Всего страниц: 2
Иван (Иван Кольцо): Параноики умирают последними
Размещено: 28.09.2012, 12:48
  
Иван (Иван Кольцо)
Параноики умирают последними
Аннотация: Даже ожидание и подготовка к Концу Света не гарантируют будущего, а товарищи, оружие и умение с ним обращаться - не гарантируют выживание в этом жестоком мире.

Купить полную версию в магазине

Глава 1
- Служба судебных приставов. Откройте дверь!
И обшарпанная деревянная дверь, обитая дерматином, открылась. За ней оказалась полноватая женщина средних лет в очках и в домашнем халате.
- Судебный пристав-исполнитель Кольцов, - рапортую я, одновременно показывая удостоверение. – Скажите, Соколова Настасья Петровна проживает здесь?
- Нет, мы уж лет семь как эту квартиру у нее купили, – осторожно отвечает женщина, явно опасаясь меня. Вдруг я захочу пройти к ней и вынести все нажитое непосильным трудом. Мне лично это на фиг не нужно, но именно такой образ судебного пристава создает наше телевидение.
- Тогда можно с вашим участием составить акт, что такая гражданка здесь не проживает?
- Конечно можно! - с явным облегчением согласилась она.
- Тогда, не могли бы вы показать мне документы, чтобы верно записать, с кем я составляю акт?
- Конечно, конечно! Проходите! – женщина открыла дверь по шире, пропуская меня внутрь. – Я сейчас, за документами.
Пока она ходила в комнату, я по-быстрому написал в акте, что такая-то по данному адресу не прописана и не проживает, осталось только вписать с кем составлен акт, а верхушку акта я, чтоб время не тратить, допишу позже в Службе. Минуты через полторы вернулась женщина, протягивая мне паспорт, посмотрев страничку с именем-фамилией и страничку с пропиской, я вернул документ хозяйке.
- Всё. Спасибо. До свидания, – дверь за мной закрыли с явным облегчением. Ну и я был доволен - одним должником меньше. У меня их и так было почти три тысячи, при норме в сто шестьдесят на одного судебного пристава, хотя никого из начальства это особо не волновало.
Убрав отработанное производство, я осмотрел оставшиеся. А остались мне в этом доме всего две квартиры – в одной штрафы ГИБДД, в другой коммуналка. В первую из них я и позвонил.
- Кто там?
- Служба судебных приставов? – уже привычно представился я.
- Что нужно?
- А дверь откройте и поговорим, – дверь нехотя открылась, и на пороге меня встретил лысеющий тип в шортах и рваной майке.
- Судебный пристав-исполнитель Кольцов, – продолжал я ритуал. – Крупин Владимир Леонидович проживает?
- Проживает.
- Можно ли его увидеть?
- Можно, это я.
- Владимир Леонидович, у вас имеются неоплаченные штрафы ГИБДД.
- И что? – так, понятно, должник попался «сложный».
- А то, что их необходимо оплатить.
- Ничего я платить не буду! – Так и есть, должник попался из «принципиальных».
- Вы получали штрафы ГИБДД? – осторожно начинаю я.
- Получал. Но оплачивать их не буду! Почему я должен платить, если у нас законы мудацкие? – упорствовал Владимир Леонидович. Я быстро заглянул в четыре производства, возбужденные на этого типа.
- Владимир Леонидович, вы не пропустили пешехода на пешеходном переходе, дважды превышали допустимую скорость в городе, и один раз ездили без прав. В общей сложности у вас штрафов на четыре тысячи рублей. И вы отказываетесь платить?
- Ничего я платить не буду! Не буду! Отстаньте от меня! – и мужик уже намеревался закрыть дверь, но я, навалившись на нее плечом, этого сделать не дал.
- Владимир Леонидович, - закинул я пробный камень, - а как посмотрят у вас на работе, когда узнают про ваши штрафы?
- Посмеются! У нас не один таксист их не платит!
Сказал должник и с силой все же захлопнул передо мной дверь. Точнее это я дал ему ее захлопнуть. Какой смысл ругаться с ним и тратить время и нервы, когда все что нужно я уже узнал? Не хочешь по-хорошему – будет по-нашему! Осталось только уточнить.
Звоню в соседнюю квартиру.
- Кто там?
- Служба судебных приставов. Мне нужно вам только вопрос задать.
- Да, слушаю вас, – дверь открыла старушка в очках, то, что нужно.
- Не подскажите ли, в каком такси работает ваш сосед из 47 квартиры?
- Ну, ездит он в красной машине, а как такси называется не помню, –    уже кое что, красных такси у нас в городе не много.
- Может Пре-Красное такси?
- Да! Точно, так и называется!
- Спасибо большое! До свидания.
В моей работе главное общение с людьми. Как там говорил герой Леонова: «Вежливость, главное оружие вора». Хотя я не вор, я всего лишь исполняю судебные решения, но вежливость лишней не бывает.
Таких уродов, что сознательно нагадят, а потом не желают за свои поступки расплачиваться хватает. Не хочешь добровольно оплатить свой долг – не плати. Его можно взыскать и принудительно. Можно зайти к тебе домой и описать твое имущество. Если и после этого ты не заплатишь, это имущество будет выставлено на продажу, а деньги пойдут на погашение долга. Но это все очень долго и муторно, нужно заполнять кучу бумажек и писать несколько отчетов, поэтому есть и более простые варианты. Можно взыскать половину зарплаты должника, что я и сделаю с этим Владимиром Леонидовичем, благо место работы его я уже знаю. Плюсом к этому по каждому исполнительскому производству будет вынесен исполнительский сбор, то есть пятьсот рублей на каждое производство. Итого вместо четырех тысяч рублей, которые товарищ Крупин мог заплатить добровольно, с него вычтут шесть тысяч. Платите граждане долги сами!
Но у меня оставался последний адрес, квартира 56, что на пятом этаже этой хрущевки. Поднялся, позвонил, ну и дальше последовал ритуал с представлением, после чего дверь открыла молодая женщина с годовалым ребенком на руках.
- Ефремова Галина Семеновна?
- Да. А что случилось? Да вы проходите, а то с подъезда дует, сами понимаете, - кивнула она на малыша.
- Долг у вас по коммунальным платежам. У вас и у Ефремова Сергея Сергеевича. Это ваш муж?
- Да, - кивнула женщина, и, повернувшись, позвала, - Сереж! Выйди пожалуйста!
Откуда-то с кухни появился молодой парень. Пришлось представляться и для него.
- У вас задолженность по коммунальным платежам десять тысяч сто сорок рублей. Плюс двести рублей с каждого госпошлина, за рассмотрение дела в суде.
- В каком суде? Нам не говорили ни о каком заседании, – удивился парень.
- Ну, это уже не ко мне, а к суду. Про задолженность то знаете? – я дал ему копию судебного приказа.
- Знаем, – Сергей быстро пробежался по бумаге. - Понимаете, я месяца четыре назад потерял работу, а жена с ребенком сидит. Вот и накопилось. Но работу я уже нашел! Начал потихоньку выплачивать.
- Что начали выплачивать? Текущие коммунальные платежи?
- Да.
- Покажите квитанцию об оплате, – парень ушел куда-то в комнату и вернулся с половинкой квитанции с приколотым чеком.
- Хорошо, но это вы оплачиваете текущие платежи, а старая задолженность у вас не гаситься, – начал объяснять я простые вещи, которые, правда, далеко не все понимают. Парень же слушал и кивал. – Старую задолженность нужно гасить отдельно. Можете гасить прямо вашей управляющей компании, но тогда вам нужно будет каждый раз брать справку об остатке задолженности и предъявлять ее нам, потому что коммунальщики не ставят нас в известность о том, что вы платите. Так же вы можете оплачивать прямо нам. Тогда никакую справку брать не нужно.
- Ясно. А платить нужно всю сумму?
- А у вас она есть?
- Нет, – парень помотал головой.
- Тогда платите по частям. У вас какая зарплата?
- Девять тысяч.
- А работаете вы где? – поинтересовался я на всякий случай.
- На стройке, у ЧеПешника.
- И поскольку сможете выплачивать в месяц?
- Ну, около тысячи, - подумав, ответил он.
- Зарплата у вас когда?
- После двадцать пятого числа.
- Тогда я вас жду после двадцать пятого числа каждого месяца, с тысячей рублей. Если сможете больше – несите больше. Вот мои координаты – я достал из сумки с бумагами листок извещения о вызове на прием. – Вот адрес, вот мой городской телефон, вот внутренний телефон. Звоните, договаривайтесь о времени, приходите и платите. Хорошо? – Сергей кивнул. – Не вынуждайте меня действовать по-плохому. Если не сможете заплатить - позвоните, предупредите, всякое в жизни случается. Все, до свидания.
- До свидания, спасибо вам, – сказал он, закрывая за мной дверь.
Я конечно должен был пройти в квартиру и описать имущество, а потом направить на удержание долга из заработной платы. Но зачем? Видно же, что люди попали в сложное положение. Я ведь понимаю, что ребенок важнее этих гадов из Управляющих компаний, что толком отремонтировать подъезды не могут, водой и теплом обеспечить нормально тоже не могут, а тарифы увеличивать они всегда рады. Мужчина мне пообещал погасить долг и этого достаточно. Другой разговор будет, если он свое слово нарушит.
Ну а на сегодняшнее утро хватит. Пора в Службу.
Есть в нашей практике такой метод, как «утренник». По закону исполнительные действия могут совершаться с 6 до 22 часов, вот нас к шести утра и привозят к должникам, пока они сонные и не успели по работам разбежаться. Людям этот метод явно не нравится. Хотя кому понравится, когда тебя в шесть утра из постели вытягивают. Матов в свой адрес слышим не мало, угроз тоже, но должников все же ловим и платить заставляем. Не хотят у нас люди добровольно свои долги оплачивать, вот и приходиться самим не спать и другим не давать.
На улице у подъезда меня ждала машина – газелька с эмблемой министерства юстиции на борту.
- В Службу. – сказал я водителю, залезая в салон.
- Все в порядке? – насторожено спросил водила.
- В порядке. А что?
- Да психи какие-то в городе появились. На людей кидаются и кусают. Вон, – водитель кивнул на рацию, установленную на торпеде, - передали, что четверых приставов на «утренниках» покусали, и еще троих оупэдээсников в судах тоже.


Глава 2
К Службе мы приехали минут через тридцать, что было большим везением в наших утренних пробках. Вообще дорожная система города Кирова держится на шести-десяти главных улицах, которые утром и вечером забиты автомобилями. Спасает квартальная планировка города, позволяющая объехать многие заторы, правда ты не оказываешься одним таким умным - очень скоро и эти улицы забиваются машинами. К тому же из некоторых районов, точнее пригородов вроде Нововятска или Коминтерна в сам город ведет максимум две дороги, а иногда и просто одна, как из Лянгасова, которые забиты еще и по выходным выезжающими дачниками и садоводами. Дело осложняло и то, что сама Служба судебных приставов находилась в самом центре, рядом с областным правительством, главным офисом Сбербанка и центральной площадью города – Театральной, поэтому обочины дорог были заставлены машинами, что в условиях не до конца растаявшего снега, ужасно мешало разъехаться встречным автомобилям.
Заехали сразу во внутренний двор нашего «Дворца правосудия», как его, ехидничая, называли посетители, куда доступ посторонним запрещен. И мне бросилась в глаза странность - две машины, уже стоящие во дворе, старательно отмывались двумя шоферами, которые мельком взглянув на нас, и, удостоверившись, что у нас все нормально, продолжили свое дело. И только выйдя из газельки, я понял, что они отмывали. Кровь. Кровью были заляпаны борта, пассажирские сидения и полы салонов.
- Что произошло?
- Какой-то псих, на людей на входе напал, – ответил один из шоферов, не отрываясь от работы. – Пока его скрутить пытались, пятерых до мяса покусал. Пристрелили его, гада, только тогда, когда он одной девчонке в горло вцепился.
- Выжила?
- Нет, - мужик прекратил драить кузов, вздохнул и перекрестился. - Богу душу отдала, когда я её уже почти до больницы довез. Минуту всего не дожила. Молодая ведь. Эх… - махнул он рукой.
- Давно это произошло?
- С полчаса назад.
Расспрашивать больше смысла не было, мужику и так хреново. Что же такое начало твориться в городе?
В коридорах, что вели от улицы до лифтов, кровью были испачканы стены, кровавые следы рук и разводы были везде, отчего сразу становилось не по себе. В самом лифте кровь тоже присутствовала, еще свежая, не запекшаяся, от чего на языке появился отчетливый металлический привкус.
Кое-как доехав до своего этажа, я наконец-то вышел в чистый коридор, вдоль которого двери вели в просторные кабинеты. Сами же кабинеты больше всего напоминали офисы из американских фильмов – много столов, невысокие перегородки между ними, и строгий дрескод. Правда дрескод был необычным, все ходили в форме: в бирюзовых рубашках с погонами, в черных кителях и брюках, с бирюзовым же лампасом, правда женщинам еще дозволялось носить юбки и неуставные черные брюки.
- Как тут у вас? Что случилось? – спросил я у сослуживцев, вешая шинель* в шкаф и меняя зимнюю обувку на летние туфли.
-----------------
* В ФССП России установлена довольно неудобная форма зимней одежды для приставов-исполнителей. В отличие от ОУПДС, которым положены бушлаты и берцы, приставам-исполнителям положены обычные зимние ботинки и офицерские пальто черного цвета, именуемые не иначе как «шинели».
----------------
Да хрен его знает, – ответил Серега, сидевший рядом со мной. – Какой-то наркоша внизу на людей напал, перекусал кучу народу, пока его самого не пристрелили. Еще говорят, какой-то псих на Светку напал, все лицо ей искусал, так, что насилу убежать успела, щас в больнице швы накладывать должны. Еще какой-то идиот Ане руку прокусил, когда она его попросила дверь в подъезд с домофоном открыть.
- А других отделах что?
- Не знаю. Думаешь и на кого-то из них напали?
- Мне водила сказал, что как минимум троих приставов покусали, плюс двоих оупэдээсников, – я уже уселся за свой стол и включил компьютер.
- Ни хрена себе! Мир сходит с ума! – Серега взмахнул руками, показывая как он поражен.
- Он не сходит, он сошел с ума еще давно! Я всегда это говорила. – Подала голос Надя, помощник судебного пристава, перешедшая на эту должность, после того, как ей досталось по голове, от одного должника. – Я ушла из приставов, и несколько об этом не жалею, когда слышу про различных дебилов нападающих на нас. Аню со Светой конечно жалко, но они сами знали, на что шли.
- Наркоман, как его назвал Серега, внизу одну девчонку до смерти загрыз. А это могла быть любая из вас, стоило только мимо пройди. Причем пройти просто так, не зная на что…
На этом разговор и закончился, коллектив переваривал новую информацию, видно про эту смерть еще никто не знал. Все уставились в мониторы и стали что-то набивать по клавиатуре, делая вид, что работы куча и ничего особого не произошло. Меня же это не устраивало, не покидала мысль: «Что же происходит?». Два трупа и четверо покусанных внизу, плюсом пять приставов покусаны в других местах. Эпидемия бешенства? Спланированная месть должников? Или это просто случайные совпадения? Нет, случайностей не бывает, бывают закономерности! Чувство тревоги не отпускало меня, нужно было хоть что-то разъяснить. А где это можно сделать? Только у начальства, ведь начальство знает все, по крайней мере, оно само так о себе думает.
- Кирилл Петрович, - постучался я в кабинет начальника отдела, - Можно? Кирилл Петрович, я только что с «утренника». Говорят, в Службе что-то происходит, не могли бы вы прояснить ситуацию? Что делать? Как себя вести? – начальник, пухлый мужчина за тридцать с явным пивным животом недоуменно посмотрел на меня.
- А что происходит? – спросил он.
- Говорят внизу какой-то псих на людей нападать начал, одну девушку насмерть загрыз.
- Ну а к нам-то это имеет какое отношение? Напал и напал, идиотов хватает. А девушку жаль, да жаль. – Кирилл Петрович глубоко вздохнул, изображая сожаление. – Но это уже позади, поэтому можете смело идти работать. Кстати сколько производств вы уже окончили на этой неделе?
То, что у этого человека нет мозгов, я уже знал, а об отсутствии сердца узнал только что. Графики и планы были ему важнее человеческих жизней, хотя чего еще я ждал от типичного бюрократа.
Выйдя обратно в коридор, я столкнулся с Аней, пострадавшей утром. Она была бледна, крупный пот градинами поблескивал у нее на лице, и шла она не прямо, а согнувшись, словно живот сводило судорогой. Левая рука была забинтована, но через белую марлю бинта уже проступило кровавое пятно.
- Как ты, Ань?
- Хреново, Вить. Кажется, тот идиот заразил меня какой-то гадостью, - ее лицо исказила гримаса боли. – Всю выворачивает, как будь то траванулась чем-то, – и больше не говоря ни слова, она побрела к женскому туалету.
Я лишь проводил ее взглядом, достал сотовый и позвонил жене.
- Как ты, милая?
- Нормально, - она была явно удивлена, обычно я мало звоню, когда на работе.
- Как там у вас в магазине дела? Всё спокойно?
- Да нормально всё. Что случилось?
- В городе психи появились, на людей бросаются. Будь осторожней. Хорошо? – она у меня работает кассиром в сети магазинов бытовой техники, с людьми постоянно в контакте, поэтому осторожность ей не помешает. - Как что выясню, я перезвоню.
Положив трубку, постоял в раздумье пару минут, но ничего не надумав, направился обратно к своему кабинету. Но только я в него вошел, из женского туалета раздался истошный крик. Гоня плохие мысли, что что-то случилось с Аней, я рванул туда. Но все мои мысли меркли с тем, что я увидел, открыв дверь туалета. Аня сидела на коленях, вцепившись в горло Наде, недавно не особо жалевшей тех, на кого нападали. Надя смотрела на меня, и в глазах ее я видел, как уходит жизнь.
Думать было некогда, я подбежал и оттолкнул свихнувшуюся Аню от жертвы, что при моих ста пятнадцати килограммов было несложно. Но видно я не рассчитал усилие, и Аня отлетела к дальней стене, издав при этом такой ужасный булькающий хрип, от которого мне стало не по себе. Не теряя времени, она начала подниматься с пола, но как-то неуклюже и неуверенно, а еще она посмотрела на меня. Сказать, что я чуть не обделался от страха, ничего не сказать – в глазах не было ничего человеческого, они были мертвы, но при этом излучали такую жгучую ненависть, уставившись на меня, что было жутко. То существо уже не было Аней, моей сослуживицей, у которой я время от времени стрелял пару ложек сахара к чаю, это была непонятная тварь, оказавшаяся в её теле. И эта тварь уже приближалась ко мне.
Тут только в туалет вбежали люди, я их не видел, но отлично слышал:
- Что произошло?!
- Аня, что с тобой?!
- Что случилось?!
Кто-то даже попытался обойти меня, но я не глядя, запихнул его рукой назад.
- Стоять! – рявкнул я. – Не лезьте! Не видите, что она уже натворила? Она может быть заразна!
Все это не мешало Ане, хищно улыбаясь своим окровавленным ртом, приближаться к нам. Ноги у всех нас словно приросли к полу, никто не отшагнул и тем более не убежал, все зачаровано смотрели на приближающееся чудовище. И вот, когда до него оставалось шагов шесть, эта тварь протянула свои руки ко мне. Рефлекс сработал за меня – прямым правой в челюсть я повалил это создание на пол.
- Что ты делаешь? Ей же больно?! – взвизгнул кто-то за спиной. Но меня это уже не особенно волновало – упавшая тварь уже поднималась, хотя после моего удара не каждый мужик поднимется, не то что девчушка в два раза меньше меня по габаритам, а значит, нужно было срочно что-то делать. Не знаю как, но моё тело сработало само, пробив футбольный пинок по голове твари, от чего она с чавканьем влетела в стену. Только это её успокоило, больше попыток подняться эта тварь не предпринимала.
- Ты убил её!!! – опять заверещали у меня за спиной.
- А она убила Надю. А еще она убила бы каждую из вас! – я повернулся к стоящим у меня за спиной и обвел всех взглядом. – Убила бы, не сомневайтесь.
Наступила громовая тишина. Сослуживцы с ужасом смотрели на меня, а я на них. Сколько это продолжалось, я даже, наверное, и не скажу, но из стопора меня вывел крик.
- Надя еще жива! Смотрите! – кто-то из помощниц показывал рукой на тело, которое действительно нервно дергалось в конвульсиях. Значит все, предсмертные судороги. Долго сопротивлялась, с такой раной шеи сложно прожить и минуту, а она держалась целых пять, если не больше.
Я склонился над ней, попытался прощупать пульс, что бы точно удостовериться. Его не было, но судороги только усиливались, чего не могло быть в природе. Надя была мертва, но тело ее дергалось. А потом она открыла глаза…
Отшатнулся не только я, но и те, кто успел склониться над нами – глаза у Нади были точно такими же, как у Ани только что. Тварь не умерла, она всего лишь переселилась в другое тело. В мертвое тело.
Эти мысли проскочили в моей голове за доли секунды, когда я впечатал каблуком по Надиному лбу так, что что-то в ней хрустнуло. Потом впечатал еще и еще раз. Нормальный человек как минимум давно бы уже потерял сознание, а этой твари хоть бы что, только руками размахивает.
- Остановите его! Он сошел с ума! – слышал я где-то на периферии сознания, но не обращал внимания, втаптывая голову этого создания в кафель без намерения останавливаться. Даже когда чьи-то женские руки схватили меня, я отмахнулся не глядя. Потом уже кто-то из мужчин схватил меня за плечи и потянул на себя.
- Успокойся! Успокойся! Она мертва! – услышал я голос Сереги. И действительно Надя уже не размахивала руками, а ее остекленевший взгляд уставился в потолок.
- Ты что совсем рехнулся?! Что ты наделал?! – закричала на меня Мария Львовна, одна из замначальников отдела.
- Я… я защищался, - промямлил лишь я в ответ.
- Что за чушь ты несешь? Послушай сам себя! Ты убил её! Ты убил их обеих!
- Что произошло? – в тесный, от столпившегося народу, туалетный тамбур влетели двое ОУПДСников.
- Это он! – на меня разом указало несколько рук.
- Что он? – не понял, продирающийся через толпу командир смены охраны «Дворца» Дима. – Да расступитесь же вы!
- Он убил двух девочек! – вновь заголосила замначальница. – Прямо у нас на глазах втоптал их в пол! Это было ужасно, - она даже пустила слезу. - Немедленно арестуйте его!
- Сейчас разберемся.
- Чего тут разбираться? Арестуйте его, а я милицию сейчас вызову.
Мир начал вновь вырисовываться передо мной. Пелена ужаса и страха спала, но адреналин уже начал вовсю колотить меня. Я закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться окончательно. Но голову не покидала одна мысль: «Что теперь?». Я только что убил двух девушек, двух хороших, замечательных девушек, на глазах у полутора десятков свидетелей. И ведь никому не объяснишь, что они были опасны для окружающих. Точнее они стали опасны.
Сначала укусили Аню, и она, видимо, заразившись этим жутким бешенством, напала на Надю, которая в свою очередь попыталась напасть на нас. Но в этой причинно-следственной связи был один существенный недостаток – Надя была мертва еще до того как она открыла глаза. А это уже бред. Никто в здравом уме не поверит этим россказням, а значит, меня ожидает вполне существенный срок в местах не столь отдаленных. Не теряя времени нужно придумать, как мне из всего этого выпутаться, с минимальными потерями.
Удар в «солнышко» прервал мои мысли. Согнувшись, я налетел лицом на колено, и чья-то рука, схватив за мой шиворот, впечатала меня в стену. И только сползая по плитке, я разглядел, что досталось мне от Вадима, дежурившего обычно внизу на пропуске, а по совместительству еще и являющегося парнем Ани, лежащей в паре метров от меня. Кожаный берец с размаху втыкается в мои ребра, которые конечно видали и не такое, но всё равно было очень больно и не приятно.
- Хватит, - оттащил его от меня Дима. – Прекрати!
- Он… Он Аньку, сволочь, загубил. Лучше не лезь! – и, оттолкнув начальника, Вадим вновь засадил мне ботинком по почкам.
- Да прекрати, я сказал! А то и тебя скую, да ментам сдам.
- Дима, не мешай. А то хуже будет, ты меня знаешь.
- Знаю, конечно, вот и говорю, – командир сблизился с Вадимом, и тихо, чтобы не услышали остальные. – Не при всех, отведем его для начала к нам на этаж.
Видимо этим аргументом вразумив подчиненного, Дима ловким движением сковал мои запястья наручниками, и, до хруста в суставах потянув их на себя, заставил меня подняться на ноги.
Во рту был противно-соленый привкус крови, которая так же струйкой стекала из разбитого носа. Голова, после всего произошедшего кружилось, а где-то в районе живота меня явственно начало мутить.
Протолкнув через молчаливо взирающее на нас стадо в форменной одежде, оупдсники потащили меня к лестнице.
Вообще Служба судебных приставов четко делиться на две части: на приставов-исполнителей, которые непосредственно следят за принудительным исполнением судебных актов, ходят по квартирам и организациям, общаются с людьми, выносят постановления и так далее; и на приставов по ОУПДС*, которые охраняют здания судов и следят за порядком на судебных заседаниях. Иногда последние составляют «силовую поддержку» для приставов-исполнителей, а так же формируют состав ГБР, которая в случае нападения на суд или СПИ*, срывается на помощь. Именно оупэдэсники вооружены, в отличие от приставов-исполнителей, которым оружие почему-то не положено, и, следовательно, на этаже, где располагается их отдел, действуют свои правила. Попасть туда не сотруднику Службы нельзя, за этим следят электронные замки, к которым должны прикладываться персонифицированные ключ-карты, выданные всем сотрудникам Службы. Каждое прикладывание этих карточек к любому замку тут же фиксируется в главном компьютере, и всегда у начальства оставалась возможность проследить за перемещениями подчиненных.
---
* ОУПДС – отдел по обеспечению установленного порядка деятельности судов.
* СПИ – судебный пристав-исполнитель.
---
Именно на этот этаж меня и тащили. ОУПДС по мимо прочего занималось еще и принудительными приводами по постановлениям судов и приставов-исполнителей, а проще говоря, выдергивали из теплых коек указанных людей, и до судебного заседания или до приема СПИ удерживали их в специальной комнате. Нет, это не было обезьянником, вполне приличная комната с мягким, удобным диваном, и с журналами, на стеклянном столике, но сбежать из неё было не возможно. Окон в ней нет, а дверь, большая и металлическая, не даст ни малейшего шанса. Но вопреки моим ожиданиям, меня провели мимо неё.
- Куда вы Витька потащили? – удивился Санёк, сменщик Димы, вышедший из оружейки и застегивающий на груди разгрузку*. – Учудил чего?
- Угу, учудил, - мрачно ответил Вадим и засадил мне кулаком в печень так, что я аж ахнул. – Эта скотина Аньку мою по туалетному кафелю размазала.
----
*Разгрузки в ОПДС по Кировской области положены только группе быстрого реагирования, для других сотрудников выдаются обычные напоясные кобуры вместе с портупейным ремнём.
----
- Да не может быть! – не поверил сказанному Саша. – Витька всегда был парнем нормальным.
- Был, да сплыл, - еще мрачнее ответил Вадим, угостив мою печень еще одним ударом.
- Может, - поддержал напарника Дмитрий. – Все на него указали. Он, с их слов, Аню сначала отметелил, пока она двигаться не перестала, а потом девчонку, ну которая раньше приставом работала, пока её какой-то пьяный обормот в заложники не взял, ногами запинал. И обеих насмерть.
- Млять… - Саша сокрушенно развел руками. – Неужели и у него приступ этого долбаного бешенства?
- Да нету у меня ничего, - прошептал я, но губы слушались плохо. – Это они были больны…
- Поговорю еще! – и в мой живот впилось чье-то колено.
- Да погоди ты! – рыкнул Саша. – Не похож он на бешеного. Те лишь мычат, да вцепиться в окружающих стараются, даже если их в наручи* заковать. А он, вроде, адекватный.
---
* Наручи (сленг) – наручники.
---
- Тем хуже для него! – локоть впился в мое солнечное сплетение, отчего меня согнуло пополам, а в глазах затрещали искры. Хватая ртом воздух, я сплюнул кровью на пол.
- Угомонись! – Александр оттолкнул Вадима. – Дима, а ты чего молчишь?
- А чего говорить? Ты бы видел, что он с девочками сделал, гнида.
- И куда вы его?
- Куда-куда? В комнату отдыха, - на мое плечо вновь опустилась Вадимова ладонь. – Это же единственное место после туалета, где камеры нет.
- Там же парни после этого дурдома в судах отходят. Кожевников приказал булки не расслаблять и после обработки укусов тут дожидаться.
- А мы им не помешаем, - зло усмехнулся Вадим, толкнув меня, указывая направление движения.
Но идти в комнату, битком набитую покусанными людьми, мне абсолютно не хотелось. Резко развернувшись, я заехал своим локтем Вадиму в нос, после чего отпихнув всей массой Диму в сторону, рванул к бронированной двери, за которой притаилась лестница. Ключ-карта лежала у меня в нагрудном кармане, значит даже и доставать её мне не понадобиться, достаточно просто приложиться к электронному замку телом, и путь на свободу будет открыт.
Все планы мне смешала резиновая дубинка. Запущенная в ноги, она запутала их, заставив мое немаленькое тело рухнуть на половую плитку. Подняться мне было уже не суждено, буквально через мгновение, кто-то навалился на меня сверху, не давая даже пошевелиться.
- Не дури, - донесся до меня шепот Саши.
- Не надо! – взревел я, начиная биться истерика. – Вы не представляете, что ждет нас в этой комнате. Да они уже наверняка все умерли! Парни, я прошу вас, не нужно!
- Сволочь, - Вадимин выкрик донесся до меня вместе с его берцем, вписавшимся в мой бок. – Потащили!
Но поднять мою сопротивляющуюся тушу они не смогли.
- Вставай, - мне в затылок уперся холодный ствол ПМа*. – И не дури, а то выстрелю, как нефиг делать.
---
* ПМ – пистолет Макарова.
---
Пришлось подчиниться. Рывком поставив меня на ноги, ребята повели меня к единственной деревянной двери на этом этаже, находящейся в дальнем конце коридора.
- Ну, дай мне только повод, - шептал мне на ухо Вадим. – Дай повод, и я пристрелю тебя, словно пса. Ты понял? Пса!
Я всё прекрасно понял, но продолжал хранить молчание. Даже когда Дима приложил свой ключ к замку, я ничего не сказал, это было бесполезно. Единственно, что я смог сделать, это сильно замедлить наше продвижение в комнату отдыха. Обмякнув, словно мешок с картошкой, я вынудил моих конвоиров напрячься, и буквально занести меня внутрь, где всё было именно так, как я и говорил.
С десяток оупдсников сгрудились на полу, и, словно стая кошек, копошились над чем-то. Их спины постоянно вздымались и опускались, а головы совершали движения, как будто они что-то рвали зубами. Стоило лишь немного приглядеться, чтобы увидеть – рвали они человека, в точно такой же черной форме, причем, совершенно не обращая внимание на нас.
- Пацаны, вы чего? – недоуменно спросил Дима.
Это и стало катализатором. Словно те же кошки, все сидящие вскочили, направив свои жуткие, перемазанные кровью хари на нас. Мгновение, и этот десяток обезумивших существ рванул в нашу сторону. Всё, что я успел сделать, это вытолкнуть оторопевших Сашу и Вадима обратно в коридор. Но стоило только мне самому попытаться выскочить вслед за ними, как кто-то резко схватил меня за левое плечо, вырвав которое, я оставил в руках нападавшего мой погон с двумя маленькими звездочками на бирюзовом просвете*.
---
* Служба судебных приставов РФ является гражданской, и в ней нет специальных званий, таких как «лейтенант милиции» или «сержант внутренней службы». Вместо них используются чины и классы государственной гражданской службы, к примеру «референт гос. гр. службы 3 класса» или «юрист 1 класса». К слову такая же система существует и в прокуратуре, и так же как там, в ФССП длительное время носили погоны и знаки различия, соответствующие воинским или специальным званиям. На данный момент в службе введена новая форма, а погоны приведены в соответствие с законом, и не отличаются от погонов таможенников и налоговиков.
---
Обернувшись, я увидел незнакомого мне оупдесника, с недоумением взирающего на свою добычу. Окровавленные пальцы его разжались, и мой погон выскользнул из них. Одним прыжком «бешеный» снова сблизился со мной, тут же рухнув после рефлекторно сработавшего локтя, угодившего прямо в скулу. Не давая ему подняться, я еще раза три, сверху-вниз, ударил руками, сложенными в замок, не забывая орать.
- Двери! Закройте двери!
- Но там же Дима, - крики начальника смены рвали барабанные перепонки. Его уже вовсю жрали бывшие подчиненные.
- Закрой, мать твою!
Дверь, открывавшаяся наружу, захлопнулась, отсекая нас от того ужаса, который там творился. Выпрямившись, я попытался пнуть моего оппонента по голове, но поскользнулся на крови. В который уже раз за сегодняшний день упав, я очень чувствительно, до темных пятен в глазах, приложился головой о стену, и где-то на периферии сознания отметив, что забиваемый мной оупдсник поднимается.
- Серега, стой! Не двигайся! – кричал Саша, направив на сослуживца пистолет. – Не поднимайся! Серега, не нада-а-а..
Три выстрела подряд оглушили всех, в этом узком коридоре. Сергей, все же дернулся на Александра, и тот, по сути, в упор расстрелял бывшего товарища, угодив случайно один раз в голову.
Словно обессилев, Саня сполз по стенке на пол, рядом с заплакавшим Вадимом.
- Это что за хрень? – причитал он. – Что за фигня со всеми произошла. Ведь были – люди как люди. И чего все с ума разом сошли?
- Вот и я о том же, - прохрипел я, поднимаясь на корячки. – Девочки в туалете были точно такими же. Если бы я их не остановил, они бы растерзали целый этаж. Кх-ху, - откашляв кровью, я продолжил. – Это фигня заразная. Если тебя укусили – то всё, звиндец. Станешь таким же. Вон ребят в судах поранили, и результат на лицо. Думаете, я просто так туда лезть не хотел?
- Так сказал бы по-хорошему
- А я как говорил? На идише, что ли? Этого, - я мотнул головой на всё еще плачущего Вадима, - жажда мести обуяла. Он уже башкой и не думал совсем, - я уселся, оперившись в стену и выпрямив ноги.
- Ты, это… Извини его. Сам ведь понимаешь.
- Да понимаю, чего там. На его месте и сам бы не такое вытворял. Кстати, а где остальные? Вас же здесь три десятка быть должно, с учетом того, что вас с выходных выдернули. Тебя же выдернули?
- Угу, дозвонились, на мою голову, только сына в детский сад отвел. Всех боеспособных на усиления в суды направили, а нас, вроде как на прикрытия «дворца» оставили.
- Ты хочешь сказать, вы двое все кто остались?
- Нет, почему. Внизу еще Славик на входе сидит. Трое нас осталось, - Саша понурил голову.
Просидев в молчании минуту, я не выдержал.
- Может, ты это… Освободишь меня?
- Конечно. Иди сюда, - как только я оказался рядом, Санек отстегнул наручники.
- Я бы на твоем месте, сейчас бы несся в тот детский садик за сыном. Кто знает, что там творится.
- Думаешь?
- Угу. Да и сам за дочкой бы рванул. Отпустишь?
- Иди. Только далеко ли ты в таком виде? - Санек скептически оглядел меня с головы до ног.
- А у меня машина неподалеку. Добегу, как-нибудь.
- Тогда удачи, - он протянул мне свою сильную жилистую руку, которую я от души пожал.
- Спасибо. Даст бог, еще свидимся.
Спускаясь по лестнице, я растирал запястья, одновременно пытаясь продумать план дальнейших действий. Всё очень серьезно, и из этого навоза, следовало выбираться как можно скорее. Но стоило, только мне отворить дверь, ведущую в холл на первом этаже, как буквально нос к носу столкнулся с Марией Львовной.
- Это он! Арестуйте его! – указала она двум ППСникам, в бронежилетах и сдвинутых на затылок цигейковых шапках, следующих за ней.


Глава 3
На улицу из «дворца» меня вывели прямо в том, в чем и арестовали. На ногах у меня были черные полушерстяные брюки с бирюзовым лампасом, а тело прикрывала разодранная и окровавленная форменная рубашка, с одним погоном на правом плече. Свежий воздух встретил меня негостеприимно, в лицо ударил холодный ветер, так, что тело пробил озноб. Конец марта не располагал прогулкам в таком легком одеянии.
На руках у меня вновь защелкнулись наручники, в которых милиционеры понуро вели меня к своему «бобику»*, стоявшему сразу у лестниц главного входа. Молча открыв мне заднюю дверь, милиционер постарше с лычками старшины и со шрамом через всю правую щеку, затолкнул меня в салон автомобиля.
---
* Бобик (сленг) – милицейский автомобиль марки УАЗ
---
- Здесь посиди, - мрачно сообщил он, усаживаясь на передние пассажирское кресло. – И без глупостей, а то вы уже задрали. Что за день сегодня, никак вспышки на солнце и магнитные бури.
- Что, так хреново? – проявил я участие.
- Да не сладко. Вас идиотов отлавливать, да в отделение отвозить. Ты уже третий за сегодня. И всё это в свой законный выходной! – милиционер в сердцах врезал кулаком по металлической панели, и как будто от этого удара УАЗ завелся.
- Так много случаев?
- Дохрена. Ну, вот скажи, чего тебе кукушку сорвало? Нахрена ты женщин убил?
- Не убивал я их. Они уже были мертвы.
- Угу, рассказывай. Опять у нас «неуновный»
- Я серьезно. Они уже были заражены этим бешенством, я лишь отбивался от них.
- Ну, ты это следователю рассказывай, - устало произнес он и уставился на дорогу.
- Кстати о следователях, я позвоню? – ответил я, нашаривая мобильный телефон в штанах.
- Нифига ты простой! – удивился водитель, наверное, мой ровесник, с тремя соплями* сержанта. – Телефон сдай.
- Ага, щас. На каком основании? Не забывай, что я тоже погоны ношу.
- Не радуйся, ненадолго, - мрачно сообщил мне старшина.
- А презумпцию невиновности не забываем. Каждый гражданин чист перед законом, пока обратное не будет доказано в суде. Суд был? Нет. Так что, дайте мне позвонить.
- Ну ладно, - сдались менты после минутной заминки. – Но только один звонок!
- Ребят, по-моему, вы американских фильмов пересмотрели. Где у нас в УПК** про количество звонков сказано? Можете статью назвать? Зато я вам с ходу назову статью, где мне гарантируется право на защиту.
---
* Сопля (сленг) – лычка.
** УПК – Уголовно процессуальный кодекс.
---
- Задрал. Звони давай.
Выудив наконец свой телефон, я начал листать в нем записную книжку, выискивая нужное имя. А нужен мне был Владик. Кто, как не следователь сможет проконсультировать о правильном поведении во время следствия по убийству? Думаю, что никто. А Влад, как раз и работал следователем по особо важным делам, правда в одном из районных центров области, что не мешало ему быть моим товарищем и регулярно со мной видеться. Знакомство с ним началось давно с взаимного мордобития, зато после оно переросло в очень крепкую дружбу. Но об этом как-нибудь в другой раз. Длинные гудки в телефоне прекратились, и я услышал его голос.
- Здрав будь, друже.
- Здравствуй брат. Как сам?
- Слава богу. Ты как?
- Да не очень. Приняли меня за двойное убийство. Вот сейчас еду с твоими бывшими коллегами в отдел.
- В какой отдел? – голос его резко стал деловым, словно тумблером щелкнули.
- Куда едем? – спросил я у милиционеров.
- В Октябрьский, на Профсоюзной.
- В Октябрьский, - повторил я товарищу.
- Понял. Щас знакомцев подтяну. Конкретней рассказывай.
- В общем, эпидемия у нас в городе какой-то фигни. Зараженные становятся очень агрессивными и нападают на окружающих. Вот на меня две девчонки со службы и напали, еле отбился. Сейчас меня приняли и везут в отделение.
- Понял. Ты мне первому позвонил?
- Да.
- Значит так, слушай внимательно. Пока я к тебе не приеду, отказывайся от дачи показаний. И не вздумай сослаться на статью 51 конституции. Понял? – я утвердительно угукнул. – Выбраться из моего «Задрищенска» я смогу не раньше завтрашнего обеда. Дождись меня, а там посмотрим. Остальных ребят я предупрежу, можешь не волноваться. Семья не знает?
- Нет.
- Значит, и её известим. Ничего не бойся.
- Да я и не боюсь. Я опасаюсь.
- Чего, брат?
- Семью мою вывезите на Хутор, подальше от города. Чего-то у меня предчувствие, нифига не хорошее.
- Понял, сделаем.
- Ну что, наговорился? – поинтересовался старшина, как только я убрал свой телефон на место.
- Почти…
Неожиданный сильный удар сотряс УАЗ. Меня тряхануло так, что я даже и не понял, что произошло. Раз, и я чувствую, что нахожусь горизонтально, причем головой в низ. Глаза моментально залило сочащейся из носа кровью, поэтому веки пришлось сомкнуть и действовать на ощупь. Первым делом, я попытался перевернуться, что с трудом в тесной кабине автомобиля, но удалось. Утерев лицо рукавом, я наконец осознал, как мне неимоверно повезло выжить в искореженной после аварии машине. Моим конвоирам повезло меньше, длинная отвертка с зеленой пластиковой ручкой прошила насквозь горло водителю. Старшина же просто свернул шею, так как в таком виде лежать могут лишь покойники.
Чуть приподняв голову, я больно приложился затылком о железную панель двери. Потирая ушибленное место, я прочувствовал всю неудобность наручников, сковывающих мои руки. Икать ключи долго не пришлось, одна связка сразу нашлась на портупее старшины. Кое как отцепив кольцо от ремня, я, выгибая запястья, поочередно освободил свои уже немного затекшие руки, и вновь попытался приподняться, толкая дверь надо мной предплечьями. Крючка замка на внутренней стороне задних дверей не было, поэтому вся надежда была на силу, с которой я бахал по крашеному серой краской металлу.
Нужно было срочно выбираться, но я даже и не представлял как, пока мой взгляд не скользнул по Ксюхе старшины. Дернув за цевье, я лишь убедился, что мертвый милиционер надежно зафиксировал ремень автомата. Сдирая ногти в кровь, я отцепил карабин от антабаки, освободив оружие, сразу получив заряд хоть какой-то уверенности. Отомкнуть приклад было делом пары секунд, и я уже был готов врезать им по нависающему надо мной чудом уцелевшему стеклу, когда какие-то смутные тени замаячили сверху. Непонятные голоса донеслись до меня, щелкнула защелка замка, и несколько пар чьих-то рук выудили меня на свет божий.
- С вами всё в порядке? – надо мной склонился седой мужик с аккуратно подстриженными усами.
- Ага, - лишь смог промямлить я.
- Вам нужна помощь. Мы уже вызвали скорую, она скоро будет, - успокаивал меня мужик, подкладываю непонятные тряпки мне под голову. – А пока полежите. Вам лучше не двигаться.
Но мысль о том, что меня сейчас увезут на скорой в травму или куда-то еще, где меня вновь арестуют, словно молнией ударила меня. Вскочив на ноги, я туманным взором оглядел, что же все-таки произошло.
В наш «козлик» на перекрестке Октябрьского проспекта и улицы Труда въехал огромный тягач МАН, тащивший прицеп полный иномарок. Удар пришелся на переднюю правую часть машины, от которого УАЗик несколько раз перевернуло, и выбросило на зеленую полосу, аккурат между двух деревьев.
- Вы куда?! – всполошился седой. – Вам нужен покой!
- Сейчас… - кричал я, но с губ срывался лишь тихий шепот. – сейчас.
Хромая, я тащился к раскуроченному ментовозу, всё еще сжимая цевье автомата в левой руке.
- Лейтенант, стой! Может взорваться! – я недоуменно взглянул на мужика, и только потом до меня дошло, что на одном моем плече всё еще болтался погон лейтенанта, да и одет я был в форменную одежду, вот и приняли меня за милиционера, а не за арестанта, благо наручники я снять успел.
Вокруг собиралась толпа зевак. Впрочем, они всегда собираются, чтобы не происходило – пожар, стрельба, авария, зомби апакалипсис…
Не произнося более не звука, я продолжил свой трудный путь. Ступать на левую ногу было невыносимо больно, видимо была вывихнута лодыжка. Но деваться некуда, вправлять мне её сейчас никто не будет. Добравшись до УАЗа, я с кряхтением забрался на него, буквально упав на покойников в дыру, образованную открытой передней дверью. Времени было мало. Пошарив по кобуре старшины, я с огромным трудом извлек его табельный ПМ. Прижав его к подбородку хозяина, буквально в сантиметрах десяти от себя, выжал спуск.
Приглушенный хлопок, и этот человек уже никогда не станет такой же тварью, которой стали те, в Службе. Уперев дуло в плотно одетую цигейковую кроваво-серую шапку водителя, я выстрелил второй раз, оказывая эту же услугу и для второго моего конвоира.
Утерев лицо от брызг, я засунул пистолет в карман, предварительно выдрав тренчик, туда же были всунуты запасные магазины, взятые с кобур обоих милиционеров. Второй Макаров уместился в моей правой ладони, когда я выполз вновь наружу. На меня испуганно таращились несколько десятков пар глаз.
- Всё хорошо, - я попытался улыбнуться. – Непроизвольное срабатывание боеприпасов, - сгладить обстановку фразой из старого фильма явно не получилось.
Спрыгнув на здоровую ногу, я вновь оказался на земле, и только подумал отойти подальше, как услышал крик. В метрах сорока от меня, водитель-дальнобой, которому недалеко от его тягача оказывали первую помощь окружающие, очнулся после смерти, вцепившись в горло какому-то мужику в черной куртке, по волею судьбы склонившемуся над ним.
«Началось» - промелькнуло в моей голове, констатируя факт, что всё оказалось намного хуже того, о чем думалось вначале. Эпидемия ширится дикими темпами. Так скоро каждый укушенный преобразится, и покусает еще парочку индивидов. А это пахнет геометрической прогрессией. Стоп! Преображаются только укушенные, так зачем я только что прострелил головы двум милиционерам? Так и не найдя ответа на этот вопрос, я потащился к грузовику.
- Разойдитесь! – удалось мне гаркнуть на последних силах, когда до копошившихся в темно-коричневой грязи людей мне осталось не больше пяти метров. Человек пять сразу же отскочили от живого клубка, в котором перемешалось уже как минимум четверо. Выстрелить так, чтобы не зацепить других, у меня не получилось. Это в фильмах герои бьют метко, попадая туда, куда хотят. Жизнь намного прозаичней. Пуля пробила голову дальнобойщику насквозь, застряв во лбу его жертвы, с уже изрядно объеденными щеками.
Убеждая себя, что мужик был обречен, я поплелся дальше, оставив за собой притихшую толпу зевак, в ужасе отшатнувшихся от меня подальше. В мозгу царил какой-то кавардак и сумбур. Мысли сплетались между собой, не давая ни на чем сконцентрироваться, да еще ко всему прочему я почувствовал головокружение и приступ тошноты.
Сразу за МАНом, с включённым светом передних фар и приоткрытой    водительской дверцей стояла светло-салатовая Нива-трехдверка, видимо, как раз того мужика, которому не повезло. Повинуясь шальной мысли, я влез в салон, где убедился, что ключи так и остались в замке зажигания. Бросив автомат на соседнее сидение, я крутанул стартер, заводя двигатель. Ровное его тарахтение ввело меня, наверное, в транс - с минуту я просидел, уставившись на габаритные огни впереди стоячего тягача.
Наконец, тряхнув головой, от чего поплыла окружающая реальность в глазах, со скрежетом была воткнута первая передача, и внедорожник тронулся. Сразу же выехав на тротуар, я аккуратно проехал, только что упокоенных мной двух человек, рядом с которыми никого не было. Люди, увидев меня, разбегались, кто куда, поэтому, практически беспрепятственно Нива нырнула в проулок и ушла в сторону улицы Московской.
Ехать домой в таком виде было нельзя. Первый же патруль срисует окровавленного водилу и тормознет. А это мне сейчас смерти подобно. Прикинув в голове несколько вариантов, моя рука полезла в карман, из которого вместо мобильника были извлечены его раскуроченные части. Выматеревшись и сплюнув в сторону, я принял единственное решение, которое можно было сейчас принять. Я поехал к Лёхе.
Свернув несколько раз с главной, на второстепенные улицы, я оказался у большого серого кирпичного строения, занятого всевозможными офисами и магазинами. Припарковав машину на немаленькой стоянке, я, прихватив АКСУ, сразу направился к торцу этого торгово-офисного центра, где бетонные ступеньки вели вниз, к стальной двери на цокольном этаже без каких либо табличек и намеков, что за ней. Только рядом на стене красовался звонок видеодомофона, что означало - случайный люди внутрь не пройдут.
Нажав на звонок, я через пять секунд услышал тихий писк, указывающий, что дежурный узнал меня и открыл дверь, за которой простирался узкий коридор в форме буквы «Г», на сгибе которого красовалась следующая стальная дверь, с прикрепленным листом формата А4 на котором принтером был напечатан текст «Охранное предприятие «Глобальные Системы Безопасности». Все просто и без изысков, кому надо, тот найдет.
Стоило мне приблизиться к этой двери, как она распахнулась и на меня выскочил невысокий, но плечистый короткостриженый тип в черном свитере, подмышкой у которого торчала рукоятка пистолета.
- Что произошло? – он недвусмысленно оглядел автомат, после чего переключился на моё лицо. – В какую ж передрягу, Витька, ты попал? Краше только в гроб кладут.
- Всё потом. Сначала умыться дай. Нет позвонить. Мне нужно Глебу позвонить.
- Держи, - Леха вынул из кармана брюк свою Нокию 3310, объект постоянных шуток его товарищей.
Найдя нужный номер, я нажал на соединение.
- Алло – услышал я Глебов бас.
- Это Витя-младший. Я у Лехи.

