боец не проснулся от слова «связь». Утомляет иногда этот «зоопарк в моём багаже».
        В банке от нас потребовали подробностей и даже вызвали шерифа. Шериф нас выслушал, кивая, поглядел фотки… Правда–то наша, чего терять – я предложил к Джо съездить, на трофеи полюбоваться и на Штирлица пулями поклёванного, да хоть колесо допросить! Шериф согласился – ну и рванули к Джо. Шериф расспросил его, позырил на металлолом, обошёл по кругу Штирлица и пошёл по–новой его оглядывать – впечатлил его, видимо, наш Максим Максимыч своим бронированием необычным. А потом махнул рукой, типа всё ясно и поехали обратно.
        В банке шериф пообщался с клерком – и стали мы богаче на три с половиной тысячи «на счёт» каждый. На приятной волне – а деньги, как не крути, штука приятная – добрались до “Sam's Gun Store”. Осмотрел он богатства наши и предложил четыре тысячи за стрелковку и отдельно триста – за пулемёт для стрельбы из-за угла. И патроны с магазинами за четыреста пятьдесят забрал. Выдал толстенькую пачку сотенных, разделили мы её пополам, попрощались – и двинули, «солнцем палимы» искать, где переночевать.
        Отель нашёлся быстро, за двенадцать экю в сутки с носа нас были готовы терпеть хоть до китайской пасхи. помылись, переоделись, набили стиралки – часа на полтора им работы хватит – и двинули к Джо. Тот уже ждал с коммерческим предложением – трофейная рация автомобильная умерла, но у него завалялся комплект «мотороловский» 2+1 с установочным комплектом – антенной и прочими всякими радиобирюльками за три тысячи с установкой и наладкой. Готовность – часов за семь управится. Вот так – нажито махом и прожито прахом. Зато за трофейные говорилки и трупик автомобильной предложил две. Жаба приготовилась напрыгнуть, но не стала – голова и жопа «в партию сгрудились». Из свежеполученной от Сэма доли выдал Джо тысячу и Мишке столько же. В итоге за Джо остался должок за «металлолом», но налика в данный момент не было, а отрывать человека и тащить в банк не хотелось. Да и не торопимся вроде никуда. Так что вернулись в отель к свежепостиранным шмоткам, обеду и дрыхнувшей Прухе.
        За обедом встала во весь рост проблема трофейного золота. Накопилось его предостаточно – общим весом под килограмм. По рекомендации женщины с ресепшена ещё раз сходили в банк – ювелиров в Аламо не было. Орденский банк принимал золото на вес по стандартной цене в 10 экю за грамм, выдирая свою десятину. Перстни и одну из серёг «с камушками» хотели взять «по весу», но тут уж жаба рта раскрыть жопе с головой не дала – видимо, засиделась. Так напрыгнула – и пискнуть не успели. Так что самоцветы остались ждать лучших времён, а цепочки превратились в семь с мелочью тысяч экю. Свою долю я, добив чуть меньше пятисот наликом, обратил в четыре стограммовых «шоколадки» - слитка орденских. Их уже примут без комиссии.
        Обмыли «бузинес» по чуть–чуть и я пошёл в номер. Мишка остался в баре.
        В номере полюбовался на дрыхнущую Пруху, залез в душ и потом прилёг с планшетом. А вскоре и планшет из руки вывалился.
        
        Глава 21
        
        Вот есть же сволочи на свете… Эта пухошерстяная гадина, выщемившись за день, решила вспомнить детство золотое. И знаю за ней эту привычку, и в нормальном состоянии переношу спокойно, но не ночью. Или она с домовым местным гонки затеять решила?? В общем, в полусне, поймав себя на мысли, что, кряхтя ожидаю очередной пробежки, возмутился. Это когда с ладошку была и использовала спящего меня как трамплин, можно было терпеть и не просыпаться. Но сейчас–то девушка под пять кило! Ей–то в радость, а мне? В общем, разбудила лихо… Набегался, налазился под кроватью за ней всласть. Поймал-таки за хвост – знаю, что неспортивно, а по спящему мне забеги жеребцов–трёхлеток значит, в порядке вещей - и всласть носками по наглой роже нашлёпал, не больно, но доходчиво. А в глазах её бесенята не унялись, не-е-е-ет! Что делать с кошкой, если ей не спится? Правильно, занять чем-нибудь ! Поэтому под душиком тёплым намочил слегка, обтёр полотенчиком – давай, кумушка, сушись – вылизывайся! А я посплю.
        Проснулся в шесть утра бодрый, выспавшийся и готовый ко всему. Полчасика понежился, наблюдая за всё ещё вылизывавшейся Прухой. Какие взгляды она на меня кидала!!! Самым цензурным был взгляд а-ля «Гад ты, Костя Федотов!». Ладно, хорошего понемножку, посетил храм утренних размышлений о судьбе мира, выхожу – а эта ехидна недовылизанная злорадно так косится из-под задней лапы, для типа вылизывания задранной. Одеваюсь – на-ка! Оба вчерашних наказательных носка аккуратно на пятках погрызены. Отмстила, блин. Прям как брат Саши Ульянова. Ну, не убивать же – поржал и новые достал. А недоеденные в отместку ей в миску положил, уходя – типа, пока не доешь, свежака не будет. Тут-то её пробрало, прыжком догнала и ну тереться об ноги урча – типа, недоразумение это и вообще по дурости и живости характера. Погладил, за ушки потрепал и носки в карман сунул – не боись, типа, хаванина будет. И на завтрак пошёл.
        Вышел на улицу, глянул на село… тепло, солнышко ласковое, тишина – как в детстве за городом на даче – не мёртвая, но каждый звук только подчёркивает спокойствие и уют, что ли. Присел на пороге – аж про пожрать забыл, заслушался. Минут пять так просидел, а потом понял, что мой персональный дуэт из литавров и виолончели мне бубнит что-то, и серьёзно так! Прислушался – и тему ведь подняли нешуточную! И правда, пёрло мне нешуточно с самого начала – практически, как поставил ноги на бесперебойник, трагически погибший при попадании сюда от травматического обрезания «по пояс». По логике вещей, три раза ласты должен был в белое покрасить и надеть, даже четыре или пять, вернее. А вместо этого – не в шоколаде, но если брать «по-староземельному», то близко к этому. А это значит, что какая-то гадость, по отношению ко мне выросшая до размеров пушного зверя, не посетившего Землю, бродит где-то рядом и присматривается. Таак, попёрли в уже пылающий с утра мозг Чернышевский с Достоевским с их вековечным «кто виноват» и «что делать», Солженицын с Жириновским с «как нам обустроить Россию», за ними Ильич с улыбочкой и «как нам обустроить рабкрин», толпёшка декабристов с хныкающим спросонья Герценым, Гоголь с пылающим третьим томом «Мертвых душ», полуобнажённый Урбанский, горящий на рубке дров для паровоза, полуобнажённая Эммануэль Арсан, горящая от желания… В себя привёл боец заявлением, что с последней он бы попылал, и ещё как, только дайте шанс! Напевая про себя «Шанс! Он не получка, не аванс!», всю эту кодлу, не пожалев Эммануэль, загнал в самый дальний уголок подсознания и сдал в тёмный тесный уголок в ласковые и нежные ручки оживившейся от наплыва гостей паранойе. Выразил благодарность личному составу – «Думе» - за бдительность, а бойцу – за боеготовность, и пошёл-таки на завтрак, благо Мишка из своего номера вышел.
        Поели, прокатились по городу, позаглядывали в магазинчики. В одном из них две тётки за полтора часа сварганили две жилетки парусиновые с обилием карманов. И две РПС – одну с подсумками для Соломоныча, другую – под Дедовы «тридцатки» на груди и с «полтинниками» на поясе. Глядь на часы – а уж полдень местный, джентльмены пьют и закусывают, поди! Доехали до Джо, познакомились с дочерью его – милой симпатичной девушкой, крупноватой на мой вкус. «Говорилки» говорили, автомобильная устроилась в зоне досягаемости и водителя, и переднего пассажира. Прослушали лекцию, как всем этим пользоваться, Джо предложил крепёж под Деда сделать – говно вопрос, делай! За минут сорок сваял – мы пока рациями игрались, я-то точно, как дитя. Приняли работу, я расплатился, Джо долг возвратил наликом – или он, или дочь в банк смотались, выпили по паре бутылочек новобундесового пива и, узнав о дороге в Вако и окрестностях Аламо – не торопясь пили, не жадно взахлёб, распрощались тепло и в гостиницу двинулись. Дела сделаны, ничего не держит - так что сборы, чистка пёрышек - и с утра в дорогу.
        
        Глава 22
        
        Выехали из Аламо в восемь. Не рано и не поздно - спешки нет, у Мишки ещё больше двух с половиной месяцев до окончания срока ожидания, а я - как Пятачок, который "до пятницы я совершенно свободен". Так что поели не торопясь, у Джо с доплатой поменяли "самурай" на Штирлица, Пруху сытую в перевозке на штатное место поместили - и двинулись в сторону Вако. Пейзажи, рогачи, солнышко припекает - романтика продолжалась часа три, пока Мишка напряжённым голосом не попросил притормозить. Меня пробило на хи-хи, типа "завтрак хочет в поля", но Мишка был серьёзен, как часовой у мавзолея. Напрягся за компанию и я.
        - Ты чего? В чём дело-то?
        - Дымок справа! И стерви местные кружат! Давай туда, только не торопясь!
        Жопа порекомендовала "как следует, три раза" перезарядить Деда и положить его на колени. Голова порекомендовала прислушаться. С Дедом на коленях на малых газах съехали с дороги и двинулись в сторону дыма. Где-то через метров семьсот с верхушки пригорка открылась картина "барбекю на свежем воздухе по-новоземельски". Куча железа и гужующиеся хищные представители местной фауны. Помогать было некому, спасать тоже - но Мишка тщательно разглядывал окрестности в бинокль. Карацюпа, блин.
        - Эти горелые гнали кого-то вечером. Чуть дальше ещё птички!
        - Предлагаешь проверить?
        - А почему нет? Или неотложные дела?
        - Если честно, страшновато. Но давай, блин, съездим.
        Объехав звериную шашлычную, так же "крадучись" въехали на следующий холмик. У подножия - здоровый пикап с расстрелянным задним бортом и задней стенкой четырёхдверной кабины. Постояв, осматриваясь вокруг, съехали к машине - Доджу Рэм 2500 в красивом хромированном обвесе. Вышли, походили вокруг - ни звуков, ни движения. Мишка дверь заднюю дёрнул - выпал один из двух мертвецов, бывших на заднем сиденье. Знакомый типаж - похоже, поголовье табора ещё уменьшилось, или эти - из другого? Золотые цацки - копия тех, что на наших были. Тут я опомнился и за планшетом сбегал - вдруг что - не мы накосили, так, на свежесжатое пришли. Водитель спереди один сидел. Сфоткал всё, постояли-подумали, переложили трупы в кузов не обыскивая, к коробкам и ящикам каким-то, взяли Доджа "на галстук", свободными оружейными сумками сиденье водительское накрыли и спинку - и двинули назад, в Аламо, не торопясь. Жопа попросила только, чтоб по приезду в зеркало посмотрел - а то возвращаться примета плохая.
        Ехали не торопясь - я у Доджа клемму снял от греха, и Мишка жаловался на тугую педаль тормоза. Блядь, дебил - ну что стоило у Джо жёсткую сцепку купить или попросить, что бы сделал! Теперь плетёмся сорок километров в час. Штирлиц тянет, как и нет на хвосте ничего - так бы кило на двадцать-тридцать быстрее могли ехать. Голове выговор за забывчивость!
        Приблизительно на полпути к Аламо повстречали патруль Аламовский. Ну, как повстречали... Блин, я чуть не обосрался от неожиданности - сижу один, с Мишкой переговариваюсь, вдруг тирада на языке вероятного противника. Тормознул резковато - Мишка чуть не догнал. Выскочил, добежал до него, объяснил - он оперативно добежал, объяснил всё - и вот уже к нам подваливает вчерашний знакомый шериф. Рассказали, объяснили, что вот нашли, как грибы, не душегубствовали. Шериф фотки посмотрел, в кузов слазил, стволы наши в руках повертел - понюхал - да и выдал, что от Ордена нам не светит ничего, с тушками вольны делать, что хотим, вплоть до мужеложства, а имущество найденное - наше, так как мертвецы не жители Аламо и окрестностей, а к возможным родственникам их и наследникам ему - как королю Луи до голодающих крестьян. Про Луи и крестьян - это отсебятина, он про индейцев и шерифа говорил, долго так, нецензурно... В общем, условившись встретиться в баре гостиницы позже, отъехали от дороги на полкилометра, освободили усопших от материальных ценностей и отпустили их на волю. Свалили добытое - уже как бы стандартный набор: три цепуры "жёлтого металла", четыре серьги - водитель две носил, модник какой, три кобуры на ремнях кожаных, три бумажника, кучку заляпанных кровью денег - в сумку оружейную, бросили её в кузов Доджа, и попылили в Аламо поскорее. К Джо.
        На стоянку к Джо заезжать сразу не стал - тормознул у въезда и пешочком дочапал. Поздоровался - он сразу поинтересовался причиной возвращения - время-то к пяти вечера близилось, мы должны были уже к Вако подъезжать. Попросил его очередной трофей помочь загнать к нему на стоянку, не чувствуя себя уверенным в маневрировании с прицепом. - Не вопрос! - и через несколько минут мы с Михаилом уже освобождали кузов и салон Доджа от своих - теперь своих - вещей. Джо тактично нас покинул, сказав: "Закончите - позовёте!".
        К концу обыска вид у нас был - как у парочки Робинзонов Крузо, нашедших набитый сокровищами парусник. С бухлом опять не повезло - от двух ящиков "в живых" осталось только три бутылки. На фоне остального - мелочь, воробьиная погадка вроде - но как-то расстроило нас обоих. Итак, после сортировки нам, помимо трёх пузырей вискаря, досталось:
        - два АКМСа - один не стрелявший (водительский, видимо) и десяток магазинов (один полный),
        - РПК и четыре "банки" к нему (снаряжённая одна),
        - 4 целых и 4 пробитых пулями цинка 7.62 от "Демидовскпатрона",
        - 2 "Беретты" и 6 магазинов к ним,
        - 1 антикварный "парабеллум" с длиннющим дулом + 2 магазина к нему,
        - 9 банок консервов (три ящика стояли сзади и приняли на себя больше всех),
     - мешочек с клубком цепочек золотых из "бардачка".
        И под занавес из салона извлечена здоровая барсетка с семнадцатью тысячами экю. Неверующий, но остро захотелось свечку Николаю Угоднику поставить, самую толстую. Противоестественное какое-то везение! Не бывает такого! Запихали, не деля, всё в Штирлица, Прухе в контейнер банку тушёнки запихнули - и пошли за Джо.
        Пока Джо знакомился с Доджем, мы сидели в теньке рядом с контейнером - Пруха попросилась погулять, достали, я её выпустил и из вылизанной ей банки напоил - и по глоточку хлебали вискарь. Говорить не хотелось и не моглось - просто сидели и пили, не торопясь, минут сорок.
        К тому времени, как Джо закончил с осмотром, мы уже были тёпленькими. Даже не тёпленькими, а между средней и тяжёлой стадиями, то есть мне уже лучше гляделось одним глазом. Мишка уже не глядел вообще, но отхлёбывал исправно. Он-то и выдал Джо, что сейчас с нами какие-либо беседы вести бесполезно, поэтому, если ему не трудно, то пусть нас в отель отвезёт баиньки, а завтра в первой половине дня мы как штыки будем у него. Джо – правильный человек, помог, не дал пропасть на улице. Картина заселения прошла как-то мимо меня, правда, и дорога в памяти не отложилась, но в пять утра я проснулся в кровати раздетый, выспавшийся и смущённый от осуждающего взгляда Прухи. Бардак, конечно, в номере присутствовал, но в меру – раскиданная одежда и перевёрнутый стул. Через полчаса, слегка свежий и почти бодрый, уже будил Мишку.
        За завтраком – первые сюрпризы. Вместе с обалденным омлетом принесли две кружки пива и ключи от «Самурая», сказав, что пиво и тачка – от Джо. Взбодрившись, не нашли ничего лучшего, чем разыграть водительские обязанности в «камень-ножницы-бумага». Проиграл я, сдуру потребовал реванша на щелбаны. Детство не пропадает с годами – к Джо мы приехали, потирая набитые лбы, в отличном настроении к восьми.
        За машину Джо предложил нам десять тысяч – пикап хорош, но уж дюже побит пулями. Предложение к деньгам добавить жёсткую сцепку встретило понимание, по пиву – и в банк. В банке опять рёхнулись, что комок цепок и налик не взяли – ладно, не критично. Забросил нам Джо по пятёрке на счета – и повезли мы его назад – на работу.
        С разрешения Джо занялись уборкой и чисткой – Мишка трофейные стволы мыл, я – золото и заляпанный кровью налик из карманов. Совмещая работу с беседой, договорились пока РПК не продавать, и цинк патронов целый оставить и положить под заднее сиденье – пусть будет. И "антиквариат" я предложил оставить - для Марко, как сувенир. Пробитые пулями цинки разобрали и целые патроны для Сэма отложили на продажу. Для полной картины ПХД Штирлица помыли, заправили и, слегка подуставшие, съездили сперва к Сэму, сдав ему на две тысячи трофеев, а потом в банке пополнили счета на десять тысяч каждый. Отмытые цацки потянули ещё на три семьсот – я, опять добив налом, взял «Шоколадки Ордена» - не могу сказать, зачем – но нравились они, тянуло к брусочкам этим.
         В отеле, куда на «Самурае» двинули из банка, сели обедать, благо время к 17-ти часам подходило. Дела сделаны, Штирлиц наготове – а не завалиться ли бабаськи, поев? Мелькнула, конечно, мысль, что с отъезда из Порто-Франко жизнь состоит из дороги, сна, еды и приключений. Но в Москве-то тоже самое, только без стрельбы и погонь, поспокойнее и покомфортнее… Плюнул, попросил говядинки прожаренной и вискарика грамм двести, уместил всё это в себя, соком из местных фруктов запивая, и, попросив Мишку меня будить или в шесть утра, или в случае ядерной войны, с плошкой разделанной рыбы ушёл к себе. И даже Пруха не будила, а может, и будила – не помню.
        
        Глава 23
        
        Утро красит нежным цветом всё подряд у всех подряд… То ли от сна опух, то ли съел чего-нибудь не то, но в зеркале отражался отекшее-разбухший фейс ненормального жёлто-серого цвета… Получив заполошное «Ой, шо деется! В больничку!» и деловитое «В провалившемся аптечка курортная - там супрастин вроде был!», заткнул истеричку, поблагодарил благоразумицу, впопыхах оделся и, забежав и проинформировав сонного Мишку, на газах унёсся в сервис к Джо – основной баул обитал в Штирлице. Доехал быстро, благо ни пробок, ни блондинок, ни пидарасов в Аламо не было. Ну, с пидарасами понятно – не выживают (я не жопотыков имею в виду, а моральных уродов) в условиях вооружённости населения близкой к 100%, с пробками тоже. А блондинки были, и некоторые очень и очень неплохие, но не гламурно-манерные, а вполне нормальные – по водительским качествам, я имею в виду. Несмотря на рань (никак не привыкну, что в 7-8 утра уже всё работает, как в руках Саввы Игнатьича), и Джо уже на месте был, вместе с «дщерью гефсиманской» своей, ковыряясь с обновкой и попутно беседуя с местным мужчиной, кидавшим заинтересованные взгляды на Штирлица. Подъехал, вышел, поздоровался. Персона назвалась Рупертом, местным фермером-кукурузоводом, самогонщиком по призванию и дотошливым дельцом. Штирлиц ему глянулся – Джо ему рассказал про наши приключения с местными ромалами – и возжелал подобное, но более грузоподъёмное. Рассказал, где переделывали кабину, из чего – промолчал, фигу, а не ноу-хау, за цену грузовика ничего сказать не мог – не знал, но обнадёжил, что справки навести могу. Сожрав, наконец, пару супрастинин, узнал, что поможет, но лучше в медпункте местном закинуться – на местный фреш такая реакция редко, но встречалась, особенно при первом знакомстве, и, как правило, не повторялась. Отлегло – соки я люблю. Договорившись пересечься у Джо завтра с утра – раньше ответы вряд ли придут, направил стопы на почту и к медикам. Добравшись до почты – она раньше попалась – отбил телеграммы Марко на «Западную Европу» и в Порто-Франко – Олегу с Вовкой. Первого просил прислать прайс-лист на «Унимоги», вторых – расценки на переделку кабины в пятидверник (на всякий случай) и стоимость бронирования «по-новоземельски». К обеим телеграммам добил по «полтиннику» - на оплаченный ответ. Почтарь – флегматичный вьюнош – обрадовал, что, если адресаты на местах, то часа через три-четыре отправления им вручат. Поблагодарив, сделал зарубку – часов в семь вечера зайти и поинтересоваться, не пришёл ли ответ. И направился в больничку.
        В местном храме Асклепия размазывать кашу по столу не стали – глянув на посвежевшее, но всё ещё пугающее лицо, посадили, взмеряли давление, ширнули чем-то, дали таблеточку и попросили посидеть пять минут. Через три зверски, как из пулемёта, захотелось в туалет по мелочи – не пустили, потребовав досидеть, иначе, как сказали, «по капелькам мочи найдут дежурные врачи», типа буду местным капельным орошателем. Сволочи, Менгеле местные, хоть бы спросили… Две минуты вечностью показались – похоже, вся одутловатость лица и тела стекла в район бойца и требовала выхода. По отмашке строгого судьи – редкой гадины женского пола – я унёсся в сортир. Уфффф, смог! Донёс! Успел и не пролил ни капли по дороге! Но какая струя!!! Не думал и не гадал, что в человеке может столько жидкости терпеливо ждать выхода в свет, в смысле, на волю! Френк Дреббин (Лесли Нильсен его играл) – пацан, щен белогубый! Я уж, кайфуя, опасаться начал – не свалятся ли штаны – столького лишился в одночасье.
        На выходе, поблагодарив ангела в белом, получил заверение, что подобная хворь меня не посетит, и обеднел на тридцать пять экю – цену за игры в разлив. Дела сделаны - можно и развлечься. Поэтому поехал жратеньки и питеньки в гостиничку. Да и котэ вспомнилось в виде статуи мировой скорби с печатью «а вы покормили своих хвостатых друзей, уходя?» на бьющей на жалость морде.
        Завтрак прошёл великолепно – никакого мороженого мяса и консервантов, всё свежее и гомерические порции – захочешь - голодным не уйдёшь. Дитя Сибири тоже не успело проголодаться и обидеться – я прилёг и почти задремал, когда, урча и благоухая сырой рыбой, она завалилась под бок. Всё, «тихий час».
        Ой, хорошо-то как… Тепло, июнь, мяска под сыром натомил, под чай употребил, лежу, а коть во сне, лёжа поперёк кровати, лапами задними толкает в живот, мол, подвинься, места мало… И задница уже наполовину с кровати свесилась, уже сползаю – падаю… Какой сыр, какой чай, какой июнь – январь! Где я?? Кто здесь??? В общем, почти дискредитировался, как Ржевский в театре, очнулся в холодном поту, согнутый в поясе, попа висит над пропастью – а это спящее чудо всё пихает и пихает, не задерживайся, мол. Громко намекнул про тапок – как подорвалась!!! Как молодая, только выученная, что упоминание тапка всуе – сигнал прекратить всё, чем бы не занималась, кроме еды и питья из плошек и посещения лотка, и на газах уходить из зоны досягаемости. Довольный, глянул на часы, подорвался следом – душ, чистая футболка, штаны – и на почту. Нормально придавил – десять часов! Или медведи в дальней родне были, или принудительное обезвоживание виновато.
        Почта обрадовала двумя телеграммами. Марко отбился тремя листами – цены плясали вокруг пятнадцати тысяч экю плюс-минус пятёрка. Кулибины за бронирование объявили десятку и пять-семь за кабину, но готовы были умяться процентов на тридцать – «ты умный, торгуйся на своё усмотрение». По дороге обратно голова гудела и шипела – и заработать хотелось, и до ПРА добраться на предмет посмотреть своими глазами, как дышат и чем местные россияне – рассказов наслушались, хотелось «пошшупать». Прям какое-то «Ленинских планов громадьё», блин. Прям и яичко снести, и невинность соблюсти! В таком вот раздрае завалился в гостиницу. Мишка сидел и пил пиво – за компанию заказал маленькую кружку и под неё вывалил на него весь мой «рак мозга». Просидев за пивом – он, и вишнёвкой – я около двух часов, ни к чему не пришли и разошлись по номерам, условившись, что утро вечера мудренее и бой покажет.
        
        Глава 24
        
        Подъём, умывание, завтрак, пакование коши, погрузка в "Самурай", дорога к Джо - уже привычные утренние дела. Почти часовая беседа с Рупертом, закончившаяся пострелушками - выехали "за город", и он пять раз шмальнул по Штирлицу метров с пятидесяти из своей М16 в область бывшей задней двери, где мелом нарисовали квадрат 25х25 см. Обошлось эта радость ему в 500 экю, Фоме неверящему. Штирлиц обзавёлся пятью царапинами на белом квадрате. После такой проверки Руперт возжелал подобное с такой силой, что я даже как-то испугался. "Вы её! Вы её!! Вы её ВОЖДЕЛЕЛИ!!!" - этот вопль не отражал напора, который прямо таки обязан был сподвигнуть нас, роняя кал, мчаться в даль светлую и доставить на блюдечке ему желаемое в кратчайшие сроки - желательно, часа через два. Вернулись к Джо и при его участии и свидетельстве расписали требования необходимого Руперту - размер, вид, пробег, состояние, грузоподъёмность, тип двигателя, цену и форс-мажоры. Договорились о следующем - в банке Ордена он кидает на мой счёт 30 000 экю, я обязуюсь потратить их только на покупку "Унимога", бронирование "по Штирлицу" и перегон в автосалон Джо, где происходит окончательный расчёт и передача транспорта в обмен на ещё 10000. Срок - пятьдесят местных суток. О ходе работ с момента покупки грузовика не реже, чем раз в пять дней я должен отбивать телеграмму с отчётом о ходе дела. До покупки неснижаемый остаток на счёте - всё та же тридцатка, после - и до визита нас в банк в Аламо - десять тысяч. Появился стимул пошевеливаться и оперативно - до 12 дня - закончив с бюрократией и распрощавшись с Рупертом и Джо, бодро попылили в сторону Вако.
        До Вако допылили за два дня, правда, уже затемно… И на фига крюка такого дали... Всё - от неумения (читать карту) и невнимательности. Или тупо отложилось - ехать через Вако? Пустяковый косяк - а два дня и под сто пятьдесят литров солярки - Прухе в пушистый мех задней части. Мотель, ужин, сон - и с ранья опять в дорогу. Был бы асфальт - прям сериал "Дальнобойщики", только трёпа меньше и животный мир побогаче. Правда, на него всё реже обращали внимание. Форт Янг - спустя ещё день. Три дня долой - и Билокси. Тут отдохнули день, выспались, сходили купнулись в новоземельном море, ещё четыре, с остановкой на отдых и морские ванны в Форт Ли, дня - и "здравствуй, Родина!" - вот и Московский протекторат. Что-то мне здесь не глянулось - люди в серо-голубом, машины с мигалками... В жопу здесь оставаться - всего месяц от этой хуеты отдохнул - и заново окунаться не хочется. И знакомиться с местными достопримечательностями, а особенно "элитой" не тянуло - транзитом, сведя общение с местными жителями к минимуму - заправка, пожрать, переночевать, раздобыть подробные карты "русских" протекторатов - и на хер отсюда! В Демидовск!
        Городок Солнцегорск, куда стремился Михаил, был по размерам (на мой взгляд) равен староземельскому Солнечногорску, только продуманней по планировке, чище и живее, что ли. Спросив дорогу, добрались до "Авиазавода" часам к трём, где имели продолжительную беседу в отделе кадров. Мишке, как выпускнику МАПСТа - дипломированному технику-электромеханику, обрадовались, мне - не особо, но предложили в стажёры пойти. Объяснив своё непростое положение - у Мишки невеста (педагог начальных классов, оказывается), за которой вернуться надо, у меня бизнес-обязательства, но, уверив начальника в нашем желании вернуться и остаться в ПРА, получили в ответ заверения, что нас будут ждать и место нам найдётся. После этого, по высказанной практически дуэтом просьбе, начальник отдела кадров широкими мазками набросал картину жизни в ПРА, очень ёмко, доходчиво, не без рекламы, но и без впадания в экстаз. Блядь, ну почему дома подобное не выстроить? Почему толпы людей валят сюда не от хорошей жизни? И с кем наши золупоголовые, вечно озабоченные вопросами благосостояния граждан, останутся, когда все сюда переедут? С гастерами из Средней Азии? Или народами Закавказья, не ужившимися в конфликтных зонах типа Карабаха, но прекрасно соседствующими в Солнцево? А когда и им надоест, и они сюда ломанутся? Сирийцев с ливийцами пригласят??? Мозг от таких мыслей начал побулькивать, закипая. Захотелось водки от таких мыслей, что открытым текстом и высказал вслух. Кадровик не удивился, сказал, что подобные мысли отнюдь не в диковинку и реакция - тоже, и дал адрес и гостинички местной, и ресторанчика рядом. Но предупредил, что пьяные дебоши наказуемы, а применение оружия без повода - вплоть до "вышки". Заверив, что не буйны во хмелю и меру знаем, распрощались.
        Гостиница порадовала - вот не передать чем, вроде ничего особенного, а всё же. Типовые номера, без особых излишеств - а вот, не знаю - уютно, и всё. Может, от восторженного возгласа "Ой, какая красавица!" встречавшей нас девушки? Кошатница, видимо - минуты на три про нас забыла - с разрешения узилище открыла, откуда-то кусочек рыбы копчёной вытащила - и ну общаться... Потом, правда, опомнилась, запунцовела так очаровательно... В общем, приютили нас "на сколько хотите ".
        Смывши дорожную пыль, пошли в кабачок - желание выпить не пропало. Ох, какой борщ подали... Даже желание напиться притупилось. А бефстроганов с пюрешечкой... ммм... В общем, ограничились мы пятью стопочками "в одну хохотушу" каждый. Под заслуживавший отдельной хвалебной песни компот познакомились и разговорились с мужчиной в форме, в одиночестве уплетавшем за соседним столиком какое-то духовитое варево из горшочка. Под пиво - ему и Мишке и вишнёвку – мне (да знаю, что градус не понижают - но вишнёвка местная обладала каким-то антимозголомным свойством - хоть водку ей запивай) так сцепились языками... Мы - о себе, мужик - о себе... Он про свой переход сюда, обдуманный и выверенный, я про своё попадалово с кошкой наперевес. Покрякали в ахуе от приключений друг друга. Тут молчащий с Аламо дуэт и проснулся. Выслушал я их, обдумал кратенько - да и брякнул, мол, не осталось ли данных персон, благодаря которым он здесь очутился? И если да, то не поделится информацией - так, на всякий случай? Виталий затих, размышляя, потом выдал - если с ним "на фазенду" с утрева, часиков в 7 ломануться, то через пару часов уже будем здесь с искомым. Мишка желания летать в такую рань не выказал, поэтому, договорившись о точке и времени рандеву, разошлись: Виталий - по своим делам, Мишка - побродить по городу и побеседовать о местных нравах и обычаях, а я - кормить своё ненаглядное чудовище и, наверное, баиньки. Нет, сперва - постирушки и вычес этой паразитки, а уж потом - баиньки.
         Хочешь повеселить Бога – расскажи ему о своих планах… Нет, за бороду я никого не дёргал, делясь мыслями о будущем, но тем не менее – благие намерения канули в лету. Зайдя в гостиницу, заслышал смутно знакомый голос «из прекрасного далёка», громкий и почти не изменившийся за прошедшие с последней встречи двадцать пять лет, только ещё более хриплый. У стойки портье, навалясь на неё, стоял крупный мужчина спиной ко мне и весело общался с давешней любительницей кошек. Ткнув пальцем в спину, обтянутую форменного вида курткой, я внятно произнёс: «Ефрейтор Матушкин Герман?» Со словами «тыщу лет меня так никто не обзывал», персонаж обернулся. Вот эфиопский русский Ганнибал! Он! С криком «Стой на месте, сука, щас те будет!», я рванул к себе, метнул еду Прухе и шмелём вернулся. Эта орясина с удивлённым видом ошарашенного ночного кошмара Ридли Скотта (я двухоскального «чужого» имею в виду), которому проводят проктологический осмотр без предупреждения, стоял и ждал – аж про девушку забыл. Потом вспомнил. Наверное, барон Пампа на дыбе так не голосил. Слой употреблённого мата на полу подбирался к коленям, девушка, осознав, что ни её чести, ни сохранности вверенного ей имущества ничего не грозит, со снисходительной улыбкой наблюдала за радостной встречей двух людей и определённо запоминала некоторые выражения, наиболее цензурным из которых было «фофан пестрожопый». Спаньё и стирка были забыты – на рысях переместившись в ресторанчик, под местную водку делились пережитым за четверть века. Геркина история не блистала оригинальностью – вернулся домой в Оленегорск, год покрутил баранку, разонравилось, начался бардак в стране, друзья предложили в «быки» переквалифицироваться, он подумал – и ушёл в прапорщики, благо какой-то родственник подвизался в МТО местной воинской части. Жена, ребёнок, развод, смерть жены с дочерью «за компанию» с её вторым мужем-коммерсантом, ковыряние с огнестрельным оружием, опостылевшее начальство, замаячивший алкоголизм – и предложение того же родича свалить за бугор. Здесь уже почти шесть лет, доволен, женат, служит в РА на складе трофейного вооружения. Подрастают две дочки – местных четырёх и трёх лет. Назад не тянет. «Москву и москвичей» местных не любит, своими властями доволен, уверенность в завтрашнем дне в наличии, а главное – случись с ним что, семья мыкаться, перебиваясь с хлеба на воду, не будет. Вопрос, что мне делать, не стоял – оставаться в ПРА, и точка. Кабачок наполнялся людьми, люди пили, ели, общались – но без драк, эмоций и мата в гомерических количествах. Мне здесь нравилось, и в ресторане, и в ПРА. Голова с жопой опять сцепились, теперь на тему оседания. В главном они сошлись – оседать здесь, но жопа осторожничала в сроках, а голова восторженно пела «нет, нет, сегодня, нет, нет, хотим сейчас!». Под этот спор, с матом и переходом на личности – хорошо, ни рук, ни ног, а то б до драки дошло – поведал Герке о себе там и приключениях здесь, с момента появления и до встречи с ним. Что ничего ни о чём почти не знаю, и советы и рекомендации от «аборигенов» будут очень кстати. И на сём предложил прерваться до завтра – мне в шесть утра здесь уже с Виталием встречаться, у Геры наверняка тоже планы есть. Договорились в полдень по местному времени пересечься в этом кабачке «на том же месте» и направились обратно в гостиницу, по дороге вспоминая службу 25-летней давности, «милых сердцу» офицеров и прапорщиков. Чуть не прослезились, вспомнив майорВасильевское «ббббббббездддельники, бббблядь!», и на этой ноте расстались.
        