Глава 4
Довольно обстоятельно изложив, что со мной приключилось за это утро Глебу, а заодно и стоящему рядом Лёхе, не забыв высказать всё, что поэтому всему думаю и каких последствий ожидаю. Получив от Глеба все необходимые указания, по моим дальнейшим действиям, я передал телефон Лёхе.
Наверное, стоит пояснить, кто он вообще такой, и кто такой Лёша? Это не трудно и трудно одновременно.
Лет пять назад судьба свела меня с людьми, ставшими мне потом самыми верными друзьями. Впятером мы занимались рукопашным боем, отлично видя, кто чего из нас стоит. Но со временем, одной рукопашки нам стало не хватать, захотелось большего. Трое из нас в предках числили казаков, поэтому было принято решение вступить в местное казачье объединение, где по идее особое внимание должно уделяться воинскому духу и военной подготовке. Но это по идее. На практике же выяснилось, что большинство местных «казаков» интересует прежде всего форма по красивее, погоны понаряднее и висюльки, гордо именуемые «орденами и медалями». Мы все после армии, кто-то с боевым опытом, на это всё смотрели с презрением, но из «казачьих» рядов не ушли. Удостоверение члена казачьего общества, согласно закону о казачестве, позволяло абсолютно законно заниматься военной подготовкой в любом месте и в любое время, не ставя никого в известность. Только из-за него и остались, держась в стороне от «ряженых».
Мы организовывали полевые выходы, проводили занятия в кадетском классе, возрождали традиции и постепенно увеличивались в числе. К нам шли те, для кого были важны наши дела, а не наши слова. В итоге через два года нас стало тринадцать.
Даже слепым было понятно, что страну нашу не ожидает ничего хорошего. Война, революция, беспорядки. В одиночку в них не выжить, только тесно спаянной, подготовленной группой. Для этого мы организовались в «десяток» и избрали атаманом Глеба, ибо без командира никуда. Всячески поддерживая друг друга, мы каждый месяц скидывались в «казну», для нужд десятка, постепенно обрастая разным полезным снаряжением. И все это оказалось сейчас очень кстати.
Лёша же, бывший военный разведчик, месивший грязь Пластилиновой страны* полтора года, как-то незаметно вошел в наш круг общения. Уже имея таксомоторную компанию, он параллельно открыл свое охранное агентство на всякий случай. Как отставной военный, он так же, как и мы ничего хорошего от власти не ждал, максимально готовясь к самым худшим вариантам развития событий, от оккупации НАТО до землетрясения. Первоначальный личный состав агентства составляли друзья и бывшие сослуживцы Лёхи, но потом когда выяснилось, что предприятие может еще и приносить прибыль, подтянулись левые люди, просто работать, чем лишь замаскировали истинную цель хозяина – вооружить себя и своих товарищей.
Так получилось, что наш «десяток» оказал Алексею одну услугу, за что мы все получили доступ к легальному ношению короткоствольного оружия.
--------------------------------------------------
*Пластилиновая страна (сленг) – Чечня, названная так за огромное количество грязи, похожей на пластилин, покрывающей территорию республики в межсезонье и зимой.
---------------------------------------------------
В интернете полно «бойцов», которые ругают власть за то, что она не позволяет им иметь пистолет. Боевой. Настоящий. Для них это очень важно. Травматика и пневматика их не устраивает, они, по их мнению, не смогут защитить их жизни.    И не важно, что у большинства этих «бойцов» нет даже охотничьего оружия для защиты дома, а опыт использования короткоствольного оружия нулевой. Многие из них скорей всего даже и в армии не служили, а настоящие оружие видели только у милиционеров на пузе. Смысл ныть? Хочется иметь пистолет, дык заимей. Для этого внимательно перечитай закон. Наведи справки. И вуаля, на горизонте появляются два варианта. Первый – это пойти служить в милицию или другие правоохранительные органы, что многих не устраивает по идеологическим причинам. Второй, это получить лицензию охранника с правом ношения служебного оружия, и устроиться на работу туда, где тебе это оружие выдадут. Все это конечно сложно и накладно, намного легче и приятней ныть в интернетах.
После того, как мы оказали Лёше услугу, он сам предложил нам фиктивно устроиться в его фирму, через нее же приобрести    оружие, и спокойно им владеть. Мы такое предложение приняли. За месяц мы получили лицензии охранников, не присутствовав ни на одной из лекций, а просто заплатив кому нужно. А уже в конце второго месяца, ходили с короткостволом.
На «десяток», в котором на тот момент было восемь человек, мы закупили десять семьдесят первых ИЖей, по сути тех же пистолетов Макарова, только под менее мощный патрон 9Х17 «Курц», из-за чего прицельную стрельбу можно вести максимум на двадцать метров. Два «лишних ствола» были куплены для учебы, а остальные распределены по десятку. Так же были куплены восемь ПКСК (Портативный Короткоствольный Служебный Карабин), созданные на базе пистолета-пулемета «Кедр», отличающиеся от него патроном (9Х17 «Курц»), возможностью вести только одиночный огонь и магазином всего на десять патронов. Закупили мы так же и восемь малогабаритных пистолетов ОЦ-21С «Малыш», длиной ствола всего в три спички, как оружие последнего шанса. Ну и купили бронежилеты скрытого ношения, просто на всякий случай.
А так как на всё это понадобилось больше сотни тысяч рублей, то все выходные за эти два месяца мы в полном составе таскали доски на пилораме, разгружали вагоны, чтобы большие траты не слишком сильно ударили по семейным бюджетам. К тому же теперь приходилось каждый месяц платить за себя налоги и страховые взносы, которые обычно платит за работника работодатель, да и подкупать через Леху боеприпасы. Непросто, но зато с натяжкой законно, как ни как.
Пока я общался по телефону, мы плавно оказались в рабочем кабинете Алексея, небольшом помещении с двумя столами и парой шкафов. Сейчас же, когда мобильник был возвращен владельцу, я плюхнулся на его рабочее кресло и пододвинул стационарный телефон. Не думая, я набрал знакомый номер телефона по памяти и приложил трубку из черного пластика к уху.
- Алло, - ответила жена удивленным голосом, два звонка в день от меня это немыслимо. – Что случилось?
- Слушай внимательно. Вызывай такси и уезжай домой, забирай дочь из садика, закрывайся дома и жди меня.
- Я же на работе. Куда я уеду? – еще больше удивилась она.
- К черту работу! В городе эпидемия, все зараженные бросаются на окружающих, умирая через несколько часов. Поэтому если тебе дорога жизнь твоего ребенка, ты сейчас же вызовешь такси и поедешь домой. Поняла?
- Хорошо, - упоминание об угрозе дочери сыграли свою роль, она подчинилась.
- И еще, любимая, будь внимательней. Если таксист ранен, забинтован или покусан – на всякий случай пересядь в другое такси. Я не хочу тобой рисковать.
Не теряя времени следующий звонок я сделал матери.
- Мам, привет! Ты сейчас где?
- Дома, а что? – тоже удивилась она, в рабочее время я и ей практически не звоню.
- Хорошо! В городе эпидемия какого-то нетипичного бешенства. Больные бросаются на всех подряд. Об этом в новостях не говорят, и вряд ли вообще сегодня скажут. Поэтому забери сейчас же Полину из детского садика и жди у меня дома. Никому не открывай кроме меня и Юли. А пока ждешь, собирай вещи, поедем за город пережидать это безумие, - отлично зная, что паниковать зря я не буду, она не перебивала меня, а только уточнила
- Так все серьезно?
- Да! Теперь повтори, что ты должна сделать?
- Забрать Полину, закрыться дома и не пускать никого кроме тебя и Юли. Правильно? – я всегда поражался ее сообразительности, она поняла, что спорить бесполезно.
- Да, мам! И еще, если даже к тебе домой будет ломиться кто-нибудь раненый, пусть даже соседка, не пускай, – моя мама врач-терапевт и все мои соседи об этом знают, так что вариант появления покусанного человека за помощью вполне реален. - Если раненый – значит зараженный, и значит наброситься на вас.
- Поняла.
- Отлично! Скоро буду!
- Алло, любимая? – снова перезвонил я жене. – Планы немного меняются. Моя мама на выходном, она заберет Полину. Поэтому езжай сразу к домой, и жди меня.
- Хорошо. Я как раз уже вызвала такси. Должно приехать с минуту на минуту.
- Если что случиться, сразу звони!
- Хорошо, - ответила она взволнованным голосом, на чем наш разговор и прекратился.
Тяжело вздохнув, я развалился в кресле. В меру мягкое, из коричневой кожи, оно было чрезвычайно удобным. Так и хотелось забыться в нём, посылая этот обезумевший мир куда подальше. Знает, всё же Леша толк в комфорте.
- Тебе б умыться, а то кто-нибудь невзначай за покойника примет, - на пороге кабинета материализовался хозяин. – А я пока тебе чего-нить из одёжи подготовлю.
- Как скажешь, - с трудом вырвав себя из мягкого плена, я прошел в туалет, находящийся неподалеку, чуть дальше по основному коридору.
Прикрыв за собой дверь, и пустив горячую воду пробегать в раковине, я, наконец, взглянул на себя в зеркало. Мда… В армейке бывало и похуже, но тоже не айс, как выражался наш ротный. Всё лицо было буквально пунцово-синим и представляло собой сплошной синяк. Левый глаз затёк, губы разбиты в хлам, а нос явно сломан в нескольких местах, но зубы на удивление были целы.. И везде размазана кровь, причем не только моя. Скинув с себя лохмотья, оставшиеся от форменной рубашки, я осмотрел и тело, на котором тоже хватало кровоподтёков и ссадин. По уму, наверное, стоило умыться холодной водой, но я умылся теплой, аккуратно стирая подсохшие бурые пятна с кожи. Щипало и резало, до темноты в глазах, но закусив и так истерзанную губу, мне оставалось только терпеть. Промучав себя минут десять, я вытерся бумажными полотенцами и вернулся к товарищу. Проходя полуголый мимо его секретарши и по совместительству бухгалтера, я улыбнулся ей лучшей моей улыбкой, от которой в былые времена растаяло не одно девичье сердце, но сейчас она отшатнулась от меня, как от чумного.
- Держи, - протянул мне старую и застиранную охранницкую рубашку непонятно-голубого цвета Лёха. – Извини, но другой твоего размера не было.
- Да и на этом спасибо, - я облачился в предложенное, тут же отметив, что рукава мне были всё же малы.
- Глеб просил передать, что ввиду сложившейся ситуации, он объявит «десятку» сбор по плану «всполох» часам к двенадцати у него дома. Что за план такой, тебе виднее. Скорей всего вы на Хутор двинете, ну а я со своими архаровцами к нашим землянкам. Даст бог, мы в этом мире не сгинем, и еще увидимся.
- Твои б слова, да богу в уши.
- Не переживай, он услышит. Главное варежкой не зевай. Вот держи, - Лёша протянул мне тяжелый пластиковый пакет, в котором оказались пачки с маслятами для ИЖей. – Больше дать не могу, самому нужны.
------
*Маслята (сленг) – обычно патроны к ПМу 9х18, в данном случае патроны к ИЖ 71 9х17.
------
- Это и так целое богатство сейчас. Сколько с нас?
- Нисколько. Потом сочтемся.
- Уверен? – я пристально посмотрел на него, но он лишь махнул рукой. – Смотри сам. А я тогда пойду. Семья ждет.
- Давай, Вить, удачи, - он пожал мне руку. - Извини, куртки или бушлата дать не могу, всё маломерки.
- Ничего, авось не замерзну, - улыбнулся я. – Ты бы мне лучше телефон какой мобильный старый презентовал, а то мой вообще в труху. Может симка в порядке осталась, в машине проверю.
- Да не вопрос. У меня этих «серых трубок»* для объектов на годы запасено, - Порыскав на полке одного из шкафов, он всучил мне ничем не примечательный тридцать пятый Сименс. – Зарядка нужна?
---
* Серые трубки (сленг) – мобильные аппараты, которые попали в Россию неофициально и не были соответствующим образом сертифицированы. В результате этого, стоят они значительней дешевле.
---
- Нет. Так как-нибудь обойдусь, главное чтобы он сейчас заряжен был.
- Они у меня всегда заряжены. На всякий случай.
На том и расстались. Подхватив автомат, брошенный мной на журнальном столике, я побрел к выходу. Вновь оказавшись на свежем мартовском воздухе, я задвигался куда уверенней, буквально в несколько прыжков оказавшись у Нивы, в которую тут же и запрыгнул, подальше от пронизывающего ветра. Заведя мотор, я взял в охапку остатки моего старого телефона, выискивая возможность вынуть из него симку. На счастье, возможность эта сохранилась, и уже через секунду, нетронутая пластинка, на которую я записывал номера телефонов, оказалась в моей ладони, а потом и в новом мобильнике. Дисплей его моргнул, включаясь, а значит, я опять был на связи, и мне следовало еще многих обзвонить.

Глава 5
Живу я в Нововятске, в городе на юге от Кирова, который образовался из нескольких деревень и рабочих поселков пятьдесят с лишним лет назад. Точнее уже не городе – в начале девяностых, благодаря политике укрупнения и тому, что до областного цента было всего восемь-десять километров, Нововятск стал четвертым районом Кирова. Ну и наконец, полному слиянию двух городов способствовало закрытие или банкротство всех заводов и фабрик, которых тут было не мало, обеспечивающих работой сорок тысяч человек, что заставило людей каждое утро добираться на новую работу в Город, как они говорили. Нововятск постепенно превратился в спальный район, Нововятский район.
Но при этом сам район был благоприятен для жизни и для воспитания детей. Здесь тихо и спокойно, и есть все, что необходимо: из кранов течет артезианская вода, которую в других местах продают в бутылках, вроде «Бонаквы», а магазины предлагают тот же ассортимент, клубы и библиотеки в наличии, но самое главное -    детские садики здесь почти не закрывались, по этому проблема нехватки мест в них практически отсутствовала. К тому же в Нововятске имелись бесплатные кружки и спортивные секции для детей. Бокс, борьба, футбол, легкая атлетика, авиамоделирование, кройка и шитье, танцы, все бесплатно и в свободном доступе, ребенка не нужно никуда везти, двадцать минут прогулки с ним и ты на месте. У кого есть дети, тот поймет как это важно.
Поэтому обженившись на третьем курсе университета, я с женой остался здесь, живя в одной квартире со своей матерью. Когда же через год появилась дочка, то мы сразу же съехали на съёмную квартиру, буквально через дом от старого места жительства. И мама неподалёку, в случае чего могла помочь с ребенком, и живем самостоятельно. Я с первого курса подрабатывал охранником, писал курсовые за деньги, получал стипендию, поэтому на жизнь хватало, чтобы ни от кого не зависеть.
И сейчас, пробираясь по неестественно загруженным от аварий улицам к дому, я обзванивал институтских товарищей, с которыми всё еще поддерживал связь.
Первому набираю Коле, с которым проучился в одной группе три курса, после чего он взял академический отпуск и ушел в армию. Его поступка на факультете не понял никто, кроме меня. Может быть, поэтому у нас с ним и сохранились хорошие отношения, когда он вернулся после армейки, хотя на учебе он и перевелся на заочку, устроившись работать инкассатором.
- Здорово, Коля!
- Привет, Витек. Как жив-здоров?
- Херово, Коль. В городе эпидемия бешенства. Хочу тебя предупредить, что если какой-нибудь псих появиться, убить его можно будет только в голову.
- Ты что шутишь? Кто нам даст по людям стрелять?
- Я, Коль, не шучу, а тебя предупреждаю. Будь осторожнее. Предупреди родных, и в случае чего звони. Хорошо?
- Хорошо, Вить, учту.
Следующий звонок Сереге, старосте моей группы, одному из немногих оставшихся в аспирантуре. Сын майора медицинской службы ФСИН, он жестко был повернут на восточных единоборствах, на выживании и на охоте. Ружье он себе оформил раньше всех, еще на первом курсе.
- Зиг Хайль, - поприветствовал он меня, узнав по определившемуся номеру. Будучи небольшого роста, поджарым парнем, со следами раскосости на лице, доставшимися ему от бабушки марийки и дедушки удмурта, очень любил в шутку, особенно со мной, построить из себя страстного скинхеда. Любил он так же выдавать себя за лидера местных националистов перед студентами-первокурсниками на археологической практике, которой заведовал уже два года. Бедные студенты были вынуждены рыть бункер-землянку, на который позже прибивалась табличка «Das Reich», нести круглосуточное дежурство под флагом, на котором был намалеван коловрат, и приветствовать Серегу вскидыванием руки, как истинные арийцы. И что самое интересное, студенты, не смотря на все это, еще ни разу не жаловались, а то сидеть бы Сереге долго и упорно по ФЗ №80 и ФЗ №114.
За весь этот юмор, Серега еще в университете был прозван Фюрером, что, впрочем, ему очень льстило.
- И тебе малая зига, Серег. Новости у меня не слишком хорошие. В городе эпидемия бешенства, зараженные бросаются на всех подряд, и при этом не восприимчивы к боли, как наркоманы. Успокоить их можно только в голову.
- Понял тебя, - он был ещё тот параноик, поэтому мои слова воспринял спокойно. – Что собираешься делать?
- Думаю, всем десятком с семействами загород вырвемся, а там видно будет.
- Ясно. Если что к вам прибиться можно? – какое-то время он занимался вместе с нами, помогая чем мог, поэтому был знаком с каждым, и мог об этом просить.
- Конечно. Я на связи.
Ну и напоследок звонок Сане, однокурснику, который сейчас проходил срочную службу в рядах Российской армии где-то в районе Краснодара.
- Здорово, Сань. Можешь говорить?
- Да. Что случилось? – видно тоже что-то почувствовал.
- У нас в городе начинается эпидемия какого-то нетипичного бешенства, очень заразной штуки. Мне кажется, что через несколько дней, Киров погрузиться в ад.
- Что?! Не шути так!
- А я и не шучу. Звоню предупредить тебя, ведь семья то твоя здесь.
- Не совсем. Отец сегодня должен ко мне заехать, - отец у Сани дальнобойщик, раз в месяц стабильно заезжающий в Краснодарский край. – В Кирове только сестра и мать.
- Позвони им, предупреди. Пускай закроются дома или куда-нибудь за город выберутся.
- Хорошо. Спасибо.
Еще двадцать пять минут вынужденно небыстрой езды, и Нива подъехала к подъезду моего нынешнего жилища. Закрыв машину и прихватив автомат, я ускоренным шагом отправился домой. От посторонних взглядов через два десятка шагов меня укрыл подъезд, в котором, аккуратно поднявшись на третий этаж, я нажал на кнопку электрозвонка.
Дверь в квартиру мне открыла жена.
- Что случилось? – бросилась она ко мне на грудь. – Кто тебя так? Как ты себя чувствуешь.
- Да нормально всё, - отбивался я от градов вопросов, немного отталкивая её вглубь прихожей и закрывая за собой стальное полотно двери. – Всё хорошо. Подраться пришлось, это да, а так всё нормально.
- Да на тебе живого места нет!
- Успокойся, - пришлось добавить в голос металла. – Я же сказал, всё хорошо. Муж перед тобой стоит живой и почти здоровый, чего причитаешь? – и, не давая ей ответить, я проскользнул в большую комнату, где на ковре сидела Полина и играла с куклой. Моя мать сидела рядом на диване и внимательно за ней наблюдала.
- Что произошло? – лишь спросила она, когда я, расстегивая подаренную рубаху, полез в большой, еще советских времен, бельевой шкаф за своей одежей.
- Да закуситься пришлось по дороге, не серьезно, - отмахнулся я.
- Ага, и автомат на тротуаре нашел, тоже не серьезно.
- Мам, не начинай, пожалуйста. И так фигово.
- У тебя нос сломан.
- Знаю. В первый раз что ли?
- В том то и дело, что не в первый. Ну почему у всех дети – как дети, а ты у меня вечно лезешь, куда не просят? А? Иди давай на свет к окну, я на тебя посмотрю.
Отложив вытащенную из нутра шкафа старую, уже пожелтевшую от стирки, майку, я подошел к большому, трехстворчатому деревянному окну, где мама аккуратно прикасаясь к коже внимательно осматривала мои повреждения.
- Вот так больно? – она довольно чувствительно ткнула пальцем мне в бочину, от чего я тут же завыл. – У тебя, возможно ребра сломаны. Нужно срочно в больницу на рентген. Да и сотрясение, очевидно.
- Нет, мамуль, вот именно в больницу нам не нужно. Там сейчас Садом и Гоморра в последние пять минут своего существования.
- Не поняла?
- Я же тебе сказал, что бешенство, очень заразное. А куда больных обычно везут.
- Таких – в инфекционку.
- А если их слишком много, причем у многих симптомов заражения пока нет. То куда?
- В обычные больницы, - наконец поняла она. – Мне же нужно всех с работы предупредить.
- А мне что посоветуешь в моем состоянии?
- Тишину и покой. Тебе двигаться нельзя, опасно очень. А вдруг действительно перелом нескольких ребер?
- Почему-то ничего иного я и не ожидал, - я улыбнулся. – Но валяться на кровати времени нет. Дел очень много.
- Послушай мать, - вставила свое слово жена, так и стоявшая молча в дверном проеме. – На себя погляди, какие дела? Да тебе месяц стационара прописать нужно!
- Ну, во-первых, когда я мать слушал? А во вторых, если надо, значит – надо, продолжать разговор на эту тему мы более не будем. Хорошо?
- Как всегда, - только и пробурчала Юля себе поднос, и уселась рядом с дочкой, прижимая к себе.
Натягивая на себя родную одежду, я поинтересовался у мамы, уже во всю набирающую подруг на своем мобильном телефоне.
- Ты всё собрала, что я тебе говорил?
- Все что было?
- Нет конечно. Мы же вернемся, – сказала она уверено.
- Возможно и не вернемся, обманывать не буду. Документы, золото не забыла? – увидев положительный кивок, добавил, натягивая старый, местами залатанный серый милицейский бушлат, доставшийся мне по случаю. - Достань еще постельное белье, одеяла и полотенца, лишними не будут. А я сейчас к тебе на квартиру за едой и еще кое-какими мелочами схожу. Дверь за мной закрыть, никому кроме меня не открывать. Всем ясно, - мои женщины лишь утвердительно закивали в ответ.
К дому матери, простой панельной пятиэтажке, в которой по сути я и вырос, подходил осторожно. Сначала посмотрел издалека, есть ли милицейский бобик или газелька, и только убедившись в их отсутствии, зашел в свой подъезд, третий по счету. Спокойно поднялся на второй этаж. Все тихо.
В квартире, стандартной двушке, первым делом заперся и пошел на кухню. Запас еды есть и у меня дома, но лишней она все равно не будет, кто его знает, как оно сложиться. В первую очередь нужны долго хранимые продукты – крупы, макаронные изделия, консервы, чай, сахар. Их то я и начал извлекать из шкафчиков и холодильника, складывая все на стол. Набралось три больших пакета.
Не стоит забывать и о картошке с луком. Но с ними все проще, хранятся они в двух полупустых мешках. Пересыпав из одного мешка содержимое в другой,    завалив его себе на спину, я понял, что они сейчас всё же лишние. Вместо этого я порылся в маминых вещах, в пару дорожных сумок я уложил её спортивные костюмы, наряды попрочней и поудобней, не забыв и её нижнее белье и косметику, просто ссыпав её в пакет и запихнув внутрь, ибо для женщины это вещи первостатейные, а возвращаться сюда я больше не планировал.
Хорошо еще, что сейчас десять утра, в городе, где рабочий день начинается в восемь, это значило практически пустые улицы. Выскочив из подъезда и согнувшись под тяжелой ношей, я вернулся на свою квартиру, не встретив ни живой души. Даже мертвой не встретил, если конечно у мертвецов остается душа.
Скинув родным груз, я вновь поплелся на улицу. Стоило мне только пройти половину дороги в обратном направлении, как до меня донесся крик. Кричала женщина где-то за углом, совсем рядом. Оказаться за этим углом было делом секунд, два прыжка и я там, тут же натолкнувшись на явно мертвого молодого парня, грызущего выставленную руку полноватой женщины лет за сорок, которой она пыталась защититься. Моя рука сама нырнула в карман, вынимая пистолет. Мгновение, и мозги мертвеца выплеснуло на тротуар.
Женщина стояла растерянная и испуганная, она еще не поняла что произошло. Только что её начал кусать, нет не кусать, а жрать этот не нормальный парень, и бац, и парень падает с простреленной головой, забрызгав ее кровавыми брызгами. В прочем брызги она наверняка и не заметила. Она смотрела на меня, и видела какого-то мужика с размалёванным лицом и пистолетом в руке, а возможно даже, приняла за милиционера, кто его знает.
Ну а я глядя на неё думал о другом. Жила была себе женщина, вышла замуж, родила и растила детей, вероятно, есть уже и внуки. Даже возможно и живут вместе с ней. И всё - её укусил этот зараженный парень. Я помнил, что стало с Аней и Надей после укусов, помнил, что стало с ребятами ОУПДСниками, и понимал, чем это грозит её семье, да даже не семье, а всем окружающим. Передо мной стоял будущий монстр. Монстр, который набросится на любого. Её уже не спасти, я был в этом уверен. Час, максимум два и все, врачи не помогут, а скорей и сами пропадут.
- Пойдемте. Я из милиции. Вам нужна помощь, - говорил я, приобнимая её и подталкивая немного вперед. Шок еще не прошел, женщина как деревянная начала делать первые шаги. – Ничего-ничего. Сейчас вам помогут. Пойдемте.
Постепенно я вывел её немного вперед. Пистолет все еще находился у меня в руке, которую, проклиная себя, я навел на затылок этой несчастной. Смерть должна быть быстрой, такой, чтоб её не чувствовать. И если бы мне довелось выбирать, я бы выбрал именно такую. Женщина даже не поняла, что произошло. Она даже выстрел не услышала, её тело шлепком упало на запорошенный снегом асфальт, оставляя кровавый след.
Ну а я, ненавидя себя, пошел дальше, пытаясь утешиться мыслью о том, что спас только что не одну жизнь. Утешение было хреновое, но лучше не было.
Когда улицы пустые, даже такие вещи, как два выстрела на них, остаются относительно незамеченными. Сомневаюсь, что кто-то даже вызвал милицию. Хотя может уже и вызвали. Другое дело будет минут через пять-десять, местное-то РОВД всего в метрах пятистах от сюда, думаю, что скоро его работников будет здесь немало, и обратно придется возвращаться уже в обход. Ну а пока до маминого подъезда оставалось всего метров пятнадцать, десяток размерных шагов, и я внутри. В квартиру подниматься не буду, моя цель сейчас подвал, люк в который находился прямо под лестницей.
Дом, в котором я раньше жил, был кооперативным (сейчас это называется ТСЖ), и мама моя уже лет десять являлась его председателем, а значит, имела ключи от чердаков и входов в подвалы. При желании этими ключами мог пользоваться и я, от чего, честно говоря, и не отказывался.
Подвал был большим и относительно не загроможденным трубами канализации и отопления. Высота потолка была как в средней квартире, около двух с половиной метров, о сам он представлял собой череду сквозных панельных комнат с глиняным полом. Когда, уже учась в университете и работая на двух работах, у меня стало не хватать времени на посещение спортзала, я нашел выход здесь. В одной и комнаток я повесил самодельную грушу из холстяных мешков набитых опилками вперемешку с песком, и на ней отрывался по часу в день, не давая моему телу скучать. Здесь же по всему подвалу у меня было зарыто то, что нельзя хранить дома. За этим-то я и пришел.
Лопату искать не пришлось, она лежала прямо у первой нычки. Поработав ей, я извлек из земли пластиковый пакет, в который был завернут рукав от автокамеры, запаянной с обеих сторон. В самом рукаве, завернутый в три пакета и обильно смазанный, лежал ТТ, два магазина к нему и всего десять патронов. Пистолет был старый, воевавший еще в Отечественную, да еще и собранный из нескольких экземпляров.
Летом между десятым и одиннадцатым классами, сразу после военных сборов, я уехал с группой поисковиков под Смоленск. Месяц, невзирая на наглых кровососущих, мы искали и хоронили наших солдат, погибших за Родину, находили и неразорвавшиеся бомбы и снаряды, оставшееся, проржавевшее оружие. Оружие мы конечно сдали кому следовало, но ТТ мне заныкать удалось, правда в нерабочем состоянии, автоматика пистолета не работала в принципе. Дело поправил второй сломанный пистолет, привезенный после второй поездки, когда я учился уже в универе на историка. Путем долгих проб и ошибок, мне удалось таки собрать из двух ТТ один рабочий. Правда, отстрелять его как следует, мне не удалось, патронов не хватало, поэтому удостоверившись в его работоспособности, он был закопан в подвале на черный день.
В другой комнате по разным углам были закопаны обрезы. Первый, одноствольный, сделанный из ИЖ-18 под 16 калибр, я выменял на две бутылки водки у старика, в далекой деревне в Арбажском районе, куда часто заезжал поохотиться с Серегой Фюрером. Второй, сделанный из вертикальной двустволки Иж-27 под 12 калибр, чуть не стоил мне жизни.
Я тогда только-только устроился в Службу судебных приставов и пришел к одному должнику-алкашу. Должен он был не так уж и много, всего тысяч пятнадцать, вроде. Нормального разговора тогда сразу не получилось. Он сходу начал орать на меня, материть всю нашу службу и всё правительство вместе с президентом. Я даже толком ничего ответить не успел, когда из комнаты вышел собутыльник должника и, не говоря ни слова, с расстояния трех метров, выпалил мне в грудь из этого самого обреза.
Спас меня тогда бронежилет, с которым я не расставался и до этого почти никогда. Выстрел из нормального охотничьего ружья он бы, наверное, не сдержал, но заряд дроби из обреза выдержал, правда, сломав мне пару рёбер. К тому же, падая, я больно приложился головой к стене, потеряв сознание. Наверное, те уроды посчитали, что я уже мертв и добивать не стали. Слава богу, что проверить тогда не додумались, их ждала водка, которую они потом спокойно и глушили, когда я очнулся. Из коридора я слышал, что один из них озвучивал мысль поискать деньжат у меня в карманах на новый пузырь. Ждать его в коридоре не хотелось, поэтому вынув нож с которым ходил всегда и везде, я зашел в комнату сам. Таких отмороженных граждан, стреляющих без причины и без предупреждения по всем, кто им не нравятся, моей стране не нужно, у неё и так проблем хватает. Вытерев нож, я забрал обрез, с десятком патронов к нему, после чего тихо скрылся из того дома, не появляясь там по работе пару месяцев.
Откопать бывшие ружья было не долго, они были упакованы так же как и пистолет, в несколько пакетов и в запаянный рукав от автокамеры. Вместе с ними были упакованы и патроны в латунных гильзах, по два десятка картечи на ствол, так, на всякий случай. Но самая главная вещь меня ждала в самом дальнем углу подвала.
Там под грудой тряпья и всякого хлама, которые остались после последних ремонтных работ, на глубине двух штыков лопаты покоился АК-74 младшего сержанта ЖДВ Руфата Нагимова, редкостной твари и урода, с которым свела меня судьба в армии.
Восемнадцать мне исполнилось как раз перед выпускным, отгуляв который, я подал документы в местный университет, на тот факультет, на который и хотел – на исторический. Но не судьба. В местных военкоматах был жуткий недобор, шла вторая Чеченская, поэтому хватали всех, кто подходил. Забрали и меня, причем в предпоследний день призыва. Естественно, что ни о каких элитных войсках говорить не приходилось, меня и еще двух парней послали туда, куда требовалось – в доблестные Железнодорожные войска в город герой Муром, что во Владимирской области.
То, что мы попали в жопу, стало понятно, когда выяснилось, что мы единственные русские-срочники в части. Основная масса из 553 защитников Родины была призвана из Северо-Кавказких республик, оставшаяся часть – из диких деревень Татарстана, Башкартастана, Мари Эл и Чувашии. К тому же все младшие командиры, вплоть до последнего прапорщика, были из местной солдатской среды, и носили очень сложновыговариваемые имена и отчества, вроде Иршата Минехайдоровича, старшины первой роты, что радости, нам русским доставляло мало. Но ничего, обтесались, освоились.
С земляками держаться вместе не получилось, как то растеклись по ротам, куда нас распределили, и всё. Но в одиночку не выжить, тем более в таком окружении, товарищи как-то сами нашлись. Серёга Макеров, родом из деревни на границе Мари Эл и Кировской области, явный мариец с очень заметной раскосостью, стал первым с кем я сдружился еще в первую ночь в роте, когда после разбора полетов на «взлётке» он утащил меня в ротный сортир и откачивал после «приёма». Вторым стал Сослан Айларов, осетин из Беслана, которого мы отбили от ингушей за чепком, и который в дальнейшем по мере возможности прикрывал нас от своих же соотечественников.
Вообще, драки в армии были регулярно, причем «кавказкая солидарность» здесь напрочь отсутствовала, ибо народы Кавказа сами и били друг друга. Например, чеченцев били все, разве кроме ингушей, за их наглость и крысятничество, тырить они успевали всё, что плохо лежало, за это и огребали. Ингушей тоже били все, но тут уже в основном усердствовали осетины, хотя и самих осетин были многие во главе с ингушами. Во время этих баталий о мне, русском, вспоминали, только когда я попадался на глаза, ну а так служба шла нормально -    дважды мне ломали руку, один раз ногу, несколько раз ребра, ну а сколько их сломал я, даже и подумать страшно, счет идет на десятки.
Так мы прослужили больше года, когда случилось страшное, тот самый Руфат Нагимов со своими земляками табасаранцами изнасиловал Серёгу. Просто взяли и изнасиловали, за то, что он без подобающего почтения не вытер плевки за ними. Мы с Сосланом тогда были в наряде по кухне, и даже не думали об этом, пока к нам не прибежал взволнованный Кямал, молодой лезгин, недавно прибывший с новой партией, и который упал нам под крыло, но было уже поздно. Единственное что мы смогли тогда сделать – это отнести друга в лазарет.
Серёга после всего этого сломался. Дважды он вскрывал себе вены, но дважды его спасали не вовремя вернувшиеся медики. Третьего раза решили не дожидаться и комиссовали его со справкой. Он даже не пришел к нам попрощаться, за что я его не виню, да и Сослан, думаю, тоже. Ну а те твари жили себе спокойно и открыто нам скалились. А однажды, проходя мимо них, я услышал, что и со мной будет тоже самое.
Тут я и решился. У дедушек аварцев, рискуя здоровьем, я выкрал грамм триста травы с горных садов Дагестана (посланную родственниками, наверное, для лучшей службы своих земляков) на которую нанял в городе отморозков-наркоманов. Задача их была предельно проста, напасть на табасаранцев когда они будут в увале или в самоходе, по возможности покалечив. Им были вручены фотографии всех представителей этой маленькой, но гордой народности нашей части, спертых до этого мной из канцелярии, и половина «гонорара». А на мою долю оставался Руфат.
Не знаю, за какие грехи, практически дембель Нагимов был послан в караул, но знаю, что для меня это был подарок богов. Ибо, что делает «толковый кавказкий дедушка» в карауле? Правильно - либо спит, либо долбится доступной наркотой до появления чертей. Черти в ту ночь не пришли, за них пришлось отдуваться мне. Руфат даже не пискнул, когда я резал ему горло, как козлу на заклании. К сожалению, он даже не понял, что происходит.
Автомат и подсумок с запасными магазинами я в ту же ночь закопал за пределами части, успев вернуться в расположение роты как раз к подъёму по тревоге. Террориста-убийцу «боевого товарища» мы тогда искали до обеда, после чего нас перевели на усиленный режим несения службы, продержавшийся полтора месяца. К нам в часть понаехало множество проверяющих, особистов, представителей военной прокуратуры, замучив солдат и офицеров постоянными допросами и объяснениями. Но убийцу младшего сержанта Нагимова, слава богу, не нашли.
За автоматом я вернулся позже, уже отучившись курс в университете, куда поступил сразу после армии. В магазинах пришлось заменить пружины, старые за два года уже изрядно ослабли, сам автомат пришлось неплохо прочистить, так как зарывал я его, просто-напросто упаковав в несколько полиэтиленовых пакетов.
Вот почти и вся моя оружейная коллекция, которую удалось собрать за не столь продолжительную жизнь. Именно на неё и была у меня надежда.
Все разложив в большую спортивную сумку, пора было вновь подумать и о смене одежды, точнее о замене бушлата, который уже наверняка примелькался, именно его хозяина и будут искать в первую очередь, как подозреваемого в двойном убийстве. Примерно на этот случай у меня в подвале были припрятаны две куртки, купленные недорого в Секонд Хэнде. Одна серая, другая красная. Серый цвет хорош, чтобы не привлекать внимание, красный тоже неплох, смотря в каких случаях. Если все ищут человека в черном, будут внимательно смотреть и на людей в сером, снисходительно относясь к людям, носящими яркие цвета. Поэтому сейчас красный цвет был предпочтительней.
Выбираться назад тем же путем, что и вошел, почему-то не хотелось, но и на этот случай у меня был запасной вариант. Из подвала на улицу по всему периметру фасада выходили небольшие окошки, точного предназначения которых я не знал. Для не проникновения в теплый подвал бомжей и кошаков, эти окошки были намертво забиты досками, но не везде, в нескольких местах я вытащил гвозди, скрепив доски двусторонним скотчем. На вид они все еще были крепки, но один хороший удар, и доски вылетали, открывая вход в подвал, или выход, в зависимости от ситуации.
К одному из таких оконцев, выходящих на густые кусты под балконами, я и направился. Сначала на улицу вылетели доски, потом я протолкнул туда сумку со сложенной в неё красной курткой, а уж потом в окошко с большим трудом пролез и я.
Чтобы не нарваться на милицию, пришлось дать немалый крюк до дома, но зато через двадцать минут я целый и невредимый был в своей квартире. Всё что я мог сделать здесь, я уже сделал. Стрелка часов приближалась к полудню, и мне следовало поторопиться к Глебу. И естественно на «всполох» я не мог ехать с пустыми руками. Упаковав автоматы и затрофееные пистолеты вместе с магазинами к ним в длинную синюю спортивную сумку, я отпер сейф, мирно прикрученный к несущей стене прямо в шкафу, и вынул оттуда помпу Бекас под 16 калибр и ИЖ-71. Выдав это оружие своим женщинам, я еще раз проинструктировал их перед выездом.
- Готовьте быстропортящиеся продукты – яйца, овощи и фрукты. Начинайте собираться. Дверь никому кроме меня не открывать. Ну а я пока поехал решать, что делать дальше.


Интерлюдия первая.
Студент
В наушниках играла «Ария». Саша, не особо её любил, это была музыка под настроение. Под какое настроение, объяснить было решительно не возможно, но в данный момент этот «Хеви метал» отечественного разлива его не раздражал. Закрыв глаза, и растянувшись на кровати, он даже тихо подпевал, что впрочем, никому не мешало, в комнате Саша был один.
Кипелов допевал песню про ожившего мертвеца, мстящего своему убийце, когда в дверь отчаянно заколотили.
- Покой мне только сниться, - пробурчал Александр себе под нос, поднимаясь с кровати.
На пороге, выпучив глаза и хватая ртом воздух, стоял Яшка Оленёв, паренёк из соседней комнаты.
- На Светку напали, – прохрипел он.
- Кто, опять очередной любовник?
- Да не, - отмахнулся Яша, - Там серьезно, кусок мяса с руки вырвали.
- В порыве страсти? – вновь съязвил Александр. Светка была известна по всей общаге как стопроцентная давалка, хотя давала не всем. Например, любовных ласк от неё никогда не видел Яша, влюбленный в неё с первого курса. Тихий, скромный паренек не смог покорить сердце красавицы, заслужив лишь статус «друга», что в переводе на русский означало, что Яша выполнял все поручения своей «Визави», как он её за глаза называл. Вот и сейчас, он стоял на пороге, наверняка по её просьбе.
- Ну а от меня ты чего хочешь?
- Ты это… - замялся на секунду Оленёв. – Ты больше всех в медицине понимаешь.
- Как вы задрали! Если папа ветеринар, а мама фельдшер, то сын у них автоматически рождается выдающимся хирургом?
- Саш, помоги. Там действительно серьезно.
- Хорошо. Веди.
Жила Светлана этажом ниже, предоставленным Академией для её факультета, и прослывшим женским, из-за обилия девушек, заселявших его. Само общежитие имело стандартную планировку – длинный коридор на каждом этаже упирался в окно, из самого коридора двери вели в комнаты, кухня была ближе к лестнице, в другом его конце были туалеты, всё стандартно.
- Хоть расскажи, что произошло.
- Да сам толком не знаю. Света лишь сказала, что у Академии на неё какой-то больной напал, из ладони кусок мяса выгрыз.
- И чего ко мне? В больницу ей надо.
- Понятно в больницу, да только линия 03 занята. Со связью что-то. Генка Хамурашин говорит что и по 02 занято, он Светку отбил и хотел на того гада заявить, но тоже не судьба.
- А как вообще узнали, что я в общаге? – Саша только утром вернулся из под Арбажа, куда ездил к Семёну-одногрупнику на охоту. Ну как охоту, в лесах неподалеку от деревни Семёна регулярно видели снежного человека, вот они уже в который раз, вооружившись ящиком водки, пытались его поймать. Пока безуспешно.
- Да никак, наобум прибежал.
- Ясно, - протянул Саша, подходя к Светкиной двери. Чего греха таить, сам по пьяни залетал к ней пару раз на первых курсах.
Света сидела на кровати, удерживая на покусанной руке полотенце, уже изрядно напитанное кровью,    и выла. Именно выла, местами даже поскуливая, раскачиваясь вперед-назад и шмыгая носом. Тушь по красивому её лицу растеклась так, что Светка была похожа на героя из фильма «Ворон», что вместе с раненой рукой смотрелось жутко.
- Давно случилось?
- Минут десять назад.
- А жгут чего не наложили?
- Ну… это…
- Понятно.
Остановить кровь не получалось долго, минут десять Александр провозился, стоя перед Светкой на коленях. После остановки потока, наконец, появилась возможность забинтовать по-хорошему саму рану. Из ладони действительно был вырван кусок мяса, была видна даже лучезапястная кость мизинца, что внушало определенные опасения.
Саму Светку трясла дрожь, она ни как не могла успокоиться, поэтому прижалась к первому мужскому плечу, которое попалось – к Яшке. Сам Оленёв, не веря в свое счастье, расцвел необыкновенно, но тут же опомнившись, придал своему лицу хмурое выражение. Хотя стоит заметить, что последнее ему не очень-то и удалось.
Саша обработал укус, как сумел, перекисью водорода и начал плотно накручивать на него бинт. Когда повязка была готова, Света упала в обморок, от потери крови.
- Что с ней!
- Да нормально все, поспит немного и оклемается. Но ей в больницу надо, крови слишком много ушло.
- Она может умереть?
- Нет, нормально все будет, не парься. Пойду, руки вымою, - Александр поднялся с колен. – Смотри, пока меня не будет не огуляй её бесчувственную.
- Да пошел ты! – огрызнулся Яшка, даже запустив в него тетрадкой, попавшейся под руку.
- Пошел, пошел. Только смотри у меня! – Сашка погрозил Оленёву пальцем и вышел в коридор.
«Чудны дела твои, господи» - подумал Саша, пока смывал кровь со своих пальцев. Как ни старался, он все же запачкал свитер, несколько крупных капель уже впитались в манжеты. Плохо, придется сейчас же застирывать, иначе потом не отойдет. Но, видимо решив, что десять минут ничего не решат, он махнул на это рукой, решив все же первым делом проведать Светку.
Возвращаясь по коридору обратно, он услышал крик, причем из той комнаты, где и обитала Светлана. Ломанувшись туда, его взору предстала ужасающая картина. Света, завалившись на Яшу, вгрызлась тому в кадык. Кровь хлестала в разные стороны, пачкая стены, покрывало и лицо самой Светланы. Яша еще пытался хватать ртом воздух, но бесполезно, с такими ранами не живут. Его взгляд тускнел на глазах. Минуту оторопело глядя на это действо, Саша схватил Свету за ногу и потащил на себя. Только тут она обратила внимание на него, развернувшись и протянув к нему свои окровавленные руки, пытаясь ухватить, за что ни будь из его одежды.
- Да отцепись ты! – стряхнул он её, так, что Света слетела на пол, довольно сильно ударившись головой. Обычно после такого не сразу и шевелятся, но ей всё было нипочем, она тут же начала подниматься.
Под руки что-то попалось, не глядя он швырнул это в неё. Этим что-то оказался старый утюг, описав дугу, он впечатался точно в лоб, пробив череп, и обдав всё кровью. Но крови сейчас было и так много, эти брызги уже ни на что не влияли.
Саша медленно подошел к Свете, пощупал пульс. Пульса не было, она была мертва. Видимо, это бешенство очень заразно, раз с таким мизерным инкубационным периодом после укуса превратил её саму в носитель вируса. Яшку только жалко, хороший парень был.
Александр подошел к телу студента, попытался прощупать отсутствующий пульс, закрыл, всё еще открытый рот и прикрыл глаза. Когда он только убрал руку с лица, глаза открылись.
- Млять, что за фигня! – заорал Саша, отпрыгивая в дальний угол комнаты. С такими ранами на шее не живут, совсем не живут, он лично видел, как жизнь покинула Оленёва. Но при этом он сейчас тоже своими глазами видел, как совершенно мертвый Яша, поднимается с кровати, уставившись каким-то совершенно ужасным взглядом на него.
Как будто оцепенение охватило Сашу, он понимал, что нужно бежать, что если Яша хоть дотронется до него, то он Александр Белов, покойник. Однако, понимая всё это, он так и стоял неподвижно, пока оживший мертвец таращился на него своими стеклянными глазами и тянул руки.
Саша отступил, но наткнулся на табурет. Уже не думая, он схватил его за ножку и рубанул по голове Оленёву. Тот даже не попытался защититься, приняв удар своей головой и тут же обмякнув.
Александру стало страшно, очень страшно. Он только что убил двух людей, двух своих знакомых, и ведь следствию не объяснишь, что они хотели его сожрать. Именно сожрать, Саша ни на секунду не сомневался в намерениях этих «бешеных». Он стоял посреди лужи крови, весь в ней перемазанный, наверняка как сущий вурдалак. Нужно было выбираться отсюда, куда-нибудь подальше от города. Если этот вирус так заразен, то скоро тут начнется ад и пекло на земле. Уж лучше пересидеть пока у родителей в деревне. А для этого следует хотя бы переодеться.
Вытерев руки о покрывало кровати, Саша осторожно вышел в коридор. Навстречу ему попался Генка Хамурашин. Блин, наверняка ведь идет до Светы, а там такое!
Стоп, идет как то странно. Пьяный что ли, а еще и обеда нет. И взгляд такой немигающий. Да он же…
Александр успел юркнуть обратно, закрыв за собой дверь, в которую тут же заскреблись Генины пальцы. Мерзко так заскреблись.
И так, что делать? Может и его табуреткой? Нет, табуреткой неудобно, тяжелая она, особо не намашешься. А вот если у нее ножку металлическую открутить, то вполне дубинка получиться, голову пробить сможет на раз-два.
Не медля больше не секунды, Саша выкрутил ножку, распахнул дверь и сходу отоварил Гену по голове. Всё про всё заняло секунд пятнадцать, не больше. Вырвавшись в коридор, он побежал к лестнице, где его уже ждали.
Трое «бешеных» стояли на лестнице, причем один из них на лестнице, ведущей вверх. Не останавливаясь Александр впечатал свой ботинок в пах первому, студенту-первокурснику которого видал в деканате, но с нулевым результатом. Первокурсник даже не отреагировал, лишь ухватил Сашу за рукав, мертвой хваткой. Ударив наотмашь, Саше удалось сломать ему челюсть, она даже выехала далеко влево. Но опять же безрезультатно, студент всё так же подтаскивал Сашу к себе.
«Нихрена они к боли не чувствительные!» - промелькнула мысль в его голове, а руки тем ни менее нанесли удар по темечку. Студент обмяк, но пальцы не разжал, а в это время Сашу за локоть ухватил второй.
- Вашу душу мать! – проорал он на вцепившегося вахтера, который только пару часов назад пропускал его в общагу. – Получи! – и чудом извернувшись, отоварил по лбу и его, но слабо, не достаточно, вахтер всего лишь на секунду прекратил тянуть свои челюсти к Сашиной шее. – Еще на! - Второй удар оказался результативней, уложив на пол второго противника. Но тут в дело вступил третий.
Пока шла потасовка, он успел подойти совсем близко, чтобы ухватить Сашу за воротник.
- А-А-А! – вопил он. – Сдохни тварь! – одновременно лупив «бешеного» по лицу. В такой позе ножка доставала только до носа, и уже двумя ударами он разнес все лицо в дребезги, выбив зубы в раскрытом рте, и расплющив нос. Наконец, немного изогнувшись, ему удалось зацепить лоб, четыре удара по нему, и хватка ослабла. Пятым ударом он, наконец, его упокоил.
Оттолкнув, вдруг ставшее тяжелым, тело, Александр взметнулся вверх по лестнице и практически вылетел на еще одного «бешеного», точнее «бешенную». Его соседка, Танька Ершова, была явно мертва, в её глазу торчала шариковая ручка, а щека была пробиты карандашом, но на такие пустяки она не обращала внимание. Зато Таня тут же ухватилась за Сашину дубинку.
- Да подавись! – крикнул он и разжал пальцы. Дубинка на секунду задержалась в руках мертвой девушки, после чего со звоном упала на пол. Этой секунды Саше хватило, чтобы обежать её и добраться до своей комнаты.
Закрывшись, а для уверенности завалив её тумбочками, он, наконец, смог обдумать в какой жопе оказался. Общага просто кишела этими мертвыми «бешеными», или все же зомби? Да не важно, хрен редьки не слаще. Нужно было выбираться. Ну накой он сразу домой не рванул? Зачем решил остаться в Кирове? Теперь попытайся добраться, умник.
Саша залез под кровать и выудил оттуда чехол с ружьем, вскрыв который извлек ИЖ-18 шестнадцатого калибра. Пересчитав патроны, он грустно улыбнулся. Их было всего четыре, один с пулей и три с дробью номер пять.
- Мне и одного патрона хватит, если что, – сказал он в пустоту.

Глава 6
Никто меня при выезде из Нововятска не остановил, поэтому к дому Глеба, обычной серой хрущевке неподалеку от кинотеатра Колизей, я подъехал уже через полчаса.
Подъехал не первый, на парковке перед домом уже красовалась большая тентованая газель c пятиместной кабиной, на которой разъезжали два закадычных товарища Рома и Виталя. Рома был практически местным, родом из деревни близь Котельнича, города в ста километрах от Кирова, Виталя же алтайский казак, своё детство прожил на границе с Казахстаном. Оба познакомились в армии, в ВДВ, оба бок о бок воевали одну командировку в Ичкерии, правда, дальше их пути на время разошлись. Рома отправился на дембель домой (участие в боевых действиях заметно влияет на срок службы), Виталик же, отсидев месяц на губе за избиение своего ротного перед строем, отправился в свою вторую командировку на Кавказ, которую к огромному сожалению того же ротного, благополучно пережил.
У Витали вообще была проблема с обузданием своих эмоций, которая только усугубилась армией. Чемпион Алтайского края по боксу, он вылетел с третьего курса института за драку, угодив в армию, позже, уже на гражданке, подравшись в кабаке, он сильно покалечил племянника Барнаульского мэра. В итоге, спасаясь от уголовного преследования, он навестил своего боевого товарища в Кирове, да так тут и осел. Примерно тогда мы с ними и познакомились, сошлись взглядами на жизнь, что для начала было уже не мало.
Теперь же, купив в складчину изделие нижегородского автопрома, Рома и Виталя занимались грузоперевозками, и дела их шли не так уж и плохо.
Рядом с газелью товарищей стояла черная тридцать первая Волга Семёна, который наверняка приехал со своим племянником Николаем. Оба они были потомками семиреченских казаков родом из Алма-Аты, откуда Семён уходил служить свою срочную службу «За Речку»*, водилой в инженерно-саперный полк. Дембельнувшись всего с двумя ранениями и медалью «За Храбрость»**, он не узнал свою родину – «Казахскую ССР». «Русских оккупантов» начали выдавливать из сельской местности, начали прижимать в городах, и местные власти смотрели на это благосклонно. Уже после развала Союза, когда исламизм поднял голову, боевые группы казахских националистов начали проходить обкатку в Карабахе на стороне азербайджанцев, одновременно закупаясь там оружием, по сути, не от кого не скрываясь. Русские в ответ поехали воевать на стороне армян, поехал и Семён. Год он топтал «Черные горы»***, потом еще год прожил в Алма-Ате, но под давлением супруги, все же переехал в Саратов к родне, а позже, после гибели жены и дочери в автокатастрофе,    перебрался к тетке и сестре с племянником в Киров.
------------
* За Речку (сленг.) – в Афганистан.
** Медаль «За Храбрость» - медаль с надписью "За Храбрость" существовала в царской армии для нижних чинов - рядовых и унтер-офицеров и известна как «Георгиевская медаль». Данное именование награды использовано относительно персонажа имеющего казачьи корни, который о своей родословной не забывает, и так именует медаль «За отвагу».
*** Черные горы – перевод тюркского «Карабах» и армянского «Арцах».
-------------
До нужного подъезда от машины добрался нормально, как и до квартиры Глеба. Дверь мне открыл сам хозяин, потомок донских казаков, сосланных в Кировские леса большевиками, среднего роста, коренастый мужик с густой русой бородой и абсолютно лысый. Старшина погранвойск, во время своей сверхсрочной службы принимавший непосредственное участие в событиях в Таджикистане начала девяностых годов,    отличавшийся рассудительностью и обстоятельностью, что в наше время встречается не так уж часто. Именно с ним и свела меня судьба после первого курса университета, именно с ним я занимался рукопашным боем, и именно с ним я и вступил в казачество.
- Заходи, - только и сказал он мне, после чего ушел в гостиную.
Сняв обувь, не забыв сумку, я последовал его примеру. В комнате собрался уже почти весь десяток. Кроме Ромы, Витали, Семёна и Коли, на диване в углу сидел Ярослав. Родом из под Кирова, он всю сознательную жизнь прожил на Украине в Запорожье, откуда и призвался в Советскую армию в мотострелковые войска, где, оставшись на сверхсрочную, дослужился до прапорщика, и в составе которой четыре года исполнял интернациональный долг в Афгане. После тяжелого ранения и увольнения из армии, он вернулся в Запорожье, устроившись там пожарником. Размеренная жизнь его текла до 1992 года, пока не полыхнуло Приднестровье. Он был одним из первых защитников Бендер, когда они практически с голыми руками останавливали танки и БТРы* румыно-молдаван. Там он вступил в новообразованное Черноморское казачье Войско, и уже позже, в Абхазии, воевал в казачьем отряде. Что его заставило переехать в Россию несколько лет назад, если честно и не знаю, сам он не говорит, а расспрашивать не хочется.
--------
*БТР – бронетранспортер.
----
В кресле у окна сидел Рафаэль, или попросту Раф, дитя интернационализма. Отцом его был азербайджанец, проходивший срочную службу в одной из частей, расквартированных в нашем городе, где он и нашел свою судьбу – мать Рафа. Свадьбы не было, они просто расписались, а через год появился и Рафаэль. Когда ему было лет восемь, отец вместе с семьей переехал на родину. На этом семейное счастье и кончилось, через полгода Раф с матерью вернулись домой одни, а сам он стал ненавидеть лютой ненавистью всех кавказцев. После окончания ПТУ, его призвали в ВДВ, как раз в разгар второй Чеченской, командировку в которую он пережил без единой царапины. После дембеля, обженившись и обзаведясь сыном, он заочно окончил педуниверситет, и только-только устроился учителем русского и литературы в одну из школ.
- Здорово ночевали! – поприветствовал я товарищей, по старой казачьей традиции.
- Слава богу! – донеслось до меня со всех сторон.
- Где это тебя так лихо? – полюбопытствовал Семен.
- Да вот, нарвался на неприятности. Чуть за двойное убийство не закрыли, и вполне возможно и сейчас не против закрыть.
- И с чем пожаловал? – Ярослав кивнул на мою сумку.
- С гостинцами, – попытался улыбнуться я в ответ, но получилось это довольно коряво. – Но пока я вам их не дам! Хотя нет, ПМы забирайте.
- ПМ вещь! – подал голос Виталя, подойдя ко мне и выудив оружие из сумки, - намного лучше ИЖей.
- Ну и к ИЖакам у меня семь коробок с «маслятами».
- К Лехе заезжал?
- К нему самому.
- Не хреновый гостинец. Серьезный видно будет разговор…
             В этот момент в дверь снова позвонили, и через минуту в комнату вошли братья Крюковы, Вася и Стас, правда братья они были не родные, а двоюродные, но повсюду всегда ходили вместе, и всегда друг за друга впрягались так, как не каждый родной сможет впрячься. За плечами у них виднелись чехлы для ружей и большие охотничьи рюкзаки, а на поясе висели ножны с их любимыми тесаками.
- Здорово ночевали! – поздоровались уже они.
- Слава богу!
- Что случилось? А то Глеб толком ничего не объяснил. Да и что с Витьком приключилось?
- Устраивайтесь, – Ярослав мотнул головой на диван, – сейчас всех дождемся и скажем. Нечего по двадцать раз повторять.
Ждать долго не пришлось, только братья уселись поудобнее, как появился Вова, высокий и широкоплечий детина, обожающий гиревой спорт, бокс, и пиво.
- Ну что, вроде бы все. Витька-старшего не ждем, у него особое задание, – начал, Глеб. - Мы собрались здесь, что бы решить, что нам делать. От этого будут зависеть наши жизни и жизни    наших близких.
- Так, что же произошло? Амеры напали? Ваххабиты опять засуетились?
- Сейчас Витя вам все объяснит. Он начал кипишь, ему и слово, – весь десяток повернул головы на меня.
- В общем, братцы, так. В городе эпидемия какой-то херни. Люди от нее резко звереют и начинают жрать друг друга. Зараженные не восприимчивы к боли и повреждениям, убить их можно только повредив мозг. И самое главное, зараженным человек становиться после укуса, и даже умерев, начинает жрать других.
- Что ты сказал? Даже умерев? – уточнил, Раф. – Это ж зомби получается…
- Я знаю, кто получается, - прервал я его, - я видел как мертвые встают сегодня минимум два раза. Вы все меня знаете, паниковать попросту я не буду. Именно после стычки с ними, меня и повязали, причем свои же приставы.
- Ты серьезно? – Подал голос Семен.
-    Он серьезно, – ответил за меня Вася Крюков. – Я сам сегодня свидетелем был, как сбитый насмерть человек поднялся и на врача напал. Я думал, он обколотый был, а теперь мне ясно, что с ним было. Если так, то и врач тот уже заразился, и других заражает. Блин… Это ж скоро весь город таким Макаром умрет и оживет.
- А я про что? – снова заговорил я. – Выход сейчас вижу один – всем десятком с семьями перебраться на Хутор. Но, как и с чем мы переедем решать нам. Я запасся у Лехи семью пачками патронов для ИЖей, так же достал два ПМа и Ксюху но этого недостаточно. Нужно думать.
- У кого что есть? – Глеб задал вопрос, который до этого никогда не задавался. Все, чем владели остальные – было их личным делом. Меньше знаешь – меньше на допросе скажешь, был принцип до этого. Нет, кое о чем мы конечно знали, но далеко не о всем.
- У меня, окромя того, что от Лехи нажили, охотничьей двустволки и Бекаса    – АК семдесятчетвертый «весло» с тремя магазинами, два обреза и ТТ с десятком патронов. – начал я первый, ну а за мной пошли остальные. Всего в десятке набралось четыре двустволки шестнадцатого калибра, две – двенадцатого, три гладкоствольных карабина «Вепрь», два карабина «Сайга» под патрон 7,62, один Тигр*, одна старая трехлинейка, один укорот АК и два обреза. Арсенал не бог весть какой, но на первое время его должно было хватить.
--------
*Тигр – самозарядный карабин на основе Снайперской Винтовки Драгунова, выпускается на ИЖМАШе
--------
- С оружием все ясно. С патронами тоже – подкупать их нужно сегодня! – вновь взял голос Глеб,- Вопрос остается с едой и горючим. По предварительным прикидкам, мы должны перевезти около шести десятков человек, это, кстати, тоже отдельный разговор. Всех их нужно кормить, поить и спать уложить. Заправки, я думаю, скоро будут пустые, все живые из города попрут, перекрыв дороги. Поэтому переезжать нужно начать тоже сегодня.
Дальше пошли детали, обсудили сколько денег осталось в «казне» и на что их пустить. Решили где будем закупать еду, как будем перевозить семьи, и как будем запасаться горючим, когда в разговор вмешался Николай.
- Если мы уходим окончательно, то зачем тратить деньги на горючку, когда её можно взять и так?
- Предлагаешь ограбить заправку, выкачав все топливо? – усмехнулся Виталик.
- Нет, конечно. А на заправке бензин откуда появляется? – Коля сделал паузу, подождал, чтоб его мысль дошла до остальных. - Правильно, его привозят бензовозы, в кабине у которых сидит только водитель.
- А ведь это идея, - поддержал молодого, Роман. – Бензин у нас по городу развозиться с двух нефтебаз. Днем они работают по области, а ночью по городским заправкам. Если их подкараулить, то можно аж тридцать кубов горючки взять.
- А водилу куда?
- А что водилу? Попугаем оружием, да отпустим восвояси. А бензовоз на Хутор по-быстрому отгоним, хрен кто найти успеет.
- Ну что, казаки, кто за? – Глеб обвел всех своим взглядом.
- Я!
- Я!
- Я!
- А я против! – Как всегда не согласился Вова. – Если уж идти на такое, то брать нужно как минимум две машины. В два раза больше пользы получиться при минимуме затрат!
- Это уж как получиться.
От дальнейшего разговора меня отвлек мобильный телефон.
- Алло.
- Алло, Витек! Все как ты и говорил! Психи покусали всех! – звонил Коля-одногруппник, и буквально орал в трубку.
- Успокойся! Кого покусали?
- Жору и Лешу – это напарники Коли, один экипаж машины. - Жору до смерти, а Леша пока жив!
- Слушай внимательно! – я старался говорить четко и уверено, - Леша заразился, он скоро станет таким же. Ты сейчас где?
- У себя в машине.
- Будь наготове.
- Поздно, Леха умер. Пульс не прослеживается!
- Тем более будь наготове!
- Жора жив! Он двигает руками!
- Это уже не Жора, стреляй ему в голову! – уже я орал в трубку, но толку от этого было мало, Коля не слышал меня.
- А-а-а!!! Это не Жора! Он как та тварь! – в трубке раздался выстрел, потом еще один.
- Коля! Коля! Отзовись! – продолжал я орать в телефон.
- Нормально все. Я убил его, – сказал он отрешенным голосом.
- Этого мало! Прострели голову Леше!
- Зачем? – не понял он.
- Надо! Стреляй! – тяжело выстрелить в своих товарищей, но Коля все же смог.
- Что же мне теперь делать? Меня же посадят за убийство! – все, сейчас начнется паника или истерика. Нужно дать ему план дальнейших действий.
- Никто тебя не посадит! Запоминай адрес, – я продиктовал ему адрес Глеба, - езжай сюда. Все решим, не волнуйся, - произнес я и отключился. И только сейчас заметил, что весь десяток смотрит на меня.
- Что произошло?
- На друга, точнее на сослуживцев друга напали эти твари, закусали до смерти. Вот пришлось ему уже их добивать.
- Он что, мент? Откуда оружие?
- Нет, инкассатор. Скоро подъедет сюда, я обещал ему помочь.
- Инкассатор говоришь? – заговорил, как всегда прагматичный Ярослав, за что и получил у нас прозвище «Хохол» - На своем броневике приедет? С мешками денег?
- Не знаю.
- Если с ними – поможем обязательно!
- В смысле?
- Бронированный автомобиль не БТР конечно, но тоже не плохо, - Хохол хитро улыбнулся.
- Значит так, - голос взял Глеб, - друга твоего ведем сюда, а вы, - он махнул головой на Семена с племянником – отгоните машину на Хутор, а потом пулей сюда.
- Не вопрос, сделаем! – заверил Коля.
Вновь зазвонил телефон.
- Да, Коль, - ответил я – Уже подъезжаешь? Щас выйдем, не пугайся! – и, нажав кнопку отключения вызова, обратился к остальным – Кто со мной?
- Я, - ответил Виталя.
- Ну и я, - поддержал его Рома.
Разобрав пистолеты и обрезы, мы впятером встали и, натянув уличную обувь, вышли в подъезд, в котором было на удивление пусто. Я шел впереди, и, открыв дверь ведущую на улицу, первым вышел под солнечный свет.
Автомобиль Коли я увидел не сразу. Бронированный УАЗик-таблетка ужасного, грязно-желтого цвета стоял за углом дома, чуть выставив свою страшную морду. Нас Коля увидел сразу, и было заметно, что он перепугался. Доверия наша группа не внушала, и я был уверен, что он проклинал себя, за то, что согласился ехать сюда, ибо живым выбраться отсюда уже не рассчитывал.
Я подошел к водительской двери и постучал в стекло, открылась бойница, и я увидел, что лицо Коли все покрыто кровавыми брызгами.
- Бери мешки с деньгами и пошли.
- Куда? – Коля быстро поглядывал то на меня, то на Виталю с Ромой, уже заглядывающих в окна салона, то на Семена, закуривающего свою папиросу, то на Николая, уже заводившего дядину волгу.
- К друзьям, - спокойно ответил я – Бери мешки и пошли, а он, - я мотнул головой на Семена, спрячет машину с трупами. Пошли давай, времени мало.
И Коля решился, он открыл дверь и, извернувшись, стал подавать мешки с деньгами. Первые шесть приняли Рома с Виталей, потом один принял я, и потом с последними двумя на снег спрыгнул Коля.
- Бензин есть? Заправляться не надо? – спросил Семен, занимая место водителя.
- С утра полный бак залили.
- Ну и отлично! – Семен уже выруливал на выезд из двора, а Николай пристроился следом.
Больше не говоря ни слова, мы вернулись в квартиру Глеба. А когда мешки были брошены на диван, я представил всем Колю.
- Это мой друг. Служил в РВСН в роте охраны, где стрельбы были каждые две недели. Потом работал до сегодняшнего дня инкассатором. С оружием обращаться умеет, и считаю, обузой нам не будет.
- Ну, добро! – ответил за всех Глеб – можешь снять пока бронежилет и присаживаться. Сколько денег в мешках?
-    Примерно четыре с половиной миллиона.
- Ясно. Это сильно меняет планы. Родные есть?
- Есть, мама и сестра. Но сестра сейчас с мужем в Москве.
- Сестре мы ничем помочь не сможем, а вот матери позвони и скажи, что бы начинала собираться. Пускай сложит теплые вещи, одеяла, еду, в общем все то, что может пригодиться при переезде.
- Переезде куда? – Коля все еще плохо соображал.
- В безопасное место, - как ребенку разъяснил Глеб. – В городе скоро начнется ад, в котором выжить будет трудно, и зная нашу власть, практически невозможно. Звони, давай уже, не теряй времени. Скоро тебя начнут искать и начнут с твоей квартиры.
- Вообще-то верно, - согласился Коля и, вынимая мобильник из кармана, пошел звонить на кухню.
- Эти деньги сильно меняют планы, - продолжил Глеб, когда мой товарищ скрылся в коридоре. – Берите мешков пять, - он посмотрел на Васю со Стасом, - и езжайте по охотничьим магазинам, скупайте в первую очередь патроны под 7,62 на 39 и на 54, потом все патроны 20, 16, 12 калибров, все гильзы к ним, пули, дробь, порох. Берите оптику, коллиматоры, бинокли, спальники. Да что я говорю – берите все, что посчитаете нужным, не маленькие. Но не забудьте про связь. Возьмите качественных радиостанций разного диапазона, как портативных, так и стационарных. Денег не жалейте, все равно они скоро ценность потеряют.
Ребята не говоря ни слова взяли мешка четыре и пошли в коридор обуваться.
- Я с ними поеду – подал голос Вова, вставая с кресла, - сумма не маленькая, как бы никто не позарился.
- Добро. Езжай. А вы, - Глеб обратился к Роме с Виталей. – сейчас съездите за Колиной матерью, а потом прихватите пару мешков и пулей на продовольственную базу. Затартесь тушняком, макаронами, консервами, всем тем, что храниться долго и сразу дуйте на Хутор. Если успеете – две ходки сделаете. А если получиться закупите еще и газовые баллоны для плит.
- А семьи? – подал, наконец, голос Раф.
- А семьи мы будем перевозить завтра. Сегодня у нас есть деньги, которые пока еще что-то стоят, и мы просто обязаны их потратить.
В комнату вернулся возбужденный Коля.
- Все маме объяснил. Дверь никому кроме меня не откроет и начнет собираться.
- Так чего ждем? – Рома хлопнул себя ладонями по коленям и начал подниматься с дивана. – Поехали!
- Поехали! – поддержал его Виталя. – Но деньги мы сейчас лучше возьмем. Хрен знает, как что сложиться.
Открыв входную дверь они столкнулись с Витьком, тащившим тяжелый баул за собой, впихнув который в комнату, поздоровался со всеми.
- Здорово ночевали! Где остальные?
- По делам разъехались, – ответил Ярослав. – А ты с чем?
- Проехался я по ментам и по воякам, как ты и просил. – Витек раскрыл «мечту оккупанта» и начал выкладывать содержимое на стол. – У доблестной милиции получилось выкупить патронов триста «пятеры» россыпью, два ПМа с двадцаткой патронов на ствол и по запасному магазину, видавший виды ТТшник с тридцаткой патронов, две РГДхи и одну эфку.    Предупреждаю сразу, стволы паленые, висят по нескольким эпизодам. Если возьмут с ними, повесят все висяки за последние полвека, так что аккуратней. Ну и все вышло чуть больше сорока трех тысяч.
Витя парень толковый, тертый, все понимающий с полуслова. Срочку отслужил в ВДВ, успев на ней прихватить вторую Чечню. После дембеля пил месяца два, потом еще столько же искал свое место в жизни, и в итоге вернулся в армию. Но вместо ВДВ пошел по контракту в местный батальон Внутренних Войск. Причин тому было несколько: во-первых, на службу можно было ездить каждое утро из собственного дома; а во-вторых, местный батальон регулярно выезжал в командировки на Северный Кавказ, в основном Чечню, где у Вити еще оставались долги. Честно отслужив контракт и дослужившись до прапора, он уволился из армии, устроившись в милицию, в Патрульно-Постовую Службу, где через два года погорел на избиении двух азербайджанцев, которые пообещали отрахать его сестру. Получив условно, благодаря наградам и безупречной службе, он снова отправился в свободное плавание по жизни. Как раз в это время мы с ним и познакомились, и уже три года шли по этой жизни вместе.
- Не плохо – Ярослав подошел к столу и внимательно начал прощупывать каждый ствол.
- У вояк я смог разжиться, - продолжал Витек, - только убитым в хлам АКМом, и то без деревянной фурнитуры. Последние не страшно, ибо заменяемо, а вот голый ствол, со стертыми нарезами – проблема еще та. Так же удалось отжать два початых цинка 5,45 и один целый «семеры»*. Доблестные прапора уже списали цинк ВОГов,    и по десятку Эфок и РГДх, так что имеем и их, вдруг пригодятся. Еще взял десяток магазинов под «пятеру»** на тридцать, три на сорок пять, семь магазинов под «семеру» на тридцать, два на сорок и один барабан на семьдесят патронов, именуемый в народе «бубном». Это все удовольствие обошлось в шестьдесят пять тысяч. Всё, что было скоплено для нового автомобиля, всё здесь на столе.
-------------------------------------
* «семера» (сленг) – патрон 7,62х39.
** «пятера» (сленг) – патрон 5,45.
-------------------------------------
- Деньги, брат, теперь не проблема. Вон на диване целые мешки.
- Не от того ли инкассатора, что я встретил в дверях?
- От него, от него. Да еще и бронеавтомобиль в придачу
- Бронеавтомобиль? Люблю я бронеавтомобили, только они, сволочи, соляру жрут бочками.
Вновь у меня зазвонил телефон, в трубке раздался истеричный голос Фюрера
- Витек! Я отца пристрелил!


Глава 7
- Давай рассказывай что произошло, - я пододвинул Сереге чашку с горячим зеленым чаем.
- Он вернулся с работы раньше обычного. Сказал, что какой-то зек накинулся на него и сильно покусал руку, и она и вправду была вся в бинтах. Сказал, что чувствует себя хреново и прилег у себя в комнате. Я как раз ружья чистил и сумки собирал, а он даже не спросил для чего. А потом он вышел. Понимаешь, это был он, но и не он. Это была какая-то тварь в обличии моего отца. Я сразу это понял. ИЖ был у меня в руках, и они тряслись, когда я запихивал в ствол патрон. Ну а когда он подошел в упор, я выстрелил.
Серега сидел на Глебиной кухне, и все еще не мог отойти от того, что случилось. После его звонка я сорвался к нему и застал в большой комнате его квартиры безголовый труп отца, останки черепа и мозгов которого, благодаря выстрелу в упор из двенадцатого калибра, были равномерно разбросаны по стенам и потолку. Самого Серегу я нашел на кухне глушившего коньяк. Заглушено было уже две бутылки. В коридоре стояли два сложенных больших столитровых рюкзака, с притороченными спальными мешками, полиуретановыми ковриками, котелками и другой полезной мелочью. Тут же стояли зачехленные ружья – Иж 43 и Сайга 12 калибра. Закинуть это все в машину было делом минуты. С самим Серегой было тоже просто, он был как большая послушная кукла, и без разговоров поехал к Глебу, квартира которого стала временным штабом.
Вася, Стас и Вова как раз привезли все накупленное, а накупили они много. Тысячи автоматных и пулеметных патронов калибра 7,62,    тысяч семь для гладкоствольных ружей, не считая материалов для их домашней закрутки, были заскладированы прямо в пачках стройными рядами вдоль бортов УАЗа. Поверху на них были уложены - всевозможная оптика, фонари, походное и бивачное снаряжение от обувки до горелок, всевозможные рюкзаки, ранцы и сухарные сумки забитые всяческой мелочевкой вроде приборов GPS и компасов. На почетных местах, в картонных коробках перехваченных скотчем, красовались стационарные радиостанции, явно не нашего производства. Не забыты были и предметы экипировки и холодное оружие, а так же    ММГ макеты СВД, АК-102 и РПК-74 на запчасти. Совсем неожиданным было приобретение ими трех охотничьих арбалетов    «Барнетт» с парой сотен стрел к ним. С элегантной ложей из углепластика, выкрашенной в лесной камуфляж, они отлично ложились в руки. Удобный диоптрический прицел сам находил глаз стреляющего, и по заверениям братьев – бил он точно на сто метров. Но это в теории, так как практики пока не предвиделось.
Естественно, что для всего этого богатства не хватило места в УАЗике-таблетке братьев, пришлось звать на помощь Глеба на его двенадцатой Ладе.
После непродолжительного совета, было решено выложить немного патронов, а все остальное отвезти сразу на Хутор, чтобы не тратить время на разгрузку-погрузку потом. К тому же Глеб хотел заехать в ближайший к Хутору поселок – заказать пару самосвалов дров.
- А на фига дрова заказывать? – не понял Вова. – Там же лес кругом, заготовить не долго.
- Чтоб их заготовить время нужно, - ответил за Глеба Ярослав, взяв на себя, при всеобщем молчаливом согласии, обязанности завхоза группы. – А купив дрова, мы обеспечим себя ими до лета, сняв головную боль, чем же согреется. Понял?
- Понял. Не дурак… - пробурчал Владимир.
Когда они уехали, в квартире остались только я с Фюрером, Витек, Раф и Хохол. До ночи оставалось недолго, и необходимо было подготовиться к делу у нефтебазы. Деньги деньгами, но от идеи завладеть цистерной горючего мы не отказались.
Домой я звонил каждый час, проверял все ли у них в порядке. Конечно, оружие им было оставлено, но зная не любовь мамы и жены к нему, я серьезно сомневался, смогут ли они им воспользоваться. И только после обеда я вспомнил о Гене, старшем брате жены. Сильно обжегшись со слабым полом, в свои тридцать три детей он не имел и жил один. Но в племяннице души не чаял. Втроем, с ним и тестем, мы не раз ходили на охоту, и положиться на него я мог, с оружием он обращаться умел. Поэтому вызвонив его и расписав в красках ситуацию, я попросил его побыть с родными, пока мы все не подготовим для переезда. Естественно он тоже поедет с нами. Гена лишь спросил:
- А мама с папой как? – огорошив меня этим вопросом. О них я пока даже не задумывался.
- Их тоже нужно предупредить, пускай начинают собираться. Перевезем их, чем раньше – тем лучше! – успокоил я его, судорожно перебирая в голове варианты.
- Когда?
- Если всё-ничего, то сегодня ночью.
- Хорошо.
Хохол и Витек с Рафом чистили автоматы, с собой на дело решили взять укороты, обрезы и по ПМу, поэтому работы хватало. Как только Серега после третьей кружки чая стал более адекватным, мы с ним присоединились к ребятам. Когда оружие было почищено, настала очередь магазинов, которые необходимо было набить патронами. Как раз к этому моменту вернулись Рома с Виталиком.
Пойдя на разумную инициативу, они не стали возвращаться с Колей и его матерью домой к Глебу, а сразу отправились на оптовый склад, где загрузив свою машину тушенкой, макаронами и крупами, наняли еще два КамАЗа, затарив и их едой под завязку. Семена с Николаем решили с Хутора не отзывать, живых родственников у них в Кирове не было, значит, и спасать им было здесь некого, зато там, на месте, они должны были подготовить все для переезда, ну и конечно помочь с разгрузкой машин.
Приезд друзей ознаменовал начало ночной операции, ибо остальные были заняты другими необходимыми вещами. Рома, в свое время проработав на одной из нефтебаз, обещался показать и рассказать, как устроена работа на них. А устроена она была следующим образом: цистерны заполнялись горючим на специальных станциях, потом при выезде охрана проверяла сохранность пломб на люках и шлангах, далее водитель выезжал за пределы нефтебазы и направлялся на АЗС указанную в его путевом листе, на которой так же проверялись пломбы, после чего они вскрывались и горючие перекачивалось в специальные резервуары. Ну а наша задача была вклиниться в эту цепь между выездом с базы и приездом на АЗС. Идеальное место для этого так же подсказал Рома. Недалеко от базы дорога проходила через два железнодорожных переезда, расстояние между которыми было метров сто, и если переезды были закрыты, то машина, оказавшаяся внутри, была заперта.
На дело поехали на моей новоприобретенной Ниве, оставив Серегу с женой и ребенком Глеба. Выбор пал на данный автомобиль, не смотря на все его неудобства из-за того, что случись чего не по плану, на нас выйти по ней будет не возможно. Загрузиться шестерым мужчинам, да еще и с оружием в чудо отечественного автопрома оказалось делом очень не легким. Но, все же, кое-как упаковавшись, буквально на коленях друг у друга, мы выехали.
Дорога была на удивление пустой, лишь изредка попадались встречные автомобили, в основном экипажи ДПС и ППС. Пешеходов тоже практически не было, а в тех, что были, я с ужасом узнал зомби. Узнавали их и экипажи ППС. Заметив зомбяка, машина тормозила, из неё выскакивали три милиционера в бронежилетах и касках, с дубинками в руках и налетали на зомби, колошматя его по голове и ногам, пытаясь завалить. Оказавшегося на земле зомби, связывали, затыкали рот кляпом и затаскивали в оборудованное для жуликов отделение в машине.
- Видно не разрешили открывать огонь, – прокомментировал увиденное Виталя. - Вот и измываются над мертвыми, как раньше над живыми.
- Интересно, а почему они его связали, а не в наручники заковали? – задал вопрос Раф, никому по сути не обращаясь.
- Наручники имеют свойство кончаться. Веревка нет, – ответил Ярослав.
- И куда они его?
- В участок наверное, - задумчива проговорил Рома.
- Не хотел бы я оказаться в этом участке.
- Это уж точно…
По дороге мы стали свидетелями еще троих похожих случаев, причем в двоих из них участвовал ОМОН.
- Вот и этих привлекли. Давно пора!
- А знаете что радует? – вдруг спросил Раф, и сам же ответил. – Радует что власть, хоть что-то да делает. Не так жестко как надо. Но хоть не делает вид, что все в порядке, как могла бы.
- Эти патрули дело рук скорей всего милицейского начальства, и скорей всего не шибко высокого ранга, – проговорил Витя, знакомый с милицией изнутри. – Начальник РОВД, а уж тем более кто повыше о таком «беспределе» даже и не догадываются. Ведь официально, те зомбяки, которых они отлавливают, являются добропорядочными гражданами, и нет оснований для их задержания, а уж тем более для отоваривания дубинками по голове, особенно женщин. Вы ведь видели, как одну зомбячку отоварили?
- А как же их кровавые физиономии? Это не основание для задержания?
- Нет, конечно. Патруль должен остановить такого человека и поинтересоваться, что случилось. Если что-то вызывает подозрение – сопроводить в участок. А эти сразу, без разговоров налетают, бьют и связывают. Правозащитники будут в восторге от такого «беспредела» нашей милиции.
- Но, по крайней мере, живых трупов становиться меньше на наших улицах.
- Ненадолго, – снова взял голос Ярослав. - Всех все равно не переловят. Если бы их начали отстреливать, то да, это бы изменило бы ситуацию. Но власть на это не пойдет. Пока. А когда пойдет – будет поздно.
Больше не говоря ни слова, мы приехали на место – съезд к гаражам между двумя железнодорожными переездами. Раф с рацией был отправлен на разведку к выезду с нефтебазы, расположенному в метрах трестах от первого переезда. Забравшись в придорожные кусты, он должен был предупредить нас о выезжающих в нашу сторону тягачах.
Мы же, усевшись в чуть освободившуюся машину, ждали. Ждать долго не пришлось, через двадцать минут рация протрещала:
- Два друга едут к вам. Как поняли?
- Поняли тебя отлично. Встречаем, – ответил я и, повернувшись к друзьям, добавил. – Ну что? Поехали?!
Мы вылезли из машины и натянули маски, с прорезями для глаз. Ярослав занял место водителя, его задача была в том, что бы остановить автомобиль по ходу движения интересуемых нами грузовиков перед шлагбаумом на втором переезде, невзирая на то опущен он или нет, причем встать так, чтобы объехать его было невозможно.
Я взглянул на часы, стрелки показывали пять минут двенадцатого ночи. Первой ночи в Новой Эре.
Через пару минут показались грузовики. Первым шел красный КамАЗ, тащивший цистерну ядовито-оранжевого цвета, за ним ехал синий ЗИЛок, но цвет его цистерны был темно-желтым. Машины остановились именно там, где мы и рассчитывали. Водитель КамАЗа посигналил несколько раз, но, не добившись результата, открыл дверь и спрыгнул на асфальт. Этого мы и ждали.
- Пошли, - чуть слышно, одними губами сказал Витя, но я уверен, что его услышал каждый.
Мы выскочили из сугробов, наметённых вдоль дороги. Рома с Виталей рванули к КамАЗу, мы с тезкой к ЗИЛку. Витек одним прыжком оказался на подножке у дверцы водителя, и до того как тот успел её заблокировать, оттолкнулся назад, инерцией открывая путь мне, уже взлетающего по подножке и хватающего за грудки самого водителя. С моими сто пятнадцатью килограммами и двухметровым ростом вытащить напуганного человека из кабины было не сложно. Распластав его по асфальту, и пнув для надежности по почкам, я скрутил руки за спиной, стянув пластиковыми стяжками для электропроводки. На голову водиле Витек натянул мешок из черной ткани. Подцепив под руки, мы бегом потащили водителя к моей машине, куда уже запихивали водителя КамАЗа. Все про все заняло секунд пятнадцать. Неплохо. С учетом того, что это первый налет в моей жизни.
Не теряя времени в кабину КамАЗа полез Ярослав, с ним, на всякий случай полез Витек, за водительское место во втором тягаче забрался Виталя, и дождавшись Рафа, бегущего со всех ног, они тронулись.
Мы же с Ромой уселись в Ниву.
- Молчать, и вести себя тихо. Если дернется хоть один – порешаем к чертовой матери! – обратился к связанным водилам Роман. - Все ясно?
- Да… - проблеяли они в ответ.
- Если все будет хорошо – отпустим вас через пару часов. Так что потерпите.
Стянув маски, тронулись и мы. Нам везло, никто не видел момент захвата, который прошел очень тихо, без криков и стрельбы, поэтому мы надеялись, что милиция узнает об угоне уже после того как машины будут за городом.
Покружив полчаса по городу, и, решив не искушать судьбу в виде усиленных патрулей ДПС, я остановил машину на пустыре в районе Коневского рынка. Мы сидели молча, вместе с притихшими водителями. Говорить с Ромой было не о чем, обо всем мы договорились заранее.
Примерно еще через час мне на мобильный позвонил Ярик, сообщив, что они уже на месте. Вытащив на улицу пленных, Рома рассказал им ход дальнейших действий.
- Сейчас я освобожу вам руки. Если хоть кто-то вздумает дернуться – пристрелю как бешеную собаку. Держите в лапы по пачке. Это деньги за ваше мучение. Если есть мозги – уже утром вы свалите подальше от города. Мешки с головы не снимать! Если увижу хоть попытку – выстрелю не думая, – и, не давая опомниться, он прыжком оказался в машине. Автомобиль сорвался с места, оставляя ошарашенных водителей с деньгами в руках и мешками на головах.
Мы возвращались к дому Глеба, где была оставлена Ромина газель.
- Спасибо, что решил помочь, – поблагодарил я друга. – Без твоей газельки, даже и не знаю, как бы я вывозил тестя с тещей. Имущества они нажили не мало, причем такого, которое, сейчас будет жизненно необходимым. Сам ведь понимаешь. Кстати как своих родителей будешь вывозить?
- Славу помнишь? – конечно, я помнил Славу. Они выросли с Ромой в одной деревне, вместе призывались в армию, только Рома попал в ВДВ, а Слава в миротворческие войска в Абхазии, ну а после армейки, перебравшись в Киров, продолжали дружить семьями. Я пересекался со Славой несколько раз, он держал несколько точек на Центральном Рынке, это был довольно неглупый парень, не позабывший спортзал. - Рассказал ему что твориться и какие перспективы, предложил с нами. Он согласился. Сейчас он в деревне помогает собраться своим и моим. Завтра приеду за ними и на Хутор перевезу.
Ну а почему бы и нет, принял же десяток двух моих друзей, почему не сможет принять и других? Чем больше единомышленников – тем легче выжить в нашем новом мире.


Глава 8
Впереди был пост ДПС в городе Советске. Через Советск шла трасса на Мари-Эл, Чувашию, Нижний Новгород, ну и дальше на Москву, а с учетом того, что пост стоял у самого моста через Вятку, объехать его не представлялось возможным.
- Сиди спокойно. Не дергайся, - сказал я Гене, сидевшему рядом со мной в моей машине. – Убери автомат под сидение, а пистолет в карман.
Не проронив ни звука, Гена подчинился. И громко выдохнув, попытался сохранить спокойствие, пока мы приближались к бетонной коробке с надписью ДПС.
Милиционер в костюме со светящимися в темноте полосками, не обошел нас вниманием. Полосатая палочка взмахнула, приказывая остановиться не только нам, но и едущему за нами Роме.
Остановив автомобиль, я вышел из него и тут же напоролся на невысокого, но коренастого милиционера, уже прикладывающего руку к шапке.
- Старший лейтенант, Подлубняк. Ваши документы.
- Конечно, – ответил я, улыбнувшись, вынимая документы из внутреннего кармана куртки вместе с удостоверением. – Пожалуйста, – подал я их гаишнику, ненавящего оставив удостоверение в руках, но так, чтобы его было видно.
Старший лейтенант несколько раз бросил взгляд на мои корочки, мельком пробежался по моим правам и страховке.
- У вас все в порядке? – поинтересовался он.
- Да. А что случилось?
- Вид у вас неважнецкий. Проблемы на дороге?
- Да нет, - отмахнулся я, - на службе обострение у граждан началось. Как бешеные бросаться на всех стали.
- Нас уже предупредили, - гаишник поправил шапку, - Можно взглянуть на ваше удостоверение?
- Конечно, - милиционер заглянул в раскрытую книжицу, попытаясь сравнить меня на фотографии и в жизни.
-    Можете ехать, - рука его прикоснулась к голове. – Счастливого пути.
- Спасибо. Удачного дежурства, – ответил я, усаживаясь вновь на водительское место.
- Все нормально? – испуганно спросил Гена.
- А почему должно быть не нормально? Документы в порядке, ведем себя не подозрительно. Поверь, волнующийся человек всегда заметен и подозрителен.
Мы отъехали от поста метров на триста и остановились на обочине, дожидая Рому.
- Думаешь, они уже сложились? – спросил я у шурина.
- Нет конечно. Хозяйство не маленькое. Куры, корова, свиньи. Их то куда?
- Вот для этого я и позвал Рому, - ответил я, трогаясь с места, заметив приближающиеся огни газельки.
Родители моей жены жили в деревеньке неподалеку от Яранска, городе по пути на Нижний Новгород и на Москву, стоящий в двухстах тридцати километрах от Кирова. Путь до них всегда занимал часа три, и Советск стоял как раз посередине.
Мы проехали еще через один мост, на этот раз через реку Пижма, и въехали в спящий город. На часах было всего полчетвертого утра, загулявшихся прохожих видно не было, а на дороге попадались только встречные фуры, что было довольно обычным для этой трассы. Проехав Советск на сквозь минут за десять, наша небольшая колонна миновала поворот на Лебяжье и Уржум, и через поселок Новый оказалась на трассе до самого Яранска, до которого оставалось всего километров восемьдесят.
Здесь о трагедии, разыгравшейся в Кирове, еще не знали. Да что там в Кирове, по новостям сообщили, что «какие-то непонятные личности в Москве и Санкт-Петербурге устраивают беспорядки». Уверен, что эти «личности» уже мертвые устраивали эти «беспорядки». Ну а в интернете, покопавшись всего минут десять нашел видео об оживших мертвецах со всего мира, залитых на ютубе и других похожих сервисах. Все было еще хуже, чем я представлял в самом начале. Рушился весь мир.
Я заехал за Генной сразу после того, как мы с Ромой освободились. Жена с дочкой спали, но Гена с моей мамой, не смотря на поздний час, смотрели телевизор, в основном пытались поймать новости. Успокоив мать тем, что все идет как задумано, и что уже завтра днем, мы все переедем в безопасное место, я полез копаться на полке под потолком в коридоре. Там у меня, подальше от жены был запрятан ПКСК, по сути тот же «Кедр», только стреляющий одиночными, да еще и патронами уменьшенной мощности. К тому же стандартные магазины к ПКСК вмещали всего десять патронов, но хорошие знакомые слесари способны творить чудеса - у меня было пять магазинов на тридцать патронов 9Х17 «Курц», да и еще где то здесь на полке у меня был припрятан УСМ, позволяющий из ПКСК вести огонь очередями.
Повернув защелку крышки ствольной коробки на девяносто градусов, я снял саму крышку, вынув из под неё пружину. Отвел затвор на себя до упора, пока он не выскочил из направляющих и не оказался у меня в руке, после чего флажок предохранителя был поднят вверх и аккуратно вынут. И только теперь пришла очередь снимать ударно-спусковой механизм, осторожно приподняв его переднюю часть, я вывел упор боевой пружины из пазов, оставив пустую ствольную коробку. Несколько манипуляций, и новый УСМ занял свое место, за которым последовали и другие детали. Всего минут пять, и у меня в руках был эразац-пистолет-пулемёт.
После ночного дела у меня в машине оставался укорот, а в карманах куртки ПМ и ТТ. Вручив ТТ и АКС-74У Гене, мы отправились в ночной путь, слава богу проходивший без неприятностей.
Примерно через полчаса после Советска наша небольшая колона проеехала по сонной Пижанке, поселку, с разрешенной максимальной скоростью по главной дороге сорок километров в час. Поэтому медленно двигаясь по улицам, мы внимательно осматривались. Но и здесь, ничего, говорившего о трагедии заметно не было. Уверен, что все измениться через пару дней, когда люди толпой повалят из Кирова, и спасаться будут по трассам, проходящим как раз через эти поселки и маленькие городки.
После Пижанки, до Яранска осталось всего сорок километров, что с учетом ночной зимней дороги означало минут сорок пути, возможно меньше.
Я ехал аккуратно, со стабильной скоростью, изредка перебрасываясь фразами с Геной, и хоть дорога была заснежена, но попутных фур, которых надо обгонять, не попадалось, поэтому уже очень скоро мы доехали до поворота на Яранск. В самом городе нам делать было нечего, поэтому мы объехали его по окружающей трасе и продолжили движение в сторону Кикнура, последнего райцентра в Кировской области перед Нижегородской. Но и в сам Кикнур нам было не нужно, проехав после Яранска километров пятнадцать, мы свернули с трасы после указателя на Уртму, родовому селу мой жены.
Когда-то богатый колхоз после распада Советского союза развалился, лишив работы почти всех местных жителей. Остатки былого величия виднелись в уже не работающей пекарне, большой трехэтажной сельской школе, в которой теперь не набиралось и сотни учеников всех возрастов, так и недостроенному спорткомплексу, в котором по задумке должен был быть бассейн, боксерский и борцовский залы, залы для легкой и тяжелой атлетики, ну и конечно былое величие просматривалось в развалинах коровников, ферм и больших колхозных гаражей. Сейчас все это было некому не нужно, и в селе остались либо пожилые люди, которым некуда было деваться, либо те, кто не нашел другого места в этой жизни.
Огонь в окнах избы говорил, что тесть с тещей не спали. Звонил им Гена, и по его словам, стоило огромного усилия уговорить родителей на переезд, не помогали ни какие уговоры и увещевания. В итоге Гена заявил, что если они останутся, то больше никогда не увидят внучку. И это подействовало. Теща сразу принялась паковать вещи, а тесть пошел в гараж и сарай собирать инструмент.
Машины мы поставили сразу так, чтоб было удобней загружать пожитки, после чего зашли в дом, обычный пятистенок с печкой посреди главной залы, от которой отходили деревянные перегородки, образующие из одной большой комнаты несколько поменьше.
Теща на кухне обертывала банки с соленьями-вареньями и укладывала их в картонные коробки, тесть недалеко от нее сидел на табурете у печки и штопал штаны.
- Привет, - поздоровался вошедший первым Гена.
- Здравствуйте, - поддержали мы с Ромой.
- Здравствуйте! – подбежала к нам сразу Мария Петровна. – Устали с дороги? К столу присядете?
- Было бы не плохо, – согласился я, вспомнив, что за весь сегодняшний день почти ничего и не ел. - Но не долго, времени мало
Теща, не теряя времени, ухватом достала из печки чугунок с тушеной картошкой и мясом, наложив в тарелки три порции, достала из холодильника молоко в трехлитровой банке и налила каждому.
Поели быстро, без разговоров, и, всполоснув посуду, начали загружать то, что они уже успели сложить. Одежду, постельное белье, посуду и частично еду решили уложить в мою Ниву, где я, сложив заднее сидение, увеличил объем багажа.
Дальше пошел инструмент: две бензопилы, циркулярная пила, электролобзик, точильный круг, электрический и пару механических насосов, несколько деревянных ящиков со всевозможными гаечными ключами и отвертками, обычные и двуручные пилы, шесть топоров, лопаты, вилы, грабли и косы, все то, без чего невозможна жизнь в деревне. К тому же у тестя было несколько ящиков с гвоздями, саморезами, болтами и гайками, и все это требовало укладки. То, что еще помещалось в мою машину, было в нее засунуто, все то, что нет – укладывалось в Ромину газельку.
После инструмента начали загружать рыболовные приблуды тестя. Он безумно любил рыбалку в любой её форме, поэтому дома хранились огромные запасы сетей, удочек, лесок, крючков и несколько резиновых лодок. Все это перекочевало в газельку, куда потом стали затаскивать мешки с картошкой, луком, свеклой и морковью. Последних двух было не так уж и много, и они уместились в одном мешке, но все равно места это заняло порядочно.
Ну и наконец настало самое сложное – загрузить животных. Мария Петровна и Василий Викторович держали одну корову, пару поросят и десяток кур. Если с курами все было более-менее ясно, их засунули в клетки, связанные тут же из сетки-рабицы на деревянном каркасе, то со свиньями и коровой пришлось помучаться. В итоге кое-как заведя по деревянным доскам корову в кузов, её за шею и задние ноги привязали к одному из бортов, чтобы она от него не смогла отойти, и уж тем более выпасть на дорогу.
Много возни было и с поросятами, хотя поросятами они были давно. Тесть скоро собирался их закалывать, поэтому каждый хряк весил килограмм по двести. Связав и стреножив, мы с огромным трудом затащили их в кузов.
К восьми утра все было готово, можно было выезжать, тесть ушел в дом за уже приготовленными ружьями, двустволками еще пятидесятых годов выпуска. Когда он не вернулся через пять минут, я забеспокоился и пошел следом. В доме его не было, я нашел его в огороде. Прижавшись спиной к старому, почерневшему от времени, сараю, он курил, глядя на покрытые снегом грядки, кусты малины и смородины.
- Знаешь, - заговорил он, как только я оказался рядом, - когда мы с Машей решили строиться здесь, тут ничего не было. Просто поле. С отцом и братьями мы поставили дом, баню. С женой мы посадили вишни и яблони, посадили все, что здесь растет. Тридцать лет я вкладывал душу в эту землю. Тридцать лет! А теперь надо все бросать и уезжать не пойми куда, - он повернул ко мне свое лицо. – Скажи, ты уверен, что без этого нельзя?
- Нельзя, бать. Село неподалеку от трасы, скоро тут такой беспредел начнется, что ужас. Из Кирова, Нижнего, Йошкар-Олы народ повалит. И дай бог, если уголовники из тюрем не сбегут, тогда уж лучше будет самим в петлю залезть. Ты пойми, бать, вы мне дороги. Не могу я просто так вас на растерзание оставлять.
- Да все я понимаю, - Василий Викторович потушил окурок о стену сарая. – Пчел жалко. Погибнут они без меня. Скоро проснуться, кто их подкармливать будет?
- Мы бы взяли их, но ты же видел, что улья грузить некуда. Весь кузов забит.
- Да понимаю я! Понимаю! Просто обидно, - тесть подхватил ружья, стоявшие на прикладах тут же. – Пойдем давай. Поди, заждались уже.
- Слушай, а в Уртме не у кого нет грузовика?
- У Сашки Сабяникова есть ГАЗик, но он его с осени ремонтирует. У Кольки Пичкураева ЗИЛок есть. По-моему на ходу, хотя не уверен, давно его на нем не видел.
- Тогда пошли к этому Кольке.
- Нахрена?
- Купим его ЗИЛок.
- Купим? На что?
- Это уже моя проблема. Пошли.
Выйдя из калитки у дома, я подошел к курившим Гене и Роману. Оружие на виду никто не держал, автоматы были сложены в машинах.
- Выезд немного откладывается, - обратился я к ним. – Мы сейчас попытаемся грузовик купить. Если получиться, тогда еще ульи с пчелами загрузим.
- Пчелы. Мед. А ведь неплохо! – ответил Рома после затяжки. – Только давай побыстрее. Мне сегодня еще моих перевозить надо. А я не спавши.
- Конечно, постараюсь побыстрее, - я достал деньги, припрятанные у меня под сидением. В дорогу я на всякий случай взял двести тысяч, и как случилось не зря.
Этот Коля жил на соседней улице, поэтому чтобы до него добраться пришлось сделать немалый крюк. Видавший виды старенький синий ЗИЛ я увидел издалека. Кузов его был не тентованый, обычные деревянные борта с метр высотой. Грузовик стоял под открытым небом, загнанным за невысокий заборчик рядом с домом. У дома мы встретили женщину, идущую из магазина с полными сумками.
- Надь, позови Колю, - обратился к ней Василий Викторович. Та, не слова не говоря, ушла в дом, и через пару минут на улицу к нам вышел невысокий мужчина за сорок с хитрым лицом.
- Здорово, Василь! – Коля пожал руку тестю и мне. Кто я такой вопрос не возник, итак все село знало, что я зять у Соловьевых, да и к тому же работаю в Службе судебных приставов.
- Сколько хотите за ЗИЛок? Купить хочу, – начал я без предисловий.
- ЗИЛок? – даже сначала и не понял владелец грузовика. – Прямо сейчас купить хочешь?
- Прямо сейчас, - подтвердил я.
- Сто тысяч! – загнул он, явно намереваясь торговаться. Уверен, если бы было время, мы бы к всеобщему удовлетворению сошлись на семидесяти тысячах. Но времени не было.
- Идет, - я полез в карман и достал пачку денег, начав отсчитывать сто тысяч.
- Сто десять тысяч! – вдруг поставил новое условие Николай. Я медленно одарил его одним из самых своих тяжелых взглядов, от которого многие должники просто замолкали на полуслове.
- Хорошо, - процедил я, отсчитывая еще десять тысяч.
- Сто тридцать тысяч, - не унимался Коля. Глаза его горели жадностью и нетерпением.
- Дорогой, Николай, - я добавил в голос метала, обычно это действовало на должников. – А с чего вы взяли, что я буду платить за вашу развалюху сто тридцать тысяч?
- Просто машина вам нужна. Очень нужна. А другой такой поблизости не найдете, - я усмехнулся, убрал отсчитанные деньги в карман, а из другого кармана достал ПМ.
- Вы правы, машина нам нужна, – так же с металлом в голосе цедил я слова. – Но почему вы уверены, что я собираюсь платить за вашу развалину сто тридцать тысяч?
- Я… Ээ… - проблеял в ответ Коля.
- Правильно, такую сумму платить я не собираюсь, – я вынул из пистолета магазин, взглянул на патроны, потом с силой загнал его обратно в рукоять, и тем самым продемонстрировал, что пистолет настоящий, а не газовый или травматический. – У меня сейчас два варианта на выбор. Либо купить этот грузовик за девяносто тысяч, либо угнать его, убив хозяина. Выбирать вам.
- Я… - мужик явно потерял дар речи, наконец, сделав три глубоких вдоха, он выдавил из себя. – Согласен.
- С чем?
- Я продаю грузовик.
- Отлично! – я снова вынул деньги, и, отсчитав нужную сумму, вручил её Николаю. – Вот восемьдесят тысяч, пожалуйста.
-    Но мы же договаривались на девяносто тысяч, - чуть дыша выговорил Николай.
- Но, вы. же первый показали, что былые договоренности для вас ничего не стоят. Так какие проблемы. Я слишком много дал?
- Нет! – мужик спрятал деньги за спину. – Нормально вы дали!
- Тогда я жду ключи от автомобиля.
Николай чуть не бегом удалился в избу, и пока он бегал тесть шепотом спросил у меня.
- Ты что серьезно бы убил его за эту развалюху?
- Нет, конечно. Я его на понт взял.
- А-а… Я уж думал.
- Не бойся, бать, я не из этих.
- А деньги откуда?
- Потом расскажу. Но не думай – не ворованные.
Тут как раз вернулся Николай с ключами и документами на ЗИЛок.
- Переоформлять не будем? – поинтересовался он.
- Нет, не будем. Так доедем. Кстати бензин есть?
- До Яранска дотяните, а там заправиться нужно будет.
Втроем бы быстро подцепили забор, и, отодвинув его в сторону, открыли путь для грузовика. За руль уселся тесть, у него опыт вождения большегрузов по более моего. Пара минут езды, и мы вернулись к машинам.
Дом стоял на крайней улице, и за его огородом открывалось поле. Именно на этом поле Василий Викторович и устроил пасеку – двадцать ульев стояли в три ряда сразу после задней калитки в заборе.
Жилых ульев было всего четырнадцать, но взять решили все, лишними не будут. Так как пчелы еще спали, загрузить их в кузов было не сложно. Сложнее было закрепить их там, чтобы они не болтались во время движения. Оставшееся свободное место у заднего борта мы заставили четырьмя пустыми двухсотлитровыми бочками с крышками. Их и еще все канистры, которые нашлись у тестя, я намеривался на ближайшей заправке заполнить бензином. Все равно деньги скоро обесценятся, так нужно их потратить с умом.
И вот, в девять сорок утра мы наконец-то выехали. Шурин вновь ехал со мной, а за рулем ЗИЛа занял место тесть, Мария Петровна устроилась рядом с ним. Когда он уже уселся на водительское место, я протянул ему рацию для связи и АКС-74У, забранным у Гены.
- Зачем мне автомат? У меня же ружья есть, - удивился Василий Викторович.
- Ружья большие, а с автоматом сподручней будет.
- От кого отбиваться-то? От больных твоих? – Гена не стал им рассказывать о живых мертвецах, заменив их на очень агрессивных больных какой-то лихорадкой.
- От них самых. Бери, бать, лишним не будет.
У Яранска перед развилкой, на Лукойловской заправке мы залили полные баки всем автомобилям, все канистры и все четыре бочки. Две бочки мы заполнили девяносто вторым бензином, две другие соляркой. На заправку ушло примерно полчаса, потратив которые мы выехали на развилку. Обе дороги вели в Киров, но одна вела через Советск, а другая через Котельнич. И хотя траса через Котельнич являлась федеральной, ей мало кто пользовался, так как через Советск до Кирова было ближе километров на семьдесят. Но сейчас нам было нужно не в областной центр, поэтому мы и выбрали федеральную трассу.
Положение на дороге изменилось – автомобилей едущих из Кирова стало больше, видно самые неглупые решили свалить из города еще до того, как начнут образовываться пробки.
Котельнич проскочили нормально, на посту ДПС гайцы лишь лениво проводили нашу колону взглядом. Так же спокойно проехали по объездной Орлов, бывший Халтурин, малую родину известного террориста. Перед рекой Великой заправили полные баки еще раз, лишним не будет.
Проехав по мосту, примерно через километр, тянущийся сквозь лес, мы увидели знак указывающий, что следующий правый поворот ведет в Большое Чураково, до которого три километра. Туда-то нам и нужно. Свернув с трассы мы покатили по запорошенной снегом дороге, однако было заметно, что она за последние время пропустила немало машин, укатана она была что надо.
Дорога привела нас к небольшой деревеньке дворов на двадцать, причем еще два дома и недостроенный третий стояли чуть дальше, почти на самом обрыве над рекой, точнее реками, в этом месте сливались две реки Великая и Вятка.
Несколько лет назад десятком мы приняли решение купить землю и поселиться вместе, подальше от городской суеты. Да и обороняться, если что, было бы значительно удобней. Но оставался один нюанс, сразу бросить все и переехать мы не могли, у нас не было столько средств, чтобы поставить дома, наладить хозяйство, поэтому искали землю относительно недалеко от города, в километрах тридцати-сорока, что бы по первости ездить в город на работу. И Большое Чураково почти идеально подошло. До трассы здесь три километра, а по трассе до Кирова еще тридцать девять. Здесь никто не живет, дома либо заброшены, либо используются в виде летних дач. Ну и наконец, окружающие поля можно было вполне законно взять в долгосрочную аренду на сельхоз нужды, а именно с сельского хозяйства мы и собирались в дальнейшем жить.
От идеи выкупать старые избы и восстанавливать их мы сразу отказались, это было бы слишком хлопотно и дорого. Мы приняли решения построить новые дома на тех двух гектарах, что мы купили. Естественно, что строили мы сами, на свои же деньги, которых не так уж и много, поэтому за два года успели построить только два дома, и начать третий. Причем «построить» это наверно слишком громко сказано, внутри работы еще хватало, некоторые комнаты до сих пор не были отделаны.
В основу проектов всех домов была положена одинаковая схема, хотя каждый дом отличался планировкой и внешним видом. Все дома мы возводили из газосиликатных блоков, что удешевляло и ускоряло строительство, облицовывая их силикатным кирпичом. Во всех домах был внушительный подвал, и второй этаж с чердаком, и пристроенный гараж. Каждый дом обходился примерно в миллион-полтора рублей, поэтому пришлось брать кредиты под залог этих домов, потому что скопить такую сумму было не реально. Но думаю, сейчас кредитные обязательства будут стоить не много, и мы в накладе не остались.
Мы проводили здесь все свободное время, садили огород, рыбачили, отдыхали, занимались рукопашным боем и военной подготовкой, ну а после того как прошлым летом Глеб привел сюда несколько лошадей, для которых мы даже конюшню на десять голов построили, то начали заниматься еще верховой ездой с джигитовкой. Как то так само сложилось, что место это мы называли не «Большое Чураково», а просто Хутор. Так и говорили: «Ты где?», «На Хуторе». И всё всем было понятно.
И именно сюда мы и решили вывозить семьи, именно здесь мы решили выжить.
Дорога шла как раз посередине деревеньки к двум построенным нами домам. Машин здесь было много, два тягача с бензином стояли тут же неподалеку, кроме них была и двенашка Глеба, и волга Семена, а так же малознакомые мне УАЗики и Нивы.
Встречать нас вышел Глеб с Ярославом.
- Как добрались? – обратился атаман.
- Слава богу.
- ЗИЛ где взяли?
- Да вот, разжились по дороге.
- Неплохо разжились. А что в нем?
- Ульи с пчелами и четыре двухсотлитровые бочки с горючим.
- Пчелы это хорошо, я как раз начинал подумывать о них. Мед и воск очень ценные материалы станут в недалеком будущем, - заговорил Ярослав.
- У тебя, Вить, - обратился Глеб ко мне, - большая семья получается. Ты, жена, ребенок, мать, шурин, тесть с тещей. Некуда вас здесь селить. Мы думаем начать занимать дома в деревеньке. Как считаешь?
- Что предлагаешь? Идти выбрать дом?
- А почему бы и нет. Иди выбирай, пока выбор есть. Да и разгрузитесь сразу туда. А живность можете сгружать здесь. Корову ведите в конюшню, свиней тоже. Начинаем обживаться! – Глеб улыбнулся и хлопнул меня по плечу.