        Глава 25
        
        Господи, ну почему простое невинное желание поспать так трудно воплотить в жизнь! Вечерние игры в чистюлю много времени не отняли, чистые простыни манят, уже в глаза, и без того слипающиеся, брызнуло сладеньким молочком... Не спать, есть дела поважнее!!! Пруха соскучившаяся, не глядя на часы, потребовала ласк и нежностей. Для фантазёров поясню - невинных, погладить там, почесать здесь... Но требовала это она с напором и фантазией, достойными гарема Соломона, ушедшего "на минуточку" и только вернувшегося спустя годы. Хотя нет, переборщил - наверно, Одиссея жена так встретила. И ведь знает, косматая, что в бодром состоянии тетёшканье довольно быстро прекращается, а вот в полусне - в общем, лежу, почёсываю и поглаживаю хрипло-урчащее усатополосатое чудо, в голове обрывки какие-то: "Герка, военный, служба, ПРА, трофейный склад... ТРОФЕЙНЫЙ СКЛАД!!!" Блин, да это ж... Мульёны!!! Мульярды!!! Сон отпрыгнул кузнечиком. Це ж золотая жила! Отсюда всё равно в Порто-Франко - мимо Саркиса не проеду - где он, там и Билл - товар - деньги! Опаньки - третий зайчик нарисовался, в смысле на убийство. Бизнес-шестерёнки ещё вертелись, а набравшийся сил в стороне сон - кузнечик напрыгнул - и героически одолел.
        Проснулся в полшестого, выспавшийся и бодрый, готовый ко всему. Ни похмелья, ни вялости - видимо, свежий воздух так действует. Через полчасика, умытый и одетый, на дорожку вздервишнул спящую кошку - так, чтоб не расслаблялась, ну и из мстительности врождённой, был трижды условно оцарапан и почти всерьёз укушен, и ушёл на встречу с Виталием.
        "Мужчина в белом, ну или скорее светло-сером, слегка пожеванном, однако же прекрасно сидевшем на нем парусиновом «сафари». Легкую седину достойного мужа украшала натянутая на облупленный от загара нос панама, украшенная портретом рыжего хитро-наглого лиса..." - не отнять и не прибавить ничего, кроме кобуры с пистолетом, обуви, и насчёт хитро-наглости я бы поспорил - скорее, понимающе-ироничный у лиса вид был. И готовый ко всему - от блудопьянки до убивства с тяжкими телесными. Хороший лис, классный. Выпили кофе - чай тут рос, оказывается, но по каким-то причинам такое "гэ", что перестроечный турецкий - просто нектар с жареными акридами. А "заленточный" обходился почти вдвое дороже такого же по объёму местного вискаря, да и не везде был. Вот смеялся над одним слегка сдвинутым знакомым раньше - тот посрать в московской квартире без рюкзака с трёхдневным запасом продуктов, фонариком, спичами, сменой белья, блоком сигарет и топором в чехле не ходил. А из квартиры выйти - я вообще молчу. И с приличным тесаком на поясе спал. И девушка у него с похожим образом мыслей была - только с уклоном в медицину и рыбалку.
        Блин, что-то я отклонился, пардон. Бывает такое, и часто, знаю за собой такой грех - говорить об одном, а через пять минут уже ржать над четвёртым. Но мне не очень мешает, а меняться - так "аборт делать уже поздно!", как говаривал Михал Михалыч, и "не нравится, как пахнет - отойди". В друзьях "пол-Москвы" никогда не было, а те, кто есть - прощают.
        Кофе допит, выдвинулись к месту парковки воздушного судна - это на авиазавод, там взлётная полоса и парковка для местной продукции и редких обладателей частных самолётов - "узок их круг", но есть такие, у Виталия их аж два - побольше и поменьше. Вот на маленьком и полетим.
        Первая мысль при виде самолёта - "НЕ СЯДУ Я В ЭТУ СТРАСТЬ!!!" Десять метров в длину, на вид - прадед "Кукурузника", а то и постарше, хрупкий с виду, не аист, а паучок-косиножка какой-то. Слова хозяина о надёжности и обманчивости внешнего вида не успокоили - просто были приняты к сведению. Ну, вот как - знаю, что тротил в костре не горит, но всё равно печь им топить не буду. Ссыкотно как-то. Пока я бродил вокруг этого ветерана "люфтваффе", Виталий споро осмотрел его снаружи, полазил под капотом и, не найдя криминала, и поэтому, видимо, довольный, пригласил "лезть в дудку".
        Красота-то какая! Высоко Виталий не забирался - расстояние до его дачи всего 80 км или около того, а как в ущелье влетели - так, по-моему, вообще над поверхностью воды шли. Извертелся весь, расстреливаемый окружающими пейзажами, мозг переваривать информацию не успевал. Красочных видовых снов мне теперь на полгода обеспечено - есть такое, увижу красивое что-то, будь то город или пейзаж - и периодически сны про это вижу. Сели на воду - отдельная песня, страх и восторг, как первая карусель в детстве. Брызги, запах чистой воды, рёв движка - кино и немцы, в общем! К причалу подрулили, припарковались - Виталию привычно и знакомо, а я себя мелким почувствовал, которому дед порулить 401-м "Москвичом" на дачной дороге, посадив на колени, в первый раз дал. Аж потряхивало от восторгов и переживаний.
        От причала дорожка недлинная ступенями к дому в средиземноморском стиле - красивому, белому. Виталий на второй этаж умчался - блин, реактивный мужик! - а я на первом обнюхивался и осматривался. Здоровенный зал - гостиная с кухней, лестница на второй этаж, несколько дверей - заглядывать не стал, окна здоровые панорамные - красиво и уютно, нет, не уютно - просто хорошо. Не люблю я всяких аур с энергетиками - просто чувствовалось, что в доме живут, часто и счастливо, и им хорошо. И дом их любит, опекает и оберегает. И к гостям относится неплохо, званым по крайней мере.
        Виталий спустился с сумкой и двумя визитками в руках.
        - Вот, держи! Эта – москвича Леонида Сергеича Зимина, а эта - гречанки, вообще-то она немка, фрау Мюллер, но работает она в Салониках. Владей! Хотя на фига они тебе здесь - в упор не пойму!
        - Да я и сам не могу сказать! Вот жопа чует, что пригодиться может, а аргументировать не могу. У самого что, не бывает такого?
        - Не говори, сам запас люблю!
        Брать визитки не стал - переписал координаты агентов Ордена в записнушку советского ещё "Станкоимпорта", перенёсшуюся "за компанию" в новый мир и живущую в одном из карманов жилетки. "Дело сделано!", как говаривал Слепой Пью. Взлёт, восторг полёта, посадка - и снова здравствуй, Солнцегорск!
        На часах - без пятнадцати десять. До Бати (Герки то есть, прозвище дадено такое было - не мамой же называть) - час с небольшим гаком. Скотинка-то не кормлена! Кабак, кошкины хаванинки, гостиничный номер. Вот как назвать, когда одновременно и бесит, и в восторге? К миске подошла, будто сыта до одури, а я ноги и паркет стёр, за ней на коленях бродя сутки и глаза выплакал, умоляя съесть кусочек! И с одолжительным видом на исходе дня снизошла, обнюхав и погримасничав, откушала. Стервь мохнатая. Гадина. Тварь дрожащая, особенно после промокания. Любимая. Единственная и неповторимая.
        Потешил себя - тупо повалялся с книжкой сорок минут, не читая даже, а раздумывая, а почему не тянет ни музыку слушать, ни поросят наглых птицами геноцидить. И к грифу гитарному рука левая тяги не ощущает... Нет, не Пако Де Лусия и тем более не Зинчук - но песни петь любил, потренькивая. Голова с жопой подтянулись на решение культурной проблемы, затянули каждая своё. Вот заядлые - хлебом не корми, а дай подискутировать! Потерпел, дождался перехода на сомнительное «да чтоб тебе срать колючей проволокой» (у головы подобных аргументов масса - читать люблю), резюмировал - у меня культурный шок! Извечные оппоненты затихли, я встал и пошёл на встречу.
        Шёл, наслаждаясь - тихо, спокойно, пахнет зеленью, цветами откуда-то, чуть-чуть маслом моторным, мясом жареным и помидорами. Хотелось найти консервную банку и попинать её всласть - просто так, для звука и ощущения. Впадаю в детство, скоро до изготовления рогатки и яблок через забор дело дойдёт, а то и до воздушных змеев и походов с пастой в девчачьи спальни. Голова тут же явила картинку крадущегося в комнату к Мишке меня с тюбиком пасты наперевес. Ржак пробил одновременно со входом в пункт общепита.
        Герка поинтересовался причиной веселья, получив развёрнутый ответ - закатился и, давясь гоготом, предложил прибавить его и махнуть Мишку на прапорщика Гонтового. Унялись через минут десять - давно так не ржал, со слезами, икоткой и попукиванием от "половодья чувств". Блин, всё тело ноет уже - а остановиться не в силах. Под ржач припомнили сослуживцев - и Токулова с его истошными воплями "Виходи строиса на дэмбэл", и прибитые "соткой" сапоги молодого летёхи Тренчика к полу, и Наволоцкого, "разувшегося" в глубокой луже (слава всем, летом!) и неделю принимавшего грязевые ванны... Утираясь и похихикивая, остывали, успокаивались, заказали обед. Тут и Мишка объявился - веселье пошло на второй круг. Новоприбывший недоумевал и даже обиделся слегка, но после истеричных, со стонами и фырканьем, объяснений сдавленным голосом так зашёлся, что на нас с опаской посматривать стали. Всё, прошло и унялось. Лапшички куриной принесли, по полтинничку водочки, пошла беседа под застолье.
        - Бать, твои трофеи, они как – продаются, или вы их копите и складываете в запас?
        - Во-о-о-о-от, об этом я и хотел! Слушай сюда, вся иностранщина, за исключением ракет, артиллерии и крупняка, под амеровские и редкие боеприпасы, продаётся. И не очень дорого, не всем, конечно. Особо приближенным к начальству и нужным - ну, не по цене металлолома, но и не по оптовой даже. Нового почти нет, но найти кой-чё найдём. Ты как, в финансах сильно ограничен?
        - А сколько нужно на полтонны стволов? Перегружать Штирлица не хочу.
        - Тысяч под восемнадцать.
        - Твой интерес?
        - Десять процентов, не меньше!
        Торговаться, не видя товара - глупо. Но Батю-Герку я помнил. Люди меняются, но ТАК - вряд ли. Этот не кинет и не подставит - как не крути, замена при –40 передней подвески на ЗиЛе дорогого стоит. Да и советчицы молчат. Поэтому кинулся в этот омут с азартом. К компоту сбил процент до восьми.
        - Когда глянуть на товар можно?
        - Я свои дела здесь с утра добил. Машина пойдёт в 20-00, так что садись на хвост, и завтра с утра всё будет!
        - А чего до вечера ждать? За вещами и в путь, на Штирлице край к полудню успеем!
        - Да легко! Записку в отеле оставлю, и всё!
        У Мишки возражений не было, на рысях до гостиницы, сборы, расчёт - и в четверть четырнадцатого уже мотали километры на перегоне Солнцегорск - ППД.
        
        Глава 26
        
        Обдав округу унылым запахом тлена и разложения, нас посетила стайка птичек обломинго. Для начала, до ППД добрались только к половине пятого - расстояние оказалось "несколько больше", чем я себе представлял. Потом возникли некоторые затруднения с попаданием "в закрома" - минут двадцать неслись сиплые Батины тирады из КПП на въезде. Но всё кончается - нам дали по бейджику на цепочке, записав аж в три книги, проинструктировали "что там можно, что - нельзя" и впустили за ворота, обязав до 28-00 покинуть расположение или перерегистрироваться и получить направление в местную гостиницу. Минут пять покрутившись по местным улицам, завезли Геру домой - без знакомства с семьёй к делам приступать он отказывался. Двухэтажный коттедж, перед ним, на подвытоптанном газоне - явно самодельная песочница. На вопль при входе "Я пришёл! И не один!" с визгом набежали и повисли на нём наследницы и с шуткой "Ну наконец-то мы разнообразим интимную жизнь!" вышла супруга - крупная фигуристая, но не толстая женщина как бы не слегка повыше Бати. Представились, Батя сразу всех поволок к стене, где, тыкая пальцем в старое фото, указал на меня и него. Разговоры пошли, младшая сидела уже у Мишки на руках, супруга Анна, пообещав квасу самоделишного, умчалась куда-то вглубь дома, а старшая насела с расспросами - кто, где, откуда папу знаю и почему Батей зову. Дотошливая такая мамзель растёт.
        С полчаса посидели, пообщались под с ума сводящий квас - и отправились к Бате на работу. Я рулил, куда указывали, а в душе завидовал по-белому Батиной жизни. Вот у всех, с кем встречался здесь, дом, семья, ну кроме Мишки, да и у того уже планы на лице писаны. Надо что-то делать, и срочно!
        "Оружейный лабаз имени Матушкина" походил на оружейный магазин "Северной Америки", только без консультантов, и торговое оборудование подкачало - с хромом и пластиком беда, видимо, в ходу больше дерево. Со словами "сюда не ходи, сюда ходи" Герка провёл нас вглубь, в "шоу-рум для любимых клиентов", как он выразился. Минут сорок выбирали, спорили, компоновали, торговались - но всё с юморком, весело, не переходя на оскорбления. Нет, у Бати вырвалось, конечно "морда жидовская, на хуя я тебя сюда зазвал" и скупые рыдания, но ответочка не залежалась, я ему быстро лекцию прочёл на тему "Все люди - евреи, только некоторые этого стесняются" и вывел его происхождение от бестолковых, отбившихся по жаре от Моисея и упёршихся в поисках прохлады в Северный Ледовитый океан. Славно пообщались! Мишка в сваре участия не принимал, только подхихикивал, зарывшись в пистолеты.
        Набрали весомо, хоть и брали только знакомое. М16 и G3 по полтора десятка, в полностью автоматических версиях, штук пять подствольных гранатомётов натовских, три цинка гранат к ним, пистолетов десятка два и револьверов десяток - один, маленький пятизарядный, сразу заныкал в карман вместе с десятком патронов. Жопа похвалила осторожненько так. Покопавшись, нашли кобуры и не заморачиваясь, всю "мелочь", рассовав по ним, свалили в один ящик.
        Дело встало за оплатой. В банке выходной, полезли по заначкам. В итоге я лишился всего золотого запаса и почти всей наличности, а Мишка - отложенного на чёрный день, на двоих у нас осталось экю четыреста - всё отдали. Хоть Батя и настаивал на отдаче его прОцента "потом, когда сварится", но "это же не наш метод!" И вклад в товар я в книжке расписал, потому как денежные дела контроль и учёт любят, а уж между друзьями - особенно. Употев, затолкали ящики в Штирлица, разместили и закрепили и отправились "на выход". Батя поехал с нами под предлогом "А кто вам вслед платочком белым помашет, слезу скупую пустя?" Сучок ехидный.
        Заночевали в Демидовске, успев перед сном прикупить "на последнюю пятёрку" десять бутылок местной водки хорошей, на сувениры, а с ранья оседлали трассу и к 16 часам - разгар дня по местному времени - были в Москве. Чем хорош Орденский банк - выходных нету, прям "хлеба не надо - работу давай!" Наличка появилась, с ней и уверенность в завтрашнем дне. Поели плотненько так в корчме - борщ с галушками, сало под полтинничек для аппетиту, мясо, вареники... Штирлиц скрипнул и бормотнул что-то на немецком, когда две тушки с сопением занимали свои места, умащиваясь на сиденьях. Вывалили под мяв котэ в переноску еды ей и, не торопясь, с достоинством, можно даже сказать - величаво, покинули мы "первопрестольную № 2" и к 22-00 прибыли в Форт Ли. Позволили себе отдых с пляжем, купанием и дегустацией местного алкоголя. Расслабились, блин - и дегустация наутро обернулась слабостью в членах и недовольством персонала гостинички. И профилактической беседой с шерифом на предмет невозможности битья людей стульями в ресторане даже после крика "Москали - быдло!" То-то глаз заплыл и синячище на бедре! Вкратце со слов шерифа и всплывшего в памяти - накупавшись и приступив к дегустации накануне, на стадии перехода лёгкой стадии опьянения в среднюю, Мишка, преследуя официантку с целью познакомиться, налетел на столик с компанией. На извинения и предложения за его счёт восстановить статус-кво на столе компания отреагировала возмущённо-отрицательно с оскорбительными выкриками в адрес Мишки, его родителей, происхождения, друзей и близких. Мишка, не заводясь, интеллигентно отослал их на пипиську ближайшего афроамериканца, разбавив посыл на английском вставками на русском. Тут-то и прозвучала историческая фраза, а трое уже вскочили и, видимо, пытались ухватить Мишку за ворот и оттащить в сарай для порки. Итак: 6-1 (Мишка на шестерых пшеков); 4-2 (с воем "Сгинела польска!" одному прилетает стулом в голову и другому - остатком, это я); 4,5-1,5 (Мишка валит одного из наиболее настырно тянущихся к его вороту, другой отвешивает мне хорошего в глаз, я теряюсь и сцепляюсь с недобитым обломком стула в партере, автор плюхи пинает нашу "кучу малу"); 3-1 (мне прилетает в пострадавший глазик повторно, я грущу и затихаю, но перед прилётом два раза попадаю лбом в лицо недобитку - оба затихаем в объятиях, последняя мысль "Я - сверху"); снова 3-2 (к Мишке на помощь приходит ненормальный абориген); 3,5-1 (Мишке прилетает в печень и ухо, поднимается и вступает в игру некачественно сваленный Мишкой шляхтич, абориген бьётся один); 3,5-7 (к аборигену приходит подкрепление), 0-6 (первого аборигена вынесли прям перед атакой соплеменников, но друзья всласть за него отмстили!) и финал - 0-10 - прибёг шериф с помощниками, привёл всех в чувство, опросил свидетелей, оштрафовал нас и пшеков на сотню с носа, обязал меня оплатить стул, а пшеков - всё остальное, и доставил к месту жительства. Под роспись за достоверность не поручусь, но приблизительно как-то так.
        Следующий день "ходили опасно", по-Жилински, два раза посетили местный медпункт с компрессами, мазями и нудением о необходимости постельного режима. Не сговариваясь, плюнули на рекомендации и в пять утра уже пылили в сторону Билокси.
        Заночевали в сельце на берегу Рио-Гранде, за ужином обсуждая дальнейший маршрут. Пруха чинно сидела рядом и в споре не участвовала, довольствуясь ассорти из речной рыбы. Не нарадуюсь на животинку - всю дорогу ни жалоб, ни истерик - или дрыхла сзади, или сидела на руках у Мишки, или у меня на плече, по-попугайски. В общем, взяли на вооружение лозунг "знакомая дорога ближе", в четыре утра встали и, набрав готовых бутербродов и залившись под жвак, выдвинулись в Аламо, куда и успели дотемна - ели и пили на ходу, останавливались только "на пописать" по мяву кошки.
        К Джо заехали, как к другу в гости, парканули, обмыв усталого Штирлица и на милом сердцу "Самурае" двинули в знакомый приют. "Завтра к Сэму зайти надо, и Штирлицу профилактику, блин, кайф-то какой, вот как четыре кило могут так уютно-неудобно навалиться" - вот такой клубок мыслей посетил перед провалом в сон.
        
        Глава 27
        
        Привычное уже начало дня – подъём, душ, утренние заявления на тему глажки и кормления, переходящие в требования с угрозами, завтрак, завтрак в номер шантажистке, выезд из гостиницы. По дороге к Джо заехали к Сэму похвастаться обновками и предложить возможность купить из ассортимента. Глазки Сэма пыхнули, и с виду нехотя он согласился прокатиться до автосервиса.
        Джо уже на боевом посту, поэтому освободив Штирлица от поклажи, передали его в заботливые руки профессионала, заодно вручив крупнокалиберный револьвер, взятый «под него» специально вместе с ковбойским, как в вестернах, поясом-патронташем. Сэма оставил на Мишку, а сам слегка увлёкся беседой с Джо на тему необходимых процедур для нашего квазиброневичка. Ничего криминального я пока не замечал, и Штирлиц вроде не жаловался ни на что – так ведь печень тоже – молчит, молчит, а потом цирроз во всей красе.
        Пока общался с Джо, Сэм зарылся в объекты купли-продажи, как червяк в компостную кучу, нюхал, щупал, вертел в руках, заглядывал во все отверстия и полости, засовывал куда мог щупы, крючочки и зеркальца - в общем, вёл себя как султан при покупке нового гарема или толпа врачей, столкнувшихся с пациентом, скорбным неизвестной доселе болезнью. Отложив наконец последний объект пристрастного осмотра и погасив алчный блеск глаз, назвал цену, немногим отличавшуюся от оплаченной нами в ППД. Лады, возмущаться не стали, тупенько взялись укладывать до полусмерти защупанное обратно по ящикам. Закрыв последний, составили их в штабелёк, и я произнёс краткую речь, минут на пять. Она была неполиткорректна, ввиду частых в прошлом просмотров «Южного Парка» изобиловала незатёртыми эпитетами и частично разбавлена русским матом, ненамного, процентов на пятьдесят. Мишка при виде непонимания на лице Сэма охотно переводил на язык сахароносных клёнов, секвой и прочих деревьев, произрастающих на землях звёздно-полосатых флагов. Если быть кратким – я предложил Сэму «отключить жида» и вспомнить, что свет клином на нём не сошёлся, в Аламо помимо него есть минимум один торговец стволами, а если он – близнец Сэма по коммерческим талантам, то в Порто-Франко так и так ехать, а Билл стопудово человек вменяемый, как и Ксавье. От Штирлица послышались аплодисменты – Джо вышел, привлечённый моим громко- и красноречием, и две трети прослушал. Закончив хлопать, заявил: «Парни дело говорят, не будь мудаком» и пошёл дальше звякать Штирлицевыми потрохами. Сэма заявление Джо привело в себя, томатный сок из глаз пропал, цвет лица стал обычным. «Ладно, давайте делать бизнес!» - давайте, так давайте, ящики открылись по-новой, пошёл почти цивилизованный торг. По итогам вышли в плюс, и намного. Ударив по рукам и затолкав ящики в пикап Сэма, выдвинулись по маршруту «товар-деньги», то есть на разгрузку в магазин, а оттуда в банк.
        Сэм явно в плюсе был, судя по довольной физиономии. Мишка тоже сиял, да и я радостно скалился. А чего не радоваться – после возмещения расходов на вояж в ППД и обратно и закупки очистилось почти по пять тысяч на нос. Руку оттягивал «золотой запас», потяжелевший до двух кило, жизнь казалась раем. Поели с маленьким «обмывом» удачного бизнеса и поехали к Джо предупредить о выезде с утра. Тот уже закончил с «Максим Максимычем» и готовил к покраске залатанного Доджа. Штирлиц оказался жив-здоров и готов к труду, обороне и нападению – Джо его даже на заправку сгонял. Расплатились за всё и остаток дня провели в гостинице, занимались домашними делами – стиркой, чисткой оружия, а я ещё и чёсом котэ. А перед сном жопа прям за шиворот затащила в медпункт – автоаптечку ей подавай на ночь глядя. Таких изысков в продаже не нашлось, поэтому ограничился флаконом антисептика, тремя пачками бинта и упаковкой местного аналога «Нурофена».
        В шесть по местному времени мы уже перегружали наши вещички из «Самурая» в Штирлица. Попрощались с Джо, я попросил уведомить при случае Руперта о нашем продвижении в сторону Порто-Франко, и мы уехали. Двигались не торопясь и к 17 часам остановились у Меридианного хребта на заправку и ночлег. Приняли по соточке за ужином, и я в 23-00 уже читал в кровати, выгуляв Пруху.
        Выехали не торопясь, от души позавтракав и испивши кофею, в восемь утра. Через час пути начал ловить себя на мысли, что справа метрах в трёхстах-пятистах обязательно должно быть море – настолько дорога напоминала перегон Марса-Алам – Эль-Кусейр, с горами в дымке вдалеке, только дорога не «серою лентою вьётся», а блёкло-рыжеватой и пыли побольше. Вот кто-то в нашу сторону со стороны гор торопится… К нам??? Вопль жопы «алярм!», головы «Газу!», мат Мишки, перебирающегося в «дот» к пулемёту, недоумённо-недовольный взмяв Прухи (на неё Мишка наступил впопыхах, а нефиг валяться на спине, раскинувшись на проходе) – всё одновременно. Педаль газа уже в полу, Штирлиц: «Яволь!», разгоняется, а по обвесу уже первые дятлы простучали, самые торопливые, я одновременно натягиваю канадский сувенир, бормоча: «Гарри сберегла и меня сбереги» (каску Гарри Бернелл какой-то носил до меня) и умащиваю Деда диском между ног. Мишка «ответ Чемберлену» выпустил, не вижу куда, мысль пробежала, что капюшон к жилетке надо, а то гильзы полетят за шиворот – вот я шейк или твист сидя отчебучу. Мишка заколотил короткими, гильзы полетели в лобовое перед пассажирским креслом, дятлы зачастили, дорожка влево пошла, я, притормаживая, вправо заложил, и недозаложился - перевалив пригорок, маленький «пляжник», копия «Самурая» Дженсеновского, только без верха, съехал с радостным комитетом по встрече из четырёх человек. Мысль «пиздец», крик «ложись» мой, убедительный такой, грохот с мявом сзади, газ в полу, я, заваливаясь на пассажирское сиденье, мечтаю крабом стать или раком, чтоб глазики на ножках, башку с хрустом в шее назад дёргает и плечо левое как паяльником припалили, а поверх уже лобовое стекло ломтями летит, хрен его знает откуда картинка, но уверен, что видел, каре это придорожное в четыре ствола салютует, и грохот, свист, ещё грохот с толчком, выглядываю – а полпляжника Штирлиц под себя подмял и дальше лезет, как гризли на коалу, хлопок несерьёзный какой-то, зеркало моё улетает и Штирлиц на заднюю левую лапу присаживается, притормозив с подминанием – а сзади швея-мотористка какая-то машинку включила и ну строчить, а из-под Штирлица какой-то нерадостный уже член комитета или мозг его вывернулся и в сторону от нас подался, и Дед сам в руки прыгает и полдиска вслед выплёвывает, а швея сзади матерится, прерывается на мгновение, лязг-хруст, и опять за шитьё, а беглец уже лежит, землю обнимая и молча радуясь встрече с такими вежливыми и доброжелательными нами.
         Это рассказывать долго, а так – промелькнуло одновременно с жизнью перед глазами. И разом тишина. Я двигатель заглушил, и голова заболела с шеей, и левое плечо, и швей Мишка заматерился шёпотом почему-то, и замутило, и Штирлица мы вдвоём и по отдельности покинули – я и завтрак. Мишка из своей выпал, слышу, тоже пейзаж оживляет свежей струёй.
        - Живой?
        - Живой, только болит всё и мокро спине. Пошли?
        - Пошли!
        И, не сговариваясь, в полуприсяде, почти гусиным шагом попёрлись к внедорожнику метрах в двадцати, там причитал кто-то, рыдая. Подкрались, глянули, внутри неаккуратно так, запачкано всё… Ещё блеванули, дуэтом на этот раз, подбадривая друг друга и сподвигая продолжать этот увлекательный процесс. Прервались, уточнили, где рёва-корова. «Плачущий большевик» с моей стороны сидит, весь в крови и ошмётках водителя и прижав руки к животу. Дверку на себя, плаксу-ваксу-гуталина наружу и на всех известных языках по очереди – один вопрос: «НА ПАРКУЯ??» В смысле – чего доебались, ехали люди мимо, зачем? Видимо, переклинило, ничего на свете так не интересовало и не бесило непонятностью, как это. Парнишка молоденький, у меня сын старше, чего ему приспичило на большую дорогу выйти? А в ответ – ай, простите, ай, доктора, помираю, мамка старый, папка старый, машину надо… Тварёныш, а мне не надо? Я тут рассекаю, ночами не сплю, всё думаю, с кем Штирлицем поделиться, вкупе с Дедом, Соломонычем, Прухой? Карманы ему вывернул и в сторонку оттащил, пусть задумается. О чём? Да о чём угодно, хоть о дайвинге на Памире. Плоды выворачивания карманов в багажник бросил и, вытащив «всадника без головы» из-за руля и дёрнув рычаг, капот открыл и клемму с аккумулятора сбросил от греха. Потом прогулялся до Штирлица за пакетом с лекарствами, вернулся, а Мишка уже разделся по пояс и спину разглядеть пытается, забавно гримасничая в попытках заглянуть за правое плечо. Развернул его – поплохело, хотя куда больше. У него борозда поперёк спины и клок выдранный свисает. Бутыль из багажника достал (о, ясность, «Блейзер» в трофеях!), обмыл, как смог, промакнул одним бинтом, облил антисептиком, приляпал оторванное приблизительно на место и как обмывал, так и перевязал другим. Принял к сведению его нежелание впредь пользоваться моими услугами в качестве медработника, скормил ему пару таблеток и попросил его об ответной услуге. Умом-то я понимал, что вряд ли он мстит, но тело твердило о необходимости штатной медсестры в экипаже, а лучше сразу госпиталя. И охраны. И с воздуха вертолёты в прикрытие. И боевых кротов под землю по маршруту. И вода в лицо плеснула, оказывается, сомлел. А Мишка, сунув в руку таблетки, известил, что ему похорошело, и унёсся потрошить загонщиков. Кинул в рот пару, разжевал для ускорения, высосал остаток воды в попытке смыть эту мерзость – горечь и плесень пополам со стручковым перцем, и вдруг понял, что бодр и полон сил, как котёнок пятимесячный часа в три ночи. Встал и пошёл бодрой и упругой походкой к Штирлицу, поставив Мишку в известность о намерениях и получив заверения в скором его приходе на помощь.
        Заднее колёсико Штирлица приказало долго жить – ремонту такие «ранения» не подлежали. Задачка… Завёл и с недовольным скрежетом с заблокированным всем чем можно съехал, тщетно пытаясь не обращать внимание на новые детали пейзажа. Не выплеснуть недовольство удалось только благодаря нежеланию вновь чувствовать во рту «божественный» вкус разгрызенных таблеток. Отъехал метров на пять, встал, заглушил движок. Посидел, кофейку попил остывшего – пора и честь знать! Полез, матерясь, доставать потребное для замены колеса. В разгар борьбы за установку нового подошёл Мишка. Дело пошло веселее, но некоторые пожелания конструкторам и сборщикам заинтересовали бы режиссёров немецких порнофильмов. Поймите правильно, зла никому не желал незаслуженно, но эти извращенцы… Кто мешал колёса делать лёгкими и крепить легко отворачивающимися пальцами гайками? А лучше одной! Никто? Так получайте поток сознания в интимную жизнь, если это можно назвать интимом и жизнью. За подобными рассуждениями работа шла, и вот уже Штирлиц рапортует о готовности к новым подвигам, Мишка уносится на сбор трофеев, а я прибираю инструмент и приступаю к осмотру и ощупыванию героя степей в поисках повреждений, размышляя о том, что по две таблетки сожрали, наверное, зря.
        Потёков не нашлось, трещин и болтающихся запчастей тоже. Помятый бампер не в счёт. Вот техосмотр точно не пройти – из оптических приборов уцелел лишь указатель поворота на правом крыле. Остатки лобового стекла я выдрал и выкинул вместе с остатками уплотнителя. И защитная пластина радиатора своё сполна приняла и просилась на отдых по состоянию здоровья. Погладив Штирлица и без стеснения поблагодарив, пошёл знакомиться с его жертвами.
        Штирлиц был в ударе – капот, смятый гармошкой, аккуратно расправил поверх горизонтально лежащей рамки лобового стекла, водителя Мишка так извлечь и не смог. Чем сможем, тем поможем, тросиком рамку обернули, к Штирлицу прикрепили, и малыми газами потихоньку назад. Опаньки – рамка почти на месте, кривовато, так и плевать. Мишка водителя почти нежно вынул, ощупал заботливо, и в сторонку его. Я же оглядел по кругу третьего участника конфликта – да это ж дама! «Сантана» южноамериканская! То-то Штирлиц влезал с радостью и сползал нехотя! Мотор осмотрел – вроде как цело всё, радиатор слегка винтом пошёл, но не течёт, дай-ка завести попробую! И завелась девушка, пока барабанила, прогреваясь, я в уме капот деформированный зафиксировал ремнями трофейными. Вентилятор включился, погудел и унялся. Заглушил движок, ещё раз осмотрел всё – нет течей. Предложил Мишке за руль, тот согласился. Попотели, спинку сломавшуюся водительского сидения в удобном для Мишки положении закрепляя. Закрепили, «могучую кучку», в прошлом комитетом по встрече, на память щёлкнули и на двух машинах к «Блейзеру отправились.
        Пока с Штирлицем возились, мыслитель юный мыслительный процесс прекратил, впрочем, как и все остальные. Повозившись и устав, съели ещё по таблетке, мысли оживились, процесс пошёл, за жопу его к Штирлицу пристыковали, трофеи по свободным сумкам распределили, в Штирлица уложили, сфоткали и загонщиков «для отчётности» и попылили назад в Аламо, переговариваясь по «говорилкам». Не доехали километров четыреста или чуть больше – сил больше не было и таблеток по одной осталось, как раз по утряне схавать. Заправились, с помощью хозяйки мотеля перевязались, поели нехотя и заснули, заёбанные, но не побеждённые.
        Это не сон был – кошмары пополам с полубодрствованием. Разбитый поднялся, потряхивает, во рту слоновник, и температура, похоже. Даже Пруха не помогла, хоть и когтила, врачуя, всю ночь. С кошкой в сумке добрёл до Мишки – у того вид не лучше. Под кофе «на брудершафт» доели таблетки и поплелись к машинам. Пока дошли – вроде получшело, в сёдла и шенкелей! И успели-таки до Аламо доехать на остатках пилюль, правда, как до Джо добрались и объяснялись с ним - уже помню смутно. А как он нас в свою машину запихнул и в больницу отвёз – уже мимо меня прошло.
    