Глава 9
За семьей выехать удалось ближе к вечеру. Рома, как только мы сгрузили все имущества к выбранному с тестем дому, сразу же уехал за своими близкими. Глеб, который уже привез жену и сына из Кирова, попросил ЗИЛ для перевоза родителей жены, живших в Субботихе, пригороде Кирова в частном секторе, и вместе с Семеном уехал за ними.
Братья Крюковы уже тоже успели перевезти своих жен и детей. Не забыли они и своих и жениных родителей. Привели они так же и двух своих друзей – Костю и Антона, с которыми они общались давно, вместе занимались рукопашным боем, да и с нами они пересекались и были знакомы. Костя приехал со своей девушкой, а Антон помимо девушки, привез еще и мать. Это как раз их УАЗы стояли у домов. Приехали они не с голыми руками, они прихватили карабины «Тигр», которые уважали больше чем «Сайги», а так же по охотничьей версии СКС, мелкашки и всё свое походно-военное имущество.
Одна из Нив принадлежала Грише, другу и сослуживцу Глеба, он жил в Орлове, который как раз был неподалеку. С собой он кроме стандартного набора одеял, подушек и одежды, не забыл и всю свою охотничью коллекцию из пяти ружей, автомат АКМ и красавицу жену, которая была младше его на десять лет.
Вторая Нива принадлежала Алексею, Дикому Прапору, как называли мы его в лицо. Начав служить еще в восьмидесятых годах в ВДВ, после развала Советского Союза, продолжил службу в рядах белорусской армии, из которой уволился в 96 и, переехав в Россию, вновь начал служить, однако уже в мотострелковых войсках, правда, в роте разведки. В 99 перешел в химические войска и заканчивал службу уже здесь, под Котельничем. В итоге прапорщиком прослужил пятнадцать лет. После «дембеля» устроился в том же Котельниче в охрану, и организовал военно-патриотический клуб. Жена ушла от него еще лет пять назад, поэтому он жил вдвоем со своим сыном, десятилетним очень подвижным парнишкой. И сейчас, как я понял, решался вопрос о перевозе всего что скопилось в клубе, сюда. Решили, что как только вернется ЗИЛ с Глебом, его сразу же отправят в Котельнич.
Раф с женой и маленьким ребенком тоже уже были здесь. Даже Вова со своей второй половиной и её матерью приехали после трех на загруженной под завязку шестерке.
После четырех приехал Владислав на своей девятке вместе с родителями, приехавшими на тридцать первой волге. Папа у Влада когда-то был прокурором в одном из районов области, и очень хотел, чтобы сын пошел по его стопам. Но как это часто бывает, вечная проблема отцов и детей и юношеский максимализм Владислав помешало этому сбыться. Влад наотрез отказался поступать в университет на юридический, да и вообще куда либо поступать, и в итоге его призвали в армию. Отец у него был очень принципиальным человеком, и отмазывать сына не стал. В итоге весной 98 забрали Владика служить в солнечный Дагестан, а в 99 началась война.
Влад нес службу, толи на блокпосту, толи на взводном опорном пункте, оказавшемуся на пути боевиков. Командиром у них был молодой лейтенант из «двухгодичников», выпускников военных кафедр гражданских ВУЗов, это и решило все. Бездарно организовав оборону, он обрек половину своего взвода на смерть. Боевики долбили минометами и гранатометами, пулеметным огнем заставляли вжиматься в землю, но это не спасало, солдаты гибли. Владислава контузило, он потерял сознание, а когда очнулся, понял, что остался один. Лейтенант с остатками взвода отступили, даже не проверив, живы ли остальные или просто ранены. Ну а Владу ничего не оставалось, как отстреливаться до последнего, потому что в плен сдаваться не собирался, он прекрасно знал, что боевики делали с нашими солдатами в первую чеченскую, и не хотел этой участи себе. Как не странно, абсолютно не желая этого, он спас тех людей, которые его бросили. По сути, он прикрывал их отход. Тот лейтенант, услышав стрельбу на своих позициях, в бинокль узнал Владислава, и уже позже, докладывая рапортом о случившимся, поведал, что рядовой Зонов, будучи ранен, добровольно вызвался прикрывать отход своих сослуживцев, чем спас одиннадцать человек, включая лейтенанта. Рядового Зонова за тот бой представили к ордену Мужества посмертно.
Но сам Влад об этом не знал, отстреливаясь, он получил несколько ранений осколками, и периодически терял сознание. Очнувшись, он из последних сил поднимался и вновь открывал огонь, по подошедшим уже почти вплотную духам. Те залегали, и вновь поливали позицию Влад свинцом. От очередного разрыва реактивной гранаты он опять потерял сознание.
Посеченного осколками, всего в крови, боевики посчитали его мертвым. Владислава спасло то, что они тогда не стали измываться над трупами наших солдат, у них не было на это времени, боевики куда-то спешили, а этот бой и так очень сильно их затормозил.
Владика нашли местные чабаны, не любившие нохчей, они унесли его в один из горных аулов, где местный ветеринар вытащил из его тела почти все осколки, благо засели они лишь в мягких тканях рук и ног.
Сдали Влада группе какого-то спецназа месяца через два. Те, вызвав вертолет, эвакуировали его вместе со своими ранеными, выдав его за освобожденного в результате спецоперации пленника. И только там, на «большой земле», Владислав    узнал, какой героический поступок совершил. Орден Мужества ему, правда, не дали, посчитали, что раз он остался жив, то не очень его достоин, заменив на медаль «За отвагу». Но Влад не жаловался, эта медаль была для него дороже всех других, которые он получал потом.
Отлежав в госпитале в Волгограде еще месяц, Владислав дембельнулся раньше времени, в связи с какой-то директивой, о реабилитации военнослужащих, попавших в плен боевикам. То, что в плену не у кого он не был, Влад, конечно, никому не сказал, к тому же за его «спасение» командир той группы спецназа уже получил награду.
Вернувшись домой, он застал поседевшую мать и сильно сдавшего отца, похоронку о его смерти они уже получили, а о том что он жив их известить забыли. Да и сам Влад, лежа в госпитале, не писал им, не хотел расстраивать, что ранен.
Отдохнув неделю, нужно было задуматься о будущем. Поняв, что отец желает ему добра, он, наконец, поддался. Благодаря тому, что декан юридического факультета одного из ВУЗов был однокурсником отца Владислава, его взяли на первый курс заочно, правда, на платное место. Ну а сам он пошел работать. Здорового парня, после армии, да еще и с наградой, с радостью взяли в милицию, где он прослужил три года в ППС. После окончания третьего курса института, он получил звание прапорщика, и перевелся в ДПС, где простояв на постах полгода, получил свой служебный автомобиль. Закончив институт, он дождался звания лейтенанта и уволился из МВД. Отец все-таки победил, и он пошел по его стопам, поступив на службу в следственный комитет при прокуратуре. Сначала его отправили в Чепецкий район, потом в Юрьянский, потом в Яранский, ну и до сегодняшнего дня он в должности старшего следователя по особо важным делам работал в следственном комитете Слободского района.
С ним я познакомился, когда он только-только закончил первый курс. Он отмечал сдачу сессии со своими однокурсниками в одном из кафе, где я праздновал день рождения со своими друзьями. Мы тогда сильно друг другу не понравились, и по какому-то пустяковому поводу разодрались там же, пустив в дело стулья. Когда нас скрутил приехавший наряд милиции, Вадим ни словом не обмолвился кто он. И только в машине, он представился, назвав меня своим другом. После того как нас высадили на ночной улице, мы, вызвав такси, продолжили загул у него на съемной квартире. Потом он занимался с нами рукопашным боем, помогал нам по мере возможности, когда мы решили вступить в казачество, да и просто поддерживал с нами дружеские отношения, поэтому не удивительно, что никто не был против его приезда.
До возвращения Ромы, который вернулся после пяти, мне удалось вздремнуть пару часиков. Сам же Рома, падая от усталости, завалился почти тут же спать. Машину помогли разгружать остальные, в том числе и Слава, приехавший на своей десятке с женой и родителями. Кроме вещей, сельхозинвентаря и инструментов, в кузов газельки были уложены десять клеток с кроликами и с двух десятков клеток с курами.
Так как ждать пробуждения Ромы было бесполезно, за руль газели уселся Виталя, и где-то без двадцати шесть мы отправились за моей семьей. До поста ДПС перед городом добрались нормально, на нем же был бедлам. Огромная колона машин пыталась выбраться из города, при этом никто не кому не уступал, напрочь закупорив дорогу, которая сужалась перед постом для лучшего контроля проезжающих автомобилей. Сотрудники ГИБДД как могли пытались разрулить ситуацию, их фигурки в синей форме метались от машины к машине, но все усилия были бесполезны. К тому моменту, как мы подъехали, среди этого хаоса появились зомби. Скорей всего это были укушенные до этого, пытавшиеся выбраться из разгорающегося ада, не зная даже, что несут этот ад за собой. Но как ни странно именно они и спасли ситуацию. Милиционеры, открыв огонь по зомби, наконец осознали, что в их руках оружие, в прямом смысле. Именно оружием они стали наводить порядок. Прострелив стекла особо ретивым гражданам, они наладили движение на этом участке дороги, и уже скоро мы въезжали на Новый мост, а впереди нам предстояла поездка через весь Киров до Нововятска.
В городе начиналась анархия. На светофоры уже мало кто обращал внимания, машины метались в непонятных направлениях, и далеко не всегда в сторону выезда из города. Виталя вел уверено и быстро, объезжая попутные автомобили по встречке, не взирая на двойные сплошные. Но продолжалось это не долго, уже на площади Лепсе образовалась огромная пробка, которую Виталя элегантно обогнул по тротуару, поведя за собой и других. Дальше уйдя по Карла Маркса до Дворца бракосочетания, он свернул на Розу Люксембург, а потом повернул на улицу Свободы, благодаря чему мы объехали все ненужные сейчас светофоры. В районе Центрального Рынка наша машина свернула на дорогу, ведущую в Нововятск, уже и так забитую до отказа. Скорость передвижения была километров шестьдесят в час, но слава богу, что она вообще была.
Так медленно, но верно, буксуя временами по обочине, мы и подъехали к моему дому, однако радости я не испытал. Возле одного из подъездов трое мертвяков доедали четвертого. Обступив свою жертву, они рвали её зубами, при этом мешаясь друг другу, толкаясь, и, что удивительно, совершенно не замечая этого.
- Прикрой, - сказал я Витале, вынимая ПМ и открывая дверь. Не хотелось шуметь, но эти твари будут очень мешать, когда мы будем грузить все мои пожитки. Двоих из них я знал, это    была молодая пара, с ней я учился в параллельном классе, а он учился на класс старше. Имен их я не помнил, и это даже к лучшему. Подойдя ближе, чтобы не тратить зря патроны, я прицелился в затылок ближайшему мертвяку и нажал на спуск. Два выстрела попали в цель, а вот третий ушел в молоко. Та самая, почти одноклассница, с перемазанным кровью лицом и разорванной шеей, неестественно резко отскочила, и, зыркнув своими бельмами, кинулась на меня. От растерянности я начал стрелять, пули попадали в её худенькую грудь, но без толку, её это несколько не останавливало. И вот когда до неё осталось метра полтора, в лицо ударил смрад, и я уже почти почувствовал хватку её мертвых рук у себя на шее, в дело вступил ствол Витали. Пуля из ПКСК попала ей прямо в глаз, и уже окончательно мертвая, она по инерции завалилась на меня, перемазав всего кровью.
- С тобой все в порядке? – процедил Виталий, рассматривая дверь в подъезд через прицел своего кастрированного Кедра, и правильно, вдруг еще какая тварь выскочит.
- Да нормально всё, - я спихнул тело девушки с себя, в тайне радуясь, что на мне сейчас все та же красная куртка, которую в принципе носить долго и не собирался. Запах теперь от меня стоял замечательный, как будто неделю в морге прожил.
Я заменил магазин в пистолете и пошел к своему подъезду, друг же усевшись снова на водительское место, подогнал к нему машину почти в плотную. Сомневаюсь, что милиция уже как то отреагирует на эти выстрелы, проблем у них и так сейчас невпроворот.
В сам подъезд мы с другом заходили вместе, сначала я, а он прикрывал. Я опасался, что какой-нибудь мертвяк может расхаживать по лестницам, в поисках пропитания, и так оно и произошло. Труп забулдыги и вечного дебошира, моего соседа снизу, ломился в свою некогда дверь. После каждого удара о дерево обшивки, за самой дверью раздавался детский писк.
- Папа перестань! Папа не надо! Папа! – но тщетно, труп отца без устали продолжал биться дальше.
Я поднялся на половину лестничного проема, и как только зомби повернул на меня голову, выстрелил. Пуля попала точно в нос, труп в последний раз ударил дверь своей головой и медленно сполз на пол.
- Крой выше, - произнес я напарнику, который занял позицию на полпролета дальше.
- Это не папа, это дядя Витя с третьего этажа, - обратился я к ребенку за дверью. – С тобой все в порядке, ты не ранена?
- А где папа? – ребенок не смог еще понять, что произошло.
- Папа твой успокоился.
- Он что, больше не кусается?
- Нет, не кусается. Ты сама-то не ранена? Папа не успел тебя укусить?
- Нет. Он только маме руку укусил, когда она его в коридор выталкивала. Так больно укусил, что она даже заплакала, – при этих словах у меня сжалось сердце.
- А где сейчас твоя мама?
- В ванной, кровь смывает. Но она там уже давно, уже должна смыть. Сейчас я её позову.
-Нет! – ком застрял у меня в горле. - Не зови. Подожди меня, сейчас я схожу домой и принесу твоей маме лекарство. Только от двери не уходи. Хорошо? – а отойдя от дверного полотна обратился уже к Витале. – Давай бегом до пятого, чтоб сюрпризов не было.
- Не вопрос, – в этот раз первым шел он. Мы быстро пробежались до пятого этажа и уже возвращались назад, когда на четвертом этаже одна из дверей открылась, и из неё показалось усатое лицо дяди Васи, мужика за сорок, всю жизнь отработавшего токарем, который правда в последнее время стал закладывать за воротник, но мирно, без сцен и скандалов.
- О! Витек! Все нормально в подъезде? Можно выходить?
- Нормально. Выходи, только оружие взять не забудь.
-    Да какое у меня оружие?
- Трубу, палку, да все что потяжелее,– посоветовал я ему, сбегая вниз по лестнице. – Ты еще здесь? – спросил я, переступив через дважды мертвого.
- Да дяденька. Там что-то с мамой случилось, она стонать начала.
- Ничего. Открывай, сейчас я помогу твой маме, – щелчок замка, и дверь открылась, за которой показалась девочка лет шести, с чудным, но заплаканным личиком. Я сразу же оттеснил её вглубь квартиры, не давая разглядеть труп отца. – Не переживай, сейчас мы поможем твоей маме. Это дядя Виталя, и пока он будет помогать твоей маме, мы с тобой пойдем к Полине на третьем этаже. Ты же знаешь Полину?
- Знаю, - девчушка мотнула головой.
- А тебя, если не ошибаюсь, Дашей зовут.
- Да, Дашей.
- Тогда, Даша, пошли. – Я скинул запачканную курточку, взял девчушку на руки и прижал к себе. Посмотрев на Виталю, спросил. – Сделаешь?
- Сделаю.
- Прости, что так получилось.
- Да чего уж там… Идите,- и я еще крепче прижав голову Даши к себе, что бы она все же не видела труп отца.
Поднявшись к себе на этаж, я позвонил в дверь, которая тут же распахнулась. На пороге стояла моя жена, недоуменно глядя на ребенка у меня на руках.
- Ты ведь знаешь Дашу? Теперь она будет с нами.
А на этаж ниже, в квартире номер пять, прозвучал выстрел.


Глава 10
Всё, что было можно, моя мать и жена уже собрали. Все, кроме моих вещей, к которым ни одна из них не прикасается.
Перво-наперво я выудил два своих охотничьих рюкзака, в которые уложил всю свою «тактическую одёжу» три комка, энцефалитку и горку*. Туда же уложились комплекты термобелья, все мои головные уборы от папахи,    комуфлированных и белых вязанных шапок, до оливковой косынки, в перемешку с моим туристическим инвентарем. Отдельно я увязал в тюк два своих бушлата и овчинный полушубок. Сложил в пакеты все свои берцы, кроссовки и кеды, размер у меня редкий – сорок седьмой, так что любая обувка пригодиться. Вынул со дна шкафа бронежилет шестого класса защиты, который мне удалось по дешевке прикупить в одном охранном агентстве. Оттуда же достал две своих разгрузки, одну черную Тарзан, другую оливковую Пионер, купленные в разное время и для разных целей. Вместе с ними на свет вышел и мой тактический рюкзак на тридцать литров какой-то немецкой фирмы. В него были сложены принадлежности для снаряжения охотничьих патронов, да и сами патроны в еще не распакованных пачках. Буквально за пятнадцать минут все было готово.
---
* Комок (сленг) – комуфляж.
** Энцефалитка (сленг) – противоэнцефалитный костюм из брезента, сконструированный для геологоразведовательных, топографических и прочих экспедиций еще в советское время. Куртка от костюма не имеет застежки, одевается через голову, по типу анарака, имеет утягивающие манжеты и капюшон, с прикреплённой противомоскитной сеткой.    
*** Горка (сленг) - костюм горный, ветрозащитный. Удобная, практичная и дешевая одёжка для своих задач. Ведет свою историю от костюма немецких горных егерей времен Великой Отечественной войны. Сегодня же «горки» не шьёт только ленивый, каждый мало-мальски профильный отечественный производитель предлагает свой вариант (а то и сразу несколько) костюмов горных, ветрозащитных.
---
Жена и мама ничего не спросили про Дашу, наверняка все поняли сразу. Её просто усадили у телевизора и включили мультики про настырного волка, который охотился за очень вредным зайцем. Ребенок не смеялся, как моя Полина, но было видно, что Даша начала успокаиваться, после того ужаса, который произошел.
Виталя поднялся к нам минут через пять, принеся Дашину курточку и шапочку. А я если честно об этом даже и не подумал, на улице до сих пор в основном минусовая температура, и как по ней везти раздетого ребенка – вопрос не из легких.
Виталя ничего не говорил, да я и не спрашивал. Когда все было готово, он, отложив свой ПКСК, подхватил тюк с одеждой и одеялами, а я, взваливая мешок с картошкой себе на плечи, дал последние наставления жене и матери.
- Дверь закрывайте обязательно. Пока мы не загрузимся, никуда из квартиры не выходить, никого не впускать. Ясно? – увидев в положительный кивок у жены, открыл дверь в подъезд и вышел первым, Виталя за мной.
На площадке второго этажа трупа не было. Предвещая мой вопрос, друг лишь сказал:
- Затащил в квартиру, чтоб она его не увидела, – вот оказывается как, он обо всем успел подумать, в отличие от меня. Дальше мы спускались в молчании, а на улице нас ждал сюрприз.
В кузов нашей газельки какой то мужик загружал огромную плазму, наверное метра полтора в диагонали, и помогала ему в этом скорей всего его жена.
- Мужик, ты не офигел? – возмущению Витали не было предела. – Машина то не твоя.
- Машина нужна мне больше. Я её у вас покупаю.
- А потрахаться тебе не завернуть? – Виталя даже выронил тюки на грязную тротуарную плитку. – Я сам у тебя что хочешь купить смогу. А ну отошел от машины! Быстро!
- Рот закрой! – заорал в ответ претендент на наш автомобиль. – Да ты знаешь, с кем ты разговариваешь?! Это ты на алкашей кричи! А на приличных людей голос не поднимай!
- Это что за черт? – обратился Виталя уже ко мне.
- Да барыга из третьего подъезда. Разъезжает на мерине, имеет магазины и салоны красоты. Не более. Но тип наглый и самодовольный, - все это я сказал, не особо таясь этого самого типа.
- Да как вы смеете?! Да я вас! Да вы у меня! – мужик прямо захлебывался от возмущения, но не долго. Виталя вынул из кармана свой ТТ и прострелил ему ногу. Возмущение переросло в крик и вопли.
Виталя подошел к нему и, не отводя пистолет от него, указал другой рукой на тела зомби, которых мы уложили у соседнего подъезда.
- Вон видишь тех троих. Это мы их успокоили. Хочешь с ними за компанию полежать? – мужик затряс головой, показывая всем своим видом несогласие. – Ну, так отлично, - и уже обращаясь к его жене. – Забери своего мужа-дебила поскорей, а то не удержусь и мозги ему вышибу.
- Да, да… Конечно, - запричитала женщина, явно в шоке. Но подхватить своего мужа-хряка ей с ходу не удалось, а тот даже и не подумал помочь. Все так и сидел, да выл.
- Слышь, жирная задница. Тридцать секунд тебе, чтобы скрыться из виду. Время пошло! – и слегка подопнув мужика, указав вектор движения, вернулся к брошенным тюкам.
Я к тому времени уже закинул мешок с картошкой в кузов газели и оглядел, что в неё уже было уложено. Помимо плазмы, тут лежали колонки от домашнего кинотеатра, стиральная машина и микроволновка. Нечего сказать - самые нужные вещи в постапокалиптическом мире.
- Смотри, Виталь. Видишь вон тот мерс? – махнул я рукой на стоянку. - Это как раз его. Погляди, для чего ему газелька понадобилась. В мерин не все влазило.
- Вот ведь гнида. Ради этой херни под пулю лезть. Нарожают же идиотов... – и, закинув в машину тюки, добавил. – Никуда я теперь от машины не отойду. Вдруг еще какой имбицил нарисуется. Захвати мне на следующей ходке Кедр, буду с ним охранять.
- Не вопрос. Не забудь еще, что в салоне под сиденьем «Ксюха» лежит.
- Точно! Но ты Кедр все равно не забывай! Тем более тут покойник гуляет.
- Не понял?
- Ну тех троих мы уложили, так? – я согласно кивнул. – А вот где тот кого они жрали? Вот и я о том же.
А ведь действительно, былой незадачливый труп ожил, и уже куда то ушел по своим трупьим делам. Ну, а пока он где-то бродит, я принялся за погрузку. Ходок пришлось сделать больше тридцати. В кузов была загружена вся еда, вся одежда, все одеяла и подушки, а так же мои приблуды, кроме ружей, патронташа, тактического рюкзака и бронежелета, их я разложил в кабине. Когда все было уже готово, вдруг заплакала Даша.
- Где мама? Я к маме хочу! Пустите к маме!
- Нельзя сейчас к маме, - успокаивала её моя жена. – Мама к дяде врачу пошла. Мы сейчас к ней и поедем. Поедем ведь?
- Да… – шмыгнула Даша носом.
- Ну вот и хорошо. – Юля вытерла ей нос носовым платком. – Давай тогда одеваться.
На всякий пожарный я оставил ИЖ-71 у мамы, и когда все были готовы, начали спускаться вниз. Всё прошло нормально, мы спокойно уселись в кабине газельки и отъехали.
- Сейчас не сразу к Хутору, - командовал я со штурманского    места. – Вот здесь поверни налево, а на следующем перекрестке направо. Вон видишь Школу? Подъезжай к ней, но не в плотную, – я взял в руки АКСУ и выпрыгнул на улицу. – Я ненадолго!
Машина встала в метрах двадцати от школьной ограды. Чтобы не тратить время на дорогу до ворот, я с ходу перемахнул через неё, благо она была мне по грудь. Путь мой лежал к прямоугольному, одноэтажному зданию без окон в метрах двадцати от самой школы.
В этом самом здании при поддержке ветеранских организаций был создан музей Афганской и Чеченской войн. Учась на третьем курсе, именно здесь я и проходил музейно-архивную практику, после которой у меня остались ключи от всех входов-выходов, коих насчитывалось ровно два.
Само здание было не большое, всего метров тридцать в длину, выложенное из потемневшего силикатного кирпича, да и экспозиция внутри была не слишком уж и богатая, но главное было не в этом. Среди всех экспонатов были и настоящие стволы к ПК, причем оба танковые. Именно за ними я и пришел.
Замок открылся сразу, как будто я и не отсутствовал четыре года. Свет так же был пока в норме и загорелся без проблем. Внутри никого живого и мертвого не оказалось, и слава богу.
Один из стволов был смонтирован в макете бойницы блиндажа, направленной на вход, и вынуть его понадобилось серьезное усилие, так как сам ствол был прибит на скобы к деревянному брусу. Пришлось искать железную палку, чтобы отогнуть скобы и выудить ствол. Второй был от подбитого в 95 году в городе Грозном БТРа, потому хранился под стеклом, так что с ним вообще не было проблем. Перевязав их веревками и перекинув через плечо, я увидел первого зомби уже заходящего ко мне в музей. Это была старушка-вахтерша с перемазанным кровью лицом без других видимых повреждений. Почему-то у меня в голове промелькнула мысль: «Как же она заразилась?». Но мысль промелькнула, а руки сами вскинули автомат и нажали на спуск. Расстояние было не большое, и я не промахнулся. Но за старушкой в музей стали залазить мертвые дети. Это были настоящие зомби, все в крови и местами обглоданные они вызывали в душе страх и панику. Больше всего в жизни я ненавидел мертвых детей, дети всегда не при чем, и умирать им незачем.
Я снова выстрелил, и промазал. Наверное, слишком разволновался. Сделал глубокий вдох, выдох и выстрелил опять. Мертвых школьников было всего трое, и всех троих я упокоил.
Не теряя больше времени, я выбежал наружу, где на звук моих выстрелов уже стягивались другие мертвяки, большинство из которых составляли дети. Задавив в своем сердце жалость, я развернулся, и не вступая в бой, перемахнул ограду одним прыжком.
- Всё! Гони! – крикнул я, забираясь в кабину.
- И зачем ты бегал? – спросила меня мать, когда мы уже тронулись.
- Вот за этим, – мотнул я головой на стволы.
- А что это?
- Это то, что в скором времени нам очень сильно пригодится, - явно не поняв меня, она замолчала.
Ну а мы выруливали на улицу Советскую, по которой шла трасса на Кумены, Уржум, ну и дальше на Казань. Дорога была переполнена, но чудом нам всё же удалось протиснуться и выехать в сторону Кирова.
Дорога была забита полностью так, что приходилось ехать по обочине, а в самом городе проявлять чудеса виртуозного вождения. Чисто проехать не удалось, дважды в нас въезжали какие-то легковушки, но не серьезно, да и то в заднюю часть газельки.
Проблемы начались уже на Новом мосту через Вятку. Пробка начиналась уже у самого съезда с него и продолжалась примерно до развязки, где дорога налево уходила через пост ДПС на Котельнич и Орлов, дорога прямо вела к Слободскому, а дорога направо вела к Коминтерну, пригороду Кирова. Простояв примерно час, мы приблизились к ней и свернули налево. На посту мы встретили гаишников уже во всю размахивающих своими автоматами, да и не только размахивающих. Стрелять они уже не боялись. К сотрудникам милиции на усиление добавили один БТР внутренних войск со взводом солдат-срочников, которые уже во всю познали свою власть и бесцеремонно обшманывали проезжающие мимо автомобили. Было видно, что молодой летёха просто не может сдержать их в узде. Именно так безумно все и выглядело – гаеры разруливали движение, не давая ему застопориться, а солдаты тормозили всех и осматривали все что могли.
- Ну что будем делать? – спросил я у Витали. – Прорываться?
- Да ну! Из КПВТ достать успеют. Лучше будем действовать по обстановке.
- Не вопрос, - и уже обернувшись, добавил своей семье. – А вы лучше на пол ложитесь и бронежилетом закройтесь.
- Зачем? – не поняла мать.
- Да так, на всякий случай…
Когда очередь дошла до нас, к нашей газельке подошло сразу четыре бойца.
- А ну, все вышли из машины! – рявкнул салага с погонами младшего сержанта, как только подошел к опущенному водительскому стеклу.
- А если не выйдем?
- Чего? – малёк* даже вытаращил глаза от удивления. - Да я вас тогда…
- Спокойствие! Только спокойствие! Уже выходим, – мы с Виталей открыли двери и медленно вышли. АКСУ я предусмотрительно оставил в машине, как и Виталя свой «Кедр», ребята нервные, вдруг еще пристрелят от испугу.
- Я сказал все вышли из машины! – не унимался сержант, тыкая автоматом в кабину.
- Давай не ругайся, – взяв разговор на себя, начал я. – Лучше лейтенанта позови.
- Кого? – спросил малёк, но потом, почуяв глупость произнесенного, переспросил. – Зачем?
-----------------
*Малёк (сленг) – младший сержант.
-------------------
- Надо. Кое-что хотим ему рассказать.
Младший сержант подумал немного и махнул головой одному из солдат, видно молодому. Тот, подорвавшись, убежал к БТРу. Пока он бегал, остальные бойцы успели заглянуть в кабину, да и залезть в кузов.
- А ну пошли вон! – закричал на них Виталя.
- Не ори, а то зубы выбьем?
- Чего? – друг явно начинал заводиться, а зная его, это могло привести к очень печальным последствиям.
- Того! – один из бойцов направил на Виталю автомат и передернул затвор.
- Успокойся, брат. Щас лейтенант подойдет и порешаем. Вот кстати и он, – молодой парень, не многим старше своих бойцов уже подходил к нам.
- Чего хотели? – начал он без предисловий, поправляя ремень автомата на своем бушлате.
- Товарищ лейтенант, можно вас на минутку? – я попытался отвести его в сторону, но бесполезно, летёха продолжал стоять где и стоял. – В общем, не нужно нас досматривать, мы и без досмотра нормально доедем. Ну и вам за такой пустяк от нас небольшой подарок будет. Тысяч двадцать хватит?
Было видно, что молодого офицера мое предложение заинтересовало, и он уже пожалел, что не отошел со мной. Его бойцы внимательно прислушивались к моим словам, и было заметно, что это-то его и напрягало. Видя, что летёха не может решиться, я лишь немного подтолкнул его.
- Тридцать тысяч, - колебания молодого, по сути пацана были заметны на его лице, - тридцать семь тысяч, командир, больше у нас нет. Все деньги отдадим, только пусти ты нас с миром.
И лейтенант уже почти решился, когда влез тот же младший сержант.
- Товарищ лейтенант, не соглашайтесь! Если они    за это деньги предлагают, то у них там, - он махнул автоматом на кузов, - по любому еще более ценные вещи. Да и деньги можно будет и так конфисковать, ведь по любому они палёные, - и малек усмехнулся очень нехорошей улыбкой.
Это и подтолкнуло офицера отринуть мое предложение.
- Пройдемте, - он махнул головой туда же, куда махал автоматом младший сержант, - посмотрим, что там у вас за «контрабанда».
- Не договоримся?
- Нет, - лейтенант был тверд, видно уперся.
- Ну, даже и не знаю, что вам сказать, - я глубоко выдохнул, - Пойдемте.
Ну что ж, солдаты виноваты сами, видит бог, мы хотели разойтись по-хорошему. Первая фраза была условным кодом для Витали, означающее нападение на противника при удобном случае. А удобный случай следовало подготовить.
Все мы подошли к заду газельки, где в кузове уже рылись два срочника, при этом остальные солдаты старались держаться от нас чуть подальше, держа наготове автоматы, на всякий случай. В общем-то правильно, только выглядеть это должно немного по-другому.
- Дим, - настоящие имена воякам теперь знать не нужно, - покажи товарищам, где у нас что лежит.
- Там разбирать до едрени фени. Я один весь день промаюсь.
- А нука, бойцы, - нашелся лейтенант, - помогите-ка ему там.
- Есть! – отсалютовала солдатня и полезла в кузов, за ними полез и Виталя. Я же остался с наружи, рядом с офицером.    Все складывалось просто замечательно.
Как только братец скрылся за тентом, в кузове послышались шлепки, стоны и пару лязгов. Летёха дернулся вперед, что мне и было нужно. ПМ мгновенно оказался у меня в руке, а его дуло уперлось молодому офицеру в спину, чуть повыше пояса, так, чтобы водители, стоявшие за нами, ничего не поняли.
- Тихо, - прошептал я ему, склонившись к его уху, - делай, что скажу и останешься жив. Понял?
Парень явно впал в ступор от страха. Я легонько подтолкнул его пистолетом и повторил вопрос, и только тогда вэвэшник закивал.
- Дим, все в порядке? – спросил я, уже повысив голос до нормального.
- Все отлично! – мой напарник появился из-за тента, на секунду обнажив внутренность кузова, в котором в разных позах валялись тела солдат. Чемпион Алтайского края по боксу оказался сильней, на его стороне сыграла внезапность, четкость и поставленность ударов, а так же опыт. У молодых пацанёнков просто не было шансов. – В отрубоне пробудут минуты три точно.
- Значит так, - снова зашептал я лейтенанту, - пистолет я уберу в карман, но ствол будет направлен на тебя. Одно неверное движение и я застрелю тебя. Понял? Замечательно… Сейчас ты пойдешь со мной к кабине к пассажирскому месту и сядешь на него. Понял? – дождался кивка летёхи. – Тогда пошли!
Ноги у лейтенанта видно отнялись. Кое-как перебирая ими, он проделал невероятно длинный путь до дверцы кабины. Я же неотступно следовал за ним, сжимая рукоятку Макарыча в кармане куртки.
- Открывай, - скомандовал я. Виталя уже был на месте водителя и убирал АКСУ, оставленную мной, к себе под ноги, когда военный подчинился. – Постой. Крикни своим, что мы отъедем на десять минут.
Лейтенант повернулся, я заметил молочную бледность его лица, и попытался что то прокричать, но захлебнулся в сухом кашле. Отдышавшись, он все же крикнул.
- Воропаев! – кто то из бойцов, сидевших на БТРе, подскочил. – Мы минут на десять отъедем! Не теряй!
- Хорошо, товарищ лейтенант! – прокричал боец в ответ и уселся назад.
- Хреновая у тебя дисциплина, не по уставу отвечают, – не удержался я от комментария. Лейтенант же поглубже вздохнул и полез в кабину, даже не сняв с плеча автомат. На кресле его подвинул я, и мы тронулись.
Виталя гнал на полную, не смотря на ямы и ухабы. Мы должны были успеть до заворота трасы в километре отсюда, чтобы можно было выгрузить солдат с их нерадивым командиром.
Лейтенант молчал, молчали и мои родные. Когда мы наконец скрылись из зоны видимости БТРа, Виталик для надежности пронесся еще сотню метров, встав, не глуша мотора.
Выскочив на улицу, я поманил за собой вынутым пистолетом летёху.
- Снимай автомат и бросай его на землю. Быстрей, - «олень»* подчинился, – теперь магазины к нему, - пистолет из кобуры вынул я сам. - Отойди метров на двадцать от машины, - я указал оружием направление, - и ложись на дорогу лицом вниз. Если дернешься – застрелю!
-------------
* «Олень» (сленг.) – обиходное название бойцов внутренних войск из-за эмблемы региона их службы, изображающей оленя.
-------------
Пока мы все это проделывали, Виталик оказался внутри кузова и разоружал солдат. Не знаю благодаря ли опыту боевых действий или природной ловкости, но сделал он это в течении секунд тридцати-сорока. Закинув автоматы подальше в кузов, он крикнул мне:
- Принимай! – и перекинул через борт первого солдата. Я подхватил его и аккуратно уложил его в грязь на обочине. Парень был все еще без сознания, но очнуться мог в любую минуту. Как только я его уложил, для меня был готов следующий. Последним выгружали того самого малька, из-за которого мы и пошли на все это.
- Если бы не он, мы бы по-тихому уехали. Не подставляясь.
- Это точно.
Подхватив офицерский автомат и рожки к нему, я уселся назад в кабину, где Виталик уже втыкал первую передачу. Мы тронулись, оставив в грязном снегу четыре бесчувственных солдатских тела, а в двадцати метрах от них вполне дееспособное тело их офицера.
- Ну и зачем? – голос жены дрожал. – Зачем вы их убили?
- Мы их не убивали, - ответил друг. - Я их просто вырубил. Через пару минут они очнуться, но головы болеть будут здорово.
- Ну и это зачем? – не унималась Юля.
- А за тем, что при обыске, они наверняка бы нашли Калашников, - я показал рукой на «ксюху», - и другое оружие, что вызвало бы целую гору ненужных вопросов. Вопросов, для получения ответов на которые нас бы как минимум задержали. А это всё. Пипец. Конец нам и вам.
А еще минут через десять Виталик произнес:
- Знаешь, а ведь хорошо, что лейтенант не ссучился.
- В смысле?
- Ну, в смысле того, что он ведь действительно мог взять деньги. Даже наплевав на подчиненных, взять и всё. И они бы нас пропустили. А он не взял. Остался честным.
- Возможно, ты прав, - чуть подумав, ответил я.
- Да прав по любому! Если бы он это сделал, его свои бы солдаты рано или поздно грохнули бы.
- Думаешь?
- Я вот своего взводного грохнул, когда он весь наш сухпай чеченам продал, обрекая нас недели на две галетами питаться. И ведь знаешь, не один солдат, даже последнее чмо, об этом никому не доложило. Даже чмо презирает таких командиров.



Интерлюдия вторая
Гопник
Больше всего на свете Вася Ожиганов, по прозвищу «Ожог» не любил милицию. Но если бы кто-то его спросил, с чем связана эта нелюбовь, то Вася, наверное, даже растерялся.
Эту антипатию он впитывал с молоком матери. Хотя нет. Когда мать вскармливала его молоком, то к милиции она была еще равнодушна. Ненависть пришла позже, уже после смерти отца, которого придавило на заводе «Лепсе» балкой. Поначалу убитая горем вдова потянулась к бутылке, попутно устраивая ошеломительные представления для соседей, вынуждая тех набирать 02. Именно тогда пятилетний Вася и стал регулярно видать у себя в квартире наряды ППС и участкового.
Денег в семье не стало, а матери было не до сына, на горизонте вырисовывались хахали, один хлеще другого. Васек стал подворовывать в магазинах и на рынках. Иногда удачно, иногда нет. Когда его ловили, то это означало стопроцентные тумаки, пару раз которые он получал от проходивших мимо пепсов*.
---------
*Пепсы (сленг.) – наряд ППС, патрульно-постовой службы миллиции.
--------
Где-то к тринадцати годам он уже стабильно «зарабатывал» себе на жизнь. С друзьями он высматривал пьяных у баров, рюмочных, да и просто на улице, где ребятня неожиданно нападала. Один бросался в ноги, двое других, толкали. Пьяному много не надо, трое подростков при слаженной работе отлично управлялись, получая в трофеи бумажник, золото, кожаные куртки и меховые шапки. Не обходил Вася вниманием и своих одноклассников, регулярно собирая деньги с наименее ретивых.
Естественно, органы ПДН зорко следили за юным Ожогом, но направить на путь истинный не смогли. К своим 22 годам он имел три судимости и две ходки.
Первую схлопотал в четырнадцать, снимая колеса с припаркованных автомобилей. Добычу скупал старший брат одного из товарищей, работавший в сервисе. Полученные таким путем деньги тратились на алкоголь и залы с видеоиграми.
Вторая судимость свалилась на Васю в шестнадцать, за то, что он с друганом Витькой Розенбергом, по прозвищу Жид, угнали покататься ВАЗ девятку. На этот раз условняком отделаться не получилось, пришлось заехать на малолетку под Котельничем на целых два года.
А в девятнадцать, на дискотеке в ДК Родина, он начистил морду пацану из Коминтерна. Пацан оказался трусоват и написал на Васю заявление, за что Вася и отправился в исправительную колонию под Кирово-Чепецком.
А уж в обезьянниках он перебывал практически во всех отделениях города, за исключением, наверное, лишь Нововятска. Вот и сейчас он сидел на скамейке Октябрьского РОВД рядом с Жидом. Башка после вчерашнего раскалывалась, к горлу подступала тошнота, но Ожог держался. Жид же оказался слабоват, выплеснув содержимое желудка прямо на решетку, обеспечив тем самым вонь на всю ночь, а также порцию дубинок по телу.
Вчерашний вечер начинался замечательно. Обув жирного лоха на телефон и толстенький бумажник, они с Витьком завалились в кафе «Шансон», отличающиеся замечательной публикой. Пива и водки было выпито немеряно, баб определенного поведения прощупано не менее десятка, ну а напоследок было разбито несколько особо неприятных рож.
Спасаясь от приехавшего наряда вневедомственной охраны, они рванули дворами до Театральной площади, где их радостно принял экипаж ППС, когда они справляли нужду прямо на милицейскую будку. С «Шансоном» их не связали, район города другой, просто препроводили в Отделение.
Внутри всё было до боли знакомое. В прямом смысле «до боли», по почкам здесь Васе попадало не раз и даже не два. Знакомые лица встретили друзей практически объятиями:
- Ожиганов! Розенберг! Какие люди! Двух месяцев не прошло с прошлого визита! Где пропадали? – но в этот раз обошлось без затрещин и пинков.
И вот сейчас друзья сидели за решеткой и мутными глазами следили за происходящим в Отделе. Количество милиционеров резко увеличилось за ночь, чувствовалась суета и какое-то нервное напряжение. А ближе к утру в Отделение милиции №1 по городу Кирову стали возвращаться раненые сотрудники.
Вася растолкал локтем Жида.
- Смотри! Ментам по шее дали!
- И чаво? – Вите, после выпитого и недавно полученных дубинок, было не до окружающих. – Хер с ними, самому фигово.
- Кто-то их покусал, уродов. Поделом, - Василий усмехнулся одной из самых своих омерзительных ухмылок. – Надеюсь, зубы после такого говна почистили, а то и заразиться недолго.
Но Витя не реагировал, он вновь боролся с тошнотой, на этот раз успешно.
А еще через час, засов решетчатой двери заскрипел, и всех задержанных отпустили восвояси. Минимум формальностей – пара подписей и свободен.
- Чо, до Махи? - оживился Жид, оказавшись на свежем воздухе.
- Пошли, как раз сотка на бутылку осталась. – Вася сжал в кармане последнюю заветную бумажку, оставшуюся от вчерашнего лоха.
Денег хватило еще и на буханку черного и полторашку газировки. С таким гостинцем они завалились на хату к Маше Синей, или просто к Махе. Девка была потаскана, под правым глазом сиял фингал, да и прическа даже и не думала намекать на укладку, но у неё имелась одна замечательная черта. Выпив, она никому не отказывала. Вообще никому.
Бутылка быстро кончилась, а на продолжение денег пока не было. Выход известный – поиск свежего терпилы и ломбард. В этот раз попался какой-то ботан, как раз болтающий по мобиле. Развод на словах, наезд, демонстрация отвертки, которую прихватил Витек, и паренек расстался помимо телефона еще и с бумажником. Закинув мобилу в знакомый ломбард к Сизому, закупив у него же шмали, друзья довольные вернулись к Маше, где их ждал сюрприз. На огонек к ней залетела подруга Шура, видом такая же, но без синяка на лице. Она тоже очень редко отказывала, тем более под спиртное.
Загул продолжался до обеда следующего дня, пока Вася не захотел настроить музыку на радиоприемнике. На удивление музыки не было нигде, лишь какие-то ди-джеи что-то бубнили.
- Постой-постой, - вдруг крикнул Жид, когда Вася хотел уже выключить радио. – Слышал?
- Что?
- Послушай…
В городе что-то происходило. Началась какая-то эпидемия какой-то хрени. Ди-джеи успокаивали всех, утверждая, что все под контролем, что опасаться ничего не стоит, что нужно по возможности оставаться дома.
- Чо происходит? – подала голос Маша, вырулив из комнаты с бутылкой пива в руке.
- Заткнись, шалава, - рявкнул на неё Васек так, что она тут же осеклась.
Друзья прокрутили все радиостанции. Везде одно и то же – сидите дома, не волнуйтесь. На одной из радиостанций шла передача звонков граждан в прямом эфире. Именно в этой передаче товарищи и услышали впервые термин «зомби»
- Какие, нахрен, зомби? Первое апреля только через две недели! – Жиденок все еще не мог усвоить новую информацию.
- А я знаю? Надо на улицу сходить, разведать все. Да и бухло уже на исходе.
Собирались не долго – куртки, шапки, кроссовки, и друзья уже шли по улице. В городе действительно что-то изменилось, чувствовалось нечто неопределенное и пугающие. А вскоре они увидели его…
Грязный, с синюшным лицом, в окровавленной одежде и с почти съеденный правой кистью, это мог быть только зомби. Вася покойников побаивался, да и леденящий душу взгляд ожившего мертвеца, храбрости не добавлял.
- Ну его на фиг! – пробормотал он товарищу, и первый бросился наутек.
Мимо проносились милицейские автомобили, пожарные машины, еще какие-то, их Ожог не знал, и все с включенными сиренами.
- Слышь! А ведь настало наше время! – гордо заявил Жид, когда, наконец, догнал Васю через квартал.
- Чего?
- Наше время настало, говорю! Мусорам до нас дела нет, они этими жмуриками заняты. Под шумок можно много чего наворотить.
- Например?
- Например банк выставить или инкассаторов тромбануть.
- Ага, гениальное предложение, с голой жопой и под пули!
- Не ссы, я знаю где стволы нарыть…
План Жида оригинальностью не страдал, он попросту предложил привалить знакомого наркобарыгу, у которого, он точно знал, есть волына. Барыгу звали Фарой, был он родом из солнечного Таджикистана и проживал совсем недалеко от того места, где они сейчас находились.
Добрались до нужного дома быстро, почти бегом, благодаря ожившим мертвецам на улице, которых обегали по большому радиусу. Завалившись в подъезд, они тут же упали на ступеньки отдышаться, все-таки спринт им дался нелегко, а пропитанная алкоголем жизнь выносливости не добавляла.
- Пош-шли, - прохрипел Витя через пару минут.
Нужная дверь находилась на третьем этаже сталинского дома. Стальная, большая, хорошая, крепкая дверь, с очень большим глазком. «Такую даже и не выбьешь, наверное» – подумал Ожог, когда Жид затарабанил в эту дверь кулаками.
- Кто? – послышался глухой голос из-за неё.
- Это Жид, закупиться хочу.
- Чем хочешь?
- А что есть? Все возьму?
- В долг не продаю, - ответил Фара, после минутного молчания.
- А мне и не надо, нал есть.
- Кто с тобой?
- Друган, Ожогом кличут. Он тоже хочет улететь.
Вновь минутное молчание, скрип, щелчок и дверь приоткрывается наружу.
- Заходи, - говорит показавшийся за нею маленький чернявый тип. Дождавшись, пока гости втянуться в прихожую, он захлопнул за ними дверь, и, развернувшись, сразу перешел к делу. – Деньги покажи.
- Ага, сейчас, - Витя полез в карман, имитируя, что вот-вот достанет целую лопату денег, но вместо денег на свет показалась отвертка. – Аа, вот!
Отвертка впилась в горло таджика, потом еще раз, потом стала ударять по телу, в живот, в грудь. Фара пытался кричать, но из пробитого горла вырывался только хрип. Он попытался отмахиваться руками, но их схватил Вася, приперев таджика к закрытой двери.
- Фара, корхо чихел?* - из комнаты показалась черноволосая женщина, с маленьким ребенком на руках. Увидев, что творится в прихожей, она, заголосив, скрылась обратно в комнату.
Жид ринулся за ней и скоро крик женщины прервался, а еще через несколько секунд замолчал ребенок.
------------
*Фара, корхо чихел? (тадж.) – Фара, все в порядке?
------------
- Зачем? – спросил Ожог у окровавленного товарища, когда тот снова показался в коридоре.
- За хлебом, - огрызнулся тот. – Пошли волыну искать.
Вася молча повиновался. В этот момент он испугался, испугался собственного друга, которого знал не один год. Он не ожидал от него ТАКОГО…
Сам он ангелом никогда не был, убивать и ему доводилось. Как-то раз по пьяни он зарезал абсолютно незнакомого хмыря, обозвавшего его петухом и не пожелавшего извиниться. А сколько раз он забивал людей до полусмерти и сосчитать страшно, счет шел на десятки. Но чтобы вот так, взять и убить женщину с ребенком, он не мог. Через эту грань он еще пока не переступил.
Рылись в шкафу, выбрасывая вещи прямо на пол, потроша сумки, постельное белье, одежду. На антресоли Витя нашел увесистый сверток, в котором обнаружил какую-то массу.
- Шмаль, - авторитетно заявил он, - Да еще и с герычем. Славно можно будет оттянуться, - и в предвкушении кайфа Жид закатил глаза.
Друзья не видели, как в коридоре в конвульсиях забился труп таджика. Веки разжались, оголив безжизненные белки глаз, руки засучили по стенам, оставляя кровавые разводы. Потомок среднеазиатских ариев вернулся на грешную землю.
Когда Василий рылся в тумбочке под телевизором, а Виктор все еще блаженно грезил, вдыхая сладкий запах анаши, таджик напал. Мечтам Жида сбыться было не суждено, убитый вгрызся в шею убийце.
Дернувшись на крик, Вася сильно ударился головой о крышку тумбы, и немного ошарашенный, не заметил, как задергалась убитая женщина всего в метре от него.
- Млять, - только и вырвалось из его уст, когда он глядел, как мертвый Фара рвал гортань Жиду. Витя уже был мертв, Ожог это понял сразу, по глазам, безжизненным и стеклянным.
- Млять, - повторил он, когда мертвая женщина вцепилась ему в кроссовок. – Уйди, тварь! – орал он, дергая ногой.
Вырваться удалось лишь ценой того самого кроссовка, оставшегося у неё в руке. Вася в страхе, не глядя, на четвереньках пополз к выходу, ткнувшись в плечо мертвому Фаре. Таджик оторвался от своей жертвы и взглянул на Ожога таким взглядом, что тому захотелось тут же описаться.
С утроенной силой он пополз в коридор, о том, чтобы встать Вася даже не подумал.
«Бежать! Бежать! Бежать!» - крутилось у него в голове. Куда бежать, как бежать – это было второстепенно, главное быть подальше от этих исчадий ада. Кто-то за спиной захрипел, и Ожог в панике дернулся к ближайшей открытой двери, оставляя спасительную железную дверь в подъезд позади. Когда он это понял, в коридоре показался Фара, закрывая собой путь на свободу, оббежать его в этом узком пространстве было решительно не возможно.
- Млять, - прошептал Вася в третий раз, когда оживший мертвец зашагал в его сторону. Деваться было некуда, пришлось прятаться за ту приоткрытую дверь, за которой оказался туалет.
Выдохнув, Василий осознал, в какую ловушку он сам себя успел загнать - остаться жить в двух кубических метрах и в темноте радовало мало. Одно спасение, тут можно было закрыться на шпингалет, что он тут же и сделал. И всё.
Ожившие мертвецы долбились в дверь часа два, после чего вроде бы успокоились. Но стоило только щелкнуть шпингалетом, как удары возобновились вновь.
- Долбанные уроды! – орал он им через деревянное полотно двери, но бесполезно, его криков они не боялись. – Сраные твари!
Оставалось лишь плакать, плакать сидя на унитазе. С самоиронией Вася подумал, что место его теперь рядом с парашей.
Зачем? Зачем Витек убил ту женщину и того ребенка? Зачем они вообще поперлись сюда? Такие вопросы он задавал сам себе в течении наступившей ночи. Ответы получались не радужными - они пришли убивать, чтобы достать оружие, чтобы снова убивать. Вот ведь ирония судьбы, пришел убить, а тебя самого чуть не сожрали.
Впервые этой ночью Василий переосмыслил свою жизнь, все в ней было не правильно, не так как надо. Для чего он пил, грабил, трахал баб? Для того, чтобы сдохнуть в сортире у таджика, фарцевавшего герычем? Нахрена?
С обиды Ожиганов пнул со всей дури ногой по бачку, расколов его. Из трещины хлынула вода, затопив пол, на котором Вася периодически сидел.
- Всё не слава богу! – произнес он, и тут его настигло озарение. Он плюхнулся коленями в воду и стал молиться. Истово молиться, как никогда до этого. Он обещал своему господу, что скользкий путь его позади, что впредь, если спасется, будет абсолютно другим человеком, что даже пить бросит. Он обещал, а где-то в глубине души сам в это не верил. Как однажды в тюрьме, попав в карцер, он обещал богу почти тоже самое, а выйдя на свободу, вновь принялся за старое.
«Нет! Сейчас все будет по-другому!» - уверял он себя, стараясь заглушить свою вторую, сомневающуюся половину. И заглушил её где-то уже под утро. И лишь после этого, он поднялся с колен. Ноги онемели, не слушались, не гнулись. Но Вася все же уселся вновь на мокрый унитаз, окинув тело назад. За спиной зашуршал полиэтиленовый пакет, которого раньше не было, немало испугав Василия. Но это был обычный пакет, зачем то запрятанный в смывной бачок. Выудив его, тяжелый и скользкий, Ожог нашел в нем пистолет, старый ТТ.
Так истерически Вася не ржал никогда. Спасение уже часов пятнадцать было у него за спиной, а он и не знал. Хотя какое спасение, патронов к пистолету не было, так – бесполезная железка. «Но и это уже прогресс» - пытался настроить себя на положительную волну Вася, - «Это бог ему помог. Бог за него! Он не хочет, чтобы Вася Ожиганов так нелепо погиб!» Про то, что это тот самый пистолет, ради которого они пришли, он почему-то не подумал.
И тут на улице началась стрельба. Он слышал её через стены и закрытую дверь. Стреляли много, а значит, помощь была близко. Но кто ему поможет здесь, в туалете, за закрытой железной дверью, которую и не взломать?
«Бог! Бог за Васю!» - уверовал Ожиганов, - «А значит ему ничего не грозит, если сам не подставиться»
Ему нужно на улицу. А как туда попасть? А через окно. А как выбить окно? А табуреткой на кухне, которая сразу справа от туалета. Если что, то табуреткой можно и от мертвецов отмахнуться. Раз или два…
Все это пронеслось в Васином мозгу за секунды. Он схватил поудобней пистолет, выдохнул, напрягся, щелкнул шпингалетом и пнул со всей силы дверь. Та с размаху ударилась о что-то или кого-то, опрокинув того на пол. Не глядя Вася юркнул в коридор, потом на кухню, схватил табурет и уже хотел выбивать им оконные стекла, как вдруг передумал. На окне тоже были шпингалеты, на верху и низу рамы.
Щелк, щелк, и первая рама отворилась. Щелк, щелк и вторая открыла путь к свободе.
Что-то зашуршало за спиной. Вася оглянулся, наткнувшись на ледяной мертвый взгляд Вити. Заорав, он толкнул бывшего товарища ногой в живот, тот пошатнулся и завалился назад, пытаясь схватить Ожога за одежду, но пока безрезультатно. Кинув в Жида пистолет и угодив в лоб, Вася не теряя времени сиганул в открытое окно. Не важно, что третий этаж. Важно, что дальше от этих…
Приземлился Ожог в сугроб. Не глубокий, но лучше чем асфальт. Левую ногу пронзила боль, но он был жив. К нему тут же подбежали кто-то в милицейской форме, в бронежилете и с автоматом.
- Ожиганов! Опять ты! – склонился над ним прапорщик Васильев, не раз угощавший Васю дубинкой по почкам. – Давай держись! – он протянул ему руку, - К врачам поедем, тебе, кажись, неплохо досталось.
Больше всего на свете Вася Ожиганов, по прозвищу «Ожог» любил милицию. Просто за то, что она есть.

Глава 11
На Хутор мы добрались уже в половине двенадцатого ночи. Не смотря на это, на въезде в деревеньку нас встречал дозор из двух человек с охотничьими ружьями наперевес, в которых я узнал Рафа и Гену. Убедившись, что это мы, и у нас все в порядке, ребята пропустили нас дальше. Вполне разумное решение выставить дозор, мало ли что.
К новым домам не поехали, Виталик довез нас сразу к дому, который я выбрал до этого. Вполне приличный пятистенок на каменном цоколе, встретил нас светом в окошках – тесть с тещей ждали нас. Высадив родных, мы с Виталей отправились пешком к новым домам, за помощью в разгрузке.
- Вас и ждали! – встретил нас у дома Ярослав, раскуривающий свою трубку. – На дело выезжаем.
- На какое?
- К Глебу подойди, он объяснит.
Виталик остался с Хохлом покурить, явно давая мне возможность доложить о всем случившимся, ну а я вошел в дом. Везде были разложены и раскиданы вещи, где чьи понять было решительно не возможно. Не смотря на поздний час, большинство людей не спало, а сидело в низу за какой либо работой. Кто что-то штопал, кто что-то мастерил, ну а кто-то что-то укладывал и перекладывал.
Глеба я нашел в одной из комнат на втором этаже, в компании Гриши, Семёна и Алексея, которые активно обсуждали некий вопрос над картой, разложенной на столе.
- Уже возвернулись? – я кивнул в ответ. – Все нормально?
- Не совсем. С вояками на посту, по дороге сюда закуситься пришлось?
- Без потерь? – глаза атамана буравили меня насквозь.
- Без. Взяли добычей пять «Вёсел», да один ПМ с БЗ* на каждый ствол. Из вояк никто серьёзно не пострадал.
- Давай рассказывай подробней, – пришлось подчиниться, после того как я закончил меня ждал еще один вопрос. – Ну а на кой вы вообще через пост полезли? Объехать было нельзя? Как будто дорог не знаешь?
- Знаю, но думал, они не проходимы.
- Не проходимыми они через месяц станут, а сейчас еще ничего. Я тестя с тещей именно в объезд вез.
-----------
*БЗ – боезапас, рассчитывающийся согласно нормативам на каждый вид стрелкового оружия отдельно
----------
Я в ответ смолчал, оправдываться смысла не было. Что сделано, то сделано.
- Ну да ладно, живы-здоровы, и слава богу, - Глеб снова склонился над картой. – Возьми людей и очень быстро разгрузи газель. Она нам сейчас понадобиться. Да и привезенные стволы могут пригодиться.
- Что намечается? – не удержался я от вопроса.
- Да вот мы тут сидим, думаем, что нам дальше делать. Сидеть по-тихому и ждать, когда это всё закончиться – не резон. Можем многое потерять. Сегодня будем решать продовольственную проблему.
- А разве она не решена?
Глеб вновь поглядел на меня.
- Нет, Витя, не решена. Нас все больше и больше, значит и еды должно быть больше. Давай, иди уже разгружайся, не теряй времени.
С помощью десятерых товарищей разгрузить автомобиль, на укладку которого у меня ушел практически час, потребовалось минут семь. После чего Глеб устроил построение всего личного состава, которого на данный момент без атамана насчитывалось двадцать человек, не считая отцов, тестей и свекров, которые стояли тут же, чуть в стороне, сбившись в кучку.
- Ребят! – начал Глеб, выйдя перед строем. – Настали тяжелые времена. Насильно вас никто сюда не звал, вы все явились сами. Вы все знаете, кто я такой. А тем, кто меня не знал лично, наверняка о мне рассказали другие. Я атаман Хутора, все, что я буду приказывать, будет направлено лишь на благо его и его жителей. Именно жителей. Я думаю, что мы все здесь поселимся не на один год. И я требую беспрекословного подчинения, иначе нам не выжить. Те, кто считают себя высокодуховными, развитыми личностями, которым претить подчинение, завтра же будьте добры покиньте Хутор. Если же останетесь, значит условия вами приняты, не обижайтесь тогда, – он сделал паузу. – Ну а теперь о том, что нас ждет сегодня.
В двух словах Глеб поведал о плане, по захвату довольно немаленького магазина в Коминтерне, в котором помимо продуктового отдела, была аптека, хозтовары, стройматериалы, одежда, товары для охоты и рыбалки, а так же для домашних животных. Само здание нам предстояло зачистить, а все имеющиеся товары и продукты вывезти на Хутор. Для последней задачи выделялись газель Ромы, купленный мною ЗИЛок, моя же четверка, Глебова двенашка, «буханка» Крюковых, и Нива Гриши. Предполагалось совершить две-три ходки. Так же не отвергалась идея добычи или захвата бесхозной грузовой техники.
Далее были озвучены роли всех участников. На старый костяк Хутора в связи с тем, что мы были уже сработанным коллективом, возлагалась задача зачистки самого магазина. На остальных бойцов возлагалась защита внешнего периметра, а так же последующая погрузка хабара. На отцов, тестей и свёкров возлагалась задача разгрузки автомобилей уже на самом Хуторе.
Группу зачистки вооружили гладкоствольными Вепрями, которых с учетом привезенных Гришей и Вадимом, было пять, плюс была выделена Сайга Фюрера. Магазины у них взаимозаменяемы, так что проблем с ними возникнуть не должно. Остальные в группе вооружались ПКСК. От АКСУ и АК-74 для зачистки решили отказаться, в виду огромной любви «пятёры» к рикошетам, поэтому данные стволы были преданы группе прикрытия. К тому же в группе прикрытия было решено попробовать ноу-хау Прапора, для чего на дело брались пара вил и пара колунов. Суть его было в том, чтобы обездвижить зомби, насадив того на вилы, и проломить ему голову кувалдой или колуном на длинной ручке. По словам Лехи, таким макаром он с Семеном уложил двоих мертвяков, когда перевозил имущество своего военно-патриотического клуба.
Все бойцы обоих групп были облачены в бронежилеты, которых вместе с привезенными Прапором, Гришей, Вадимом и другими, хватало на всех. Различие было лишь в том, что на группу зачистки, для уменьшения веса были выделены бронежилеты скрытого ношения, а для группы прикрытия – армейские образцы. На всех были разгрузочные жилеты или системы, у кого их не было – тем выделили из общих запасов, и уже перед отправлением, все выглядели очень воинственно.
После вооружения, люди были рассажены по автомобилям, и ровно в 00.43 мы выдвинулись. Со мной в машине ехали одногрупники Коля и Серега Фюрер. Николаю досталась Ксюха, которую он спокойно положил себе на колени, и, кажется, даже забыл о ней. Сереге же выдали один из тех автоматов, что были «изъяты» у военных, и который «глава белого движения» все время нежно поглаживал, наверно так нежно, что не всякая девушка была бы удостоена такой чести. Я же врученный мне Вепрь положил в свободное место между сиденьем и дверью, что позволяло достаточно быстро его извлечь в случае необходимости.
- Мир перевернулся, - вдруг сказал Коля. – Думал ли я, что поеду грабить магазины. Да не в жизнь!
- Да нет, Коль, – ответил я. – Мир не перевернулся. Мир всегда был таким. Достаточно лишь легкого пинка, чтобы все пришло в движение. И вопрос уже в том, где ты в этом движении.
- То есть мародер ли ты, или нормальный человек?
- Не путай тёплое с мягким. Думаешь, в Хаосе выживают только всякое гнильё, а нормальные люди гибнут? – я мельком глянул на товарища. – В Хаосе выживают те, кто к нему готов. Мы к нему готовы. Мы готовились к нему последние года три, когда все другие верили в «Светлое будующие», покупали плазмы на кредиты, копили на Фокусы и грезили об ипотеке. Вместо этого мы построили Хутор, старались подготовить все для начала Конца, и тренировались, тренировались, тренировались… И все это, по твоему для того, чтоб стать мародерами?
- Я не знаю, - выдавил из себя Николай, минуты через три молчания. Серега же в разговор благоразумно не лез.
- Вот видишь. Ты тот, кем ты хочешь стать. Мы хотим остаться людьми. Настоящими людьми. Не теми имбицилами, которых пестовало телевидение, не теми толерастами, которых учили: «Если тебя ударили по одной щеке, сними штаны и дай в попу».
- Ну, прям как на митинге! - не удержался и все же влез Фюрер. – Извини, что перебил. Продолжай!
- Дурак ты, ей богу!
- Уж, какой есть… - На этом разговор и закончился.
Мы ехали колонной по трассе в сторону Кирова. Впереди ехала Нива, за ней ЗИЛок, потом мой неожиданный трофей и газелька, затем УАЗик-таблетка, ну а замыкала колону двенашка. На встречу попадались довольно внушительные колонны машин. Причем передвигались такие колонны довольно медленно, километров сорок-пятьдесят в час. Проехав Гирсово, небольшого населенного пункта перед постом ДПС, по рации, которые были выданы каждому члену отряда, заговорил Глеб.
- Колона стой! Головная машина и УАЗик на досмотр грузовичка, что на обочине. Остальные контроль.
Приглядевшись, я действительно увидел какой-то грузовик, уткнувшийся в обочину на встречной полосе. Колона остановилась, а мы все выбрались наружу.
- Ребят, глядите в лес. Если что подозрительное – говорите. Если что опасное – стреляйте, - распорядился я друзьям, как-то не заметно возлагая на себя статус главного.
А тем временем братья Крюковы, Семен и Гриша медленно подошли к грузовику, ЗИЛовскому Бычку, аккуратно, страхуя друг друга, осмотрели его, после чего Гриша, убрав свой АКМ, достал пистолет и трижды выстрелил в кабину.
- Чисто, - послышалось в рации.
- Я схожу посмотрю, - сообщил я друзьям, и перебежал через дорогу.
К грузовику уже подбежали Глеб и Владислав, они остановились в полутора метрах от кабины, и наблюдали, как братья Крюковы вытаскивают из неё труп водителя, мужчину лет тридцати в рабочей спецовке. Чуть позже братья вытащили труп женщины в кожаном плаще и труп девочки, лет четырнадцати, в ярко-красной курточке и с объеденными плечами. Влад склонился над ними, взглянул пару раз на кабину, обошел её, заглянул в кузов, после чего сообщил:
- На них напали откуда-то оттуда, - он махнул рукой, указывая направление. – Уверен, если поискать, там найдутся гильзы. Стреляли из автоматов и гладкоствола, на кабине следы дроби. Убили всех сразу, причем девочку в голову, скорей всего 5.45. Так что она не обратилась. И судя по всему, совсем недавно. Максимум полчаса назад. Обшманали кузов и смылись. Возможно, мы с ними даже и разминулись по дороге.
- А это значит, на дорогах начали орудовать бандиты, - закончил Глеб. – Гляньте, машина на ходу.
Крюковы переглянулись, лезть в кабину, пропитанную кровью, им не хотелось. Но собравшись с духом Вася влез и завел грузовик, весь перепачкавшись.
- Оттирайся снегом. А кабину укройте полиэтиленовой пленкой, она, по-моему, у Витька в машине была, - Глеб мотнул головой на меня. – И шибче! Шибче!
- А не палево на такой машине ехать? – спросил Гриша.
- Деваться некуда. Нам грузовики нужны.
Я метнулся до своей Нивы, на вопросительные взгляды однокурсников, лишь махнув рукой, достал несколько метров садовой пленки, уложенной в рулон, и возимой в багажнике прежним хозяином вероятно на всякий случай, после чего вернулся к Бычку и кинул её Стасу. Братья возились с минуту, укладывая полиэтилен, после чего Вася залез на место водителя и Бычок подстроился в нашу колонну за ЗИЛком. Мы двинулись дальше.
Примерно через километр, мы свернули на проселок, огибавший пост, и по нему двигались до развязки на Слободской и Коминтерн. Ведущий колону уверено направил в Коминтерн, в пригород, почти полностью состоящий из частного сектора, с вкраплением производств, хотя имелись в нем кварталы и с чисто городской застройкой. Именно в такой, первый от Нового моста, мы и ехали.
Магазин представлял собой кирпичный прямоугольник с двумя этажами и пристроенным к одному из торцов дебаркадером. Впрочем, магазином он был в советское время, а сейчас это гордо именовалось торговым центром. Я смутно вспомнил, что бывал в нем пару раз, но внутреннюю планировку вспомнить не смог.
Само здание находилось на небольшом удалении от жилых домов, минимум на полсотни метров, с неплохими подъездными путями, что дало возможность окружить его автомобилями. Зомби у магазина замечены не были, поэтому мы по команде Глеба вышли из машин и рассредоточились.
Попасть внутрь магазина можно было двумя способами, либо через окна, либо через двустворчатую стеклянную дверь, находившуюся посередине фасада, от которой внутрь шел небольшой холл и лестница на второй этаж, делившие этот торговый центр на две равные части. Именно через дверь Глеб и решил проникать.
Группой прикрытия руководили Леха Прапор и Гриша. Расставив сформированные еще на Хуторе двойки за машинами, они дали отмашку Глебу, что все подступы под контролем и можно начинать проникновение.
Группа проникновения была так же поделена на двойки, мне пару составлял Витя с ПКСК. На каждом Вепре висел подствольный фонарь, к тому же у каждого из нас были налобные фонари, так что проблем со светом внутри быть не должно.
Все двойки построились у дверей, каждый знал зону своей ответственности. Леха-прапор стоял тут же, вместе со своим колуном. Когда Глеб наконец-то произнес: «Начали», топор со звоном выбил первое стекло. Взмахнув несколько раз, как настоящий дровосек, Леха повыбивал все остальные стекла за пару секунд. И в открытое отверстие тут же ворвалась первая двойка из братьев Крюковых.
Мы с Витьком вошли третьими. Одна из двоек уже крыла большую и при этом крутую лестницу. Проследовав мимо них, мы поднялись на пролет, встретив первого зомби, грузчика из продуктового магазина. Видно, разбуженный звоном стекла, он последовал на звук и как раз подошел к лестнице со второго этажа, когда мы появились на площадке между пролетами. Увидев нас, он издал какой-то скулящий звук и ринулся вперед, но с учетом крутости лестницы тут, же полетел кубарем. Я успел выстрелить два раза, причем один раз даже попал, куда-то в район спины. Чтобы зомби не налетел на нас, пришлось отскочить в сторону, но все равно он успел зацепить меня по ноге, так, что я потерял равновесие. Положение спас Витя, выпустив две короткие очереди, он успокоил мертвяка окончательно. Все произошло буквально в секунды две-три, так что опасность своего положения я начал осознавать уже когда все закончилось. Но сейчас было не до этого, на нас сейчас было прикрытие лестницы для следующей двойки – Семена и Коли. Очень скоро они прошли мимо нас и закрепились на втором этаже, махнув нам рукой.
Пока мы их крыли, я вынужденно заметил, что от трупа воняет. Так быстро разложиться он не успел бы, тут было что-то другое. От дальнейших раздумий меня отвлек напарник, шлепнувший ладонью по моему плечу. Значит пора и нам на второй этаж.
Здесь, было тоже что-то вроде тамбура, стоял пустой лоток с дисками, а в две стороны уходили две пластиковых двери. На одной из них были кровавые следы, которые видимо оставил наш покойничек.
- Видать за живым гнался, - как будто прочитав мои мысли, произнес Семён. – Зачищать будете, аккуратней, не пристрелите.
- Не факт, что там до сих пор живые водятся. От укуса довольно быстро погибают, – ответил я.
- Ну, это я на всякий случай.
Доложив по рации, что мы на месте, получили команду: «Продолжайте движение». На нас с Витьком возлагалась зачистка как раз того крыла, куда настойчиво пытался попасть мертвяк, на Семена с Колей противоположного, еще одна двойка должна была зачисть крыло с представительствами сотовой связи и несколькими мобильными салонами, а так же аптекой. На оставшиеся три двойки возлагалась самая сложная задача – зачистка продуктового магазина, со всеми его прилавками, стеллажами, и внутренними коридорами.
- Ну, с богом! – Прошептал Семен, и мы продолжили.
Два мощных пинка, и дверь перед мной вылетает, открывая черное нутро коридора, где возможно еще есть живые, а возможно и нет.
- Может и нам выбьешь? – просит Коля.
- Да не вопрос, - для моего роста и веса это не проблема. Три пинка и их дверь тоже нараспашку.
- Ну, пошли! – напряженно выдыхает Витя и первый заходит в черный провал двери, я сразу за ним.
От двери шел коридор, заканчивающийся окном, в разные стороны от которого отходили входы в небольшие магазинчики-отделы.
- Есть тут кто живой? – заорал я. – Если есть – обозначь себя. Стреляем на поражение!
Живые себя не обозначили, за то на крик из одного дальнего магазинчика появилась зомбячка. Был виден её силуэт на фоне окна, но сомнений быть не могло, так мог идти только оживший покойник. Мы подпустили её поближе, и уже выхватив из темноты лучами света своих фонарей, пристрелили её.
Подождав для надежности пару минут, мы пошли на зачистку. Внизу уже вовсю шла стрельба, но судя по радиопереговорам, пока исключительно с мертвяками.
Первым справа был магазин для животных. Корма, аксессуары, принадлежности, все было расставлено по стенам, стойки не было, лишь табуретка с тумбочкой для продавца. Спрятаться здесь было решительно негде, поэтому мы даже и не заходили внутрь.
Напротив него находился магазин с одеждой, обычный квадрат с завешанными одеждой стенами и несколькими стеллажами по центру. Именно из-за этих стеллажей большую часть магазина и не видно.
Захожу, «Вепрь» наготове. Медленно, освещая фонарями каждый угол, обхожу магазин по часовой стрелке. Чисто. На всякий случай ложусь на пол и просматриваю пространство под стеллажами и одеждой, и не зря. Луч моего подствольного фонаря выхватывает двух крыс, которые неуклюже, хромая, попытались нырнуть обратно во тьму. Еще толком ничего не осознавая, я нажал на спуск. Прогремел выстрел, и картечь пригвоздила двух грызунов к стене. И только сейчас я понял, почему выстрелил – крысы уже были мертвы, это были зомби-крысы.
- Что случилось? – Витя подскочил из коридора и попытался найти цель.
- Крысы, - сказал я, поднимаясь. – Они тоже могут оживать после смерти. Надо предупредить остальных.
Вернувшись в коридор, я произнес в радиостанцию: «Пятый группе… Пятый группе… Обнаружены крысы-зомби… крысы-зомби… Опасность от всех животных… Как поняли?», в ответ пошли доклады о приеме сообщения. Ну и хорошо, может это кому и жизнь сегодня спасет.
Как только рация умолкла, откуда-то из подсобки строительного отдела появился еще один мертвец, продавщица как раз из него, в синем рабочем переднике, забрызганном кровью, и с сильно объеденным лицом. Подпустив её поближе, я снес ей голову выше челюсти.
- Нахрена? – возмутился Витек. – Я бы её сам упокоил. А теперь по её мозгам кататься придется.
- Уж извини. Следующий покойник тебе. А теперь пошли.
Справа отдел с сантехникой. От коридора он отделялся большими стойками-витринами, перегнувшись через которые я осмотрел его. Чисто, спрятаться здесь было негде.
Слева еще один магазин с одеждой, точная копия предыдущего. Минута и он досмотрен.
Идем дальше, справа большой строительный отдел, слева отдел для охотников и рыболовов. Идем в последний.
Внутри вдоль двух стен буквой «Г» идет витрина, где выложены всевозможные ножи, пневматические пистолеты, приблуды для снаряжения охотничьих патронов, рыболовные приманки, крючки и леска. Стены за прилавками были увешаны каким-то спортинвентарем, посудой, флягами, ММГ оружия, пневматическими винтовками, а также другими мелочами. Две другие стены были завешаны рюкзаками и туристической одеждой, ничего сверхъестественного, все простое и надежное.
Стоило только зайти внутрь, как где-то в углу краем зрения замечаю движение. Еще одна крыса попыталась скрыться от луча света.
Я выстрелил, но твари повезло, картечиной ей снесло заднюю часть тела, однако мозг был не задет, и мертвая крыса всеми силами и передними лапами старалась уползти подальше. Досмотрев магазин, я вернулся к ней с Макаровым в руке. С десяти сантиметров промахнуться трудно, её голову разнесло в клочья.
- Я прикрою подсобку, - сообщил мне напарник, когда я снова оказался в коридоре. Он расположился со своим ПКСК как раз напротив черного провала, ведущего вглубь помещений.
- Понял. Иду дальше.
Ну а дальше был магазин детской одежды без следа мертвечины, магазин радиотехники и ювелирная лавка, закрытая на наружный замок.
Вернувшись к Вите, я позвал его за собой.
Подсобка встретила нас коридором сложной формы, причем сам коридор был заставлен всевозможными мешками с цементом, штукатуркой, да еще бог знает с чем. По нему мы вышли к пустым кабинетам, к складу и к туалету. Причем у туалета вся дверь была в кровавых разводах и следах.
- Эй! – я постучал в неё рукой. – Есть кто живой? – В ответ тишина. – Есть кто живой, говорю?! – Повторил я громче, и услышал, что за дверью что-то зашевелилось. – Считаем до трех и выбиваем дверь! Стрелять будем на поражение!
- Не надо!!! – щелкнула щеколда и из туалета в яркий свет фонарей выскочила девчонка, лет пятнадцати, вся зареванная и в размазанной туши по лицу. – Дяденьки, не надо стрелять!!! – Она стояла, и захлебывалась слезами.
- Ты одна? Еще выжившие есть?
- Я… не знаю-ю-ю… - всхлипывая и срываясь на плачь, ответила она.
- Понятно. Значит, залазь назад, где сидела и закройся. Как только мы закончим, вернемся к тебе.
- Вы… меня… бросите? – всхлипы переросли в слезы.
- Мы не бросим тебя. Мы только всех мертвецов успокоим и вернемся за тобой. Хорошо?
- Обещаете?
- Обещаем. Давай закрывайся. Мы обязательно вернемся.
Девушка наконец поверила мне, два раза глубоко вздохнула и вернулась в уборную.
- Пятый группе… Пятый группе… Найден выживший… Найден выживший…
- Выжившего укройте до конца зачистки, – в эфир вышел Глеб. – Как понял?
- Уже.
- Молодцы! Продолжайте работу.
В принципе продолжать уже было нечего, мы еще раз обошли каждый закуток подсобки, вышли на всякий случай на лестницу, но везде было чисто. Тут и пошли доклады от групп об окончании первого этапа, не отстали и мы. Наконец минуты через две Глеб сообщил:
- Здание зачищено. Вторые номера на контроле, первые номера ко мне. И выжившего прихватите.
- Эй! Это я, открывай! – затарабанил я в дверь туалета.
На этот раз щеколда щелкнула сразу, и в луче фонаря появилась уже не зареванная девчушка, а просто заплаканная девушка. Она не всхлипывала и не шмыгала носом, а с надеждой смотрела на меня.
- Пошли за мной. Поняла? – убедившись, что она меня действительно поняла, я повернулся и пошел. Она шла следом не отставая, только когда мы проходили мимо трупа, которому я снес голову, она взвизгнула, но сама же зажала себе рот руками и пошла дальше.
Глеб находился на первом этаже у входа в продуктовый магазин.
- Группу на загрузку внутрь. Первую машину к дебаркадеру. Начинаем работать, – говорил он в радиостанцию, когда я подвел девчонку. Он внимательно осмотрел её с ног до головы и только потом заговорил с ней.
- Ну, рассказывай!
- Что рассказывать, дяденька? – девчушка удивленно захлопала глазами.
- Кто такая, как зовут и что тут делаешь?
- Зовут Настей. Я к маме пришла, она у меня здесь в строительном магазине работает, - теперь понятно, почему она завизжала, проходя мимо трупа, это и была её мать. – Учебу в школе отменили, вот я и пришла к ней. А потом здесь началось. Дядя Толя с Продуктового весь покусанный пришел, мама ему помогать пошла-а-а… - она вновь заплакала.
- Успокойся. Сейчас ты в безопасности, - Глеб прижал её к груди. – Тебе есть куда пойти? Родные, близкие? – Настя оторвала голову и взглянула атаману в глаза.
- У меня только брат остался. Папа прошлым летом погиб, а мама сегодня-я-я – плачь её не прекращался.
- Ну, тише ты, тише, - Глеб похлопал её по спине. – Где твой брат?
- Он дома остался. Им тоже уроки отменили.
- Сколько ему лет?
- Восемь! Он совсем один дома! Вы ведь ему поможете?!
- Не знаю еще. Будет видно, - уклончиво ответил Глеб. Было видно, что отвечать это ему удовольствия не доставляет.
- Но вы же должны! Вы же милиция!
- Нет, девонька, ты ошиблась. Мы не милиция.
- А кто? – Настя даже отскочила от атамана, с испугом оглядываясь на всех нас, подошедших к Глебу для постановки дальнейших задач. Все мы в горках, разгрузках, наколенниках, с радиостанциями и оружием, выглядели довольно устрашающе.
- Не бойся, вреда тебе не принесем. Но учти, мы пришли сюда не тебя спасти, мы пришли взять здесь все ценное, а твое спасение лишь приятный довесок. Милиции, армии, президента, уже скоро ничего не останется. Если тебе есть куда бежать – беги, держать тебя никто не будет. Только беги куда подальше от города, потому что уже завтра здесь начнется ад.
- А брат? – она стояла с широко открытыми глазами, забыв уже про слезы, лишь изредка вытирая сопли рукавом.
- А что брат? Мы не Красно Солнышко, всех не обогреем.
- Но!
- Никаких но! Хотя нет. Если деваться тебе некуда, то можешь прибиться к нам. Едой, кровом обеспечим, ну и работой тоже.
- А брат?
- Заладила, брат… брат, - зло заговорил Глеб, но злился он явно на себя. - Где вы с братом живете? – Всё, явно сдался.
- Здесь неподалеку, через дом.
- В общем, если решишь остаться с нами, то я пошлю людей за ним. Хорошо?
- Да, дяденька! Я согласна! – Настя активно закивала головой. – Я буду делать любую работу, какую только скажите. Я все буду делать!
- Добро. Витек, - атаман посмотрел на меня, - вам как нашедшим и поручается вызволение её братца. Сдюжите?
- Сдюжим, - пожал я плечами.
- Ну и отлично! Пока и без вас справимся.
Я достал из кармана разгрузки блокнот и ручку.
- Насть, иди сюда, - я открыл блокнот и нарисовал контуры магазина. – Вот мы сейчас здесь. Где твой дом? Нарисуй.
- Вот здесь, дяденька. Через дом. Подъезды как раз от детского садика начинаются.
- Подъезд какой? Этаж?
- Второй подъезд и второй этаж, квартира прямо.
- Ясно. Посиди пока здесь, а мы сейчас за твоим братцем сходим.
- Дядя, - вот заладила, а я ведь всего лет на десять её старше буду. – А кто вы, если не милиция?
- Народные мстители, - ляпнул я первое, что пришло в голову.
- А кому мстите? – задала она в ответ вполне резонный вопрос.
- Не забивай голову, - и уже в рацию. – Шмель, - это позывной Витька. – Спустись ко мне, дело есть на десять минут.

Глава 12
Мы вышли на улицу так же, как и вошли - через разбитые стекла дверей. Группа прикрытия заметно поредела, большая её часть превратилась в группу загрузки. При этом на асфальте уже лежало с десяток тел с пробитыми черепами, значит, метод Прапора все же действует.
- Что случилось? – Витя оправлял разгрузку.
- Надо пацана одного из дома вытащить, - я показал ему план накарябанный Настей. – Мы здесь, он здесь, на втором этаже. За десять минут должны управиться.
- Не вопрос, через минуту и начнем, - напарник вынул из своего ПКСК полупустой магазин, а из одного из карманов патроны россыпью. Десяток секунд и магазин был полон. Не стал отставать и я, замененный пустой магазин я так же зарядил патронами с крупной дробью.
- Готов? Пошли.
- Мы скоро вернемся, - сказал я Лехе. – Надо вытащить кое-кого из соседнего дома.
- Хорошо, только обозначить себя не забудьте, когда возвращаться будете.
Но уйти за пацаном нам не дали, из-за угла дома, сверкая мигалками, выехала милицейская шестерка, с эмблемой вневедомственной охраны на борту. Заметив вооруженную группу лиц, то есть нас, милиционеры резко затормозили, и, видимо не зная, что предпринять, начали медленно сдавать назад.
- Принесла нелегкая, - тихо выругался Леха.
- Да ладно, щас сходим, поговорим. – Витек поудобнее повесил свой ПКСК и направился к бывшим сослуживцам. Я, чтобы не отстать, отправился за ним.
В шестерке сидело двое сотрудников, в бронежилетах и в тяжелых касках, которые они вроде как по инструкции носить должны. Увидев, что мы начали к ним приближаться, они остановили машину, и, поудобней перехватив свои укороченные автоматы, чуть-чуть приоткрыли окно на водительской двери.
- Здорово, ребята! – начал Витек. – Какими судьбами в нашем королевстве?
- Да вот вызов поступил, что магазин вскрыли, и выстрелы из него слышат, - милиционер недобро глядел на нас, причем взгляд его то и дело спадал на наше оружие.
- Не смотри, не краденное, - Витек тоже заметил этот взгляд. – Все легальное, на все можем документы показать.
- А на это тоже сможете? – вмешался второй милиционер, махнув рукой в сторону магазина, где на светлом фоне стен, был отчетливо виден силуэт Лехи-Прапора с укоротом, таким же как и у приехавших ребят.
- Конечно. Это ж Сайга-410, - солгал, не моргнув глазом Витек. - Хотите сходить проверить?
Стражи порядка переглянулись, но особого рвения выходить из машины они не высказали.
- Давайте для начала ваши документы проверим, - вышел из положения водитель. Витек сунул ему заламинированное разрешение на ПКСК и удостоверение частного охранника.
- Достаточно?
- Достаточно, - ответил милиционер, после того как минуты три изучал документы. – У всех ваших документы тоже в порядке?
- Конечно в порядке.
Видимо милиционеры все же нашли выход, просто так ретироваться они не могли, совесть, долг и честь вроде бы не позволяли, а теперь проверив документы у одного, можно было поверить ему на слово. Да и связываться с вооруженной группой лиц им совсем не хотелось.
Вернув документы, они молча, не прощаясь, развернули шестерку и умчались туда же, откуда и вырулили. Витек доложил по рации, что все нормально, и мы все же начали операцию по спасению пацана.
Добраться до его дома было делом одной минуты, встретив по пути лишь одного мертвяка - представителя рабочей молодежи, в трениках, черной аляске, и шапке сдвинутой на затылок. Один выстрел, и дважды покойник слег на асфальт.
Дверь в нужный нам подъезд закрывала кодовая дверь, о которой Настя упомянуть забыла. Пришлось по радиостанции запрашивать у кого-нибудь, чтобы нашли девчонку и еще раз расспросили.
Ждать пришлось минуты четыре. За это время к нам из соседних дворов уже начали подтягиваться новые зомби. Видимо они реагируют на звук выстрела, и идут на него как на манок. Уложив двоих в грязные сугробы вдоль дороги, мы наконец-то приготовились войти в подъезд.
Витя набрал код, и, распахнув дверь, резко отскочил в сторону. И не зря. В маленьком тамбуре, после двери, в ужаснейшей тесноте забились аж четыре оживших мертвеца. Первым двум я снес головы одним выстрелом, на двух остальных потратил по одному. Заменив магазин, я с напарником вытащил тела на улицу и вошел в подъезд, который встретил нас запахом ацетона, мертвечины и мочи.
Судя по звукам, в подъезде еще водились зомби, причем количеством не меньше двух. Их было отлично слышно по их шаркающей походке. Они спешили на выстрелы, спешили наверное на трапезу, а налетели еще на одну смерть.
Мы встретили их на площадке второго этажа, трех довольно погрызенных субъектов, двух мужичков и одной дородной женщины в бигудях и распахнувшемся халате. Одна короткая очередь, два выстрела из «Вепря» и всё. А дверь, которая нам нужна, прямо за нами.
Звонок, пара ударов прикладом – тишина…
- Эй! Нас прислала Настя! – вот блин, даже имени парня не спросил, умник. Теперь придется как-то выкручиваться. Дай бог, если он еще жив-здоров. – Открывай давай! Милиция! Нас за тобой твоя сестра прислала.
Бесполезно. Но дверь в квартиру старая, еще советская, открывающаяся во внутрь. Кто их такими придумал, ума не приложу, чтобы её выбить много сил не нужно. Есть миф, что это было придумано специально большевиками, чтобы граждане не смогли укрыться дома от «цепных псов режима». Так ли это, я так и не узнал, и видно уже не узнаю.
Собираюсь и со всей силы, вложив всю массу, наваливаюсь. Дверь затрещала. Еще раз, и она распахнулась внутрь, позволив мне влепиться по инерции в стену за ней.
Квартира была однокомнатной, старой планировки. В комнате работал телевизор, значит свет в квартире был. Я щелкнул выключателем, и стены озарила электрическая лампочка из стеклянной люстры на потолке. Парня нигде видно не было, я проверил совмещенную с туалетом ванную, маленькую кухню. Но если работает телевизор, значит паренек где-то здесь. А где дети обычно прячутся? В шкафу или под кроватью. Так и есть - открыв шкаф в коридоре, за различными куртками, дубленками и прочими демисезонными вещами, я обнаружил испуганного мальчугана прижимающегося к стенке.
- Не бойся, нас прислала твоя сестра, - постарался говорить я как можно теплее. – Пойдем.
Я взял его на руки, обернул в какую-то куртку, висевшую тут же, и вышел в подъезд, где на прикрытии оставался товарищ. Стоило нам только двинуться, как откуда-то сверху послышался шум засова, и женский голос пожилого человека донес до нас.
- Милиция! Когда же это все прекратиться? Когда вы, наконец, свою работу делать начнете, дармоеды!
- Никогда, - ответил Витя. – Спасайтесь, кто как может.
- А в подъезде чисто? – этот голос уже принадлежал мужчине. – Выйти спокойно можно?
- Можно, только аккуратнее. И не затягивайте, завтра можете уже и не выйти, зомби станет слишком много. – И еще подумав, Витек добавил, заорав на весь подъезд. – Выходите!!! Здесь Чисто!!! Не упускайте момент!!! Бегите из города – пока не поздно!!!
- А точно чисто? – этот голос принадлежал уже другому мужчине. Вот ведь народ у нас, все надо по нескольку раз переспросить, ничему с первого раза не верят.
- Точно, точно. Точнее некуда.
С мальцом на руках мы вышли на улицу, и с ходу напоролись на мертвяка, видно бывшего дворника. Парень как то моментально вжался мне в плечо, когда Витек, матерясь, полоснул того очередью.
- Тише... успокойся. Всё будет хорошо, - шептал я ему, хотя даже не уверен, что он меня слышал.
Пока мы занимались спасением мальца, колонна из Нивы, двенашки, буханки и моей машины была загружена и готова к выезду. Настя уже сидела на переднем сидении двенашки, увидев брата, она выбежала наружу и подхватила его на руки, крепко прижав к себе.
- Эй, тезки! - на улице показался Ярослав. - Нечего простаивать. Бегом на дебаркадер! Загружать некому!
Когда мы скрылись в тени магазина, колонна двинулась в сторону Хутора.
Добычи было много, очень много. Одних консервов, в том числе и тушняка, было больше полутора тонн. Ярослав обходил все помещения и составлял список того, что подлежало вывозу. В этот список вошло все содержание аптеки, охотничьего магазина и магазина для животных. У ювелирного отдела был сбит замок, а всё содержание прилавков перекочевало в плотный пластиковый пакет, который был запрятан в рюкзак Хохла, «От греха подальше» как он пояснил.
Мы занимались тем, что загружали в автомобили коробки, притащенные другими членами команды. Довольно быстро был загружен «бычок», с ним уехали Гена и Слава. Следующей в очереди была Ромина газель. Затарив её соками и пивными спайками, сопровождающим с Романом выехал я.
- До обеда провошкаемся, не меньше, - сказал он, когда мы выруливали от магазина. - Отхватили кусок, который нам не по зубам. Как бы не подавиться.
- Ты о чём?
- Сейчас ночь, и взлом магазина сходит нам с рук. Но что будет днем?
- Думаешь, появятся конкуренты?
- Кто их знает, - лишь выдохнул он.
- Знаешь, - чуть подумав, произнес я, - наша сила сейчас в том, что мы действуем тогда, когда другие еще не опомнились. Властям сейчас не до нас, а бандиты... Бандиты... Сомневаюсь, что они думают, где бы затариться.
- Бандиты бывают разные. Вспомни, что стало с хозяевами «бычка». - Роман поудобнее переложил на коленях укорот, взятый в дорогу вместо Сайги-12.
- Тут ты прав, - лишь согласился я на такой довод.
Спокойно вырулив на развязку. Мы миновали её, свернув на объезд. Машин, не смотря на глубокую ночь, было довольно много, даже на этой объездной дороге. Люди, загруженные под завязку, пытались вырваться из города, и не всем это удавалось. По пути до трассы мы встретили три автомобиля, застрявшие на обочине, когда уступали кому-то дорогу.    Двум — ржавой шестерке и старому Гольфу мы помогли выбраться из снежного плена. К третьей наша помощь опоздала — у девятки уже толпились четверо зомби — двое детей и их родители. Видно кто-то из них уже был укушен и обратился по дороге, а результат сейчас был перед нами. Упокоив их из окна, мы двинулись дальше.
На трассе дела были еще хуже — машины на обочине попадались чуть ли не через каждые пятьсот-шестьсот метров. Уделять каждой время мы не могли, поэтому пришлось с тяжелым сердцем проезжать их. Кстати, у самого съезда на «объездную» мы повстречались с уже «облегченными» нашими легковушками, ушедшими первыми и возвращающимися за новой партией.
Так мы миновали «развилку на Юрью», слияние двух федеральных трасс, на Сыктывкар и на Москву. На этом стыке с приходом капитализма вырос трехэтажный отель, кафе и несколько шиномонтажей, в том числе и грузовые, а так же автозаправка. В нормальные времена народа здесь всегда хватало с избытком, а сейчас и подавно — огромная стоянка была забита до отказа.
- Не лучшая идея, - прокомментировал это Роман. – Один зомби и хаос обеспечен.
- На одного зомби, думаю, найдется одно ружье.
- Ты не забыл про стадный инстинкт? – Рома усмехнулся. – Испугается один – испугаются все. И амба. Покусают одного, второго, третьего, и пойдет потеха, -    как в подтверждение его слов со стороны отеля послышалась ружейная стрельба. – Ну вот! Даст бог, отобьются…
Наш автомобиль выбрал направление на Котельнич, по которому за сегодня мы проехали уже не раз. Минут десять двигались молча, пропустив справа поворот на Мурыгино, небольшой городок, со своей целлюлозно-бумажной фабрикой, а еще через километр свет наших фар выхватил на дороге человека. Мужчина стоял прямо у нас на пути, размахивая над головой руками.
Визг тормозов и газель начало заносить кабиной к обочине. Чудом не задев человека, мы вылетели в кювет. Ни я, ни Рома ремнями безопасности пристегнуты не были, и как результат моя грудина, уже в который раз, врезалась в бардачок. Напарнику повезло меньше, Роман приложился головой, потеряв сознание. Я успел только взглянуть на него, когда лобовое стекло затрещало под пулями.
По нам стреляли. Из чего и как, я даже и не понял, лишь сжавшись в комок, открыл дверь и вывалился наружу. На карачках, волоча Вепрь на ремне по снегу, я полз к задним колесам.
А стрельба не прекращалась. Как это страшно, когда стреляют по тебе! Страх вжимает тебя в землю, парализует волю и сознание. Ты мечтаешь стать невидимкой, чтобы никто… никто тебя не заметил. Ты боишься пошевелиться, а твое тело цепенеет.
Страх – это нормально. Не боятся только идиоты. Но этот страх опасен. Именно боязнь погибнуть и ведет к гибели быстрей всего. Как говорят мои друзья: «На войне первыми гибнут дураки и трусы». Наверное, они правы.
Я не был на войне, но что это такое, когда по тебе стреляют, я познал. Причем спасибо нужно сказать не алкашу с обрезом, тогда я ничего не успел понять, спасибо нужно сказать моим друзьям.
Глеб, Ярослав и Семен придерживались мысли, что каждый член Хутора должен быть обстрелян. Для этой цели дважды в год весь Хутор в полном составе проходил «огневую полосу».
Ярослав, вспомнил, как готовили пополнения в Приднестровье, куда добровольцами ехали часто те, кто даже в советской армии не служил. Во время боев за Бендеры именно они гибли десятками, и чтобы этому хоть как то помешать, некоторые командиры прогоняли пополнения в спокойных районах города, стреляя им в ноги, буквально в сантиметрах от них. Это принесло свои плоды – гибель новичков сократилась.
Нечто подобное было и у нас. В лесах, близь Котельнича нами была сооружена полоса препятствий – рвы, лестницы, бревна, стенки - все что нужно. И вот когда её начинали штурмовать, Глеб и Ярослав стреляли по этим штурмовикам. Пули ложатся у ног, свистят над головой, но у тебя есть цель – пройти полосу до конца. И ты ползешь, лезешь, бежишь и учишься управлять своим страхом.
Так и сейчас, ошеломление длилось секунды две-три, после чего голова уже ясно соображало, а тело ждало приказов.
Подтянув рывком Вепрь, я взял его наизготовку, стволом на дорогу. Секунда, вторая и на обочине появляется тот, кого мы чуть не сбили, мужик в вязаной шапке и черной куртке, держащий в руках что-то. Что конкретно я не рассмотрел, палец нажал на спуск раньше. Два выстрела, и тело рухнуло в грязный снег.
Всё, у машины мне делать нечего. Сколько их еще я не знаю, чего доброго они меня окружат или с тыла зайдут. Выход один – лес.
Не медля, я рванул к нему. Несколько метров меня прикрывала машина, но дальше пришлось бежать, уповая на бога и мою резвость. То ли бог был на моей стороне, то ли враги меня не заметили, но до кустов я долетел невредимым, продрав которые, моя тушка оказалась в лесу.
Держа Вепрь левой рукой за цевье, правой я вынул рацию.
- Всем кто на приеме! Всем кто на приеме! Это коробочка шесть. На нас напали! На нас напали! – прокричал я в нее, не останавливаясь.
- Коробочка два коробочке шесть. Где вы? – на связь вышли ребята из «бычка», они как раз уже должны были возвращаться.
- Между пунктом три и пунктом четыре, - Пункт три это поворот на Юрью, а пункт четыре – поворот на Хутор.
- Принял. Скоро будем. Держитесь!
Знал бы я еще как держаться. Хотя…
Пробежав вглубь леса метров сто пятьдесят, я свернул налево. Еще метров тридцать и вновь поворот налево, к дороге, при этом плавно забирая к тому месту, где бежал только что. Если за мной была погоня, то я её встречу. Карабин на изготовке, движения мои плавные, не рваные. Человеческий глаз устроен так, что улавливает резкие движения особенно на периферии своего зрения, а плавные он может не заметить даже в упор.
Стрельба у машины прекратилась уже давно, и было отлично слышно, что твориться в лесу. Погоня за мной действительно была, их было слышно по шагам, сопению и по треску веток, которые они задевали.
Я присел за молодой елочкой, между веток которой мне было все отлично видно, а меня не очень. В ружье у меня оставалось шесть патронов с крупной дробью, но их вполне может не хватить, поэтому я выложил запасной магазин на снег.
Всё, жду.
Ожидание было не долгим. Очень скоро я увидел их – троих человек, бегущих по моему следу, причем бегущие колонной. Все вооружены, у первого я рассмотрел Ксюху, у двух других полуавтоматические ружья, какие именно в темноте разглядеть не удалось.
Открывать огонь по ним сейчас опасно, двух я уложить успею, а вот третий вполне сможет уложить меня. Другое дело, если стрелять им в заднюю полусферу, то есть в спину. Та секунда, которую они потратят на разворот, будет стоить им жизни.
В лесу темно, а фонариков у преследователей нет, они вполне могут не заметить меня. Я перестал дышать, боясь, что буду услышан. Противники пробежали в метрах в пятнадцати от меня, даже не взглянув в мою сторону. Как только стала видна спина последнего, я поднялся, а то елка мешала линии огня в эту сторону.
Прицел между первым и вторым, надеюсь, дробью зацепит обоих. Переступаю ногами по удобнее, третий преследователь начинает оборачиваться на скрип снега под моим ботинком, но поздно. Боек уже бьет по капсюлю.
Все шесть патронов я отстрелял в две секунды, причем гильзу последнего, как назло, перекосило в затворе. Отбрасываю Вепрь и выхватываю ПМ, который уже особо не нужен, все противники мертвы, их сотрясали лишь предсмертные судороги.
На всякий случай, не сводя с них пистолет, приближаюсь к ним. Новые времена диктуют новые правила – нужен контроль. Три выстрела и покойники так и останутся покойниками.
На Вепрь больше надежды не было, вынуть гильзу дело не долгое, но не заест ли его в последующем. Придется воспользоваться оружием противника. Полуавтоматы оказались старыми добрыми МР-153, довольно не плохими ружьями, но предпочтение сейчас я отдавал стрельбе очередями. Подобрав укорот,    я прохлопал карманы владельца, выудив оттуда всего лишь один запасной магазин. Когда он перекочевал в мой карман, где-то на дороге прогремела длинная очередь, в ответ ударили два выстрела из гладкоствола.
А это уже что? Если бы подъехали наши, они предупредили бы по рации. Значит, под раздачу попали посторонние, либо очнулся Роман.
Я рванул туда, где стреляли, товарища нужно было выручать. По колено в снегу, сквозь деревья и    кусты, бежать было тяжело. Несколько раз я упал, ободрав лицо ветками и искупав его в снегу. Больно, неприятно, но терпимо.
Еще одна очередь, как минимум на полмагазина. И совсем близко…
Деревья вдруг закончились, уступив место густым кустам. Раздвинув ветви левой рукой, я увидел, что сейчас твориться у газели.
На снегу, рядом с машиной лежало два скрюченных тела, а из разбитого лобового окна вырывался пучок пламени, Роман стрелял наугад, просто высунув оружие. Патронов в рожке у автомата немного, как только я все это увидел, оружие исчезло в кабине для перезарядки. Тут же одно из скрюченных тел зашевелилось, приподнялось на колени, а в руках у него я что-то заметил. Разглядывать времени не было, я открыл огонь.
АКС-74У не зря называют «сучкой», глушит он отменно, да и точностью не страдает. Результатом моей стрельбы стало лишь то, что человек сначала на корточках, а потом и в полный рост убежал на дорогу, где все это время движение автотранспорта не прекращалось. Но не одна из проезжающих мимо машин даже и не вздумала остановиться, водители лишь вдавливали педаль газа в пол и проносились дальше.
- Мы на месте, - услышал я по рации, - Видим стрельбу.
Противник, оказавшийся на проезжей части, размахивал руками, пытаясь тормознуть проезжающие автомобили, но те лишь объезжали его. Увидев сбавляющий скорость ЗИЛ, он побежал к нему.
- Бегущий к вам – противник! – закричал я в радиостанцию. – Как поняли?
- Приняли, - получил я лаконичный ответ. ЗИЛок затормозил окончательно, человек, все еще потряхивая оружием, вскочил на подножку у водительской двери, хлопок, и бывшее когда-то человеком тело сползло на дорогу.
Но мне некогда разглядывать его, мой товарищ в газели может быть ранен, и ему может понадобиться помощь.
- Выхожу из леса к машине. Не стреляйте. Как поняли? – не хватало еще, чтобы меня свои подстрелили в суматохе.
- Приняли. Выходи.
Но видимо этого не понял Рома, в разбитом лобовом стекле вновь показался автомат, открывший беспорядочную стрельбу вокруг. Несколько пуль пролетели даже в моей стороне, сшибая ветки и вдаряясь в стволы деревьев.
Кричать другу с такого расстояния бесполезно, короткий ствол глушит замечательно. Вон у меня в ушах звенит уже после нескольких очередей, а что твориться у Романа после нескольких магазинов даже представлять не хочу.
Длинная очередь, секундная передышка, две коротких очереди. Всё, патроны в магазине закончились, у меня есть секунд десять-пятнадцать, пока он не перезарядится.
Пролажу через кусты и понимаю, как ошибся. Желая ввести врага в заблуждение, Рома поставил не стандартный магазин на тридцать патронов, а сорокопятку, сделав вид что перезаряжается. Автомат вновь показывается в окне и начинает плеваться огнем.
Спасаясь от очереди, я упал лицом в снег. Пули ложились веером от машины, выбивая невдалеке фонтанчики снега. Но вот закончилась и сорокопятка, вскакиваю и несусь к машине.
- Рома, не стреляй! – орал я на бегу. – Не стреляй, мать твою! Свои!
Добежать до газели я не смог всего пару метров. Запнувшись или поскользнувшись, точнее не скажу, я вновь улегся лицом в снег, уткнувшись головой в лежащие здесь тело. Вдруг это тело зашевелилось, а его рука вцепилась в мою голову.
- Мля! – только и вырвалось у меня.
Оживающий мертвец хрипел, свистел и пытался нащупать меня второй рукой. Я дернулся, рванул голову назад, оставив в цепких пальцах свою шапку. Автомат почему-то оказался не у меня в руках, а где-то неописуемо далеко – в полутора-двух метрах. Про пистолет я и не вспомнил, инфернальный страх затмил мой разум. Все что я смог это в ужасе отползать. Выстрел, и оживающий покойник застыл окончательно.
Я огляделся, по дороге в нашу сторону бежали Гена и Слава. Слава махнул мне рукой и вдруг упал на колено и открыл огонь куда-то за газельку.
Я уже взял себя в руки, подобрал свой автомат, заменив магазин. Но тут о себе напомнил Роман. Очередь прогрохотала практически у меня под ухом, неожиданно оборвавшись. Даже оглушённый, я расслышал, как Рома матерился. Я аккуратно встал и открыл рывком водительскую дверцу, находясь в стороне от линии огня. Этого самого огня не последовало. Я осторожно заглянул и увидел окровавленного товарища, бьющего кулаком по затвору автомата.
- Ну, давай же, сволочь! Ну, давай! – кричал он на свое оружие.
- Успокойся, брат. Свои.