     Глава 28
    
     Озноб, кашель, температура, ноющая боль во всём теле и сильная в левом плече три дня доставляли массу неприятных ощущений. Перевязки и уколы в мыслящую часть тела и локтевые сгибы – тоже. На соседней койке тем же маялся Мишка. На четвёртый день оба пошли на поправку – к обеду появился аппетит, к ужину перешедший в откровенный жор, не пугающий, но настораживающий. Утром пятого из нас повыдёргивали нитки швов, и довольный нашим состоянием полный пожилой доктор Майкл Пойндекстер на пару с медсестрой (и его дочкой по совместительству) Элизабет – копией папы по фигуре, только с сиськами, радостно прочитали нам лекцию на тему «Вред самолечения», переходящую в семинар по оказанию медицинской помощи при ранениях и травмах. Весело так, с юморком, но видно было, что Майкл воздерживается от грубых и резких выражений в наш адрес. Особенно в мой – Мишка как санитар его вполне устроил, а вот я и Мишку перевязал не так как надо, и с таблетками переборщил. Оказывается, торопясь в люлю, прослушал или не понял указание Лиззи по применению этих тошнотных пилюль, их надо было принимать не чаще, чем раз в 12 часов, а не «как заболит» и тем более не по две таблетки. И глотать, не жуя!!! Какая-то местная чуть ли не панацея, творящая чудеса, но обращаться с ней надо было осторожно. По крайней мере, в таких дозах это никто ещё не жрал – на мышах проверять, видимо, такие дозы не получалось, а добровольцам ссыкливо было. Если они были, добровольцы. В общем, по незнанию и распиздяйству внесли вклад в новоземельную фармакологию. Два мыша, блин… «Пара гнедых, ой да пара гнедых!»    
     Окончив разнос, перешёл к приятному. Если до вечера никакая хворь не проявится, то в шесть утра мы вольны идти куда заблагорассудится, но остаток дня и ночь обязаны провести под присмотром. И, естественно, оплатить медуслуги и содержание в стационаре, половину которого мы занимали. Сразу оплатив счёт на 378 экю, я вспомнил о той, «кого приручил». Майкл, по-доброму улыбаясь, зачитал записку от Джо: «Штирлиц в надёжных руках, под охраной, кошка принята в сторожа за еду и кров». Гора с плеч – всё в порядке, все живы и здоровы. Попросив «усиленный паёк» на обед и ужин и заверив Майкла в отсутствии грязных намерений в отношении режима, ушли принимать горизонталь и беседовать «о жизни такой непростой» и «о скитаниях вечных и о Земле».
     Утром нас вежливо, накормив плотным завтраком, «на дорожку» перевязав, обколов во все места и попрощавшись, выперли на просторы Аламо, выдав ключи от «Самурая» с приветом от Джо и наказом прийти на перевязку после 17-00, если не уедем сразу. Разыграв роль водителя (на этот раз за руль пришлось садиться Мишке) в апробированную игру, мы доехали до автосервиса.
     Как вылез из машины на площадке перед мастерской – так и сел на попу, плевать что пыль, а на меня уже пушистое напрыгнуло и обернуло, и обурчало и обмуркало, и беспокойно на руки и из них, и вокруг с мявными жалобами. И снова на руки, и так не один раз! И наконец угнездилась в кольце рук, заглядывая в лицо, задирая морду и топорща усы, но обиженно-склочно орать не переставая. Жаловалась на всё – на брошенность, на голод и холод, на нечёсанность и жажду, на чёрствое и пофигистичное отношение окружающих. Отдельный скандал при наглаживании и ласкании был закатан на тему дубодушия хозяина, бросившего кроху на растерзание злым, пахнувшим всякой гадостью людям одну в пустыне. И в заключение отдельно отметила несоответствие сантехнормам, где лоток, мол? И вообще… Я сидел, обнимая чудо, а оно орало в ухо, одновременно хрипя и мурча, тёрлось, хлеща хвостом и бессистемно вздыбливая шерсть везде, бодаясь и покусывая. И полосатый скандал затихал, и мявы реже, и обида зелёная прочь из глаз, и покойная желтизна в оба советских пятиалтынных… И уже вывернулась из рук с «ммммррррь?», что означало, что рядом, любит и готова пожрать и прилечь поспать рядом в любой момент, но тем не менее следит, чтоб всё было в порядке. Вышедший Миха, получивший свою долю обтирания боками и урчания, радостно лыбился, Джо откровенно ржал. Пруха, закончив обряд встречи, пронеслась к Штирлицу, запрыгнула на капот, через проём лобового стекла – на торпедо и улеглась на нём, как бы говоря, что на посту и граница на замке.
     Не побоюсь этого слова – уссывающийся – от церемонии встречи человека и кошки Джо прохохотался и в шутливой форме доложил о достижениях. Оказывается, в полубреду двое раненых поведали о приключениях и довольно внятно выразили свои пожелания. В итоге: шериф извещён о войнушке, был приглашён на смотрины и, всласть налюбовавшись на трофеи и особенно на вид Штирлицевой лобовухи спереди и остатки заднего левого колеса на месте запаски, отбился в Орденский банк, где нас хоть и без нетерпения, но ждут с бабосами. Штирлиц осмотрен и насколько можно приведён в порядок, но нового стекла не нашлось. Пруха образцово вела себя пять суток – жрала, что дают, сторожила территорию, спала в Штирлице и не вертелась с мявом под ногами, а чинно дремала, периодически обходя территорию. Гадила за оградой - об этом Джо уведомил отдельно. Вуайерист-следопыт, бля.
     Привычно испросив разрешения на чистку трофеев, не менее привычно получили согласие и расположились в теньке, запасшись тазиками, ветошью и средствами для чистки, втроём. Пруха расположилась рядом в теньке и щемила, периодически приоткрывая глаза и вновь засыпая. На мою долю выпало три «калаша», два АК-74 и АКМС, и «авоська» с заляпанными чем попало нестреляющими трофеями, Мишке – семь «эмшестнадцатиобразных» винтовок, к двум из которых были пристёгнуты подствольники, и семь пистолетов в кобурах. Кто без «одноручного» обходился – бог весть. Залив в Деда масло с соляркой и отложив «на откисать», я без усердия приступил к трофейным сородичам. Без усердия почистив, собрал и, сочтя достойными Сэма, засунул эту «тройку нападения» в очередную трофейную сумку и, раскидав залитого маслом Деда на запчасти, сложил его вытребеньки в тазик с соляро-масляной смесью и приступил к отмывке «штатских» трофеев. Выпотрошил трофейные бумажники и вместе с содержимым карманов и украшением шей, пальцев и ушей забросил в десятилитровую ёмкость из-под краски, заполненную водой с добавкой со стиральным порошком. Пока отмокали трофеи, почистил Дедовы потрошки, надраил ствол, собрал его в работоспособный агрегат и, сопровождаемый кошкой, отнёс его в Штирлица, щёголявшего дырой в лобовом стекле размером во весь проём. Вот ведь уроды, сколько лет стояло, никому не мешало, а тут на тебе… Пидарасы кочевые золотоносные…
     Вернулся в сопровождении кошки, а Мишка, почистив винтовки, с Джо беседует. Джо пачку орденских пластиковых денег вертит в ручищах своих, к бизнес-беседе дело идёт. Обсказал подробно Джо про ремонт повреждений Штирлица, пропущенных мной или показавшихся несерьёзными, вроде гнутого бампера, про новую запаску, про «Сантану» с «Блейзером» и предупреждённого по поводу форс-мажора Руперта. Предложил за четырёхколёсные полутрупы восемь с половиной тысяч в окончательный расчёт, учтя ремонтные работы и запчасти. Переглянулись мы с Мишкой, и выдаёт он Джо: «Пятьсот лишние, восьми ровно достаточно!». Слегка прибитый такой манерой ведения дел Джо в недоумении вылупился на меня. А что я, напарника забить должен, тем более согласный полностью с ним? Кивнул, подтверждая и уселся отмокшее полоскать, как тот енот. А что такого? Котэ обихожен, Штирлиц готов к новым таранам, личное и трофейное в целости – торговаться, что ли? Да наоборот! На мой взгляд, не брат, не друг, не напарник – знакомый, пусть и хороший, время и силы тратил, так почему не отблагодарить? Джо явно был в ахуе от такой манеры вести дела. Постоял в ожидании, что мы опомнимся, вытащил из пачку пять сотенных кусочков пластика, передал её Мишке и ушёл по своим сервисным делам, мотая головой. А Мишка четыре тысячи из пачки отсчитал и мне отдал.
     Из баклажки достал и промыл под краном под восемьсот грамм золотых изделий (по ощущениям, как поллитра на вес или чуть больше) и две тысячи с очень небольшим гаком наличными. Призадумался. То ли у Саймака, то ли у Каттнера в рассказах ранних было про "как бы" везенье молодой парочки. С одной стороны, денег намыли, с другой – чесучие шрамы на единственных у каждого шкурках и вылетевшая из жизни неделя. А по Стругацким, в смысле живые и с хабаром – так вообще счастливчики. Я про себя склонялся к классикам американской НФ в плане «Не то что бы нам не повезло, нет! Нам повезло, но повезло сомнительно!», а Мишка, судя по виду, склонялся к мнению Натановичей. Хороший он человек, лёгкий в общении и без грузива и тараканов в голове. И надёжный.
     Содержимое кобур Мишка осмотрел и не стал чистить. А мне и покласть с прибором – посидели, закидали чистые американки в сумку к калашам и пистолетам, забрали из Штирлица Пруху с контейнером и мыльно-рыльное со сменой одежды и, заселив Пруху и переодевшись, поехали к Сэму и в банк.
     В банке опять взял свои четыре тысячи золотом. Сэм, не вырывая волос отовсюду и не жалуясь на жизнь, обогатил каждого на две триста наликом и, по моей инициативе, продал за четыреста экю две пары очков типа горнолыжных, по его словам суперпрочных-противоосколочных. Зашли в кафешку на перекус. Под мясо и пиво (я одну кружку, Мишка три), посовещавшись, решили поутру рвать когти в Порто-Франко, не мешкая. Заехав к Джо и уведомив о намерениях, нанесли визит в больницу, перевязались и прикупили бинтов и чудо-пилюлек на всякий случай. А оттуда в гостиницу с мыслью до конца дня и всю ночь с постели не вставать. Я планы выполнил процентов на девяносто. В смысле, за три часа до полуночи сходил пожрал плотненько мяса жареного с картошечкой и овощами всласть, запив вишнёвкой и нашедшимся у хозяйки староземельным чаем. Сыто отдуваясь, с мисочкой сырого фарша в руке, приговаривая «а теперь в коечку срочно, чтобы жирки правильные завязались!» вернулся, вручил ужин кошке и спал до утра.
     В шесть утра Джо встретил нас с двумя мотоциклетными шлемами в руках. Поблагодарили и отказались, показав очки-обновки. Не обижаясь, обнял обоих по очереди, с улыбкой заявил, что неделю нас встречать не хочет, надоели, мол. Поржали, загрузились в неостеклённого Штирлица и уехали. И, вот диво, ВООБЩЕ без приключений к вечеру третьего дня, вусмерть пропылённые и усталые, ввалились в «Арарат», радуя появлением Саркиса и Билла. Ни цыганорумын давешних златолюбивых, ни встречных колонн или одиночек не попалось.
     А мне ещё и сестрички обрадовались.
    
     Глава 29
    
     Оттопырились. Другого слова не подобрать. Есть похмелье в новом мире! Приветствия, заселение, выход в ресторан, где Саркис пообещал приготовить «ээ, нэ буду гаварить, сам увидиш и папробуэш!» - помню отлично. И как ели что-то мясное, пряное и настолько увлекающее, что оторваться невозможно, тоже помню. И Ксавье, заехавшего по делам к Биллу «на минутку срочно» и насильно усаженного за стол, и как рассказывали про поездку, знакомства и приключения, помню, но уже с провалами. И походы экскурсионные к Штирлицу с ощупыванием борозд на броне… Раза два. Или три? Уже путаюсь. И первые потери – остекленевшего Билла уводит фантастическая девушка, как оказалось, его жена. Без скандала, но убедительно и авторитетно. И улыбающийся Билл с ней под руку исчезает. И смена блюд, опять мясо, другое, но не менее вкусное, и какая-то овощная икра, и вино красное, ароматное и изумительно гармонирующее с мясом, и сестрички, по очереди присаживающиеся рядом… И Саркис, пропавший на кухне и появившийся с бутылкой коньяка. Тосты красивые. И попавшийся под ноги стул, в котором я запутался и упал, желая сходить «помыть руки». И отвратительно трезвый Саркис, у которого я прошу прощения за моё слабодушие и слаботелие, не позволяющие продолжать банкет. И Мишка, беседующий с Ксавье и одновременно обыскивающий одну из сестричек, сидящую у него на коленях. И настроение, и самочувствие отменное. И уже «уводят меня в манящую снежную даль» кто-то, и не ко мне в номер… А где это я??
     На всякий случай быстренько оделся, собирая разбросанную одежду и матерясь беззвучно. На стадии вбивания ног в ботинки появилась закутанная в полотенце дама, обняла, поцеловала нежно и выставила за дверь со словами «ты прелесть, но мне надо поспать, в десять конвой, я уезжаю». Скороговорочкой такой на русском с приятным акцентом. Пройдя мимо джипчика, припаркованного у дверей, постоял, дыша прохладой и тишиной, сказал в пространство «хе-хе!» и побрел в свой номер, улыбаясь. В номере получил выволочку от кошки за шляние где-то. И настроение увяло. Рука сама нашла бутылку водки. Стакан с полочки над раковиной из ванной, бульканье, запивка водой из фляжки и ощущение молотка, прилетевшего в лоб.
     Всё это заботливо рассказали голова и жопа, перебивая друг друга, по ходу пьесы комментируя и высказывая замечания и жалобы. Голова жаловалась на боль и дискомфорт везде, жопа привычно опасалась последствий. Изрядно потрудившийся, видимо (не помню подробностей), боец спал, вывесив табличку «не беспокоить!». Я, принимая доклад, стоял в ванной перед зеркалом и решал, жрать колёса местные из аптечки пополненной или пережить мозголомье так. Или ещё водки выпить.
     Через час, вымытый и переодетый, шёл на завтрак с мечтой о самом крепком кофе. Неприлично бодро и свежо выглядящий в 7 утра после вчерашнего застолья Саркис обеспечил и кофе, и завтрак, и недостающие сведения о вчера. Девушка оказалась знакомой ему (два-три раза в год останавливалась на день-два), специалисткой по местной флоре и фауне, живущей и работающей в Зионе и возвращавшейся из Нойехафена от друзей, где проводила отпуск. По словам Саркиса, я их бросил вчера, оперативно обаял девушку, пившую кофе спокойно и довёл до того, что не я её, а она меня уволокла. Загруженный, с кошкиной едой в руке пошёл к себе. Из Мишкиного номера несся храп. Порадовавшись, что хоть у кого-то всё в порядке, занёс кошке еду и уехал в одиночестве к «Винтику и Шпунтику» в «Полный привод».
     Вовка и Олег были «в процессе» - сидели на улице и пили пиво, перекуривая. Внешний вид Штирлица был встречен шутливым глумлением на тему «вот доверили человеку хорошую вещь, а он её…». Наострившись, выдали бутылку пива мне и предложили рассказывать. Вкратце выложив историю наших похождений, договорился о замене наиболее пострадавших участках брони и установке, если найдут, нового лобового стекла, перегрузил оставшиеся вещи в машину Олега, и он вернул меня в «Арарат», заверив, что два дня – и всё будет в ажуре.
     Посидел в баре в раздумьях сперва под неизменный кофе, потом под сок. Ничего не хотело складываться. Подойдя к стойке, попросил вишнёвки и Саркиса в собеседники. Вишнёвку выдали сразу, Саркис появился через минут пять с кружкой пива и готовностью дать совет на лице. А ещё через пять минут помятый Мишка подтянулся. И как-то сложилось всё, прям само собой, и в 11, заплатив триста экю, мы уже ехали по маршруту Порто-Франко-«Россия»-«Западная Европа» на такси. Мишка вылезал в «России» и объяснятся с Ниночкой, я ехал в гости к Марко за тачкой для Руперта и на следующий день на обновке заезжал за Мишкой, а дальше видно будет.
        В пять вечера я уже расплачивался с таксистом у блок-поста базы «Западная Европа». Объяснив цель визита слегка ошарашенным обитателям поста и всплакнув от умиления во время процедуры опечатывания оружейной сумки, был пропущен на территорию, подвергнут инструктажу о порядке нахождения и после окончания, видимо, в утешение, подвезён до автопарка имени Марко на патрульном «хаммере».
     Не то что бы Марко «обрадовался мне как выпивке», но встретил с улыбкой и дружеским рукопожатием. Вода из кулера, кратенький рассказ о похождениях и приключениях, дифирамбы немецкому автопрому – всё, вступительная часть окончена, переходим к деловой. В «меню» Марко – четыре машины, подходящие под требования Аламского фермера. С бумагами наперевес пошли любоваться ассортиментом на стоянку. В итоге остановился на копии Штирлица, только помоложе, 95-го года, вытянутой в длину и с более высокими бортами. И грузоподъёмностью в 4 тонны. Запросил за эту радость Марко тридцать тысяч экю, но после торгов, доставивших обоим удовольствие, сошлись на двадцати пяти «в банке» и двумя золотыми орденскими брусочками «в руки». И ему хорошо, и мне нефигово. На его «разгонной» машине доехали до банка, я перевёл деньги («шоколадки» я сразу вручил), оттуда в ресторанчик, где пообедали и обмыли без усердия взаимовыгодное сотрудничество. Потом я вспомнил о сувенирах, вернулись на стоянку и с оружейной сумкой прокатились до орденского оружейного магазина. У продавца глаза на лоб полезли, когда потенциальный покупатель достал из распечатанной сумки пистолет и две бутылки водки и попросил опять запечатать, отдав извлечённое пришедшему с ним. Марко его успокоил, предъявив свою ай-дишку – типа, он свой и ему можно с пистолетом по базе разгуливать. Вернулись на стоянку, я загрузил полегчавший баул в заготовку броневика для колхозника Аламщины, распрощался с Марко и через заправку и блокпост рванул в сторону базы «Россия».
    
     Глава 30
    
     Дорога и дорога, пыль, радующая тело жара и нагревшаяся вода из фляги по одному-два маленьких глоточка. Представители местной фауны, привычные уже, как ножи и вилки в кухонном столе, трава и изредка встречающиеся небольшими островками группы деревьев. Ничего нового, всё уже знакомо и за время вояжа слегка поднадоело. А чего это, Денис Батькович, заминорили? Что это недовольство попёрло? Негатив какой-то, отрицательные эмоции? Надоело, скучно, приелось всё? Так притормозите, прогуляйтесь, и не вокруг машины, а с бутербродом наперевес во-он до той стайки представителей воплощённой фантазии художника-иллюстратора научно-фантастических боевиков и покормите кого-нибудь из них с руки! Или с Дедом наперевес, с целью выяснения, метко ли стреляете и быстро ли бегаете. А можно и без этих хлопот, займитесь перебортовкой колеса, с матом и сбитыми руками! Наверняка, эти милые и отзывчивые животные сами придут и предложат свою помощь, обеспечат приток адреналина и прогонят дурные мысли прочь. Сценка с участием местной гиены, добровольно взявшей на себя функции домкрата, настроение подняла, оценка количества выделенного адреналина вызвала хохот. Вспомнив встреченное где-то в печати сообщение об участи несчастных южноамериканских земноводных, которых любители расширения сознания пугают, а потом облизывают, широкими мазками набросал картину фармацевтического завода, где местных пленных любителей чужого имущества пугают до усрачки, а потом тщательно избавляют от выделившихся ценных химических соединений. Ржака пробила такая, что чуть не проехал поворот на «Россию».
     К «Рогачу» подъехал, сгорая от желаний – всего хотелось, и попить прохладненького, и поесть, и Арама повидать, а больше всего в больничку с визитом. Хотя… Что я ей скажу? Пошли со мной не знаю куда? В пространства неизведанные? Ну, кол и двор обеспечу, финансы позволяют, а дальше-то? В общем, припарковавшись, в бар зашёл, отягощённый сумкой, рюкзаком и мыслями нерадостными.
     Первое, что увидел – светящихся от радости Нину с Мишкой, сидящих за столиком и держащихся за руки. Подошёл, поздоровался и пропищав противным голосом: «Жених и невеста, тили-тили-тесто!», сгрузил поклажу и пошёл к стойке приветствовать Арама, уже наливающего вишнёвку ледяную – бокал изморосью покрылся – со словами «Сейчас, дарагой, всё будет, иду уже!» Посидели минут пятнадцать, пообщались. У Арама всё отлично, после недельного зависания за компом игровой жор пошёл на спад, играет теперь только рано утром и «после последнего клиента». Нину отпускают «по семейным обстоятельствам» без скандала и денежных начётов, попросили только ещё неделю поработать. К перспективе уехать в ППД и вернуться к работе в школе она отнеслась с радостью, так что у ребят всё срасталось великолепно. Как раз за неделю без спешки в «Полном приводе» доведут Рупертов грузовик до кондиции, и можно будет выдвигаться в Солнцегорск на ПМЖ. На ПМЖ, на ПМЖ… А мне оно надо, ПМЖ это? Плюнул мысленно, взял у Арама ключ и пошёл напомнить кошке о своём существовании и приводить себя в товарный вид.
     Через полтора часа я сидел у стойки и методично наливался небольшими порциями. Краткое содержание беседы – «Пойми, что тебе надо, прими это как руководство к действию, тогда и перейдём к конкретике». И сам всё понимаю, но что ж так грустно-то и царапается внутри кто-то? Подошла «сладкая парочка», ни утешать, ни лезть в душу не стали, обговорили с Мишкой время выезда, и «молодожёны» исчезли. Я допил последний полтинничек и ушёл спать.
     Ровно в семь утра мы с Мишкой и Прухой выехали из «Рогача», оставляя за спиной «Россию», игруна Арама и мысленно нянчившуюся с маленькими Мишками Нину. «Своё» я «отложил в сторонку» - надо закончить с взятыми на себя обязательствами, доставить Мишку с Ниной к новому месту жительства, а уж потом плотненько так решать основную задачу. План на неделю у меня сложился следующий: к окончанию срока отработки Нины Мишка на Штирлице заезжает за ней и, загрузив её «приданое», привозит в «Арарат». Оттуда на двух грузовиках выезжаем в Аламо, сдаём «работу» и отправляемся в Солнцегорск. А вот там уже или расстаёмся, или и дальше держимся рядом, это мне решать. Подробно изложил всё Мишке, тот, выслушав, предложил не искать более приключений и в Аламо выехать в составе конвоя. На том и остановились и дальше ехали под обычный дорожный трёп, анекдоты и байки из жизни.
     В «Арарат» прибыли, как в родной дом – искренняя радость Саркиса, пиво Мишке, вишнёвка мне и рыба Прухе. И извещение, что просил зайти Билл, дело у него. Допили, разместились и пошли к оружейнику. За прилавком стояла его супруга, блин, вот досталось же сокровище человеку! Красота неописуемая, восторг просто, и в то же время – никаких «мужских» желаний у меня не вызывающее, как она это делает, непонятно. Прям как вся в плакатах «замужем, верна и никто не интересен!» Билл, ковыряющийся с железячками какими-то, оторвался от своего увлекательного занятия, расплылся в улыбке и, здороваясь, одновременно достал тетрадку и выдал четыре тысячи двести тридцать экю, сверяясь с занесённым в гроссбух. Порадовались, предложили обмыть и сопровождаемые «Билли, милый, не увлекайся!» переместились в бар к Саркису. Выпили пива за финансовое процветание и распрощались до вечера – Саркис с Биллом пошли работать, мы уехали. Сперва на почту, в Аламо отрапортовать, что всё идёт по плану, а оттуда в автосервис.
     Штирлиц был готов, вымыт и местами «переодет». Красивый он всё-таки! Даже не столько красив, сколько обаятелен. Телом крепок и духом силён. Стекло новое блестит, фары на месте – красавец! Олег с Вовкой выразили готовность приступить к тюнингу. Поинтересовались насчёт «подменки» и, получив и переодевшись, пошли на помощь – подержать, покрутить, поднести и не мешать.
     Неделя просвистела, как намыленная, в дневной работе с перерывом на пиво в полдень и крепким сном ночью. Сестрички-официантки даже приобиделись слегка от отсутствия внимания к ним, но сил работать ещё и «на дому» не оставалось. Наконец, рядом с Штирлицем встал его «младший брат-близнец», подлиннее и пообвешаннее – веткоотбойники на лобовое стекло, оба бампера помассивнее… Симпатишненько так. Доехали маленькой колонной до «Арарата», поужинали, и Мишка убыл спать, чтоб спозаранку за милой унестись, а я пообщался под кофе с виски с Саркисом пошёл «не спать» в компании старшей сестрички Илки и двух бутылочек вишнёвки.
    
     Глава 31
    
     Проснулся в кои-то веки без ощущения гнетущих «ленинских планов» над душой, даже кошка, приветственно приоткрыв глаза, задрыхла опять. Размышляя, чем бы «занять пылающий мозг», не торопясь произвёл утренние процедуры, оделся и прогулочным шагом отправился на завтрак. Саркис уже на посту, с бокальчиком пива стоит за стойкой. Поздоровались, обменялись дежурными фразами. Пока ждал завтрак, поднял всплывший в памяти вопрос о наличии ювелиров в Порто-Франко. Оказалось, и ювелиры, и гранильщики наличествуют и весьма неплохо себя чувствуют, граня и оправляя продукцию местных рудников. Вот и планчик проведения свободного дня вырисовывается , думал я, поглощая кусочки местных заменителей коров, обжаренные с картофельками местными же и перцем новоземельно-болгарским, пройтись по городу и оценить оставшиеся цацки с камушками, а то и часть золотого запаса превратить в что-нибудь более лёгкое, но не менее ликвидное. Кофейку с плюшкой, миску рыбы с овощами в руку, и в номер – кормить кошатину.
     Завтраку кошка обрадовалась, к словам о её старшинстве в моё отсутствие отнеслась пофигистично, увлечённая содержимым миски. Ладно, не буду отрывать от важнейшего, займусь по возвращении.
     Прогулочным шагом за полчаса добрался до, как мне показалось, центра. Прохожих прибавилось, машины зачастили, в воздухе появились слабые нотки моря, свежие и будоражащие. И лавочек, и магазинчиков побольше стало. В один такой «супермаркет» и зашёл за информацией. Полная тётя моих лет в зелёном обтягивающем платье, эдакая аппетитная гусеница, обрадовалась русскоязычному посетителю и вывалила на меня всё, что знала, слышала и нафантазировала в ожидании меня. Полное ощущение, что дня три покупателей не было, её несло, как сторожевик за нарушителем, я только рот открывал в попытках уточнить или прояснить, но сказать не успевал. Энергичная мадам и неиссякаемая. Наконец, промелькнуло, что на параллельной улице некий Войцех держит лавку с мастерской, попрощался и скорей-скорей на улицу выбежал. Пока дошёл до ювелирного магазина, физически ощущал, как с меня валятся куски и ломти того, что говорунья на меня вываливала – и про «интернационал» в соседях с описанием подробным их привычек и особенностей жизни и быта, и про какую-то Джейн-«кликушу», которая распугала женихов ненасытностью и крикливостью в постели, на лестнице, в машине и в саду, и про многое другое, просто аффигенно мне нужное и интересное.
     «Лавкой» это я бы не назвал. Скорее, небольшой торговый зал с витринами под стеклом по периметру и одной большой в центре. В глубине зала – офисный стол с компьютером, два кресла, кулер и две двери. За столом и в одном из кресел – молодые женщины, похожие друг на друга как две капли воды. Поздоровался, в ответ на вопрос о желательности языка общения попросил русский. «Их было у них», мне предложили выбрать что-нибудь и обращаться, если будут вопросы. Замечательно! Мне нравится такой сервис! Не назойливый типа «возьмите это, это именно то, что Вам нужно!», а спокойный и неторопливый. Прошёлся, поглядел. Пара серёжек определённо просилась в маленькие ушки сестричек. Обернулся к дамам – одна уже стоит рядом, не дыша в затылок, нет, в отдалении, но готовая в любой момент ответить на вопросы, объяснить и при желании клиента порекомендовать что-то. Представился и выразил желание прикупить серьги, но в двойном экземпляре – для сестёр. Блин, если бы я знал, во что выльется невинное желание сделать сестричкам приятное… Меня пригласили за стол и предложили сперва выбрать на экране форму ушей, потом линию шеи, лица, рост, цвет волос… Прям фоторобот создавал. Через минут двадцать Даниэла, с общения с которой и начался этот криминально-эстетический геморрой, вышла в одну из дверей и через пару минут вернулась с двумя простенькими коробочками. Внутри каждой лежала пара серебряных серёг, одна с желтыми, другая с красными мелкими камушками, не одинаковыми, но сделанными в одном стиле. Мне понравилось, мысленно представил ушки сестричек и их реакцию. Не негативная, хорошо, поинтересуемся ценой. Пятьсот экю, за два комплекта недорого. За один? Да хрен с ним, дайте оба! Но поторгуемся! Дамы торговались, как таксующий таджик на перегоне Университет-Новопеределкино, явно кайфуя от процесса. Мне тоже нравилось, и участницы, и торг. Начав с шестисот за оба, остановились на восьмистах тридцати. Меня устроило, хотя я и заявил, что ещё за десятку я бы поборолся. Девушки, смеясь, показали нацарапанное на клочке бумаги «820» и заявили, что папа будет доволен. Я попросил передать папе мой респект за воспитание бизнес-леди и желание пообщаться на предмет оценки имеющихся у меня трофеев. За папой отправилась Аннабель и скоренько вернулась с сутулым старичком. Папа Войцех, а это и был хозяин, с виду напоминал персонажа сказок и мультфильмов, связанных с подземными умельцами, гномами там или цвергами, не помню точно. И ещё манекен из «Мозеровского» вроде магазина в подземном комплексе у отредактированной гостиницы «Москва». Там такой персонаж сидел и в часах ковырялся, седой и плешивый, с лупой в глазу. Только тот был чучелком, а Войцех – бодрым и живым. Поручкались с ним, и меня сразу уволокли под бормотание типа «пойдёмте посмотрим, наедине, а то эти вертихвостки отвлекают, и незамужние, а на хрена мне зять-гой и внуки-полукровки, вы не представляете, как это тяжело…». Дедок по коридору провёл меня к капитальной с виду двери, открыл два замка и впустил в свою мастерскую, видимо – кругом верстаки, коробочки, тиски-напильники и лупы-микроскопы всякие. Посадил на табурет меня – и преобразился. Вместо эдакого суетливого мастера-подкаблучника, забитого женой и заклёванного дочерьми, явился старый битый волк рынка драгметаллов. И металла и в голосе прибавилось, и во взгляде.
     -Ну, молодой человек, показывайте!
     Я вывалил из пакетика грудку золота с камушками.
     -Я не спрашиваю вас, откуда это.
     -А я и не скрываю – взято с убитых мной и напарником, начинали не мы, и криминального нет ничего. Бывшие хозяева ювелирки назойливо предлагали перераспределить наше с Мишкой добро, мы вступили в спор, недовольные условиями. И были более, скажем так, убедительны.
     -Ладно, это не моё дело. Ценность представляете?
     -Если честно, весьма смутно. Орденский скупщик предлагал отдать как золото по весу.
     -Жадный мудак, ловец простофиль. Вы мне понравились, молодой человек, я вам сейчас всё объясню.
     Услышав это, я насторожился: беседа начинается в таком ключе и словами о симпатии – значит, растёт вероятность быть поиметым. А как-то не хочется этого, что я и озвучил.
     -Уважаемый Войцех, при всём уважении к вам я не верю особо в слова о внезапной симпатии. И случаев, когда лижущие жопу начальству вправляли «по самое не балуйся» расслабившимся от ласк и возомнившим себя богами, знаю предостаточно. Так что давайте перейдём от внезапных проявлений любви к нормальной беседе на тему «Что это и сколько стоит». Если вам охота продолжать увлекательную игру «наеби лоха» - продолжайте, но без меня, я лучше расплачусь за ваши прекрасные серьги и уйду даже без мыслей об таки наделать вам внуков.
     -Хорошо, хотите так, будет так. Камни в двух серьгах и перстне – дорогие, за восемь тысяч я у вас их заберу. За всё остальное – ещё две. Хотите – верьте, хотите – нет, но это нормальная цена. Есть желание – пройдитесь, вполне вероятно, получите за всё на пятьсот экю больше. А может, и нет.
     -А что это за камни, если не секрет?
     -Местные алмазы. Контрабандные, естественно. Здесь они и крупнее, и цветовая гамма богаче, чем на Земле. И дешевле раз в двадцать, чем там. Добывают в Дагомее и на каждом углу не продают. Только то, что с рудников мимо охраны ушло.
     -Спасибо за лекцию! У меня встречное предложение: эти три камушка вы вынимаете и отдаёте мне. За остальное, с учётом стоимость серёг, вы платите мне тысячу экю, а разница – оплата затраченного вами времени. И, разумеется, всё, что попадается мне, я несу вам.
     Войцех согласился нехотя, и с подарками для сестричек и «булыжниками» в замшевом мешочке, запрятанном в кармашке жилетки, я отправился узнавать насчёт конвоя.
    
     Глава 32
    
     Прогулка доставила массу удовольствия. И узнал, что конвой отбывает завтра в восемь утра, и наглазелся на городские пейзажи, и в порту побывал, и в краснофонарном квартале. Прям как на обзорную экскурсию сходил, только в одиночку и без гида. И телеграмму в Аламо Руперту отбил, что на низком старте уже и в течение недели прибудет заказанное. Проголодался за это время, но не повёлся на соблазнительные запахи, а поплинтухал домой. К «часу пополудни», в 16 часов по-местному, я добрался до «Арарата», проклиная себя за недооценку жары, переоценку своих пешеходных способностей, натёртую ногу и выпитые по дороге литры жидкости. Да, от части объёма выпитого избавлялся, потел и писал, но сразу же и возмещал потери! А последняя точка общепита минут сорок как была посещена, а искать закоулки не хотелось, как-то стыдно и неудобно было. Поэтому донёс, терпя мужественно, и мимо Мишки с Ниной проскочил, махнув рукой и бормотнув сдавленно «сейчас». Добежал, уффф! Избавился! Умывался довольный и просветлённый какой-то, рассуждая о несоответствии кажущегося количества мешающего жить и реально покинувшей меня жидкости. Пока добёг – думалось об объёме не менее ведра, а вылился стакан, не больше. Вернулся к ребятам, по дороге заказав поесть, много и вкусно. Голубки сидели, воркуя вполголоса. Сел напротив и положил перед Мишкой заготовленную заранее пачечку из пятидесяти сотенных карточек.
     -Это за что такие подарки?
     -Остатки за цыган златоносных. «Алмазный фонд» наш оценили в десятку, пятёрка твоя вот.
     -Кстати, о деньгах. Мы тут посовещались с любимой, пока ехали, Штирлиц ей понравился очень. Нет желания нам его уступить во владение? А ты себе сконструируешь новое что-нибудь, по мотивам, так сказать…
     Предложение интересное. С одной стороны, с Штирлицем сроднился за это время, с другой… Заманчиво. Принесли супчик мясной, попросил тайм-аут «на поесть», но хлебал, не чувствуя вкуса. Щарики - ууууу, мысли взззз… Пока дохлебал, шарики довертелись, мысли сложились в стройную и на мой взгляд непротиворечивую конструкцию.
     -Давайте так: на Штирлица в теперешнем виде мной потрачено где-то в районе десяти тысяч, «заготовку» под него отыщу за тысяч двадцать пять, наверное. Это без учёта потерь времени и сил на изготовление двойника и расходов, соответственно. Значит, если грубо, то пляски начинаем от тридцати семи тысяч. Отсюда вычитаем дружеские отношения с вами и жизненно необходимый подарок на свадьбу. Остаётся лично мне милая цифра «три» с четырьмя нолями сзади. Устраивает – бьём по рукам, нет – без обид, ладно?
     Нинка с каким-то щенячьим восторгом в облике запрыгнула к запунцовевшему Мишке на колени и заверещала тихонько: «Уррраааа! У нас своя лапочка будет!!!» Хе, «лапочка»… Не знает она, как эта лапочка на таран ходит… Мишка, справившись с пунцовением и пересадив Нину обратно на стул, протянул мне руку и сказал «согласные мы». Пошёл к стойке за напитками, а куда деваться – уговор спрыснуть надо. У стойки переговаривались о чём-то сестрички-официантки Илка и Агнесса, это я угадал с временем подхода. Выложил на стойку обе коробочки и произнёс: «Красавицы, это вам, выбирайте, не заглядывая!» Девушки заулыбались, переглядываясь, и по коробочке ухватили, обойдясь без драки. Я попросил «два по сто» вискаря и бокал вишнёвки, повернулся и сделал два шага в сторону своего столика, но с визгом был застигнут, расцелован и отпущен со словами «до ночи мы придём». Через некоторое время появились у нашего столика, одна с грудой небольших отбивнушек и блюдом нарезанных овощей, другая с вискарём, вишнёвкой и кувшином сока. Обе в обновках, обеим шло, не ошиблись дочери Войцеховы.
     Обмыли сделку, выпили за наше здоровье, за здоровье Штирлица отдельно, за обмывом чуть не вылетело из головы, что завтра в путь. Вовремя спохватился! Озадаченные лица сразу у семейки стали, решили не ввергаться в пучину празднования, а готовиться. А мне ещё и остатки своего барахла из Штирлица вытащить и «золотой запас» из-под сидения водительского. И постираться! И оружию холинье и лелеянье предоставить! И вообще, некогда рассиживаться!
     Пулемёт с патронами Мишка захотел оставить себе, предложив возместить деньгами. Я согласился, только «банку» одну себе забрал, в запас. И загрузившись имуществом своим, как муравей попёр всё в норку свою. Свалил кучей, и с оружейной сумкой – к Биллу в магазин, чиститься. Пока то, пока это, стирка ещё назрела вдобавок, не разгибаясь, прошуршал, все хвосты подчистил – а уже темнеет. Хотелось плюнуть на всё и упасть, так хлопоты «домашние» укатали. А нельзя! Ещё с Саркисом поговорить надо насчёт часть барахла у него оставить на хранение или номер снять на пару недель. И чтоб со скидкой! Оставив в номере рюкзак с парой смен белья, аптечкой и мыльно-рыльным и две сумки (в одной золотишко, в другой оружие), потащил гардеробный баул в «Эверетта» - так окрестил Штирлица-два. Хозяин будущий - Руперт, а до знакомства с ним Рупертов на слуху было двое – Мердок и Эверетт, но Мердок мне на слух не нравился. Так что быть ему неделю Эвереттом, а хозяин как звать будет, так это уже не моя печаль, хоть Обамой, хоть Клинтоном. Не дошёл, Саркис раньше попался. Высказал я ему свои желания и за две сотни авансом на месяц стал владельцем единоличным своего номера. И попёр, матерясь шёпотом, баул обратно с уверенностью, что дойду и бухнусь спать до рассвета, и даже ужинать не пойду. И допёр, и не пошёл никуда, под душиком тёпленьким постоял только и в кроватку падал уже похрапывая.
    
     Глава 33
    
     Куда и чем выстлана дорога, я думаю, знают все. И лучший способ рассмешить сами знаете кого тоже. Ага, поспал… Первая мысль, когда подкинулся на осторожный стук в дверь – дежа вю, опять неопределённые личности с невнятными предложениями. Ошибся, личности определённые, на вид и ощупь знакомые… И не только на вид и ощупь… А потом как-то и мыслей связных не осталось, одни приятные ощущения. И только угомонились и на плечах устроились моих уютно и заснули, по ноге на меня закинув, и сам с чувством глубокого удовлетворения проваливаться стал – бабах! Явно первый удар в дверь кулаком! А дальше ногами! И голос противный такой из-за двери извещает, что вставать графу пора и рассвет уже полощется. Выбрался, не разбудив, дошёл до двери, открыл. Немая сцена – собранный «к бою и походу» человек с сумками и дамой смотрит на одетого только в цепочку со звездой Давида на шее персонажа. Первой отмерла Нина и со словами «Я пойду кофе побольше и покрепче у Саркиса закажу!» быстрым шагом ушла, явно хихикая, в сторону ресторана. Потом Мишка со словами «Я вижу, не вовремя, давай, у тебя пять минут!» унёсся по тому же адресу. Ну и через полминуты от ветерка, холодящего яйца, и я пришёл в себя и развил кипучую деятельность. В пять минут, конечно, не уложился, только в пятнадцать. Из них минуты три простоял перед зеркалом в ванной, наслаждаясь мультиком «вид глаз, скрипящих в смеси томатного сока с песком». Прикольно! Я ВИДЕЛ, как они СКРИПЯТ!! Потом ледяная вода смыла сон и даже частично смазала глазки, вампирячий цвет не пропал, но скрип исчез. Оделся, кошку в сумку, девушек укрыл и поцеловал осторожненько, чтоб не разбудить, и с вещами на выход. В ресторане кофе, кофе, кофе, прощание с Саркисом, просьба девушек не будить, ещё кофе, мяса варёного в сумку Прухе, бутеров два пакета и кофеище во фляжку, и по машинам.
     Успели вовремя, отдали денюжек главконвоиру, настроили говорилки и тронулись. Я с Прухой, Мишка с Ниной. Спустя час идея с конвоем уже не казалась мне лучшим решением, уж очень медленно и пыльно. Скорость редко до шестидесяти доходила, поговорить не с кем…Слава богу, наушники и планшет были.
     Темп езды уматывал. Ничего не хотелось уже – ни песен, ни развлечений, в голове только одно: «Да ёп, когда ж это кончится!» Интересного вообще ничего! Заправки, горы, степь или лесостепь, хрен его знает, как этот ландшафт называется. И пыль. Везде. На мне, кошке, руле, приборном щитке, сидениях, в носу, во рту… Хлебнёшь, прополощешь рот и выплёвываешь, чтоб грязевой раствор не глотать. Отвратительно.
     Эту неделю смело можно заносить в летопись как наиомерзительнейшую в моей жизни. Бесило даже отсутствие румыноцыган, попрятались, суки, нет бы на линию огня, хоть как-то отвлечься от однообразия караванной жизни. Всех исполнителей из планшетной памяти хотелось пылью принудительно клизмировать, так достали за это время. И не только живых, покойных тоже! В общем, в Аламо я лично прибыл в не очень хорошем настроении, грязный и усталый. Но перед заездом в Аламо мойка же!!! С водой! И без спешки разделся и в одних труселях и машину помыл, и себя. Фантастика! «Во всём теле гибкость такая приятная образовалась!» И чистенькое одел, и как заново родился, и мир стал красочным и радующим всё, и глаз, и душу, и тело. К Джо на стоянку я заруливал уже не как адское отродье, злое на весь мир и желающее смерти любому, а как усталый, но нормальный человек, сделавший дело и готовый, отдохнув, взяться за новое. Джо нам был рад, без выстрелов в воздух и истошных воплей «Барини приехал!», просто подошёл и тепло приобнял и меня, и Мишку. Нину не обнимал, просто представился. Пригласил присесть в тени и выпить пива или воды. Нине – воду, нам – пиво, Прухе тоже водички. И какой же кайф в простом сидении в теньке с пивом холодным и неспешной беседе! Ничего не рокочет, пыль не клубится и не лезет во все щели и пейзаж стоит на месте!
     По словам Джо, Руперт приехал в Аламо накануне и с интервалом в полтора-два часа появлялся с проверкой, не приехал ли его пепелац долгожданный. И последний раз появлялся он как раз полтора часа назад. Поэтому сидели и, прихлёбывая пиво, трепались обо всём и ни о чём в ожидании «клиента».
     Руперт появился через пятнадцать минут после первого глотка пива. Нас он, похоже, сразу не заметил, всё внимание отдав долгожданному грузовику, пронёсся мимо без «здрасьте» и ну круги нарезать вокруг «обновки». Ну, мы не гордые, подошли поближе, стоим, а он уже третий круг нарезает. На четвёртый пойти не дали, Джо тормознул его сообщением типа «Вот ваш друг, Билли!» Приятно посмотреть – глаза сияют, руки дёргаются… Созрел клиент.
     -Привет! Ну, как? Претензии, жалобы, замечания?
     -Хай, отлично! На ходу как?
     -Садись за руль, и поехали - прокатимся!
     Мишка с Ниной, Прухой и пожитками на «Самурае» родном и любимом поехали в гостиницу, а я с Рупертом – на испытания. Издевался Руперт над машиной недолго, через полчаса мы уже в банке были. Руперт написал уведомление о выполнении работ и отсутствии претензий, мне выдали отпечатанное на бумаге извещение, что все ограничения пользования счётом аннулированы. Вышли из банка, в машину сели, он мне оговоренную десятку отдал и к гостинице подвёз.
     Мишка с Ниной наслаждались покоем и холодными напитками в ресторации отеля. Взял вишнёвки себе и подсел к ним. Меня обрадовали сообщением, что Пруха выпущена в номере и обеспечена едой и питьём. И сумочку, увесисто звякнувшую, придвинули по столу. На удивлённо вскинутые брови заявили, что это – выкуп за Штирлица в любимых мной плитках кондитерской фабрики «Орден-Банк». В ответ протянул половину Рупертовой пачки. Как-то грустно стало, опять один остаюсь, ребята завтра уедут, уже без конвоя, вдвоём. А мне обратно, к Марко за штирлицезаменителем, потом доводить до ума его, имя придумывать...
     -По соточке? За то, чтоб встретились?
     -По две! И за это, и чтоб всё было хорошо!
    
     Глава 34
    
     «Мы выходим на рассвете, над Сахарой дует ветер…» Не было Сахары, и не мы – они уходили, точнее, уезжали. Мы с Прухой оставались. Привёз я их к Джо, закинули они своё барахлишко, погладил я на прощание Штирлица по капоту. Обнялись напоследок с Мишкой и Ниной, набормотал я им на дорожку всяких глупостей вроде «берегите себя и друг друга» и «скоро увидимся», и укатили они. А я остался один, в смысле с Прухой, но она, увы, не прикроет огнём, и поговорить с ней проблематично. Джо тактично с утешениями не лез, подождал, пока я мысленно намашусь платочком вслед, а потом предложил по пиву и поболтать. А я чего, «я полезных перспектив никогда не супротив!», как то, чего «ваапшче не может быть». Сидим, пьём, молчим. Хороший человек Джо, приятный - и как бизнес-партнёр, и как собутыльник. Полбутылки спустя вдруг хлопнул он себя по лбу и унёсся в мастерскую свою. Погремел чем-то и возвращается с пакетом. И мне его протягивает, обыкновенный такой пакет супермаркетовский, молочно-белого плотного пластика. Заглядываю в него, там деньги староземельные, девять пачек, полтинники и сотки с американскими президентами. Недоумённо смотрю на него, а он, отхлебнув, заявляет, что в Додже расстрелянном, когда салон дербанил, нашёл. Вот, типа, половину себе удержал, а половину отдаёт, захочу – сам поменяю, Орден возьмёт с энтузиазмом. И что мне теперь, с пакетом наперевес за молодожёнами бегмя бечь с криками? Не мог пораньше рёхнуться, чёрт нерусский. Или вообще промолчать! Достал книжечку и внёс долговую запись «Мишке 35000 USD отдать». Не хухры-мухры, солидные деньги.
     Допили пиво, и свалил я, чего человека от работы отвлекать. Два дня чем-то мозг и тело занять надо, «попутка» до Порто-Франко только послезавтра будет. Съездил на пляж городской, накупался, проголодался. В открытом ресторане рыбки жареной поел, опять в воду полез. Курорт прям, Кемер, только вода пресная и с турками напряг. Даже прикемарил под навесом полотняным. До шести «вечера» там околачивался, пока не почувствовал, что пыль дорожная вся вымылась. А не съездить ли нам к Сэму, навестить знакомого? А почему бы и нет? Оделся, за руль прыг и в магазинчик к нему.
     Встретили меня до крайности вежливо и предупредительно, девушек пригожих с тихой песней только не хватало для полного счастья. Жопа тут же заявила о явственном ощущении нужды Сэма во мне. Проснулась, красавица! Сэм предложил пива «в честь жары», ну «на халяву хлорка – творог!», чего отказываться, тем более что от нажитого «лишка» в пору работы в пивоторгующей конторке остались лишь воспоминания. Эх, золотые времена были! Приходит контейнер двадцатифутовый на склад, открываем – полторы паллеты вываливается, и начальство заносит их в «бой», а поставщик соглашается. Лес вокруг дач весь в кучах алюминия был, аккуратных и больших, до сих пор «олд милуоки» нет-нет, а попадается. Папаня, заглядывая в гости, выговаривал, что полюбившегося ему «примо бир» нету. Эххх!
     А Сэм всё кружит вокруг да около, и так и сяк, я «рожу топориком», вроде не понимаю намёков, про ассортимент выпытываю, что везти… Надоело ему, вывалил он заветное. Завидки его взяли от разрекламированного закадыкой его, Рупертом, бронегрузовика. Возжелал он подобное чудо немецкое от тюнингового ателье «Полный Привод». Руперт, меня завезя в гостиницу давеча, к нему заехал и час с ним окрестности Аламо бороздил, нахваливая. Только цена его не устраивала, жадину. «Всю Одессу удовлетворяет, а его, видите ли, нет!» Шейлок Аламский, сэр Базиль Захаров местечковый. Да не вопрос, ужмусь я на пару тысяч, но не более. На пять??? Реально, у мужика на груди символ Сочинской олимпиады выбит, не официальный, а радостно-довольная крыса с бензопилой. Да вокруг равнины непаханые, чего сидит дома? Пусть в ночи свои три сольдо закопает, где хочет, и поливом озадачится. В ожидании. Как смог перевёл ему свои возражения по поводу несостоятельности его финансовых мечт. Аргументировал выпукло и впукло, трудности перечислил. Не орал и не ругался, в глаза глядел и вываливал, приукрашивая, конечно. И согласился, и сдался, утоптал он меня. Аж на тысячу восемьсот экю. Только условия другие – аванс в десять тысяч, остальное я своё вкладываю, доставка в Аламо готового грузовика, тогда и расплата. А не понравится без уважительных причин – аванс не возвращаю. Сроки те же, месяц и десять дней. Набросали на бумаге пожелания, Сэм хотел ограничиться «как у Руперта», но фигушки! Цвет, вид, кабина, платформа, двигатель, всё что можно, на бумагу занёс. На компе вывели, распечатали в двух экземплярах, до Джо доехали, в свидетели взять. А у него шериф, заехал по какой-то шерифской или шерифячьей надобности. На ловца и зверь! Обоих и привлекли к бумагомаранию. Пригоню, и не отвертеться Сэму. Заплатит, никуда не денется.
     Четыре недели спустя, став на двенадцать с половиной тысяч богаче, второй раз за свою Новоземельную эпопею кемарил в караванном автобусе по дороге «Аламо-Порто-Франко». Пруха осталась на должности сторожа в сервисе Джо в Аламо. Мне хватило развлечений в предыдущую поездку, с воем, блёвом и поносом. И откуда в кошке столько всего? В общем, и наплясался, и наёбся с ней. Чуть не ссадили нас. И в Порто-Франко, пока ветеринара-кошковеда нашёл, пока тот кошку вылечил… Два дня возле неё провёл, подрываясь на каждое «мяу». Не, нафиг всё, делаю «Железный капут», и в ПРА, заказов у Билла наберу – и к Бате. Пока прикалывает подобная жизнь. Только без конвоев, вдоль побережья через Виго, Кадиз и Нью-Портсмут. Заодно и в Зион заехать можно будет, в староземельный Израиль не удосужился, так хоть здесь наведаюсь. Интересно, они Стену Плача построили уже?
     В «Арарат» я прибыл усталый и неторопливый, морально от путешествия в одиночестве уставший и мечтающий о мытье, удобном унитазе, чистой одежде и белье и Саркисовых разносолах. И без пыли! И дня три никуда не ехать, «всласть, без будильника, спать», не обращая внимания на день недели, и не в одиночестве. Всё это я получил в полном объёме, и через три дня в двенадцать утра, отдохнувший и готовый «в пир, в мир и в добрые люди» в компании Марко выбирал себе нового скакуна в его «конюшне». «Конёк-Горбунок» нашёлся быстро, белой масти, со сдвоенной кабиной, только вместо платформы кургузой сзади наличествовал низкий, ниже крыши кабины, фургон. Даже не фургон, а увеличенный инструментальный ящик. Отдал его Марко за девятнадцать в кассу и три в фонд повышения его благосостояния. Надо мной не капало, у него следующий день нерабочий, поэтому вечер удался. Не так, как «вечер знакомства», но близко к этому. На свою беду давешний «неряха и пачкун» заявился… С ним в обнимку Марко и убыл, а я в одиночестве, пошатываясь, побрёл к себе.
    
     Глава 35
    
         Утро началось непривычно, проснулся сам по себе, а не от требований удовлетворения кошачьих прихотей. Неудобство некое и нехватка чего-то обыденного и до этого ощущалась, но не так сильно, как сегодня. Поистерил контролируемо на тему «как она там, без меня», сбросил избыток эмоций, успокоился. В ванной, сбросив негатив в местную канализацию и зарядившись под душем позитивом, неожиданно для себя решил побриться. Результат не особо порадовал, какой-то пятнистый, неравномерно загорелый я. Да и фиг с ним. Оделся, переносной «Форт Нокс» свой на плечо, тяжёлый, блин, стал, и с рюкзаком с «командировочными» вещами в руке пошёл на поиски чего поесть. Нашёл, завтрак традиционно для этих мест был плотен и вкусен, глазунья с ветчиной просто обалденна, кофе крепок и душист. Сыто отдуваясь, расплатился за своё пребывание и направился на стоянку Марко за «обновкой». Дошёл, взопрев слегка, перекинулся парой слов с хозяином и залез в безымянный пока автомобиль. И через заправку и блокпост выехал на местный «хайвей» и тормознул. Попутчиков не наблюдалось, «плечевых» тоже, поэтому рюкзак лёг в ноги пассажирского сиденья, «кошелёк» рядом с ним, а Дед с «соткой» и с патроном в стволе лёг на пока ещё двухместное пассажирское сиденье. Соломоныч с банкой от РПК лёг рядом. Вот теперь можно ехать!
         Минут через сорок пути появились мысли, что или кухню отельную перехвалил, или повар шибко ядовитый в глазунью наплевал. К пересечению с дорогой от базы «Россия» я уже чувствовал себя скороваркой, в которой молодые идиоты варят сгущёнку. Врываться к Араму засранцем не хотелось, поэтому свернул вправо, «в пространство», и через полкилометра притормозил. А давление-то нешуточное!! Покряхтывая, матерясь сдавленно и приборматывая «всё-всё-всё, успеваю, сейчас уже» и подобные успокоительные заклинания, суетливо вылез и, не отойдя далеко, уселся с Дедом наперевес. Успел вовремя. Перефразируя Раневскую, старожилы не помнят, чтобы человека так пробило на покакать… Настроение путевое испорчено, нафиг-нафиг прежние планы, наведаемся-ка мы в «Россию», к доктору за пилюлькой обратимся, Арама проведаем… Не срослось.
         Только уселся в кабину и потянулся заводиться, звук смутно знакомый появился. Где-то я это уже слышал! И чувствовал! Хрусть, шмяк, БАМ, тарарам – не описать всех звуков, слышимых человеком в кувыркающейся кабине грузовика. А мысли какие! «Всего-то полминуты летел, а сколько херни в голову налезло!» А ощущения! А эмоции! Остановились. Светло, снежок подтаявший в неразбившиеся окошки виден… В голове - «пиздец, кошка, долго не увидимся!» Сам вроде цел и почти невредим, только побит и исцарапан летавшими предметами военного, гражданского и двойного назначения. Сижу, вцепившись бело-синими пальцами в руль, запрокинувщись назад, как в гинекологическом кресле, и хихикаю... Похоже, безымянным грузовичок погиб, не дожил до имени, задняя часть машины покинула нас. Или мы – её. А холодно тут! И выбираться надо, для начала – наружу.
         Выбраться получилось. Красота! Чисто поле, бЕло и снЕжно. Снег тяжёлый, мокрый и противный. Кромка леса метрах в пятидесяти от меня на возвышенности, и от него по склону следы кувыркания нашего. «Унимог» почти цел, кабину я имею в виду, задней части нет, как не предусмотрено было заводом-изготовителем. Где я, что я? Молчание… Прям «стоишь в чистом поле, и вдруг из-за угла выворачивает танк». Ручки трясутся, капелька на кончике носа появилась… Как-то враз очнулся и полез в кабину, мысля вещи собрать. Во время кувыркания всё имущество почему-то сзади скопилось, спереди только Дед остался. Засовывая рюкзак в оружейную сумку, опомнился и достал из него планшетохранилище, приговаривая, как молитву «только бы не сел, только бы не сел!» Извлёк планшет – целый! И заряд больше половины! Полазил в настройках, подключил за ненадобностью отключенный телефон – есть связь! Опаньки, «Мегафон-Москва» нашёлся! Значит, практически дома, уже радует! Навигатор, где мы? Фигассе, между Можайкой и Ригой, возле Онуфриево, метрах в двухстах от дороги. Так-так-так, сказал станковый пулемёт. Как не хочется, а домой пока мы звонить не будем. А позвоним-ка мы Лёшке Степанову, соседу по даче, работающему через сеть и почти постоянно живущему «на свежем воздухе».
     - Где вы взяли этот телефон?
     - Лёх, вот так, вместо здрасьте сразу отставного особиста включаем?
     - Ты откуда?
     - Долгий разговор, потом. Ты где сейчас?
     - Сворачиваю к даче.
     - Один?
     - Геля в Москве, я с животинами кукую.
     - Разворачивайся и газуй в Онуфриево, проедешь и через километр меня подберёшь, я на дороге буду. Никому пока ничего не говори.
     - Понял, минут через двадцать буду. Пока.
         Я буксовал в кювете с баулом оружейным, в который запихнулись все мои пожитки, когда из остановившейся машины вынесся Леха и, выдернув меня из кювета, как морковку, вместе с сумкой прижал к груди и ну мять, приговаривая «Живой!» Еле вырвался из цепких лап. Сумку на заднее сиденье, сами вперёд, у него вопросов куча – у меня желание как можно быстрее подальше оказаться. Пока до дачи доехали, выяснилось, что кроме него, в нашей части посёлка - никого. Приехали, пошли в дом. Пока хозяин шуровал на кухне и через стену орал вопросы, я разложил на диване содержимое сумки (содержимое «сейфа» не светил от греха) и уже заканчивал сборку протёртого Деда, когда Лёшка с подносом закуски и пузырём появился в комнате. Крепкие нервы у него, ни поднос не уронил, ни заорал при виде «человека с ружьём». Посыпались вопросы, последовали ответы. Дед был заверчен в руках до головокружения, общупан и облапан, раз двадцать вскинут к плечу и наконец с видимым сожалением отложен в сторонку. Соломонычу тоже досталась толика внимания. Пока шла процедура знакомства с оружием, я широкими мазками набросал картину моих приключений на другой земле. От появления там до возвращения, опустив только постельные сцены. Пока рассказывал, вертел в мозгу и так и сяк планы на ближайшее будущее. Наконец, взяв Лёхин телефон, набрал номер Валентина, мужа сводной сестры, поручив Лёхе выцепить его сюда под любым предлогом. Лёха минут семь его убеждал и заинтриговывал, но убедил-таки.
         Час прошёл в ожидании. Наконец зазвонил телефон, и Валька сообщил, что стоит у калитки. Пошли открывать. Такой вариант встречи я не рассматривал… «Ничего не сделал, просто зашёл!» Кто ожидает плюхи в ухо в ответ на «Привет, Валь, как дела?»? Меня трясли за грудки с рычанием: «Где тебя, сука, носило?» В общем, тёплая семейная встреча. Пока вырвался не без Лёшкиной помощи, семейные новости были вывалены грудой и радости не вызвали. Половина подъезда моего дома «разрушена в результате взрыва, есть жертвы, причины выясняются». Я объявлен «пропавшим без вести». Мать лежала в коме за океаном, надежды на выздоровление не было, обширный инсульт. Батя держался, его насильно затолкали вместе с мачехой в какой-то санаторий. Наконец успокоились страсти, Валька в три затяжки сигарету высадил и телефон отключил. Пошли в дом, на второй раунд беседы. Под чай и водку по второму разу описал свои приключения и отдельно – что знал о перемещении народа отсюда туда, и меня по маршруту «туда-обратно». Хоббит, бля, лохмокопытный.
         Пока обдумывали в три головы, как быть и что делать, недолгий световой день ранневесенний незаметно умер. Новизна впечатлений размылась, водка уж часа два как кончилась, сидели под чай с печенюхами. Наконец, к десяти вечера в общих чертах надумали, и я с Валькой, запрятав свой арсенал в Лёхином сарае, с остальным барахлом отправился в Москву. Лёха поклялся, что даже супруге ничего не скажет и пальбы не устроит.
    
     Глава 36
    
        Москва встретила обилием машин, людей и запахов. На ум пришло сравнение с обоссанным муравейником – все бегают, суетятся… Родился здесь, вырос, люблю этот город – и ненавижу. Жить здесь не могу, и без него плохо. Хотя прожил два месяца «в отрыве» и не особо тосковал! Задачка… Прям бросай всё и садись - пиши какой-нибудь трактат в духе «О двойственной природе электрона». Бред какой-то…
        Валька с порога получил от сестры-жены-тёзки выволочку за молчащий телефон, «который вечно у тебя отключен, ты всегда на перегово…» Это я из-за его спины вышел и сказал «Привет!» Вот маленькая и стройненькая, а как ножки подкосились, так еле подхватили и удержали с трудом. Наступая друг другу на ноги, плюхнули на диван, Валька в аптечку зарылся домашнюю, раскидывая лекарства и выпуливая скороговоркой «эбанаматйобаныротнахуястолькогденашатырь!», я за бутылку «Эвиана» - и на сестричку опростал прям из горлышка, струёй. Ожила девочка. Тетенька, в смысле, у нас разница в возрасте полгода. Блин, баба базарная, откуда выпускница Гнесинки слова и обороты такие знает??? Это её на работе персонал научил? Или на совете директоров так общаются??? И на грузинском??? О, английский пошёл, не забыть потом перевод узнать, в Гоблинском «Южном Парке» таких эпитетов не помню!
        Иссякла родственница, брань площадная пропала, пошла цензурная выволочка. «Бабушку включила», это надолго… Хорошо, племянничка любимого в очередную ссылку за границу отправили, а то хана маминому реноме интеллигентной дамы. Выбрал момент, сказал, что тоже люблю и рад её видеть. И обнял, мокрую и взъерошенную. И она обхватила сильно-сильно, стиснула, аж хрустнуло внутри, и прорыдалась, и поколотила маленькими кулачками. И успокоилась. И убежала себя в порядок приводить. Энергичненькая такая.
        В третий раз за день пересказал свои приключения. Акыном становлюсь, «былинником речистым». Гусель только не хватает, или на чём там они себе аккомпанировали. Глаза у сестрички плошками, неверие плещется пополам с восторгом. Ну, «Неверящему Антропу – хуй в жопу!», будем аргументировать… Из карманов вытряс всё «иноземельное» - ай-дишку, деньги пластиковые, револьверчик забытый «карманный»… Мало? На тебе планшет с фотографиями, «криминальную дорожную хронику» из рюкзака предъявил для ознакомления, а на закуску – «золотохранилище» на стол опорожнил. Переборщил с этим… Да, брат твой. Да, мудак. Да, извини, не нарочно. Да, прости за стеклянный обеденный стол, не рассчитал. Да, тяжёлое, да, понимаю, что ножке больно и синяк теперь будет. Да, золото. Да, вот именно «ни фига себе сколько».
        А я и сам не думал, что таким богачеством обладаю. Увесисто и увесисто, подкладываю и подкладываю… Выкладываю и опять подкладываю… А в итоге почти семь кило мирно спало в «авоське». Да семьдесят «косых» от дотошного Джо. Да карточек пластиковых Орденских практически во всех карманах одежды… Неплохо «на халтурку съездил»… Плюс самоцветы Дагомейские…
        Прибрались совместными усилиями, присели на диванчик влажный после отливания. Валька-муж бутыльку горло скручивать принялся, Валька-жена, метнувшись, стаканчики приволокла. Выпили и в три головы пустились обсуждать планы на ближайшее будущее. Периодически я и Валентины хватались за телефоны, звоня знакомым и друзьям, согласуя и выясняя. В итоге родилась непротиворечивая картина – я, захандрив, всё это время просидел на даче у друга армейского на даче в ста пятидесяти километрах от столицы, в одиночку уничтожая запасы дедова самогона и бабкиных солений, без «белки» и поиска приключений, никуда не выходя, а Серёга раз в неделю навещал, контролируя процесс и пополняя запасы продуктов. И только что вынырнул из пучины, приехал – а тут такое! Не верите? Проверяйте! За двадцать тысяч американских денюжек Валькин (мужа) знакомый- адвокат был готов грудью лечь на амбразуры госорганов, оказывая помощь в бытовых делах, связанных с жильём, точнее, с его получением, доказательством, что я это я и прочими бюрократическими игрищами. Валькина (жены) подруга обнадёжила в плане получения срочно канадской визы. А Батю со второй мамой решили обрадовать своим появлением с утра «всем кагалом», предварительно переодев меня в «что-нибудь подобающее». Засыпая в гостевой спальне, с гудящей от безответных вопросов головой и зудящей от хлорированной воды кожей, ворочался минут десять и провалился в сон под хоровое головожопное «Где-то мы, товарищи, недодумали!»
        Утро началось с приятного. Сидя в позе Роденовского «Мыслителя» на горшке, додумал «недодуманное»! Подрываться не стал, а,смакуя, вывел цепочку ассоциаций. Забавно получилось: сру, дерьмо, вот дерьмище-то, почему дерьмище, «на город посмотрели, с людьми познакомились», с Батей встретились радостно и взаимовыгодно опять же, и с Виталием-авиатором познакомились, опаньки - телефончики у нас где? На рысях процедуры утренние завершил, и по карманам – где там записи заветные, скрижали-летописи Кумранские? Здеся, вот она, золотая книжечка заветная, и телефончик понятненько так записан. «Ах, Александр Сергеевич, милый…», в смысле Леонид Сергеевич! Ужо озадачу я вас, но не сейчас, опосля. Сейчас по коням и папку с супругой радовать, что жив и здоров. Оделся в остатнее чистое «новоземельное», планшет в сумке на плечо, пачку денег антисоветских на расходы - в карман, и на выход.
        Выхожу в «приёмный зал» кухонно-столово-гостиный, Вальки уже кофей откушивают, к выходу готовые почти. На часы неснимаемые глянул, так, ещё проблема, всё «не тик-так», несуразица с точным временем… Полчашки кофе осилил, динь-дон, кто там – это я, почтальон, в смысле, акула юридическая. С кучей бумаг готовых и нотариусом в охапке. Доверенность на ведение дел, на получение справок, на сдачу анализов только не взяли. Отдельно на открытие банковского счёта в валюте в Сбербанке на моё имя - это уже для визы. Двадцать пять тысяч долой – двадцать Семёну – адвокату, четыре с полтиной на счёт, пятихатка нотариусу. Всё? Всё! Разбежались, Сёма с «чернильницей» по своим делам, мы втроём – по своим.
        В бывшем Краснопресненском универмаге за сорок минут мне подобрали и подогнали по росту джинсы и куртку. Ботинки я свои оставил. И джемперюшку прикупил. Вот счастье-то, 50 размер – всего и навалом! Это не 64-й искать, до пипкиной кожуры ноги стирая в поисках… Рядом, у метро, в «Связном» телефон бюджетный прикупил «незадорого» с симкой левой и деньги поменял, немного – Валькам затраты возместить и так, чтоб не с пустым карманом перемещаться, в рублёвом смысле. Засели в «вольво» и отправились за город, к родителям.
        С дороги Валька-муж позвонил дежурному врачу и попросил родителям «что-нибудь от нервов» скормить, «во избежание», а то хоть и с приятными новостями едем, но от греха… Доехали, встретились. «Возвращение блудного попугая», блин. Они в меня вцепились, я в них, рыдьмя рыдаем, Вальки рядом носами хлюпали-хлюпали, да и тоже обниматься полезли. Эдакая куча-мала в холле на диване. Бразильянские сериальщики подушки грызут в злобе и зависти. Подуспокоились слегка родители, слёзы исчезли, пошёл допрос. Всей правды не сказал, версия с приступом алкоголизма понимания не встретила бы, на ходу вылепил сказку о Бали и зависании в тропиках, красотах, рыбках и прочих морских обитателях и невозможностью расставания с таким раем. Женщину приплёл, раздолбайство и рассеянный образ жизни упомянул. Вроде поверили. Но отпускать не торопятся, соскучились, переволновались. А я и не против, только за, ещё и дремавшая всё это время тоска по ним восстала и накинулась… Час с лишним так клубком эдаким семейным просидели, пока «отдыхающих» на обед не позвали. Договорившись о моём постоянно включенном телефоне и неповторении впредь таких «пропаданий» без предупреждения, мы уехали.
        Пока со скоростью «улитки в атаке» ехали в Москву, прорезалась подруга Вальки-жены с известием, что завтра к полудню с билетом, кредиткой и загранпаспортом меня ждут на Старом Арбате в посольстве, там меня встретит на входе некий Пётр Иванович и всё уладит. За смешные деньги, всего «трояк» зелени. Отрадная оперативность! Валька-муж бросился набирать Семёну с требованием ускорения банковских процедур, я отцу, с уведомлением об отлёте в Монреаль. Известие папу не обрадовало, но что делать-то? Попросил только осторожней быть. Потом ещё раз Семёна потревожили просьбой на кредитку заплаченную двадцатку положить, с компенсацией в течение двух-трёх часов, как до квартиры доберёмся.
        Телефонный разговор с «Пушкиным», в смысле Зиминым, оставил странное впечатление. Привет от Ружейникова он принял, вспомнил его, хоть и не сразу, предложение пересечься и побеседовать принял без энтузиазма, но и без явного негатива в голосе, устало как-то. Договорились пообщаться, часа через четыре созвонившись и договорившись о месте встречи.
        Вот такая я сука неприятная, один геморрой близким от меня. Пока доехали до дома, Вальки телефоны разрядили, решая рабочие проблемы. Добрались до дома, мне выдали ключи от квартиры, Валька-муж забрал двадцатку грина со словами «Я с Сёмой пересекусь, отдам» и парочка разлетелась по работам. А я остался в одиночестве, коротая время до связи с Зиминым лазанием по интернету.
        С Зиминым пересеклись в «Сим-симе» возле метро «Краснопресненская» в без четверти четыре дня.
     - Здравствуйте, меня зовут Денис, это я привет от Ружейникова передавал.
     - Добрый день! Забавный привет из прошлого, не находите? Он вам кто?
     - Да никто, знакомый просто, пересеклись, разговорились, всплыло в беседе ваше имя и роль в Виталиевом переселении, ну и…
     - А вы где пересекались-то? И когда? Если вы привет восемь лет носили и только созрели для передачи, так это бредом попахивает, вроде эстонской очченнь скорой помощи. А если недавно, то как здесь очутились?
     А глаза «добрые такие, с лукавинкой»… Да нет, ну на… В общем, недолго мялся. Вывалил и «процесс» появления там, и аттракцион с возвращением. Число посвящённых достигло четырёх. Зимин оказался прекрасным слушателем, не перебивал, не играл в Станиславского, не хлопал себя по разным частям тела. Всё, я выдохся, напоследок рассказал о планах на ближайшее время (без конкретики и имён) и припал к кружке с «чешским» пивом из Твери. Ну и гадость, они из «берёзок средней полосы» его делают? Я эту «заливную рыбу» пить не буду, лучше морса клюквенного или чаю попрошу. На поднятую руку подошла девушка и пообещала принести и то, и другое.
     - Денис, это всё интересно и захватывающе, но от меня вы чего хотите?
     - Я могу поинтересоваться: во-первых, возможно ли моё возвращение «туда»? И, во-вторых, если эти юные дарования с чесоточным зуднем в передних конечностях опять приняли деятельное участие в моём возвращении сюда, то нельзя ли скомпенсировать как-то мои потери, материальные и физические, моральные то есть. А то они за счёт орденский забавляются, гении умственные, а я скачи трипперным зайчиком туда-сюда, теряя нажитое непосильным трудом с кровопотерями? Хотя бы, если с финансами проблемы, одного из этих высоколобых передайте мне в доверительное управление, а лучше двух, я им найду занятие и применение! У меня фантазия богатая! И это я ещё близких и родных не упоминал! Поймите правильно, я вас на голос не беру и не требую ничего невозможного, но нельзя же так! Сидел, никому не мешая и ни от кого ничего не требуя, пенсионер-преферансист, хуяк – там! С безвинной кошкой наперевес! Только вжился, обтёрся, в будущее смотреть с оптимизмом начал, крибле-крабле-всё, бля! Здесь! С нахер никому не нужной ай-дишкой и пластиковыми деньгами, только для «монополии» и выравнивания кокаина годящихся. Квартира в руинах, сам «без вести пропавший», даже одежда в долг куплена! А кошка - там!
     - Знаете, Денис, лично я вам на ваши вопросы ответить не могу. Давайте так поступим: Вы занимаетесь своими проблемами за рубежом, возвращаетесь, тогда и поговорим «о делах наших скорбных»! Идёт?
     - А шо, таки у меня есть вибор?
     - По пятьдесят капель?
     - Да можно и по сто!
     Под шашлык и водовку в умеренных количествах вели ни к чему не обязывающую беседу. Я рассказывал про путешествия по «равнинам и по взгорьям», «про войну и про бомбёжку», Зимин делился местными новостями. Новости не тянули на «новости», грызня за бабло в правительствах всех уровней та же, менялись только фамилии зарвавшихся и пострадавших в борьбе. Метеорит Челябинский какой-то, пол-области разметавший на какие-то астрономические деньги, власти там явно пилы вострят. Ничего нового.
        Доели, допили и распрощались вполне дружески. Он по своим делам ушёл, я в сторону приютившей меня гостевой спальни. В интернете полазил на предмет покупки билета на послезавтра. КЛМ, эконом, меньше штуки долларей. Позвонил, договорился о визите к десяти утра. Прилёг и закемарил до прихода хозяев.
    