Глава 13
Роман был ранен серьезно: переломанные ребра, сломанный нос и сотрясение мозга, на теле многочисленные порезы от битого стекла и несколько проникающих ранений от дроби в мягкие ткани рук. Здесь и сейчас оказать полную медицинскую помощь мы не могли, его срочно нужно было везти к врачу.
Дело осложнялось тем, что газель была изрядно повреждена и заводиться отказывалась напрочь.
Пока Славик, больше всех понимавший в первой помощи, накладывал Роме бинты и жгуты, мы с Геной осмотрели место боя. Чуть дальше по трассе обнаружился КамАЗ-фура, кабина которого была открыта, но ключей в замке зажигания не было. Они нашлись у трупа, схватившего мою шапку, которую после произошедшего я одевать не стал, а просто запихал в карман.
Остальные покойники также были тщательно осмотрены. И кроме Ксюхи и двух МР-153, были изъяты: до ужаса зашарканный Кедр, с двумя запасными магазинами, помповик без приклада ИЖ-81 двенадцатого калибра тоже в далеко не лучшем состоянии, один обрез вертикалки и три пистолета. Причем к нормальному ПМ прилагались две переделки из газового, что много говорит о владельцах. К тому же сами эти владельцы имели еще один объединяющий их признак – все пальцы у них были в синих «перстнях», а на груди виднелись купола. Одним словом урки, вышедшие на тропу войны.
Не забыл я прихватить и свой Вепрь с выложенным магазином к нему, которые я уложил вместе с другими трофеями в кабину газели.
Как только Рома был готов к транспортировке, Слава увез его на бычке на Хутор. Нам же с Геной предстояло вытаскивать газель.
Гена когда-то в шестнадцать лет закончил ПТУ в Яранске и имел право вождения практически всех категорий транспорта. За руль грузовиков он не садился уж лет двенадцать, но в отличии от меня, хотя бы имел опыт их вождения.
КамАЗ завелся без вопросов, и, поиграв рычагами, Гена заставил его тронуться с места. Для надежности он прогнал его вперед-назад, после чего задним ходом доехал до разбитого чуда Нижегородского автопрома, которое начали вытаскивать из кювета ухвати металлическим тросом задний крюк.. Я уселся за руль газели и старательно пытался Гене не мешать. Несколько рывков, и машина пошла, десять секунд и я на трассе. После чего перецепили трос на передний бампер, и КамАЗ потащил меня к Хутору.
К тому моменту как мы оказались там, Роме уже оказывали помощь. Моя мама в свое время служила в Венгрии фельдшером, где и познакомилась с моим отцом, на тот момент взводным лейтенантом. Потом появился я, а отца отправили в Афган, из которого он уже не вернулся. Мать уволилась из армии и вернулась назад к родителям, устроившись в больницу, где и работала до недавнего времени врачом-терапевтом. Но и без неё медиков на Хуторе хватало - жена Ярослава работала медсестрой в поликлинике, девушка Антона была фельдшером на скорой помоши, а отец Вовы был ветеринаром. Была возможность организовать небольшой госпиталь, первым пациентом которого и стал Роман.
Меня попытались устроить на соседнюю с ним кровать, в виду новых синяков и ушибов на моем, и так не блещущем здоровье, теле. Мама сразу зафиксировала новое сотрясение, и наотрез отказалась отпускать меня. Но получилось как всегда, в такие моменты я её никогда не слушал, поэтому пообещав выбить стекла и в любом случае уйти, я выбрался из лазарета.
Бычок уехал к магазину сразу, а газель решили заменить приобретенным КамАЗом, в кузове которого нашлось немало вещей, за которые прежним хозяевам пришлось пожертвовать жизнями. Банда успела немало наразбойничать, из фуры были извлечены дорогая бытовая техника, цена которой сейчас пара копеек, дорогая одежда, ну и ценности – всевозможное золото, серебро, часть которых явно снята с покойников    - были упакованы в обычные полиэтиленовые пакеты.
После разгрузки, мы с Геной вернулись на трофее к магазину, тут же доложившись Глебу, после чего вновь принялись за погрузку хабара.
Пока нас не было, ребята вскрыли еще одну аптеку, находящуюся в соседнем здании в переделанной квартире на первом этаже. Вскрытию подверглись и магазин для садоводов, вместе с ларком срочного ремонта обуви, находившиеся неподалеку. Весь товар, что там нашелся, в том числе и оборудование для починки обуви, всё лежало упакованное на дебаркадере и ждало своей очереди на загрузку.
Успели ребята и пошуровать по округе, где были обнаружены и поставлены в строй две трехместных газели, одна тентовая, другая цельнометаллическая, один старенький ГАЗон, один праворульный японский подержанный фургончик на две тонны, две Нивы и один УАЗик-буханка. К тому же где-то был найден тягач Скания, с живым трупом водителя внутри. К тягачу был прицеплен рефрижератор, полный свиных туш, куда были дополнительно уложены мясо, рыба и всевозможные полуфабрикаты из магазина, которые хотели вывезти.
Весь захваченный товар перевозили, усилив экипажи машин, оставив необходимый минимум в магазине, куда была переброшена часть старшего населения Хутора, на разгрузку на самом Хуторе, было принято решение привлечь женщин. Сам я успел скататься еще четыре раза, и все удачно, без приключений.
К самому магазину на шум стали подтягиваться мертвяки со всего района. Вилы и топоры уже не справлялись, пришлось стрелять, привлекая новых зомби. Однако на выстрелы стали подтягиваться и живые. Кто-то, увидев, что здесь орудует не милиция, уходили-уезжали дальше, кто-то подходил пообщаться, а узнав, что твориться в городе поступали вслед за первыми, ну а кто-то, кому идти было некуда и не с кем переходили под нашу временную защиту.
Глеб взялся за голову, большинство из прибившихся, которых к полудню насчитывалось двадцать три человека, были бабы с детьми. Если не считать двух пацанов лет двенадцати, то мужиков было всего трое, и то жутко пролетарского вида с диким перегаром. Вооружены были только они двумя двустволками-тулками, остальные вместо оружия в руках держали вещи.
Как оказалось, эти трое, почуяв начало конца, принялись соображать на троих, чтоб упиться окончательно. Из пьяного угара их вывели наши выстрелы, они сообразили, что не все потеряно. Они зачистили свой подъезд, вывели всех желающих и довели до нас.
Выгнать всё это бабье царство не поднималась рука, это означало их неминуемое съедение. Но и приютить два десятка человек, проблема не из легких. Откладывая для себя решение, Глеб привлек их на погрузку, которая к часу дня была окончена.
Наконец, собрав их всех в опустевшем торговом зале, атаман решился.
- Мы не представители власти, как вы поняли из того что видели. Мы группа лиц по предварительному сговору, как сказали бы по телевизору. Но мы не бандиты, учтите. И к благотворительной организации нас не припишешь. Кто желает – едем с нами. Защиту, питание и крышу над головой    мы гарантируем. Но еду придется отрабатывать потом и кровью, по-другому не получиться. Халявщики нам не нужны. Кто не желает – скатертью по жопе!
- Но вы обязаны нас спасти! – взвизгнула молодая особа с двухгодовалым сыном на руках.
- Слышь, Милая! В своей жизни я должен был два раза. Первый – Родине, долг которой я отдал еще там, в горах, - Глеб в сердцах неопределенно махнул рукой. – Второй – родителям, которых уже нет. Тебе я ничего не должен. Поняла?
- Но…
- Все! Демократия закончилась два дня назад. Кто с нами, учтите, церемонится не будем. Если будет не по-нашему, держать не станем, отпустим на все четыре стороны. А теперь пошли грузиться, а остальным желаю удачи.
К моему удивлению на месте остались шесть женщин, среди которых голосившая и еще одна с грудничком. Вот ведь, идиотки, на что-то еще надеются. Ну хорошо, сами сдохнут желают, но детей-то зачем губить?
- Ладно, вы, дуры, решили помереть на осколках мира, но детей-то зачем за собой тащите? – не выдержал я.
- Нас спасут! Милиция, армия, МЧС, ФСБ. Настоящие герои, не то, что вы, шушера! Бандиты недоделанные, - подала голос женщина за тридцать, в квадратных очках и дорогой дубленке. Сразу видно, в жизни ничего тяжелей ручки поднимать не приходилось. – Магазин грабить – это вы молодцы, а вот людей спасать – штанишки запачкались!
- А какой смысл спасать такую дуру как ты? -    эх зря ответил, влез в ругань. Но уже и сам завелся, не остановишь. – Чтобы ты все время нам мозг сношала и жизни учила? Мы тебе спасаться мешаем? Нет. Иди и реализуй свое конституционное право, как реализовали его мы, объединившись. Вперед!
- Да говорите что угодно, но рабом к вам я не пойду! И так бесплатно коробки вам грузила, думала поможете. А за корку хлеба и дальше на вас вкалывать я не буду!
- Да не работай, никто не заставляет. Из нас никто, - уточнил я. – А что дальше с вами будет, это уже к вашей совести претензии. Мы вам шанс дали. Но детей губить я не дам!
- Что вы хотите сказать?
- Детей отдайте. Они получать любовь и ласку, как родные. Не хотите сами жить, так их спасите.
- Не отдам! – заверещала особа, спорившая до того с Глебом, прижимая ребенка к себе.
Ярослав, слушавший полемику молча, тихо зашел ей за спину.
- Отдай по-хорошему. Не бери грех на душу, - говорил я спокойным тоном, приближаясь.
- Не отдам! Никогда! Лучше погиб… - договорить ей не дал мой примой с левой. Ударил я в четверть силы, не вкладывая массу, но женщине хватило. Ярослав подхватил её сзади, не дав ребенку упасть.
- Забрав плачущего парня из ослабевших рук, я со значением посмотрел на вторую мамашу.
- Не надо! Я поеду с вами!
- Вот и хорошо, иди к остальным. Ну а вам я желаю выжить. Честно желаю.
Атаман не сказал ни слова по поводу еще одной матери и ребенка у меня на груди, лишь кивнул головой, как так и надо. Видно оставлять беззащитных детей ему самому было не по душе.
Для спасенных ребята где-то успели нарыть ПАЗик, так что туда загрузились еще и часть отряда. За руль туда уселся один из пролетариев, оказавшийся водителем автобуса, тем самым освободив одну боевую единицу. Головной и замыкающей машинами стали недавно приобретенные нивы, все экипажи их были вооружены автоматами. Я ехал в головной машине.
Однако проехать далеко нам не удалось. На той самой развилке у выезда из Коминтерна и постом ДПС наша колонна стала свидетелем погони.
Милиция гналась не пойми за кем. На двух УАЗах и одном Тигре* (значит еще и ОМОН в деле) они догоняли две девятки. По сравнению со вчерашним днем, машин на дороге было значительно меньше, и девяткам пока удавалось держать дистанцию.
---------
*Тигр - Специальные полицейские машины ГАЗ-233034 (СПМ-1) и ГАЗ-233036 (СПМ-2) предназначены для использования в качестве транспортного средства и оперативно-служебной машины МВД России при проведении контртеррористических операций, выполнении задач территориальной обороны, оказании содействия ФПС России, включая транспортирование личного состава при совершении марша, защиты экипажа от огнестрельного оружия и поражающих факторов взрывных устройств.
---------
Из люка в крыше Тигра торчал боец с автоматом, открывающий огонь лишь тогда, когда зацепить посторонних не было возможности. Наконец ему удалось свалить водителя первой девятки, которую, тормознувшую, развернуло на дороге, а вторая, со всей дури, въехала ей в борт.
Надо отдать должное, ребята в ВАЗах не растерялись. Выскочив, двое тут же открыли огонь из автоматов по преследователям, пока остальные оттаскивали раненых в кювет. Это не позволило милиционерам с ходу взять их, и вынудило спешиваться самим и залегать за машинами.
Все это происходило в метрах шестистах от нас, но проехать мимо было невозможно. Дорога как раз сворачивала к месту боя, и была не иллюзорная возможность поймать шальные пули.
Со мной в машине ехали Ярослав и Витя, когда все это произошло, мы молча переглянулись, не зная, что предпринять. И вдруг Витек, выдернув рацию, начал перестраивать канал.
- С ментами поговорить захотелось, - догадался Хохол.
- С ними, родимыми, - Витек наконец поймал волну, и уже в рацию. – Стервятник гоблинам, стервятник гоблинам.
- Кому? – не понял я.
- Это мы так омоновцев в полку называли. Ух и не любили они этого! – друг даже улыбнулся от нахлынувших воспоминаний.
И омоновцы не заставили себя ждать.
- Это кто такой умный? – послышался недовольный голос в динамике.
- Управление К. Видим ваш бой за Новым мостом.
- Управление К? Это кто? – спросил Ярик.
- А хер его знает, - вновь улыбнулся Витя. – Но звучит загадочно!
Однако ОМОН знал кто это, или сделал вид что знает.
- Где вы? Обозначьте себя, - только и ответила рация.
- На два часа от вас, метров семьсот. Две нивы и ПАЗик. Вывозим женщин и детей, нужен коридор.
- Какой коридор-на?! Помощь окажи!
Витек взглянул на Ярослава, который уже доложил обо всем атаману.
- С кем воюете? – тянул время до решения Глеба Витя.
- С чебуреками. На группу зачистки из ППС напали, завладели оружием. Шестерых бойцов в расход пустили.
- Понял, - Ярослав кивнул, давая добро. – Щас подтянемся. Попытаемся прижать их огнем.
- На дело идет только десяток, - сказал Ярослав, открывая дверцу нивы, что означало, что идем мы, старый состав.
К нам уже бежал Серега-одногруппник, занимать место водителя, что бы отогнать автомобиль подальше от возможного обстрела.
В след за ним бежали Глеб, Виталя и Леха-прапор.
- По двойкам! Работаем каруселью! Не даем им головы поднять, - прокричал атаман, залегая на обочине.
Упав в грязь в метрах двадцати от него, мы открыли огонь в сторону противника. Видно его было не очень хорошо, мешали густые кусты ивняка, но все же где-то он мелькал.
Моей парой вновь стал Витек. Стрельбу начал я, опустошив рожок до трассеров, я пнул товарища по ноге, и в ту же секунду его автомат заплевался огнем. Пока стрелял он, я поменял магазин, и уже сам, получив пинок, нажал на спуск. Это и был принцип карусели, огонь по противнику велся непрерывно. Именно так и работали остальные двойки.
На противоположную сторону такая «карусель» действует ошеломляюще. Пули постоянно ложатся рядом с противником, вжимая его в землю. Рембо только в кино водятся, в реальной жизни под пули лезть особо ни кому не хочется.
Два взрыва, и стрельба со стороны противника стихла, прекратили её и мы.
- Спасибо, хлопцы! – донеслось из Витькиной рации. – Успокоили гостей.
- Сейчас подъедем, не пугайтесь.
- Да чего уж там. Подъезжайте.
Пока мы загружались назад в машины, до нас донеслись одиночные выстрелы. Милиция проводила контроль.
До них мы добрались за пару минут, причем ПАЗик с женщинами ехал между нивами. Милиционеры уже вытащили на дорогу девять трупов, сложив рядом их оружие – АКСУ и АК-74, несколько кипарисов и кедров. Кто-то с видеокамерой уже снимал каждого убитого, у которых выворачивали карманы.
- Сейчас главным стану я, - заявил Ярослав, вылезая наружу. - Подполковник Якушенко, Управление К, - громко представился он вышедшему на встречу капитану-омоновцу.
- Капитан Серов, - небольшого роста, но с широчайшими плечами, офицер протянул руку, которая была пожата Ярославом. – Какими судьбами?
- Да вот, женщин и детей вывозим в безопасное место, - Хохол кивнул на автобус.
- Куда?
- Да и сами не знаем куда. Главное от этого ужаса подальше.
- А в лагерь спасения не думали? – удивился капитан.
- В какой это?
- Вояки в Кстинино организовали, МЧСовцы в Башарово людей принимают.
- А с этой стороны?
- А с этой стороны пока не взялся никто.
- В том то и дело. В Кстинино и в Башарово надо через весь город пробиваться. А сколько еще таких, - Ярослав махнул на трупы. – Кто хоть такие?
- Азеры. Половина с ихними паспортами, половина уже граждане РФ, мать их, - Серов сплюнул под ноги. – Шестерых бойцов ради оружия порешили, скоты. А те ребята подъезд чистили, чтоб люди выйти могли. В итоге в доме никого живого не осталось, и все из-за этих.
- Овцепасы хреновы, - только и сказал Хохол. – Рады были помочь.
- Кстати, полковник, а что это за управление такое. Никогда о таком не слышал, но сработали вы грамотно.
- Это при Минфине, – нашелся Ярик. - Только начали свой спецназ создавать, только людей переманили, а тут это.
- А, понятно, - кивнул головой капитан. – Ясно теперь как про гоблинов узнали. Один из наших?
- Нет, просто бывший сотрудник.
- Подзатыльник ему передайте, чтоб так больше не шутил. А то и обидеться можем. Удачного вам пути!
- Спасибо. Вам тоже удачи!
Капитан повернулся и пошел командовать подчиненными, загружающих оружие в Тигр.
- Поехали, - махнул Хохол рукой, усаживаясь на место. – Эх, нам бы минут пять назад пулемет, да где возьмешь.
- Ну где Максим взять я подскажу – ответил я. – Подойдет?
- Конечно подойдет. Говори подробней!


Глава 14
На Хутор добрались без происшествий. Неожиданному пополнению в населении выделили несколько домов, пока незаселенных. Наши женщины приняли их хорошо, постепенно подтягивая к работе.
Состояние Романа было тяжелое, но стабильное. Без сознания он лежал на кровати и бредил, но как сказала мать, должен выжить.
Пока притащенный хабар распределяли по последним складским зонам, скоропортящиеся продукты перетаскали в три больших ледника, оборудованных у коттеджей.
Мы собрались маленьким военным советом в той самой комнате, где была разложена карта. Помимо меня тут присутствовали Глеб, Ярослав, Леха, Семен и Гриша. Обсуждали, что делать дальше. План действий уже существовал, но требовал существенных коррективов. Я поделился своей идеей добыть пулемет и получил добро.
- Собирай команду, человек восемь, и вперед на буханке, - напутствовал меня атаман.
- И ниву прихвачу.
- Черт с тобой, бери и ниву, - махнул он.
С собой я взял Витька, Вову, Рафа, Фюрера, обоих Николаев и братьев Крюковых. Затарившись патронами, взяв по дробовику и пистолету-пулемету, выпив по банке энергетика, всё же бессонная ночь, мы двинулись обратно в город.
Когда-то, когда я учился на истфаке, у меня была библиотечная практика, которую я проходил в библиотеке нашего краеведческого музея. Причем проходил её вместе с Фюрером, который, так же как и я знал служебные помещения музея, где среди экспонатов, помимо черепков и разных тряпок имелись и действительно ценные вещи. Как вам, например, килограмм пять арабского серебра и серебро имперского периода нашей страны, а золотой идол протоудмуртов, различные украшения и монисты? Всё это практически не выставлялось, а ждало своего часа в запасниках, который все не наступал. Там же, в запасниках имелось и оружие времен Великой Отечественной Войны, среди которого было даже два пулемета Максим, правда, один из них был вскрыт, обнажив внутренние механизмы.
Вот туда-то мы и направлялись.
В этот раз проезжали мы через пост ГИБДД, где ни гаишников, ни вояк видно не было. Выехали на развязку, почти сразу заметив прострелянные девятки, ОМОНа так же поблизости заметно не было.
Проехав его насквозь Коминтерн, оказались на Слободском тракте, по которому подобрались до Старого моста, где хватало брошенных машин, но возможность проехать сохранялась. Оказавшись в самом городе, мы тут же свернули на улицу Большевиков, ведущей к улице имени комиссара юстиции Дрелевского, где и стоял Краеведческий музей.
Вообще та часть улицы, где он находился, позиционировалась как «Вятский Арбат», проезд автотранспорта на этом участке был запрещен, чугунные фонари рассеивали ночью тьму, а кованые скамейки давали отдых. Кроме музея здесь находился один из кировских театров, а в старинных зданиях были открыты магазины и кафе. И всё бы ничего, но длинна этого променада была метров триста, не больше.
Грубо наплевав на «кирпич», мы подъехали прямо к дверям музея. Вообще главный и служебный входы смотрели на одну сторону, с промежутком в двадцать метров, так, что под прицел можно было взять сразу оба. Мертвяков тут пока видно не было, но это ни о чем не говорило, появиться они могли в любую минуту.
Внутрь шли шестеро, на охране машин оставались братья Крюковы и Коля-одногруппник, которые тут же забрались на крышу буханки и взяли окрестности под присмотр.
Для работы в здании каждый взял по Вепрю, вторым оружием были у кого ПКСК, у кого АКСУ. На тройки мы поделились еще по дороге, первую возглавил я, вторую Раф.
Проникать в музей я решил через служебный вход, являющий собой две массивные деревянные двери со стеклянными квадратами в верхней трети. Выбивать их не пришлось, они попросту не были закрыты и легко распахнулись перед нами.
Первой вошла моя тройка. Небольшой тамбур, отделаная темным шпоном стойка вахтера, дальняя стена заляпана запекшейся кровью, и запах. Запах мертвечины. Тамбур изгибается направо, к лестнице, которая ведет и вверх, и вниз. Нам нужно в низ, к запасникам, но и оставлять второй этаж без осмотра нельзя.
Пока мы взяли на прицел все входы выходы, вторая тройка, начала медленно подниматься по ступенькам. Не успели товарищи достигнуть второго этажа, как из открытой двери на лестничную площадку вышел зомби. Это была пожилая, небольшая женщина в окровавленном пуховом платке, которую я узнал. Она заведовала местной библиотекой, и именно у неё я проходил ту практику.
Выстрел, вспышка, и старушка завалилась на пол, а ребята исчезли в дверном проеме. План был прост – выманить мертвяков на шум, оставаясь в безопасности. Это сработало, выстрелы на втором этаже не прекращались, да и к нам из подвала полезли мертвые люди. Мы подпустили их поближе и свалили наверняка, о чем я тут же пожалел. Кровавая каша из мозгов и не пойми чего, залила бетон ступенек.
- Больше никто не выходит, - доложил Раф.
- Ждите минуту и переходим ко второму этапу.
Пока ребят еще не было, я и Вова, жутко матерясь, стали вытаскивать с лестницы покойников, мешающих пройти. Слава богу, мы захватили толстые резиновые перчатки, но даже в них прикасаться к покойникам было крайне неприятно.
Вернулась вторая двойка, под стволами наших дробовиков включились фонари, и мы все вместе, оставив Семеновского Колю на прикрытии, начали спускаться вниз. Первыми шли я с Витьком, потом, Раф с Вовой, замыкал движение Фюрер.
Внизу налево от лестницы идет небольшой коридорчик с распахнутой дверью на конце. Через неё мы попадаем в квадратное помещение средних размеров, с закрытой металлической дверью и еще двумя коридорами в разные стороны. Хорошо еще, что электричество есть, люминесцентные лампы освещали всё холодным своим светом. Заглянув в левый, и убедившись в безопасности, идем в правый. Этот путь так же заканчивается распахнутой железной дверью, над которой мигает красная табличка с надписью «Порошок не входи!». Кстати, эта надпись меня всегда забавляла, так и хотелось спросить, что же натворил этот порошок, что его никуда не пускают. Но шутки – шутками, а мигающая табличка означает, что в хранилище был пожар.
За дверью начинался новый коридор пошире, с многочисленными ответвлениями, ведущими в большие комнаты со стеллажами, на которых и хранились экспонаты при нужной влажности и температуре. В нескольких хранилищах двери были нараспашку, что наводило на неприятные мысли о зомби, скрывающихся там в тени. Оставлять не зачищенные помещения за спиной очень не хотелось, поэтому пришлось притормозить и подумать, что с ними делать. Двери стальные, плотно прилегающие, правда открывались они наружу, но для этого нужно будет повернуть ручку, что для ожившего мертвеца уже проблема. Значит их просто нужно захлопнуть! Чем тут же и занимаемся, ребята аккуратно закрывают их.
Идем дальше, держа строй, страхуя друг друга. И не зря. Из нужного нам коридорчика выполз труп, которого я даже не заметил, практически    наступив на него. Спасибо Витьку, он снес мертвецу голову, одновременно оглушив и ослепив меня.
- Черт! – вырвалось у меня от испуга.
Входим в нужное нам хранилище, сначала я с Витьком, потом Раф с Вовой, последним Фюрер. Помещение не маленькое, плотно заставленное стеллажами так, что протиснуться между ними можно было только боком. Однако у дальней от входа стены все по-другому, тяжелые полки повалены, сбросив весь свой бесценный музейный груз на пол. Плохо, они то нам и нужны.
Приближаемся. Уже у самого завала Раф молча стреляет куда-то внутрь, после чего удовлетворенно кряхтит. Приглядываюсь, и вижу внутри ободранного и объеденного зомби, с разнесенной выше челюсти головой. Сразу стало ясно, откуда взялся ползун. Спасаясь от ожившего мертвеца, он повалил на него стеллажи, но и сам попал под них. Не повезло мужику.
- Ну что, братцы, разбираем. Ищем все, что может пригодиться.
Первыми попались два ППШ, которые изготовлялись во время войны в Вятских Полянах. Год выпуска был выбит на ствольной коробке – 1942; опасный год для страны, в тот год почти все автоматы шли на фронт, значит и эти два пистолета-пулемёта вполне могут быть «боевыми». В придачу из завала к ним было вынуто три диска и два коробчатых магазина.
Следующей из завалов показалась винтовка Маузера К.98 под винтовочный патрон 7,92, который у нас днем с огнем не сыскать. Бесполезная штука. Вова в сердцах её даже зашвырнул куда подальше.
Повезло Рафу, он вытащил трехлинейку в снайперской вариации, с четырехкратным прицелом, которым хоть гвозди заколачивай. На ложе самой мосинки была прикреплена медная пластина с гравировкой: «Из данной винтовки снайпером Елизаветой Мироновой уничтожено 103 фашиста». Нужная вещь, без базара.
Я нашел две шашки, драгунскую и степовую. Последняя была принята в РККА и известна всем по фильмам о гражданской войне. Вещи не плохие, могут пригодиться.
После частичного разбора завала, мной и Вовой был вытащен пулемет Максим, со станком и бронещитком, весивший под семьдесят кило. Просто перетащить его на новое место – можно надорваться, а деды наши с такими бандурами всю войну прошли, Берлин взяли.
К пулемёту был вынут и его брат близнец, со срезанной местами ствольной коробкой и вскрытым кожухом, оголяющим четыре ствола, непонятно для чего сюда засунутые. Наверное, местные «специалисты» решили сделать нечто вроде пулемета Гатлинга, для большего впечатления публики. Ну да ладно, вполне пойдет на ЗИПы*. К тому же к пулемётам были найдены четыре матерчатые ленты на двести пятьдесят патронов.
------
*ЗИП - обозначение, принятое в технических системах для указания на: Запасные части, Инструменты, Принадлежности
------
Потом Раф выудил два пистолета-пулемёта Судаева или ППС, неплохое оружие конца войны. К сожалению, в комплекте было только два магазина, что катастрофически мало. Магазины с ППШ у ППС не взаимозаменяемы, а жаль. Но взять – возьмем, кто его знает, может и пригодятся.
Вдогонку к ним был вынут известный по всем фильмам про войну Шмайсер. Точнее не Шмайсер, а МР-40, полагающийся офицерам, унтер-офицерам и экипажам техники. Данная машинка под люгеровский патрон, который у нас не типовой. Хотя хрен его знает, возьмем.
Под конец Витек извлек самозарядную винтовку Токарева, СВТ, не плохую штуку, о которой немцы отзывались очень уважительно, особенно после того как побывали под её огнём. Патрон она пользует винтовочный, на 54, промежуточного на 39 тогда еще и не существовало. На её основе бельгийцами была сконструирована винтовка FN FAL, очень уважаемая в странах третьего мира до сих пор, и наверно не зря.
Все оружие, за исключением пулеметов, было перевязано между собой ремнями и было закинуто мне на горб, магазины к нему были уложены в Вовин рюкзак.    Фюрер должен был стать впереди идущим, а все мы тащить продукцию Хайрема Максима, когда Вова с обидой сказал.
- А что миномет мы не возьмем?
- Какой нафиг миномет?
- Да вон тот, - он махнул головой на груду каких-то железяк, среди которых угадывалась одна труба, по диаметру равная батальонному миномету.
- А на хрена? У нас мины есть?
- Что-то мне подсказывает, - начал философствовать Вован, - что добыть мины к миномету будет легче, чем добыть и мины, и миномет.
Мы все переглянулись, тащить еще полсотни килограмм никому не улыбалось.
- Тут с тобой не поспоришь. Придется две ходки делать, - вздохнул я. - Оставляем один пулемет, и побежали!
Даже вчетвером тащить чудо инженерной мысли начала двадцатого века было очень неудобно. Возможно дело в непривычке, а возможно с ним всегда для солдат был особый гемор, в мемуарах к сожалению я об этом ничего не встречал. Пыхтя и матерясь, мы все-таки вытянули его на первый этаж, ну и дальше на улицу. Братья Крюковы подскочили мгновенно и со свежими силами закинули его в кузов буханки, куда я вдогонку скинул все найденное оружие, сразу распрямив полегчавшие плечи.
В том же составе вернулись в хранилище. Вове, как инициатору, которого сейчас должна была полюбить инициатива, поручалось загрузиться трубой и опорной плитой, на себя я брал двуногу, тоже штуку не легкую. Раф с Витком подхватили раскромсанный пулемёт и мы двинули назад. Пыхтели и матерились сейчас все, зло поглядывая на Фюрера, который второй раз оказался налегке. Привычка в перетаскивании Максима у ребят еще не выработалась, поэтому дело шло не особо быстро, да и к тому же у Вовы то и дело выпадывали, то плита, то ствол. Наконец с грехом пополам мы достигли лестницы.
Коли видно не было, что ни о чем хорошем не говорило. В подтверждении моих мыслей с улицы раздались выстрелы. Серега-Фюрер тут же взлетел по лестнице и полетел к выходу, на звуки боя.
- Куда, мать твою! – заорал я. – Вернись!
- Чего? – рожа надежды правого движения появилось через пару секунд из-за угла.
- Нас крой!
- Там же стреляют!
- Стреляют монотонно, от зомбей отбиваются. Если б от людей, по-другому бы все звучало. Понял? А теперь стой и прикрывай нас, - Серега недоверчиво кивнул, и отступил чуток назад, при этом, не отрывая головы от выхода.
Первыми поднялся «пулеметный расчет», как я про себя начал именовать парней, потом мы с Вовой, «минометный расчет». Так как тащить мне было меньше, то на первый этаж я вступил раньше товарища, что и спасло нас. Со второго этажа по лестнице кубарем полетел мертвый мужичек в рваном и окровавленном синем халате. Падение нисколько мертвеца не расстроило, он тут же схватил ноги Фюрера, все еще стоящего спиной к лестнице, и потянул на себя. Среагировал я на рефлексе – пнул зомби по голове и сверху добавил двуногой, она тяжелая, двадцать килограмм, так что ему хватило. Для пущей уверенности я долбанул по мужику еще раза два, окончательно замарав составную часть миномета кровью.
- Едрить тебя за ногу! Серега! Ты на кой сюда поставлен?
- Прикрывать, - проблеял он в ответ, только-только испугавшись того, что не произошло.
- Так какого хрена этот ходячий труп до тебя прикоснуться смог?! Ты его должен был еще там срисовать! – я махнул рукой на дверной проем на втором этаже. В ответ молчание. – Смотри, чтоб не одна мертвая тварь к нам за спину больше не зашла. Понял?
- Понял, - буркнул в ответ одногрупник.
Витек с Рафом не дожидаясь нас, и, оставив Максим, уже выбежали на улицу. Стрельба продолжалась, но как я уже сказал – спокойная и методичная. Только я скинул двуногу и направился на помощь к друзьям, как в дверном проеме показался Вася Крюков.
- Быстрее! Зомби подвалило, скоро массой задавят!
- Тогда помогай, - я нагнулся за пулемётом, Васька подскочил и схватил с другой стороны. – Серег, прихвати двуногу и пошли грузиться!
Вдвоем с Васькой вытянули железного монстра на улицу, на которой действительно было оживление. К машинам, которые уже работали на холостом ходу, с разных концов подходило десятков пять мертвых жителей города. Чрево буханки приняло новую порцию древнего железа, и мы отчалили.
Только я выдохнул, когда наша колонна повернула на Большевиков, как в нарукавном кармане завибрировал мобильный телефон. Я уж забыть о нем успел за эти несколько дней, да и ловил он сейчас далеко не везде.
- Да! – ответил я на всплывший незнакомый номер.
- Витек, наконец я до тебя дозвонился, - кричал в трубке знакомый голос. – Это Саша Ивнев. Ты оказался прав! О как ты оказался прав!
- Где ты, друг? – это был тот самый однокурсник, служивший сейчас в Краснодаре.
- Едем с отцом домой. Точнее пробиваемся, трасы уж больно забиты. Завтра будем в области. У меня, Вить, просьба. Не мог бы ты мать с сестрой у меня из города вывезти? Они до сих пор дома сидят, говорят на улице страх что твориться.
- Постараюсь, Сань. Постараюсь.
- Где потом вас найти?
- Деревня Большое Чураково, направо сразу после моста через реку Великую, это если через Котельнич ехать.
- Понял, найдем. Запиши этот номер, это батин. Свою трубу я просрал.
- Хорошо! Если что, буду на связи.
- Кто? – спросил меня Раф, как только я отключил телефон.
- Товарищ по универу, Саня Ивнин. Коля с Серегой знают его, - кивнул я на одногрупников.
- Что хотел?
- Семью вывезти из города просит, мать и сеструху. Они с отцом в области только завтра будут, а завтра вообще писец в городе будет. Полный.
- И что думаешь?
- Да не знаю. Людей бросать нельзя, но и вас подставлять не хотелось бы.
- А что нас подставлять, - вмешался Витя. – Неужели мы не люди, в беде не поможем? Знаешь, где они живут?
- Конечно знаю. Щас на Розе Люксембург надо будет налево повернуть, пересечь Ленина и Свободы и с правой стороны будет хрущевка. Там они и живут. Пока…
- Это ж совсем недалеко. Минутное дело. Так ведь, хлопцы?
- Ага, конечно… - понеслось со всех сторон.
- Значит, показывай дорогу, тезка!
Ехать действительно было недалеко, всего минуты полторы от перекрестка Большевиков и Люксембург. На улице был хаос, ожившие трупы тащились кто куда, но встречались и живые. Встретили даже группу милиционеров в бронежилетах, шлемах и с автоматами    у одного из домов. Видимо они зачищали подъезд и выводили выживших к стоящему тут же автобусу ЛиАЗу. Но до нужного нам дома они еще не дошли, и не факт, что дойдут.
- Значит так, бойцы, - взял на себя роль командира Раф, о чем я в принципе не возражал, - идем вчетвером: я, тезки и Вася Крюков. Поднимаемся, выводим. Хрен с ними с вещами, жизнь дороже, налегке пойдут. Как подъедем, машины не глушить, ждать нас, - Рафаэль сделал глубокий вдох и выдох, - Все, пошли!
Выскочили наружу, я тут же напоролся на ожившую мертвую тетку лет сорока. Выстрел, и безголовое тело упало на заснеженный асфальт. Рядом бахали выстрелы товарищей, для каждого нашлось по мишени, для кого-то и не одна. Бегом до нужного нам подъезда, которых в доме было только два, где топчутся два зомби. Как то уж так получилось, но моим напарников вновь стал Витек. Выстрелили мы одновременно и не промахнулись.
Добротная железная дверь в подъезд имела кодовый замок, но это не проблема, код я знал. Щелчок. Открываю дверь и отпрыгиваю в сторону, и не зря. В тамбуре скопилось штук шесть оживших трупов. В три ствола товарищи их быстро успокаивают, и мы входим внутрь. Первой двойкой идем мы с тезкой. Только на третьем этаже встречаем молодую девчонку с разорванным горлом. Успокаиваю её сам, и двигаюсь дальше. Нам на пятый, до которого доходим без проблем, не встретив не одной открытой двери.
Ломлюсь в нужную квартиру.
- Это Витя, друг Саши! Он прислал за вами! Откройте!
Светлое пятно глазка на секунду потемнело, и металлическая дверь распахнулась. На пороге стаяла Марина Владимировна, мама Саши.
- Витя, слава богу! Мы вас ждали. А это кто? – она кивнула на товарищей.
- Это друзья. Вы готовы? Пойдемте, времени мало.
- Только оденемся. Катя, скорей!
Из комнаты в коридоре появилась Санина сестренка, натягивающая свитер.    Она была уже в кроссовках, и, накинув сверху курточку, была готова. Пришлось нам ждать, пока Марина Владимировна наденет свои сапоги. За секунду до того, как она застегнула молнию на последнем, дверь квартиры напротив приоткрылась, и из неё показался молодой парень с годовалым ребенком на руках.
- Все чисто? Мы можем выходить?
- Выходите. Только быстрее, мы здесь ненадолго.
- Понял. Подождите минуту, я быстро.
Я вспомнил тот подъезд в Коминтерне, где мы вытаскивали мальчугана, и заорал на манер Витьки тогда:
- Выходите! В подъезде безопасно! Выходите! Спасайтесь!
Это дало некий эффект, защелкали запоры, и из квартир стали выходить люди.
- Одевайтесь! Мы сейчас уходим! Выходите вместе с нами! – продолжал орать я.
- Мы готовы, - отрапортовала Сашина мама.
- Тогда пойдемте, - Раф махнул рукой и пошел вниз.
Только мы спустились на полпролёта, как показался парень, с ребенком, укутанным в одеяло.
- Вот и мы! – весело сказал он. Кажется наше появление единственная хорошая новость в этом доме за последнее время.
- Давай, не отставай! – крикнул ему Рафаэль, и уже шепотом, - Только что с тобой делать.
- К ментам сопроводить надо, они людей же эвакуируют.
- Точно!
На квартирных площадках нас встречали выжившие жильцы, но, к сожалению, было их не так много, к первому этажу их от силы набрался десяток.
Выходили на улицу осторожно, но зомби нас не поджидали, они все тащились к нашим автомобилям, из окон которых их и отстреливали потихоньку.
- Ну что?! – крикнул Раф. – Идем, не растягиваемся!
Но и этот план порушился. Из открытых окон квартир второго подъезда до нас донеслось:
- А как же мы?
- Млять, твою за ногу, - прошипел Раф. – Кольцов, Крюков за мной. Витек, доведи их до ментов, может еще знакомых встретишь, обстановку узнаешь.
Витя пошел с группой спасенных в сторону тех домов, где мы видели милиционеров, попутно махнув машинам, чтобы те их сопровождали.
Ну а мы вернулись к хрущевке, к другому подъезду. На удивление, дверь в него была старая, деревянная, обклеенная всяческими объявлениями, открыв которую, мы никого за ней не обнаружили. Однако резкий запах мертвечины ударил в нос тут же. Здесь были зомби, но дальше.
Аккуратно заходим внутрь, и натыкаемся на распахнутую дверь в квартиру на первом этаже. Непонятно, то ли вонь несет из этой квартиры, то ли ей пропах весь подъезд. Дверь открыта наружу, значит можно подпереть чем-то, но чем? Вот и задачка на будущее, нужно будет её потом обмозговать. Ну а пока я остаюсь на прикрытии, а ребята ныряют внутрь дверного проёма. Оттуда доносятся два выстрела и парни возвращаются назад.
Идем дальше. На площадке второго этажа сталкиваемся с мертвым мужиком, с покусанным лицом. Лицо разнесла крупная дробь из моего Вепря, а тело свалилось к нам под ноги.
Дальше. На четвертом этаже еще одна приоткрытая дверь в квартиру. Действовать решили так же, я на прикрытии, а парни на зачистке. Как только ребята подошли поближе, дверь резко распахнулась, ударив Рафа полбу, так что он даже отступил на пару шагов. Из квартиры вылетел зомби, бывшим когда-то мужиком немаленьких габаритов. Двигался он резко и быстро, и буквально за секунду навалился на Васю, который успел выстрелить, но в область живота.
Вася провел бросок через бедро, но зомби, ухватившись за его одежду, руки не разжал. Так они и упали, зомби снизу, Вася сверху. Дробовик тут был бесполезен, я выронил его. Макаров, который я пытался достать из кобуры, как назло за что-то зацепился, и вылезать из неё отказывался. Я дергал его, а время шло. Наконец пистолет оказался на воле, я передернул затвор, упал на грязный пол и трижды выстрелил мертвецу в голову, отчего тот тут же замер.
Оказалось времени прошло секунд семь, Раф даже толком не успел понять, что произошло. Он так и стоял и смотрел на нас широко открытыми глазами. Васька наконец освободился от мертвой хватки прыткого зомби, сплюнул, выматерился, подобрал свой Вепрь и пошел к открытой квартире.
- Пошли, что ли? – сказал он Рафаэлю, и двинул первым в жилище живчика.
Раф молча последовал за ним, ну а я, поднявшись на ноги, стоял и с пистолетом в руке, как идиот, дожидая их.
- Чисто, – первым на лестничную клетку вышел Василий, по щеке которого текла кровь.
- Ты не ранен? Откуда кровь?
- Да, этот, - он пинает тушу под ногами, - поцарапать успел, сволочь.
- Как себя чувствуешь?
- Да нормально чувствую. Пошли быстрей дальше, а то меня скоро от адреналина заколотит.
Мы быстро метнулись на пятый этаж, увидели закрытые квартиры. Все подъезд очищен.
- Выходите! Здесь безопасно! Выходите! Мы сейчас уходим, второй такой возможности не будет!
Люди вняли увещеванию и стали открывать двери. Живых в этом подъезде было больше, целых пятнадцать человек, которых мы более-менее организовано вывели на улицу, где их дожидался, к великому нашему удивлению, тот самый ЛиАЗ, в который менты выводили людей.
- Вот, чтоб лишний раз людей не гонять, договорился, - сказал Витя, выходя на встречу. – Женщина с ребенком в буханке, можем ехать.
- Спасибо вам большое! – донеслось до нас, года мы загружались в машины.
- Да чего уж там, - пробормотал в ответ Вася.
Мы двинулись на Хутор, куда и добрались без приключений часа через полтора. Там нас и ждала плохая новость. Во время нашего отъезда умер Рома.