     Глава 37
    
        Закемарил накрепко, с храпом и посвистом. Проснулся в три, судя по прикроватному будильнику, в одежде, в позе Макфлая юного из «назад в будущее». Всё тело затекло, суставы хрустят. Тишина в квартире. Прошёлся с обходом, вернулся, разделся, лёг уже как умненький под одеялко. Сна ни в одном глазу! Так и проворочался до семи, пока хозяева не проснулись. Так и я готов вставать! Валя-он осчастливил меня переданной Семёном кредиткой. Сестричка в десять на пересечении Садового кольца и проспекта Калинина высадила и к себе на работу унеслась, а я пешочком до авиакассы дошёл. КЛМ меня в числе пассажиров не дождался. А не надо через Штаты летать! Эр-Франс лучше, через Париж полечу, без необходимости штатовской визы, обилетился, и с детства знакомыми улочками до Староконюшенного добрался к двенадцати. Знаю, что Новый Арбат, а не проспект Калинина, и давно уже, но вот такой я консервативный в этом вопросе.
        Пётр Иваныч нашёлся быстро, ждал, видимо, с нетерпением. Полчаса спустя с вклейкой в паспорте и без трёх тысяч я был свободен. Чем заняться? А как соседи бывшие поживают-то? Набрал Борьке из квартиры снизу. Жив, курилка! Встретимся? Встретимся! Через сорок минут в бигмачне на 1905 года под отраву вкуснючую он рассказывал про жизнь на новом месте. Вот удачно сложилось! В «час икс», когда наша часть подъезда осыпалась озимыми, они всей семьёй отправились в гости к родне. Возвращение было «радостным», естественно, приехали подгулявшие, спать охота, а спать-то и негде! Из вещей – то, что на них, из денег – то, что в карманах. Правда, и помогли им оперативно, неделю в гостинице прожили и в новостройку переехали, даже недалеко от старого дома, и в возмещение потерь, скалькулировав утраченное, миллион деревянными выдали с копейками. Тут позвонил Семён и попросил о встрече. Распрощался с Борисом, попросил жене Инне и сыну с дочкой приветы передать, и на встречу с адвокатом унёсся.
        Семён «обрадовал». Вместо разрушившейся «трёшки» на одинокого меня выделяли «однушку» в зажопье каком-то, говорили «через губу» и всячески давали понять, что «понаехали тут». Требовалось моё распоряжение: либо брать, что дают, либо подпрягать «злого дядю» из мэрии, чтоб приехал, потопал ногами и из обосравшихся чинуш вытоптал положенное. Второе требовало определённых расходов. Да не вопрос! Десятки хватит? Пошли в Сбербанк! С «котлетой» наперевес Семён умчался ковать железо моего благосостояния, а я, закинув пять тысяч рублей на телефон, пошёл домой пополнять библиотеку для чтения в воздухе.
        Скачивая интересующие меня книги про «попаданцев» в 19-20 веках, обдумывал, что брать с собой «в эмиграцию». Оставаться здесь не желалось ни в какую. По Губерману прям: «В Израиле, конечно, можно жить, когда бы не жара и не евреи!», так вроде бы. А в России всё разбивалось о холод и охочих до власти и денег. Не, туда, в жару и декларируемую не на словах свободу. Не нравится что-то или кто-то? Скажи! Не поняли? Действуй! Грабят на дороге – стреляй, не думая! И о превышении не думай, я уже не говорю о судах, толерантности и прочем бреде. Но и сам веди себя «в рамках», не оскорбляя никого. Нравится тебе представители своего пола – да обдолбите друг друга до импотенции во все дыры и залижите до зарастания, ходите в коже и парады устраивайте! Но там, где такие же обитают, а к думающим иначе не лезьте с демонстрациями своими. По острию ножа ходить, наёбывая ближнего, нравится? Будь готов, что пристрелят рано или поздно, и это в лучшем случае, а то и на кол посадят, у пострадавших фантазия богатая. Тут нарисовалась картинка гей-парада в ППД, а за ней – открытия «МММ» в Демидовске. Доржался до боли в горле и сведённых мышц живота. Так что без вариантов – в Новоземелье, в бродячие торговцы для начала. Только чем торговать-то? Кроме как «привезти контейнер чайного листа» или скачать «майхоумлиб» и заняться торговлей электронными версиями книг на всех языках, в голову ничего не лезло. Жопа осторожненько так намекнула о Скарлетт О'Хара и её любимой фразе. Голова поддержала. Действительно, не о том думаю. Успею ещё.
        Валька пришёл с работы своей, предложеньице принёс. Манящее, но стрёмное. Маньяк оружейный, приятель его, заинтересовался Дедом. В провинции обитает, с властью «вась-вась», денег много, арсенала на какой-нибудь фронт национального освобождения хватит, а гангстерского пулемёта нет. По словам Вальки, он за минуту его слюной капающей с ног до головы закапал, так возбудился, и за руку тащил, кредитками размахивая, так хотел. Фигня какая-то, чтоб с мульёнами и Томпсон не достать? Сказал, что подумаю, вернусь, тогда и посмотрим. Дождались, поквасывая, сестрички с каторги её. Выслушали лекцию перед ужином и во время его, на тему бытового алкоголизма братьёв и мужей, я такси на пять утра по телефону заказал, документы для въезда в Канаду в карман, планшет с телефоном на зарядку, бате отзвонился, что не пропал, поболтал с ним и улёгся перед телевизором за новостями время коротать. И незаметно уснул.
        Проснулся от звонка телефона. Такси у подъезда, ждёт терпеливо. Горсть воды в лицо, телефон в карман, планшет в сумку с зарядками, куртку на плечи, документы здесь, деньги здесь, можно выходить. Вставшего Вальку попросил озадачить Сёму пополнением банковского счёта моего с утра и устройством золотовалютных резервов в надёжное место до моего возвращения, попрощался и на улицу утёк, в Шереметьево катить.
        По ночной столице прокатились, пару аварий наблюдали, одну серьёзную, с пробкой. Пробки в полпятого утра, абсурд. В пять без мелочи приехали в аэропорт, не торопясь. Общупали недоверчиво, как это, с одним планшетом за границу? Хорошо, без проктолога обошлись. Дьюшка, два литра «Джека Дениэлса» в дорогу брать не стал, обошёлся фляжкой поллитровой пластиковой, до Парижа хватит, а там будем посмотреть. Хватило, в «Де Голле» дождался пересадки, уселся в боинг до Монреаля и придавил "на массу" до взлёта ещё, по-моему. И весь полёт продрых бессовестно, без еды и питья. И из самолёта выходил последним, разбуженный недовольным бортпроводником, то ли он меня будить пытался, а я его послал нескромно, то ли храпел громко. Прям повторение пройденного, десять лет назад меня так же эрфрансовец в Дорвале, это аэропорт монреальский, будил. Хихикнул и из принципа, проходя через бизнес-класс, подрезал несессер фирменный для полноты картины. И я ещё агнец божий по сравнению с персонажем знакомым, у того коллекция уже из авиажилетов спасательных и пледов с подушками, меченых логотипами «ведущих авиакомпаний». Только арабские отсутствуют, боится, если прихватят – руку отрубят.
        Таможенник, по-моему, тот же, что и десять лет назад, без интереса выслушал ответ на вопрос «цель приезда?», шевельнул рыже-седыми бровями и поставив въездной штамп, бормотнул »велкам». "Ну вот я и в "Хопре"!" Мама, я уже близко, всё будет хорошо.
    
     Глава 38
    
        Хорошо не вышло. Пока с помощью полицейского через диспетчерскую вызнал, в какой больнице мама, пока доехал, пока в палату прорвался… Муж мамин, Михаил, сгорбившись, сидел возле неё и за руку держал. «Михаил! Мама!», на колени упал, губами к руке прижался, и запиликали тревожно приборчики, и Михаил, подскочив, «Лена!» прохрипел и рядом с кроватью рухнул. Я из дверей в коридор с воплем «Хелп, суки, кто-нибудь!», а навстречу уже толпа человек в шесть с чемоданами медицинскими. Меня из палаты вытеснили, несмотря на возражения громкие, только увидел, как половина мамой занялась, а половина Михаилом. Потом ещё трое или четверо с какой-то фигнёй на колёсиках в палату впёрлась… А я стою, как комбайн на Красной площади, несуразный и никчемушный, и ничем помочь не могу. Только вслух тех, кто там, наверху, прошу сделать что-нибудь, чтобы всё хорошо было. Тётка пожилая на бормотание подошла какая-то, на русском заговорила успокаивающе, я её не воспринимал, чего несла, не знаю. А потом двери открылись, и медработники на выход потянулись с чудо-машинерией своей. Я в палату – а мне в спину «сори» и что-то ещё. И два тела под простынками, одно на кровати, одно на полу. И моё будущее без них. Дальше плохо помню, кричал что-то, не давал Михаила увезти, охранники какие-то, ругань моя неполиткорректная… Помнить начал, когда в кресле в приёмном покое очнулся со стаканчиком с водой в руке, рядом женщина в халате, в таком же стаканчике таблетку протягивает, мужик здоровый негритянской национальности в форме и представительный старикан в костюме. От таблетки отказался, набормотал извинений, и пардон, и эскузе муа, и на английском заверил, что сори и но траблс мо. Поверили, охранник, правда, далеко не ушёл, метрах в пяти околачивался, а докторица исчезла. А старикан на русском языке, со смешным таким акцентом, путаясь в ударениях, заявил, что ему из больницы позвонили, что его клиенты умерли, а родственник буянит. Вот он и примчался. Атторней он, адвокат мамин и Михаила, Жан Леру. Юрист семейный. Деликатный такой, карточку свою дал и предложил связаться с ним завтра или послезавтра. До стойки сходил, с пакетом и конвертом вернулся, сказал, что в пакете вещи Михаила, а в конверте мелочёвка из карманов, ключи, бумажник, прочая хрень… И предложил до дома подвезти. Я воспользовался предложением, попросив по дороге у магазина со спиртным тормознуть.
     Доехали быстро, минут за двадцать. Я по дороге литровую бутылку «Столичной» приобрёл, старик к дому меня сопроводил, ключом из конверта дверь открыл, свет зажёг, мне ключ отдал и уехал, напомнив, что завтра ждёт звонка. А я остался один. В пустом доме. Постоял, осматриваясь и принюхиваясь. Гостиная-кухня, пара дверей и лестница на второй этаж. Прошёл на кухню, свет включил, взял с полки застеклённой стаканы и в холодильнике бутылку воды. Вернулся, свет Жаном зажженный погасил, на диван уселся и пробку водочную открутил. В два по сотке налил, себе треть стакана. И сидел в тишине, пил, пока бутылка не опустела.
        Проснулся в десять утра местного времени. В глазах сухость и кожу на лице щипало и стянуло её, словно перед сном лицо бурой намазал. Никаких постэффектов от выпитого не наблюдалось. Ком пустоты щемящей уплотнился, превратившись в комок с кулак, угнездился за грудиной и тянул, тянул… Ощущение было странное. Так, наверное, корабли себя чувствовать должны, когда стоишь у пристани, кормовые, носовые, всё размеренно, вдруг - чпок! Один из швартовых рвётся, и нос медленно относит от причала. А команда, вместо криков и суеты, стоит и приговаривает «Царствие небесное!» Путано и непонятно, да? А сами подумайте, помимо воспитания и каких-либо норм человек опутан массой связей, которые постоянно влияют на его жизнь, вмешиваются, направляют, удерживают от одних поступков и заставляют совершать другие. Я нормальных людей имею в виду. Вот один из двух основных таких «швартовых» только что лопнул, исчез. «Каждая связь ограничивает одну степень свободы». Не появилось желания уйти в террористы или насиловать маленьких мальчиков, нет. Просто из удерживающего на Земле остались только отец с его женой, которая за двадцать лет прошедших с их свадьбы стала второй мамой.
     Ладно, хватит соплей. Пора делать что-то. Для начала займёмся собой. После недолгих поисков нашлась ванная комната, точнее, санузел небольшой с душевой кабинкой. Постоял под струями воды минут пять, зубы почистил. Вытерся, одел «вчерашнее», пошёл на кухню. После недолгих разбирательств с кухонными агрегатами обзавёлся чашкой кофе с молоком. Прихлёбывая, набрал со своего сотового, благо он самостоятельно нашёл сеть и подключился к ней, телефон адвоката. Тот бодрым голосом сообщил, что сейчас приедет. Реактивный мужик.
     Такое впечатление, что Жан моего звонка ждал в готовности номер один, сидя за рулём заведённого авто. Десяти минут не прошло, как раздался звонок в дверь. Открыл. Другой костюм и в руках не папка, а объёмистый портфель.
     - Бонжур!
     - Бонжур! Камон сава?
        - Сава бьен. Жан, это почти весь мой французский, давайте на язык родных осин перейдём или по-английски побеседуем, а лучше найдём переводчика, только неболтливого, которому вы доверяете. Расходы я оплачу.
        - Хорошо, мне нужно позвонить.
        Жан набрал номер, потрещал на французском минуты три без перерыва, выслушал ответ и сложил свой телефон-«раскладушку».
        - Надо подождать сорок минут или чуть больше. Мальчик сейчас немножко занят с невестой, скоро приедет.
        - Кофе?
        - Кофе, да, можно.
        Я, увы, не могу в полной мере передать его прикольный, как бы мяукающий акцент, манеру говорить и забавные расстановки ударения в самых неожиданных местах. Если в слове было больше двух слогов, количества ударений становилось произвольным. Несмотря на боль потери, улыбка нет-нет, да растягивала мои губы.
        Пока я готовил нам кофе, и пока мы его пили в ожидании «гарсона» со знанием иностранных языков, Жан как смог разъяснил мне свои отношения с мамой и Михаилом. У него был младший брат, Тьери, ныне покойный, физик-теоретик, как и Михаил. Познакомился он с Михаилом лет тридцать пять назад в Париже, куда в связи с перестройкой Михаила, тогда ещё не женатого на матери, выпустили на какую-то конференцию. Темы докладов у них обоих соприкасались, но не конкурировали, интересы и увлечения оказались близкими, в общем, «встретились два одиночества». Переписывались, пересекались на конгрессах и прочих научных сборищах, переписывались. Знакомство переросло в приятельство и впоследствии в дружбу. Оба занятия свои продолжали, в соавторстве опубликовали несколько работ. Тьери был женат, в девяностом году родился сын. У тёщи были русские корни, чем она гордилась, и знание русского языка, которое она шлифовала на радиопередачах из СССР и чтении всего, что попадалось из печатных изданий. И умело привила тягу к знанию русского языка сперва внуку, а потом и зятю, и брату его. В итоге ребёнок плотно прописался на факультете филологии, адвокат с не лучшим, но всё-таки знанием русского языка стал весьма востребован в среде моих бывших соотечественников, а Тьери с Михаилом к общению на французском, немецком и английском добавили дни русского.
     Баммм! А вот и мальчик приехал. Открыл и замер. Мальчиком «это» назвать было нельзя. Здоровенная шайба под два метра ростом и далеко за сто килограмм весом, с «модной небритостью», выглядящей проигрышем бритвенных изделий в схватке с плотной и жёсткой на вид щетиной. Джинсовые шорты и расстёгнутая рубашка, несмотря на минус десять и мелкий снег. Обувь только диссонировала, не сандалии и не шлёпанцы на ногах, а ярко-жёлтые меховые сапоги. Я слегка прихуел, замерев на пороге, а «это», произнося «я Айвен, приехал по вызову дяди, я зайду, а то прохладно» аккуратно оттеснил меня с прохода, зашёл и прикрыл дверь. Мама у него анаболики принимала во время беременности, что ли? Мальчик, бля, гарсон… Дитя Монреальщины…
     Айвен пообнимался с дядюшкой, протянул руку мне. Пожав это мозолистое, я даже теряюсь в эпитетах, чугунёвое изделие, предложил кофе и присесть, только поосторожнее. Услышав «Да» и протестующее поскрипывание дивана, пошёл на кухню.
     Пока возился с окофеиванием гостей, Жан опорожнил портфель на стол. Бумаги, конверты, книги типа конторских… Отхлебнув по глотку, отставили чашки, приступили. Для начала Жан переписал мои паспортные данные в книгу какую-то и указал, где подписать. После росчерка он официальным тоном (Айвен переводил) заявил, что оглашает завещания мамы и Михаила. Я объявлен, согласно их воле, их единственным наследником, могу проживать в доме, передвигаться на машине. Пользоваться их счётом в банке и распоряжаться имуществом могу ограниченно – деньги со счёта могут идти только на оплату налога на наследование, выплат по кредиту за дом, ежемесячные коммунальные платежи и оплату адвоката и расходов на погребение. Банк уведомлён, все суммы, кроме расходов на похороны, будут переводиться им «автоматически». Оплата похорон – по предоставлению счёта из похоронной конторы.
     Через полгода я в полной мере могу распоряжаться имуществом – продавать, дарить, перестраивать дом, в общем, что хочу, то ворочу, но это если завещание не оспорят другие родственники, имеющие на это право. Мои экземпляры с заверенным переводом – в этой папке. Кроме этого, вот два конверта, оставленные для передачи вам. Что в них, мне неизвестно. Содержимое изучать в моём присутствии не обязательно, если возникнут вопросы – звоните.
     На этом официальная часть закончилась. По моей просьбе дядя с племянником показали, как пользоваться отоплением, на привезённой по дядиной инициативе подробной карте Монреаля указали местонахождение ближайших продмагов, кафе и «промтоварных магазинов». И, ещё раз предложив звонить по любым вопросам, удалились. А я присел и взялся за конверты. Из конверта Михаила выпала кредитка и три листа бумаги. Чётко и недвусмысленно всё расписано: на кредитке основные деньги, счёт номерной, вторая карта доступа к счёту – в его бумажнике. Все носители информации из его комнаты передать сотруднику покойного Тьери, его ученику. Ни в коем случае не везти его работы в Россию, «потому что не люблю ни её, ни учёных оттуда», так и написано. Список вещей и людей, которым надо их передать, и указание, в какой коробке в подвале они лежат. И пожелание быть похороненным где угодно, только рядом с мамой. И пожелание мне здоровья и счастья. Всё. Никаких соплей и нюней, о тёплом родственном отношении только обращение в начале письма говорит. Не Денис, не сын и не пасынок. Смешное прозвище, им даденное и только в электронных письмах и беседах с глазу на глаз употребляемое. Не скажу какое, он ушёл, и больше меня так называть некому.
        Блядь, опять слёзы полились. И водки захотелось, и сожрать что-нибудь. Отложил мамин конверт на потом, пошёл поплескал воды в лицо, нашёл в пакете из больницы ключи от машины, в бумажнике документы, и сев в машину, поехал в ближайший магазин.
     Вернулся через два часа, не только закупившись жратвой и бухлом, но и пополнив гардероб бельём, двумя брюками, тремя джемперами и свитером. Прибрал со стола все бумаги, кроме маминого конверта, разогрел в микроволновке какое-то рагу овощное с мясом, открыл банку малюсеньких маринованных огурчиков. Сервировал стол, налил водки, выпил, хрустнул огурчиками и взялся за мамино письмо.
     «Деня, маленький! Этот опять меня заставляет ерунду всякую делать! Бороться с ним я уже не в силах, лучше уступлю. Сыночка, я так тебя люблю! Пожалуйста, не кури! И похудей! Ты же знаешь, как это вредно! И нагружай себя физически! И пей поменьше и пореже! Мне ничего не надо, только бы ты был здоров! Целую и обнимаю крепко- крепко. Твоя мама.»
     Неожиданно разборчивый для врача почерк. Сижу болванчиком китайским, покачиваясь, выполнив пожелания последние, похудевший и бросивший курить и почти, если не брать последнюю неделю, не пьющий. Всё, как заказывали, а заказчицы нет. В общем, день закончился почти как вчерашний, отрубился на диване не заметил как. Омерзительно трезвый, не смотря на выпитое.
    
        Глава 39
    
        Подкинулся в четыре «по-монреальскому» от вопля во сне «позвонить забыл!» У них с нами плюс восемь часов, отлично! Набрал отцу, полчаса беседовал. Огорчать не стал плохими новостями, соврал в общем. Папа хорохорился и рвался на работу, на увещевания отбрёхивался выражениями типа «что вы все меня учите». И ведь сбежит в свою «пробирную палатку», лет пять назад, как его кардиологи скоропомощные уколами в транспортабельное состояние привели, так еле на носилках его удержали, всё рвался в бой, на работу. Вот натура советской выделки. Ладно, побеседовали с отцом, потеребим Семёна.
     Звоню, даже «здравствуйте» сказать не успел. Таким тоном воеводы царям докладывали, что врагов побито без счёта и столицу вражью взяли. Или подросток невинности лишился и хвастается. В общем, победная реляция.
         «Бегемот-топотун» для разминки разложил главу управы в его кабинете, далее уже вдвоём переместились ниже по иерархической лестнице, и по нисходящей пронеслась агрессивно-сексуальная лавина, обрастая свежеотыметыми, желающими тоже на ком-нибудь отоспаться в утешение. Семён лично не видел, но, сопровождая главного топтуна, находился «в зоне уверенного приёма» и слышал всё. Главная виновница переполоха удостоилась «всего и побольше» и была увезена на «Скорой» с формулировкой «профнепригодность» и «если выздоровеет, чтоб ноги её в госучереждениях Москвы не было».
     Заменившая «внезапно заболевшую балерину», запуганная успокоившимся удовлетворённым слонопотамом и заинструктированная пострадавшим и похвально деятельным главой до пропажи кожного пигмента «барышня» выслушала Семёновы пожелания и вежливые просьбы. И как-то быстренько подобрала пяток вариантов моего нового места жительства, и даже большего метража, и квартиры отремонтированные есть… И денег «сколько хотите, столько и берите» типа…
     Ну раз пошла такая пьянка, переключаем жопу на хитрость. Попросил Сёму узнать, каково будет финансовое возмещение в случае отказа от жилплощади, если таковое возможно, и предложил «простимулировать» понятливую барышню в пределах разумного за свой счёт с последующим возмещением. «Комсомол ответил «Есть!»» и пообещал через полтора-два часа доложить об очередных победах.
     Есть не хочу, спать не хочу, умыться хочу. Привёл в порядок тело, распотрошил сумку с вчерашними покупками, одел чистое и новое. Пошарив по шкафчикам на кухне, нашёл чёрный чай, заварил в большой чашке и на конверте пустом начал выписывать «вопросы к Яндексу», то бишь к Жану.
     Вопрос первый – похороны. Мама высказывалась при жизни за кремацию и захоронение в Москве. Выяснить возможность кремирования здесь и вопросы транспортировки в Москву. Второе – передача местному физику завещанное Михаилом. Третье – что делать с домом и остальным, полгода сидеть на попе ровно не хочу.
     Отложим пока списочек в сторонку, возьмём другой конверт. На нём выписываем план действий для себя. Включил телевизор, попереключав каналы, нашёл какой-то музыкальный и присел на диван обратно. Ну, первое – ознакомиться с домом, на второй этаж я пока не заходил вообще. Неудобно как-то. Второе – найти и разобрать коробку с вещами, связаться с теми, кто не в России и по возможности отправить им экспресс- или просто почтой. Третье – документы, фотографии и прочее подобное сложить в одно место, это моё до смерти, увезу с собой. Четвёртое совпадает с пунктом три списка Жана.
     О, а вот и Семён! Блин, это два часа прошло! Летит время, думал я, выслушивая перевозбуждённого адвоката. Он, похоже, даже и не думал о последствиях вызова этого мегасупертонного орудия. «Визит товарища Сталина в райотдел НКВД», вот, наверное, самое подходящее сравнение. Финансовый вопрос решён не просто, а с перевыполнением, общая сумма компенсаций перевалила за десять миллионов. «Идите, лейтенант, и без языка не возвращайтесь!». В смысле, доверенность есть, открывайте счёт, подписывайте от моего имени согласие на замену квартиры деньгами и если что – звоните. Семён попрощался, в трубке гудки короткие. Вроде прыгать от радости надо, а не прыгается. Бодрости в прыгалках нет ни фига.
     Только поднялся на второй этаж и включил свет, кто-то затрезвонил в дверь. Настойчиво так, назойливо. Негромко матерясь, спустился и открыл. Какое-то рыло, не побоюсь этого слова, начало довольно агрессивно что-то щебетать на французском, но прервалось, увидев незнакомое видимо лицо. Он на своём – ну и я тогда тоже. Вопрос «ну и хули надо тебе в такую рань?» вызвал изменение цвета лица и побег с криком «Полис!» Размышляя о своём сходстве со Стингом в молодые и не очень годы, закрыл дверь и пошёл наверх.
     Дошёл, только заглянул в Михаилов кабинет – опять в дверь звонят. Стихи дедушки Чуковского, а не утро. Спустился, вспоминая, кто, кроме оленя звонил, открыл. Люди в форме на пороге. Хули им надо - вслух спрашивать не стал. По прошлому приезду помню корректное поведение к туристу из России, приехавшему к маме в гости и днём употребившему в баре излишнее, с точки зрения бармена, количество виски и красного на цвет пива. Так что неизменное «бонжур», уже на английском извинение за незнание французского, не встретившее энтузиазма предложение пообщаться на русском и, наконец, вопросительное «Проблем?» Провинция «франкофонная», поэтому начиная с бонжура, а не с идиотского «хай», располагаешь к себе людей. Дальше уже можно на любом языке. Это применимо даже в местном чайна-тауне.
     Полицаи бонжуркнули в ответ и попросили разрешения войти. Да велкам, я не наркоторговец какой, бояться нечего. Документы? Пожалуйста! В чём проблемы-то? Медленно и внятно мне объяснили, что снег на тротуаре возле дома надо убрать, активист за этим и зашёл на огонёк, испугался меня и кликнул стражей порядка. А они тут как тут, на страже, наготове. Надо, так надо, сейчас займусь. Заодно и разомнусь, и свежим воздухом подышу.
     Вот же общественник неугомонный, эрегированный активист утренний, сука. Пока лопату нашёл, пока снег раскидал, не размялся, а заебался. И всех мыслей – закончить и прилечь. Почему правительство Канады не импортирует таджиков, хотя бы на условиях временного ввоза? Лень, дурость или преступная халатность? Пора по второму за утро разу мыться идти.
     Помылся, переоделся, на телефоне неотвеченный звонок. Семён звонил, набираю, выслушиваю. Счёт открыт, в течение трёх банковских дней деньги пришлют. Барышня отбивалась и утверждала, «что я не такая, я жду трамвая!», но настойчивый Семён пятьдесят тысяч всучил «на булавки». Договорились, что пообщаемся, как приеду, и распрощались. Телефон писком заявил, что время жрать. А мне кому пискнуть? Меня кто покормит? Всем жрать подавай! Сунулся – вилка к розетке не подходит. Да ж мать их электро ж! Поехал кататься в поисках зарядок, прихватив и планшет заодно.
     Пока ездил, осенило. Набрал опять Семёна, попросил узнать, куда все находки из руин девались. Если отрыли портфель доисторический, в котором я нечасто нужные бумаги держал, то будет отлично. Описал внешний вид и содержимое, что помнил. Семён пообещал постараться.
     Пока отыскал вменяемого продавца, пока доехал домой, семь потов сошло. Разогрел в микроволновке очередной коробок, даже не посмотрел что, наудачу. Рыбные палочки какие-то, съедобно. Поел, подремал часок, почитал, Валькам поназванивал, всячески оттягивая поход наверх. А не пообщаться ли с Жаном?
     Жан по-фокусному появился, вроде только что трубку положил, а уже в пупку звонка чей-то палец тыкается. И не один, вместе с мальчуганом-племянником приехал. Для разнообразия Айвен был в костюме и галстуке. Кофе, скрип дивана, мои вопросы, ответы Жана через Айвена.
     - Вот, подчёркнуто, это имя человека, сотрудника вашего брата. Его надо найти и пригласить сюда, Михаил завещал все свои работы, заметки, в общем, всё до последнего листа и байта передать ему. Курочить технику я не собираюсь, пусть забирает компьютер целиком. Это возможно?
     - Да, естественно.
     - Далее, маму и Михаила, согласно их воле, надо кремировать. Прах я захороню в Москве. Возможна ли кремация в Монреале и как мне вывезти прах? Какие документы, разрешения нужны или я могу в багаже вывезти?
     - Кремацию производят точно, узнаю, сообщу. Два дня, не более.
     - И, наконец, последнее. Как мне лучше распорядиться домом? Ждать шесть месяцев, чтобы продать, я не могу, не хочу и не буду. Возможен ли вариант продажи с отсрочкой вступления в право собственности, или как подобное грамотно назвать на вашем юридическом языке? Примерную стоимость его я себе представляю. И возьмёте ли вы на себя обязанность быть моим юристом в этом и подобных вопросах?
     Айвен перевёл дяде, после чего попросил тайм-аут. Я ушёл за очередными порциями кофе, а дядя с племянником курлыкали двумя журавлями. К моменту моего возвращения они накурлыкались и ждали меня.
     - Дядя согласен. В течение двух дней он подготовит ответы на ваши вопросы. Что-нибудь ещё?
     - Пока нет.
     - В таком случае, позвольте попрощаться.
     Жан с Айвеном ушли. Я смолотил очередную коробочку, помыл посуду и, сходив-таки на второй этах, нашёл постельное бельё, подушку и одеяло. И вернулся на первый. Постелил на диване, разделся и, почитав, уснул.
    
     Глава 40
    
        Проснулся, умылся, оделся. Уже становящийся привычным старт нового дня. Настроение никакое, даже эпитетов не подобрать, ни литературных, ни матерных. И не хочется ничего, даже, пардон, от необходимых организму процедур избавления от отходов никакого удовлетворения. Апатия какая-то и пустота в душе. Всё на автомате производится, «что воля, что неволя, всё одно…». И как, присев на неубранную постель свою, осознал это, такая злоба на себя поднялась из ниоткуда! И с хлопком в правой ладони и правой стороне лица скачком боль. Сам себе врезал, не заметив как. И что-то внутри, какая-то часть меня, с озверением поинтересовалась, а может, ещё? И опять больно, и солоновато во рту стало. И с мыслью о резкости «того, кто во мне сидит» я из утреннего болота уныния и апатии вынырнул. Да действительно! Чего, петельку приладить и за любимыми вслед? Да не дождётесь! Схватил лопату и на улицу выбежал. Мама, ты просила больше двигаться? Щас подвигаюсь!
     Остановился только услышав «вот а ю дуин?». Оглянулся – я тротуар перед соседским домом офигачил и половину следующего убрал. В раж вошёл, «одуревший от весны дворник Степанов». На автомате бросив бабульке с лопатой «братская помощь пенсионерам монреальщины», мокрый от пота убежал к себе.
     Неплохо, и взбодрился, и апатия даже хвостом не махнула, сбежав. Что там в вопросах? Коробка в подвале. А где подвал?
     Подвал нашёлся под лестницей на второй этаж. Блин, подземелья и драконы, только паутины нет и выключатель сразу нашёлся. Сухо, тихо, ничего не валяется, полки-стеллажи, ох, ни фига себе коробка! Один не вытащу. Вариантов два – потрошить и разбирать здесь или искать грузчиков и вытаскивать это чудовище из подвала. Грузчики – помощники… А чем сейчас Айвен широкоформатный занят, интересно?
     Дядя Жан пообещал передать Айвену моё предложение поработать компаньоном и, в случае проявления интереса, прислать его ко мне, сразу отяготив покупкой «местного» телефона, подключенного и проплаченного на месяц, больше не надо.
     Та-ак, теперь и перекусить можно. Где «шкатулочки»? Что у нас в меню? Макароны с мясом, так макароны с мясом. Пока грелась еда, прибрал постель. Поел, кофе попил, звонок в дверь. Айвен? Хуяйвен! Давешний активист, и опять с претензией. Курлыкает, руками машет, брачный танец журавля прям. Так я не журавлиха! Но парле франсе, говорю и взгляд «тухлой рыбы» включаю, пытаясь как бы его затылок изнутри рассмотреть.
     Поперхнулся, закашлялся гость незваный, журавль «утренний, с ранья болтливый». Я стою комендором, молчу, жду, когда проперхается. Может воды ему, неуёмному? Да ну его, снежком заест. Пожал плечами, закрыл дверь. Звонок, открываю, стоит, кашляет. Взял его под ручку и как был в тапках домашних отволок от дверей метров на десять, до тротуара, невзирая на сопротивление и видимое недовольство. Сказал «стей хиа ор ай колл полис!» и в дом ушёл, носки и обувь переодевать. Нефиг на чужом крыльце в кашле биться, на городской земле туберкулёзничай, я инфекций чужеродных боюсь, болеть некогда.
     Только носки переодел и тапки сухие натянул, опять звонок. «Настырный петух галльский»- думал я, одевая «уличные» ботинки, «тапков на него не напасёшься!». На пороге весёлый Айвен и два полицая с покашливающим активистом. Полицаев с Айвеном в дом, активному хрен. Пусть активничает и докашливает на улице. Айвен с ходу включился в работу переводчика.
     Полисмены обвинили меня в грубом отношении к активисту, пришедшему высказать «фэ» по поводу моего утреннего субботника. Я в ответ обвинил этого персонажа в нападении, нахождении на чужой земле, претензиях, высказанных в грубой и неженственной форме на непонятном языке и забрызгивании слюнями с заразой. «Барыня прислала сто рублей», в смысле, «А и Б не говорите…». И в довершение представил Айвена как помощника моего адвоката и попросил оградить от нападок «Активиста», а иначе в суд подам на него. За сексуальные домогательства.
     Полицаи ушли ни с чем, забрав активиста с крыльца. Минут пять ему что-то втолковывали на тротуаре и уехали. За сценой трогательного прощания мы с Айвеном следили через окно, улыбаясь, а я ещё мысленно потирал довольно ладошки и мерзко противно хихикал.
     Из пакета Айвен достал телефон в коробке и чек. Чек наличными оплатил, телефон на зарядку, кофе, диван.
     - Айвен, не хочешь ли поработать переводчиком и компаньоном до моего отъезда? Я в местной жизни не силён, а вопросы периодически возникают. Дядю же из-за ерунды тревожить каждый раз неохота.
     - Дядя просил передать, что я отбираю у него его хлеб, но он не против. Я в вашем распоряжении за четыреста долларов в день.
     - Айвен, мы все любим деньги! Давай как-нибудь уменьши запросы, что ли. Двести пятьдесят плюс транспортные расходы!
     Торговались недолго, сошлись на трёхстах долларах «за всё». Жаба душила, я ей даже не сопротивлялся, но деваться было некуда. Из мысленной толпы Бенджаминов Франклинов вышли десять, построились в колонну по два и с песней ушли, печатая шаг. Обвинить хотите в бессмысленных тратах? Мне бегать по Монреалю в поисках газеты «Из рук в руки – Монреаль»? Кастинг устраивать? Ладно, аванс Айвеном получен, приступим к угнетению «рабочего класса».
     Посовещавшись, коробку всё-таки из подвала выволокли. Внутри её оказалась масса пакетов с книгами, папками и разнообразными вещами. В каждом пакете лист бумаги с именем, емейл- и почтовым адресом и телефоном. «Так, коллега, садитесь на телефон!», вот и головная боль для Айвена – всех обзвонить и сверить адреса. А потом вызову с его помощью какой-нибудь DHL и разошлю.
     Обеспечив Айвена работой, пошёл на второй этаж, в мамину комнату. Закрыл дверь, присеет на кровать и минут десять посидел в тишине. Вспоминал и прощался. Грустил и скорбел. Потом в «господском» санузле, большом, с огромной ванной, умылся, вытерся ещё пахнувшим мамой полотенцем… Ох, всё! Опять умылся и вернулся обратно.
     Расстелил на полу простыни и начал складывать на них мамины вещи. Ничего в «Армию Спасения» не отдам, сожгу всё, и мамино, и Михаила. Нефиг неграм безработным подарки такие делать.
     В шкатулке в столике с зеркалом нашёл мамино кольцо, бабушкино ещё, плетёное золото. Надел на безымянный палец левой руки, село как по нему делалось, не мешая и не сваливаясь. До тридцати лет ничего не носил, ни цепочек, ни колец, даже обручальное бесило. И повального бесива с нанесением татуировок куда ни попадя избежал. А брат младший ушёл – цепочка серебряная с шестиконечной звездой, в качестве прикола им за год до смерти вручённая и валявшаяся в стакане с ручками на шею оделась и пятнадцать лет снималась только на время поездок в Египет. И вот теперь кольцо…
     Потащил узлы вниз, на террасу застеклённую, выходящую на задний двор. Вниз спустился, Айвен работает, аж дымится. Половину адресов обработал. К работе подошёл с выдумкой. Из пакета лист достаёт, пакет степлером засупонивает и маркером крупно номер ставит и лист так же нумерует. И по ноуту своему по почте связывается с адресатами. Приятно посмотреть!
     Посмотрел на часы – а время обедать уже! Прервались, на его машине съездили, за мой счёт поели. Без выкрутасов типа лягушек или устриц, я заранее предупредил. Вернулись, он за свою работу, я за свою. К вечеру последний узел стащил, Айвен всем письма отправил и ответивших отметил. Понабирали номера неответивших, ещё нескольких выловили, адреса сверили. Точнее, он сверял, звонил, я рядом сидел и кофе попивал. Два адресата остались неответившими. Опять разобрали ящик, Южная и Северная Америка в одну кучку, все остальные в другую. Содержимое первой кучки одна служба доставит, за вторую другая возьмётся.
     Жан позвонил, спросил, удобно ли завтра утром часам к одиннадцати подъехать с Робертом за бумагами Михаила. Согласился.
     Попрощались с Айвеном до завтра, до десяти утра. Он уехал, я попил чаю с местными плюшками, захваченными в обед в кафешке, и спать лёг.
    
     Глава 41
    
        Уже привычное всё – подъём, помывка, уборка снега, кофе. В полдевятого позвонил Семён с радостным известием, что портфельчик не пропал, документы почти не пострадали и всё у него. В 10 приехал Айвен, в 11 – Жан с Робертом. Роберт с собой привёз несколько коробок, в которые все бумаги и упаковали. Загрузили в его машину, сверху комп Михаила, и Роберт нас покинул. С Жаном и Айвеном сели пить кофе. Жан отчитывался, Айвен переводил, я внимал.
     С кремацией и вывозом праха никаких проблем не было – доехать до местного «Ритуала», высказать им пожелания и сроки, они выписывают счёт – и на следующий день после церемонии прощания можно забрать прах. Или они захоронят где угодно, хоть на полюсе, только плати. А с домом, машиной и счётом Жан предложил следующее: я выписываю доверенность на распоряжение имуществом и счётом и получаю три четверти от стоимости дома и машины на сегодняшний день. К этой сумме добавляются деньги, остающиеся на счету после погашения кредита и выплаты всех налогов, сборов, вознаграждения Жану и прочих расходных частей бюджета налом или на номерной счёт Михаила.
     Собственно говоря, меня это устраивало. Жан уехал калькулировать, мы с Айвеном под кофе с болтовнёй ждали заказанных им представителей контор по доставке.
     Первым приехал «доставщик по Америкам», забрал свою часть «посылок» и полторы тысячи канадских долларей. Вторым пришёл «всемирный доставщик», за свою суету заломил две с половиной. Не жалко, хоть и жалко… Каламбурчик, блин, родился… Потом вспомнил, что «из двух зол выбирать не стоит!» Странно, что жаба молчит…
     С Айвеном прокатились до «промтоваров», где я купил две упаковки мусорных мешков и канистрочку жидкости для розжига дров. Потом пообедали, и я его отпустил на сегодня и. В планах было устроение небольшого пожарчика на заднем дворе.
     «Обогрев атмосферы» прошёл удачно, пожарные не приехали и соседи не пострадали. Несгоревшее закидал снегом и упаковал в мусорные мешки и сложил перед домом. Хрен его знает, как тут мусор вывозится. Помылся и с бутылкой вернулся на задний двор, запалил костёр снова, но уже обычный, из дров, и часа два сидел в садовом пластиковом кресле, прихлёбывал вискарь из горлышка и смотрел на огонь. Насмотрелся, наприхлёбывался и спать пошёл.
     С утра разбудил звонок Жана – через два часа нас ждали в «ритуальных услугах». Вышел на крыльцо, снега ночью не было, слава богу. К приезду Жана и Айвена я был готов – вымыт, сыт и одет. Из ритуальной конторы заехали в один банк, где оплатили счёт, оттуда – в банк Жана, где он перевёл деньги мне, сто семьдесят восемь с половиной тысяч канадских долларов, в обмен на пять автографов на разных бумажках с заверенным переводом. Дела на этом на сегодня закончились. Я попросил Жана подвезти меня до какого-нибудь торгового центра не очень далеко от дома. С Айвеном купили мне два больших пластиковых чемодана и разъехались по домам.
        Затащив один из них на второй этаж, я уложил в него то, что считал хранящим память о маме и Михаиле – фотографии, мамины безделушки, настенные картинки и гравюры, ничего дорогого и раритетного, просто память и уют. Туда же поместил мамину шкатулку с украшениями и сверху уместил Михаилов альпеншток, с которым он по горам лазил, царапанная и потёртая увесистая штуковина, как Троцкий два дня после встречи с такой прожил, удивительно. Переместив «чумадан» вниз, поставил его в небольшую кладовку возле лестницы. Настроение ниже плинтуса, ничего и никого не хочется. Позвонил папе, поговорил ни о чём, старательно избегая темы смерти мамы и Михаила. А потом, плюнув на всё, лёг спать.
     «Утро туманное, утро седое…» Поборолся со снегопадом часа два, играя в «таджика», лишний раз убедившись, что карьера дворника не для меня. Устал, вымок, а эта белая срань валится и валится. Да и хрен с ним, со снегом, хочется ему – пусть валяется, свежевыпавший, вечером, надеюсь, снегопад прекратится, тогда и уберу. Помывшись после снеговых работ, оделся в «приличное», наиболее подходящее – в час дня церемония прощания. Размышления на тему, что лучше – джемпер или свитер, прервал звонок в дверь. Открыл, погрузившись в мысли, не глядя, кто там.
     «Журавль», сука! И опять с претензиями, судя по интонации. Снег ему не нравится! А я без него, можно подумать, жить не могу! Как мог, пытался объяснить, что вечером вернусь и уберу. Нет, не понимает, надо сейчас ему, хернёй какой-то и штрафами грозит… А до приезда Айвена минут двадцать остаётся. Терплю из последних сил. Недотерпел, сорвался.
     От увлекательной игры «закопай соседа в снегу» оторвал Айвен. В прямом смысле, не в переносном. Я понятливо метнулся в дом, схватил свитер и куртку и с ними в одной руке, прижимая к носу горсть снега, прыгнул в его машину. Спецом это меньшинство не бил, только возил по снегу, на хрена мне беседы с местной Фемидой. А тот не стеснялся и пару раз заехал в ухо и в нос, слава богу, не криминально.
     Айвена мои увещевания не успокоили, и на десять минут заехали в больницу, где его знакомый осмотрел «повреждения» и занёс их в свой планшет. А после этого промыл мне нос и выдал пакет со льдом. В результате в «зал прощания» я входил в более-менее приличном виде.
     Церемония как церемония, только без большого количества народа и речей профессионально-сочувственной тётки в подобающей одежде. Постояли под Бетховена, помолчали, потом я попрощался с Михаилом, поцеловал в последний раз руки мамины и глаза, и всё. Увезли их. Остались они во мне, внутри. Навсегда, пока жив буду, какими знаю и помню.
     На выходе из похоронного бюро распрощались – Жан убыл по своим надобностям, Айвен через час приедет ко мне и будет ждать там, а я поехал на такси в православный храм. Не то что бы мама или Михаил «шибко православные» были, но заупокойную службу заказать надо. И свечки там, и ещё, что полагается… Заказал, всё нормально, объяснялся по-русски, на храм пожертвовал, постоял перед образами. Ну и что, что некрещёный? Иисус тоже, мягко скажем, не православный, и дальше? В общем, постоял, прося милости к ушедшим, и домой поехал. Через винный отдел магазина.
     «А дома мама с бабушкой…» Нет, не так, «комитет по встрече» - Айвен, два полицейских и переодетый в сухое активист, сука, кто его в дом пустил??? «Жалоба на вас», типа, драчливы и неприятны в быту, нанесли побои… Озлобляет этот активненький-противненький, заняться ему нечем. Опять беседа на час, хождение за кровавым снегом, Жана вызвонили, потом адвокат этого урода подтянулся… Отлились этому «неназываемому» уроду и ухо подопухшее моё, и юшка, снег запятнавшая. В итоге подписал я мировое соглашение с этим неугомонным дебилоидом. За семь с половиной тысяч «деревянных», из клёна рубленных. Долларов канадских. С его счёта – в мой карман. Цена моей дипломатичной сдержанности и некоторого мазохизма. Будет знать, как хоть и в своей стране, но в русские дома с претензиями вваливаться и ручкам волю давать.
     Уехали полицейские, увёл чуть ли не плачущего активиста его адвокат, уехали премированные наличными Жан и Айвен. Я опять один, в пустом доме, на диване с пузырём водки и пустотой в груди. День закончился.
    
     Глава 42
    
        Тяжело работать после вчерашнего, но надо. Настроение не повысилось, умных мыслей не прибавилось. Хандра и меланхолия. На автомате перекидал снег, помылся, кофе попил. Побродил по первому этажу, не зная чем себя занять, психанул и ушёл на свежий воздух, надеясь развеяться, благо солнышко, ясно и не холодно.
        Пешие прогулки полезны, давно доказано. Через полчаса гуляния заметил, что верчу головой, разглядывая городские пейзажи, клёны краснолистные с кое-где неотлетевшей листвой и «вертолётиками», дома… С двух или трёх деревьев добыл в общей сложности пригоршню семян и в карман засунул. Потом попался экземпляр с розовыми «остатками», и с него семенами разжился. Появившийся собирательский азарт упёрся в невозможность засунуть в карман ещё что-либо – места уже не было. Погода шептала, но слушать её пока не хотелось, пить до часа дня как-то не то, поэтому дошёл обратно до дома, «трофеи» выложил и тем же пёхом пошёл до понравившейся кафешки с относительно привычной едой. Сытый, с приподнявшимся настроением, добрался на такси до Монт-Рояля, побродил по городскому парку, белок наглых спецарахисом покормил, и в сторону дома двинулся.
        Со всеми брожениями не заметил, как вечер начал выпихивать день из настоящего, темнеть стало. Сигнал на построение, можно и выпить! Прошёл мимо трёх или четырёх заведений, всё не нравились чем-то, чем – сказать не могу. Наконец набрёл, вроде то, что нужно. Уютненько вроде, чистенько, матом не наругано. Здесь и присяду.
        Слегка ошарашенная официантка принесла «фор дринкс ин ван глас» и где-то трёхсотграммовый бокал «килкенни», красноватого такого пива. Отхлебнул два из четырёх «дринков», запил пивом и пожалел, что не курю – для полной картины восьмилетней давности не хватало затяжки «честера». Это в прошлый визит было… И как мама ненаглядного за пьянство потом склоняла и спрягала… Живая и энергичная, и на язык злая и остроумная… Допил «дринки», попросил повторить. Предыдущие в никуда провалились, бесследно с выдыхаемым воздухом уйдя. Решая, закурить - не закурить, прошёлся по залу глазами – и пропал. Девушка, в смысле женщина. Ничего особенно не разглядел, смазано как-то, в зальчике их не так уж мало было, а зацепила эта, хрен его или её знает чем. Только мысль в голове, что не подойду – всю жизнь клясть себя буду. И не раздумывая и не разглядывая, встал и пошёл.
        Она не одна сидела, с двумя подружками, видимо, и приятелем, чьим, мне неважно было. Пока шёл, такой ком мыслей в голове катался, кочаном капусты рыхлым таким, здоровым, как Царь-пушкино ядро. Подошёл, бонжуркнул, корявой фразой на английском пытаюсь объясниться, компания на меня глаза подняла, а я на неё смотрю, и в её глазах читаю, что не я первым заметил бы её, а она меня – она бы ко мне подошла. Вот что это, чудо, любовь с первого взгляда, сумасшествие дуэтом?
        В общем, покинула она своих приятелей, ко мне перебрались. Долго общались, сперва я о себе всё вывалил, перерывая в мозгу словарик англо-русский воображаемый и конструируя предложения, от которых рыхлилась земля на могилах англоязычных классиков. Потом она с ответным словом, потом наперебой. Я её разглядываю, она меня. И вроде особенного ничего, ни ног от ушей, ни бюста последнего номера, ни красоты глянцевой, а только тепло с ней и на край света в любую минуту. Вот моё, и всё! Не знаю, как объяснить!
        Встречу мою негаданную-нежданную звали Арлин (дедушка покойный настоял). В четырёх последних поколениях отметились и индейцы, и французы, и англичане. Сероглазая, русоволосая. Ногти без вампирского акрила, свои, лак не яркий. Стройная. Работала в небольшой фирме частной, занималась апгрейдом компьютерным и программами, сисадминничала в общем. Замужем была, пожили четыре года и разбежались. Родители погибли в аварии, решив съездить на машине в Лас-Вегас и на полдороге встретив вылетевший навстречу магистральный грузовик. Через месяц планировала отметить тридцатидвухлетие.
        Дебилы всё-таки местные жители. Такое сокровище проглядели! И муженёк бывший – дурак слепошарый! А теперь всё, поздняк метаться, моё это. Только у мёртвого заберёте. «Русские пришли». Не отдам.
        Покинули бар, ходили, как дети малые, беседуя, рассказывая, смеясь иногда. Как-то сами собой поцеловались, уже на пороге дома её, а потом взяли меня за руку и в дом завели.
        Ночью раза два или три просыпался от страха, что всё это сон был. Просыпания одинаково кончались. Я убеждался, что не сон, она убеждалась, что я – не фантазия. А потом проснулись – а уже утро.
        Пока ангел мой убежал по надобностям утренним, я, напялив трусы, нашёл кухню, чайник включил и думы присел думать, связывать их и сплетать во что-нибудь непротиворечивое и логичное. Аккурат к появлению ласточки моей вплелась последняя верёвочка в канат мысленный, и раскололся я до донышка, выложив Аре всё, настругал, так сказать, правду-матку. А что, недоговаривать и мямлить?
        Начал издалека, поинтересовавшись её отношением к проживанию в местности без правительства Канады и России, близкое по духу к Дикому Западу и свободой применения огнестрельного оружия, как последнего аргумента. В качестве моей половины, естественно, со всеми правами, обязанностями и последствиями в виде детей, внуков и правнуков, если доживём. Отношение положительное оказалось по всем пунктам. Тут и загрузил сокровище моё, дуриком отысканное, рассказав и о Новой Земле, и о своих анабасисах степных и городских. И о планах на ближайший месяц-полтора, и материальных, и, со вчерашнего вечера, матримониальных. О последнем уведомил, на колено встав, извинившись за отсутствие кольца.
        Мне не прыгнули на шею и не повисли, дрыгая ногами и крича «ДА!» Улыбнувшись, радость моя предложила мне пройтись по магазинам в поисках отсутствующего, а часов в пять пригласить её на ужин в ресторан. А она пока подумает. И размер пальчика сообщила. А в глазах бесенята прыгают. В подвенечных платьях. Ехидненькие такие…
        Попили кофе, телефонами обменялись, и побёг я сокровище для сокровища искать. И костюмчик с галстуком и пальто. И обувь. Но так, чтобы удобно в носке. За этими занятиями день пролетел незаметно. Еле успел завезти покупки домой, переодеться, отзвониться-договориться и к месту встречи не опоздать, цветы прикупив по ходу пьесы.
        Ужин прошёл на ура. Вкусно, музыка живая ненавязчивая, стулья удобные, сервис великолепный. На заданные утром вопросы ответили мне согласием, безоговорочным, но с некоторым опасением в глазах, маленьким таким. Колечко понравилось весьма и на пальчике устроилось. И остаток вечера и ночь провели мы вместе.
        Утром покинул Аришу, съездил к себе на утреннюю уборку снега, отзвонил отцу, поговорил, после помылся-побрился, вызвонил Айвена и с ним вернулся к любимой. Там уже присутствовала одна из виденных мной позавчера подружек, а невеста общалась на французском с кем-то по телефону. Договорила, нанесла последние штрихи в облик, и вчетвером мы отправились в мэрию, откуда мы с Арлин вышли официально обременёнными супружескими обязанностями и радостными от этого донельзя. Посидели в кафе, обмыли нашу свадьбу и распрощались со свидетелями. Домой к любимой поехали.
        День и вечер был проведён в совмещении приятного с полезным – исполнение супружеских обязанностей чередовалось беседами на насущные темы. Как ехать, когда, что брать и где брать. Насыщенный первый семейный день, передохнуть некогда было. Диспуты перемежались телефонными звонками и лазанием по интернету.
        Определились с главным. После моего звонка по второму телефону, предоставленному Виталием – лётчиком из ПРА, и плодотворной и познавательной беседы с немецко-греческой фрау, нашёлся Монреальский (удача!) канал перехода на НЗ! Точнее, в Монреальской области, в местечке Мелошвиль. И «главный по тарелочкам» местный любезно согласился на встречу с нами на следующий день.
        Мыслей масса, «внутренний круг» молчит, всё самому! Мысли, правда, не все по делу, ну, в смысле, по делу, но не по тому, что надо… Игривые такие, приятно-отвлекающие… Отрадно утомляющие в процессе воплощения… Обоюдно… Всю жизнь бы так прожить!
    
     Глава 43
    
        Дни до отлёта домой слились в смазанную полосу лиц, переговоров, действий и мероприятий. За четыре дня успели всё и даже кое-что сверху. Орденский агент Жак Бержье, полный тёзка и никаким боком не родственник автору «Промышленного шпионажа», согласился на обеспечение перехода Арлин на Новую Землю «по готовности» за рулём самоходного транспортного средства, не превышающего размерами магистральный грузовик. Фургон фордовский длиннобазный, 750-й серии, почти год ждавший своего нового хозяина и тоскующего по солнцу и жаре родной Мексики, откуда был родом, с четырёхдверной кабиной серебристого цвета, был уже куплен в рассрочку и даже слегка загружен по моей инициативе хозяйственными мелочами и утварью из родительского дома и двумя коробками с «расходниками» на ближайшие пять ТО – маслом, колодками и прочим.
        С Михаиловой карточки перевёл супруге деньги, полученные за дом, с указанием потратить на что-то нетяжёлое, но ликвидное в условиях Новой Земли. Она девочка умная и образованная, придумает. С грузовиком управилась, и лихо так, значит, и с остальным справится.
        Прах мамы и Михаила уложил в полупустой чемодан, который со мной полетит. Второй я увижу только на Новой Земле, он в грузовике убудет. Всё, суматоха позади, остатние наличные деньги, за вычетом трёх сотен, переданы Арише, домой, в Москву.
        Прилетел бодрый, выспавшийся и энергичный. Звонок - любовь моя, долетел, уже соскучился, люблю, до встречи, второй – родители дома, ждут, третий и четвёртый - сестра через два часа подъедет, Валентин в дороге, тоже подъедет. Пока багаж, пока то-сё, как раз к четырём к родителям на Пресню и добрался. Сестрица уже там с мужем. Под чай с кофе пошёл родных огорошивать.
        Мамина с Михаилом смерть расстроила и подкосила отца, худо-бедно, а четверть века вместе прожили, пока не разошлись. В компенсацию объявил об изменении в личной жизни, подтвердив фотографиями и письмом от Арлен. Валька перевела, родители растрогались. Папа полез за спиртным, «вторая мама» даже не противилась. Через минут сорок, когда у них кончились вопросы, а у меня заболело натруженное ответами горло, объявил о скором расставании. И не дожидаясь вопросов, изложил, куда, зачем и с кем. И планы, и задумки некоторые, и на ближайшее время, и на перспективу. Аж осип, не Фидель я, который легко бешеные по продолжительности речи закатывал.
        Немая сцена, «Султан в ахуе от письма запорожцев». Галина Петровна пыталась вопросы задавать, но батя заявил: «Сын, ты взрослый, делай как считаешь нужным». Кремень! Правда, утром начнётся всё равно, что да как, но сегодняшний вечер от вопросов свободен. Полчасика посидели в семейном кругу и распрощались, договорившись послезавтра с родителями на кладбище поехать.
        Временное убежище, Валькина квартира, встретила осьминожьими объятиями и басистым воплем «Дядька!» Племянничек, блин, от слова «племя». В свои 15 лет выше меня на голову, здоровый лось, бычок эдакий племенной. Родители и школа учили хорошему, я, не доверяя улице, учил «плохому». Должен же быть в семье хоть один деструктирующий элемент?! В итоге вырастала разносторонне развитая личность, не двоечник-хулиган и не отличник-ботаник, а нормальный такой хорошист-оторва, способный и на трёх языках поболтать, и при необходимости переебать стулом обидчика, если тот сильнее (было в шестом классе, три года назад, с ним такое, папа девятиклассника сдуру стрелки забивал и пальцы топорщил, наивный, потом самостоятельно по итогам встречи «по понятиям» сынулю повторно в травмопункт наладил за язык шаловливый и головёнку дурную).
        Позвонил Зимину, обменялись общими фразами, договорились о встрече «на том же месте» в десять часов утра завтра. С Борисом, бывшим соседом, о созвоне после одиннадцати. Потом с супругой пообщались. Остаток вечера провёл в беседах на тему « что бы я взял, если бы…»
        Под говядинку и чай прошло очень порадовавшее общение с Зиминым. Очень порадовавшее, крайне. На все интересующие вопросы получил ответы. На ту сторону переправить – да легко! Грузовой контейнер – да пожалуйста, привози и плати четыре с половиной тысячи «зелёных» за сорокафутовый контейнер. Хотите – доставляйте по этому адресу, хотите – заберём сами, переправим и можем доставить в почти любую точку Новой Земли. Финансовые переговоры с Орденом – тот же «размер», что и в первый раз, но «по ту сторону ленточки». Мне? Конверт? Благодарность? Спасибо, если честно, не ожидал. Что-то ещё? Возможность сообщения о благополучном прибытии возможна. В дальнейшем – договаривайтесь там. С кем? Вот, записывайте, но это - не для передачи третьим лицам, сами понимаете. И ай-дишка ваша так сказать, паролем будет. Что-то передать? Очень дорого, очень, и нечасто, тоже через него. Расстались довольные друг другом, я-то точно.
        Созвонившись, пересёкся с Борькой. Озвучил невнятные домыслы свои, получил в ответ получасовую разжёвывающую лекцию. Поставил задачу – в обозримом будущем, дня за два-три, стать обладателем максимально большой киновидеотеки, от немого кино до последних новинок, от Мосфильма до Болливуда, в хорошем качестве, но без фанатизма и излишеств. Сериалы, концерты, музыка. И насчёт флешек в товарном количестве. И отдельное пожелание – выносливый надёжный ноутбук, по возможности не ценой со сталинскую высотку.
        В предвкушении заработка весь из себя настроенный на работу Борис унёсся, я, связавшись с Семёном, пересёкся с ним. Получив от него очередную карту Сбербанка с «воспоможествованием пострадавшему», в свою очередь, возместил ему расходы, понесённые в процессе решения предыдущих задач, и, просмотрев документы в спасённом портфеле, поставил новую – продать как можно дороже и быстрее квартиру деда покойного. Кирпич, пересечение Кравченко и Вернадского, хорошая трёшка.
        Дальше беседы со знакомыми, некоторые по телефону, некоторые с глаза на глаз. Некоторые беседы плавно перетекали в торговые переговоры. Трижды переговоры приводили к подписанию контрактов и звонкам Зимину с просьбами оказать транспортные услуги. Пересёкся с Борисом, обеднел на десять тысяч долларов, завтра к вечеру был обещан «гарантированно радующий результат». Лихорадка прям какая-то одолела, деньги карман жгли.
        К вечеру еле ноги волочил, выжатый как лимон. Зато результат был – карта Михаила опустела, в Порто-Франко за эти деньги меня ожидать будут аж три двадцатифутовых контейнера – один с расходными материалами для бытовых климатических установок, другой с самсунговскими ТВ-мониторами размером экрана от 22 до 40 дюймов и пятью десятками «бесперебойников» от киловатта до полутора. Третий – с чаем листовым. В девять вечера спать упал, еле сил наскрёб по телефону любимую в шейку поцеловать. Засыпал с ностальгией по раздолбайской жизни двухмесячной давности, без беготни, с ненормированным сном и развлечениями.
        С утра под кофе повеселился, читая входящие СМСки. Такое впечатление, что половина московских банков на коленях просят денег у них взаймы взять. Как те два брата-бизнесмена из «ДМБ». Да я не против. Позвонил в один, на который зуб десять лет назад вырос, самый надоедливый, одев свадьбишный прикид, подъехал. Через пятнадцать минут ушёл с кредиткой полуторамиллионной рублёвой. Непонятные работники. То в тридцати тысячах отказали, то полтора миллиона дарят.
        Съездили втроём на кладбище, похоронили маму с Михаилом. Выпили у могилы за упокой, постояли, в храме отец как более знающий всё положенное заказал, свечки поставили. Разъехались, они по своим делам, я, хоть и препогано на душе и не стоит ни на что, по своим.
        С Зиминым ещё раз встретились, по моей просьбе. Золото он принять в оплату транспортных услуг согласился. Великолепно! И даже остатнее готов забрать! И курс отличный, и в любое время.
        Боря позвонил, предложил заказанное забрать у него дома. Зятя-таксиста предупредил, он в ожидании. Добрался, порадовался. Панасониковский ноут и «волшебная коробочка» размером с ксерокс офисный. Содержимое коробки, битком забитой – всё, до чего дотянулись Борькины лапы загребущие, двадцать терабайт видео и аудио. И бонусом – трёхтерабайтник с литературой на любой вкус, цвет и язык. От художественной и до научной, художественная от букваря до поминальной молитвы, научная – от «как правильно забить гвоздь куда нужно и не пострадать при этом» и до «производства нанороботов в домашних условиях», как Борька выразился. Сдачу отказывался оставить себе, но я был убедителен. Ещё и пять тысяч долларов «взаймы» заставил взять до следующей встречи. И на зяте домой поехал.
        По дороге очередная идея в область советчицы молчащей клюнула. Заехали под перетяжку «ГАЗ ЛЮБЫЕ МОДЕЛИ». Провёл полчаса в содержательной беседе с менеджером, опытным и знающим. Потом, по совету менеджера, к нам присоединился «работник ключа и гайки», слесарь лет пятидесяти. Руководствуясь их совместными опытом и знаниями, превратил большую часть свежеполученного кредита в фургон на базе ГАЗ-33081. За отдельную плату стопудово не в первый раз встречающий подобного клиента дуэт пообещал сделать всё от них зависящее для беспроблемного передвижения по грунтовым дорогам в ближайшие года два. Распрощались до завтрашнего утра.
        Остаток дня прошёл в «добивке» денег «Буратино-банка». Один крупный интернет-магазин с радостью согласился доставить завтра во второй половине дня две тонны без малого разнообразных предметов личной гигиены. Шампуни, прокладки женские, дезодоранты всяческие, пасты зубные, нити, памперсов немного, из расчёта на двоих детей от рождения до месяцев восьми. Карта «опустела», в конвертик её и бумажку с надписью «СПАСИБО БОЛЬШОЕ» туда же. Перед отбытием в банк по почте отправлю, пусть порадуются. Да, мстительный и гадкий.
        С памперсов и детей мысли перескочили на бытовую технику. Снова поиски информации, форумы, сайты производителей, продавцов и покупателей. Запутался, с удачно пришедшим с тренировки племянником прошвырнулся до ближайшего «М-Видео». Выбрал и оплатил всё в двойном размере, вспоминая о Мишке с Ниной – холодильники, стиральные машины с вертикальной загрузкой… В тройном – Бате сюрпрайз будет! А для Виталия подарок завтра добуду.
        Звонок Арлин, беседа пятиминутная – отвлёк от важного чего-то, и здравствуй, кроватка.
    
     Глава 44
    
        В одиннадцать утра я уже, забрав «вьючного ослика» из ГАЗовского салона, потихоньку двигался в сторону электромагазина. За рулём сидел «салонный» водитель, готовый за пятьсот рублей в час переместить свежекупленное чудо отечественного автопрома хоть во Владивосток, только плати. Доехали, загрузили отобранное вчера, «ас» загнал грузовик на стоянку у дома и, слегка премированный, отбыл к постоянному месту работы.
        В ожидании заказанных вчера заказов нашёл для Виталия подарок. Ветряная электростанция, сложная в устройстве, простая в монтаже, «блочного» типа. Цена вопроса – полтора миллиона рублей. Позвонил знакомым, владеющим вопросом – порекомендовали не жаться и взять на триста тысяч дороже, но в полтора раза мощнее. Вернулся к продавцам. Есть? Есть! Офигеть, дайте две! И насосы ветряные есть? Почём? Двести тысяч? «Пивная, ещё парочку!». В наличии есть? Наличные принимаете? Скидочку? Перезвоню через час.
        Набираю Зимину – звонит Семён. Есть желающий, его знакомый, полную цену не даёт, процентов восемьдесят только, зато деньги в руке. Отбой Зимину пока, жду Семёна с знакомым и деньгами. Пока ждал, привезли вчерашние заказы. Влезло всё, но ещё что-то впихнуть будет проблематично. Монолит в кузове.
        Семён приехал с приятелем, написал расписку, получил деньги. С частью денег съездил и оплатил генераторы и насосы. За небольшие деньги всё загрузили в очередной контейнер, звонок Зимину, пока ждал машину, в тот же контейнер ещё два насоса купил и уместил. Дождался машины, проконтролировал отправку и домой поехал. По дороге в «Спорттоварах» кроссовок накупил, себе – что по ноге пришлось, любимой – что глаз мой радовало, и было её размера, десять пар. И из такси в кабину грузовика переложил.
        Сижу, пялюсь на разноцветные бумажки, наши и не наши, куда присобачить их, не знаю. Позвонил благоверной, может, она придумает. Сосредоточенная такая, напряжённая. Сказала, что у неё всё готово почти, в течении дня-двух должны подвезти последние пять коробок, и она готова, всё своё уже уложила. Ничего не посоветовала.
        Валентин позвонил, спросил о планах и занят ли. Сижу дома, говорю, голову ломаю. Не уходи никуда, говорит, приеду скоро, дело есть.
        Сижу, жду. Дождался…
     - Ты просил о человечке разузнать перед отлётом, помнишь?
     - Ага. Где он, как он?
     - Да ничего так, домик с гектаром прикупил под Вереёй, в творческом отпуске там сейчас типа, пейзажи малюет вдали от семьи.
     - Один?
     - Для семьи один, а так – с двумя бабами и собачкой. Интересно?
     - Хороший вопрос. С одной стороны, вроде как да и хуй с ним. А с другой… «Лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном.» Собачку с бабами нефатально убрать с дороги поможешь?
     - Там трое сейчас, в выживальщиков-ледниковопериодников играются. А я в сторонке буду, на случай чего. Вдруг не справишься. Когда?
     - Да прям щас! Поехали?
        Пока доехали, пока я долги отдавал, уже новые сутки начались. Дамы с собачкой дня два из удачно спроектированного подвала не выберутся, но и от голода и жажды не умрут и не задохнутся. А должничок помощи дождётся или не дождётся, не моя печаль. Перед отбытием позвоню, конечно, в МЧС, может, и успеют. Лучше бы успели, пусть ему ножка стула в жопе почаще вспоминается и пиписька отсутствующая тоже.
     Обратно пока ехали, молчали. Меня потряхивало. На подъезде к Большому кольцу Валя, выбросив в окно окурок, вдруг заявил: «Дэнчик, а ты реально бываешь неприятен в личном общении!» С минуту помолчали, потом закатились так, что остановиться пришлось, чуть с дороги не улетели. Проржавшись, поехали наконец. Я предложил заехать на дачу, стрелялки свои забрать. Доехали, Лёху разбудили. Подумав, оставил Соломоныча ему. На память. Деда Валька запрятал в нутро своего «Рейндж-Ровера» так глубоко, что у меня сомнения появились, возможно ли будет достать его.
        С заездом к Лёхе в Москву въехали в восемь утра. «Давай к родителям заедем? – Давай!» Сидим, чай попиваем, Петровна оладушки варганит, вдруг звонок.
     - Милый, мне всё привезли! Бержье через два часа меня ждёт! Я уезжаю!
     - Аря, а задержаться никак?
     - То, что я приобрела, не совсем законно, точнее, совсем незаконно. Я боюсь.
     - Хорошо, звоню своему, перезвоню через пять минут. Не волнуйся!
     - Жду звонка! Люблю!
        Известие о срочном отъезде моём никого не обрадовало. Валька матерился шёпотом, Петровна плакала, мы с отцом прослезились… Блин, вытащу их отсюда, найду возможность, перетащу!
        Зимин сказал адрес и заверил, что всё отправлено. Уточнил сумму задолженности. Перезвонил Арлин, объяснил, что делать по приезду на Новую Землю, никого и ничего не бояться, сидеть на попе ровно в гостинице и ждать меня. В ответ она попросила быть осторожнее и заверила, что дождётся обязательно.
        Минут пять простояли с папой и Петровной в обнимку, не в силах расцепиться. Тяжело на сердце, как рвут его. Еле расстались, под предлогом что надо и сестричку обнять, и племяша – они сидели - ждали дома. Уехали всё-таки. Из окна родные, как обычно, руками махали на прощание.
        Планшет на плечо, сумку в руку – вот и собран. Всю наличность оставил Валькам «на всякий случай», взял только денег для расчёта с Зиминым и двести долларов и двадцать тысяч рублей на всякий случай. И ту пачку, из которой двадцатник извлёк, попросил Серёге – армейскому другу передать. Самоцветы сестричке отдал, чтоб себе, Петровне и, как появится, невестке по кольцу сделала.
        Племянник меня мял-тискал в объятиях, шмыгая носом, вдруг с топотом слоновьим убежал, возвращается с футляром гитарным. «Дядь, чуть не забыл, на вот на память, серенады тётке пой, струн там в кармашках лет на десять хватит!».
        С Валентином прощались уже на стоянке, уместив Деда в орденском многострадальном бауле за спинкой водительского сидения. Чуть не забыв, конверт с картой попросил отправить по почте. Всё, уехал.
        Блядь, я бы пешком от Пресни до ВДНХ быстрее бы дошёл. И вспотел бы меньше, и нервы целее бы были. Три четверти машин – только с водителем в салоне. Все нервные, всем быстрее, всем (двум третям) всё до аборигенов Австралии. Пока доехал, раз пять ловил себя на желании Дедом воспользоваться. Доехал, позвонил Зимину, через пять минут вслед за оговорённой машиной, попетляв по закоулкам, в какой-то складской комплекс въехал.
        Машину, следуя указаниям деятеля местного, в ангар загнал и на платформе остановился. Вылез, рассчитался с Зиминым, инструктаж выслушал, как сидеть, когда не дышать и не шевелиться. Вспомнив о пострадавшем, позвонил спасателям и обстоятельно и вежливо объяснил, куда для оказания срочной помощи съездить надо и как супруге позвонить для уточнения адреса. Порекомендовал сразу бригаду неотложной проктологической помощи направить и попрощался.
        Бутылку воды предложенную взял, глоток сделал, оп! Пожалте бриться, прощальный сигнал! Сел в кабину, в руль вцепился и, успокаивая себя фразой «Не ссы, Капустин, поебём и отпустим», затаив дыхание, эдаким «памятником неизвестному шОферу» въехал в зеркальный серебряный перламутр.
    
     Глава 45
    
         Неприятное ощущение при перемещении, хотя по сравнению с «первым вариантом» - «детская игра в крысу». Съехал с переместившейся со мной платформы и отрулил на стоянку, следуя указаниям местного «ОРУДовца». Выслушал инструкции, куда идти, полюбовался на удивлённые от вида потёртой оружейной сумки лица. На немые вопросы вохровцев отвечать не стал, улыбнулся только, и с свежеопечатанной сумкой с Дедом пошёл оформляться. Жарко, душно, ярко… Как же я по этому соскучился!
         Средних лет дама потрещала клавиатурой, подняла на меня удивлённый оценивающий взор и предложила пройти в третий кабинет слева по коридору, к её начальству. Прошёл, только познакомился с высоким сухопарым мужчиной по имени Николас, бах, прибежали знакомые персонажи – «мордастый» деловой и один из «студентов»-гениев. Пока я им рассказывал, как на Старую Землю попал, зашла девушка, передала папку Николасу и ушла. На предложение «погостить» в лаборатории местных естествоиспытателей я ответил не категорическим отказом, а обтекаемым «сейчас занят, через недельку, может быть». Ну нафиг, опять анализы, беседы, изучать нечего – заднюю часть «унимога» найдите и щупайте и измеряйте хоть до китайской пасхи, некогда мне.
         Николас протянул мне пластиковый файлик. Внутри нашлась копия моего первого «удостоверения» на получение транспорта и выписка из банка, что на мой счёт зачислено двадцать тысяч экю. Суки, почему не тридцать? Что за дела?
         Мордастый тут же пустился в пространные объяснения, дескать, на ваше имя пришло столько грузов… Да нефиг баловать, чопик к каждой жопе ты орденский! Десяти минут беседы на повышенных тонах он не вынес! Окончательно я убил его рассказом о «рассыпанном» в Подмосковье золоте и невозможностью его собрать, снег мешал глубокий , медведи с балалайками разными… И напомнил, что «уговор дороже денег!» Десятку мою заиграть хотел. Да лысого тебе на броневик!
         Попросив и получив у Николаса отметку на требовании, что получать машину буду на базе «Западная Европа», с недовольным «мордастым» дошли до банка, где десять тысяч выдали-таки. Всё, в «Рогач», обняться с Арамом и за милой моей в «Америку».
         «Только обняться» не получилось. Арам категорически требовал банкета и рассказов, успокоился только после фразы «жена ждёт». Нагрузив меня пакетом с оперативно сделанными бутербродами, отпустил с угрозой «в следующий раз так просто не отпущу!»
         Дорога до «Америки» пролетела как в тумане, ни на что не обращал внимания, в голове молотило «быстрее, быстрее!» Даже сумку не распечатывал на выезде, так спешил, за что был удостоен осуждающих взглядов и реплик от патрульных на въезде на базу. Припарковал с разрешения местных «дежурных по стоянке» свой фургон недалеко от «приёмного отделения», побежал справки наводить, ненаглядную искать. Опаньки, в списке на прибытие есть, а в наличии нет… Сочувственно глядя, девушка сказала, постучав и пощёлкав мышкой, что с Монреальщиной канал нестабилен, но вроде как через час должен выправиться. Этот час провёл, как мальчик на первом свидании, в маете, хождении и выскакивании поминутном на свежий воздух. Наконец девушка, улыбаясь, произнесла «Бегите, встречайте!» Выскакиваю на улицу – из ворот ангара выруливает наяда моя, сосредоточенная, губку прикусив, руль крутит. Добежал, подошедших охранников растолкал и в охабку сгрёб.
         От радостных приятств отвлекло покашливание деликатное и вопрос: «Сэр, вы сами инстуктаж проведёте или нам доверите?» Стоят двое, улыбаются по-доброму, но с ехидцей. С такой же улыбкой отказался, просто постоял, обнимая половину свою, а потом увёл её и по всем кабинетам провёл, боясь отпустить. Нет, отпускал, конечно, по врачам она одна ходила, но дальше метров пяти не отходил.
         От греха три дня провели на базе, мне зачли, что «Россию» я покинул, не отбыв на её территории разрешённых трёх дней. Прививки Арлин перенесла без недомоганий, так что три дня прошли, как маленькое свадебное путешествие. Без постройки планов на будущее и прочего, гуляли,    шопингом слегка позанимались, Арлин приодев «по-местному» и мне гардеробчик обновив. Один раз только бизнесмен, спящий в дальнем уголке души, прорезался, когда в оружейный местный зашли. Я Дональда долго и витиевато благодарил за науку и за Деда, фотографии показывал. Заодно, распломбировав наконец сумку, почистил его, стряхнув пыль "старого мира". Поинтересовался, что есть «девушку порадовать», без ствола здесь жизнь не мила, пусть как тот бронепоезд, стоит на всякий случай. Дональд улыбнулся и, уточнив, русский ли я, набарабанил несколько цифр помощнику. Тот унёсся галопом и вернулся с винтовкой, похожей на М16, только угловатой и хищной какой-то на вид. Разбирая, прочёл лекцию о происхождении, назначении, применении… Глядя на движения рук, выхватывал для себя главное – точная, почти как «калашников», надёжная, простая в обслуживании, под отечественный промежуточный патрон, магазины тридцатипатронные. Завершил лекцию Дональд сообщением, что за несколько месяцев почти всё разобрали, два ящика «в живых» только осталось и две в третьем.
         Арлин деловито вертела уже собранную винтовку в руках, как-то очень уверенно вскидывала к плечу, а под конец убила, повторив действия Дональда по сборке-разборке. «О сколько нам открытий чудных…» - забубнил из воображаемого телевизора академик Капица.
     - Милый, что тебя изумляет?
     - Да как-то всё! Познания, движения… Ты в армии США не служила? В каких-нибудь жутко опасных для врагов войсках?
     -    Я – нет, папа служил. Майором ушёл на пенсию, обычным пехотинцем был. И на охоту брал, не каждый раз, но стрелять научилась. И все его железки разбирать и чистить – тоже.
     - Как тебе «это»?
     - Ты не купишь – сама себе куплю! Что задумался?
     - Любимая, а у тебя место в машине осталось?
     - Немного, а что ты задумал?
     - Два ящика влезут?
     - Два нет, один только, а что?
     - Минуточку!
         Интересная идея, очень интересная!
     - Дональд! Если оплатить у вас товар, можно забрать его, скажем, через неделю-две?
     - Нет ничего невозможного, сэр! Всё обсуждаемо!
     - А скидки на опт?
     - Я же сказал – всё обсуждаемо!
     - Тогда сейчас мы покупаем одну винтовку и боекомплект к ней, сходим на стрельбище пострелять – оценить, и вернёмся. Внести аванс?
     - Не надо. С вас семьсот девять девяносто девять. Пока. Вернётесь, устроит винтовка и цена на оставшиеся – сумму скидки верну или учту.
         Сходили, постреляли и из Ругера, и из Деда, весь боезапас истратили. Арлин и обновка понравилась, и Дед. Деду она тоже приглянулась, умница умелая, говорит, и вежливая. И стреляет хорошо. Похвалил меня, золото в жёны взял, мол. Да, блин, семейка Адамс просто, «говорящие с чем попало».
         Вернулись в магазин, через десять минут переговоров я, нет, не я, мы уже! – обеднели на двенадцать тысяч двести сорок три экю, а в магазине кончились «ругеры». Две недели гарантированно пролежат у Дональда, а больше и не надо. Пистолет жена покупать отказалась, шепнув мне, что «в машине есть». Так что покинули магазин довольные. Я волок уже две авоськи – в одной винтовка Арлин с боекомплектом, в другой такая же и Дед с опустевшими магазинами и свежекупленными патронами.
         Утром четвёртого дня, расплатившись за проживание и всё-таки сломанную кровать, маленькой колонной из двух машин мы попылили в Порто-Франко, переговариваясь по смешнючим маленьким говорилкам, купленным запасливой супружницей. Я впереди, она сзади. Дед, помолодевший, видимо, от общения с юной соседкой по сумке, лежал рядом и что-то тихонько «себе под нос» напевал. Довольный такой, блин, как бы пистолета не дождаться от такого соседства!
         Под ахи и охи Арлин не заметил, как до блок-поста на въезде в Порто-Франко добрались. Припарковались на стоянке у «Арарата», зашли внутрь. Приятно чертовски, когда тебе рады от чистого сердца! Правда, через минут десять за столом, собранным Саркисом «на скорую руку» и поражающим обилием еды и напитков, меня любимая спросила на ушко, было ли у меня что-нибудь с «этими милыми официанточками». Сказал правду, также, на ушко. Было, да, но больше не будет. Никогда. Я это знаю, и они это знают, поняли уже всё. Тучки грозовые из глаз душеньки моей пропали, и дальше пошло нормальное общение за столом, с рассказами, едой и выпивкой. А часа через два застолья при полном одобрении Арлин я увлёк её в номер на предмет «отдохнуть с дороги».
    