Интерлюдия третья
Заключенный
Обед сегодня так и не принесли. Толик-Унтермерш такого безобразия вытерпеть не смог, и как только стрелка часов проползла положенное деление, когда всегда к ним в камеру приносили не очень аппетитно выглядевшую баланду, он соскочил с топчана и заколотил своими кулаками по железной двери.
- Гады! Кормить нас будут?! Мы жрать хотим! Жрать-обедать! Жрать-Обедать! – голосил он, срываясь на визг. – Жрать! Мухи красноперые! Жрать, я сказал! – закончив свое выступление для солидности пинком, от чего его шлепанец сорвался с немытой ноги и чуть было не угодил в мирно сидящего Романа.
- Давай завязывай, - грубо сказал он. – От тебя и так башка раскалывается, а от твоих криков и подавно.
- Я жрать хочу! А ты типа не хочешь? – Унтермерш скосил свое лицо в неприятной гримасе. – Ты типа правильный? Да? Святым духом сыт? Сыт сыт, обоссыт! – и заржав над своей шуткой, Толик продолжил дубасить по двери.
- Сказал хоре*! Заткнись уже, чёрт**! – Роман начал закипать.
---------
*Хоре (сленг.) – сокращение от «Хорош», т.е. хватит
** Черт (угол.) – человек, занимающий одну из самых нижних ступеней в неформальной иерархии заключенных (ниже – только чушки и опущенные). Он отличается невыдержанностью своих моральных принципов, безответственностью в поведении и неопрятным внешним видом.
--------
- Это кто чёрт! – подскочил Толик от возмущения. – Да не пошел бы ты на кол, с таким базаром. Что, как Сизого увели, так ты себя королем хаты почувствовал? Да я тебя!
Унтермерш вытянул руки, пытаясь схватить Романа за лицо, но тут же схлопотал от него двоечку по корпусу. Согнувшись, Толя даже не почувствовал, как Рома выхватил левую его руку и вывел на болевой.
- А-а-а! Отпусти, сука! – верещал он, пока Рома гнул сустав в разные стороны. – Отпусти! Пожалуйста!
- Да не вопрос. – Роман немного развернул Унтермерша и выпустил его руку, от чего тот дернулся вперед, и, не удержав равновесие, бухнулся на пол, причем удачно - лицо угодило аккурат в парашу.
Все жители камеры, да этого не вмешивавшиеся в конфликт дружно заржали. Толик, переполненный обидой, молча встал, и чуть слышно всхлипывая, начал отмываться в раковине, прикрученной к стене неподалеку.
- Вот так лучше! В дерьме ты вылитый чертила! – произнес один из приблатненых жителей камеры, по погонялу Шпингалет, и вновь зычно рассмеялся.
Унтермерша не любили в хате многие, в свои двадцать семь он уже имел три судимости, и сейчас находился под следствием в четвертый раз, за то, что банчил разбавленным героином у себя на районе. Все «честно сэкономленное» Толя без зазрения совести вливал в себя, ловя сказочные галюны и эйфорию, от которых он иногда брал в руку нож и шел на промысел по тому же району. Слава богу, что на момент задержания, он успел порезать всего двух женщин, пострадавших от этого отмороженного типа могло быть куда больше. Таких «воинов улиц» не любили все, ведь на месте их жертв вполне могли оказаться чьи то жены, сестры, дочери. Именно поэтому Сизый, старший по камере номер семнадцать Первого Следственного изолятора города Кирова, «раскрыться» Толе не давал, спихивая на него обычно самую «малопочетную» работу.
А еще Толю призирал и ненавидел Роман, радуясь в глубине души удачно подвернувшемуся случаю помять тому бока. Именно из-за таких же ублюдков Рома был вынужден сидеть вместе с еще шестью сокамерниками уже больше года, оставив там, на свободе, младшую сестренку.
Однако минутное веселье не смогло заглушить чувство голода, еду им перестали носить еще со вчерашнего обеда, где вместо двух блюд они получили лишь по лепешке картофельного пюре без всего. Да и к тому же их по одному стали выдергивать из камеры в неизвестном направлении. Первого с вещами вызвали Сизого, когда часы еще показывали семь утра, вторым дернули Котовского, наголо бритого урку, сидящего по «правильной статье» – за воровство, третьим, уже перед самым обедом вызвали Кирюху, быка одной из кировских ОПГ.
Лязг засова, скрежет плохо смазанных петель, и в двери открывается окошко.
- Голубев! На выход с вещами, - гремит зычный бас через решетку.
Всё еще улыбающийся Шпингалет вскакивает, как от разряда тока, хватает, уже приготовленные вещички, уложенные в узелок, и встает напротив двери, которая так же с великим скрипом отворяется внутрь. На пороге появляется невысокий, но очень коренастый и крепкий вертухай, или говоря по казенному – инспектор по режиму, которого за глаза все жители хаты называли Квадратом. И действительно, что-то квадратное в его фигуре просматривалось.
- Готов? Выходи, - мотнул он головой, указывая направление Шпингалету, за которым дверь вновь захлопнулась.
И снова в камере повисла тишина. Говорить никому особенно не хотелось. В Тюрьме люди вообще особо ни о чем не разговаривают, либо молчат, общаясь только по делу, либо выплескивают такой словесный поток, за которым в принципе ничего конкретного не стоит.
Что бы как то скоротать время, Роман принялся отжиматься. Спортзала тут нет, поэтому за год он успел «разработать» несколько упражнений, так сказать в «домашних условиях». Для начала пять десятков отжиманий широким хватом, потом три десятка узким, потом поочередно по два десятка на одной руке и напоследок два десятка отжиманий на кулаках. В процессе Рома перехватил взгляд Унтермерша, не сулившего ничего хорошего, и уже внутренне сжался, готовый ко всему. Однако ссыкатливая натура Толи возыграла, он так и не решился ничего предпринять. К своему счастью.
Отмывая руки от грязи, Рома крутил в голове образы разбитого и расплющенного Толиного лица, разлетающиеся ошметками от каждого Роминого удара. Полностью уйдя в мысли, он пропустил, как вновь открылось окно, и тот же зычный голос произнес:
- Зарубин! С вещами на выход.
Опомнился, он только, когда дверь начала распахиваться внутрь камеры.
- Зарубин! Тебе особое приглашение нужно? С вещами на выход!
- Есть! – почему то ответил Рома по-армейски.
- На жопе шерсть! – не оценил этого Квадрат. - Бегом, давай.
Несколько секунд и Роман уже выходил в коридор, ступая на мягкий ковер, заглушающий звуки шагов. Встав лицом к стене, он ждал, когда браслеты наручников сомкнуться у него на запястьях. Они не заставили себя ждать, очень скоро метал защелкнулся у него за спиной.
- Пошли, - уже спокойно сказал Квадрат. Он всегда так, в камере при остальных орет как умалишенный, но наедине общается вполне нормально. В принципе неплохой мужик, пронеслось в голове у Ромы, пока они шли по коридорам СИЗО.
Первая решетка, вторая, длинный коридор вдоль зарешёченных же окон, выходящих во внутренний двор, и наконец, дверь, ведущая к Куму*. Сам Кум, уже немолодой опер с коротко стриженной головой, и осунувшимся, усталым лицом, сидел за столом.
---
* Кум (угол.) – работник оперчасти исправительного учреждения.
---
Вновь звякнули браслеты, освобождая запястья из заточения. Рома слегка их растер, глядя на капитана, отпивающего чай из граненого стакана, вставленного в подстаканник. Шик у него такой, чай пить только из подстаканника.
- Присаживайся Зарубин, – опер кивнул на стоящий напротив стул. – Мы с тобой разговоры разговаривать будем.
- О чём, гражданин начальник?
- Есть о чем, Роман Сергеевич. Присаживайся, присаживайся. В ногах правды нет, - и отпив, швыркнув, из стакана, он поставил его на стол.
Роман сел, и уставился взглядом в окно, в которое просматривалось серое весеннее небо. На опера он смотреть боялся, уж больно взгляд у того был цепкий, прямо в душу заглядывающий. Но мельком взглянув на него, как бы оглядываясь, Рома отметил про себя, что глаза у Кума были красные-красные. Такие бывают либо от долгого недосыпа, либо от травки-кудесницы. Но что-то на травку тут совсем не похоже.
- Роман Сергеевич, - начал Кум, которого, кажется, звали Петром Васильевичем, - а расскажите ка мне, за что вы оказались под следствием?
- А в деле всё указанно.
- Роман Сергеевич, я ценю ваше чувство юмора, но мне сейчас не до шуток. Сейчас твоя жизнь решается, не протупи. – его стальной взгляд въелся в Романа. – Ну, так, за что под следствием оказался? Такие статьи как 105, 111 и 282 просто так не выдаются.
--------------------------
*105 ст. УК РФ – убийство.
    111 ст. УК РФ – нанесение тяжкого вреда здоровью.
    282 ст. УК РФ – разжигание межнациональной розни.
---------------------------
- В драку полез, одного ножом зарезал, другому голову пробил.
- А поподробнее?
- Поподробнее? Можно и поподробнее. Сестренка у меня есть. Младшая. Настей зовут. Девчонка башковитая, не в меня. Красавица. И вот однажды три ублюдка-армянина её в машину затащили, когда она из института домой шла, надругались, да тут же и выкинули у гаражей, что рядом с нашим домом. Я как раз с машиной у подъезда копался, когда она появилась, вся в слезах, соплях и крови. Не утерпел, схватил молоток, да и побежал, куда сестра показала. А эти ублюдки всё еще там были. Стояли, на забор ссали, ржали в голос, по-своему кукарекали. Ну, я, недолго думая, и задубенил первому молотком по темечку. Второй нож успел достать, но я его на него же и насадил. А третий убежал, сука. Не достал я его.
- И не жалеешь о содеянном?
- Ни капли. Они единственное, что у меня в жизни светлое есть осквернили, сволочи. Жалею только, что третьего не убил там же. Поделом им, гадам.
- Возможно. Возможно, - пробубнил Петр Васильевич, листая дело, видимо на Романа. – В принципе всё подтверждается материалами. Но ответь мне еще на один вопрос. Сто шестнадцатая* у тебя за что?
-----------
*116 ст. УК РФ – нанесение побоев.
----------
- Да по малолетке подрался на дискотеке в туалете ДК Родина. Их пятеро было, нас трое, ну и отбивались как могли.
- Ясно, - опять себе под нос пробурчал опер. – А занимался чем? Боксом, борьбой?
- Боксом, в ДЮСШа № 3, второй юношеский.
- Неплохо, я в школе сам такой получил, - улыбнулся капитан, после чего добавил уже вполне серьезно. - Ну, в принципе всё ясно. Значит так, слушай. В мире началась эпидемия. Или не эпидемия, а… ну не важно. В общем, зараженные люди становятся как зомби, малоподвижны, невосприимчивы к боли, упокоить их можно только повредив мозг. Но при этом они очень агрессивны. Эпидемия захлестнула и Киров. Поэтому руководством принято решение об освобождении неопасных заключенных. Прочти, распишись, – по столу в сторону Романа поехала стопка бумаг. Какие-то акты, протоколы, еще какая-то хрень. Прочитав их по диагонали, Рома подмахнул их не своей подписью, так на всякий случай. А то мало ли в чём его попросили расписаться. – Вот держи, это тебе вместо паспорта, – и в руки Роме попала справка об освобождении с его же рожей на месте фотографии.
Он ничего не мог понять. Как так его просто отпускают, когда он человека убил? Пусть за дело, но убил. Его год по всяким следственным экспериментам таскали, по экспертизам, следователи на допросах душу тянули, даже опер этот, что справку дал, к сотрудничеству его подбивал, намекая на долгое его пребывание в казенном учреждении. А тут бац, и на свободу с чистой совестью. Что-то тут не ладилось.
Отварилась дверь, и в кабинет вновь зашел Квадрат.
- Ну, удачи вам, Роман Сергеевич.
- До свидания, - выдавил из себя ошалевший Рома.
На этот раз наручники на него не надевали, вертухай просто его сопровождал.
- Что серьезно меня на свободу выпускают? Или шутка такая дурацкая?
- Ну, раз опер тебе пожелал удачи, значит действительно на свободу.
- В смысле?
- Ну, если бы он тебе сказал «Идите», то всё, пошли бы мы с тобой в расстрельный коридор?
- Куда?
- Туда где высшую меру к исполнению приводят.
- Как это?
- Как, как. Ведут заключенного, как мы с тобой идем. Идут, идут, и вдруг бац, стреляют приговоренному в затылок, а он даже и не знал, что его убивать ведут. Гуманность, типа, – и явно довольный произведенным эффектом Квадрат заулыбался.
Рома сглотнул, и как то даже сжался, начиная вздрагивать на каждый скрип и шорох.
- Не боись, - заметил это вертухай. – Тебя точно на свободу.
- А как это происходит? В смысле, как определяют… ну для этого?
- Дык по статьям смотрят. Если впервые попал сюда, да еще и по несерьезной статье, ну там за неумышленную фигню, то на свободу сразу. Ну а если рецидивист, маньяк-насильник – то сразу в коридор.
- А я?
- С тобой вопрос посложнее. Таких как ты, через оперов гонят, и они уже вердикт дают. Было сегодня несколько случаев, когда и в коридоры выводили. Не хотел бы я на их месте быть, они сегодня как минимум сотню человек на убой определить должны.
- А Сизый?
- Сизого твоего еще в первых рядах расстреляли, как и всех других авторитетов. Нечего им на свободе куролесить.
В такое Роман поверить не мог. Нет, то что «красноперые» могут расстрелять без суда и следствия он верил, не зря же по телевизору документальные фильмы показывали про Гебню, которая свой народ тысячами в расход пускала. Но в то, чтобы Сизого, некоронованного короля изолятора, у которого всё вечно схвачено, перед которым даже заместитель СИЗО по струнке ходил, у которого на свободе корешей с деньгами и связями дохрена, как волос под мышками, вот так взяли и расстреляли. Невероятно.
- А Толик-Унтремерш?
- Недочеловек то твой? Пока ты с кумом разговаривал, уже наверно пристрелили и его.
- А остальные?
- Скажу так, ты первый из своей камеры, кто на свободу выходит.
Разговор более не заладился, Романа привели к выходу, где располагался пост, оборудованный по типу КПП, где дежурило пять ФСИНовцев, причем все с автоматами. Посадили Романа летом, поэтому никакой зимней и демисезонной одежды у него не было, как привезли сюда, в таком виде и отпускали. Он расписался в журнале, подсунутом одним из охранников, невысоким, немного раскосым, татарином, которого все звали Незамутдином.
- Всё, свободен. Можешь идти. И поаккуратнее там, к шатающимся людям не подходи – покусают, – и более никаких препятствий между Ромой и дверью ведущей на улицу не было.
- Ребят, дайте хоть сестренке    позвонить, как она у меня там.
- Звони, - татарин со звоном пододвинул старинный дисковый аппарат.
Рома, не тратя ни секунды, тут же начал набирать знакомый с детства номер, по которому были лишь длинные гудки. Никто не отвечал, хоть Рома и крутил диск с цифрами раз пять подряд. ФСИНовцы его не торопили, и поэтому Рома начал обзванивать друзей. Но и там ждало тоже самое – полная тишина на конце, не считая, конечно, гудков. И вот, когда он уже отчаялся, в трубке послышался голос Сереги, из соседнего с Ромой подъезда, с которым они с класса третьего всегда были вместе.
- Да, - сухо ответил он.
- Алло, Серег!
- Кто это?
- Это Рома Зарубин, меня выпускают.
- Рад за тебя, - всё так же сухо отвечал товарищ.
- Что случилось?
- Да ничего особенного, просто меня сегодня мама покусала. Не выдержала всего этого и умерла ночью, а когда я к ней зашел сегодня, то и покусала. Жить мне осталось наверно пару часов, не больше. А может даже и меньше. Кто знает? – начал философствовать Сергей.
- Настя как? Ты её видел?
- Нет, с первого дня этого Писца не видел. Она вроде с твоей мамкой в квартире закрылась. А там ли она сейчас и не знаю даже.
- Ты точно умрешь? – спросил Роман после небольшой паузы.
- Точно, Ром, точно. Уже проверено. Стану таким же зомби, как и окружающие. Помнишь, мы с тобой «Рассвет мертвецов» смотрели. Всё точно так же как в фильмах – один укус и ты покойник.
- Серег, не знаю даже что сказать.
- А ничего не говори. Сложилось, как сложилось. Я, наверное, даже доводить до этого не буду. Застрелюсь нахер. Я у Палыча, соседа со второго этажа, двустволку отжал, она ему уже и не нужна совсем стала, думал мне пригодиться. Не судьба, - было слышно, что Серега усмехнулся. – Если доберешься до нас, то заходи, я дверь открою. Может она тебе нужнее будет. Давай брат, не поминай лихом.
- Давай, брат. Прощай.
Никто ничего у Ромы не спросил, он просто, сказав «Спасибо» вышел на промозглую улицу. Конец марта теплом не радовал. Вдруг в голову прокралась дикая идея, что его разыгрывают. Точнее не разыгрывают, а подводят к чему-то там. Ну, к побегу например. Вот он идет, а ему сейчас как выстрелят в спину, и скажут потом, что, типа, при попытке к бегству. Рома даже заозирался по сторонам, и точно, на третьем этаже здания, было открыто окошко, и из него высунулся какой-то вертухай с автоматом. Он спокойно провожал Рому взглядом, и никакой враждебности не проявлял. Пока.
Рома вновь весь сжался, ожидая выстрела в любую минуту. И выстрел последовал. Упав ничком в грязь, Рома вспомнил откуда-то слышаную фразу, что если слышишь выстрел, то пуля прошла мимо. Он так и лежал на асфальте, боясь пошевелиться, ожидаю следующего выстрела, ведь с третьего этажа он представлял отличную мишень для стрелка. Но никто не стрелял.
- Чего разлегся? – донесся до него крик. – Беги давай, пока не сожрали!
Наконец, Рома заставил себя оглядеться, в метрах в тридцати на асфальте лежал убитый вертухаем мужчина, точнее не убитый. Мертвым он был уже как минимум пару часов, горло у него отсутствовало как таковое, а в груди торчала ручка ножа. И тут Рома с ужасом осознал, что этот мужик ШЕЛ к нему на встречу. Точно шел, но погруженный в свои мысли Рома, особого внимания на него не обратил. А значит прав тот опер, в городе эпидемия. Зомби-эпидемия.
Вскочив, как ужаленный, он побежал куда глаза глядят. Выбежав на улицу Большевиков, он свернул в сторону Люксембург, где и встал в непонятках. Что делать дальше было неясно. Нужно было добраться домой, но как это заделать по наводненному зомби городу? До улицы Упита от СИЗО добираться прилично, всё же другой конец Кирова, и пешком это не сделать однозначно.
Пока он стоял, мимо пронеслись УАЗ-буханка и бежевая нива с вооруженными людьми, не обратив на него никакого внимания. Зато обратили покойники. Со всех концов к нему стали набредать мертвецы, в количестве не меньше десятка. От безысходности он снова побежал в сторону улицы Ленина. На перекрестке, Рома заметил аварию, девятка и ниссан Альмера, столкнувшиеся в лобовую. В Девятке за рулем сидел оживший мертвец, а у ниссана водительская дверь была нараспашку, как бы заманивая внутрь. Недолго думая, Рома воспользовался этим предложением, усевшись за баранку, и к великому счастью найдя ключи в замке зажигания. Машина завелась, потыркала, попыхтела, но завелась. Стрелочка показала половину бака, вполне неплохо. Правда, радиатор наверняка был пробит, но сейчас это не страшно, его как минимум должно было хватить до дома.
Сдав назад, и освободив морду машины, Рома со скрежетом от гнутого переднего крыла поехал в сторону Упита, ежесекундно оглядываясь. Город поражал, везде по улицам шлялись покойники, прочно вытеснив живых людей. Окна домов дымились от пожаров, охвативших практически каждый дом. А ведь пожар мог прийти и в Ромину квартиру. Отгоняя эту дурную мысль, он лишь сильнее притопил педаль газа.
Живые всё же попадались. Трижды Рома видел ментов, вооруженных и облаченных в бронежилеты, выводящих людей из подъездов и рассаживающих их по автобусам. С десяток раз на встречу попались легковушки набитые людьми и вещами, по самую крышу. И регулярно была слышна стрельба. Стреляли в городе довольно густо.
До дому, длинного семиподъездного девятиэтажного кирпичного строения, добрался успешно, мотор не успел закипеть под напором холодного мартовского воздуха. Ухватив в качестве оружия, выроненный бывшим хозяином ниссана газовый ключ, Рома вылез наружу.
Первого, подошедшего к нему зомби, он отоварил в висок. Кость хрустнула, и зомби, сутулый усатый мужичек, упал на бетонные плиты тротуара. От второго, Рома просто убежал, успев воткнуть код на железной подъездной двери.
Внутри было темно, и довольно чувствительно пахло ацетоном. Поднявшись по небольшой лесенке к лифту, Рома встал в нерешительности выбора. Лестница или лифт? По лестнице покойников могло попасться немало, но и лесть в жестяную коробку решительно не хотелось, застревать в ней приходилось и в спокойные времена, а не то что сейчас.. Выдохнув, через пару минут, он пошел по лестнице, благо квартира была на четвертом этаже, не так уж и далеко.
Тетя Наташа, со второго этажа, ждала его. Ноги её были обгрызены, поэтому она могла только ползти, отталкиваясь своими худосочными руками. Удар газового ключа по темечку успокоил её.
Семен Варфоломеич, ждал его на третьем. Прошедший Халхин-Гол, Финскую и всю Великую Отечественную, он и при жизни передвигался плохо. Смерть ничего не изменила. В застиранной майке и порванных спортивных штанах, он плелся из своей открытой нараспашку квартиры к Роману. Пинок под дых, и удар наотмашь ключом. Но сталь лишь скользнула по черепу, рассеча кожу, нисколько не угомонив старика. Второй удар с этим наконец справился.
Тут же по лестнице к ним заглянул Пашка с седьмого и Рустам с пятого. Пашка был тщедушным студентом, и большой опасности не представлял, но Рустам был ростом под два метра и весом явно за сотню. Вновь удар наотмашь, который лишь сворачивает нос Рустаму, джеб, вырвавшемуся вперед Паше, вновь удар ключом по Рустаму, хук Паше, от которого он налетает на Рустама и мешает тому схватить Рому. Все происходит за секунду, не больше.
- На! – ключ с чавканьем врезается в наклоненную Пашину голову, обрекая его на упокоение, но в орудие тут же своими мертвыми руками впивается Рустам. Вырвать ключ не получилось, поэтому просто выпустив железяку, Рома хватает ожившего мертвеца, и проводит броско через бедро, причем намеренно стараясь, чтобы Рустам упал головой об пол. Получилось, но не до конца. Хрустнули шейные позвонки, и тело противника обмякло, но мертвые глаза всё так же нагоняли ужас на живого человека. Подобранная железяка исправил и это.
Наконец Рома оказался у своей двери, сжимая в кармане ключи от неё. Он боялся войти. Боялся того, что он мог там увидеть. Боялся встретиться взглядом со своей матерью и сестренкой. Но взяв себя в руки, он всё же решился.
Дома тоже пахло ацетоном. Роман уже заметил, что это был признак зомби, все упокоенные им так пахли. А это значит… Ничего хорошего это не значит.
Мать вышла из кухни, где и пропадала большинство времени за рюмкой. В жизни ей не было времени на детей, лишь водке она отдавала всю себя, без остатка. Её выгнали с хорошей работы, потом выгнали с десятка работ похуже, потом она перебивалась уборщицей у каких-то мутных барыг, а Рома на себя и сестренку зарабатывал сам.
Мать, увидев живого человека, устремилась к нему, наткнувшись на выставленную ногу.
- Прости, мама, – и стальной инструмент обрушился на её голову.
Дверь в комнату была закрыта. Изнутри закрыта.
- Настя! Открой, Настя! Это я! – затарабанил он кулаком по фанере.
За ней послышались шаги, неровные, немного шуршашие, такие, от которых Роман в ужасе отскочил к противоположной стене, ожидая самого худшего. Дверь приоткрылась, и в небольшую щель показалось изможденное лицо Насти.
- Ромка, - улыбка озарила девушку.
- Да, сестренка, - крепко прижимая её к себе, ответил он. – Всё будет хорошо.

Глава 15
Утром нас встретила еще более ужасная новость. Ночью скончался Вася Крюков. Скончался тихо, так, что даже жена, спящая у него на груди, этого не заметила. Не заметил этого и Сашка, их сынишка, смышленый паренек пяти лет, ночевавший в одной комнате с родителями на соседней кровати. Когда Вася воскрес, свою жену он загрыз первой, разворотив ей почти половину шеи, и уже потом, вдвоем, они практически сожрали своего ребенка.
Жили они в одном из общих домов в комнате на втором этаже, но криков никто не слышал. Обнаружили их только утром, когда Стас зашел позвать брата на завтрак. Упокоил он их сам, всех троих, после чего уселся тут же на порог и закурил.
На выстрелы всполошился весь Хутор. Часть его жителей поспешила туда, где стреляли, а часть, согласно штатному расписанию, заняла оборону населенного пункта. Тех, кто в расписании числился, а свое место не занял, столпившись в общем доме, Глеб и Ярослав выгоняли на позицию пинками.
- Какого хрена вы тут столпились?! Где вы должны быть?! Тут и без вас управятся! – орали они в основном на новых хуторских жителей. – Бегом на позиции!
В комнате, где произошла трагедия, был полный кавардак, кровью было заляпано практически все. Над изорванным трупиком мальчика рыдала мать Васи, причитая и проклиная все на свете.
Стаса видно не было, он обнаружился на кухне, где допивал из горла бутылку дорогого армянского коньяка, взятого вчера в магазине. Подходить и утешать смысла не было, но и стоять молча было не выносимо.
- Мне жаль, - сказал я, но Стас лишь отмахнулся.
Тут на кухне появился Раф, и люди даже немного расступились. Все уже знали, что именно Раф выбирал тех, кто пойдет на зачистку, и кто-то уже даже начал шептаться, что вина за все произошедшее лежала на нём.
Не обращая внимание на этот шепот за спиной, Рафаэль, подошел к Стасу и молча налил себе полную кружку коньяка.
- Я этого не хотел, - только и сказал он, перед тем как выпить всё залпом.
- Да какой разговор, друже. Я же понимаю, что на месте братишки мог быть я, он, - Стас кивнул на меня, - ты. Все мы под Богами ходим. Только Сашку жалко.
Тут нервы у него не выдержали, и слезы покатились по небритым щекам.
- Сашку жалко, - повторял он, как заведенный, пока Раф не прижал его к себе, позволяя другу выплакаться себе в плечо.
Смотреть на это я не смог. Развернувшись, стал выводить остальных, оказавшихся на кухне, нечего смотреть им. Закрыв за собой дверь, остался тут же на страже, чтобы никто друзей больше не потревожил.
Эти смерти сильно подточили боевой дух на Хуторе. Полоса везения закончилась, начались какие-то непонятные шевеления и разговоры среди новоприбывших жителей. Так бывает всегда, пока все идет хорошо – окружающие люди с тобой, но как только что-то идет не так, ты остаешься один.
Это вчера мы были непобедимыми рыцарями, без страха и упрека, а сегодня у многих в глазах читается усталость. Четыре практически бессонных дня    подточат любого, не говоря уже и о нервном истощении – вокруг крушился мир, и мы были в центре этого процесса.
Жены и матери, казалось, наконец «прозрели», что наши выезды и выходы дело не безопасное, а то и вовсе смертельно опасное. Сколько было разговоров дома у каждого по этому поводу, я не скажу, мне хватило и своего.
Вернувшись в свою избу ближе к обеду, я застал за столом в зале «женский консилиум» из жены, матери и тещи, как тяжелая артиллерия здесь же под столом играли дочка со спасенной девчушкой-соседкой.
- Сядь, надо серьезно поговорить, - взяла быка за рога мать.
- О чем? – включил я дурака, хотя тема разговора читалась у них на лбу.
- О том, что нас ждет…
- … если кормилец семьи вдруг окочурится и пополнит ряды оживших мертвецов? – мать, прерванная таким бесцеремонным образом, замолчала, подбирая слова, но не нашла ничего лучше чем просто сказать.
- Да!
- И что ты предлагаешь?
- Ну… - мама поочерёдно посмотрела на жену и на тещу, ища поддержки, - ты можешь больше не выезжать никуда.
- И?
- Работы и здесь хватает! – затараторила жена, явно вываливая на меня весь текст, заготовленный заранее. – Больше пользы ты принесешь здесь. Здесь надо много таскать, тащить, чинить. И кто этим будет заниматься? Мы и старики? А кто нас защитит если что?
- И?
- Что и? – жена не унималась. – Подумай о нас, если тебя убьют. Что мы будем делать? Подумай о Полине, - жена махнула головой на дочку. – Если нас не жалко, её пожалей. Куда она без отца в такое время? А Даша? Зачем тогда ты взял Дашу?
- Всё? Аргументы закончились? Замечательно! А теперь, милые женщины послушайте меня. Вы мне предлагаете по тылам отсиживаться, пока мои друзья головой будут рисковать ради того, чтоб вам было что поесть и попить, чтоб ваши жопы здесь в тепле сидели? Вы это мне предлагаете? – я сделал маленькую драматическую паузу. – Да никогда! Я ж с ума сойду, если кто из товарищей будет ранен или, не дай бог, убит, пока я тут коров за сиськи тискать буду.
- А я с ума не сойду, если с тобой что случиться?! – закричала жена, а это значит, что до слез осталось немного. Правда Юля до сих пор не может привыкнуть к тому, что женские слезы на меня не действуют, и этот извечный женский прием для меня бесполезен. – Знаешь как оно, когда твой любимый уходит, и ты не знаешь, вернется ли он живым? Знаешь? – Всё, разревелась.
Сижу и молча смотрю на женскую половину моей семьи. Спорить не хочется совершенно, ругаться тем более, но и молча встать и уйти нельзя, бег от проблемы, проблему не решит. Они тоже не произносят ни слова, всё уже сказано. Минута, две, три.
- Значит так, пока я глава семьи, решать мне. Эмансипация, равноправие, другие либеральные бредни и до этого ничего для меня не значили, а сейчас и подавно. Если я сказал, что так нужно, значит это нужно. Подвергать сомнению мои слова не надо, ничего хорошего не получится. Если бы не я, то нас всех бы доедали бы в каком-нибудь подъезде, а может быть, мы бы сами доедали кого-нибудь. Если же вам мои решения кажутся абсурдными и вредными, это ваши проблемы, значит, вы многое не знаете и не понимаете. Если я сказал, что буду выезжать из Хутора наравне со всеми пока это необходимо, значит буду выезжать. Всё! Дискуссий не надо, разговор закончен.
- Ты на себя погляди, - использовала последний козырь мать. – На тебе же живого места нет!
- Двум смертям не бывать, а одной не миновать, - парировал я древней поговоркой.
Уверен, что подобные разговоры были и у остальных, и не думаю, что такие же удачные, многие парни ходили с совершенно убитым видом, полностью загружаясь работой, как единственным спасением от тяжелых раздумий.
Из-за утреннего события все запланированные дела вне Хутора сегодня были отложены, все готовились к похоронам, назначенным на вечер.
Для начала Глеб подыскал место для погребений, не так далеко от Хутора, но и не вплотную к стенам его домов. Далее я с Вовой принялся долбить еще промерзшую землю под Ромину могилу, пустив в дело ломы и совковые лопаты. За два часа мы управились, полностью извозившись в грязи, зато яма была откопана более чем на два метра, даже выбрались из неё с трудом.
Как только мы с Вованом закончили, небо разродилось снегом. Снежинки опадали мелкие, колючие, и благодаря неутихающему ветру, били в лицо и залазили за воротник. Идти назад было неприятно, приходилось укутываться в воротник спецовки, одетой для грязной работы, и материть её создателя за то, что не продумал к ней капюшона. Шли по полю, то и дело проваливаясь по колено в снег, зачерпывая его ботинками, от чего становилось еще более неуютно. И это мы шли налегке, оставив инструменты у могилы, а обратно нам предстоял путь с покойником на плече.
В наше отсутствие был сколочен гроб, который изнутри обили красивой голубой тканью. Получилось кустарно, но крепко и надежно. Что поделать, искусству гробовщиков у нас никто обучен не был, а хоронить Романа в куске ткани, как мусульмане, было бы не правильно. Каждый заслуживает погребения по той вере, в которую верил.
Женщины готовили еду на поминки, практически в каждом доме работала печь или плита. По всему Хутору сновали в разные стороны люди, при этом праздношатающихся не увидел, все были при деле. Кто раскладывал добытые из магазина товары, кто подновлял покосившуюся избу, кто латал крышу, кто попросту прибирался внутри заселенных домов.
Нас встретил Глеб, тащивший бревно на плече.
- Всё? Готово? – мы молча кивнули, - Тогда переодевайтесь, нужно засветло успеть.
Так же молча мы ушли в один из общих домов, скинув с себя задубевшую грязную одёжу, и, умывшись теплой водой в бане, надели свою привычную, уже по сути повседневную – полувоенного и военного образца брюки, свитера, кителя, обувь, куртки. Так сейчас по Хутору ходила вся мужская половина, за исключением тех троих забулдыг, прибившихся в магазине, да и детей.
Забулдыги, к слову, оказались мужиками с руками, не брезговали тяжелой работой, и молча выполняли любые указания. С женщинами было тяжелее. Их направили на переработку скоропортящихся продуктов, из фруктов они должны были варить соки и компоты, из мяса делать тушенку или просто коптить, как и рыбу, с чем и были на отрез не согласны журналистка из местной городской газеты и менеджер по рекламе оттуда же. Две эти подружки всячески саботировали выполнение поставленных задач, уверяя остальных, что если мы сами себя защитить не можем, то и их не защитим. Так зачем же еще и вкалывать на нас?
Эти разговоры прервал Ярослав, случайно подслушав данные интеллектуальные рассуждения. Ухватив за волосы, он выволок их за крайний дом, от которого дорога уходила к трассе, и, отвесив пендель одной из них, отпустил на все четыре стороны. Я, увидав такое зрелище, не смог пройти мимо и присоединился к товарищу.
- Пошли на хрен отсюда! – рычал он на них. – Чтоб больше я вас здесь не видел!
- Но наши вещи!
- Какие ваши вещи? – Ярик злобно сплюнул под ноги. – Как пришли ни с чем, так и уматывайте. На трассе поди кто подберет и отогреет.
- Не на-ад-до-о! – до девушек, наконец, стало доходить, чем может закончиться жизнь вне «слабозащищенного» места.
- Что не надо? Вон пошли, я говорю! Если приблизитесь ближе, чем на сто метров к Хутору, пристрелю как собак, - и для подтверждения серьезности своих слов выстрелил пару раз из ПМа девушкам под ноги.
Журналистку и менеджера скрутила истерика, сопли и слезы текли по их лицам, размазывая косметику, которую, к слову, они не забыли нанести. Упав на колени, девушки, захлебываясь,    умоляли простить их, обещали, что больше они так не будут. Но помогало это плохо.
Ярослав, глядя на эти унижения, распалялся все больше и больше. Таким злым я видел его лишь однажды, когда в одной придорожной закусочной несколько кавказцев оскорбляли его и его семью на своем языке в присутствии обедающих сотрудников ГИБДД. Язык их он понимал, точнее понимал ругательства обращенные к нему, но сделать при милиции ничего не мог. Да и было нас двое, если не считать его жены. С кавказцами тогда мы пообщались потом, найдя их по срисованным номерам. А что делать сейчас с его гневом, даже и не знал.
- Успокойся, брат. Оставь их, - говорил я тихо, приобнимая друга за плечо. – Бог с ними. Не сегодня. В память о Роме с Васей. Не надо. Прошу тебя.
Хохол еще раз смачно сплюнул, злобно глядя на зарёванных девиц.
- Хорошо, - прохрипел он. – Только в память о ребятах. Можете, курвы, остаться. Но не дай бог вы мне на глаза попадетесь! Не дай бог!
Всхлипывая, девушки робко поднялись с колен, с опаской глядя на Ярика.
- Давайте бегите, чего вылупились? – подогнал я их, пока друг не передумал. Те, послушавшись, скрылись из глаз почти мгновенно. – Пойдем, друже, - я толкнул Ярослава, - похороны вот-вот начнутся.
- Пойдем. Рома ждет уже.
И действительно, у общих домов было заметно оживление, много людей собралось здесь, чтобы проститься с Романом, причем некоторые из них с ним даже не успели и познакомиться.
По центру, на трех кухонных табуретках стоял гроб, в котором лежал мой товарищ. В последний путь его одели в строгий черный костюм, который сам он при жизни одевать не любил. К тому же, белая рубашка оттеняла мертвенно бледное лицо с сине-зелеными пятнами кровоподтеков и выделяла дырку на лбу - после смерти, друга упокоил отец. Сам отец стоял здесь же, явно держась и крепясь из последних сил. Мать же не сдерживалась, рыдала на коленях у гроба, причитая и молясь. Жена с ребенком стояли чуть в стороне, лица их были заплаканы, но сейчас они не позволяли себе разрыдаться.
Священника среди нас не было, поэтому отпеть товарища мы не могли, но мы могли организовать прощание. Все, кто хотел, подходили к гробу, и, молча постояв, отходили. Слов не говорил никто, говорить было нечего. Да и что тут можно сказать?
После прощания гроб закрыли, и мы вшестером понесли его через поле к могиле. Идти было тяжело, кто-то спотыкался, но ношу никто не бросил.
На месте деревянную крышку сняли еще раз, и тут не выдержала жена, заголосив, она упала на труп, уткнувшись в мертвую щеку. Её никто не одергивал и не оттаскивал, все ждали, все понимали. Через пять минут, взяв себя в руки, жена, наконец, оторвалась от своего погибшего мужа.
Гроб запечатали и опустили в могилу. Все присутствующие бросили туда по комку промерзшей земли, после чего Слава и Витя зарыли её. На получившемся холмике Глеб поставил крест, сколоченный сегодня им же. Мы все, «старые хуторяне», встали у могилы в шеренгу и трижды выстрелили из автоматов в воздух. Последний салют в честь товарища.
Солнце уже близилось к закату, а успеть мы должны были еще не мало. Именно на закате планировалось погребение Васи и его семьи. В ста метрах от могилы Романа был сложен большой костер высотой в два метра, на который ушло значительное количество дров, купленных в первый день катастрофы.
Вася не был христианином. Он, как и его брат, придерживался «веры предков», или как говорили другие, был язычником и родновером. Братья не входили не в одну общину, мало общались с другими «язычниками», ввиду их полной «безблагодатности», как выражался сам Вася. Адекватных людей среди всей неоязыческой движухи были единицы, чаще всего там обитали душевнобольные люди или люди, явно ущербные в каком-либо плане, что авторитета «возрождению древних традиций» не добавляло. Впрочем, все это уже было нам знакомо по неоказачеству – пурги много, а дела мало.
Нам же религиозные взгляды Крюковых были не важны, как говориться - лишь бы люди были хорошие. А Людьми они были настоящими, с большой буквы. В любое время дня и ночи они могли сорваться лишь по одному телефонному звонку, могли поделиться последним, если это было необходимо, много чего могли… Теперь же остался один Стас, но лично для меня он ближе, чем для кого-то родные братья.
Жена у Васи тоже придерживалась его взглядов на мир, что, в прочем, правильно – супруги должны составлять одно целое, дополняя друг друга. Теперь же они должны были возлежать на погребальном костре вместе со своим сыном.
Василия, отмытого от крови, нарядили в его лучший камуфляж, купленный им недавно, как раз перед Новым годом. Семью его, после произошедшего,    укутали в куски белого льняного полотна, ставшего для них саваном. Васю и его сынишку до костра мы несли на автоматах как на носилках, жену же его просто на плечах.
На месте Васю мы уложили на небольшом возвышении, вложив в правую руку мой ТТ. На поясе из ножен у него торчал тесак, на живот уложен был патронташ с патронами 12 калибра, само же ружье, вертикалка ИЖ-27,    покоилась вдоль тела, под левой рукой.
Чуть ниже главы семьи возлежала его любимая, с лучшими платьями и украшениями, сложенными у ног. С другой стороны костра на этом же уровне, в окружении игрушек покоился трупик Сашки.
Все было готово, и как только красный диск небесного светилы коснулся земли, вперед вышел Стас, с горящим факелом в руке. Не произнеся ни звука, он приблизился к брату.
- Еще встретимся, - отчетливо сказал он, и поджог древесину.
Загорелось споро, языки пламени практически мгновенно охватили костер и лежащие на нём тела. Вместе с дымом, стоящих поблизости людей, обдало запахом паленой плоти, да так, что кого-то из женщин даже стошнило. Но вместе с дымом на небо улетали души моего друга и его семьи. По крайней мере, он сам в это верил.
Многие, кто был не в курсе религиозных различий среди нас, с удивлением спрашивали, почему такая разница в погребениях. Однако никто им толком нечего не объяснял, отговариваясь лишь: «Так надо», и в результате непричастных у костра практически не осталось. Лишь мы, «старые хуторяне», давшие залп в память и об этом друге.
Ну а потом были поминки, или тризна. Столы были накрыты в одном из общих домов в трех комнатах. Присутствовали здесь и те, кто покойных и не знал, но это не волновало ровным счетом никого. Пускай и они помянут хороших людей.
На столах чего только не было: и буженина, и осетрина, и икра черная, и дорогой алкоголь, и фрукты с соками, различные мясные и рыбные блюда, не считая салатов. Было всё, веселья только не было.
- Мы потеряли друзей, - взял слово Глеб. – Что тут добавить? Нам будет их не хватать. Мы будем помнить о них. Они будут живы в наших сердцах, пока живы мы.
Это была единственная речь за все поминки, слова были пусты, они не могли передать всю ту гаму чувств, испытываемых нами при такой потере. Что не смогли сделать речи, сделали песни. Ярослав затянул «Любо, братцы, любо», как раз тризную песню, певшуюся на казачьих похоронах, опошленную нашими деятелями культуры и другими малограмотными идиотами, вставляющими её куда не попадя. Да и слово «Любо» давно уже стало нарицательным в отношении ряженых казаков.
Потом была песнь про черного ворона, во всех четырех вариациях, сильно отличающихся друг от друга, и другие тризные песни.
Веселья не было, была какая-то странная отрешенность и грусть, как будто мы поминали не только моих друзей, а нечто большее. И вдруг, глядя на одного из забулдыг я понял. Мы поминали сегодня утерянный нами же мир. Утерянный навсегда.


Глава 16
Вставать пришлось рано. Будильник запищал ровно в 04:15 утра, прерывая прекрасный сон на самом интересном месте, впрочем, как и всегда.
Вылезать из теплой постели, где к тебе прижимается любимая женщина, в утренний холод избы не хотелось абсолютно. Но, как говориться – надо! Пересилил себя, подняв свое тело с кровати, направил его к умывальнику на кухне. Холодная вода вроде как освежила, взбодрила. Чтобы заряд бодрости не угас, тут же начал зарядку. Скруты телом, наклоны, прогибы, попытался выполнить всё, что необходимо, но тошнота и головокружение помешали этому. Далее в прошлой жизни обычно следовали отжимания на кулаках раз тридцать и двухкилометровая пробежка, завершаемая холодным душем, но сейчас не до них, да и душ у меня теперь только во дворе, под огромным пятисотлитровым баком, сейчас, в мартовские холода, пустым.
Быстро оделся, благо всё что необходимо, было приготовлено еще вчера. Поверх потоотводящего термобелья и футболки одел свой бронежилет скрытого ношения, от автоматной пули конечно не спасет, но от пистолетной вполне, да и от рикошетов тоже. К тому же именно он спас мои ребра от новых переломов тогда в газели, приняв удар бардачка на себя. Поверх броника зеленый свитер с синтетическими вставками и длинным горлом, а на это всё обычная брезентовая горка первых образцов, немного уже застиранная и потертая. На ноги натянул Коркораны Мародёры, случайно попавшие ко мне во время отпуска в Питере. Нога у меня сорок седьмого размера, обувь для которой найти не так и легко, вот и взял по случаю, хоть они, заразы, и промокают. На голову натянул шлем-маску, пока в скрученном состоянии, нечего прохожих у себя на Хуторе пугать. Хотя какие прохожие в полпятого утра? Повесил на бедро кобуру с Макаровым, на пояс нож НА-40, подарок от друзей на день рождения, а в левый нарукавный карман положил ОЦ-21С «Малыш», как оружие последнего шанса. Ну и наконец, одел пока пустой боевой передник Пионер, именуемый у простого народа «лифчиком», прикрыв его сверху синтепоновым бушлатом, захватил свой немецкий рейдовый ранец. Всё, готов.
Из соседней комнаты, ужасно зевая, вышел Геннадий, почесывая небритый подбородок, но вполне уже одетый и готовый к выходу на улицу. Напоследок он приладил поясную кобуру с семьдесят первым ИЖом и засунул обрез вертикалки во внутренний карман бушлата.
Выйдя в утреннюю темень, мы направились к «штабу», небольшому пятистенку, занятому вчера Глебом, как он выразился «для административных дел». Снаружи дымили безнадежные «паровозники» – Ярослав с Семёном и подбитый на это дело Леха-прапор. Они с явным удовольствием раскуривали свои вишневые люльки* глядя на звездное небо. В самом «штабе» курить не позволил Глеб, как впрочем, и в других помещениях, где он бывал регулярно, табачный дым он не переваривал.
---------------------------
*люлька – курительная трубка
-----------------------
Внутри было светло и довольно жарко от натопленной печи, бушлаты пришлось снять сразу. На старом диване и двух лавках вдоль стен уже сидели «хуторяне», тихо переговариваясь. Сам Глеб сидел за столом и вдумчиво вглядывался в карту, расстеленную перед ним.
- Господа, - начал он, когда собрались все, кто должен был собраться, - сегодня у нас большой выезд. Можно сказать выход в свет. Сегодня, пока светит солнце, мы должны успеть многое, а именно…
Вчера около десяти вечера до нас с великим трудом добрались Саша Ивнев с отцом. Приехали они тягаче МAN, тащившем огромный прицеп, который они не скинули только благодаря упертости Саниного бати. Сам Саша одет был по гражданке, даже и не скажешь, что дезертир, но военное прошлое, в виде автомата Калашникова семьдесят четвертой модели, с успехом лезло в глаза. Правда, патронов в магазине осталось всего десяток, остальные пришлось потратить по пути сюда на разную рода мерзость. Ну а самый настоящий подарок ждал нас в кузове, где обнаружился груз солнечных батарей, предназначенных для одного горнолыжного курорта под Сочи, но по стечению обстоятельств, так туда и не доставленных.
Последнее как раз напомнило о необходимости добычи автономной электроэнергии для Хутора. Вообще мы планировали к маю-июню месяцу закупить ветряк, с учетом нашей розы ветров, электричества он должен был давать как раз по нашим потребностям на тот период. Но сейчас потребности возросли многократно.
Это и был, первый пункт сегодняшнего выезда – добыча ветряной мельницы со всеми необходимыми агрегатами. Проблема заключалась в том, что местонахождение склада с ней мы знали примерно. Он находился где-то на Больничном переулке, отходящем от Северного Кольца. На самом переулке не было не одного жилого дома, это была типичная промзона с различными производствами, складами и даже с собачьим питомником, и было абсолютно не ясно, с чем же связано его название «Больничный». Так что нам предстояла разведка всего, что находилось там, с экспроприацией необходимого в наш адрес.
Работы предстояло немало, поэтому в группу выделялось двадцать семь человек личного состава, грузовик КамАЗ, оба ЗИЛа, тентовая и цельнометаллическая газели, ГАЗон и оба УАЗа-буханки. Из оружия на выезд выдавались все пять Вепрей и Сайги 12к, все семьдесят четвертые весла и четыре Ксюхи, оба Тигра, Кедр и все ПКСК, переделанные под стрельбу очередями. Второе оружие каждый брал по своему усмотрению, кто-то как и Гена, разбирал обрезы, кто-то выбирал пистолеты.
Следующим пунктом выезда была инкассаторская база, где работал Колька. По его словам на стоянке там помимо различных УАЗов были припаркованы бронированные полноприводные Соболи Горьковского Автозавода, а так же купленный недавно пуленепробиваемый Фиат в версии пикапа, с закрытым кузовом. Ну и самое главное, Коля сообщил, что его инкассаторская контора выиграла тендер на доставку и сопровождение грузов, обладающих химической опасностью в Мородыково, на полигон уничтожения химоружия. Именно для этой цели был закуплен и на прошлой неделе доставлен какой-то броневик, сильно напоминающий четырехколесный БТР-40. Он и являлся второй целью на сегодня.
Пока Глеб в подробностях рассказывал о плане операции, назначал водителей, запасных водителей (чтобы моментально подменяли, в случае ранения первых), формировал штурмовые группы, я снаряжал магазины к АК патронами, взятыми из большого деревянного ящика, стоящего посередине комнаты. Сегодня мне полагался семьдесят четвертый, что меня особо не радовало. На мой взгляд хватит уже было передавать оружие из рук в руки, пора было уже закрепить его за отдельными единицами. Сейчас я не был уверен в чистоте своего автомата, для этого пришлось разбирать его прямо на постеленной на полу плащ-палатке, впрочем, не я один этим сейчас занимался. На высказанное недовольство Глеб ответил.
- А что, ребят, сделать? На выходе оружие должно быть одного калибра, вы все это знаете. А где его такого набрать? Вот и приходится поступать именно так, а не иначе. Потом что-нибудь придумаем, но не сейчас.
Когда до каждого была доведена его роль, место и задача в операции, прошла команда: «По машинам». Люди хлынули на улицу, занимая положенные места в прогретых уже автомобилях. Мне досталось место в КамАЗе рядом с Геной и Витей.
Выехав на пустующую трассу, мы двинулись в сторону города. Путь сегодня был составлен через Коминтерн и Старый мост, причем пока мы добирались до первого, на встречу попалось всего десяток встречных автомобилей, зато по обочинам было столкнуто, наверное, полсотни. Где-то внутри были видны зомби, они барахтались и хлопали руками по стеклам, глядя нам в след. Где-то зомби топтались снаружи машин и бросались на проезжающие мимо грузовики. Одного, наиболее ретивого пришлось сбить КамАЗом.
На повороте на Юрью виделось оживление. Из легковушек был сооружен затор, затрудняющий доступ на внутреннюю парковку, на которой были заметны вооруженные люди. Но они лишь с интересом проводили нашу колонну взглядом, абсолютно не враждебным, и всё. Интересно, кто тут закрепился? Место здесь легкодоступное со всех сторон, случись чего, и убежать не удастся. Хотя если закрепиться толково, то можно всё движение по дорогам под контроль взять.
На посту ДПС тоже была видна некая активность. Какие-то люди, в темноте не видно было какие, обосновывались тут. Нас они наверно опередили часа на полтора, не больше, и пока были заняты базированием, поэтому на проезжающие автомобили внимания практически не обращали. Но что будет, когда мы будем возвращаться?
В Коминтерне, в жилых его районах, зомби были уже полноправными хозяевами. Они были повсюду, кто-то из них шатался по улицам, но были и те, кто лежали на асфальте, поднимаясь с него при нашем приближении. Раз пять я видел особо ретивых живчиков, не переваливающихся с ноги на ногу, а вполне бегущих за машинами. Я даже сначала подумал, что это живые люди бегут к нам за спасением, но приглядевшись понял, что ошибся. С такими ранениями долго не живут.
В самом городе были видны пожары и следы от них. Довольно большой кусок частного сектора выгорел дотла, оскалившись в небо рваными, обугленными столбами и балками. Многие многоэтажки смотрели в мир своими закопчёнными окнами, из которых до сих пор вырывался дым. И нигде не видно было живых.
Хотя нет, трижды нам на встречу пронеслись машины с вооруженными людьми. К Старому мосту трасса тоже была пустынной, но возможно дело было в утреннем часе, стрелки только-только показали шесть утра.
На сам мост мы въехали, растащив тросами остовы выгоревших автомобилей, столкнувшихся, видимо, на встречных курсах. На перекрестке стразу после него, где мы по дороге в музей повернули налево, сейчас свернули направо.
Буквально тут же по левой стороне за железобетонным забором потянулась база «Арсенал», на которой чего только не было: и одежда, и обувка, охотничьи и рыболовные приблуды, посуда, бытовая химия, краски, - и все это в таком количестве, что придись нам это всё вывозить, мы застрянем здесь как минимум на месяц. После базы по этой же стороне потянулись всевозможные автомастерские и мойки, а с правой начались речные причалы и стоянки судов. Была здесь и база МЧС на воде, ГИМС* или спасательная станция, точно не знаю, но моторные лодки и катера с эмблемой министерства по чрезвычайным ситуациям здесь стояли.
-----------------
*ГИМС – государственная инспекция по маломерным судам, структурно входит в состав МЧС
---------------
Дальше, когда дорога стала удаляться от воды, началась штрафстоянка ГИБДД, куда эвакуаторами свозились автомобили со всего Кирова. А еще метров через пятьсот от нашей улицы отошел первый переулок вправо – переулок Химический, где находилось городское ГИБДД. Здание, где базировалось это учреждение, выгорело полностью, а на подступах к нему красовались автомобили с явными следами пуль. Что произошло? Кто с кем воевал? Одни вопросы…
Наша дорога начала петлять, то влево, то вправо, выведя прямо к нашей первой цели. Больничный переулок втянул нашу колонну, тут же остановившуюся. Спешились все, кроме водителей. Гена, провожая нас взглядом, поудобнее уложил свою Ксюху и поправил рацию, ожидая приказов.
На свежем воздухе штурмовые группы собрались в кучу, попрыгали на погремуху*, проверили в сотый раз оружие и снаряжение. Вообще групп было шесть и представляли собой они те же двойки. Со мной в паре шел, как обычно, Витька, Глеб шел с Вадимом, Семен с племянником, Антон с Костей, Вова с Рафом, Гриша с Фюрером. Стас и Леха-прапор вооружились Тиграми, и должны были изображать из себя снайперов, которыми не являлись, но больше всех остальных понимали в стрельбе. К тому же Леха еще и руководил оставшимися людьми, организуя оборону.
----------------------
*погремуха – имеется ввиду процедура, когда личный состав прыгает на месте, выявляя плохо подогнанное снаряжение и плохо уложенные вещи в карманах и подсумках. Всё должно быть идеально, и не должно производить лишних звуков.
-----------------------
- Ну, хлопцы, - сказал, наконец, атаман. – Пошли!
Первой на очереди шла территория ПМК-411 «Связь-строй». Саму территорию перегораживало длинное административное двухэтажное здание, в котором располагалась проходная для сотрудников. Практически вплотную к нему примыкали двухметровые стальные ворота для техники, сейчас закрытые изнутри. Перелезть забор больших проблем не было, но и необходимости в этом пока тоже. Оставлять за спиной незачищенное здание не следовало, мало ли кто там мог окопаться.
Двери оказались не заперты, рывок, и они распахнуты настежь, открывая вид на пустой коридорчик до проходной. Первыми входят Вова с Рафом, свернув налево, тут же за ними влетаем и мы, повернув направо. За нашими спинами остальные группы фиксируют лестницу и начинают досматривать второй этаж.
Некоторые двери в коридоре открыты, и в нём чувствуется тяжкий запах мертвечины, значит, без оживших покойников тут не обойдется. Подхожу к первой приоткрытой двери, товарищ кроет остальные, открываю дверь ногой, благо они вовнутрь и открываются. Оглядываю помещение, чисто, закрываю дверь, на которой круглая-вертящаяся ручка, зомби её хрен откроют. Иду к следующему приоткрытому дверному проему,    в котором просматривается офисное помещение, повторяю процедуру. И только за третьей дверью натыкаюсь на двух оживших мертвецов, уже практически вышедших на шум, издаваемый мною. Две женщины за тридцать, а может сорок, по их синюшному виду даже и не понять, но ясно, что одна из них загрызла другую, ибо лицо одной все было перемазано спекшейся кровью, а у другой кровь спеклась на горле и разодранной груди. Они уставились на меня своим ужасным немигающим взглядом, пробирающим до костей.
Как только первая мертвячка дернулась в мою сторону, то тут же наткнулась на пулю из моего автомата. На вторую женщину потратить пришлось уже две пули, первая угодила ей в носогубный треугольник, выбив зубы и разворотив челюсть, что впрочем, покойницу нисколько не обеспокоило. Когда её тело коснулось пола, бухнул Витин Вепрь, забахало и из других частей здания.
- Брат, а почему на зачистке я? – спросил я у напарника. – У тебя же оружие более подходящее.
- Да хрен его знает. Давай я буду, – и с этой секунды оставшиеся открытые кабинеты досматривал Витёк, под моим прикрытием. Заняло это еще минуты две, после чего мы вернулись к проходной, куда стягивались остальные группы, за исключением Кости с Антоном, которым поручалось остаться на втором этаже для прикрытия в непредвиденных ситуациях.
Гремя оружием, ибо тихо не получалось, мы перепрыгнули через турникет проходной, открываемый карточками, которых, естественно у нас не было. Дверь на внутреннюю территорию была закрыта на задвижку, сейчас же отодвинутую, и открыта пинком, освобождая проход на улицу.
- К вам подтягиваются Хромые. Пять штук. Ближайший в метрах пятнадцати от проходной. Идут в нашу сторону, - доложил по радио Костя. Он выше, ему виднее.
Оказавшиеся первыми вне здания, Семен с племянником уже открыли огонь, следующими рядом с ними оказались Раф с Вовой, ну а третьими мы, успев лишь зафиксировать падение последнего зомби.
Двор, представлял собой прямоугольник огромного размера, упирающийся одним концом в большой гараж, другим в ангары и склады. Всё его внутреннее пространство было заставлено огромными катушками с кабелями и металлическими тросами, какими то контейнерами, с не пойми чем, и бочками с неясным содержимым. Зомби, на проверку, оказалось в нем семеро, двоих ребятам срисовать сверху не удалось, все в спецовках, в утепленных сапогах и варежках, у двоих даже имелись оранжевые каски, которые от картечи, правда, не спасли.
- Так. Тезки и Рафаэль с Вовкой, на вас гараж, – приказал Глеб, оценив обстановку. – Мы же пока проверим склады.
Гараж, так гараж, наше дело маленькое, Хоть и бегом, но приблизились к нему осторожно, мало ли кто успеет выскочить. Но выскочить это существо не могло при всем желании. В собачей конуре, сколоченной из обрезков досок и фанеры, и прилаженной между гаражом и забором, бился мертвый двортерьер. Видимо, уже зараженный, он влез к себе, а выбраться после обращения уже не смог - то лапы цеплялись, то голова не пролазила в узкое круглое окошко. Но мертвая собака лезла с завидным упорством, пока Вова её не успокоил из своей Сайги. Ну а больше на свежем воздухе нам никто не попался, но кровавые разводы на стенах, воротах и дверях гаража намекали на присутствие мертвого противника внутри.
Сами ворота были заперты на засовы с той стороны, единственными путями в гараж оставались деревянная дверь с торца здания и окно неподалеку от неё. Бить стекло и влезать через раскоряченные рамы не хотелось, поэтому дверь тут же была распахнута Рафом и мы с Витькой медленно стали заходить внутрь. Света не было, но это не беда, мы включили налобные фонари, а Витек еще и подствольный.
Пятна света выхватили кусок, покрашенной зеленой масляной краской, стены, в которую упирались некогда все входящие. Справа от входа, практически вплотную, обзору мешала захлопнутая конторская дверь, слева, после небольшого коридорчика, лучи света вылавливали силуэты грузовых автомобилей. Именно там и был, видимо, сам гараж, а за захлопнутой дверью находились шоферская комната и помещения для слесарей.
Идти в черный провал гаража не хотелось категорически, среди автомобилей, инструментов и другого барахла мертвяков могло оказаться сколько угодно много.
Володя с Рафом юркнули в дверь за нашими спинами, ну а мы взяли на прицел гаражный проем. Загрохотали выстрелы в конторке, несколько трескучих автоматных и пяток тяжеловесных из гладкоствольной ижевской машинки, минута тишины и вновь серия выстрелов. Потом последовали несколько минут беззвучия, видимо ребята осматривали помещения, после чего по рации прозвучал доклад: «Чисто».
Всё то время, пока мы стояли наизготовку, в гараже слышалось движения, до нас доносились нетихие шаркающие шаги, наконец, на бетонный пол упала какая-то железяка. А сразу после доклада ребят, в пятно света от моего налобника влез оживший труп работяги в синем ватнике с изъеденным лицом.
- Я! – Крикнул Витя и нажал на спусковой крючок.
В замкнутом пространстве Вепрь ужасен не только для противника, но и для стрелка, а точнее опасен для его барабанных перепонок. Меня-то уж точно, наверное, контузило, такой силы был выстрел.
Голову работяге снесло картечью, но его место тут же занял другой, в точно таком же ватнике и в черной вязаной шапке, стянутой на глаза. Новый удар кувалды по ушам, и зомби упал рядом с первым гостем.
Надо срочно искать беруши, а то аукнуться временная потеря слуха может в любой момент. После стрельбы ты вполне можешь не услышать мертвяка у себя за спиной, со всеми последствиями.
Как будто через вату до нас доноситься звон еще одной упавшей железяки. Значит, в гараже еще есть не упокоенные зомби. Как в подтверждение этой мысли, на нас вышли трое мертвецов, причем идут клином, довольно четко, даже не мешая друг другу.
Новая порция свинца отправлена Витьком в эту делегацию, но не удачно. Разорвав шею и разворотив челюсть первому зомби, картечь тем не менее, нисколько ему не повредила. Пришлось подключаться мне.
Стрелять в темноте с включенным налобным фонарем еще то «удовольствие». Как минимум тут нужна практика, которой у нас до сего дня не было. С третьей пули я все же остановил подранка, остальных, достреляв магазин до конца, упокоил напарник.
Пока он менял громоздкий, как будто опухший, рожок, в проеме появились новые мертвецы, причем    числом не меньше десятка. Спотыкаясь о тела первых зомби, они подали вперед, взмахивая синюшными руками, пытаясь ухватиться за нас.
Пятясь назад, я стрелял практически в упор, лихорадочно дергая стволом с одной цели на другую. В эту секунду я испугался так, что чуть не испачкал штаны. Мне показалось, что зомби в этом небольшом коридорчике зажмут нас и вот-вот схватят, а отстрелять всех я не успею.
Адреналин закипал в крови, сердце бешено колотилось, руки тряслись, но пули ложились в цель. Однако одному из последних мертвяков удалось схватить меня за левую ногу. Недолго думая, я зарядил прикладом ему по темечку, с такой силой, что затвор лязгнул, выкинув на загаженный пол «пятеру». После мощного удара «Веслом», под темечком что-то хрустнуло, и зомби обмяк, так и не разжав своей хватки. Слава богу, Витя к этому моменту уже заменил магазин и вновь включился к истреблению оживших покойников, так что мертвый захват опасности уже не представлял. Скоро уже все мертвецы с развороченными мозгами лежали на замызганном, буквально в три квадратных метра, полу.
И только сейчас я глубоко выдохнул, пытаясь сбросить напряжение и успокоиться после пережитого страха. А зря. За выдохом последовал глубокий вдох, и зловоние от разлагающихся тел заползло в мои легкие. Меня тут же вырвало прямо на покойника, всё еще держащего мой ботинок.
Я мельком огляделся, не появились ли еще ожившие мертвецы, которых и так оказалось на удивление много. Но всё было тихо, хотя возможно я ошибаюсь, в ушах звенело, что пробеги рядом со мной слон, то я его даже не услышу.
Мимо нас, прямо по телам убитых, прошли Вова с Рафом. Заменив магазины, мы с напарником последовали за товарищами. Запах в гараже стоял ужасный, пахло так, как будто тут умерли и разлагались не меньше десятка человек. Хотя чего я говорю, они действительно умерли и разлагались. Мой организм предпринял еще несколько попыток выплеснуть содержимое желудка наружу, но я сдержался.
Автомобильный парк в «Связь-строе» был обширный. В гараже стояли: кран Ивановец на базе УРАЛа, бортовые ГАЗоны, три УАЗовских буханки, с оборудованными богажниками на крышах, и Трактор Минского завода, с отвалом спереди и ковшом позади. Машины были поставлены практически вплотную друг к другу, занимая всё пространство гаража. Всё это мы увидели в свете фонарей, что не годилось. Раф и Вова, особенно Вова, с трудом протиснулись до ворот, открывая их и запуская свет со свежим воздухом внутрь. Когда были открыты вторые ворота из четырех, в рации заговорил голос Лехи Прапора.
- Наблюдаю какую-то тварь со стороны питомника. Движется быстро в нашем направлении. Очень быстро! Скрылась от наблюдения за забором Связьстроя. Всем внимательнее!
Так, насколько я знаю, питомник для бродячих животных расположен дальше по переулку, в метрах двухстах-трехстах от нашей позиции на другой стороне дороги. Это же какая должна быть скорость у создания, что ребята выстрелить по ней не успели, даже засеча её.
- Вижу её! – это уже говорит Антон со своей позиции на втором этаже конторы. – Забралась на гараж! Ребята, внимательней!
Раф даже отшарахнулся от ворот, которые открывал, вскидывая автомат. Как будто именно этого и ожидая, прямо перед ним, в двух метрах, на землю плюхнулось оно. Пасть как у крокодила, с десятками острых зубов, тело огромное, высотой метра два в холке, горбатое, чем то напоминающие тело гиены. Лапы мощные, с длинными когтями. Всё это я успел заметить за те полсекунды, пока это чудовище зыркало своими буркалами во мрак гаража.
Первыми в эту тварь выстрелили Костя с Антоном, я даже успел заметить брызги плоти, вырываемые из бока чудовища. После них, выйдя из ступора, длинную очередь, почти в упор, дал Раф, ему помог Вова, запустив порцию картечи из Сайги. Я выстрелить не успел, мерзкое существо дернулось в сторону офисного здания и одним прыжком оказалось на крыше. Одним прыжком! С учетом, что здание было двухэтажным.
- Антоха, бежит к вам по крыше, отойдите от окон! – проорал Володя в радиостанцию.
- Да видим!
Тем временем, Раф добил магазин, по бегущей по скату крыши твари, явно направляющуюся к нашим товарищам, и при этом как будто специально этой самой крышей прикрывающуюся от ребят на улице.    Пока Рафаэль вставлял в оружие новый рожок, мой автомат выплюнул лишь одну очередь перед тем, как существо, зацепившись задней лапой за скат, влетело через одно из окон внутрь. Это сколько же силы и ловкости у этого создания!
Длинная очередь донеслась из здания, потом еще одна, завершили дело два громких бабаха от гранат. И тишина.
-Костя! Антон! Живы? – донесся из динамика обеспокоенный голос Глеба.
- Живы, с божьей помощью. Эфки гадину успокоили.