     Глава 46
    
         Пока отдыхали и дремали, «наотдыхавшись», день белый перетёк в день серый. На уже местных наручных часах почти восемь, до темноты часа полтора. Лежим в обнимку, переговариваемся.
     - День, а ты чем свой грузовик набил?
     - А ты?
     - Ну перестань, я серьёзно.
     - В основном – личной гигиеной. А ещё пяток контейнеров на станции ждут. Теперь твоя очередь!
     - Ну, четверть объёма мебелью забила…
     - Ай, молодец! Хозяйственная! А ещё?
     - Нуууу…
     - Дорогая, не томи!
     - Немножко техники офисной, запасных частей там… Всяких… Комплектующих…
     - Много?
     - Да полкузова где-то. Не будешь ругаться?
     - С чего вдруг? А остальное?
     - Бывший муж подогнал. Мы с ним потому и расстались, авантюрист он.
     - И что же он подогнал такое? Кстати, не поэтому ли так срочно уезжать пришлось?
     - Ага, поэтому. Они с приятелем с какого-то армейского склада грузовик угнали и через границу переправили, к нам. Электроника, кстати, тоже от него, точнее, сперва он её где-то через своих нашёл и привёз, а потом про грузовик поинтересовался. В основном, на эти армейские ящики все деньги и ушли.
     - ????????????????
     Там что, ядрён-батон? Портативная космическая станция??? Нет, не то чтобы жалко, но почти двести тысяч… За несколько ящиков… Да за такую цену эти ящики должны кофе в постель приносить и отсасывать по первому требованию!
     - В них – комплект связи на роту. Я накладные на груз видела, Серж привёз.
         Аферистка, блин. Мадам Вонг. Сонька Золотая Ручка. И папа стрелять научил… Рэмбо пополам с Лио Гецем. «В постели с врагом», «В постели с Мадонной», и вот вам новое кино. «В постели с…»… А с кем? И о чём я вообще думаю-то ещё??? Дорогая, как ты относишься к супружеским обязанностям? Положительно? С энтузиазмом?
         Утро началось с завтрака, по крайней мере - для меня. Любимая была бодра и весела, и хвала богам. Мысли роились, сбиваясь в крупную такую надпись «ШО ДЕЛАТЬ?» «Планов Ленинских громадьё», всё надо сразу…
         Подошёл Саркис, поинтересовался, что сижу мрачный с утра. Радостно вывалил на неосторожно полюбопытствовавшего накопившиеся вопросы. Чаем Саркис очень заинтересовался, по остальному выдал список лиц, для которых содержимое контейнеров могло представлять интерес. Началась беготня.
         За три дня «набегал» много. Полконтейнера фреона по три доллара за килограмм «там» ушли по девять экю «здесь». Монополист-кондиционерщик хотел всё и сразу, но у меня в планах был визит в Демидовск. «Чайный аукцион», устроенный Саркисом, чуть не окончился дракой между китайцем и немцем. «Дикий народ, дикие нравы», надо ж было так по чаю соскучиться, но без трупов обошлось. Китаец выгреб весь зелёный, которого не особо много было, немец – половину чёрного.
         Денег за проданное аккурат хватило на жилище. Домовитая Арлин с помощью Саркиса нашла недалеко от «Арарата», метрах в трёхстах, симпатичный дом с участком соток в двенадцать «за недорого» и занималась обустройством. Ну как недорого, считай, как раз в деньги от фреона и чая вписались… Планы у неё были наполеоновские, так как дом находился в глубине участка, вдоль дороги она хотела возвести торговое помещение для своих электронных приблуд. Я от этого не фанател, врастать в Порто-Франко особого желания не было, но «чего хочет женщина, того хочет Бог».
         Билл высоко оценил винтовки, купленные на базе «Америка», огорчился, что больше нет, и если появятся, то только на комиссию. «Полный Привод» ждал новую заготовку под нового «Штирлица» и, после совместного похода на стрельбище, новое оружие, Ругер и им понравился. Пора было ехать на «Западную Европу».
         Выехал спозаранку на поезде, в компании Деда в сумке и булькающих сувениров. Благоверная в хлопотах, чего её отвлекать. Под мерное «тыдых-тыдых» вагонных колёс, с двумя остановками доехал до «Западной Европы». «Здравствуй, Лёша, милый корешок», в смысле, Марко! «Вот у нас к вам сводная заявочка!». Марко прифигел слегка – первая-то бумажка была из разряда редких, а уж вторая, и всё у того же человека – вообще уникальна. Шестиместных грузовичков в наличии не было, поэтому «прихватизнул» ремонтную мастерскую, начинку которой можно было пристроить в «Полный Привод». «Шоколадку» Марко, естественно, «по кошачьему шашлычку в знак примирения», в смысле завтракообед с моими рассказами, и в «Россию»!
         В «России» из насущных дел было два: контакт, предоставленный Зиминым и общение с «Пилюлькиным». Переговоры с господином Понтюковым прошли на «ура» - за тысячу наличными смска сестричке о моём здравии в течение часа была отправлена и получен ответ. За десять тысяч «главпосвязи» согласился переправить «на ту сторону» посылку размером с кубический дециметр. Отрадно! Теперь пойдём к доктору.
         С доктором общение было более тесным и утомительным. Два литра «Мартеля» и коробку рот-фронтовского шоколада он споро убрал, выставив взамен «Одинокую Звезду», местный вискарь. Вот не люблю я на сытый желудок употреблять, плохо идёт и кайфа никакого! Поэтому за минут сорок общения употребил всего граммов семьдесят меленькими глоточками, задавая вопросы и слушая речи доктора. А потом, пользуясь его благодушным настроением и не совсем трезвым состоянием, ополовинил его «аптеку», став владельцем двух пятидесятиграммовых пузырьков аптечных с маслянистым содержимым. Денег на них ушло… В банк сбегать пришлось и «воспоможествование» орденское обналичить. Зато близкие здоровее будут. Оба пузырька с «инструкцией по применению», по капле на стакан воды однократно упаковали в подходящий по размеру контейнер от какой-то медицинской дребедени и, попрощавшись нежно с врачом, я убежал радовать повторным визитом Понтюкова.
         Всё, дела сделаны, заехать к Араму на кофе с общением и за ящиками в «Америку». Без вишнёвки не обошлось, конечно, какой тут кофе… В итоге, неожиданно для себя, продал Араму свой чудо-газик, отбив на него затраченное, за двенадцать тысяч экю. В ПРА на нём всё равно не поехал бы, так на фига автопарк разращивать. Договорились через пару дней в «Арарате» встретиться и торжественно совершить обряд купли-продажи.
         Доехав от «России» до перекрёстка с «автострадой», доехал, вспомнив вдруг, до остатков предыдущего «унимога». Походил вокруг, поприкидывал разнообразные части тела к органу обоняния, да и убил почти два часа на составления автопоезда, благо жёсткая сцепка в комплекте была и тросов разной толщины три штуки. Руки сбил, не без этого, и с первого раза ни хера не срослась конструкция, но вторая попытка оказалась удачной.
         Домой попал уже в сумерках, «заёбанный, но не побеждённый», сделав не только намеченное и запланированное, но и обзаведясь запасной «задницей» для будущего бронегрузовика. Всё, день прожит не зря, отмыться и в кроватку, ещё по Канаде знакомую. Снилась Пруха, сидящая на заборе у въезда в Аламо, глядящая в здоровенную стереотрубу, не едет ли хозяин. Не волнуйся, скоро буду, для кого всякой кошачьей атрибутики сюда припёр!
    
     Глава 47
    
        Две недели спустя на новеньком, с иголочки, Штирлице №2 я выехал на трассу ПФ-Аламо. Рядом со мной сидел шапочный знакомый Билла Уинстон, полный невысокий дядя лет пятидесяти, смахивающий на Черчилля во время Ялтинской конференции, но ненавидящий, когда его с ним сравнивали. Обманчиво-недотёпистый с виду, он фонтанировал идеями и замыслами, воплощение одного из которых и привело его на Новую Землю. Занимаясь автоэлектрикой и электроникой, в «свободное от работы время» ваял всяческие приблуды и доваялся до того, что чуть ли не половина госструктур США мечтало погреться у костра, на котором поджаривалась его тушка. В итоге семья этих Винни-Пухов – Винни-папа, Винни-мама и двое Винни-детёнышей, багрово-красных от загара, в облаке пара из перегретого радиатора прокатного «форда» ввалилась в «Арарат» и осела на временное ПМЖ, пока папа не сгенерирует какой-нибудь план.
        Пока из «унимога» ваяли дитя «Полного Привода», я делил время между Арлин и господином Кармановичем, порто-франкским гуру от радиоэлектроники. Вернее, с Арлин я общался сам, а вот к общению с Кармановичем её привлекал. Её же «наследство», и в электронных потрошках и вытребеньках по-любому больше меня понимает.
        Пока Винни-старший носился в поисках «куда бы себя пристроить», Винни-младший, ботанообразный 16-летний юноша, пристроился в «жёнин бизнес» в роли консультанта, помощника и прислуги за всё. И к моменту, когда папашка героический созрел для переезда в Аламо, сыночка наотрез отказался двигаться семейным курсом – на работе его ценили, барышня по сердцу нашлась из числа покупательниц… В общем, в грузопассажирском бронированном нутре «второго» ехала заплаканная мама с дочкой, а папа с «ружжом наперевес» оглядывал окрестности.
        Никаких приключений на этот раз не было. Скучно, монотонно, не торопясь, ночуя на заправках, добрались до Аламо. Солнце, пыль, ни зверья на дороге, ни «зверья» в засаде. Даже разочарование какое-то посетило на въезде в город. Выгрузив семейство в гостинице, вернулся в мастерскую Джо, мысленно смакуя детали встречи с Прухой.
        Встреча убила напрочь. Меня никто не ждал! Нет, Джо был на месте и обрадовался, а вот коша отсутствовала. О том, что она где-то здесь, говорило только заднее сиденье от какого-то автомобиля, пристроенное в теньке и покрытое эдаким войлокообразным ковриком из Прухиной шерсти.
     - Пруха где? Что? Как?
     - Да не волнуйся, жива-здорова! Прячется просто. Не любит посторонних, другие интересы у дамочки.
     - Какие ещё интересы у стерилизованной кошки, кроме пожрать и хозяина?
     - Выйдет – увидишь!
        Больше из этого уссывающегося америкоса вытянуть было невозможно. Ладно, займёмся раздачей слонов. Из кузова медленно выполз под покряхтывания наши здоровенный шкаф с «метринчевским» авторемонтным инструментальным хозяйством. Первый осел в «Полном Приводе», второй вот доехал до Джо. И по мелочи ещё – чай, бритвенные лезвия, парфюм-косметика… Джо слегка прибился от величины и стоимости народных сувениров. Поразевал рот, наконец начал произносить что-то – и тут сзади мяв - не мяв, вой – не вой… Обернулся – летит красавица, а во рту… Котёнок, с ладошку размером, за шкирку зубами прихваченный болтается и орать мешает. Присел, руки протянул, эта дурища закогтила по рукаву в лапу каждую, орёт и трясётся. И меня сил трясти хватает! Высвободил руки, детёныша из пасти аккуратно вытащил, тут-то мне всё и высказали, «от дзынь до блям»!
        Мелкого на землю пристроил, пытаюсь скандалистку прихватить, мелочь на смывку, Пруха прервалась, догнала и опять с набитой пастью недовольство высказывает. Смех и грех! Пополнение в семействе!
        Джо пропыхтелся, проржался и просветил насчёт «нового члена экипажа». Откуда его Пруха припёрла – неизвестно, чей – тоже. Солнце не любит, мясо жрёт, за неделю в размерах не увеличился. Нелюбопытен, нешкодлив. Обожает запах спиртного и сгоревшего пороха, но «ни пить, ни стрелять не хочет». Попытки назвать игнорирует, но охотно прибегает на посвистывание, если Пруха отпускает. Нормальный, в общем, котейка, в хозяйстве пригодится.
        Приговорили по бутылке пива, поболтали немного. Глянул на часы, поприкидывал да и ломанулся обратно в Порто-Франко с кошками. Попутчиков ждать не хотелось, караван тоже, да и «бог милостив к дуракам и пьяницам»! Опять заправки, степь, пыль и отсутствие приключений. Блокпост на въезде, бибикнул, приветствуя «Арарат», и к дому, в гнездо.
        Из машины вылез грязновато-пыльноватый, а любимая тут как тут, магазин бросила, обняла-прижалась, как на войну долгую проводила и дождалась. Расцепились только из-за взмявкивания недоумённо-обиженного. Пруха с мелким во рту постояла, обошла вокруг нас и присела рядышком, мелкого на волю выпустив. Присели с Арлин, я их познакомил – представил друг другу… Диковато звучит, конечно, но у Прухи в этом плане характер тяжеловат, девушку если ей не представить сразу, то результат непредсказуем. От любви до гроба до наложения швов на разнообразные части женского тела. Пронесло, вроде понравились друг другу, Арлин Пруху погладила, потом встала и в дом пошла, а эта предательница за ней хвостиком увязалась. Мелкий им вслед поглядел и ни с того ни с сего на меня карабкаться затеял. По штанам, куртке, на плечо влез и в позе попугая застыл. Так с ним в дом за девушками и последовали. Всё на сегодня, приведу себя в порядок и до утра – из дому ни ногой. Буду «вкушать семейных радостей». «И пусть весь мир подождёт!», а не захочет ждать – пусть идёт по известному всем мирам адресу. Нету меня ни для кого.
    
     Глава 48
    
        Хорошая штука забытьё! Не в смысле «уколоться и забыться», а забить на всё и упасть в любимое и пропасть в нём. На второй день Арлин не выдержала и тоже «пропала», что неудивительно – только угнездишься на рабочем месте, приходит супруг и внаглую отвлекает… В общем, переложила свои рабочие обязанности на «Винни-пушка» и в неге и приятствах проводила на пару со мной дни и ночи. Как дети себя вели… Десять дней рая… А потом навалилась действительность, вспомнились разнообразные планы, в общем, отдых кончился.
        «Первой ракеткой» выступил Безымянный, или Беся. Затихарившийся где-то и не отзывавшийся дня два, появился увеличившимся в размерах с какой-то местной гадиной во рту. Выволочку от «мачехи» Прухи перенёс стоически, но мохнатую гусеницу из пасти не выпустил и ни мне, ни Арлин не отдал, а ушёл на улицу и там оставил. В течение дня подобных тварей он наскладировал небольшую горку, игнорируя недовольство Прухи и наши недоумённые взгляды. Последнюю он затрофеил где-то в доме, добавил в кучу, вылизался и вернулся домой. Пруха, чисто по-женски «включив пилораму», вылизывала его на свой лад, уркая и примурлыкивая, а тот пёрся и щурился. Потом эту «мать-героиню» пробило на отнести масенького в тенёк… Ржали все, включая «Винни-пушка» и его девушку Клару, даже Беся похохатывал на свой кошачий манер. Для поноски он явно стал великоват! Но с настырностью еврейской мамы, устраивающей сыночкино счастье, Пруха отбуксировала этот мускулистый дирижабль в тень и, приговаривая по-кошачьи «господи, ведь только помыла…» Волоком! За шкирку!
        Вторым номером отстрелялся мсье Карманович, притаранивший аккуратно сброшюрованный перевод мануала к жёниным девайсам, уведённым у армии США, и бизнес-план (в устной форме) по пристраиванию заинтересованным лицам этой милитаризированной электроники «за практически мизерный прОцент». Причём, по его словам, заинтересованность в этом чуде не проявляли только афронегры, да и то только из-за наличия отсутствия бабла. В итоге за семь тысяч экю мы с супругой прояснили, что это, как, куда и за сколько. Посовещавшись с ней, решили, что предложим «нашим» сперва, в смысле Российской Армии, а уж если они откажутся, тогда придёт час «светила новоземельной радиотехники».
        Ну а когда Бобби (это который «Винни-пушок») на пару с Кларой сдали «экзамен» по управлению «радиопромхозлавочкой», отстрелив из «табельного» магазинного дробовика ногу одному экс-россиянину и взяв в плен другого… «Толстая Маня в носках и мужских ботинках ударила в тарелки и посмотрела на часы!» Два дня были проведены в неспешных сборах в дорогу, упаковке «презентов», образцов товаров и решении насущных дел. Итак, Беся возведён в ранг сторожевого кота, Пруха «за старшую», молодые люди в ранге гендиректоров отвечают за магазин. «Нумеро дуо» (вот не клеилось ему имя, хоть тресни), загруженный по самое «не балуйся», был готов «к бою и походу» в любой момент. Смазанный и ухоженный Дед тихонько втирал что-то о якорях и чайках полюбившейся северянке. Всё! «Прощальный ужин» у Саркиса и в кроватку. Завтра «пыль под сапогами», в смысле под колёсами. В путь.
    
     Глава 49
    
        «Мы выходим на рассвете…» - это не про нас. Тронулись в путь, только завершив утренние дела и надавав ЦУ остающимся. Животин, по обоюдному согласию, оставили дома. Пригляд за ними поручили юным дарованиям, соответственно, пригляд за Бобби, Кларой и лавкой с домом лёг на Пруху и Беса. Границу Порто-Франко пересекли только в начале одиннадцатого, после кофепития в «Арарате». Решив никуда не торопиться и не гнать, со вкусом и получением удовольствия от путешествия, под вечер доехали до Нью-Портсмута. Остановились в гостиничке маленькой и уютной, навевавшей и видом своим и убранством мысли об Англии конца 19 века – панели из дерева, скрипучая лестница на второй этаж и кудрявая седая женщина, чопорно встретившая нас и обеспечившая ночлег. А утром ещё и завтрак… Впервые за пребывание на Новой Земле поел овсянки, и не «размазни», как неоднократно встречалось в литературе, а густенькой такой и очень вкусной кашки. Правда, местный вариант чая убил – ни цвета, ни вкуса, омерзение сплошное. Решив, что друзьям не убудет, презентовал тётке маленькую пачку «Дилмы», пятидесятиграммовую… Слава богу, супруга рядом и настороже! Оргазм на лице шестидесятилетней дамы конкретно напугал, руки трясутся, явно меня не только в дёсны намеревались жахнуть… В общем, сбежали мы на обзорную экскурсию, а добравшись до городского пляжа, поняли – сегодня никуда не поедем! Песочек, водичка тёплая, открытая веранда ресторанчика поблизости и почти нет людей. Далеко не заплыть, правда, ну да не очень-то и хотелось! Позагорали, поплавали, поели какой-то мясистой рыбы, погуляли по городу, за руки взявшись, попили вишнёвки и тёмного местного пива и в гостиничку вернулись. Переночевали и утром поехали дальше.
        Тем же темпом успели дотемна добраться до Виго. Не зафанатев от него, провели ночь и на рассвете выкатились на перегон Виго – Форт-Линкольн, но в него не попали – оказалось, проторили дорогу на Нью-Галвестон, оставляя «Абрама» южнее и спрямляя нам путь. Да и хрен с ним, видали мы лилипутов и покрупнее, невелика потеря. В Нью-Галвестоне опять задержались на сутки, опять купались на городском пляже, ели старо-новоземельную говядину (я) и местных морских гадов (Арлин).
        Перегон до Билокси дался тяжело - и морально, и физически, и материально. Сперва я, расслабленный монотонностью дороги, прозевал атаку местной гиены, решившей попробовать наш броневик на вкус и попытавшейся хватануть его за заднюю «ногу». Счёт «один-один», мы лишились колеса, гиена – здоровья от кувырканий. Итог – бледная супруга, дорвавшийся до мужского дела Дед, пороховая вонь в кабине и часовая маета с заменой заднего колеса под охраной Арлин. А часа через два другие придорожные гиены, для разнообразия двуногие, километрах в пятнадцати от заправки на берегу Рио-Гранде, из перелеска местного сыпанули очередью в «пассажирскую» сторону машины. Связываться не стали, ушли на газах. Погони не было, но желание наслаждаться пейзажами пропало. Топча педальку, добрались до Билокси, всерьёз уставшие.
        В Билокси устроили «выходной» - два дня море, сон и еда. И общение, естественно, как же без этого. Мне вычесали мозг о невозможности впредь кататься в «опасные места», даже если это хорошо оплачивается. Как мог отбрёхивался, гася в зародыше крамольные мысли типа «Блядь, началось!» и «Здравствуй, пилорама!» В общем, надулась рыбка моя, прям рыба-фугу, на меня не смотрит, сидит и кофе цедит недовольно, вот-вот взорвётся. Плюнул на приличия, жопу от стула оторвал, её стул развернул от стола и на пол перед ней сел. И глядя на неё снизу вверх, как смог объяснил, что поездки подобные – неотъемлемая часть и бизнеса, и меня самого. И если засяду дома, то вскоре превращусь опять в толстого неуклюжего пенсионера-одиночку. И не факт, что к подобному у неё останутся какие-нибудь чувства, кроме неприязни. И дети, имея перед глазами подобное, вырастут нигилистами или толерастами…
        Сдулась рыба-фугу, недовольство в глазах сменилось ехидством озорным, и со словами «Дети, говоришь!» меня подняли с пола и оперативненько так отбуксировали в гостиницу.
        Однако, или мебеля на Новой Земле непрочные, или к процессу неправильно подходим… Вторая кровать уже! Бракоделы мебельные, в рот им тапочки! Ну да счастливый и довольный вид наяды моей стоил того – в Форт Ли въехали, улыбаясь, гостиницу нашли быстренько, заселились и на речку ушли, в пресной воде для разнообразия побултыхаться. Да, полдня теряли, но ночевать в Москве вот не тянуло совсем – лучше с ранья выехать и вечером в Солнцегорске ужинать с Мишкой и Ниной. Так что вымыли морскую соль как следует, спать засветло завалились, а в шесть утра уже «махали платочком» остающемуся позади Форту Ли.
        Территорию Московского протектората проскочили, остановившись только на заправке у развилки «Москва – Демидовск – Новая Одесса». «Сорок вёрст проскакал, как в тумане», вот хоть тресни, не желалось тормозить на перекус, и всё. Пару раз попадались местные «слуги народа» с мигалками и сопровождением, самодовольные и охуелые от собственной значимости…Твари, бля, ненажираемые… Только настроение испортили. Да к дьяволу, мне с ними детей не крестить! Не помогли особо эти самоуговоры, и к «внутрироссийской» границе Московского протектората и ПРА я подкатывал в далеко не лучшем настроении, объясняя Арлин, куда торопились «обожравшиеся бетона потные филины», впритирку нас обогнавшие под вой сирены и вопли «Принять вправо!» Мне-то пофиг, подобного поспешайку на «москвиче» я, по Рублёвке едучи, на Минку не выпустил и потом «дупетату» второго созыва вежливо объяснил, что от меня он почти ничем не отличается и пиписька у него не толще, а в еблет я как частное лицо частному лицу наладить могу прямо здесь, на путепроводе. А вот для Арлин, похоже, подобные гонки были откровением, и не из приятных.
        «Границу» пересекли без проблем, и в районе шести часов вечера неторопливо подъезжали к Солнцегорскому «авиапредприятию» - не бегать же по городу с воплями «Миша-Миша, где ты – где ты???»
    
    
     Глава 50
    
        Не совсем верно гласит пословица, что язык доведёт до Киева. Нет, так-то оно так, но через раз находятся препятствия – или спросить не у кого, или сводит судьба с насупленным «хранителем государственных тайн», который «собственной матери не скажет, как его зовут». Вот такой вохровец и сидел на проходной… Всё, что от него добились – «Не положено!», «Никого нет!» и «Нельзя!». Блин, таможенник обморочный… Вариантов дальнейших действий, собственно, было несколько – подождать, пока не выйдет с территории кто-то вменяемый, покататься по городу в поисках «Штирлица» или устроить «ля скандаль» и дождаться появления начальника этого «Карацюпы», надеясь, что мозгов у начальства побольше, а тяги к секретохранению меньше. Пока минут пять раскидывал мозгами, какой вариант выбрать, вариант выбрался сам собой – из домика проходной вышел одетый в гражданский костюм с галстуком кадровик, с которым имели на пару с Михаилом беседу в прошлый приезд. Точнее, вариант получился нестандартный, совместивший в себе первый и третий варианты – узнав о грудью вставшем на пути «шпиёна» вахтёре, скандал устроился без моего участия – кадровик его выдрал сперва собственноручно, потом на пару с начальником охраны. Постольку-поскольку процесс выдерки набирал обороты, я, выспросив у кадровика примерное местонахождение Мишкиного жилья, покинул этот праздник жизни и прыгнул за руль.
        Больше прибегать к расспросам не пришлось – на второй по счёту улочке заводских домов «Штирлиц» сам бросился в глаза. Нет, грузовиков-то хватало, но он среди них смотрелся… Затрудняюсь даже, как и с чем сравнить. Не «пулемётом на капустной грядке» он выглядел, а, наверное, хорошо упакованным «дембелем» в толпе полковников, с руками в карманах и сигаретой в углу рта спокойно взирающим на суету вокруг. Или ротвейлером, зашедшим на пуделиную выставку. В общем, цель номер один «поражена» - Мишка найден.
        Семейство оказалось дома. Объятия, Ниночкины взвизги, Мишкины полуцензурные вопли. Перезнакомились с Арлин, дамы накрывают стол, Мишка, не слушая мои слова о «сувенирах», потащил хвалиться домом. До наших хором в Порто-Франко, конечно, далеко, но вполне прилично – четыре комнаты на двух этажах, внизу кухня-столовая, санузел совмещённый и небольшая спальня, наверху две комнаты. Уютненько. Пока Мишка делился планами, что, где и как будет размещаться, со стороны кухни поползли вкусные запахи. Узнав, что завтра у семьи выходной, посоветовал Михаилу не переедать и не злоупотреблять спиртным за столом, так как завтра предстоят такелажные работы. Мишка, насторожившись, попросил подробностей, но я из вредности заявил, что узнает завтра и смылся на первый этаж.
        Засиделись почти до местной полуночи – рассказать было что и мне, и им. Усидели под Нинины разносолы поллитра местной водки (мужчины) и литр «вишнёвки» (дамы). До машины пройтись всё же пришлось – за чаем, под который и общались последние часа два, и за деньгами. От вида двенадцати слитков по тысяче экю супруги напряглись, но после объяснений успокоились. А потом под чай, очень вкусно, кстати – земной лист и местная вода, и местные сладости рассказ о моих и наших с Арлин приключениях продолжился.
     Ночевать отправились в знакомую по предыдущему визиту в Солнцегорск гостиничку, чтоб не смущать молодожёнов, да и с мебелЯми пока у них было не очень хорошо. Девушка за стойкой меня узнала – первым вопросом было «Вы опять с кошкой?». Нет, отвечаю, на этот раз с супругой для разнообразия! Девушка зарумянилась и быстренько так заселили нас в «самый-самый лучший номер». Засыпалось мне с бредовой поговоркой, крутящейся в мозгу: «Сплю на новом месте, приснись жених невесте».
        Утро и часть дня прошла под лозунгами «солнце ещё не встало, а в стране дураков кипела работа» и «работайте, негры, солнце ещё высоко». Машину разгрузить и обратно загрузить, подарки затащить в дом, найти места, подключить, ненужное более вытащить… А потом в запале ещё и лавочку сколотили и вкопали! И началось-то с ерунды, выйдя на улицу с пивом, я посетовал, что присесть негде усталому человеку. Мишка, такой же взмыленный и местами ободранный, посетовал, что лавочка напрашивается и материал заготовлен, но всё времени нет! «Усталость забыта», пиво тоже – через час, посыпанные опилками и стружками, мы сидели на нашем творении и попивали пиво, лениво перебрасываясь фразами.
     - Блин, после твоих рассказов вчера я полночи вертелся, заснуть не мог! Вот тебя покидало! А дальше-то что думаешь?
     - Ну, для начала надо Батю и Ружейникова навестить, подарки раздать. Потом через Батю надо концы кое-какие надыбать – товар есть, дюже «списифисский», по военной части… Но с Батей ладно, а вот где Виталия искать – вопрос!
     - Это-то не вопрос, если он в зоне приёма – откликнется!
     Михаил ушёл в дом ненадолго, перебросился парой фраз с девушками и вернулся с двумя бутылками пива в одной руке и мобильным телефоном в другой.
     - Фигассе, как белые люди, мобила… А интернет есть?
     - Пока нет, а вышки уже вдоль дорог ставят, с питанием от солнечных батарей. Так что с ППД и Демидовском связь неплохая. Щас, где у нас тут господин Ружейников? Алло! Виталий? Привет! Нормально всё! Тут гость у меня, пообщаться с тобой хочет!
     И трубку мне передаёт.
     - Алло, Виталий! День добрый! Это Денис!
     - Ха! Привет! Как сам?
     - Великолепно местами! Привет тебе из прошлого!
     - Какого прошлого???
     - От Леонида Сергеевича!
     - ??????
     - Зимина! Чей телефон ты мне давал!
     - Опаньки! Тааак! Как я понимаю, ты у Михаила с Ниной в гостях, да? Я часа через три буду!
     - Вообще отлично! И подарки заберёшь! Ждём!
        Пока допили пиво, пока не торопясь отмылись, пока пообедали – суп варганила Нина, жаркое – Арлин – так время и прошло. Машина на улице остановилась, топ-топ на крылечке, тук-тук в дверь. «Это он, это он, ленинградский почтальон», в смысле, Виталий.
        Опять рассказы, по второму кругу, новые офигелые глаза, не всегда цензурные комментарии. Как-то сама собой зародилась на столе бутылка водки и за ней – другая. Часа через полтора пригласил Виталия на улицу, принимать подарки. Пока шли, хихикал, представляя вид его »Шторьха» с ветроэлектростанцией на борту и самого Виталия, ее туда запихивающего.
        Второй раз за два часа офигелые глаза и недоумение не очень цензурное…
     - Что это?
     - Сувенир! Из Москвы – с любовью!
     - ?????
     - Ветростанция!
     - Куда?
     - Да тебе, на твою фазенду! Не волнуйся, инструкцию прочтёшь и соберёшь! Она, по словам заленточных консультантов, «умненькая – разумненькая», как Буратино! Владей!
     - Не, Денис, так не пойдёт! Это ж бешеные деньги! Я таких подарков принимать не умею и учиться не хочу!
     - Блин, Виталь! Вот ерунды не говори! Я вернулся сюда только благодаря тебе! Не хочешь себе - жене бери, детям, дому своему! Я её вёз ТЕБЕ!!
        Минут десять утаптывал, уговаривал и объяснял, что «это» я припёр лично-персонально ему чёрте откуда и никуда больше не повезу. Утоптал, но с оговоркой, что «добро, сочтёмся!» и «поляна» за ним. В итоге трое не совсем трезвых деятельных мужчин доставили подарочный электронабор на аэродром завода и с помощью местных рабочих упрятали на склад к знакомому Виталия на ответственное хранение. Вернулись к Михаилу и часов до семи вечера провели в беседах и умеренном потреблении безалкогольных и не очень напитков. Виталий рассказывал про свои «чудеса на виражах», Мишка про свои производственные приключения, я – про свои «перелёты» туда и обратно. В общем, распрощались более трезвые, чем ездили на завод.
        Много позже, в номере, засыпая, Арлин тихо нашептала мне на ухо: «У тебя очень приятные друзья!», чмокнула щекотно в ухо и уснула. А я лежал и обдумывал свои отношения с теми, с кем свела судьба, рок, жизнь, в общем.
        В девять утра выспавшиеся, сытые и обоюдно довольные друг другом двинулись в ППД.
    
     Глава 51
    
        К ППД подъехали в самую жару, когда все местные – и разумные, и не очень, стараются забиться куда-нибудь туда, где есть прохлада или хотя бы иллюзия её. Жизнь затихает, пережидая пекло. На ходу-то, да вдобавок употребляя воду и внутрь, и слегка смачивая одежду, было не так заметно, а вот когда доехали и остановились… Как большая горячая подушка пихнула равномерно по всему телу. Сразу стало лениво и захотелось прилечь, желательно в тени и чтоб рядом вода журчала, по возможности холодная и в больших количествах.
        КПП на фоне окружающего температурного бесива воспринялся как PR-отдел рая в аду – прохлада, кулер с холодной водой и вежливые люди в форме, правда, без крыльев. Точнее, были, но маленькие, и не на спине, а на эмблемах.
     - Здравствуйте! Можем ли мы пообщаться с прапорщиком Матушкиным?
     - Здравствуйте и вы! По какому вопросу?
     - По личному, я – его друг и, собственно, пообщаться приехал, гостинцев привёз…
     - Можно ваши документы?
     - Да, естественно!
        Пока один из военных заносил наши с Арлин данные в сурово-казённую толстую книгу, второй потыкал пальцами в староземельный офисный телефон.
     - Дежурный по КПП-1 Водопьянов! Прапорщика Матушкина, пожалуйста! Гера, ты? Привет! Пляши! Как что? Да что хочешь – танго, брейк… К тебе гости! Двое, мужчина и девушка. Истрины оба, да. Нет, на брата с сестрой категорически не похожи. На грузовике, да, переделка «унимога»…
        Следующие секунд тридцать он моршился, отстранив трубку, из которой неслись неразборчивые, но определённо радостные вопли. Наконец, поток Батиных фантазий закончился.
     - Да, приютим и оформим, давай подъезжай!
        С этими словами военный положил трубку на рычаг и предложил обождать и водички попить пока, а Матюшин «скоро будет».
        Ни заждаться, ни прохладиться толком не успели – нарастающий рёв двигателя, скрип тормозов, грохот распахивающейся двери – и меня уже мнут в объятиях, вертят и вываливают информацию, как соскучился, заждался в гости, а старшая дочь глаза выплакала, жениха ожидаючи… На словах «жениха ожидаючи» сзади послышалось покашливание и ехидное «А вот отсюда – поподробнее!» Батя застыл в позе поручика Ржевского в театре, я исполнял роль канделябра.
     - Я, конечно, понимаю не очень хорошо, но вот слово «жених», применённое к моему мужу, меня – как это? – насторживает, да? Или настроживает?
        Батя в ошалении переводит взгляд с Арлин на меня. Тишина, кости не хрустят, вид на Батю изумителен – спасибо, дорогая!
     - Гера, знакомься, моя жена Арлин! Арлин, это мой старый друг Герман, староземельный!
     - Э! Кхе-кхум! Да! Очень приятно! Извините!
     - Мне тоже! Так что за невесту он здесь оставил в слезах?
        Батя пунцовел и мялся, я кайфовал. Арлин и военные, похоже, тоже – вид прапорщика, уже в солдатские годы способного переорать зампотыла в капитанском чине (было за ним такое, объявлено за подвиг пять суток «губы», отделался неурочным подшиванием подворотничка – кэп сам прибежал к командиру и упросил отменить)смущённо молчавшего радовал глаз. Наконец, частично переварив, а частично выкашляв своё смущение, Батя пришёл в себя и ненадолго стал официален.
     - Тащ лейтенант, двое гражданских ко мне, пока дня на два минимум, жить будут у меня. Оформите, пожалуйста!
     - Да всё готово, сейчас распишутся, «гостевые» карточки выдам – и забирай!
        Нам выдали по куску пластика размером с ай-ди на верёвочках-нашейниках, мы в ответ расписались в «гроссбухе», попрощались с обитателями КПП и через ворота поехали небыстро за Батиной «разъездной» машинкой – смешным и нелепым в условиях Новой Земли «Дэу–Матис».
        Cо службы Герка отпросился на два дня… Всё повторяется, меняются декорации и действующие лица. Застолье недолгое, буча по поводу невозможности принятия такого количества привезённых подарков «на халяву», разгрузка и установка оных, рассказ о приключившемся под бутылочку, зашедшие «на огонёк» Батины сослуживцы с жёнами и без… Обидевшаяся поначалу «невеста», впрочем, смирившаяся вскоре и сменившая гнев на милость и мило общавшаяся с «конкуренткой» Арлин… В общем, слегка очухались только к вечеру следующего дня, всей компанией отдыхая на берегу гарнизонного «бассейна» - небольшого пруда, питаемого, видимо, родником – вода прохладная – и обсаженного деревьями. Вот в этой расслабляющей обстановке я и приступил к осуществлению задачи номер два.
     - Гер! А кто у вас заведует связью?
     - Ну как кто? Зам по связи, есессно!
     - Блин! Дураковского не валяй! Дело у меня к нему.
     - Какое?
     - Большое, блин, и толстое! Не завяжешь придуриваться – тупо по начальникам пойду ломиться в каждую дверь с вопросом «А кто у вас тута шеф по гешефтам с беспроволочным телеграфом?» Твой интерес тогда уплывёт и все плюшки от «сводничества», и материальные, и моральные, зачерствеют и осыпятся.
     - Сам-то я с ним особо не вась-вась…
     - А меня и не надо к нему как собутыльника подводить! Делаем так: ты, узнав, ЧТО я припёр, полетел его ставить в известность, упросив МЕНЯ никуда ЭТО пока не пристраивать. Если его мои игрушки заинтересуют, а так и будет, скорее всего, то ты и с него что-то поимеешь, и с меня. С меня – один процент от того, что мне от вашей финчасти отлистается.
     - Всего один?
     - И ты меня ещё в еврействе обвинял… Да, один! И торга не будет! Нам с Арей дорогу от Старой до Новой Земли отбить, её нервы подлечить… Сумма большая, в обиде не будешь. Да и звёздочками я тебя делиться со мной не буду заставлять!
     - Ладно, ладно! Разошёлся! Завтра тогда, чтоб сегодня кайф не ломать, идёт?
     - Идёт! Ну, в воду?
     - В воду!
        Остаток дня после возвращения с гарнизонной «зоны отдыха трудящихся» прошёл под девизом «сказки-страшилки» - Герман с супругой широкими мазками набрасывали эпическое полотно «Борьба ПРА с внешними и внутренними врагами и не только». Грызня, оказывается, была недетская, и продолжалась по сию пору, снизив накал, но не став менее кровопролитной. Врагов явных у ПРА – всего один, имеющий общую границу с ним так называемый «Ичкерийский Имамат», новоземельный наследник «лучших традиций» староземельной Чечни и живущих по-Хазановски, «земледелием и бандитизмом». Причём к «земледелию» относилось выращивание сырья для наркоты и немного – зелени к столу. Из неявных – практически все, кроме Кубы и частично – здравомыслящих представителей Московского Патроната. Да ещё «ортодоксальные» сторонники «незалежности», попытавшиеся «отлечься» в северной части ПРА, но, «включив мозги», смирившиеся с отказом и образовавшие на одном из северных истоков Амазонки Новую Украину. Исток назвали Днепром, столицу – Киевом, Раду избрали… И, видимо, из-за отсутствия раздражающих вблизи «москалей» завязали с грызнёй с «россиянами» по поводу и без. Даже с год назад обратились за помощью в борьбе с новообразованным «Прибалтийским Союзом». Блин, диво дивное – банальную пьяную драку раздули до микромировой войны. Итог – РА помогла с «регулярной армией», выслушала «Спасибо, дальше мы сами!» и вернулась к себе. А победившие «гуманно» поступили с «мирным» населением, предоставив выбор – ассимиляция или рабство в Халифате. А выживших в схватках с РА и не успевших сдаться россиянам в плен солдат и в полном составе невредимое правительство посадили на кол.
     Орден вмешаться очень хотел, но не успел, поэтому обошлось устным порицанием негуманности наказания. Хотя за поведение на приблизительно трети территории Новой Украины кол участникам и рабство некомбатантам, на мой взгляд, показалось недостаточным – заметанием следов и сокрытием улик оккупанты себя не утруждали. Попавшие в плен к нашим ударно отрабатывали расходы на «братскую помощь» на строительстве дорог и других тяжёлых работах, зарабатывая бонусы стуком на всех подряд и перевыполнением плана – альтернативой была выдача на «скорый и правый суд» украинцам. Никаких преференций "возместившим" не предусматривалось - по окончании "срока" - экстрадиция на выбор за любую границу - хоть в Имамат, хоть в Америку местную или Бразилию. Для особо желающих - в Новую Украину. Но это нескоро, армейские финансисты рассчитали "гастарбайтерам" лет на десять оздоровительного физического труда на благо победителей.
        На Арлин рассказы произвели довольно негативное впечатление. Да, папа - военный, воспитание, но до неё только сейчас, наверное, дошло, куда я её увлёк, в какую такую «даль светлую». Ещё хорошо, что её русский, как и мой английский, не позволял в полном объёме понимать все тонкости рассказов. Но и понятого хватило – о ПМЖ в ПРА можно забыть, в гости – легко, а насовсем – нет. Пока, по крайней мере.
    Ночь была из разряда незабываемых. Время, конечно, покажет, но по моим ощущениям – переходим мы из разряда бездетных семей в полноценные, будет или наследник, или наследница. Не могу сказать и объяснить, как и почему, но вот уверен – и всё! Хоть, пардон, член на отгрыз! Нет, до Сергея Пушкина, выходящего из спальни со словами «До рождения великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина осталось девять месяцев!» дело не дошло. Лежал «бродом» с эдаким растёкшимся «бутером» сверху, вкусно и по-домашнему пахнущим и утомлённо-довольным, и млел от коктейля чувств и ощущений. И до всего в мире так далеко было, настолько всё фиолетово, кроме уютно-невесомой, но весьма осязаемой любви моей, угнездившейся сверху! Ничего важнее в мире нет!

Глава 52

        В семь утра, как два штыка, мы с Арлин, готовые ко всему, угнездились в Батиной «перделке». Арлин завезли домой к Герке, а сами-двое поехали в эпицентр радиохозяйства ПДД к начальнику радиослужбы. По дороге Батя обрадовал, что начальник – майор пришёл в возбуждение от эдаких "нагрузок" с утра, правда, контролируемое, от полувнятных Батиных объяснений, ЧТО приволок его приятель и предлагает к ознакомлению на предмет продажи в его хозяйство.
        Встретили нас трое – двое в форме и один в гражданском. Гражданский на первых порах в общении участия не принимал, с улыбкой слушая «прения сторон», а вот военные, нацепив на лица выражение скуки и «плохо скрываемого пофигизма», безо всякого интереса задали вопрос в духе «чё за хрень ты приволок и на хера занятым людям отвлекаться на эдакое г…» Добро, парнокопытные, раз так – давайте так! Тупенько произнеся извинения за то, что отвлёк аффигенно занятых, сгрёб недовываленные заметки господина Кармановича и мануалы к содержимому «ящиков Пандоры», заявил Бате, что ошиблись адресом и можно возвращаться к приёму алкоголя внутрь под жареное мясо. Да, вы про меня знаете, но и я о вас наслышан! И «за грош пятаков» и сам приобрести не прочь!
        До двери дойти не дал, что интересно, гражданский. Вежливо, но без извинений, остановил фразой «Давайте начнём беседу сначала!». Не вопрос, давайте! Вернулся, опростал сумку, милости прошу – вот это, с этим и этим, так-то называется, совместимо с эдаким… Поточнее и поконкретнее – вот инкунабула «мейд ин пендосия», вот томик от Кармановича. И лобик с носиком не надо морщить, что, дескать, не будет фурычить без спутника – будет, если вместо спутника армейские станции использовать! Кто сказал? Да Карманович! Не знаете такого? Не «пересаливайте лицом», мне собраться – только подпоясаться, и куда вся эта радиохрень уйдёт – моя печаль, а вы оставайтесь и что хотите, то и кусайте! Хоть локти, хоть ниже! Да, подвзбесило отношение людей в форме! Да с такими подходами шли бы они… Дебила нашли! Карманович деньги не просто так берёт – наиболее вероятный сценарий общения с ППД-шным «богом связи» расписал, и ещё два менее вероятных, но возможных! И вопросики провокационные, и ответы на них, и вопросы, возникающие в процессе ответов…
        В общем, свелась беседа к достаточно конструктивному «диалогу» ППД-я, в смысле, мы с отсутствующей Арлин. Им хотелось, но кололось, меня сроки особо не сношали, но… Вокруг этого всё и вертелось. Забрать комплект им мечталось «вчера», но цена–то… В общем, без оскорблений и мордобоя к соглашению пришли часа через четыре, наверное. Мысли у меня вертелись по поводу оплаты, надо было как-то подвести этих Шейлоков (особенно гражданского) к принятию моего варианта. В сухом остатке – ППД берёт мой товар как бы в кредит – двести тысяч экю они платят сразу и открывают десять счетов в «своём» Русском Промышленном банке, на которые начисляют ежемесячно по пятьсот экю в течение пятнадцати лет. Я же (или кто угодно) деньги с них снимать могу когда вздумается, но не более того и ни о каких досрочных возмещениях речи быть не может. Плюс моей семье – типа звание «друзья РА» - в духе «поможем, чем можем, но и вы, если попросим об не особо обременительном, не отказывайте».
        И банкира, и «связистов» условия удовлетворили. Доехали, подписав договор, до гостиницы и из упаковки от второй ветростанции достали 4 кофра с радиосодержимым (пятый ехал в «натуральном» виде, как образец и авансовая часть). Заодно поинтересовался о нуждах ПРА как человеческих, так и государственных – да, деньги необходимы, чтобы о них не думать, но на счета и семью планы были – родне место, я считаю, здесь, не обязательно в ПРА, но на Новой Земле точно. А прибывающие не с пустыми руками всегда устроятся лучше, чем с орденской тысячей на всё про всё.
        Под это дело, подождав ещё двух военных, окончательно разгрузил кузов грузовика – все ушло на ура, и фреон, и коробки с чаем, и предметы гигиены. И остатками из Порто-Франко заинтересовались. Перспективы, блин! Радужные! Разорюсь на связь, но если уговорю семью перебираться – им как бы не состав с собой волочь с помощью посильной господина Зимина. А если ещё «…с семьями, друзьями и колоннами…» Так, мечты отставить в сторонку, на ближайшее время – наведаться к Бате на предмет закупок, пообщаться с Мишкой насчёт выкупа Штирлица обратно или обмена на схоже-подходящее и рваться в Порто-Франко через Аламо. Коробейничать – так коробейничать!

Глава 53

        На этот раз «небольшими» расходами в Батином складе не обошлось. Подмигивая масонским глазом на прощание, улетали в туманную даль пластиковые орденские деньги, взамен грузно умащивались в кузове зелёные ящики, сразу делясь на группы «Жадюге Сэму», «Билл – Порто-Франко» и «на кого бог пошлёт», в смысле, кого ощастливим, тому и достанется. К советам прислушивались, учитывали и торговались, торговались, торговались… Заодно от местных набрали заказов – кому экзотику вроде Деда, и обязательно в «его» комплектации, кому редких в ПРА патронов для диковинного карамультука, затрофеенного и нежно любимого. «Книга заказов» пухла на глазах… Последним отметился молоденький, лет 15-ти староземельных, парнишка, попросивший по возможности найти ему «косилку Гитлера» МГ-42 - прадед, партизанивший в войну, добрался с таким до Берлина и сокрушался, что не дали на память забрать – так полюбился. Арлин, спевшаяся с Геркиной супругой, исчеркала свой вариант «книги жалоб и предложений» заказами от местных дам и барышень и рецептами блюд и напитков российской кухни. Квас был вне конкуренции – она плотно на него подсела с первого глотка и штук двадцать рецептов насобирала.
        Но любой шопинг рано или поздно заканчивается. «Рано-рано поутру пастушок «ру-ру-ру»!», под вертящееся в голове присловье или строчку из давней песни я вывел изрядно прибавивший в весе грузовик на дорогу в Демидовск. В Демидовске по настойчивой рекомендации Бати заехали на патронный завод и, затарившись его продукцией, довели загрузку нашей тягловой скотинки почти до полной. Скорость ощутимо упала – максимально, на мой вкус, больше пятидесяти км/ч ехать было некомфортно. Так что воленс-неволенс, а ночевать пришлось в Москве.
        Решив разнообразить впечатления от поездки, от Форта-Ли отправились на север, вдоль реки. И пыли поменьше, и ландшафт «повеселее»… Да и сухой горячий воздух местной саванны, смешиваясь с сырой прохладой не всегда видимой, но ощутимой «подкоркой» реки, становился приятен и комфортен. В Алабама-сити неожиданно для себя пристроили все ящики с «железом», взятые для торговли в пути, и треть демидовских патронов. На радостях от успешного гешефта устроили отпуск – три дня купания, посещения местного стрельбища, толстых стейков из натуральной говядины и сна на широченной кровати БЕЗ балдахина. Даже на концерт местной группы сходили. Прикольно смотрелось, как в «Назад в будущее-3» ZZ-TOP отжигали, так и здесь капитально небритые дядьки музицировали. А утром выехали, имея в планах заночевать в перегоне от поворота на Нью-Рино.
        Заночевали, блин… Нет, и спалось хорошо, и поужинали великолепно, и пообщались перед сном отлично, но поутру тянуло и тянуло что-то. А расплачиваясь за завтрак и ночлег, услышал, как проснулись дамы – неразлучницы. Точнее, говорила в основном только жопа, голова только согласно кивала и поддакивала. Если вкратце, то белая полоса на жизни-зебре переходит не просто в чёрную, а в филейную. И надо быть начеку, чтоб в зебриных филеях не остаться самому и Арлин не оставить. Таак, нафиг планы поскорей на трассу, внеочередной ПХД в максимальном объёме. Облазил грузовик, пересмазал Деда и сменил «сотку» на «полтос» - так поухватистее. Арлин без нервов и вопросов свою »девочку» перепроверила. Выехали, едем, вроде всё нормально пока. Поворот на Нью-Рино миновали, вроде всё спокойно пока. Приостановились «на пописать» и ноги размять, дальше едем – тишина. Приободрились, подумали и решили до последней перед Аламо добираться. Доехали засветло, «коня» напоили, пошли знакомиться на предмет поесть и переночевать. Удачно, ни в том ни в другом не отказали, сидим ужинаем рагу под вишнёвку, вдруг жопа взвыла, как у проктолога, а в дверь неприятная компания вваливается. Соплеменники, блин, соотечественники. Поколение «пепси», в рот им тапки. Вот как можно незнакомому человеку за стойкой заявить «пива нам, сука, и быро!»? Даже если автомат под рукой? Здесь же над равенством людей не только полковник Кольт потрудился, тут многие известные и не очень светлые головы оружейников руки приложили! А заявление, что «ляльке этого папика я прям тут присуну!»? В общем, заводные молодые люди на великом и могучем были отправлены присовывать друг другу, и без пива. На голом энтузиазме.
        Загомонили молодые люди, за оружие ухватились. А вот дальше шансов им Дед не оставил… Двадцать пять экю на волю! Некорректно есть с готовым к стрельбе оружием на коленях? Да идите вы! С любимым человеком рядом и параноидальным женсоветом в голове, как у меня, вы бы с "Тюльпаном" на верёвочке покакать ходили! В общем... Батальная картина «Дед из положения «лёжа на коленях у хозяина кладёт гопников». И им досталось, и полу, и стене, даже стойке прилетело. Они уже валились, когда бармен из-за стойки дробовик достал и говорливому любителю пива голову разнёс. Дополнил пейзаж вечерний. Аря белая сидит, даже с синеватым отливом, бармен из-за стойки выбрался и шевелящемуся ещё "недострелённому" с ноги в голову пробил, а я Деда перезарядил и к входной двери – а ну как они не одни приехали пиваса в вечеру влупить?
        Вроде одни, на стоянке, кроме нашего обрусевшего броненемца, только одна машина – чёрный Лендкрузер, вусмерть затонированный. Подошёл, ручку водительской двери дёрнул. В салоне никого, и то хлеб. Вернулся в бар, там уже женщина Арлин отпаивает, а бармен с ружжом наперевес охраняет, типа. Я к нему.
        - Что делать – то будем?
        - По идее, сообщать шерифу, что агрессивно настроенные молодые люди спровоцировали стрельбу и поплатились. Один мой, трое твои.
        - А связь с Аламо есть?
        - Ага…Дымовые сигналы и голубиная почта! Какая связь-то?
        - Ладно, тогда давай так: напиши всё, как было – матерились, предлагали вступить в половую связь, при попытке урезонить – схватились за оружие. Я пока своих и отдельно твоего обшманаю, сфоткаю всё и рвану в Аламо – дорога накатанная, не заблужусь. Тысячу тебе за «сбитого» оставлю, не признает Орден их подлежащими отстрелу – значит, компенс тебе за дырки в полу и беспорядок. Идёт?
        - Идёт!
        Пока мужик заходился в эпистолярном жанре, я освободил тела от ненужных им теперь материальных ценностей, фотографируя каждое тело и кучку имущества рядом. Богатенькие Буратины, аж завидки берут! Грязнули только, вон, все полы залили кровью. Или это мы с Дедом виноваты? В общем, свои обновки затолкал в принесённый из машины баул, долю бармена выложил на стойку, только ай-дишку затрофеил, чтоб, как Матроскин учил, «не нарушать отчётности». С ней и так беда – на четыре тела – семь удостоверений! Чем выпаивали Арлин – не знаю, но она уже сидела порозовевшая. Подошёл, хотел по плечу погладить и сказать что-нибудь успокаивающее – отдёрнулась и взглядом обожгла. Ладно, думаю, этот вопрос на потом, и на улицу.
        Оперативно прицепил «новый» автомобиль к грузовику и вернулся за женой и показанием бармена. Забрал « и то и другое» и быстренько – быстренько на выход, пока не озадачили выносом тел. Да и транспортом делиться как-то не хотелось, вот хоть плачь! Бывают такие приступы, когда бороться с жабой бесполезно и бессмысленно.
        Километров десять Арлин молчала, глядя в никуда перед собой и не реагируя на бросаемые мной косые взгляды. Жопа: «Ой, не к добру!», голова: «Ты это, помягче как-нибудь!», советницы, блин! Только Дед поддержал: «Мы правы, от этого и пляши!» В горле запершило некстати…
        - Арлин, милая...
        - АААААААААА! За что????? Зачем с ними так????
        Я от неожиданности по тормозам ударил.
        - Ты и меня теперь, как их?!
        Ой, бляяя, истерика, и как не вовремя! Бить любимых нельзя, да и неразворотливо, а вот водички… Сколько в рот набралось, столько и выплеснул на выдохе мелкой взвесью, «керхер» изобразя. Замолчала, затихла, а я уже обтираю салфеткой чудо моё, ласково и негромко расписывая ей её недолгую, но яркую в плане сексуальных переживаний жизнь, если бы молодые люди, как Кристобаль Хозевич Хунта, «успели раньше». Меня-то положили бы сразу, бармена тоже, а вот ей и барменовой жене, что её отпаивала, да всем, кого нашли бы эти «милые детки» очень доходчиво объяснили, какие они мягкие и пушистые. Тут и «лишние» айдишки пригодились. На двух – милые девичьи лица. Лица есть, а тела-то где?
        Успокоилась, прислушалась к голосу разума, поплакала немножко, неудобно свернувшись у меня в объятиях. Посидели так в сумерках минут десять и дальше поехали.
        В Аламо въехали уже в темноте. Слава богам, в карауле был шапочно знакомый мужик, узнавший меня, выслушавший и вызвавший шерифа без игр в стража закона и подозреваемого. «Менты примчались через час и били Сёму сгоряча» здесь не прокатывает – шериф появился через минут пять, не слишком довольный вызовом, но и без бесива в облике. При свете прожектора ознакомился с письменными показаниями бармена и устными – моими, повертел в руках айдишки и предложил часам к восьми быть у него в конторе со всеми трофеями, уложенными в Лендкрузер. На том и разъехались – шериф по своим шерифячьим делам, мы – в гостиницу.

Глава 54

        Ночь провели «разнообразную», с уклоном в негатив. Арлин заснула быстро, но всю ночь проплакала, не просыпаясь. А я – в полудрёме, оглаживая, обнимая и шепча ерунду успокаивающую на ушко. Так в бормотне и шевелениях и не заснул толком, но на рассвете достаточно бодро вылез из кровати и спустился вниз. Полная дама, встретившая нас в ночи и определившая на постой, как не ложилась вовсе, сидела на рабочем месте и пила кофе, попыхивая тонкой короткой сигаркой вроде староземельного "Кафе крим". Подошёл к ней и поинтересовался, можно ли мне тоже такой набор. Дама хмыкнула и, пошуровав под стойкой, достала мне чашку чёрного кофе. Пока я отхлёбывал горькую аспидно-чёрную жидкость, на стойке образовалась сигарка такая же и зажигалка. Затянулся, как сигаретой и зашёлся в кашле, расплёскивая кофе из чашки в левой руке. Вдруг из-за спины руки любимой – раз! – освободили меня и от сигарки и от чашки.
        - Ты что, куришь? Вроде бросил, по твоим словам?
        - Да как-то…
        Вот что сказать? Как страшно, что мир рушится? Вдруг сломалось что-то и не поправить?
        Тут дама заговорила.
        - Вы тоже русская?
        - Нет, я из Канады, его жена. Меня Арлин зовут.
        - Я Дженнифер, хозяйка, портье и справочная этой гостиницы. Ваш муж - что, не умеет курить сигары?
        - Да умею я! Только бред это, на мой вкус – полоскать рот дымом! Да и надо было, чтоб продрало насквозь!
        - А в чём дело–то? Что случилось?
        Ну и как-то вывалил на неё, что супруга вчера оказалась свидетелем обдуманного убийства четырёх человек, причём убийцей оказался я, и мотивы ей до конца непонятны. И что, как я понимаю, открылся ей с неожиданной и неприятной стороны, и как к этому относиться, она не знает. Объяснял путано, прищёлкивая пальцами в поисках аналогов русским выражениям и идиомам. Арлин молча слушала, потом, перебив меня, начала пулемётно высказывать своё видение событий.
        Дженнифер дождалась, пока Арлин замолчала, достала чашку кофе и ей, наполнила мою (когда выхлебать только успел) и мягким материнским тоном начала учить Арлин основам выживания «здесь».
        - Девочка, забудь большую часть того, чему тебя учили в школе! Здесь кавалерия из-за холмов или опаздывает, или не приходит вовсе, увы. И полиция в лучшем случае догонит и убьёт убивших тебя! А чаще – неопознанные огрызки костей и память, что была такая девочка, но сгинула. Кстати, вчерашние люди – это не четверо молодых наглых парней?
        - Да! И за несколько слов без размышлений он их застрелил!
        - Днём шериф, проявив невиданное мягкосердечие, выгнал их из города – они за час умудрились нахамить мне, ещё двум леди и устроить скандал в оружейном магазине Сэма. Кстати, а за какие несколько слов они умерли?
        Я, как мог, передал всю оскорбительность фразы о вступлении в связь с моей женой в моём присутствии.
        - Дорогая, так и было бы! А когда ты им надоела, тебя бы в лучшем случае продали в бордель в Нью-Рино!
        Тяжёлый разговор, неприятный. Пока беседовали, опились кофе, по литру, наверное, выпили. Дженнифер штук пять своих сигарилл высадила. А вот последний её пассаж меня просто убил!
        - Мужа твоего я не первый раз вижу. И пьяного видела, и раненого, и трезвого. И одного, и с другом. Он – приличный человек! И зря никого убивать не станет! И это не только моё мнение!
        Вот так вот, джентелемен я! Не ожидал! Я на Дженнифер и внимания особо никогда не обращал, так, здрасьте - до свидания, даже как зовут не знал…
        Пока разговоры разговаривали, время пришло к шерифу ехать. Попрощались с Дженнифер, завели «коня» и поехали к нему с трофеем на прицепе. Хорошо, улицы широкие и движения, считай, никакого, без приключений добрались.
        Осмотрел шериф трофеи с тел, барахло в машине, по новой фотографии поразглядывал с айдишками и поинтересовался ожидаемо, почему один покойник безголовый, а остальные – верхняя половина тел как новенькая, а вот ноги и область таза – в клочки? Чего скрывать, сказал, что стрелял из-под стола, оружие на коленях было… Тут сбился и выговорился, и про предчувствие, и про боязнь за супругу, и про жопу чувствительную. И что огонь открыл первым, но только после попытки их применить оружие или пригрозить им, уже не разбирался мол. Шериф слушал внимательно, поглядывая на Арлин, потом её попросил рассказать, как было дело. Та, сказав, что сначала расскажет от лица «вчерашней Арлин», выдала версию о немотивированной агрессивности мужа, за пару фраз убившего четверых мальчиков. А потом – от лица «сегодняшней», сводящейся к «минусу» шерифу за то, что из-за его гуманизма она чуть не была изнасилована и убита, и не только она. Шериф хмыкнул и предложил прокатиться до Орденского банка.
        В банке нам, мне то есть, с подачи шерифа зачислили на счёт четыре тысячи экю и выразили огромное спасибо за деятельное участие в поддержании общественного порядка. Любимая повеселела как-то, тревога и сумрак из глаз ушли. На выходе из банка попрощались с шерифом и, с моей подачи, поехали к Сэму, поторговаться перед завтраком, нагулять аппетит, так сказать.
        Ох, Сэм, Сэм! Высший пилотаж! Переторговать его не получилось, две цены не выбилось, но плюс нехилый образовался. Он ещё и на Билловы ящики глаз положить пытался, но «кесарю-кесарево, а слесарю-слесарево». И часть патронов выбрал, так что «железный капут» наш практически пустым поедет, килограмм семьсот всего груза осталось. С набитыми наличными карманами жилетки, на этот раз без визита в банк обошлось, я вывел супругу на улицу и тут пришёл в себя – забыл о приятной, но грязной работе по разбору и очистке трофеев!
        - Милая, забыл совсем! Тут работа грязная, но необходимая предстоит, трофеи разобрать и отмыть-почистить. Может, совместим завтрак с обедом? Или поедим и я тебя в гостиницу завезу, а сам поеду?
        - Нет уж! Сказала «в горе и в радости», значит, и в чистоте, и в грязи! Поехали! А пища – потом!
        Эх, золото! Сам себе завидую!
        Джо уже скрипел, звенел и погромыхивал чем-то под днищем поднятого на подъемнике изрядно побитого жизнью и хозяевами пикапа. На довольно тихий звук вползшего на малом газу на его стоянку автопоезда он не отреагировал, а вот на двойной стук дверей отвлёкся и вышел на улицу. Приветствия, церемониал знакомства…
        - А тебе, гляжу, спокойно не живётся, да? Опять с трофеями?
        - Да трофеями и назвать толком нельзя. Не битва, а какие-то судороги перепугавшегося за супругу мужчины. Сейчас отцеплю, разгружу – и смотри-приценяйся!
        - Нее, давай по пиву и рассказывай!
        Широкими мазками набросал картину вчерашнего, умолчав о реакции Арлин на произошедшее. Джо, побулькивая пивом, молча выслушал, а потом разразился пламенной речью на тему «Откуда берутся уроды» и близкой к ней «Плюсы и минусы свободы владения и применения огнестрельного оружия». И припомнил несколько случаев «про уродов и людей». Судя по реакции Арлин, спать теперь будем вполглаза и готовыми к бою и походу, в смысле одетые и с оружием в руках.
        Пиво кончилось, пошли трудовые будни – те, что «праздники для нас». Всё затрофеенное оружие булькнуло в ванну со смесью солярки с отработанным маслом, заляпанные кровью деньги – в ведро с мыльной водой. Не торопясь почистил Деда, снарядил ему «соточку» и отправил в кабину баиньки. Пока возился «на отвяжись» с трофейными «калашниковыми» 74ми и «макарками», Джо с помощью Арлин выгреб всё из салона, багажника и многочисленных «бардачков» Лендкрузера, отцепил его и заехав в мастерскую, поднял на подъёмник. Сижу, перебираю и сортирую «попавшую под раздачу» местную валюту, Арлин копается в содержимом Ленда, коего на диво много. Даже две новенькие оружейные сумки присутствуют, и явно не пустые. Подходит ко мне Арлин, бросив всё, и пачку документов протягивает. Дела невесёлые – похоже, гражданина Сивоконенко Г. М. на старой Земле или ищут, или уже нашли, но мёртвого. А иначе откуда паспорт и права его и все документы на Лендкрузер? Продал, похоже, мужик машину этим упырям…
        На лице, видимо, ход мыслей отразился, потому как посерьёзневшая жёнушка не стала выспрашивать, что и как, а перешла к основному.
        - Милый, пойдём, посмотришь!
        - Что там?
        - Вещи, я не знаю… Неудобно! И неприятно!
        Понятное дело. Розовый пластиковый чемодан и зелёная большая мягкая сумка на колёсиках. Явно не «мальчуковые» - рюкзак и три разномастных сумки стоят особняком на этом празднике жизни. Охнув про себя, пошёл. Лучше б не ходил! В розовом чемодане фотоальбом сверху лежал, а на карточках – счастливые девчонки, хозяйки давешних айдишек. Нафиг, закрыл и метки нанес «отдать шерифу», пусть сам что хочет с этими вещами, то и делает.
        А вот вещи грубиянов вдумчиво разобрал, одежду рассортировал на новое и ношеное, новое пристрою в какой-нибудь филиал местной Армии Спасения, а ношеное или Джо на ветошь обтирочную, или выкину. До оружейных сумок руки дошли. Да, как дошли, так и ушли – в одной два дробовика и эмшестнадцатиобразное что-то, другая набита битком староземельными коробочками с патронами. До Билла потерпит всё, не хочу вникать в это. Настроение мерзковатое какое-то, румыноцыганские трофеи так в минор не вгоняли. Водки захотелось.
        Джо подошёл, пива принёс. Опять тень, запотевшие бутылочки в руках.
        - Машина неплохая, но как бы сказать, асфальтовая. Городская больше, по грунту не очень. И мне её тебе продавать невыгодно – цены всей не дам. В Порто-Франко больше получишь, правда!
        - И что, Арлин за руль сажать, или волочь на прицепе?
        - Скорее второе, или ищи перегонщика на рейс.
        Вот эпические герои, Малинин с Бурениным! Наш девиз – «Ни дня без геморроя!» Всё, отставить раскопки, всё в кузов, увязать-закрепить, Лендровер прицепить, сдать трофеи Сэму, наличку порченную в банке обменять и забыть обо всём. Что всплывёт – «Я подумаю об этом завтра!»
        Распихали-закрепили и, оседлав неизменного “Самурая», поехали по маршруту «Сэм-ресторан-а там видно будет». Перед отъездом попросил Джо как-нибудь «понадёжнее» пристегнуть внедорожник к грузовику, чтобы не оторвался и не ушёл в самостоятельное путешествие.
        Наверное, вид у меня был не очень дружелюбным – Сэм без азарта попытался поторговаться, но сдулся и всё барахло «от гопников» забрал за две тысячи экю. В банке тоже не задержали, выдали 417 экю новенькими карточками взамен повреждённых. Так что имеем полное право покушать плотненько и вкусненько и поразмышлять, чем заняться.
        В процессе насыщения настроение медленно, но верно улучшалось и минор закончился почти одновременно с мясом. Забухать расхотелось. На пляж, к воде? Мысль не из бедных!
        Вода – парное молоко, сверху жар местного солнца, под здоровым зонтиком очень и очень комфортно. Хоть строй шалаш и навеки заселяйся! Лежим, загораем через мелкие зонтичные дырочки, сквозь полудрёму беседуем. Как беседа переходит (с моей стороны) в похрапывание-посапывание, меня разбудёвывают и со смехом, шутками и прибаутками волокут, подпихивая твёрденькими кулачками, к воде, а дотолкав – в неё. Рай! Правда, «недолго музыка играла».
        Возвращаясь после третьей побудки из вод местной речки, обнаружили Джо, ждущего нас в компании молодого человека. Джо не имел репутации кайфолома, а вот юноша явно выказывал намерение отвлечь нас от весьма приятного времяпровождения. Джо представил нас друг другу и перешёл к делу.
        - Дэн, прости, что отвлекаю, но похоже, у вас с Дэйвом есть что сказать друг другу.
        - Сэр, я заехал по делам к Джо и узнал про Ваши планы. Мне нужно с моим приятелем и квадроциклом через декаду быть в Порто-Франко. Джо меня заверил, что квад в ваш грузовик влезет. Предложение таково – квад едет с вами, а мы ведём внедорожник. И кстати, где можно приобрести такой грузовик и за сколько?
        Блин, как-то даже неудобно за такие подарки. Голова вооружилась счётами, напялила синие нарукавники и защёлкала, напевая «Делай деньги, делай деньги, а остальное всё - дредебедень!», жопа стояла на коленях, заломив руки и являла аллегорическую картину «Только не проеби!» Но тут, оставив подопечных, подошла паранойя и, поцарапывая коготком шрам на плече, тщательно проинструктировала. Прислушаться необходимо, дама дело говорит!
        Пригласив Джо отойти, поинтересовался, кто такой этот Дэйв, и с чем его едят. Дейв оказался местным, сыном знакомой мне швеи. Вдохновлённый и очарованный успехами дочери Джо в гонках на квадах, он на пару со своим двоюродным братом занялся этим видом местного спорта и плотно на него присел. А тут ещё ему обломилось наследство от отца, расставшегося с матерью и служившего в Ордене. Короче, деньги жгли карман, но на мелочи Дэйв не разменивался и на фигню не тратился. Паранойя, удовлетворившись, ушла, на прощание мурлыкнув: «Придёте к консенсусу – в дорогу Деду «сотку» пристегни для уверенности!» Ну, пойдём его искать, консенсус этот! Вернулись к Дейву с Арлин.
        - Дэйв, по машине: за тридцать пять тысяч она твоя, но – только в Порто-Франко. По доставке – легко, топливо моё, остальное – за ваш счёт. Устраивает?
        - Сэр!
        - Просто Дэн!
        - Когда внести деньги?!
        - Деньги – в Порто-Франко. Когда будешь готов?
        - Если позволите и у Вас нет своих планов, то хоть сегодня!
        - Давай так – через час встречаемся у Джо, грузимся, ночуем и утром выезжаем! Устраивает?
        - Да, сэр, Дэн! Конечно!
        Джо с Дейвом отбыли, а мы, ещё раз искупнувшись, поехали в гостиницу. Арлин поваляется, а я закончу с подготовкой завтрашнего отъезда и вернусь.
        Груз переместили к кабине, квад встал, как будто для него в кузове изначально место и планировалось. Закрепили с участием и под надзором Джо, договорились о встрече здесь в пять тридцать утра (вот нррравится мне это число) и Дейв поехал на своём мотоцикле к себе, а я расплатился с Джо, выпил пива и поехал к супруге, подхихикивая от идеи разбудить её словами «Кто – кто в теремочке живёт?» Красавицу мою спящую.
Размещено: 20.01.2013, 18:50
  
Всего страниц: 2