Интерлюдия четвертая
Звезда
В тот день Жанна чувствовала себя не очень хорошо. Концерт в предыдущем городе закончился поздно, пришлось, не теряя времени, прямо со сцены, даже не заезжая в отель, переться на вокзал, где в окружении поклонников и поклонниц грузиться вместе с группой в этот задрипанный поезд, и что самое ужасное – даже не в СВ! Ладно хоть вместе с ней ехал лишь один её директор – Роман, ушловатый тип с крысиной мордочкой и бегающими глазками, очень любящий травку, которой с собой не было, организаторы наотрез отказались поставлять певице и её персоналу что-либо запрещенное, а свои запасы закончились еще в первых городах тура.
Так и ехали уставшие, озлобленные и раздраженные. Вдобавок в соседних купе пьянствовала большая мужская компания, отмечая день моряка-подводника, погружаясь в бескрайние глубины стакана с водкой и пластиковые мисочки с салатом. А увидев звезду, каждый почувствовал себя кавалером, и каждый попытался произвести на неё впечатление своим интеллектом и незаурядным чувством юмора. Естественно, что шутки получились плоскими и сальными, а манеры уж слишком неотточенными в условиях покачивающегося вагона и расплескивающейся водки внутри. Поэтому даже у окна Жанне постаять не удалось, пришлось ограничиться своей койкой, на которой она и попыталась заснуть. Но сон тогда пришел только под утро.
А утром её взяли в оборот Кировские организаторы, два паренька под тридцать в стильных нарядах и модных прическах, явно отдающих гомосексуализмом, причем открытым. С вокзала Жанну отвезли в гостиницу, где бросив вещи в своем номере, она позавтракала, после чего её повезли по местным радиостанциям давать интервью, отвечать в тысячный раз на одни и те же вопросы и смеяться на глупые и неудачные шутки диджеев. Но в этот раз всё вышло как-то неправильно, в студиях царила непонятная напряженность, да и люди, звонившие на передачи, рассказывали полный бред про психов и оживающих покойников, при том даже не спросив какого цвета трусики у всероссийской звезды.
Жанна внутренне напряглась, предчувствуя нехорошее. Сейчас только-только на первом канале началось шоу «Розыгрыш», где всех заметных лиц Шоубиза ставили в идиотское положение, фиксируя каждый жест и каждую морщинку на лице камерой. Чего греха таить, Жанна сама не раз ухахатывалась над товарищами по цеху, но на их месте быть не хотела категорически. Поэтому сделав каменное лицо, она отбыла положенное время и с огромным облегчением нырнула в дожидающийся её автомобиль.
У неё оставалось четыре часа, на то чтобы отдохнуть и привести себя в порядок для пресс-конференции и персональных интервью перед концертом. И это время она попыталась провести в кровати, но безуспешно.
В коридоре раздался душераздирающий женский визг, от которого кровь стыла в жилах. Жанна осторожно выглянула в приоткрытую дверь и обомлела. Какой-то псих навалился на горничную и начал жевать… ЖЕВАТЬ её лицо. Визг резко оборвался, захлебнувшись в крови, а Жанна захлопнула дверь дрожащими руками и тихо сползла на пол.
Суета снаружи, крики, кто-то бежит, слышна возня, и как в итоге кто-то затарабанил по двери. Жанна в ужасе отшатнулась, зацепив журнальный столик и уронив хрустальную вазу с цветами на нём. Куда бежать, что делать, она даже и представить не могла. В нерешительности оглядываясь в поисках того, что сможет её защитить, она в сотый раз прокляла Романа, решившего сэкономить на телохранителе. Охрану на концерте обеспечивала местная фирма, охрану в отеле – служба безопасности отеля, а в переездах, по мнению директора, она и ни к чему.
Снова серия энергичных ударов по дверному полотну и голос недовольного директора.
- Открывай уже! В сортире что ли застряла?
Поднявшись на ноги, Жанна дважды глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и отворила дверь в номер.
- Это чего у тебя тут за веселье такое? Весь этаж кровью    заляпан, - неестественно веселым голосом заявил директор, и, дико заржав, добавил. – Неужели у тебя месячные начались?
- Ты чего? – опешила звезда. – Ты покурил что ли?
- Ну вот, сразу покурил! А может у меня настроение хорошее. Может, я жизни радуюсь!
- Жизни ты радуешься только с пачкой денег в кармане и косяком в зубах.
- Тоже верно, - не стал отрицать он. – Чего-то ты какая-то напряженная. На, расслабься! – Роман протянул ей уже готовую самокрутку. - Отборная шмаль. За качество отвечаю!
- Иди ты! – отмахнулась Жанна, но косяк всё же взяла. После пережитого, ей остро требовалось расслабиться, и наркотики были как раз самое оно.
Следующие два часа потянули в густых клубах забористого дыма, заставившего по-другому посмотреть на происходящее. Ну, появился какой-то псих, ну погрыз горничную, и не такое случается. Вон недавно в Москве профессора одного поймали, что физику преподавал в одном из ВУЗов, так тот очень любил под водочку шашлычок из своих студенточек покушать. Так что местный псих по сравнению с ним еще ребенок! А на глупые звонки на радио вообще можно плюнуть, ведь по любому тупая шутка идиотов-диджеев.
Вместо обещанного лимузина за Жанной приехал Стас, один из организаторов, на своей черной тайоте камри.
- Фигня какая-то в городе твориться, - начал оправдываться он, как только Жанна с Романом уселись на кожаные кресла салона. – Психи какие-то объявились, на людей бросаются, да и к тому же люди просто пропадать начали. С утра до осветителя дозвониться не могу. А вот сейчас до водятла этого. Вот и пришлось самому, блин.
Всю эту триаду Жанна пропустила мимо ушей, мило улыбаясь, а точнее даже лыбясь и невпопад кивая головой. Впрочем, Стас был так поглощён своими мыслями, что даже и не заметил этого.
До концертной площадки добрались минут за двадцать. Сама из себя она представляла массивный мрачноватый серый бетонный куб – ДК Родина, где был самый большой в Кирове зал на тысячу двести мест, которые на концерт Жанны были уже давно проданы. Подъехали к служебному входу.
- Не понял, - занервничал Стас.
- Чего? – не догнал Роман.
- Да охраны нет. Они всегда встречать должны.
- Не проблема. Что мы два метра сами не дойдем? Пошли Жанка.
- Не выходите! – вдруг резко остановил их организатор. – Если нет охраны, значит что-то не в порядке. Сейчас я уточню.
Только он приложил свой навороченный смартфон к уху, как в дверях служебного входа появился невысокий, но коренастый мужичек в сером пиджаке и блестящими залысинами на черепе.
- Стас, хрень какая-то приключилась. Половина смены не вышла.
- В смысле? – организатор вышел к нему.
- Всего четыре человека пришло. У остальных какая-то заваруха в семьях, двоих даже покусали, а трое вообще трубку не берут.
- Мля, что в этом городе твориться? Серега-осветитель появился?
- Нет, не было его.
- Вы вчетвером справитесь? – спросил Стас после минутной нерешительности.
- Справимся, и не такое видывали.
- Ну и отлично, - и уже обернувшись к Жанне. – Выходите, вас проводят.
Первым вылез всё же Роман, и явно красуясь, открыл Жанне дверь и подал руку. Воспользовавшись такой редкой от него галантностью, из машины выбралась и она.
- Знакомьтесь, - представил он крепыша, - Вениамин Федорович, начальник охраны. Он вам всё расскажет и покажет.
- Ага, - мотнул тот головой, - Пойдемте.
Он завел их в чрево этого чуда архитекторской мысли из стекла и бетона, где буквально сразу они напоролись на еще одного охранника, сидящего на вахте. Тот лишь приветливо улыбнулся и пригласил жестом проходить дальше. Потом они поднялись по небольшой лесенке, прошли небольшой коридорчик, и оказались у ряда гримерок.
- Вот, ваша сто шестнадцатая. Всё необходимое внутри, если понадобиться что-то еще, зовите. Я буду неподалеку.
- Хорошо, - мотнула головой звезда, отпирая дверь, после чего, не оглядываясь, вошла внутрь.
- А ни чо так, уютненько, - заявил Роман, плюхаясь на кресла, и включая чайник, стоящий на тумбочке. – Щас чайку бабахнем, и пойду жуналюг местных искать, объяснять как нужно работать.
Попили чаю, зеленого, китайского, который Жанна заказывала по райдеру, закусывая крендельками с корицей. Пара штук ей не повредят, сейчас на сцене она на три таких наскачет. А может даже и на четыре.
После чаепития, Роман со вздохом поднялся и вышел в коридор, оставив звезду наедине с собой. Группа и подтанцовка была уже здесь с самого утра, репетируя и настраивая аппаратуру. Сейчас Роман пройдет их всех, скрупулёзно проверит все мелочи и нюансы, не зря же он уже как год ездил с Жанной по всем турам и корпоративам, и только потом отправится к местным работникам пера и бумаги. Всё отработано сотни раз, так что сейчас Жанна могла позволить себе немного расслабиться.
Уселась перед зеркалом, включив лампу по его периметру. Достала косметику, и не спеша стала наносить себе сценический макияж. Гримера с собой они не возили, не к чему, да и платить хорошему визажисту нужно немало.
Так Жанна провела примерно час, когда в коридоре послышалась непонятная возня. Она попыталась не обращать на неё внимание, но там послышались громкие мужские голоса, а возня не прекращалась.
Вспомнив днем отель, Жанна осторожно выглянула наружу и обомлела. Картина повторялась один в один. Мужик в массивных очках и синем рабочем комбинезоне, навалился на Романа и жевал, нет, даже рвал на куски ладони, которыми тот пытался прикрыться.
Рядом с ними стояли ребята из подтанцовки и молча смотрели на это. Лишь один мужчина с бейджиком на кармане черной рубашки пытался оттащить того, кто в комбинезоне приговаривая:
- Петрович! Петрович, ты чего?! – но этот самый Василич на крики не реагировал, всё так же вгрызаясь в Ромины ладони.
Появился Вениамин Федорович, и довольно ловко, даже профессионально заломил руки нападающему, лязгнув на запястьях наручниками.
- Ты чего, млять, начудил? – обрушился он на охранника. – Скрутить не мог? А?
- Да я это… Петровича же давно знаю. Он же нормальный мужик.
- А ты не заметил, что он не в себе? Эх, голова-два уха, - последнюю фразу он произнес, склонившись над Романом. – Херово? Щас аптечку принесу.
Секунда, и он появился с черной коробочкой, вынимая из неё бинт вату и перекись.
- Чего встали? Разойдитесь, - рыкнул крепыш на глазеющих оболтусов из Жанниного коллектива, и те, перешёптываясь, разошлись, кто к себе в гримёрки, кто на сцену. Сама Жанна, не стала задерживаться и вернулась к себе.
Это было уже не нормально. Сначала в гостинице, теперь тут, да еще все говорят про другие нападения и укусы. Еще она вспомнила про оживающих покойников, о которых говорили на радио, и ей стало не по себе.
«Нет!» - Уверила она себя: «Это розыгрыш! Глупый Розыгрыш!»
Решившись, она вновь выскочила в коридор и в два прыжка оказалась у поскуливающего Романа и склонившегося над ним начальника охраны.
- Давай вставай! Уже не смешно. Говори где камеры, посмеемся и поедем в отель.
- Какой на хрен розыгрыш? Меня человек сейчас чуть не сожрал, а ты… сука! – выпалил он и заплакал. Жанна опешила, плачущего Романа она и представить не могла.
- Шли бы вы… назад в гримерную, - сказал Вениамин Федорович, поглядев с укором ей прямо в глаза.
Жанна повиновалась. Ей стало страшно, безумно страшно от неясности происходящего. Закрывшись у себя в гримёрке, она уставилась в свое отражение в зеркале, и, просидев так минут пять, наконец, решилась. Достав мобильный телефон из сумочки, она позвонила Сержу, её бойфренду, который сейчас вроде должен был быть в Москве и организовывать мегакрутую тусу для дочери одного олигарха. Но телефон его был выключен. Она позвонила Филу, его другу, но с таким же результатом. Начиная паниковать, она стала обзванивать всех мало-мальски знакомых, и большинство номеров встречали её либо длинными гудками, либо сообщением оператора, о недоступности абонента.
Но дозвониться удалось до двух подружек, и они её не порадовали. В Москве творилось тоже самое, причем масштабом побольше, начались непонятные беспорядки и обещали ввести в город войска. От такой информации Жанну вообще затрясло. Нужно было выбираться отсюда, из этого долбанного Задрищенска к людям, к Сержу в Москву.
В дверь застучали.
- Открывай, - донесся голос Романа.
- Откройте, Жанна Сергеевна, - это уже голос Вениамина Федоровича.
Всё так же растеряно, он повернула защелку замка и запустила их внутрь.
- Уф, - выдохнул белый, словно лист бумаги, Роман. – Прикинь, в этом городе скорую можно сутки ждать. У них даже на телефоны уже никто не отвечает.
- Началась какая-то эпидемия, вот они все и на выездах, - попытался успокоить их начальник охраны. – Разберутся и всё нормализуется. А у вас ничего страшного, рану мы промыли, кровь остановили, забинтовали. Осталось зашить, а сегодня или завтра – это уже не так важно.
- Ага, не так важно. Она болит ужасно, я скоро на стену полезу от боли.
- Ну, так выпейте водки для обезболивания, заодно и нервы успокоите. К тому же, мне кажется, не будет сегодня концерта. Не приедет никто, когда такая катавасия творится, - и Вениамин Федорович вышел, оставив звезду со своим директором наедине.
- Что думаешь? – спросила она у Романа.
- А чего тут думать, валить из этой жопы мира надо, вот что я думаю.
- Я тут всем друзьям позвонила, говорят, что в Москве то же самое.
- Да ну?!
- Ага. Обещают завтра армию ввести.
- Тогда в жопу и столицу. Да и весь этот тур в жопу. Сейчас позвоню Соломону Яковлевичу, и всё расскажу.
Соломон Яковлевич был продюсером Жанны, и зорко следил, что бы все вложенные в эту звезду рубли приносили пятисоткратный доход. Он сделал из никому не известной девочки-припевочки родом из Донецка, широко известную и популярную в Российской Федерации звезду, и теперь внимательно следил за поступающими барышами. Соскочить от него Жанна не могла, мешал контракт, по которому, она еще пять лет практически забесплатно (восемьдесят пять процентов доходов от концертов шло Соломону Яковлевичу) будет корячиться и выгибаться на сценах и концертных площадках городов России. Поэтому Жанна считала не лучшей идеей звонить ему сейчас и заявлять об отмене гастролей.
Но ничего страшного не произошло, он просто не взял трубку. Хотя нет, это и было страшно, Роман звонил на рабочий номер, который всегда отвечал, ведь Соломон Яковлевич не мог позволить себе упустить свою прибыль. Значит, что-то случилось и с ним. И это угнетало, с таким мастодонтом ничего не могло случиться.
Посидели в тишине, Роману было явно плохо, но он держался. Выпили еще раз по чашке чаю, закусив от нервов оставшимися крендельками, повздыхали о случившимся, попытались еще раз связаться с продюсером и организаторами, которые так же пропали со связи, но безуспешно. Где-то минут через десять, бледный Роман, с испариной на лбу, не прощаясь, вышел в туалет. Жанна опять осталась наедине со своими мыслями, которые были совсем не радостными. Поезд, на который у них были куплены билеты, им не подходил, ибо вел он в Пермь, совсем другую сторону от столицы. Летают ли отсюда самолёты – тоже вопрос. Оставался автомобиль, на котором можно выбраться куда угодно, был бы бензин в баке, как она в свое время вырвалась из рабочего поселка под Донецком вместе с дальнобоем.
Телефоны организаторов молчали, единственным, кто что-то мог организовать, в глазах Жанны, был начальник охраны Вениамин Федорович. Вот к нему она и пошла.
Выйдя в коридор, Жанна, с омерзением осмотрела лужу крови, размазанную по плитке пола. Нападающего уже утащили, причем по кровавому следу можно было даже    сказать куда. Туда же, видимо, предстояло идти и самой Жанне.
Медленно, стараясь не смотреть на уже запекшиеся следы она оставила справа от себя закуток с туалетами, и свернула влево, тут же встав как вкопанная.
На неё шел в зюзю пьяный охранник, который полчаса назад оттаскивал взбесившегося техника от Романа. Ноги его уже явно не слушались, видимо стресс он уже изрядно залил алкоголем. Руки, безвольными плетьми свисали вдоль туловища, а лицо его было безмятежно, и как бы даже обвисше. Но самым странным, что заставило Жанну остановиться, были глаза, ужасные глаза, плотоядно уставившиеся на звезду, и жаждущие крови.
Уже в который за сегодня раз, певицу обдало волной панического ужаса, она стояла и смотрела на приближающегося страшного мужчину. В горле моментально пересохло, голова закружилась, захотелось очутиться сейчас в кресле, под любимым клетчатым пледом в объятиях Сержа, очень далеко-далеко отсюда. А человек всё приближался. Наконец, непонятно как собравшись с духом, она завизжала.
В конце коридора показался Вениамин Федорович, увидев происходящие, он неуклюжими, но уверенными прыжками стал приближаться к ним, одновременно выкрикивая:
- Артур! Артур, стой!
Когда пьяный охранник уже был практически вплотную, и даже успел схватить её за кофту, Вениамин Федорович оказался рядом. Подсечкой, он сбил своего подчиненного на пол, причем последний увлек за собой и Жанну. Оказавшегося на полу, видимо Артура, он быстро и профессионально заковал в еще одни наручники, запихав в рот кляп из полотенца, вынутого из кармана пиджака.
- Уф! – выдохнул начальник охраны, опираясь спиной о стену. – Что за день такой сегодня паршивый? Теперь еще и Артур.
- В смысле?
- Да хрень эта оказалась очень заразна, все укушенные в течении часа-двух становятся сверх агрессивны. Только что по радио передали.
- И что?
- Да ничего, просто и ваш директор таким уже быть должен, ведь его покусали поболее чем Артура, - он бесстрастно взглянул на возившегося на полу охранника, который, не взирая ни на что, пытался подняться, или хотя бы подползти к ним. И что самое странное, Жанна заметила, что он не моргал. Совсем.
- Не может быть… - прошептала звезда, не отрываясь от обезумевшего взгляда.
- Может, может, уж поверьте. В этой жизни случиться может всё, что угодно. Я собственно именно по этому к вам и спешил. Где он?
- В туалете.
- Давно?
- А ведь действительно давно! – ошалённо    ответила Жанна. - Минут пятнадцать точно, если не больше.
- Ну вот и пойдемте, проверим его. – Вениамин Федорович за талию увлек певицу за собой, подальше от скованного охранника. - Кстати не напомните, как его по имени-отчеству?
- Роман. Просто Роман, он по-другому и не терпит.
- Ну вот и отлично, - они уже подошли к дверям туалета, левая вела в женский, правая в мужской, к которой как раз подходил парень из подтанцовки. – Подожди, не спеши. Давай сначала я.
- Чего? – не понял парень.
- Ты прав, лучше    будешь мне помогать.
- А чо сразу я? – танцор моментально пошел на попятную.
- Во-первых, ни чо, а что, – поправил его Вениамин Федорович. - А во-вторых, не переложите ли вы, молодой человек, ответственность на плечи хрупкой девушки?
- Э-э, - парень с опаской взглянул на Жанну. – Нет конечно.
- Вот и славно. Сейчас я первый зайду в туалет, а вы, если что, мне поможете. Хорошо?
- Ну, это… Хорошо.
Вениамин Федорович отодвинул танцора и распахнул дверь,    осторожно проникая внутрь, громко зовя Жанниного директора по имени. Что точно происходило в туалете, она за мужскими спинами не видела, лишь уловила какое-то шевеление в углу, к которому и приближались вошедшие. Потом начальник охраны резко согнулся, и стала слышна возня, после минуты которой, Вениамин Федорович, с испариной на лбу, стал вытаскивать в коридор то, что раньше было Романом. Кожа бледная, во рту кляп, глаза навыкате, а взгляд… взгляд такой же ужасающий, как и у других психов.
- Куда вы его? – только и смогла выдавить из себя звезда.
- А к остальным, мы их в гардеробе сложили, пока медики не приедут. А вы закройтесь у себя, и ждите. Скоро всё проясниться.
Но стоило только ей подойти к своей гримерке, как из соседней появилась голова басиста, и позвала её.
- Жанна Сергеевна, - она терпела фамильярность только от Романа, все остальные величали её исключительно по имени отчеству, и обращались только на вы. Кумиром миллионов была она, а остальные лишь грелись в лучах её славы. – Можно вас на пару слов?
- Что случилось, Сережа?
- Да вы зайдите, тут поговорим, - басист пошире раскрыл дверь, пропуская певицу. Внутри собралась вся группа, за исключением барабанщика и части танцоров, и у всех на лицах была заметна озабоченность.
- Что случилось? – повторила она.
- Жанна Сергеевна, что-то неладное здесь творится. Совсем неладное, - взял голос Сергей. – Да и в Москве херня какая-то приключилась. Нечего нам тут делать, домой нужно выбираться. К семьям.
- Ну и что вы предлагаете? – спросила певица после двухминутного молчания.
- Сброситься деньгами, да и нанять газельку на всех. Ну или ПАЗик, - подключился к разговору Миша-синтезаторщик. – Я в этих местах бывал, по трассе до столицы часов одиннадцать ходу, к утру уже на месте будем.
- А где вы эту газельку искать будете?
- Это-то, Жанна Сергеевна, и не проблема. За двадцать тысяч любой водитель увезет.
- И у вас есть двадцать тысяч?
- Ну, - потупился Сергей, - мы вас поэтому и позвали. У нас по кругу всего двенашка насобиралась.
- А аппаратура?
- Да хрен с этой аппаратурой, на крыше закрепим, или под ноги кинем, не проблема. Мы уже и собирать её начали, за полчаса управимся. Что вы-то скажите?
- Даже не знаю, - Жанна замялась, - все деньги у Романа, у меня рублей пятьсот, не больше, остальное на карточке.
- А вы поговорите с ним. Он же не дурак, наверняка уже всё понял. Нечего нам тут делать.
- Проблема с этим, - она попыталась тщательно подобрать слова. – Он уже заразился.
- Как! – гримерка потонула в возгласе отчаянья.
- Не паникуйте, сейчас что-нибудь придумаю.
Роман заведовал всеми деньгами во время гастролей. Но с учетом того, что принимающая сторона в виде организаторов оплачивала проживание и питание артистов, то суммой он обладал не великой. Однако Роман не зря работал директором у звезды, дураком он не был, у него всегда была припасена пачка вечнозеленых банкнот на черный день, и Жанна это знала. Вот только где они хранятся, и не остались ли они вообще в гостинице, она не знала.
Перерыв в своей гримерке все Ромины вещи, ничего толкового она не нашла. Лишь в его кожанке обнаружился еще один косяк, с которым Жанна с удовольствием бы уединилась, но пока было не время. Судорожно обдумывая дальнейшие действия, она вспомнила, что портмоне Рома всегда носил в заднем кармане брюк. Оставался лишь один вариант, осмотреть Ромины брюки. На самом Романе.
Эту мысль она отогнала, уж очень Жанне не хотелось еще раз встречаться взглядом с обезумевшим человеком, пускай даже и хорошо знакомым. Уже собираясь вернуться к группе с печальным известием, ведь не бросят же они её в самом деле, она вдруг остановилась. Примерно час назад они с директором чуть было не оставили их здесь на произвол судьбы. Кто они, и кто она, звезда всероссийского масштаба. Но это было час назад, и Роман тогда был еще адекватен. Сейчас же, оставшись практически одна, ей стало страшно, что остальные смогут отмахнуться от неё, как от ненужного мусора. К тому же теплые чувства к ней никто не питал, кровь у них она попила изрядно. Да чего греха таить, уж очень ей это нравилось, устраивать им головомойки по мельчайшим поводам, орать и оскорблять их на виду у всех. В те минуты она чувствовала себя практически королевой, но сейчас внутренний голос шептал ей на периферии сознания, что всё это еще ей аукнется.
И она решилась. Вениамин Федорович сказал, что всех бешеных стаскивал в гардероб, правда, не уточнил в какой, входя в дом культуры, она видела небольшой, служебный, с десятком рядов вешалок. Роман вполне мог быть там.
Вновь миновав загустевшую лужу крови, она дошла до места столкновения с охранником, и без проишествий оказалась рядом с вахтой, за которой всё так же сидел еще один охранник – худощавый мужчина с проседью в каштановой шевелюре, обрамляющей его голову. Увидев Жанну, он дежурно улыбнулся, словно по привычке.
- Вам нужна помощь? - улыбка тут же исчезла с его лица
- Нет, со мной всё в порядке. Скажите лучше, куда отнесли моего директора?
- Его уложили вместе с остальными, - охранник кивнул в сторону рядов вешалок, за деревянной стойкой которых певица увидела десятка два связанных людей, уложенных вдоль стенки, и всячески извивающихся.
- Так много? – ахнула она.
- Немало. Еще с десяток человек пришлось выставить на улицу. Слава богу, начальник здесь.
- Вениамин Федорович? – охранник кивнул. – А он что из спецназа? Людей крутит как кукол.
- Нет, не из спецназа, - засмеялся собеседник. – Он двадцать лет в конвоях и на зонах отработал, людей крутить уже в привычку вошло. Вот и не теряет навык. У нас на концертах чего только не бывало, но дальше зрительских рядов еще никто не доходил, Фёдорыч всех укладывал мордой в пол еще на подходах.
- Я гляну на директора?
- Лучше не стоит, опасно ведь.
- А я аккуратно. Только погляжу и всё.
- Лучше б вы не подходили, мое мнение.
- Да всё хорошо будет, - успокаивала Жанна в первую очередь себя.
Стоило её перейти через маленькую дверцу в стойке, высотой по пояс, как все двадцать пар глаз уставились на неё. Издав какой-то душераздирающий стон, вся эта масса, среди которой она узнала своего барабанщика, поползла отталкиваясь ногами к ней. Желалось закричать и убежать куда подальше, но падать лицом в грязь перед этим незнакомым мужиком, Жанне почему-то не хотелось. Пересиливая себя, она мелкими шашками стала приближаться к крайнему связанному, как раз и бывшему Романом. Стараясь не глядеть в эти жуткие глаза, она склонилась над ним и резким движением вытащила бумажник, который был именно там, где и ожидалось. Тут же развернувшись, она вылетела прочь оттуда, взлетела по лесенке и очнулась только перед дверями гримерок.
Трясущимися руками она отворила дверь в гримерку группы, практически упала без сил на старое, обитое дерматином кресло.
- Ну что? – обратился к ней в нетерпении Миша.
- Е-есть деньги, щас скажу сколько, - кое-как расстегнув кожаное хранилище Роминых финансов, она пробежалась пальчиками по бумажкам. Пятнадцать тысяч. Негусто. Но что бы выбраться из этого дурдома должно хватить.
- Отлично! – обрадовался Сергей. – Теперь по любому хватит!
И выхватив деньги из Жанниных рук, все люди пришли в движение.
- Одевайтесь, – сказал ей серьезно Егор, звукорежиссёр, который на концертах всегда находился в зале и контролировал работу аппаратуры и динамиков. – Мы уже практически готовы, только…
Тихий хлопок на улице, звон разбитого оконного стекла, свист и на лбу Егора появилась дырка, из которой струйкой потекла кровь.
- А-а-а-а! – сорвалась на визг Жанна, пока над звукорежиссером склонился Михаил.
- Мертв, - констатировал он.
- На хер инструменты! Валим из этой задницы!
- Ага, валим. Вам плясунам хорошо, яйца в горсточку взял и нормально. Да Соломон нас потом с дерьмом за аппаратуру съест. Мы ж потом вечно на него работать будем.
- Лучше вечно работать, чем как Егор, подохнуть на этом полу.
Хлопки на улице стали чаще, перерастая во вполне различимые очереди. Новые пули врывались в комнату и кружили над головами, вышибая на потолке штукатурную пыль, выгоняя людей в коридор.
Жанна на секунду заскочила к себе, схватила пуховик, но уже окончательно отстала. Все, позабыв про звезду, бежали к выходу. И певица постаралась их догнать.
- Что вы делаете? – закричал охранник на вахте, когда вся группа поперла к дверям. – Не открывайте, там же больные. Они вас… - договорить ему не дал Серегин кулак, сбивший его с ног.
Засов, закрывающий тяжелые дубовые двери, отскочил в сторону, и возбужденная толпа была уже готова выплеснуться наружу, но тут в двери полезли бешеные. Вцепляясь мертвой хваткой в людей, они валили их на пол, вгрызаясь в мягкую плоть, до которой дотягивались. Буквально за секунду небольшое пространство перед выходом наполнилось криками, кровью и этими странными людьми, с ужасными глазами.
Кто-то схватил Жанну за рукав, обернувшись, она увидела Вениамина Фёдоровича, который, что-то ей кричал, но смысл его слов певица не понимала. Силой он увлек её за собой назад к гримеркам, но вместо них, они почему-то свернули к сцене, на которую вели два выхода. Захлопнув за собой первый, начальник охраны молнией метнулся ко второму, и доли секунды    забаррикадировал и его.
- Что случилось? – из малозаметной двери за кулисами в зеленом рабочем комбинезоне выскочил работник сцены, не высокий и с усами-щеточками под носом.
- Жопа, Василич, жопа, - просветил его Вениамин Федорович, уперевшись спиной о стену и сползая на пол.
- Еще кого покусали?
- Хуже. На улице стрельба полным ходом, - он вытер пот со лба. – Кто с кем, хрен поймешь. А самое фиговое, все коридоры кишат ИМИ.
- Прорвались?
- Прорвались. Спасибо этим, - Вениамин Федорович кивнул на Жанну. – Сашку на пол повалили, и дверь, идиоты, открыли. Но и это не самое страшное.
- Что еще?
- Они мертвые, - начальник охраны достал из внутреннего кармана пиджака фляжечку и отхлебнул из неё.
- Кто мертвые? – не понял мужичек.
- Все покусанные мертвые. Пульса нет. Сердце не бьется. Но при этом они спокойно ходят, даже с ранами, несовместимыми с жизнью.
- Да иди ты! – отмахнулся, видимо Василич. – Не шуткуй.
- А некуда пойти, Коль. Некуда, - Вениамин Федорович глотнул, выдохнул и продолжил. – Я на третьем этаже был, где кабинет рисования для детей. Меня воспитательница ихняя позвала, сказала, что ребёнок поранился. Сам же знаешь, пятилетние дети залезут в любую дыру, если секунду не доглядеть. Так вот, один пацаненок другому горло карандашом проткнул. Я как раз успел, когда он душу богу отдавал. Прямо на руках у меня умер. Я его в коридор убрал, от всех подальше, и в кабинет к нам пошел, скорую вызывать с милицией. Как обычно за сегодня – никуда не дозвонился, а когда вернулся, то тела в коридоре не было. Ну, думаю, в другое место отнесли. Я в кабинет к ним подошёл, дверь захлопнувшуюся открыл и опупел. Мертвый ребенок, все еще с карандашом в горле рвал на куски других детей, которые в угол забились и верещали. Этот крик теперь навсегда будет в моих ушах.
- Да ты гонишь!
- Коль, ты сколько лет меня знаешь? Когда я что гнал? Я ж как есть говорю.
- Не может быть! – Василич был поражен. Жанна же вслушивалась в разговор по стольку-поскольку, и смысл его до её сознания еще не дошел.
- Может, блин. Может.
- Ну а дальше?
- Что дальше, - новый глоток из фляжки. - Там детишек-то сегодня всего пятеро было. К моему появлению трое уже богу душу отдали, а оставшийся с воспиталкой были изрядно покусаны. Я их в коридор вывел, до туалета довел и молнией вниз полетел, предупредить всех. И как раз на начало давки успел. Вот и вся история.
- И что теперь?
- А не знаю. Выбираться отсюда надо, а то мы как белки в бочке заперты.
- А там не пройти? – Василич кивнул на запертые двери.
- Не пройти, - и как в подтверждение его слов в двери кто то забился.
- А если через бар? Там лестница же есть для разгрузки товара.
- Точно! – обрадовался Вениамин Федорович, пряча фляжку обратно и поднимаясь с пола.
Вдвоем они пересекли сцену и спустились по лесенкам в зал. Жанна неотступно следовала за ними. Когда она чуть не свалилась в оркестровую яму, Вениамин Федорович обернулся и сказал ей.
- Жанночка, посидите пока здесь, мало ли кто там шарахается. А если всё нормально, мы за вами вернемся.
- Точно вернетесь? – жалобно пропищала она.
- Точно. Не переживайте.
Всё еще опасаясь, что её бросят здесь одну на произвол судьбы, она уселась в мягкое кресло, и, вывернув шею, смотрела, как двое уже немолодых мужиков с превеликими осторожностями открывают верхние двери в амфитеатре, и выскальзывают наружу.
Время тянулось бесконечно и ей уже казалось, что её обманули и забыли тут совершенно одну. Но не прошло и получаса, как мужчины вернулись, навьюченные пакетами и коробками, ведя за собой еще одну девушку, невысокую и коренастую блондинку.
- Не пройти, - доложил её Николай, как только они вновь закрыли за собой дверь. – Ни через лестницу, ни через парадный вход. Везде закрыто на ключ.
- Ивановна всегда перед концертами закрывает, чтоб не шлялись. Нам так работать легче, - ответил начальник охраны.
- А вот сейчас боком вышло.
- Знакомьтесь, Жанна, это Лена, местная барменша, - ушел от ответа Вениамин Федорович. - Мы её практически в холодильнике нашли, она там от своего напарника пряталась.
- А в коробках чего?
- А в коробках у нас, дорогуша, еда, - Николай раскрыл одну из них и выудил на свет божий жареный треугольный пирожок, тут же впившись в него зубами. – Её перед концертом всегда много привозят.
- И долго нам тут сидеть?
- Видимо долго. Пока о нас не вспомнят.
- А когда о нас вспомнят? Им надо сообщить, что я здесь! – певица аж подскочила, выуживая из кармана свой смартфон.
- Знаете, что я вам, Жанна, скажу, - обратился к ней Вениамин Федорович. – Всем похрен, что вы здесь. Если на улице началась стрельба, значит дело не шуточное. При таких исходных, и армию в город ввести могут. И поверьте, никто ради вас, не будет зачищать этот ДК. Все будет планово и по списку.
- Ну как же? Я же звезда. Я же певица года.
- Да похрен. Недавно у вас на глазах двадцать человек в давке у выхода погибло, и что? И ничего. Успокойтесь, и давайте ждать.
Так и потянулись бесконечные часы ожидания. На Жаннины звонки никто не отвечал, только длинные гудки встречали её, когда она в очередной раз набирала номер своих друзей или знакомых. Вениамин Федорович пытался разрядить обстановку, травя байки, но это спасало мало, каждый был отчужден, и в одиночку обдумывал в какой дыре он оказался.
К полуночи перемен не произошло. По коридорам всё так же бродили ожившие мертвецы, и уже никто не оспаривал это утверждение, все и так в этом убедились. Помощи всё не было, поэтому спать завалились прямо на сцене, на сложенных в пятнадцать раз кулисы. Получился жестковатый матрас, на котором вполне можно было скоротать ночь.
Но таких ночей оказалось четыре. И с каждой новой настроение у всех становилось все мрачнее и мрачнее. Однако Вениамин Федорович не терял настроя и уже по третьему кругу травил свои истории.
- И представляете, что он сделал? Он развернулся и ушел. Ну, думаю, наконец-то отвязались. Он же все мозги нам отымел. Но не тут то было. На концерте, когда Расторгуев очередную песню затянул, открывается люк на крыше, из него выпадает веревка, и этот крендель по ней как сиганет вниз. Чисто спецназ на показухе!
- Ну и что дальше было? – бесцветно поинтересовалась Лена.
- А ничего. Сейчас он в Любе гитаристом трудиться, Расторгуев взял.    Со старым то у них уже к этому моменту терки нашлись. Вот мы эту историю и вспоминаем всегда, когда они к нам в город приезжают. Я ему каждый раз прошу на сцену через крышу не выходить.
- А если и нам выйти? – спросила Жанна.
Вениамин Федорович посмотрел на неё, и, наконец, после минуты молчания произнес:
- Вы, Жанночка, умница! Как я-то сразу не догадался. Коль, подходы к люку остались, или все нафиг тогда срезали.
- Как не остались, конечно, остались.
- Так полезли. Чего время терять. Собирайтесь дамы.
- Голому собраться – только подпоясаться, - ответила Лена и поднялась с мягкого кресла.
- Ну, вот и отлично!
На площадку над сценой пришлось ползти по широкой стальной лестнице, с которой Жаннины сапоги то и дело норовили соскользнуть. Несколько раз она даже отдавила пальцы взбирающемуся за ней Николаю, за что получила лексический поток мотивирующего воздействия. С грехом пополам, наконец, они были под люком, который всё никак не хотел открываться под плечом Вениамина Федоровича.
- Снегом, кажись, завалило, - резюмировал он.
Пришлось по очереди долбить его снизу вверх железными ломами, кое-как поднятыми мужчинами. Наконец через несколько часов мытарств, люк удалось приподнять. Тут же, закрепляя результат, Николай, загреб часть снега внутрь, освобождая снаружи место. Еще двадцать минут, и они оказались на свежем воздухе.
Сумерки уже сгущались, но в них отлично было видно, что произошло с городом. Через дорогу своими выгоревшими окнами на них вылупился пятиэтажный дом, когда-то выкрашенный в желтый цвет, а теперь сплошь закопчённый. С другой стороны, где располагалась поликлиника, все было в ужаснейшем беспорядке. Кучи окровавленного тряпья валялись на забрызганном кровью асфальте. Машины были брошены как попало, часто просто врезавшись во что-то. Но хуже всего было с прохожими. Немалые толпы оживших мертвецов стояли везде – на тротуарах, на проезжей части, в подтаявших сугробах.
Со стороны октябрьского проспекта началось какое-то оживление. По нему поехала колонна разношерстных грузовиков, возглавляемая гелентвагеном.
- Эй! – закричал Николай, размахивая руками и пытаясь привлечь внимание людей.
И привлек. Колонна встала, на подножку грузовика вылез какой-то мужичонка, и знаками стал показывать, чтобы они спускались.
- Где здесь лестница? Это наш шанс! – обрадовалась барменша, теребя рукав Вениамина Федоровича, который на удивление был мрачен и немногословен.
- Там, - ответил за него Николай, и первым бросился в нужную сторону, и юркнул на лестницу.
- Да ну на фиг! Я не полезу! – заявила певица, когда увидела, что следует преодолеть, чтобы оказаться на земле.
- Ты что дура? – поразилась Лена. – Это же наш шанс! Если хочешь, подыхай на этой крыше, а я пойду, - и последовала вслед за Николаем.
- Спускайтесь, Жанна, - попытался подбодрить звезду Вениамин Федорович, но явно без всякого энтузиазма. - Ничего другого не остаётся.
- Что-то не так?
- Да что вы, Жанночка, – он вымучено улыбнулся. - Всё в порядке. Спускайтесь.
Гоня плохие мысли куда подальше, она подчинилась. Ледяные ступеньки жгли руки, а сапоги по ним скользили, норовя очень сильно ускорить её спуск.
Внизу её ждал Николай, не бросивший их, и помогший ей спрыгнуть на асфальт. Когда рядом оказался и Вениамин Федорович, то все вместе они побежали к ожидавшим их людям.
Мертвяки были вялы, и их без труда удавалось оббежать, труднее было с автомобилями. Но и их удалось довольно быстро перепрыгнуть. Каких-то сто метров и они уже были практически у грузовиков. Человек десять с оружием вышли встречать их. Все в черных кожанках, причем у одного на голове была пыжиковая шапка. Все чем-то неуловимо похожие, и при этом удивительно довольные. Но чем, Жанна додумать не успела, вновь чья-то рука схватила её за плечо.
- Стойте, Жанна. Нам не к ним!
Только он развернул её, как прозвучал выстрел. Вениамин Федорович, дернулся, и кулем свалился на грязный снег.
- Беги, Жанночка, беги от них, - прошептал он, склонившейся над ним певице.
Что? Куда, Почему это произошло? Тысяча мыслей роем пролетели в её голове, так и не найдя подходящий ответ. Чья-то рука схватила её за волосы и потащила по асфальту к грузовику. Краем глаза Жанна увидела забиваемого прикладами Николая, верещавшую Лену, которой крутили руки за спиной.
Сильнейший подзатыльник, и Жанна уткнулась лицом в подстывшую дорожную грязь, разбив нос. Кровь струйками вытекала из ноздрей, когда уже её руки вязали толстой веревкой.
- О! Так это же Жанна Сиське! Всегда хотел её трахнуть, - засмеялся человек и отвесил её пинка по почкам.
Размещено: 28.09.2012, 12:48
  
Всего страниц: 2